Глава 3. ПРАВО НА САМООПРЕДЕЛЕНИЕ В ДОКУМЕНТАХ МЕЖДУНАРОДНЫХ ОРГАНИЗАЦИЙ

Принцип самоопределения в документах ООН

В отличие от множества лозунгов, порожденных I Мировой войной, которые оказались сегодня забытыми, принцип самоопределения не только сохранил свою популярность, но и даже упрочил ее, о чем свидетельствуют многочисленные международные документы. К числу наиболее часто цитируемых документов относится знаменитая Декларация ООН 1514 (XV) о колониализме, провозглашающая, среди прочего, право "всех народов на самоопределение". В глазах многих юристов-международников самоопределение давно перестало рассматриваться только в качестве морального, либо политического принципа и обрело статус полноценного юридического права, и даже главенствующего права, превосходящего по своей силе такие обязательные нормы как принцип неприменения силы в международных отношениях. Следует заметить, что в самом начале обретения принципом самоопределения статуса международной нормы никто не предполагал, включая такого энтузиаста его применения как Вудро Вильсон, что он обретет когда-либо такую силу.

 Исследователи, занимавшиеся историей формирования принципа самоопределения и, в частности, биографы и политологи, рассматривавшие деятельность В.Вильсона с этой точки зрения, отмечают, что первоначально самоопределение представляло в понимании этого политического деятеля не вполне ясный синтез нескольких направлений и идей, связанных с самоуправлением и целым рядом представлений демократического характера, как например, "согласие управляемых" и т.п. [Ротегапсе 1976-16-21].

 Этот синтез можно было бы определить как то, что позднее стало выражаться термином "внутреннее самоопределение", то есть представление о том, что всякий народ должен иметь право сам выбирать подходящую ему форму правления. Если при этом имеется в виду, что выбор формы правления осуществляется не однократно, а более или менее постоянно и регулярно, то наиболее вероятной формой правления при таких условиях оказывается именно демократия. Конкретные политические события I мировой войны способствовали дополнению "внутреннего" аспекта самоопределения "внешним" - правом народа на свободу от "иноземных правителей", на суверенитет, причем последний в ходе событий приобретал все более этнический характер, сливаясь с "национальным принципом", то есть "сам" в понятии "самоопределение" все чаще отождествлялся с определенной этнокультурной общностью.

 Самоопределение обычно связывают с правами народов, а не меньшинств. Однако хорошо известно, что при образовании новых государств в результате самоопределения населения определенной территории (отделение от существующего государства, или сецессия; объединение этнически родственного населения двух и более соседствующих государств в новом политическом образовании, деколонизация и др.) практически всегда возникает проблема прав "неосновного" населения, то есть групп меньшинств в рамках нового государства. Иными словами, права меньшинств и самоопределение оказываются тесно связанными уже изначально, то есть при формировании нового государства. Отсутствие четких критериев, позволяющих разграничить "народы" и "меньшинства", как и отсутствие общепринятых определений этих субъектов права, также не способствует выработке однозначного решения. Множество групп населения, имеющих пограничный статус между "народами" и "меньшинствами", а также несогласие самих представителей меньшинств с исключением самоопределения из объема их прав, наконец, неопределенность самого принципа самоопределения еще более усложняют решение вопроса о приложимости этого принципа к группам меньшинств.

 Содержание понятия "самоопределение" подвергалось оценке с позиций международного права еще во времена деятельности Лиги Наций, когда две комиссии экспертов решали вопрос об Аландских островах. Обе комиссии пришли к выводу, что самоопределение не может быть признано jus cogens в международном праве; особые возражения со стороны экспертов вызвало признание права на отделение.

 Лишь в 1960-х гг. в резолюциях Генеральной Ассамблеи ООН о бывших колониях, обретающих независимость (Резолюции 1514 (ХУ) от 14.12.1960 и 1803 (ХУ11) от 14.12.1962), принципу самоопределения вновь было уделено внимание. В декларации о принципах международного права 1970 г. 2625 (ХХУ) был сформулирован принцип "равноправия и самоопределения народов". Этот принцип нашел отражение и в Заключительном акте Хельсинкского совещания СБСЕ. "Право всех, народов на самоопределение" фиксируется в первых статьях двух международных Пактов, вступивших в силу в 1976 г. - Пакте о гражданских и политических правах и Пакте об экономических, социальных и культурных правах. Разумеется, провозглашение этого принципа делает особенно важным вопрос, какое конкретное содержание отражается в понятии "народ", используемом в цитированных документах. Даже в том случае, когда отсутствуют сомнения, что претендующая на самоопределение общность является "народом", юристы спорят о применимости этого права: многие из них считают, что оно является законным лишь в контексте деколонизации; во всех иных ситуациях его применение приходит в противоречие с принципом неприкосновенности границ [Ротегапсе 1984; Наппит 1990]. Другие, как например эксперт по франко-канадской проблеме Д.Терп, утверждают, что тексты Пактов о правах человека 1966 г. могут истолковываться как содержащие право на отделение [Тигр 1982].

 Проблема законности права на отделение (сецессию) получила большое внимание в последнее время, однако и в этом случае можно говорить лишь о самом начале процесса выработки принципов, которые были бы признаны международным сообществом как легитимные основания отделения. В силу этого практика признания новых государств остается непоследовательной; здесь достаточно сравнить реакцию на отделение в случаях Биафры и Бангладеш, а также республик бывших СССР и СФРЮ.

 Хотя сецессия (secession) и является важной ступенью в той форме самоопределения, которая имеет целью создание собственного государства, этот важный этап в процессе самоопределения остается мало исследованным, и его политические и международно-правовые аспекты, а также его отличия от таких родственных понятий как сепаратизм и отделение (separation) еще ждут теоретического осмысления. Несмотря на большое число работ, в которых описываются и анализируются конкретные случаи сецессии, политология и международное право не располагают теорией сецессии; кроме того, ощущается явный недостаток сравнительно-исторических работ, на основе которых можно было бы решать задачу создания такой теории. Ниже, при рассмотрении возможных форм самоопределения, эта проблема будет рассмотрена полнее.

 Истоки принципа самоопределения, помимо уже отмеченного во Введении влияния американской и французской революций, связаны с идеей национального государства. Принцип "один народ - одно государство" рассматривался некоторыми теоретиками демократии в качестве ее непременного атрибута. Так Дж.С. Милль в своих "Размышлениях о представительном правительстве" писал, что свободные институты почти невозможны в стране, объединяющей несколько национальностей (nationalities) и необходимым условием существования независимых институтов является совпадение границ [юрисдикции] правительств с границами [распространения] национальностей.

 Следуя именно этому принципу В.Вильсон призвал в феврале 1918 г. положить конец межнациональным конфликтам и руководствоваться на мирных переговорах стремлением удовлетворить "все четко определенные национальные интересы, без создания новых причин для раздора и увековечивания старых". В соответствии с этим призывом Парижская мирная конференция образовала новые государства, изменив границы и расселение этнических групп, однако проведения межгосударственных границ строго по этническим оказалось невозможным вследствие исторических миграций и смешивания групп; именно для тех групп, члены которых оказались в "чужих" государствах и была создана Лигой Наций система защиты меньшинств, предусматривающая не только защиту против дискриминации (в данном случае, равенство в отношении политических и гражданских прав), но и позитивные права в области образования, религии и языка (предоставление государственных субсидий на поддержку школьной системы, обучения на языках меньшинств и т.п.).

 В результате недоверия к концепции коллективных прав, сформировавшегося в ходе второй мировой войны, и разочарования в системе охраны меньшинств Лиги Наций в практике ООН восторжествовал либеральный индивидуализм и правительства большинства государств-членов ООН стали с недоверием относиться к любым посредническим институтам, возникающим между государством и его гражданами. Это недоверие, в свою очередь, способствовало обострению форм борьбы меньшинств за свои коллективные права и радикализовало их требования, как впрочем, и требования групп, признанных "народами". Радикализация выразилась, прежде всего, в фиксации в массовом сознании единственной формы самоопределения - отделения и образования собственного государства. Националистический дискурс укоренился в массовом сознании и теперь уже всякое движение осознающей свою культурную особенность группы обретало формы борьбы за максимально возможную в данном политическом контексте автономию, высшей формой которой признавалось государство. Все прочие возможные формы самоопределения были преданы забвению, а для массового сознания просто не существовали. Между тем, теория международного права признавала и иные формы самоопределения помимо обретения государственного суверенитета.

Формы самоопределения; содержание принципа самоопределения; субъекты самоопределения

 Декларация о колониализме и первые статьи Пактов о правах человека называют в качестве субъекта самоопределения "народ": все народы имеют право на самоопределение. Однако общий контекст, в котором формулируется эта универсальная норма, обнаруживает, что данное право имеет целый ряд ограничений: правом на самоопределение могут пользоваться народы, которые остаются "зависимыми" (т.е. находящиеся на подопечных территориях, несамоуправляемых территориях или "иных территориях не получивших независимость") и подвергаются "иностранному подчинению, доминированию и эксплуатации" [Статья 1 (3) Пактов о правах человека].

 Эта ограничительная формула появляется во многих последних резолюциях ООН , включая Декларацию о дружбе и сотрудничестве. В других международных документах носители права на самоопределение определяются как колониальные народы [Резолюции Генеральной Ассамблеи ООН 2189 (XXI) от 13 декабря 1966 года и 2627 (XXV) от 12 октября 1970 года], "народы под колониальным и иностранным доминированием" [Резолюции Генеральной Ассамблеи ООН 2649 (XXV) от 30 ноября 1970 года; 2708 (XXV) от 14 декабря 1970 года и 2878 (XXVI) от 20 декабря 1971 года] и как "народы, подверженные колониальной эксплуатации" [Резолюция Генеральной Ассамблеи ООН 2787 (XXVI) от 6 декабря 1971 года]. Специалисты, однако, сомневаются, что приведенные определения способны дать четкие границы множества законных претендентов на самоопределение, их сомнения опираются на следующие аргументы :

1) любое требование самоопределения, по существу, опирается на субъективное убеждение, что существующее правление является "иностранным/ чужеземным", или "колониальным", и что его продолжение невозможно. На этом основании реально различить и понятийно развести случаи законных требований самоопределения и незаконных претензий на отделение (сецессию) становится практически невозможным;

2) требование самоопределения опирается также на субъективное убеждение, что данная группа представляет собой "народ", а не "меньшинство", что может оспариваться центральным правительством (например, не столь давние еще эпизоды в Чехословакии с отрицанием права словаков на самоопределение);

3) для ограничения самоопределения контекстом деколонизации использовались также ныне большинством специалистов отвергнутые принципы "соленой воды" (страна считалась колонией, если доминирующая группа и группа меньшинства оказывались разделенными океанской водой - ситуация так называемых "заморских" колоний) и "пигментации" ("угнетаемые" принадлежат другой расе);

4) для новых меньшинств в деколонизованных странах утверждалось, что они не находятся под иностранным господством, но являются частью неколониального государства, чья территориальная целостность охраняется международным правом (Южные Молуккские острова, Биафра, Западная Новая Гвинея, Катанга, Южный Судан, сомалийцы в Эфиопии и Кении, корсиканцы и многие другие).

 Для того, чтобы ответить на вопрос, в каких случаях самоопределение (и его крайняя форма - отделение и образование самостоятельного государства) законно, необходимо проанализировать понятие сецессии.

Сецессия

 Как уже отмечалось выше, ни политология, ни теория международного права не располагает теорией сецессии, а практика признания справедливости и обоснованности притязаний на разрыв связей с существующей политической единицей с целью образования самостоятельного государства остается непоследовательной. Более того, понятия сецессии и сепаратизма часто оказываются взаимозаменяемыми, а словарные определения обоих понятий почти совпадают, сводя их содержание к значению "разрыв связей, или прекращение контрактных отношений" [Wood 1981'НО]. Отсутствие такой теории объясняется преобладанием универсалистских установок в либерально-демократической политологии в 1960-70-х гг., что отразилось в игнорировании этнического измерения социальных процессов, во внимании к транснациональным аспектам политики и наднациональным сообществам. Лишь к рубежу 1970-х и 1980-х гг. появились первые работы обзорного характера, в которых делались попытки объяснить противоположные интеграции тенденции, включая распад государств [Buchheit 1978; Rowat 1978; Wood 1981].

 Исследователи, как правило, трактуют сепаратизм как более широкое и менее определенное понятие, чем сецессия, охватывающее разнообразные случаи политического отчуждения от центральной власти и сокращения контроля этой власти на определенной территории. Иногда имеется в виду сопротивление власти центра, противодействие дальнейшей интеграции и подчинению. Сепаратизмом (сепаратистской идеологией) нередко именуют требования дополнительных прав со стороны региональных (национальных) элит, либо автономности в определенных сферах принятия решений.

 В отличие от сепаратизма - сецессионизм (сецессия) - более узкое и определенное понятие, обозначающее требование формального выхода из государства, разрыва связей с центральной политической властью со стороны какой-либо части государственного образования на основании стремления к достижению политического статуса суверенной независимости.

 При таком понимании становится очевидным, что движения за отделение (сецессию) и сепаратистские движения могут легко переходить друг в друга на разных этапах своей эволюции, включать приверженцев обеих ориентации; их лидеры могут менять цели, сознательно, или бессознательно манипулируя значениями этих понятий. Решающим различием между обоими понятиями остается признание, либо непризнание легитимности существующей центральной политической власти. Появление суверенитета в качестве цели превращает сепаратистское движение в сецессионизм.

 В каких случаях сецессия представляется морально оправданной? Почему либерализм с его главными ценностями - свободой и автономией индивида, сохраняющий доминирующую позицию в политической философии на которой основывается современное международное право, так и не разрешил проблему сецессии? Один из наиболее проницательных критиков существующих представлений о сецессии Аллен Бьюкенен отмечает две характеристики либерализма, проясняющие нежелание его теоретиков обращаться к проблеме сецессии: универсализм и методологический индивидуализм.

 Универсализм - часть общего наследия Просвещения - заставляет теоретиков либерализма рассматривать и строить свои теории на надкультурных, независимых от этнической принадлежности (что можно и оспорить как европоцентризм) характеристиках "человеческой природы": стремлению к свободе, рациональности принимаемых решений и т.п. Эта черта либерализма способствует занятию позиции противостояния сепаратистским движениям а пользу универсальных принципов политического порядка. Индивидуализм, то есть недоверие к коллективным правам (включая и такое коллективное право как право на отделение), еще более укрепляет эту позицию. Все же, как отмечает Бьюкенен, демократический либерализм, восходящий к Локку, признает два коллективных права - право народа на установление формы правления (суверенитет народа) и вытекающее из него право на революцию. Оба права нацелены на достижение индивидуальных благ и свободы и, таким образом, можно утверждать, что либеральная теория сецессии все же должна быть разработана [Buchanan 1992:350-351].

 В действительности, между радикальной формой самоопределения - отделением, этим экстремальным выбором политических ассоциаций, и другим экстремумом спектра политических решений – полным подчинением существует целый мир малоисследованных форм самоопределения, разнообразных типов и ступеней. Поскольку эти формы остаются мало исследованными, они оказываются не представленными ни в политическом сознании лидеров сепаратистских движений, ни в массовом сознании. Осуществление права на самоопределение отнюдь не предполагает обязательного выхода из существующего государства. Ущемляемая в правах группа может быть удовлетворена с помощью расширения прав ее членов (что и является предоставлением самостоятельности в определенных сферах принятия политических решений), то есть за счет какого-либо иного типа самоопределения, чем названные экстремумы. Тем не менее, без четкого понимания какими обстоятельствами ограничивается право на отделение, трудно ожидать рациональности в выборе формы и типа самоопределения. Именно в силу этого необходимо рассмотреть не только основания для сецессии, но и те из них, которые расцениваются в международном праве как морально оправданные.

 Одним из наиболее распространенных аргументов при попытках сецессии является требование восстановления справедливости. Зачастую этот аргумент становится особенно сильным, если речь идет о восстановлении права собственности на незаконным образом изъятую у прежних владельцев территорию. Наиболее очевидными случаями становятся при этом те случаи незаконной аннексии, при которых народ (меньшинство), осуществляющий сецессию, является в буквальном значении тем же самым народом (меньшинством), который обладал законным правом на данную территорию до ее аннексии. Примером могут служить страны Балтии, или реакция международного сообщества на попытку аннексии Ираком Кувейта.

 Это примеры так называемого территориального тезиса, основанного на исторической несправедливости. Территориальный тезис гласит, что любое законное притязание на сецессию должно включать законно обоснованное требование на какую-либо территорию. В его версии, основывающейся на так называемой исторической несправедливости, утверждается, что каждая легитимная претензия на территорию должна основываться на исторически документированном праве на территорию.

 Действительно, сецессия, в отличие от эмиграции, предполагает не только разрыв политических обязательств с государством, но и изъятие у этого государства определенной территории. Однако в истории сепаратистских движений и успешной сецессии, или законных на нее притязаний существуют случаи, когда законное право на территорию исторически не нарушалось центральным правительством.

 Другим признаваемым международным сообществом основанием для сецессии является так называемая дискриминация в перераспределении ресурсов. Под такой дискриминацией обычно понимается применения экономических программ, систем налогообложения, или политики регулирования, ведущих к систематическому ущемлению определенных групп в пользу других групп при морально неоправданных способах и мотивах. Примером может служить разница между отчислениями в бюджет центрального (федерального) правительства и затратами этого правительства на развитие региона, что обычно используется лидерами сепаратистских движений в их обоснованиях права на отделение - басками в Испании, населением Биафры и Катанги в Нигерии и Конго соответственно, населением прибалтийских республик в бывшем СССР и т.д.

 Сам по себе факт дифференцированного распределения ресурсов еще не является дискриминацией; необходимы доказательства несправедливости и моральной неоправданности существующей экономической политики государства. В данном случае теория сецессии всецело зависит от используемой в ней теории справедливого распределения [Buchanan 1992:356]. Одним из известных в истории случаев сецессии, моральной основой которой было несправедливое перераспределение ресурсов, является борьба американских колоний за независимость. Здесь важно заметить, что поскольку колонисты не претендовали на свержение британского правительства, постольку предпринятые ими действия были не революцией, а сецессией. Кроме того, колонисты не могли использовать аргумент о восстановлении прав собственности на землю (территориальный тезис), но могли использовать обвинение в дискриминационном перераспределении ресурсов.

 Таким образом, история сецессионистских движений обнаруживает, по меньшей мере два типа причин, служащих моральными основаниями сецессии - нарушение прав собственности на территорию (несправедливая аннексия) и несправедливое перераспределение ресурсов.

 Сам процесс сецессии может быть лучше всего понят в качестве процесса, обратного политической интеграции (см. Глоссарий). Такое понимание позволяет более четко разграничить различные проявления социальной дезинтеграции и конфликта и ввести категориальные различия между сецессионистскими движениями и бунтами, восстаниями, революциями и переворотами, элементы которых могут присутствовать в процессах сецессии. При такой концептуализации усилия центрального правительства (или иного центра юрисдикции) интерпретируются как деятельность по сохранению и поддержанию целостности (интегративности) государства, а деятельность сецессионистов может быть одновременно дезинтегративной (отчуждение и выделение) по отношению к прежнему центру, и интегративной по отношению к внутренним единицам.

 Политологи, на основе изучения известных случаев сецессии называют несколько предпосылок, увеличивающих вероятность ее оформления и успеха. В их числе они называют географическую обособленность [Merritt 1969], причем решающую роль в ней играют не географические барьеры (как, например, островная ситуация), или несмежность частей единого государства (Аляска), а уровень ущерба, наносимый государству при отделении данной географической области, определяемый с точки зрения угрозы военной безопасности, доступности природных ресурсов и зарубежных рынков. Другим наиболее часто привлекающим внимание исследователей фактором являются социальные предпосылки и, прежде всего, культурная гетерогенность, этнические отличия населения территории, претендующей на отделение. Размер этнических групп и их географическое размещение в значительной степени влияют на успех сецессионистского движения [Geertz 1963:117-118; Young 1976:23-65]. Модернизация и формирующееся в ее результате восприятие относительной депривации у различных этнических групп часто называется среди экономических предпосылок сецессии [Gurr 1970; Davies 1971].   

 Еще одной теорией, претендующей на объяснение причин сецес-сионизма является теория внутреннего, или "домашнего" колониализма Майкла Хечтера, который в своем анализу экономической фрустрации "кельтской периферии" в рамках Великобритании попытался показать как глубина культурных различий между национальным центром и периферией влияет на экономическую политику центра и оформление национализма на периферии [Hecflter 1975]. Однако, по справедливому замечанию критиков, теория Хечтера не отвечает на вопрос, почему одни колонизованные народы бунтуют, а другие нет, и не дает надежного фундамента для предсказаний времени возникновения движений протеста [Wood 1981:119].

 Другие аналитики попытались разрешить эти проблемы. Анализ истории межэтнических конфликтов в Бельгии, Великобритании, Канаде и Нигерии, а также в некоторых других регионах мира [Mughan 1979:5-6; Gourevitch 1979:306] позволил показать, что периферийный национализм оказывается слабым в тех ситуациях, когда политическое лидерство и экономическое развитие концентрируется в одних и тех же "ядерных ареалах". В тех случаях, когда политическая и экономическая динамика оказываются "приуроченными" к разным регионам государства (например, когда периферия оказывается более развитой экономически за счет эксплуатации новых ресурсов, или более выгодного положения относительно внешнего рынка) возникновение сецессионистских движений становится более вероятным.

Ассоциация и интеграция как формы самоопределения

 Многие сецессионистские движения оформляются как ответ на ощущаемую угрозу культурной самобытности группы. С точки зрения уже упомянутого специалиста по теории сецессии А.Бьюкенена сохранение культуры может рассматриваться в качестве достаточного основания для сецессии только при выполнении следующих условий:

(a) Рассматриваемая культура действительно находится под угрозой исчезновения, то есть вероятность этого исчезновения должна значительно превышать риск, которому подвергаются все культуры;

(b) [Существуют и остаются неисчерпанными] менее радикальные средства сохранения культуры чем сецессия (например, специальные групповые права меньшинств, более свободный федерализм, конституционные права группового вето или аннулирования и т.д.);

(c) Рассматриваемая культура должна отвечать минимальным моральным стандартам (культура нацистов или красных кхмеров не заслуживает сохранения посредством сецессии или с помощью иных средств);

(d) Осуществляющая сецессию группа не стремиться к независимости, чтобы образовать государство, нарушающее основные гражданские и политические права и запрещающее свободный выезд для тех, кто не желает подвергнуться нарушениям этих прав;

(e) ... ни у государства, ни у какой-либо третьей стороны не существует законных притязаний на выделяющуюся территорию [Buchanan 1991:61-64].

 Хотя последний пункт оговаривается автором как "противоречивый", все же рационализация угрозы культурной самобытности группы предполагает взвешивание альтернатив и определение "цены" отделения, а также соответствия этой всегда крайней меры прокламируемым движением целям. Разумеется накал националистических чувств нередко препятствует принятию рациональных решений, а свобода и независимость становятся самоценными по самой логике этих движений, лидерам, возглавляющим эти движения следует видеть весь спектр возможных решений стоящих перед группой проблем и прибегать к морально оправданным решениям, руководствуясь благом группы. Каков же этот спектр?

 В международном праве и, в частности, в тексте резолюции Генеральной Ассамблеи ООН 2625 (XXV) от 24.10.1970 г. самоопределение не рассматривается как обязательное становление независимого государства Предполагается, что другими формами самоопределения могут явиться 'ассоциация или интеграция с независимым государством, или любой другой политический статус, свободно определяемый народом. ."

 Таким образом, другими ответами на вопрос, как наилучшим образом защитить культуру, язык или вероисповедание, составляющие самобытность группы, являются различные формулы конфедерации и федерализации, автономия и местное самоуправление. Появление этих более гибких форм продиктовано характером современной экономической и информационной интеграции, масштабной миграции и международного разделения труда, превращающим любые проекты политической и экономической автаркии в утопию. Эти новые формы будут подробнее рассмотрены в разделах о суверенитете и автономии.

Самоопределение и суверенитет

 Как уже отмечалось, вопрос о применимости понятий "суверенитет" и "самоопределение" к меньшинствам в контексте международного права относится к наименее ясным. Оба понятия не имеют однозначной трактовки и в современной политологии. Кроме того, оба понятия в последнее время претерпевают существенную переоценку и переосмысление.

 Традиционно "суверенность", "суверенитет" связывали с государственностью. Концепция абсолютности и неделимости суверенитета восходит к Гоббсу, который в своем "Левиафане" не усматривал никакой власти выше государственной. Гегелевская трактовка неограниченности государственного суверенитета имела своими следствиями тоталитаризм и экспансионизм: если государство располагает абсолютной и неограниченной властью, у него нет обязательств уважать права собственных граждан и других государств. Эта связь понятия "суверенитет" с концепцией неограниченного суверенитета тоталитарного государства привела некоторых ученых к отказу от использования самого понятия; так X. Кельзен предложил заменить его понятием международного правового порядка -Weltrechtsordnung [Kelsen 1960:320].

 Деколонизация, рождение национализма и "взрыв этничности" способствовали размыванию исходного смысла понятия "суверенитет" и формированию более гибкой системы понятий, позволяющих описывать реальные формы "ограниченного суверенитета" - разделенный, двойственный, частичный, функциональный суверенитет и т.п.

 В современном словоупотреблении у политологов и юристов обычно проводится различение между внутренним и внешним аспектами суверенитета. Под внутренним аспектом подразумевается верховная власть в рамках определенной территории, на которую не распространяется законодательная, исполнительная и судебная юрисдикция другого государства за исключением международного права. Внешний аспект предполагает независимость и равенство государств, их субъектность в международном законодательстве [Dreier 1988, 4:123].

 С точки зрения одного из членов международного арбитражного суда в Гааге для большинства современных определений суверенитета характерно наличие трех общих моментов:

1) суверенное государство является полноправным субъектом международного права;

2) оно не контролируется никаким другим государством;

3) оно фактически располагает возможностью свободного отправления функций государственной власти [Lapidoth 1992:329].

 Принцип суверенного равенства государств закреплен Декларацией о принципах международного права, принятой Генеральной Ассамблеей ООН в 1970 г.[Резолюция 2625 (XXV) от 24.10.1970]. Однако впоследствии понятие суверенитет подверглось значительному переосмыслению, не в последнюю очередь связанному с современной дискуссией о правах меньшинств.

 Обсуждение прав меньшинств в контексте развития современных концепций федерализма и демократии в очередной раз ставит вопрос о том, кто является сувереном. Очевидно, что этот вопрос лежит в русле дискуссий о легатимности власти и ответы на него - народ (в американской Декларации независимости), нация (во французской Конституции 1791 г.), национальный парламент (взгляд некоторых британских юристов), федеральное правительство вместе с правительствами штатов (американская версия дуального суверенитета) - порождают серию новых вопросов.

 Учет реально существующих ограничений суверенитета современных государств привел к появлению таких понятий как разделенный суверенитет, остаточный, или "de jure суверенитет", "de facto суверенитет" и "суверенная ассоциация". Следует также упомянуть "плюралистический суверенитет" Г.Ласки, отвергавшего концепцию -суверенитета государства (с его точки зрения государственная власть должна основываться на согласии между сообществами граждан). Ограниченность суверенитета отражается и понятием "функциональный суверенитет" современного международного морского права, в котором права на эксплуатацию шельфа и ресурсов 200-мильной зоны определены как "суверенные права на разведку и эксплуатацию, сохранение и использование природных ресурсов ..." [статьи 56(1) и 77 Конвенции по морскому праву относительно континентального шельфа 1982 г.].

 Среди существенных ограничений государственного суверенитета многие юристы перечисляют следующие:

1) концептуальное: не существует абсолютного и безграничного суверенитета; как всякое верховенство и власть он имеет свои естественные пределы, "в самом понятии суверенитета лежит уже момент его ограниченности" [Кистяковский 1895:136];

2) территориальное: оставаясь государственно-правовым понятием, суверенитет оказывается связанным с понятием государства и, следовательно, территориально ограничен;

3) гуманитарное: внутренний суверенитет государства ограничен нормами, обязывающими соблюдать права человека;

4) международное: государство обязано действовать в соответствии с нормами международного права;

5) общеправовое: суверенная власть ограничена правовыми нормами, составляющими принципы цивилизованного общества; внутригосударственные правовые нормы являются обязательными не только для граждан государства, но и для его должностных лиц и государственных институтов.

 Предпринятый исторический экскурс позволяет связать понятие "суверенитет" с понятием "самоопределение" и рассмотреть их соотношение. Уже перечисление "типов" суверенитета дает возможность заметить тенденцию размывания, "деабсолютизации" суверенитета государства. Однако именно эта тенденция, безусловно прогрессивная, порождает новые проблемы. Дело в том, что при традиционной трактовке понятия "суверенитет", в которой единственным "субъектом" суверенитета являлось государство, право на самоопределение признавалось естественным и не входило в противоречие с другими принципами международного права (например, с принципами территориальной целостности государств и неприкосновенности границ). В новых трактовках вместе с признанием ограниченных форм суверенитета в полный рост встает проблема субъекта права на самоопределение.

 Провозглашение этого принципа, как об этом уже упоминалось выше, делает особенно важным вопрос, какое конкретное содержание отражается в понятии "народ", используемом в цитированных документах. Подчеркнем, что речь здесь идет не о социологическом, этнологическом, или каком-то ином внутридисциплинарном определении этого понятия, но о дефиниции, оказывающейся адекватной контекстам уже существующих документов международного права. Четкого и общепризнанного определения этого понятия в международном праве мы не обнаружим. Большинство используемых определений констатируют наличие объективных (культурно-исторических, языковых) и субъективных (желание быть вместе, прокламируемая принадлежность) связей, что не позволяет разграничить это понятие с понятием "этническая группа". Между тем, право на самоопределение признается лишь за "народами"; "этнические группы" в соответствии с международно-правовыми нормами могут претендовать лишь на права меньшинств.

 По-видимому, разработка и использование на практике компромиссных форм суверенитета и государственности (самоуправления) является одним из наиболее продуктивных путей для решения проблемы прав меньшинств. Глобализация коммуникативных, транспортных и экономических систем приводит ко все большей зависимости государств друг от друга, размывает их реальную суверенность. Сосуществование на одной территории- различных форм суверенитета (ограниченный, дуальный, функциональный суверенитет и т.д.) представляет собой новую гибкую форму взаимодействия между центральным, региональным и автономным правительствами, каждое из которых обладает определенной долей суверенитета. Принципы равенства и соблюдения прав как индивидуальных, так и коллективных, должны осуществляться в реализации адекватных форм самоуправления, важное место среди которых занимает автономия.

 Поскольку многие меньшинства сегодня выступают на международной арене как "квази-юридические субъекты" [Hatfield-Lyon 1991] и в качестве международных организаций обретают статус субъектов международного права, правительствам необходимо считаться с этой новой реальностью и не отвергать с порога претензии многих групп меньшинств на самоопределение. Форма самоопределения должна находиться на основе норм международного права и в результате консенсуса между всеми заинтересованными сторонами. Таким образом, успех решения проблем меньшинств зависит сегодня от выработки эффективных правовых инструментов, гарантирующих на международном уровне охрану прав меньшинств различных типов. Обсуждение объемов прав, гарантируемых меньшинствам различных типов, должно явиться следующим шагом в решении проблемы меньшинств. Одним из средств, смягчающих противоречия между принципами самоопределения и территориальной целостности государств, становится автономизация и другие формы "парциального суверенитета". Рассмотрим эти формы, хотя даже само их существование в рамках международного права можно оспорить.