КАКУЮ РОЛЬ МОЖЕТ ИГРАТЬ ДЕВАЛЬВАЦИЯ?

К оглавлению1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 
17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 

Девальвация – последний и единственный безупречно работающий инструмент балансирования платежного баланса. Механизм ее воздействия в теории достаточно прост: рост курса иностранной валюты приводит к удорожанию импортных товаров при пересчете их цен во внутренние и к снижению затрат на производство экспортируемых товаров, исчисленных в иностранной валюте. Таким образом, экспорт становится более рентабельным и может увеличиваться за счет тех товаров, экспорт которых ранее не приносил дохода. Спрос же на импортные товары снижается, что приводит к уменьшению совокупного объема импорта, который замещается товарами внутреннего производства. В результате приток валюты в страну от экспорта растет, отток валюты из страны для оплаты импорта снижается, количество иностранной валюты, остающейся в стране, увеличивается, то есть растет положительное сальдо торгового баланса.

Но это теория, на практике особенность российской экономики состоит в том, что в течение многих лет основу ее экспорта составляют сырьевые товары, главным образом энергетические ресурсы (нефть и газ). Экспорт же этих товаров из России ограничивался не высоким уровнем внутренних издержек[47] и низкой рентабельностью экспорта, а пропускной способностью нефте– и газопроводов, то есть объем их экспорта практически неэластичен.

Нельзя забывать и о том, что Россия импортирует существенные объемы продовольственных товаров, а значительная часть товаров импортируемых непродовольственных товаров просто не имеет отечественных аналогов. Это означает, что эластичность российского импорта по курсу рубля тоже не очень высока, то есть эффект девальвации может сказываться в существенном росте цен и изменении структуры потребления населения.

Кроме того, у девальвации есть и отрицательные стороны. Самая очевидная из них – инфляция, как результат роста цен на импортируемые товары. Но более существенное значение имеет рост стоимости обслуживания кредитов, полученных в иностранной валюте. Конечно, сумма уплачиваемых процентов или основной суммы долга не изменяется, но растет их объем, исчисленный в национальной валюте. То же самое относится и к другим расходам, которые можно осуществлять исключительно в иностранной валюте (например, расходы на содержание дипломатических представительств, взносы в международные организации, и т. д.). Если сумма внешней задолженности и таких расходов велика, то девальвация может сделать их бремя чрезвычайно тяжелым. Очевидно, что эта сторона девальвации в полной мере относится к России, у которой сумма платежей по обслуживанию внешнего долга составляла в начале 2000-х 16—20 млрд долларов в год[48].

Из сказанного выше становится понятно, что девальвация – это обоюдоострый инструмент, который решает определенные проблемы, но и создает для экономики дополнительные. Каждый раз, принимая решение о девальвации национальной валюты (если речь идет о разовой девальвации, а не о постоянной), власти пытаются проанализировать возможные ее последствия и определить тот уровень девальвации, при котором ее положительные эффекты перевешивают отрицательные последствия.

К сожалению, большинство российских специалистов готовы были преувеличивать вероятные выигрыши от девальвации и явно недооценивать тяжесть возможных проблем. Минфин и экспортеры, банкиры и владельцы супермаркетов говорили о своих выигрышах в случае девальвации и убеждали в ее необходимости и желательности, «ну хотя бы на 10—15 процентов». Когда с ними начинали подробно разбирать все возможные последствия девальвации, они соглашались с приводимыми контраргументами, но в глазах читалось: «Раз ты против, значит наш выигрыш в этом есть!»

Кроме того, в российских условиях нельзя было сбрасывать со счетов и возможную психологическую, поведенческую реакцию населения на девальвацию. В нашей стране в течение долгого времени доллар фактически исполнял роль второй валюты или стабильной единицы цен. В значительной мере это было связано с периодом высокой инфляции 1991—1994 годов, когда изменения цен проходили еженедельно или порой ежедневно, и когда использование иностранной валюты при определении уровня цен позволяет понять их реальную динамику. Политика «валютных коридоров» 1995—1998 годов создавала предсказуемость курсовой динамики рубля и понимание стабильности национальной валюты. Вместе с тем в случае любых политических потрясений (особенно наглядно это проявилось в момент начала чеченской войны в январе 1995 года и накануне президентских выборов весной 1996 года) российское население очень активно покупает иностранную валюту, поскольку видит в ней реальную возможность сохранения своих сбережений. Было очевидно, что в такой ситуации разовая девальвация рубля на 15—20—30% (а только в таких пределах имеет смысл говорить о девальвации как об экономическом инструменте, применение которого может осуществляться планомерно и осознанно) значительно подхлестнет спрос населения на иностранную валюту, что перечеркнет положительные стороны девальвации, поскольку будет равносильно увеличению оттока иностранной валюты из страны.

Дополнительным аргументом в пользу такой гипотезы выступали и фактические темпы девальвации в Корее (в два раза) и в Индонезии (в шесть раз).

Позднее правоту такой позиции подтвердили и события августа-сентября 1998 года в самой России и января 1999 года в Бразилии.

Было очевидно, что в 1998 году столь же существенного притока иностранных инвестиций на российский финансовый рынок, как это было в конце 1996 – начале 1997 года, ожидать не следует. При самом благоприятном сценарии, который просматривался в Банке России при оценке платежного баланса на 1998 год, прогнозировался приток внешнего капитала, который позволял компенсировать уплату российской экономикой процентов по привлеченным ранее кредитам и предоставлял незначительные ресурсы для финансирования иных потребностей. Нейтральный сценарий предусматривал равенство притока нового капитала и суммы уплачиваемых процентов. Неблагоприятный сценарий предполагал, что приток иностранного капитала будет столь незначительным, что его будет недостаточно даже для уплаты процентов российской экономикой.

В ходе очередного раунда переговоров с МВФ в феврале-марте российская делегация предложила рассмотреть эту проблему и провести переговоры по специальному кредиту (CCFF) в размере 3—4 млрд долларов, который по правилам МВФ может предоставляться странам, выполняющим согласованную с МВФ программу, на поддержку платежного баланса для преодоления последствий изменения внешних условий. Однако сотрудники МВФ сочли этот вопрос «неактуальным», поскольку у них не было уверенности в долгосрочном характере ценовых изменений. Они предложили вернуться к нему после получения более подробных данных по платежному балансу за первый квартал 1998 года[49].

Именно столь существенные изменения в платежном балансе и неясность с источниками финансирования возможного дефицита платежного баланса привели к тому, что в середине марта в Банке России стала всерьез обсуждаться идея об отказе от существовавшей модели текущего курсообразования (на основе ежедневных котировок Банка России на покупку и продажу валюты) и о переходе к плавающему курсу рубля[50]. Такой шаг мог позволить противодействовать изменениям платежного баланса и привести в равновесие спрос и предложение иностранной валюты на внутреннем рынке. Кроме того, только такая постановка вопроса позволила бы Центральному банку проводить целенаправленную политику в области обеспечения необходимого уровня валютных резервов. События осени 1997 года наглядно продемонстрировали возможную мощность оттока иностранного капитала и то, что задача увеличения объема валютных резервов является одной из приоритетных для Центрального банка.

В итоге конкретные предложения были выработаны, и Банк России был готов представить их Правительству с полной аргументацией. Однако реализации этих замыслов помешала отставка правительства Черномырдина, которая оказалась большой неожиданностью для всех. С позиции сегодняшнего дня совершенно очевидно, что в тот момент оказалась неиспользованной единственная для России возможность осуществить безболезненное изменение своей курсовой политики.

Девальвация – последний и единственный безупречно работающий инструмент балансирования платежного баланса. Механизм ее воздействия в теории достаточно прост: рост курса иностранной валюты приводит к удорожанию импортных товаров при пересчете их цен во внутренние и к снижению затрат на производство экспортируемых товаров, исчисленных в иностранной валюте. Таким образом, экспорт становится более рентабельным и может увеличиваться за счет тех товаров, экспорт которых ранее не приносил дохода. Спрос же на импортные товары снижается, что приводит к уменьшению совокупного объема импорта, который замещается товарами внутреннего производства. В результате приток валюты в страну от экспорта растет, отток валюты из страны для оплаты импорта снижается, количество иностранной валюты, остающейся в стране, увеличивается, то есть растет положительное сальдо торгового баланса.

Но это теория, на практике особенность российской экономики состоит в том, что в течение многих лет основу ее экспорта составляют сырьевые товары, главным образом энергетические ресурсы (нефть и газ). Экспорт же этих товаров из России ограничивался не высоким уровнем внутренних издержек[47] и низкой рентабельностью экспорта, а пропускной способностью нефте– и газопроводов, то есть объем их экспорта практически неэластичен.

Нельзя забывать и о том, что Россия импортирует существенные объемы продовольственных товаров, а значительная часть товаров импортируемых непродовольственных товаров просто не имеет отечественных аналогов. Это означает, что эластичность российского импорта по курсу рубля тоже не очень высока, то есть эффект девальвации может сказываться в существенном росте цен и изменении структуры потребления населения.

Кроме того, у девальвации есть и отрицательные стороны. Самая очевидная из них – инфляция, как результат роста цен на импортируемые товары. Но более существенное значение имеет рост стоимости обслуживания кредитов, полученных в иностранной валюте. Конечно, сумма уплачиваемых процентов или основной суммы долга не изменяется, но растет их объем, исчисленный в национальной валюте. То же самое относится и к другим расходам, которые можно осуществлять исключительно в иностранной валюте (например, расходы на содержание дипломатических представительств, взносы в международные организации, и т. д.). Если сумма внешней задолженности и таких расходов велика, то девальвация может сделать их бремя чрезвычайно тяжелым. Очевидно, что эта сторона девальвации в полной мере относится к России, у которой сумма платежей по обслуживанию внешнего долга составляла в начале 2000-х 16—20 млрд долларов в год[48].

Из сказанного выше становится понятно, что девальвация – это обоюдоострый инструмент, который решает определенные проблемы, но и создает для экономики дополнительные. Каждый раз, принимая решение о девальвации национальной валюты (если речь идет о разовой девальвации, а не о постоянной), власти пытаются проанализировать возможные ее последствия и определить тот уровень девальвации, при котором ее положительные эффекты перевешивают отрицательные последствия.

К сожалению, большинство российских специалистов готовы были преувеличивать вероятные выигрыши от девальвации и явно недооценивать тяжесть возможных проблем. Минфин и экспортеры, банкиры и владельцы супермаркетов говорили о своих выигрышах в случае девальвации и убеждали в ее необходимости и желательности, «ну хотя бы на 10—15 процентов». Когда с ними начинали подробно разбирать все возможные последствия девальвации, они соглашались с приводимыми контраргументами, но в глазах читалось: «Раз ты против, значит наш выигрыш в этом есть!»

Кроме того, в российских условиях нельзя было сбрасывать со счетов и возможную психологическую, поведенческую реакцию населения на девальвацию. В нашей стране в течение долгого времени доллар фактически исполнял роль второй валюты или стабильной единицы цен. В значительной мере это было связано с периодом высокой инфляции 1991—1994 годов, когда изменения цен проходили еженедельно или порой ежедневно, и когда использование иностранной валюты при определении уровня цен позволяет понять их реальную динамику. Политика «валютных коридоров» 1995—1998 годов создавала предсказуемость курсовой динамики рубля и понимание стабильности национальной валюты. Вместе с тем в случае любых политических потрясений (особенно наглядно это проявилось в момент начала чеченской войны в январе 1995 года и накануне президентских выборов весной 1996 года) российское население очень активно покупает иностранную валюту, поскольку видит в ней реальную возможность сохранения своих сбережений. Было очевидно, что в такой ситуации разовая девальвация рубля на 15—20—30% (а только в таких пределах имеет смысл говорить о девальвации как об экономическом инструменте, применение которого может осуществляться планомерно и осознанно) значительно подхлестнет спрос населения на иностранную валюту, что перечеркнет положительные стороны девальвации, поскольку будет равносильно увеличению оттока иностранной валюты из страны.

Дополнительным аргументом в пользу такой гипотезы выступали и фактические темпы девальвации в Корее (в два раза) и в Индонезии (в шесть раз).

Позднее правоту такой позиции подтвердили и события августа-сентября 1998 года в самой России и января 1999 года в Бразилии.

Было очевидно, что в 1998 году столь же существенного притока иностранных инвестиций на российский финансовый рынок, как это было в конце 1996 – начале 1997 года, ожидать не следует. При самом благоприятном сценарии, который просматривался в Банке России при оценке платежного баланса на 1998 год, прогнозировался приток внешнего капитала, который позволял компенсировать уплату российской экономикой процентов по привлеченным ранее кредитам и предоставлял незначительные ресурсы для финансирования иных потребностей. Нейтральный сценарий предусматривал равенство притока нового капитала и суммы уплачиваемых процентов. Неблагоприятный сценарий предполагал, что приток иностранного капитала будет столь незначительным, что его будет недостаточно даже для уплаты процентов российской экономикой.

В ходе очередного раунда переговоров с МВФ в феврале-марте российская делегация предложила рассмотреть эту проблему и провести переговоры по специальному кредиту (CCFF) в размере 3—4 млрд долларов, который по правилам МВФ может предоставляться странам, выполняющим согласованную с МВФ программу, на поддержку платежного баланса для преодоления последствий изменения внешних условий. Однако сотрудники МВФ сочли этот вопрос «неактуальным», поскольку у них не было уверенности в долгосрочном характере ценовых изменений. Они предложили вернуться к нему после получения более подробных данных по платежному балансу за первый квартал 1998 года[49].

Именно столь существенные изменения в платежном балансе и неясность с источниками финансирования возможного дефицита платежного баланса привели к тому, что в середине марта в Банке России стала всерьез обсуждаться идея об отказе от существовавшей модели текущего курсообразования (на основе ежедневных котировок Банка России на покупку и продажу валюты) и о переходе к плавающему курсу рубля[50]. Такой шаг мог позволить противодействовать изменениям платежного баланса и привести в равновесие спрос и предложение иностранной валюты на внутреннем рынке. Кроме того, только такая постановка вопроса позволила бы Центральному банку проводить целенаправленную политику в области обеспечения необходимого уровня валютных резервов. События осени 1997 года наглядно продемонстрировали возможную мощность оттока иностранного капитала и то, что задача увеличения объема валютных резервов является одной из приоритетных для Центрального банка.

В итоге конкретные предложения были выработаны, и Банк России был готов представить их Правительству с полной аргументацией. Однако реализации этих замыслов помешала отставка правительства Черномырдина, которая оказалась большой неожиданностью для всех. С позиции сегодняшнего дня совершенно очевидно, что в тот момент оказалась неиспользованной единственная для России возможность осуществить безболезненное изменение своей курсовой политики.