АРАП ПЕТРА ВЕЛИКОГО - ГЛАВА VII- Пушкин Александр Сергеевич
В доме Гаврилы Афанасьевича из сеней направо находилась тесная каморка
с одним окошечком. В ней стояла простая кровать, покрытая байковым одеялом,
а пред кроватью еловый столик, на котором горела сальная свеча и лежали
открытые ноты. На стене висел старый синий мундир и его ровесница,
треугольная шляпа; над нею тремя гвоздиками прибита была лубочная картина,
изображающая Карла XII верхом. Звуки флейты раздавались в этой смиренной
обители. Пленный танцмейстер, уединенный ее житель, в колпаке и в китайчатом
шлафорке, услаждал скуку зимнего вечера, наигрывая старинные шведские марши,
напоминающие ему веселое время его юности. Посвятив целые два часа на сие
упражнение, швед разобрал свою флейту, вложил ее в ящик и стал раздеваться.
В это время защелка двери его приподнялась, и красивый молодой человек
высокого росту, в мундире, вошел в комнату.
Удивленный швед встал испуганно.
- Ты не узнал меня, Густав Адамыч, - сказал молодой посетитель тронутым
голосом, - ты не помнишь мальчика, которого учил ты шведскому артикулу, с
которым ты чуть не наделал пожара в этой самой комнатке, стреляя из детской
пушечки.
Густав Адамыч пристально всматривался...
- Э-э-э,- вскричал он наконец, обнимая его,- сдарофо, тофно ли твой
сдесь. Садись, твой тобрий повес, погофорим.
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .