§ 6

β) Я есть также переход от лишенной различия нео­пределенности к различению, определению и полаганию определенности как содержания или предмета. Это содер­жание может быть, далее, данным природой или порожден­ным из понятия духа. Посредством этого полагания самого себя как определенного Я вступает вообще в наличное бытие', это — абсолютный момент конечности или обособ­ления Я.

Примечание. Этот второй момент определения, так же как и первый, есть негативность, снятие в качестве первого, а именно снятие первой абстрактной негативности. По­добно тому как особенное содержится во всеобщем, второй момент уже содержится в первом и есть лишь полагание того, что первый уже есть в себе; первый момент как первое для себя не есть истинная бесконечность или конкретная всеобщность, понятие, а лишь нечто определенное, односто­роннее; потому что он есть абстракция от всякой опреде­ленности, он сам не есть без определенности, и то, что он в качестве абстрактного должен быть односторонним, и есть его определенность, недостаточность и конечность. Разли­чение и определение обоих названных моментов мы нахо­дим в философии Фихте, а также в философии Канта и т. д., но Я в философии Фихте — мы остановимся лишь на ней — как неограниченное (в первом положении фихтевского «Наукоучения») взято всецело как позитивное (оно есть, таким образом, рассудочная всеобщность, рас­судочное тождество), так что это абстрактное Я есть для се­бя истинное, и поэтому к нему далее (во втором положе­нии) присоединяется ограничение — негативное вообще, будь то в качестве данной, внешней границы или в ка­честве собственной деятельности Я Постижение негатив­ности, имманентной по всеобщей или тождественном, как в Я, было следующим шагом, который должна была сделать спекулятивная философия,— потребность, о которой не по­дозревают те, кто не постигает дуализма бесконечности и

[72]

конечности даже в имманентности и абстракции, как его постигает. Фихте.

Прибавление. Этот второй момент являет себя как противоположный первому; его следует понимать в его об­щем виде: он принадлежит свободе, но не составляет всю свободу. Я переходит здесь от лишенной различий неопре­деленности к различению, к полаганию определенности как некоего содержания и предмета. Я не только водит, но водит нечто. Воля, которая, как мы разъяснили в преды­дущем параграфе, водит только абстрактно всеобщее, ни­чего не водит и поэтому не есть воля. Особенное, что волит воля, есть ограничение, ибо воля, чтобы быть волей, должна вообще себя ограничивать. То, что воля нечто волит, есть ограничение, отрицание. Таким образом, обособление есть то, что, как правило, именуется конечностью. Рефлексия обычно считает первый момент, т. .е. неопределенное, абсолютным и высшим, напротив, ограниченное — лишь отрицанием этой неопределенности. Однако эта неопре­деленность сама только отрицание по отношению к опре­деленному, по отношению к конечности: я есть это одино­чество и абсолютное отрицание. Следовательно, неопре­деленная воля столь же одностороння, как и воля, пре­бывающая только в определенности.