§ 3. Существуют ли «усеченные» составы?

Наступление преступною последствия является последней стадией преступной деятельности — стадией окончания преступления. Однако в советской уголовно-правовой литературе существует и иное мнение. Полагают, что в некоторых составах преступлений момент окончания перенесен законодателем на более ранние стадии — стадии исполнения и даже приготовления. В этих составах преступное последствие оказывается таким образом «усеченным», а отсюда и составы были названы «усеченными».

Такой точки зрения придерживаются авторы учебного пособия по общей части уголовного права 1952 года1, Н. Д. Дурманов2, М. Д. Шаргородский3, II. Кра-сильников, И. Слуцкий, П. Денисов, Н. Дворкин, Н. Меркушев4. Авторы учебника считают конструкцию «усеченных» составов законодательно-техническим приемом в целях усиления борьбы с отдельными категориями общественно опасных преступлений. Они пишут, что подобного рода конструкции для советского уголовного права не типичны, редки, ибо по советским законам приготовление и покушение наказываются наравне с оконченным преступлением.

С подобной оценкой значения «усеченных» составов авторами учебника как умаляющей их «политически принципиальное значение для советского уголовного права» не согласны М. Д. Шаргородский и Н. Д. Дурманов.

Сторонники признания «усеченных» составов считают, что эти составы нужны для того, чтобы способствовать активизации борьбы с наиболее опасными преступлениями. Составы, которые законодатель объявляет законченными   на стадии   приготовления и покушения

1                        См. Советское уголовное право, часть общая, 1952, стр. 276.

2                    См. Н. Д. Дурманов,  Стадии совершения преступления по советскому1 уголовному праву, М , 1955, стр. 35—56 и др.

3                    См.   М.   Д.    Шаргородский,    рецензия     па   книгу А. Н. Трайнина Учение о составе преступления, «Советская книга», 1917 г. № 5.

4                     См. рецензию этих авторов на учебник Советского уголовного права, часть общая, 1938 г., «Советская юстиция» 1939 г № 2, стр. 58.

50

4 без реального причинения ущерба объекту целесообразны якобы потому, «что они исключают необходимость при особо опасных формах приготовления доказывать наличие умысла в отношении преступного результата,— это было бы необходимо, если бы ответственность строилась не как за deliktum sui generis»1.

Характерной чертой «усеченных» составов, по мнению Н. Д. Дурманова, является то, что законодатель признает преступление оконченным, «когда деяние, прямо направленное на объект, охватываемый умыслом виновного, еще не совершено, (но этот объект уже ставится в явную опасность причинения ему ущерба.

От так называемых «формальных» составов эти составы отличаются тем, что прямым умыслом виновного охватываются не только действия, входящие в состав преступления, но и дальнейшие, направленные на тог же объект действия и их результат, находящиеся за пределами данного состава»2.

В качестве примеров «усеченных» составов авторы учебника 1952 года называют состав оставления в опасности (ст. 156 УК), понуждения женщины (ст. 154УК), поставления в опасные условия работы (ч. 3 ст. 133 УК). Авторы рецензии на учебник советского уголовного права 1938 года относят к «усеченным» составам также угрозу (ст. 731 УК) и подлог (ст. 72 УК), Н. Д. Дурманов считает «усеченными.» составы бандитизма (ст. 593 УК), разбойного нападения, подлога.

Проблема «усеченных» составов уходит своими корнями в работы немецких криминалистов конца XIX и 'начала XX веков. Наиболее обстоятельно она впервые была изложена в восьмитомной монографии Биндинга «Нормы и их нарушения». Биндинг, ярко выраженный сторонник нормативистской теории, делил составы на три вида в зависимости от характера запретительных норм (Verbot). Первый, нормальный вид — норма, запрещающая причинение результата (Verletzungsverbote). Эта норма предполагает полный состав преступления—■ состав причинения ущерба (убийство, хищение и т. п.).

1                      М Д. Ш а р г о р о д с к и й, рецензия на книгу А  И  Трайни-.id Учение о составе преступления, «Советская книга» 1947 г. № 5,

гр. 70.

2                   Н.  Д.  Дурманов,  Стадии  совершения  преступления по советскому уголовному праву, M.r 19SS, стр. 44.

4*                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                51

Второй вид нормы — норма, запрещающая создание опасности причинения вреда (Verbot der Gefahrdung). Ей соответствуют деликты опасности (оставление в беспомощном положении и т. д.). Наконец, третий тип норм—простой запрет (Verbot schlechthin). В соответствии с этой нормой конструируются составы простых правонарушений (быстрая езда, недозволенное хранение оружия и т. п.)'

Первый состав—нормальный, два остальных'—являются «усеченными», при этом во втором нужно доказывать не реальное причинение ущерба, а лишь опасность такого причинения, а в третьем доказывается только наличие самого действия. -

Даже с точки зрения буржуазных криминалистов теория «усеченных» составов не была бесспорной. Так, Белинг лисал, что .преступление есть деяние, запрещенное под страхом наказания, поэтому нельзя противопоставлять законодательную структуру преступления какой-то несуществующей, нормальной, естественной его структуре. Если в деянии имеются все признаки, указанные в законе, то это полное целое преступление и оно не может считаться «усеченным»2.

В русском дореволюционном уголовном праве теория об «усеченных» и «не усеченных» составах не имела сторонников. Исключение составляли лишь А. М. Круг-левокий и С. П. Мокринский3. А. М. Круглевский в монографии «Имущественные преступления» отстаивал и развивал точку зрения Биндиига об «усеченных» составах. Он также признавал основные и неосновные нормы. «Усеченный» состав, по его мнению, «не заключает в себе всех признаков, принадлежащих акту нарушения основной нормы»4. «Усеченный» или, как он его называл, «урезанный» состав полностью выполняет состав правонарушения и частично состав преступления5.

К сожалению, многие ошибочные положения буржу-

1 См. Binding, «Normen und ihre Ubertretung», В. I, Leipzig, 1922, S. 326 u a.

2 Cm. Beling, «Die Lehre   vom   Verbrechen»,   Tubingen, S., 243—248.

3                     См. С. П. Мокринский, Наказание, но цели и предположения, Томск, 1902, ч  II.

4                   А. Н. Круглевский, Имущественные преступления, 1913, стр. 46.

5                 Там же, стр. 47.

52

азной теории «усеченных» составов некритически   восприняты отдельными советскими теоретиками.

Так, Н. Д. Дурманов начинает главу о понятии оконченного преступления тем положением, что «об оконченном преступлении можно говорить в двояком смысле или в смысле конструкции оконченного преступления в законе, то есть в соответственной статье особенной части, или же в смысле определения конкретного оконченного преступления в судебной практике»1 (разрядка наша. — II. К-)- Далее Н. Д. Дурманов критикует авторов учебника, которые не учитывают этого обстоятельства, говоря о конструкции так называемых «усеченных» составов в законе. Сам же Н. Д. Дурманов пишет в различных параграфах об оконченном преступлении в законе (§1 гл. II) и об «установлении момента окончания конкретного преступления судом» (§ 4 гл. II). Сопоставляя закон и судебную практику, автор делает следующий вывод: «В общем судебная практика Верховного Суда СССР при определении оконченного преступления исходит из характера формулировки состава данного преступления в статье особенной части советского   уголовного   закона»2    (разрядка наша.—■

н. к.).

Подо'бное утверждение ни на че\т те основано и должно быть отвергнуто. Судебная практика понимает оконченное преступление так и только так, как законодатель формулирует составы преступлений. Противопоставление понятия оконченного преступления в судебной практике и в законе является причиной ошибочной трактовки так называемых «усеченных» составов.

Правильно пишут Т. В. Церетели и В. Г. Макашвили в рецензии на книгу Н. Д. Дурманова «Стадии совершения преступления по советскому уголовному праву», что «признание существования двух понятий оконченного преступления, по нашему мнению, лишено оснований. Оно может создать впечатление, что точка зрения суда на оконченное преступление расходится с точкой зрения закона по данному вопросу. Но разве это допустимо, чюбы  законодатель и суд вкладывали в одно и

1                     Н Д. Д у р м а и о в, Стадии совершения преступления по советскому уголовному праву, М., 1965, стр 35.

2                   Там же, стр. 52.

53

то же понятие разное содержание?   С   таким положе нисм согласиться нельзя»1.

Рецензенты далее правильно отмечают, что концепция «усеченных» составов — буржуазная концепция. Ее реакционный характер заключается в том, что она вопреки закону, решение вопроса об оконченное™ деяния предоставляет свободному усмотрению буржуазных судей и, кроме того, ведет к расширению уголовной ответственности. Т. В. Церетели и В. Г. Макашвили правильно заключают, что «следует избегать двух понятий оконченного преступления в каком бы то ни было виде, так как с этим связаны тенденции, неприемлемые для советского уголовного права»2.

В самом деле, понятие «уссченпости» состава весьма относительно. Определить «усечен» ли состав, можно лишь сравнивая его с другими «не усеченными», то есть «полными», «целыми» составами преступлений. Следовательно, неизбежно появляется необходимость в том самом нормальном, полном преступлении, о котором в свое время писал Биндинг.

А. Н. Трайнин справедливо отмечал: «Закон «усеченных» составов не знаег и знать не может. Закон все составы заполняет надлежащими элементами. Необходимо учесть и другое: различие «усеченных» составов' логически предполагает существование какой-то средней нормы составов, ниже которой, очевидно, и опускается так называемый «усеченный состав»... Однако хорошо известно, что никаких средних «нормальных» составов не существует и существовать не может: состав преступления таков, каким он описан в законе»3.

Н. Д. Дурманов считает неудачным термин—«усеченный состав» и предлагает в подобных случаях говорить о составах, в которых момент окончания преступления перенесен на более раннюю стадию, то есть приготовление и покушение. Но от подобной замены положение не меняется. Покушение и приготовление, нака-

1                      Т. В. Церетели и В. Г. Макашвили, рецензия на книгу Н. Д. Дурманова. Стадии совершения   преступления по советскому уголовному праву, «Советское государство и право» 1957 г. № 1, стр. 129.

2                   Т а м же.

3А  Н. Трайнин, Состав преступления по советскому   уголовному праву, М, 1951, стр. 137—138.

54

зуемые якобы как оконченное преступление, тоже предполагают соответствующее оконченное преступление, стадией которого они являются.

Признать «усеченным», например, состав оставления в опасности (ст. 156 УК) можно лишь в сопоставлении с «'неусеченным» составом убийства: сравнительно с убийством в составе оставления в опасности не хватает смерти жертвы. Отсюда и делается вывод, что оставление в опасности есть покушение на убийство1, наказуемое как оконченное преступление.

Приобретение яда или огнестрельного оружия опять-таки рассматривается в виде наказуемого как оконченное преступление приготовления к тому же «целому» составу убийства.

О составе угрозы (ст. 731 УК) авторы учебника «Советское уголовное право» 1952 года пишут даже как о самостоятельно наказуемой стадии убийства (не существующей в действительности) — обнаружении умысла на убийство. Н. Д. Дурманов пишет об угрозе, как о действии создающем условия для причинения вреда объекту2. Какому объекту? Очевидно, жизни человека, ибо действительному объекту угрозы, предусмотренному в ст. 731 УК, то есть общественно политической деятельности граждан, интересам коллективизации и т. п. — ущерб причиняется реально3. С этой точки зрения разбой, как «усеченный» состав, оказывается самостоятельно наказуемой стадией покушения на хищение, а подлог так же наказуемым как оконченное преступление приготовлением к хищению , и другим преступлениям.

Нетрудно убедиться, к какой невероятной путанице приведет на практике реализация подобного рода положений. Если признать оставление в опасности (ст. 156 УК) «усеченным составом убийства» или самостоятельно наказуемым покушением на убийство, «ког-

1                       См. Н. Д Дурманов, Стадии   совершения   преступления по советскому уголовному праву, М., 1955, стр. 36.

2                     См Там же.

3                    Интересно, что II. Д. Дурманов в другой связи, доказывая, что угроза, предусмотренная   в ст. 73' УК, не есть   обнаружение умысла на убийство, убедительно   показал, что между   угрозой и последующим убийством нет ничего общего. (См. Н. Д. Д у р м а-п о в, Стадии совершения преступления по советскому уголовному праву, М, 1955, стр. 24—25).

55

да виновный еще не закончил действий, выражающихся в посягательстве на объект»1 (на жизнь человека), когда «прямым умыслом виновного охватываются не только действия, входящие в состав преступления, но и дальнейшие, направленные на тот же объект действия и их результат, находящийся за пределами данного состава»2 (на лишение жизни), то это означает, во-первых, полное искажение как состава оставления в опасности, так и самого учения о составе преступления вообще, и, во-вторых, лишает суды какой бы то ни было возможности решить практически важный вопрос о разграничении оставления в опасности и покушения на убийство.

Получается следующая картина: последствия при оставлении в опасности (ст. 156 УК), «усечены», то есть лежат за составом, и так как эти последствия охватываются прямым умыслом виновного, то вина оказывается также за составом оставления в опасности, ибо вина есть субъективное отношение к общественно опасным последствиям. Кроме того, и объект (жизнь и здоровье жертвы) также находятся за составом. Таким образом, оказывается, что все элементы, за иключением действия и субъекта, вынесены за пределы состава.

В действительности же состав оставления в опасности ничего общего с убийством не имеет. Объектом его является не жизнь, а безопасность человека. Объективная сторона выражается в действиях, которые вполне закончены и причиняют реальный ущерб с в о е-м у объекту. Они представляют собой поставление лица, находящегося в беспомощном состоянии, в опасное для жизни и здоровья положение. Умысел субъекта при этом не выходит за пределы состава, ибо это противоречило бы понятию умысла, как признака субъективной стороны преступления. Содержанием умысла всегда является предвидение элементов состава преступления. В данном случае умысел состоит в том, чтобы заведомо подвергнуть жертву известной опасности, но не лишать ее жизни. Если же будет установлено, что «п ip я м ы м умыслом виновного охватываются не только действия, входящие в состав оресту-

1                       Н. Д. Дурманов, Стадии совершения преступления по советскому уголовному праву, М., }9&5; стр. 43

2                   Там же, стр. 44.

пления, «но и дальнейшие, направленные на тот же объект действия, и их результат, находящийся за пределами данного состава»1 (разрядка паша. — Н. К), то, как правильно пишут Т. В. Церетели и В. Г. Мака-швили, виновные будут отвечать не за оставление в опасности, а за покушение на убийство2.

Именно по тому, направлен ли умысел субъекта на причинение смерти или только на оставление в опас-•ности, и можно разграничить состав преступления, предусмотренный ст. 156 УК, и покушение на убийство. Верховный Суд ООСР в определении от 15 марта 1944 г. по делу Г., решая вопрос о разграничении оставления в опасности и покушения на убийство, указал, что умышленное создание родителями тяжелых условий для ребенка с целью привести его к смерти должно квалифицироваться как покушение на убийство3.

Не менее ошибочным является также рассмотрение изготовления и хранения оружия и ядов как наказуемых в форме оконченных «усеченных» составов приготовления (создание условий) к убийству. Законодатель не случайно поместил статьи, предусматривающие эти преступления, в главу о нарушении правил, охраняющих народное здравие, общественную безопасность 'и порядок. Объектом этих преступлений являются не жизнь человека и его здоровье, а установленный в СССР порядок хранения и обращения с ядами и оружием. Лицо, разумеется, может, приобретая оружие, готовиться к убийству. Но от этого объект преступления, указанный в ст. 182 УК, не меняется. Появляется лишь необходимость в дополнительной квалификации по совокупности (ст. ст. 19 и 136 УК). Умысел на убийство при незаконном хранении оружия доказывать не приходится, но вовсе не потому, как пишет М. Д. Шарго-родский, что это состав   особого  рода, где умысел на

1                        Н Д. Дурманов, Стадии совершения преступления по советскому уголовному праву, М., 1955, стр  44

2                     См. Т. В   Церетели, В. Г. Мака ш в и л и,  рецензия на книгу Н. Д- Дурмановг.1 Стадии совершения преступления по советскому уголовному праву, «Советское государство и право» 1957 г. № 1, стр. 129.

3                    См. «Сборник постановлений Пленума и определений коллегий Верховного Суда Союза ССР 1944 г.», М, 1948, стр. 104.

57

убийство презюмируется законодателем1. Он не доказывается потому, что не имеет ничего общего с умыслом состава хранения оружия. Для ответственности по ст. 182 УК с субъективной стороны достаточно того, что субъект предвидит нарушение им системы обращения с огнестрельным оружием и желает ее нарушить.

Все сказанное об «усеченных» составах или стадиях убийства, наказуемых как оконченное преступление, распространяется и на мнимые составы «усеченного» хищения — разбоя и подлога.

Вместо того чтобы в соответствии с предельно ясной редакцией ст. 2 Указа Президиума Верховного Совета СССР от 4 июня 1947 г. «Об усилении охраны личной собственности граждан» считать разбой оконченным с момента нападения или угрозы нападения А. А. Пионт-ковский в Курсе советского уголовного права (т. I) начал развивать теорию «усеченных» составов. В результате он пришел к выводу, что: «разбой, если взять не усеченный состав преступления, а состав преступления в его полностью завершенном виде, как похищение имущества, есть противоправное насильственное изъятие имущества из чужого в л а-д е н и я»2,

Таким образом, А. А. Пионтковскцй конструирует новый состав — насильственное завладение имуществом, несмотря на то, что законодатель определяет разбой как нападение или угрозу нападения с целью изъятия имущества.

Об ошибочности отождествления подлога, преследуемого по ст. ст. 72 и 120 УК, с приготовлением к хищению и другим преступлениям будет сказано далее.

Б. С. Никифоров, с полным основанием отрицая концепцию «усеченных» составов как не имеющую под собой серьезного научного основания, верно отмечает, что «при внимательном изучении составов этой группы неизменно обнаруживается, что речь здесь в действительности идет не о незавершенной   преступной   дея-

1                       См.   М.   Д.   Ш а р г о р о д с к и й,     рецензия     на    книгу А. Н. Трайнина Учение о составе преступления, «Советская книга» 1947 г. № 5, стр. 69—70.

2                    А. А. Пионтковский, В. Д. Меньшагин, Курс советского уголовного права, М., 1955, т. I, стр. 722.

58

тельности, а о действиях, нарушающих особые, самостоятельные интересы, особые общественные отношения, которые законодатель, конструируя эти составы, стремится поставить под охрану»1.

Сторонники деления-преступлений на «усеченные» и «не усеченные» правы лишь в одном: законодатель в стремлении максимально оградить ценные объекты от преступных посягательств конструирует составы таким образом, чтобы действия, которые создают даже самые отдаленные возможности причинения ущерба этим объектам, оказались в сфере уголовноправовой репрессии. И, конечно, конструируя составы создания опасности для жизни или здоровья гражданам, запрещая хранить оружие, законодатель в конечном итоге исходил из того, что эти преступления могут причинить вред личности. Но сторонники теории «усеченных» составов недопустимо смешали эти мотивы законотворчества с конструкцией составов указанных преступлений. Одно дело, по каким мотивам законодатель ввел данные преступления в уголовный кодекс, а другое, какова конструкция данного состава преступления. Если уголовный кодекс говорит, что объектом хранения яда является общественная безопасность, то суд не может считать таковым жизнь и здоровье человека и в соответствии с этим доказывать объективную и субъективную стороны храпения яда как приготовление к преступлениям   против   личности.

По нашему мнению, не существует составов с «у р е-з а иным и», «усеченными» последствиями, лежащими якобы за составом деяния и охватываемые умыслом субъекта. Преступный ущерб всегда прямо входит в состав преступления и умысел может распространяться только на этот ущерб. Умысел на ущерб, лежащий за составом преступления, учитывается в плане индивидуализации наказания. Не существует наказуемых как оконченное преступление приготовлений и покушений, так как последние всегда лишь виды неоконченного преступления.

1 Б. С. Никифоров, Объект преступления по советскому уголовному праву, М., 1956, автореферат докторской диссертации, стр. 25—26.

59