Глава 4. НЕКОТОРЫЕ ВОПРОСЫ ПРАВОСПОСОБНОСТИ И ДЕЕСПОСОБНОСТИ ДОЛЖНИКА, ВОЗНИКАЮЩИЕ ВО ВСЕХ ПРОЦЕДУРАХ БАНКРОТСТВА

Во 2 и 3 гл. мы пытались определить специфические осо­бенности правоспособности и дееспособности юридическою лица — должника, имеющие место в отдельных процедурах банкротства. При этом было показано, что во крсмя одной процедуры банкротства право- и дееспособность должника является более узкой, чем в другой процедуре банкроте та, а и третьей процедуре банкротства у должника, наоборот, появ­ляются дополнительные права, расширяющие его праноспо-собность, и т.п.

Вместе с тем Закон устанавливает некоторые общие, «сквозные» положения, касающиеся содержания нрано- и дее­способности должника.

Рассмотрим некоторые из таких положений.

Правоспособность и дееспособность должника при заключении мирового соглашения

В ст. 27 Закона мировое соглашение отнесено к одной ич процедур банкротства. При этом употреблено следующее вы­ражение: «при рассмотрении дела о банкротстве должника — юридического лица применяются следующие процедуры бан­кротства: наблюдение... мировое соглашение».

Это выражение, вполне логично применимое к другим пе­речисленным здесь процедурам банкротства, которые дейст­вительно применяются арбитражным судом, совсем не подхо­дит для мирового соглашения.

Мировое соглашение не применяется арбитражным су­дом; мировое соглашение может быть заключено во время применения арбитражным судом наблюдения, финансового оздоровления, внешнего управления или конкурсного произ­водства.

97

Таким образом, мировое соглашение является одним из способов прекращения любой процедуры банкротства, но са­мо по себе не есть особая процедура банкротства.

О мировом соглашении имеется большая литература (см., например, Калнан Р. Мировое соглашение / Вестник ВАС РФ. Специальное приложение. — 2001. — №3; Никитина О.А. Мировое соглашение. — М., 2000); рассмотрение всех его особенностей выходит за рамки настоящей работы, а потому мы остановимся только на вопросах, относящихся к правоспо­собности и дееспособности должника при заключении, опре­делении содержания и исполнении мирового соглашения.

Право должника на заключение мирового соглашения представляет собой важнейшее право организации-должника, находящейся в какой-либо процедуре банкротства.

Является ли это право дополнительным по отношению к тому объему прав, которым обладает (коммерческое или не­коммерческое) юридическое лицо, не вовлеченное в процесс банкротства?

Для ответа на этот вопрос нам придется проанализировать содержание и особенности заключения и исполнения мирово­го соглашения.

Пункт 1 ст. 150 Закона устанавливает, что «на любой ста­дии рассмотрения арбитражным судом дела о банкротстве должник, его конкурсные кредиторы и уполномоченные орга­ны вправе заключить мировое соглашение».

Пункт 3 ст. 150 Закона дополнительно вводит следующую норму: «Допускается участие в мировом соглашении третьих лиц, которые принимают на себя права и обязанности, преду­смотренные мировым соглашением». (Отметим, что эта норма имелась и в Законе 1998 г.; форма, в которой выражена эта норма, не совсем удачна: на самом деле третьих лиц никто не допускает к мировому соглашению; они вправе в нем участво­вать; далее права, очевидно, нельзя принимать на себя: права можно приобретать.)

98

Несмотря на то что Закон '.говорит о заключении мирового соглашения (п. 1 ст. 155), что 6 нем упоминается о подписании мирового соглашения со стороны должника, кредиторов и третьих лиц, Закон не употребляет выражения «стороны ми­рового соглашения».

По нашему мнению, это не случайно: Закон не относит ми­ровое соглашение ни к договорам, ни вообще к сделкам.

Утверждение мирового соглашения арбитражным судом (ст. 158, 159 Закона) нельзя приравнять к требуемому по зако­ну нотариальному удостоверению сделки (ст. 163 ГК) или к государственной регистрации сделки (ст. 164 ГК). Такое при­равнивание было бы ошибочным, поскольку сделка, требую­щая, но не прошедшая нотариального удостоверения или государственной регистрации, все же может в определенных условиях, указанных в статье 165 ГК, быть признана действи­тельной.

В отношении мирового соглашения этого быть не может: не утвержденное арбитражным судом мировое соглашение ни при каких условиях не может быть яризнано действительным.

Таким образом, мы приходим к выводу, что мировое со­глашение не является ни договором, ни суммой односторон­них сделок.

Утвержденное арбитражным судом мировое соглашение — это судебный акт, фиксирующий прекращение производства по делу о банкротстве и условия такого прекращения.

Другое отличие мирового соглашения от договора (или — от суммы сделок) мы усматриваем в воздействии этого согла­шения на кредиторов.

В соответствии с нормой, содержащейся в п. 2 ст. 150 За­кона: «Решение о заключении мирового соглашения со сторо­ны конкурсных кредиторов и уполномоченных органов при­нимается собранием кредиторов. Решение собрания кредито­ров о заключении мирового соглашения принимается большинством голосов от общего числа голосов конкурсных

99

кредиторов и уполномоченных Органов в соответствии с рее­стром требований кредиторов и считается принятым при ус­ловии, если за него проголосовали все кредиторы по обяза­тельствам, обеспеченным залогом имущества должника».

От имени конкурсных кредиторов и уполномоченных ор­ганов мировое соглашение подписывается представителем со­брания кредиторов или лицом, уполномоченным собранием кредиторов на совершение данного действия (п. 2 ст. 155 За­кона), т.е. на подписание мирового соглашения.

А это означает, что собрание кредиторов выступает как единый орган, подписывающий соглашение.

Этот единый орган, представляющий всех конкурсных кредиторов и уполномоченных органов, создается для того, чтобы «запустить механизм» мирового соглашения. Этот еди­ный орган представляет интересы и выражает волю не только тех кредиторов, которые голосовали за заключение мирового соглашения, но и тех кредиторов, которые голосовали против заключения мирового соглашения или не принимали участия в голосовании.

В Законе отмечается, что «Условия мирового соглашения для конкурсных кредиторов и уполномоченных органов, голо­совавших против заключения мирового соглашения или не принимавших участия в голосовании, не могут быть хуже, чем для конкурсных кредиторов и уполномоченных органов, голо­совавших за его принятие» (п. 3 ст. 156 Закона).

Но эта норма является лишь выводом из другой, более важной нормы, которая подразумевается, но к сожалению прямо в Закон не включена. Между тем, хотелось бы видеть в Законе прямо выраженную норму следующего содержания: «С момента утверждения мирового соглашения арбитражным судом условия мирового соглашения являются обязательными для всех конкурсных кредиторов и уполномоченных органов, в том числе для тех, которые голосовали против заключения мирового соглашения или не принимали участия в голосова­нии».

100

В настоящее время эта норма широко применяется, но ее приходится «додумывать».

В действующем Законе вместо такой ясной нормы содер­жится п. 5 ст. 150 следующего содержания: «Мировое согла­шение вступает в силу для должника, конкурсных кредиторов и уполномоченных органов, а также для третьих лиц, участ­вующих в мировом соглашении, с даты его утверждения ар­битражным судом и является обязательным для должника, конкурсных кредиторов, уполномоченных органов и третьих лиц, участвующих в мировом соглашении».

Эта норма содержит по крайней мере два недостатка.

Во-первых, в ней отсутствует слово «всех», которое долж­но было стоять (в двух случаях) перед словами «конкурсных кредиторов» и перед словами «уполномоченных органов». Постановка этого слова сняла бы многие сомнения.

Второй недостаток данной нормы — неопределенность то­го, к чему относится оборот «участвующих в мировом согла­шении». Этот оборот употребляется два раза и в обоих случа­ях (особенно — во втором) неясно, не относится ли этот обо­рот к конкурсным кредиторам и уполномоченным лицам.

Наличие сформулированной нами нормы приводи! к тому, что рассматриваемое мировое соглашение не можег быть от­несено не только к гражданским договорам, но речко отлича­ется от мировых соглашений, встречающихся в гражданском процессе, например, в судах общей юрисдикции и в арбит­ражных судах при рассмотрении экономических споров.

Рассматриваемое мировое соглашение, таким образом, не может считаться договором, поскольку договором признается соглашение двух или нескольких лиц об установлении, изме­нении или прекращении гражданских прав и обязанностей (ст. 420 ГК), а данное мировое соглашение, хотя и устанавли­вает, изменяет или прекращает определенные гражданские права и обязанности, но не является соглашением тех кон­курсных кредиторов и уполномоченных лиц, которые либо

101

голосовали против заключения мирового соглашения, либо не принимали участия в его заключении.

Довольно необычными выглядят с точки зрения граждан­ского права и те обязательства, которые налагаются мировым соглашением на тех конкурсных кредиторов и уполномочен­ных лиц, которые голосовали против мирового соглашения или не принимали участия в этом голосовании.

Эти лица, не являющиеся сторонами содержащихся в ми­ровом соглашении обязательств, тем не менее должны нести обязанности по их исполнению. Это, по нашему мнению, не позволяет назвать такие обязательства гражданскими обяза­тельствами, так как в соответствии со ст. 308 ГК «обязатель­ство не создает обязанностей для лиц, не участвующих в нем (для третьих лиц)». Правда, далее ГК указывает на возмож­ность отступления от этого правила: «В случаях, предусмот­ренных законом, иными правовыми актами или соглашением сторон, обязательство может создавать для третьих лиц права в отношении одной или обеих сторон обязательств». Но эта оговорка предусматривает возможность возникновения у третьих лиц прав, а мировое соглашение порождает у данных конкурсных кредиторов и уполномоченных органов не права, а обязанности. По-русски это называется «без меня меня же­нили».

Поэтому мы приходим к выводу, что мировое соглаше­ние— это не гражданско-правовой договор, утвержденный арбитражным судом, а судебный акт, который устанавливает прекращение производства дела о банкротстве на основе со­гласованных предложений, поступивших от должника, боль­шинства кредиторов и возможно от третьих лиц.

Мировое соглашение — внешняя форма этого арбитражно­го решения, через которую ясно просматривается его сущест­во.

Остановимся теперь на содержании мирового соглашения.

Содержание мирового соглашения определяется ст. 156 За­кона. В абзаце 1 п. 1 ст. 156 имеется общая норма по этому 102

вопросу: «Мировое соглашение должно содержать положения о порядке и сроках исполнения обязательств должника в де­нежной форме».

Норме этого абзаца несколько противоречит норма, содер­жащаяся в абзаце 5 п. 1: «Удовлетворение требований кон­курсных кредиторов в неденежной форме не должно создавать преимущества для таких кредиторов по сравнению с кредито­рами, требования которых исполняются в денежной форме».

Следовательно, по мировому соглашению обязательства должника могут быть удовлетворены как в денежной форме, так и в неденежной форме, например, путем передачи креди­торам в собственность имущества, принадлежащего должни­ку. Это — важная особенность содержания мировою согла­шения.

Но основная суть мирового соглашения состоит не и форме исполнения обязательств должника, не в том, что мировое со­глашение должно предусматривать порядок исполнения исех обязательств должника, а в тех компромиссах, о которых го­ворит абзац 2 п. 1 ст. 156 Закона: «С согласия отдельного кон­курсного кредитора и (или) уполномоченного органа мировое соглашение может содержать положение о прекращении обя­зательств должника путем предоставления отступного, обмена требований на доли в уставном капитале должника, акции, конвертируемые в акции облигации или иные ценные бумаги, новации обязательства, прощения долга или иные предусмот­ренные федеральным законом способы, если такой способ прекращения обязательств не нарушает права иных кредито­ров, требования которых включены в реестр требований кре­диторов».

В Законе 1998 г. ст. 122 содержала пункты 1 и 2, которые раскрывали содержание мирового соглашения. Эти нормы в основном, соответствуют нынешним положениям, содержа­щимся в процитированных выше абзацах 1 и 2 п. 1 ст. 156 За­кона.

103

Новый Закон упоминает о некоторых способах прекраще­ния обязательств, которые отсутствовали в Законе 1998 г. И в этом достоинство нового Закона.

Однако приходится констатировать, что некоторые поло­жения нового Закона сформулированы менее удачно. Мы от­метим три таких формулировки.

1. Закон 1998 г. содержал положение о том, что «мировое соглашение должно содержать положения о размерах, порядке и сроках исполнения обязательств должника и (или) о пре­кращении обязательств должника». Из этой нормы вытекало, что мировое соглашение могло содержать положения либо об исполнении всех обязательств, либо о прекращении всех обя­зательств, либо об исполнении одних и о прекращении других обязательств. Из нормы нового Закона такого вывода сделать нельзя.

2. Закон 1998 г. предусматривал, что мировое соглашение может содержать условия об удовлетворении требований кре­диторов иными способами, не противоречащими федераль­ным законам и иным правовым актам Российской Федерации.

Новый Закон указывает, что мировое соглашение может содержать положения о прекращении обязательств должника иными предусмотренными федеральным законом способами.

Возникает вопрос: можно ли в современном мировом со­глашении «изобрести» какой-либо неведомый закону способ прекращения обязательств? (По Закону 1998 г. это было мож­но сделать.)

На основе нового Закона на поставленный вопрос прихо­дится ответить отрицательно, что по существу неверно, ибо противоречит «новаторской» сути мирового соглашения. От­вет будет отрицательным, даже несмотря на п. 1 ст. 407 ГК: «Обязательство прекращается полностью или частично по ос­нованиям, предусмотренным настоящим Кодексом, другими законами, иными правовыми актами или договором».

Как было показано мировое соглашение договором не яв­ляется.

104

3. Третья неудачная формулировка нового Закона, которая может породить серьезные сомнения, состоит в следующем. В абзаце 2 п. 1 ст. 156 указывается на возможность применения различных способов прекращения обязательств только с со­гласия отдельного конкурсного кредитора или, соответствен­но, с согласия отдельного уполномоченного органа.

Разумеется, если речь идет о конкурсном кредиторе или уполномоченном органе, которые голосовали на собрании кредиторов за заключение мирового соглашения, то условия о том или ином способе прекращения их обязательственных требований было включено в мировое соглашение с их согла­сия; в противном случае они не голосовали бы ча заключение мирового соглашения.

Более сложен вопрос о применении того или иного способа прекращения обязательств к тем конкурсным кредиторам и уполномоченным органам, которые голосовали против заклю­чения мирового соглашения или не принимали участия в го­лосовании.

Их согласия на применение к ним любых способов пре­кращения их обязательств нет. Поэтому формально (а закон надо применять формально, буквально!) они вправе протесто­вать против применения к ним любых способов прекращения обязательств.

Конечно, мы понимаем, что в случае возникновения кон­фликта арбитражный суд признает это выражение «с согласия отдельного кредитора» не имеющим правового смысла и ука­жет, что единственным основанием оспаривания мирового со­глашения кредиторами, голосовавшими против его заключе­ния или не принимавшими участия в голосовании, является норма п. 3 ст. 156 Закона: для таких кредиторов условия ми­рового соглашения должны быть не хуже, чем для кредиторов, голосовавших за его заключение.

Тем не менее для исключения конфликтов и сомнений, слова «с согласия отдельного конкурсного кредитора и (или) уполномоченного органа» из Закона следует исключить.

105

Но просто исключить из Закона это выражение было бы неправильно: так можно выплеснуть с водой и ребенка. Дело в том, что это выражение — «с согласия отдельного кредитора» имеет еще один, «глубинный» смысл. Он состоит в том, что для отдельных кредиторов мировое соглашение может преду­сматривать различные условия о порядке и сроках исполнения и погашения обязательств.

Вот почему наряду с исключением слов, с которых начина­ется норма абзаца 2 п. 1 ст. 156 Закона, в п. 5 этой статьи сле­довало бы добавить новую норму: «Условия мирового согла­шения могут быть различными для отдельных конкурсных кредиторов и отдельных уполномоченных органов».

Обратимся теперь к рассмотрению отдельных способов прекращения обязательств в соответствии с мировым согла­шением.

Прежде всего отметим, что среди них назван такой способ как прощение долга. К этому способу прекращения обяза­тельств близко стоит и упоминаемое здесь же предоставление отступного, поскольку само имущество, выступающее в каче­стве отступного, может быть не эквивалентно стоимости дол­га, т.е. стоить меньшую сумму.

Скидка с долга, упоминавшаяся в Законе 1998 г., которая вполне обоснованно может быть применена и по новому За­кону, также является по сути дела частичным прощением долга.

Наконец, любые способы отсрочки, рассрочки исполнения обязательств, различные методы реструктуризации долга вле­кут обычно прощение долга.

В связи с этим возникает вопрос , не является ли прощение долга дарением? При этом необходимо учитывать, что в соот­ветствии со ст. 575 ГК «не допускается дарение, за исключе­нием обычных подарков, стоимость которых не превышает пяти установленных законом минимальных размеров оплаты труда, ... в отношениях между коммерческими организация­ми». 106

Последствием нарушения этой нормы о запрещении даре­ния, по нашему мнению, должно быть применение правил ст. 169 ГК, то есть взыскание в доход Российской Федерации всего того, что было получено или должно быть получено одаряемым — умысел у нарушителей закона, то есть у обеих сторон в данном случае очевиден.

Итак, является ли прощение долга дарением?

В литературе по этому вопросу развернулась дискуссия (см., в частности Малеина М.Н. О договоре дарения/ Правове­дение. — 1998. — № 4. — С. 131; Шилохвост О.Ю. О прекра­щении обязательств прощением долга/ В кн.: Гражданский кодекс России: Проблемы. Теория. Практика. — М., 1998. — С. 367; Брагинский М.И./ В кн.: Договорное право: Общие по­ложения./ Под. ред. М.И. Брагинского, В.В. Витрянского. — М., 1997. — С. 365; Фаддеева Т.А. / В кн. Гражданское право. Ч. 1. /Под. ред. А.П. Сергеева, Ю.К. Толстого. — М., 1999. — С. 602; Телюкина М.В. Конкурсное право. — М., — 2002. — С. 356-356).

Высказанные в литературе мнения можно разделить на две группы: одни ученые (Шилохвост О.Ю., Телюкина М.В.) счи­тают, что прощение долга не является дарением, а потому со­держащиеся в ГК нормы о запрете дарения к прощению долга, скидке с долга, рассрочке платежей отношения не имеют. Другие ученые (Брагинский М.И., Фаддеева Т.А.) полагают, что прощение долга является дарением, а потому прощение долга может осуществляться лишь в том случае, если хотя бы одна из сторон (кредитор или должник) является некоммерче­ской организацией.

В.В. Витрянский, оспаривая мнение И.В. Елисеева (Граж­данское право: Учебник. / Под ред. А.П. Сергеева, Ю.К. Толстого. Ч. II. — С. 124) о том, что прощение долга всегда является договором дарения, отмечает, что на самом деле «соотношение понятия дарения путем освобождения одаряемого от его имущественной обязанности перед дарите­лем и понятия прощения долга является более сложным....

107

Прощение долга является основанием прекращения обяза­тельства ... признание всякого прощения долга договором да­рения способно дестабилизировать имущественный оборот и повлечь за собой иные серьезные негативные последствия.

Соглашение о прощении долга может быть квалифициро­вано как договор дарения только в том случае, когда в нем по­ложительно решен вопрос о безвозмездности действий креди­тора по освобождению должника от возложенных на него обя­зательств и при явном намерении кредитора одарить должника безо всякого встречного предоставления в рамках всех взаимоотношений сторон» (Брагинский М.И., Витрян-ский В.В. Договорное право. Кн. 2-я: Договоры о передаче имущества. — М, 2000. — С. 346-347).

Очевидно, что практический вопрос переводится в слож­ную теоретическую плоскость.

По нашему мнению, прощение долга является разновид­ностью дарения. Любая иная точка зрения открывает широ­кую и удобную лазейку для обхода нормы ст. 575 ГК о за­прете дарения.

Однако указанная норма о запрете дарения, являющаяся общей нормой, не должна применяться в особых случаях — при наличии процедур банкротства, рассматриваемых арбит­ражным судом. В этих случаях (и — только в этих случаях) запрещение дарения претерпевает ограничения, указанные в п. 1 ст. 156 Закона: прощение долга (как разновидность дарения) становится возможным и во взаимоотношениях между ком­мерческими организациями.

Следовательно, нормы, касающиеся содержания мирового соглашения, существенно расширяют право- и дееспособность должника.

Новеллой нового Закона является установление макси­мального размера процентов, начисляемых на ту часть тре­бований кредиторов, подлежащих погашению в денежной форме, которая не погашена при заключении мирового со­глашения. 108

Пункт 2 ст. 156 Закона устанавливает, что на эту часть дол­га начисляются проценты в размере ставки рефинансирования, установленной Центральным банком РФ. Размер этих процен­тов должен определяться, по нашему мнению, на дату утвер­ждения арбитражным; судом мирового соглашения. Проценты подлежат уплате с даты утверждения арбитражным судом ми­рового соглашения до даты фактического удовлетворения со-

i ответствующей части требований.

Таким образом, Закон устанавливает два чрезвычайно важ­ных правила в отношении указанных процентов: презумпцию их начисления и максимальный размер указанных процентов путем прямого указания об этом.

Второй абзац п. 2 ст. 156 Закона содержит несколько доба­вочных положений, уточняющих порядок начисления указан­ных процентов: «С согласия кредитора мировым соглашением могут быть установлены меньший размер процентной ставки, меньший срок начисления процентной ставки или освобожде­ние от уплаты процентов».

Таким образом, мировое соглашение может установить меньший размер процентов (например, 50% от ставки рефи­нансирования), меньший срок их начисления (например, что они начинают исчисляться только через один месяц с даты ут­верждения мирового соглашения), либо полностью исключить начисление этих йроцентов путем прямого указания об этом.

Такой льготный (для должника) режим может быть уста­новлен как в отношении всех кредиторов, так и в отношении какой-либо группы кредиторов или в отношении одного кре­дитора.

Критику этого выражения «с согласия кредитора» мы уже давали при рассмотрении аналогичного выражения «с согла­сия отдельного конкурсного кредитора и (или) уполномочен­ного органа».

Таковы условия возможного мирового соглашения. Сама возможность заключения мирового соглашения значительно

109

расширяет права должника, т.е. его правоспособность в пери­

од процедур банкротства.                \

Выводы:

Ни должник, ни собрание кредиторов, ни участвующие в

мировом соглашении третьи лица не являются сторонами ми­

рового соглашения.           ,

В мировое соглашение «вовлекаются» кредиторы, голо­

совавшие против его заключения или нр принимавшие уча­

стия в голосовании.

Мирового соглашения до момента утверждения его ар­

битражным судом не существует. Все это означает, что миро­

вое соглашение не является договором (суммой сделок), а

представляет собой  акт арбитражного  суда,  завершающий

процедуры банкротства.

Собрание кредиторов выступает как единый орган, пред­

ставляющий всех кредиторов и «запускающий механизм» ми­

рового соглашения.

Мировое соглашение может предусматривать прощение

долга и разновидности прощения долга (скидка с долга и т.п.),

что прямо предусмотрено Законом.

Прощение долга является частной разновидностью даре­ния. Однако на мировое соглашение, предусматривающее прощение долга, не распространяется действие ст. 575 ГК, ко­торым запрещается дарение в отношениях Между коммерче­скими организациями.

Мировое соглашение может предусматривать разные ус­

ловия для отдельных (групп) конкурсных кредиторов и упол­

номоченных органов.       !

Возможность заключения мирового соглашения значи­

тельно расширяет права должника, увеличивает объем его

правоспособности.            I

ПО

Банкротство и правоотношения, касающиеся объектов интеллектуальной собственности

В ходе различных процедур, связанных с банкротством юридических лиц, возникают многочисленные вопросы, ка­сающиеся использования различных объектов интеллектуаль­ной собственности: изобретений, товарных знаков, компьютер­ных программ, произведений науки, литературы и искусства.

Организация-должник, находящаяся в различных процеду­рах банкротства, может быть либо владельцем исключитель­ных прав на такие объекты, либо иметь обязательственные от­ношения, связанные с выплатой лицензионных отчислений, вознаграждения за использование таких объектов, либо, на­оборот, получать лицензионные отчисления или вознагражде­ние за использование таких объектов его партнерами.

Вопросы, связанные с исключительными правами на такие объекты, а также с имущественными обязательственными от­ношениями, связанными с передачей прав или использовани­ем таких объектов, в период проведения различных процедур банкротства делятся на две группы.

К первой группе относятся вопросы, не имеющие специ­фики; ко второй группе относятся те вопросы, которые по-особому урегулированы законодательство о банкротстве.

О первой группе вопросов упомянем кратко. Исключи­тельные права, принадлежащие должнику, являются его акти­вами, его имуществом (или — имущественными правами). Они учитываются в составе имущества должника, а на стадии конкурсного производства — входят в конкурсную массу.

То же самое относится и к платежам, которые должник по­лучает от третьих лиц по лицензионным договорам или за ус­тупку своих прав интеллектуальной собственности.

И, наоборот, обязанности должника по выплате лицензи­онных отчислений являются пассивами должника, а получате­ли этих сумм могут выступать (и — выступают) в качестве конкурсных кредиторов.

111

Все это — общие вопросы, не имеющие особой специфики в ходе различных процедур банкротства.

Однако новый Закон содержит несколько специальных норм, относящихся к решению вопросов интеллектуальной собственности в ходе процедур банкротства. Вот эти специ­альные нормы заслуживают тщательного изучения. Анало­гичные или во многом аналогичные нормы содержались и в Законе 1998 г. Первая такая специфическая норма содержится в ст. 4 Закона, которая устанавливает состав денежных обяза­тельств, которые учитываются для определения наличия при­знаков банкротства.

В п. 2 этой статьи мы обнаруживаем норму, которая уста­навливает, что обязательства по выплате вознаграждения по авторским договорам не учитываются в составе таких денеж­ных обязательств.

Следующая специальная норма, относящаяся к интеллек­туальной собственности, содержится в ст. 63 Закона, которая ограничивает дееспособность должника после введения про­цедуры наблюдения. В п. 1 этой статьи указывается на приос­тановление исполнения исполнительных документов по иму­щественным взысканиям.

Однако такое приостановление не распространяется на ис­полнительные документы, выданные на основании вступив­ших в законную силу до даты введения наблюдения судебных актов, в частности, о выплате вознаграждения по авторским договорам.

Следующая особая норма относится к процедуре финансо­вого оздоровления: в п. 1 ст. 81 устанавливается приостанов­ление исполнения исполнительных документов по имущест­венным взысканиям, за исключением исполнительных доку­ментов, выданных на основании вступивших в законную силу до даты введения финансового оздоровления решений о ... выплате вознаграждений по авторским договорам.

На стадии процедуры внешнего управления приостанавли­вается исполнение исполнительных документов по имущест-112

венном взысканиям, иных документов, взыскание по которым проичюдится в бесспорном порядке, не допускается их при-нуди] ;льное исполнение, за исключением исполнения испол-нител ,ных документов, выданных на основании вступивших в законную силу до введения внешнего управления решений о... в шлате вознаграждений по авторским договорам (п. 2 ст. 95 лакона).

На стадии конкурсного производства Закон содержит сле­дующие особые нормы:

требования о выплате вознаграждений по ангорским до­

говорам отнесены к требованиям, которые удовлетворяются

во вторую очередь (пункт 4 ст. 134);

в соответствии с п. 1 ст. 136 при определении размера

требований о выплате вознаграждений по авторским догово­

рам принимается во внимание непогашенная задолженность,

образовавшаяся на дату принятия арбитражным судом заявле­

ния о признании должника банкротом.

Во всех перечисленных случаях мы сталкивались со спе­цифическими нормами регулирования вопросов интеллекту­альной собственности в Законе.

Перейдем теперь к анализу этих норм.

Во всех этих случаях речь идет об «авторском иочпаграж-дении» или о «вознаграждении по авторским договорам». Оба эти выражения следует считать с правовой точки зрения оди­наковыми; сложнее проникнуть в суть этих выражений. 11ола-гаю, что их нельзя понимать и толковать буквально. Иными словами, «авторский договор» (и «авторское вознагражде­ние»), как это понятие употреблено в Законе, не совпадает с понятием «авторский договор», которое употребляется в зако­не «Об авторском праве и смежных правах» от 9 июля 1993 г.

Для того чтобы понять смысл выражения «авторский дого­вор» в Законе о банкротстве, следует учесть тот контекст, те правовые понятия, которые помещены рядом с понятием «ав­торский договор» и «авторское вознаграждение».

113

Самый наглядный пример такого контекста содерж 1тся в ст. 4 Закона, где говорится, что исключение действует н отно­шении обязательств перед гражданами, перед которыми должник несет ответственность за причинение вреда жизни или здоровью, обязательств по выплате выходных пос< бий и оплате труда лиц, работающих по трудовому договору.

В статьях 63, 81, 95 в число этих обязательств включается компенсация за моральный вред.

Этот контекст свидетельствует о том, что в Закон о бан­

кротстве под «вознаграждением по авторскому до -овору»

имеется в виду только то вознаграждение, которое выг лачива-

ется автору — физическому лицу. Действительно, все! осталь­

ные случаи, подпадающие под изъятие, касаются име то гра­

ждан: только граждане получают заработную плату,/алимен­

ты, только гражданам компенсируется в денежном выражении

моральный вред и т.п.       |

Между тем из Закона об авторском праве вытекает, что в авторском договоре могут принимать участие в качестве сто­роны, передающей права, не только авторы, но и их правопре­емники, которые могут получать вознаграждение / по автор­ским договорам. Это обстоятельство было подтверждено мно­гочисленными решениями арбитражных судов, а также (последнее особенно важно) постановлением Конституцион­ного суда РФ от 28 марта 2000 г. № 5П.

Отсюда следует сделать вывод: в Законе о банкротстве имеются в виду не все, а только те авторские договоры, возна­граждение по которым выплачивается авторам —• физическим лицам. Лишь такие договоры подпадают под льготный режим, установленный в приведенных примерах в Законе о банкрот­стве.

С другой стороны, мы пришли к выводу, что Закон о бан­кротстве в приведенных случаях имеет в виду не только ав­торские договоры, но и некоторые иные договоры, относя­щиеся к сфере интеллектуальной собственности.

114

Действительно, авторское вознаграждение может выплачи­ваться физическому лицу — автору изобретения, полезной модели или промышленного образца по договору, заключен­ному аа основе п. 2 ст. 8 Патентного закона РФ. Аналогичное вознаграждение может уплачиваться автору, при уступке им патент (ст. 10 Патентного закона) или при выдаче им лицен­зии (ст\ 13 Патентного закона). Авторское вознаграждение ав­торам топологий интегральных микросхем предусмотрено в статьях|6 и 7 закона РФ «О правовой охране топологий инте­гральных микросхем».

Наконец, ст. 22 закона РФ «О селекционных достижениях» предусматривает случаи выплаты вознаграждения авторам се­лекционных достижений.

Итак,' существуют договоры, заключаемые физическими лицами I— авторами изобретений, полезных моделей, про­мышленных образцов, топологий и селекционных достиже­ний. В соответствии с этими договорами указанные авторы получают вознаграждения.

Подпадают ли эти вознаграждения под те льготные случаи, которые установлены Законом о банкротстве?

Вознаграждение, которое выплачивается в них случаях изобретателям, селекционерам и другим творческим работни­кам, с полным основанием можно назвать авторским, хотя за­ключаемые при этом договоры не являются авторскими в уз­ком смысле этого слова. Тем не менее, исходя из общего смысла и направленности приведенных выше норм Закона о банкротстве, следует сделать вывод, что Закон о банкротстве имеет в виду и эти случаи выплаты вознаграждения физиче­ским лицам. В противном случае пришлось бы придти к выво­ду о наличии серьезных, ничем не объяснимых пробелов в действующем законодательстве.

О.А. Никитина, анализируя Закон 1998 г., также полагает, что «вознаграждение по авторским договорам» — это прежде всего, вознаграждение изобретателям и авторам произведений науки и литературы (Постатейный комментарий к Федераль-

115

ному закону «О несостоятельности (банкротстве)». /1 lop общ.

ред. В.В. Витрянского. — М., 2001. — С.255).              Г

Указанное толкование должно применяться в настоящее

время. В будущем можно предложить внести некоторое кор­

рективы в Закон о банкротстве, сделать его текст более точ­

ным. Можно было бы заменить слова «вознаграждения по ав­

торским договорам» словами «вознаграждения и иные/выпла­

ты физическим лицам — творческим работникам (авторам,

изобретателям и т.п.), выплачиваемые по заключенный с ними

договорам или по закону».              /

Выводы:                |

Новый Закон о банкротстве предусматривает некоторые

специфические правила, касающиеся выплаты организацией-

должником  «вознаграждений   по  авторским  договЬрам».  В

этих случаях имеются в виду только те договоры, которые

предусматривают выплаты физическим лицам-авторам, а не

юридическим лицам.        '

Под автором следует понимать авторов произведений,

изобретений и селекционных достижений.

116