Палата №6 - Чехов
I II III IV V VI VII VIII IX X XI XII XIII XIV XV XVI XVII XVIII XIX
IX
В один из весених вечеров, в конце марта, когда уже на земле не было снега и в больничном саду пели скворцы, доктор вышел проводить до ворот своего приятеля почтмейстера. Как раз в это время во двор входил жид Мойсейка, возвращавшийся с добычи. Он был без шапки и в мелких калошах на босую ногу и в руках с держал небольшой мешочек с милостыней.
- Дай копеечку, - обратился он к доктору, дрожа от холода и улыбаясь.
Андрей Ефпмыч, который никогда не умел отказывать, подал ему гривенник.
- Как это нехорошо, - подумал он, глядя на его босые ноги с красными тощими щиколками. - Ведь мокро.
И побуждаемый чувством, похожим на жалость и на брезгливость, он пошел во флигель вслед за евреем, поглядывая то на его лысину, то на щиколки. При входе доктора с кучи хлама вскочил Никита и вытянулся.
- Здравствуй, Никита, - сказал мягко Андрей Ефимыч. - Как бы этому еврею выдать сапоги, что ли, а то простудится.
Слушаю, ваши высокоблагородие. Я доложу смотрителю.
- Пожалуйста. Ты попроси его от моего имени. Скажи, что я просил.
Дверь из сеней в палату была отворена. Иван Дмитрич лежа на кровати и приподнявшись на локоть, с тревогой прислушивался к чужому голосу и вдруг узнал доктора.
Он весь затрясся от гнева, вскочил и с красным злым лицом, с глазами навыкате, выбежал на середину палаты.
- Доктор пришел ! - крикнул он и захохотал. - Наконец -то ! Господа, поздравляю, доктор удостоивает нас своим визитом ! Проклятая гадина ! - взвизгнул он и в исступлении, какого никогда еще не видели в палате, топнул ногой. - Убить эту гадину ! Нет, мало убить !
Утопить в отхожем месте !
Андрей Ефимыч, слышащий это, выглянул из сеней в палату и спросил мягко:
- За что ?
- За что ? - крикнул Иван Дмитрия, подходя к нему с угрожающим видом и судорожно запахиваясь в халат, - За что ? Вор ! - проговорил он с отвращением и делая губы так, как будто желая плюнуть. - Шарлатан ! Палач !
- Успокойтесь, - сказал Андрей Ефимыч, виновато улыбаясь. - Уверяю вас, я никогда ничего не крал, в остальном же, вероятно, вы сильно преувеличиваете. Я вижу, что вы на меня сердиты. Успокойтесь, прошу вас, если можете, и скажите хладнокровно: за что вы сердиты ?
- А за что вы меня здесь держите ?
- За то, что вы больны.
- Да, болен. Но ведь десятки, сотни сумасшедших гуляют на свободе, потому что ваше невежество но способно отличить их от здоровых. Почему же я и вот эти несчастные должны сидеть тут за всех, как козлы отпущения ? Вы, фельдшер, смотритель и вся ваша больничная сволочь в нравственном отношении неизмеримо ниже каждого из нас, почему же мы сидим, а вы нет ? Где логика ?
- Нравственное отношение и логика тут ни при чем. Все зависит от случая. Кого посадили, тот сидит, а кого не посадили, тот гуляет, вот и все. В том, что я доктор, а вы душевнобольной, нет ни нравственности, ни логики, а одна только пустая случайность.
- Этой ерунды я не понимаю... - глухо проговорил Иван Дмитрич и сел на свою кровать.
Мойсейка, которого Никита постеснялся обыскивать в присутствии доктора, разложил у себя на постели кусочки хлеба, бумажки и косточки и, все еще дрожа от холода, что -то быстро и певуче заговорил no-еврейскн. Вероятно, он вообразил, что открыл лавочку.
- Отпустите меня, - сказал Иван Дмитрич, и голос его дрогнул.
- Не могу.
- Но почему же ? Почему ?
- Потому что это не в моей власти. Посудите, какая польза вам оттого, если я отпущу вас ? Идите. Вас задержат горожане или полиция и вернут назад.
- Да, да, это правда... - проговорил Иван Дмитрич и потер себе лоб. - Это ужасно ! Но что же мне делать ? Что ?
Голос Ивана Дмитрича и его молодое умное лицо с гримасами понравились Андрею Ефимычу. Ему захотелось приласкать молодого человека и успокоить его. Он сел рядом с ним на постель, подумал и сказал:
- Вы спрашиваете, что делать ? Самое лучшее в вашем положении - бежать отсюда. Но, к сожалению, это бесполезно. Вас задержат. Когда общество ограждает себя от преступников, психических больных и вообще неудобных людей, то оно непобедимо. Вам остается одно: успокоиться на мысли, что ваше пребывание здесь необходимо.
- Никому оно не нужно.
- Раз существуют тюрьмы и сумасшедшие дома, то должен же кто -нибудь сидеть в них. Не вы - так я, не я - так кто -нибудь третий. Погодите, когда в далеком будущем закончат свое существование тюрьмы и сумасшедшие дома, то не будет ни решеток на окнах, пи халатов. Конечно, такое время рано или поздно настанет.
Иван Дмитрич насмешливо улыбнулся.
- Вы шутите, - сказал он, щуря глаза. - Таким господам, как вы и ваш помощник Никита, нет никакого дела до будущего, но можете быть уверены, милостивый государь, настанут лучшие времена ! Пусть я выражаюсь пошло, смейтесь, но воссияет заря новой жизни, восторжествует правда, и на нашей улице будет праздник ! Я не дождусь, издохну, но зато чьи -нибудь правнуки дождутся. Приветствую их от всей души и радуюсь, радуюсь за них ! Вперед ! Помогай вам бог, друзья !
Иван Дмитрич с блестящими глазами поднялся и, протягивая руки к окну, продолжал с волнением в голосе:
- Из -за этих решеток благословляю вас ! Да здравствует правда ! Радуюсь !
- Я не нахожу особенной причины радоваться, - сказал Андрей Ефимыч, которому движение Ивана Дмитрича показалось театральным и в то же время очень поправилось. - Тюрем и сумасшедших домов не будет, и правда, как вы изволили выразиться, восторжествует, но ведь сущность вещей не изменится, законы природы останутся все те же.
Люди будут болеть, стариться и умирать так же, как и теперь. Какая бы великолепная заря ни освещала вашу жизнь, все же в конце концов вас заколотят в гроб и бросят в яму.
- А бессмертие ?
- Э, полноте !
- Вы не верите, ну, а я верю. У Достоевского или у Вольтера кто -то говорит, что если бы не было бога, то его выдумали бы люди. А я глубоко верю, что если нет бессмертия, то его рано или поздно изобретет великий человеческий ум.
- Хорошо сказано, - проговорил Андрей Ефимыч, улыбаясь от удовольствия. - Это хорошо, что вы веруете. С такой верой можно жить припеваючи даже замуравленному в стене. Вы изволили где -нибудь получить образование ?
- Да, я был в университете, но не кончил. - Вы мыслящий и вдумчивый человек. При всякой обстановке вы можете находить успокоение в самом себе. Свободное и глубокое мышление, которое стремится к уразумению жизни, и полное презрение к глупой суете мира - вот два блага, выше которых никогда не знал человек. И вы можете обладать ими, хотя бы вы жили за тремя решетками. Диоген жил в бочке, однако же был счастливее всех царей земных.
- Ваш Диоген был болван, - угрюмо проговорил Иван Дмитрич. - Что вы мне говорите про Диогена да про какое -то уразумение ? - рассердился он вдруг и вскочил. - Я люблю жизнь, люблю страстно ! У меня мания преследования, постоянный мучительный страх, но бывают минуты, когда меня охватывает жажда жизни, и тогда я боюсь сойти с ума. Ужасно хочу жить, ужасно !
Он в волнении прошелся по палате и оказал, понизив голос:
- Когда я мечтаю, меня посещают призраки. Ко мне ходят какие -то люди, я слышу голоса, музыку, и кажется мне, что я гуляю по каким -то лесам, по берегу моря, и мне так страстно хочется суеты, заботы... Скажите мне, ну что там нового ? - спросил Иван Дмитрич. -
Что там ?
- Вы про город желаете знать или вообще ?
- Ну, сначала расскажите мне про город, а потом вообще.
- Что ж ? В городе томительно скучно... Не с ком слова сказать, некого послушать. Новых людей нет. Впрочем, приехал недавно молодой врач Хоботов.
- Он еще при мне приехал. Что, хам ?
- Да, некультурный человек. Странно, знаете ли... Судя по всему, в наших столицах нет умственного застоя, есть движение, - значит, должны быть там и настоящие люди, но почему -то всякий раз оттуда присылают к нам таких людей, что не глядел бы. Несчастный город !
- Да, несчастный город ! - вздохнул Иван Дмитрич. и засмеялся. - А вообще как ? Что пишут в газетах и журналах ?
В палате было уже темно. Доктор поднялся и стоя начал рассказывать, что пишут за границей и в России и какое замечается теперь направление мысли. Иван Дмитрич внимательно слушал и задавал вопросы, но вдруг точно вспомнив что -то ужасное, схватил себя за голову и лег на постель, спиной к доктору.
- Что с вами ? - спросил Андрей Ефимыч.
- Вы от меня не услышите больше ни одного слова ! - грубо проговорил Иван Дмитрич.
- Оставьте меня
- Отчего же ?
- Говорю вам: оставьте ! Какого дьявола ?
Андрей Ефимыч пожал плечами, вздохнул и вышел. Проходя через сени, он сказал:
- Как бы здесь убрать, Никита... Ужасно тяжелым запах !
- Слушаю, ваше высокоблагородие.
"Какой приятный молодой человек ! - думал Андрей Ефимыч, идя к себе на квартиру. - За все время, пока я тут живу, это, кажется, первый, с которым можно поговорить. Он умеет рассуждать и интересуется именно тем, чем нужно ".
Читая и потом ложась спать, он все время думал об Иване Дмитриче, а проснувшись на другой день утром, вспомнил, что вчера познакомился с умным и интересным человеком, и решил сходить к нему еще раз при первой возможности.