§ 5. Российский федерализм сегодня

1. Особенности современного российского федерализма. Совре­менная Россия — самое обширное по территории и одно из самых боль­ших и многонациональных по населению федеративных государств. У нее наибольшее число субъектов федерации (89), отличающихся особенно большим разнообразием. В составе населения страны русские составляют более четырех пятых, а остальную часть — десятки корен­ных наций и народностей, а также многочисленные национальные (эт­нические) группы, состоящие из представителей зарубежных этносов. По своему социальному содержанию российский федерализм олице­творяет государственное единство, объединение десятков народов как этнотерриториальных общностей вокруг русского народа, являющего­ся ядром и главной цементирующей силой многонационального феде­ративного государства. Это первая и одна из важнейших особенностей российского федерализма, находящая свое отражение как в его струк­туре, так и в содержании федеративных отношений.

Вторая общая и не менее важная особенность современного россий­ского федерализма заключается в том, что в нем сочетаются террито­риальные (общетерриториальные) и национальные (национально-тер­риториальные) начала. Прежде, до Федеративного договора 1992 г. и Конституции РФ 1993 г., субъектами Российской Федерации счита­лись только национальные государства (автономные республики) и национально-государственные образования (автономные области и автономные округа). Ныне субъектами РФ являются и такие полити­ко-территориальные единицы, которые представляют собой области (края, города федерального значения) с преимущественно русским на­селением. Это особенно важно в связи с тем, что русский народ не имеет внутри РФ своей особой, отдельной республики.

Третья общая особенность современного российского федерализма состоит в том, что это — сравнительно молодой федерализм, находя­щийся еще в процессе становления в неразрывной связи с дальнейшей демократизацией страны. Хотя формально российский федерализм берет свое начало с первых месяцев после октября 1917 г., его реальное становление и развитие приходятся лишь на последнее десятилетие. Утверждавшиеся все больше во второй половине 20-х — начале 30-х гг. командно-административные методы управления, сверхцентрализация и тоталитарный режим постепенно свели на нет даже те ограничен­ные элементы реального федерализма, которые успели зародиться в первый послеоктябрьский период. Тоталитаризм оказался абсолютно несовместимым с подлинным федерализмом и свел его к квазифедера­лизму, к фактическому унитаризму, прикрываемому декларативными конституционными нормами и лозунгами о федерализме, суверенитете союзных республик и праве их свободного выхода из СССР, самоуп­равленческих правах автономий, праве народов на самоопределение и свободном их развитии. Длительное развитие российского «федера­лизма» в условиях тоталитаризма и сегодня накладывает свой негатив­ный отпечаток на процесс становления демократического федерализма в современной России. По существу, этот процесс берет свое начало лишь с Декларации о суверенитете РФ (1990) и особенно с Федератив­ного договора (1992) и Конституции РФ 1993 г. Несмотря на многое сделанное с тех пор, еще несравнимо большее предстоит сделать, вклю­чая принятие конституционных и иных федеральных законов по во­просам федерализма. Еще больше необходимо сделать в области прак­тической реализации устоев и норм подлинного федерализма в различ­ных сферах государственной и общественной жизни.

Четвертая важная общая особенность современного российского федерализма связана с тем, что исторически РСФСР возникла и длительное время развивалась как не договорная, а конституционная фе­дерация на базе автономии, что само по себе серьезно суживало (даже формально) самостоятельность субъектов федерации по сравнению, например, с субъектами союзного государства — СССР, усиливало проявление суперцентралистских тенденций и сближало такой феде­рализм с унитаризмом. Без учета этого фактора трудно понять многое из того, что происходит сегодня в России с процессом становления подлинного федерализма. Лишь после Федеративного договора РФ стала превращаться, на наш взгляд, из конституционной в конституци­онно-договорную федерацию, что нашло, в частности, свое дальнейшее проявление в заключении за последние пять лет около полусотни до­говоров о конкретном разграничении предметов ведения и полномочий между органами РФ и органами ее субъектов.

Пятая общая особенность. Современный российский федерализм, необходимость его сохранения и дельнейшего развития опирается прежде всего на учет трех объективных моментов: огромных размеров территории страны; многонациональности структуры и состава ее на­селения; большого разнообразия условий и возможностей развития различных регионов. В этих объективных параметрах федерализм вы­ступает у нас не просто как одна из возможных форм политико-терри­ториальной организации государства, а как оптимальная и даже как единственно возможная в данных конкретных условиях демократичес­кая форма такой организации. Подлинный федерализм в таких услови­ях является действенным способом практической реализации демокра­тии в данном вопросе.

2. Конституционно-правовой статус РФ. Принципиальные осно­вы российского федерализма закрепляются уже в первой главе Консти­туции РФ, посвященной основам конституционного строя. Статья 1 содержит указание на то, что Россия — это демократическое федера­тивное правовое государство с республиканской формой правления; ст. 3 признает РФ суверенным государством, а многонациональный народ России носителем суверенитета и единственным источником власти в РФ; ст. 4 указывает, что суверенитет РФ распространяется на всю ее территорию, целостность и неприкосновенность которой обес­печивает РФ и что Конституция РФ и федеральные законы имеют верховенство на всей территории РФ; ст. 5 определяет общую структу­ру субъектов РФ и их равноправие, а также такие основы федератив­ного устройства РФ, как ее государственная целостность, единство сис­темы государственной власти, разграничение предметов ведения и пол­номочий между органами государственной власти РФ и органами го­сударственной власти субъектов РФ, равноправие и самоопределение народов РФ; ст. 6 закрепляет принцип единого и равного гражданства, действующего на всей территории РФ; ст. 8 гарантирует единство эко­номического пространства и свободное перемещение товаров, услуг и финансовых средств; ст. 11 содержит положения об осуществлении го­сударственной власти как на федеральном уровне, так и на уровне субъектов РФ и соответствующих органов, а также об осуществлении разграничения предметов ведения и полномочий между органами го­сударственной власти РФ и органами государственной власти субъек­тов РФ Конституцией РФ, Федеративным и иными договорами о раз­граничении предметов ведения и полномочий; ст. 15 устанавливает высшую юридическую силу, прямое действие и применение Конституции РФ на всей территории РФ и недопустимость противоречия при­нимаемых в РФ законов и иных правовых актов Конституции РФ.

Более подробно конституционно-правовой статус РФ и ее субъек­тов определяется в гл. 3 Конституции «Федеративное устройство» и рядом положений из других ее глав, а также соответствующими кон­ституционными и иными федеральными законами, принятие которых предусмотрено Конституцией РФ (например, законы о порядке обра­зования и принятия в состав РФ новых субъектов, об общих принципах организации органов субъектов РФ, о порядке изменения статуса субъ­екта РФ и др.) К сожалению, эти важные законы до сих пор так и не приняты за более чем шестилетний срок.

Единство РФ находит свое выражение, помимо сказанного, и в том, что: территория РФ включает в себя территории ее субъектов (ст. 67); РФ имеет общие для всей федерации органы государственной влас­ти — Президента, парламент, Правительство, суды (ст. 11); федераль­ные органы исполнительной власти и соответствующие органы субъ­ектов РФ образуют единую систему в пределах осуществления их сов­местной компетенции (ст. 77); единой является вся судебная и проку­рорская системы страны (ст. 118 и 128); РФ имеет единую денежную и кредитную систему, единый государственный бюджет, единые вооруженные силы (ст. 71) и др. Федеральное единство страны и конститу­ционно-правовой статус РФ получили более конкретное и полное за­крепление в конституционном распределении предметов ведения и полномочий между РФ и ее субъектами.

Исключительную компетенцию РФ, согласно ст. 71 ее Конститу­ции, составляют:

а) в области государственного строительства:

— принятие и изменение Конституции и федеральных законов, контроль за их соблюдением;

— федеративное устройство и территория РФ;

— регулирование и защита прав и свобод человека; гражданство в РФ; регулирование и защита прав национальных меньшинств;

— установление системы федеральных органов законодательной, исполнительной и судебной власти, порядка их организации и деятель­ности, формирование федеральных органов государственной власти; федеральная государственная служба;

— судоустройство; прокуратура; уголовное, уголовно-процессуальное и уголовно-исполнительное законодательство; амнистия и по­милование; гражданское, гражданско-процессуальное и арбитражно-процессуальное законодательство; правовое регулирование интеллек­туальной собственности; федеральное коллизионное право;

— установление основ федеральной политики и федеральные про­граммы в области государственного развития РФ;

б) в области экономики, социального и культурного развития:

— федеральная государственная собственность и управление ею;

— установление основ федеральной политики и федеральные про­граммы в области экономического, экологического, социального, куль­турного и национального развития РФ;

— установление правовых основ единого рынка; финансовое, ва­лютное, кредитное, таможенное регулирование; денежная эмиссия, ос­новы ценовой политики, федеральные экономические службы, вклю­чая федеральные банки;

— федеральный бюджет; федеральные налоги и сборы; федераль­ные фонды регионального развития;

— федеральные энергетические системы, ядерная энергетика, рас­щепляющиеся материалы; федеральный транспорт, пути сообщения, информация и связь; деятельность в космосе;

в) в области международной деятельности и обороны:

— внешняя политика и международные отношения РФ; междуна­родные договоры РФ, вопросы войны и мира;

— внешнеэкономические отношения РФ;

— оборона и безопасность; оборонное производство; определение порядка продажи и покупки оружия, боеприпасов, военной техники и другого военного имущества; производство ядовитых веществ, нарко­тических средств и порядок их использования;

— определение статуса и защита Государственной границы, терри­ториального моря, воздушного пространства, исключительной эконо­мической зоны и континентального шельфа РФ;

г) в других областях:

— метеорологическая служба, стандарты, эталоны, метрическая система и исчисление времени; геодезия и картография; наименование географических объектов; официальный статистический и бухгалтер­ский учет;

— государственные награды и почетные звания РФ.

К сферам совместной компетенции РФ и ее субъектов, согласно ст. 72 Конституции РФ, относятся:

а) в области государственного строительства:

— обеспечение соответствия конституций и законов республик, уставов, законов и иных нормативных правовых актов краев, областей, городов федерального значения, автономной области, автономных ок­ругов Конституции РФ и федеральным законам;

— защита прав и свобод человека и гражданина; защита прав наци­ональных меньшинств; обеспечение законности и правопорядка, обще­ственной безопасности; режим пограничных зон;

— кадры судебных и правоохранительных органов; адвокатура; но­тариат;

— административное, административно-процессуальное, трудо­вое, семейное, жилищное, земельное, водное, лесное законодательство, законодательство о недрах, об охране окружающей среды;

— защита исконной сферы обитания и традиционного образа жизни малочисленных этнических общностей;

— установление общих принципов организации системы органов государственной власти и местного самоуправления;

б) в области экономики, социального и культурного развития:

— вопросы владения, использования и распоряжения землей, не­драми, водными и другими природными ресурсами;

— разграничение государственной собственности;

— природопользование; охрана окружающей среды и обеспечение экологической безопасности; особо охраняемые природные террито­рии, охрана памятников истории и культуры;

— общие вопросы воспитания, образования, науки, культуры, фи­зической культуры и спорта;

— координация вопросов здравоохранения; защита семьи, мате­ринства, отцовства и детства; социальная защита, включая социальное обеспечение;

— осуществление мер по борьбе с катастрофами, стихийными бед­ствиями, эпидемиями, ликвидация их последствий;

— установление общих принципов налогообложения и сборов в РФ;

в) в области международной деятельности:

— координация международных и внешнеэкономических связей субъектов РФ, выполнение международных договоров РФ.

Приведенный перечень предметов ведения и полномочий РФ и их подразделение на исключительные и совместные свидетельствует о стремлении достичь необходимого баланса тенденций к централиза­ции и децентрализации, динамичное противоречивое единство кото­рых составляет главную проблему любого федеративного государства Достижение оптимального для данных условий соотношения между ними является важнейшим условием и предпосылкой успешной организации, функционирования и развития каждой федерации, в то время как перекосы, перегибы в ту или иную сторону неизбежно ведут к крайне негативным последствиям: либо к чрезмерной централизации, подавляющей автономность, активность и инициативу субъектов федерации и ведущей к фактической унитаризации, либо к безбрежной децентрализации, нарушающей государственное единство федерации, вызывающей рост сепаратизма, а в конечном счете — развал федерации или превращение ее в слабую и рыхлую конфедерацию.

Исключительная компетенция РФ обеспечивает высокую центра­лизацию в тех областях и вопросах, на едином, общем решении которых зиждется само существование федеративного государства, его единство и характер которых по самой своей природе требует руководства и управления из единого центра. Не случайно здесь речь идет прежде всего о вопросах основ конституционного строя страны, прав и свобод человека, международных отношений, обороны и вооруженных сил, единства правовой, судебной и прокурорской систем, путей сообщения и федерального транспорта, федеральных энергетических систем, ин­формации и связи, бюджетно-финансовом и таможенном регулирова­нии и др. В совместной компетенции находятся те области и вопросы, успешное руководство и управление которыми требует объединенных действий РФ и ее субъектов, учета как общегосударственных, так и специфически региональных начал и интересов при приоритете пер­вых. Здесь обращает на себя внимание естественная узость данной компетенции в области международной деятельности; ее сравнитель­ная ограниченность в области государственного строительства и эко­номики, поскольку многое решается в рамках исключительной компе­тенции РФ, а немало вопросов самостоятельно решается ее субъектами; широта данного вида компетенции в социальной области с одно­временным учетом того, что здесь многое принадлежит к исключитель­ной компетенции субъектов РФ, в связи с чем здесь говорится лишь об «общих вопросах» воспитания, образования, науки, культуры и только о «координации» вопросов здравоохранения и т.д.

Говоря о компетенции РФ, необходимо также отметить, что Кон­ституция РФ предусматривает, во-первых, возможность создания фе­деральными органами исполнительной власти для осуществления своих полномочий своих территориальных органов и назначения соот­ветствующих должностных лиц (ч. 1 ст.78); во-вторых, возможность по взаимному соглашению этих органов с соответствующими органами субъектов Федерации делегировать осуществление части своих полно­мочий как от федерального центра к субъектам, так и от субъектов к центру, если это не противоречит Конституции РФ и федеральным законам (ч. 2 и 3 ст.78), о чем подробнее будет сказано ниже; в-третьих, возможность федерального вмешательства в права субъектов РФ. Конституция РФ, к сожалению, прямо не предусматривает института пре­зидентского правления и иных форм федерального вмешательства и не содержит перечня оснований и определения порядка такого вмеша­тельства. Тем не менее она предусматривает обеспечение Президентом и Правительством РФ осуществления полномочий федеральной государственной власти на всей территории РФ (ч. 4 ст.78), гарантирова­ние Президентом Конституции, прав и свобод человека, принятия им мер по охране суверенитета РФ, ее независимости и государственной целостности и др. (ч. 2 ст.80). При определенных условиях Президент имеет право введения чрезвычайного и военного положения на всей или части территории РФ. Примером федерального вмешательства в экстраординарных условиях может служить попытка восстановления вооруженным путем конституционного порядка в Чечне в 1994— 1996 гг. после многократных и грубых нарушений этого порядка, начи­ная с 1991 г. В июне 1995 г. Конституционный Суд РФ признал кон­ституционными соответствующие акты Президента РФ, исходя из того, что Президент обязан принимать меры по охране суверенитета РФ, ее независимости, безопасности и целостности.

3. Конституционно-договорный характер РФ. Несмотря на то что практически все специалисты признают исключительно важное, фун­даментальное значение заключения Федеративного договора 1992 г., в науке конституционного права нет единого мнения по вопросу об общем характере современной РФ: одни определяют ее как конститу­ционную федерацию и решительно выступают против признания ее договорно-конституционной федерацией;* другие, наоборот, считают ее конституционно-договорной или договорно-конституционной.**

* См.: Государственное право Российской Федерации / Под ред. О.Е. Кутафина. С. 249; Козлова Е.И., Кутафин О.Е. Конституционное право России. С. 256; Эбзеев Б.С., Карапетян Л.М. Российский федерализм: равноправие субъектов и асимметрия // Государство и право. 1995. № 3. С. 3 и др.

** См.: Чиркин B.E. Конституционное право: Россия и зарубежный опыт. М. 1998. С. 294—295; Тадевосян Э.В. Российский федерализм и современный национально-государственный нигилизм // Государство и право. 1996. № 10. С. 14 и др.

Нам представляется более правильной вторая позиция, основанная на признании сочетания в самих основах современного российского феде­рализма конституционных и договорных начал. В рамках этого прин­ципиального сочетания исходных основ можно, конечно, говорить о преобладании, приоритете конституционных начал в РФ, их ведущей роли, но нельзя закрывать глаза на то, что современный российский федерализм с самого начала содержал в себе значительные договорные начала, которые развивались и в последующем. По-видимому, поэтому даже те, кто в общем и целом признает РФ конституционной федера­цией, считают необходимым делать существенные оговорки о возмож­ности признания в определенном смысле «договорного регулирова­ния» и «норм внутригосударственного договора» в РФ*. Первая же позиция исходит из того, что подготовка и заключение Федеративного договора и последующее развитие договорных начал в российском фе­дерализме прежде всего на основе заключения нескольких десятков договоров о разграничении предметов ведения и полномочий в сущнос­ти никак не повлияли на основы российского федерализма. Но с этим нельзя согласиться, тем более что, по общему признанию, начало ста­новления подлинного федерализма в современной России связывается с подготовкой и заключением этого договора, который и сегодня не потерял своего значения, как это вытекает из содержания Конституции РФ и конституций ее республик.

* См.: Конституция Российской Федерации: Научно-практический комментарий / Вступительная статья акад. Б.Н. Топорнина. М., 1997. С. 53.

Спору нет, Конституция РФ — главная конституционно-правовая основа современного российского федерализма. Она имеет наивысшую юридическую силу, в связи с чем, согласно этой Конституции (п. 1 Заключительных и переходных положений), положения Федеративно­го договора и других договоров между органами РФ и органами ее субъектов действуют лишь постольку, поскольку они не противоречат данной Конституции. Но это не означает, что Федеративный договор потерял теперь всякое фундаментальное значение и не олицетворяет договорные начала в современном российском федерализме.

Нельзя не учитывать, что: во-первых, Федеративный договор был принят почти за два года до принятия Конституции РФ и почти сразу же включен в Конституцию РСФСР; во-вторых, многие важнейшие положения Федеративного договора вошли в текст Конституции РФ и поэтому по своему генезису имеют договорную природу, а сам Договор во многом сохраняет свое действие; в-третьих, Конституция РФ (ст. 11) прямо указывает на то, что важнейшая проблема разграниче­ния предметов ведения и полномочий между органами государственной власти РФ и органами государственной власти субъектов РФ осу­ществляется как Конституцией, так и Федеративным и иными догово­рами о разграничении предметов ведения и полномочий; в-четвертых, статус субъекта РФ может изменяться по взаимному согласию РФ и ее субъекта (ч. 5 ст. 66), а ст. 16 Государственного устава Краснодарского края, например, устанавливает, что лишение края статуса субъекта РФ возможно только на основе Конституции РФ и Федеративного догово­ра; в-пятых, исключительные предметы ведения и полномочия субъек­тов РФ, устанавливаемые их конституциями или уставами, определя­ются на основе Конституции РФ и Федеративного договора; в-шестых, договорные начала в РФ сегодня широко проявляются в практике за­ключения и применения договоров о разграничении предметов веде­ния и полномочий, охватившей уже более половины всех субъектов РФ.

Позиция признания лишь конституционного характера современ­ного российского федерализма и непризнание или недооценка договор­ных начал в нем нашла свое выражение в негативном отношении к идее и практике заключения многочисленных договоров о разграничении предметов ведения и полномочий. Сегодня не так уж редко раздаются громкие голоса некоторых видных специалистов и политиков, направ­ленные на доказательство ненужности и даже вредности таких догово­ров. С одной стороны, утверждают, что надо заниматься не разграниче­нием, а взаимодействием центра и субъектов, в связи с чем нет нужды столько внимания уделять разграничению прав тех и других. С другой — ссылаясь на отдельные действительные, а часто и мнимые недо­статки и ошибки в новой практике разработки и заключения этих до­говоров, пытаются доказать, что она расшатывает единство федератив­ного государства, порождает неравноправие субъектов РФ и привиле­гированное положение отдельных из них, стимулирует децентралистские тенденции и ведет к развалу федерации.

На наш взгляд, с такой позицией вряд ли можно согласиться в принципе. Прежде всего здесь просматривается явное непонимание того, что четкое разграничение предметов ведения и полномочий, осо­бенно в сфере совместной компетенции, на основе общих конституци­онных положений, является важнейшим предварительным условием п предпосылкой успешного взаимодействия федерального центра и субъектов федерации. Вместе с тем нельзя не обратить внимание на то, что критикуются (часто справедливо) те или иные конкретные недо­статки, издержки, ошибки, допущенные практикой на неизведанном пути разработки, заключения и использования таких договоров, а от­вергается не тот или иной конкретный договор, а сам принцип необходимости учета своеобразия условий развития отдельных субъектов РФ при решении в каждом конкретном случае вопроса о разграничении предметов ведения и полномочий в рамках общих конституционных установок. На наш взгляд, если где-то допущены нарушения этих уста­новок, то и критиковать следует эти нарушения. Надо бороться за со­вершенствование этой практики, а не отвергать с порога лежащий в их основе совершенно верный принцип достижения «единства в многооб­разии», способный сыграть очень важную роль в демократическом уп­рочении российской государственности.

Исторический опыт нашей многонациональной федеративной страны убедительно доказывает, что многообразие конкретных путей решения общей задачи не только не препятствует укреплению ее един­ства и сплоченности, но и во многом содействует этому. Как справед­ливо отмечается в Концепции государственной национальной полити­ки, принятой в июне 1996 г., проводившийся в прошлом (в годы тота­литаризма) курс на унификацию порождал основу для нынешних про­тиворечий, а сегодня не только сепаратистские, но и унитаристские тенденции осложняют развитие государственности России и создают межнациональную напряженность. Отметим и то, что именно нивелировка, унификация всех и вся, повсеместная суперцентрализация, ха­рактерные для антидемократических режимов, привели к дезинтегра­ции нашего общества и государства, к развалу СССР, ибо делают не­возможным подлинный федерализм, стимулируют рост национализма и сепаратизма.

В свете того, что сама Конституция РФ (ст. 78) прямо предусмат­ривает возможность взаимного делегирования полномочий федерации и ее субъектов, принципиальные и резкие возражения против заключе­ния указанных договоров вызывают особенно большое удивление и несогласие. Необходимость таких договоров вызывается прежде всего серьезными объективными различиями между субъектами РФ и фак­тическими условиями их развития. Одни из них имеют сравнительно небольшое население и малую территорию, небольшой экономический, научно-технический, социальный, культурный и иной потенциал, а другие обладают населением в несколько миллионов человек, больши­ми территориями, несравнимо большим потенциалом и т.д. Приходит­ся учитывать и исторические, этносоциальные, геополитические, кон­фессиональные и иные условия и особенности отдельных регионов. Все эти и другие особенности и призваны учитывать рассматриваемые договоры. Иными словами, Конституция РФ не может и не должна отражать своеобразие конкретных возможностей и путей реализации своего статуса каждым отдельным субъектом РФ. Она закрепляет их общий статус как субъектов РФ и факт их разнородности. Опираясь на это, конституции (уставы) субъектов РФ и договоры о разграничении предметов ведения и полномочий призваны учесть специфику условий и особенностей развития каждого из субъектов РФ. Это и означает осуществление в данном вопросе принципа «единства в многообра­зии», только и способного обеспечить подлинное демократическое го­сударственное единство многорегиональной и полиэтничной России.

4. Субъекты РФ и их статус. В составе РФ 89 субъектов, из кото­рых 21 республика, 6 краев, 49 областей, 2 города федерального значе­ния, 1 автономная область и 10 автономных округов. 57 субъектов РФ (края, области, города) построены на общетерриториальной основе и 32 (республики, автономная область и автономные округа) — на наци­онально-территориальной основе. Многочисленность и многообразие субъектов РФ обусловлены прежде всего обширностью ее территории, разнообразием регионов и условий их развития, полиэтничностью структуры и состава населения, некоторыми историческими и иными особенностями и т.д. Все это создает немалые дополнительные слож­ности и проблемы в управлении страной, далеко не всегда объективно оправданные. В связи с этим в перспективе вполне вероятно известное сокращение числа субъектов РФ на основе в первую очередь объеди­нения территориальных единиц.

Асимметрия и равноправие субъектов РФ. РФ — асимметричная федерация, включающая разнообразные и разнохарактерные субъекты, имеющие во многом неодинаковый конституционно-правовой статус. Например, республика — это государство со всеми вытекающими из этого факта следствиями, а остальные субъекты — это различные по форме политико-территориальные образования, не являющиеся госу­дарствами, различающиеся в той или иной мере по своим правомочиям. Конечно, в определенном отношении все субъекты РФ находятся в одинаковом положении. И это отражается в закрепленном Конститу­цией РФ принципе равноправия субъектов РФ. Статья 5 Конституции РФ прямо объявляет все субъекты РФ равноправными (ч. 1), а кроме того, указывает, что во взаимоотношениях с федеральными органами государственной власти все субъекты РФ между собой равноправны (ч. 4). Равноправие субъектов РФ находит свое выражение и в том, что Конституция РФ устанавливает общие для всех субъектов нормы, дей­ствие которых распространяется в равной мере на всех из них. Так, вне пределов исключительной и совместной компетенции РФ все ее субъ­екты обладают всей полнотой государственной власти на своей терри­тории (ст. 72 ч. 2, ст. 73); статус всех субъектов РФ может изменяться только по взаимному согласию РФ и ее субъекта (ч. 5 ст. 66); границы всех субъектов РФ могут изменяться лишь с их взаимного согласия (ч. 3 ст. 67); все субъекты РФ вне пределов указанной компетенции РФ осуществляют собственное правовое регулирование, включая приня­тие законов и иных нормативных актов (ч. 4 ст. 76); все субъекты само­стоятельно устанавливают систему своих органов государственной власти (ч. 1 ст. 77) и т.д. Все субъекты в равной мере представлены в Совете Федерации Федерального Собрания РФ и на общей основе избирают депутатов Государственной Думы РФ (ст. 95—97). Все ска­занное говорит о том, что в характеристике конституционного статуса субъектов РФ явно преобладают черты равноправия.

Но равноправие субъектов РФ в их отношениях с федеральными органами и между собой не означает, что и во всех иных отношениях они обладают одинаковыми правами. Асимметрия, наличие различных видов субъектов РФ обусловливают их неравноправие в ряде других отношений. Так, республики как государства имеют свои конституции, свое гражданство, свои высшие органы государственной власти (пре­зидент, парламент, правительство и министерства), свои государствен­ные языки, свою государственную символику (герб, флаг, гимн), свои почетные звания и государственные награды, чего нет в других субъек­тах РФ. В субъектах РФ, не являющихся государствами, имеются ус­тавы — учредительные нормативные документы, подобные конститу­ции, но не тождественные ей; иные, нежели в республиках, органы государственной власти и управления и т.д. Особыми правами облада­ют и автономные субъекты РФ. Конституция РФ, например, предусматривает, что по представлению законодательных и исполнительных органов автономной области и автономного округа может быть принят федеральный закон об автономной области, автономном округе (ч. 3 ст. 66). Поскольку 9 из 10 автономных округов РФ (Чукотский авто­номный округ в 1992 г. выделился из Магаданской области и непосредственно вошел в состав РФ) входят в края или области, Конституция РФ (ч. 4 ст. 66) предусматривает, что отношения автономных округов, входящих в состав края или области, могут регулироваться федераль­ным законом и договором между органами государственной власти автономного округа и, соответственно, органами государственной влас­ти края или области. Известное неравноправие может складываться и действительно имеет место в связи с неодинаковым решением вопро­сов о взаимном делегировании полномочий в практике заключения соответствующих двусторонних договоров между РФ и ее субъектами.

Таким образом, субъекты РФ в принципе, в главном и основном равноправны. Но это равноправие нельзя понимать в абсолютном смысле, как полное равноправие во всем, исключающее любое, даже частичное неравноправие в том или ином отношении. Принципиальное равноправие субъектов РФ точно так же не исключает их известного неравноправия, как равноправие всех государств мира как членов ми­рового сообщества, членов ООН не исключает того, что одни из них обладают правами постоянных членов Совета Безопасности ООН, а другие не обладают; как равноправие всех наций и национальных язы­ков не исключает наделения некоторых из них статусом государствен­ных или официальных языков; как гражданское равноправие не исклю­чает неравноправия граждан одной и той же страны, вытекающего из их неодинаковых социальных статусов и социальных ролей. При таком подходе к пониманию равноправия субъектов РФ оно предстает впол­не совместимым с ее асимметрией.

Асимметрия РФ — продукт вынужденной необходимости считать­ся с объективным существенным фактическим неравенством ее субъ­ектов и некоторыми другими факторами, о которых упоминалось выше. Разве можно признать рациональным и прагматичным надече-ние в наших условиях всех субъектов РФ абсолютно во всем одинако­выми правами и обязанностями, если нередко одни из них в десятки, а то и в сотни раз больше других по территории, населению, экономичес­кому и иному потенциалу и т.д.? Разве сможет, например, Москва — равноправный субъект РФ — успешно выполнять, наряду с общими, также и столичные функции, если не будет обладать дополнительными правами и обязанностями? Разве национально-территориальные субъ­екты РФ смогут успешно осуществлять, наряду с общими для всех, и особые, национально-специфические функции, если не будут иметь соответствующие права и обязанности, присущие национальным рес­публикам и автономиям? Конечно, нет. Но при этом важно, чтобы наделение отдельных субъектов РФ или их групп теми или иными конкретными дополнительными полномочиями, необходимыми им для выполнения ими их особой роли, не нарушало их принципиального равноправия как субъектов федерации, закрепленного в Конституции.

Компетенция субъектов РФ. Как уже отмечалось, компетенция субъектов в РФ носит остаточный характер, поскольку прямо Консти­туция РФ не определяет компетенцию субъектов, а говорит лишь об исключительной и совместной компетенции самой РФ, за пределами которой находится исключительная и совместная компетенция субъек­тов РФ. Непосредственно компетенция субъектов РФ (совместная и исключительная) формулируется их конституциями. Такое формули­рование в разных конституциях не всегда однозначно и, к сожалению, не всегда строго учитывает основополагающие положения Конститу­ции РФ. Часто это бывает связано с тем, что, будучи принятыми до принятия Конституции РФ 1993 г., эти конституции ориентировались на Федеративный договор. Кроме того, по ряду договоров между РФ и отдельными субъектами (Татарстан, Башкортостан) последние полу­чили немало дополнительных полномочий, существенно расширяю­щих их компетенцию в области совместной деятельности федеральных органов и органов этих республик.

Поскольку вне пределов ведения РФ и полномочий РФ по предме­там совместного ведения РФ и ее субъектов субъекты РФ обладают всей полнотой государственной власти, постольку свою исключитель­ную компетенцию они определяют сами в своих конституциях, уставах. К числу таких полномочий чаще всего относятся: принятие конститу­ции или устава, внесение в них изменений и дополнений, контроль за их соблюдением; законодательство республики, края, области, города федерального значения; их территория, административно-территори­альное устройство и местное самоуправление, организация их государ­ственной власти, определение их символики и др.

Близкой к этой является компетенция и таких субъектов РФ, как автономная область и автономные округа, которые также имеют право принимать свои уставы, законы и иные нормативные правовые акты, образуют свои органы законодательной, исполнительной и судебной власти и т.д. Еврейская автономная область до конца 1990 г. входила в состав Хабаровского края, а теперь она непосредственно входит в РФ. В соответствии с законом РСФСР от 15 декабря 1990 г., автономные округа, находившиеся до этого в составе краев и областей, получили право самостоятельно решать вопрос об их вхождении в состав РФ через край, область или непосредственно. На этом основании Чукот­ский автономный округ, ранее находившийся в составе Магаданской области, вышел из нее и непосредственно вошел в РФ. Конституция РФ 1993 г. не предусматривает такого права и исходит из того, что отношения автономных округов, находящихся в составе края или об­ласти, могут регулироваться федеральным законом и договором между органами государственной власти автономного округа и, соответствен­но, органами государственной власти края или области. Само собой разумеется, что автономные округа обладают всеми полномочиями, вытекающими из их статуса субъектов РФ.

5. Проблема суверенитета в РФ. Есть общее и прочно утвердив­шееся мнение, что РФ — суверенное государство. Не менее общепри­знанно и то, что субъекты РФ, не являющиеся государствами, не обла­дают суверенитетом (хотя отдельные авторы ведут речь о том, что и эти субъекты РФ «обладают присущими суверенитету правами»). Значи­тельно сложнее обстоит дело применительно к республикам — субъек­там РФ. Одни, особенно те, кто считает невозможным совмещение двух суверенитетов на одной и той же территории, не признают их суверен­ными. Другие, исходя из того, что суверенитет — атрибут государства, наоборот, безоговорочно признают за республиками их суверенитет, а иногда и то, что в рамках соответствующей республики ее суверенитет имеет своего рода приоритет перед суверенитетом РФ. Третьи считают, что суверенитетом в определенных пределах обладают как РФ, так и ее субъекты — республики; эти суверенитеты совмещаются и взаимодей­ствуют в рамках признания в целом примата федерального суверени­тета. Четкое и определенное решение данной проблемы осложняется тем, что в Конституции РФ нет прямых указаний о суверенитете рес­публик и одновременно в ней нет и положений об их несуверенности. В то же время в ряде других важнейших документов о суверенитете республик говорится прямо и недвусмысленно.

Авторы данного учебника, стоя на общетеоретических позициях отрицания концепции «абсолютного суверенитета» и признания воз­можности сочетания двух суверенитетов в федеративном государстве (см. § 2 гл. 5 и § 3 гл. 8), склонны считать правильным третье из ука­занных решений. В пользу такого выбора говорит немало веских обсто­ятельств и аргументов. Во-первых, еще в самом начале 90-х гг. ранее автономные республики РСФСР объявили себя суверенными государ­ствами, а в Конституции РСФСР в начале 1991 г. было исключено их наименование «автономная республика» и заменено наименованием «республика в составе РФ». Во-вторых, в Федеративном договоре 1992 г. прямо закреплялся суверенитет республик — субъектов РФ. В-третьих, многие конституции республик — субъектов РФ (Татар­стан — , Башкортостан — , Дагестан — , Саха (Якутия) — , Северная Осетия (Алания) — , Тува — , Ингушетия — и др.) совершенно ясно и, как правило, в своих первых статьях закрепляют свой суверенитет. В-четвертых, Конституция РФ: называет республики государствами (ч. 2 ст. 5); указывает, что статус республики определяется как Консти­туцией РФ, так и конституцией республики (ч. 1 ст. 66) и не может быть изменен без ее согласия (ч. 5 ст. 66); содержит положения, что вне пределов ведения РФ и полномочий по предметам совместного веде­ния РФ и ее субъектов субъекты РФ обладают «всей полнотой госу­дарственной власти» (ст. 73) и что в случае противоречия между феде­ральным законом и нормативным правовым актом субъекта РФ, издан­ным в рамках его исключительной компетенции, действует норматив­ный правовой акт субъекта РФ (ч. 6 ст. 76). В-пятых, в ряде важных совместных документов РФ и республик, принятых уже после вступ­ления в силу Конституции РФ, эти республики прямо называются суверенными государствами в составе РФ (например, в Договоре о разграничении предметов ведения и взаимном делегировании полно­мочий между РФ и Башкортостаном в августе 1994 г.). В-шестых, ши­роко известно, что Президент РФ не раз в своих выступлениях уже после принятия Конституции РФ признавал определенную суверен­ность Татарстана и других республик. В-седьмых, нельзя не учитывать, что в условиях роста национального самосознания народов и изжива­ния негативных последствий былого подавления самостоятельности республик и сверхцентрализации идея суверенности республик глубо­ко укоренилась в сознании массы населения многих республик, и было бы явно контрпродуктивно исходить, выступать и отстаивать тезис, что республики ни в какой мере и ни в каком отношении не являются суверенными.

Но необходимо подчеркнуть и другую сторону дела. «Детская болезнь» суперсуверенизации начала 90-х гг. породила у многих другую крайность, связанную с непониманием того, что суверенитет государ­ства, входящего в федерацию, неизбежно ограничивается в пределах, необходимых для сохранения и упрочения единства и целостности об­щего государства, обеспечения реальности и действенности его власти. Так, принятая в ноябре 1992 г. Конституция Татарстана не только про­возгласила, что «Республика Татарстан — суверенное демократическое государство» и что «государственный суверенитет есть неотъемлемое качественное состояние Республики Татарстан» (ст. 1), но и содержит немало таких положений, которые явно несовместимы с общепризнан­ными принципами построения и функционирования федеративного государства. Чрезмерно педалируя свой суверенитет и даже не упоми­ная о факте распространения суверенитета РФ на территорию респуб­лики, о суверенных правах и полномочиях РФ, эта Конституция про­возглашает: а) Республика Татарстан самостоятельно определяет свой государственно-правовой статус, решает вопросы политического, эко­номического, социально-культурного строительства (ст. 59); б) законы Республики Татарстан обладают верховенством на всей ее территории, если они не противоречат международным обязательствам республики (ст. 59); в) Республика Татарстан — суверенное государство, субъект международного права, ассоциированное с РФ на основе Договора о взаимном делегировании полномочий и предметов ведения (напомним здесь, что Татарстан, как и Чечня, не подписал Федеративный договор 1992 г., но в феврале 1994 г. подписал указанный выше Договор); г) Республика Татарстан вступает в отношения с другими государства­ми, заключает международные договоры, обменивается дипломатичес­кими, консульскими, торговыми и иными представительствами, участ­вует в деятельности международных организаций, руководствуясь принципами международного права.

С этим и рядом других положений категорически нельзя согласить­ся. И вовсе не потому, что признается суверенность Татарстана, а вслед­ствие того, как этот суверенитет понимается, толкуется и излагается. Приходится признать, что такому искаженному пониманию суверени­тета республики во многом способствовали провозглашенные в свое время высшим руководством страны непродуманные и нечеткие лозун­ги типа «берите суверенитета столько, сколько сможете», не содержав­шие даже указаний на то, что это можно делать лишь в пределах, не нарушающих суверенитет РФ. Читая Конституцию Татарстана, созда­ется впечатление, что речь идет не о государстве — субъекте Федера­ции, а о полностью самостоятельном, независимом государстве, не вхо­дящем в состав другого государства. И в самом деле, ни в Конституции Татарстана, ни в его Договоре о разграничении предметов ведения и взаимном делегировании полномочий с РФ нет исходного положения, что Татарстан — субъект РФ, хотя, между прочим, и упоминается, что «граждане Республики Татарстан обладают гражданством РФ» (ст. 19 Конституции Татарстана).

Поэтому не случайно, что приведенные положения Конституции Татарстана вступают в явное противоречие с общепризнанными устоя­ми и принципами современного федерализма, его мировым опытом и с Конституцией РФ. Как показано выше (§ 3 гл. 8), в составе федерации могут быть отдельные ассоциированные территории и государства (на­пример, Пуэрто-Рико в США), но они обычно не являются субъектами федерации, которая не может строиться на началах лишь ассоциации, ибо это одно, единое суверенное государство, а не простая сумма так или иначе объединившихся суверенных государств. Уже созданная федерация не может нормально существовать, если самостоятельность ее субъектов даже в определении их государственно-правового статуса ничем не ограничена, ибо это равнозначно отрицанию суверенитета федерации. Ни одна из существующих в мире федераций не признает за своими субъектами право сецессии и ни одна из них не признает безоговорочное верховенство законов субъекта федерации. Федерации не присуще и безоговорочное признание ее субъектов субъектами меж­дународного права, хотя в отдельных случаях они и могут обладать ограниченной международной правосубъектностью. Поэтому, раз Татарстан — субъект РФ, указанные положения его Конституции должны быть приведены в соответствие с Конституцией РФ и общеп­ризнанными устоями и принципами теории современного федерализ­ма и его практики, особенно в связи с тем, что Конституция Татарстана принималась в специфических условиях непосредственно после распа­да СССР, роста центробежных тенденций в России и до принятия Конституции РФ.

К сожалению, болезнь суперсуверенизации затронула и конститу­ции ряда других республик РФ. Так, Республика Тыва в своей Консти­туции 1992 г. (ст. 1) закрепляет право выхода из РФ, хотя такого права Конституция РФ не предусматривает и им не обладают другие респуб­лики — субъекты РФ. Конституция Республики Саха (Якутия) без достаточных на то правовых оснований безоговорочно заявляет о при­надлежности ее территории многонациональному народу республики и объявляет ее исконной землей традиционного расселения ее корен­ных народов. Между тем в Конституции РФ речь идет о том, что суве­ренитет РФ распространяется на всю ее территорию (ч. 1 ст. 4), что в РФ земля и другие природные ресурсы используются и охраняются как основа жизни и деятельности народов, проживающих на соответствую­щей территории (ч. 1 ст. 9) (заметим: используются и охраняются, а не принадлежат, не находятся в собственности) и что территория РФ включает в себя территорию ее субъектов (ч. 1 ст. 67). При подписании Федеративного договора Башкортостан добился принятия дополни­тельного протокола, устанавливающего ряд особых полномочий этой республики по сравнению с другими республиками, хотя в этом дого­воре, в отличие от Конституции Татарстана и его договора с РФ, прямо говорится о Башкортостане как полноправном субъекте РФ. Все ска­занное создавало и создает свои трудности и противоречия в развитии современного российского федерализма. Серьезный ущерб утвержде­нию демократического федерализма в России нанесла многолетняя неурегулированность отношений РФ с Чеченской республикой, где с начала 90-х гг. неуклонно усиливались сепаратистские тенденции вплоть до постановки вопроса о выходе из РФ и фактического нерас­пространения в течение нескольких лет власти РФ на ее территорию.

6. Пути и перспективы совершенствования федерализма в Рос­сии. Проблема дальнейшего развития российского федерализма явля­ется ключевой и фундаментальной для всей России. От ее успешного решения в огромной мере зависит социально-политическая стабиль­ность в обществе и государстве, сохранение территориального единства страны, судьбы экономических и социальных реформ, демократизация всех сторон общественной жизни, становление правового государства, гармонизация межнациональных и региональных отношений, упроче­ние духовной общности многонационального российского общества. Сегодня, с одной стороны, можно констатировать, что за прошедшее десятилетие было сделано немало с точки зрения начала становления нового, демократического федерализма: признание суверенитета рес­публик, расширение их прав и прав других субъектов РФ; своевремен­ное заключение Федеративного договора 1992 г., предотвращение рас­пада РФ и серьезное снижение напряженности во взаимоотношениях федерального центра и субъектов Федерации; сочетание общетеррито­риального и национально-территориального начал в структуре РФ; принятие Конституции РФ и конституционное закрепление основных принципов нового российского федерализма; широкое внедрение прак­тики заключения договоров между РФ и ее субъектами о разграниче­нии предметов ведения и полномочий; повышение статуса ряда субъ­ектов РФ; утверждение линии на децентрализацию и развитие местно­го самоуправления; успешное решение проблемы признания и сочета­ния общефедерального государственного языка (русского) и государ­ственных языков республик и др.

С другой стороны, с сожалением приходится признать, что процесс становления подлинно демократического федерализма происходит у нас медленно, трудно, непоследовательно и противоречиво, в связи с чем за десять лет было сделано намного меньше того, что можно и должно было сделать. Конечно, серьезное влияние на ход этого процес­са оказало общее состояние перманентного и системного кризиса на­шего общества и государства за прошедший период. Но и при этом, несомненно, можно и необходимо было сделать значительно больше. Достаточно сказать, что за более чем пятилетие, прошедшее после при­нятия Конституции РФ, не принято ни одного конституционного и иного федерального закона, предусмотренного самой этой Конститу­цией и непосредственно направленного на совершенствование федера­тивных отношений. До сих пор четко и конкретно не определено к какому федерализму мы стремимся, продолжается противоборство принципиально различных линий и тенденций в данной области. Во многом непоследовательными были действия федерального центра по укреплению государственного единства России и противодействию центробежным тенденциям. Серьезный удар по становлению совре­менного российского федерализма нанесла война в Чечне и последую­щая неурегулированность ее отношений с РФ. Явно замедленно реша­ются вопросы преодоления остатков былой сверхцентализации в уп­равлении и утверждения местного самоуправления.

Прежде всего необходимо отметить, что серьезное усиление внима­ния к проблемам федерализма в России за последние годы сопровож­далось поляризацией концептуальных подходов к оценке прошлого и настоящего опыта национально-государственного строительства в нашей стране, путей и перспектив ее федеративного развития. Если одни связывают укрепление единства и целостности РФ, дальнейшую интеграцию ее субъектов со становлением и утверждением подлинного федерализма, сохранением и совершенствованием национальной госу­дарственности и местного самоуправления на путях последовательной и глубокой демократизации, то другие видят в российском федерализ­ме и национальной государственности источник чуть ли не всех наших бед, исходят из необходимости отказа уже сегодня или в ближайшей перспективе от федерализма и национально-государственных форм, призывают к возврату к былой губернизации страны без учета этносо-циального момента, к унитаризму и т.п. Речь идет не о частном и вто­ростепенном, а о принципиальном и поистине судьбоносном вопросе, от правильного решения которого прямо зависит настоящее и будущее многонациональной России и каждого из ее народов. К сожалению немало ученых и политиков в России встали на позиции национально-государственного нигилизма. И хотя теория и практика современного российского федерализма вполне обоснованно не пошли по этому пути, тем не менее было бы серьезной ошибкой недооценивать чрезвычай­ную опасность такой позиции. Успешное совершенствование россий­ского федерализма невозможно без полного преодоления указанной теоретической позиции и соответствующих тенденций в политике и на практике.

Одна из характерных черт современного национально-государст­венного нигилизма состоит в однобоком и чрезмерном преувеличении места и роли национально-культурной автономии и ее искусственном противопоставлении национально-территориальным государствен­ным формам. Спору нет, признание и использование у нас за последние годы национально-культурной автономии — это несомненный и важ­ный шаг вперед в теории и политике по национальному вопросу. Он особенно значим в свете господствовавшего долгое время в прошлом невнимания в науке и на практике к проблемам развития малочислен­ных народов и национальных групп (меньшинств), которые чаще всего проживают разрозненно, дисперсно в инонациональной среде. Поэто­му реализация и развитие и этих форм национального строительства, несомненно, заслуживают широкой и конкретной поддержки. Но можно ли, учитывая реалии нынешней России, утверждать, что уже сегодня или в ближайшей перспективе имеется возможность ограни­читься лишь национально-культурными формами автономии и обой­тись без ее национально-территориальных форм? Конечно, нет.

Нельзя не учитывать, что Россия — это многонациональное госу­дарство не только в том смысле, что ее население состоит из людей разной национальности, но и потому, что в нем компактно проживают на своей исторической территории десятки сравнительно крупных наций и народностей как целостные этносоциальные образования, для которых сегодня недостаточны формы лишь национально-культурной автономии. Необходимо иметь в виду, что народы дореволюционной России либо никогда не имели, либо столетиями были лишены своей национальной государственности, создание которой всегда было впол­не естественной потребностью на историческом пути развития этносоциальных общностей. В советский период, как уже отмечалось, феде­рализм и автономия многие десятилетия носили чисто декоративный характер, а национальная государственность целого ряда народов лик­видировалась, а они сами насильственно депортировались. Поэтому нет ничего удивительного в том, что тяга к созданию и сохранению своей реальной национальной государственности и подлинного феде­рализма не ослабевала, а неуклонно и закономерно усиливалась, что особенно наглядно проявилось в условиях демократизации. И сегодня народы России видят в них важный фактор демократизации всех сто­рон их жизни, действенного сочетания национальных и интернацио­нальных интересов, сохранения и развития своей национальной само­бытности, своих культур, языков, традиций и т.д. Поэтому важно не «сталкивать лбами» национально-культурную и национально-терри­ториальную автономии, а сочетать их, учитывая своеобразие места, роли и возможностей каждого из этих видов автономии.

Современный национально-государственный нигилизм связан и с искаженным пониманием и толкованием сути демократической наци­ональной государственности. Последняя ошибочно изображается как якобы государственность только данного этноса и к тому же служащая лишь его интересам. Совершенно очевидно, что такое антидемократическое, а по сути дела, сугубо националистическое представление о национальной государственности ничего общего не имеет с демократи­ческой национальной государственностью, о которой сегодня идет речь в России. Суть дела в том и состоит, что демократическая националь­ная государственность — это государственность не только той нации (этноса), которая дала имя данной республике или автономии, но и представителей всех других национальностей, проживающих на ее тер­ритории.

Именно такое интернационалистское понимание национальной го­сударственности содержится не только в Конституции РФ, где гово­рится о многонациональном народе России как носителе суверенитета и единственном источнике власти в РФ, но и в конституциях входящих в нее республик. Так, в преамбуле Конституции Бурятии в этой связи речь идет непосредственно не об одних бурятах, а о «многонациональном народе Бурятии, объединившем в ходе исторического развития бурят, русских, эвенков и граждан других национальностей». В ст. 3 Конституции Хакасии также говорится не об одних хакасах, а о «много­национальном народе Хакасии как единственном источнике власти». Аналогичные формулы содержатся и в Конституциях Татарстана, Баш­кортостана, Саха (Якутии) и др., в которых к тому же прямо подчерки­вается необходимость выражения «интересов и воли всех граждан рес­публики».

К примеру, ст. 1 Конституции Татарстана указывает, что «Респуб­лика Татарстан — суверенное демократическое государство, выражаю­щее волю и интересы многонационального народа республики». Это означает, что Республика Татарстан — одновременно государствен­ность татарской нации и всего многонационального народа этой рес­публики. В ней воплощается как национальный суверенитет татар, так и народный суверенитет всего населения Татарстана. В этом находит свое государственное выражение единство национального и интерна­ционального в демократической национальной государственности. С одной стороны, демократическое государство не может не призна­вать право народов на самоопределение, а следовательно, и право на свободный выбор форм своего государственного существования. С другой — это право может и должно осуществляться не иначе, как на основе и в рамках полного равноправия всех граждан, уважения их прав и интересов, приоритета прав человека, без каких-либо привилегий для «коренной» («титульной») нации и без малейшей дискриминации ино­национального населения.

Конечно, в реальной жизни, в практике федеративного строитель­ства в России имели, имеют и, вероятно, будут иметь место национа­листические истолкования и использование национально-государст­венных форм. Но решительно противостоя таким взглядам и борясь с национал-сепаратизмом и в данном вопросе, нельзя отбрасывать самою национальную государственность и национально-территориальные на­чала в российском федерализме. Отказ от них в современных условиях как раз и способен вызвать мощный всплеск национализма и сепара­тизма, усилить влияние местной этнократии, поставить под вопрос единство и целостность страны. Поэтому необходимо не произвольное, а научно обоснованное толкование, применение и совершенствование демократических принципов национальной государственности и феде­рализма, способных стать в этом случае серьезным фактором в борьбе против национализма и сепаратизма, за упрочение единства и целост­ности федеративной России. В июне 1996 г. была принята «Концепция государственной национальной политики Российской Федерации», в которой говорится: «Оптимизация государственного устройства Рос­сии на основе принципов федерализма находится в числе приоритет­ных задач внутренней политики страны. Этот процесс не преследует цели «губернизации» республик или, наоборот, «республиканизации» краев и областей. Своеобразие российского федерализма состоит в со­четании национального и территориального начал». Это вселяет уве­ренность в том, что новая Россия изберет правильный путь укрепления своей государственности, ничего общего не имеющий с национально-государственным нигилизмом.

Говоря о национально-территориальных аспектах российского фе­дерализма, важно подчеркнуть еще два момента. Во-первых, принцип национальной государственности вовсе не означает, что каждая нация (этнос) обязательно должна иметь отдельное, обособленное от других народов государство или государственное образование по установке «одна нация — одно государство». Национальная государственность может иметь однонациональную, двунациональную и многонацио­нальную разновидности. Двунациональная (Кабардино-Балкария, Карачаево-Черкесия) и многонациональная (Дагестан, ряд автономных округов) государственность — это тоже национальная государствен­ность в ее своеобразных видах.* В РФ 32 национальных государства и национально-государственных образования. Но это не значит, что именно столько народов имеют свою государственность в нашей стра­не. В действительности их более чем в два раза больше. Следовательно, неверны нередко встречающиеся в литературе утверждения, будто лишь около половины народов России имеют свою государственность, тем более что в число народов России при этом включаются и десятки разрозненно проживающих национальных (этнических) групп, пред­ставляющих зарубежные этносы.

* В этой связи нам представляется неудачным, непоследовательным и противоречи­вым утверждение М.В. Баглая о том, что «Россия не является национальным государст­вом, это многонациональное государство; республики — субъекты Федерации являются национальными государствами, несмотря на мноюнациональный состав их населения» (Баглай М.В. Конституционное право Российской Федерации. С. 293). Во-первых, Рос­сия не является однонациональным (моноэтничным) государством, которому обычно в этом плане противополагаются многонациональные (полиэтничные) страны, в том числе и Россия, во-вторых, непонятно почему при таком подходе к пониманию национального государства все республики РФ называются национальными государствами, если ряд из них не просто имеют многонациональный состав населения, но в своей основе являются двунациональными и многонациональными.

Во-вторых, достаточно часто национально-территориальный прин­цип построения федерации и государственности незаметно подменяет­ся и отождествляется с этносоциальным и национальным, этническим. Строго говоря, это неправомерно. Дело в том, что сама формулировка этого принципа как национально-территориального и его практическое претворение в жизнь в ходе национально-государственного строитель­ства в нашей стране всегда была направлена против абсолютизации чисто этнического начала в государственном строительстве. Хорошо известно, что когда нередко в ходе такого строительства этнический фактор вступал в противоречие с интересами, например, обеспечения экономической целостности определенной территории, то приоритет чаще всего отдавался последнему в рамках следования национально-территориальному принципу. Этот принцип, понимаемый не с нацио­налистических позиций абсолютизации этнического, не только не ис­ключает, но и предполагает внимательный учет и интернационального, в частности, экономико-территориального.

Заключение Федеративного договора 1992 г., принятие Конститу­ции РФ 1993 г., утверждение концепций государственной националь­ной и региональной политик РФ (1996 г.), широкая практика подготов­ки и заключения договоров РФ с большинством ее субъектов по раз­граничению предметов ведения и полномочий при всем их значении не решили всех проблем совершенствования российского федерализма. Важнейшим направлением такого совершенствования, несомненно, продолжает оставаться укрепление единства и целостности России как федеративного государства, в том числе и путем упрочения единства его конституционно-правовой системы. В этом отношении очень боль­шое значение будет иметь подготовка и принятие целого ряда феде­ральных конституционных и иных законов, особенно по проблемам федеративных отношений, предусмотренных Конституцией РФ, вклю­чая федеральные конституционные законы о порядке принятия в РФ и образования в ее составе нового субъекта (ст. 65), о порядке измене­ния статуса субъекта РФ (ст. 66), а также федеральные законы о пред­метах совместного ведения РФ и ее субъектов (ст. 76), об общих прин­ципах организации представительных и исполнительных органов госу­дарственной власти (ст. 77), о регулировании отношений автономных округов, входящих в состав края или области (ст. 66) и др. Серьезное запаздывание с разработкой и принятием этих законов уже крайне негативно сказалось на становлении нового российского федерализма.

Не менее важное значение имеет постепенная и терпеливая, но в то же время твердая, постоянная и неуклонная работа по приведению в соответствие с Конституцией РФ и федеральным законодательством конституций республик и уставов субъектов РФ, договоров о разгра­ничении предметов ведения и полномочий и др. При этом важно избе­гать двух крайностей: с одной стороны, нельзя не учитывать, что сегод­ня у нас идет поиск оптимальных форм взаимоотношений между РФ и ее субъектами на начальном этапе становления демократического федерализма, что предполагает возможность возникновения в позици­ях сторон известных расхождений и противоречий; с другой — нельзя игнорировать необходимость обеспечения при всех условиях государ­ственного единства и целостности РФ. Поэтому нельзя искусственно драматизировать ситуацию в этом вопросе и, обнаружив любые, даже незначительные расхождения в текстах конституций и указанных до­говоров, изображать, например, дело так, будто «из 21 республики Фе­дерации 19 имеют конституции, противоречащие Конституции РФ».* И в то же время было бы неверным занимать примиренческую пози­цию, когда нарушаются самые устои демократического федерализма, ставятся под угрозу принципиальное единство конституционно-право­вой системы РФ, а тем самым и ее самой, выявляются действительно сепаратистские тенденции.

* Высказывание депутат Государственной Думы 2-го созыва А.Н. Аринина.

Говоря об упрочении единства РФ нельзя обойти вопрос о правиль­ном понимании государственности русского народа. И в прошлом, и особенно в последние годы не так уж редко приходится встречаться с утверждениями, будто русский народ не имел и не имеет в нашей стра­не своей национальной государственности. В связи с этим даже вносит­ся предложение о создании Русского национального государства. С та­кими утверждениями и с таким предложением, конечно, нельзя согла­ситься. Русский народ не имел и не имеет отдельной, обособленной национальной государственности, но свою государственность он всегда имел и имеет в лице России, что непосредственно вытекает уже из самого ее наименования. Государственность России, Российской Фе­дерации была раньше и осталась сейчас государственностью прежде всего русского народа, хотя и не только его. РФ — федерация особого рода. Она олицетворяет собой государственное единство десятков народов, объединенных вокруг русского народа, объективно занимающе­го особое место и играющего особенно важную роль, составляя более четырех пятых населения страны и проживая практически по всей ее территории. К тому же 57 из 89 субъектов РФ (края, области, города федерального значения) представляют сегодня территории с преиму­щественно русским населением. И дело вовсе не в том, что русский народ якобы не имел и не имеет права или возможность образовать свою отдельную национальную республику, а в том, что история воз­ложила на него миссию объединителя многонационального российско­го народа, в связи с чем и была избрана такая своеобразная форма воплощения его национальной государственности. Предложение же в сложившихся условиях образовать Русскую национальную республику, помимо прочего, означало бы вольно или невольно призыв к ненуж­ному и вредному отгораживанию, обособлению территорий с русским населением от других совместно проживающих народов РФ и способно нанести серьезный ущерб интернациональному единству страны.

Огромные размеры территории РФ и ее многонациональность объ­ективно предопределяют необходимость сохранения сегодня очень большого числа ее субъектов, что вызывает немалые сложности и труд­ности в управлении страной. В связи с этим в перспективе может прак­тически встать вопрос о целесообразности и возможности сокращения численности субъектов РФ путем их укрупнения. Возможно, следует вернуться к вопросу о предоставлении (непредоставлении) статуса субъектов федерации автономным округам, тем более что ряд из них не обладает необходимыми реальными параметрами для успешного вы­полнения роли и бремени субъекта РФ. Два крупнейших автономных округа (Ханты-Мансийский и Ямало-Ненецкий), население и террито­рия которых в несколько раз превышает соответствующие показатели многих областей и республик, а также вышедший из состава Магадан­ской области Чукотский автономный округ, как и еще один-два сравнительно крупных автономных округа, могли бы быть преобразованы в республики или автономные области, а остальные автономные окру­га, насчитывающие всего несколько десятков тысяч человек общего населения, могли бы стать национальными районами внутри краев и областей. Напомним, что недавнее преобразование 4 из 5 имевшихся в прошлом автономных областей в республики не вызвало негативных последствий для укрепления единства российской государственности и прошло достаточно гладко.

Еще одним важным общим направлением совершенствования рос­сийского федерализма должно стать расширение полномочий субъек­тов РФ при одновременном расширении и повышении их ответствен­ности в решении общих задач. Несмотря на то что тоталитарная супер­централизация явилась одной из главных причин распада СССР, до сих пор у нас полностью не преодолено укоренившееся в прошлом ошибочное представление, будто все, что направлено на расширение полномочий республик и других субъектов Федерации, служит дезин­теграции страны, а действительная интеграция достигается лишь через сосредоточение возможно больших полномочий в центре. Речь, понят­но, идет не о вступлении на путь анархистской, безбрежной децентра­лизации, а о том, что и сегодня в расширении и особенно в обеспечении реальной возможности осуществления законодательно установленных предметов ведения и полномочий субъектов РФ заложен немалый ре­зерв совершенствования российского федерализма и повышения его эффективности. Не случайно на нынешнем этапе столь остро стоят проблемы бюджетного и налогового федерализма, которые решаются путем перераспределения средств в пользу субъектов Федерации при одновременном повышении их обязанностей и ответственности в ре­шении общих задач, особенно в социальной сфере.