§ 20. Результаты

Выводы, к которым мы приходим на основании всего изложенного выше, могут быть, в коротких словах, сформулированы следующим образом.

Требование необходимости имущественной ценности действия, как существенного условия действительности обязательства, не может быть основано ни на природе гражданского права ни на природе обязательства.

В источниках римского права такого требования мы не встречаем.

В ordo judiciorum privatorum, condemnatio pecuniaria формулярного процесса классического права никоим образом не служила препятствием к возможности защиты как соглашений, лишенных имущественного характера, не входящих в состав договора имущественного, так и обязательств, вовсе имущественным характером не обладающих. В первом отношении, вопрос яснее всего может быть прослежен на договорах купли-продажи и найма, но более или менее точной картины исторического развития признания возможности таких соглашений при имущественных договорах мы, за отсутствием сколько-нибудь подробных сведений, составить себе не можем. Для действительности мандата характер действия, составлявшего содержание обязательства, был безразличен. Для действительности стипуляции - также; при этом в классическом праве и стипуляции в пользу третьих лиц давали стипулятору право иска, правило "alteri stipulari nemo potest" относилось к приобретению иска третьему лицу, в пользу которого была заключена стипуляция. В этом отношении позднейшее развитие права внесло изменение: стипуляции (но не другие договоры) в пользу третьих лиц были объявлены недействительными; от стипулятора стали, во всяком случае, требовать доказательства собственного интереса, но нет достаточных оснований утверждать, что для стипуляций на свое имя интерес этот должен был быть непременно имущественным. В обязательствах по деликтам вопрос об имущественном характере нарушенного интереса не играет никакой роли.

Везде, где обсуждению суда подлежит интерес неимущественный, в формулярном процессе приговор направлен на денежную сумму, величина которой могла быть или определена законом, или предоставлена усмотрению судьи, или, наконец, при известных условиях и с известными ограничениями, самому истцу (посредством juramentum in litem, применявшимся во всех judicia bonae fidei).

В cognitio extraordinaria вопрос об имущественном характере интереса значения не имел никогда. Защита давалась здесь всякому интересу, который признавался ее достойным; руководящим для магистрата признаком в большинстве случаев был общественный характер интереса, общественная польза.

С уничтожением различия между ordo judiciorum privatorum и cognitio extra ordinem все отношения, которые прежде защищались последним путем, стали предметом обыкновенного производства. Для права Юстиниана общим принципом, вследствие этого, должна быть поставлена действительность обязательства и возможность защиты его вполне независимо оттого, обладает ли или не обладает действие, составляющее предмет обязательства, имущественным характером.

Из этого не следует, однако, чтобы всякое действие, каково бы оно ни было, могло быть предметом обязательства. Каждое право берет под свою защиту определенный круг интересов, в зависимости от потребностей данного народа в данное время. Установить отвлеченным путем признаки, по которым можно было бы отличить действие, могущее быть предметом обязательства, от действия юридически безразличного, как мы уже имели случай заметить, невозможно. Признаки эти должны быть извлечены из подробного рассмотрения каждого отдельного законодательства, что и составляет задачу юридической науки. От судебной практики, в свою очередь, можно было бы желать, чтобы эта последняя не отказывала, из заранее предвзятых мнений, в своей защите там, где она и могла бы и должна была бы ее давать. Организация гражданского процесса, какова бы она ни была, сама по себе препятствием к этому никогда служить не может.