_ 12. Возникновение государств

Государство, как мы определили выше"*(42), есть такая группа людей, которая объединилась в общественный союз для постоянного общения, не только личного, но потомственного и преемственного, выработала внутри себя особый общественный орган, руководящий ее жизнью в потребных отношениях и составила из себя одно самостоятельное и независимое целое. Для существования государства, хотя и не нужно никакого договора между гражданами, вопреки фантазиям Руссо, Фихте и пр., но необходима, по меньшей мере, значительная и довольно прочная солидарность между большинством взрослых членов группы. Отсюда становится понятно, что государства не было и не могло быть до тех пор, пока отдельные лица, под давлением житейских потребностей, не научились достаточно единению друг с другом ради общности интересов, пока семейная солидарность оставалась вообще очень слабой и непрочной, а родовой и совсем не было или же она проявлялась лишь кое-где, временно в слабой степени. Возникновение государства впервые стало возможно в двух случаях: 1) там, где в сильно разросшейся стадной семье развилась семейная солидарность до значительных размеров и прочности и 2) там, где такая общность интересов установилась между членами в моногамических, полигинических, полиандрических и малолюдных стадных семьях и сверх того явилась значительная родовая солидарность. В первом случае государство могло возникнуть из одной многолюдной стадной семьи, а во втором - из совокупности нескольких семей, связанных между собою родовой солидарностью. Но одной возможности возникновения еще недостаточно для того, чтоб государство действительно образовалось. Для возникновения государства необходимо, чтоб группа людей, способная к объединению, действительно объединилась в одно целое и выработала внутри себя особый общественный орган, руководящий ее жизнью. А такое объединение есть новый энергичный шаг вперед на пути дальнейшего развития солидарности,- шаг, выводящий ее за пределы семейной и родовой,- шаг, устанавливающий солидарность высшего порядка, солидарность государственную. Сделать этот шаг было, конечно, не легко. Хотя и несколько сократившийся, но все же весьма широкий разгул личного произвола, хотя и несколько повысившееся, но все же еще весьма слабое духовное развитие человека упорно становились поперек дороги. Одолеть эти препятствия могла лишь сильная потребность в государственном объединении, вызванная самою жизнью, глубоко чувствуемая, хотя смутно понимаемая и совершенно невыразимая никакими словами на языке первоначальных ее обладателей. Когда она обнаружилась с достаточной силой в группе людей, способной к образованию государства, когда поборола преграды индивидуального произвола и низкого духовного развития; тогда только эта группа людей впервые образовала из себя государство. Таким образом, государство - не случайный творческий продукт истории, но великое произведение долговременных и многочисленных человеческих усилий к удовлетворению живой, могучей потребности государственного объединения. Эта потребность - не прирожденная. Недаром же она не встречается у народов, стоящих на первоначальных ступенях духовного развития, напр., у лесных дикарей центральной части острова Борнео, у гуагарибов, обитающих по верховьям Ориноко*(43) и т. д. Напротив, это - потребность производная: жизнь влагает ее своей властной рукой в глубину человеческого сердца, горьким опытом внушая людям, что без взаимного объединения крайне затруднительно, а очень часто и совсем невозможно обеспечить удовлетворение самых настоятельных, прочных, хотя и простых потребностей. Оттого-то потребность в государственности так прочна, что, раз появившись в человеческой среде, твердо сохраняется многие тысячелетия. Почувствовав эту потребность и создав под ее влиянием государство, народ уже не расстается с государственным строем, хотя и меняет иногда его формы. Государственность, будучи произведением жизни, постоянно и твердо поддерживаемым породившею его причиною, имеет под собой несокрушимую почву, которой не в состоянии подорвать никакая проповедь анархизма. Анархизм, точно также как и самоубийство, не соответствует важнейшим широко распространенным человеческим потребностям и уже поэтому не имеет никаких шансов на прочный успех.

Какие же потребности и условия жизни впервые наиболее способствовали появлению, укоренению и развитию потребности государственного объединения у диких народов? В одних местностях - потребность в безопасности, при постоянном свирепствовании жестоких войн; в других - потребность питания, при затруднительности добывания пищи не только единичными силами человека, но даже и совокупными усилиями небольшой группы людей, и, наконец, в-третьих, и то, и другое вместе.

Великое множество исторических и этнографических данных, которые мы находим, напр., у Летурно, ясно свидетельствует, что дикари чуть не всегда и всюду ведут жестокие войны. При крайней дикости, победители очень часто едят побежденных, и даже сама война нередко предпринимается в виде охоты за людьми для добычи человеческого мяса. С некоторым уменьшением дикости, людоедство сокращается, но войны свирепствуют с тем же остервенением и обыкновенно кончаются беспощадным избиением и бесчеловечными истязаниями побежденных*(44). Упорные вековые эпидемии зверских войн чрезвычайно увеличивают опасность существования для человека и стойко держат ее на большой высоте. С возрастанием же опасности, в свою очередь, усиливается и потребность оградиться от нападений. Удовлетворить эту потребность единичными силами в громадном большинстве случаев нет никакой возможности. Один в поле - не воин. Единственное средство для успешной борьбы с внешними врагами - объединение людей во взаимной защите. Правда, уже семейное объединение увеличивало безопасность, но - очень мало, частью по малолюдству семьи, часто по недостатку согласия, стройности и единства в военной деятельности ее членов и отсутствию общего руководящего органа. По тем же причинам, еще менее достигало этой цели*(45) объединение родичей. Таким образом, для надлежащего удовлетворения потребности в безопасности не оставалось людям ничего иного, как плотнее сомкнуться в такие многолюдные группы, каждая из которых представляла бы единое целое, более или менее крепко организованное и подчиненное руководству общественного органа в военном отношении, Это военно-государственное объединение было единственным благополучным выходом из постоянного, крайне затруднительного положения. Недоставало лишь одного, - чтоб кто-нибудь натолкнул людей на эту дорогу, облегчил бы им возможность почувствовать потребность в военно-государственной организации, как средстве защиты от внешних врагов. И для этого нашлись свои слуги. Уже сложившееся привычное семейное объединение и сознание его полезности в деле увеличения безопасности сослужили свою службу, навели на путь истинный, и новая разумная потребность возникла у дикарей: им стало нужно государство, как защитник от внешних врагов. Но государственная защита от внешних врагов невозможна без некоторого внутреннего управления жизнью группы и без некоторой защиты от внутренних врагов. И вот - вместе с потребностью в государстве, как в защитнике от внешних врагов, явились: потребность в государстве, как в управителе внутренней жизни членов группы, и потребность в государстве, как в защитнике от внутренних врагов*(46).

Хотя войны чрезвычайно распространены среди дикарей, тем не менее, встречаются населенные области, где войн нет, а между тем обитатели составляют маленькие демократическо-республиканские государства, которые прекрасно было бы назвать общинами, если бы под этим именем не разумелось обыкновенно не государство, а нечто иное. Существование государств в такой мирной среде служит доказательством, что войны и вызываемая ими потребность в безопасности от внешних врагов не составляют необходимого условия для появления и развития потребности в государственной организации. За то, при отсутствии этих факторов, первенствующую созидательную роль играют другие: потребность питания и трудность добывания пищи не только одинокими силами человека, но даже и совокупными усилиями малолюдной группы людей*(47). Эти новые факторы энергично работают в пользу государственности. Опираясь на опыт семейного объединения и сознание его полезности в деле добывания пищи, они вызывают в людях новую потребность, - потребность в государственной организации для добывания и распределения пищи, словом - для прокормления членов группы. Людям становится нужно государство, как защитник от голода. Но государственная защита от голода - не возможна без некоторого внутреннего управления жизнью группы и без некоторой защиты от внутренних врагов. А, таким образом, вместе с потребностью в государстве, как в защите от голода являются: потребность в государстве, как управителе внутренней жизни членов группы, и потребность в государстве, как в защитнике от внутренних врагов*(48). Само собою разумеется, что, при совместном действии факторов первой и второй группы (война и потребность безопасности от внешних врагов, потребность питания и трудность добывания пищи) развитие потребности в государственной организации еще более ускоряется и усиливается.