§ 5. ОГРАНИЧЕНИЯ ПРАВОВОГО СОСТОЯНИЯ

Виды ограничений правового состояния. Ограничение правового состояния (capitis deminutio) выражалось в утрате одного из статусов, характеризовавших частную правосубъектность (status libertatis, status civitati.s, status familiae), и по своей степени могло быть наибольшим (maxima), средним (media) или наименьшим (minima).

Наибольшая степень ограничения правового состояния — capitis deminutio maxima наступала вследствие утраты статуса свободы. Но только свободный человек мог быть римским гражданином и членом римской семьи. Значит, расставаясь со свободой, римлянин лишался и своего положения гражданина, и своих семейных связей. Иными словами, утрата статуса свободы приводила к утрате также гражданского и семейного статусов. Вот почему она считалась capitis deminutio maxima.

Потерять свободу—значило стать рабом. Следовательно, capitis deminutio maxima наступала, когда римлянин попадал в рабство. Это происходило, например, вследствие пленения римского воина. Став рабом за границей, он утрачивал правосубъектность и у себя на родине. Такая утрата не была, однако, безусловной, ибо в случае возвращения он вновь обретал правосубъектность. Эта «реанимация» правового состояния римля-яина, вырвавшегося из военного плена и вновь оказавшегося на территории Рима, называлась jus postliminii.

Суть постлиминия состояла в том, что вернувшийся из плена римлянин фингировался (фиктивно подразумевался) никогда не находившимся в рабстве и потому в его лице возрождались все права рожденного свободным римского гражданина, без каких-либо ограничений, обусловленных переходом из состояния рабства в состояние свободы.

Уже отмечалось, что римлянин мог оказаться рабом за гра-ницей не только при попадании в плен, но и при продаже в раб-

ство trans Tiberim. Такая участь в древности постигала должника, не вернувшего денег, вора, пойманного с поличным, и т.д. Во всех подобных случаях продажа в рабство носила характер кары за противоправное поведение, в связи с чем jus post-liminii на упомянутых лиц не распространялось.

Иногда римский гражданин мог превратиться в раба и в пределах своей страны. Это касалось женщины, продолжавшей поддерживать связь с рабом, невзирая на запрет господина;

вольноотпущенника, подвергнутого revocatio in servitutem propter ingratitudinem; лиц, осужденных за тяжкие преступления (servi poenae), и т. д.

Все перечисленные лица после обращения в рабство не могли оставаться субъектами ранее принадлежавших им прав,. и потому возникал вопрос о судьбе последних. Она зависела» во-первых, от природы прав и, во-вторых, от оснований утраты свободы.

Некоторые права (например, отцовская власть) неотторжимы от личности их носителя, ;в связи с чем непередаваемы, и» следовательно,, с утратой их носителем правосубъектности они прекращались. Другие права могли переходить к иным лицам с передачей им соответствующего имущества. Такой переход имел место и при утрате обладателем имущественных прав своей правосубъектности в результате capitis deminutio maxima» а лица, к которым переходили имущественные права capite minutus, определялись с учетом оснований обращения в раб-^ство.

Так, при захвате римского гражданина в плен не исключено было его возвращение, а стало быть, и восстановление правосубъектности благодаря jus postliminii. Ввиду этой возможности имущество римлянина, находившегося в плену, никому не передавалось, а вверялось опекуну, обязанному следить за его. сохранностью и вернуть его собственнику, как только тот вновь обретет свободу^

Если же пленный римлянин умирал/оставаясь рабом, то его имущество переходило к наследникам. Поскольку, однако, раб». строго говоря, не мог ни иметь своих прав, ни, соответственно» передавать их по наследству,- в подобных случаях было принято исходить из фиктивного предположения о том, что, расставаясь со свободой, воин одновременно расстался и с жизнью— «quasi tune decessive videtur, cum capitus est» (считается как бы умершим тот, кто пленен). С помощью этой фикции смерть» фактически наступившая, быть может, долгое время спустя» искусственно приурочивалась к моменту, когда римлянин был еще свободным человеком, после которого, возможно наследование.

Имущество лица, проданного в рабство за долги, переходило к кредитору; имущество женщины, обращенной в рабство за связь с рабом, становилось собственностью рабовладельца и т.д.

Однако гражданин, подвергнутый capitis deminutio maxima,

52

имел обыкновенно не только права, но и обязанности. Согласно jus civile обязанности прекращались, ибо сам их носитель переставал существовать. Но таким путем должник освобождался от выполнения долга, а это уже противоречило интересам кредиторов, для обеспечения которых преторская практика допускала предъявление иска к правопреемникам capite minutus.

Средняя степень ограничения правового состояния—capitis deminutio media—выражалась при сохранении свободы в лишении статуса гражданства, а одновременно и семейного статуса, поскольку лишь римский гражданин мог быть членом римской семьи. Она имела место в случаях изгнания из пределов римского государства или ссылки.

Лицо, подвергнутое capitis deminutio media, переставало быть субъектом jus civile, 1но «гражданской смерти», как при capitis deminutio maxima, здесь не наступало: человек оказывался в положении перегрина и на него распространялось jus gentium.

Capitis deminutio media применялось в виде наказания, налагаемого государственной властью. Поэтому имущество capite minutus переходило к казне, а относительно обязанностей действовали правила, уже рассмотренные применительно к capitis deminutio maxima.

Наименьшая степень ограничения правового состояния— capitis deminutio minima — сопровождалась изменением лишь семейного положения, не затрагивая ни свободы, ни гражданства соответствующего лица. Так бывало я случаях, когда самостоятельное лицо становилось подвластным, например при вступлении женщины, свободной от patria potestas, в» брак cum manu mariti или при arrogatio.

В качестве capitis deminutio minima рассматривались также переход подвластного из одной семьи в другую, например при вступлении в брак cum manu mariti женщины, бывшей persona alieni juris, или при adoptio, когда усыновлялось лицо, состоявшее под patria potestas. Вообще говоря, в подобных ситуациях никакого дополнительного ограничения правосубъектности не происходило, но-поскольку соответствующие акты оформлялись процедурой, по внешности напоминавшей продажу в рабство, они объявлялись capitis deminutio.

По изложенным причинам под понятие capitis- deminutio minima подводили 1и прекращение patri1a potestas по воле paterfamilias путем эмансипации, хотя в действительности здесь наблюдалось расширение правосубъектности.

Имущественные права самостоятельного лица, сделавшегося подвластным, становились правами paterfamilias. Что же касается обязанностей, то претор в угоду кредиторам исходил из того, как если бы ограничения правосубъектности вовсе не было (ас si capite deminutus поп esset), и на основании этой фикции позволял им предъявлять иск к подвластному, a paterfamilias

53

был 1вынужден рассчитаться с долгами. В противном случае претор обязывал его предоставить кредиторам полученное от подвластного имущество в натуре для реализации в целях погашения долгов.

Ограничение правосубъектности не всегда, однако, выражалось в утрате одного из образующих ее статусов. Если, например, лицо, засвидетельствовавшее заключение договора, отказывалось подтвердить его на суде, то оно подвергалось intesta-bilitas, т. е. лишалось права выступать в качестве свидетеля в дальнейшем, и, кроме того, ему запрещалось обращаться к другим лицам с просьбой быть свидетелями договоров, совершаемых им лично. Тем самым jus commercii данного лица практически сводилось на нет в условиях, когда присутствие свидетелей объявлялось необходимой предпосылкой заключения сколько-нибудь существенных договоров.

Ограничение правосубъектности было, далее, связано с in-famia (бесчестьем), наступавшим в случаях: 1) увольнения из армии с ^озером, 2) заключения второго брака при нерасторгнутом первом, 3) проигрыша судебного процесса, связанного с обвинением в недобросовестности (привлечение к ответственности за воровство, нечестность при выполнении договоров поручения, хранения и т. п.). Таким лицам запрещалось принимать на себя обязанности опекуна и некоторые другие обязанности.

Наконец, негативным образом влияли на гражданское состояние и безнравственные промыслы (проституция, сводни-. чество). Те, кто ими занимался, провозглашались turpitudo (покрытыми позором) и, в частности, ограничивались в наследственных правах.

Правовое положение детей, душевнобольных, расточителей, женщин. Как уже отмечалось, частная правосубъектность римских граждан охватывала jus соппиЫГ (дававшее возможность вступать в римский брак) и jus commercii (позволявшее заключать договоры). Но самостоятельное заключение договоров требовало зрелой воли и трезвого рассудка, а это приходит лишь со временем. Соответственно, если способность иметь » права и обязанности (именуемая сейчас правоспособностью) возникает с момента рождения, то способность самостоятельно приобретать и осуществлять права и обязанности наступает с достижением известного возраста. Сейчас такая способность именуется дееспособностью. Римское право не знало различных понятий, обозначающих право- и дееспособность, но определенно связывало способность к самостоятельному заключению договоров с возрастными критериями. С этой точки зрения все лица подразделялись на совершеннолетних (puberes) и несовершеннолетних (impuberes). Каждая из этих групп в свою очередь подвергалась дальнейшему делению.

Так, дети до 7 лет (infantes) не могли заключать вообще никаких договоров,1 т. е., пользуясь современной терминологией,

54

их можно было бы назвать недееспособными. Необходимые юридические акты за них совершал paterfamilias или, при его отсутствии, опекун. Мальчики в возрасте от 7 до 14 и девочки от 7 до 12 лет (infantiae majores) вправе были заключать договоры, направленные только на увеличение их имущества, и для этих сделок не нуждались ни в чьем согласии. Иные договоры (например, связанные с отчуждением имущества, принадлежащего infantiae majores) заключались ими не иначе как с одобрения paterfamilias или опекуна (auctoritas tutoris). По нынешним понятиям такие лица считались бы частично дееспособными.

В 14 лет для мужчин и в 12 для женщин наступало совершеннолетие, и они могли самостоятельно заключать любые договоры и вступать в брак. Однако, принимая во внимание неопытность таких лиц, претор по их просьбе мог прибегнуть к restitutio in integrum, если договор был заключен на явно невыгодных для юного гражданина условиях либо если последний был обманут или введен в заблуждение своим контрагентом. Но такая практика вносила элемент неопределенности в отношения с участием подобных лиц, ибо их контрагенты не получали твердой уверенности в том, что исполненный договор не будет впоследствии расторгнут. Многие поэтому остерегались заключать договоры с гражданами, едва достигшими совершеннолетия, и, следовательно, практическая реализация последними jus commercii существенно затруднялась. Для того чтобы, с одной стороны, гарантировать свои интересы, а с другой — устранить возможные сомнения контрагентов в устойчивости правоотношений, возникавших из заключенных с ними договоров, упомянутые лица стали обращаться к помощи попечителей (curatores), которые, апробировав договор, придавали ему тем самым «бесповоротный» характер. Поскольку, однако, речь идет о лицах, достигших совершеннолетия, попечители им назначались только по их просьбе. Со временем такое попечительство настолько распространилось, что приобрело характер обычая, а указанные лица получили наименование puberes minores.

Попечительство, о котором только что говорилось, действовало до достижения подопечным 25-летнего возраста, после чего прекращалось. Следовательно, по сути дела лишь в 25 лет отпадали последние ограничения дееспособности, и лицо становилось puberes в полном смысле слова.

В то же время дефекты воли и рассудка, исключающие самостоятельное заключение договоров, подчас бывают обусловлены не только возрастом, но и состоянием здоровья. Лица, страдавшие психическими заболеваниями, никаких договоров заключать не могли, ввиду чего над ними устанавливалось попечительство. Если же в ходе душевной болезни приступы ее перемежались со «светлыми промежутками» (lucida intervalla), когда лицо вполне понимает значение своих действий и в со-

55

стоянии руководить ими, то в этот период душевнобольной был вправе заключать договоры самостоятельно.

Неспособными рассудительно вести свои дела вследствие слабоволия признавались, далее, расточители, т. е. лица, которые неразумным расходованием своего имущества ставили себя и семью под угрозу разорения. Над ними также устанавливалось попечительство, а им самим запрещалось без разрешения curator1a отчуждать имущество  (вначале—унаследованное расточителем, а затем—любое, вне зависимости от источника его приобретения). Только договоры, влекущие увеличение имущества, расточитель мог заключать самостоятельно.

Кроме того, в течение длительного периода римской истории возможности самостоятельно заключать договоры были лишены женщины, состоявшие в связи с этим под опекой. Объяснение такой позиции римского права кроется главным образом в ряде исторических факторов. В глубокой древности, когда осуществление и защита права считались сугубо частным. делом его обладателя, споры о праве нередко решались силой оружия, и, соответственно, лишь тот, кто был способен действовать оружием, признавался способным к приобретению прав. Вот почему женщина, по древнейшим воззрениям, нуждалась в опеке со стороны лица, могущего обеспечить ей вооруженную защиту.

Но уже в классический период функции опекуна исчерпываются согласием на заключение некоторых договоров (связанных с отчуждением имущества или с принятием женщиной обязанности), причем отказ опекуна может быть обжалован магистрату, а все остальные договоры женщина заключает вполне самостоятельно.

Затем, якобы свойственное женщине от природы легкомыслие (levitas animi) облегчает введение ее в заблуждение. Вследствие этого женщина объявлялась неспособной: 1) принимать на себя ответственность за чужой долг, 2) быть опекуном (исключение делалось только для матери по отношению к детям и для бабки по отношению к внукам), 3) составлять завещание. Последнее объяснялось, помимо всего прочего, тем, что в древнейшее время завещания оформлялись в народном собрании, куда доступ женщинам был закрыт, а в последующем, когда порядок составления -завещания был изменен, запрещение это сохранялось уже просто в силу традиции.

С другой стороны, женщинам, так же как воинам и лицам, не достигшим 25 лет, в изъятие из общего правила о том, что никто не может оправдываться незнанием закона, дозволялось при известных условиях воспользоваться ссылкой на незнание закона как на обстоятельство, освобождающее от ответственности.

Опека и попечительство, Под опекой и попечительством понималось восполнение отсутствующей у данного лица способности к самостоятельному приобретению и осуществлению прав и обязанностей (выражаясь современным языком—дееспособ-

56

ности) с помощью других, специально назначаемых лиц.

-В настоящее .время критерием разграничения опеки и попечительства служит объем подлежащей восполнению дееспособности: над полностью недееспособными учреждается опека, над частично дееспособными — попечительство. Римскому праву этот критерий известен, по-видимому, не был, ибо там некоторые" типичные (с точки зрения современного правосознания) случаи полной недееспособности (например, психическое заболевание) влекли попечительство, как и наоборот—при частичной дееспособности иногда назначалась опека (например, над женщинами).

В основу разграничения опеки (tutela) и попечительства ^cura) римские юристы скорее всего закладывали возрастные признаки. Опека устанавливалась над женщинами (tutela mulie-rum), которые приравнивались к детям, и над несовершеннолетними детьми (tutela impuberum).

Следует подчеркнуть, что дети, состоявшие под отцовской властью, будучи personae alieni «juris, ни своим имуществом, ни своими правами располагать не могли (все принадлежало pater-familias), а не имея имущественных прав, они не испытывали и потребности в их защите. В тех же случаях, когда возникала необходимость в защите их интересов, это делал paterfamilias, в лице которого дети, таким образом, имели «естественного» опекуна и в специальном учреждении над ними опеки не нуждались. Опека, следовательно, назначалась только над малолетними personae sui juris, т. е. детьми, не подлежащими pat-ria potestas вследствие смерти отца.

В отношении лиц, достигших совершеннолетия, во всех необходимых случаях применялось попечительство. Таково попечительство над юношами в возрасте от 14 до 25 лет (сига minorum), над душевнобольными (cura furiosi), над расточителями (сига prodigi).

В современном праве опекун и попечитель различаются также по характеру выполняемых ими функций: опекун заключает договоры за подопечного, а попечитель санкционирует или запрещает договоры, заключаемые самим подопечным.

Римляне различали волю на заключение договора со стороны опекуна (auctoritas tutoris), которая должна быть выражена непосредственно при заключении договора и притом в определенной форме-, и согласие попечителя (consensus cura-toris) на заключение договора подопечным, которое могло быть получено как заранее, так и «задним числом» и никакой особой формы не требовало. Это различие, однако, в значительной мере стиралось, поскольку иногда попечитель был по существу опекуном (при cura furiosi) и, напротив, опекун выполнял -чисто попечительские функции (при tutela mulierum).

В древнейшее время опекун мог распоряжаться имуществом подопечного совершенно свободно и привлекался к ответственности лишь за недобросовестность или растрату вверенного

57

ему имущества. Однако доказать недобросовестность опекуна было не всегда просто, а иск о возмещении стоимости растраченного имущества носил строго личный характер, был направлен только против опекуна и в случае его смерти к наследнику не предъявлялся.

Ввиду этого преторская практика разработала специальные иски (actiones tutelae). Одни из них (actio tutelae directa) давался против опекуна и был направлен на возмещение убытков, причиненных подопечному ненадлежащим исполнением опекунских функций. Управомоченными на предъявление этого иска были новый опекун, сменивший прежнего, и после прекращения опеки сам бывший подопечный, а в качестве ответчиков могли теперь фигурировать и наследники опекуна. Другой иск— actio tutela contraria—предназначался уже для охраны интересов опекуна, который, выполняя свои обязанности безвозмездно, имел право на компенсацию из имущества подопечного связанных с опекой затрат.

Кроме того, с течением времени ранее неограниченная свобода опекуна в распоряжении имуществом подопечного стала вводиться в известные рамки. Заключение некоторых договоров опекуну не дозволялось вовсе (он, например, не мог дарить имущество подопечного), а для других (например, для отчуждения земельных угодий подопечного, расположенных в сельской местности) необходима была предварительная санкция государственных органов.

Развитие института опеки и попечительства под знаком тенденции — от полного усмотрения опекуна к постепенному, но все более радикальному обеспечению интересов подопечного— получило свое выражение и в модификации порядка назначения опекунов и попечителей.

Первоначально под влиянием пережитков родового строя опека считалась чисто внутрисемейным делом и была направлена на охрану родового имущества от его возможного перехода в «чужие» руки. В этом смысле опека устанавливалась в интересах не столько самого подопечного, сколько его будущих наследников.

Данное обстоятельство служит ключом к пониманию характерной для раннего периода римской истории процедуры назначения опекунов.

Опекуном становится тот, к кому должно перейти по наследству имущество подопечного. Но круг и очередность наследников в древности определялись императивными нормами закона. Одновременно упомянутые нормы регламентировали и порядок назначения опекунов. Такая опека, при которой личность опекуна выявлялась в соответствии с прямыми указаниями закона, носила название tutela legitima.

Когда со временем paterfamilias был управомочен завещать имущество лицам, даже не указанным в законе, он получил тем самым право назначать по своему усмотрению и опекуна

58

своим несовершеннолетним детям. Опека, при которой личность опекуна определялась волей наследодателя, выраженной в завещании, получила наименование tutela testamentaria.

Подобно праву наследника на принятие наследства опека первоначально также представляла собой право, от которого можно отказаться или передать его другому лицу.

В последующем, однако, опека начинает рассматриваться уже как обязанность, возлагаемая на опекуна в интересах подопечного, отказаться от которой можно только в особых случаях. Выполнение этой обязанности ставится под контроль государства, причем если у лица, нуждающегося в опеке, отсутствуют родственники, опекун назначается в административном порядке. Такая опека по назначению (tutela dativa) появилась в последний период существования римского государства.