2. ТЕРРИТОРИАЛЬНОЕ ДЕЙСТВИЕ НОРМ О МЕЖДУНАРОДНЫХ ПРЕСТУПЛЕНИЯХ

Традиционно осуществление внутригосударственными судами юрисдикции в отношении уголовных преступлений покоится на некоторых принципах, главнейшими из которых являются принципы территориальности и гражданства.

Всеобщее признание получил принцип, согласно которому юрисдикция принадлежит судам того места, где совершено преступление,— принцип территориальности. Он является выражением территориального по своему суще-

172

ству характера государственного суверенитета, а также презумпции, что преступление затрагивает интересы того государства, где оно совершено 10. С другой стороны, суверенность государства находит свое выражение и в принципе активного гражданства, который признается как основа осуществления юрисдикции в отношении экстерриториальных действий11. Очевидно, чю параллельное функционирование этих двух основных принципов осуществления судебной юрисдикции государств часто приводит к юрисдикционным коллизиям. В связи с этим юридическая практика пыталась разработать некоторые критерии их разрешения. Некоторые из этих критериев представляют собой определенные ограничения принципа гражданства, который часто применяется в отношении лишь более серьезных преступлений.

Международная практика и юридическая доктрина уже давно рассматривают принцип места совершения и принцип гражданства общепризнанными. Однако последний в связи с упомянутыми выше ограничениями считается в определенной степени подчиненным по отношению к первому12. Вместе с тем высказываются соображения и о недостаточности принципа территориальности.

Поэтому наряду с этими двумя принципами действует принцип защиты, когда речь идет об иностранцах, совершающих действия, затрагивающие интересы безопасности данного государства. Этот принцип осуществляется без учета принципов места совершения и гражданства.

Существует также пассивный персональный принцип, учитывающий гражданство пострадавшей стороны. Особый интерес представляет принцип универсальности, допускающий юрисдикцию в отношении неграждан.

По нашему мнению, принцип универсальности прошел в историческом плане некоторые стадии. В результате этого развития в настоящее время его можно рассматривать в качестве основы международной уголовной юрисдикции в отношении физических лиц, совершающих международные преступления.

В подготовленном в 1935 году Гарвардским институтом права исследовании вопроса об уголовной юрисдикции государств описывается первая стадия осуществления принципа универсальности. По мнению авторов проекта, он применяется в дополнение к принципам: места совершения, гражданства и пассивного персонального государством, арестовавшим правонарушителя, в случае если по его законам совершенное преступление наказуемо, а государ-

173

ство, к которому правонарушитель юридически имеет отношение, отказывается осуществлять в отношении него свою юрисдикцию. Речь идет об принципе aut dedere aut punire («либо выдай, либо накажи») 13. Принцип универсальности дает также государству, арестовавшему подозреваемого преступника, возможность осуществить над ним уголовную юрисдикцию в случае, если преступление совершено за пределами юрисдикции какого-либо государства в отношении апатридов. По мнению Я. Броунли, в этом исследовании принцип универсальности рассматривается лишь как основание для вспомогательной компетенции, за исключением случаев, когда речь идет о преступлении пиратства. Я- Броунли также считает, что этот принцип оправдывает наказание некоторых преступлений по соображениям международного публичного порядкаи. И, хотя он более подробно не развивает этого положения, очевидно, что речь идет уже о чем-то большем, чем основание для вспомогательной компетенции.

Наибольшего развития, по нашему мнению, однако, принцип универсальности получил применительно к международным преступлениям, когда подозреваемые в них лица могут караться любым государством.

«Существование концепции «международных преступлений»,— пишет израильский профессор Ш. Феллер,— то есть деликтов, посягающих на основополагающие ценности всего международного сообщества, вызвало появление принципа универсальности, в соответствии с которым любое государство, являясь членом этого сообщества, имеет право выступать против этих правонарушений, где бы они ни совершались» 16.

В результате этого коренным образом изменился сам подход к международной юрисдикции в отношении этих преступлений, что нашло свое отражение в резолюции Генеральной Ассамблеи от 11 декабря 1946 г., признавшей нюрнбергские принципы материальными и процессуальными принципами международного уголовного права.

Отражая новую сущность принципа универсальности в связи с появлением концепции международных преступлений, бельгийский профессор Ж- Дотрикур указывает, что международная уголовная юрисдикция является ответом на главную проблему наших дней — борьбу за всеобщий мир 16.

Характеризуя принцип универсальности в новых условиях, можно выделить две его стороны: предмет и субъект. Что касается предмета, то принцип универсальности, как

174

правило, применяется к международным преступлениям, определенным в многосторонних конвенциях, которые государства-участники обязуются пресекать. Лица, совершившие их, подлежат наказанию, независимо от места совершения этих преступлений. Если такое преступление относится к категории международных преступлений, то принцип универсальности применяется в равной мере к гражданам другого государства, апатридам или лицам без постоянного места жительства.

Как уже отмечалось, принцип универсальности в его нынешнем виде складывался постепенно, причем на его формирование оказывали и оказывают влияние политические соображения тех или иных групп государств, а также юридические концепции их представителей. В ряде документов государств антигитлеровской коалиции и решений ООН предусматривалось, что все страны — члены ООН должны принять необходимые меры для ареста и высылки лиц, ответственных за военные преступления, в те страны, где они их совершили, для суда и наказания, согласно законам этих стран 17.

В то же время созданные после войны международные трибуналы для суда над главными военными преступниками в своей деятельности, несомненно, исходили из принципа универсальной юрисдикции, хотя он и не вошел прямо в сформулированные Комиссией международного права Принципы международного права, признанные уставом Нюрнбергского трибунала и нашедшие выражение в решениях этого трибунала 18.

Однако он, без сомнения, может быть косвенно выведен из двух первых принципов. В соответствии с ними всякое лицо, совершившее какое-либо действие, признаваемое, согласно международному праву, преступлением, несет за него ответственность и подлежит наказанию; не освобождает от ответственности по международному праву то обстоятельство, что внутреннее право не устанавливает за такое действие наказания. Тем самым подтверждается принцип международной уголовной ответственности, имеющий экстерриториальный характер.

Конвенция о геноциде исходит в основном из традиционного принципа территориальности. В ее ст. VI предусматривается, что лица, обвиняемые в совершении геноцида, должны быть судимы компетентным судом того государства, на территории которого было совершено это

деяние.

В    качестве     альтернативного     варианта     предусмат-

175

ривается возможность рассмотрения дела таким международным уголовным судом, который может иметь юрисдикцию такого суда. В принятой же через четверть века после нее конвенции об апартеиде прямо признается принцип универсальности наказания. Статья V этой конвенции устанавливает, что лица, обвиняемые в совершении актов апартеида, могут предаваться компетентному суду любого государства — участника конвенции, которое может приобретать юрисдикцию над личностью обвиняемых, или международному уголовному трибуналу, который может располагать юрисдикцией в отношении всех государств-участников, согласившихся с его юрисдикцией.

Очевидно, что признание универсального характера наказания за апартеид является логическим следствием лежащей в основе этой конвенции международной уголовной ответственности. По ст. III, этой ответственности подлежат лица, члены организаций и учреждений и представители государств, проживающие как на территории государства, где совершаются акты апартеида, так и в любом другом государстве.

Непоследовательный характер в этом отношении носят Принципы международного сотрудничества в отношении обнаружения, ареста, выдачи и наказания лиц, виновных в военных преступлениях и преступлениях против человечества, принятые Генеральной Ассамблеей 3 декабря 1973 г.

Принцип первый этого документа исходит, несомненно, из универсальности наказания за международные преступления. В нем говорится: «Военные преступления и преступления против человечества, когда бы и где бы они ни совершались, подлежат расследованию, а лица, в отношении которых имеются доказательства в совершении таких преступлений, розыску, аресту, привлечению к судебной ответственности и, в случае признания их виновными, наказанию».

В то же время на формулирование пятого принципа свой отпечаток наложила традиционная концепция территориального наказания, поддерживаемая в силу политических соображений западными представителями. Принцип предусматривает, что «лица, в отношении которых имеются доказательства о совершении ими военных преступлений и преступлений против человечества, подлежат привлечению к судебной ответственности и, в случае признания их виновными, наказанию, как общее правило, в странах, где они совершили эти преступления. В соответствии

176

с этим государства осуществляют сотрудничество в вопросах выдачи таких лиц».

Таким образом, этот принцип соответствует точке зрения традиционной формулы «либо выдай, либо накажи» [ значительно ослабляет формулировку первого принципа, допускающего универсальность наказания. Следует также отметить, что в формулировке этих принципов не упоминается о международной уголовной ответственности, лежащей в основе конвенции об апартеиде.

Универсальность наказания, независимо от места нахождения лиц, виновных в международных преступлениях, проявляется также и в том, что они не могут претендовать на убежище. Декларация о территориальном убежище от 14 декабря 1967 г. устанавливает в п. 2 ст. 1, что «на право искать убежище и пользоваться убежищем не может ссылаться никакое лицо, в отношении которого существуют серьезные основания полагать, что оно совершило преступление против мира, военное преступление или преступление против человечности по смыслу тех международных актов, которые были выработаны для того, чтобы предусмотреть нормы относительно этих преступлений» 19. Однако, как известно, такое убежище гитлеровские нацисты нашли во многих странах, особенно диктаторских государствах Латинской Америки. В качестве юридического аргумента для ограждения их от заслуженного возмездия иногда используется и латиноамериканская доктрина убежища, придающая этому институту большое значение.

Конвенции о геноциде и апартеиде устанавливает, что в отношении выдачи виновных геноцид и апартеид не рассматриваются как политические преступления, и государства-участники обязуются осуществлять их выдачу в соответствии со своим законодательством и действующими договорами (соответственно ст. VII и XI).

В свете проанализированного выше развития международного права можно говорить о том, что принцип универсальности можно рассматривать в качестве одного из основных принципов наказания за международные преступления.

3. ВРЕМЕННОЕ ДЕЙСТВИЕ НОРМ

О МЕЖДУНАРОДНЫХ ПРЕСТУПЛЕНИЯХ

Помимо влияния на вопрос о территориальной юрисдикции определение каких-то деяний в качестве международных преступлений имеет своим следствием изменение временного действия применяемого права.

Как известно, одним из принципов законности традиционно рассматривается правило, согласно которому преступность и наказуемость деяния определяются законом, действующим во время совершения этого деяния.

Во внутреннем уголовном праве эффективность этого принципа обеспечивается наличием уголовных кодексов, перечисляющих все возможные составы преступлений, причем одновременно определяются вид и мера наказания. Следует, однако, сказать, что даже во внутреннем праве, где этот принцип можно считать общепризнанным, он не является единственным и важнейшим принципом правосудия. Не меньшее значение имеют такие принципы, как подсудность уголовного деяния и неотвратимость наказания, являющиеся основами уголовного законодательства. Тем не менее принцип nullum crimen sine lege, nulla poena sine lege, то есть о невозможности наказания без принятого ранее закона, имеет большое значение для функционирования правосудия.

По формулировке Комиссии международного права, согласно одному из принципов, признанному уставом Нюрнбергского трибунала и нашедшему выражение в его решении, каждое лицо, обвиняемое в международно-правовом преступлении, имеет право на справедливое рассмотрение дела на основе фактов и права20. Защита постаралась в этой связи всячески использовать вопрос о ретроактивности, то есть о якобы обратной силе положений устава Нюрнбергского трибунала.

Следует при этом заметить, что западные юристы, а некоторые и по сей день поддерживают в этой связи тезис о неправомерности решений трибунала, как правило, не единодушны в отношении того, к каким из преступлений, рассматриваемых трибуналом, это относится.

Так, по мнению западногерманского юриста X. Бааде, не только военные преступления, но и преступления против человечности были наказуемы по международному праву к моменту Нюрнбергского процесса21. Другие утверждают, что преступления против человечности не были к этому

178

«ремени признаны в качестве влекущих уголовное нака-ание22- Однако многие из этих юристов выражают сомнения в правомерности привлечения Нюрнбергским трибуналом к ответственности лиц, обвиняемых в преступлениях против мира.

Отвечая на доводы защиты, трибунал указал в своем приговоре, что ссылка на отсутствие в международном праве довоенного периода норм, запрещающих агрессивную войну, являлась несостоятельной, поскольку Пакт Бриана — Келлога провозгласил отказ от войны как инструмента национальной политики, что сделало такую войну беззаконной в соответствии с международным правом. «Те, кто планирует такую войну с ее неизбежными и ужасными последствиями, действуя таким образом, совершают преступление». Поэтому, сделал вывод трибунал, принцип nullum crimen sine lege, nulla poena sine lege неприменим в данном случае.

Анализ приговора Нюрнбергского трибунала свидетельствует о том, что, делая такой вывод, он исходил из общественной опасности преступлений против мира, в свете которых этот принцип должен быть объявлен недействительным в интересах гарантирования другого, более важного в данном случае общего принципа правосудия, а именно: неотвратимости наказания. В приговоре прямо говорится, что не только не будет несправедливостью наказать тех, кто совершил эти преступления, но будет несправедливо оставить безнаказанным совершенное ими зло.

Неотвратимость наказания лиц, виновных в военных преступлениях,— один из важных принципов международного права, зафиксированный в Московской декларации от 30 октября 1943 г., Лондонском соглашении от 6 августа 1945 г. и других документах государств антигитлеровской коалиции.

В сформулированном позднее Комиссией международного права первом нюрнбергском принципе устанавливается, что «всякое лицо, совершившее какое-либо действие, признаваемое, согласно международному праву, преступлением, несет за него ответственность и подлежит наказанию» 23.

Что касается пресечения ^международных преступлений, то, принимая во внимание их особо тяжкий характер, можно сказать следующее. Если какие-то процессуальные нормы мешают отправлению правосудия, то они, очевидно, могут временно не применяться или применяться в видо-изыененной форме в интересах осуществления правосудия.

179

Принцип недопустимости наказания без наличия ранее изданного    закона    является    общеправовым    принципом. В качестве такового он может применяться как во внут реннем,  так и в   международном  праве.  Однако  каждая из этих систем права имеет свои особенности, оказываю щие влияние на его функционирование.

Как уже отмечалось, во внутреннем праве преступность и наказуемость какого-то деяния устанавливаются законодателем, как правило, в рамках одной и той же нормы. Иначе обстоит дело в международном праве. Как отмечалось в приговоре Нюрнбергского трибунала, «международное право не является продуктом международного законодательства», и такие международные соглашения, как Парижский пакт, «должны рассматривать общие принципы, а не формальные вопросы процедуры».

По нашему мнению, особенность в данном случае международного права состоит в том, что международно-правовые акты, как правило, устанавливают преступность тех или иных деяний, оставляя открытым вопрос о конкретной санкции за их осуществление. Таким образом, нельзя утверждать, что принцип «нет закона — нет ни преступления, ни наказания» не применяется в отношении международных преступлений. Скорее можно говорить о том, что международный закон устанавливает преступность тех или иных деяний, а часто и состав преступления, но не содержит указания о виде и мере наказания. Однако такое установление преступности имеет важные юридические последствия. Одной из них является допустимость того, .что конкретная мера наказания может быть определена либо национальными судами, либо международным трибуналом уже после осуществления таких действий. Поэтому можно утверждать, что общий принцип правосудия «нет закона — нет ни преступления, ни наказания» действует и в международном праве с той лишь оговоркой, что конкретные вид и мера наказания могут устанавливаться после совершения преступления. Но и эта оговорка относительна, поскольку как национальные суды, так и международные трибуналы, определяя наказание за международные преступления, как правило, действуют по аналогии, то есть устанавливают наказание примерно в пределах существующего за самые серьезные преступления во внутреннем праве.

Интересно проанализировать с этой точки зрения сформулированный Комиссией международного права второй нюрнбергский принцип. Он гласит: «То обстоятельство, что

180

внутреннему праву не установлено наказания за какое-i действие, признаваемое, согласно международному пра-

преступлением, не освобождает лицо, совершившее эта действие, от ответственности по международному праву»24.

Здесь как бы приравниваются две юридические категории, различные в пределах одной и той же системы права и 'как бы совпадающие в разных системах: уголовное наказание во внутреннем праве и признание каких-то действий преступными в международном. С одной стороны,, можно говорить о том, что установление преступности определенных акций означает хотя бы возможность наказания за них. Еще более важно то, что, с точки зрения Комиссии международного права, эти две категории являются юридически равнозначными, то есть вызывают одинаковые правовые последствия, являясь основанием ответственности за преступные действия.

Таким образом, известный принцип правосудия об отсутствии обратной силы закона имеет свои существенные особенности в международном праве. Однако эти особенности не сводятся только к установлению конкретной санкции уже после совершения соответствующих акций. Если преступный характер такого рода деяния уже установлен, международным правом, а сами они имеют вопиюще тяжкий и массовый характер, то уточнение объективной стороны преступления, то есть самих преступных, с точки зрения международного сообщества, деяний, может быть сделано и позднее. Это имело место и в Нюрнберге, где устав Международного военного трибунала был разработан уже после фактического совершения действий, которые, однако, задолго до этого признавались преступными.

Народно-революционный трибунал, заседавший в Пномпене в августе 1979 года, в своем приговоре клике Пол Пота — Иенг Сари признал их виновными в планировании и осуществлении преступлений геноцида по следующим пунктам: а) преднамеренное убийство невинных людей; б) насильственная эвакуация из городов и деревень; в) заключение людей в концентрационные лагеря и принуждение их выполнять тяжелую работу в физически и морально изнуряющих условиях; г) запрещение вероисповедания и разрушение экономических и культурных структур и подрыв семейных и социальных отношений.

При этом трибунал признал, что преступление геноцида, совершенное этой кликой и «не имеющее прецедента в мировой истории, является намного более тяжким, чем °но определено в конвенции от 9 декабря 1948 г.»

Учитывая особую тяжесть совершенных преступлений, трибунал в Пномпене исходил из отличного, по сравнению с содержащимся в Конвенции о предупреждении преступления геноцида и наказании за него, определения международного преступления геноцида. Это новое определение -содержалось в декрете-законе № 1 Народно-революционного совета Кампучии от 15 июля 1979 г. В его ст. 1 преступление геноцида определено следующим образом: «запланированное массовое убийство невинных людей, насильственная эвакуация населения из городов и деревень, концентрация населения и принуждение их работать в физически и морально истощающих условиях, запрещение вероисповедания, разрушение экономических и культурных структур и социальных отношений» 25.

Таким образом, трибунал в Пномпене наряду со ссылками на конвенцию о геноциде 1948 года применял модифицированное определение этого международного преступления, содержащееся в декрете-законе № 1.

Эта конвенция обязывает государства-участников, к числу которых относится и Народная Республика Кампучия, вводить необходимое законодательство, и в частности предусмотреть эффективные меры против лиц, виновных в совершении геноцида. Таким образом, принимая вышеуказанный декрет-закон, Народная Республика Кампучия выполняла свои обязательства по конвенции.

Вопрос о действии норм международного права, касающихся борьбы с международными преступлениями, имеет и другую сторону. Уголовному законодательству всех стран известен принцип, согласно которому лицо не может быть привлечено к уголовной ответственности, если со дня совершения им преступления истек определенный срок. Обвинительный приговор не приводится также в исполнение, если он не был приведен в исполнение в определенный срок.

Нормой современного общего международного права является положение о том, что никакие сроки давности не применяются к военным преступлениям и преступлениям против человечности, независимо от времени их совершения. Эта норма, которая применялась после второй мировой войны целым рядом государств в качестве обычной, была установлена в договорном порядке Конвенцией о неприменимости срока давности к военным преступлениям и преступлениям против человечности, принятой 26 ноября 1968 г. Генеральной Ассамблеей ООН.

Следует отметить, что, хотя в названии и тексте кон-

нции прямо не упоминаются преступления против мира,

ержащиеся в Heg ССЫЛКи на устав Международного во-нного трибунала можно толковать как свидетельство того, что в данном случае имеются в виду и преступления против мира.

Важным является также тот факт, что действие конвенции прямо распространяется на преступления геноцида и апартеида.

Статья III конвенции предусматривает, что государства-участники обязуются принять все необходимые внутренние меры законодательного или иного характера, направленные на то, чтобы в соответствии с международным правом создать условия для выдачи лиц, виновных в этих преступлениях.

По мнению Р. В. Валеева, положения этой статьи являются «развитием и подтверждением уже существовавшего в международном праве принципа выдачи указанной категории преступников, то есть правовым основанием выдачи, независимо от заключения между государствами договоров о выдаче преступников»26.

Следует, однако, сказать, что эффективность принципа о неприменимости срока давности к международным преступлениям значительно страдает от того, что среди участников конвенции практически нет западных стран27. Поэтому обязательство, содержащееся в ст. IV конвенции о принятии законодательных и иных мер для обеспечения того, чтобы срок давности не применялся к международным преступлениям, связывает в договорном порядке практически небольшое число государств.

Социалистические страны и до и после разработки конвенции принимали меры путем, в частности, одобрения соответствующих законов. Сроки давности к военным преступлениям были отменены и в некоторых западных странах, например в Италии и Нидерландах. Вместе с тем в некоторых из них, и в первую очередь в ФРГ, внутри-правовые нормы не соответствуют требованиям современного международного права и в целом ряде случаев распространяют сроки давности на преступления нацистов.

Принцип неограниченности во времени действия международных норм, направленных на борьбу с международными преступлениями, содержится и в Принципах международного сотрудничества в отношении обнаружения, ареста, выдачи и наказания лиц, виновных в военных преступлениях и преступлениях против человечности. В первом принципе этого документа говорится, что воен-

182

ные преступления   и   преступления   против   человечества подлежат расследованию, когда бы они ни совершились.

Так же как и принцип универсальности преследования, принцип неограниченности во времени действия норм по пресечению международных преступлений не был непосредственно включен в число принципов международного права, признанных уставом Нюрнбергского трибунала и нашедших выражение в решениях этого трибунала. Однако, как и принцип универсальности, он может быть косвенно выведен из первых двух принципов этого документа (подсудность международных преступлений и незначительность того обстоятельства, что внутреннее право не устанавливает за них наказание) и является основой борьбы с международными преступлениями.

4. НЕСОСТОЯТЕЛЬНОСТЬ ДОКТРИНЫ ГОСУДАРСТВЕННОГО АКТА

Нюрнбергский трибунал своими решениями категорически отверг доктрину государственного акта, согласно которой деяния, совершаемые государственными органами, инкриминируются только собственно государству, что исключает индивидуальную вину лиц, являющихся исполнителями этих деяний.

«Утверждалось, — говорилось в приговоре трибунала об аргументах защиты по этому поводу, — что международное право рассматривает лишь действия суверенных государств, не устанавливая наказания для отдельных лиц, и далее утверждалось, что там, где рассматриваемое действие является действием, совершенным государством, то лица, которые практически осуществляли это, не несут личной ответственности, а стоят под защитой доктрины о суверенности государства. По мнению трибунала, оба эти утверждения должны быть отвергнуты. Уже давно было признано, что международное право налагает долг и обязанности на отдельных лиц так же, как и на государства» 28.

Нюрнбергский процесс закрепил принцип индивидуальной уголовной ответственности за преступления против

мира,  военные преступления и преступления против чело-вечествa, поскольку «преступления против международно-го права совершаются людьми, а не абстрактными катего-риями, и только путем  наказания  отдельных лиц,  совершающих такие преступления, могут быть соблюдены уста-явления международного права»29.

Трибунал исходил из того, что «должностное положение подсудимых, их положение в качестве глав государств-или ответственных чиновников различных правительственных ведомств не должно рассматриваться как основание к освобождению от ответственности или смягчению наказания» (ст. 7 Устава) 30.

В дооктябрьской доктрине международного права существовала точка зрения, что главы государств ни в коем случае не могут предаваться суду и по крайней мере не несут ответственности за действия своих подчиненных31.

В ходе же Нюрнбергского процесса высокое положение обвиняемого в государственном аппарате, дававшее ему возможность знать о преступных целях политики гитлеровской Германии и содействовать ее осуществлению, не только не рассматривалось в качестве смягчающего обстоятельства, но даже служило основанием для его квалификации как главного военного преступника.

После Нюрнбергского процесса принцип о том, что положение лица в качестве главы государства или ответственного должностного лица правительства не освобождает его от ответственности за международные преступления,, вошел в нюрнбергские принципы, сформулированные Комиссией международного права, и некоторые многосторонние конвенции, например в конвенции о геноциде и апартеиде. В отличие от других нюрнбергских принципов, и в частности принципа относительно обратной силы норм, касающихся международных преступлений, принцип индивидуальной ответственности, независимо от занимаемого положения, не вызывает каких-либо возражений и признается практически всеми юристами.

Можно даже сказать, что намечается тенденция рассматривать при совершении международных преступлений высокое положение лиц в государственном аппарате в. качестве отягчающего обстоятельства. Такое положение,

по мнению ряда  авторов, предполагает знание этими ли-цами   положений   международного   права   о   преступности*

тех или иных актов и их обязанность принимать меры к точному выполнению этих предписаний32.

184

5. ОТВЕТСТВЕННОСТЬ ЗА ИСПОЛНЕНИЕ ПРЕСТУПНОГО ПРИКАЗА

Одной из разновидностей доктрины государственного акта во время Нюрнбергского процесса явились утверждения защиты о том, что в случае выполнения даже преступного приказа подчиненные не несут ответственности за преступления, явившиеся следствием выполнения такого приказа, поскольку эти действия представляют собой действия государства.

Эти утверждения, однако, были необоснованными даже в фактическом плане, поскольку ссылки на преступный приказ ни в одной стране не рассматриваются основанием для освобождения от ответственности, а в ряде стран имеются нормы, прямо запрещающие ссылаться на такой приказ. Даже в гитлеровской Германии существовал военный кодекс, по которому подчиненный нес долю ответственности за приказ, если понимал его преступный характер 33.

В уставе Международного военного трибунала поэтому был записан принцип, согласно которому «тот факт, что подсудимый действовал по распоряжению правительства или приказу начальника, не освобождает его от ответственности, но может рассматриваться как довод для смягчения наказания, если трибунал признает, что этого требуют интересы правосудия»34.

Комиссия международного права, формулируя нюрнбергские принципы, однако, уже не включила в данный принцип упоминание о возможности рассмотрения приказа как такового в качестве смягчающего обстоятельства. Вместо этого Комиссия, используя мнение трибунала о том, что критерием смягчающего обстоятельства является не сам факт наличия приказа, а вопрос о том, был ли практически возможен моральный выбор35, указала, что исполнение приказа правительства или начальника не освобождает от ответственности по международному пра ву, если был возможен фактически сознательный выбор зе.

Несомненно, что включение в эту формулировку слова «фактически» значительно снижает превентивное действие принципа. Ведь если «сознательный выбор» означает, что данное лицо понимает противоправность отданного приказа и возможность такого выбора сравнительно просто может быть доказана ссылкой на существование определенных уставов, инструкций, в частности определяющих

еступный характер тех или иных действий, то виновное ,ЦО в большинстве случаев может ссылаться на фактиче-г    ю   невозможность  отказа   от  выполнения   преступного» ""пиказа. Это положение может быть доказано известным елом по поводу уничтожения американскими  военнослужащими 16 марта 1968 г. в Сонг Ми большого числа вьет-[амцев из числа гражданского населения. В армии США. действует устав от  18 июля  1956 г.,  который устанавливает  ответственность   за   военные  преступления   (§  498); 501  того же документа распространяет ответственность на командиров, подчиненные которых совершают военные  преступления37.   И  тем  не  менее   после  совершения преступления  в  Сонг Ми соответствующие силы  в  США. сделали все возможное, чтобы виновные не понесли должного наказания38.

В советской доктрине международного права общепризнанна ответственность за исполнение преступного-приказа. А. И. Полторак рассматривал в качестве отягчающего то обстоятельство, что осуществляемые гитлеровцами военные преступления не были результатом эксцессов со стороны отдельных военнослужащих, а являлись следствием выполнения приказов и планов верховного-командования.

Что касается западных юристов, то многие из них стоят примерно на таких же позициях39. В то же время» среди них имеются и сторонники теории о том, что приказ^ вышестоящих инстанций освобождает подчиненных от ответственности за совершенные ими преступления. К их. числу относится прежде всего западногерманский юрист А. Книрим40, взгляды которого убедительно критиковались в советской литературе, в особенности А. И. Полто-раком.

Наконец, третья группа зарубежных юристов признает принцип ответственности за выполнение преступного приказа с некоторыми оговорками41.

186

6. ОСОБЕННОСТИ НЕКОТОРЫХ ДРУГИХ ПРАВОВЫХ ИНСТИТУТОВ ПРИМЕНИТЕЛЬНО К НОРМАМ ПО БОРЬБЕ С МЕЖДУНАРОДНЫМИ ПРЕСТУПЛЕНИЯМИ

Нормы международного права по пресечению и предотвращению международных преступлений ц наказанию физических лиц, ответственных за них, имеют дело с преступлениями, то есть общественно опасными деяниями. В отношении этих деяний общая теория права разработала целый ряд понятий и институтов, известных в первую очередь национальному уголовному праву. И если некоторые из этих понятий и институтов, такие как вменяемость, достижение определенного возраста для привлечения к уголовной ответственности, применимы и к лицам, совершающим международные преступления, то ряд других, и в первую очередь состав преступления, соучастие и вина, имеет в случае международных преступлений ряд особенностей.

Как подметил в свое время А. Н. Трайнин, внутренний уголовный закон, описывая состав преступления, указывает его отдельные черты. Лишь в редких случаях одно преступление, по внутреннему праву, включает в себя несколько самостоятельных составов. В международном праве такое положение является обычным. В качестве элементов международных преступлений фигурируют целые составы общеуголовных преступлений. Военные преступления, по смыслу п. «в» ст. 6 устава Нюрнбергского трибунала, охватывают: убийства, истязания, увод в рабство, ограбление и т. д.42 Это мнение поддерживал и А. И. Полторак. Он отмечал, что почти все четыре стадии агрессивной войны — планирование, подготовка, развязывание и ведение — включают совершение тягчайших преступлений общеуголовного характера43.

Прочное место среди других международно-правовых норм, касающихся борьбы с международными преступлениями, заняли нормы о соучастии в их осуществлении. Уже Нюрнбергский трибунал исходил из наличия при их осуществлении особою вида сплоченного соучастия, заговора, в составлении или осуществлении которого участвуют руководители, организаторы, подстрекатели и пособники44.

«88

Комиссия международного права, формулируя его прин-ипы    определила,   что   «соучастие   в   совершении   пре-цтуг[ления  против  мира,  военного преступления  или  пре-Ст\'пления против человечности есть международно-правовое преступление» (принцип VII) 45.

Значительным шагом вперед по разработке понятия соучастия является соответствующий раздел проекта кодекса преступлений против мира и безопасности человечества, принятого Комиссией в 1954 году. Комиссия выделила при этом три самостоятельных вида соучастия: участие в заговоре, направленном на совершение таких преступлений; прямое подстрекательство к их совершению; соучастие в их совершении и покушение на их совершение46.

"Хотя эти самостоятельные составы фигурировали уже и в ст. III конвенции о геноциде, распространение Комиссией их на другие категории международных преступлений явилось значительным шагом по пути кодификации общей части норм, относящихся к международным преступлениям.

' При разработке конвенции об апартеиде благодаря настойчивым усилиям представителей социалистических и развивающихся государств, несмотря на противодействие западных дипломатов, в нее по существу удалось включить все эти составы соучастия. В ст. III конвенции устанавливается, что международной уголовной ответственности подлежат лица, которые совершают акты апар-екда, участвуют в их совершении, непосредственно подстрекают или замышляют совершение таких актов, а также непосредственно содействуют, поощряют или сотрудничают в совершении их. При этом если подстрекательство ч соучастие определены в этой конвенции прямо, то заговор и покушение, очевидно, фигурируют здесь выраженными через термин «замышляют».

Хотя все эти составы характерны для совершения международных преступлений, представляется, что особую общественную опасность имеют заговор и подстрекательство.

Благодаря заговору международное преступление приобретает особенно зловещую форму государственного преступления, когда группа лиц, которую во внутреннем праве назвали бы бандой, подчиняет себе весь государственный аппарат тех или иных стран, использует его в преступных целях.

Некоторые юристы обращают внимание и на опасный

189

характер подстрекательства. А. И. Полторак характеризовал в качестве такого подстрекательства к совершению военных преступлений дачу лицами, занимающими положение, которое обязывает их применять меры к исполнению законов и обычаев войны, приказов вышестоящих органов, если эти приказы противоречат нормам гумани-тарного права 47.

По нашему мнению, такой вид соучастия обладает гораздо более опасным характером и по существу является виновным действием, а не бездействием.

Особенность общеправовых институтов в применении к международному праву заключается и в том, что черты соучастия, и в частности подстрекательства, иногда несут действия лиц, которые не могут быть прямо причислены к государственному заговору, поскольку они являются ответственными руководителями других государств. Однако именно в силу их влиятельного положения такая особая форма подстрекательства и соучастия, обеспеченная ресурсами государства, во главе которого они находятся» является особенно противоправной и опасной с точки зрения международного сообщества государств. Благодаря ей группа, захватившая власть в сравнительно небольшом государстве, может рассчитывать на преступное соучастие главарей крупной державы. Это придает совершаемым международным преступлениям особенно тяжкий и продолжительный характер 48.

Во внутреннем праве соучастниками преступления наряду с исполнителями, организаторами, подстрекателями признаются также пособники. Функция пособника заключается в содействии совершению преступления советами, указаниями, предоставлением средств, а также в укрывательстве.

До сих пор эта форма соучастия в международных преступлениях не нашла отражения в нормах международного права. Однако несомненно, что такое пособничество имеет место.

Например, при проведении репрессий против мирного населения карательные органы ЮАР пользуются опытом и содействием соответствующих западных служб.

Что касается укрывательства, то оно может быть прямым или косвенным. Прямым укрывательством занимается правительство ЮАР, которое не только не выдает, но и всемерно пользуется услугами лиц, виновных в преступлении апартеида. С другой стороны, западные державы осуществляют косвенное укрывательство, например во

190

емя визитов в них ответственных представителей режи-а апартеида.

В соответствии со ст. IX международной конвенции об партеиде создана группа в составе трех членов Комиссии э правам человека, которая, в частности, составляет спи-ки лиц, организаций, учреждений и представителей государств, виновных в актах апартеида. В них уже включены яд  сотрудников   репрессивного   аппарата   ЮАР.   Однако еще не было случая, чтобы кого-нибудь из них арестовали во время посещений западных стран.

Конечно, западные страны не являются участниками этой конвенции. Однако Международный Суд уже высказывался в поддержку того, что акты геноцида поставлены вне закона и соответствующие нормы являются частью общего международного права, а поэтому должны выполняться всеми государствами, независимо от их членства 5 конвенции о геноциде49. Оговорка si omnes, то есть о том, что обязательства могут возникать только из подписанного и ратифицированного государством соглашения в отношении международных преступлений, еще ранее была отвергнута во время Нюрнбергского процесса50. Поскольку запрет всех международных преступлений является императивным требованием, в современном международном праве вызревает, несмотря на противодействие западных держав, обычная норма о пресечении преступления апартеида как норма общего международного права.

Включение в международно-правовые документы положений о наказуемости среди других составов соучастия также и пособничества и как его разновидности — укрывательства создало бы новую норму по борьбе с международными преступлениями.

Как и в отношении внутригосударственных преступлений, при международных преступлениях обе формы вины физических лиц — и умысел, и неосторожность — есть проявление волевого акта. Однако применительно к международному праву этой категории присущи свои особенности.

Хотя по общему принципу незнание закона не освобождает от ответственности, этот фактор может учитываться в отношении отдельных лиц, например несовершеннолетних, особенно если преступление не представляет большой общественной опасности. При организации преступных банд возможность неосведомленности его участников относительно противоправности их деятельности

191

уже практически исключается. Что же касается государственного заговора, то соучастники не только прекрасно осведомлены о международных законах и о том, что их деятельность им противоречит, но и провозглашают своей целью нарушение этих законов. Гитлер прямо говорил об «освобождении Германии от ее международных обязательств» 51.

Руководители третьего рейха достаточно хорошо знали о требованиях международного права, положениях Пакта Бриана — Келлога, которым Германия была связана, Гаагских конвенций, Статута Лиги наций и тем не менее сознательно и планомерно готовили и осуществляли преступления в нарушение их. Страны антигитлеровской коалиции неоднократно предупреждали Германию о преступном характере ее политики и ответственности за нее. Так, 18 декабря 1942 г. союзники выступили с Декларацией по поводу истребления еврейских меньшинств. Однако руководство Германии не только не прекратило после этого такое истребление евреев, но даже начало его в еще больших массовых масштабах.

Не менее чудовищными были планы гитлеровцев в отношении нашей страны. План «ост» предусматривал «или полное уничтожение русского народа, или онемечивание той его части, которая имеет явные признаки нордической расы».

7. О СУДАХ НАД ЛИЦАМИ, ВИНОВНЫМИ В МЕЖДУНАРОДНЫХ ПРЕСТУПЛЕНИЯХ

Индивидуальная уголовная ответственность физических лиц за международные преступления имеет своей целью и должна вести к наказанию виновных. К этому же направлена и норма об изъятии виновных лиц из судебной юрисдикции соответствующих государств. Принцип неотвратимости наказания, лежащий в основе национального уголовного права, безусловно применим и к международным преступлениям, обладающим повышенной степенью общественной опасности и затрагивающим защищаемые международным правом интересы всего международного сообщества.

192

И. И. Карпец пишет, что международные преступления

должны влечь специфическую для уголовного права меру

,ртственности— уголовное наказание52. По существу на

01 &*-'   ттт        /*•         с;ч

таких же позициях стоит и Шварценбергер 53.

Не вызывает сомнения, что эффективным средством борьбы против международных преступлений является предание виновных суду национальных трибуналов. Д. Б. Левин указывает, например, что в принципе вопросы о таких преступлениях, как геноцид и военные преступления, составы которых определены в Женевских конвенциях 1949 года, могут рассматриваться национальными судебными инстанциями54.

Статья VI конвенции о геноциде предусматривает, что лица, обвиняемые в совершении подобных актов, должны быть судимы компетентным судом того государства, на территории которого они были совершены.

По этому же принципу действуют и Женевские конвенции. Например, ст. 146 Конвенции о защите гражданского населения во время войны устанавливает, что каждая сторона обязуется разыскивать лиц, обвиняемых в том, что они совершили или приказали совершить то или иное из упомянутых в конвенции серьезных нарушений, и предавать их своему суду55.

При этом возникают два вопроса: на каких лиц распространяется юрисдикция таких судов и какое право они применяют?

В современном международном праве, как уже отмечалось, все больше утверждается принцип универсального преследования лиц, виновных в международных преступлениях.

Согласно этому принципу, уголовному преследованию подлежат лица, независимо от места совершения преступления или их гражданства. Так, если конвенция о геноциде еще основана на принципе места совершения преступления, то Женевские конвенции уже включают в себя принцип универсальности. Статья 146 IV Женевской конвенции прямо предусматривает, что суду должны предаваться лица, каково бы ни было их гражданство, и не оговаривает их наказание условием совершения преступлений в каком-либо определенном месте.

Статья V конвенции об апартеиде также устанавливает, что любые виновные в актах апартеида лица могут предаваться компетентному суду любого государства — участ-1ика конвенции, которое может приобрести юрисдикцию Над личностью обвиняемых.

193

-725

•

Все больше начинает о себе заявлять обычная норма, согласно которой индивидуальной ответственности за международные преступления подлежат лица, независимо от того, участвуют ли государства, гражданами которых они являются, в соответствующих конвенциях. Юридически эта норма основана на том, что преступность этих актов признана международным сообществом и их подавление является императивной нормой общего международного права.

Что же касается применяемого права, то Женевские конвенции налагают на государства-участников обязанность ввести в действие законодательство, необходимое для обеспечения эффективного уголовного наказания военных преступников. Большинство государств мира имеет такое законодательство. Уголовный кодекс РСФСР, например, наказывает такие преступные действия, как мародерство, насилие над населением в районе военных действий, дурное обращение с военнопленными, незаконное ношение знаков Красного Креста и Красного Полумесяца и злоупотребление ими (ст. 266—269).

Поэтому в принципе национальные суды, рассматривая дела лиц, обвиняемых в совершении международных преступлений, могут применять внутригосударственное право. Однако у них нет никаких препятствий, если только это не противоречит правовым принципам той или иной страны, вести производство и на основе нормы соответствующих .международных конвенций.

Из императивного характера борьбы с международными .преступлениями вытекает и то, что трибуналы, в ходе разбирательства могут интерпретировать некоторые принципы традиционного уголовного права, например принцип, отри-.цающий обратную силу уголовного закона. Что касается полномочий  таких трибуналов,  то представляется  также, что наряду с вынесением приговоров по конкретным случаям совершения международных преступлений их решения должны играть большую роль в выяснении вопроса о международно-правовой  ответственности  соответствующих .государств за те же акты. Кроме того, эти решения могут быть отнесены к вспомогательным средствам для определения значения правовых норм, то есть вспомогательным источникам  права,  как они  определены  в  п.   «а»  ст.  38 Статута Международного Суда.

Таким образом, в случае международных преступлений, хотя суд над лицами, виновными в их совершении, может осуществляться национальными по своему составу трибу-

194

налами, их юрисдикционная основа является в принципе /ниверсальной или международной, и они могут применять нормы международного права. Рассмотрение дел о международных преступлениях резко меняет сам характер су-дебного разбирательства и его правовой основы.

Д. И. Полторак применительно к Нюрнбергскому трибуналу писал, что международный характер суда определяется не применяемым правом и не тем фактом, что он был создан на основе международного соглашения, а одобрением устава и приговора трибунала международным сообществом56. С ним согласны и некоторые западные юристы57-

В принципе это совершенно правильно. Однако не сле-дует забывать, что Нюрнбергский процесс, по словам Ю. М. Рыбакова, «был первым в истории примером международного суда за преступления против мира и человечества» 58 и что поэтому со стороны всего международного сообщества государств было естественным и даже необходимым выразить поддержку и одобрение его решениям. С тех пор нормы международного права, касающиеся пресечения международных преступлений, получили большое развитие, принят ряд соответствующих конвенций, нюрнбергские принципы стали .частью современного общего международного права59. Поэтому вряд ли необходимо в нынешних условиях каждый раз выяснять мнение международного сообщества в случае их применения на практике.

щих

Как отмечает Шварценбергер в отношении резолюции Генеральной Ассамблеи от 11 декабря 1946 г., подтвердившей их, «главное юридическое значение этой резолюции может быть усмотрено в том, что в будущем любой член Организации Объединенных Наций будет лишен возможности ставить под сомнение действенность этих принципов как норм международного права»60. В то же время, хотя состав суда, юрисдикция и применяемое право судов над лицами, виновными в международных преступлениях, являются до определенной степени производными от одобрения нюрнбергских принципов в качестве части общего международного права и, более того, признания международным сообществом их императивного характера, вряд ли это Должно умалять самостоятельное значение вопросов о составе суда, юрисдикции и правовой основе соответствую-

судов'

По нашему мнению, на характер суда влияет общест-венная опасность совершенных преступлений. Чем выше 7*

195

ущерб, нанесенный ими международному сообществу, тем больше потребность того, чтобы судебное разбирательство носило действительно международный характер. Обычные военные преступления могут, как правило, преследоваться в рамках национальных систем, в то время как наказание главных военных преступников, лиц, совершивших особенно чудовищные преступления, следовало бы осуществлять международными судебными органами, как это было в Нюрнберге и Токио. Такие органы, состоящие из представителей не одной, а нескольких стран, а желательно и разных правовых систем, могут способствовать лучшему отправлению правосудия на основе общепризнанных принципов права и фактов.

Черты международного характера имел народно-революционный трибунал в Пномпене, судивший в августе 1979 года клику Пол Пота — Иенг Сари. Это, в частности, видно из того, что в качестве защитников и свидетелей в нем приняли участие иностранные юристы (Кубы, США и Японии).

Юрисдикция   трибунала   соответствовала   требованиям международного   права.  Уже   в   Нюрнберге   гитлеровских главарей судили за преступления против народов не толь-ко   других   стран,    но    и    против    собственного    народа. Статья VI конвенции о геноциде постановляет, что обвиняемые в совершении геноцида лица должны  быть судимы компетентным судом того государства, на территории кото-рого было совершено это деяние. В Принципах междуна родного сотрудничества в отношении обнаружения, ареста выдачи и наказания лиц, виновных в военных преступле-ниях и преступлении против человечества, подчеркивается, что  «каждое  государство обладает  правом  судить  свои: собственных  граждан  за  военные  преступления  или  пре-ступления против человечества» (принцип 2). Лица, в отно-шении которых имеются доказательства в совершении та ких   преступлений,   подлежат   привлечению   к   уголовно! ответственности и наказанию, как общее правило, в стра нах,  где  они  совершили  эти  преступления   (принцип   5) Наконец, признанной нормой  международного уголовного права, нашедшей свое выражение в ряде документов, стало положение о том,  что лица,  виновные в  международных преступлениях, подлежат наказанию и не освобождаются от ответственности, независимо от того, являются ли они ответственными,  по конституции, правителями, должностными  или  частными  лицами   (принцип  III  нюрнбергских принципов, ст. IV конвенции о геноциде).

196

Что касается применяемого права, то трибунал в Пном-пене наряду с конвенцией о геноциде также ссылался на декрет-закон № 1 от 15 июля 1979 г., изданный для кон-кретизации определения актов геноцида, содержащихся в конвенции.

В истории юридической науки известно большое число случаев, когда выдвигались проекты создания международных трибуналов, которые должны  были функционировать на основе кодексов аналогичных национальным уголовным кодексам и содержащих более или менее всеобъемлющий перечень международных преступлений. При этом кодификаторы   часто  включали   в   них  не  только  действительно международные   преступления,   обладающие   повышенной степенью общественной опасности, но и менее значительные преступления с международными элементами и даже общеуголовные преступления, такие как торговля наркотиками, фальшивомонетничество.   Последние   в   принципе   вообще неподсудны    международным    судебным    инстанциям,    а юрисдикционные конфликты в их отношении должны разрешаться соответствующими государствами. Касаясь вопроса о заключении международных конвенций в отношении подобных преступлений, английский юрист М. Хадсон указы-вал: «Однако применение наказания такие договоры неиз-менно  предоставляют  самим   государствам,   которые   при том  руководствуются  своими  собственными  уголовными законами. Какова бы ни была форма этих договоров, их действие заключается всего лишь в том, что они возлагают на государства известные обязательства в отношении со-держания и применения их внутреннего права. Указанные договоры непосредственно не могут быть применены к от-дельным лицам, и их воздействие на поведение отдельного лица зависит  от выполнения   каждым   государством  его договорных  обязательств — путем  включения  соответству-щих  законоположений   во   внутригосударственное  право или каким-либо иным образом»62.

Поэтому  сторонников  создания  постоянного  междуна-родного уголовного суда не так уж много. Даже иностран-ные юристы выражают сомнения в отношении возможно-стей  учреждения  такого трибунала  и  призывают  в  этой связи к осторожности63.

Правда, в соответствии с резолюцией Генеральной Ассамблеи ООН 489 (V) от 12 декабря 1950 г. особым комитетом из представителей 17 стран был подготовлен проект международного уголовного суда. Однако он практически остался нереализованным64.

197

Как писал М. Хадсон, «история последнего времени свидетельствует, по-видимому, о том, что для создания постоянного международного уголовного суда нет широких перспектив»65.

По мнению А. Н. Трайнина, «в современной международной обстановке нельзя рассчитывать, что органы международной юстиции способны вести решительную борьбу с преступлениями против человечества. Твердую и неуклонную борьбу с преступлениями против человечества в настоящий момент должны вести в первую очередь национальное уголовное законодательство и национальный уголовный суд. Разумеется, при соответствующих условиях и надлежащем устройстве могут быть использованы для борьбы с преступлениями против человечества и органы международной юстиции»66.

По нашему мнению, к таким органам международной юстиции, создание которых нельзя считать исключенным, можно отнести специальные суды.

67

Нюрнбергский и Токийский трибуналы тоже были специальными судебными инстанциями, созданными для наказания лиц, совершивших различные международные преступления, но являвшихся высшими должностными лицами двух конкретных государств — Германии и Японии. В сложившихся конкретных исторических условиях мы понимаем под специальным судебным органом трибунал, созданный на основе согласия государств и имеющий целью пресечение какого-то определенного международного преступления. В пользу создания международных уголовных судов ad hoc высказываются и некоторые юристы из социа листических стран, например чехословацкий юрист И. Мра-

зек

В юридической литературе встречаются предложения, чтобы такой специальный судебный орган рассматривал, например, дела по обвинению в геноциде68.

Еще более реальной является возможность создания такого специального суда в отношении преступления апартеида.

В настоящее время в органах ООН все чаще выдвигаются предложения о создании такого трибунала на основе конвенции  об   апартеиде.  Так,  некоторые  государства, частности Сирия, уже поднимали вопрос о созыве междунг родной конференции, которая должна определить услови создания трибунала, его мандат и членство и урегулирс вать   связанные  с   этим   вопросы,  такие   как  учрежден:-! единой системы наказаний69. Комиссия по правам человек.

198

в своей резолюции 13 (XXXVI) от 26 февраля 1980 г. просила Генерального секретаря ООН вновь предложить государствам — участникам конвенции, которые этого еще не сделали, высказать свои соображения относительно путей и средств создания международного уголовного трибунала, упомянутого в ст. V конвенции, и представить эти соображения специальной группе экспертов, которой поручено проводить расследование нарушений прав человека в ЮАР, в целях обсуждения вопроса о создании упомянутого выше международного трибунала. Эта группа, созданная на основе ст. IX конвенции, провела большую работу, в частности, по составлению списков лиц, которые, как предполагается, несут ответственность за акты апартеида.

Нельзя, конечло, недооценивать реальных трудностей на пути создания такого судебного органа. В этом отношении нужна высокая степень ответственности государств; проблемы могут возникнуть по вопросу о составе суда; большие трудности представляет вопрос, каким образом такой суд мог бы приобретать фактическую юрисдикцию над подозреваемыми лицами. И тем не менее возможность создания таких судов нельзя отвергать, исходя из практических, пусть даже и очень значительных, трудностей, стоящих на их пути.

В политическом плане эти трудности состоят прежде всего в том, что если после второй мировой войны страны антигитлеровской коалиции выступали единым фронтом по вопросу наказания военных преступников стран оси, то теперь западные державы оказываются покровителями, прямыми сообщниками международных преступлений, будь то преступление апартеида, творимое правящей кликой ОАР, или военные преступления Израиля на оккупированных арабских территориях.

Эднако, с другой стороны, международное право сделало со времени второй мировой войны большой шаг в своем прогрессивном развитии. В нем утвердился принцип универсальности наказания за международные преступления, что имеет большое значение с точки зрения перспектив создания международных судебных органов. Ведь если национальному суду могут предаваться лица, независимо от шествовавших ранее принципов судебной юрисдикции осударств, и ничто не мешает такому суду применять Существующее международное право, устанавливая за вершенные международные преступления конкретные ранкции, то нет никаких международно-правовых препятствий для создания суда или судов на международной

199

основе. Конечно, условием образования таких трибуналов должно быть общее согласие государств, и в первую очередь социалистических и развивающихся. Это, несомненно, содействовало бы борьбе с международными преступлениями.

Нельзя одновременно отрицать возможности, создаваемые для усиления этой борьбы работой квазисудебных органов, которые, например, функционируют в рамках Комиссии по правам человека. В литературе встречаются также высказывания в поддержку разработки новых международных конвенций, развивающих нюрнбергские принципы 70.