§ 2. ОСНОВНЫЕ ЭТАПЫ РАЗВИТИЯ ПРИНЦИПОВ ДЕЙСТВИЯ УГОЛОВНОГО ЗАКОНА В ПРОСТРАНСТВЕ В ОТЕЧЕСТВЕННОМ ЗАКОНОДАТЕЛЬСТВЕ ДОРЕВОЛЮЦИОННОГО ПЕРИОДА

Возникновение в России предписаний, определяющих пространственные пределы действия права, относится к X в. Начиная с этого периода восточные славяне были вовлечены в военные столкновения с Византией и западноевропейским миром. В результате был нарушен прежний уровень обычного права и возникла необходимость согласования отечественных норм с иностранными. Появились первые приемы письменного законодательства: договоры с другими государствами и рецепция чужих законов. В частности, в X в. с греками было заключено 4 договора: в 907, 911 гг. князем Олегом, в 945 - Игорем, в 972 г. - Святославом. Ценность

12

этих договоров в контексте рассматриваемой темы заключается в том, что они в большей своей части определяли правовое положение иностранцев на территории русской земли, русских вне своей территории и, следовательно, имели значение внутреннего действующего права9.

Анализ правовых актов того периода позволяет сделать вывод о том, что в случаях возникновения конкуренции законов различных государств действовали следующие правила:

1) там, где отношения между русскими и иностранцами не были определены договорами, иностранец за преступления, совершенные им на русских землях, подлежал суду по русским законам;

2) там, где взаимные отношения были определены договорами, этими же договорами устанавливалось, по возможности, однообразность ответственности: "тажо (то есть такая же, как немцу в России) правда боуди Роуси въ Ризъ и на Готьскомъ березе" (Договор Смоленского Князя Мстислава Давыдовича с Ригой, Голландией и немецкими городами 1230г.)10.

В конце X в. (988 г.) взаимоотношения с Византией привели к принятию христианства на Руси, что произвело переворот во всех сферах общественной жизни, в том числе в правовой: правила поведения, закрепленные в обычаях, стали противоречить многим положениям христианской морали и некоторым предписаниям греческого права, которое "принесли" с собой духовные лица из Византии. Однако вследствие большой устойчивости обычая на Руси произошла лишь частичная рецепция некоторых законов византийского права. Такие законы были реципированы с самого принятия христианства (греческие номоканоны) и составляли содержание известных Русских кормчих книг.

Сфера действия подобных предписаний распространялась лишь на некоторые вопросы и во всех случаях детализировалась уставами русских князей. Важность этих уставов

13

заключается в том, что именно они послужили источниками, которые легли в основу единого русского законодательства. В частности, Русская Правда представляет собой ряд сборников, составленных из княжеских уставов, обычного права и частично из византийских источников11.

Дальнейшее развитие русского законодательства (до XV в.) происходило путем издания отдельных актов, которые обычно называли грамотами. Данные нормативные акты в большинстве случаев имели местное значение, так как пространство их действия не распространялось на всю территорию государства, а ограничивалось только некоторыми местностями.

Первым законодательным документом, в определенной степени систематизировавшим все действующее право, был Судебник Ивана III, изданный в 1497 г., который явился единым законом для всех областей, вошедших к тому времени в Московское государство. Данный Судебник имел весьма важные последствия для всей правовой жизни того времени. Так, в результате его издания в 1497 г. суд и "расправа" стали осуществляться единообразно на всей территории Московского государства. До этого порядок правосудия зависел от того, действовали или нет в области особые грамоты, например, Псковская, Новгородская или Двинская. В некоторых местностях применялась даже Русская Правда с добавлениями к ней. В частности, вследствие определенных исторических обстоятельств законодательство в литовско-русском государстве придерживалось начал древнего русского права, и основные постановления Русской Правды имели там силу до XV в. Так, до 1440 г. в соответствии с "княжьей" Правдой судились литовцы, полочане, витебляне и др.12

Серьезные теоретические и практические разработки вопросов, касающихся действия законов в пространстве, фактически начинаются с принятия Судебника 1550 г. В данный законодательный акт были включены новые постановления

14

"о силе действия и порядке составления законов" (ст. 97, 98): "впредь всякие дела судите по сему Судебнику" (ст. 97). Кроме того, Судебник относился крайне отрицательно к различным исключениям из общих норм права и окончательно запретил издание "тарханных" грамот, то есть актов, освобождающих определенные местности или лиц от общих норм, а также предписывал изъятие таких грамот, изданных до 1550 г.: "А тарханных впредь не давати никому, а старые тарханные грамоты поимати у всех" (ст. 43 Судебника)13.

Необходимо отметить, что в Судебнике 1550 г. мы впервые встречаем положения о действии закона во времени: "Которые дела прежде Судебника вершины..., быти тем делом всем..., как прежде сего вершены" (ст. 97). Таким образом, законодательно было закреплено положение о том, что закон обратной силы не имеет.

Юридическая жизнь продолжала прогрессировать, и, следовательно, продолжали создаваться новые отношения и новые потребности, регулировать и удовлетворять которые прежнее законодательство уже не могло, поэтому в 1649 г. царь Алексей Михайлович повелел кодифицировать все существующие правовые акты и составить новое законодательное Уложение.

Главной особенностью этого законодательного памятника явилось то, что Уложение было одним из первых сводов законов, которое было напечатано сразу после его утверждения. С этого времени опубликование законов является необходимым условием для вступления их в силу: "...а закрепите то Уложение руками, списати в книгу, а с тое книги для утверждения на Москве во все приказы и городы напечатать многие книги и всякие дела делать по тому Уложению" (Преамбула Соборного уложения 1649 г.)14.

В отношении вопросов пространственного действия законов Уложение определило, что русские подданные, а также иностранцы за преступления, совершенные на русской территории или против русского, подлежали осуждению по

15

законодательству русскому. При этом иностранцы в Московском государстве вообще не пользовались каким-либо иммунитетом от местного законодательства: "Также и приезжих иностранцев и всяких прибылых людей, которые в Московском государстве будут тем же судом судить и расправу делать"15. Более того, из Уложения следует, что оно наказывало и русского за государственные преступления, совершенные им за границей (зачатки национального (персонального) принципа)16.

Таким образом, в этот исторический период развития российского законодательства уже достаточно глубоко затрагиваются и начинают закладываться основы принципов пространственных и временных параметров реализации уголовных законов.

Определенную специфику имело российское законодательство в императорский период. Эта специфика заключалась в том, что многие теоретические и практические законодательные положения явились результатом анализа правовых актов различных иностранных государств. В частности, 30 марта 1716 г. Петром I был утвержден Воинский устав и именным указом Сенату было дано распоряжение размножить и разослать его "во все корпуса войск, а также по губерниям и канцеляриям, дабы неведением никто не отговаривался... и понеже оный, хотя основанием воинских людей, однако же касается и до всех правителей земских"17. Таким образом, Воинский устав применялся не только в военных судах к военным, но и к лицам гражданским и, по сути, являлся Уголовным кодексом Империи.

Преамбула к этому уставу определила: "Устав применяется ко всем военнослужащим, как подданным России, так и иностранцам, находящимся на службе у правительства"18. Решая вопросы об обязательности опубликования законов как необходимого условия их юридической силы, в Уложении 1649 г. Петр I закрепил, что "словесные указы никогда быть применению не подлежат", хотя сам пользовался такой

16

практикой (в 1723 г. в св. Синоде был записан его словесный указ)19. При Екатерине I устные указы вновь получили силу законов, но только в том случае, если они были переданы через определенное лицо20. Опубликование законов как необходимое условие при их вступлении в силу было утверждено специальным указом от 16 марта 1714 г.: "Указы... для всенародного объявления велеть печатать и продавать всем". Для того чтобы законы стали общеизвестными их доводили до населения путем прочитывания в общественных местах, иногда это делали по несколько раз. Правило, что "неведением закона никто не может отговариваться", повторялось почти при публикации каждого, нового закона, пока не было выражено в общей формуле в Указе от 22 января 1722 г.

Общая схема, что "закон обратного действия не имеет", была подтверждена в Указе о единонаследии от 23 марта 1714 г.: "Сей указ не на прошедшие времена, но с сего 1714 года действие имеет"21.

Необходимо отметить, что именно с этого периода начинается этап наиболее активного влияния на российское законодательство западной традиции права с ее приоритетным положением личности. Все это дало толчок к новому осмыслению различных правовых вопросов, в том числе посвященных, действию российских уголовных законов в пространстве. Это послужило основой для наиболее глубокого понимания указанной проблемы и к середине XIX в. явилось условием возникновения в России различных теоретических исследований в этом направлении.

Вопросам действия законов свои труды посвящали такие видные русские правоведы, как Л.С. Белогриц-Котляревский, Е.В. Васьковский, А. Градовский, В.В. Есипов, А.Ф. Кистяковский, П.Д. Колмыков, П.И. Люблинский, А. Лохвицкий, В.Н. Латкин, И.А. Малиновский, М.И. Мышь, Ф. Мартене, Д. Никольский, Н.Д. Сергеевский, В.И. Сергеевич, Н.С. Таганцев, И.Я. Фойницкий и др.

17

Результатом теоретических исследований стало их воплощение в различных законодательных актах того времени. Необходимо отметить, что действующее в то время в России уголовное законодательство имело определенную систему. Оно подразделялось на законы общие и особенные по месту или по лицам. К числу законов общих относились Уложение о наказаниях уголовных и исправительных и Устав о наказаниях, налагаемых мировыми судьями.

К числу законов особенных по месту относились Уголовное Уложение Великого Княжества Финляндского, Уголовный кодекс Царства Польского 1818 г., который был основан на австрийском Уложении 1803 г. (указом от 13 сентября 1876 г. на Варшавский судебный округ распространено Уложение о наказаниях уголовных и исправительных).

К особенным законам по лицам принадлежали: Воинский устав о наказаниях 1875 г., Законы Церковные, помещающиеся главным образом в Уставе Духовных Консисторий 1843 г., Сельско-судебный устав 1839 г., Устав о содержащихся под стражей и Устав о ссыльных (Свод Законов, т. XIV)22.

Уложение о наказаниях уголовных и исправительных 1845 г. занимает особое место, так как в нем наиболее четко были закреплены все известные принципы действия уголовного закона в пространстве и с 1857 г. - во времени. До 1857 г. вопросы действия Уложения о наказаниях уголовных и исправительных во времени регламентировались Указом от 27 марта 1846 г. "О применении Уложения о наказаниях уголовных и исправительных 1845 года". Уложение аккумулировало многие теоретические разработки отечественных правоведов в этой области и одновременно учитывало зарубежный опыт в разрешении вопросов определения сферы действия уголовных законов. В частности, при подготовке Уложения были изучены проекты Прусского (1830 г.), Баварского (1831 г.), Шведского (1832 г.) и других уголовных кодексов и 15 действовавших в то время кодексов: Шведский (1734 г.),

18

Прусский (1798 г.), Австрийский (1803 г.), Французский (1810 г.), Баварский (1813 г.) и пр.23

В соответствии с Уложением о наказаниях уголовных и исправительных 1845 г. в пределах России реализация уголовных законов осуществлялась на всех российских подданных и на иностранцев, находящихся в пределах русского государства, за исключением случаев совершения преступлений в России лицами, "принадлежащими к обыкновенным или чрезвычайным посольствам и миссиям держав иностранных. О сем производится установленным для того порядком надлежащее дипломатическое сношение с их правительством" (Уложение, ст. 173, 175, 176)24. Таким образом закреплялся территориальный принцип действия уголовного закона в пространстве, который теоретически обосновывался и поддерживался Л.С. Белогриц-Котляревским, П.Д. Колмыковым и Н.Д. Сергеевским25.

Российскому законодательству того периода был известен персональный, или национальный, принцип применения уголовного закона. В частности, русские подданные, совершившие преступление за границей против России, наказывались как бы за совершение такого же преступления в самой России: "Российские подданные, находящиеся вне пределов государства, и там или прежде отбытия за границу, учинившие преступление, против прав Державной Власти своего отечества или целостности, безопасности или благосостояния России, или же в нарушение прав одного или нескольких из соотечественников своих, подлежат действию сего Уложения" (Уложение, ст. 179). Кроме того, российские подданные, находящиеся за границей, подпадали под действие уголовных законов России и за преступления, совершенные ими за границей против иностранных государств: "Если русский подданный, учинивший в каком-либо иностранном государстве или же против прав одного или нескольких из подданных оного или другой иностранной державы, будет тамошним правительством препровожден

19

в Россию, или же, по добровольному возвращении его в отечество, на него поступят жалобы или обвинения, то он подлежит суду на основании постановлений сего Уложения. Только в случаях, когда бы по законам того края, где им учинено преступление, он долженствовал подвергнуться наказанию менее против определяемого в Уложении строгому, наказание его по соразмерности с тем смягчается" (Уложение, ст. 180)26.

Российскому праву был известен принцип защиты (реальный принцип действия уголовного закона в пространстве). Например, если иностранцы совершали преступления против России за ее пределами, то в этом случае они также подпадали под действие российского уголовного законодательства: "Если иностранный подданный изобличен или подозреваем в содеянном вне пределов государства (русского) такого преступления, которым он посягает на права Державной Власти в России или на права одного или нескольких российских подданных, и будет затем открыт или задержан в пределах империи или же правительством того края, где им учинено сие преступление, или тем, у кого он в подданстве, передан для суждения в Россию, то: он вполне подлежит действию постановлений сего Уложения" (Уложение, ст. 172)27. Этот принцип в России поддерживали Л.С. Белогриц-Котляревский, а также Ф. Мартенс и П.П. Пуспорослев.

Универсальная юрисдикция стала реализовываться Россией лишь с 1906 г., когда в текст ст. 172 Уложения о наказаниях уголовных и исправительных (в ред. 1885 г.) было внесено примечание28, в соответствии с которым российские уголовные законы стали распространяться и на преступления, совершаемые иностранными подданными против иностранных подданных, за которые виновные иностранцы подлежали осуждению и подвергались наказанию в России в силу заключенных международных договоров. Универсальный или космополитический принцип действия уголовного закона выделяли такие русские правоведы, как Н.С. Таганцев,

20

Н.Д. Сергеевский, Н.П. Даневский, Л.С. Белогриц-Котляревский, Д. Никольский, Ф. Мартене и др.29

Следует отметить, что, кроме указанных, существуют следующие принципы:

а) экстерриториальный - специфичное распространение уголовного закона на лиц, пользующихся правом иммунитета (правовой неприкосновенности) (дипломаты, войска, военные корабли и т. п.), то есть исключительное подчинение этих лиц своей юрисдикции;

б) покровительствующий - имеет огромное историческое значение, так как очень часто применялся в России, вплоть до начала XX века. Смысл его заключался в том, что действие уголовного законодательства России распространялось и на своих, и на чужих граждан, находящихся в так называемых "некультурных странах", например, христиане в Бухаре, русские в Китае, Персии;

в) оккупационный - действие уголовного закона распространяется на занятые войсками территории или временно оккупированные по международным соглашениям области. Обычно общие пределы этого принципа определялись международным правом30.

Такое законодательное утверждение положений, регулирующих вопросы применения и действия российского уголовного законодательства в пространстве просуществовало до 1917-1918 гг.

Таким образом, анализ формирования и развития основных принципов действия уголовных законов во времени и пространстве в отечественном законодательстве позволяет сделать следующие выводы:

1. Термин "западная традиция права" следует относить к тем правовым системам, чьи традиции проистекают из этих событий. Такие страны, как Россия и Греция, остались в восточной православной церкви и из этого процесса были исключены. Именно поэтому первое законодательное упоминание о проблеме действия законов во времени в России мы

21

находим лишь в Судебнике 1550 г., тогда как в западной системе права уже в IX-X вв. закон воспринимался как единая система, которая развивается во времени. Вследствие этого практически до XVI в. русское законодательство затрагивало вопросы лишь пространственного ограничения применения определенных законодательных положений.

2. Зарубежные школы и теории о действии уголовного закона о времени и пространстве, имеющие под собой основу приоритета прав свободной личности, начинают наиболее активно влиять на развитие российского законодательства с XVIII в. Это послужило причиной нового осмысления указанных вопросов и к середине XIX в. явилось условием возникновения в России различных теоретических исследований в этом направлении. В частности, Уложение о наказаниях уголовных и исправительных 1845 г., в котором наиболее четко были закреплены все известные в настоящее время принципы действия уголовного закона во времени и пространстве, аккумулировало в себе многие теоретические и практические разработки отечественных и зарубежных правоведов в этой области.