2.2. Правовой статус государственного обвинителя по делам частного обвинения

Несмотря на то, что уголовный процесс имеет ярко выраженный публичный характер, частные интересы также находят в нем свое выражение. Это проявляется, например, в особенностях производства по делам частного обвинения. Специфика дел частного обвинения заключается в том, что только потерпевший вправе подачей заявления инициировать возбуждение уголовного дела, равно как примирение потерпевшего с обвиняемым влечет прекращение производства по уголовному делу.

Связывается данное положение, главным образом, с тем, что преступления, расследуемые в порядке частного обвинения, в минимальной степени затрагивают интересы общества и государства, в то время как интересы частных лиц являются затронутыми самым непосредственным образом. Отчасти из-за нецелесообразности расследовать дела, не представляющие особой общественной опасности, отчасти из-за невозможности установить факт нарушения прав личности без соответствующего заявления, исходящего от пострадавшего, государство перекладывает и право, и обязанность доказывания виновности обвиняемого на плечи частных лиц.

Но перекладывая обязанность по доказыванию факта совершения преступления и виновности конкретного лица, государство в лице органов уголовного преследования не устраняется абсолютно из данных правоотношений. Ограничивая свое участие, государство тем не менее оставляет за собой право вмешиваться в отношения, возникающие между частными лицами, в том случае, если посчитает, что интересы "слабого" не могут быть последним самостоятельно защищены.

История и современность российского уголовно-процессуального законодательства знает несколько поводов для возбуждения дела частного обвинения прокурором и, соответственно, для преобразования дел частного обвинения в дела публичного обвинения.

Так, например, УПК РСФСР в ч. 3 ст. 27 предусматривал следующие основания для возбуждения уголовного дела частного обвинения прокурором:

1) дело имеет особое общественное значение;

2) беспомощность потерпевшего;

3) зависимость потерпевшего от обвиняемого;

4) иные причины, не позволяющие потерпевшему самостоятельно защищать свои права и законные интересы.

Статья 10 УПК РСФСР 1922 года в качестве основания для вступления прокурора в дело указывала только на признанную прокурором необходимость защитить публичные интересы.

МУПК в ст. 33 предусматривает три основания для вступления прокурора в дело частного обвинения:

1) деяние затрагивает существенные интересы государства или общества;

2) деяние затрагивает интересы лица, находящегося в беспомощном или зависимом состоянии;

3) иные причины, не позволяющие потерпевшему самостоятельно воспользоваться принадлежащими ему правами.

Наиболее критикуемым в научной литературе является право прокурора возбудить уголовное дело частного обвинения в связи с его особой общественной значимостью. Если исходить из понятия преступления, даваемого в ст. 14 УК РФ, как виновно совершенного общественно опасного деяния, запрещенного Уголовным кодексом под угрозой наказания, то можно сделать вывод, что любое преступление представляет общественную опасность, а соответственно, и общественную значимость. Общественная опасность - это критерий, с помощью которого дифференцируются деликты на преступления, административные правонарушения, гражданские деликты и дисциплинарные проступки. Из всех перечисленных деликтов преступлению свойственна наибольшая общественная опасность и общество придает раскрытию преступления наибольшее значение. Если исходить из подобной конструкции, то отнесение деликта к категории преступлений изначально свидетельствует о его особой общественной опасности и общественной значимости, а значит, прокурор вправе возбудить любое уголовное дело частного обвинения, сославшись только на то, что деяние, совершенное лицом, запрещено уголовным законом. Вот, в принципе, и все обоснование, с которым продолжительное время прокуроры вступали в дела частного обвинения.

С принятием УПК права прокурора по возбуждению дел частного обвинения существенно урезаны. Теперь в соответствии с ч. 4 ст. 20 и ч. 3 ст. 318 УПК прокурор вправе возбудить дело частного обвинения только, если:

1) преступление совершено в отношении лица, находящегося в "зависимом состоянии" ;

2) потерпевший находится в беспомощном состоянии;

3) потерпевший по иным причинам не может воспользоваться принадлежащими ему правами.

Как видим, наиболее критикуемое положение законодателем было исключено, с чем нельзя не согласиться. Действительно, если проследить зависимость потерпевшего от обвиняемого или его беспомощность, руководствуясь объективными критериями, еще можно, то установление особой общественной значимости полностью зависит от усмотрения прокурора.

Правоприменительная практика последних лет выработала правило, согласно которому прокурор должен был доказать обоснованность своего вступления в уголовное дело частного обвинения. Так, например, судебная коллегия Верховного Суда РФ в своем определении от 26 октября 1996 года указала на следующее: "Ссылка суда второй инстанции в кассационном определении на то, что прокурор в судебном заседании поддержал обвинение по ч. 2 ст. 112 УК РСФСР в отношении Мельникова, не может быть принята во внимание, так как, согласно ч. 4 ст. 27 УПК РСФСР, прокурор вправе в любой момент вступить в возбужденное судьей по жалобе потерпевшего дело о преступлениях, предусмотренных ст. 112 УК РСФСР, и поддерживать обвинение в суде только в том случае, если этого требует охрана государственных или общественных интересов или прав граждан". Прокурор, поддерживающий по данному делу обвинение, не обосновал ни особую общественную значимость, ни неспособность потерпевшего самостоятельно отстаивать нарушенные права, а потому суд первой инстанции не может выносить обвинительный приговор.

Аналогичной позиции придерживался президиум Оренбургского областного суда РФ. В своем постановлении от 12 мая 1997 года сослался на следующие обстоятельства: "Как видно из постановления о возбуждении дела, прокуратура пришла к выводу о невозможности защиты потерпевшей самостоятельно своих прав и интересов. Однако в постановлении прокурор обязан был обосновать такой вывод, что по данному делу сделано не было". Необоснование прокурором своего вступления в дело частного обвинения Оренбургским областным судом было расценено как существенное нарушение закона, поскольку в этом случае уголовное дело возбуждено безосновательно.

Как нам представляется, производство по делам частного обвинения и сами преступления, отнесенные к перечню дел частного обвинения, затрагивают по большей части лишь интерес отдельных лиц. Интерес публичный затрагивается в минимальной степени. Только лицо, которое реально подверглось противоправному воздействию, может с абсолютной точностью сказать, был ли ему причинен вред или нет. "Все проступки не представляют особого вреда для общества, а в то же время только потерпевшие от них могут знать, в какой степени виновато совершившее проступок лицо". Также как право заявления о причинении вреда принадлежит исключительно пострадавшему, также на пострадавшего должна быть возложена обязанность по доказыванию обоснованности своего заявления. Это есть область частных интересов, вторгаться в которую государство не вправе даже с целью принудительной защиты интересов личности. Если индивид возражает против принудительной защиты его интересов государством, то государство, на наш взгляд, не вправе вмешиваться уже по той причине, что личность определяет эту область отношений как частную. Не государство определяет объем вмешательства в дела личности, а личность определяет объем участия государства в своих делах - это должно быть центральной частью, стержнем всего принципа диспозитивности.

Кроме того, если государство самостоятельно определило какую-то область отношений как частную, то оно должно доказать обоснованность своего вмешательства в данные правоотношения. Указанное правило распространяется и на участие прокурора в делах частного обвинения, т.е. прокурор, возбуждая дело частного обвинения, должен доказать обоснованность своего участия. Законодатель должен устанавливать только два случая, когда прокурор вправе вмешиваться в отношения между причинителем вреда и пострадавшим. К ним относятся зависимость потерпевшего от обвиняемого и беспомощность потерпевшего, что и должен прежде всего доказать прокурор для вступления в дело частного обвинения.

Более того, существует положение, согласно которому любое требование обязательно для рассмотрения только в том случае, если заявлено правомочным субъектом. По общему правилу дела частного обвинения возбуждаются только лицом, пострадавшим от противоправного деяния. Если прокурор желает возбудить производство по делу, входящему в указанную категорию, он прежде всего должен доказать факт наличия у него правомочий на совершение данного действия, т.е. доказать зависимость потерпевшего от обвиняемого или доказать беспомощность потерпевшего. Если прокурор не доказал наличие этих обстоятельств, значит, он не доказал свою правомочность возбуждать данное дело. Как нам представляется, суд не вправе приступать к рассмотрению дела частного обвинения по существу до тех пор, пока прокурором не будет доказана обоснованность своего вступления в процесс.

Некоторые проблемы теоретического и практического характера вызывает указание законодателя в ч. 4 ст. 20 УПК на иные причины для возбуждения прокурором дела частного обвинения. Связываются эти основания с неспособностью потерпевшего самостоятельно воспользоваться принадлежащими ему правами. Надо сказать, что это положение не является новым, оно было предусмотрено и в ч. 3 ст. 27 УПК РСФСР, и в п. 2 ч. 1 ст. 33 МУПК. Аналогичное правило содержится и в ч. 5 ст. 26 УПК Республики Беларусь.

Размывчатость формулировки о "иных причинах" позволяет "подогнать" под этот пункт практически любое обстоятельство вплоть до отсутствия у пострадавшего материальных возможностей для представления своих интересов в суде. "Указание в законе "иных причин", побуждающих прокурора возбудить уголовное дело, делает его компетенцию безбрежно-неопределенной". Например, как быть прокурору в ситуации, когда к нему с заявлением приходит гражданин и просит возбудить уголовное дело частного обвинения постольку, поскольку финансовыми возможностями для самостоятельного участия в уголовном процессе он не обладает. Каким положением должен воспользоваться прокурор: возбудить уголовное дело в соответствии с ч. 4 ст. 20 УПК или передать сообщение в суд в соответствии с п. 3 ч. 1 ст. 145 этого же Кодекса? Данные нормы имеют одинаковую юридическую силу, и применение той или другой нормы полностью зависит от усмотрения прокурора. С одной стороны, если прокурор направит заявление в суд, это даст основания считать права пострадавшего еще более ущемленными. С другой стороны, участие прокурора в деле частного обвинения на стороне потерпевшего автоматически ставит обвиняемого в подчиненное от потерпевшего положение, поскольку за спиной потерпевшего вдруг оказывается грозная государственная машина, противостоять которой обвиняемый не рассчитывал. В итоге, частный интерес опять оказывается ущемленным, но теперь уже в роли обиженного выступает обвиняемый.

Если законодатель определился с кругом общественных отношений, являющихся по своей природе частными, то, на наш взгляд, он должен четко определиться с основаниями для вторжения органов власти в частные отношения. При этом, как нам представляется, указанные основания должны трактоваться однозначно. Оставление в тексте закона формулировок, допускающих многозначительные толкования по этому вопросу, с нашей точки зрения, абсолютно недопустимо. "Формулировки, допускающие вступление прокурора в дело, настолько расплывчаты,… что практически прокурор может вступить в любое дело частного обвинения без согласия потерпевшего, что вряд ли приемлемо".

Именно поэтому имеет смысл согласиться с А.А. Шамардиным, который считает, что "…необходимо ввести жесткие рамки для возбуждения прокурором дел частного обвинения".

Уголовно-процессуальное законодательство советского периода, наделяя прокурора правом возбуждения дел частного обвинения, одновременно предусматривало невозможность прекращения производства по данным делам в зависимости от волеизъявления частных лиц. Пункты 3 и 4 ст. 27 УПК РСФСР гласили, что прекращение уголовного дела частного обвинения за примирением потерпевшего и обвиняемого не допускается, если это дело было возбуждено прокурором.

В связи с вступлением прокурора в дело частного обвинения оно трансформировалось в дело публичного обвинения, с вытекающими отсюда последствиями в виде полного игнорирования прав потерпевшего по распоряжению обвинением. "Суд не вправе … изменить сам характер дела и применить к нему правила производства, установленные для дел частного обвинения, если оно волею прокурора стало публично-правовым". Обосновывалось данное положение всегда одинаково: государство обязано защищать каждого человека, права которого были нарушены преступлением, а поскольку нарушение прав отдельной личности затрагивает интересы всего общества, то обществу в лице органов государственной власти "лучше видно", когда нарушение интересов общества будет устранено. "Частные лица, даже и задетые преступлением, всегда будут склонны подчинять обвинение своим личным интересам и очень часто готовы пойти на мир там, где общественный интерес этого не допускает. Частный обвинитель склонен также неосновательно возбуждать жалобы". Эта концепция, сформированная в середине XIXв., была положена в основу регламентации вопросов распоряжения обвинением в период существования Советского Союза. Отдельные рудиментарные образования этой концепции сохранились и в УПК.

Справедливости ради следует заметить, что подобным образом был решен вопрос о невозможности прекращения уголовного судопроизводства в связи с примирением сторон не только в советском законодательстве. Уголовно-процессуальный кодекс Республики Беларусь в ч.ч. 5 и 6 ст. 26 предусматривает, что прекращение уголовного дела частного обвинения в случае его возбуждения прокурором за примирением сторон не допускается.

Если УПК РСФСР и УПК РБ абсолютно не допускают прекращение производства по уголовному делу частного обвинения за примирением сторон в случае, если данное дело возбуждено прокурором, то МУПК высказывается в отношении данного вопроса не столь категорично. Согласно ч. 1 ст. 37 МУПК: "Если прокурор по собственной инициативе возбудил производство по делу об уголовном проступке, начал и осуществляет по этому делу уголовное преследование, то соответствующее производство может быть прекращено ввиду примирения потерпевшего с подозреваемым или обвиняемым и отказа частного обвинителя от обвинения только с согласия прокурора". Таким образом, если прекращение производства по уголовному делу частного обвинения, в котором участвует прокурор, за примирением сторон по УПК РСФСР и УПК РБ невозможно в принципе, то МУПК оставляет участникам уголовного судопроизводства такую возможность, правда, обставляя ее при этом условиями, кажущимися нереальными. Действительно, кажется нелепым то обстоятельство, что частные лица должны испрашивать разрешения на примирение у должностного лица, чье существование и чья деятельность является причиной невозможности заключения мирового соглашения. Если кто-то и должен давать согласие на заключение мирового соглашения, то этим органом должен быть суд.

УПК вопросы прекращения уголовных дел частного обвинения, возбужденных прокурором, решает способом, принципиально отличным от способа регулирования этого вопроса как в УПК РСФСР, так и в МУПК.

Согласно ч. 4 ст. 318 УПК, вступление в уголовное дело частного обвинения прокурора не лишает частных лиц возможности примирения. Соответственно, прекращение уголовного дела частного обвинения зависит только от волеизъявления частных лиц. Прокурор вправе возбудить уголовное дело частного обвинения даже вопреки желанию потерпевшего, однако на решение вопроса о примирении прокурор влиять не в состоянии. Уголовно-процессуальный кодекс РФ не содержит указаний на особые условия, при наличии которых уголовное дело частного обвинения, возбужденное прокурором, не может быть прекращено за примирением сторон.

Представляется не совсем правильным мнение В.В. Дорошкова и Н.А. Патова, которые считают, что "…несмотря на возбуждение уголовных дел частного обвинения прокурорами, следователями или дознавателями с согласия прокурора из-за неспособности потерпевших защищать свои права и законные интересы, мировые судьи вправе не согласиться с выводами должностных лиц о наличии указанных обстоятельств и прекратить такое дело за примирением сторон (курсив наш - Ф.Я.) или в связи с отсутствием заявления потерпевшего". Если исходить из подобной конструкции, то получится, что если прокурор не обосновал правомерность своего участия в деле частного обвинения, то дело может быть прекращено за примирением сторон. Однако, по нашему мнению, в случае несогласия суда с выводами прокурора о наличии обстоятельств, позволяющих последнему вступить в процесс, он вправе прекратить дело, обосновывая это только отсутствием заявления потерпевшего, но никак не желанием частных лиц примириться. Суд не может, указав на необоснованность возбуждения прокурором уголовного дела частного обвинения, прекратить дело за примирением сторон. Если дело было возбуждено прокурором, не доказавшим впоследствии обоснованность подобного действия, то суд прекращает уголовное дело в связи с существенным нарушением уголовно-процессуального законодательства при возбуждении дела. Именно такую ошибку допустил президиум Оренбургского областного суда при вынесении уже упомянутого нами постановления от 12 мая 1997 г., указав в мотивировочной части на возбуждение уголовного дела с существенным нарушением закона и прекратив уголовное дело почему-то в связи с примирением сторон. Если в ходе уголовного судопроизводства было допущено существенное нарушение уголовно-процессуального законодательства, то это должно влечь за собой признание результатов данного процессуального действия не имеющими юридической силы. Значит, если суд признал уголовное дело возбужденным с существенным нарушением закона, он и прекратить его должен по этим же основаниям.

Думается, что прекращение дел частного обвинения за примирением сторон возможно даже в том случае, когда и суд, и прокурор полностью уверены в наличии зависимого положения или беспомощного состояния потерпевшего. По крайней мере, УПК не содержит каких либо специальных оговорок, препятствующих заключению мирового соглашения. Законодатель, предусмотрев в УПК за частными лицами абсолютную свободу распоряжения обвинением, демонстрирует переход из одной крайности в другую: от полного игнорирования прав частного обвинителя при вступлении в дело прокурора до полного обессмысливания участия прокурора в делах частного обвинения. Как нам представляется, подход к рассмотрению данного вопроса должен быть взвешенным и обдуманным с тем, чтобы учесть максимальное количество возможных ситуаций. Нельзя все жизненные ситуации разрешать столь категоричным образом, как это делал советский законодатель, а ныне, законодатель российский. При разрешении данных вопросов, приоритет, несомненно, должен отдаваться интересам личности. Но каким образом этот приоритет должен быть выражен в законодательстве?

Наверное, нельзя однозначно утверждать, что вступление прокурора в дело частного обвинения должно быть поставлено в зависимость от согласия дееспособного потерпевшего. Потерпевший может быть полностью дееспособным, однако вследствие оказания на него давления он может и не дать согласия на возбуждение дела прокурором. В данном случае восстановление прав пострадавшего представляется практически нереальным. Вступление прокурора в дело частного обвинения может происходить в том случае, если он обоснует наличие обстоятельств, перечисленных в ст. 20 и 318 УПК. Но к решению вопроса о прекращении данных дел за примирением сторон нужно подходить дифференцированно.

Конечно, в том случае, если прокурор против прекращения дел частного обвинения не возражает, то дело за примирением сторон должно прекращаться в обязательном порядке. Однако как быть в том случае, если прокурор возражает против прекращения уголовного дела частного обвинения?

Возможность и процедура прекращения дел частного обвинения, возбужденных прокурором, должна находиться в прямой зависимости от того, возбуждал ли прокурор дело по собственной инициативе или по просьбе потерпевшего.

Рассмотрим сначала случаи возбуждения прокурором дел частного обвинения по собственной инициативе.

1. Если потерпевшим является лицо, страдающее психическими расстройствами, то, как нам представляется, при возражении прокурора дело за примирением сторон прекращению не подлежит. Лица, страдающие психическими расстройствами, часто не в состоянии адекватно воспринимать объективную действительность, и поступившее от них заявление о примирении с обвиняемым не может рассматриваться в качестве основания для прекращения уголовного дела: во-первых, под сомнение ставится возможность оценки данными лицами размера причиненного вреда; во-вторых, под сомнением находиться осознание данным лицом значения мирового соглашения. Тот же факт, что в уголовном деле участвуют законные представители вышеуказанных лиц, не означает, что законные представители вправе самостоятельно решать вопрос о примирении. Часть 2 ст. 45 УПК предусматривает, что законные представители потерпевших привлекаются к обязательному участию в деле в случае, если потерпевший является несовершеннолетним или по своему физическому, или психическому состоянию лишен возможности самостоятельно защищать свои права и законные интересы. Как видим, основания привлечения к участию в деле законного представителя потерпевшего в принципе идентичны основаниям вступления прокурора в дело частного обвинения. Значит, прокурор вступает в дело не для охраны интересов всего общества, а для охраны интересов конкретной личности. Для охраны интересов той же личности в деле присутствуют законные представители. Таким образом, интересы потерпевшего, страдающего психическими расстройствами, могут защищать одновременно и прокурор, и частные лица. Если одно из лиц, целью деятельности которых в уголовном процессе является охрана прав и законных интересов потерпевшего, возражает против заключения мирового соглашения, оно состояться не может. Поэтому прекращение подобных дел за примирением допускается только в том случае, когда и законные представители, и прокурор сошлись во мнении, что права и законные интересы потерпевшего мировым соглашением нарушены не будут.

2. Также, по нашему мнению, в случае обоснованных возражений со стороны прокурора не может быть прекращено за примирением сторон дело частного обвинения, потерпевшим по которому является лицо, зависимое от обвиняемого. Если в случае с лицом, страдающим психическим расстройством, под сомнение ставится возможность адекватного восприятия потерпевшим объективной действительности, то в случае с зависимым от обвиняемого лицом под сомнение должно ставиться соответствие факта заключения мирового соглашения и его условий реальному положению вещей. При участии в деле частного обвинения, потерпевшим по которому является лицо, страдающее психическим расстройством, прокурор, по сути, прямо влияет на возможность или невозможность заключения мирового соглашения. Но при участии в деле частного обвинения, потерпевшим по которому является лицо, зависящее от обвиняемого, мнение прокурора о невозможности заключения мирового соглашения имеет для суда рекомендательный характер. Если прокурор смог обосновать перед судом фиктивность, притворность или недействительность мирового соглашения, то дело за примирением сторон прекращению не подлежит.

Теперь перейдем к случаям, когда прокурор возбуждает дело частного обвинения по заявлению потерпевшего или его представителей. Часто бывают случаи, когда потерпевшие пытаются использовать прокуратуру в качестве дополнительного рычага воздействия на лиц, совершивших противоправные деяния. Возбуждение прокурором дела частного обвинения по поступившему в прокуратуру заявлению потерпевшего автоматически предоставляет потерпевшему многократный перевес реальных возможностей по доказыванию обвинения в сравнении с возможностями стороны защиты. Этим преимуществом и желают воспользоваться многие потерпевшие, стремящиеся не к привлечению обвиняемого к ответственности и не к возмещению реально причиненного вреда, а к получению от обвиняемого как можно большей денежной суммы в обмен на прекращение уголовного дела. Естественно, в большинстве случаев подобные "потерпевшие" самостоятельно доказать факт причинения вреда не могут. Мало того, и при помощи органов государственной власти доказать обоснованность требований представляется весьма проблематичным. Однако большую часть населения пугает уже сам факт возбуждения прокуратурой уголовного дела, особенно если вспомнить недалекое прошлое, когда возбуждение уголовного дела ассоциировалось у граждан с обязательным вынесением впоследствии обвинительного приговора и назначением наказания в виде лишения свободы. "Состояние судимости, сопровождаясь общественным позором, само по себе в высшей степени тягостно, даже если судимость окончится оправдательным приговором". Пользуясь этим обстоятельством, потерпевшие получают практически неограниченные возможности по шантажу обвиняемых, и прокуратура становится невольным соучастником, причем часто даже не подозревая об этом. Такое положение вещей допустимым быть не может, а потому мы считаем необходимым ограничить в некоторой степени "произвол" частных лиц путем предоставления прокурору в подобных ситуациях права блокирующего голоса.

Представляется, что если прокурор возбуждает уголовное дело частного обвинения в связи с заявлением потерпевшего (т.е. по просьбе потерпевшего), находящегося в беспомощном состоянии или зависимом от обвиняемого положении, то такое дело за примирением сторон без согласия прокурора прекращению подлежать не должно, о чем заявителю перед принятием заявления должно быть сообщено. В такой ситуации у потерпевших не будет возможности шантажировать обвиняемых, ведь проведенное по делу предварительное расследование выявит, насколько обоснованны были требования потерпевшего, а суд впоследствии вынесет приговор, отвечающий реальности. И если эта "реальность" оказывается в пользу обвиняемого, то требования потерпевшего просто не удовлетворяются, и на него возлагается обязанность возместить хотя бы часть судебных издержек.

Естественно, в случае несогласия потерпевшего с отсутствием возможности прекратить дело за примирением он вправе забрать поданное заявление и обратиться с ним к мировому судье для рассмотрения дела в общем порядке.

Таким образом, можно подвести некоторые итоги.

Прокурор вправе возбудить любое дело частного обвинения, если докажет, что потерпевший находится в беспомощном или зависимом от обвиняемого положении.

Прекращение уголовного дела за примирением сторон не допускается, если к прокурору с заявлением о возбуждении уголовного дела частного обвинения обратился потерпевший, которому было соответствующим образом разъяснено о невозможности впоследствии прекратить уголовное дело за примирением сторон.

Если потерпевший страдает психическими расстройствами, то прекращение за примирением сторон уголовного дела, возбужденного прокурором самостоятельно, возможно только в случае, если прокурор против этого не возражает. Данное дело остается публичным до тех пор, пока в процессе участвует прокурор, и у суда нет права не соглашаться с прокурором о публичном характере дела и преобразовывать его в дело частного обвинения.

Если потерпевший находится в зависимом от обвиняемого положении, то прекращение за примирением сторон уголовного дела, возбужденного прокурором самостоятельно, допускается и при возражении прокурора, если суд с доводами прокурора не согласится и признает факт заключения мирового соглашения имеющим место.

Частные лица имеют возможность прекратить уголовное дело частного обвинения, возбужденное прокурором, доказывая одно из следующих обстоятельств: 1) необоснованность возбуждения прокурором уголовного дела частного обвинения; 2) необоснованность возражений прокурора против заключения мирового соглашения. Придя к выводу о доказанности первого обстоятельства, суд прекращает уголовное дело в соответствии с п. 5 ч. 1 ст. 24 УПК за отсутствием заявления потерпевшего. Придя к выводу о доказанности второго обстоятельства, прекращает уголовное дело в связи с примирением сторон.