§ 1. Преступные последствия в простых преступлениях

Значение преступных последствий для квалификации простых преступлений целесообразно рассматривать по следующей системе: а) квалификация преступных последствий в зависимости от объекта посягательства, б) последствия и вина, в) квалификация последствий в зависимости от характера действий, служащих их причиной, г) особенности квалификации преступлений, создающих возможность наступления вредных последствий, д) квалификация тяжких преступных последствий.

Объект и'преступное последствие, как уже неоднократно указывалось, неразрывно связаны между собой. Характер преступных последствий определяется содержанием общественных отношений, которым данное преступление наносит ущерб. Преступное последствие, например, хищения — это ущерб социалистической собственности, лжесвидетельства — ущерб интересам социалистического правосудия, неуплаты налогов — ущерб налоговой системе, установленной в СССР и т. д.

■Б то жо^ время, когда при разграничении смежных или сходных преступлений встает вопрос об объекте, в основном, именно по ущербу и можно установить эти объекты. Преступное действие определяется направленностью на причинение определенного преступного ущерба, то есть его содержание зависит от тго, какой ущерб оно причиняет. Вина представляет субъективное отражение объективных признаков деяния.

Следовательно, тю действиям, ущербу и объекту практически распознается содержание вины. К- Маркс писал об этом применительно к разграничению собирания валежника и кражи леса: «...собирание валежника и кража леса — это существенно различные вещи. Различны объекты, не менее различны и действия, направленные на эти объекты, следовательно различны должны быть и намерения...»2 (разрядка наша.— Н. К.).

1 Как указывалось, в простом преступлении одно действие причиняет один простой ущерб.

К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч, т. 1, 1955, стр 122.

В тех случаях, если объект преступления не установлен, но известен причиненный преступным действием ущерб, определить непосредственный объект преступления не представляет трудности. Например, каков непосредственный объект спекуляции? В результате скупки и перепродажи товаров с целью наживы субъект производит общественно вредные изменения в системе социалистической торговли: лодрывает самый принцип социалистической торговли — торговли без частных посредников. Одновременно с этим вследствие спекулятивных действий несут материальный ущерб и граждане-покупатели, переплачивающие за товары сверх установленной государством цены. Отсюда ясно, что объекюм спекуляции являются интересы социалистической торговли и интересы граждан-покупателей.

Взаимосвязь преступного последствия и объекта настолько велика, что неправильное определение последствий состава преступления неизбежно приводит к неверному определению объекта этого преступления. Так, некоторые криминалисты считают преступление, предусмотренное ст. 593в УК, «формальным», беспоследствен-ным преступлением. Объективная сторона этого преступления по их мнению ограничивается фактом нарушения дисциплины на транспорте. Отсюда объектом преступления, предусмотренного ст- 593в УК оказалась не безопасность движения на транспорте, а только порядок несения службы на транспорте1. Подобные утверждения, разумеется, являются ошибочными. Они искажают действительное существо этого преступления, и потому с полным основанием были подвергнуты критике в нашей печати2.

Оставление в опасности (ст.156 УК), как уже отмечалось, некоторые криминалисты относят к «усеченным»

1 Наиболее подробно защищается эта точка зрения М. А Шней-дером в работе «Преступления против трудовой дисциплины на железнодорожном транспорте Союза ССР», М, 1949, автореферат кандидатской диссертации, стр. 13.

2 См., например, В. Кудрявцев, О соотношении предмета и объекта преступления по советскому уголовному* праву, Труды Академии, 1951, вьгп XIII, стр. 69; Егоров, Практика борьбы с преступлениями по службе на железнодорожном транспорте, «Социалистическая законность» 1952 г, № 1, стр. 23, А. А. П и о н таковски й, В. Д. Меньшагин, Курс советского уголовного права, М., 1955, стр. 298.

в Н. Ф. Кузнецова, 81

преступлениям, посягательствам на жизнь и здоровье личности. По их мнению последствия этого состава — лишение жизни лица, оставленного в опасном для жизни состоянии, или причинение вреда его здоровью, лежат за составом преступления, «усечены» законодателем.

Такого рода «усечение» неправильно определяемого преступного последствия приводит к извращению действительного содержания состава оставления в опасности и, в первую очередь, объекта преступления. На самом деле, как говорилось ранее, объектом оставления в опасности является не жизнь и здоровье личности, действительно находящиеся за составом преступления; предусмотренного ст. 156 УК, а безопасность личности.

Аналогичное положение с остальными «усеченными» составами. «Усекая» последствие, криминалисты «усекают» и действительный объект соответствующих преступлений, подменяя его объектом другого преступления (порядок обращения с ядами и огнестрельным оружием — ст. 182 УК — жизнью и здоровьем граждан, порядок письменного удостоверения фактов, имеющих юридическое значение — ст. 72 УК — социалистической собственностью и т. д.).

В составах с двумя объектами ущерб причиняется не одному, а двум объектам одновременно. Но это возможно в тех немногих случаях, когда объекты неразрывно связаны между собой. Таковы, например, советская торговля и интересы граждан-покупателей в спекуляции, обмеривании и обвешивании. Одновременно двум объектам наносит ущерб так же разбойное нападение и вымогательство: здоровью, неприкосновенности личности и ее имущественным интересам.

Там, где объект внешне представлен какими-то физическими предметами-—имуществом, личностью и т. д., там преступный ущерб, как правило, выражается в определенных вредных изменениях в предметах посягательства. Тогда для правильной квалификации преступлений прежде всего необходимо установить факт соответствующих- изменений в предметах посягательства Например, для правильной квалификации выпуска недоброкачественной продукции необходимо установить—■ была ли выпущенная продукция недоброкачественной, то есть претерпел ли соответствующие изменения пред-

мет преступления (иногда эти изменения выражаются в изменении не самого предмета, а его законного места положения, например, в хищении). Но, понятно, чго изменения в предмете нас интересуют лишь как доказательство общественно .вредных изменений в объектах.

Рассматривая общее понятие преступных последствий, мы видели, что преступное действие лица можег причинить ущерб не одному, а нескольким охраняемым уголовным законом объектам. Для квалификации преступления, в первую очередь, в расчет берется последствие — элемент состава, то есть последствие, причиняющее ущерб объекту данного состава. Причинение ущерба иным объектам либо учитывается в плане отягчающих наказуемость обстоятельств (ранение жертвы при покушении на ее убийство), либо дает основание для привлечения виновных к ответственности по совокупности нескольких преступлений (неосторожное убийство одного лица, при шокушении на умышленное убийство другого лица).

Отсутствие учета связи объекта и характера преступных последствий, с другой стороны, приводит к неточному определению этих последних. Так, например, Б. А. Куринов наиболее типичными последствиями автотранспортных преступлений считает несчастные случаи с людьми, уничтожение или повреждение автомашины и повреждение перевозимых грузов1. Однако два последних вида ущерба раскрываются им вне связи с объектом автотранспортных преступлений — безопасности движения. Отсюда создается впечатление, что к уголовной ответственности по ст 593а УК должен привлекаться шофер, который в результате нарушения правил движения повредил машину или грузы, не создав в конкретных условиях угрозы безопасности движения.

Между тем на практике весьма нередки случаи, когда шоферы, например, превышая скорость движения, повреждают груз, машину или путевые сооружения. Если в конкретных условиях никакой угрозы безопасности движения не было, указанные шоферы к уголовной ответственности по ст. 5938 УК не привлекаются. Неслучайно Б. А. Куринов не смог привести в своей работе ни

См. Б. А Куринов, Уголовная ответственность за нарушение правил движения на автотранспорте, Л1, 1957, стр 48—51.

6* 83

одного примера из судебной практики, (Подтверждающего его точку зрения относителыно вредных последствий в виде повреждения машины и грузов. За нанесенный соответствующий материальный ущерб шоферы несут гражданскую ответственность, а за нарушение правил движения — дисциплинарную. Таким образом, повреждение машин и грузов лишь тогда является последствием по ст. 59ЗВ УК, когда они лредставляют собой общественно вредные изменения в объекте автотранспортных преступлений, то есть, когда они создали реальную ) грозу или причинили фактический ущерб безопасности движения на автотранспорте.

* *

Преступное последствие си вина также неразрывно связанные между собой признаки преступления. Только то общественно вредное изменение в объектах, причиненное действиями вменяемого лица, считается преступным, которое 'было причинено виновно. В свою очередь вина есть не что иное, как субъективное отношение лица в форме умысла или неосторожности к общественно опасным последствиям своих действий (ст. 10 УК).

Вина, как элемент .состава, предполагает субъективное отношение к общественно вредному последствию, также являющемуся элементом соответствующего состава. Виновное отношение лица к вредным последствиям, которые не относятся к элементам состава (вредные последствия, лежащие за составом или последствия, причиненные на стадии приготовления и исполнения), учитываются лишь в плане индивидуализации наказания1. Поэтому не правы сторонники признания «усеченных» составов, когда они конструируют вину в отношении последствий, лежащих за составом преступления2.

Предвидение или долженствование предвидения преступных последствий соответствующего состава преступления, означает прежде всего предвидение характера содержания этих последствий, то есть лицо

1 См подробнее § 1 гл. III настоящей работы.

2 См Н. Д. Дурманов, Стадии совершения по советскому уголовному праву, М., 1955, стр. 44.

преступления

должно твердо знать общественно вредным изменением какого объекта является этот ущерб и -путем каких действий (бездействия) он причиняется. Для тех преступлений, которые не знают квалифицированных в зависимости от тяжести последствий составов (дезертирство, клевета, оскорбление, подлог и т. д.), предвидение преступных последствий, необходимое для квалификации преступлений, олраничивается предвидением характера преступных последствий. Предвидение конкретной тяжести ущерба имеет значение лишь для индивидуализации наказания.

В тех же преступлениях, которые подразделяются на виды более или менее квалифицированных составов в зависимости от тяжести преступных последствий (хищение, телесные повреждения, уничтожение или повреждение имущества, хулиганство, преступления на транспорте и т. д.), лицо помимо характера последствий должно предвидеть и тяжесть причиняемого ущерба. Это конечно, не означает, что лицо должно предвидеть с точностью до единицы, на сколько, например, рублей будет совершено крупное хищение, на 40 или 45 тысяч. Для квалификации преступления достаточно предвидеть лишь ту типовую, среднюю тяжесть ущерба, которая учитывается законодателем при конструкции составов. Так, причиняющий тяжкое телесное повреждение, должен знать, что он причиняет именно тяжкий ущерб здоровью жертвы. Будет ли это наитягчайший ущерб или относительно менее тяжкий в пределах ст. 142 УК, Для квалификации действий субъекта это значение не имеет, но учитывается при индивидуализации наказания.

Эту форму вины следует отличить от неконкретизиро-ванного умысла. Неконкретизированный умысел имеется там, где тяжесть преступного ущерба данному объекту в сознании лица конкретно, индивидуально не определена. Частным случаем неконкретизированпого умысла является умысел на причинение телесного повреждения, особенно, в драке. Избивая жертву, субъект не предполагает заранее, какой конкретный ущерб он причинит. Исключение составляет умысел, например, на специальное удаление глаза (выжигание глаз серной кислотой), языка, половых органов и др. Субъект тогда отвечает в пределах своего намерения.

Так, К- 'был осужден за умышленное легкое телесное повреждение то ч. 1 ст. 143 УК за то, что, поругавшись на кухне с Г., с силой толкнул ее, и она, ударившись о стол, сломала 3 ребра. Б кассационной жалобе К- указал, что считает приговор народного суда неправильным, так как он только с силой толкнул Г. и потому должен отвечать лишь за толчок.

Городской суд нашел, что «вина К- в причинении легких телесных повреждений доказана. Г. утверждает, что ее бил К. К- говорил, что он ее с большой силой оттолкнул на кухне, и Г. ударилась о стол, в результате чего и оказались 'поломанными у нее 3 ребра. Даже по версии К- он должен отвечать за причинение телесных повреждений Г., так как с силой отталкивая ее, сознательно допускал возможность удара, о твердые предметы Г. и получение ею телесных 'повреждений»1.

С таким же неконкретизированным умыслом мы встречаемся и в делах о карманных кражах. Субъект отвечает за тот материальный ущерб личной собственности, который он фактически причинил. Если же вор уже опустил руку в карман или сум.ку для хищения заведомо определенной вещи (коробки с обувью, свертка с мануфактурой и пр.), то в этом случае умысел конкретизирован и субъект отвечает за ущерб в .пределах своего умысла.

В силу неконкретизированного характера умысла небольшой размер фактически похищенного из кармана гражданина имущества (два-три рубля) или из места хранения государственного имущества не дает основания для прекращения дела по примечанию к ст. 6 УК. Для признания деяния малозначительным, необходимо, чтобы умысел лица был направлен именно на незначительный ущерб.

При определении меры наказания суд учитывает не-конкретизированность умысла как отягчающее наказуемость обстоятельство. Лицо, умысел которого был прямо направлен на хищение 50 руб. государственных денег, и лицо, которое намеревалось похитить любое находящееся на складе имущество, но похищает тоже лишь на 50 руб., так как больших ценностей на складе не оказалось, должны быть наказаны по-разному.

1 Архив Московского городского суда 1956 г вторая инстанция, дело № У-2681.

Очевидно, что при прочих равных условиях второе преступление более общественно опасно. Здесь субъект готов был похитить и похитил бы, если только смог бы, большее по размеру имущество.

Приведенный случай нельзя смешивать с покушением заведомо на не мелкое хищение, когда субъекту по не зависящим от него обстоятельствам удается похитить лишь небольшое количество имущества. Квалификация по ст. 19 УК и ст. 1 или 3 Указа Президиума Верховного Совета СССР от 4 июня 1947 г. «Об уголовной ответственности за хищение государственного и общественного имущества» не изменится и от того, что субъект намереваясь похитить значительное (но не крупное) количество имущества, не знает точную стоимость этого имущества: 700, 900 или 2 тыс. руб.

Например, субъект, намереваясь похитить значительное количество денег из кассы магазина, крадет лишь 200 руб., так как в кассе больше не оказалось. Он будет отвечать не за мелкое хищение, а по ст. 19 УК и ст. 1 Указа Президиума Верховного Совета СССР от 4 июня 1947 г. «Об уголовной ответственности за хищение гесударственного и общественного имущества». Субъект хотя заранее и не знал точно, сколько денег ему удасть-ся похитить, но, собираясь ограбить кассу магазина, он рассчитывал во всяком случае на сумму, значительно превышающую 200 руб. Здесь, таким образом, налицо покушение не на мелкое хищение с неконкретизирован-ным умыслом.

От неконкретизированного умысла на причинение общественно вредных последствий следует отличать альтернативный умысел, который имеется в тех случаях, когда субъект одинаково согласен причинить ущерб или одному или другому объекту. Такой умысел имел, например М., который похищая лошадь, одинаково допускал и то, что она принадлежит государству, тогда он совершал хищение государственного имущества и то, что она принадлежит колхозу, тогда он совершал хищение общественной собственности. М. был осужден за фактически причиненный им вред — хищение государственного имущества1.

1 См. «Судебная практика Верховного Суда СССР» 1949 г №8 стр. 19. ' '

В умышленных преступлениях фактически наступившие вредные последствия могут не совпадать с содержанием умысла лица. Несоответствие между фактически наступившими и желаемыми субъектом преступления последствиями может идти по линии величины (тяжести) и то линии характера последствий В обоих случаях виновные отвечают за покушение на то преступление, совершить которое входило в их намерение.

Причинение не того тго характеру последствия, которое виновный намеревался причинить, имеет место, например, в хищениях. Лицо собирается причинить ущерб социалистической собственности, а причиняет личной, или наоборот1. В таких случаях субъект отвечает за покушение на го преступление, которое он хотел совершить. Причинение фактического ущерба, наример, социалистической собственности при умысле на хищение личной собственности, не может вменяться в ответственность лицу за отсутствием субъективной стороны состава хищения социалистической собственности. А поскольку по де зависящим от лица обстоятельствам (ошибки в объекте) личная собственность ущерба не терпит, лицо на общих основаниях должно отвечать за покушение на кражу личной собственности2.

Несоответствие между ущербом по умыслу и по фактическому причинению в части тяжести ущерба, также ведет к квалификации действия лица как покушения на причинение того ущерба, которое лицо хотело совершить.

Так, слесарь железнодорожной станции с осмотрщиком вагонов К. сорвал пломбы и вскрыл вагон. После этого В. встал у вагона и наблюдал, а К. залез в вагон с целью хищения груза. По едва он успел взять пять пачек папирос, как был окликнут приятелем, так как к вагону приближались посторонние лица.

1 См дело Т, «Судебная практика Верховного С\да СССР» 1952 г № 6, стр 19—20

2 Правильное решение этого вопроса см у В Ф Кириченко в работе Значение ошибки по советском} уголовному праву, М , 1952, стр 43 Непоследовательно утверждение Н Д Дурманова (Стадии совершения преступления по советскому уголовному праву, М, 1955, стр 165—166), что, если имелась ошибка огноситечь-но государственной собственности, то лицо отвечает за покушение на хищение государственной собственности, а если — ошибка относительно личной собственности, то лицо отвечает за оконченную кражу личной собственности.

Хотя фактически было похищено только пять пачек папирос, в данном деле нет ни мелкого, ни малозначительного хищения, ибо малозначительный размер похищенного сам по себе не может служить основанием ни к смягчению наказания, ни тем более к прекращению дела, если посторонние, не зависящие от обвиняемого обстоятельства, воспрепятствовали осуществлению его намерения совершить хищение в более крупных размерах1.

Содержание умысла устанавливается в зависимости от конкретных обстоятельств дела. В частности, доказательством действительного содержания умысла в хищении может служить наличие в месте совершения преступления, где был застигнут преступник, многих ценных вещей. Тогда не взирая на то, что пресгушик успел фактически похитить немного, но учитывая, что умысел его простирался на более значительное хищение, последнее не может признаваться мелким и, наоборот, если лицо проникло в помещение зная, что там находятся лишь малоценные вещи, или у лица не было специальных предметов для выноса похищенного в большом количестве, то имеются основания признать, что умысел лица в данном случае был направлен на мелкое хищение. •

Особенности объективной стороны состава преступления, в частности, связь между действием и последствием, оказывает непосредственное влияние на форму ' умышленной вины. В тех умышленных преступлениях, где между действием и наступлением преступного результата нет разрыва во времени и месте, где сразу же за действием следует последствие, в этих преступлениях невозможен косвенный умысел.

Мы считаем правильным мнение большинства советских криминалистов, что прямой умысел имеется не только там, где налицо предвидение и желание наступления преступных последствий, но также и там, где лицо предвидит неизбежность наступления преступных последствий и соглашается с их неизбежным наступлением. Косвенный умысел предполагает предвидение лишь возможности наступления преступных последствий. Следовательно, преступный ущерб в сознании лица, должен быть альтернативен, то есть, он может либо

1 См «Судебная практика Верховного С\да СССР» 1949 г N° 9, стр. 20—21.

наступить, либо не наступить. Такое положение допустимо при условии, что между действием и преступным последствием имеется разрыв во времени и месте и после окончания действия результат может еще не наступить.

В преступлениях, где такого разрыва нет, возможен только прямой умысел. К таким преступлениям относятся контрреволюционные, налоговые преступления, хулиганство, сопротивление власти, ложный донос, дезертирство, изнасилование, оскорбление, клевета и т. д. Так, сразу же вслед за хулиганскими действиями происходит нарушение" общественного порядка. Не может быть такого положения, что '.хулиганские действия окончены, а результат еще не наступил или не наступит вообще. В силу этого, нельзя согласиться с довольно распространенным в нашей литературе мнением, будто возможно хулиганство с косвенным умыслом. «Если этот пьяный станет в театре во всеуслышание выражаться нецензурными словами,— пишет, например, т. Габлин,— хотя бы по адресу одного определенного лица, то это надо расценивать именно как хулиганство, совершенное с косвенным умыслом»1.

В приведенном случае вслед за хулиганскими действиями, публичным оскорблением лица в театре неизбежно наступают последствия — нарушение общественного порядка в театре. Эти последствия не возможны, а обязательны, они не могут не наступить. Следовательно, лицо, совершая хулиганские действия, соглашается с неизбежностью наступления преступных последствий, то есть, совершает хулиганство с прямым умыслом2.

Содержанием вины, как всякого иного сознания, являются объективные факторы действительности и, в первую очередь, объект посягательства, действия лица и преступные последствия. Поэтому нам представляется неверным (распространенное в нашей литературе мнение б^дто можно разграничить преступления только по вине. Так, часто в учебной и монографической литературе можно встретить утверждение, что хищение, клевета, воинские и все другие умышленные преступления отли-

1 Габлин, Усилить борьбу с хулиганством, «Социалистическая законность» 1952 г. № 8, стр. 37.

2 Правильно решают чтот вопрос тт Солодкин и Филоновский в статье Основные вопросы борьбы с хулиганством, «Советское государство и право» 1956 г № 3, стр. 108—109.

чаются от контрреволюционных исключительно по наличию или отсутствию в них контрреволюционного умысла. Встречаются даже такие выражения как «хищение, совершенное с контрреволюционным умыслом»1 или «воинские преступления е контрреволюционным умыслом».

Ошибка приведенных утверждений состоит в том, что они отрывают вину от объективных признаков деяния, превращаю г ее в какой-то «суверенный» признак, не связанный с объективными признаками деяния. Не говоря уже о том, что эти утверждения придают забвению то обстоятельство, что содержание вины раскрывается по действиям лица, результатам его действий и объектам посягательства.

Любое умышленное преступление отличается от контрреволюционного отнюдь не только тю умькслу. Объект, ущерб, характер действий этих преступлений принципиально различны. Уничтожение имущества с целью подрыва экономической мощи государства (ст. 589 УК) по всем элементам состава отличается от умышленного уничтожения имущества по мотивам, например, мести (ст. 79 УК). Контрреволюционный умысел может быть доказан не из самого себя, а лишь путем тщательного анализа объективной стороны состава преступления и объекта посягательства.

Трудно согласиться и с другим распространенным в советской уголовноправовой теории положением, будто возможно в пределах одного состава различное виновное отношение к действию и к результату2. Так, анали-

1 См Б С Утевский, 3 А В ы ш и н с к а я~ Практика применения законодательства по борьбе с хищениями социалистического имущества, М., 1954, стр. 56.

2 См «Советское уголовное право», 1951, стр 135—136, Б С Утевский, Общее учение о должностных преступлениях, 1948, стр 394—404, И И Слуцкий, Ответственность за исполнение незаконного приказа по советскому уголовному праву, Ученые записки Ленинградскою государственного универешета, 1953, № 151, вып. 4, стр 231—235, его же Ответственность за нарушения правил по технике безопасности, 1953, стр. 44; В. Д. Мень-шагин, 3 А. Вышинская, Уголовное право, 1950, стр. 371;

A. Н. Т р а й н и и, Состав преступления по советскому уголовному праву, М, 1951, стр. 150—151; В. Василец, Квалификация преступлений, совершенных на автотранспорте, «Социалистическая законность» 1954 г. № 10, стр 34—38; А. А. Пионтковский,

B. Д. М е н ь ш а г и н, Курс советского уголовного права, 1955,

зируя состав преступления, предусмотренный ст. 59ЗВ УК, многие авторы пишут о различной вине в отношении к действию — нарушению дисциплины на транспорте и к последствиям — авариям, простоям и пр. А. А. Пионт-ковский и В. Д. Меньшагин гов.ор.ят в Курсе советского уголовного права т. 1 о четырех возможных комбинациях виновного отношения к действиям и преступным последствиям в составе 59ЗВ УК: а) умышленное нарушение трудовой дисциплины на транспорте и причинение ущерба с косвенным умыслом, б) умышленное нарушение дисциплины и причинение ущерба по преступной самонадеянности, в) умышленное нарушение дисциплины на транспорте и неосторожное причинение ущерба и г) неосторожное нарушение дисциплины на транспорте и небрежное причинение ущерба1.

Такое же различное отношение к действиям и последствиям некоторые криминалисты видят в составе должностных преступлений (ст. ст. 109—111 УК), в преступлениях в области техники безопасности (ч. 3 ст. 133 УК).

Утверждения о двойной вине в пределах одного состава, на наш взгляд, являются искусственными и на практике способны внести путаницу в квалификацию преступлений. В самом деле, мыслимо, ли неосторожно причинить умышленный ущерб, или, наоборот, умышленно причинить неосторожный ущерб? Достаточно только поставить такой вопрос, как становится очевидной его несуразность. Преступления могут быть либо умышленными, либо неосторожными. Невозможны умышленно неосторожные или неосторожно умышленные преступления.

Закон (ст. 10 УК) говорит о виновном отношении к общественно опасным последствиям. Виновное отношение к преступным действиям, как неоднократно указывалось выше, это в действительности, вина в отношении последствий этих действий. Общественная опасность

т. 1, стр. 305—310; В. Ф. Кириченко, Ответственность за должностные преступления ло советскому уголовному праву, М., 1955, стр. 102—108; Н. С. Алексеев, Транспортные преступления, М., 1957, стр. 84—85; Б. А. Куринов, Уголовная ответственность за нарушение правил движения на автотранспорте, М., 1957, стр. 64, 124, 125.

1 См. А. А. П и о ит к о в ск и й, В. Д. М е н ь ш а г и н, Курс советского уголовного права, 1955, т. 1, стр. 306—308. .

действий состоит в направленности их на. причинение соответственного преступного ущерба.

Ошибка указанных авторов усугубляется тем, что они говорят о вине в отношении действий, которые далеко не всегда являются преступными. Нарушение дисциплины на транспорте (ст. 59s"УК), нарушение служебной дисциплины (ст. 109—111 УК) .или нарушение правил то технике безопасности (ч. 3 ст. 133-УК) только тогда являются преступными действиями, когда они либо создали опасность причинения соответствующих тяжких последствий, либо фактически «sx причинили. Без этого они лишь дисциплинарные и административные правонарушения, и о вине в уголовноправовом смысле слова в отношении их говорить нельзя.

Практически для квалификации указанных преступлений установление вины раздельно в отношении действия и в результате ничего не дает. Независимо от того, как субъект относился к действию (к нарушению дисциплины в данных случаях), суду для квалификации преступления необходимо установить вину в отношении преступных последствий. В случае же установления предвидения субъектом того, что в результате его действия, то есть в результате нарушения служебной дисциплины, правил по технике безопасности или правил движения на транспорте наступят последствия, указанные в ст. ст. 109, 593", ч. 3 ст. 133 УК, субъективная сторона этих преступлений, как и во всех иных преступлениях, будет полностью доказана.

В судебной практике нельзя встретить дел, в которых суды констатировали бы одну форму вины в отношении действий, и другую — в отношении последствий этих же действий. В примерах, которые приводят криминалисты для обоснования точки зрения о двойной вине в одном составе, речь идет о другом: о сознательном, грубом нарушении трудовой дисциплины или о нарушении дисциплины без подобных отягчающих признаков. Так, по делу Ш. Верховный Суд ССОР указал: «шофер в состоянии опьянения стал управлять автомашиной, превышая нормальную скорость. Постовой милиционер, видя, что автомашина сле-Дует с грубым нарушением правил уличного движения, подал сигнал об остановке, ио Ш. не подчинился, увеличил скорость и пытался скрыться. Милиционер успел

вскочить на крыло автомашины и настойчиво требовал остановки. Шофер Ш., потеряв управление, свернул автомашину в кювет, в результате чего пассажиры были выброшены, а М. попал под заднее колесо автомашины, получил тяжелые ушибы и в тот же день скончался»1.

Приведя этот пример т. Василец пишет, что «Ш. по отношению к нарушению дисциплины на автотранспорте действовал с прямым усыслом (сознательное нарушение правил уличного движения), по отношению же к последствиям (гибель М.) действовал с косвенным умыслом»2 (разрядка наша.— Я. /С.).

Получается, что Ш. умышленно причинил неосторожную смертьГ Автор, таким образом, смешивает умысел и сознательное поведение лица. Сознательны все действия вменяемого человека. В деле Ш. говорится о грубом нарушении правил уличного движения, а не об умысле в отношении самих действий лица.

Попытки конструкции самостоятельной формы вины в отношении действий приводят на практике к серьезным ошибкам. Так, в руководящем постановлении Пленума Верховного Суда СССР от 15 сентября 1950 г. говорилось, что «сознательное злостное нарушение правил движения (так называемое «лихачество», вождение в нетрезвом виде <и т. д.), повлекшее несчастные случаи с людьми — смерть или увечье потерпевшего,— должно квалифицироваться как умышленное убийство или умышленное тяжкое телесное повреждение по ст. 136 или ст. 142 МК РСФСР >и соответствующими статьями Уголовного кодекса других союзных республик».

Здесь, как видим, акцент делался на психическое отношение водителя к его действиям — нарушению правил движения (лихачество, хулиганство за рулем и пр.). В результате некоторые практические работники поняли это постановление таким образом, что действия водителей должны квалифицироваться как умышленное убийство или телесное повреждение независимо о г наличия у виновного умысла на причинение этих тяжких послед-

№ 7,

1 «Судебная практика Верховного Суда СССР» 1950 стр. 25.

2 В. Василец, Квалификация преступлений, совершенных на

автотранспорте, стр. 36.

«Социалистическая законность» 1954 г. № 10,

ствий. Достаточно якобы лишь доказать сознательное нарушение правил движения на автотранспорте.

Именно поэтому Пленум Верховного Суда СССР в своем руководящем постановлении от 10 апреля 1957 г. указал: «Учитывая, что пункт второй постановления Пленума Верховного Суда СССР от 15 сентября 1950 г. jvjb 16/12/y «О квалификации преступлений, связанных с нарушением правил движения на автотранспорте» в некоторых случаях (приводил к неправильному применению закона об ответственности за убийство или телесное повреждение, Пленум Верховного Суда СССР постановляет изложить пункт второй указанного постановления в следующей редакции:

«2. Нарушение правил движения, допущенное другими водителями автомашин, не являющимися работниками автотранспорта, должно квалифицироваться: а) нарушение правил движения, повлекшее несчастные случаи с людьми—-смерть или телесное повреждение, если по делу установлено, что виновный предвидел возможность наступления таких последствий и сознательно допускал их, должно квалифицироваться соответственно как умышленное убийство или умышленное телесное повреждение по соответствующим статьям уголовных кодексов союзных. республик»1 (разрядка наша.— Н. К..).

А. Сахаров, правильно критикуя положение о двойной вине в составе должностных преступлений, пишет: «...произошла подмена понятий, и сознательное выполнение определенных действий оказалось превращенным в умышленное совершение преступления. Между тем, что это не одно и то же, свидетельствует хотя бы тот факт, что сознательное совершение общественно .опасных действий присуще и неосторожности в форме самонадеянности. Более того, о сознательном выполнении действий в том смысле, как это и имеют в виду авторы рассматриваемой точки зрения, можно говорить и при небрежности»2.

И/тересно в этом плане дело В., осужденного по ст. 139 УК, В., будучи дежурным электромонтером на

1 «Бюллетень Верховного Суда СССР» 1957 г. № 2, стр. 27.

2 А. Б. Сахаров, Ответственность за должностные злоупотребления по советскому уголовному пр£ву, М., 1956, стр. 114.

электростанции, грубо нарушил правила техники безопасности, поставив на обтирочные работы не знавшего правил техники безопасности несовершеннолетнего \че-ника Б В результате Б был >бит током высокого на пряжения

Из определения Верховного Суда СССР по этому делу следует сделать тот вывод, что поставление потерпевшего в положение, заведомо опасное для его жизни и повлекшее за собой смерть, при отсутствии умысла на убийство, образует преступление, предусмотренное ст 139 УК1.

Применяя к делу критикуемую концепцию о двойной вине в одном составе — к действию и к результату— пришлось бы говорить об умышленном отношении к действию (грубое нарушение правил техники безопасности, выразившееся в поставлении несовершеннолетнего ученика в положение, заведомо опасное для его жизни) и неосторожности в отношении поспедствий (смерти потерпевшего) Понятно, что точка зрения о двойной вине не выдерживает критики, если, следуя ей, приходится говорить об умышленном причинении неосторожного убийства'

Таким образом, практика знает понятие грубого сознательною нарушения дисциплины и нарушения без этих отягчающих признаков Степень грубости, проявленной при нарушении дисциплины на транспорте, службы или техники безопасности рассматривается в плане индивидуализации наказания, а не субъективной стороны при квалификации преступления Если субъективное отношение к нарушению трудовой дисциплины и учитывается судом при квалификации, то не как отдельная форма вины, а как доказательство наличия и формы вины по отношению к преступным последствиям Так, в приведенном выше деле В факт сознательного (заведомого) нарушения правил техники безопасности в совокупности с многолетним опытом работы виновного послужил доказательством того, что он мог и должен был предвидеть тяжелые" последствия своих действий

1 См «Судебная практика Верховного Суда СССР» 1956 № 3, стр 9

Действие и преступный ущерб являются по отношению друг к другу причиной и следствием В преступлении лишь тот ущерб может быть последствием — элементом состава и принимается во внимание при квалификации преступления, который был причинен соответствующим преступным действием субъекта1

В судебной практике еще встречаются случаи, когда суды вменяют в вину лицу ущерб, не установив, был ли он причинен соответствующими преступными действия ми данного субъекта Так, в делах о недостаче суды иногда вместо установления виновного причинения данным лицом материального ущерба государству ограничиваются установлением, с одной стороны, факта недостачи, а с другой'—материальной ответственности лица по должности Между тем один лишь факт недостачи не-^ожет служить основанием для обвинения в хищении без выяснения шричин образования недостачи2

По делу Т Верховный Суд СССР отменил приговор Л потому, что обвинение в халатности было основано лишь \ на одном факте причинения ущерба без выяснения воп-^роса, является ли этот ущерб результатом какого либо $ преступного действия или бездействия со стороны обви- 3

|f Подобную, ошибку допускают иногда суды и в делах * о халатности Бывают случаи, когда тяжкий ущерб ъме-4 нйется лицу лишь на основании его формального должностного положения без установления факта совершения этим лицом определенного преступного действия, «Причинившего этот ущерб Так, например, врач А была Привлечена к уголовной ответственности по ст 111 УК За то, что во время ее дежурства \мер больной О Суд

v ' В настоящей работе нецелесообразно рассматривать по су-. вдеству вопрос о причинной связи Это большая и Сложная проб ьЛема, требующая самостоятельного монографического исследова | Изложение ее фрагментами в ограниченных рамках данчой работы ничего бы не дачо пи для анализа причинной связи, ни цля анализа преступных последствий Поэтому автор счел возмож->im ограничиться скачанным о причинной связи в разделе о поня преступных последствий

2 См «Су хебная практика Верховного Суда ССС'Р» 1954 г ,5, стр 22—23

; 3 См «Судебная практика Верховного Суда СССР» 1951 г 5, стр 11

Н Ф Кузнецова

исходил при этом исключительно из факта смерти пациента и того обстоятельства, что в этот день дежурным врачом больницы была А.

Верховный Суд СССР определением от 22 июня 1955 г. отменил приговор по тем мотивам, что обвинение в халатности не может быть признано правильным, если оно основано лишь на факте наступления тяжелых последствий при отсутствии доказательства о небрежном или недобросовестном отношении должностного лица кувозложенным на него по службе обязанностям1.

В делах о преступлениях на транспорте суды также иногда ошибочно вменяют происшедшую аварию шоферу или машинисту, исходя лишь из факта, что данное лицо в момент аварии управляло машиной или паровозом.

Например, Б. был признан виновным в том, что работая шофером на грузовой автомашине, допустил аварию, в результате которой был убит один пассажир. На самом деле колесо машины Б. попало в так называемый «пухляк», и машина опрокинулась, в результате чего был убит пассажир. Верховный Суд СССР отменил приговор, так как отсутствие причинной связи между допущенным нарушением правил движения и наступившими последствиями исключает уголовную ответственность нарушителя за эти последствия2. Как в делах о преступлениях на транспорте, так и в делах о других преступлениях должна быть установлена причинная связь не, вообще между нарушением трудовой дисциплины на транспорте и вредными последствиями, а именно между данным нарушением дисциплины (в других делах данными действиями лица) и последовавшим от него ущербом. Например, в деле Л. Верховный Суд CGCP отменил приговор по той причине, что факт выезда в рейс на технически неисправной автомашине еще не даег основания для привлечения к ответственности по ст. 593в УК, если установлено, что происшедшая авария не находилась в причинной связи с неисправностью машины3.

1 См «Судебная практика Верховного Суда СССР» 1955 г. № 5, стр. 9.

2 См. «Судебная практика Верховного Суда СССР» 1956 г. № 2, стр. 9—10.

3 См «Судебная практика Верховною Суда СССР-» 1956 г. № 1, пр. 9—10.

Ущерб может произойти по самым различным причинам. Всегда важно установить, какая часть ущерба мбжет быть отнесена за счет действия субъекта и какая за счет обстоятельств, от него не зависящих. По делу М- и К- Пленум Верховного Суда СССР указал, что «предварительное и судебное следствие, сосредоточив свое внимание на М. и К. и возложив на них всю ответственность, исходило только из одного факта простоев, не вдаваясь в анализ вызвавших их причин, и тем самым не выявило других виновников простоев. Между тем, как видно из имеющихся в деле материалов, простои имели место и по вине агентов железной дороги и по вине лиц, допустивших массовый внеплановый завоз зерна без своевременного предупреждения базы»1.

Недостатком в квалификации преступлений в части объективной стороны следует признать и то, что отдельные суды ограничиваются установлением преступного ущерба и характеризуют действие лишь в самой общей форме, не конкретно. Такая практика противоречит закону, который требует точного установления способа, места и времени совершения преступных действий. Так, Верховный Суд СССР в определении от 10 сентября 1946 г.указывал, что в приговоре должно быть точно установлено, в чем конкретно выразилось преступное действие или бездействие подсудимого, дающее основание для квалификации их по соответствующей статье уголовного кодекса или иному уголовному закону2.

В полном объеме вменяется 'преступный результат субъекту и в случаях так называемого посредственного причинения ущерба. Посредственное причинение имеется там, где: 1) умышленно действующий субъект использует в качестве орудия преступления ребенка или невменяемое лицо, 2) субъект умышленно причиняет результат руками лица, действующего без вины, 3) непосредственный причинитель действует по неосторожности, а главное лицо — с умыслом, 4) непосредственный

1 «Сборник постанов пенни Пленума и определений коллегий Верховного Суда Союча ССР 1940 г», М , 1947, стр. 61; см. также дело Г, «Судебная практика Верховного Суда СССР» 1952 г. № 9, стр. 17.

2 См «-Судебная практика Верховного Суча СССР» 1949 I. № 12, cip 26.

7" 99

'исполнитель — неспециальный субъект, тогда как субъектом преступления может быть только специальное лицо. В этом последнем случае неспециальный субъект либо вовсе не отвечает, либо отвечает за самостоятельное недолжностное преступление. Исполнителем, причинившим ущерб, признается специальный субъект.

В диспозиции уголовного закона последствия могут

быть перечислены альтернативно. Так, сконструированы,

например, преступления, предусмотренные ст. ст. 593в ,

593г 109, 128 в,ч. 3 ст. 133, ст. 149 УК и некоторыми

другими статьями.

В этих преступлениях для оконченного состава достаточно наличия одного из названных в законе последствий. Причинение сразу нескольких ущербов не меняет квалификации по основной статье, но дает основание для 'повышения меры наказания в пределах санкции статьи Уголовного кодекса или к переходу к квалификации по части, предусматривающей более тяжкий вид преступлений (например, при наличии умысла с ч. 1 ст. 593вна ч. 2 ст. 593в УК).

Альтернативно указываются иногда два вида последствий— фактическое, точнее, реалыное причинение ущерба, и создание опасности, возможности его причинения (ст. 593в 109, ч. 3 ст. 138 УК и др.). Не всякое создание опасности причинения ущерба может рассматриваться как преступное последствие, достаточное по своей общественной опасности для привлечения виновного к уголовной ответственности. Так, всякое по существу нарушение дисциплины на транспорте, овя-заннное с безопасностью движения, в какой-то степени создает опасность безаварийной работе транспорта. Однако степень этой опасности различна. Она определяется двумя моментами: тяжестью ущерба, который должен наступить три реализации опасности, и близостью наступления этого ущерба.

При квалификации преступных последствий в форме создания опасности причинения ущерба на практике встречаются ошибки, вытекающие прежде всего из не-

100

достаточного учета самостоятельности и конкретности этого вида преступных последствий. Понятие реальной возможности, опасности причинения ущерба является ■ относительным. Характер опасности определяется ущербом, который должен неизбежно наступить в случае реализации опасности. Однако подобного рода относительность понятия опасности не означает, что вообще опасность лишена характера самостоятельного вида .последствий. Некоторые криминалисты ошибочно полагают, что нельзя говорить об опасности, пока она не активизируется в реальном причинении ущерба. Отсюда, если фактический ущерб почему-либо, даже по не зависящим от лица обстоятельствам, не последовал, они отрицают и предшествующий факт создания опасности его причинения, а, следовательно, и само преступление.

Так, например, старший стрелочник М. явился на работу в нетрезвом виде, чем создал явную опасность ('близкую и серьезную) наступления тяжких последствий. М. от работы был отстранен. Суд, исходя из того, что реальной аварии не произошло, прекратил дело за отсутствием состава преступления.

Пленум Верховного Суда GCCP приговор по делу отменил по той причине, что действия работника транспорта, которые могли повлечь последствия, указанные в ст. 593в УК,, подлежат квалификации по этой статье уголовного кодекса и в Чом случае, если последствия устранены в результате постороннего вмешательства, не зависящего от обвиняемого1.

Объективно и сознательно созданная опасность аварий на транспорте не теряет значения преступного последствия и тогда, когда она ликвидируется самим субъектом. Добровольное предотвращение аварий может сделать нецелесообразным в силу ст. 8 УК наказание субъекта, но состав преступления, предусмотренный в ст. 5938 УК, в этих случаях полностью выполнен. Боль-ше/того, транспортное преступление будет налицо и в том случае, если лицо сознательно создало опасность аварии только для того, чтобы затем обязательно предотвратить ее. Так было в деле стрелочницы Н., которая сломав киркой на стрелке висячий замок, немедленно

1 См. «Судебная практика Верховного Суда СССР» 1949 г. 2, стр. И—12.

101

вслед за этим сообщила на станцию о том, что обнаружила подготовку неизвест-ными злоумышленниками крушения поезда. Таким путем II. хотела получить премию -за бдительность. Не приняв во внимание, что создание опасности аварий является согласно ст. 593" УК самостоятельным преступным последствием, суд первой инстанции признал в действиях Н. беспоследственное нарушение дисциплины на транспорте, наказуемое в дисциплинарном порядке. Вышестоящий суд отменил оправдательный приговор, так как работник транспорта, сознательно совершивший действия с тем, чтобы, предотвратив возможные последствия, приписать себе заслугу предотвращения крушения, подлежит ответственности ino ст. 593в УК-

В основе дискуссии судебномедицинских работников об оценке опасности для жизни и здоровья личности телесного повреждения также лежит неправильное отрицание за понятием опасности для жизни признаков объективного и самостоятельного вида преступных последствий, существующих независимо от последующей реализации этой опасности в фактический ущерб здоровью личвюсти.

Так, на третьем Украинском совещании судебных медиков проф. Сапожников, кандидаты наук Сотнико-ва, Добряк и другие выступили против признания проникающих в грудную полость ран, не вызвавших повреждения внутренних органов и быстро заживающих, опасными для жизни и потому являющимися тяжкими телесными повреждениями1. Проф. Райский в своем учебнике судебной медицины также проводит то положение, что проникающие ранения живота и грудной клетки, если не было тяжелого или смертельного исхода, относятся к легким телесным повреждениям.

Справедливой критике эти утверждения были подвергнуты в печати проф. Авдеевым, который указал, что корень ошибок судебных медиков в том, что они «смешивают два различных понятия: «опасность для жизни» и «исход повреждения». Между тем «опасность для жизни остается и сохраняется независимо от исхода. Опасное для жизни повреждение может иметь смер-

1 См 197—199,

102

«Вопросы судебномедицинской экспертизы», М., 1954, стр.

тельный исход и может закончиться полным выздоровлением»1 (разрядка наша.— Н. К.).

Признавая в некоторых особо тяжких преступлениях создание опасности причинения ущерба самостоятельным видом преступных последствий законодатель тем самым обеспечивает возможность предотвращения серьезных ущербов, в первую очередь, жизни и здоровья советских граждан. Органы предварительного расследования, которые не учитывают самостоятельности этого вида преступных последствий и потому не осуждают за преступления, которые согласно закону признаются оконченными с момента создания опасности причинения ущерба, допускают тем самым серьезную ошибку. Эта ошибка может стоить жизни сове!ским гражданам.

С, П. и П. были осуждены народным судом Тракто-розаводского района г. Челябинска по ст. 111 УК за то, что они, работая па кирпичном заводе треста № 42 г. Челябинска соответственно главным инженером, главным механиком и мастером-энергетиком, вследствие преступной халатносш допустили эксплуатацию электросиловой линии, установленной в карьере завода в

1955 году, которая с декабря 1955 года перестала использоваться для работ в карьере и находилась в совершенно непригодном для эксплуатации безнадзорном состоянии.

В результате этого 25 мая 1956 г. была убита током девочка, а также прибежавшие к ней на помощь мать и сестра.

Верховный Суд РСФСР в определении от 23 октября

1956 г. установил: «Как видно из материалов дела и из приговора суда электросиловая линия в кирпичном карьере длшельное время находилась в безнадзорном и

* опасном для окружающих состоянии: столбы имели крен до 30°, провода свисали до двух метров от земли, а в некоторых местах еще ниже, оттяжка столбов на некоторых из них была выше проводов и касалась их, между опорами № 3 и № 4 на проводах висела неизвестно кем и когда заброшенная проволока, спускавшаяся почти до уровня воды в водоеме между этими опорами. В таком положении эта линия находилась до мая 1956 года.

1 М. Авдеев, Определение степени тяжести телесных повреждений, «Социалистическая законность» 1954 г. № 7, стр. 29.

103

При таком положении несчастный случай мог произойти не только 25 мая с девочкой Е , но и значительно ранее и с другими жителями поселка»1.

В данном случае задолго до убийства Е. состав должностной халатности был налицо. Безнадзорное состояние электросиловой линии создавало явную опасность причинения тяжкого ущерба жизни и здоровью неограниченного числа граждан. Таким образом, если бы следственные органы во время обратили внимание нл этот преступный ущерб халатности соответствующих должностных лиц, жизнь советских граждан безусловно была бы сохранена.

Преступные последствия могут быть указаны в объективной стороне состава исчерпывающим образом (в хищении, убийстве), иногда законодатель описывает их в перечневом порядке, причем этот перечень часто бывает примерным ст. ст. 593в ,593г УК и др. и, накояец, законодатель может назвать эти последствия в самой обобщенной форме — «тяжелые последствия» (ст.ст. 75', 754, ч. 1 ст. 108, ст. ст. 109, ПО, 111, п. «в» ст. 193, ч. 2 ст. 5 Указа Президиума Верховного Совета СССР от 9 июня 1947 г. «Об ответственности за разглашение государственной тайны и за утрагу документов, содержащих государственную тайну» и др ). В последних двух случаях при квалификации деяния возникает вопрос, какие последствия в данном составе считать тяжкими. Определить характер тяжких последствий нетрудно, если четко установлен объект преступления и основные признаки действия (бездействия).

Например, в должностных^ преступлениях по ст. ст. 109, НО, 111 УК объектом является нормальная работа государственных учреждений. Следовательно, тяжелый ущерб, о котором говорится в ст. 109 УК, должен быть ущербом именно в этой сфере общественных отношений. Действие, причинившее этот ущерб, должно быть согласно закону совершено единственно благодаря служебному положению лица и не вызываться соображениями служебной необходимости.

Архив Верховного Суда Рс'ФСР 1956 г, дело № 48-06 пр-231.

104

Тяжелые последствия, причиняемые утратой документов, содержащих государственную тайну (ч. 2 ст. 2 Указа Президиума Верховного Совета СССР от 9 июня 1947 г. «Об ответственности за разглашение государственной тайны и за утрату документов, содержащих государственную тайну»),—это не любые вредные последствия, а лишь последствия в области интересов сохранности государственной тайны и ее неприкосновенности, -которые к тому же должны быть причинены именно утратой документов, а не иными действиями (например, разглашением государственной тайны). Правильно пишет по этому поводу В. Н. Кудрявцев, что тяжкое последствие должно быть однородным с совершенным преступным действием и представлять особый' ущерб, причиненный объекту, охраняемому данным уголовным законом1.

Во всех тех преступлениях, где преступный ущерб может быть различным по степени общественной" вредности, законодатель в целях максимальной индивидуализации ответственности создает квалифицированные по тяжести ущерба составы преступления. Таковы, например, преступления, предусмотренные ст. 2 и ст. 4 Указа Президиума Верховного Совета СССР от 4 июня 1947 г. «Об уголовной ответственности за хищение государственного и общественного Имущества», ч. 2 ст. 2 Указа Президиума Верховного ■Совета СССР от 4 июня 1947 г. «Об усилении охраны Личной собственности граждан», ч. 2 ст. 142, ч. 2 ст. 146 $Ч\ и многими другими. В некоторых статьях Уголовного кодекса законодатель только в общей форме харак-еризует "тяжкий ущерб, говоря об'«особо отягчающих Зстоятельствах», например, п. «а» ст. 592, ст. ст. 593, ^64. 2 ст. 596, ст. ст. 597, 599, и других статьях Уго-эвного кодекса или об «особо тяжелых последствиях». ,-ст. 59?в УК законодатель говорит о «злостном» на-шении дисциплины на транспорте. Во всех случаях, гда указаны тяжелые последствия, «злостность» или собо отягчающие обстоятельства», законодатель всег-К имеет в виду исключительно или главным образом

1 См В. Н. Кудрявцев, Ответственность за причинение дных последствий по советскому уголовному праву, М, 1963,

103

тяжкие п о с л едет в и я. Так, действия лиц могут быть квалифицированы по ч. 2 ст. 533в УК лишь при наличии: а) "тяжелых последствий (человеческие жерг-вы и значительный материальный ущерб) и б) вины в форме по меньшей мере самонадеянности. Оба эти признака должны быть в совокупности. Наличие лишь одного из них исключает квалификацию нарушения дисциплины на транспорте как злостного1.

Виды тяжких последствий весьма разнообразны. Однако можно указать определенные, общие для всех преступлений критерии, при помощи которых может быть установлена тяжесть ущерба. 1. При определении степени опасности преступного последствия, как квалифицирующего признака, должны приниматься во внимание лишь последствия — элементы с о с т а -в а, то есть общественно вредные изменения именно в объекте посягательства. Все иные последствия, лежащие за составом преступления учитываются не при квалификации деяния, а при индивидуализации наказания. 2. Тяжесть ущерба определяется исключительно характером общественно вредных изменений в объекте. Другие элементы преступления — вина, действие (бездействие), субъект — не влияют на степень опасности преступного последствия. 3. Единицы измерения ущерба должны быть общими как для простого, так и для квалифицированного пе тяжести ущерба состава преступления.

Эти общие положения можно проиллюстрировав на составе хищения социалистической собственности. Как известно, законодатель создал три состава хищения, которые различаются между собой по тяжести причиненного ущерба: мелкое, среднее и крупное хищение. В связи с этим на практике весьма актуален вопрос, как определить размер ущерба социалистической собственности.

При определении ущерба для квалификации хищения по ст. 1 Указа Президиума Верховного Совета СССР от 10 января 1955 г. «Об уголовной ответственности за мелкое хищение государственного и обществен-

1 См. дело К, «Социалистическая законность» 1955 г № 3, стр. 93, дело Г., «Судебная практика Верховного Суда СССР» 1956 г. № 2, стр. 8—9.

106

нОго имущества» или по ст. 1 либо ст. 3 Указа Президиума Верховного Совета СССР от 4 июня 1947 г. «Об уголовной ответственности за хищение государственного й общественного имущества», или по ст. 2 либо ст. 4 того же Указа во внимание должны приниматься лишь последствия — элементы состава, то есть ущерб, нанесенный обьекгу посягательства — социалистической собственности. Причем этот ущерб должен явиться следствием изъятия предметов социалистической собственности, а не какого-то иного посягательства на чнее, например, в форме уничтожения имущества. Всякого рода иные вредные последствия хищения — известное расстройство хозяйственной деятельности, неосновательное увольнение должностных лиц, нарушение планов перевозки продукции по железной дороге и т. п. — лежат за составом хищения и для определения размера ущерба значения не имеют. Они учитываются как отягчающие наказуемость обстоятельства либо при наличии вины дают основание для квалификации действий виновного по совокупности преступлений.

Е. С. и С. на чердаке жилого дома вырезали, а затем похитили телефонный кабель стоимостью в 240 руб. Виновные намеревались сдать этот кабель в качестве утильсырья, а вырученные деньги употребить на свои нужды.

В данном случае субъекты, помимо причинения материального ущерба социалистической собственности на 240 руб., одновременно повредили государственное имущество — телефонную связь. Этот ущерб, в свою очередь, повлек массу других последствий, связанных с выключением на известное время телефонной связи в большом жилом доме.

Например, несвоевременный вызов врача повлек за собой осложнение болезни", а может быть даже и смерть тяжело больного, не состоялось важное деловое свидание и т. д., и т. л.

Понятно, что все перечисленные последствия лежат за*составом хищения и не могут влиять на размер материального ущерба социалистической собственности, оцененного в данном случае народным судом в 240 руб. С полным основанием виновные понесли наказание за мелкое хищение то ч. 1 Указа от 10 января 1955 г.

107

Остальные, дальнейшие последствия, охватываемые умыслом виновных, были учтены судом как отягчающие наказуемость обстоятельства1.

Но иногда тяжкие последствия, лежащие за составом хищения, могут служить основанием для привлечения виновного к ответственности по совокупности за несколько преступлений.

Так, И. вместе с неустановленным лицом в Азовском море похитил из двух ставников, принадлежащих колхозу «Красный Партизан», 195 кг рыбы. При этом они 'порвали и порезали сети, чем причинили колхозу материальный ^щерб. Действия виновных были правильно квалифицированы in о совокупности по ст. 4 Указа Президиума Верховного Совета СССР от 4 июня Ш47 г. «Об уголовной ответственности за хищение государственного и общественного имущества» и по ч. 1 ст. 79 УК2

В данном случае лица, помимо хищения, нанесли материальный ущерб колхозу путем уничтожения колхозного имущества — сетей и выпущенной из порванных ставников рыбы, а также путем срыва на какой-то промежуток времени колхознего лова рыбы. В совокупности с хищением рыбы все это нанесло колхозу значительный машриальный ущерб. Суд с полным основанием нашел в данном случае хищение, квалифицируемое л о ст. 4 Указа Президиума Верховного Совета СССР от 4 июня 1947 г. «Об уголовной ответственности за хище-лме государственного и общественного имущества» ввиду наличия шайки. Повреждение же сетей было квалифицировано по самостоятельной статье — ч. 1 ст. 79 УК-Материальный же урон IB виде недополучения колхозом выгоды от своевременного лова рыбы был \чтен судом «ак отягчающее ответственность обстоятельство, которое послужило основанием для назначения повышенного наказания в пределах санкции ст. 4 Указа Президиума Верховного Совета СССР от 4 нюня 1947 г. «Об уголовной ответственности за хищение государственного и общественного имущества» ,

В нашей литературе, отчасти и в судебной практике, нередко можно встретить утверждение, что хищение, хо-

1 Архив Московского городского суда 1956 г, опр. 27 апреля 1966 г, дело Х° У-5057.

2 Архив Верховного Суда РСФСР 1956 г., опр 13 июня 1956 г., дело № 18-Д6-пр-23.

108

тя 'бы и в небольших размерах, повлекшее дальнейшие тяжелые последствия, должно квалифицироваться как крупное1. Так, по мнению ряда криминалистов, хище-'ние нескольких литров горючего или двух-трех мешков зерна в посевную кампанию должно рассматриваться как крупное хищение. Например, в деле О. Т. и О. Н , которые похитили у колхоза 349 кг зерна, Верховный Суд СССР признал в определении от 18 декабря 1948 г. хищение крупным2.

В основе этой точки зрения лежит мнение, что в понятие ущерба — элемента состава хищения должны включаться и все последующие, лежащие фактически за составом хищения тяжкие последствия, так или иначе связанные с хищением,—нарушение плана производства сельскохозяйственных работ, упущенная выгода и т. п. На наш взгляд, подобные мнения неосновательны, так как если учет указанных обстоятельств и оправдан, то исключительно в так называемы^ пограничных случаях, когда стоимость похищенного сюит на границе крупного и среднего, среднего и мелкого хищений. В бесспорных же случаях некрупного или мелкого хищений эти дальнейшие последствия должны учитываться лишь при индивидуализации наказания.

Если на размер ущерба — элемента состава не влияют вредные последствия, лежащие за составом преступления, то, понятно, еще меньше оснований определять размер ущерба в зависимости от иных элементов состава способа действия, факта соучастия, признаков субъекта и субъективной стороны. А такая тенденция в теории и практике имеется. Так, в деле В. и Г., похитивших шесть рулонов толя стоимостью в 172 руб , Верховный Суд СССР признал наличие не мелкого хищения социалистической собственности3. Коллегия указала на три обстоятельства, влияющие на размер ущерба наличие предварительного сговора, подготовленность преступления (вывоз похищенного на заранее подготовленной машине) и количество похищенного (шесть штук

1 См, например, Б С Утевский, 3 К Вышинская, Практика применения законодательства по борьбе с хищениями социалистического имущества, М , 1954, стр 122.

2-См там же^стр. 120—121

3 См «Судебная практика Верховного Суда СССР» 1955 г !-■>•№ 6, стр. 5.

109

рулонов толя). На наш взгляд решение коллегии нельзя признать правильным. Законодатель разграничивает мелкое, среднее и крупное хищение только по ущербу. Наличие шайки и способ хищения не влияют на размер хищения. Они должны в общем плане учитываться при индивидуализации наказания. Что же касается ссылки коллегии на размер похищенного, то она неосновательна с фактической стороны. Нельзя считать шесть рулонов толя большим количеством. Вряд ли можно согласиться с мнением М. Ковалева, Е. Фролова, А. Щедриной, II. Савина1, что способ (взломом, путем злоупотребления властью, тайно ),место и время совершения хищения должны непосредственно учитываться при определении размера похищенного. Эти обстоятельства суд должен учитывать лишь как доказательства действительного намерения лица причинить мелкий или не мелкий ущерб социалистической собственности.

Так, по делу Ю. и П. Верховный Суд СССР правильно отметил, что Ю. и П. «совершили хищение ночью по обоюдному сговору путем взлома окна ларька, что свидетельствует об умысле на совершение не мелкого хищения»2, (разрядка наша.— Н. К.).

На примере хищения социалистической собственности мы видели, что размер ущерба определяется величиной общественно вредных изменений в объекте посягательства* -произведенных преступными действиями субъекта.

Что касается размера ущерба при хищении, то, яа наш взгляд, он определяется исключительно стоимостью похищенного имущества. К- Маркс писал: «Определённое содержание правонарушения является пределом для определённого преступления. Мера этого содержания есть, таким образом, и мера преступления. Для собственности такой мерой является её стоимость»3.

1 См. М. К о в а л е в, Е. Ф р о л о в, А. ГЦ е д р и н а, Н Савин, Применение Ука?а об уголовной ответственности за мелкое хищение государственного п общественного имущества, «Социалистическая законность» 1957 г Ке 3, стр. 56—58. Правильно отрицают значение способа хищения для определения размерь хищения В. Кириченко, Г. Мендельсон, Ю. Ткачевскпн в работе Уголовная ответственность за мелкие хищения, «Советское государство и право» 1956 г. № 7, стр. ПО—Ш.

2 «Социалистическая законность» 1956 г. № 4, стр. 93.

3 К Маркс и Ф. Э н i ельс, Соч , т. 1, 1955, стр. 124.

110

В практике можно встретить такие критерии определения размера материального ущерба, как «стоимость», «количество» и «качество» (дефицитность) похищенного. Все эти три критерия неразрывно связаны между собой. В цепе товара отражены и его качество, и его дефицитность, и его количество.

«Цена, взятая сама по себе, есть не что иное, как денежное выражение стоимости»'. Стоимость товара определяется количеством труда, затраченного на его производство. Количество труда измеряется общественно необходимым рабочим временем на производство товара2. Рабочее время при прочих равных условиях зависит от количества и качества произведенных товаров. Розничные цены (государственные, а тем более рыночные) всегда определяются помимо действительной стоимости товара также дефицитностью товара, то есть спросом и предложением на товар в конкретных условиях места и времени3. Отсюда следует, что неправильно, как это иногда имеет место, противопоставлять количество, стоимость и дефицитность товара, отрывая их друг от друга и прежде всего от денежного "выражения стоимости (цены) имущества.

Неправильно также, на наш взгляд, говорить о двух равноценных критериях размера ущерба — денежной стоимости и размере похищенного4. Размер похищенного имущества непосредственно отражается в его стоимости. Может быть похищено много предметов — тысяча штук тетрадей, две тонны зерновых отходов, одна тонна угля и др., однако стоимость похищенного в этих случаях не выходит за пределы мелкого хищения. И наоборот, может быть похищено 'несколько граммов ценных металлов и хищение становится крупным, квалифицируемым по ст. 2 Указа Президиума Верховного Совета СССР от 4 июня 1947 г. «Об уголовной ответст-

1 К Маркс и Ф. Энгельс, Избранные произведения, т. I, 1955, стр. 381.

2 См. К Маркс, Капитал, т. 1, стр 45.

3 См К Маркс II Ф. Энгельс, Избранные произведения, т. 1, 1955, стр. 57, 61, 382.

4 В. К и р и ч е н к о, Г. М е н д е л ь с о н п Ю. Ткачепский считают, что для отнесения хищения государственного или общественного имущества к числу мелких может быть только два основания; небольшая стоимость и небольшой размер похищенного (см. «Советское государство и право» 1956 г. № 7, стр. 111)

венности за хищение государственного и общественного имущества».

Но иногда, в особых случаях, количество похищенного имущества, нередко в совокупности с его дефицитностью в данных условиях места1 и времени, имеет известный примат над денежной стоимостью этого имущества. Бывают таиие обстоятельства, что стабильные государственные цены не могут учесть особой ситуации данной обстановки. Тогда диалектический учет количества, качества и дефицитности имущества при сравнительно (но обязательно сравнительно) небольшой денежной стоимости похищенного дает основание для признания хищения средним.

Народный суд приговорил к лишению свободы Н., который похитил три тонны угля стоимостью 246 руб., по ст. 1 Указа Президиума Верховного Совета СССР от 4 июня 1947 г. «Об уголовной ответственности за хищение государственного и общественного имущества». Председатель Верховного Суда РСФСР внес протест на приговор суда, считая, что осужденный должен привлекаться к ответственности по ч. 1 Указа Президиума Верховного Совета СССР от 10 января 1955 г. «Об уголовной ответственности за мелкое хищение государственного и общественного имущества». Верховный Суд РСФСР протест отклонил, так как «хищение трех тонн угля огнести к мелкому хищению нельзя»1.

В данном деле размер похищенного имущества был весьма значительным—три тонны угля. Но государство установило на этот важный топливный материал низкие государственные цены и в денежном выражении весь похищенный уголь составлял 246 руб. Стоимость похищенного, таким образом, стоит на грани мелкого и среднего хищения. Количество похищенного при сравнительно значительной денежной стоимости имущества дали основание Верховному Суду РСФСР сделать правильный вывод, что субъект подлежит ответственности по ст. 1 Указа Президиума Верховного Совета СССР от 4 июня 1947 г. «Об уголовной ответственности за хищение государственного и общественного имущества».

В другом деле Б. похитил с завода 40 листов динам-ной стали весом в 180 кг и стоимостью в 238 руб. На-

1 Архив Верховного Суда РСФСР 1958 г, дело № 38-ДЗ-31.

112

родный суд осудил его за мелкое хищение по ч. 1 Указа Президиума Верховного Совета СССР от 10 января 1955 г. Верховный Суд РСФСР с такой квалификацией не согласился, признав в действиях осужденного хищение, квалифицируемое по ст. 1 Указа Президиума Верховного Совета СССР от 4 июня 1947 г., и указал, что суд должен был учесть не только денежную стоимость похищенного, но и дефицитность предметов и их количество.

Конечно, оценивая количество и дефицитность похищенных предметов, ни при каких обстоятельствах нельзя отрываться от стоимости их. Так, если лицо похитило две тонны отходов стоимостью в 60—100 руб., то и при таком большом количестве имущества хищение должно признаваться мелким.

М, Л. и А. похитили шесть мешков зерновых отходов. Их роли при этом были распределены следующим образом' Л. непосредственно похитил имущество, А. вывез его на автомашине, а за ворота без пропуска выпустил М. Народный суд приговорил всех троих к длительным срокам лишения свободы по ст. 2 Указа Президиума Верховного Совета СССР от 4 июня 1947 г.

В представлении Министра юстиции Бурят-Монгольской АССР ставится вопрос о квалификации действий виновных по ч. 1 Указа от 10 января 1955 г., так как стоимость похищенных отходов составляет 160 руб.

Заместитель председателя Верховного Суда РСФСР в своем протесте предлагает квалифицировать действия Л. по ст. 1 Указа Президиума Верховного Совета СССР от 4 июня 1947 г., а остальных по ст. 17 УК и ст. 1 того же Указа1.

На наш взгляд правильным является мнение, изложенное в представлении министра юстиции автономной республики. Размер похищенного (шесть мешков отходов) не можег заменить решающего признака-стоимости похищенного. А так как стоимость похищенного безусловно мала, то виновные и должны отвечать за мелкое хищение.

В случаях, когда имело место хищение дефицитных, но дешевых по цене деталей, сырья, продуктов и т. д., и хищение вызвало приостановку, а может быть и вре-менный срыв производства, при наличии вины лицо дол-

1 Архип Верховного Суда РСФСР 1956 г, дело № 3-6-36-2.

8 Н. Ф. Кузнецова ИЗ

жно отвечать не только и не столько за мелкое хищение (но непременно за мелкое хищение), сколько за повреждение или уничтожение имущества, если в действиях лица не содержались признаки другого, более серьезного преступления.

Оценка стоимости ущерба производится в ценах государственной розничной торговли. В исключительных случаях, например, в военное время, в условиях какого-либо стихийного бедствия, в крайних отдаленных районах страны, куда доставка государственных товаров затруднена, и подобных исключительных условиях места и времени оценка похищенного должна производиться в ценах рыночной торговли.

Стоимость похищенного может служить критерием определения размера материального ущерба только при условии, что размер ущерба полностью охватывался умыслом субъекта. При расхождении умысла лица и фактически причиненного материального ущерба квалификация должна строиться в соответствии с умыслом.

Приведенные выше критерии определения тяжести преступного ущерба позволяют решить спорный в теории советского уголовного права вопрос о телесных повреждениях- должна ли учитываться при определении-ущерба здоровью лица потеря общей или специальной трудоспособности. Объектом телесных повреждений является здоровье человека. Здоровье же граждан не различается в зависимости от профессиональной специализации. Размер преступного ущерба определяется объемом общественно вредных изменений в объекте посягательства. Поэтому в основу определения степени ущерба здоровью должна быть положена потеря общей трудоспособности.

Наиболее типичной ошибкой в оценке тяжести ущерба здоровью личности в составах телесных повреждений следует признать смешение ущерба — элемента состава с дальнейшими вредными последствиями здоровью потерпевшего, а именно с исходом болезни. Дальнейшее развитие заболевания лица вследствие полученных телесных повреждений зависит от ряда внешних привходящих факторов: состояния здоровья потерпевшего до ранения, своевременности и квалифицированности оказанной медицинской помощи и т. п. Одно и то же телесное повреждение у различных лиц может вызвать в ко-

114

нечном итоге разные последствия: одно лицо умрет, другое остается инвалидом, третье после эффективного лечения полностью восстанавливает свое здоровье.

Ущерб—элемент состава телесных повреждений—этс вред здоровью, который причинен жертве в момент и исключительно в объеме преступных дей- с т в и й. Поэтому неверно, на наш взгляд, при определении степени ущерба вдоровью лица, например, в (результате ранения придавать решающее значение количест- ву времени, затраченному на выздоровление потерпевшего равно как и последующему исходу болезни. Такая практика в судебномедицинской экспертизе имеется1.

В проекте «Правил составления заключения при судебномедицинской экспертизе тяжести телесных повреждений у живых лиц» от 11 декабря 1956 г. в п. 6 указаны три равнозначных критерия для суждения о тяжести телесных повреждений: а) опасность его для жизни в момент нанесения, независимо от оказания медицинской помощи пострадавшему; б) тяжесть и длительность течения болезненного процесса, вызванного повреждением; в) нарушение трудоспособности в результате шовреждения.

На наш взгляд, лишь первый из названных критериев с дополнением об опасности телесного повреждения не только для жизни, во и для здоровья пострадавшего может служить решающим критерием определения тяжести телесных повреждений. Тем более, что далее в проекте правил довольно подробно перечислены виды телесных повреждений, которые по своему характеру, то есть по опасности для здоровья и жизни человека в момент нанесения телесных повреждений и независимо от исхода и длительности болезни, названы в числе тяжких и легких. Понятно, что эти телесные повреждения не изменят своего характера от того, что фактически на их лечение было затрачено меньшее количество дней, нежели указано в правилах соответственно для тяжких и легких телесных повреждений. Длительность болезненного процесса и потеря трудоспособности в результате повреждения могут быть исполь-

1 См. Проф Н Владимирский, Определение тяжести телесных повреждений, «Социалистическая законность» 1953 г. № 10.

8* 115

зованы лишь в качестве дополнительных критериев определения тяжести телесных повреждений.

Выше указывалось, что единицы измерения ущерба простого и квалифицированного преступления должны быть едиными. Простой и крупный ущербы различаются по тяж е сти, а не по характеру. Поэтому причинение ущерба, который отличается от другого лишь в количественном отношении, не может образовать иного по характеру состава преступления.

С этой точки зрения нам представляется неправильным указание Пленума Верховного Суда СССР от 15 сентября 1950 г. № 16/12/у относительно квалификации легких телесных повреждений по ст. 751 УК. По постановлению Пленума от 15 сентября 1950 г. причинение смерти гражданам в результате нарушения правил движения шофером—непрофессионалом должно квалифицироваться по ст. 136 или 137, или 138, или 139 УК. Причинение тяжких телесных повреждений — по ст. 142 УК- Причинение же легких телесных повреждений гго мнению Пленума должно квалифицироваться не по ст. 143 или 145, а по ст. 751 УК.

Известно, что легкие и тяжкие телесные повреждения различаются исключительно по величине ущерба, причиненного здоровью граждан. Не может причинение менее тяжкого ущерба здоровью вести к квалификации действий лица за качественно иное преступление, каким является преступление против порядка управления, предусмотренное ст. 751 |УК РСФСР1.

Следует полностью согласиться с решением рассматриваемого вопроса руководящим постановлением Пленума Верховного Суда СССР от 10 апреля 1957 г. «Об изменении постановления Пленума Верховного Суда СССР от 15 сентября 1950 г. «О квалификации преступлений, связанных с нарушением правил движения на автотранспорте». Согласно этому постановлению причинение ущерба жизни и здоровью граждан в результате нарушения правил движения водителями, не являющимися работниками автотранспорта, должно квалифицироваться в зависимости от тяжести ущерба здоровью

1 Наиболее правильным является введение в уголовный кодекс специальных статей, которые предусматривали бы ответственность шоферов-непрофессионалов за нарушения правил движения, повлекшие тяжкие последствия.

116

потерпевшего и вины субъекта как преступление против личности (ст. ст. 136—145 УК)1.

«все книги «к разделу «содержание Глав: 17 Главы: < 4. 5. 6. 7. 8. 9. 10. 11. 12. 13. 14. >

5rik.ru

Материалы для учебы и работы

§ 1. Преступные последствия в простых преступлениях