§ 1. Основные функции и правовое значение эмоций. Виды эмоциональных состояний. Юридическое понятие сильного душевного волнения и его соотношение с психологическими понятиями эмоциональных состояний

Согласно советскому уголовному праву, субъективной предпосылкой ответственности за преступное деяние является сохранность свободы воли — способности осуществлять выбор того или иного поведения в рамках закона. «Невозможно рассуждать о морали и праве,—писал Ф. Энгельс,—не касаясь вопроса о так называемой свободе воли, о вменяемости человека, об отношении между необходимостью и свободой»1.

Марксистское понимание свободы воли не отменяет причинности человеческого поведения. «Идея детерминизма,—указывал В. И. Ленин,—устанавливая необходимость человеческих поступков... нимало не уничтожает ни разума, ни совести человека, ни оценки его действий»2. Однако для того чтобы правовая и нравственная необходимость превратились во внутреннюю свободу, они должны быть познаны и приняты человеком, сделаться его внутренними убеждениями, стать принадлежностью его личности. Только в этом случае действия субъекта становятся подлинно свободными, начинают определяться не внешними стимулами, принуждениями, а внутренними побуждениями, свободным волеизъявлением поступить так, а не иначе.

Сознательная волевая регуляция сопровождает все этапы ответственного поведения человека: постановку цели, выбор средств, определение способов совершения действий, порядка, места и времени их реализации, а также предвидение   их   последствий3.

Вместе с тем в сознательном волевом поведении есть элементы и бессознательного. Однако они имеют «правовое значение только в тех случаях и в тех пределах, в ка-

79

>>>80>>>

ких...» поддаются «возможному контролю со стороны сознания и воли лица»4, сохраняют потенцию в надлежащий момент быть осознанными. «Именно в этих пределах и возможна ответственность человека за свои действия»5.

Таким образом, субъект может и должен отвечать за свои деяния постольку и настолько, поскольку и насколько его поведение и действия определялись его свободными и сознательными волевыми решениями, насколько добровольно, сознательно и намеренно он действовал в соответствии с ними. «...Человек только в том случае несет полную ответственность за свои поступки, если он совершил их, обладая полной свободой воли...»—писал Ф. Энгельс6.

В связи с этим советское право учитывает те условия, которые хотя и не исключают полностью, но существенно ограничивают меру осознания и свободу волеизъявления при совершении преступления, расценивая их как смягчающие вину обстоятельства. К таким обстоятельствам относятся состояния выраженного эмоционального напряжения (возбуждения), в первую очередь — физиологический   аффект.

Столь важное правовое значение эмоциональных состояний субъекта преступления объясняется особой ролью эмоций в психическом отражении и регуляции деятельности.

Под эмоциями в психологии понимают особый класс психических процессов и состояний, отражающих в форме непосредственного переживания значимость (смысл, отношение к потребностям) для индивида явлений и ситуаций, внешних и внутренних раздражителей. Эмоции сопровождают всякую деятельность человека, проникают в каждый психический процесс. Как писал С. Л. Рубинштейн, целостный акт отражения всегда в той или иной мере включает единство двух противоположных компонентов— знания и отношения, интеллектуального и «аффективного», из которых то один, то другой выступает в качестве   преобладающего7.

Будучи неотъемлемым компонентом отражения, эмоции играют очень важную роль в осуществлении психических функций. В форме эмоциональных переживаний они выполняют функцию оценки, однако в отличие от познавательных процессов отражают, оценивают непосредственно не объективные свойства среды, а их отношение к актуальным потребностям субъекта8, сигнализируя о качестве  и  величине  актуальной  потребности  и  возмож-

80

>>>81>>>

ности (вероятности) ее удовлетворения на основе врожденного (видового) или ранее приобретенного индивидуального   опыта9.

Другая важная функция эмоций (эмоциональных переживаний)—функция побуждения. «Эмоция в себе самой заключает влечение, желание, стремление, направленное к предмету или от него, так же как влечение, желание, стремление всегда более или менее эмоционально»10.

Эмоция не только побуждает и направляет, регулирует деятельность, но и обеспечивает ее энергетически, определяя мобилизацию всего организма. Это проявляется в повышении уровня бодрствования, росте чувствительности анализаторов, • активации вегетативной нервной системы и контролируемых ею функций организма: дыхательной, сердечно-сосудистой, пищеварительной, секреторной, скелетной, гладкой мускулатуры и др, Способность тотальной функциональной интеграции психической и соматической сферы человека — одно из существенных качеств   эмоций.

Предмет возникшего эмоционального переживания спонтанно и, как правило, мгновенно овладевает вниманием субъекта. Он становится предметом «наиболее ясного»11 восприятия, как бы перемещается в «центр» сознания, оттесняя остальные объекты восприятия на его «периферию». При резко выраженном эмоциональном переживании такая избирательность восприятия и поляризация содержания сознания приводят к клиническому феномену «сужения сознания». Это повышает эффективность выполняемого актуального действия, но делает его односторонним, негибким, так как конкурирующие стремления, желания, оценки подавляются по принципу доминанты.

Высокая эмоциональная напряженность изменяет не только структуру сознания, но и его содержание, характер познавательных процессов. Познавательная деятельность, течение идей в сознании начинают определяться не объективными условиями ситуации, а качеством доминирующих эмоциональных переживаний. Например, при страхе они сосредоточиваются на предвосхищении угрозы, поисках путей ее избежания. Дальнейшее усиление интенсивности эмоционального переживания приводит к ограничению и нарушению процессов всестороннего и глубокого познания действительности и регуляции деятельности12. Ограничивая  процессы  познания,  выбор  средств  и  путей

S Заказ 5016                                                                                                            g{

>>>82>>>

реализации деятельности, сверхинтенсивные эмоции приводят к ухудшению ее качества вплоть до разрушения. В наиболее резкой степени это проявляется в состоянии физиологического   аффекта.

В психологии аффектами называют «сильные и относительно кратковременные эмоциональные переживания, сопровождаемые резко выраженными двигательными и висцеральными проявлениями»13. «Аффект,—отмечает С. Л. Рубинштейн,— это стремительно и бурно протекающий эмоциональный процесс взрывного характера, который может дать и не подчиненную сознательному волевому   контролю   разрядку   в   действии»14.

Ограничение в состоянии аффекта произвольности поведения, снижение уровня его волевой регуляции личностью отражается и в самосознании субъекта. Эмоции обычной интенсивности воспринимаются как состояние активности своего «Я», аффекты — как пассивно переживаемые состояния, навязанные субъекту извне, «овладевающие» человеком15. Подчеркивая это различие, А. Н. Леонтьев писал: «...мы говорим—-меня охватил гнев, но Я обрадовался...»16.

Указанное свойство аффектов неоднократно отмечалось как психологами, так и судебными психиатрами. С. Л. Рубинштейн считал, что действие в состоянии аффекта как бы вырывается у человека, а не вполне регулируется им17. По мнению Я. М. Калашника, в состоянии аффекта душевная деятельность становится односторонней из-за единственного стремления осуществить свое намерение. Вся остальная личность, поскольку она противоречит этому, как бы перестает существовать18.

Следовательно, клинико-психологические данные убедительно свидетельствуют об отчетливом ограничении осознания и свободы волеизъявления в аффекте. Именно это ограничение дает основание правоведам рассматривать «извинительные» аффекты как смягчающие вину обстоятельства. Как отмечал В. Н. Кудрявцев, в аффекте переживания настолько завладевают механизмами саморегуляции поведения, что психологический процесс постановки цели, выбора средств, правовой и нравственной оценки содеянного свертывается, становится формальным и переход к действию следует сразу же после появления желаемого   объекта19.

Вместе с тем юристы, судебные психиатры и судебные психологи единодушны в оценке аффекта как обстоятельства, которое  хотя и ограничивает, но не исключает пол-

82

>>>83>>>

ностью возможность осознания содеянного и своего волеизъявления   при   его   совершении.

Наряду с влиянием на сознание и волю, регуляцию поведения имеют важное значение следующие функции эмоций: особо прочная фиксация эмоциональных следов в памяти человека, образование так называемых аффективных комплексов путем закрепления всего того, что сопутствовало аффекту; способность предмета аффекта вновь овладевать сознанием, вызывать переживания всего комплекса чувств и отношений, связанных с аффективным воздействием, при оживлении одного из указанных следов. Эта фиксирующая, синтезирующая функция эмоций, тенденция накопления и обобщения эмоциональных переживаний лежит в основе «кумуляции» аффектов. Они объясняют повышение чувствительности к повторным аффективным воздействиям (аффективная сенсибилизация) и раскрывают механизм развития аффективных реакций не только при непосредственном повторном воздействии прежней аффектогенной ситуации, но и при встрече лишь с отдельными ее элементами: реальными или схожими, воображаемыми.

Описанные закономерности влияния эмоций на поведение справедливы не только для аффектов в узком значении слова, но и для других выраженных эмоциональных состояний.

Состояние фрустрации

Оно возникает при невозможности достичь цель (удовлетворить актуальную потребность) вследствие объективно или субъективно непреодолимых преград. Проявляется в разнообразных эмоциональных расстройствах и нарушениях   поведения.

Глубина состояния фрустрации зависит от степени значимости блокируемого поведения (силы его мотивированности), субъективной близости достижения цели (так называемого градиента цели) в момент появления препятствия. В выраженных случаях фрустрационное поведение может   стать   беспорядочным   и   дезорганизованным.

Существенные признаки состояния фрустрации раскрыты Ф. Е. Василюком20. Наиболее типичным для фрустра-ционного поведения, по его мнению, является нарушение мотивосообразности и целесообразности. Под мотивосооб-разностью понимается сохранность осмысленной связи поведения с ведущим мотивом деятельности; под целесо-

6*                                                                                                                           83

>>>84>>>

образностью — организованность поведения целью. При сохранности того и другого поведение не является фру-страционным, несмотря на наличие внешних признаков сходства с таковым (например, агрессии). В случае нарушения мотивосообразности и (или) целесообразности возможны три  варианта  фрустрационного поведения.

Поведение первого типа характеризуется снижением или утратой контроля со стороны воли, оно целесообразно, но сохраняет мотивосообразность, контроль со стороны сознания.

Для фрустрационного поведения второго типа характерна утрата не целевых, а смысловых связей. Субъект лишается возможности сознательно контролировать соответствие поведения исходному мотиву. Хотя его действия организуются промежуточными целями, но их выбор, стратегия достижения нарушены, дезинтегрированы и не ведут к овладению конечной целью (мотивом деятельности). Рефлексия же именно этого аспекта деятельности недоступна   субъекту.

Фрустрационное поведение третьего типа одновременно и дезорганизовано (нецелесообразное) и не стоит в содержательно-смысловой связи с мотивом ситуации (немо-тивосообразное). Поэтому «свобода воли» при данном типе фрустрационных нарушений ограничивается наиболее существенно. Вслед за К. Гольдштейном Ф. Е, Василюк называет   его   «катастрофическим».

Способность противостоять дезорганизующему влиянию фрустрации на поведение и деятельность обозначается как фрустрационная толерантность (устойчивость). Определение этого индивидуального качества — важная задача К.СППЭ   эмоциональных   состояний.

Таким образом, как физиологический аффект, так и состояние выраженного эмоционального напряжения (фру* страция) существенно ограничивают свободу осознания н волеизъявления. Аффективное поведение обладает мини* мальной степенью свободы, хотя и не утрачивает ее полч ностью. Так как в состоянии аффекта лицо не обладав? «полной свободой воли», по советскому уголовному правую оно не должно нести и «полную ответственность» за совер* шенные в таком состоянии деяния. Это положение вытека» ет из психологической природы аффекта как особого соси тояния лица и является психологическим основанием И предпосылкой возможности признания аффекта смягчаю* щим   вину   обстоятельством.

Однако  юридическая  оценка  преступления, совершен-

>>>85>>>

ного в состоянии аффекта, не может ограничиваться установлением аффекта вообще, а предполагает наличие так называемого оправданного аффекта, вызванного извинительными с позиции нашей морали обстоятельствами21. Поэтому закон устанавливает необходимый признак таких эмоциональных состояний — вызванность неправомерными действиями потерпевшего. Учет этого признака позволяет определить «моральную предпосылку»22 возможности признания аффекта смягчающим вину обстоятельством. Данное условие — обязательный «компонент» формулы сильного душевного волнения (п. 4 ст. 33 Основ уголовного законодательства Союза ССР и союзных республик, п. .5 ст. 38 УК РСФСР). В Особенной части УК РСФСР (ст.ст. 104 и ПО) этот признак конкретизирован — сильное душевное волнение признается таковым в тех случаях, когда оно возникло внезапно и вызвано насилием или тяжким оскорблением со стороны потерпевшего, а равно иными противозаконными действиями потерпевшего, если они повлекли или могли повлечь тяжкие последствия для виновного или его близких.

Наличие указанных квалифицирующих признаков, фиксирующих в юридических понятиях сильного и внезапно возникшего сильного душевного волнения «моральную предпосылку» смягчения вины, принципиально отличает эти юридические понятия от психологического понятия «физиологический аффект» или от понятий, обозначающих другие эмоциональные состояния. В юридической плоскости сравнения психологические понятия шире, абстрактнее, чем юридические. Но их сужение, правовая конкретизация для определения сильного и особенно внезапно возникшего сильного душевного волнения — прерогатива следователя и суда. Психолог и психиатр дважды некомпетентны определять эти юридические понятия: вследствие того, что они не обладают юридическими познаниями, и потому что в качестве экспертов они не могут выносить моральных суждений, но обязаны ограничиться сугубо профессиональными оценками.

Другое различие состоит в том, что понятия «сильное душевное волнение» и «внезапно возникшее сильное душевное волнение» обладают разной психологической соотносительностью. К понятию «сильное душевное волнение» в смысле п. 4 ст. 33 Основ (п. 5 ст. 38 УК РСФСР) могут быть отнесены не только аффекты в узком смысле, но и другие резко выраженные эмоциональные состояния (реакции), в частности «катастрофическое поведение» при

85

>>>86>>>

фрустрации, глубокие эмоциональные реакции и др. Хотя они лишены взрывного характера аффектов, однако также существенно ограничивают свободу воли на высоте своего развития. Поэтому они могут быть учтены судом как психологическая предпосылка сильного душевного волнения. Следует полностью согласиться с мнением Б. В. Сидорова, что в данном случае имеется в виду в основном сильное душевное волнение как состояние эмоциональной напряженности.

Такую точку зрения разделяют польские судебные психологи. В современном руководстве для юристов специально подчеркнуто, что наряду с физиологическим аффектом существуют также психические состояния длительного эмоционального напряжения, которые не проявляются быстро и внезапно, но в которых несомненно существует очень сильное преобладание эмоциональной регуляции поведения   над   интеллектуальной23.

В связи с отмеченным вызывает возражение категорическое утверждение О. Д. Ситковской о том, что постановка перед экспертами вопросов о фрустрации, стрессе и прочих эмоциональных состояниях при экспертизе аффекта «принципиально неверна»24. Вопрос не должен исчерпываться перечислением этих эмоциональных состояний, само же указание на них более полно ориентирует экспертов в задаче, свидетельствует о том, что следователь и суд допускают наличие у виновного различных психологических предпосылок смягчения вины в соответствии с п. 4 ст. 33 Основ (п. 5 ст. 38 УК РСФСР).

Что касается понятия «внезапно возникшее сильное душевное волнение», то в подавляющем большинстве случаев оно действительно может быть соотнесено лишь с понятием «физиологический аффект». Это связано с тем, что одним из основных психологических признаков последнего как раз является субъективная внезапность аффективного взрыва. Совпадение объективных и субъективных признаков внезапности позволяет суду на основании психологических данных квалифицировать аффективное состояние обвиняемого как «внезапно возникшее сильное душевное волнение». При наличии упомянутых в законе причин его развития в этом юридическом понятии максимально учитывается аффект как обстоятельство, снижающее степень общественной опасности  преступления.

Таким образом, психологические и юридические понятия, используемые для определения эмоциональных состояний   в   КСППЭ   и   уголовном   праве,   существенно   не

>>>87>>>

совпадают.  Поэтому  их  подмена  недопустима  не только по чисто формальным, но и по содержательным основаниям.  При формулировании  вопросов  экспертам   (назначении КСППЭ), оценке их заключения и использовании эк-SiepTHbix данных в качестве доказательства следователю суду необходимо постоянно помнить это, иметь в виду отмеченные   различия.