Глава VII ОПРЕДЕЛЕНИЕ  МЕСТА  СОВЕРШЕНИЯ   ПРЕСТУПЛЕНИЯ И  ПРЕДЕЛЫ ДЕЙСТВИЯ УГОЛОВНЫХ ЗАКОНОВ СОЮЗНОЙ РЕСПУБЛИКИ

В предыдущей главе мы рассмотрели один из аспектов проблемы определения места совершения преступления, однако еще больший интерес для прокурорско-следственной и судебной практики представляет другой аспект — решение вопроса о месте совершения преступления внутри Союза ССР, т. е. установление, когда данная союзная республика может быть признана местом совершения преступления, дающим право на применение к виновному уголовного закона, действующего на территории этой республики, поскольку на территории Союза ССР действует пятнадцать самостоятельных уголовных кодексов союзных республик. Решение вопроса во втором аспекте, как мы покажем ниже, можно дать только путем установления определенного, основанного на законе порядка в применении уголовного законодательства союзных республик. Это может быть сделано при помощи совокупности интерлокальных коллизионных норм, т. н. коллизионного уголовного права, точнее интерлокального или интертерриториального коллизионного уголовного права1. А. А. Тилле совершенно справедливо подчеркивает, что коллизионная норма является единственным способом регулирования     внутригосударственных     коллизий     законов2.

Вопросы интерлокального уголовного права актуальны для всех государств, на территории которых одновременно действует различное региональное уголовное законодательство3. Они актуальны для США, где, кроме федерального уголовного законодательства, имеется уголовное законодательство штатов, причем федеральное уголовное законодательство имеет свою компетенцию и не является основой для законодательства штатов4, а также для Австралийского Союза5.

Следует подчеркнуть, что решение проблемы интерлокального коллизионного уголовного права для Союза ССР имеет особое принципиальное и практическое значение. Принципиаль-

136

ная значимость этой проблемы обусловлена формой государственного устройства Союза ССР, суверенного федеративного государства, в состав которого входят равноправные суверенные союзные республики, каждая из которых является независимой от другой или других союзных республик в осуществлении государственной власти. Ни одна союзная республика не может быть ущемлена и в плане установления пределов действия республиканских уголовных законов. Общесоюзное уголовное законодательство и уголовное законодательство союзных республик составляют принципиально единое законодательство, причем общесоюзное уголовное законодательство является одновременно органической частью уголовных кодексов союзных республик6. Кроме того, содержащиеся в общесоюзном законодательстве принципы и установленные ими общие положения определяют пути развития уголовного законодательства всех союзных республик. Поэтому решение вопроса о пределах действия республиканского уголовного законодательства в одной союзной республике не может расходиться с решением этого же вопроса в других республиках.

Практическая же значимость рассматриваемой проблемы обусловлена тем положением, что суды каждой из республик не лишены права рассматривать дела о преступлениях, совершенных на территории других союзных республик7. Из этого следует, что для применения уголовного законодательства, действующего в месте совершения преступления, не имеет значения, в каком месте осуществляется уголовная юрисдикция, в каком месте виновное в совершении преступления лицо привлекается I уголовной ответственности, предается суду или в каком месте зыносится виновному приговор.

Так, в уголовных кодексах многих союзных республик прямо записано, что в случае рассмотрения судами данной республики хел о преступлениях, совершенных на территории других союз-шх республик, применяется уголовное законодательство, дей-гвующее в месте совершения преступления8. Таким образом, зопрос о месте совершения преступления с позиции материального уголовного права не может вызвать никаких сомнений только если преступление полностью совершается на территории эдной союзной республики (в том числе, когда его отдельные этапы осуществляются на большом расстоянии один от другого9). Это относится не только к случаям, когда уголовное дело

совершенном преступлении рассматривает суд данной рес-1ублики, но также к случаям, когда оно рассматривается судом: 1ругой республики. На этот последний случай в общесоюзном /головном     законодательстве     и    законодательстве    союзных

137

республик     имеются     соответствующие     коллизионные     нор-

мы

10

Не возникает никаких трудностей и коллизий при применении уголовного законодательства союзных республик, когда два различных преступления совершены одним лицом на территории двух союзных республик. В соответствии со ст. 4 Основ уголовного законодательства к каждому из этих преступлений применяется уголовное законодательство той союзной республики, на территории которой оно совершено, а наказание назначается по совокупности преступлений в соответствии со ст. 35 Основ уголовного законодательства и соответствующих статей уголовных кодексов союзных республик.

Однако одно преступление может быть фактически совершено частично на территории одной союзной республики и частично на территории другой или других союзных республик, когда установить фактически единое место совершения преступления невозможно, ибо таковего не существует. Если, например, наркотические вещества незаконно изготавливались в Таджикской ССР, а продавались в Туркменской ССР, если оружие изготовлено в Эстонской ССР, а хранилось в Латвийской ССР, если незаконно скупались дефицитные товары в Литовской ССР, а продавались в Грузинской ССР — во во всех случаях имеются две «потерпевшие» союзные республики, на территории двух союзных республик нарушен установленный правопорядок, на территории двух союзных республик совершены преступления. Из этого факта и следует исходить при решении вопроса о пределах применения республиканского уголовного законодательства.

По каким уголовным законам должна определяться ответственность лица, совершившего единое преступление в двух (или более) местах, расположенных на территории различных республик, — на этот вопрос ст. 4 Основ уголовного законодательства ответа не дает. Уголовные кодексы союзных республик этого вопроса также непосредственно не решили, так как Основами уголовного законодательства им такое право не было предоставлено. Если бы вопрос о месте совершения преступления союзные республики в таких случаях решали различно, то могли бы возникнуть серьезные затруднения в применении уголовного законодательства, вплоть до того, что к некоторым деяниям нельзя было бы применить уголовный закон ни одной союзной республики11.

Поскольку речь идет о коллизии между уголовными законами союзных республик, ее решение может быть дано только в общесоюзном законодательстве. Поэтому de lege ferenda речь

138

I

может идти только о создании общесоюзных интерлокальных коллизионных норм.

В науке советского уголовного права различно решается вопрос об установлении места совершения преступления, когда оно фактически совершено на территории двух или более союзных республик. Различно он решается и в судебной практике, поскольку Пленум Верховного Суда Союза ССР не дал в таком плане   толкования   ст.   4   Основ   уголовного   законодательства.

Проблема определения места совершения преступления, если оно совершено на территории нескольких союзных республик, очень сложна. В советской науке уголовного права в той или иной связи предлагалось решение только отдельных аспектов этой проблемы, главным образом, применительно к материальным составам преступлений с отдаленными в пространстве последствиями, к длящимся или продолжаемым преступлениям, причем иногда давались весьма противоречивые и непоследовательные решения.

Прежде чем дать комплексное решение проблемы, мы попытаемся показать, как различные представители советской науки уголовного права предлагают решить проблему определения места совершения преступления внутри Союза ССР, и проанализируем их взгляды. Поскольку высказывания советских авторов касаются различных по конструкции ссставов преступлений, мы изложим их взгляды с учетом этого обстоятельства^/

А. Больше всего высказываний в советской уголовно-правовой литературе имеется по вопросу определения места совершения дистанционного преступления с отдаленным в пространстве результатом, когда действие (бездействие) имело место на территории одной союзной республики, а последствия ■— на территории другой. На вопрос о том, территория какой союзной республики должна быть в этом случае признана местом совершения преступления, даются различные ответы и приводятся различные обоснования.

Так, часть советских ученых считает, что местом совершения преступления (определяющим применение уголовного законодательства) является та территория, где виновный окончил совершение самого преступного деяния, а не та, где наступили предусмотренные законом общественно опасные последствия12. Высказывается и противоположная точка зрения13. Имеется и третье мнение, согласно которому местом совершения преступления является место воздействия на потерпевшего (независимо от места совершения преступления и места фактического наступления последствий преступления14).

Мнения советских ученых об определении места совершения

неоконченного дистанционного преступления с отдаленным в пространстве результатом также не совпадают. Часть ученых считает местом совершения неоконченного преступления только ту территорию, где имели место действия, непосредственно направленные на совершение преступления, независимо от того, где по замыслу виновного должны были наступить желаемые общественно опасные последствия15. Другие авторы заняли противоположную позицию — признали местом совершения преступления при покушении, совершенном на территории двух республик, территорию той республики, где по замыслу виновного должны были наступить предусмотренные законом общественно опасные последствия16.

Каждую из изложенных точек зрения с позиции de lege lata можно обосновать, более детально аргументировать, но можно и опровергнуть, так как ни одна из них непосредственно не вытекает из действующего уголовного законодательства. Преступление же в рассматриваемых случаях частично совершено в каждой из этих республик. Это фактическое положение никем из авторов не может быть оспорено, ввиду чего может быть обосновано право каждой из заинтересованных республик наказывать совершившее преступление лицо по своим уголовным законам. Однако никому из авторов, обосновавших право только одной из заинтересованных союзных республик применить свои уголовные законы к виновному в совершении преступления, не удавалось оспорить такое же право другой заинтересованной союзной республики, ибо это сделать с позиции de lege lata невозможно. Мы полагаем, что попытка найти в цепи единого преступного деяния звено, за которым можно было бы признать значение фактора, определяющего место совершения преступления и обусловливающего применения уголовного закона только одной союзной республики, бесперспективно. Следует ставить вопрос не о том, какой элемент или звено преступного деяния следует признать решающим для обоснования применения уголовных законов одной из заинтересованных союзных республик, а о том, как наилучшим образом согласовать безусловное право каждой из заинтересованных союзных республик применять свои уголовные законы. Ответить на этот вопрос может только общесоюзный уголовный закон — Основы уголовного законодательства Союза ССР и союзных республик, где должна быть предусмотрена на этот счет специальная интер-лскальная коллизионная норма. Назначение такой коллизионной нормы — способствовать максимальному утверждению суверенитета и равноправия всех союзных республик в интересующей нас области, наилучшему осуществлению уголовкой юрисдикции

140

я обеспечению наиболее успешной борьбы с преступлениями, совершенными на территории двух или более союзных республик. Мы полагаем, что общесоюзная интерлокальная коллизионная норма должна признать право каждой союзной республики применять свое национальное уголовное законодательство к каждому преступлению, частично совершенному на территории, если уголовная юрисдикция осуществляется в этой союзной республике. В этом случае не имеет значения, совершено ли на территории данной республики само общественно опасное действие (допущено бездействие), наступили ли там общественно опасные последствия или имело место воздействие на правоох-раняемый объект. Каждой из этих союзных республик должно быть предоставлено право применять свои уголовные законы также к виновным в совершении неоконченного преступления, так как в одной из них нарушен установленный ею правопорядок совершением запрещенных законом действий, во второй — правопорядок поставлен в опасность.

Практически таксе решение означало бы, конечно, что в большинстве случаев применялся бы уголовный закон той союзной республики, где пресечено общественно опасное деяние, потому что на территории этой союзной республики, как правило, возбуждается уголовное дело, ведется следствие, виновный предается суду и судом рассматривается уголовное дело. Возможна, однако, и другая практика применения уголовных законов союзной республики.

С позиции предлагаемого нами решения вопроса об установлении места совершения дистанционного преступления, посягающего на правопорядок двух или более союзных республик, известный интерес представляет судебная практика Латвийской ССР по делам о хищении государственного и общественного имущества, когда общественно опасные действия, направленные на безвозмездное завладение государственным или общественным имуществом, были совершены на территории Латвийской ССР, а общественно опасные последствия — реальное уменьшение государственного или общественного имущества — имели место на территории других союзных республик, что охватывалось умыслом виновных. Уголовные дела, о которых идет речь, возникли в связи с разработкой буреломного и ветровального леса на территории Латвийской ССР колхозами и совхозами различных областей РСФСР, УССР и других союзных республик. Хотя по фабуле уголовные дела этой категории отличаются одно от другого, общее для них заключается в том, что последствия умышленного незаконного безвозмездного изъятия государственного или общественного имущества

141

территориально не совпадают с местом осуществления преступного умысла17.

Изучение уголовных дел этой категории показывает, что следственные органы и суды Латвийской ССР применяют уголовные законы Латвийской ССР к лицам, которые частично совершили хищение на территории Латвийской ССР, т. е. сами преступные действия имели место на этой территории, а охватываемые составом преступления последствия наступили вне ее пределов. Если же на территории Латвийской ССР только было вскрыто хищение, совершенное на территории других республик, то в этом случае хищение квалифицируется по уголовным кодексам тех союзных республик, где оно было совершено18.

В постановлении Пленума Верховного Суда Союза ССР от 11 июля 1972 г. «О судебной практике по делам о хищениях государственного и общественного имущества» дается руководящее указание о применении республиканского уголовного закона к лицам, совершившим хищение государственного или общественного имущества в особо крупных размерах на территории нескольких республик, однако речь не идет о совершении дистанционного преступления с отдаленным в пространстве результатом. В нем говорится о совершении нескольких самостоятельных хищений любым способом, причиняющих ущерб социалистической собственнсст". каждой из союзных республик; а в совокупности составляющих хищение в особо крупных размерах.

Но единообразного применения республиканского уголовного закона можно будет добиться только тогда, когда законодателем будет установлена соответствующая общесоюзная интерлокальная коллизионная норма. Предлагаемое нами содержание этой коллизионной нормы, как мы показали, соответствует судебной практике Латвийской ССР.

Однако этот вариант решения вопроса о месте совершения дистанционного преступления оставляет без ответа вопрос о применении республиканского уголовного закона к материальным дистанционным преступлениям, совершенным на территории двух (или более) республик, если уголовное дело об этом преступлении рассматривается не судом одной их этих союзных республик, а судом третьей союзной республики, на территории которой данное преступление вообще не совершалось19. Для этого случая должна быть установлена дополнительная интерлокальная коллизионная норма.

Мы полагаем, что следует рекомендовать законодателю установить применение уголовного закона той  союзной  респуб-

142

лики, где преступление было окончено (если не только сами последствия, но и место их наступления охватывается предвидением виновного) или пресечено. Это не единственное из возможных решений, но оно может быть обосновано практическими соображениями, так как дает возможность более глубоко оценить всю преступную деятельность виновного, в том числе и причины, в силу которых эта деятельность была  прекращена.

Б. Место совершения т. н. формального состава преступления в советской уголовно правовой литературе не обсуждалось. Мы полагаем, это объясняется тем, что случаи осуществления формального состава преступления на территории двух союзных республик встречаются нечасто.

Судебная практика знает случаи, когда на территории двух республик совершается коммерческое посредничество20, занятие запрещенным промыслом21, посредничество во взяточничестве22, не говоря уже о совершении различных преступлений с использованием почтовой или иной связи (оскорбления, клеветы, вымогательства, ложного доноса, даже хулиганства, взяточничества).

Во всех этих случаях единое преступление совершается на территории двух союзных республик, и должен быть решен вопрос, уголовное законодательство какой из них следует применить, причем возможны две противоположные позиции. Однако мы не видим оснований для того, чтобы признать только одну из союзных республик местом совершения преступления, дающий исключительное право на применение уголовного законодательства этой союзной республики. Решение этой коллизии под силу только общесоюзному законодателю. Это относится также к неоконченному формальному дистанционному преступлению (состав которого не требует определенных последствий).

В. Некоторые советские ученые высказали свое мнение по вопросу об определении места совершения дистанционного преступления с двумя действиями, т. е. преступления, объективную сторону оконченного состава которого составляют два обязательных действия, осуществляемые на территории различных республик. Таким преступлением является в первую очередь спекуляция в тех случаях, когда скупка товаров имет место на территории одной союзной республики, а перепродажа — на территории другой союзной республики. Поскольку с этой категорией уголовных дел судебная практика встречается наиболее часто, вопрос о применении уголовного законодательства одной или другой союзной республики представляет особый практический интерес. В литературе на этот вопрос имеется единый взгляд.  Преступление  считается  совершенным  на  территории

143

той республики, где имела место перепродажа скупленных для этой цели товаров23. Однако единая позиция ученых по данному вопросу, т. е. авторитетное толкование ст. 4 Основ уголовного законодательства применительно к данному составу преступления, не является основанием для решения спорного вопроса о применении уголовных законов только одной союзной республики, когда преступление фактически совершалось на территории по крайней мере двух союзных республик. К сожалению, авторы, отстаивающие применение к случаям спекуляции законодательства только той союзной республики, где перепродавались товары с целью наживы, ке обосновывают свою точку зрения, а выдают ее как бесспорную, якобы не нуждающуюся в обосновании. Сделанная же отдельными авторами попытка обосновать эту позицию недостаточно убедительна24.

Если коснуться сущности самого преступления и его опасности для установленного правопорядка, то трудно сказать, 'какой из нескольких союзных республик спекуляцией причиняется больший вред — той, где товары скупаются, или той, где они продаются. Поскольку объектом спекуляции являются интересы советской торговли в сфере снабжения потребителей товарами, а также материальные интересы потребителей25, то закономерно вопрос поставить так: на территории какой республики нарушается нормальная деятельность и интересы советской торговли, на территории какой республики действиями спекулянтов вызывается искусственный недостаток товаров з торговой сети и в связи с этим причиняется реальный ущерб интересам потребителей. Придется признать, что такой республикой является та, в которой скупаются и с территории которой вывозятся товары, а не наоборот.

На территории союзной республики, где продаются товары по завышенным ценам, происходит другой отрицательный процесс — отдельные лица получают возможность незаконно обогащаться за счет граждан, скупающих товары по завышенным ценам (хотя и с их ведома и согласия). Таким образом, вызывает сомнение, обосновано ли категорическое утверждение о том, что местом совершения преступления должно быть признано только место перепродажи товаров.

Однако для вывода о том, что местом совершения преступления следует признать только место скупки товаров для их последующей перепродажи, также нет достаточных оснований. Мы имели в виду показать, что предлагаемая схема — «куплено в одной республике, перепродано в другой — применяется закон этой второй республики» — во-первых, вовсе не бесспорна и, во-вторых, слишком упрощена. Она не дает основания для

144

решения вопросов применения уголовных законов в наиболее сложных случаях спекуляции, совершаемой на территории нескольких республик.

Как следует из судебной практики, лица, виновные в оконченной спекуляции,-как правило, привлекаются к уголовной ответственности и предстают перед судом той союзной республики, на территории которой они перепродают скупленные в другой республике товары. Вполне понятно, что следственные органы и суд применяют уголовные законы той союзной республики, где дело расследуется и рассматривается судом, т. е. уголовные законы той союзной республики, где совершается перепродажа товаров, где спекуляция окончена.

Исходя из сложившейся судебной практики (по нашему мнению, совершенно правильной), советские ученые пришли к решению вопроса о применении уголовных законов союзных республик в пользу закона, действующего в месте перепродажи товаров. Но следственные органы и суды знают случаи применения к лицам, скупившим товары на территории одной союзной республики и перепродавшим их на территории другой, уголовных законов той республики, где совершалась скупка товаров, а не их перепродано. Такие случаи известны судебной практике Латвийской ССР26. Исходя из ныне действующего уголовного законодательства, вряд ли есть основание признать, что суды неправильно применили закон. Ст. 4 Основ уголовного законодательства не содержит соответствующего запрета.

Все высказанные нами выше соображения относятся и к неоконченному дистанционному преступлению27, для наличия оконченного состава которого требуется совершение двух самостоятельных действий. Интерлокальная коллизионная норма должна решить и этот вопрос, исходя из закрепленного в законе права каждой союзной республики применять к преступлениям, совершенным в пределах ее территории, действующие на ее территории уголовные законы. Для решения этого вопроса значительный интерес представляет постановление Пленума Верховного Суда СССР от 13 октября 1972 г. по делу Зобновой и Шпа-кова28, в особенности принципиальное положение, содержащееся в обосновании постановления по этому делу о.том, что действия виновных, поскольку они совершались и в месте задержания виновных, должны квалифицироваться по законам союзной республики, на территории которой они были пресечены. Мы согласны с такой позицией и полагаем, что она по существу совпадает с нашим положением о том, что следственные и судебные органы союзной республики применяют действующие в дайной республике уголовные законы, если преступление частично

10 - шб                                                                                                              145

совершалось также на территории этой республики. Однако все эти вопросы заслуживают обсуждения на Пленуме, специально посвященном пределам действия уголовных законов союзной республики.

Для случаев, когда на территории союзной республики, где рассматривается уголовное дело, преступление даже частично не было совершено и суду надлежит решать, уголовный закон какой из двух или более союзных республик должен быть применен, следует предусмотреть применение уголовного закона той союзной республики, где имел место последний эпизод преступной деятельности виновного (будь то скупка или перепродажа), т. е. где преступление было пресечено29.

С позиции de lege lata это решение в такой же мере произвольно, как и все прочие предлагаемые в литературе решения этого спорного вопроса. Мы выдвигаем его как предложение de lege ferenda, как возможный и, как там представляется, наиболее целесообразный вариант содержания интерлокальной коллизионной нормы, который, по нашему мнению, дает возможность отказаться от выдвижения мало обоснованных теорий приоритетов отдельных элементов состава преступления для применения уголовного законодательства той или иной союзной республики, дает возможность наилучшим образом обеспечить суверенные права союзных республик в установлении пространственных пределов действия республиканских уголовных законов.

Г. По вопросу определения места совершения дистанционного преступления, состав которого предусматривает альтернативу преступного поведения, т. е. длт которого законодатель предусмотрел несколько вариантов общественно опасного действия или бездействия, причем каждый из этих вариантов характеризует оконченный состав преступления, в советской юридической литературе высказываний нет. Составы преступления такой конструкции не выделяются в самостоятельную группу и в интересующем нас плане не рассматриваются, хотя практическая необходимость в этом есть, поскольку таких составов преступления в уголовном законодательстве союзных республик немало (в большинстве случаев это т. н. формальные составы30 преступления, но имеются и отдельные т. н. материальные составы31), и они зачастую осуществляются на территории нескольких республик.

В случае совершения таких преступлений еще более очевидно, чем во всех ранее рассмотренных случаях, что местом совершения преступления невозможно признать территорию только одной союзной республики. Однако вряд ли можно рас-

146

членить единый состав преступления и признать, что каждое из описанных в законе альтернативных деяний образует самостоятельный состав преступления и может быть самостоятельно квалифицировано по законам соответствующей союзной республики, а наказание назначено по правилам о совокупности преступлений. По существу, в случаях совершения виновным нескольких альтернативно предусмотренных в законе преступных деяний имеют место различные стадии реализации виновным единого преступного замысла на территории различных союзных республик32. Поэтому данное преступление следует квалифицировать по уголовным законам только одной союзной республики, так как на территории нескольких союзных республик совершается одно единое преступление33. Это положение, казалось бы, должно быть признано бесспорным всеми. В действительности же, как показывает проведенный нами опрос ученых, работающих в области уголовного права, а также практических работников юридических ведомств Латвийской ССР — судей, прокуроров, следователей и адвокатов — это не так. 52 человека (9 из 80 опрошенных ученых и 43 из 297 практических работников), т. е. 13,8%, ответили, что в случае совершение альтернатив! ых действий на территории различных союзных республик должны быть применены уголовные законы всех этих союзных республик34. Произведенный нами опрос показал также, что нет единого мнения о применении уголовного закон'1 союзных республик и у тех специалистов, которые исключаю; применение уголовных законов нескольких республик, т. е. ими различно определяется место совершения преступления.

Как и в предыдущих случаях, мы полагаем, что каждая из союзных республик, на территории которой осуществляется уголовная юрисдикция, вправе применять свои уголовные законы, если какая-то стадия осуществления единого оконченного преступления была совершена на ее территории, т. е. если одно из преступных деяний, предусмотренных альтернативно в законе, совершено на территории данной союзной республики35.

Если же на территории данной республики не было совершено ни одного из альтернативно предусмотренных в законе общественно опасных деяний, то следовало бы установить порядок применения уголовного законодательства той союзной республики, где преступление было окончено или пресечено. Однако такой порядок может установить только сам законодатель в соответствующей интерлокальной коллизионной норме.

Мы полагаем, что высказанное нами соображение соответствует определению Судебной коллегии по уголовным делам Верховного Суда СССР по делу Галимзяновой36.

ю*                                                                                                                                     147

Д. Наибольшие разногласия среди советских ученых вызывает решение вопроса об определении места совершения длящихся преступлений. Часть ученых предлагает применять к длящимся преступлениям, совершенным на территории двух или больше союзных республик, уголовные законы той союзной республики, в которой установлена за это преступление более суровая мера наказания; при равной тяжести наказания за данное преступление предлагается применять законы той республики, где длящееся преступление было завершено. Такого мнения придерживается В. Н. Кудрявцев, хотя допускает и другие варианты решения этого спорного вопроса37. Н. Д. Дурманоз предлагает к длящемуся преступлению применять уголовный закон той союзной республики, где виновный предается суду; если же деяние неодинаково наказывается в уголовных кодексах союзных республик, то применять закон устанавливающий более суровое наказание38. Существуют и другие точки зрения, причем особого внимания заслуживает мнение авторов, предлагающих применять к длящимся преступлениям уголовный закон той союзной республики, где преступление было око№-чено39.

Судебная практика также-по разному решает эти вопросы40.

Необходима интерлокальная коллизионная норма, которая бы установила, уголовные законы какой союзной республики должны применяться к лицу, совершившему длящееся преступление на территории двух или нескольких союзных республик. Наиболее правильным было бы применять уголовные законы той союзной республики, на территории которой виновные преданы суду и осуждены, если на этой территории частично совершалось длящееся преступление.

Однако следует обратить особое внимание на.ту категорию длящихся преступлений, которые заключаются в длительном бездействии, в непрерывном неисполнении определенной обязанности на территории одной из союзных республик. Такое преступление, как и любое другое т. н. формальное преступление, совершенное путем бездействия, не может быть признано совершенным на территории двух или более союзных республик, даже если виновный и находился в этот период на территории этих республик, потому что он не посягал на установленный правопорядок в этих республиках. Поэтому во всех этих случаях местом совершения длящегося преступления является только то место, где виновное лицо обязано было действовать определенным образом, выполнять определенную обязанность, обеспечить определенное поведение. В этом плане значительный интерес представляют также преступления, как недонесение, если ви-

148

тавный не донес о готовящемся или совершенном преступлении в одной союзной республике, и самовольное оставление воинской части или места службы41.

По-иному должен быть решен вопрос о месте совершения такого длящегося преступления, как злостное уклонение от уплаты алиментов. Для этого состава длящегося преступления характерно наличие определенных обязанностей во всех тех союзных республиках, где проживает виновный. В случае злостного уклонения от уплаты алиментов местом совершения преступления следует признать, с одной стороны, каждую союзную республику, в которой виновный злостно уклоняется от уплаты алиментов, т. е. где виновный проживает и потому обязан заниматься общественно полезным трудом и сделать возможным взыскание причитающихся с него средств на содержание ребенка по исполнительному листу; с другой же стороны, следует признать ту союзную республику, где проживает ребенок, ог содержания которого злостно уклоняется виновный, т. е. где виновный обязан доставлять средства на содержание своего ребенка в соответствии и исполнительным листом42.

Изученная нами судебная практика по делам о злостном уклонении от уплаты алиментов в 1961 —1973 гг. в Латвийской ССР свидетельствует о том, что во всех без исключения случаях продолжавшегося в течение длительного времени злостного уклонения от уплаты алиментов, когда виновный менял местожительства и с целью уклонения от уплаты алиментов переезжал из одной союзной республики в другую, суды Латвийской ССР применяли уголовный закон Латвийской ССР (ст. 118 УК), если виновный обязан был содержать своего ребенка в Латвийской ССР. Однако судебная практика Латвийской ССР пошла по пути признания местом совершения преступления территорию Латвийской ССР и в тех случаях, когда виновный в злостном уклонении от уплаты алиментов проживает в Латвийской ССР, хотя дети, которым он обязан платить алименты, проживают с матерью на территории других союзных республик. Проведенный нами опрос ученых и практических работников по вопросу применения уголовных законов союзных республик к случаям злостного уклонения от уплаты алиментов, имевших место на территории нескольких союзных республик, дает основание для вывода, что судебная практика Латвийской ССР совпадает с мнением абсолютного большинства практических работников юридических ведомств республики, а также большинства опрошенных советских ученых43.

При определении места совершения такого преступления, как   злостное   уклонение   от   уплаты   алиментов,   следует   еще

149

учесть, что возможны случаи, когда родитель злостно уклоняется от уплаты алиментов »а содержание двух детей, проживающих на территории двух различных союзных респуилик, или этот же родитель длительнее время уклоняется от содержания одного ребенка, который проживал одно время на территории одной союзной республики, а затем переехал на территорию другой республики, о чем было известно этому родителю. Местом совершения преступления в этих случаях является, кроме тех союзных республик, где находился виновный, также территория республик, где проживают дети. Однако, поскольку совершено одно единое преступление, хотя и длящееся, должен быть применен уголовный закон только одной союзной республики. Следует, как мы полагаем, применить уголовный закон той союзной республики, щ территории которой рассматривается уголовное дело; если же преступление рассматривается судом третьей республики, где преступление не было совершено даже частично, то следует применять уголовный закон той союзной республики, где преступление было окончено или пресечено, т. е. прекращено по зависящим или не зависящим от воли виновного обстоятельствам.

Эти положения следовало бы закрепить в общесоюзной интерлокальной коллизионной норме.

Е. В советской уголовно-правоцой литературе вопрос о продолжаемом преступлении рассматривается главным образом в связи с необходимостью отграничить продолжаемое преступление от повторного44 и преимущественно в связи с рассмотрением уголовных дел о хищении государственного и общественного имущества, потому что эти вопросы имеют самое большое практическое значение45.

По вопросу об определении места совершения продолжаемого преступления, если оно частично осуществлялось на территории двух или более союзных республик, в советской теории уголовного права гет единого мнения. Так, В. Н. Кудрявцев46 • в Я. М. Брайнин47 предлагают вопрос о применении уголовного закона в этих случаях решить следующим образом: применять уголовный кодекс той республики, который признает это преступление сравнительно более тяжким. Если же в этих республиках наказание за данное преступление одинаково, действия виновного следует квалифицировать по уголовному кодексу той республики, где это преступление было завершено. Н. Д. Дурманов48 предлагает учитывать сравнительную тяжесть наказаний, предусмотренных в законодательстве различных республик; однако при одинаковой наказуемости считает необходимым применить закон той союзной республики, где виновный привле-

150

чен к уголовной ответственности и предан суду. И. И. Горелик по существу также приходит к выводу о том, что следует применять наиболее строгий республиканский закон, но в отличие от других ученых не рассматривает продолжаемое преступление в качестве единого преступления, с чем нельзя согласиться49.

Автор настоящей работы в свое время предлагал считать местом совершения продолжаемого преступления территорию той республики, где преступление завершено, независимо ог сравнительной тяжести наказания, однако с учетом интересов той республики, на территории которой наступили общественно опасные последствия. Более глубокое изучение судебной практики привело к убеждению, что и такое решение не всегда возможно и не всегда правильно50. Мы полагаем, что и в данном случае следовало бы предусмотреть применение уголовного закона той союзной республики, в которой виновный предан суду, если на территории этой республики совершались отдельные акты продолжаемого преступления. Если же виновный предан суду в союзной республике, на территории которой не был совершен ни один акт единого продолжаемого преступления, следует установить применение уголовного законодательства той союзной республики, где преступная деятельность закончилась или была пресечена.

Продолжаемые преступления рассматриваются, как правило, по месту наступления общественно опасного последствия или по месту пресечения продолжаемого преступления51, поэтому в большинстве случаев применяются уголовные законы той союзной республики, где имел место последний акт оконченного или неоконченного продолжаемого преступления, т. е. в той республике, где преступная деятельность закончилась или была пресечена52.

Пленум Верховного Суда Союза ССР в п. 15 постановления от 11 июля 1972 г. «О судебной практике по делам о хищениях государственного и общественного имущества» указал, что «совершение нескольких хищений (например, путем краж), причи-ниеших в общей сложности крупный ущерб, если содеянное свидетельствует о едином продолжаемом преступлении, надлежит квалифицировать как хищение в крупном размере по закону той союзной республики, в которой преступная деятельность закончилась или была пресечена»53.

Таким образом, в соответствии с толкованием Пленумом Верховного Суда Союза ССР местом совершения продолжаемого хищения является территория той союзной республики, где преступная деятельность закончилась или была пресечена, не-

151

зависимо от того, на территории какой республики рассматривается уголовное дело. Что касается продолжаемого хищения, то нет оснований возражать против такого решения вопроса, однако вряд ли оно может быть признано наилучшим вариантом определения места совершения всякого иного продолжаемого преступления54. Необходима законодательная регламентация и этого вопроса.

Вопрос о месте совершения преступления соучастниками, действовавшими на территории нескольких республик, должен быть решен раздельно для двух форм соучастия — соисполне-ния (простого соучастия) и соучастия в узком смысле слова (сложного соучастия). К сожалению, за редкими исключениями55, этого не делается.

В случае соиспол! ения каждый соучастник является исполнителем преступления. Он сам непосредственно выполняет полностью или частично действия, предусмотренные составом соответствующего преступления. Если два или более соисполнителя совместно совершают преступные деяния на территории нескольких союзных республик, то местом совершения преступления является каждая из союзных республик, на территории которой частично совершается преступление хотя бы одним из соисполнителей. Соисполнители могут совместно совершить и т. н. материальное преступление, для оконченного состава которого необходимо наступление определенных последствий.

Принципиальный подход к решению вопроса о месте совершения преступления не меняется: местом совершения преступления являются как те союзные республики, на территории которых совершаются действия каждого из соисполнителей, направленные на достижение преступного результата, так и та союзная республика, где наступил преступный результат. Однако в этом случае возможны и иные варианты решения коллизии между уголовными законами союзных республик56.

Если к уголовной ответственности привлекается только один из соисполнителей, а в отношении второго соисполнителя уголовное дело выделяется в отдельное производство и направляется для дальнейшего расследования в другую союзную республику, то содеянное вторым соисполнителем квалифицируется по статьям уголовного кодекса союзной республики, где расследуется и рассматривается судом дело. Если же соисполнители привлекаются к уголовной ответственности на территории третьей республики, где они преступных действий вообше не совершали, то следует установить применение уголовных законов той из союзных республик, где была завершена или пресечена их преступная деятельность.

152

В случае совершения преступления в соучастии в узком смысле слова также имеются все основания вменить в вину каждому из соучастников в полном объеме совместно совершеннее преступление. В плане установления места совершения преступления соучастниками в тесном смысле слова, действовавшими на территории нескольких союзных республик, возможны следующие варианты: 1) признать местом совершения преступления для всех соучастников ту союзную республику, на территории которой осуществил преступление исполнитель без всякого учета того места, где фактически действовали остальныэ соучастники — организатор, подстрекатель и пособник; 2) признать местом совершения преступления каждого соучастника ту союзную республику, на территории которой данный соучастник совершал общественно опасные действия, способствующие осуществлению преступного замысла, т. е. ту союзную республику, где организатор организовал совершение преступления или руководил его совершением, где подстрекатель склонил к совершению преступления исполнителя, где пособник содействовал совершению преступления советами, указаниями, предоставлением средств или устранением препятствий, а также где лицо заранее обещало скрыть преступление, независимо от того, где совершались преступные действия исполнителем; 3) признать местом совершения преступления для исполнителей то место, где они совершили преступное деяние или где наступили или должны были наступить обусловленные их действиями последствия, а для прочих соучастников —■ то место, где они совершили опасные деяния, так и то место, где преступное деяние совершено исполнителем и где наступили или должны были наступить общественно   опасные   последствия   в   результате   его   действий.

В последнем из указанных возможных случаев неизбежны коллизии, которые могут быть урегулированы различным образом: исходя из строгости предусмотренного наказаыия за эти деяния в законодательстве союзных республик, исходя из степени значимости и опасности деяния, совершенного в каждой из союзных республик, и, наконец, исходя из места предания суду и рассмотрения судом уголовного дела. За и против каждого из этих предложений можно высказать различные соображения.

В советской уголовно-правовой литературе господствующим является мнение о том, что местом совершения преступления для всех соучастников является территория той союзной республики, на которой совершено преступление исполнителем, т. е. действия всех соучастников — исполнителя, организатора, подстрекателя и пособника — должны квалифицироваться по уго-

;                                                                                                       153

ловному кодексу той союзной республики, где исполнитель совершил предусмотренное уголовным законом деяние, независимо от того, на территории какой республики он сам совершил преступное деяние57.

Проведенный нами опрос ученых, работающих в области уголовного права, а также практических работников юридических ведомств Латвийской ССР показал, что большинство опрошенных (188 из 291 практика, 64,5% и 62 из 80 ученых, 77,5%) придерживается такого мнения58. Из того же опроса видно, что значительное количество практических работников и ученых придерживается и других точек зрения59, что не может не повлиять на практику применения уголовных законов к соучастникам, действующим в разных республиках.

Однако следует отметить, что в судебной практике в большинстве случаев мы встречаемся именно с таким решением вопроса: действия прочих соучастников, совершивших преступные деяния вне пределов союзной республики, где совершил преступление исполнитель, квалифицируются по законам той союзной республики, где осуществлен состав преступления исполнителем. Мы полагаем, что судебную практику следует объяснить тем, что преступление, совершенное в соучастии, как правило, раскрывается по месту осуществления преступного замысла исполнителем; здесь же возбуждается уголовное дело и виновные предаются суду и осуждаются. Поскольку преступные деяния соучастников, действовавших вне пределов данной союзной республики, способствовали наступлению преступного результата на территории данной республики или осуществлению самого преступного деяния исполнителем, суд применяет ко всем соучастникам уголовные законы данной республики.

Изученная нами судебная практика Латвийской ССР по делам о преступлениях, совершенных в соучастии, когда часть соучастников действовала вне территории Латвийской ССР60, убедила нас в том, что суды республики во всех случаях (когда преступление соучастниками совершено частью в Латвийской ССР и частью на территории других союзных республик) к соучастникам применяют уголовные законы Латвийской ССР, независимо от того, идет ли речь о соучастии в тесном смысле слова или о совиновничестве.

Так, во всех случаях рассмотрения судами Латвийской ССР дел о спекуляции, когда часто соисполнителей или пособников (в том числе и укрывателей) действовала внепределов республики, ко всем соучастникам применялись уголовные законы Латвийской ССР, т. е. действия всех их, в том числе и соисполнителей,

154

< ш

совершивших преступные деяния вне территории Латвийской ССР, квалифицировались по УК Латвийской ССР. К такому же выводу мы пришли в отношении имевшего место за пределами республики пособничества расхищению государственного или общественного имущества, совершенному на территории Латвийской ССР. Эта практика нам представляется совершенно правильной. Суды Латвийской ССР применяют свое республиканское уголовное законодательство ко всем соучастникам, которые полностью или частично совершили преступление на территории Латвийской ССР.

Господствующая точка зрения в литературе недостаточно аргументируется. Ее можно" было бы теоретически обосновать только с позиции акцессорной природы соучастия. Одгако советские ученые, за исключением М. И. Ковалева61, полностью отвергают акцессорную ответственность соучастников62, в том числе и авторы, высказавшиеся за установление места совершения преступления соучастниками в зависимости от места совершения преступления исполнителем. Рекомендации, даваемые приверженцами господствующей точки зрения, невозможно реализовать, если исполнитель совершал преступные деяния на территории нескольких республик и в каждой из этих республик имел пособников. Еще труднее установить место совершения преступления в соучастии, если два или более соисполнителял совершают преступные действия на территории нескольких союзных республик и в каждой из этих республик им оказывают содействие соучастники. В этом случае коллизия между уголовными законами двух союзных республик на основании господствующей концепции вообще не разрешима, потому что невозможно признать местом совершения преступления территорию только одной союзной республики.

Проанализировав наиболее спорные случаи установления места совершения преступления в пределах Союза ССР, необходимо отметить, что действующее общесоюзное уголовное законодательство делает возможным разное толкование ст. 4 Основ уголовного законодательства и обоснование различных критериев установления места совершения преступления. Это приводит к несогласованным, порой противоречивым решениям одного и того же вопроса в отношении разных категорий преступлений в доктрине советского уголовного права и в судебной практике.

Как мы уже показали, многими советскими авторами предлагались различные решения для установления единого места совершения преступления: одно решение только для материальных дистанциоьных преступлений, другое -— для продолжаемых

155

или длящихся преступлений, третье — для преступлений, совершенных в соучастии и т. д.

Критериями, которыми предлагается пользоваться при установлении места совершения преступления применительно к отдельным категориям преступлений, являются, как мы уже установили, место совершения самого общественно опасного деяния или место наступления общественно опасных последствий, место пресечения или завершения преступления и др. Порой трудно объяснить, почему каждый из этих критериев предлагается учеными только для одной определенной категории преступлений и отвергается для другой63. Но дело не в некоторой непоследовательности отдельных авторов. Наиболее трудным является избрать правильный путь решения интерлокальной коллизии -коллизии между республиканскими законами.

Многие из предлагаемых решений, как мы уже говорили, приводят к спору о том, какой из элементов состава преступления должен быть признан главным при определении места совершения преступления, а какой можно игнорировать, т. е. к возобновлению на советской почве догматического спора (длившегося между виднейшими учеными различных стран в течение столетий64) о приоритете отдельных элементов состава преступления.

Вряд ли с точки зрения принципа социалистической законности представляется возможным убедительно обосновать исключительное значение какого-то одного элемента состава преступления для определения места совершения преступления и целом, т. е. утвердить одну позицию и отвергнуть другую. Каждое звено преступного деяния, осуществленного в пределах союзной республики, нарушает правопорядок, установленный в данной республике. Вряд ли возможно установить, какое из деяний — совершенное в пределах территории данной республики и повлекшее последствия вне ее пределов или совершенное вне ее пределов и повлекшее последствия в ее пределах — в большей мере посягает на установленный ею правопорядок. Поэтому каждая советская социалистическая республика должна быть признана местом совершения любого преступления, если на ее территории осуществлено одно из звеньев преступного деяния, один из элементов состава преступления, один из этапов продолжаемого или длящегося преступления, одна из стадий неоконченного преступления, одно из альтернативно предусмотренных законом деяний. В случае совершения оконченного преступления или покушения не должны приниматсья во внимание приготовительные действия, в правовом смысле безразличные промежуточные последствия и последствия, выхо-

156

дящие за рамки оконченного состава преступления. Место совершения приготовительных действий (при покушении или оконченном преступлении), как и место наступления в правовом смысле безразличных последствий или последствий, выходящих за рамки предусмотренных законом последствий, не влияют на применение уголовных законов союзной республики. Не может быть признана местом совершения преступления также территория той союзной республики, на которой случайно наступили предусмотренные законом последствия, если виновный не предвидел, не мог и не должен был предвидеть их наступления в этом месте.

Таким образом, каждый из нескольких актов или составных частей единого преступного деяния имеет самостоятельное значение при определении места совершения преступления; такое же самостоятельное значение имеет каждое из юридически значимых промежуточных и окончательных последствий. Это означает, во-первых, что каждая союзная республика, на территории которой преступление совершено не только полностью, но и частично, должна быть признана местом совершения преступления; во-вторых, что две и более союзных республик одновременно могут быть признаны местом совершения преступления. Прав А. А. Тилле в том, что коллизии республиканского законодательства являются неизбежным фактом на данном этапе развития Союза ССР. Поэтому необходимо разработать четкие правила правового регулирования коллизий республиканского законодательства65.

Мы полагаем, что правовое регулирование коллизий в праве применения республиканских уголовных законов должно основываться на принципах советского уголовного права и принципах осуществления советской уголовной юрисдикции. Исходя из принципов советского уголовного права, вряд ли можно считать обоснованным такое решение коллизии между уголовными законами союзных республик, как применение наиболее строгого уголовного закона, т. е. уголовного закона той из союзных республик, который предусматривает наиболее строгое наказание66. Нет никакого основания считать, что ныне действующее уголовное законодательство дает основание для применения более строгого уголовного закона67. Такое положение н« прямо и ни косвенно не вытекает из ныне действующего советского уголовного законодательства; поэтому такое толкование закона d настоящее время не имеет законного основания68. Полагаем, что следует отказаться от такого решения интерлокальных коллизий и не ориентировать в таком направлении советского законодателя.    Вряд   ли   стоит   вводить   в   советское   право   при-

157

менения уголовного закона положение в пользу более строгого' закона69.

Основание для решения вопроса следует искать не в оценке сравнительной значимости элементов состава преступлений, не в сравнительной тяжести наказаний, установленных законодательством союзных республик, а в закрепленных в законодательстве Союза ССР суверенных правах союзной республики на осуществление своей уголовной юрисдикции и на применение своих уголовных законов к деяниям, совершенным в пределах ее государственной территории, даже если эти деяния только частично совершены на ее территории, а в какой-то своей части совершались также на территории других союзных республик. Верховный Совет Союза ССР, приняв 11 февраля 1957 г. закон «Об отнесении к ведению союзных республик законодательства об устройстве судов союзных республик, принятия гражданского, уголовного и процессуальных кодексов»70, закрепил право и обязанность каждой из советских социалистических республик обеспечить охрану установленного в ней правопорядка, который нарушают преступные деяния, совершаемые как лицами, находящимися в пределах данной союзной республики, так и лицами, находящимися на территории других союзных республик и своими деяниями вызывающими общественно опасные последствия в данной союзной республике, а также лицами, которые в отдельности или совместно с другими (в соучастии) осуществляют какую-то часть преступления в пределах территории данной республики.

«...Партия взяла твердый курс на расширение прав союзных республик в хозяйственном и культурном строительстве, — указывал Л. И. Брежнев. — Этот курс был одобрен XX и XXII съездами КПСС, всем советским народом. Укрепление хозяйственной самостоятельности повлекло за собой и расширение законодательных прав союзных республик»71. Исходя из расширенных прав союзных республик в области законодательства И его применения, за каждой союзной республикой должно быть признано право осуществления уголовной юрисдикции на основании своих уголовных законов, если преступными действиями был в какой-то мере нарушен установленный в пределах ее территории правопорядок. Такое решение весьма спорного вопроса явилось бы наилучшей гарантией и утверждением равноправия союзных республик в плане установления пределов действия республиканского уголовного законодательства в пространстве.

В    предлагаемой    системе    интерлокальных    коллизионных норм должна быть предусмотрена также норма, определяющая,

158

какой уголовный закон должен быть применен в случаях, когда уголовное дело рассматривается в той союзной республике, на территории которой преступление вообще не совершалось. Полагаем, что следует законодательно закрепить применение уголовного закона той союзной республики, на территории которой закончилась преступная деятельность (преступление фактически было завершено, прекращено или пресечено).

Такое решение вопроса не противоречит ни суверенитету и ни равноправию союзных республик и, как мы полагаем, даег наибольшую возможность суду правильно оценить общественную опасность содеянного, причины, по которым деяние не было доведено до конца или не возобновлена преступная деятельность. Кроме того, такое решение имеет значительные практические преимущества (не требует изучения и сравнительного анализа судом уголовного законодательства нескольких союзных республик и др.), что законодателем должно быть учтено, так как, в свою очередь, приведет к правильному и единообразному применению уголовных законов72.