Глава X. Адвокатура России в условиях судебно-правовой реформы

О советской адвокатуре

К началу 90-х годов, с которыми мы связываем первые шаги судебно-правовой реформы, адвокатура России представляла собой чисто советское учреждение. Об этом свидетельствовали неопределенность ее правового статуса, позволявшая предъявлять к ней требования с учетом идеологических установок КПСС, характер поставленных перед ней задач, особенности взаимоотношений адвокатуры с государственными органами и общественными организациями.

Важнейшие нормативные акты об адвокатуре не дают ее правовой характеристики как института государства или общества. Сказано лишь, что «коллегии адвокатов являются добровольными объединениями лиц, занимающихся адвокатской деятельностью» 12.

Конституция РСФСР 1978 г. содержала в разделе о правосудии упоминание об адвокатуре (ст. 173), но лишь в функциональном плане: «для оказания юридической помощи гражданам и организациям действуют коллегии адвокатов». Эта норма в законодательстве о судоустройстве не нашла существенного развития: указывалось лишь на участие адвоката в двух формах судопроизводства — гражданском и уголовном — с целью оказания юридической помощи гражданам и организациям 13.

Таким образом, суждения об адвокатуре как автономном учреждении, независимой общественной организации, построенной по профессиональному признаку, оказались предметом научных дискуссий и доктринерских концепций. Последние могли отрицать государственную ангажированность адвокатуры, но едва ли убедительно. Позиции законодателя были достаточно прозрачны и несли печать иных установок.

Так, при определении задач адвокатуры, подчеркивалось, что она содействует «укреплению социалистической законности, воспитанию граждан в духе точного и неуклонного исполнения советских законов, … соблюдению дисциплины труда…» и т. п.

Не скрывалась и руководящая роль государства:

«Министерство юстиции РСФСР, Министерства юстиции автономных республик, отделы юстиции исполнительных комитетов краевых, областных, городских советов народных депутатов в пределах своей компетенции:

контролируют соблюдение коллегиями адвокатов требований Закона СССР «Об адвокатуре в СССР», настоящего Положения, других актов законодательства Союза ССР и РСФСР, регулирующих деятельность адвокатуры;

устанавливают порядок оказания адвокатами юридической помощи гражданам и организациям;

заслушивают сообщения председателей президиумов коллегий адвокатов о работе коллегий;

издают инструкции и методические рекомендации по вопросам деятельности адвокатуры;

осуществляют другие полномочия, связанные с общим руководством адвокатурой…» 14.

Если к тому добавить воспоминания об истории становления советской адвокатуры, начинавшейся, как известно, с разгона ее профессионального дореволюционного ядра, о господстве в течении десятилетий представлений об адвокатуре, как организации чуждой социалистическим идеалам, то нетрудно понять основные недостатки адвокатуры России. Они суть: малочисленность коллегий, невысокий профессиональный уровень, робость в отстаивании интересов доверенного и подзащитного.

Крайне ограничено было и поле деятельности адвокатов, которое соответствовало приниженному положению судебных учреждений, узостью их юрисдикционных полномочий, тенденциозностью законодательства, урезанной гласности.

Специальные исследования последних десятилетий роли адвоката в уголовном судопроизводстве, показывали, что адвокаты слабо использовали даже те возможности, которые им предоставлял уголовно-процессуальный закон.

Отмечалась пассивность многих адвокатов при осуществлении защиты на предварительном следствии и в суде, приводились достаточно многочисленные случаи, когда суды оправдывали обвиняемого вопреки позиции защитника-адвоката, спешившего признать его виновным. На статистическом уровне показывалось, как часто выявление следственных и судебных ошибок, приводивших к необоснованному осуждению, нельзя было поставить в заслугу адвокату 15.

На деятельность адвокатов в уголовном судопроизводстве отрицательно сказывались, разумеется, недостатки их процессуального статуса, ограничивавшего возможности активного участия в доказывании. Не последнюю роль играла и система оплаты труда адвокатов, ориентированная на ограниченные материальные возможности советского клиента и не создававшая стимулов для кропотливого творческого труда.

Становление в современной России новых экономических отношений рыночного типа коренным образом меняло требования к характеру, объему и качеству правовых услуг. Советская адвокатура не была приспособлена для обслуживания рыночных отношений. Ее малая численность и характер привычных полномочий отвечали условиям, когда средний гражданин страны был лишен собственности, сфера имущественных отношений была крайне ограниченной, господствовала социалистическая собственность, выведенная в значительной мере из нормального товарооборота.

Ситуация резко меняется по мере продвижения к рынку. Как и во всякой цивилизованной стране спрос в этих условиях на правовые услуги резко возрастает. Лимит на численность адвокатуры, — кстати, придуманный Минюстом СССР не ради вольготной жизни адвокатов, а ради устранения переливания юридических кадров из суда, милиции и органов расследования, где условия были всегда нищенскими, — становится все более нетерпимым. Не дожидаясь реформ, на рынок правовых услуг хлынули юридические кооперативы, «альтернативные коллегии адвокатов», комплектуемые нередко из проштрафившихся, отторгнутых правоохранительными органами работников, частно практикующих юристов.

История совершает неожиданные пируэты. В судебную реформу конца прошлого века (1864 г.) адвокатура России, чтобы приобрести приемлемый статус и признание, должна была открещиваться от своих предшественников — стряпчих и частных ходатаев — того «крапивного семени», мрачная слава которого тяжелым бременем лежала на репутации вновь создаваемого института.

В полной мере присяжной адвокатуре того времени освободиться от предшественников не удалось: ходатаи по гражданским делам под разными вывесками сохранялись. Объяснялось это не только традицией, но и элементарной нехваткой дипломированных специалистов. Поэтому, спустя 10 лет (в 1874 г.) правительство вынуждено было узаконить наряду с присяжными поверенными институт частных поверенных.

К нынешней судебной реформе (через 130 лет) адвокатура явилась, как видим, тоже в окружении не всегда почтенных конкурентов, не обремененных, как правило, ни профессиональными традициями, ни нравственными доминантами поведения. Репутация адвокатской профессии поставлена под угрозу.

В прошлом веке передовые слои общества восторженно принимали и создание нового суда, и формирование адвокатского сословия. Теперь обществу изначально внушалась мысль, что плох не только суд, доведенный до нищеты, а подчас и нравственного распада, плоха и адвокатура, засильем чиновничьего элемента в руководстве захватившая монополию на правовые услуги и потому неспособная к совершенствованию. На первое место выдвигались причины чисто организационного порядка.

Спасение предрекалось в приватизации правовых услуг по аналогии с судьбой захиревшей государственной торговли. Имелось в виду создание системы частнопрактикующих адвокатов путем выдачи лицензий. При этом до общественного сознания не спешили доводить, что, во-первых, рынок правовых услуг сделает их недоступными для большинства нашего нищего населения без каких-либо гарантий качества этих услуг; во-вторых, парализует работу органов суда и предварительного следствия, ибо некому будет выполнять их обязательных поручений (в порядке ст. 49 УПК). Сторонники лицензионной адвокатуры эту опасность, кажется осознают и поэтому дополняют ее идеей муниципальной адвокатуры для неимущих.

Таким образом, правовая помощь делится с учетом нарастающего социального расслоения на помощь для богатых и помощь для бедных.

Нашему поколению, воспитанному на идеалах социального равенства, с этим смириться трудно, но можно — почему не протянуть руку помощи бедному.

Но вопрос ведь здесь не только в размерах и источниках оплаты — вопрос в качестве правовых услуг — той опасности социального надувательства, о которой не хотят говорить авторы этих проектов.

Обратимся к опыту США — по представлениям нынешних реформаторов, самого демократического и процветающего государства.

В США идея частнопрактикующих адвокатов и агентов по защите малоимущих реализована в полной мере и практика эта имеет и традиции и своих исследователей 16. Еще в прошлом веке было отмечено, что частнопрактикующие адвокаты не могут и не хотят обеспечить надлежащей защитой неплатежеспособных лиц. Стали появляться благотворительные агентства по защите бедных. (Источники их финансирования — сначала благотворительные пожертвования, а затем и местные бюджеты). Появилась своеобразная идеология такого рода деятельности. Создатели бесплатной адвокатуры считали, что адвокаты, не получающие оплаты от своих клиентов, и, значит, независимые от них, должны руководствоваться в первую очередь интересами не клиентов, а правосудия.

Усвоили эту идеологию и сами адвокаты. Их отношения с прокурорами стали строиться не на принципе состязательности, а на началах сотрудничества, в том числе и в сборе разоблачительных доказательств.

Адвокатам оказалось выгодно убеждать клиентов в целесообразности признать обвинение, ибо в этом случае судебное разбирательство или упрощалось, или не проводилось совсем, а наказание могло быть минимальным. Подзащитные муниципальных адвокатов в среднем в два раза чаще признают вину, чем у частнопрактикующих адвокатов.

Так появилась широко известная и ныне признанная законом торговля правосудием.

Впрочем, эта перспектива едва ли испугает нашего отечественного чиновника — для него, привыкшего к телефонному праву, правосудие никогда не было ни святыней, ни синонимом справедливости. Не испугает его и перспектива превращения муниципального адвоката, как это произошло в США — в защитника государственного, а не частного интереса, для этого надо обладать определенным уровнем правовой и нравственной культуры — мы все и всегда пеклись прежде всего о благе государства.

Но есть, однако же, аргумент, способный заставить задуматься и чиновника и депутата-популиста — опасность дополнительного бюджетного бремени.

Расходы только одного штата Нью-Йорк и только за один год (1984) на оплату защиты малоимущих составили 55 млн. долларов. Демократия, даже ущербная, стоит денег. Их у нас пока нет. Поэтому не худо вспомнить иногда народную иронию насчет коня с копытом и рака с клешней.

Что до организационных пороков нашей адвокатуры, то они есть. Но надо видеть их истоки и устранять без разрушения самой адвокатуры.

Влияние чиновничьего элемента в адвокатуре было в свое время обеспечено кадровой политикой нашей руководящей и направляющей силы в лице КПСС. Разве мало насаждалось руководителей в адвокатуре через обкомы КПСС, и не гипертрофировалось ли значение так называемого государственного руководства адвокатурой со стороны органов МЮ и облсоветов? А ведь такое вмешательство в дела адвокатуры не только противозаконно — оно противоестественно, ибо противоречит самой идее и статусу общественной организации.

Ныне ситуация другая — нет партийного диктата, а отношения с МЮ РФ постепенно приобретают нормальный, цивилизованный характер.

О монополизме коллегий адвокатов на правовые услуги и вытекающем отсюда профессиональном застое можно говорить лишь с некоторой натяжкой, ибо сам порядок оказания адвокатом юридической помощи, его непосредственный контакт с клиентом и индивидуальная форма оплаты и ответственности порождали и поддерживали в адвокатуре дух соревновательности. Это было и остается залогом ее совершенствования.

Думается, общество ощутит это и оценит в полной мере, если победят прогрессивные идеи судебной и правовой реформы.

Независимый, свободный от бюрократизма и плохо скрытой коррупции суд, ориентированный не только на репрессивные, но и на правозащитные функции — первое условие возрождения адвокатуры в ее лучшем понимании. Второе условие — расширение судебной юрисдикции, уже начатое правовой реформой, и укрепление правового статуса гражданина. Адвокат может эффективно защищать интересы личности лишь при условии, что эти интересы обеспечивает закон.

Законы о собственности, о земле, об обжаловании в суд действий должностных лиц и коллегиальных органов управления, законы о печати и других средствах массовой информации, о пенсиях, о частном предпринимательстве, недавно принятый новый Гражданский кодекс РФ — все это дает адвокату мощное оружие — оружие права.

И нет никаких сомнений в том, что он сумеет воспользоваться этим оружием, разогнет спину униженного просителя о милосердии и снисхождении и станет тем, кем он должен быть — экспертом по применению права, носителем социальной функции защиты прав человека, глашатаем человечности и справедливости.

На пути к «сильной» адвокатуре

Вопрос об организационном построении адвокатуры на какое-то время заслонил собой все другие вопросы ее реформирования: многим казалось, что, разрушив старые коллегии адвокатов и выпустив на рынок правовых услуг частнопрактикующих адвокатов, адвокатские частные фирмы и конторы, можно решить и все остальные проблемы. Постепенно до общественного сознания доходила мысль, что таким способом можно лишь устранить корпоративный контроль за деятельностью адвокатов да взвинтить стоимость их услуг. Общество и правоохранительная система от такой реформы положительных дивидендов не получат. Этот прогноз убедительно подтверждается примером частнопрактикующих нотариусов.

Тезис о необходимости создания «сильной» адвокатуры, выдвинутый в период подготовки XIX Партконференции КПСС (1988 г.), предполагал нечто другое. «Конференция придает важное значение роли адвокатуры как самоуправляющейся ассоциации по оказанию юридической помощи гражданам, государственным предприятиям и кооперативам, представительству их интересов в суде, других государственных органах и общественных организациях. Должно быть расширено участие защитников в предварительном следствии и судопроизводстве», — было записано в ее резолюциях 17.

Ныне трудно судить, в какой мере эти установки могли быть реализованы без проведения демократических преобразований в нашем обществе и государстве. Но то, что они отражали назревшие потребности и содержали правильные ориентиры развития адвокатуры, сомнений не вызывает.

Было бы несправедливо не отметить, что благие намерения подтверждались решениями, имевшими огромное значение и для укрепления роли адвокатуры и для развития судебной системы. Уже 10 апреля 1990 года первый Президент Союза ССР (он же и Генеральный секретарь ЦК КПСС) подпишет Закон СССР «О внесении изменений и дополнений в Основы уголовного судопроизводства Союза ССР и союзных республик». Этот закон воплотил мечты нескольких поколений советских ученых-юристов, отраженные в десятках монографий и диссертаций:

«Защитник допускается к участию в деле с момента предъявления обвинения, а в случае задержания лица, подозреваемого в совершении преступления, или применения к нему меры пресечения в виде заключения под стражу до предъявления обвинения — с момента объявления ему протокола задержания или постановления о применении этой меры пресечения, но не позднее 24 часов с момента задержания».

У подозреваемого и обвиняемого с ранних этапов расследования появлялся профессиональный защитник, который получил право «присутствовать при предъявлении обвинения, участвовать в допросе подозреваемого или обвиняемого, а также в иных следственных действиях, производимых с их участием; знакомиться с протоколом задержания, постановлением о применении меры пресечения… С момента допущения к участию в деле защитник вправе также после первого допроса задержанного или находящегося под стражей подозреваемого или обвиняемого иметь с ним свидание наедине без ограничения их количества и продолжительности» 18.

Существенно и то, что законодатель вовсе не ориентировался на разрушение действующих коллегий адвокатов, ибо гарантом реализации права подозреваемого и обвиняемого на профессиональную юридическую помощь назвал не частнопрактикующих адвокатов, а заведующего юридической консультацией и Президиум коллегии адвокатов, которые обязаны выделять адвокатов для защиты подозреваемого, обвиняемого или подсудимого», освобождая в необходимых случаях подозреваемого, обвиняемого, подсудимого полностью или частично от оплаты юридической помощи».

В УПК РСФСР соответствующие изменения будут внесены два года спустя — Законом от 23 мая 1992 г. 19, — т. е. тогда, когда судебная реформа примет масштабные формы. Этим же Законом будет (введен судебный контроль за законностью ареста, содержания под стражей и продления срока содержания лица под стражей (см. ст. ст. 11, 19, 47, 49, 51, 52, 60, 92, 96, 97, 202, 2201, 2202 и др. в редакции Закона от 23 мая 1992 г.); исключена норма (п. 1 ч. 2 ст. 120), не допускавшая участие адвоката в дознании.

Позиции адвоката в уголовном судопроизводстве, как видим, существенно укреплялись, появлялись новые средства для активной защиты обвиняемого. В том же ряду находятся и нормы Конституции РФ 1993 года раздела «Права и свободы человека и гражданина». Среди них, как известно, и судебный порядок применения важнейших мер процессуального принуждения, и требования к доказательствам, допустимым при осуществлении правосудия, и принцип презумпции невиновности, и право каждого на судебную защиту и квалифицированную юридическую помощь…

Все это отнюдь не формальные решения. Допуск адвоката в уголовном судопроизводстве с ранних этапов расследования создавал реальные гарантии обеспечения прав подозреваемого и обвиняемого, ибо действенность процессуального контроля адвоката обеспечивалась его новыми важными полномочиями. Среди них — ознакомление с мотивами и основаниями задержания и ареста, возможность обжалования процессуальных актов надзирающему прокурору и в суд, участие в судебном рассмотрении жалоб по поводу законности ареста и продления срока содержания под стражей.

Дознание — одна из форм расследования — стало доступным для адвоката, и у него появилась возможность использовать весь арсенал средств защиты, которыми он располагал на предварительном следствии.

Большое значение для повышения эффективности деятельности адвоката имели правила производства в суде присяжных. Обязательное участие в деле, состязательное построение судебного процесса, новые правила доказывания, возможность выступления перед непрофессиональными судьями — 12-тью присяжными — открывали новые перспективы для оттачивания профессионального мастерства, для возрождения судебного красноречия, прославившего многих дореволюционных адвокатов России.

Конституция РФ 1993 года дополнила традиционные виды судопроизводства — гражданское и уголовное — конституционным и административным. Появилась и укрепляется новая ветвь судебной власти — арбитражный суд по экономическим спорам. При этом не был забыт адвокат, ставший активным участником всех видов судопроизводства.

Так, Федеральный Закон о Конституционном Суде РФ 1994 г. к числу участников процесса отнес стороны и их представителей, каковыми могут быть, в частности, адвокаты (ст. ст. 52, 53, 62 и др.).

В новом Арбитражном процессуальном кодексе РФ (апрель 1995 г.) содержится статья о состязательности и равноправии сторон (7), о представительстве и полномочиях представителя (гл. 5), которые дают широкие возможности для активного участия адвокатов в арбитражном судопроизводстве, являющемся по сути разновидностью гражданского процесса.

Кодекс РСФСР об административных правонарушениях, принятый в 1984 году и в последующие годы существенно дополненный, содержит статью, специально посвященную адвокату: «Для оказания юридической помощи лицу, привлекаемому к административной ответственности, в рассмотрении дела об административном правонарушении может участвовать адвокат» (ст. 250). При этом адвокату предоставляются широкие права по ознакомлению со всеми материалами дела, заявлению ходатайств, принесению жалоб.

Все это — реальные правовые меры по созданию «сильной» адвокатуры. Остальное зависит от самого адвоката, его профессионального мастерства, опыта, настойчивости и добросовестности.

К изложенному, пожалуй, следует добавить, что хотя новый закон об адвокатуре еще не принят (по состоянию на середину 1996 г.) и действует старое Положение об адвокатуре РСФСР, утвержденное Законом РСФСР 20 ноября 1980 г., многое в жизни адвокатуры изменилось. Фактически нейтрализовано руководство адвокатурой со стороны государственных органов; созданы Союзы адвокатов, у адвокатуры появились печатные органы, органы защиты их прав и независимости.

В последние годы существенно увеличилась численность адвокатов в России — их стало на 7 тыс. больше, чем было в Союзе (более 20 тыс. адвокатов на конец 1995 г.).

Принципиальным изменениям подвергнута и система оплаты труда адвокатов. Она всегда на протяжении советского периода строилась по жесткой таксе, именуемой «Инструкцией об оплате юридической помощи, оказываемой адвокатами гражданам, предприятиям, учреждениям и организациям», утверждаемой Министерством юстиции СССР. Каждый вид юридической помощи имел строго фиксированную оценку в рублях, подобно оценке услуг парикмахерской.

И только Инструкция, введенная в действие 10 апреля 1991 г., предусмотрела новшество, отразившее многолетние чаяния адвокатов, удовлетворявшиеся ранее нелегально (значит — противозаконно) за счет так называемого микста 20. В ст. 1 этой Инструкции записано: «Основным принципом оплаты труда за юридическую помощь, оказанную адвокатами гражданам, предприятиям, учреждениям, организациям и кооперативам, является соглашение между адвокатом и лицом, обратившимся за помощью».

Для непосвященных отмечу, что соглашение об оплате между адвокатом и клиентом принцип не новый, но если ранее соглашение было ориентировано на предельные ставки таксы, то теперь — на материальные возможности клиента и притязания конкретного адвоката. Это тоже нашло отражение в Инструкции: «При оплате по соглашению гражданину принадлежит право выбора конкретного адвоката» (из ст. 1).

Сама же такса сохраняется, но для тех случаев, когда соглашение не достигнуто и вопрос об оплате решается заведующим юридической консультацией или взыскивается судом при выполнении обязательных поручений. Предусмотрена и возможность оплаты поручений в валюте.

Таким образом, основа для процветания «именитых» адвокатов заложена, и она широко используется в условиях рыночных отношений.

Спорные идеи проектов «Закона об адвокатуре РФ»

За время проведения судебно-правовой реформы в России было подготовлено множество вариантов проекта закона об адвокатуре, — по приблизительным подсчетам, около пятнадцати. Их готовили работники Минюста, Президиумов коллегий адвокатов, депутаты Федерального Собрания, ученые.

Ряд проектов был опубликован и подвергнут широкому обсуждению 21.

Отвлекаясь от многочисленных относительно мелких противоречий, так или иначе устраняемых при совершенствовании проектов, остановлюсь на некоторых, наиболее принципиальных, определяющих перспективы развития института адвокатуры, ее место в правоохранительной системе. Это — вопросы «параллельных» коллегий, правовых льгот для адвокатского сословия и функций адвокатского расследования в уголовном процессе.

В ходе так называемой перестройки, когда в качестве крупного достижения демократии был объявлен разрушительный для правовой системы и общественной нравственности и лозунг «разрешено все, что не запрещено законом», в сфере правовых услуг в большом числе стали возникать дикие юридические кооперативы и полулегальные частные адвокатские конторы. Позже на их базе организуются параллельные коллегии адвокатов. Смысл этого процесса был достаточно прозрачен: придать респектабельность стихийным образованиям, прикрыть флером легальности более чем сомнительные явления нашей правовой действительности.

У читателя возникает естественный вопрос: почему юристы, рвущиеся в сферу адвокатской практики, не использовали нормальный путь — путь вступления в действующие коллегии адвокатов, испытывавшие дефицит кадров? Ответ прост. Для вступления в коллегию адвокатов нужно было иметь специальное образование, опыт работы, безупречную профессиональную репутацию. И … подчиняться контролю Президиума коллегии, заведующего юридической консультацией, коллег, выполняя наряду со всеми адвокатами бесплатные поручения, а не только выгодные соглашения с клиентом.

К концу 1995 г. в России наряду с традиционными коллегиями адвоката субъектов Федерации официально было зарегистрировано около 40 «параллельных» коллегий. Часть из них объявили себя «юридическими центрами», часть объединилась в «Гильдию российских адвокатов». В нескромной рекламе руководители этих объединений объявляют себя и президентами, и вице-президентами, и академиками, не имея, естественно, отношения к науке.

Позитивное начало в этом «буме в сфере правовых услуг» видят в усилении конкуренции и, следовательно, потенциальном повышении уровня правовой помощи. Но есть другая сторона у медали. «В Министерство юстиции РФ поступают жалобы на то, что Президиумы некоторых параллельных коллегий принимают в них лиц, судимых за тяжкие преступления, не имеющих высшего юридического образования и даже исключенных из адвокатуры за неблаговидные поступки. В ряде мест всю бесплатную юридическую помощь и защиту по назначению органов следствия и судов осуществляют только адвокаты традиционных коллегий, а члены параллельных выполняют лишь платные поручения, взимая непомерно высокие гонорары, да еще в иностранной валюте».

Это пишет не адвокат, ущемленный конкуренцией. Это пишет работник МЮ РФ с более чем 50-летним стажем, начальник отдела МЮ по взаимодействию с адвокатурой, заслуженный юрист РФ и кандидат юридических наук 22.

Все это нетрудно было предвидеть с самого начала реформ. И потому в нашем проекте Закона была предусмотрена единая организационная форма построения адвокатуры, исключающая возможность появления самостийных, бесконтрольных образований. Таковой формой объявлялась коллегия адвокатов субъекта Федерации, допускающая разнообразие внутренней структуры под единой крышей и общим контролем: юридические консультации, адвокатские бюро, фирмы, индивидуальная практика. Предлагались единые критерии отбора кандидатов в члены коллегии, организационные формы их аттестации и способы защиты их прав при неосновательном отклонении кандидатуры. Помимо Закона об адвокатуре предлагался типовой Устав коллегии, в котором должны были решаться вопросы взаимоотношений внутри коллегии, порядок справедливого распределения бесплатных поручений, формы контроля за качеством работы и соблюдением норм профессиональной этики 23.

Кажется, эти организационные идеи не опровергаются в том проекте Закона об адвокатуре, который был внесен в Госдуму Президентом в январе 1995 г.

В случае принятия Закона, основанного на этих принципах построения адвокатуры, может возникнуть вопрос о судьбе «параллельных» коллегий. Видится один выход из сложившейся ситуации: объединение их с традиционными коллегиями на основе индивидуальной аттестации специальными квалификационными комиссиями с учетом принятых критериев профессионального отбора.

Вторым принципиальным вопросом является вопрос «правовых льгот» адвокатов, их профессионального иммунитета.

Есть профессии, нуждающиеся в повышенной правовой защите — дипломаты, законодатели, судьи. Надо думать, и любая другая профессия вправе претендовать на свою исключительность. Это убедительно доказали наши народные депутаты, добившись (от самих себя) льгот как социальных, так и правовых, выведя, по сути, себя из-под действия законов об ответственности за преступления и другие правонарушения.

Пристойно ли адвокатуре становиться на этот путь, вопреки конституционному принципу равенства всех перед законом и судом, — адвокатуре, которая в общественном сознании призвана олицетворять принципы «правды и справедливости»?

Да, разумеется, адвокату, нередко вступающему в конфликт с органами уголовного преследования и судом, нужны определенные гарантии независимости. Действующий УПК РСФСР (разумеется, и проекты УПК РФ) это учитывает.

Так, адвокат — защитник обвиняемого не может быть допрошен в качестве свидетеля об обстоятельствах дела, которые стали ему известны в связи с выполнением обязанностей защитника (ст. 72, ч. 2 УПК РСФСР); четко определены обстоятельства, исключающие участие в деле адвоката (ст. 671 УПК); адвокат поставлен в равное положение с прокурором при применении судом мер в отношении нарушителей порядка в судебном заседании (ст. 263 УПК) и т. д.

Все это не вызывает возражений и, напротив, процессуальные гарантий независимости адвоката могут совершенствоваться и расширяться. Но до разумных пределов, не ведущих к созданию сословий неприкасаемых, как это получилось в некоторых случаях (упоминавшихся выше) с депутатами и судьями.

Между тем, из проекта в проект Закона о адвокатуре переходят такие нормы, как «Задержание, арест, проникновение в жилище или рабочее помещение адвоката, в личный или используемый им транспорт, производство там обыска или выемки… проведение в отношении адвоката оперативно-розыскных мероприятий не могут осуществляться иначе, как на основании решения суда и только в связи с уголовным преследованием этого адвоката» 24.

Здесь, как видим, гарантии прав адвоката существенно выходят за гарантии прав гражданина России, установленных ст. ст. 22 и 25 Конституции РФ.

Этим же проектом устанавливается, что уголовное дело в отношении адвоката рассматривается Верховным Судом РФ, представитель Президиума коллегии адвокатов «вправе незамедлительно получить свидание с задержанным или арестованным адвокатом» (ст. 11). «Органы внутренних дел обязаны принять меры к обеспечению безопасности адвоката, членов его семьи, сохранности принадлежащего им имущества, если от них поступит соответствующее заявление» (ст. 14).

«При выполнении профессиональных обязанностей адвокат пользуется правом бронирования и внеочередного получения мест в гостиницах и билетов на все виды транспорта» (там же).

Все это неплохо … для адвокатов. Но не появится ли желание у других граждан России, страдающих от правовой незащищенности и преступного беспредела искать те же льготы для себя тоже?

Общественность уже обратила внимание на эти притязания адвокатов. В публикации «Российской газеты» цитируются приведенные выше положения из нескольких вариантов проекта Закона об адвокатуре. В заключение автор справедливо отмечает:

«В результате принятия любого проекта без поправок в России появится каста людей, на которых не будет распространяться положение Конституции России о равенстве граждан перед законом. Мало того, что ни в одной стране мира адвокат не обладает такими привилегиями, проект о «неприкасаемости» адвокатов, образно говоря, утер нос нашим депутатам. Вернее, их правам. «Запрещается прослушивание телефонных и иных переговоров адвокатов, осмотр их помещений…» — это цитата из всех проектов.

Сложным рисуется и отношение государства с коллегией адвокатов, куда, судя по проектам, Думе предписывается направлять все затрагивающие интересы адвокатов законопроекты. Чтобы это сделать, надо поменять Конституцию, где подобное не предусмотрено. Страсти по адвокату продолжаются» 25.

Вопреки общеизвестному положению о том, что порядок уголовного судопроизводства определяется уголовно-процессуальным законодательством, президентский проект Закона об адвокатуре (как и некоторые другие проекты) вторгается и в эту сферу.

Так, ст. 13 проекта, повторяя УПК (ст. 245 и ст. 51), предусматривает участие защитника в судопроизводстве на началах «равноправия сторон», право адвоката «беспрепятственно общаться со своим доверителем наедине, конфиденциально и без ограничения числа встреч и их продолжительности, включая случаи содержания подозреваемого под стражей».

Но это, так сказать, безобидное дублирование норм других законов. Есть и далеко идущее дополнение уголовно-процессуального законодательства: адвокату предоставляется право «осуществлять частные расследовательские меры».

Что понимается под этой непривычной для УПК терминологией?

Если речь идет о праве адвоката на производство следственных действий (параллельное адвокатское расследование), то, во-первых, это неприемлемо в принципе, ибо это прерогатива государственных органов, наделенных властными полномочиями (об этой идее и ее возможных последствиях упоминалось выше). Во-вторых, такая процессуальная новелла, коренным образом меняющая строй процесса, нуждается в детальной правовой проработке, обеспечивающей порядок реализации соответствующего права адвокатом, гарантии прав участников принципиально новых процессуальных отношений, условия получения объективных и достоверных доказательственных данных.

Такое юридическое изобретение мы бы отнесли к разряду безответственного правотворчества, компрометирующего закон, создающего условия рождения мертвых правовых норм, углубляющего правовой нигилизм в обществе.

Примечания

Руднев В. Генеральный прокурор против суда присяжных // Известия, 1993, 10 марта.

См. Прокуратура Российской Федерации. Концепция развития на переходный период / Под ред. Ю. И. Скуратова. — М., 1994.

Скуратов Ю, Разрушать или реформировать? // Российская Федерация. — 1995. — № 7. — С. 52.

Там же. — С. 53.

Подробнее о составе судейского корпуса см. гл. VII о неприкосновенности судей и заключительный раздел «Реформы стоят денег».

См. Основы законодательства Союза ССР и союзных республик о судоустройстве (13 ноября 1989 г.); Закон о статусе судей в СССР (4 августа 1989 г.); Проект Основ уголовного судопроизводства Союза ССР и союзных республик // Соц. законность. — 1990. — № 3; доклады в сборниках «Научная информация по вопросам борьбы с преступностью» №№ 113, 124 и 127, 139; Проект Закона РФ «Об устройстве и полномочиях судебной власти» // Советская юстиция. — 1992. — № 11–12.

См. Курс советского уголовного процесса / Под ред. А. Д. Бойкова и И. И. Карпеца. — М., 1989; Бойков А., Демидов И. О концептуальных вопросах совершенствования уголовно-процессуального законодательства // Соц. законность. — 1990. — № 1; Бойков А. Конституционные проблемы судебной власти // Вестник Верховного Суда СССР. — 1991. — № 7; Его же. Проблемы судебной реформы // Государство и право. — 1991. — № 4 и др.

Прокуратура Российской Федерации. Концепция развития на переходный период. — М., 1994. — С. 39.

Не желая перегружать изложение обилием статистических сведений о влиянии прокуратуры на качество расследования и ее роли в различных видах судопроизводства, отошлю читателя к разделу V книги «Прокуратура Российской Федерации. Концепция развития на переходный период». — М., 1994.

В первом полугодии 1993 г. суды РФ рассмотрели дел об административных правонарушениях на 716 663 лица.

Такая формулировка предлагалась и при обсуждении Концепции развития прокуратуры на переходный период, хотя в текст ее не вошла.

Закон об адвокатуре в СССР от 30 ноября 1979 г., ст. 3; Положение об адвокатуре РСФСР от 20 ноября 1980 г., ст. 3.

Основы законодательства Союза ССР и союзных республик о судоустройстве от 13 ноября 1989 г., ст. 15.

Положение об адвокатуре РСФСР от 20 ноября 1980 г., ст. 33, действующее и ныне.

Критические данные о деятельности советской адвокатуры содержатся и в публикациях таких авторов, как А. Я. Киселев, Г. М. Шафир, Г. П. Саркисянц, М. А. Розенберг и др.

См., напр., Уголовная защита бедных в Нью-Йорке. — Нью-Йорк, 1987.

Коммунист. — 1988. — № 10. — С. 87.

Об организационных трудностях, возникших с реализацией этих норм, см. интервью А. Д. Бойкова в газете «Советская Россия» 14 февраля 1990 г.

Ведомости Съезда народных депутатов РФ и Верховного Совета РФ — 1992. — № 25. — Ст. 1389.

Аббревиатура, расшифровывающаяся адвокатами как «максимальное использование клиента сверх таксы».

Среди опубликованных был и наш проект, подготовленный по поручению Министерства юстиции РФ. Его авторами были: А. Д. Бойков, М. А. Гофштейн, В. С. Репин (Сов. юстиция. — 1990. — № 22. — С. 27–29).

Сухарев И. Ю. Адвокатура России: что и кто мешает ее развитию и эффективной деятельности // Юрист. — 1995. — № 2(4). — С. 31.

Сов. юстиция. — 1990. — № 22. — С. 27–29.

Из ст. 11 Президентского проекта Закона об адвокатуре в РФ, внесенного в Государственную Думу 12 января 1995 г.

Козлов Н. Страсти по адвокату // Российская газета, 1996, 24 мая.

Раздел четвертый. Реформы стоят денег

Наряду с популистскими квази-демократическими решениями типа Закона о суде присяжных, в ходе реформ принимаются, как было показало, и решения реакционного характера, связанные с упрощением процессуальной формы под нереализованные идеи 20-х — 30-х годов.

Это следует объяснить не столько дефектами официальной Концепции судебной реформы или недомыслием законодателя, сколько железным экономическим диктатом. Размахнулись на суд присяжных с многомиллиардными затратами, обездолив другие суды общей юрисдикции, — нужно на чем-то экономить. Подвернулась идея единоличного правосудия. Недемократично, опасно в смысле злоупотреблений, зато дешево.

Любопытно, что дешевое правосудие искали и нашли те самые демократы, которые на протяжении многих лет назойливо, к месту и не к месту повторяли как лозунг и программу действий кем-то давно сказанные правильные слова о том, что дешевое правосудие дорого обходится обществу.

Теперь же все чаще слышатся вариации на заклинание известного в начале века промышленника Рябушинского: костлявая рука голода задушит реформы.

Посмотрим, как выглядит эта проблема в деталях.

Начальник финансово-экономического управления МЮ РФ подсчитал, что задолженность по финансированию общих судов из Госбюджета за 1994 г. составила 84,6 млрд руб., а за первый квартал 1995 г. — уже 62,3 млрд руб. Положение катастрофическое, констатирует он, деятельность судов на грани приостановления (6 апреля 1995 г.).

От Минюста и Совета судей идут слезные депеши во все адреса — в Минфин, в Совет по судебной реформе, руководителю администрации Президента и самому Президенту.

Бывший министр финансов эпически отмечает, что суды по финансированию не были в числе приоритетов, что задолженность ликвидировать нет возможности, но обещает поправить ситуацию в 1996 г. (письмо В. Г. Панскова на имя С. А. Филатова 28 июня 1995 г.).

Ропот судей возрастает.

Приведем в этой связи выдержку из обращения к Президенту Совета судей Санкт-Петербурга от. 28 августа 1995 г.: количество уголовных дел, поступивших в суды города за первые пять месяцев 1995 г. в сравнении с аналогичным периодом прошлого года возросло на 40%, гражданских дел — на 70%. Судьи вынуждены назначать слушание дел на декабрь 1995 г. — январь 1996 г. При этом штатная численность судей остается неизменной при значительном числе вакансий (около 16%), а задолженность федерального бюджета по Управлению юстиции Санкт-Петербурга на 22 июня 1995 г. составила 194,5 млн рублей, в том числе по зарплате — 800 млн руб.

«Критическое положение с финансированием судебной системы, — отмечает Совет судей Пензенской области в обращении к Президенту РФ от 2 августа 1995 г., — в настоящее время может привести не к возвышению судебной власти, а к постановке вопроса о возможности дальнейшего осуществления правосудия».

Подобные сигналы идут и из других регионов страны, причем беды судов — это и беды других правоохранительных органов.

Экстренно проводится совещание руководителей органов юстиции и судов на тему «Как преодолеть кризис судебной власти» 1. Разумеется, это был разговор обреченных: участники совещания могли лишь рельефнее обнажить свои беды, но не устранить их.

Вот выдержки из выступления на совещании министра юстиции РФ:

Минюст получил с мест заявок по позиции «Жилищное строительство и ремонт зданий судов» на сумму полтора триллиона рублей. Это более чем в 12 раз превосходит наши возможности.

В начале 1995 г. уровень бюджетного финансирования судебной системы составлял 69% от нормативных предписаний Закона о бюджете.

Для нормальной деятельности судебной системы по подсчетам МЮ требуется более 5,5 трлн руб., а в бюджет Минфин закладывает 1 трлн 200 млрд руб.

Таким образом, радужные перспективы не вырисовываются.

Все это пагубно отражается на качественном и количественном составе судейского корпуса России. А Закон о статусе судей обещал им уровень благосостояния и социальной защищенности соответственно их высокому предназначению.

В печати нарастает критика в адрес судов — о росте волокиты, бюрократизма, бездушия.

Но следует почаще слушать и то, что говорят сами судьи о своей жизни и работе.

Судья Чкаловского районного народного суда Екатеринбурга А. Дубинин, описав достаточно убедительно свое бедственное положение, приводит рассказ коллеги:

«Во «времена застоя», когда я получал 220 рублей, я не думал о том, где взять деньги для того, чтобы заплатить за квартиру или купить кусок колбасы. А уж о том, чтобы взять «на лапу», — ни за какие деньги. Да раньше как-то особо-то и не предлагали … Однако намеки так и оставались намеками, разговор пресекался, как правило, в самом начале. Конечно, никуда с заявлениями о привлечении кого-либо к уголовной ответственности я не обращался за то, что мне намекали насчет возможной будущей «хорошей жизни». Но никто из адвокатов не мог сказать, что этот судья «купленный». Не скажу, чтобы я жил хорошо — весь «застой» жил в кредит. Но кредиты выплачивал, да и одевался не хуже других, холодильник пустой не был. По сути, все, что я имею в квартире, куплено тогда, 10–15 лет назад, в кредит.

А сейчас передо мной стоит вопрос: не что купить, а как выжить. Не поверишь, но не так давно мне открытым текстом одним адвокатом была предложена взятка в сто тысяч «баксов» всего-то за то, чтобы изменить меру пресечения одному «золотому дельцу». Естественно, этот адвокат получил отказ, но впервые за все время работы судьей я не спал две ночи. И думал знаешь о чем, — может, все-таки взять? Взять — это покупка квартиры для уже взрослого ребенка. Взять — это машина, гараж, это норковая шубка для жены (старую цигейковую она уже 12 лет носит). Это новая красивая импортная мебель (старая уже рассохлась и рассыпаться начала). Это «крутая» видеотехника (старый «Рекорд» уже раз семь в ремонте побывал). Наконец, это поездка куда-нибудь на Кипр или Гавайи (на Черном море только раз бывал).

Но опять же «взять» — это не спать, это бояться всего: и этого адвоката, и этого «золотого дельца». И самое главное — бояться себя, своих коллег. Страшно осознавать, что ты «купленный». Никогда я «купленным» не был и, надеюсь, не буду, только вот жене, когда зарплату приношу, в глаза смотреть стыдно…».

У судьи возникают вопросы, скорее всего риторические, ибо и ответов на них он не видит и реакции не ждет: «Почему наше Правительство и нашего Президента эти вопросы не волнуют. Находятся деньги на войну в Чечне, на оказание помощи воюющим сербам, на оказание помощи ближнему и дальнему Зарубежью. А вот чтобы обеспечить нормальную жизнь 14 тысячам российских судей, как всегда, средств нет…» 2.

Эти вопросы можно было бы умножить: почему при общем разорении страны и обнищании миллионов россиян резко возрастает численность и благосостояние чиновного аппарата у кормила исполнительной и законодательной власти, откуда у генералитета военного ведомства появляются виллы и «мерседесы», когда в отдаленных гарнизонах солдаты мрут от дистрофии?

К началу 1996 возник и такой вопрос: почему десятки триллионов рублей идут на войну в Чечне и восстановление ее экономики, продолжающей гибнуть под бомбами, а учителя, врачи, милиционеры, судьи и другие «бюджетники» не получают вовремя даже свою нищенскую зарплату?

С чувством неловкости читаем мы сообщения о судьях-взяточниках, о присвоении судьями, включая обремененных почетными титулами, и другими работниками судов «вещественных доказательств» — товаров, отобранных у челночников-коробейников 3.

От хорошей ли жизни?

Впрочем, все это привычные банальности наших дней — дней беспомощных реформ и пробуждения от иллюзий.

Чтобы завершить этот раздел, приведем статистические данные, характеризующие судейский корпус России.

Его общая штатная численность к началу 1995 г. составляла 15 586 единиц. Из них — 12 526 — народных судей; 2 945 — судей областных, краевых судов, судов автономных областей и республик, 115 — судей Верховного Суда РФ.

Число вакансий на начало 1995 года было в райгорсудах — 17,3%, в вышестоящих судах — 20% и в Верховном Суде РФ — 9,6%.

Из общего количества судов низового звена (районных, городских), составляющих 2456 единиц, односоставных было 209 и двухсоставных — 716. Последние две цифры весьма убедительно свидетельствуют о бесперспективности расширения судебного контроля за деятельностью органов предварительного следствия и замены народных заседателей профессиональными судьями.

Система арбитражных судов испытывает те же, если не большие трудности, что и общие суды.

В созданных на конец 1994 г. 93 арбитражных судах работают 1648 судей, что составляет 63% от штатной численности.

Если в системе общих судов вакансии заполняются в основном за счет «работников аппарата» — т. е. секретарей с заочным образованием, то у арбитражных судов и такая перспектива выглядит менее обнадеживающе, ибо препятствием тому является возрастной барьер кандидатов — не моложе 30 лет.

Главная причина стабильных вакансий — низкий уровень зарплаты и падение престижа профессии.

Москва и периферия оказались в равном положении с точки зрения кадрового обеспечения судов, хотя, казалось бы, обилие учебных заведений столицы позволяло надеяться на лучшее.

На середину 1994 г. штатная численность межмуниципальных (районных) судов составляла 450 единиц, из них вакантными были 92, т. е. 20,4%. В последние пять лет ежегодно увольняются 20–30 судей, из них до трети уходят в коммерческие структуры. Почти половина работающих судей в 1994 г. имела стаж не свыше 3-х лет; стаж более 10 лет имели 7,5% судей. 65% судейского корпуса Москвы составляли женщины.

Из-за постоянных вакансий и роста числа уголовных и особенно гражданских дел, суды работают с предельной нагрузкой, что не способствует ни соблюдению сроков рассмотрения дел, ни качеству правосудия.

Многие исковые заявления, принимаемые судами в середине 1995 г., назначались к слушанию на январь–февраль 1996 г., а некоторые председатели судов пытались вообще ограничить прием заявлений от граждан, что равносильно отказу в правосудии.

Президиум Совета судей Российской Федерации вынужден был обсудить эту беспрецедентную ситуацию и 26 июня 1995 г. своим постановлением отметил: 1. Считать недопустимым в какой бы то ни было форме ограничение конституционного права граждан на судебную защиту. 2. Предложить судьям районных судов г. Санкт-Петербурга немедленно прекратить акцию по отказу гражданам в приеме исковых заявлений» 4.

Решение правильное, вполне отвечающее ст. 46 Конституции РФ и ст. 3 ГПК РФ. Но что оно меняет в жизни российских судов? Ведь любой судья вправе в свою очередь сослаться и на нарушение Конституции РФ, в которой записано общее для граждан России право на отдых: «Работающему по трудовому договору гарантируются установленные федеральным законом продолжительность рабочего времени, выходные и праздничные дни, оплачиваемый ежегодный отпуск», «принудительный труд запрещен» (ст. 37, ч. 5, п. 2), и на нарушение ст. ст. 240 УПК и 146 ГПК РФ, предусматривающих время отдыха даже в отступление от принципа непрерывности судебного разбирательства.

Чтобы у читателя не сложилось впечатления, что здесь оперируют данными вчерашнего дня, что сегодня что-то меняется к лучшему, — ведь были же предпосылки к тому, как же их не видеть, — дополним картину.

Да, предпосылки были.

Было заявление Президента РФ о том, что «1995 год должен стать годов возвышения судебной власти», что он считает это «первостепенной задачей и Президента, и Правительства, и Федерального Собрания» 5.

Был Закон «О внесении изменений и дополнений в Закон РФ «О статусе судей в РФ» от 21 июня 1995 г., существенно расширивший способы социальной защиты судей 6.

Было и обещание министра финансов улучшить финансирование судов (см. выше).

Но вот что говорит Председатель Совета судей Российской Федерации Ю. Сидоренко уже в 1996 году:

«О каком «полном и независимом» правосудии может идти речь, если из запрашиваемых на 1996 г. 5,5 трлн рублей Минфин выделил меньше двух? …Какая должна быть зарплата у судей? Я отвечаю: такая, чтобы обеспечивала конкурс. На судебные должности должны в очередь стоять три-пять человек, а еще лучше — десять. Еще в 1992 г. мы констатировали, что судейский корпус деградирует. В суд пошли люди, которые свои проблемы решают за счет истцов, ответчиков, подсудимых… Это последняя степень деградации» 7.

Под заголовком «Суды подают «SOS»!» приводятся тревожные сигналы о бедствиях судов Волгоградской, Калининградской, Новосибирской, Свердловской, Оренбургской областей. Сахалинская область сообщает об оттоке квалифицированных кадров: за 1995 год ушли 14 судей! 8.

И это беда не только судов. На Федеральную программу борьбы с преступностью на 1994–1995 гг. из 4839,5 млрд руб. было выделено только 1 108,5 млрд руб. Программа, как известно, провалена, хотя Межведомственная комиссия Совета Безопасности РФ по общественной безопасности и борьбе с преступностью в своем решении от 30 января 1996 г. пытается утверждать обратное. Дескать из 225 запланированных мероприятий не выполнено всего лишь 26. Но о каких «мероприятиях» идет речь?

Любопытен заключительный аккорд этого решения: «принять к сведению информацию о выполнении Федеральной программы по усилению борьбы с преступностью на 1994–1995 гг. …Обратиться к Правительству РФ с просьбой ускорить принятие Федеральной программы по усилению борьбы с преступностью на 1996–1997 гг.».

Кого обманываем и как назвать облеченных властью и доверием народа людей, сочиняющих такие решения?

В довершение картины, что не сложилось впечатление о том, что с кадрами дело плохо только в судах, заметим, что в Москве на начало 1996 г. 64% должностей следователей прокуратуры занимают лица без высшего юридического образования. В ГУВД Москвы недостает 8 тыс. сотрудников, уволилось же из органов МВД 6 тыс. человек.

В Приморском крае 94% должностей в следственном аппарате занимают женщины, 70% следователей имеют стаж работы до одного года. Аналогичная картина в других регионах страны.

А преступность тем временем растет.

Плачевные результаты усилий по борьбе с преступностью и сложности судебной реформы — это прежде всего вопрос финансирования. Трудности государственного бюджета, скудеющего по мере «успехов» рыночной экономики, понятны. Но ведь пора бы и выводы сделать:

а) скоординировать судебную реформу с возможностями бюджета и не множить пустых прожектов;

б) уточнить приоритеты бюджетных расходов.

В этой связи приведем выдержки из одной публикации.

«Наш госбюджет часто называют «тришкиным кафтаном». Но что-то прорехи у него на одних и тех же местах — там, где образование, наука, медицина.

Зато на содержание госаппарата, численность которого множится из года в год, деньги находятся. В 1996 г. «аппаратные» расходы по сравнению с 1995 г. вырастут на 3,2 трлн и составят 7,8 трлн руб. А на все здравоохранение дают лишь 5,7 трлн руб. На все один ответ — нет денег. Но нашлись же они на укрепление международного сотрудничества. Расходы на эти цели увеличатся 7,6 трлн руб. (!) и составят 26 трлн руб. Расширяются наши представительства за рубежом, чиновники ездят изучать опыт и устанавливать деловые контакты… Конечно, без этого не обойтись. Но почему это должно быть приоритетнее нашего здоровья (в стране, где смертность превышает рождаемость!), науки, образования?» 9.

Добавим: а обеспечение правопорядка? Еще раз вернемся к дорогостоящему эксперименту с судом присяжных, оборачивающемуся издевательством по отношению к другим судам и гражданам России, ждущим правосудия, как прежде ждали хлеба и колбасы.

«У меня нет сомнений в том, — пишет один из судей, — что эксперимент с судами присяжных провалится с грохотом, большим скандалом, но при этом тысячи человеческих судеб будут загублены, миллиарды и миллиарды рублей будут брошены на ветер» 10.

Некий Андрей Кивинов работает оперативником в одном из районных отделений милиции Санкт-Петербурга и пишет повести. Постоянным предметом его творчества является оперативно-розыскная работа его самого и его коллег. Очень поучительно посмотреть на судьбу уголовных дел глазами низовых работников правоохранительной системы. О том, как разрушаются доказательства, как сохраняются «глухари» по случаям заказных убийств и других тяжких преступлений. Так вот — диалог:

«— Ты слышал, с лета у нас собираются ввести суд присяжных? — сообщил Белкину опер, пряча в стол коробку с нардами.

— Слышал, Шура, слышал. Допустимость доказательств, независимость решения, дополнительные права подсудимым… Кретины, доиграются в Америку. Хотят устроить расцвет демократии, не выбравшись из первобытно-общинного строя» 11.

И в заключение об одной серьезной проблеме. Под эгидой Межпарламентской ассамблеи обещают увидеть свет так называемые «модельные» Кодексы. Каково их назначение и как они могут вписаться в российскую судебно-правовую реформу?

Пока этот вопрос остается открытым. Законодатель России с трудом переваривает специально для него подготовленные проекты УК, УПК, ГПК, модельные же сооружения правоведов пока слабо востребуются — не до них.

Вместе с тем, идея сохранения единого правового поля в странах СНГ — плодотворная идея, опирающаяся на общность правовых традиций, единство правовой науки, родство культур и исторических судеб. Мы еще верим, что пройдет полоса безумных суверенизаций и начнутся процессы возврата утраченного братства народов.

Ведущие политические лидеры, кажется, пришли к пониманию их неизбежности. Да и руководители ведомств уже ищут способы интеграции в своих сферах. Так, Генеральными прокурорами стран СНГ была активно поддержана инициатива Генерального прокурора России по объединению усилий в сфере борьбы с преступностью. По их совместному решению в 1995–1996 гг. созданы и начали функционировать Координационный Совет Генеральных прокуроров стран СНГ с научно-методическим центром и группой научно-информационного обеспечения; учреждено совместное издание «Прокурорская и следственная практика».

Такого рода конкретные шаги по решению общих проблем, стоящих перед странами СНГ, куда как важнее спекулятивных предвыборных деклараций о воссоздании Союза ССР.

Невольно напрашивается уже не раз высказанная в печати мысль: преступно транжиря деньги, пытаемся экономить на спичках. Эксперты утверждают, что война в Чечне России уже стоила 100 млрд. долларов. А во что обошлись нам двухэтапные выборы Президента? Не слишком ли накладно это украшение российской демократии?

Пока неясна судьба очередной Федеральной целевой программы по усилению борьбы с преступностью на 1996–1997 гг., утвержденной Постановлением Правительства РФ 17 мая 1996 г. Программа предполагает значительные расходы на ее реализацию, в том числе — расходы на правоохранительную систему, что никак не согласуется с упомянутым Указом № 1208.

Правда, в программе есть пункт, обозначающий новый источник будущих денежных поступлений: «Разработать проект нормативного акта о возложении на осужденных обязанностей возмещения расходов, затраченных государством на осуществление правосудия». Будем надеяться, что это «существенно пополнит казну», как в давней русской истории о на пополнялась за счет налогов на бороду, за дым над очагом, за употребление соли. Пусть повешенный платит за веревку и пусть скептики прислушиваются к советам нового министра финансов: «Не надо вредничать, надо делиться». Только есть ли чем делиться у среднестатистического российского осужденного?..

Вторая половина 1996 года — года президентских выборов — принесла новые тяжкие разочарования по поводу перспектив судебно-правовой реформы. Наши лидеры нам открывают глаза: «Бюджет болен. Основное лекарство — режим экономии» 12. Вопрос о том, за счет чего экономить, решил только что переизбранный Президент России своим Указом № 1208 от 18 августа 1996 г., который в перечень нормативных актов, предлагаемых к отмене либо приостановлению включил собственные Указы и распоряжения марта 1996 г. «О дополнительных мерах по обеспечению деятельности судов в Российской Федерации»; «Об увеличении численности работников органов прокуратуры на 1500 единиц»; а также федеральные законы «О государственной защите судей, должностных лиц правоохранительных и контролирующих органов», «О внесении изменений и дополнений в Закон РФ «О прокуратуре РФ», «О дополнительных гарантиях социальной защиты судей и работников аппаратов судов РФ» и др. 13.

Реакция ведомств не заставила себя ждать: сразу же посыпались протесты, началось повальное бегство кадров из правоохранительной системы 14.

«Ошибка» была исправлена Указом Президента от 30 августа 1996 г. путем исключения этих пунктов из Указа от 18 августа 1996 г. Но каков же уровень государственного руководства страной!

Уже после этих тревожных для правоохранительной системы страны событий, — в октябре 1996 г. — в Москве проходило заседание Совета судей Российской Федерации, на котором Совет вынужден был констатировать невозможность осуществления правосудия в результате финансовой политики Правительства и принял Обращение к гражданам России. Подробно излагая нужды судебной системы, Совет свое Обращение заключает словами;

«Уважаемые сограждане!

Нетерпимое и позорное положение, сложившееся с финансированием федеральной судебной системы, вынуждает нас констатировать невозможность судебной защиты Ваших прав и интересов».

Эта тема была развита на очередном IV съезде судей России, следствием чего явился Указ Президента Российской Федерации от 2 декабря 1996 г. № 1612 «О некоторых мерах по стабилизации положения в судебной системе Российской Федерации».

Судьям и работникам аппарата судов обещано погашение задолженности по заработной плате и в последующем своевременное финансирование судебной системы.

Видимо, с целью изыскания источников средств тем же Указом предложено подготовить проекты законов об изменении размера государственных пошлин, взимаемых при обращениях в суды общей юрисдикции и арбитражные суды.

Указан и источник экономии — внести изменения в процессуальное законодательство с целью упрощения процессуальных действий в ходе судебного рассмотрения отдельных категорий уголовных и гражданских дел, а также дел, рассматриваемых арбитражными судами (Российская газета, 1996, 5 декабря).

Таковы новые повороты нашей судебной реформы. Как это скажется на системе процессуальных гарантий прав граждан, гадать не надо. Уже принят Федеральный закон «О внесении изменений и дополнений в Уголовно-процессуальный кодекс РСФСР и Исправительно-трудовой кодекс РСФСР в связи с принятием Уголовного кодекса Российской Федерации» (21 декабря 1996 г. — Российская газета, 1996, 25 дек.).

Статья 35 этого Закона положила конец научным дискуссиям о предел ах единоличных полномочий судьи по отправлению правосудия, установив верхнюю границу применяемого им наказания в пять лишения свободы, не испрашивая у участников процесса — обвиняемого, потерпевшего — их согласия.

Ранее можно было утешаться тем, что это главным образом судоустройственная акция, не касающаяся атрибутов процессуальной формы. Но практика уже показала явную склонность судей к упрощению процедуры рассмотрения дел. Указ Президента от 2 декабря 1996 г. подталкивает юридическую мысль и законодателя в том же направлении.

Формируется правовая идеология, которую будет трудно совместить с идеей правового государства и расширением гарантий судебной защиты прав человека и гражданина.

В декабре 1996 г. принят Федеральный конституционный закон «О судебной системе Российской Федерации». Положительное значение этого закона прежде всего в том, что он закрепляет принцип федеральности судебной власти, ее централизованной сплоченности. К судам субъектов российской федерации отнесены только их конституционные (уставные) суды и мировые судьи, являющиеся судьями общей юрисдикции субъектов Российской Федерации. Все остальные суды отнесены к федеральным судам: Конституционный Суд РФ, Верховный Суд РФ, верховные суды республик, краевые и областные суды, суды городов федерального значения, суды автономной области и автономных округов, районные суды, военные и специализированные суды, а также Высший Арбитражный Суд РФ с системой федеральных арбитражных судов.

Закон сформулировал демократические принципы судебной системы — самостоятельность и независимость судей, обязательность судебных постановлений, равенство всех перед законом и судом, участие граждан в обеспечении правосудия, гласность в деятельности судов и др.

Определен порядок наделения судей полномочиями, порядок создания и упразднения судов.

Существенным новшеством является введение мировых судей, призванных не только увеличить судейский корпус, взять на себя основную массу гражданских, административных и уголовных дел, связанных с малозначительными преступлениями, но и приблизить суд к населению, сделать его более доступным, освободив граждан от поиска альтернативных средств правовой защиты через милицию, прокуратуру и другие правоохранительные органы, реально обеспечив конституционные положения о праве каждого на судебную защиту 15.

Вместе с тем, нельзя не отметить, что новый Закон не создал органа, обеспечивающего единство трех ветвей судебной власти, что несомненно, как мы уже отмечали выше, ослабляет судебную власть.

Утверждение ст. 2 Закона o единстве судебной системы, малоубедительно, ибо система предполагает тесную связь и взаимодействие образующих ее элементов, чего фактически нет.

Можно надеяться что судебная реформа этим актом не завершается и поиск оптимальных решений еще впереди.