§ 1. Специфика научного и философского познания права

Первая задача, с которой должен справиться лектор, приступающий к чтению курса лекций, обычно состоит в том, чтобы оправдать свое появление перед аудиторией. Это легко сделать, когда в лекциях излагаются положения какой-либо науки, тогда первым и вторым вопросом вводной лекции называют предмет и метод соответствующей отрасли научных знаний. В моем случае это невозможно. У философии нет своего предмета. И хотя осмысливаться нами будут политико-правовые явления, было бы неверно утверждать, что именно право станет объектом нашего философского изучения. Не предваряя выводов, которые нас ждут впереди, скажем так: мы будем изучать духовную ситуацию, в которой оказывается человек, соприкасающийся в своих поступках с правом, властью и государством.

После этого заявления о намерениях, воздавая должное современной вузовской традиции, следует в нескольких словах рассказать о практическом значении курса философии права для профессиональных юристов.

Юридическая деятельность, как правило, сопряжена с разрешением социальных конфликтов, где знание правовых норм и практики их применения служит ключом для поиска оптимальных моделей поведения всех участников правоотношений. Здесь юрист как бы лишен своей личности, текст закона и сам повод обращения граждан к юристу не меняются от того, как сам юрист находит себя в этой ситуации и что именно он думает о событии. Эта модель юридической деятельности, где юрист работает как функционер, ориентированный исключительно на правовые предписания, не соответствует действительности и далека от реальной жизни. Правоприменение включает в себя личность правоприменителя. Поэтому та проблема, которую помогает решить юрист, на самом деле выходит за рамки собственно правового интереса конфликтующих сторон. Любое решение юриста сопряжено с экзистенциальным выбором, в котором утверждается его отношение к жизни и его понимание таких фундаментальных проблем права, как проблема справедливости, свободы, насилия и т.д. Без такого самоопределения всякий маломальский юридический казус грозит обернуться трудноразрешимой проблемой именно потому, что юрист оказывается не в состоянии оправдать перед собственной совестью и рассудком те или иные поступки. В политической жизни такие люди легко становятся жертвами партийной пропаганды, навязывающей свое понимание смысла тех или иных событий, либо - что еще хуже - в процессе принятия решений целиком подчиняются стереотипам массового сознания, отказываясь от всяких границ между собственной личностью и толпой.

Итак, юрист должен уметь философски объяснить и обосновать свое решение, хотя право и не знает за ним такой обязанности. В противном случае юридическая деятельность губительна для человека: дезинтеграция личности (когда думаешь одно; а делаешь другое) влечет профессиональную непригодность и психические расстройства. Пацифист, наказывающий дезертира; судья, презирающий конституцию; следователь, подпавший под силовое воздействие жизненной философии обвиняемого, - знакомы ли вам эти фигуры? Трагична судьба общества, в котором юристы не могут в споре с политиками защитить закон, как трагична судьба тех, чьи политические и правовые решения расходятся с их собственными убеждениями.

Философия претендует на самостоятельность в изучении правовых явлений: Поэтому нужно определить статус философии права и, в частности, отграничить ее от общей теории права, также претендующей на раскрытие смысла и сущности права.

Отечественные юристы настойчиво утверждают мысль о том, что общая теория права является самостоятельной наукой, имеющей свой предмет - общие закономерности правовой жизни - и специфический метод. Есть и другая точка зрения: в действительности теория права является учебной дисциплиной, но не самостоятельной наукой. Так называемая "общая теория права" - это введение в догматику права (теорию правоотношений), социологию права, философию права и политологию. Не вдаваясь в дискуссию о предмете теории права, отметим все же, что она является наукой, это не оспаривает ни один участник растянувшейся во времени дискуссии. Философия права наукой не является. Что же называют наукой и научным знанием?

Специфика научного знания состоит прежде всего в том, что оно абстрактно, т.е. отвлеченно. Ни одна наука не претендует на познание мира или человека, но каждая вычленяет в действительности свой предмет исследования. Наука изучает проблему не в ее целостности, а лишь с одной стороны, Поэтому ее знание фрагментарно. Ее выводы имеют силу лишь при наличии некоторых предположении, поэтому наука начинается с формулирования аксиом. Так, экономисты, обсуждая различные системы налогообложения и пытаясь найти оптимальные способы финансового воздействия на экономику, исходят из предположения о том, что каждый предприниматель стремится к выгоде. Их мало интересует проблема общения деловых людей с той культурной средой, где осуждаются корыстные мотивы) В итоге "реформы разбиваются о менталитет", безупречно разработанные экономические программы усиливают в обществе социальную напряженность и в конечном счете влекут ухудшение экономического положения народа. Возникает потребность в "социально ориентированной" экономической политике, что фактически подтверждает многообразие неэкономических оценок предпринимательства, сложность мотивов экономической деятельности. Это обстоятельство, тем не менее, не расширяет предмет экономической теории, опирающейся на постулат о том, что все люди поступают так, как им это выгодно.

Напротив, философское познание конкретно, поскольку оно беспредпосылочно. Философия оперирует предельными категориями и по своему содержанию представляет завершенное, конечное знание. Философ не вправе уподобиться экономисту и заявить о том, что нечто выходит за рамки его компетенции. За пределами философии есть лишь вера, непередаваемое знание. Это не должно пониматься так, будто философия интересуется абсолютно всем - она, к примеру, может безразлично относиться к механизму действия права и иным подробностям правовой жизни. Но задача философии - поиск смысла всех правовых явлений. Так, теория права, изучая право как систему норм, отвлекается от того обстоятельства, что эти нормы могут быть невыполнимы для конкретных субъектов права или в определенной среде. Она констатирует наличие или отсутствие правооотношения и, соответственно, легальную возможность или невозможность обозначенного нормой поведения. Однако в действительности может оказаться так, что владелец субъективного права чувствует себя морально обязанным перед противоположной стороной - например, наследник, признанный таковым по закону, не может преодолеть моральный барьер и воспользоваться наследством в собственных интересах, проигнорировав ожидания родственников, не указанных в завещании или не перечисленных в статье закона... В этом и подобном ему случае юрист может оговориться: нас интересует формальная сторона дела, а житейские, психологические или политические аспекты пусть изучают другие. Эта позиция демонстрирует отвлеченность правовой науки и ее отказ от поиска смысла (ибо бессмысленно наделять правами тех, кто не собирается ими воспользоваться).

Научное знание натуралистично. Наука дает нам знание о природе и мыслит мир как природу. Коль скоро знание о природе дает человеку над нею власть, наука преимущественно прагматична и утилитарна: мы изучаем болезни, чтобы с ними бороться, мы изучаем преступность, чтобы противопоставить ей меры социальной и юридической защиты и т.д. От научного знания мы ожидаем пользы, поэтому искренней заинтересованности в получении истины у нас нет: нам нужно лишь такое знание, которое применимо в нашей жизни и деятельности. И хотя правовые науки изучают не природу, а общественные явления, в частности, право, они также натуралистичны, поскольку понимают общество как машину (систему) либо живой организм, деятельность которого протекает по законам, которые можно открыть и сформулировать - аналогично законам физики или зоологии. Право в теоретических исследованиях предстает как система норм, как правовое поведение, как явление культуры, во всех этих случаях оно понимается правоведами как факт, т.е. нечто, имеющее место в действительности.

Для философии же исторический факт существования права недостаточен для его признания. Философ ищет соответствие права его сущности и на этом основании может отказать какой-либо нормативной системе, исходящей от государства, и даже самому государству именовать себя правовым1. Наука  описывает право таким, какое оно есть, философия описывает его таким, каким оно должно быть. Именно эта особенность философии, кстати сказать, ценится нами в повседневной жизни, когда, к примеру, мы заявляем мастеру из телеателье: "И эго вы называете ремонтом?"

Как уже было сказано, философия не имеет своего предмета. Как это понимать? Разве философам нечего изучать?

Определение предмета познания представляет собой первую гносеологическую операцию - вычленение из мира познающею субъекта. Предмет познания уже по своей природе не может в себе нести знание о субъекте, его там нет. Наука изучает мир, из которого предварительно удален субьект, именно поэтому научное знание  внеличностно. Современная философия стремится к обретению бытия, в котором познание выступило бы также и в качестве онтологического акта: коль скоро познание - это процесс, протекающий не вне бытия, а в нем, следует, очевидно, согласиться с тем, что познание - это изменение бытия его "просветление" (Н.А.Бердяев). Если я что-то узнал о мире, то и мир становится другим. Мир изменился, потому что я - частичка этого мира - обременен уже новым знанием, вместе с миром я сам стал другим. Так, семья, в которой жена узнала о супружеской неверности мужа, - уже другая семья.

Таким образом, философия лишена своего предмета не потому, что ей нечего изучать, а потому, что приобретение философского знания означает рождение нового субъекта и нового бытия, это обновление мира. Философия права, как и философия культуры, философия религии или философия языка, не содержит в себе знание о противостоящей человеку реальности, но понимает эту реальность как состояние духовной жизни человека. Через познание права и связанных с ним феноменов мы попытаемся понять, что происходит с нами, когда мы объективируем духовный космос в правовые поступки и институты.

Поскольку философия права включает в себя также и историю философии права, есть смысл разграничить две отрасли знаний - историю философии права и историю политико-правовых учений2.

Прежде всего, история политико-правовых учений выступает как наука со своим предметом. Она изучает воззрения на право и государство, власть и политическое устройство, которые обыкновенно оформляются в систему взглядов, в концепцию. Эта наука изучает как отдельные доктрины, так и преемственность политических и правовых идей, а также зависимость политических и правовых воззрений от культуры, религиозных течений и исторических событий. Все, что свойственно науке, свойственно и истории политико-правовых учений: она дает нам внеличностное знание. Мы изучаем труды Платона, Локка или Спенсера такими, какими они были и существуют вне нас. Эти работы и взгляды существуют в истории, где нас не было, поэтому их изучают так, будто нас нет.

История философии права имеет дело с теми же именами и с теми же работами. Но в данном случае история не противостоит познающему субъекту как вереница внешних ему событий и доктрин. Курс истории философии права предназначен для исторического самоопределения личности, которая в ходе философского познания устанавливает связи не только с тем отрезком времени, который мы называем "современность", но и вписывает себя в круг тех идей, которые возникли задолго до нее, которые оформили менталитет народа, повлияли на понимание справедливости и т.д. В итоге жизнь человека раздвигается до видимых пределов человеческой цивилизации, и мы становимся историческими людьми, т.е. теми, кто собственную судьбу понимает в неразрывной связи с судьбой человечества. История теряет свою хронологию, и я оказываюсь причастным ко всем событиям, всем достижениям правовой и политической культуры. Вбирая в себя прошлый опыт, я становлюсь субъектом исторического действия, и в этом качестве я уже не принадлежу целиком окружающей меня современности.

Мы никогда не поймем смысл таких политико-правовых явлений, как гражданская война, неприятие власти или жестокость правосудия, если будем игнорировать понимание истории самим народом и его лидерами. Но категория "смысл" принадлежит философии, наука не ставит себе задачу поиска смысла того или иного исторического действия. Прежде чем понять действия мятежного президента или непослушного ему парламента, я должен понять собственную роль и участие в той исторической драме, которая вроде бы разыгрывалась без меня.