Примечания

К оглавлению 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16
17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33

К середине 1993 года, благодаря личным усилиям бывшего в то время Министром финансов Б. Федорова, в Минфине удалось собрать группу людей (С. Дубинин, А. Казьмин, О. Вьюгин, С. Алексашенко; с апреля 1992 года в Минфине работал А. Вавилов), которые в последующие несколько лет, работая в разных организациях, отвечали за формулирование и проведение в жизнь финансовой политики России. К этому времени основная часть реформаторов «первой волны», пришедшая в Правительство в конце 1991 года вместе с Е. Гайдаром, по разным причинам покинула свои посты. В Правительство были привлечены многие руководители, которые не отличались желанием продолжать экономические преобразования (О. Сосковец, О. Лобов, А. Заверюха…) и своими действиями в начале 1993 года поставили под сомнение продолжение экономических реформ. Верховный Совет РСФСР входил в открытую конфронтацию с Президентом и Правительством, регулярно принимая законы, толкающие страну в пропасть гиперинфляции (бюджетные законы, предусматривающие безмерные кредиты Центрального банка, законы об индексации пенсий и зарплаты). Центральный банк кредитовал бюджет и отрасли, сквозь пальцы смотрел на бесконечные «технические кредиты» странам СНГ, которые означали не что иное как безвозмездную финансовую помощь этим государствам со стороны России и за счет российской экономики. (Именно такая политика Центрального банка стала основанием для конфликта Минфина и Банка России, Б. Федорова и В. Геращенко в 1993 году.) В этой ситуации наибольшая ответственность за финансовую политику ложилась именно на Минфин, который пытался не дать ситуации выйти из-под контроля и постоянно инициировал действия Правительства, направленные на нормализацию государственных финансов. После отставки Б. Федорова в январе 1994 года Минфин продолжал играть эту роль под руководством С. Дубинина. К сожалению, позднее, с конца 1994 года, после того как С. Дубинин был отправлен в отставку, Минфин стал постепенно отказываться от роли ведомства, отвечающего за финансовую политику государства, и сконцентрировал свои усилия исключительно на планировании и исполнении бюджета. В результате, к 1998 году Минфин, превратившись в «министерство казны», полностью потерял способность не только к формулированию, но даже к обсуждению проблем макроэкономической политики. Иного ведомства в Правительстве, готового взять на себя эти функции, не нашлось, и, возможно, это стало одной из причин того, что летом 1998 года Правительство оказалось абсолютно не способным адекватно оценивать ситуацию и реагировать на нее.

Несколько позднее, принимая во внимание ограниченность валютных резервов Банка России, эта идея трансформировалась в фиксированный курс с допустимыми колебаниями внутри узкого (10—12%) коридора (прообраз будущего «валютного коридора»).

В России в то время существовала большая группа руководителей Правительства и Центрального банка, которые отрицали монетарную природу инфляции, т. е. тот факт, что избыточное количество денег в обращении приводит к росту цен. В 1992—1993 гг. они пытались доказать, что для России характерна инфляция издержек, с которой обычно сталкиваются страны с существенно более низкими темпами инфляции, нежели те, которые были в то время в России. Их позиция состояла в том, что российской экономике требуется больше денег, и они интенсивно использовали эмиссионные возможности финансирования бюджетных и небюджетньгх расходов. К середине 1994 года зависимость роста цен в России от интенсивности роста количества денег в экономике стала очевидна всем. К этому времени практически все эмиссионные деньги направлялись на финансирование расходов государства, другие каналы эмиссии были практически полностью перекрыты. Другим, немонетарным источником инфляции оставались высокие инфляционные ожидания населения. (Примеч. мое.– С. А.)

Стабилизация обменного курса потребует, особенно в первые 3– 4 месяца 1995 года, существенных валютных интервенций (по оценке, до 5—6 млрд долл.) для «доказательства» твердости намерений по поддержанию стабильного курса.

Уже на стадии формулирования новой макроэкономической политики проблема роста государственного долга и расходов по его обслуживанию была очевидна. Никто из специалистов не мог не обратить на нее внимание.

Монетарное финансирование дефицита означает получение бюджетом средств от центрального банка, независимо от того, предоставляются эти средства в виде кредитов, или оформляются через покупку-продажу ценных бумаг, или получаются бюджетом за счет продажи каких-либо активов (за исключением золота и иностранной валюты) центральному банку, либо выделяются центральным банком бюджету безвозвратно. (Примеч. мое.– С. А.)

Как и всегда, когда речь шла об экономической политике, наиболее ожесточенное сопротивление этому замыслу было оказано впоследствии Государственной Думой при рассмотрении проекта бюджета на 1995 год. Значительная, если не подавляющая, часть депутатов была уверена в том, что снижение инфляции не есть необходимость для российской экономики и российского населения, что следует и впредь проводить политику, нацеленную на удержание инфляции в интервале от 15 до 20 процентов в месяц, и уж ни в коем случае не следует отказываться от кредитования бюджета Центральным банком. Все попытки объяснить депутатам, что инфляция такого уровня не может контролироваться и управляться, что инфляция есть всеобщий налог, от которого в большей мере страдают более бедные слои населения не приводили к успеху. Экономическая теория оставалась тайной «за семью печатями» для многих народных избранников.

Традиционный конфликт интересов между руководством банков и дилерами состоит в том, что последние отвечают исключительно за результат своей работы и их не интересует, каким образом их действия повлияют на результаты всего банка. Наиболее ярко это проявлялось на валютном рынке и рынке ГКО—ОФЗ, когда дилеры, играя против рубля, получали доходы, а банки несли убытки.

Правительству стоило больших усилий добиться утверждения такого бюджета, поскольку он требовал реальных ограничений расходных обещаний со стороны государства. В этом процессе, пожалуй, впервые Правительство в полной мере освоило механизмы «бюджетного торга» с депутатами и научилось находить тактические компромиссы, которые позволяли провести главную идею законопроекта. Одним из таких компромиссов стало решение о выделении внутригодового кредита Центрального банка Правительству в первом квартале на финансирование так называемого «кассового разрыва».

К сожалению, при прохождении в Думе бюджетов 1996—1998 годов Правительство не смогло проявить такой же настойчивости, что привело к массовой проблеме бюджетной задолженности.

Под денежной ликвидностью понимаются денежные средства, которые могут быть немедленно предъявлены центральному банку как его обязательства. Обычно к этой категории относятся наличные деньги, средства на корреспондентских счетах коммерческих банков в центральном банке, средства на счетах бюджетных и иных организаций в центральном банке.

Инструментом, с помощью которого Банк России мог изымать из обращения излишнюю ликвидность.

Резервные требования – инструмент денежной политики, который позволяет центральному банку ограничивать рост денежной массы. Суть его состоит в том, что банк не может выдавать кредиты на всю сумму привлеченных средств, а обязан перечислить фиксированную долю от привлеченных сумм на специальный счет в центральном банке, где эти средства находятся без движения, т. е. фактически «замораживаются». Центральный банк может уменьшать количество денег в обращении путем расширения базы резервных требований (например, включая в подсчет суммы привлеченных средств те счета, средства на которых ранее не попадали под эти требования) или путем повышения ставки резервных требований. Обратными действиями центральный банк может увеличивать количество денег в обращении.

Безусловно в 1995 году Центральный банк приобретал иностранную валюту в основном у резидентов, однако с методологической точки зрения это равнозначно притоку капитала из-за рубежа. Покупая иностранную валюту и храня в ней свои сбережения, резиденты фактически кредитуют иностранные государства, т. е. их сбережения работают за границей.

Еще одной формой кредитования банков являлось так называемое «дебетовое сальдо», т. е. предоставление банкам возможности проводить платежи при отсутствии средств на корреспондентском счете в Банке России, фактически кредит «овердрафт». Но такое кредитование никак не оформлялось документально, решения об объемах принимались опять-таки на уровне регионов. Летом 1995 года использование дебетового сальдо было запрещено, практически всю задолженность банков пришлось списать с баланса Банка России, так как подтвердить документально претензии Центрального банка было невозможно.

Как-то мои дети попросили объяснить, в чем состояла моя работа в Центральном банке. Отвечая им, я привел следующее образное сравнение: представьте себе бассейн, где через одни трубы вода вливается, через другие выливается; кроме того, в одно время в бассейне плавает много людей, а кто-то даже прыгает с вышки, в другое время не плавает никто. В этой ситуации я занимаюсь контролем за уровнем воды в бассейне, управляя различными трубами. Моя задача: сделать так, чтобы, с одной стороны, никто из ныряющих не ударился об дно, с другой стороны, чтобы бассейн не вышел из берегов.

Одним из наиболее ярких проявлений этого процесса стала массовая эмиссия многими предприятиями так называемых «товарных» векселей, погашение которых предполагалось только в натуральной форме – продукцией предприятий-эмитентов.

Опасения населения были настолько велики, что за первые две недели июня, предшествовавшие первому туру голосования, более 10 трлн рублей было изъято из банков и переведены в наличные деньги.

Эта оценка не оказалась преувеличением: 14 июня 1996 г., в последний рабочий день перед первым туром президентских выборов, население получило 1 трлн рублей из касс банков.

Вообще предвыборные периоды традиционно характеризуются повышенным давлением Правительства и Администрации Президента, стремящимися получить дополнительное финансирование для бюджета. Похоже, что у определенных руководителей существует иллюзия того, что голоса избирателей можно таким образом «купить». Опыт выборов 1993 и 1995 годов наглядно продемонстрировал иллюзорность такой позиции, но это нисколько не уменьшило давление на Центральный банк в 1996 году.

Заседание проходило в больнице, поскольку С. Дубинин находился там на лечении.

В то время – первый вице-премьер.

Так, именно в это время Банк России стал обладателем запасов палладия, поневоле превратившись в одного из крупнейших операторов мирового рынка этого металла.

В то время – первый вице-премьер.

В это время анализ выполнения согласованной программы действий и принятие решений о предоставлении или непредоставлении очередного транша кредита осуществлялись ежемесячно.

Для обеспечения сопоставимости цифр анализ бюджета будет осуществляться в относительных величинах (в долях от ВВП).

В 1992—1994 гг. существенная часть расходов государства финансировалась, не отражаясь в бюджете. К таким расходам относятся: импортные субсидии, кредиты странам СНГ, централизованные кредиты. В этот показатель не включаются государственные внебюджетные фонды.

В эту категорию отнесены всевозможные способы, которыми Минфину России удавалось добиваться повышения уровня доходов и расходов без использования налоговых инструментов (КО, КНО, прямые и обратные зачеты и т. д.).

Дефицит только федерального бюджета. Практически все внебюджетные расходы государства (за исключением импортных субсидий) финансировались за счет кредитов Центрального банка.

Важнейшим следствием всего этого является снижение спроса на деньги в экономике, все большая ее натурализация, т. е. движение в направлении, прямо противоположном по отношению к декларируемому (построению рыночной экономики) и переход экономики в «тень».

Самыми существенными финансовыми достижениями российской приватизации стали приватизационные аукционы в 1995 году, когда были проданы контрольные пакеты акций наиболее интересных (с точки зрения инвесторов) российские предприятия, которые (аукционы) дали бюджету около 800 млн долларов, и продажа 25% «Связьинвеста», что дало бюджету 1,875 млрд долларов. Для сравнения, приватизация в Мексике в 1990—1992 годах дала бюджету около 20 млрд долл., в Бразилии в 1996—1997 годах – около 26 млрд долларов, а приватизация в 1998 г. телекоммуникационной компании «Telebra» – 19 млрд долларов.

Впервые возможность подобной ситуации быта предсказана заместителем Министра финансов О. Вьюгиным в начале 1997 года, однако мало кто отнесся к ней всерьез. К сожалению, и после кризиса российские власти так и не признали этот факт и, таким образом, не поставили правильный диагноз. Более того, в начале мая 1998 года на заседании Правительства всерьез обсуждался проект федерального бюджета на 1999 год, где доля процентных расходов при оптимистическом сценарии собираемости налогов превышала 35% в общем объеме расходов. Попытка Председателя Банка России привлечь внимание к этому обернулась безудержной критикой в его адрес.

К этому надо добавить, что начался очередной финансовый год. Планирование и исполнение федерального бюджета шли на фоне нарастающей политической борьбы, связанной с предстоящими выборами. В этой ситуации налоговое давление снижалось, а расходные обязательства Правительства росли день ото дня, под заведомо непосильный уровень расходов подгонялись плановые проектировки доходов. В результате с самого начала года стало очевидно, что бюджету не удается выполнять свои обещания по расходам. Единственным возможным источником финансирования дефицита бюджета оставался рынок ГКО—ОФЗ, и приход на него иностранных инвесторов мог помочь Правительству справиться с грузом расходных обещаний.

Хеджирование – общее название финансовых операций, которые позволяют его участникам страховаться от определенных потерь. Так, приобретая рублевые активы (ГКО и ОФЗ), иностранные инвесторы могли оценить в момент покупки тот доход, который они получат в рублях при погашении ценных бумаг. Для получения гарантированного дохода в иностранной валюте они заключали форвардные контракты с российскими банками на покупку иностранной валюты через определенный срок по курсу, который фиксировался в контракте. До конца 1997 года иностранные инвесторы были обязаны заключать форвардные контракты с Центральным банком на определенную долю от общей величины сделки. Это позволяло Центральному банку контролировать процесс выхода капитала из России и заранее его предвидеть.

Переговоры с МВФ традиционно строятся по принципу компромисса: можно защитить свою позицию практически по любому вопросу, пойдя навстречу по другим. Весной 1997 года для Правительства гораздо важнее было договориться о низком плановом уровне налоговых поступлений и о менее решительных действиях в области реформы естественных монополий, нежели строить защитные барьеры против возможной угрозы в будущем. К сожалению, угроза оказалась гораздо более реальной и реализовалась гораздо раньше, чем тогда представлялось. Впрочем, возможно, Правительство надеялось на то, что полная либерализация рынка ГКО позволит привлечь новые ресурсы для финансирования дефицита бюджета.

По действовавшим в то время условиям Банк России не мог отказаться от заключения таких сделок, его доля составляла 25% от общей суммы сделки.

Единственной реакцией со стороны государственных структур в тот день был звонок в Банк России из Совета Безопасности с одним-единственным вопросом: «Почему курс доллара на межбанковском рынке так резко вырос?» Сильна память о «черном вторнике»!

В то время – первый заместитель Министра финансов.

Традиционно в банковской практике по требованию надзорных органов банки обязаны создавать резервы (провизии) на случай возможных потерь от проведения тех или иных финансовых операций. Существуют операции, по которым уровень таких резервов равен нулю, существуют операции, по которым уровень резервов может составлять 100% от суммы операции. Как правило, такие резервы создаются за счет прибыли банков, уменьшая таким образом финансовые результаты деятельности банков для их собственников. В случае окончания операции, по которой такие резервы были созданы, сумма резервов «высвобождается» и увеличивает прибыль банка. Для улучшения финансовых показателей очень часто банки в конце финансового года стремятся завершить операции, по которым нормы провизионирования очень высокие. (Примеч. мое.– С. А.)

Emerging markets – развивающиеся рынки, обобщенное название стран, которые являются привлекательными для международных инвесторов.

Спрэд – разрыв в доходности между «эталонной» ценной бумагой и той, доходности которой анализируются, в определенной мере характеризующий уровень риска, который берет на себя инвестор, приобретая такую ценную бумагу. При выпуске в обращение облигаций на международных рынках ее доходность определяется, «отталкиваясь» от доходности близкой по сроку погашения «эталонной» облигации, каковыми, как правило, являются государственные облигации страны, в валюте которой выпускаются облигации, – фиксируется стартовый спрэд (разрыв), который исчисляется в базовых пунктах (как правило, это 1/100 часть процентного пункта). В дальнейшем изменение спрэда рассматривается как характеристика инвесторов к такой ценной бумаге: увеличение спрэда означает снижение интереса, сокращение спрэда – повышение интереса. (Примеч. автора.)

Roll-over – дословно «перекручивание», термин, означающий погашение долга за счет получения новых кредитов.

ЧМР – чистые международные резервы, показатель, который используется МВФ при составлении и оценке денежных программ. Все увеличение денежной базы в любой стране происходит за счет роста ЧМР или ЧВА (чистых внутренних активов). При увеличении ЧМР растут золотовалютные резервы денежных властей (органов регулирования денежной политики) за вычетом некоторых их обязательств, выраженных в иностранной валюте. При увеличении ЧВА в экономике растут денежные средства, обеспечением которых являются обязательства государства или банковского сектора.

В то время – первый вице-премьер, министр финансов.

Следует признать, что проведение деноминации в кризисных условиях создало определенные проблемы в области денежной политики: экономика начала активно избавляться от «излишних» рублей, спрос на деньги стал снижаться. В октябре 1997 года объем денежной массы достиг своего максимального значения, которое было превышено только через год, осенью 1998 года после начала иного этапа в проведении денежной политики. Особенно сильно этот процесс затронул налично-денежное обращение – объем наличных денег снизился с начала сентября до конца года на 12 млрд руб (8%).

Е. Ясин был в то время министром Российской Федерации, С. Васильев – первым заместителем Руководителя Аппарата Правительства России, О. Вьюгин – заместителем Министра финансов.

Это было верно, покуда уровень мировых цен был достаточно высок. После падения мировых цен сравнительно высокий уровень издержек в российской нефтедобыче (по сравнению со многими другими странами) стал более очевиден.

Будь 25-процентная девальвация рубля проведена весной 1998 г. (с 6,2 руб/доллар до 7,8 руб/доллар), бремя обслуживания внешнего долга России увеличилось бы на 1% ВВП, а это десятая часть собираемых федеральным бюджетом доходов.

В итоге этот кредит был предоставлен в рамках июльского пакета, но к этому времени его размер был явно не адекватным реальным изменениям в платежном балансе, да и воздействие всего пакета на ситуацию оказалось незначительным.

Впервые проблема плавающего курса рубля стала обсуждаться в ноябре 1997 года, когда готовились предложения по валютной политике на 1998 год. В силу того, что решение принималось в чрезвычайных условиях, эту альтернативу не удалось обсудить во всех деталях. Кроме того, было очевидно, что столь радикальные изменения в валютной политике могли серьезно дестабилизировать валютный рынок. В этой связи было решено ограничиться упоминанием плавающего курса как конечной цели валютной политики и вернуться к обсуждению проблемы в более спокойной ситуации.

Невольно вспоминаются слова Е. Гайдара о В. Черномырдине, что это самый дорогой премьер в мире, ибо за его обучение России пришлось заплатить большую цену. Ирония истории состоит в том, что, заплатив за обучение В. Черномырдина, Россия получила незавершенную стабилизацию и его отставку. За обучение нового премьера стране пришлось платить еще большую цену и получить в результате полную дестабилизацию.

Самым ярким моментом стало введение временной администрации в «ТОКОбанк», что вызвало много кривотолков и ложных домыслов. Последующие события показали, что анализ состояния этого банка был сделан абсолютно правильно, а своевременное отстранение менеджмента от управления банком позволило сохранить его активы для расчетов с кредиторами при ликвидации банка.

С 18 мая ставка рефинансирования была повышена до 36%, с 19 мая – до 50%, с 27 мая – до 150% годовых. На этом уровне она держалась до 6 июня, когда была снижена до 60%.

Традиционно размещение новых выпусков проходило после того, как Центральный банк, будучи агентом Минфина на рынке ГКО—ОФЗ, перечислял средства от погашения ранее эмитированных выпусков на счета инвесторов. Обычно средств от размещения новых выпусков хватало для погашения предыдущих, и задолженность Минфина погашалась в тот же день. За предшествующие пять лет было всего три случая, когда Минфину не хватало средств для погашения старых выпусков, в этих случаях задолженность погашалась Минфином в течение двух рабочих дней.

Минфину удалось даже получить заключение Счетной Палаты, которая быта готова найти нарушение закона в любом шаге Центрального банка, о том, что задолженность Минфина перед Центральным банком не является кредитованием со стороны последнего, а значит, не является и нарушением закона.

Такие предложения были сделаны Банком России – пакет решений с проектами Указов Президента быт отправлен на следующий день С. Кириенко с грифом «срочно, лично в руки». Это были предложения, реализация которых могла дать достаточно быстрый эффект и продемонстрировать жесткость намерений Правительства. Через две недели на письме Банка России появилась ничего не значащая (с бюрократической точки зрения) резолюция одного из его заместителей «Минфину России. Задорнову М. М. Прошу рассмотреть совместно с Госналогслужбой». Похоже, что никто даже не прочитал это письмо.

Такая позиция оказалась достаточно заразной и для руководителей Правительства, которые взяли этот тезис на вооружение – еще бы, для решения всех проблем нужно лишь восстановить доверие, а это – вопрос «пропагандистской работы». И эта работа закипела, начались регулярные встречи С. Кириенко с иностранными инвесторами, на которых последние получали самую свежую информацию о ситуации с бюджетом. Это сыграло злую шутку – глубина анализа со стороны инвесторов была более чем достаточной, чтобы увидеть все проблемы российского бюджета и убедиться в отсутствии реальных действий Правительства и Думы по их преодолению.

Нельзя не вспомнить и то, что МВФ не был в курсе того, каким образом Минфину удавалось осуществлять своевременное погашение ГКО—ОФЗ каждую среду.

Разрешение российским банкам участвовать в обмене ГКО на еврооблигации существенно облегчило положение Минфина на период до середины сентября. Все государственные облигации, предъявленные нерезидентами к обмену, должны были погашаться в период с середины сентября до конца 1998 года. Предъявленные же Сбербанком к обмену ГКО имели сроки погашения с конца июля до начала сентября. Таким образом, реальное облегчение бюджет получил от участия в обмене именно российских банков.

Накануне, 13 августа, я встречался с Д. Липтоном, заместителем Министра финансов США, который (среди прочего) давно отвечал за российскую проблематику в американском казначействе. Он был в сильном недоумении относительно причин провала МВФовского пакета помощи и отчетливо понимал, что Россия стоит накануне радикальных перемен. После обсуждения с ним сложившейся ситуации у меня не оставалось сомнений, что развязка должна произойти в течение недели.

Уже позднее, когда были получены все статистические данные, стало известно, что чистый отток капитала только из банковского сектора составил более 3,5 млрд долларов за квартал. В результате иностранные пассивы российских банков (привлеченные из-за границы) сократились на треть: с 20,5 млрд долл. на 1 июля до 13,7 млрд долл. на 1 октября. Отрицательным стало сальдо капитальных операций в этом квартале и для государства – минус 1,3 млрд долларов. Конечно, в августе этих цифр еще никто не знал, но сила давления ощущалась в полной мере.

В отношении вкладов населения существует норма Гражданского кодекса, согласно которой любой вклад может быть истребован физическими лицами в любой момент времени, невзирая на условия договора. Такая норма означает, что при оценке рисков банки ко всем вкладам населения должны относиться как ко вкладам до востребования. Именно действие этой нормы во многом усугубило ситуацию во многих банках в сентябре 1998 года, когда все вкладчики захотели забрать свои средства.

«Межрегионбанк», «Национальный кредш», «Часпромбанк», «Мытищинский» были в то время крупными и известными банками.

К сожалению, банки были не одиноки в своем стремлении блокировать развитие банковского законодательства: при активнейшем участии Администрации Президента, например, долго не принимался закон о банкротстве кредитных организаций, который традиционно создает основу для реструктуризации банковской системы, предотвращает «растаскивание» банка, способствует наиболее полной защите интересов кредиторов и вкладчиков.

Весьма показательным в этой связи стало выступление А. Смоленского по телевидению в конце августа, когда банк СБС-Агро испытывал огромнейшие трудности из-за ошибок в управлении его активами. Попытки Центрального банка организовать нормальную процедуру оздоровления второго по значимости банка в стране (по количеству отделений и масштабам обслуживания населения), единственным условием которой выдвигалось требование о временном отстранении собственников от процессов принятия решений по управлению деятельностью банка, натолкнулись на категорическое неприятие владельцев банка. Выступая по телевидению, А. Смоленский сказал, что такая программа оздоровления банка его не устраивает, и что он будет добиваться отставки С. Дубинина с поста Председателя Банка России. Когда через некоторое время В. Черномырдин, уже будучи и. о. премьера, сказал опять-таки по телевидению, что руководство Банка России действует неправильно и что оно виновато во всем случившемся, стало ясно, что никаких союзников у Банка России в борьбе с собственниками банков нет.

Банк России высказал позицию о неизбежности начала в ближайшие дни переговоров о реструктуризации внешнего долга, поскольку невозможность его обслуживания в полном объеме даже в 1998 году становилась очевидной. Это предложение было категорически отвергнуто Минфином, было заявлено, что ресурсы для обслуживания внешнего долга имеются и что все обязательства будут исполняться. В это верилось слабо, но доказывать премьер-министру неправоту позиции Минфина было невозможно. История сделала это сама – уже через неделю Минфин обратился в Центральный банк с просьбой предоставить кредит Внешэкономбанку для осуществления очередных платежей по внешнему долгу, часть платежей в рамках Парижского клуба была просто не исполнена, но еще до конца ноября разговоры о возможности обслуживания внешнего долга продолжались. Точка была поставлена тогда, когда Минфин заявил о неспособности выплатить в оговоренные сроки (начало декабря) процентные платежи по облигациям Лондонского клуба.

За несколько дней до этих событий (примерно в конце июля) в Банк России с аналогичным предложением обращался один из крупных западных банков, который в обеспечение подобного кредита хотел бы получить в залог золотой депозит от Банка России, то есть в случае невозврата в оговоренный срок (12—15 месяцев) кредита Банк России терял бы существенную часть своего золотовалютного резерва. К этому времени Банк России убедился, что даже ему привлечь иностранные кредиты возможно лишь на условиях незначительно более лучших, чем те, которые предлагались российским банкам. По всей видимости, Б. Федоров не обсуждал конкретные параметры кредитной сделки и говорил о ней лишь гипотетически, поскольку не мог назвать ни контрагентов, ни условий получения кредита. Самое интересное, что он настойчиво продолжал пропихивать эту идею и позднее, в конце августа, когда речь шла уже о неспособности Правительства обслуживать внешний долг.

На самом деле, и на этой стадии число вовлеченных в подготовку решений людей не превышало 15 человек. Если учесть, что это была суббота, то понятно, что все разговоры о возможности утечки информации и использовании ее в коммерческих целях являются абсолютно беспочвенными.

В тот момент Минфин достаточно уверенно заявил о том, что принятия закона не требуется, что достаточно принятия постановления правительства по этому вопросу.

Действительно, несмотря на многочисленные заявления российских «специалистов» о незаконности моратория, не было ни одного случая оспаривания инвесторами в судах действий российских властей. На всех встречах, которые проводились в конце августа – начале сентября, они подчеркивали, что никто не сомневается в правомочности таких шагов. Единичные случаи ареста активов российских банков за рубежом были предприняты как «предупредительные», то есть на основании решения судов о блокировании активов должников до вынесения судами решения по иску кредитора.

Этот очевидный факт был признан Минфином через десять дней, когда выяснилось, что денег на очередной платеж в казне нет.

Наше понимание механизмов рынка позволяло утверждать, что в сложившейся ситуации попытка «затормозить» курс рубля на определенном уровне, скорее всего, будет обречена на неудачу. Нельзя пытаться остановить поток воды после того, как прорвало плотину, которая ее сдерживала. В такой ситуации лучше дать потоку схлынуть, а после этого ликвидировать последствия. Мы были готовы к тому, что при таком подходе максимальная цена доллара могла бы составить 12—15 рублей при последующем снижении до уровня 8—10 рублей за доллар.

Несомненно, во время подготовки решений в Москве в Вашингтоне и Нью-Йорке шел тщательнейший их анализ. Есть предположение, что смена позиции руководства МВФ была вызвана давлением на него либо крупнейшими банками, либо кем-то из высокопоставленных американских чиновников. Остается только гадать, насколько это соответствует истине и какие аргументы приводились в тот момент, но то, что они оказали свое воздействие, очевидно.

До сих пор остается загадкой, что же могло произойти в ночь с воскресенья на понедельник, чтобы Минфин кардинально изменил свою позицию!

Двумя неделями позже МВФ горячо поддержал различный подход к разным группам инвесторов, который применила Украина при реструктуризации своего внутреннего долга. Хорошо все-таки, что на наших ошибках кто-то учится.

Монетизация государственного долга означает выкуп центральным банком всех государственных обязательств у инвесторов, т. е. замещение государственных обязательств денежными средствами (обязательствами центрального банка) в «портфеле» инвесторов.

Немного в стороне остается кризис платежного баланса. Очень хотелось бы списать его целиком на неблагоприятную внешнеэкономическую конъюнктуру и понадеяться, что со временем проблема сама по себе «рассосется». К сожалению, и здесь есть место для серьезного анализа происшедшего: в структуре российского экспорта около 80% составляют сырье и продукты его первичной переработки. Это означает, что наша экономика не в состоянии производить продукцию, конкурентоспособную со своими аналогами на мировом или внутреннем рынках. Нужны решительные и действенные меры государства по модернизации производственного потенциала, по реализации стратегии промышленного развития страны. Нелепо надеяться на то, что мы сможем сделать все своими руками и за свой счет. Нужно честно признать, что без массированного привлечения иностранного капитала, без привлечения специалистов и менеджеров надлежащего уровня, без снижения бюрократического давления на бизнес Россия будет обречена оставаться в своем нынешнем явно незавидном положении.

Финансовый кризис в Бразилии в начале 1999 года наглядно продемонстрировал, как практически реализуется такой сценарий: власти этой страны пошли сначала на расширение валютного коридора и смогли его удерживать еще в течение нескольких дней, после чего было объявлено о переходе к плавающему курсу реала, курс которого стал стремительно падать. Никто больше не хотел покупать бразильские государственные облигации, на выкуп которых бюджету пришлось регулярно направлять существенные суммы. Стоимость обслуживания государственного долга стала расти, что «съело» весь фискальный результат от принятия Конгрессом чрезвычайных налоговых законов. Для инвесторов стала очевидной неизбежность реструктуризации бразильского государственного долга.

Например, в 80-е годы в ситуации долгового кризиса оказались Чили и Аргентина. Первичный профицит в Чили составлял от 2 до 4% ВВП в течение целого десятилетия, в Аргентине – еще больше, от 3 до 8% ВВП.

Инструментом, с помощью которого Банк России мог изымать из обращения излишнюю ликвидность.

Заседание проходило в больнице, поскольку С. Дубинин находился там на лечении.

В то время – первый вице-премьер.

В то время – первый заместитель Министра финансов.

Roll-over – дословно «перекручивание», термин, означающий погашение долга за счет получения новых кредитов.

В то время – первый вице-премьер, министр финансов.

5rik.ru

Материалы для учебы и работы

Примечания