П.М. Шорников. ПОЛИТИКО-ПСИХОЛОГИЧЕСКИЕ МОТИВАЦИИ ВНУТРИ НАЦИОНАЛЬНОЙ АРМИИ МОЛДОВЫ В ПЕРИОД ВООРУЖЕННОГО КОНФЛИКТА В ПРИДНЕСТРОВЬЕ

Март-август 1992 г.

В начале 1992 г. в создании Национальной армии ока

            зались заинтересованы все политические силы Мол

            давии. В кулуарах парламента не раз звучало мнение, что только присутствие 14-й российской армии препятствует вводу румынских войск и аннексии Молдавии Румынией. Обязательство Российской Федерации вывести армию центристы и левые расценивали как угрозу суверенитету республики, соотношение сил в парламенте позволяло им блокировать инициативы правых радикалов, выступающих за "объединение" Молдавии с Румынией. В то же время все политические силы стремились создать силовую опору молдавской государственности.

Начавшийся 1 марта вооруженный конфликт с Приднестровьем, способный ускорить формирование Вооруженных сил Молдовы, на деле осложнил его. Не желая давать унионистам шанс превратить конфликт в полномасштабную гражданскую войну, умеренные патриотические силы, представленные в парламенте фракциями "Сельская жизнь" и "Согласие", отнеслись к созданию Национальной армии настороженно. Благодаря их усилиям принятый 17 марта 1992 г. Закон "О Вооруженных силах" предусматривал использование армии только для отражения внешней агрессии. Тем не менее, формирование Национальной армии началось. Началась и борьба по вопросу о ее политической ориентации.

Мобилизация в Вооруженные силы была начата в обход парламента, на основании Указов президента РМ М.И. Снегура: № 70 от 15 марта 1992 г. "О некоторых мерах по обеспечению государственной безопасности и общественного порядка на территории левобережных приднестровских районов Республики Молдова", № 77 от 28 марта 1992 г. "Об объявлении чрезвычайного положения по всей территории Республики Молдова" и № 84 от 5 апреля 1992 г. "Об объявлении мобилизации граждан Республики Молдова из числа военнообязанных запаса". Конфликт начался из-за нападения на российскую воинскую часть, дислоцированную в селе Кочиеры.

Численность вооруженных формирований ПМР на 17 марта оценивалась МВД Молдовы в 12-12,5 тыс. солдат и офицеров. По неофициальным данным, в Молдове предполагалось поставить под ружье 60 тыс. резервистов. Однако социальная база национал-радикалов оказалась узкой. Проводимые их главной организацией, Христианско-демократическим народным фронтом (ХДНФ), митинги не были особенно многочисленными. "Очень много желающих, требующих оружия на улице, - отметил на закрытом заседании парламента 17 марта президент, - но они быстро исчезают, когда их направляем в Министерство внутренних дел пройти определенные формальности"1. Под лозунгом защиты территориальной целостности Молдавии в окопы были направлены полицейские. Силами МВД на восточном берегу Днестра, у сел Кочиеры и Кошница, были созданы "плацдармы". Однако общественного подъема идея вторжения в Приднестровье не вызвала.

Противодействуя расширению боевых действий, политическое представительство нетитульного населения Молдавии - Движение за равноправие "Единство" - выступило 10 апреля 1992 г. с заявлением о недопустимости призыва на военную службу лиц, не принявших гражданства Республики Молдова. Ссылаясь на предложение правозащитных организаций объявить отказ от участия в гражданской войне фундаментальным правом человека, Движение потребовало от правительства прекратить мобилизацию военнообязанных для участия в вооруженном конфликте. По-своему оценив эффект заявления "Единства", национал-радикалы с парламентской трибуны объявили входивших во фракцию "Согласие" депутатов-участников Движения руководителями "пятой колонны сепаратистов", а в кулуарах угрожали им тюрьмой и виселицей. В ночь на 26 апреля помещение "Единства" в Кишиневе было сожжено.

Уклоняющиеся от призыва получили законодательный аргумент. Но мобилизация и без того встретила широкое сопротивление. Не желая участвовать в братоубийственной войне, резервисты отказывались от службы, ссылаясь на отсутствие у них республиканского гражданства, обзаводились медицинскими справками, уезжали из Молдавии. Молдавская молодежь, подлежащая призыву, сообщил 25 мая в парламенте полковник полиции депутат А.Н. Симак, разбегается. В вооруженной защите Приднестровья приняли участие не только местные молдаване, но и молдавские добровольцы с Правобережья Днестра. Свои мотивы они объясняли просто: "Не хотим присоединения Молдовы к Румынии!"2.

Решительно уклонялись от участия в войне с Приднестровьем русские и украинцы, составляющие 25% населения. Украинские села, сообщил на том же заседании президент М.И. Снегур, отказываются давать призывников3. В населенном болгарами Тараклийском районе правительство было вынуждено отказаться от проведения мобилизации. Гагаузия вообще находилась вне сферы политического контроля Кишинева. К концу мая в Вооруженные силы были мобилизованы всего 7365 резервистов, а в июне - еще 5532 человек. Хотя повестки о мобилизации им вручали, а затем сопровождали их в части люди в форме, из пропагандистских соображений всех призванных в Национальную армию и силы МВД унионистская пресса именовала "волонтерами". Возможность получить оружие и перспективы грабежа в зоне боевых действий привлекли в Вооруженные силы большое количество лиц, отбывших ранее наказания за совершение уголовных преступлений. Добровольцев, вступивших в армию по патриотическим мотивам, было мало4.

Особой проблемой являлось для радикалов формирование офицерского корпуса. К весне 1992 г. на территории Молдавии дислоцировались соединения Советской Армии общей численностью 25 тыс. солдат и офицеров. Проявляя гражданскую ответственность, многие офицеры пытались затормозить сползание Молдавии к гражданской войне. 16 марта 1992 г. командир дислоцированного в городе Унгены артиллерийского полка подполковник Скамин, подполковник Снегирев и майор Ермаков вертолетом отправили в Приднестровье несколько ящиков с орудийными прицелами и спусковыми механизмами. Десятки орудий были, по выражению одного из румынских журналистов, "превращены в металлолом". В Кишиневе личный состав 300-го парашютно-десантного полка переходу под республиканскую юрисдикцию предпочел передислокацию в Сибирь; подходы к складам с имуществом были заминированы. В Бельцах в расположении воинской части, переведенной под молдавскую юрисдикцию, в разгар вооруженного конфликта вывешивали красно-зеленый флаг Приднестровской республики5.

Не желая участвовать во внутригосударственном конфликте, большинство офицеров частей, переведенных под юрисдикцию Молдовы, отказалось принести военную присягу. Многие уволились в запас, другие предпочли продолжить службу за пределами Молдавии. С 1 марта по 13 августа 1992 г. только приказами министра обороны Республики Молдова 412 офицеров были переведены в Вооруженные силы России, Украины и Белоруссии. Многие офицеры были переведены на службу в Россию приказами командующего Объединенными Вооруженными Силами СНГ и командующих родов войск. Контракты на прохождение военной службы в Национальной армии заключили 278 офицеров. В основном это были работники военных комиссариатов.

 За пределами Молдавии в частях Советской Армии служили 2600 офицеров-молдаван. Но угроза внутренней войны, насильственного "объединения" Молдавии с Румынией, предъявление офицерам требований по части владения государственным языком не позволили национал-радикалам удовлетворительно использовать и этот кадровый потенциал. С марта по июнь 1992 г. в Национальную армию вступили всего 155 офицеров, прибывших из других бывших советских республик. Были мобилизованы также 88 офицеров запаса. Национальная армия, по признанию министра, начала формирование в условиях острой нехватки офицерских кадров, особенно в звене: взвод - рота - батальон, то есть в подразделениях, от действий которых непосредственно зависит успех на поле боя6. В батальонах, участвовавших в боевых действиях, кадровые офицеры составляли лишь 20% их командного состава7.

В силу политических причин представительство национальных меньшинств в армии уступало их доле среди населения. Подавляющее большинство солдат составляли резервисты, мобилизованные в молдавских селах. "94-96 процентов солдат на позициях, - свидетельствует участник событий, - крестьяне, механизаторы... Впечатление таково, что налицо бойкот Национальной армии военными комиссариатами. Это идет сверху, делается умышленно. Большинство даже во время службы в Советской Армии были слесарями, строителями, только не военными. Не держали оружия в руках"8. Но в составе сил МВД и Национальной армии радикалам служили и некоторое число русских. "Есть, очень мало, но есть", - ответил министр обороны на вопрос депутата о наличии этнических русских в армии9.

Будучи большей частью военными профессионалами, именно русские дали главных "героев" конфликта с молдавской стороны. Русскими оказались полковник и рядовой, несмотря на бегство артиллеристов отразившие танковую атаку приднестровцев на бендерском мосту, майор, командовавший молдавской артиллерией на Кошницком плацдарме, полицейский комиссар, во главе своих подчиненных, кстати, в основном русскоязычных, отстоявший от приднестровских гвардейцев здание городского отдела полиции в Вендорах. Но и эти люди не принимали идею присоединения Молдавии к Румынскому государству. Поэтому унионисты в принципе не доверяли русским.

Унионисты пытались насаждать в войсках идеологию румынизма. Их газеты публиковали материалы о "волонтерах", требующих наступления, поскольку в их сердцах "пробудился румынский дух". Министр обороны И.Г. Косташ, близкий к национал-радикалам, имел возможность расставлять в армии кадры исходя из политической целесообразности. И все же политическую ориентацию большей части личного состава определили не унионисты, а молдавское крестьянство и офицерский корпус. Кадровые офицеры-молдаване были советскими офицерами, с их недостатками, но и достоинствами. В их сознании защита территориальной целостности Молдовы не сочеталась с перспективой ее включения в состав Румынии. Крестьянство находилось в конфликте с частью интеллигенции, отказавшейся от молдавской самобытности и выступающей за объединение Молдавии с Румынией. Этот конфликт захватил и армию.

Оценивая политическую ситуацию, большинство военнослужащих обоснованно расценивало конфликт с Приднестровьем как междоусобицу, спровоцированную унионистами. Реальной они считали угрозу аннексии Молдавии Румынией, и воспитание личного состава Вооруженных сил пошло преимущественно в этом духе. "Борьба против приднестровского сепаратизма, - уже весной 1992 г. отмечали унионисты, - деградирует в антирумынский сепаратизм"10. "Не думаю, что вы найдете среди них тех, кто поддерживает идею соединения с Румынией", - говорил о солдатах ОПОНа полицейский комиссар М. Ктитор, командовавший силами МВД на Кошницком плацдарме11. В Национальной армии, свидетельствовал один из членов ХДНФ в статье "Страх перед братом и любовь к захватчикам", "фронтистское движение подвергается резкой критике. О воссоединении (с Румынией - П.Ш.) не заводят и речи, чувствуется антирумынская "бравада". Раздали оружие, прибыли бронетранспортеры. Да, все это - из Румынии, не от красного дьявола. Все "специалисты" говорят, что "наша" техника (то есть советская) лучше "ихней" (то есть румынской)"12.

К лету 1992 г. сами унионисты признали свою политическую изоляцию в войсках. Характерный случай припомнили молдавский поэт Г. Виеру и румынский литератор А. Пэунеску, член Сената Румынии, побывавшие, по их словам, "в 300 метрах от казаков": опасаясь, что его подчиненные пристрелят именитых визитеров, командир молдавского подразделения попросил их "не заводить с солдатами разговоры об объединении с Румынией"13. Примечательный эпизод, характеризующий национально-политическую ориентацию армии, попал на страницы органа ХДНФ газеты "Цара". Некий Н. Попеску, заговоривший в центре Кишинева на литературном румынском языке, был избит группой солдат-молдаван. Затем со словами "Значит, ты румын. С румынами надо кончать" солдаты поставили его к стенке и имитировали расстрел14. На позициях активисты правящей партии чувствовали себя травимыми. "Узнав, что являюсь членом ХДНФ, - жаловался другой фронтист, - 26 июня меня попытались ликвидировать". Деятель ХДНФ С. Мокану, другие активисты "Фронта" утверждали, правда, не называя фамилий, что "очень много людей были застрелены в спину" антирумынски настроенными сослуживцами15.

Армия пополнялась, вооружалась, обретала выучку, но оставалась по существу непригодной для гражданской войны. Обвиняя офицеров в распространении "антирумынских" взглядов, а также симпатий к приднестровцам, в создании неразберихи в тылу и во вредительстве на позициях, унионисты готовили политическую чистку в армии. "Все зло исходит от них, - повторял автор редакционной статьи органа ХДНФ, - от офицеров из бывшей армии СССР, а теперь национальной армии Молдовы". Офицеров-молдаван, десятилетиями служивших в разных концах Советского Союза и за границей, радикалы упрекали в незнании румынского языка, румынских команд. Стремясь открыть "путь наверх" немногим своим сторонникам из числа офицеров, унионисты требовали политической и этнической чистки армии16. Эти требования лишь усиливали в частях враждебность к румынизму.

Политическое состояние армии исключало ее нейтралитет в случае иностранной интервенции. Совершившая в мае 1992 г. поездку в молдавские части под Бендеры румынская журналистка отмечала: на вопрос об уместности вооруженного вмешательства Румынии в приднестровский конфликт все молдаване отвечали одинаково: "Нет. Интервенция Румынии еще больше осложнила бы дело"17. Отвергая курс на гражданскую войну, а румынскую интервенцию расценивая как угрозу, общественность Молдавии желала поддержки Российской Федерации. При опросе, проведенном 10-14 мая 1992 г. Национальным институтом социологии, лишь 18% респондентов согласились с применением силы против Приднестровья, в то же время 77% респондентов выразили готовность защищать целостность республики. Россию большинство населения не считало иностранным государством. 55% респондентов одобрили возможное вмешательство 14-й армии в конфликт с целью прекращения кровопролития, не были согласны с таким вмешательством лишь 28%18.

Патриотически настроенные военнослужащие предпринимали действия, направленные на прекращение конфликта. Офицеры молдавских подразделений устанавливали телефонную связь с командирами формирований Приднестровья, фактически заключая на своих участках перемирие. 24 мая 1992 г. заместитель командующего силами Молдовы на Кочиерском плацдарме полковник А.М. Горган подписал с командиром противостоящего формирования ПМР и форменную "конвенцию о перемирии". Было организовано совместное патрулирование "нейтральной" территории приднестровскими гвардейцами и солдатами Национальной армии. В течение почти десяти дней на плацдарме не был убит или ранен ни один человек. На плацдармах, по позднейшим признаниям участников событий, дошло до братания и совместных с гвардейцами Приднестровья и казаками пирушек на нейтральной полосе19. Не желая воевать против соотечественников, Национальную армию Молдовы покинули (и были переведены в запас) 54 офицера. Солдаты, случалось, самовольно уходили с оружием даже с боевых позиций20.

В то же время в зоне боевых действий участились трагические события, подрывающие взаимное доверие. По данным МВД РМ, на правом берегу Днестра, не считая Бендер, за период конфликта исчезли 28 гражданских лиц; было обнаружено также 18 неопознанных трупов, некоторые со следами пыток, со связанными руками. Наличие в частях лиц, совершавших в прошлом уголовные преступления, распространившиеся в армии пьянство, воровство, мародерство военнослужащих, то обстоятельство, что жертвами насилий и грабежей являлось гражданское население, позволяли подозревать в совершении этих преступлений "волонтеров". Прокуратура Молдовы возбудила по фактам преступлений, совершенных военнослужащими, 214 уголовных дел, 15 "волонтеров" были арестованы.

Но они были явно непричастны к подавляющему большинству убийств. Пропаганда радикалов эти и подобные преступления, происходившие на Левобережье Днестра, представляла делом рук "сепаратистов и казаков". Но в конце мая - начале июня 1992 г. в Чадыр-Лунге была задержана оперативная группа МНБ Молдовы, направленная в Гагаузию с террористическим заданием, а в Тирасполе - группа "Бужор", убившая двоих деятелей Приднестровья, в том числе депутата парламента Молдовы и Верховного Совета ПМР Н.И. Остапенко. В молдавском парламенте возобладало мнение, что большинство актов террора было совершено по приказам министра национальной безопасности, провоцирующего расширение боевых действий. Министр не смог опровергнуть обвинений, и депутаты-государственники потребовали его смещения.

Патриотические силы добивались урегулирования конфликта путем переговоров. В мае 1992 г., используя методы народной дипломатии, руководители местных органов власти городов и районов по обоим берегам Днестра провели несколько встреч и подписали соглашение "Об основных принципах мирного урегулирования вооруженного конфликта...". Уже 26 мая 60 депутатов из влиятельной в молдавском парламенте фракции "Сельская жизнь", договорившись с руководством Приднестровья, выехали в Тирасполь и в неформальной обстановке обсудили пути урегулирования конфликта с коллегами из Верховного Совета ПМР. 18 июня парламент Республики Молдова принял постановление, позволявшее урегулировать конфликт на компромиссной основе. В парламенте понимали, что эскалация боевых действий могла сорвать процесс урегулирования и даже превратить Национальную армию в инструмент "объединения" Молдавии с Румынией. Крупное поражение Вооруженных сил Молдовы могло создать политические условия для румынской интервенции.

Решение о вводе войск Молдовы в приднестровский город Бендеры было принято в обход армейского командования, лично президентом М.И. Снегуром; для начальника штаба при главнокомандующем генерала П.К. Крянгэ оно явилось полной неожиданностью. Не поддержал этого решения и министр обороны И.Г. Косташ. Версия об эмоциональном порыве верховного главнокомандующего, якобы "поддавшегося на провокацию", противоречит фактам. Предназначенные для атаки подразделения были стянуты к городу заблаговременно. Операция была продолжена даже после того, как выявилась ее военная и политическая бесперспективность. Для Национальной армии Бендерская операция стала самой скорбной страницей в ее короткой истории.

Участвовавшие в боях в Бендерах части армии и МВД потеряли более половины личного состава. Из 605 введенных в город солдат и офицеров Национальной армии погибли 50, а около 300 получили ранения; среди 320 солдат и офицеров элитной бригады спецназа МВД оказалось 32 убитых и 156 раненых, понесли потери и другие части МВД РМ. Эти потери деморализовали уцелевших. По свидетельству участника событий Т. Штофана (впоследствии - лидер "Движения волонтеров"), часть вырвавшихся 20 июня из города молдавских солдат плакала от страха, другие ругались, третьи искали в пригородном селе Варница командовавшего операцией генерала Ф. Дабижу-Казарова, чтобы расправиться с ним21. Полицейские, признает генерал П.К.Крянгэ, также были "в глубоком отчаянии от происходящего"; виновным в гибели товарищей и они считали генерала Дабижу. Опасаясь быть убитым подчиненными, последний обратился в штаб при главнокомандующем с просьбой отозвать его из Варницы22.

Полиция, получившая в 1990-1992 гг. националистически настроенное "пополнение", и прежде избивала задержанных. В поведении солдат и офицеров Национальной армии в Бендерах проявились и отмеченные особенности ее комплектования, и нехватка кадровых офицеров, способных контролировать рядовых, и спровоцированное потерями ожесточение. Взятых в плен приднестровских ополченцев "волонтеры" и карабинеры избивали прикладами и дубинками. В селе Гиска сотрудники МВД и "волонтеры", захватив в плен, забили насмерть несколько бойцов местного отряда самообороны, в том числе раненых. В период боев в Бендерах погибли многие мирные граждане, однако, считает правозащитный центр "Мемориал", преднамеренного уничтожения жителей все же не было, как и случаев преднамеренного тяжкого насилия над жителями.

Повальный характер приобрело в городе разграбление магазинов, складов, личного имущества жителей. В грабеже участвовали должностные лица некоторых сел и офицеры; награбленное вывозили из города грузовиками и даже бронетранспортерами. Расхищение материальных ценностей в значительной степени носило организованный характер23. Сведения о совершенных жестокостях и мародерстве были своевременно преданы гласности и, несомненно, укрепили в Приднестровье дух сопротивления, способствовали осознанию общественностью Молдавии и за ее пределами масштабов и истинного характера конфликта.

В целом Бендерская операция обернулась для национал-радикалов политическим поражением. Трагические события в Бендерах создали в молдавском обществу комплекс вины перед населением этого города и Приднестровья в целом. Молдавские участники операции расценили ее как глупость и преступление, указывали на тяжкие политические последствия: она восстановила против властей Молдовы все население города, скомпрометировала республику в глазах зарубежной общественности24. Из провала вторжения в город военнослужащие Национальной армии делали политические выводы. "Нужно поскорее кончать эту никому не нужную игру!" - выразил распространенное мнение А.Журко, командир одного из дислоцированных на Днестре пехотных батальонов25. Уклонение от участия в боевых действиях приобретало все более отчетливый политический характер приобрело. Бежавшие из армии солдаты не считали себя дезертирами и гордились тем, что не участвовали в "спектакле" на Днестре, и других отговаривали от этого. Уклонившиеся от мобилизации заявляли: "Мы имели смелость не пойти на эту войну!"26 Устроив митинг, под благовидным "патриотическим" предлогом с оружием покинул Кочиерский плацдарм и отправился в Кишинев целый мотопехотный батальон (70 человек).

Боевые действия вынудили к бегству половину 140-тысячного населения Бендер. Сообщения о боях с использованием тяжелого вооружения, о совершаемых в городе жестокостях вызвали в Российской Федерации, на Украине, в Белоруссии волну солидарности с Приднестровьем. Под ее воздействием в защиту населения региона высказались вице-президент, а затем и президент РФ. Был смещен нерешительный командующий 14-й российской армией. В ночь на 3 июля российские артиллеристы ликвидировали батареи Национальной армии, выдвинутые для обстрела Тирасполя и Григориополя. Переход несколькими днями ранее двух частей 14-й армии под юрисдикцию ПМР показал, что российские войска способны действовать и без приказа из Москвы. В дислоцированные в Приднестровье российские части были призваны из запаса и вооружены 12 тыс. солдат и офицеров27.

В Кишиневе двух мнений по поводу готовности 14-й армии сражаться не было. 80% ее личного состава, заявил министр национальной безопасности А.Ф. Плугару, поддерживают приднестровцев. Получив приказ, пугал министр, "на помощь сепаратистам выступят все"28. Не было у руководящей группы и оснований сомневаться в том, что после Бенер выступление 14-й армии будет приветствовать подавляющее большинство населения Молдовы. Мысли о допустимости вооруженной борьбы против российских войск в Национальной армии не высказывал, кажется, никто. Продолжение войны против Приднестровья также не сулило победы. 21 июля 1992 г. соглашение "О принципах мирного урегулирования вооруженного конфликта в Приднестровском регионе Республики Молдова" было подписано, огонь прекращен.

В принятии этого решения важную роль сыграл внешнеполитический фактор. Вместе с тем, не следует недооценивать воздействие факторов внутренних, одним из которых являлось неприятие Национальной армией курса на гражданскую войну. Ее командование не запятнало себя какой-либо агрессивной инициативой. Судя по имеющимся материалам, оно оказалось в оппозиции вводу войск в Бендеры, не применило наиболее разрушительных из имеющихся в его распоряжении видов тяжелого оружия, например, реактивные установки "Ураган". Военная авиация была использована только один раз, с ограниченными целями и минимальным эффектом. В целом армия продемонстрировала нежелание и неспособность воевать против соотечественников.

Связанные с формированием Национальной армии Республики Молдова политические расчеты праворадикальных унионистских сил провалились. В конечном счете политическую ориентацию армии определили патриотические силы молдавского общества. Радикалам не удалось использовать армию в целях превращения вооруженного конфликта с Приднестровьем в полномасштабную гражданскую войну.