5. УБИЙСТВО, СОВЕРШЕННОЕ В СОСТОЯНИИ СИЛЬНОГО ДУШЕВНОГО ВОЛНЕНИЯ

В понимании и применении ст. 104 УК имеются немалые трудности и сложности. Они вызваны не только своеобразием этого состава, но и пережитками таких его толкований, которые исходили из взгляда на данное преступление как на «убийство в состоянии запальчивости и раздражения».

Сразу же, с самого начала подчеркнем коренное и принципиальное отличие «убийства в состоянии запальчивости и раздражения» от совсем иначе толкуемого нашим законодательством «убийства в состоянии сильного душевного волнения».

Главная разница здесь именно в том, что центром тяжести ст. 104 УК выступают не субъективные, а объективные признаки состава. Эта норма устанавливает объективные, правовые критерии психологических моментов. Дореволюционные же нормы, наоборот, ориентировали на неопределенно-психологический, т. е. субъективистский подход к юридическим, объективным признакам состава.

Центральным, базовым понятием ст. 104 УК является понятие душевного волнения. При толковании этого понятия недопустимы пусть даже и завуалированные ссылки на то, что, мол, все люди — люди, все волнуются или способны волноваться, тем более в конфликтных ситуациях. Советский закон исходит из обычного, нормального уровня требовательности к поведению человека, а не из

40

заниженного уровня, из общих требований, одинаковых для всех лиц, а не из их индивидуальной чувствительности.

Иначе говоря, ответственность по ст. 104 УК построена на тех же правовых началах, что и уголовная ответственность вообще, и сама статья никаким исключением в этом смысле не является.

Индивидуализация ответственности (следовательно, и наказания) по ст. 104 УК возможна и обязательна ничуть не меньше и не больше, чем по любой другой норме Особенной части. Однако под индивидуализацией ответственности гораздо логичнее понимать обязательный учет юридически значимых конкретных особенностей деяния и субъекта, а вовсе не создание специально каждому отдельному субъекту своих особых, персональных оснований и условий ответственности. Эти основания и условия- не просто общие и равные, а абсолютно одинаковые для всех субъектов и совершенно не зависят от их индивидуальных особенностей.

В полной мере это приложимо и к ст. 104 УК- Если многообразие рациональных проявлений велико, то эмоциональных поистине бесконечно. Поэтому сохраняет свой мудрый смысл известное древнеримское правило: чувства подчиняются закону, а не закон чувствам.

Возможному чисто психологическому и иному безбрежно-субъективистскому уклону в понимании душевного волнения законодатель в ст. 104 УК ставит следующие методологически важные препятствия и ограничения: волнение должно иметь достаточную причину, причина же должна быть объективной, внешней для субъекта, позволяющей конкретно, аналитически сопоставлять ее со следствием (вызванным ею волнением), сравнивать их. Это дает возможность судить об обоснованности волнения прежде всего достаточно серьезными объективными факторами, а не только вспыльчивостью, запальчивостью, раздражительностью и прочими трудно измеримыми либо юридически вообще неизмеримыми обстоятельствами. Другими словами, причина волнения должна быть материальной, возникшей и существующей независимо от субъекта.

Конкретные разновидности этих причин физически весьма многообразны, но все они без исключения юридически абсолютно одинаковы: ими могут быть только противозаконные (умышленные чаще всего) действия самого потерпевшего.

Критерий «законность — противозаконность» есть очень важный и единственный юридический рубеж для отграничения ситуаций, могущих быть поводом для применения ст. 104 УК, от ситуаций, саму эту возможность заведомо и категорически исключающих.

Иначе говоря, в силу этого критерия заведомо исключено применение ст. 104 УК к случаям, когда душевное волнение, пусть даже и сколь угодно сильное, хотя и имело место и повлекло те же последствия, которые-указаны в ст. 104 УК, но оно имело своей причиной:

а) правомерные действия потерпевшего (исполнение закона, приказа, служебного, общественного или профессионального долга, своего права и т. д.);

41

б)               юридически безразличные действия потерпевшего (проявление необязательности, скрытности, неискренности в личных отношениях, неисполнение обещания, ухудшение или разрыв личных отношений, супружеская неверность и т. д.);

в)                     любые противозаконные действия потерпевшего, кроме указанных в самой ст. 104 УК-

Поэтому нет оснований для применения ст. 104 УК, если противозаконные действия потерпевшего имеют характер такого посягательства, защита от которого допустима по правилам необходимой обороны или по правилам крайней необходимости; если по своему характеру эти противозаконные действия не способны создать ситуацию непосредственной физической угрозы субъекту или его близким (например, все должностные преступления, кроме известных случаев превышения власти или служебных полномочий; таковы же вымогательство, угроза убийством или иным насилием в рамках ст. 207 УК и т. д.).

Кроме того, исключают применение ст. 104 УК и такие обстоятельства, как противозаконные действия потерпевшего не против конкретного виновного лица или его близких, а против других благ, пусть даже государственных или общественных. К примеру, если свое искреннее возмущение чьими-либо хулиганскими действиями (осквернением, допустим, витрины магазина или будки телефона-автомата) прохожий, внезапно увидевший это, выразит действиями, причинившими смерть хулигану.

Таким образом, сущность причинной связи при совершении данного преступления состоит в том, что противозаконные действия потерпевшего (причина) имеют форму активного, агрессивного, внезапного, неожиданного для субъекта изменения обстановки и одновременно влекут за собой строго определенные последствия.

Внезапно возникшее сильное душевное волнение является результатом не только противозаконных действий потерпевшего, но и вызываемых этими действиями тяжких последствий для виновного или его близких.

С точки зрения морально-этической и юридической, оценка этой реакции вряд ли однозначна, так как нельзя и незачем уклоняться от ответа на многие неизбежно встающие здесь важные вопросы. Сильное душевное волнение может включать в себя самые разные компоненты и пропорции испуга, страха, возмущения, гнева и многих других чувств. Их можно понять, но далеко не все и не всегда простить и оправдать.

Разумеется, более типичны и важны для волнения, указанного в ст. 104 УК, моменты не только и не столько эмоционального, сколько рационального характера, которые следует считать положительными, причем положительными, активными, конструктивными не только в социальном (моральном и этическом) плане (возмущение противозаконными действиями, по крайней мере, вначале заслуживает одобрения), но и в плане внутреннего механизма поведения субъекта. Ведь именно возмущение, гнев и другие активные качества являются мотивом, движущим началом поступка,

42

тогда как испуг и страх выступают как начало пассивное, сдерживающее, тормозящее, а то и вовсе парализующее волю и действия субъекта.

Поэтому во всех типичных случаях сама по себе физиологическая реакция субъекта на противозаконные действия потерпевшего вполне понятна, а его психологическая реакция даже положительна, заслуживает поддержки со стороны морали, этики и закона. С другой стороны, эта реакция приводит к преступлению, к лишению жизни человека, пусть даже и создавшего этот конфликт своими противозаконными действиями.

Льготность ст. 104 УК вовсе не в том, что она снисходительна к человеческим слабостям вроде страха, испуга и поэтому наказывает за убийство менее строго, чем ст. 102 и 103 УК. Советский закон всегда поддерживает не испуг или трусость, а действия хотя и неправильные, но гуманные, выступающие против зла. В социальном плане субъект данного деяния, как и субъект преступления, предусмотренного ст. 105,— это не враг правопорядка, а только невыдержанный союзник закона. В этом отношении лица, осуждаемые по ст. 104 и 105 УК, морально и социально предпочтительнее, например, субъектов неосторожного убийства.

Отсюда, в частности, вытекает пожелание, чтобы моральная и юридическая поддержка лиц, привлекаемых к ответственности по ст. 104 и 105 УК, была бы заботой не только их защитников, но и следователей, оперативных работников и др.

Внутренняя структура сильного душевного волнения гораздо сложнее одного лишь эмоционального аффекта. С эмоционального аффекта сильное душевное волнение только начинается, но не в нем одном состоит. Действия субъекта в состоянии сильного душевного волнения не только не лишены рациональности, но и попросту невозможны без решающей роли именно рассудочности в определении цели, способа, средств и всего плана действий. Сильный же эмоциональный фон здесь может быть началом не только затмевающим, но и проясняющим, усиливающим работу рассудка. Характерно, что удельный вес признающих свое участие в содеянном среди субъектов ст. 104 УК еще выше, чем среди субъектов ст. 102 и 103 УК, но в отличие от этих последних лица, осужденные по ст. 104, даже и после осуждения продолжают, как правило, считать себя правыми и очень редко пересматривают свое отношение к деянию. Рациональные компоненты сильного душевного волнения можно и нужно оценивать как недостаточные или как неправильные по своему направлению и смыслу, но нельзя отрицать их существование и руководящую по отношению к эмоциональным компонентам роль во всем содержании сильного душевного волнения. И уже тем более нельзя согласиться с утверждением, что при сильном душевном волнении возникает состояние невменяемости (полной или так называемой частичной).

Разумеется, так вот прямо и открыто никто не утверждает, что в ситуации, описанной в ст. 104 УК, имеет место невменяемость. Столь категоричного утверждения нет. Но разве не тот же смысл

43

имеет позиция Судебной коллегии по уголовным делам Верховного Суда РСФСР, когда в своем определении по делу Д. она констатирует: действия мужа Д. «привели к внезапно возникшему сильному душевному волнению, в результате чего Д. оказалась неспособной контролировать свои действия (курсив наш.—В. Б.) и в этот момент нанесла удар ножом в грудь потерпевшему»?' Высказывание более чем определенное. Но если это так, то нужно было вследствие невменяемости Д. прекратить дело, а не считать правильной квалификацию содеянного по ст. 104 УК.

Не затрагивая вопроса о так называемой уменьшенной вменяемости (ее сторонники особенно часто ищут аргументы в превратно толкуемой ст. 104 УК), достаточно сказать, что закон говорит только о вменяемости и невменяемости, т. е. о полной вменяемости и полной невменяемости, без градаций каждого из этих состояний. В самом деле, уменьшенная (неполная) вменяемость неизбежно предполагает и уменьшенную невменяемость В таком случае возникло бы то самое сомнение, которое следует толковать только в пользу обвиняемою, i с. опять-таки в пользу полноты невменяе мости (если только, вопреки логике и закону, допустить обвинение невменяемого). Презумпция вменяемости действует и здесь

По нашему мнению, ст. 104 УК не частично, а полностью соответствует принципу субъективного вменения, как и всем другим принципам ответственности в советском уголовном праве И в этом смысле она является обычной нормой, т. е. правилом, а не исключением из правил. В противном случае пришлось бы считать, что эта норма предполагает наказание частично вменяемых, а это недопустимо даже частично.

Субъекты убийства, совершенною в сое юн мим вшмшшо ио.шик шего сильного душевного волнения,—это лица, не вызывающие сомнения в своей психической полноценности, в своей вменяемости.

Сторонники уменьшенной вменяемости, будто бы имеющей место в ст. 104 УК, не особенно считаются с тем, что она описывает преступление умышленное, совершенное сознательно, умышленно, а вовсе не в состоянии беспамятства, безрассудства или даже «безумства храбрых».

Вот пример правильного подхода к этому вопросу. Приговором районного народного суда М. осуждена по ч. 2 ст. 108 УК- Судебная коллегия по уголовным делам областного суда приговор оставила без изменения. Президиум областного суда снизил наказание М. Заместитель председателя Верховного Суда РСФСР внес в Судебную коллегию по уголовным делам Верховного Суда РСФСР протест о переквалификации действий М. на ст. 104 УК. Судебная коллегия протест удовлетворила.

Преступление совершено при следующих обстоятельствах. Щ. в нетрезвом сосюянии пришел на пирс, где М. работала на разделке

'Сборник постановлений Президиума  и определений Судебной коллегии по уюловным делам Верховного Суда РСФСР, с 262

44

рыбы. Отозвав М. в сторону, Щ. стал выяснять у нее, зачем она оскорбила В. При этом Щ. выражался нецензурными словами. Затем он ударил М. алюминиевой кружкой по лицу. В ответ на это М. имевшимся у нее ножом нанесла Щ. удар в грудь, ранив его в сердце.

Как установлено, указанные события происходили в рабочее время, в присутствии большого количества рабочих.

Оскорбление нецензурными словами, нанесение удара кружкой по лицу, как пояснила М., вывель ее из д\шевного равновесия, и она в состоянии сильного волнения ударила Щ. ножом, которым разделывала рыбу.

При наличии таких данных следует сделать вывод, что М. преступление совершила в состоянии внезапно возникшего сильного душевного волнения, вызванного неправомерными действиями самого потерпевшего2

Чаще всего неправомерные действия потерпевшего бывают неожиданными для будущего убийцы, в связи с чем и реакция на них также принимает форму вспышки, импульсивного, разового акта Но это вовсе не обязательно. Провоцирующее поведение может быть не только мгновенным действием, но и длительным процессом, долгое время не переходящим известного предела, а потом все же преодолевающим этот рубеж. Соответственно и реакция на такую провокацию подспудно созревает на основе уменьшающегося терпения, которое может кончиться так же внезапно, как и внезапно появиться новый раздражитель либо новая, более острая стадия прежнего раздражения.

Вся пример правильной квалификации Районным народным а дом Д oc\/Ki.cii no ci 103 УК Дело в кассационном порядке не обжаловалось Заместите<и, председателя Верховного Суда РСФСР внес протест о переквалификации действий осужденного на ст 104 УК С\ лобная коллегии по уголовным четам Верховного Суда РСФСР протест удовлетворила и указала следующее. Д. признай виновным в том, что 18 апреля 1972 г. в 19 ч на кухне коммунальной квартиры выстрелом из двухствольного ружья убил соседа Ф., с которым длительное время находился в неприязненных отношениях.

В соответствии с имеющимися в деле доказательствами суд правильно признал и указал в приговоре, что между семьями Д. и Ф. неприязненные отношения сложились еще в 1971 г. Ф. систематически оскорблял Д., пытался изнасиловать его жену. В связи с этим Д. обращался за содействием в общественные организации по месту работы Ф. и занимался вопросом обмена квартиры. Непосредственно перед совершением убийства Ф., находясь в состоянии опьянения, вновь стал приставать к Д. Он заставлял его ввернуть электрическую лампочку в коридоре коммунальной квартиры, цинично мотивируя свое требование тем, что ему r темноте

'См    Сборник постановлении Президиума и определений Судебной коллегии по уголовным делам Верховного Суда РСФСР, с 261

15

неудобно совершать половой акт с женой   Д.  После этого Д. вошел в свою комнату, взял охотничье ружье и застрелил Ф.

Из материалов дела видно, что Д. не склонен к конфликтам, Ф. же систематически пьянствовал, избивал родных, неоднократно пытался вступить в половую связь с женой Д., цинично рассказывал об этом соседям и ему самому. Таким путем Ф. постоянно травмировал Д., унижая его человеческое достоинство, и наносил ему тяжкие оскорбления. Именно на этой почве и в момент тяжкого оскорбления Д. убил Ф.

Комиссия психиатров, признав Д. вменяемым, указала в заключении, что он совершил преступление в состоянии сильного душевного волнения, обусловленного длительной психотравмирую-щей ситуацией, приведшей к невротическому срыву и завершившейся убийством3.

Закон не случайно говорит о состоянии душевного волнения, т. е. о процессе, могущем длиться известное время, независимо от того, была ли провокация этого состояния разовым мгновенным действием, порождающим волнение, или же процессом, поддерживающим либо усиливающим это волнение.

Для квалификации по ст. 104 УК необходимо точное установление того, кому именно адресовались неправомерные действия потерпевшего Закон говорит о виновном (субъекте убийства) и «его близких».

В научных комментариях и в следственно-судебной практике принципиальных разногласий в понимании круга этих лиц нет, однако определение понятия «близкие лица» нельзя подменять примерным перечислением родственников и иных лиц. По нашему мнению, близость указанных в ст. 104 УК лиц к субъекту преступления предопределяется не биологическими (степень родства), а социальными факторами. Само понятие «близкие к виновному лица» есть понятие не биологическое, а социальное, в данном случае уголовно-правовое.

В основе этого понятия лежат ценности, защищаемые уголовным законом в качестве социального блага. Поэтому при какой угодно психологической (дружба, доверие и т. п.) и биологической (родство) близости нет логического и юридического смысла считать «близкими лицами» тех, с кем субъект близок по совместной противозаконной или антиобщественной деятельности (соучастники, прикосновенные к преступлению, собутыльники и т. п.). Близость, признаваемая и защищаемая уголовным законом, это близость на почве правомерной, общественно ценной деятельности, на почве одобряемого нашей моралью и законностью образа жизни.

Жена или сожительница, родители, дети и другие родственники могут и не быть «близкими лицами» в смысле ст. 104 УК, если отношения кого-либо из них с виновным таковы, что, защищая их, виновный боролся за незаконный интерес. При всех своих осо-

3См    Сборник постановлений Президиума н определений Судебной коллегии по уголовным делам Верховного Суда РСФСР, с. 262—263.

46

бенностях ст. 104 УК защищает только правопорядок и только потому предоставляет известные льготы осужденному, что закон видит в нем человека, пусть и неумело, но все же выступающего за те блага, за которые выступает и сам закон. «Разногласия» у закона с его нарушителем здесь по поводу средств, способов борьбы и многим другим поводам, но это разногласия не на 100 %, между ними есть и область согласия. В то же время никакого согласия нет у закона с тем, кто потерпел от спровоцированного им же деяния. Тем более неприменима ст. 104 УК к конфликтам, возникшим, например, при дележе похищенного имущества.

С другой стороны, «близость» как юридически охраняемая социальная ценность вполне возможна и на почве отношений не только родственных, но и служебных, профессиональных, дружеских, товарищеских и иных личных отношений. Важна не «фактура», не конкретный житейский сюжет этой близости, а ее социально ценная структура и ориентация. Необходимо и вполне достаточно, чтобы защита близкого лица была защитой общественного ценного блага.

Требующееся нам определение можно сформулировать примерно следующим образом: близкие лица (в смысле ст. 104 УК.)—это все те лица, законные, общественно ценные интересы которых защищаются виновным как важные для него самого и для закона интересы.

Во многих случаях нужно учитывать и то, считают ли сами эти «близкие лица» необходимым защиту их интересов другими лицами.

Одной и* наиболее распространенных ошибок в применении ст. 104 УК является, на наш взгляд, приложение ее к конфликтам сугубо личным, не имеющим правового (во всяком случае, уголовно-правового) значения. В этом отношении особенно «повезло» супружеской неверности, прежде всего тривиальной ситуации пресловутого треугольника. Убийство в этой ситуации и в наше время довольно единодушно рекомендуется расценивать как умышленное, совершенное в состоянии внезапно возникшего сильного душевного волнения, вызванного насилием, тяжким оскорблением или иными противозаконными действиями потерпевшего, которые повлекли или могли повлечь тяжкие последствия для виновного или близких ему лиц. Это вызывает следующие возражения.

Если налицо насилие (побои и тем более изнасилование) в отношении жены, то применение правил необходимой обороны юридически исчерпывает вопрос, надобности в применении ст. 104 УК не возникает.

Если же кто-то с кем-то строит свои отношения по свободному усмотрению, независимо от мужа (жены), пусть даже и втайне, то тут могут возникать вопросы семейно-правовые (разводы и прочее), гражданско-правовые и какие угодно иные, но только не уголовно-правовые. Почему, собственно, нужно считать подобное происшествие гяжким оскорблением^ Это поведение оценивается с точки зрения всегда спокойного законодателя, а не взволнован-

47

ного в определенный момент супруга или его соперника. Можно ли считать, что уголовный закон охраняет супружескую верность даже при добровольном отказе от нее? Нет. И не только потому, что «добродетель, которую нужно стеречь, не стоит того, чтобы ее стеречь», но еще и потому, что ни уголовный, ни любой другой закон не устанавливает для супругов юридической обязанности быть верными друг другу и не карает за иное поведение любого из них. Иначе говоря, уголовно-правовое значение ревности, верности и неверности как таковой равно нулю.

Но сторонники «классического» толкования такого сюжета почему-то вовсе не рассматривали другие его варианты, известные практике. В ситуации, когда муж застает жену с любовником, возможен не только один-единственный исход: муж убивает любовника. Исходы могут быть и другие: жена убивает мужа, жена убивает любовника, любовник убивает мужа или жену и т. д. Но во всех этих исходах нет и намека на признаки состава, раскрываемого в ст. 104 УК, как нет их и в рассмотренном выше общем случае.

Поэтому вряд ли логичны и убедительны мотивировки типа следующей: «О. постоянно вмешивался в семейную жизнь Е., оскорблял его достоинство — сожительствовал с его женой, уводил ее от мужа и двоих детей к себе в дом»4. Видимо, и в этом случае жену следовало все-таки считать самостоятельным субъектом добровольного ухода, а не всего лишь объектом увода.

Механизм совершения данного преступления интересен с точки зрения развития причинной связи. Для подавляющего большинства материальных составов характерна типичная двухчленная схема: действие (бездействие)—^-результат (первое последствие).

Лишь в особых единичных случаях имеет место схема: действие (бездействие)—к последствие первое—^последствие второе. Таковы, к примеру, составы, описанные во вторых частях ст. 75 и 76 УК- Эти исключения лишь подтверждают общее правило: в уголовном праве ответственность наступает за последнее действие (бездействие) и лишь за первое, ближайшее к нему последствие. Иначе говоря, юридически значимая причинная связь всегда охватывает первое, непосредственное последствие, а в редких, особо в законе указанных случаях — второе, т. е. «последствие последствия». Дальнейшее развитие событий, более отдаленные последствия в уголовном праве юридического значения не имеют, хотя такое значение им может иногда придаваться в других видах ответственности (административной, гражданской, общественной).

Специфика ст. 104 и ПО УК в том, что ими предусматривается более сложная, чем обычно, ситуация, а именно ситуация нескольких взаимосвязанных уголовно значимых конфликтов: минимум два субъекта, одновременно конфликтующих и с законом и между

'Бюллетень Верховного Суда РСФСР, 1982, № 3, с. 13. Квалификацию описанного случая мы считаем правильной, но наличие аффекта не нуждается в доказательствах, подобных приведенным. .

48

собой, причем первый конфликт есть причина и основа второго. Развитие событий проходит в четыре этапа.

Первый. Все начинается с противозаконного поведения того лица, которое впоследствии окажется потерпевшим.

Второй. Его насилие, тяжкое оскорбление или другие противоправные поступки своим результатом обязательно должны вызвать реальные или потенциальные тяжкие последствия для своего адресата или его близких.

Третий. Эти противозаконные действия и их тяжкие последствия (действительные или возможные) не просто воспринимаются и сознаются их адресатом, но внезапно вызывают у него не обычные переживания (в смысле появления новых или усиления прежних ощущений и эмоций), а совершенно иное, новое состояние всей его эмоциональной, интеллектуальной и волевой сферы в целом.

Четвертый. Следствием этого состояния адресата (всех его личностных проявлений, а не только психофизиологических) является хотя и скоротечное, подчас мгновенное, но все же сознательное, умышленное (здесь закон исключает неосторожность) превращение из потерпевшего в виновного, а именно: из потерпевшего от противозаконного насилия или тяжкого оскорбления в лицо, виновное в умышленном убийстве своего обидчика.

Все звенья этой единой цепи юридически, логически и психологически последовательно вытекают одно из другого. Таким образом, последнее звено, т. е. причинение смерти (ст. 104 УК), тяжкого или менее тяжкого телесного повреждения (ст. 110 УК) — ^сть последствие (не только физически, но и юридически значимое) отнюдь не непосредственной причины — противозаконных действий инициатора первоначального конфликта.

В отличие от всех других норм Особенной части, предусматривающих последствие первого, а в отдельных случаях — второго порядка, в ст. 104 и 110 УК речь идет о юридически значимых последствиях уже третьего порядка. Это необходимо подчеркнуть, чтобы обратить внимание на объективную и субъективную непрерывность и целостность всего трехстадииного процесса и всего механизма тех событий, которые происходят в рамках указанных составов. Разрыв этой непрерывности, неполнота целостности исключают квалификацию по ст. 104 УК (соответственно по ст. 110 УК).

Рассмотрим основные моменты объективного и субъективного характера, необходимые для правильного понимания специфики ст. 104 УК.

Внезапность возникновения состояния, указанного в ст. 104 УК, в теории и практике связывается чаще всего с неожиданностью, необычностью, быстротой провокации со стороны потерпевшего, отношения с которым у виновного до этого, как правило, были нормальными или даже хорошими. Однако сама по себе неожиданность хотя и типична для подобных сюжетов, но, строго говоря, юридически не обязательна. Вовсе не требуется, чтобы неправомерным действиям потерпевшего в каждом отдельном случае непременно   предшествовали   именно   нормальные   взаимоотношения.

49

Они могут быть длительное время и весьма неприязненными, однако не переходящими известного предела. В таких ситуациях внезапным будет именно переход этого рубежа, и незачем требовать, чтобы это был переход к плохому именно от хорошего. Вполне может быть и переход от плохого к еще более плохому.

Наглядным примером этого может служить дело М. Районным народным судом М. осужден по ч. 2 ст 108 УК- Он признан виновным в причинении Б. тяжкого телесного повреждения, повлекшего смерть. 28 ноября 1979 г. в 21 ч между М. и его тестем Б. на почве личных неприязненных отношений возникла ссорз, во время которой М. сбил тестя с ног, несколько раз ударил головой об пол и ногой в живот. В результате удара ногой Б. причинено тяжкое телесное повреждение в виде разрыва поджелудочной железы, отчего он 4 декабря 1979 г. скончался.

Определением судебной коллегии по уголовным делам городского суда приговор оставлен без изменения. Президиум городского суда оставил без удовлетворения протест, в котором предлагалось изменить правовую оценку действий осужденного. Заместитель председателя Верховного Суда РСФСР в протесте поставил вопрос об изменении квалификации действий М. с ч. 2 ст. 108 УК на ст. ПО УК. Судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда РСФСР протест удовлетворила, указав следующее. Признавая М. виновным в умышленном причинении тяжкого телесного повреждения, совершенном во время ссоры, т. е. в преступлении, ответственность за которое предусмотрена ч. 2 ст. 108 УК, народный суд в подтверждение вины сослался в приговоре на показания самого осужденного, свидетелей, а также на заключение судебно-медицинской экспертизы.

Между тем из показаний М. на предварительном следствии и в суде видно, что его тесть пришел домой в состоянии опьянения и учинил на кухне скандал со своей женой. Услышав крики тещи и нецензурную брань, М. вышел из комнаты и увидел, как тесть замахнулся на свою жену бутылкой. Сделав Б. замечание, он попросил его успокоиться, но тот пытался и ему нанести удар бутылкой. Он успел уклониться от удара и выбил бутылку из рук тестя, но тесть ударил его в лицо. В ответ М. также ударил Б. в лицо, свалил, ударил его головой об пол и ногой в живот.

Свидетельница Б. (жена потерпевшего) подтвердила, что в день происшествия ее пьяный муж устроил дома скандал и пытался ударить ее бутылкой. Поскольку М. заступился за нее, Б. затеял драку и был сбит с ног зятем, а когда пытался подняться, зять нанес ему удар ногой в живот.

Таким образом, как видно из показаний М. и свидетельницы, действия виновного явились ответной реакцией на неправомерные д^ !ствия и насилие со стороны потерпевшего. Поэтому нельзя согласиться с народным судом, сделавшим вывод, будто имевшие место события — это обычная ссора, во время которой причинены тяжкие телесные повреждения, повлекшие смерть.

М. пояснил, что Б. на протяжении ряда лет пьянствовал, устра-

50

ивал дома скандалы, оскорблял всех, угрожал жене расправой, в связи с чем неоднократно вызывались сотрудники милиции, которые доставляли его в медвытрезвитель. 28 ноября 1981 г., когда тесть вновь стал буянить, М. не смог сдержать себя и, находясь в состоянии сильного душевного волнения, избил его. Свидетели — жена потерпевшего, дочь потерпевшего, Л. и И. — подтвердили, что Б. на протяжении длительного времени систематически пьянствовал, устраивал дома скандалы, угрожал членам семьи расправой. Об этом же свидетельствует приобщенная к делу характеристика с места жительства потерпевшего.

Приведенные данные позволяют сделать вывод, что преступление М. совершил в состоянии внезапно возникшего сильного душевного волнения, вызванного насилием и иными противозаконными действиями со стороны потерпевшего. Поэтому его действия должны быть квалифицированы по ст. 110 УК-

В кассационном определении и в постановлении президиума городского суда содержатся ссылки на то, что действия Б. в день происшествия не были неожиданными для М. и не могли вызвать состояния сильного душевного волнения, поскольку потерпевший вел себя так систематически. Однако такой вывод ошибочен. По делу установлено, что М. с 1976 г. терпел неправильное, провоцирующее поведение Б. в отношении членов семьи и лично себя. Накопившиеся от систематических отрицательных эмоциональных воздействий чувства способствовали развитию состояния аффекта, который наступил у М. в момент совершения Б. противоправных действий 28 ноября 1979 г. Ошибочным является и содержащееся в постановлении президиума городского суда утверждение о том, что если бы в действиях М. и было установлено преступление, совершенное в состоянии сильного душевного волнения, то его следовало бы квалифицировать по ст. 104 УК- Названная норма предусматривает ответственность за умышленное убийство, причиненное в состоянии внезапно возникшего сильного душевного волнения, вызванного насилием или тяжким оскорблением со стороны потерпевшего, а не за умышленное тяжкое телесное повреждение, причиненное в таком же состоянии. В материалах дела нет данных, которые свидетельствовали бы о том, что М. имел умысел на убийство Б., поэтому такое обвинение ему и не предъявлялось.

Исходя из изложенного, Судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда РСФСР приговор в отношении М. изменила, квалифицировав его действия по ст. 110 УК".

Приведенный пример хорошо иллюстрирует необходимость точного установления причины сильного душевного волнения. «Тонкость» вопроса в том, что это волнение должно возникать внезапно, но причина волнения не обязательно должна быть внезапной, т. е. причиной, родившейся непосредственно в момент данного происшествия. Причина волнения может возникнуть раньше, созревать как угодно долго, но вызвать сильное волнение доижна Именам   Бюллетень Верховного Суда РСФСР, 1981, № 10, с. 6- 7

51

J

но внезапно в том смысле, в каком внезапным, но не случайным, а подготовленным является всякий скачок, всякий переход любого количества любых предыдущих раздражителей в новое качество — в аффект.

Разрыв во времени между раздражителем и раздражением, а тем более перерыв в цепи провоцирующих факторов — сильный довод против квалификации по ст. 104 УК.

Вот конкретный пример, подтверждающий это. Областным судом С. осужден по ст. 103 УК, ст. 15 и п. «з» ст. 102 УК- Он признан виновным в убийстве Е. и покушении на убийство Ф. и А. Как указано в приговоре, преступления совершены при следующих обстоятельствах.

7                 августа 1980 г. пьяный С. приехал на автомашине на берег ерика Водяновка. Заметив Ф., А. и Е., он подошел к ним. Во время разговора произошла ссора, перешедшая в драку, в ходе которой Ф. и Е. нанесли С. побои. После этого он съездил к себе домой и, желая отомстить обидчикам, возвратился с ружьем. С целью убийства он произвел в Ф., А. и Е. четыре выстрела, в результате чего Е. убит, а Ф. и А. причинены легкие телесные повреждения, не повлекшие расстройства здоровья. Согласно судебно-медицинскому заключению, смерть наступила от проникающего дробового ранения грудной клетки с повреждением сердца.

8                     кассационных жалобах осужденный и его адвокат ставили вопрос об изменении квалификации содеянного на ст. 104 УК, мотивируя тем, что в момент случившегося С. находился в состоянии внезапно возникшего сильного душевного волнения, вызванного насилием со стороны потерпевших.

Судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда РСФСР приговор оставила без изменения, указав следующее. Из показаний потерпевшего Ф. Видно, что по просьбе С, оказавшегося на берегу ерика, они подплыли к нему на лодке. После возникшей во время разговора ссоры и драки С. на автомашине уехал домой. Примерно через 40 мин он возвратился с ружьем и, крикнув: «Всех перестреляю!»— произвел в Ф., А. и Е четыре прицельных выстрела. Е. был уби1, а Ф. и А. получили легкие ранения, хотя их жизнь находилась в непосредственной опасности. И.х спасло лишь то обстоятельство, что они успели спрятаться на гше лодки.

Как показал потерпевший А., ссора и драка имели место между С, с одной стороны, и Ф. и Е., с другой, он не пытался предотвратить конфликт. Об обстоятельствах совершенного преступлении дали подробные показания свидетели-очевидцы К-, В., Р.. Б.. П. и др.

Таким образом, убийство и покушение на убийство С. совершил спустя определенное время после ссоры и драки, что исключает оценку его действий как совершенных в состоянии внезапно возникшег гльного душевного волнения. Следовательно, областной суд обоснованно пришел к выводу о необходимости квали-

фикации содеянного С. по ст. 103, 15 УК и п. «з» ст. 102 УК6-В практике, как и в литературе, все еще не редкость расширительное толкование всего состава ст. 104 УК и в первую очередь более широкое, чем в законе, понимание характера и пределов поведения инициатора конфликта, т. е. будущего потерпевшего. К провоцирующему первоначальному поведению потерпевшего ст. 104 УК предъявляет следующие требования.

1.                    Оно должно быть инициативным, т. е. возникшим по воле самого этого лица, без равновесной посторонней причины, в частности, без вызова со стороны других лиц.

2.                    Не может быть таким посягательством, которое по своему характеру создает состояние необходимой обороны  (ст. 13 УК) или крайней необходимости (ст. 14 УК).

3.                   Может выражаться только в действии, но никак не в бездействии.

4.            Должно быть противозаконным. Действия, юридически безразличные  (пусть даже аморальные), а тем более правомерные, не могут быть признаком данного состава. Законодатель, по нашему мнению, говорит именно о противозаконных, а не просто о неодобря-емых действиях.

5.                      Противозаконные действия должны или могли бы повлечь тяжкие последствия для виновного или для его близких. Во всех без исключения случаев  уголовный закон говорит о тяжких последствиях в строго юридическом объективном смысле. Уголовный закон имеет в виду вредные последствия только для тех благ, которые он охраняет, и, кроме того, речь идет о вреде, существенно большем, чем в обычных, ординарных случаях. Поэтому тяжкими последствиями могут быть реальные или потенциальные утраты как материального, так и, прежде всего, духовного порядка.

6.                    Не должно быть разрыва во времени между противозаконными действиями и их тяжкими последствиями либо угрозой их наступления.

7.                 Противозаконные действия, как правило, умышленные. Это вытекает из самого характера конфликта: столкновение между личностями, диаметрально противоположное отношение к важным для обеих сторон ценностям, противоречия «разрешаются» именно противозаконными действиями и т. д.

Можно рассуждать и иначе: реакция на противозаконные действия инициатора конфликта может выражаться, по букве и духу закона, лишь в умышленных действиях, виновный также ведет себя противозаконно, но именно потому столь решительно, что имеет дело с противником сознательным, действующим обдуманно

6См.: Бюллетень Верховного Суда РСФСР, 1981, № 2, с. 8—9. Насколько логичны доводы против применения в данном случае ст. 104 УК, настолько вызывает сомнение итоговая квалификация действия С. Преступление характерно единством цели и единством действий, направленных на ее достижение. Поэтому правильной, на наш взгляд," квалификацией было бы признание действий С. покушением на убийство Ф., А. и Е., т. е. по ч. 2 ст. 15 и п. «з» ст. 102 УК- Статья 103 УК здесь, по нашему мнению, не требуется.

53

(как правило, куда более обдуманно и хладнокровно, чем он). В самом деле, если в трамвае пьяный, не удержавшись, внезапно свалился на пассажира, а последний в возмущении очень сильно и резко оттолкнув его от себя, причинит ему смерть, о квалификации случившегося по ст. 104 УК не может быть и речи, поскольку в ней (и в ст. 110 УК) описана умышленная реакция на действие, которое чаще всего бывает также умышленным.

Поведение виновного характеризуется законом путем указания на следующие непременные условия.

1.                       В пределах ст. 104  (ст.  110)  УК действия виновного не могут быть мерами необходимой обороны, превышения ее пределов, крайней необходимости. Тем более не могут быть самосудом над обидчиком.

Таким образом, действия (в смысле ст. 104 УК) виновного — не противодействие потерпевшему и не защита от него. Причинение оскорбителю смерти или увечья — это не защита чести и достоинства.

2.                 Действия виновного происходят, как и действия инициатора конфликта, исключительно в сфере права, а не в сфере переживаний. Закон и в этом случае в состоянии охранять, регулировать, обеспечивать не все подряд, а лишь то, что подлежит его ведению. Статья 104, как и ст. 110 УК, резко ограничивает круг возможных раздражителей субъекта.

Любое обстоятельство, если рассматривать его житейски, в чисто бытовом плане, способно стать причиной утраты или ослабления самоконтроля. Однако в уголовном законе дело обстоит иначе. 1} сг. 104 (и в сг. 110) УК причина внезапно возникшего сильного душевного волнения указана строго определенно и однозначно: насилие, тяжкое оскорбление или иначе противозаконные действия потерпевшего, если эти действия повлекли или могли повлечь тяжкие последствия для виновного или его близких.

Иначе говоря, провокация должна быть уголовно значимой, весь конфликт должен происходить как уголовно значимая реакция на уголовно значимую провокацию, т. е. исключительно в сфере уголовно-противоправной, а не в сфере отношений административно-правовых, гражданско-правовых и тем более неправовых.

Например, областным судом У. осужден по ст. 103, 15 УК и п. «з» ст. 102 УК- Он признан виновным в умышленном убийстве своей жены и покушении на умышленное убийство7, совершенные на почве ревности при следующих обстоятельствах.

24 мая 1980 г. около 19 ч У. застал свою жену и Ч. в бане в момент половой связи. Ч. убежал, а жена, будучи в нетрезвом состоянии, отказалась идти домой. У. несколько раз приходил в баню и звал жену, но она не шла. Около 24 ч он еще раз пришел туда и, снова застав Ч. вместе с женой, столовым ножом нанес последнему два удара в грудь, а затем жене — три удара в грудь. От полученных ранений жена тут же скончалась. Жизнь Ч. благодаря своевременной медицинской помощи была спасена.

7Часто встречающееся, но очень неточное выражение. Слово «умышленное» здесь я ни о лишнее,  поскольку  покушение возможно лишь при  прямом умысле.

54

В кассационной жалобе адвокат осужденного просил о переквалификации действий У. по ст. 104 УК, мотивируя тем, что виновный в момент совершения преступления находился в состоянии сильного душевного волнения, вызванного поведением потерпевших.

Судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда РСФСР приговор изменила, указав следующее. Вина У. в убийстве своей жены и покушении на убийство Ч. установлена. Однако вывод суда о том, что У. совершил преступление на почве личных отношений и ревности, сделан без надлежащей оценки обстоятельств, предшествовавших преступлению. Как утверждал У. на предварительном следствии и в суде, он был возмущен, застав свою жену с Ч., тем более, что о супружеской неверности жены ему стало известно со слов сожительницы Ч. В течение вечера он неоднократно приходил за женой, но она отказывалась идти домой. Придя в баню около 24 ч, он снова застал ее с Ч. Будучи возмущен их поведением, он не помнит, как выхватил нож и ударил им Ч., затем жену. Как на следствии, так и в суде виновный утверждал, что он не хотел убивать ни жену, ни Ч., а пошел в баню, чтобы привести жену домой. В суде он показал, что когда первый раз застал жену с мужчиной, то весь «закипел», ударил Ч., а жену не бил. В таком состоянии он находился весь вечер, у него «все кипело», и он плакал. По словам У., когда он второй раз застал Ч. с женой, то расстроился еще сильнее и не помнит, как все случилось.

Гаким образом, вывод суда о том, что У. в момент совершения преступления не находился в состоянии внезапно возникшего сильного душевного волнения, так как он к тому времени уже успокоился, нельзя признать обоснованным, поскольку он не соответствует показаниям осужденного и свидетелей. Кроме того, при оценке психического состояния У. в момент совершения преступления следует учесть, что его вторичная встреча с Ч. была неожиданной, так как он несколько раз в течение вечера приходил за женой и видел ее одну.

Суд пришел к выводу об отсутствии внезапно возникшего сильного душевного волнения у виновного, исходя из того, что тот специально взял с собой кухонный нож, имея намерение убить жену на почве ревности. Между тем У. на следствии и в суде утверждал, что нож оказался в его кармане случайно. Очевидно также, что если бы у него был умысел на убийство, он мог беспрепятственно его осуществить, не дожидаясь вторичного появления Ч.

На основании изложенного Судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда РСФСР приговор областного суда в отношении У. изменила, переквалифицировав его действия со ст. 103 на ст. 104 УК, со ст. 15 и п. «з» ст. 102 УК на ст. 15 и ст. 104 УК8.

По нашему мнению, в рамках единичного состава, предусмотрен-

8См.: Бюллетень Верховного Суда РСФСР, 1981, № 3, с. 6—7.

55

ного ст. 104 УК, возможна множественность как виновных (соучастие), так и потерпевших.

Поскольку ст. 104 УК предусматривает убийство умышленное, в том числе и с прямым умыслом, в принципе возможно и покушение на убийство, и приготовление к нему. Практические трудности и сложности в этих случаях связаны с трудностями и сложностями не столько квалификации, сколько доказывания умысла, его направленности, проявления в конкретных преступных действиях.