ЗНАК ПЕРЕМЕН ИЛИ ЗНАК БЕДЫ?

«Московские новости», № 47, 1992 г.

Говоря о праве, мы обычно имеем в виду уголовные законы, административные правила... У нас доминирует огосударствленный подход. Между тем во все века, во всех демократических странах, где утверждалось гражданское общество, первое место вслед за конституцией неизменно занимает частное (гражданское) право. Частное право охватывает нормы о правовом статусе свободной личности, о собственности, правопреемстве, договорах (купли–продажи, найма, подряда, страхования, займа и пр.) и т.д. Можно ли удивляться, что частное право было фактически изъято из общественного употребления в годы советского коммунистического режима?

Алексеев С.С. Частное право. – М.: «Статут», 1999. С.143

И вот уже год, как замысел возрождения частного права получил признание: по распоряжению Президента России образован Исследовательский центр, объединивший ведущих специалистов по гражданскому праву. К концу года должна быть завершена подготовка модельного проекта Гражданского кодекса.

Но вот беда – сама идея «частного права» для многих высших органов и влиятельных лиц будто бы не существует. В официальных документах вновь замелькали выражения «хозяйственное законодательство», «хозяйственное право», хотя и то и другое – антиподы частного рыночного права и в сталинско–брежневские времена эти термины появились для юридического обеспечения планово–распределительной экономики. Принципы частного права в ряде случаев откровенно игнорируются в действующих нормативных установлениях. В том числе в самых последних: собственность граждан на приватизационных счетах не признается государством во всем объеме в качестве платежа при приобретении акций; арендные предприятия волевым решением разом преобразуются в акционерные... Таким образом, государство распоряжается тем, что ему не принадлежит, и вторгается в сферу, которая относится исключительно к сфере частного права. И никого не тревожит (а возможно, и радует!), что ст. 10 действующей Конституции узаконивает практику регламентации экономических отношений и допускает установление властями пределов свободы экономической деятельности, тогда как нерушимыми конституционными принципами должны стать недопустимость вмешательства государства в частные дела, неприкосновенность собственности, свободы договора и т.д. Чем все это объяснить? Инерцией командно–административного мышления? Неодолимостью «вечно живых» идей Ленина, еще в начале 20–х гг. провозгласлвшего, что «мы ничего «частного» в области хозяйства не признаем»? Наверное, все это есть. Но главное в том, что частное право, как мне думается, стало своего рода ключевым пунктом преобразований, знаком перемен. А значит, для кого–то знаком беды. Отсюда – жесткое сопротивление бюрократической огосударствленной Системы.

Частное право – это не просто группа законов и норм, посвященных личным, индивидуальным отношениям и делам. Суть частного права в том, что государство признает и обеспечивает функционирование обширного ареала экономической свободы, где единственным хозяином и вершителем дела является только «частное лицо» – гражданин, объединение граждан... В этот ареал никто, ни–

Алексеев С.С. Частное право. – М.: «Статут», 1999. С.144

какой самый высший государственный орган, никакая властная персона не вправе вторгаться, если нет на то специального дозволения закона и решения суда.

Пора высказать суждение, к которому хотелось бы привлечь особое внимание читателя. Мы продолжаем жить в правовой среде, где все еще господствует «советское»» право. В такой среде ни частный интерес, ни свободное предпринимательство, ни собственное дело, ни частная собственность, ничего из того, что образует рынок, не жизнеспособно.

Сейчас яблоком раздора в российском обществе стало признание частной собственности на землю. Действительно, это исходное и решающее звено, от которого прямо зависит сама возможность крупных преобразований в аграрном секторе, да и в экономике вообще. Но я могу со всей определенностью сказать, что при отсутствии частного права и это звено не сработает. Даже из уст сторонников частной собственности на землю можно услышать странные извинения: дескать, «нечего беспокоиться», ибо купля–продажа земли будет «определяться государством». Она и в самом деле может быть обставлена такими «условиями», «согласованиями», «контролем», что от частной собственности на землю ничего не останется. Зато условий для махинаций, своеволия чиновничества и взяточничества будет предостаточно.

Частное право – своего рода средоточие всей суммы факторов, выражающих суть и возможность рынка, частной собственности, предпринимательства. Точно так же, как диктатура, насилие, террор нередко называются «революционным правом», а действительная демократия характеризуется через «права человека», стержнем и символом реальной рыночной экономики можно с полным основанием признать «частное право». Мне кажется, что его неприятие многими властными кругами – мы, работающие в Исследовательском центре, все больше это ощущаем – проистекает не только из–за юридической неподготовленности или большевистского презрения к праву вообще. Есть причины основательнее: капитаны бюрократической системы готовы поступиться принципами, даже пойти на «рынок», лишь бы, упаси Боже, не стало реальностью частное право, которое обеспечивает действительную экономическую свободу и кладет конец чиновничьему своеволию.

Мы наконец–то обязаны перестать убаюкивать себя лозунгами и заклинаниями, увидеть положение вещей, правду такой, какая она

Алексеев С.С. Частное право. – М.: «Статут», 1999. С.145

есть. Либо мы действительно пойдем к экономической свободе, к настоящему рынку (а это все – частное право), либо наш путь под заклинания о рынке – некий полурынок, популистско–распределительные ориентации при приватизации (а все это – вновь огосударствленное право, символ и знак номенклатурного квазикапитализма). Третьего не дано.

* * *