Глава 14. Появляется Скалли. Pepsi бросает вызов

Ухаживание

Майк Марккула никогда не стремился быть президентом Apple. Ему нравилось продумывать дизайн своих новых домов, летать на частном самолете, жить на дивиденды с акций и совсем не хотелось постоянно улаживать конфликты или тешить чье-то самолюбие. Обязанности президента он неохотно принял на себя, когда пришлось уволить Майка Скотта, и пообещал жене, что это ненадолго. Два года спустя, к концу 1982 года, супруга поставила Марккуле ультиматум: он должен немедленно найти себе замену.

Джобс понимал, что пока не готов в одиночку управлять компанией, хотя, конечно, попытаться хотелось. Несмотря на самонадеянность, Стив мог объективно оценить свои возможности. Марккула согласился, что для должности президента Apple Джобс еще не созрел. Значит, нужно было найти кандидата со стороны.

Больше всего их устраивала кандидатура Дона Эстриджа, создавшего с нуля подразделение персональных компьютеров в корпорации IBM и выпустившего линейку продуктов, которые, что бы себе ни думали Джобс с коллегами, по продажам обгоняли Apple. Подразделение Эстриджа находилось в Бока-Ратоне, штат Флорида — подальше от главного офиса в Армонке, штат Нью-Йорк, а значит, и от корпоративных игр. Как и Джобс, Эстридж был целеустремленный, умный, по натуре лидер и отчасти бунтарь, но ему, в отличие от Стива, хватало мудрости позволять другим думать, что его блестящие идеи — их собственные. Джобс полетел в Бока-Ратон, предложил Эстриджу оклад в миллион долларов в год и такую же премию при устройстве на работу, но тот отказался. Он был не из тех, кто переходит в стан врага. Ему нравилось быть частью системы — то есть служить во флоте, а не подвизаться с шайкой пиратов. Его покоробили рассказы Джобса о том, как они с Возом надули телефонную компанию. Эстриджу нравилось говорить, что он работает в IBM.

Тогда Джобс и Марккула поручили Джерри Рошу, руководителю кадровой службы, подобрать другую кандидатуру, желательно не из технической отрасли. Им нужен был маркетолог, разбиравшийся в рекламе, исследованиях рынка, имевший вес на Уоллстрит. Рош нацелился на главного рекламного мага и волшебника того времени, Джона Скалли, президента подразделения PepsiCola корпорации PepsiCo, чья кампания «Pepsi бросает вызов» с головокружительным успехом прогремела по всей стране. Выступая с речью в Стэнфорде, Джобс слышал о Скалли, который общался со студентами до него, много хорошего. Поэтому дал понять Рошу, что будет рад с ним встретиться.

Жизненный путь Скалли складывался иначе, чем у Джобса. Его мать, светская дама с Манхэттена, не выходила из дому без длинных белых перчаток, а отец был адвокатом и сделал блестящую карьеру на Уолл-стрит. Скалли ходил в школу Сент-Марк, получил степень бакалавра в Брауне, после чего закончил Уортон. Добился успеха в PepsiCo как талантливый маркетолог и рекламист; разработка продукции и информационные технологии не входили в сферу его интересов.

Скалли прилетел в Лос-Анджелес на Рождество повидаться с детьми от первого брака. Он повел их в компьютерный магазин; там ему бросилось в глаза, до чего непродуманно подается товар с точки зрения маркетинга. Дети поинтересовались, почему его это так волнует, и Скалли признался, что собирается съездить в Купертино на встречу со Стивом Джобсом. Дети рты разинули от изумления. Они росли в окружении кинозвезд, но Стив для них был настоящей знаменитостью. Это заставило Скалли внимательнее отнестись к перспективе стать боссом самого Джобса.

Непринужденная атмосфера, царившая в Apple, поразила Скалли — равно как и простота оформления офиса. «Большинство сотрудников были одеты даже свободнее, чем обслуживающий персонал в PepsiCo», — заметил он. За обедом Джобс молча ковырял вилкой в салате, но когда Скалли признался, что большинство руководителей считает компьютеры сплошной головной болью, Стив дал волю красноречию. «Мы хотим изменить отношение людей к компьютерам», — вдохновенно вещал он.

По дороге домой Скалли исписал восемь страниц размышлениями о том, как продавать компьютеры корпоративным и частным клиентам. Местами его план походил на студенческий конспект — подчеркнутые фразы, таблицы, графики, — но главным было то, что Скалли загорелся желанием продавать что-то поинтереснее газировки. Среди прочих предложений встречались и такие: «Развивать мерчандайзинг в магазинах, чтобы увлечь покупателей и заставить поверить в то, что продукция Apple способна изменить их жизнь к лучшему!» Уходить из Pepsi он пока не собирался, но Джобс его заинтриговал. «Меня очаровал этот пылкий юный гений, и я решил, что неплохо бы познакомиться с ним поближе», — вспоминает он.

Поэтому, когда в январе 1983 года Джобс прилетел в Нью-Йорк на презентацию Lisa, проводившуюся в отеле Carlyle, Скалли согласился встретиться с ним еще раз. Команда Apple немало удивилась, когда после целого дня пресс-конференций к ним в номер явился нежданный посетитель. Джобс ослабил галстук и представил всем Скалли как президента Pepsi и потенциального крупного корпоративного клиента Apple. Джон Коуч начал рассказывать о Lisa, а Джобс периодически перебивал его комментариями, пересыпанными его излюбленными словечками «невероятный» и «революционный» (он рассуждал, что новинка Apple изменит взаимодействие человека и компьютера).

После презентации Скалли и Джобс отправились в ресторан Four Seasons — воплощение могущества и стиля, созданное Мисом ван дер Роэ и Филипом Джонсоном. Пока Джобс ел заказанное вегетарианское блюдо, Скалли описывал ему маркетинговые успехи Pepsi — к примеру, рассказывал, что рекламная кампания «Поколение Pepsi» продвигала не товар, но стиль жизни и оптимистический взгляд на мир. «Думаю, у вас есть все шансы создать „Поколение Apple“», — заметил Скалли, и Джобс с радостью с ним согласился. Кампания «Pepsi бросает вызов», напротив, была нацелена в первую очередь на продвижение продукта и совмещала рекламу и PR-мероприятия. Скалли удалось добиться того, что появления нового продукта с нетерпением ждала вся страна. Джобс подумал, что именно этого они с Маккенной старались достичь для Apple.

Разговор закончился ближе к полуночи. «Это один из лучших вечеров в моей жизни, — признался Джобс, когда Скалли провожал его до отеля. — Я вам передать не могу, до чего мне было интересно». Вернувшись домой в Гринвич, штат Коннектикут, Скалли не мог заснуть. Общаться с Джобсом оказалось намного увлекательнее, чем вести переговоры с разливочными заводами. «Разговор со Стивом дал мне стимул, пробудил давнее желание придумывать новые идеи», — отмечал впоследствии Скалли. Наутро ему позвонил Рош: «Я не знаю, что вы вчера обсуждали со Стивом, но он в эйфории».

В общем, ухаживание продолжалось, Скалли держался твердо, но потихоньку начинал сдаваться. Однажды в субботу в феврале Джобс прилетел на Восточное побережье и на лимузине приехал в Гринвич. Новенький особняк Скалли с окнами от пола до потолка показался ему вычурным; но Стиву понравились 300-фунтовые дубовые двери, выполненные на заказ: они были настолько отлажены, что открывались, стоило тронуть их пальцем. «Стив пришел в восторг, потому что, как и я, был перфекционистом», — вспоминал Скалли. Чем дальше, тем больше он замечал в Джобсе качества, которыми гордился в себе; со временем этот процесс принял опасный оборот.

Обычно Скалли ездил на «кадиллаке», но, инстинктивно угадав предпочтения гостя, взял у жены ее кабриолет «мерседес 450 SL», чтобы показать Джобсу штаб-квартиру Pepsi, занимавшую территорию площадью свыше 58 гектаров, — настолько же роскошную, насколько скромным был офис Apple. Джобс усмотрел в этом воплощенное различие между молодой и дерзкой цифровой экономикой и гигантскими корпорациями из списка Fortune 500. Дорога вилась среди ухоженных полей и через сад скульптур (где попадались шедевры Родена, Мура, Колдера и Джакометти) привела к зданию из стекла и бетона, выстроенному по проекту Эдварда Даррела Стоуна. У Скалли был просторный кабинет с девятью окнами, небольшой садик, потайная комната, собственная ванная и туалет, а на полу лежал персидский ковер. Когда Джобс увидел корпоративный фитнес-центр, его поразило, что для руководства предусмотрено отдельное помещение с собственным бассейном. «Странно», — заметил он. Скалли поспешно согласился. «Вообще-то я был против. Сам я частенько тренируюсь в общем зале», — пояснил он.

Следующая встреча состоялась в Купертино; Скалли заехал туда по дороге с проходивших на Гавайях переговоров с руководством разливочных заводов Pepsi. Майк Мюррей, главный маркетолог Macintosh, взялся подготовить команду к приему высокого гостя, но понятия не имел о настоящей цели визита. «В ближайшие годы PepsiCo может заказать буквально тысячи компьютеров Mac, — распинался он в письме сотрудникам. — За последний год мистер Скалли и небезызвестный вам мистер Джобс стали добрыми друзьями. Мистер Скалли считается одним из лучших маркетологов среди руководства крупных корпораций, так что давайте постараемся, чтобы ему у нас понравилось».

Джобсу хотелось, чтобы Скалли, как и он, влюбился в Macintosh. «Этот компьютер значит для меня больше, чем все, что я когда-либо сделал, — признавался он. — И я хочу, чтобы вы стали первым, помимо сотрудников Apple, кто его увидит». Стив торжественно достал из пластикового пакета Mac и продемонстрировал его Скалли, на которого театральная манера Джобса произвела не меньшее впечатление, нежели сам компьютер. «В нем было больше от шоумена, чем от бизнесмена. Каждый его жест казался продуманным, словно он заранее все отрепетировал, чтобы добиться нужного эффекта».

Джобс попросил Херцфельда и команду сделать особую заставку, чтобы позабавить Скалли. «Это золотая голова, — сообщил им Стив. — Вы не поверите, до чего он умен». Тот факт, что Скалли может заказать крупную партию Macintosh для Pepsi, «мне показался сомнительным», признавался Херцфельд, но вместе со Сьюзен Каре придумал заставку с крышками и банками Pepsi, всплывавшими на экране вместе с логотипом Apple. Во время презентации Херцфельд так разошелся, что принялся размахивать руками, но на Скалли, похоже, его энтузиазм не произвел впечатления. «Задал несколько вопросов, но, казалось, ему все это не особо интересно», — вспоминает Херцфельд. Скалли ему не понравился. «Он был очень неискренний, позер до мозга костей, — говорил потом Херцфельд. — Делал вид, что интересуется технологиями, но на деле ему было плевать. Он рекламщик, а значит, притворщик, как все рекламщики».

Решающая стадия переговоров настала, когда Джобс в марте приехал в Нью-Йорк, чтобы перейти от слов к делу; ухаживание должно было рано или поздно вылиться в головокружительный роман. «Я считаю, вы тот, кто нам нужен, — сообщил он Скалли на прогулке в Центральном парке. — Я хочу, чтобы вы работали у нас. Я могу многому у вас научиться». Стиву и прежде случалось встречать людей, которые стали для него непререкаемым авторитетом, он неплохо изучил их сильные и слабые стороны и знал, как польстить Скалли. Его тактика сработала. «Он меня очаровал, — признавался Скалли. — Стив был одной из самых неординарных личностей из всех, кого я знал. Нас объединяла жажда творчества».

Скалли интересовался историей и повел Джобса в музей Метрополитен, чтобы убедиться, действительно ли он способен учиться у других. «Я хотел проверить, как Стив поведет себя, если ему станут рассказывать о том, в чем он не разбирается», — вспоминал Скалли. Когда они бродили по залам Древней Греции и Рима, Скалли объяснил, чем скульптура архаичного периода 6 в. до н. э. отличается от скульптур Перикла веком позднее. Джобс, казалось, впитывал его слова, как губка: в университете он не проходил историю искусств, и ему нравилось слушать рассказы на эту тему. «Я почувствовал себя учителем, встретившим блестящего ученика, — вспоминал Скалли; этот эпизод укрепил его в заблуждении, что они похожи. — Я видел в Стиве свое зеркальное отражение в молодости. Я тоже был нетерпелив, упрям, заносчив и импульсивен. Мне в голову постоянно приходили идеи, зачастую взаимоисключающие. Как и Стив, я был нетерпим к тем, кто недотягивал до моих требований».

На прогулке Скалли признался, что на каникулах в Париже садился на левом берегу Сены с альбомом и рисовал: если бы не занялся бизнесом, непременно стал бы художником. Джобс ответил, что, если бы не компьютеры, он уехал бы в Париж и стал поэтом. Они дошли по Бродвею до магазина Colony Records на Сорок девятой улице, где Джобс показал Скалли пластинки любимых музыкантов, в том числе Боба Дилана, Джоан Баэз, Эллы Фитцджеральд и джазменов, альбомы которых выпускал Windham Hill Records. На обратном пути они дошли до жилого комплекса «Сан-Ремо» на углу Западной Сентрал-Парк и Семьдесят четвертой улицы, где Джобс планировал купить двухэтажный пентхаус.

Решающий разговор состоялся на одном из балконов; Скалли сидел, прижавшись к стене, потому что боялся высоты. Сперва обсудили зарплату. «Я сказал, что хочу оклад в миллион долларов, миллион в качестве премии при поступлении в Apple и еще миллион при увольнении, если не сработаемся», — вспоминает Скалли. Джобс ответил, что все можно решить. «Даже если мне придется заплатить из собственного кармана, — заявил он. — Мы с этим разберемся, потому что я еще не встречал человека лучше вас. Я считаю, вы идеально подходите Apple, а наша компания достойна самого лучшего». Еще Стив добавил, что никогда прежде не работал под началом того, кого бы по-настоящему уважал, и знает, что Скалли может многому его научить. Говоря все это, Джобс не сводил с него своего знаменитого немигающего взгляда. Скалли поразило, какие густые у Джобса волосы.

Для проформы Скалли попытался было возразить: он предположил, что они со Стивом могут остаться друзьями и он будет периодически что-то ему советовать. Впоследствии Скалли вспоминал этот решающий момент: «Стив опустил голову и уставился себе под ноги. Повисло неловкое тяжелое молчание; наконец он произнес фразу, которая долго не давала мне покоя: „Вы хотите до конца своих дней продавать подслащенную водичку или все-таки решитесь попробовать изменить мир?“»

Скалли почувствовал себя так, словно его ударили под дых. После такого оставалось только согласиться. «Стив умел всегда добиваться своего, он читал людей, как открытую книгу, и точно знал, что нужно сказать каждому, — вспоминал Скалли. — Впервые за четыре месяца я почувствовал, что не могу отказаться». Зимнее солнце садилось. Они вышли из квартиры и через парк вернулись в отель.

Медовый месяц

Марккуле удалось уговорить Скалли на компенсационный пакет в 500 тысяч долларов и такую же премию; тот приехал в Калифорнию как раз к майскому семинару руководства Apple в Пахаро-Дюнс. Строгие деловые костюмы Скалли оставил в Гринвиче, захватив с собой всего один, но даже несмотря на это он с трудом привыкал к неформальной атмосфере. Джобс с отсутствующим видом уселся посреди конференц-зала в позе лотоса. Скалли сообщил повестку дня: как разграничить Apple II, Apple III, Lisa и Mac, имеет ли смысл выстраивать компанию на основе линейки продуктов, рынков сбыта или функций. Но дискуссия вылилась в обмен идеями, обсуждение и высказывание претензий.

Джобс обвинил команду Lisa в том, что они сделали неудачный продукт. «И что? — раздался выкрик из зала. — Вы так и не выпустили Macintosh! Сперва доделайте, а потом критикуйте!» Скалли был ошеломлен. В Pepsi никто бы не осмелился в таком тоне возражать председателю совета директоров. «Тут все набросились на Стива». Это напомнило Скалли старую шутку, которую он слышал от одного из рекламных агентов Apple: «В чем разница между Apple и бойскаутами? Скауты уважают старших».

В разгар спора разразилось небольшое землетрясение. «Все на пляж!» — выкрикнул кто-то. И все помчались к океану. Потом кто-то припомнил, что в прошлый раз во время землетрясения пошла сейсмическая волна, все развернулись и побежали обратно. «Нерешительность, противоречивые указания, и все это на фоне стихийного бедствия: все это было предзнаменованием того, как обернется дело», — говорил впоследствии Скалли.

Между различными рабочими группами шла серьезная борьба, в которой были и свои забавные стороны — взять хотя бы историю с пиратским флагом. Когда Джобс заявил, что команда Macintosh трудится по 90 часов в неделю, Деби Коулман сделала фуфайки с капюшоном, на которых было написано: «Работаю 90 часов в неделю, и мне это нравится!» Группа Lisa в ответ изготовила футболки с надписью «Работаем 70 часов в неделю и выпускаем продукт». Рабочие лошадки из группы Apple II откликнулись на это девизом «Работаем 60 часов в неделю и зарабатываем деньги на оплату Lisa и Mac». Членов группы Apple II Джобс пренебрежительно называл «тяжеловозами», но понимал, что именно они тащат всю повозку Apple.

Утром в субботу Джобс пригласил Скалли и его жену Лизи на завтрак. Он тогда жил в Лос-Гатосе, в красивом, но заурядном особнячке в тюдоровском стиле вместе со своей девушкой Барбарой Ясински, умной, но холодной красавицей, работавшей у Реджиса Маккенны. Лизи прихватила с собой сковородку и приготовила вегетарианский омлет (Джобс на тот момент отказался от строгих диет). «Уж не обессудьте, у меня пусто, — извинился он перед гостями. — Никак не могу выбрать мебель». Это была одна из его странностей: высокие требования к качеству вещи и спартанская жилка мешали купить мебель, если только она не нравилась Стиву до безумия. У него была лампа Tiffany, антикварный обеденный стол и видеомагнитофон с оптическим диском, подключенный к телевизору Sony Trinitron, но при этом вместо диванов и стульев — подушки из стирофома. Скалли улыбнулся, ошибочно полагая, что это похоже на его молодость — «бурную, но при этом спартанскую жизнь в захламленной нью-йоркской квартирке».

Джобс признался Скалли: он думает, что умрет молодым, поэтому должен действовать быстро, чтобы успеть оставить след в истории Силиконовой долины. «Нам отпущено очень мало времени, — сообщил он в то утро за завтраком супругам Скалли. — И не так много дано сделать по-настоящему хорошо. Никто не знает, сколько проживет, не знаю этого и я, но чувствую, что, пока молод, должен успеть как можно больше».

В самом начале сотрудничества Джобс и Скалли общались по десять раз на дню. «Мы со Стивом стали единомышленниками, очень подружились, — признавался Скалли. — Стоило одному что-то сказать, как другой подхватывал». Джобс постоянно льстил Скалли. Разговоры он начинал с фразы «Ты единственный, кто меня поймет». Они то и дело твердили — так часто, что это настораживало, — что безумно рады работать вместе. Скалли постоянно подмечал в Стиве какие-то свои черты:

Разумеется, Скалли заблуждался, и это самообольщение кончилось для него плачевно. Джобс почувствовал это первым. «Мы по-разному смотрим на мир, людей, у нас разные ценности, — признавался он. — Я это понял через несколько месяцев после того, как он устроился в Apple. Скалли медленно схватывал, а сотрудники, которым он покровительствовал, как правило, оказывались тупицами».

Джобс понимал, что может вертеть Скалли как хочет, укрепляя его веру в то, что они похожи. И чем увереннее он им манипулировал, тем больше презирал. Отдельные члены команды Mac, в том числе Джоанна Хоффман, быстро смекнули что к чему и поняли, что неизбежный разрыв будет бурным. «Стив заставил поверить Скалли в то, что он особенный, — говорит она. — Так с ним еще никто не обращался. Разумеется, он потерял голову. Стив спроецировал на него целый набор качеств, которыми тот на самом деле не обладал. Джобс очаровал Скалли, вскружил ему голову. Когда выяснилось, что он не соответствует ожиданиям, создалась взрывоопасная ситуация, и причиной тому — поле искажения реальности».

Со временем восторги Скалли тоже поутихли. Он старался со всеми поладить, что для руководителя компании, раздираемой противоборством нескольких групп, разумеется, стало ошибкой. И это стремление угодить отличало его от Стива. Проще говоря, Скалли был воспитанным и вежливым человеком, а Джобс — нет. Грубость Стива с подчиненными задевала Скалли за живое. «Нам случалось заглянуть в офис Mac в 11 часов вечера, — поясняет он, — сотрудники несли Стиву показать программу, а тот, не посмотрев, швырял бумаги им в лицо. Я говорил: «Так нельзя, ты ведь даже не взглянул», а он отвечал: „Я же знаю, что они могут лучше“». Скалли пытался обуздать Джобса. «Учись сдерживаться», — говорил он. Джобс соглашался, но скрывать чувства было не в его правилах.

Какое-то время Скалли полагал, что неровный характер Стива и его манера общаться — следствие психологических проблем, быть может, легкого биполярного расстройства. У него часто менялось настроение: он впадал то в эйфорию, то в депрессию. Мог вдруг разразиться потоком оскорблений, и Скалли приходилось его успокаивать. «Спустя двадцать минут мне снова звонили и просили прийти, потому что Стив опять не в себе», — вспоминал он.

Первое серьезное столкновение произошло из-за цены на Macintosh. Предполагалось, что компьютер должен стоить 1000 долларов, но из-за вносимых Джобсом поправок пришлось поднять цену до 1995 долларов. Когда же Джобс и Скалли приступили к обсуждению грандиозного запуска и продвижения продукта, Скалли решил, что эту сумму необходимо увеличить еще на 500 долларов. Затраты на маркетинг и рекламу, по мнению Скалли, это те же производственные расходы, а значит, их необходимо включить в стоимость. Джобс яростно воспротивился этому. «Это уничтожит саму идею, ради которой все затевалось, — кричал он. — Наша цель — выпустить революционный продукт, а не выжать прибыль любой ценой». Скалли ответил, что выбор прост: либо цена в 1995 долларов, либо бюджет для громкого запуска продукта, но никак не то и другое вместе.

«Должен вас огорчить, — сообщил Джобс Херцфельду и прочим инженерам, — но Скалли настаивает, чтобы мы продавали Macintosh по 2495 долларов вместо 1995». Те были потрясены. Херцфельд заметил, что Mac предназначался для простых людей, таких, как они сами, и завышенная цена станет «предательством идеалов». Тогда Джобс пообещал: «Не волнуйтесь, я не дам ему настоять на своем». Но в итоге победил Скалли. Даже спустя 25 лет Стив кипел от гнева, вспоминая об этом: «Это главная причина, по которой Macintosh продавался вяло и Microsoft захватила рынок». Решение Скалли заставило Джобса почувствовать, что он теряет контроль над своим продуктом и компанией, а это было так же опасно, как загонять тигра в угол.

Ухаживание

Майк Марккула никогда не стремился быть президентом Apple. Ему нравилось продумывать дизайн своих новых домов, летать на частном самолете, жить на дивиденды с акций и совсем не хотелось постоянно улаживать конфликты или тешить чье-то самолюбие. Обязанности президента он неохотно принял на себя, когда пришлось уволить Майка Скотта, и пообещал жене, что это ненадолго. Два года спустя, к концу 1982 года, супруга поставила Марккуле ультиматум: он должен немедленно найти себе замену.

Джобс понимал, что пока не готов в одиночку управлять компанией, хотя, конечно, попытаться хотелось. Несмотря на самонадеянность, Стив мог объективно оценить свои возможности. Марккула согласился, что для должности президента Apple Джобс еще не созрел. Значит, нужно было найти кандидата со стороны.

Больше всего их устраивала кандидатура Дона Эстриджа, создавшего с нуля подразделение персональных компьютеров в корпорации IBM и выпустившего линейку продуктов, которые, что бы себе ни думали Джобс с коллегами, по продажам обгоняли Apple. Подразделение Эстриджа находилось в Бока-Ратоне, штат Флорида — подальше от главного офиса в Армонке, штат Нью-Йорк, а значит, и от корпоративных игр. Как и Джобс, Эстридж был целеустремленный, умный, по натуре лидер и отчасти бунтарь, но ему, в отличие от Стива, хватало мудрости позволять другим думать, что его блестящие идеи — их собственные. Джобс полетел в Бока-Ратон, предложил Эстриджу оклад в миллион долларов в год и такую же премию при устройстве на работу, но тот отказался. Он был не из тех, кто переходит в стан врага. Ему нравилось быть частью системы — то есть служить во флоте, а не подвизаться с шайкой пиратов. Его покоробили рассказы Джобса о том, как они с Возом надули телефонную компанию. Эстриджу нравилось говорить, что он работает в IBM.

Тогда Джобс и Марккула поручили Джерри Рошу, руководителю кадровой службы, подобрать другую кандидатуру, желательно не из технической отрасли. Им нужен был маркетолог, разбиравшийся в рекламе, исследованиях рынка, имевший вес на Уоллстрит. Рош нацелился на главного рекламного мага и волшебника того времени, Джона Скалли, президента подразделения PepsiCola корпорации PepsiCo, чья кампания «Pepsi бросает вызов» с головокружительным успехом прогремела по всей стране. Выступая с речью в Стэнфорде, Джобс слышал о Скалли, который общался со студентами до него, много хорошего. Поэтому дал понять Рошу, что будет рад с ним встретиться.

Жизненный путь Скалли складывался иначе, чем у Джобса. Его мать, светская дама с Манхэттена, не выходила из дому без длинных белых перчаток, а отец был адвокатом и сделал блестящую карьеру на Уолл-стрит. Скалли ходил в школу Сент-Марк, получил степень бакалавра в Брауне, после чего закончил Уортон. Добился успеха в PepsiCo как талантливый маркетолог и рекламист; разработка продукции и информационные технологии не входили в сферу его интересов.

Скалли прилетел в Лос-Анджелес на Рождество повидаться с детьми от первого брака. Он повел их в компьютерный магазин; там ему бросилось в глаза, до чего непродуманно подается товар с точки зрения маркетинга. Дети поинтересовались, почему его это так волнует, и Скалли признался, что собирается съездить в Купертино на встречу со Стивом Джобсом. Дети рты разинули от изумления. Они росли в окружении кинозвезд, но Стив для них был настоящей знаменитостью. Это заставило Скалли внимательнее отнестись к перспективе стать боссом самого Джобса.

Непринужденная атмосфера, царившая в Apple, поразила Скалли — равно как и простота оформления офиса. «Большинство сотрудников были одеты даже свободнее, чем обслуживающий персонал в PepsiCo», — заметил он. За обедом Джобс молча ковырял вилкой в салате, но когда Скалли признался, что большинство руководителей считает компьютеры сплошной головной болью, Стив дал волю красноречию. «Мы хотим изменить отношение людей к компьютерам», — вдохновенно вещал он.

По дороге домой Скалли исписал восемь страниц размышлениями о том, как продавать компьютеры корпоративным и частным клиентам. Местами его план походил на студенческий конспект — подчеркнутые фразы, таблицы, графики, — но главным было то, что Скалли загорелся желанием продавать что-то поинтереснее газировки. Среди прочих предложений встречались и такие: «Развивать мерчандайзинг в магазинах, чтобы увлечь покупателей и заставить поверить в то, что продукция Apple способна изменить их жизнь к лучшему!» Уходить из Pepsi он пока не собирался, но Джобс его заинтриговал. «Меня очаровал этот пылкий юный гений, и я решил, что неплохо бы познакомиться с ним поближе», — вспоминает он.

Поэтому, когда в январе 1983 года Джобс прилетел в Нью-Йорк на презентацию Lisa, проводившуюся в отеле Carlyle, Скалли согласился встретиться с ним еще раз. Команда Apple немало удивилась, когда после целого дня пресс-конференций к ним в номер явился нежданный посетитель. Джобс ослабил галстук и представил всем Скалли как президента Pepsi и потенциального крупного корпоративного клиента Apple. Джон Коуч начал рассказывать о Lisa, а Джобс периодически перебивал его комментариями, пересыпанными его излюбленными словечками «невероятный» и «революционный» (он рассуждал, что новинка Apple изменит взаимодействие человека и компьютера).

После презентации Скалли и Джобс отправились в ресторан Four Seasons — воплощение могущества и стиля, созданное Мисом ван дер Роэ и Филипом Джонсоном. Пока Джобс ел заказанное вегетарианское блюдо, Скалли описывал ему маркетинговые успехи Pepsi — к примеру, рассказывал, что рекламная кампания «Поколение Pepsi» продвигала не товар, но стиль жизни и оптимистический взгляд на мир. «Думаю, у вас есть все шансы создать „Поколение Apple“», — заметил Скалли, и Джобс с радостью с ним согласился. Кампания «Pepsi бросает вызов», напротив, была нацелена в первую очередь на продвижение продукта и совмещала рекламу и PR-мероприятия. Скалли удалось добиться того, что появления нового продукта с нетерпением ждала вся страна. Джобс подумал, что именно этого они с Маккенной старались достичь для Apple.

Разговор закончился ближе к полуночи. «Это один из лучших вечеров в моей жизни, — признался Джобс, когда Скалли провожал его до отеля. — Я вам передать не могу, до чего мне было интересно». Вернувшись домой в Гринвич, штат Коннектикут, Скалли не мог заснуть. Общаться с Джобсом оказалось намного увлекательнее, чем вести переговоры с разливочными заводами. «Разговор со Стивом дал мне стимул, пробудил давнее желание придумывать новые идеи», — отмечал впоследствии Скалли. Наутро ему позвонил Рош: «Я не знаю, что вы вчера обсуждали со Стивом, но он в эйфории».

В общем, ухаживание продолжалось, Скалли держался твердо, но потихоньку начинал сдаваться. Однажды в субботу в феврале Джобс прилетел на Восточное побережье и на лимузине приехал в Гринвич. Новенький особняк Скалли с окнами от пола до потолка показался ему вычурным; но Стиву понравились 300-фунтовые дубовые двери, выполненные на заказ: они были настолько отлажены, что открывались, стоило тронуть их пальцем. «Стив пришел в восторг, потому что, как и я, был перфекционистом», — вспоминал Скалли. Чем дальше, тем больше он замечал в Джобсе качества, которыми гордился в себе; со временем этот процесс принял опасный оборот.

Обычно Скалли ездил на «кадиллаке», но, инстинктивно угадав предпочтения гостя, взял у жены ее кабриолет «мерседес 450 SL», чтобы показать Джобсу штаб-квартиру Pepsi, занимавшую территорию площадью свыше 58 гектаров, — настолько же роскошную, насколько скромным был офис Apple. Джобс усмотрел в этом воплощенное различие между молодой и дерзкой цифровой экономикой и гигантскими корпорациями из списка Fortune 500. Дорога вилась среди ухоженных полей и через сад скульптур (где попадались шедевры Родена, Мура, Колдера и Джакометти) привела к зданию из стекла и бетона, выстроенному по проекту Эдварда Даррела Стоуна. У Скалли был просторный кабинет с девятью окнами, небольшой садик, потайная комната, собственная ванная и туалет, а на полу лежал персидский ковер. Когда Джобс увидел корпоративный фитнес-центр, его поразило, что для руководства предусмотрено отдельное помещение с собственным бассейном. «Странно», — заметил он. Скалли поспешно согласился. «Вообще-то я был против. Сам я частенько тренируюсь в общем зале», — пояснил он.

Следующая встреча состоялась в Купертино; Скалли заехал туда по дороге с проходивших на Гавайях переговоров с руководством разливочных заводов Pepsi. Майк Мюррей, главный маркетолог Macintosh, взялся подготовить команду к приему высокого гостя, но понятия не имел о настоящей цели визита. «В ближайшие годы PepsiCo может заказать буквально тысячи компьютеров Mac, — распинался он в письме сотрудникам. — За последний год мистер Скалли и небезызвестный вам мистер Джобс стали добрыми друзьями. Мистер Скалли считается одним из лучших маркетологов среди руководства крупных корпораций, так что давайте постараемся, чтобы ему у нас понравилось».

Джобсу хотелось, чтобы Скалли, как и он, влюбился в Macintosh. «Этот компьютер значит для меня больше, чем все, что я когда-либо сделал, — признавался он. — И я хочу, чтобы вы стали первым, помимо сотрудников Apple, кто его увидит». Стив торжественно достал из пластикового пакета Mac и продемонстрировал его Скалли, на которого театральная манера Джобса произвела не меньшее впечатление, нежели сам компьютер. «В нем было больше от шоумена, чем от бизнесмена. Каждый его жест казался продуманным, словно он заранее все отрепетировал, чтобы добиться нужного эффекта».

Джобс попросил Херцфельда и команду сделать особую заставку, чтобы позабавить Скалли. «Это золотая голова, — сообщил им Стив. — Вы не поверите, до чего он умен». Тот факт, что Скалли может заказать крупную партию Macintosh для Pepsi, «мне показался сомнительным», признавался Херцфельд, но вместе со Сьюзен Каре придумал заставку с крышками и банками Pepsi, всплывавшими на экране вместе с логотипом Apple. Во время презентации Херцфельд так разошелся, что принялся размахивать руками, но на Скалли, похоже, его энтузиазм не произвел впечатления. «Задал несколько вопросов, но, казалось, ему все это не особо интересно», — вспоминает Херцфельд. Скалли ему не понравился. «Он был очень неискренний, позер до мозга костей, — говорил потом Херцфельд. — Делал вид, что интересуется технологиями, но на деле ему было плевать. Он рекламщик, а значит, притворщик, как все рекламщики».

Решающая стадия переговоров настала, когда Джобс в марте приехал в Нью-Йорк, чтобы перейти от слов к делу; ухаживание должно было рано или поздно вылиться в головокружительный роман. «Я считаю, вы тот, кто нам нужен, — сообщил он Скалли на прогулке в Центральном парке. — Я хочу, чтобы вы работали у нас. Я могу многому у вас научиться». Стиву и прежде случалось встречать людей, которые стали для него непререкаемым авторитетом, он неплохо изучил их сильные и слабые стороны и знал, как польстить Скалли. Его тактика сработала. «Он меня очаровал, — признавался Скалли. — Стив был одной из самых неординарных личностей из всех, кого я знал. Нас объединяла жажда творчества».

Скалли интересовался историей и повел Джобса в музей Метрополитен, чтобы убедиться, действительно ли он способен учиться у других. «Я хотел проверить, как Стив поведет себя, если ему станут рассказывать о том, в чем он не разбирается», — вспоминал Скалли. Когда они бродили по залам Древней Греции и Рима, Скалли объяснил, чем скульптура архаичного периода 6 в. до н. э. отличается от скульптур Перикла веком позднее. Джобс, казалось, впитывал его слова, как губка: в университете он не проходил историю искусств, и ему нравилось слушать рассказы на эту тему. «Я почувствовал себя учителем, встретившим блестящего ученика, — вспоминал Скалли; этот эпизод укрепил его в заблуждении, что они похожи. — Я видел в Стиве свое зеркальное отражение в молодости. Я тоже был нетерпелив, упрям, заносчив и импульсивен. Мне в голову постоянно приходили идеи, зачастую взаимоисключающие. Как и Стив, я был нетерпим к тем, кто недотягивал до моих требований».

На прогулке Скалли признался, что на каникулах в Париже садился на левом берегу Сены с альбомом и рисовал: если бы не занялся бизнесом, непременно стал бы художником. Джобс ответил, что, если бы не компьютеры, он уехал бы в Париж и стал поэтом. Они дошли по Бродвею до магазина Colony Records на Сорок девятой улице, где Джобс показал Скалли пластинки любимых музыкантов, в том числе Боба Дилана, Джоан Баэз, Эллы Фитцджеральд и джазменов, альбомы которых выпускал Windham Hill Records. На обратном пути они дошли до жилого комплекса «Сан-Ремо» на углу Западной Сентрал-Парк и Семьдесят четвертой улицы, где Джобс планировал купить двухэтажный пентхаус.

Решающий разговор состоялся на одном из балконов; Скалли сидел, прижавшись к стене, потому что боялся высоты. Сперва обсудили зарплату. «Я сказал, что хочу оклад в миллион долларов, миллион в качестве премии при поступлении в Apple и еще миллион при увольнении, если не сработаемся», — вспоминает Скалли. Джобс ответил, что все можно решить. «Даже если мне придется заплатить из собственного кармана, — заявил он. — Мы с этим разберемся, потому что я еще не встречал человека лучше вас. Я считаю, вы идеально подходите Apple, а наша компания достойна самого лучшего». Еще Стив добавил, что никогда прежде не работал под началом того, кого бы по-настоящему уважал, и знает, что Скалли может многому его научить. Говоря все это, Джобс не сводил с него своего знаменитого немигающего взгляда. Скалли поразило, какие густые у Джобса волосы.

Для проформы Скалли попытался было возразить: он предположил, что они со Стивом могут остаться друзьями и он будет периодически что-то ему советовать. Впоследствии Скалли вспоминал этот решающий момент: «Стив опустил голову и уставился себе под ноги. Повисло неловкое тяжелое молчание; наконец он произнес фразу, которая долго не давала мне покоя: „Вы хотите до конца своих дней продавать подслащенную водичку или все-таки решитесь попробовать изменить мир?“»

Скалли почувствовал себя так, словно его ударили под дых. После такого оставалось только согласиться. «Стив умел всегда добиваться своего, он читал людей, как открытую книгу, и точно знал, что нужно сказать каждому, — вспоминал Скалли. — Впервые за четыре месяца я почувствовал, что не могу отказаться». Зимнее солнце садилось. Они вышли из квартиры и через парк вернулись в отель.

Медовый месяц

Марккуле удалось уговорить Скалли на компенсационный пакет в 500 тысяч долларов и такую же премию; тот приехал в Калифорнию как раз к майскому семинару руководства Apple в Пахаро-Дюнс. Строгие деловые костюмы Скалли оставил в Гринвиче, захватив с собой всего один, но даже несмотря на это он с трудом привыкал к неформальной атмосфере. Джобс с отсутствующим видом уселся посреди конференц-зала в позе лотоса. Скалли сообщил повестку дня: как разграничить Apple II, Apple III, Lisa и Mac, имеет ли смысл выстраивать компанию на основе линейки продуктов, рынков сбыта или функций. Но дискуссия вылилась в обмен идеями, обсуждение и высказывание претензий.

Джобс обвинил команду Lisa в том, что они сделали неудачный продукт. «И что? — раздался выкрик из зала. — Вы так и не выпустили Macintosh! Сперва доделайте, а потом критикуйте!» Скалли был ошеломлен. В Pepsi никто бы не осмелился в таком тоне возражать председателю совета директоров. «Тут все набросились на Стива». Это напомнило Скалли старую шутку, которую он слышал от одного из рекламных агентов Apple: «В чем разница между Apple и бойскаутами? Скауты уважают старших».

В разгар спора разразилось небольшое землетрясение. «Все на пляж!» — выкрикнул кто-то. И все помчались к океану. Потом кто-то припомнил, что в прошлый раз во время землетрясения пошла сейсмическая волна, все развернулись и побежали обратно. «Нерешительность, противоречивые указания, и все это на фоне стихийного бедствия: все это было предзнаменованием того, как обернется дело», — говорил впоследствии Скалли.

Между различными рабочими группами шла серьезная борьба, в которой были и свои забавные стороны — взять хотя бы историю с пиратским флагом. Когда Джобс заявил, что команда Macintosh трудится по 90 часов в неделю, Деби Коулман сделала фуфайки с капюшоном, на которых было написано: «Работаю 90 часов в неделю, и мне это нравится!» Группа Lisa в ответ изготовила футболки с надписью «Работаем 70 часов в неделю и выпускаем продукт». Рабочие лошадки из группы Apple II откликнулись на это девизом «Работаем 60 часов в неделю и зарабатываем деньги на оплату Lisa и Mac». Членов группы Apple II Джобс пренебрежительно называл «тяжеловозами», но понимал, что именно они тащат всю повозку Apple.

Утром в субботу Джобс пригласил Скалли и его жену Лизи на завтрак. Он тогда жил в Лос-Гатосе, в красивом, но заурядном особнячке в тюдоровском стиле вместе со своей девушкой Барбарой Ясински, умной, но холодной красавицей, работавшей у Реджиса Маккенны. Лизи прихватила с собой сковородку и приготовила вегетарианский омлет (Джобс на тот момент отказался от строгих диет). «Уж не обессудьте, у меня пусто, — извинился он перед гостями. — Никак не могу выбрать мебель». Это была одна из его странностей: высокие требования к качеству вещи и спартанская жилка мешали купить мебель, если только она не нравилась Стиву до безумия. У него была лампа Tiffany, антикварный обеденный стол и видеомагнитофон с оптическим диском, подключенный к телевизору Sony Trinitron, но при этом вместо диванов и стульев — подушки из стирофома. Скалли улыбнулся, ошибочно полагая, что это похоже на его молодость — «бурную, но при этом спартанскую жизнь в захламленной нью-йоркской квартирке».

Джобс признался Скалли: он думает, что умрет молодым, поэтому должен действовать быстро, чтобы успеть оставить след в истории Силиконовой долины. «Нам отпущено очень мало времени, — сообщил он в то утро за завтраком супругам Скалли. — И не так много дано сделать по-настоящему хорошо. Никто не знает, сколько проживет, не знаю этого и я, но чувствую, что, пока молод, должен успеть как можно больше».

В самом начале сотрудничества Джобс и Скалли общались по десять раз на дню. «Мы со Стивом стали единомышленниками, очень подружились, — признавался Скалли. — Стоило одному что-то сказать, как другой подхватывал». Джобс постоянно льстил Скалли. Разговоры он начинал с фразы «Ты единственный, кто меня поймет». Они то и дело твердили — так часто, что это настораживало, — что безумно рады работать вместе. Скалли постоянно подмечал в Стиве какие-то свои черты:

Разумеется, Скалли заблуждался, и это самообольщение кончилось для него плачевно. Джобс почувствовал это первым. «Мы по-разному смотрим на мир, людей, у нас разные ценности, — признавался он. — Я это понял через несколько месяцев после того, как он устроился в Apple. Скалли медленно схватывал, а сотрудники, которым он покровительствовал, как правило, оказывались тупицами».

Джобс понимал, что может вертеть Скалли как хочет, укрепляя его веру в то, что они похожи. И чем увереннее он им манипулировал, тем больше презирал. Отдельные члены команды Mac, в том числе Джоанна Хоффман, быстро смекнули что к чему и поняли, что неизбежный разрыв будет бурным. «Стив заставил поверить Скалли в то, что он особенный, — говорит она. — Так с ним еще никто не обращался. Разумеется, он потерял голову. Стив спроецировал на него целый набор качеств, которыми тот на самом деле не обладал. Джобс очаровал Скалли, вскружил ему голову. Когда выяснилось, что он не соответствует ожиданиям, создалась взрывоопасная ситуация, и причиной тому — поле искажения реальности».

Со временем восторги Скалли тоже поутихли. Он старался со всеми поладить, что для руководителя компании, раздираемой противоборством нескольких групп, разумеется, стало ошибкой. И это стремление угодить отличало его от Стива. Проще говоря, Скалли был воспитанным и вежливым человеком, а Джобс — нет. Грубость Стива с подчиненными задевала Скалли за живое. «Нам случалось заглянуть в офис Mac в 11 часов вечера, — поясняет он, — сотрудники несли Стиву показать программу, а тот, не посмотрев, швырял бумаги им в лицо. Я говорил: «Так нельзя, ты ведь даже не взглянул», а он отвечал: „Я же знаю, что они могут лучше“». Скалли пытался обуздать Джобса. «Учись сдерживаться», — говорил он. Джобс соглашался, но скрывать чувства было не в его правилах.

Какое-то время Скалли полагал, что неровный характер Стива и его манера общаться — следствие психологических проблем, быть может, легкого биполярного расстройства. У него часто менялось настроение: он впадал то в эйфорию, то в депрессию. Мог вдруг разразиться потоком оскорблений, и Скалли приходилось его успокаивать. «Спустя двадцать минут мне снова звонили и просили прийти, потому что Стив опять не в себе», — вспоминал он.

Первое серьезное столкновение произошло из-за цены на Macintosh. Предполагалось, что компьютер должен стоить 1000 долларов, но из-за вносимых Джобсом поправок пришлось поднять цену до 1995 долларов. Когда же Джобс и Скалли приступили к обсуждению грандиозного запуска и продвижения продукта, Скалли решил, что эту сумму необходимо увеличить еще на 500 долларов. Затраты на маркетинг и рекламу, по мнению Скалли, это те же производственные расходы, а значит, их необходимо включить в стоимость. Джобс яростно воспротивился этому. «Это уничтожит саму идею, ради которой все затевалось, — кричал он. — Наша цель — выпустить революционный продукт, а не выжать прибыль любой ценой». Скалли ответил, что выбор прост: либо цена в 1995 долларов, либо бюджет для громкого запуска продукта, но никак не то и другое вместе.

«Должен вас огорчить, — сообщил Джобс Херцфельду и прочим инженерам, — но Скалли настаивает, чтобы мы продавали Macintosh по 2495 долларов вместо 1995». Те были потрясены. Херцфельд заметил, что Mac предназначался для простых людей, таких, как они сами, и завышенная цена станет «предательством идеалов». Тогда Джобс пообещал: «Не волнуйтесь, я не дам ему настоять на своем». Но в итоге победил Скалли. Даже спустя 25 лет Стив кипел от гнева, вспоминая об этом: «Это главная причина, по которой Macintosh продавался вяло и Microsoft захватила рынок». Решение Скалли заставило Джобса почувствовать, что он теряет контроль над своим продуктом и компанией, а это было так же опасно, как загонять тигра в угол.