§ 1. Основания ответственности за причинение страданий

 Возникновение права на денежную компенсацию за страдания в соответствии с § 847 ГГУ предполагает наличие объективного и субъективного элементов состава правонарушения. Состав оснований ответственности за причинение страданий совпадает с общим составом оснований ответственности за причинение вреда, предусмотренным в § 823 ГГУ:

 - наличие страданий, причиненных умалением личных неимущественных правовых благ;

 - противоправность действия причинителя вреда;

 - наличие адекватной причинной связи между противоправным действием и наступившими последствиями в виде страданий;

 - вина причинителя вреда  (67).

 Наличию страданий германская судебная практика не всегда придавала одинаковое значение. Так, Федеральный суд ФРГ ранее в случаях полного распада личности вследствие тяжелой мозговой травмы принимал во внимание штрафной характер компенсации за причиненный нематериальный вред и взыскивал с лица, причинившего вред, ощутимую денежную сумму. При оценке размера компенсации отсутствие страданий после причинения вреда здоровью учитывалось слабо. В дальнейшем Федеральный суд ФРГ отказался от этой точки зрения и пришел к выводу, что суд должен снижать размер компенсации за причиненный вред в случае, когда произошел полный распад личности  (68). При этом способности потерпевшего испытывать страдания и осознавать свое ущербное положение придавалось основное значение при определении размера компенсации за причиненный нематериальный вред, и как раз состояние, представляющее собой особо тяжкие последствия для потерпевшего, может оказаться основанием для снижения размера компенсации за причиненный нематериальный вред.

 В подобных случаях, когда из-за обширной потери способности чувственного, эмоционального или рационального восприятия окружающей действительности пострадала личность потерпевшего, суды уделяют особое внимание заключениям экспертов. Правда, даже если распад личности был надлежащим образом установлен, суды весьма неохотно шли на снижение размера компенсации до символических сумм.

 Ситуация, при которой больший неимущественный вред (в основном больший вред здоровью) мог повлечь меньший размер компенсации, подвергалась критике со стороны ряда германских правоведов ( 69,  70), в результате чего в настоящее время подход к функциональному назначению компенсации и содержанию неимущественного вреда изменился, и утрата потерпевшим в связи с телесным повреждением возможности чувственного и (или) рационального восприятия окружающей действительности рассматривается как обстоятельство, влекущее повышение размера компенсации, которая в этом случае рассматривается как компенсация не за перенесенные страдания, а непосредственно за умаление жизненных благ  (71).

 Как указывалось выше, вина, как правило, является необходимым элементом состава оснований ответственности за причиненный нематериальный вред, но в некоторых случаях ответственность может наступать и без вины, например при причинении вреда источником повышенной опасности (§ 829 ГГУ). § 847 ГГУ рассматривался как специальная норма, применение которой по аналогии не допускалось. Будучи расположен в разделе, регулирующем внедоговорную ответственность, § 847 ГГУ не применялся к случаям нарушения договорных обязательств, если при этом не происходило одновременно нарушения прямо указанных в § 847 ГГУ абсолютных прав, как это было, например, в случае, когда врач отказался срочно посетить пациента на дому и по телефону порекомендовал ему определенное лечение  (72).

 Ответственность возникает только непосредственно перед потерпевшим. Таковым признается каждый, чьим правовым благам причинен вред, если этот вред находится в адекватной причинной связи с неправомерным действием (например, травма ноги после несчастного случая с последующим наложением гипсовой повязки). Опосредованно потерпевшим признается каждый очевидец несчастного случая, пострадавший от нервного шока. Однако судебная практика делает исключение, если очевидец происшествия состоит в близких отношениях с потерпевшим. В этом случае очевидец также признается потерпевшим непосредственно от так называемого дистанционного воздействия правонарушения и приобретает право на компенсацию. По мнению некоторых германских правоведов  (73), законодательство и судебная практика ФРГ должны быть изменены таким образом, чтобы предоставить близким потерпевшего право на компенсацию за страдания, перенесенные ими в связи со смертью потерпевшего.

 С принятием Второго закона об изменении законодательства о возмещении вреда от 19 июля 2002 г. (далее - Второй закон) в правовом регулировании компенсации морального вреда произошли существенные изменения. В отношении ГГУ эти изменения выразились в том, что § 847 ГГУ был полностью исключен из ГГУ, а содержание абзаца 1 этой нормы с незначительными изменениями оказалось включено в § 253 ГГУ в качестве второго абзаца этой нормы.

 Абзац 1 § 847 ГГУ устанавливал:

 "В случае причинения телесного повреждения или иного вреда здоровью, а также в случае ограничения свободы потерпевший вправе требовать также денежной компенсации за вред, который не является имущественным".

 Сегодня § 253 ГГУ в целом выглядит следующим образом:

 § 253 (Нематериальный вред)

 "За причинение вреда, который не является имущественным, денежная компенсация выплачивается только в случаях, предусмотренных законом.

 Если вследствие причинения телесных повреждений или иного вреда здоровью, нарушения свободы или сексуального самоопределения подлежит выплате возмещение вреда, то и за вред, не являющийся имущественным, может быть присуждена справедливая денежная компенсация".

 Следует обратить внимание, что в абзаце 1 § 847 ГГУ о сексуальном самоопределении не упоминалось, а абзац 2 § 847 ГГУ был полностью посвящен компенсации морального вреда, причиненного женщине в связи с совершением преступления или административного правонарушения против нравственности, либо в связи с принуждением к сожительству путем обмана, угрозы или злоупотребления ее зависимым положением. Нетрудно видеть, что абзац 2 § 253, в отличие от абзаца 2 § 847 ГГУ, предусматривает выплату компенсации в случае любого посягательства на сексуальное самоопределение независимо о половой принадлежности потерпевшего.

 Для пояснения последствий, которые повлекли вышеуказанные изменения в отношении института компенсации морального вреда, следует сказать несколько слов о процессе принятия Второго закона.

 Проект Второго закона был внесен правительством ФРГ. Предложенная редакция § 253 ГГУ выглядела в законопроекте следующим образом:

 § 253 (Нематериальный вред)

 "За причинение вреда, который не является имущественным, денежная компенсация выплачивается только в случаях, предусмотренных законом.

 Если вследствие причинения телесных повреждений или иного вреда здоровью, нарушения свободы или сексуального самоопределения подлежит выплате возмещение вреда, то и за вред, не являющийся имущественным, может быть присуждена справедливая денежная компенсация, если:

 1) вред был причинен умышленно или

 2) вред с учетом его характера и продолжительности причинения не является незначительным".

 В пояснительной записке правительства ФРГ к проекту Второго закона в части §§ 253, 847 цели изменений ГГУ в части указанных норм состояли в следующем. Во-первых, правило о компенсации морального вреда перемещалось из главы 24 "Недозволенные действия" раздела 7 "Отдельные виды обязательств" второй книги ГГУ "Обязательственное право" в главу 2 "Обязанность исполнения" раздела 1 "Содержание обязательства" той же книги ГГУ. Эффект такого перемещения должен был привести (и действительно привел, поскольку законопроект в этой части остался без изменения) к тому, что правила о компенсации морального вреда оказывались применимы при наличии договорных отношений между потерпевшим и причинителем вреда, а также при случайном причинении вреда источником повышенной опасности не только в случаях, когда страдания потерпевшего оказывались следствием причинения вреда не только прямо указанным в абзаце 2 § 253 ГГУ (а ранее - в абзаце 1 § 847 ГГУ) неимущественным благам, но и любым иным неимущественным благам, входящим в состав всеобщего права личности (см. выше, § 2 главы 2 раздела 1).

 Второй целью законопроекта было упорядочение подхода судебной практики к компенсации за страдания в случае, если неимущественный вред не был значительным. Дело в том, что в случае причинения незначительного вреда (в основном речь шла о причинении незначительных поверхностных телесных повреждений, таких как царапины, опрелости и т.п., претерпевании кратковременного ухудшения самочувствия, например головная боль, головокружение и т.п.) некоторые суды вообще отказывали в присуждении компенсации, а другие присуждали незначительные суммы.

 Предложенные правительством нововведения приводили бы к тому, что в случае умышленного причинения вреда отказ в компенсации становился бы недопустимым, а при неумышленном причинении вреда его значительность (точнее - отсутствие факта незначительности вреда) становилась бы одним из условий возникновения права на денежную компенсацию за страдания. При этом введение таких критериев значительности вреда, как его характер и продолжительность, не означали, что вред не должен быть незначительным одновременно с точки зрения и его характера, и продолжительности причинения. Необходимость учета обоих критериев предполагала проверку вреда на незначительность отдельно по каждому из них. При этом правительство ФРГ подчеркивало, что не считает возможным предлагать установление в законе какой-либо количественной границы для отделения значительного вреда от вреда, таковым не являющегося, но в то же время в пояснительной записке было высказано мнение, что не следует считать значительным вред, в связи с причинением которого по обыкновению судебной практики присуждалась компенсация за страдания в размере менее 1000 немецких марок (600 евро).

 Однако правовой комитет бундестага не поддержал предложенные изменения в части подхода к компенсации за страдания, вызванные причинением незначительного вреда, сочтя более правильным не сужать свободу судебного усмотрения при определении размера компенсации за страдания.

 Таким образом, существо рассматриваемых изменений в ГГУ состоит в возникновении отсутствующей ранее возможности генерального применения института компенсации за страдания не только при виновном внедоговорном причинении вреда, но и при наличии договорных отношений между потерпевшим и причинителем вреда, а также при случайном причинении вреда источником повышенной опасности, при этом страдания подлежат денежной компенсации в случае причинения вреда любым неимущественным благам, составляющим всеобщее право личности, а не только прямо указанным в абзаце 2 § 253 ГГУ.

 Следует обратить внимание, что редакция абзаца 1 § 847 ГГУ, как представляется, была не вполне удачной из-за употребленного в ней слова "также", поскольку наводило на мысль об обязательной субсидиарности компенсации морального вреда к возмещению имущественного вреда. Редакция абзаца 2 § 253 ГГУ в этом аспекте выглядит еще более неудачной, так как буквальное ее толкование позволяет уже более определенно, чем в отношении § 823 ГГУ, полагать, что наличие подлежащего возмещению имущественного вреда есть обязательное условие возникновения права на компенсацию за страдания, да и сама обязанность взыскания такой компенсации сформулирована не столь императивно, как это было в 847 ГГУ (впрочем, отмеченное отсутствие императивности позволяет теперь обосновать отказ в компенсации в случае причинения незначительного вреда).

 Автор настоящей работы обсуждал высказанные соображения с уважаемыми немецкими коллегами, которые, согласившись, что не вполне удачная редакция абзаца 2 § 253 ГГУ действительно не исключает изложенного выше варианта буквального толкования этой нормы, вместе с тем выразили уверенность в отсутствии опасности применения такого толкования в судебной практике. В качестве основного аргумента для такой уверенности немецкие коллеги обосновано указали на вступление такого варианта толкования в противоречие с целью Второго закона, направленного на расширение, а не сужение сферы применения института денежной компенсации за страдания.