Privacy в Интернете*

Privacy, право на неприкосновен­ность частной жизни – одно из на­иболее ценных и хрупких достоя­ний современного общества. Если следовать одному из наиболее изве­стных определений, право на неприкосновенность частной жизни — это право быть предоставленным самому себе; право, по которому каждый человек имеет свое пространство, защищенное законом от произвольных посягательств извне, в том числе и со стороны прави­тельства.

«Всякое необоснованное нарушение права на неприкосновенность ча­стной жизни государством, какие бы средства ни были использованы, должно рассматриваться как нарушение Четвертой поправки (к Конституции — С.С.)», — так высказался член Верховного суда США Луис Брэндейс в своей знаменитой речи по одному из дел, касающихся прослушивания теле­фонных переговоров. Право на неприкосновенность частной жизни относится к фундаментальным правам человека и подвергается тщательному изучению и анализу. Авторы одной из классификаций условно разделяют права на непри­косновенность частной жизни на четыре группы. Это право на непри­косновенность персональных данных, неприкосновенность личности, неприкосновенность жилища и тайна переписки.

После краткого обзора первых трех типов мы подробнее поговорим о четвертом…

Довольно часто нам приходится сталкиваться с формулировкой «тайна телефонных переговоров, почтовых и иных сообщений». «Иные» – это в том числе электрон­ная почта и вообще Интернет. Ведь глобальная сеть не только предо­ставляет нам уникальные возможности коммуникаций, она еще крайне уязвима для вмешательства извне. Электронные письма, кото­рые мы посылаем другу, проходят через разные компьютеры и линии связи. Все эти технические средства контролируются людьми. Получает­ся, что письмо может быть прочитано, подправлено, задержано или просто уничтожено.

Кто угрожает праву на неприкосновенность частной жизни в Интерне­те? Государственные спецслужбы и правоохранительные органы, недоб­росовестные коммерсанты, нако­нец, хакеры. Первые, однако, обла­дают наибольшими полномочиями и (как правило) ресурсами, так что именно они представляют наиболь­шую потенциальную угрозу. Реаль­ными или виртуальными «крокоди­лами» полиция и секретные службы цепляются за линию связи, чтобы узнать, какие письма отправляет гражданин А гражданину В. Обыч­но главным аргументом служит необходимость эффективной борьбы с криминалом. Ведь каждому ясно, что преступники получили полный доступ к современным технологиям и потому стали более сильны и опас­ны. Значит, к ним следует приме­нять адекватные меры. Согласитесь, звучит убедительно. Однако волей-неволей такая практика создает опасность нарушения гражданских прав, прежде всего, тайны комму­никаций. Год назад в Японии на суд общества был представлен законопроект, по которому прослушива­ние становилось возможным в делах о наркотиках, торговле ору­жием и организованных убийствах. Общество буквально раскололось пополам: 44% японцев поддержа­ло законопроект, 45% высказалось против. Уже в июле 1999 года один журналист обратился в суд с жало­бой: его телефонный разговор был подслушан, а содержание попало в конкурирующие СМИ; причем тот, кто осуществлял прослушивание, заявил, что пользовался техничес­кими средствами полиции. Таких примеров множество. В той же Япо­нии в июне 1997 года Верховный суд Токио вынес решение по иску одно­го из лидеров коммунистической партии. Полиция, имевшая неосто­рожность прослушивать его теле­фон без санкции, была оштрафована судом на четыре миллиона иен (около 37 тысяч долларов США). В мае 1999 года шеф испанской воен­ной разведки генерал Эмилио Алонсо Манглано был обвинен в передаче в СМИ результатов подслушивания сотен людей. Он, полковник Пероте, руководивший операциями по прослушиванию, и еще пять агентов получили до полугода тюремного срока каждый. Во Фран­ции, по официальным данным, еже­годно осуществляется до 100 тысяч нелегальных прослушиваний. В «группу риска» попадают, прежде всего, оппозиционные политики, журналисты и правозащитники. Именно эти категории граждан ча­ще всего становятся объектами не­легальной электронной слежки.

Для защиты от этой беды следует прежде всего обратиться к закону. В российской Конституции целых три статьи посвящены праву на неприкосновенность частной жизни. Уго­ловный кодекс тоже грозит нарушителям права на неприкосновенность частной жизни наказанием. Гаран­тии от произвольного вмешательст­ва в частную жизнь содержатся в законах «О связи» и «Об оператив­но-розыскной деятельности». Что­бы прослушивать чей-либо телефон или перехватывать сообщения электронной почты, оперативникам сначала нужно получить разрешение судьи. В Сети с 1998 года обсужда­ется СОРМ-2 – отечественная сис­тема, расширяющая возможность спецслужб в смысле «прослушива­ния» Интернета. Строго говоря, СОРМ («Система оперативно-розы­скных мероприятий») — это доволь­но скучный для непрофессиональ­ного глаза документ. В нем ничего не сказано о праве на неприкосно­венность частной жизни, а описы­ваются технические параметры сис­темы, которую ФСБ и другие государственные службы должны использовать для подключения к оборудованию провайдера Интерне­та. Главное отличие от прежней практики в том, что если раньше «органы» должны были приходить к провайдеру всякий раз, когда требо­валось «послушать» кого-нибудь, то сегодня они могут делать это само­стоятельно в любое удобное для них время. А как же гарантии права на неприкосновенность частной жиз­ни? Формально все в порядке. Как справедливо отмечают наши укра­инские коллеги, вопрос об опасно­сти СОРМ – это вопрос доверия (или недоверия) к правоохранитель­ным органам. В том-то и дело: тра­диции и стиль работы последних из­вестны нам по другим делам, не связанным с Интернетом.

Пока что провайдеры вынуждены выбирать между подписанием совместного с ФСБ «плана действий по внедрению СОРМ» и угрозой потери лицензии. Понятно, что подавляю­щее большинство компаний выби­рает первый вариант и отказывается как-либо комментировать свое сотрудничество со спецслужбами. На момент написания этой статьи толь­ко два российских провайдера (волгоградский «Байярд-Славия Коммуникейшнс» и «Деловая сеть — Иркутск») открыто составили оппозицию ФСБ, причем руководство делало акцент именно на нарушение прав граждан. Противостояние с ФСБ привело к тому, что работа волгоградского провайдера фактически была парализована бесконечными проверками, штрафами и ограничениями. Очевидно, такой пример не вдохновляет остальные фирмы на конфликт со спецслужбами. Такая практика не может остаться без внимания в обществе с устойчи­выми демократическими традиция­ми — где-нибудь в Швеции или Ка­наде. Проект Carnivore, вышедший из лабораторий ФБР в вирджинском городе Квантико и получивший ши­рокую огласку летом этого года, не­много напоминает СОРМ-2 – но как на него отреагировали американцы! Сетевая общественность и правозащитники подняли настоя­щую бурю в газетах, несколько конгрессменов выступили с резкой критикой, администрация Клинтона заявила о начале работы над новы­ми законами в области Интернета. Фэбээровцам ничего не оставалось, как пуститься в объяснения и дока­зывать, что Carnivore – всего-на­всего компьютерная программа, которая будет применяться в ис­ключительных случаях и строго в рамках закона.

Трудно представить, чтобы в России наступление на неприкосновен­ность частной жизни вызывало та­кой резонанс и такую реакцию го­сударства. К сожалению, наши соотечественники, чей быт – не по их вине — прочно связан с плацкарт­ными вагонами и общественными банями, не принимают право на не­прикосновенность частной жизни всерьез. Создается впечатление, что и передовые российские компании, ведущие бизнес в Интернете, слы­хом не слыхивали о таких вещах, как privacy policy – «политике в области права на неприкосновенность частной жизни».

Возьмем, к примеру, очень популяр­ную почтовую систему Mail.Ru, где можно зарегистрироваться и совер­шенно бесплатно получить почто­вый ящик. Новичок, понятно, дол­жен заполнить анкету. Первое, что ему предстоит сделать — обязаться честно ответить на все вопросы. Вторым пунктом Mail.Ru гарантиру­ет конфиденциальность данных. Но чуть ниже авторы анкеты поясняют, что условия могут быть изменены, и единственное, что обязуется сделать Mail.Ru – оповестить пользователей об изменениях… Помимо резонных вопросов об име­ни и пароле вы должны (если, ко­нечно, хотите пройти процедуру регистрации до конца) сообщить лю­бознательным сотрудникам Mail.Ru ваш возраст, семейное положение, уровень доходов, хобби, стаж в Ин­тернете... Зачем? Mail.Ru утвержда­ет, что владелец почтового ящика @mail.ru станет участником розыг­рыша каких-то призов.

Но я не подписывался на лотерею, я хотел только отправить несколько электронных писем!

Неудивительно, что в обстановке общего пренебрежения правом на неприкосновенность частной жизни вполне свободно чувствуют себя те, кто это право нарушает. Коммерсан­ты легко забывают о праве на неприкосновенность частной жизни ради успеха своего бизнеса, политики охотно приносят его в жертву инте­ресам национальной безопасности. Проблема существует и разрастается, в том числе и в Интернете. Важно вовремя ощутить ее, понять и начать действовать…

Осознание обществом права на неприкосновенность част­ной жизни как фундаментального права человека требует колоссаль­ных усилий. По недавним опросам ВЦИОМ, 40% российских граждан считают интересы государства важ­нее интересов личности и столько же одобряют установление в стране диктатуры ради наведения порядка…

Люди воспринимают нарушение тайны переписки спокойно и даже с некоторой иронией: мол, известное дело – читают, мерзавцы, а что тут поделаешь. Так оно повелось в зем­ле российской еще со времен сказоч­ного царя Салтана…

Попытки регулирования Ин­тернета со стороны чиновников в разных странах удивительно похожи. Почти все новые меры, предлагае­мые российской властью для регули­рования Сети, имеют какие-то ана­логи в других государствах, а там уже успела сложиться практика оппози­ции со стороны сетевой обществен­ности. У нашей страны нет в Интер­нете никакого «особого пути». Российский Интернет (как часто го­ворят, «Рунет») переживает те же трудности и подъемы, что и, скажем, французский или австралийский, только с небольшим отставанием. В начале 2000 года мы уже наблю­дали (в порядке хронологии) по­пытки приравнять Интернет к средствам массовой информации, взять под государево крыло выда­чу сетевых адресов (точнее, доменных имен) и зарегулировать Сеть насмерть с помощью специ­ального закона.

Вероятно, нас еще ждет отчаянная кампания борьбы с порнографи­ческими Web-сайтами, попытки запрета распространения крипто­графии и прочие изобретения го­сударственного ума. К счастью, мы уже знаем, как на них следует реагировать…

Известно высказывание Андрея Себранта, долгое время за­нимавшего видный пост в руководстве «Гласнет» (одного из круп­нейших провайдеров): мол, все эти общественники чудовищно некомпетентны, ничего не пони­мают в Интернет-бизнесе, и пото­му их советы в таких сложных сферах взаимоотношений, как СОРМ, мягко говоря, неуместны и нежелательны. Понятно, что правозащитники платили «интер­нетчикам» той же монетой: «технари» — они и есть «технари», им бы только с компьютерами во­зиться да деньги за это получать, а на гражданские права они пле­вали. Между тем именно постро­ение коалиции разных заинтересованных сил (сетевого бизнеса, провайдеров, правозащитников, экспертов, журналистов) способ­но сделать по-настоящему эф­фективной оппозицию незакон­ному вторжению в частную жизнь российских пользователей Ин­тернета…

Отношение к Сети меняется: все больше людей ощущают по­требность в ней как в рабочем ин­струменте, средстве общения и от­дыха. А значит, проблемы нарушения прав человека в Ин­тернете будут столь же актуальны­ми, как проблемы их нарушения в реальном пространстве. С той раз­ницей, что в Интернете на одно из первых мест выходит именно обеспечение права на неприкос­новенность частной жизни.

Какой смысл вкладывается в понятие «право на неприкосновенность частной жизни»?

Как вы думаете, почему право на неприкосновенность частной жизни воспринимается россиянами как не важное, малозначимое?

Можно ли обеспечить абсолютное соблюдение этого права?

Должны ли спецслужбы иметь возможность прослушивать частные разговоры и читать частную переписку?

Как оградить общество от произвола спецслужб?