1.2 Принцип состязательности в системе принципов уголовного судопроизводства

Состязательный порядок судопроизводства в России впервые был утвержден Уставом уголовного судопроизводства Российской Империи (далее - УУС) на основе Судебной реформы 1864 года. Состязательный процесс в дореволюционной России был обусловлен такими принципами состязательной формы как диспозитивность, судебная (формальная) истина, целесообразность, презумпция невиновности. Процесс характеризовался отделением обвинительной власти от судебной (ст. 3-5 УУС); в допущении формальной защиты при окончательном производстве (ст. ст. 44, 90, 557, 562, 565, 566 УУС); в равноправии сторон на тех этапах производства, на которых обвиняемому разрешалось иметь защитника.

Глобальное изменение государственного устройства в советский период не обошло стороной и уголовный процесс - возникла необходимость в идеологическом обосновании публичной формы процесса как единственной, отвечающей социалистическому правосознанию, а также неразрывно связанную с ней систему принципов, соответствующую нуждам того времени1. Советские процессуалисты, критикуя дореволюционных и буржуазных ученых, создали самобытную систему принципов судопроизводства, которая сформировала по сути розыскной (инквизиционный) тип процесса.

Несмотря на то, что в советском уголовном процессе присутствовали принципы презумпции невиновности, состязательности это еще не означает, что советское уголовное судопроизводство имело черты состязательного по своей сути. Принципы состязательной формы несколько не увязывались с господствующей в СССР формой процесса, поэтому путем некоторых оговорок об их сути советские процессуалисты совместили в инквизиционной форме судопроизводства принципы состязательного и следственного судопроизводств. Вместе с тем, они оставили неизменными название основных начал уголовного процесса, значительно изменив, однако, их сущность.

Для возрождения начал состязательности, безусловно, определяющее значение имела Конституция РФ, закрепившая принцип состязательности судопроизводства. Ее положения о высшей ценности человека, его правах и свободах (ст. ст. 2, 17) усиливают и подкрепляют потребность в таком способе построения и организации судопроизводства, который бы больше обеспечивал выражение и осуществление свободы и равенства людей. УПК РФ, в отличие от УПК РСФСР, в ст. 15 закрепляет указанный принцип: судопроизводство осуществляется на основе состязательности сторон.

Между тем, стоит вспомнить, что в свое время на основе Концепции судебной реформы была разработана Концепция уголовно-процессуального законодательства РФ, которая предопределила создание качественно нового уголовного процесса охранительного типа, который призван выступить гарантом защиты прав личности от произвола карательных органов государства2. Согласно указанной концепции были поставлены следующие цели: 1) гарантирование на всей территории России высокого уровня защищенности прав человека, попавшего в орбиту уголовной юстиции; 2) утверждение судебной власти как равноправного элемента системы сдержек и противовесов; создание нормативной базы для главенствующего положения суда в уголовном процессе; 3) создание механизмов, обеспечивающих верховенство права при осуществлении правосудия по уголовным делам; 4) замена института народных заседателей участием присяжных в осуществлении правосудия как одного из средств освобождения личности от установок тоталитарного толка, формирования гражданского общества1. Как видим, несмотря на значительные положительные изменения, поставленные цели достигнуты лишь в части, а потому предстоит еще много сделать, чтобы достичь желаемого результата. Отсюда "принятие нового УПК, в котором закреплен принцип состязательности сторон, предполагает дальнейшее качественное изменение уголовно-процессуального законодательства, направленного на расширение прав личности, усиление гарантий равноправия сторон в уголовном процессе"2. Конкретные мероприятия, направленные на упрочение позиций состязательности будут рассмотрены ниже.

Конституционный Суд РФ в постановлении от 28 ноября 1996 года № 19-п по запросу Каратузского районного суда Красноярского края также дал трактовку принципа состязательности: "Этот конституционный принцип предполагает такое построение судопроизводства, при котором функция правосудия (разрешения дела) осуществляется только судом, отделена от функций спорящих перед судом сторон. При этом суд обязан обеспечивать справедливое и беспристрастное разрешение спора, предоставляя сторонам равные возможности для отстаивания своих позиций, и потому не может принимать на себя их процессуальные (целевые) функции. В уголовном судопроизводстве состязательность означает строгое отграничение функций суда по рассмотрению и разрешению дела от функций обвинения и защиты, каждая из которых возложена на определенных участников процесса"3.

В условиях состязательности своего построения уголовно-процессуальная деятельность регулируется не императивным (от лат. - приказывать, повелевать) или диспозитивным (от лат - распоряжение, усмотрение), а упоминавшимся арбитральным методом4, где роль арбитра выполняет суд (судья), а участники уголовно-процессуальной деятельности равны друг перед другом, где "ни одна из сторон не имеет непосредственной власти над другой"5.

Э.Ф. Куцова верно отмечает, что в УПК РФ произошел отказ от традиционной для процессуалистов России трактовки состязательности, при которой активность сторон сопровождается активностью суда в его стремлении установить истину по делу1. Безусловно, отделение обвинения от суда - это важнейший элемент состязательности, являющийся необходимым условием осуществления назначения уголовного судопроизводства (ст.6 УПК РФ). Важность такого элемента в пределах состязательности отмечал И.В. Тыричев: "Выделение обвинения и защиты в качестве самостоятельных функций, их отделение от судебной деятельности - краеугольный камень состязательного процесса. Стоит убрать этот камень, как рушится та основа, на которой стоит и действует начало состязательности"2.

Состязательное начало уголовного судопроизводства подразумевает процессуальное равноправие сторон, отстаивающих перед судом свои интересы, это есть признание права за состязающимися использовать равные средства и возможности для утверждения своих позиций и права оспаривать требования противоположной стороны. Так, Л.В. Виницкий, надо полагать, обоснованно замечает, что опыт стран, где давно реализуются на практике принципы состязательности, равноправия сторон свидетельствует о том, что наиболее надежно способен гарантировать одновременно, и права человека и меткость уголовной репрессии уголовный процесс, конструируемый адекватно природе своего предмета - уголовно-правового спора (уголовного истца и уголовного ответчика). При таком подходе каждая из сторон собирает свои доказательства (обвинитель - обвинительные, а обвиняемый и его защитник - оправдательные или смягчающие ответственность)3.

Следовательно, в идеале той совокупностью прав, которой пользуется сторона обвинения для доказывания обвинительного тезиса, должна быть наделена и противопоставленная ей сторона защиты, дабы противостоять обвинению. Спорным, как думается, остается вопрос о том, является ли равноправие сторон самостоятельным принципом уголовного судопроизводства или же это есть часть принципа состязательности? Разногласия на этот счет появились в связи с тем, что ч. 3 ст. 123 Конституции РФ перечисляет их как самостоятельные, тогда как в Уголовно-процессуальном кодексе РФ равноправие сторон поглощено содержанием принципа состязательности - ч.4 ст. 15 УПК РФ "Состязательность сторон" говорит о равноправии сторон перед судом.

Встречаются высказывания о том, что УПК РФ нарушает равенство сторон в суде, поскольку, согласно его нормам, государственный обвинитель "представляет доказательства и участвует в их исследовании" (п. 5 ст. 246 УПК РФ), а защитник лишь "участвует в исследовании доказательств" (п. 1 ст. 248 УПК РФ). Думается, что с этим нельзя согласиться, ибо в формулировках указанных норм отражена логика построения состязательного судебного разбирательства. В суд дело с обвинительным заключением направляет обвинитель, он и должен представлять суду доказательства, которые дают ему основание поддерживать обвинение. Защитник участвует в исследовании этих доказательств, что не исключает для него возможности представления своих доказательств. Это положение выражено в ст. 274 УПК РФ, где по-новому (по сравнению с УПК РСФСР) регламентирован порядок построения судебного следствия в состязательном процессе: "первой представляет доказательства сторона обвинения, а после исследования доказательств, представленных стороной обвинения, исследуются доказательства, представленные стороной защиты". Из приведенных норм следует, что в них отражена вся совокупность прав защитника и на представление доказательств, и на участие в их исследовании.

В. Случевский писал: "Полная равноправность сторон - это идеал, к которому стремятся законодательства, его, однако же, никогда полностью не достигая. Для жизненного осуществления этого принципа недостаточно признания равенства прав сторон, а нужно, чтобы оно проявлялось в равенстве средств и действий"1. Процессуальное равноправие не всегда означает равенство фактического и одинакового объема процессуальных прав - оно предполагает равные юридические возможности в ведении спора и опровержении позиции противоположной стороны. Фактического равенства сторон существовать не может, потому как невозможно признать равными государственный орган и частное лицо2.

Нельзя согласиться с теми авторами, которые на страницах печати пытаются доказать необходимость предоставления привилегий государственному обвинителю в ходе разбирательства дела в судебном заседании, такие высказывания подрывают устои процессуального равноправия сторон и реализацию принципа состязательности, что обоснованно подмечено Ю.Д. Лившиц и С.М. Даровских3. В этом отношении УПК РФ предусмотрел ряд гарантий обеспечения равенства прав защитника на представление доказательств с правами обвинителя на представление и исследование доказательств судом.

Укажем на некоторые из них:

- ст. 244 УПК РФ устанавливает равенство сторон на представление доказательств и участие в их исследовании;

- ст. 271 УПК РФ регламентирует порядок заявления в суде и разрешения судом ходатайств о вызове новых свидетелей, специалистов, экспертов, в том числе по ходатайству стороны защиты. Однако, суд не обязан удовлетворять каждое ходатайство, заявленное стороной обвинения или защиты, а должен проверить их обоснованность и законность, что демонстрирует его руководящую роль в судебном заседании.

Судебная практика, между тем, показывает, что не всегда суды надлежаще выполняют требования закона, направленные на должное обеспечение реализации принципа состязательности. Так, по приговору Тверского областного суда от 23 мая 2003 года несовершеннолетний Добрыдень осужден по ч. 1 ст. 105 УК РФ. Он признан виновным в убийстве Соколова в ссоре. Преступление, как указано в приговоре, совершено при следующих обстоятельствах.

Поздним вечером 6 ноября 2002 г. в дер. Елизарово Бежецкого района Тверской области несовершеннолетний Добрыдень, имея при себе незарегистрированное заряженное патроном 16 калибра охотничье ружье и патроны к нему, пришел в сарай, где в это время находились Соколов, Садуллаев и несовершеннолетние Сасин и Травкин. Не предупредив о том, что ружье заряжено, Добрыдень передал его Соколову, а тот - Травкину. Последний произвел из него случайный выстрел в пол сарая, в связи с чем произошла ссора между Травкиным и Соколовым, с одной стороны, и Добрыденем - с другой.

Спустя незначительное время Добрыдень, взяв свое ружье, вышел из сарая, где тут же перезарядив его, произвел прицельный выстрел сквозь стекло окна в голову Соколову, сидевшему в кресле и причинил ему телесные повреждения, от которых 9 ноября 2002 г. он скончался в больнице.

Судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда РФ 14 августа 2003 г. приговор отменила, дело направила на новое судебное рассмотрение в тот же суд, но в ином составе судей. Кассационная инстанция сослалась в определении на то, что описательно-мотивировочная часть приговора не соответствует требованиям ст.ст. 299,307 УПК РФ. В частности, суд не указал в приговоре, почему одни доказательства он признавал достоверными, а другие отверг. Суд также не дал оценки показаниям законного представителя подсудимого - Добрыденя Н., не учел явку с повинной несовершеннолетнего Добрыденя, не установил время производства выстрела в Соколова, не привел мотивы убийства последнего, не указал, на основании чего отверг показания осужденного о неосторожном характере выстреле.

Заместитель Генерального прокурора РФ в надзорном представлении поставил вопрос об отмене определения кассационной инстанции, считая ее выводы не основанными на материалах дела. Президиум Верховного Суда РФ 12 ноября 2003 г. оставил надзорное представление без удовлетворения, указав следующее. Как правильно отмечалось в кассационном определении Судебной коллегии по уголовным дела Верховного Суда РФ, по смыслу закона в приговоре должны получить оценку все рассмотренные в судебном заседании доказательства, как подтверждающие выводы суда по вопросам, разрешаемым при постановлении приговора, так и противоречащие этим выводам. Суду необходимо указать в приговоре почему одни доказательства признаны достоверными, а другие отвергнуты. Однако эти требования закона не выполнены.

Признавая Добрыденя виновным в убийстве Соколова, суд сослался в приговоре на доказательства, исследованные в судебном заседании, однако при наличии противоречивых доказательств надлежащей оценки им не дал и не привел основания, по которым он признал доказанными совершение Добрыденем прицельного выстрела в потерпевшего. В судебном заседании был допрошен в качестве свидетеля законный представитель осужденного Добрыдень Н., который пояснил, что 6 ноября 2002 г. сын вернулся домой часов в десять или пять минут одиннадцатого вечера. Он был спокоен и лег спать. Примерно в одиннадцать часов вечера был шум у соседей, говорили о выстреле в Соколова.

Таким образом, свидетель по существу заявил об алиби у подсудимого. Эти показания свидетеля имеются в приговоре, но надлежащей оценки им не дано. Признавая Добрыденя виновным в убийстве, суд отразил в приговоре, что поздним вечером 6 ноября 2002 г. между Добрыденем и потерпевшим Соколовым произошла ссора, а спустя некоторое время Добрыдень, взяв ружье вышел из сарая и умышленно, с целью убийства Соколова произвел в него прицельный выстрел сквозь окно сарая, попав в голову. Однако органами предварительного Добрыдень предъявлено обвинение в том, что выстрел он произвел 6 ноября 2002 г. в двенадцатом часу ночи. Согласно же сообщению, поступившему из Бежецкой больницы, вызов скорой медицинской помощи Соколову в дер. Елизарово в связи с огнестрельным ранением зарегистрирован в 22 час. 34 мин. Следовательно, время производства выстрела в потерпевшего судом не установлено. Не приведены в приговоре и мотивы, в силу которых суд отверг показания Добрыденя в судебном заседании и на предварительном следствии о неосторожном характере выстрела. По словам подсудимого выйдя из сарая он хотел произвести выстрел между крышей и фасадом сарая, но рука упала вниз и выстрел пришелся ниже, чем он предполагал. От его выстрела Соколов не мог погибнуть.

Далее суд сослался в приговоре как на доказательство виновности Добрыденя на его явку с повинной. Как видно из заявления Добрыденя, он выстрелил из ружья в окно сарая, но не знал о том, что попал в Соколова. Однако цель и мотив производства выстрела в заявлении о явке с повинной не указаны. При таких обстоятельствах доводы, изложенные в надзорном представлении, неубедительны, а потому надзорное представление заместителя Генерального прокурора РФ оставлено без удовлетворения, а кассационное определение Судебной коллегии по уголовным делам Верховного Суда РФ - без изменения1.

Выводом из данного примера является следующее: суд не только обязан обеспечить равенство сторон обвинения и защиты на представление доказательств и участие в их исследовании в ходе судебного разбирательства, но и в своем решении отразить результаты оценки доказательств, в том числе и мотивы по которым отвергнуты доводы и доказательства, представленные стороной защиты.

Противники состязательности выдвигают доводы, выставляя состязательный процесс ожесточенным боем, в котором побеждает сильный и богатый, но не правый и бедный. Думается, что это не так. Состязательность, конечно, есть поединок, но это правовой поединок квалифицированных юристов, рассматривающих один и тот же факт с разных позиций и руководствующихся, прежде всего, законом. Именно такое "сражение" позволяет суду изучить существо дела и принять законное, обоснованное и справедливое решение по делу.

В этой связи весьма спорной предстает мысль Т.З. Зинатуллина о том, что выполнение предназначения уголовного процесса возможно лишь при условии установления по каждому расследуемому и рассматриваемому делу объективной истины. Далее автор пишет: "…речь идет по сути о необходимости восстановления в каждом конкретном случае картины совершенного преступления во всех его проявлениях, о познании внешнего и внутреннего механизма преступления… это и есть ни что иное, как познание объективной истины по конкретному делу. Обязанность в каждом конкретном случае устанавливать истину есть не только служебный, правовой долг, но и долг нравственный"1. Принцип объективной истины, введенный в научный оборот А.Я. Вышинским2, являлся доминирующим для такого типа процесса, который имел своей целью исключительно изобличение виновных и их наказание, но никак не реабилитацию невиновных. Данный принцип предполагал проведение всестороннего, полного и объективного исследования фактов объективной реальности, существующих независимо от сознания участников процесса и обстоятельств, входящих в предмет доказывания. Состязательный же процесс, на построение которого взял курс УПК РФ, устроен таким образом, что результат уголовно-правового спора в большей степени зависит от активности сторон в обосновании своих позиций, нежели от деятельности суда. В этой связи отправным моментом является то, что стороны не объединены в стремлении к единой цели - установлению истины, потому как подсудимый, так и защитник зачастую не заинтересованы в этом. Сторону защиты может вполне устраивать ситуация, когда преступление не раскрыто, виновный не установлен, истина не достигнута - ведь существует презумпция: недоказанная виновность приравнивается к доказанной невиновности.

По мнению проф. Л.М. Володиной, состязательность означает такое построение судебной процедуры, в соответствии с которой стороны в процессе имеют равные процессуальные возможности в отстаивании и доказывании своей позиции по делу. Между тем, Л.М. Володина обращает внимание на отход от традиционных представлений о результатах (итогах) процессуальной деятельности, связанной с доказыванием обстоятельств уголовного дела, а именно по поводу подмены понятия "объективная истина" понятиями "процессуальная истина" либо "доказанная достоверность"3. Связанные с концепцией объективной истины постулаты о том, что "каждый совершивший преступление должен быть подвергнут справедливому наказанию, и вместе с тем ни один невиновный не должен быть привлечен к уголовной ответственности и осужден" - сложно воплотить на практике, это предполагает раскрытие 100% совершенных преступлений, что естественно невозможно. Впрочем, данный вопрос будет рассмотрен отдельно. Кроме того, весьма сомнительно, будет ли нравственным, как предполагает Т.З. Зинатуллин, то, что суд посредством активных действий собирает обвинительные доказательства и доказывает виновность подсудимых? В таких условиях говорить о состязательности уголовного судопроизводства не приходится.

Однако на практике защита порой вынуждена, несмотря на требование закона о недопустимости перенесения бремени доказывания на сторону защиты, изобличать лиц, виновных в совершении преступлений, дабы оградить от уголовного преследования своих подзащитных. Примером этому может служить работа адвоката Ц. по делу П., осужденного Ленинским районным судом г. Красноярска по ст.105 УК РФ к 15 годам лишения свободы. П. был признан виновным в том, что задушил свою сожительницу Ш., Красноярский краевой суд оставил приговор в силе. Ознакомившись с делом, адвокат составил подробную жалобу, в которой высказал убеждение, что осужден невиновный, а убийцами Ш. являются С. и И., выступавшие в суде в качестве свидетелей обвинения.

Адвокат был со своей жалобой на приеме заместителя председателя Верховного Суда РФ, однако принести протест на приговор он отказался. По жалобе защиты заместитель начальника отдела Генеральной Прокуратуры РФ дал указание прокуратуре Красноярского края произвести расследование вновь открывшихся обстоятельств. Однако после ряда следственных действий производство по вновь открывшимся обстоятельствам было прекращено.

Адвокат пришел с жалобой на личный прием к заместителю Генерального Прокурора РФ, дело вновь истребовали и по ходатайству защитника к истребованному уголовному делу было приобщено прекращенное производство по вновь открывшимся обстоятельствам, в котором содержались дополнительные доказательства виновности С. и И. в убийстве Ш. Согласившись с доводами защитника, заместитель Генерального Прокурора РФ принес протест в Красноярский краевой суд на предмет отмены приговора и передачи дела на дополнительное расследование. Определением Красноярского краевого суда протест был удовлетворен, в ходе дополнительного расследования С. и И. полностью признали себя виновными в удушении Ш. на почве ревности и ссоры, причем показали, что совершили преступление вдвоем, без участия П. Они подробно дали показания о том, как договорились оговорить П., чтобы самим избежать ответственности. П. спустя три с половиной года незаконного заключения был освобожден и признан невиновным1.

Именно прокурор-обвинитель должен доказать суду, что по делу установлена истина и это подтверждается обвинительными доказательствами - в противном случае подсудимый должен быть оправдан. При неумении обвинителя или невозможности доказать истинность обвинительного тезиса суд не должен приходить ему на помощь, так как в этом случае он возложит на себя не свойственную ему функцию, о последствиях чего уже говорилось. Таким образом, выкристаллизовывается позиция, согласно которой суду отводится роль арбитра, всесторонне и беспристрастно взвешивающего представленные по уголовному делу доказательства2. Отсюда можно заключить, что относительная пассивность (ограниченная активность) суда есть необходимый атрибут состязательности в уголовном процессе. Причем пассивность проявляется лишь в собирании доказательств, но не в их исследовании и не в руководстве ходом судебного разбирательства. Это весьма важное положение закреплено в УПК РФ.

Роль суда в ходе судебного следствия заключается в наблюдении за развитием процесса, координации действий сторон, оказании им помощи. Между тем, в науке существует точка зрения, что суд следует считать субъектом доказывания, а, следовательно, он обязан активно участвовать в доказывании по уголовным делам с целью установления объективной истины1. Причем некоторые авторы полагают, что принцип состязательности не находится в противоречии с установлением объективной истины2.

В этой связи стоит не согласиться с С.М. Даровских, которая считает, что активность суда как элемент принципа состязательности следует рассматривать как активность, которая только восполняет усилия сторон и необходимость в восполнении усилий сторон может быть тогда, когда стороны не могут или не умеют воспользоваться своими возможностями по представлению доказательств … или не желают использовать свои права и возможности, так как не заинтересованы в этом3. Думается, что такая "активность как элемент принципа состязательности" может свести на нет принцип состязательности уголовного судопроизводства, подменяя частные интересы публичными.

Как верно подмечает А.А. Шамардин, необоснованное усиление роли суда в доказывании может парализовать состязательность, инициативу сторон. Состязательность и равноправие сторон могут быть обеспечены лишь при правильном балансе полномочий суда и сторон, обеспечении условий для равноправного участия сторон в доказывании4.

Публичность в уголовном судопроизводстве тесно взаимосвязана с его диспозитивными началами. Сочетание основ публичности и диспозитивности в уголовном судопроизводстве позволяет потерпевшему и его представителям участвовать в уголовном преследовании по любым категориям дел, т.е. участвовать в процессуальной деятельности по установлению события преступления и изобличению лиц, виновных в совершении преступления, которым потерпевшему причинен ущерб5.

Исходя из этого представляется, что необходим разумный подход в соотношении публичных и частных начал в уголовно-процессуальной деятельности, дисбаланс же может привести и к тому, что суд снова примет на себя функцию обвинения. Принцип публичности, долгое время считавшийся основополагающим в науке уголовного процесса, наделяющий государственные органы властными полномочиями, в том числе и по принятию решений о начале, движении и судьбе уголовного дела, сейчас, как думается, нельзя признать доминирующим. Радует тот факт, что на такой позиции стоит достаточно много авторов. Так, А.А. Шамардин пишет: "…гипертрофированная публичность превращается в тотальное огосударствление процесса подмену интересов гражданского общества интересами государства. В концентрированном виде эту концепцию публичности выражала ст. 2 УПК РСФСР…"1.

С.Д. Шестакова замечает, что существование определенной связи между публичностью и состязательностью закономерно. Она объясняет это тем, что "конкретное содержание отношения "государство-личность" в сфере уголовного судопроизводства проявляется с одной стороны в исторической форме уголовного процесса, сущностным признаком которой является соотношение процессуальных статусов органов уголовного преследования и обвиняемого (подозреваемого), защитника, а с другой стороны, в сочетании в нем публичных и диспозитивных начал. Выявить закономерности взаимосвязи публичности и состязательности означает исследовать их правовую природу и ответить на вопрос о наличии или отсутствии зависимости формы процесса от публичности или диспозитивности его начал"2.

Как видим, УПК РФ определил назначение уголовного судопроизводства в ст.6 исходя из других приоритетов - первостепенным является не пресловутая борьба с преступностью, а, во-первых, защита прав и законных интересов лиц и организаций, потерпевших от преступлений, и, во-вторых, защита личности от незаконного и необоснованного обвинения, осуждения, ограничения его прав и свобод. Кроме того, подчеркивается, что уголовное преследование и назначение виновным справедливого наказания в той же мере отвечают назначению уголовного судопроизводства, что и отказ от уголовного преследования невиновных, освобождение их от наказания, реабилитация каждого, кто необоснованно подвергся уголовному преследованию.

Подводя итог сказанному, позволим заключить:

1. принцип состязательности уголовного судопроизводства зиждется на конструкции трех основных процессуальных функций;

2. указанные функции осуществляют не только органы государства в силу публично-правовых обязанностей, но и участники уголовного судопроизводства, имеющие в деле определенный интерес, защищающие свои права и интересы.

Конструкция состязательности призвана противопоставить две состязающиеся стороны - обвинения и защиты, определить роль суда в процессе, определить правила, по которым будет осуществляться состязательный процесс, но принципом состязательности не охватываются отношения внутри группы участников той или иной стороны. Постулируется, что участники уголовного судопроизводства, входящие в определенную группу (сторону) объединены едиными интересами, между тем, и внутри группы участников (стороны) возможны расхождения интересов. В большей степени такие конфликты охватывают участников, осуществляющих уголовное преследование (обвинение) именно потому, что эта сторона объединяет участников, выступающих от имени государства и имеющих частный интерес. Нет гарантий, к примеру, от ситуации, когда по делу публичного обвинения потерпевший, получив возмещение имущественного, физического, морального вреда будет настаивать на прекращении уголовного преследования, тогда как прокурор - государственный обвинитель должен будет требовать наказания. Но более показательна иная ситуация: дело публичного обвинения передано в суд, назначено судебное заседание - прокурор, оценив доказательства по своему внутреннему убеждению, отказывается от обвинения, суд вынужден прекратить уголовное дело - как в таком случае быть с защитой интересов потерпевшего?

Безусловно, характер взаимодействия участников уголовного судопроизводства, выражающийся в приоритете частного либо публичного начала не является заранее установленным, а зависит от конкретной ситуации, но в любом случае приоритет гарантированности обеспечения прав и свобод личности в уголовном судопроизводстве должен быть соблюден. Проблема же, как верно замечает О.И. Андреева, в том, что "кто руководит процессом, является гарантом обеспечения диспозитивности"1.

Как указывают З.З. Зинатуллин и Т.З. Зинатуллин, УПК РФ предоставил участникам уголовного судопроизводства значительно большую свободу в распоряжении как предметом уголовного процесса, так и своими процессуальными правами и обязанностями2. Между тем, законодатель не всегда последователен в своем стремлении перевести в уголовное судопроизводство диспозитивные начала. С одной стороны, включение в УПК РФ главы 40 "Особый порядок принятия судебного решения при согласии обвиняемого с предъявленным ему обвинением" - института сделки о признании вины, позволяют рассматривать последний как яркий пример реализации диспозитивных начал, свободу усмотрения сторон уголовного судопроизводства. Не меньший интерес представляют положения ст. 281 УПК РФ, согласно которым оглашение показаний потерпевшего и свидетелей, ранее данных при производстве предварительного расследования или судебного разбирательства, в указанных законодательством случаях допускаются с согласия сторон. В данном случае также реализуется свобода усмотрения сторон, причем, как видится, даже если прокурор как представитель стороны обвинения выражает согласие, а потерпевший, по какой либо причине - нет, согласие стороны в данном случае отсутствует. С другой стороны, непонятна логика законодателя, лишившего потерпевшего возможности воспрепятствовать прекращению уголовного преследования при отказе прокурора от обвинения. Такая возможность, кстати, была предусмотрена в УПК РСФСР.

В этой связи показателен следующий пример из судебной практики. В судебном заседании государственный обвинитель полностью отказался от обвинения Белькова, Богданова и Королева по пп. "з", "н" ст. 102 УК РСФСР, уголовное преследование просил прекратить на основании п.1 ч.1 ст. 27 УПК РФ за непричастностью их к совершению преступления.

Санкт-Петербургский городской суд 25 июля 2002 г., руководствуясь ст.ст. 246, 254 УПК РФ, прекратил уголовное дело в отношении подсудимых Богданова и Королева по обвинению в совершении преступления, предусмотренного пп. "з", "н" ст. 102 УК РСФСР, на основании п.1 ч.1 ст. 27 УПК РФ с применением в отношении Белькова ч.4 ст. 443 УПК РФ.

В кассационном представлении государственный обвинитель поставил вопрос об отмене определения суда, просил не прекращать уголовное дело, а прератить уголовное преследование Белькова, Богданова и Королева на основании п.1 ч.1 ст. 27 УПК РФ за их непричастностью к совершению преступления.

Потерпевшие, ссылаясь в кассационных жалобах на то, что государственный обвинитель неправильно отказался от обвинения в убийстве, просили отменить определение суда о прекращении дела и пересмотреть дело.

По мнению представителей потерпевших, изложенному в кассационных жалобах, суд неправильно прекратил уголовное дело, при отказе государственного обвинителя от обвинения за непричастностью упомянутых лиц к преступлению следовало прекратить не уголовное дело, а уголовное преследование обвиняемых на основании п.1 ч.1 ст.27 УПК РФ.

Судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда РФ 25 декабря 2002 г. определения Санкт-Петербургского городского суда в отношении Белькова, Богданова и Королева изменила, исключив из них ссылку на п.1 ч.1 ст. 27 УПК РФ как на основание прекращения уголовного дела, а в остальном оставила без изменения, кассационное представление государственного обвинителя, кассационные жалобы - без удовлетворения, указав следующее.

С предложением государственного обвинителя о прекращении уголовного преследования обвиняемых при полном его отказе от обвинения Судебная коллегия по уголовным делам, как и суд первой инстанции, не согласилась, поскольку в соответствии со ст. 254 УПК РФ, которой суд и руководствовался принимая решение, при отказе обвинителя от обвинения в судебном заседании прекращается уголовное дело, а не уголовное преследование.

При этом в отличие от оснований прекращения дела, предусмотренных ст.ст. 24 и 27 УПК РФ, на которые указывается в п.1 ст. 254 УПК РФ, пункт 2 этой же статьи предусматривает отказ обвинителя от обвинения в качестве самостоятельного основания для прекращения дела.

В данном случае дело прекращено именно по этому основанию - в связи с отказом обвинителя от обвинения, и ссылка в определении на п.1 ч.1 ст.27 УПК РФ как на еще одно из оснований прекращения дела - лишняя и подлежит исключению из определения, тем более, что прекращение уголовного дела в соответствии с ч.3 ст.24 УПК РФ влечет за собой одновременно и прекращение уголовного преследования.

Доводы потерпевших о пересмотре дела не могут быть удовлетворены. В судопроизводстве уголовное преследование по делам публичного обвинения осуществляет государственный обвинитель, и если он в судебном заседании отказался от обвинения, то вне зависимости от законности, обоснованности и мотивов отказа суд обязан его принять, что автоматически влечет за собой прекращение дела, поскольку сам суд осуществлять уголовное преследование не вправе, а мнение потерпевших относительно позиции обвинителя в указанной ситуации правового значения не имеют1.

Проф. А.П. Гуськова считает, что в ст. 6 УПК РФ заложен принцип сочетания публичных и частных начал, обеспечивающий возникновение и развитие уголовного судопроизводства по инициативе сторон, функционирование независимого и беспристрастного суда, создающего необходимые условия для осуществления сторонами их прав, не подменяя стороны в их процессуальной деятельности, обеспечивающего равноправие и состязательность сторон в доказывании2.

Н.К. Панько в свою очередь рассматривает предложения, направленные на освобождение суда от обязанности установления истины, как не согласующиеся с традиционной структурой российского уголовного процесса3. Думается, такие доводы потеряли свое значение, во-первых, с учетом принятия УПК РФ, содержащего достаточно элементов, присущих англо-саксонской правовой системе. Во-вторых, процесс унификации национального законодательства государств-членов мирового сообщества на основе общепризнанных норм международного права нивелирует различия в правовых системах государств.

Возлагая на суд в уголовном процессе исключительно задачу осуществления правосудия, как отмечается в постановлении Конституционного Суда РФ, Конституция России не относит к компетенции суда уголовное преследование, посредством которого реализуется закрепленные, в частности, за исполнительной властью, конституционные полномочия по охране общественного порядка и борьбе с преступностью4.

Таким образом, Конституционный Суд РФ признал, что на суд не может быть возложено каких бы то ни было функций, не согласующихся с его положением органа правосудия, что возбуждение уголовного преследования и поддержание обвинения перед судом является задачей специальных органов - дознания, предварительного следствия и прокуратуры, тогда как суд обязан объективно оценивать законность и обоснованность выдвигаемого против лица обвинения, проверяя результаты деятельности указанных органов, а также рассматривая жалобы на действия и решения должностных лиц, осуществляющих уголовное судопроизводство на досудебных стадиях. Суд обязан обеспечивать справедливое и беспристрастное разрешение спора, предоставляя сторонам равные возможности для отстаивания своих позиций, и потому не может принимать на себя выполнение их процессуальных функций, в том числе и полномочий по возбуждению уголовного дела1.

В 2004 году Конституционный Суд РФ вновь обратился к принципу состязательности, рассмотрев по запросу группы депутатов Государственной Думы конституционность ч. 2 ст. 15, как освобождающей государственные органы и их должностных лиц - прокурора, следователя, дознавателя от выполнения конституционной обязанности по признанию, соблюдению и защите прав и свобод человека и гражданина и тем самым не отвечающей требованиям ст. 2 Конституции РФ. В п. 3 постановления от 29 июня 2004 г. N 13-П Конституционный Суд РФ отметил: "В соответствии с названным конституционным принципом УПК РФ закрепляет, что суд не является органом уголовного преследования, не выступает на стороне обвинения или стороне защиты и создает необходимые условия для исполнения сторонами их процессуальных обязанностей и осуществления предоставленных им прав (ч.3 ст. 15), а также устанавливает правовой статус лиц, представляющих в уголовном процессе стороны обвинения и защиты, исходя из существа возлагаемых на каждую из этих сторон процессуальных функций (главы 6 и 7), обеспечивая тем самым их реальное разделение.

Осуществляя от имени государства уголовное преследование по уголовным делам публичного и частно-публичного обвинения, прокурор, а также следователь, дознаватель и иные должностные лица, выступающие на стороне обвинения, должны подчиняться предусмотренному УПК РФ порядку уголовного судопроизводства (ч. 2 ст. 1), следуя назначению и принципам уголовного судопроизводства, закрепленным данным Кодексом: они обязаны всеми имеющимися в их распоряжении средствами обеспечить охрану прав и свобод человека и гражданина в уголовном судопроизводстве (ст. 11), исходить в своей профессиональной деятельности из презумпции невиновности (ст. 14), обеспечивать подозреваемому и обвиняемому право на защиту (ст. 16), принимать решения в соответствии с требованиями законности, обоснованности и мотивированности (ст. 7), в силу которых обвинение может быть признано обоснованным только при условии, что все противостоящие ему обстоятельства дела объективно исследованы и опровергнуты стороной обвинения. Каких-либо положений, допускающих освобождение прокурора, следователя, дознавателя от выполнения этих обязанностей, УПК РФ, в том числе оспариваемая депутатами Государственной Думы часть вторая его ст. 15, согласно которой функции обвинения, защиты и разрешения уголовного дела отделены друг от друга и не могут быть возложены на один и тот же орган или одно и то же должностное лицо, не содержит.

Следовательно, по своему конституционно-правовому смыслу в системе норм положения ч. 2 ст. 15 УПК РФ не исключают необходимость использования прокурором, следователем, дознавателем в процессе уголовного преследования всего комплекса предусмотренных уголовно-процессуальным законом мер по охране прав и свобод человека и гражданина в уголовном судопроизводстве. Осуществление указанными лицами своей процессуальной функции именно в таком объеме, гарантируемое особым процессуальным статусом и полномочиями прокурора, следователя, дознавателя, а также наличием судебного контроля в отношении их действий и решений, включая контроль со стороны апелляционной, кассационной и надзорной инстанций, обеспечивает в рамках уголовного судопроизводства выполнение государством своей обязанности по признанию, соблюдению и защите прав и свобод человека и гражданина, их обеспечению правосудием (ст. 2 и 18 Конституции РФ).

Таким образом, положения части второй ст. 15 УПК РФ не нарушают гарантируемые Конституцией РФ права и свободы человека и гражданина, а также закрепленные в ней принципы правосудия и, следовательно, не противоречат Конституции РФ"1.

1 Полянский Н.Н. Цель уголовного процесса. -Ярославль, 1919. -С. 49.

2 Концепция уголовно-процессуального законодательства Российской Федерации// Государство и право. -1992. -№ 8. -C. 46.

1 Там же. -C.51.

2 Гуськова А.П. Теоретические и практические аспекты установления данных о личности обвиняемого в российском уголовном судопроизводстве. Учебное пособие. - Изд. второе, перераб. и доп. -М.: ИГ "Юрист", 2002. - С. 78.

3 Вестник Конституционного Суда РФ. -1996. - № 5.

4 См.: Вандышев В.В., Дербенев А.П., Смирнов А.В. Уголовный процесс. Ч.1. -СПб.,1996. -С.10.

5 Смирнов А.В. Модели уголовного процесса. -СПб., 2000. -С.20.

1 Пути совершенствования уголовно-процессуального законодательства в условиях судебно-правовой реформы (Обзор выступлений участников "круглого стола") // Вестник Московского университета. Серия 11. Право. -№ 6. -С. 100-101.

2 Тыричев И.В. Принципы советского уголовного процесса. - М., 1983. - С. 46.

3 Виницкий Л. Уравнять права сторон в уголовном процессе // Российская юстиция. -1999. -№ 6. -С. 44.

1 Учебник русского уголовного процесса. Судоустройство - судопроизводство. -СПб., 1910.

2 См.: Калиновский К.Б. Законность и типы уголовного процесса: дис…. канд. юр.наук. -СПб., 1999; Машовец А.О. Принцип состязательности и его реализация на предварительном следствии: дис.… канд.юр.наук.- Екатеринбург, 1994.

3 Лившиц Ю.Д., Даровских С.М. Суд и стороны в системе доказывания в уголовном процессе России // Актуальные проблемы реформирования законодательства России. -Челябинск, 2000. - С. 34.

1 Бюллетень Верховного Суда РФ. -2004. -№ 4. -С. 22-23.

1 Зинатуллин Т.З. Проблема истины в свете предназначения уголовного процесса // Актуальные проблемы реформирования экономики и законодательства России и стран СНГ - 2002: материалы Международной научно-практической конференции. / под общей ред. В.А. Киселевой - Челябинск. ЮУрГУ, 2002. Ч. 3. -С.47.

2 Вышинский А.Я. Проблемы оценки доказательств в советском уголовном процессе // Проблемы уголовной политики. - М.,1937. - Вып. 4.

3 Володина Л.М. Проблемы доказывания в условиях состязательности в российском уголовном процессе // Новый Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации и практика его применения / под ред. А.П. Гуськовой. - Оренбург: ИПК ОГУ, 2002. -С.26-28.

1 Архив Красноярского краевого суда. 1995 год. Дело № 4-251.

2 Виницкий Л. Уравнять права сторон в уголовном процессе // Российская юстиция. -1999. -№ 6. -С. 43.

1 Божьев В.П. Уголовный процесс. Общая часть. - М., 1997. - С.127-128.; Гуценко К.Ф. Уголовный процесс. - М., 1998. - С.139.; Кузнецов Н.П. Доказывание и его особенности на стадиях уголовного процесса России: автореф. дис. … док. юр. наук- Воронеж, 1998. - С.15.

2 Даев В.Г. Процессуальные функции и принцип состязательности в уголовном судопроизводстве// Правоведение. -1994. -№1. -С.66-67.; Лившиц Ю.Д., Даровских С.М. Суд и стороны в системе доказывания в уголовном процессе России// Актуальные проблемы реформирования законодательства России. -Челябинск, 2000. - С. 34.

3 Даровских С.М. Принцип состязательности и равноправия сторон в уголовном процессе России: Научно-практическое пособие. - Челябинск: НТЦ-НИИОГР, 2001. -С. 57-58.

4 Шамардин А.А. Частные начала обвинения и становление принципа диспозитивности в уголовном процессе России: автореф. канд. дис. -Оренбург, 2001. -С. 20.

5 Уголовный процесс / под общ. ред. В.М. Лебедева. -М., 2003. -С. 61-62.

1 Шамардин А.А. Проблемы развития частных начал обвинения в российском уголовном процессе - Оренбург, 2002. - С. 20-21.

2 Шестакова С.Д. Состязательность уголовного процесса. -СПб., 2001. -С. 117-118.

1 Андреева О.И. Пределы проявления диспозитивности в уголовном судопроизводстве. -Томск, 2000. -С.22.

2 Зинатуллин З.З., Зинатуллин Т.З. Уголовно-процессуальные функции: учебное пособие. - Ижевск. 2002. - С. 12.

1 Определение Судебной коллегии Верховного Суда РФ от 25 декабря 2002 г. № 78-002-150.

2 Гуськова А.П. Публичное и частное в уголовном судопроизводстве //Механизм реализации норм Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации: проблемы и пути их разрешения: межвузовский сборник. -Ижевск: Детектив-информ, 2003. -С. 13.

3 Панько Н.К. Деятельность адвоката-защитника по обеспечению состязательности процесса. -Воронеж. 2000. - С.39.

4 Постановление Конституционного Суда РФ от 14.01.2000 г. № 1-П по делу о проверке конституционности отдельных положений Уголовно-процессуального кодекса РСФСР, регулирующих полномочия суда по возбуждению уголовного дела // Собрание законодательства РФ. -2000. -№ 5. -Ст.611.

1 Постановление Конституционного Суда РФ от 28.11.1996 г. № 19-П по делу о проверке конституционности статьи 418 Уголовно-процессуального кодекса РСФСР // Собрание законодательства РФ.-1996. -№ 50. -Ст.5679.

1 Постановление Конституционного Суда РФ от 29 июня 2004 г. n 13-п по делу о проверке конституционности отдельных положений статей 7, 15, 107, 234 и 450 УПК РФ в связи с запросом группы депутатов Государственной Думы.