Глава 3. ПРАВОСПОСОБНОСТЬ И ДЕЕСПОСОБНОСТЬ ДОЛЖНИКА В ПЕРИОД ПРОЦЕДУР ВНЕШНЕГО УПРАВЛЕНИЯ И КОНКУРСНОГО ПРОИЗВОДСТВА

Статья 27 Закона предусматривает, что при рассмотрении дел о банкротстве должника-юридического лица применяются следующие процедуры банкротства:

наблюдение;

финансовое оздоровление;

внешнее управление;

конкурсное производство;

мировое соглашение.

Мы рассмотрели особую стадию предупреждения банкрот­ства, а также две первые указанные процедуры банкротства.

Продолжим рассмотрение остальных процедур банкротст­ва, которые имеют большую специфику.

По нашему глубокому убеждению, юридическое лицо как субъект гражданского права представляет собой единство двух элементов — «человеческого элемента» (это — учреди­тели, участники юридического лица, собственники его иму­щества, руководитель и другие органы управления юридиче­ского лица, наконец, его трудовой коллектив) и имуществен­ного элемента (комплекс имущественных прав, имущество, находящееся в собственности, хозяйственном ведении или оперативном управлении юридического лица). Юридическое лицо существует, сохраняет свою «личность», пока и посколь­ку существуют оба этих элемента.

На стадиях наблюдения и финансового оздоровления это как раз имеет место (об исключительных случаях мы здесь не говорим). А вот на стадиях внешнего управления и конкурс­ного производства первый элемент, первая составляющая юридического лица либо совсем отсутствует, либо проявляет­ся очень слабо. И даже если юридическое лицо после завер­шения этих процедур «возрождается» (см., например, ст. 123 Закона), то фактически появляется новое юридическое лицо. 62

 

Последствия введения внешнего управления

Процедура внешнего управления применялась по Закону 1992 г. и по Закону 1998 г. В новом Законе она сохранена, но в нее введены некоторые коррективы.

Внешнее управление имеет значительные черты сходства с финансовым оздоровлением. Но в процедуре финансового оз­доровления руководитель и органы управления должника проводят мероприятия, соответствующие графику погашения задолженности, причем обычно имея «за плечами» различные обеспечения обязательств должника (залог, поручительство и т.п.).

А в процедуре внешнего управления, хотя и ставится та же цель — восстановление платежеспособности должника — но пути ее достижения избираются совершенно иные: практиче­ски все мероприятия, направленные на достижение этой цели, осуществляет внешний управляющий, который, разумеется, действует в рамках Закона и под контролем со стороны собра­ния кредиторов и арбитражного суда.

Правовые последствия для должника введения внешнего управления установлены статьями 94 и 95 Закона.

В ст. 94 Закона перечислены четыре последствия введения внешнего управления:

Прекращение    полномочий    руководителя    и    органов

управления должника.

Отмена ранее принятых мер по обеспечению требований

кредиторов.

Введение нормы о том, что аресты на имущество долж­

ника и иные ограничения должника в части распоряжения

принадлежащим ему имуществом могут быть наложены

исключительно в рамках процесса о банкротстве.

Введение моратория на удовлетворение требований кре­

диторов по денежным обязательствам и об уплате обяза­

тельных платежей.

В ст. 95 Закона раскрываются детали применения указан­ного моратория.

63

 

Все эти четыре последствия оказывают разные воздействия на правоспособность и дееспособность должника.

Первое последствие по сути дела заменяет «носителя» пра­во- и дееспособности должника; второе — расширяет дееспо­собность должника; третье последствие сужает гражданско-процессуальную дееспособность партнеров должника и само­го должника. Наконец, четвертое последствие существенно расширяет права должника, что дает ему шанс восстановить свою платежеспособность.

Более подробно остановимся на первом последствии и, ко­нечно, на четвертом — моратории.

Прекращение полномочий руководителя и органов управления должника. Внешнее управление вводится в тех случаях, когда руководитель и иные органы управления долж­ника не хотят или не могут восстановить платежеспособность должника.

Именно в этой связи полномочия руководителя прекраща­ются (внешний управляющий может по новому Закону даже уволить его), а полномочия иных органов управления долж­ника прекращаются и переходят к внешнему управляющему.

Зададим вопрос: а кем является внешний управляющий? На этот вопрос могут быть даны разные ответы. Внешний управляющий это: 1) представитель должника; 2) представи­тель кредиторов; 3) представитель конкурсных кредиторов; 4) представитель интересов и должника, и кредиторов, т.е. представитель интересов государства. Ответа на этот вопрос ни законодательство, ни литература не дают.

Г.Ф. Шершеневич сравнивал присяжного попечителя с су­дебным приставом в исполнительном производстве (Учение о несостоятельности. С. 289). MB. Телюкина отмечает, что при осуществлении своих прав и обязанностей арбитражный управляющий обязан действовать добросовестно и разумно с учетом интересов должника и его кредиторов (Конкурсное право. С. 212).

64

 

По нашему мнению, следует исходить из того, что времен­ный управляющий и административный управляющий явля­ются лицом, призванным отстаивать государственные, пуб­личные интересы, в то время как внешний управляющий дол­жен выступать как представитель должника. Полагаем, что именно эта позиция должна быть закреплена в законе. Если это сделать, то легче будет вести борьбу с явлениями фиктив­ного банкротства и заказного банкротства, где часто непри­глядную роль играют арбитражные управляющие. Лишь в том случае, если будет признано, что внешний управляющий за­мещает должника и представляет его интересы, можно утвер­ждать, что в период внешнего управления должник продолжа­ет функционировать, что имущество должника не меняет сво­его собственника.

Впрочем, даже если исходить из того, что внешний управ­ляющий должен отстаивать интересы не только должника, но и кредиторов, нельзя не отметить, что некоторые органы управления должника (но не руководитель!) сохраняют за со­бой отдельные элементы дееспособности должника (и, следо­вательно, — отдельные элементы правоспособности). Сохра­нение отдельных элементов дееспособности должника за ор­ганами управления должника — существенная новелла нового закона.

Закон 1998 г. предусматривал (в ст. 69), что «полномочия руководителя должника и иных органов управления должника переходят к внешнему управляющему, за исключением пол­номочий, переходящих в соответствии с настоящим Феде­ральным законом к другим лицам (организациям)».

В комментарии к этой статье А.В. Юхнина указывается, что органы управления должника за некоторыми исключе­ниями не имеют права принимать какие-либо решения и со­вершать действия в отношении должника и его имущества, а в качестве примера таких исключений приводится правило о необходимости согласования крупных сделок с собранием (комитетом) кредиторов (Постатейный комментарий к Феде-

65

 

ральному закону.../ Под общ. ред. В.В. Витрянского. С. 177). Этот пример неудачен, ибо собрание (комитет) кредиторов не является органом управления должника; это — третье лицо по отношению к должнику.

Закон 2002 г. впервые указал, что на стадии внешнего управления органы управления должника осуществляют неко­торые полномочия (п. 1 ст. 94 Закона). Перечень этих полно­мочий содержится в п. 2 ст. 94: «Органы управления должника в пределах компетенции, установленной федеральным зако­ном, вправе принимать решения: о внесении изменений и до­полнений в устав общества в части увеличения уставного ка­питала; об определении количества номинальной стоимости объявленных акций; об увеличении уставного капитала ак­ционерного общества путем размещения дополнительных обыкновенных акций; об обращении с ходатайством к собра­нию кредиторов о включении в план внешнего управления возможности дополнительной эмиссии акций; об определении порядка ведения общего собрания акционеров; об обращении с ходатайством о продаже предприятия-должника; о замеще­нии активов должника; об избрании представителя учредите­лей (участников) должника; о заключении соглашения между третьим лицом или третьими лицами и органами управления должника, уполномоченными в соответствии с учредительны­ми документами принимать решение о заключении крупных сделок, об условиях предоставления денежных средств для исполнения обязательств должника; иные необходимые для размещения дополнительных обыкновенных акций должника решения».

Эти десять случаев «остаточной» дееспособности органов управления должника (на самом деле таких случаев девять, ибо третий случай является разновидностью случая десять) ясны и особых пояснений не требуют.

Однако «шапка» п. 2 ст. 94 Закона не совсем ясна. В ней указывается, что «органы управления должника в пределах компетенции, установленной федеральным законом, впра­ве принимать решения» и т.д.

66

 

Что означают эти выделенные нами слова? Федеральный закон может содержать либо прямое предписание, касающееся компетенции того или иного органа юридического лица, либо общим образом указывать на то, что определенному органу может принадлежать та или иная функция.

Примером первого случая может служить норма п. 1 ст. 103 ГК, установившая, что: «К исключительной компетен­ции общего собрания акционеров относится... изменение раз­мера уставного капитала».

Примером второго случая может служить норма п. 3 ст. ПО ГК, которая устанавливает, что: «Законом о производ­ственных кооперативах и уставом кооператива к исключи­тельной компетенции общего собрания может быть также от­несено решение иных вопросов».

В этой связи возникает проблема: может ли орган управле­ния должника принимать решения, относящиеся к п. 2 ст. 94 Закона, если эти решения отнесены к компетенции этого орга­на управления уставом, что не противоречит федеральному закону? Полагает, что ответ на поставленный вопрос должен быть отрицательным: в п. 2 ст. 94 Закона речь идет о решени­ях, принимаемых органами управления должника в пределах своей компетенции, прямо установленной федеральным зако­ном.

Слова «в пределах компетенции, установленной федераль­ным законом», имеют смысл, если мы будем их толковать уз­ко, как мы предлагаем это делать. При широком толковании эти слова можно было бы заменить выражением «в пределах своей компетенции».

Полагаем, что в данном случае законодатель решил не учи­тывать компетенцию органов управления юридического лица, которой они наделены в соответствии с уставом юридического лица. Разумеется, речь идет о тех случаях, когда устав юриди­ческого лица не противоречит федеральному закону.

Мораторий на удовлетворение требований кредиторов. (по денежным обязательствам и об уплате обязательных пла-

67

 

тежей (далее кратко именуется «мораторий») указан в п. 1 ст. 94 Закона, но содержание этого моратория можно понять только на основе ст. 95 Закона.

Вообще слово «мораторий» в нашем гражданском праве означает отсрочку исполнения обязательств, установленную на основании закона. По крайней мере, именно в этом смысле слово «мораторий» употреблено в п. 1 ст. 202 ГК. Закон 2002 г. также определяет (в ст. 2) мораторий как «приостанов­ление исполнения должником денежных обязательств и упла­ты обязательных платежей».

Однако фактически в Законе 2002 г. (впрочем, как и Законе 1998 г.) термину «мораторий» придано иное значение, к рас­смотрению которого мы и переходим.

Мораторий распространяется на денежные обязательства и обязательные платежи, сроки исполнения которых наступили до введения внешнего управления (п. 1 ст. 95 Закона).

Кроме того, мораторий распространяется также на требо­вания кредиторов о возмещении убытков, связанных с отказом внешнего управляющего от исполнения договоров должника (п. 3 ст. 95 Закона). Здесь имеется в виду предусмотренная в ст. 102 Закона возможность внешнего управляющего отка­заться от исполнения некоторых сделок должника. Последст­вием такого отказа может быть требование со стороны дого­ворного контрагента о возмещении возникших убытков. Этот случай мы рассмотрим особо.

Итак, по общему правилу мораторий применяется к тем обязательствам и обязательным платежам, сроки исполнения которых наступили до введения внешнего управления.

А как быть с теми обязательствами, которые возникли до введения внешнего управления, но срок исполнения которых приходится на дату после введения внешнего управления, на­пример, в результате отсрочки исполнения?

Закон 1992 г. прямо не решал вопрос о распространении моратория на эти обязательства, а потому практика пошла по пути применения моратория ко всем обязательствам, возник­шим до введения внешнего управления (п. 16 Обзора практики

 

применения законодательства о несостоятельности (банкрот­стве) от 25 апреля 1995 г.).

Но Закон 1998 г. этот вопрос решил иначе. В литературе справедливо отмечалось, что «неудачная формулировка п. 1 ст. 70 Закона [1998 г.] совершенно безосновательно ставит в неравное положение кредиторов, заключивших одновременно договоры с должником: если срок исполнения одного из них приходится на период внешнего управления, такой кредитор получит льготный режим» (Телкжина М.В. Конкурсное право. С. 274), т.е. на него не будет распространяться действие мора­тория и, таким образом, он получит свой долг немедленно и полностью.

Но законодатель не учел этого высказывания и в ст. 95 но­вого Закона повторил норму ст. 70 Закона 1998 г.: мораторий распространяется только на те обязательства, срок исполнения которых наступил до введения внешнего управления. А это значит, что законодатель решил не учитывать момента воз­никновения самого денежного обязательства (обязательного платежа), а ориентироваться только на момент наступления срока его исполнения. Если это так. то становится непонят­ным смысл п. 4 ст. 95 Закона, где установлено: «Правила, пре­дусмотренные пунктами 2 и 3 настоящей статьи, не применя­ются к денежным обязательствам и обязательным платежам, которые возникли после принятия арбитражным судом заяв­ления о признании должника банкротом и срок исполнения которых наступил после введения внешнего управления».

Из этой нормы a contrario можно сделать вывод, что по крайней мере некоторые правила, предусмотренные пунктами 2 и 3 ст. 95, применяются к денежным обязательствам и обяза­тельным платежам, которые возникли до принятия арбитраж­ным судом заявления о признании должника банкротом, даже если срок их исполнения наступил после введения внешнего управления.

Для того чтобы убедиться в правильности или ложности этого вывода, следует обратиться к анализу пунктов 2 и 3 ст. 95.

69

 

В «шапке» первого абзаца п. 2 ст. 95 указывается, что со­держащиеся в нем правила относятся к денежным обязатель­ствам и обязательным платежам, которые предусмотрены в п. 1, т.е. к тем, сроки исполнения которых наступили до вве­дения внешнего управления.

Далее, в п. 2 говорится о двух конкретных сферах приме­нения рассматриваемого моратория.

1.             Во-первых, мораторий проявляется в приостановлении

исполнения исполнительных документов по имущественным

взысканиям, иных документов, взыскание по которым произ­

водится в бесспорном порядке, их принудительное исполне­

ние не допускается.

Из этой сферы применения моратория есть существенные исключения. Они относятся прежде всего к тем исполнитель­ным документам, которые были выданы на основании всту­пивших в законную силу до введения внешнего управления решений о взыскании некоторых платежей, тесно связанных с личностью гражданина-получателя: задолженности по зарпла­те и т.п.

Однако в пункте 2 ст. 95 Закона этот перечень случаев, на которые не распространяется мораторий, дополнен еще одним случаем: «взыскание задолженности по текущим платежам». С практической точки зрения указание на текущие платежи может быть полезным. Но с точки зрения общей конструкции п. 2 ст. 95 это указание лишено логики: обязанность уплаты текущих платежей всегда возникает после введения внешнего управления, а потому соответствующие обязательства никогда не подпадают под п. 1 и не должны указываться в п. 2.

2.             Вторая конкретная сфера применения рассматриваемого

моратория сформулирована следующим образом: «В течение

срока действия  моратория   ...   не   начисляются   неустойки

(штрафы, пени) и иные финансовые санкции за неисполнение

или ненадлежащее исполнение денежных обязательств и обя­

зательных платежей, за исключением денежных обязательств

и обязательных платежей, возникших после принятия заявле-

70

 

ния о признании должника банкротом, а также подлежащие уплате по ним неустойки (штрафы, пени)».

Эта норма во многом сходна с нормой, содержащейся в п. 1 ст. 81 Закона. Как мы отмечали, в данном случае речь идет не о приостановлении платежей — моратории, а об абсолютном, полном и безусловном прекращении обязанностей по уплате этих санкций, что по сути дела мораторием не является.

Освобождение должника от уплаты процентов и санкций действительно представляло собой мораторий по Закону 1992 г., который прямо не отвечал на вопрос о судьбе санкций по истечении периода внешнего управления. В такой ситуации арбитражная практика, правильно истолковав сам термин «мораторий», исходила из следующего: «Кредиторы, у кото­рых право требования долга вытекает из обязательств, воз­никших до введения моратория, имеют право в период прове­дения внешнего управления начислять предусмотренные до­говорами проценты за пользование кредитом, а также санкции по обязательствам должника. Однако предъявление должнику указанных требований возможно только после окончания мо­ратория, т.е. после прекращения внешнего управления имуще­ством должника. Это правило применяется и в отношении обязательств должника перед бюджетом» (п. 16 Обзора прак­тики применения законодательства о несостоятельности (бан­кротстве) от 25 апреля 1995 г.).

Но по Закону 1998 г. и по новому Закону 2002 г. указанные финансовые санкции после завершения (прекращения) внеш­него управления никогда не могут быть взысканы. Поэтому освобождение должника от их уплаты — это не мораторий. Соответствующие изменения следовало бы внести в Закон.

Теперь обратимся к анализу тех исключений, которые пре­дусмотрены в отношении второй конкретной сферы примене­ния рассматриваемого моратория.

Итак, неустойки (штрафы, пени) и иные финансовые санк­ции продолжают начисляться за неисполнение или ненадле­жащее исполнение денежных обязательств и обязательных платежей, возникших после принятия заявления о признании

71

 

должника банкротом, если сроки исполнения этих обяза­тельств и обязательных платежей наступили после введения внешнего управления.

Логику этой нормы — исключения из-под действия мора­тория — трудно понять, поскольку мораторий не распростра­няется на любые обязательства и обязательные платежи, срок исполнения которых наступил после введения внешнего управления, независимо от того, когда возникли эти денежные обязательства и обязательные платежи.

Остановимся теперь на размере и порядке начисления про­центов, начисляемых вместо финансовых санкций.

Проценты, начисляемые вместо финансовых санкций. В литературе широко распространено мнение, что продолже­ние начисления финансовых санкций в ходе процедуры внеш­него управления обычно делает невозможным восстановление платежеспособности должника и, кроме того, в связи с разной величиной этих санкций по разным договорам ставит креди­торов в неравное положение. В этой связи начисление на долг процентов в едином размере для всех кредиторов, причем процентов, размер которых сейчас в период экономической стабильности России не очень велик — это разумный подход, обеспечивающий интересы как должника, так и кредиторов.

Закон 1998 г. называл их процентами, начисляемыми в по­рядке и в размере, предусмотренными в ст. 395 ГК (п. 2 ст. 70 Закона 1998 г.).

Новый Закон отказался от этой ссылки на ГК и ввел свои особые проценты, что, по нашему мнению, не изменило сущ­ности, их правовой природы как законной неустойки.

Дадим краткую характеристику начисляемых процентов:

Их размер определяется ставкой рефинансирования Цен­

трального банка РФ на дату введения внешнего управле­

ния.

Проценты начисляются с даты введения внешнего управ­

ления до даты его завершения (прекращения производст­

ва дела о банкротстве). Закон содержит подробные указа­

ния на этот счет.

72

 

 

Соглашением   внешнего  управляющего  с   конкурсным

кредитором может быть предусмотрен меньший размер

подлежащих уплате процентов или более короткий срок

их начисления (из этой нормы следует, что одновременно

нельзя понизить размер процентов и уменьшить срок их

начисления).

Проценты начисляются на сумму требований конкурсно­

го кредитора или уполномоченного органа, выраженных

в валюте Российской Федерации (из этой нормы следует,

что на требования, выраженные в иностранной валюте,

проценты не начисляются).

Начисленные проценты не учитываются при определении

количества голосов, принадлежащих на собраниях креди­

торов конкурсному кредитору или уполномоченному ор­

гану.

Существует особый порядок удовлетворения требований,

касающихся процентов, применяемый в конкурсном про­

изводстве.

Выводы:

1.             Поскольку считается, что на стадии процедуры внешнего

управления должник продолжает функционировать, следует

признать, что внешний управляющий является представите­

лем интересов должника, представляет должника. Что касает­

ся временного управляющего и  административного управ­

ляющего, то они представляют государственные, публичные

интересы в процедуре банкротства.

2.             На  стадии  внешнего  управления   некоторые  органы

управления должника сохраняют отдельные элементы право-

и дееспособности должника. Они могут действовать только в

пределах компетенции, прямо предписанной им федеральны­

ми законами.

3.             Мораторий на удовлетворение требований кредиторов в

период  внешнего  управления  состоит  из  двух  элементов:

1) отсрочка исполнения денежных обязательств и обязатель­

ных платежей; 2) отмена финансовых санкций по просрочен-

73

 

ным исполнением обязательствам. Строго говоря, второй эле­мент не является мораторием (отсрочкой исполнения) и дол­жен рассматриваться в дальнейшем как самостоятельное пра­во должника в период внешнего управления.

Любые обязательства, сроки исполнения которых насту­

пили после введения внешнего управления, не подпадают под

действие моратория, независимо от того, на какую дату воз­

никли эти обязательства.

Проценты, начисляемые вместо финансовых санкций в

период внешнего управления, по сути являются процентами

по ст. 395 ГК, но не названы в новом Законе таковыми из-за

своей специфики — ряда дополнительных норм, касающихся

их начисления.

Ограничения дееспособности должника, касающиеся совершения сделок на стадии внешнего управления

Внешний управляющий имеет право: распоряжаться иму­ществом должника в соответствии с планом внешнего управ­ления. (Распоряжение осуществляется им с ограничениями, предусмотренными Законом) заключать от имени должника мировое соглашение; заявлять отказ от исполнения договоров должника в соответствии со ст. 102 Закона; предъявлять в ар­битражный суд от своего имени требования о признании не­действительными сделок и решений, а также о применении последствий недействительности ничтожных сделок, заклю­ченных или исполненных должником с нарушением требова­ний Закона; осуществлять иные предусмотренные Законом мероприятия (ст. 99 Закона).

Сделки, заключаемые в соответствии с планом внешне­го управления. План внешнего управления разрабатывается внешним управляющим в течение одного месяца с даты ут­верждения внешнего управляющего. Планом внешнего управ­ления могут быть предусмотрены следующие меры по восста­новлению платежеспособности должника: 1)    перепрофилирование производства; 74

 

 

закрытие нерентабельных производств;

взыскание дебиторской задолженности;

продажа части имущества должника;

уступка прав требования должника;

исполнение обязательств должника собственником иму­

щества — унитарного предприятия, учредителями (уча­

стниками) должника либо третьими лицами;

увеличение уставного капитала должника за счет взносов

участников и третьих лиц;

размещение дополнительных обыкновенных акций долж­

ника;

продажа предприятия должника;

замещение активов должника;

принятие иных мер по восстановлению платежеспособ­

ности должника (ст. 109 Закона).

В Законе 1998 г. меры под номерами 7, 8 и 10, прямо не были указаны; их введение вызвано практикой применения законодательства о банкротстве.

Разумеется, как правило, план внешнего управления преду­сматривает сочетание различных мер восстановления плате­жеспособности. Подробное рассмотрение мер по восстановле­нию платежеспособности должника выходит за рамки на­стоящей работы.

Внешний управляющий представляет план внешнего управления собранию кредиторов на утверждение. Рассмотре­ние вопроса об утверждении или изменении плана внешнего управления относится к исключительной компетенции собра­ния кредиторов; никакой иной орган (например, внешний управляющий или комитет кредиторов) не может выносить решений по этим вопросам. Внешний управляющий не вправе распоряжаться имуществом должника, если это выходит за пределы плана внешнего управления в этом состоит основное и главное ограничение правоспособности должника в период внешнего управления (исключение составляют текущие опе­рации).

75

 

Крупные сделки. Теперь рассмотрим особый порядок за­ключения крупных сделок и сделок с участием заинтересо­ванных лиц.

В Законе 1998 г. этот вопрос регулировался в ст. 76, а в но­вом Законе — в ст. 101. При этом новое регулирование поряд­ка заключения такого рода сделок значительно, принципиаль­но отличается от того, что предусматривалось Законом 1998 г. И дело состоит не только в изменении определения «крупной сделки»: раньше таковой считалась сделка, влекущая распо­ряжение недвижимым имуществом или иным имуществом должника, балансовая стоимость которого превышает 20% ба­лансовой стоимости активов должника на момент заключения сделки, а ныне это сделка, связанная с отчуждением имущест­ва должника, балансовая стоимость которого составляет более 10% балансовой стоимости активов должника на последнюю отчетную дату, предшествующую дате заключения сделки. Принципиальное различие состоит не в том, что 20% были за­менены 10%.

Существенно другое: ранее крупные сделки могли заклю­чаться внешним управляющим единолично, если такое реше­ние вопроса было предусмотрено планом внешнего управле­ния. А сейчас это запрещено. Даже если план внешнего управления прямо разрешает внешнему управляющему за­ключать крупные сделки единолично, более того, даже если план внешнего управления прямо предусматривает заключе­ние конкретной крупной сделки, то все равно такая и любая другая крупная сделка может быть заключена только с согла­сия собрания кредиторов (комитета кредиторов). Это — новое существенное ограничение дееспособности должника в отно­шении заключения крупных сделок.

Эта же новелла, это же ограничение дееспособности рас­пространено и на сделки с участием заинтересованных лиц.

Разобранные нами принципы, касающиеся заключения крупных сделок, в пунктах 1 и 2 ст. 101 Закона сформулиро­ваны следующим образом: «Крупные сделки... заключаются 76

 

внешним управляющим только с согласия собрания кредито­ров (комитета кредиторов).... К крупным сделкам относятся сделки или несколько взаимосвязанных сделок, связанных с приобретением, отчуждением или возможностью отчуждения прямо или косвенно имущества должника, балансовая стои­мость которого составляет более чем 10% балансовой стоимо­сти активов должника».

Эти понятия — несколько взаимосвязанных сделок и при­обретение, отчуждение или возможность отчуждения прямо или косвенно имущества должника — встречаются в ст. 64 и в рт. 82 Закона. Их анализ уже был сделан нами. Он применим и к ст. 101 Закона.

Итак, в отношении крупных сделок (а также некоторых иных сделок, указанных в Законе), Закон устанавливает так называемое «расщепленное» право — обязанность внешнего управляющего согласовывать такие сделки с другими лица­ми— собранием кредиторов или с комитетом кредиторов. Но при этом сам временный управляющий тоже остается сторо­ной сделки (повторимся, по нашему мнению, как руководи­тель или представитель должника).

В этой связи не совсем точным представляется даваемый к п. 2 ст. 76 Закона 1998 г. комментарий: «Ряд полномочий ор­ганов управления должника в силу п. 2 переходит к собранию или комитету кредиторов» (Юхнин А.В. /В кн.: Постатейный комментарий к Федеральному закону.../ Под общ. ред. В.В. Витрянского. — М: 2001. С. 194). Эти полномочия не переходят к собранию (комитету) кредиторов, а делятся меж­ду этими лицами и внешним управляющим.

Норма п. 4 ст. 101. Теперь уместно обратиться к п. 4 ст. 101 Закона, где содержится совершенно новая норма сле­дующего содержания: «Сделки, влекущие за собой получение или выдачу займов, выдачу поручительств или гарантий, ус­тупку прав требования, перевод долга, отчуждение или при­обретение акций, долей хозяйственных товариществ и об­ществ, учреждение доверительного управления, совершаются

77

 

внешним управляющим после согласования с собранием кре­диторов (комитетом кредиторов). Указанные в настоящем пункте сделки могут заключаться внешним управляющим без согласования с собранием кредиторов (комитетом кредито­ров), если возможность и условия заключения таких сделок предусмотрены планом внешнего управления».

Итак, сделки, предусмотренные в п. 4 ст. 101, также как и крупные . сделки, должны согласовываться внешним управ­ляющим с собранием (комитетом) кредиторов, но если план внешнего управления (напомним, утвержденный собранием кредиторов) прямо предусматривает возможность заключения таких сделок, то для их заключения уже не требуется согласия собрания (комитета) кредиторов. Таким образом, п. 4 устанав­ливает больший объем прав внешнего управляющего, чем п. 1 ст. 101, касающийся крупных сделок.

Более сложной оказывается ситуация, когда сделка подпа­дает и под п. 1, т.е. является крупной, и под п. 4, т.е. касается займа, поручительства, гарантии и т.д. Должна ли такая сделка заключаться в соответствии с более строгим режимом, преду­смотренным в п. 1, или с менее строгим режимом, установ­ленным в п. 4?

Для ответа на этот вопрос следует учесть, что режим, ука­занный в п. 1, является общим режимом, который применяет­ся, «если иное не предусмотрено настоящим Федеральным за­коном». А пункт 4 ст. 101 как раз и устанавливает иной ре­жим, зависящий не от цены сделки, а от существа сделки, от того, что она влечет получение или выдачу займа, выдачу по­ручительства и т.д.

Следовательно, крупные сделки (а равно и сделки с заин­тересованностью), если они влекут за собой получение или выдачу займов, выдачу поручительств или гарантий, либо иные действия, предусмотренные в п. 4 ст. 101 Закона, могут заключаться без согласования с собранием (комитетом) кре­диторов, если возможность и условия заключения таких сде­лок предусмотрены планом внешнего управления. 78

 

Хотим обратить внимание еще на одно различие между пунктами 1 и 4 ст. 101 Закона. П. 1 говорит о заключении внешним управляющим сделок только с согласия собрания кредиторов, а пункт 4 дает возможность внешнему управляю­щему совершать сделки после согласования с собранием кре­диторов.

I Вообще терминология, касающаяся получения арбитраж-рым управляющим согласия на совершение той или иной (сделки со стороны третьих лиц, в Законе не выдержана: п. 2 ст. 64 говорит о совершении сделок «исключительно с согла-4ия временного управляющего, выраженного в письменной аорме», пункты 3 и 4 ст. 82 говорят о «согласии», хотя в п. 3 есть случай, устанавливающий возможность совершения сде-лрк «исключительно с согласия», а п. 6 говорит о праве за-кл^очить сделку «только с согласия». Выражение «только с со­гласия» встречается и в п. 1 ст. 104.

Мы подняли этот «терминологический» вопрос, так как от его решения прямо зависит объем правоспособности и дееспо­собности должника. Здесь мы столкнулись с небрежностью законодателя.

Р отношении «согласования» предлагаем придерживаться следующих правил: 1) форма согласования — устная или письменная — определяется Гражданским кодексом: согласо­вание является элементом формы сделки. 2) слова «исключи-тель^о» и «только» правовой нагрузки не несут. 3) в тех слу­чаях, когда Закон говорит о необходимости согласования сделки до момента ее совершения, необходимо строго следо­вать Закону. В остальных случаях согласование может быть осуществлено как до, так и после заключения (подписания) сделки.

Сделки, совершаемые в условиях, когда положение кредиторов ухудшилось. Новый Закон предусматривает еще два случая ограничения дееспособности должника в период временного управления: при ухудшении положения конкурс­ных кредиторов (ст. 104) и при попытке принять решения,

7Q

 

увеличивающие расходы должника по сравнению с тем, что предусмотрено в плане внешнего управления (ст. 105). Оба эти случая были известны Закону 1998 г. — статьи 79 и 80. Мы остановимся только на ст. 104, поскольку ею введены не­которые новые нормы.

Эта статья предусматривает, что если размер денежных обязательств должника, возникших после введения внешнего управления (напомним, что на эти обязательства мораторий не распространяется), составит более 20% от размера требований конкурсных кредиторов, включенных в реестр требований кредиторов, то сделки, влекущие за собой новые денежные обязательства должника, за исключением сделок, предусмот­ренных планом внешнего управления, могут совершаться внешним управляющим только с согласия собрания кредито­ров (комитета кредиторов).

Это ограничение дееспособности должника перешло из За­

кона 1998 г. и сохранилось в том же виде, однако новый Закон

значительно «смягчает» это ограничение дееспособности пу­

тем введения дополнительных указаний.     '

По новому Закону такие сделки, совершенные без согласо­

вания с собранием (комитетом) кредиторов, являются ocn<ipH-

мыми (не ничтожными!), причем лицами, которые могут Ьта-

вить вопрос об их недействительности, являются конкурсные

кредиторы и уполномоченный орган.          '

Но это еще не все: суд может признать такую сделку не­действительной, если будет доказано, что другая сторона в сделке «знала или не могла не знать о таком нарушении». I

Таким образом, новый Закон в данном случае применяет

конструкцию, напоминающую ст. 174 ГК.  /

Но новый Закон о банкротстве не распространил на данный случай норму ст. 174 ГК, что было бы логично. Труднр ска­зать, почему законодатель этого не сделал. Тем не менее, ин­тересно отметить, что в ст. 174 ГК говорится о случаях, когда другая сторона в сделке знала или заведомо должна была

80

 

знать об указанных ограничениях, а в новом Законе говорится I о том, что другая сторона в сделке знала или не могла не знать 1о таком нарушении. Думается, что сферы применения этих (положений совпадают не полностью.

i Дополнительные права должника, касающиеся недей­ствительности сделок. Наряду со случаями ограничения пра­во- и дееспособности должника, на стадии процедуры внеш­него управления у должника появляется ряд дополнительных ярав. Эти дополнительные права предусматривались и Зако-i ом 1998 г. — статьи 77 и 78. Ныне они излагаются в несколь-ю измененной форме в статьях 102 и 103 нового Закона.

Статья 102 предусматривает дополнительное право долж-н\1ка заявить в течение трех месяцев с даты введения внешне-го\управления об отказе от исполнения некоторых договоров и иных сделок.

(Речь идет о возможности отказа только от тех сделок (до­говоров), которые не исполнены сторонами полностью или частично. Эта новая норма завершает дискуссию, развернув­шуюся в литературе на основе Закона 1998 г. о том, может ли долкник отказаться от договора, который исполнен контр-агецтом, но им, должником, не исполнен. Новый Закон дает отрицательный ответ на этот вопрос.

С другой стороны, как можно полагать, новый Закон до­пускает возможность частичного отказа от договора. По этому вопросу тоже была дискуссия в литературе (Белых B.C., Ду-бинчин А.А., Скуратовский М.Л. Правовые основы несостоя­тельности (банкротства). М, 2001. С. 164).

Другое необходимое условие для заявления отказа от сдел­ки (договора) состоит в том, что такая сделка препятствует восстановлению платежеспособности должника или что ис­полнение должником такой сделки повлечет за собой убытки для должника по сравнению с аналогичными сделками, за­ключаемыми при сравнимых обстоятельствах.

Наконец, отказ невозможен в отношении сделок, совер­шенных в ходе наблюдения с согласия временного управляю-

81

 

щего или в ходе финансового оздоровления с согласия адми­нистративного управляющего.

Возможность отказа должника от указанных сделок (дого­воров) — важная льгота, расширяющая права должника. Сле­дует помнить, что речь идет об обязательствах, срок исполне­ния которых наступил после введения внешнего управления и потому не подпадающих под действие моратория.

Однако нельзя не отметить, что привлекательность этой льготы для должника несколько уменьшилась в связи с тем, что договорный партнер, в отношении которого заявлен отказ, вправе потребовать от должника возмещения убытков. По за­кону 1998 г. он мог рассчитывать только на возмещение ре­ального ущерба.

Другое расширение прав должника на стадии внешнего управления состоит в том, что Закон предоставляет должнику возможность признать недействительными ряд сделок, кото­рые, если исходить из общих норм гражданского законода­тельства, являются действительными и должны были бы ис­полняться должником. Но должник «получает индульген­цию», освобождается от обязанности исполнения этих сделок. Положения об этих сделках содержатся в ст. 103 Закона.

Собственно говоря, в ст. 103 Закона указаны пять катего­рий сделок; они рассматриваются в пунктах 1 -5 этой статьи.

В первом пункте этой статьи предусматривается возмож­ность подачи внешним управляющим в суд или арбитражный суд заявления о признании недействительными заключенных должником сделок по основаниям, предусмотренным феде­ральным законом. «Федеральный закон» — это, конечно, пре­жде всего — Гражданский кодекс. Это — типично отсылочная норма: ничего нового она не содержит, прав должника не расширяет (но и не сужает). Смысл этой нормы мы усматри­ваем в том, что Закон прямо определил, что такие сделки мо­гут признаваться недействительными в суде или арбитражном суде (по этому вопросу в литературе были дискуссии). 82

 

В п. 5 ст. 103 устанавливается, что сделка, совершенная должником — юридическим лицом после принятия заявления о признании должника банкротом и связанная с выплатой выделом) доли (пая) в имуществе должника учредителю (уча-тнику) должника, является ничтожной.

Запрет, адресованный должнику, выплачивать учредителю участнику) его доли (пая) в имуществе юридического лица сдержится и в п. 1 ст. 63, и в п. 1 ст. 81 Закона.

В этой связи нарушение этих императивных норм приво­дит к ничтожности такой сделки на основании ст. 168 ГК. I Правда, и в п. 1 ст. 63, и в п. 1 ст. 81 этот запрет адресован только должнику, в то время как требование учредителя (уча­стника) о выделе и выплате ему его доли (пая) в имуществе должника оформляется двухсторонней сделкой (договором). В этЬй связи указанные нормы в дальнейшем следует уточнить, установив запрет подобных договоров вообще, безадресно, то-гд! запрет будет касаться всех сторон договора.

Но даже в настоящее время суд должен расширительно толковать имеющиеся нормы и считать, что указанные дого-ворЬ! являются ничтожными по ст. 168 ГК — п. 1 ст. 103 Зако­на Для принятия такого решения не нужен (мы имеем в виду перйый абзац п. 1; второй абзац этого пункта мы не анализи­руем и не затрагиваем).

Иными словами, мы приходим к выводу, что норма п. 5 ст. 103 Закона не расширяет объем прав должника на стадии внешнего управления.

Расширение правоспособности должника на этапе внешне­го управления в отношении оспаривания заключенных сделок мы усматриваем в нормах, содержащихся в пунктах 2, 3 и 4 ст. 103 Закона, где перечислены три новых категории оспори­мых сделок. Вот эти категории:

1) сделки, заключенные должником с заинтересованным лицом, в результате исполнения которых кредиторам или должнику были или могут быть причинены убытки. Та­кие сделки могут быть оспорены в суде или арбитражном суде внешним управляющим;

83

 

сделки, влекущие за собой предпочтительное удовлетво­

рение требований одних кредиторов перед другими кре­

диторами, если они были заключены должником с от­

дельным кредитором или иным лицом в течение шести

месяцев, предшествующих подаче заявления о признании

должника банкротом, или после принятия арбитражным

судом такого заявления. Такие сделки могут быть оспо­

рены в суде (в данном случае арбитражный суд не указан;

полагаем, что здесь допущена ошибка и спор может рас­

сматриваться   и   в   арбитражном   суде!)   по   заявлению

внешнего управляющего или кредитора;

сделки, связанные с выплатой (выделом) доли (пая) в

имуществе должника учредителю (участнику) должника,

исполнение которых нарушает права и законные интере­

сы кредиторов, совершенные в течение шести месяцев,

предшествующих подаче заявления о признании должни­

ка банкротом. Такие сделки могут быть оспорены внеш­

ним управляющим или кредитором в суде или арбитраж­

ном суде.

Если сделка, относящаяся к любой из указанных трех кате­горий, будет признана недействительной, то последствием этого является возвращение должнику всего того, что было получено по сделке в натуре или в деньгах (п. 2 ст. 167 ГК).

Новый Закон своей ст. 103 внес значительные коррективы и дополнения в прежнюю ст. 78 Закона 1998 г. Тем самым уш­ли в историю многочисленные дискуссии по ст. 78. (Телюки-на М.В. Конкурсное право. М., 2002. — С. 290-294).

Выводы:

В период процедуры внешнего управления право долж­

ника  на  совершение  сделок  существенно  ограничивается:

внешний управляющий распоряжается имуществом должника

только в соответствии с планом внешнего управления. Это ог­

раничение не касается сделок по текущим операциям.

Крупные сделки, т.е. одна сделка или несколько взаимо­

связанных   сделок,   связанные   с   отчуждением   имущества

 

должника, балансовая стоимость которого составляет более 10% активов должника, совершаются лишь по согласованию с собранием (комитетом) кредиторов.

Однако могут быть совершены без такого согласования те 'Крупные сделки, которые связаны с получением или выдачей займов, с выдачей поручительств или гарантий, и иные сдел­ки, перечисленные в п. 4 ст. 101 Закона, если возможность и условия заключения таких сделок предусмотрены планом внешнего управления.

3.             Если Закон устанавливает возможность заключения ар­

битражным управляющим сделки только после ее согласова­

ния с собранием (комитетом) кредиторов или с иным лицом,

то следует придерживаться указаний Закона.  В  остальных

случаях согласование может быть осуществлено как до, так и

после заключения сделки.

4.             Правоспособность   должника   на   стадии   процедуры

внешнего управления расширяется за счет предоставления

должнику права отказаться от некоторых текущих договоров,

а также за счет предоставления ему права оспорить некоторые

ранее заключенные сделки.

5.             Сделки, указанные в пунктах 1 и 5 ст. 103 Закона, не

расширяют правоспособности должника по сравнению с тем,

что предусмотрено в ГК и в Законе.

Напротив, сделки, указанные в пунктах 2, 3 и 4 ст. 103, расширяют объем правоспособности должника по оспарива­нию ранее заключенных сделок.

Правоспособность и дееспособность должника в процедуре конкурсного производства

Конкурсное производство, как определено в ст. 2 Закона, это процедура банкротства, применяемая к должнику, при­знанному банкротом, в целях соразмерного удовлетворения требований кредиторов.

Решение об открытии конкурсного производства принима­ется либо на первом заседании арбитражного суда, либо при

85

 

переходе от стадии наблюдения, от стадии финансового оздо­ровления или от стадии внешнего управления.

Конкурсное производство вводится арбитражным судом с момента принятия им решения о признании должника банкро­том и об открытии конкурсного производства.

Конкурсное производство — это такая стадия, когда о спа­сении должника речи уже не идет.

Правовые последствия открытия конкурсного производст­ва определены п. 1 ст. 126 Закона (в Законе 1998 года это была ст. 98).

Всего Закон указывает на девять таких последствий:

Срок исполнения денежных обязательств, возникших до

открытия конкурсного производства, и срок уплаты обяза­

тельных платежей должника считаются наступившими. Отме­

тим, что Закон 1998 г. говорил о наступлении срока уплаты

только отсроченных обязательных платежей.

Прекращается начисление неустоек (штрафов, пеней),

процентов и иных финансовых санкций по всем видам задол­

женности должника.

Эта норма Закона повторяет норму, содержавшуюся в ст. 98 Закона 1998 г. Последняя норма вызвала критику в ли­тературе. Указывалось, что «законодатель, недвусмысленно закрепив прекращение начисления неустоек и иных финансо­вых и экономических санкций с момента открытия конкурсно­го производства, в то же время не дал четкого ответа на во­прос, прекращают ли начисляться с указанного момента и проценты как плата за кредит в широком смысле слова (заем, банковский кредит, коммерческий кредит)» — Белых B.C., Дубинчин А.А., Скуратовский М.Л. Правовые основы несо­стоятельности (банкротства). С. 176. М.В. Телкжипа, призна­вая справедливость этой критики, вместе с тем отмечала, что если конкурсное производство открывается после внешнего управления, то данная проблема не возникает, поскольку в части 3 п. 2 ст. 70 Закона 1998 г. в качестве одного из послед-

86

 

ствий введения внешнего управления называется не только прекращение начисления неустоек (штрафов, пени) и иных финансовых санкций за неисполнение или ненадлежащее ис­полнение денежных обязательств и обязательных платежей, но и прекращение начисления подлежащих уплате процентов. Вместе с тем М.В. Телюкина полагает, что применительно к ситуации, когда конкурсное производство вводится после на­блюдения (и добавим, после финансового оздоровления), про­блема остается; при этом приходится расширительно толко­вать норму части 3 п. 1 ст. 98 Закона 1998 г., т.е. считать «проценты», относящимися не к финансовым санкциям, а в широком смысле ко всем процентам по договорам (Конкурс­ное право. С. 312).

Если согласиться с этими двумя мнениями и переложить их на Закон 2002 г., то придется признать, что указанная про­блема сохранилась и теперь, что указанное противоречие су­ществует и по новому Закону.

На самом деле авторы и первого, и второго мнения не пра­вы; никаких противоречий в Законе 1998 г. не было. Нет их и в новом Законе.

Проценты по договору займа (ст. 809 ГК), проценты по кредитному договору (ст. 819 ГК), равно как и другие процен­ты, не являющиеся санкцией, на самом деле на стадии кон­курсного производства не должны начисляться, поскольку срок исполнения денежных обязательств, возникших до от­крытия конкурсного производства, считается наступившим. А это означает, что на указанную дату эти денежные обязатель­ства определяются в виде конкретных сумм; любое дальней­шее увеличение этих сумм (в данном случае — путем начис­ления процентов) исключается.

3. Сведения о финансовом состоянии должника прекраща­ют относиться к сведениям, признанным конфиденциальными или составляющими коммерческую тайну. Практически это исключает возможность заключения должником новых хозяй­ственных договоров.

87

 

4.             Совершение сделок, связанных с отчуждением имущест­

ва должника или влекущих за собой передачу его имущества

третьим лицам в пользование, допускается исключительно в

порядке, предусмотренном главой VII «Конкурсное производ­

ство» Закона 2002 г.

Практически это означает, что указанное имущество под­лежит реализации конкурсным управляющим в целях получе­ния денежных средств для расчетов с кредиторами.

Как правило, прекращается исполнение по исполнитель­

ным документам, проводившееся в ходе ранее введенных про­

цедур банкротства.

Требования кредиторов по денежным обязательствам, об

уплате обязательных платежей, иные имущественные требо­

вания, а также текущие обязательства по определенному пе­

речню (судебные расходы должника, расходы, связанные с

выплатой вознаграждения арбитражному управляющему, те­

кущие коммунальные и эксплуатационные платежи, необхо­

димые для осуществления деятельности должника, и некото­

рые другие — п. 1 ст. 133 Закона), могут быть предъявлены

только в ходе конкурсного производства.

Исключение составляют требования о признании права собственности, о взыскании морального вреда, об истребова­нии имущества из чужого незаконного владения, о признании недействительными ничтожных сделок и о применении по­следствий их недействительности.

Исполнительные документы, исполнение которых пре­

кратилось в соответствии с Законом, подлежат передаче су­

дебными приставами — исполнителями конкурсному управ­

ляющему.

Снимаются ранее наложенные аресты  на имущество

должника и иные ограничения распоряжения этим имущест­

вом. Наложение новых арестов на имущество должника и

иных ограничений не допускается.

Таким образом, все имущество должника становится гото­вым для реализации. Я Я

 

9. Исполнение обязательств должника осуществляется лишь в случаях и в порядке, которые установлены главой VII Закона «Конкурсное производство».

Попробуем дать оценку этих установленных Законом пре­делов возможности поведения юридического лица, признан­ного банкротом.

Из п. 1 ст. 126 Закона вытекает, что у юридического ли­ца — банкрота отсутствует какая-либо свобода воли, свобода действий, т.е. то, что составляет основу гражданской право- и дееспособности. На данном этапе все действия подчинены за­кону, все они осуществляются в строгой, определенной Зако­ном последовательности, все они подчинены одной цели — соразмерное удовлетворение требований всех кредиторов.

Требования кредиторов определяются, фиксируются и «за­мирают»; имущество должника освобождается от всяких пре­пятствий, мешающих его реализации.

Правоспособность и дееспособность должника при этом предельно сужается, а может быть даже совсем исчезает. Но даже если остатки право- и дееспособности должника сохра­няются, то попытаемся определить их носителя.

С введением процедуры банкротства появляется конкурс­ный управляющий, представляющий собой арбитражного управляющего в период процедуры конкурсного производства.

Для ответа на вопрос о том, кем является конкурсный управляющий, следует учитывать, во-первых, цель конкурсно­го производства — соразмерное удовлетворение требований кредиторов должника, и, во-вторых, нормы п. 2 ст. 126 Закона: «С даты принятия арбитражным судом решения о признании должника банкротом и об открытии конкурсного производст­ва прекращаются полномочия руководителя должника, иных органов управления должника и собственника имущества должника — унитарного предприятия». Таким образом, ни руководителя должника, ни других органов управления долж­ника на стадии конкурсного производства нет.

89

 

Не является ли их представителем конкурсный управляю­щий?

В отношении внешнего управляющего мы положительно отвечали на этот вопрос: внешний управляющий представляет должника, поскольку должен заботиться об интересах долж­ника, он должен пытаться восстановить его платежеспособ­ность. Кроме того, как мы отмечали, в процедуре внешнего управления у органов управления должника сохраняются ос­татки (некоторые элементы) право- и дееспособности.

В конкурсном производстве все иначе: когда конкурсный управляющий принимает в свое ведение имущество должника, проводит его инвентаризацию и оценку, принимает меры по обеспечению сохранности имущества должника, пытается взыскать с третьих лиц находящееся у них имущество долж­ника, принимает меры, направленные на поиск, выявление и возврат имущества должника, находящегося у третьих лиц (п. 2 ст. 129 Закона), то он осуществляет все это для достижения основной стоящей перед ним цели — наиболее полное удов­летворение требований кредиторов.

Иными словами, конкурсный управляющий обслуживает интересы кредиторов, а потому конкурсный управляющий есть представитель кредиторов.

Может показаться, что этот общий вывод не всегда нахо­дит опору в Законе. Действительно, противники этого вывода могут сослаться на следующие нормы:

1. Пункт 2 ст. 129 предусматривает, что конкурсный управляющий обязан в частности «заявлять в установленном порядке возражения относительно требований кредиторов, предъявленных должнику».

Не выступает ли в этом случае конкурсный управляющий как руководитель или орган управления должника?

Нет, не выступает, поскольку конкурсный управляющий в этом случае действует как совокупный представитель всех кредиторов против одного из кредиторов или некоторых из кредиторов, заявляющих неправомерные требования. 90

 

2.             В соответствии со ст. 150 Закона конкурсный управ­

ляющий может заключить с собранием кредиторов мировое

соглашение.

Не выступает ли в этом случае конкурсный управляющий представителем должника?

И на этот вопрос мы даем отрицательный ответ: в данном случае конкурсный управляющий отстаивает государственные интересы, следит за тем, чтобы мировое соглашение соответ­ствовало закону.

3.             Наконец, можно обратить внимание на то, что в соответ­

ствии с п. 4 ст. 129 Закона, предъявляя иски о признании сдел­

ки недействительной или о применении последствий недейст­

вительности ничтожной сделки, если эта сделка является не­

действительной в соответствии с федеральным законом (т.е.

например, в соответствии с ГК), конкурсный управляющий

действует от имени должника.

И в этом случае конкурсный управляющий отстаивает по сути дела интересы кредиторов, а предъявление иска от имени должника является лишь юридико-техническим приемом.

Таким образом, мы приходим к выводу, что на стадии кон­курсного производства у должника — юридического лица полностью отсутствует правоспособность и дееспособность в связи с отсутствием носителя, субстрата этой право- и дееспо­собности. Действительно, руководитель и все органы управ­ление должника не могут осуществлять полномочий должни­ка, поскольку их полномочия прекратились, а конкурсный управляющий выражает и отстаивает интересы кредиторов.

Не представляют должника также собственник имущества должника — унитарного предприятия, а также учредители должника. На этот счет содержится прямое указание в пункте 3 ст. 126 Закона: «Представители собственника имущества должника — унитарного предприятия, а также учредители (участники) должника в ходе конкурсного производства обла­дают правами лиц, участвующих в деле о банкротстве». Это значит, что указанные лица в соответствии со ст. 34 Закона становятся кредиторами.

91

 

Лишь в трех случаях на стадии конкурсного производства проявляется правоспособность должника.

Первый такой случай — обжалование: решение арбитраж­ного суда о признании должника банкротом может быть об­жаловано в апелляционной и кассационной инстанциях долж­ником — руководителем должника, его представителем, ар­битражным управляющим (п. 26 Информационного письма Президиума ВАС РФ №43). Это — остаточный элемент граж­данско-процессуальной дееспособности.

Второй такой случай предусмотрен в ст. 125 Закона. Здесь устанавливается, что по соглашению с конкурсным управ­ляющим собственник имущества должника — унитарного предприятия, учредители (участники) должника либо третьи лица вправе в любое время до окончания конкурсного произ­водства удовлетворить все требования кредиторов в соответ­ствии с реестром требований кредиторов или предоставить должнику денежные средства, достаточные для удовлетворе­ния всех требований кредиторов в соответствии с реестром требований кредиторов.

В этом случае «юридическая личность» должника восста­навливается, а производство дела о банкротстве подлежит прекращению.

Норма, содержащаяся в ст. 125 Закона (на стадии внешнего управления предусмотрено аналогичное решение вопроса — см. ст. 113 Закона) является новеллой нового Закона. Эта но­вая норма доказывает лишь возможность «восстановления», «возрождения из пепла» юридической личности и правоспо­собности должника. Этот случай можно сравнить с явкой гра­жданина, объявленного умершим (ст. 46 ГК).

Но эта норма (содержащаяся в ст. 125 Закона) вовсе не свидетельствует о том, что должник существует как юридиче­ское лицо до того момента, как будут удовлетворены все тре­бования кредиторов в соответствии с реестром требований кредиторов или соответствующие средства будут предостав­лены должнику.

92

 

Уточним, что значит предоставить указанные денежные средства должнику? Ответ на этот вопрос содержится в ст. 113 Закона, где в частности предусмотрены такие возможности: полное или частичное фактическое удовлетворение указанны­ми лицами указанных требований; внесение указанных де­нежных средств в депозит нотариуса.

Третий случай сохранения элементов правоспособности должника на стадии конкурсного производства предусмотрен в абзаце 1 п. 2 ст. 126 Закона, где устанавливается, что полно­мочия руководителя и органов управления должника прекра­щаются «за исключением полномочий органов управления должника, уполномоченных в соответствии с учредительными документами принимать решения о заключении крупных сде­лок, принимать решения о заключении соглашений об услови­ях предоставления денежных средств третьим лицом или третьими лицами для исполнения обязательств должника».

Эта норма по сути дела отсылает к норме, содержащейся в последнем абзаце п. 4 ст. 113, относящейся к стадии внешнего управления. Таким образом, эта норма о сохранении право­способности органов управления должника, содержащаяся в абз. 1 п. 2 ст. 126, является проявлением «остаточной» право­способности должника, первоначально возникшей на стадии внешнего управления. Она не противоречит общему выводу об отсутствии на стадии конкурсного производства «юридиче­ской личности» должника.

Отметим, что в период конкурсного производства у долж­ника сохраняется банковский счет. Но наличие этого счета не свидетельствует о сохранении «личности» должника: ведь этим счетом распоряжается конкурсный управляющий. Но ес­ли как мы предположили и попытались доказать в период процедуры конкурсного производства отсутствует «личность» должника, т.е. отсутствует должник, то надо ответить на во­прос: кому в этот период принадлежит имущество «должни­ка»?

93

 

Если исходить из молчаливого предположения, очевидно разделяемого современной российской научной доктриной, что собственником этого имущества продолжает оставаться должник, то нельзя не признать, что это очень странное право собственности, где «собственник» не осуществляет ни одного правомочия, принадлежащего собственнику: п. 1 ст. 209 ГК устанавливает, что «собственнику принадлежат права владе­ния, пользования и распоряжения своим имуществом».

Должник на этапе конкурсного производства не действует в своих интересах, не осуществляет каких-либо правомочий по своему усмотрению.

Вот почему мы полагаем, что право собственности на имущество должника с момента открытия конкурсного произ­водства переходит к кредиторам. Конечно, к этому надо сде­лать оговорку о том, что право собственности переходит толь­ко в пределах требований кредиторов. Но эта оговорка ничего не меняет.

Конечно, при определении правового статуса имущества должника в период конкурсного производства можно пытать­ся приравнять его, как это делалось в теоретических работах юристов царской России, либо к имуществу, находящемуся в залоге у кредиторов (Нефедьев Е.А. Судопроизводство торго­вое. Конкурсный процесс. 3-е изд., М., — 1910. — С. 81), либо к имуществу, на которое наложен арест (Шершеневич Г.Ф. Конкурсное право. — Казань, 1896. — С. 314). Разумеется, правила образования и распределения конкурсной массы зна­чительно отличаются от правил реализации предмета залога или имущества, находящегося под арестом. Но это различия в деталях, а не в существе.

Имущество должника в процессе конкурсного производст­ва возможно также сравнить с наследственным имуществом, которое еще не принято наследниками («лежачее наследст­во»), либо с имуществом, от права собственности на которое собственник отказался (ст. 225 ГК).

94

 

Мы полагаем, что из числа дореволюционных царских юристов, наиболее правильную позицию по данному вопросу занимал К.П. Победоносцев, который полагал, что с момента объявления несостоятельности должник лишается права соб­ственности на все имущество, что право собственности пере­ходит к кредиторам, которые являются универсальными пра­вопреемниками несостоятельного лица. В соответствии с этой позицией вследствие того, что при банкротстве должник не в состоянии уплатить все долги, его имущество по существу пе­реходит к кредиторам, т.е. принадлежит им: «Имущество, описанное у должника, не признанного несостоятельным, изымается из его распоряжения, но не перестает быть его имуществом, пока не будет продано или передано. Иное дело, когда описано имущество у должника, признанного несостоя­тельным: с объявления несостоятельности все его имущество по закону считается не его принадлежностью, а принадлежно­стью кредиторов» (Победоносцев К. Курс гражданского права. Т. I. М., 1896. С. 223. Цитируется по: Телюкина М.В. Кон­курсное право. С. 316).

Этот вывод К. Победоносцева обосновывался некоторыми нормами дореволюционного российского права. Существо этих норм мы анализировать не будем; отметим лишь, что в праве современной России аналогичных норм нет.

Тем не менее, исходя из общего смысла и отдельных поло­жений современного российского законодательства и основы­ваясь на упоминавшихся нормах Закона 2002 г., мы также по­лагаем, что право собственности на имущество должника в период процедуры конкурсного производства уже принадле­жит кредиторам, по крайней мере в пределах признанных тре­бований кредиторов.

Кстати сказать, именно кредиторы, как и иные собственни­ки, несут риск случайной гибели или случайного повреждения имущества (ст. 211 ГК). Здесь мы имеем в виду ту часть иму­щества, сохранность которого обеспечивается конкурсным управляющим.

95

 

Положение о возникновении у кредиторов права собствен­ности на указанное имущество в дальнейшем следовало бы прямо закрепить в Законе.

Выводы:

В период процедуры конкурсного производства право­

способность и дееспособность должника предельно сужается;

она ограничивается предписаниями п. 1 ст. 126 Закона и об­

щей целью конкурсного производства — соразмерное удовле­

творение требований кредиторов.

Конкурсный управляющий представляет интересы кре­

диторов; он не выступает как руководитель должника или как

представитель органов управления должника.

В этой связи следует придти к выводу, что на стадии

процедуры конкурсного производства отсутствует носитель

юридической личности должника. Это означает, что должника

уже не существует.

Следует считать, что с даты введения конкурсного про­

изводства право собственности на имущество должника при­

надлежит кредиторам, но в пределах их установленных требо­

ваний.

96

 

«все книги     «к разделу      «содержание      Глав: 9      Главы: <   2.  3.  4.  5.  6.  7.  8.  9.