2. Историко-теоретический аспект свободной оценки доказательств

Существуют правовые традиции, которые своими корнями уходят в далекое прошлое нашего народа. Это в полной мере можно отнести и к институту оценки доказательств по внутреннему убеждению.

Путь к современному пониманию сути данной оценки был долгим и непростым. С учетом исторических условий в целом, а равно многих факторов, действовавших в конкретных странах (этнические, культурные, религиозные, экономические и другие особенности их развития), складывались неодинаковые представления о том, как должны решаться узловые вопросы доказывания по уголовным делам; к примеру, такие, как процессуальное положение обвиняемого и обвинителя как субъектов доказывания, роль судьи и суда при рассмотрении уголовного дела, определение цели и содержания доказывания, оценки доказательств и т. п.

Изучив труды ученых-процессуалистов1 дореволюционного времени, следует отметить, что в различные исторические периоды подходы к оценке доказательств в российской науке отличались качественным своеобразием.

Во времена обвинительного процесса система доказательств, сложившаяся под большим влиянием религиозных воззрений того времени, включала в себя клятвы, поединки и различного рода испытания (огнем, водой, раскаленным железом и т. д.) - "суд Божий".

1 См.: Викторский СИ. Русский уголовный процесс. М., 1912, 1997; Позны-шев СВ. Элементарный учебник уголовного процесса. М., 1913; Розин Н.Н. Уголовное судопроизводство. Петроград, 1916; Владимиров Л.Е. Суд присяжных. Харьков, 1873; Владимиров Л.Е. Учение об уголовных доказательствах. СПб., 1910; Ключевский В.О. Курс русской истории. М., 1911, 1947; Кони А.Ф. Нравственные начала в уголовном процессе. Избранные произведения. М., 1956; Случевский В.К. Учебник русского уголовного процесса. СПб., 1898; Люблинский П.И. Новая теория уголовного процесса. СПб., 1916; Фельлштсйн Г.С. Лекции по уголовному судопроизводству. М., 1915; Фойницкий И.А. Курс уголовного судопроизводства. СПб., 1915; М., 1995; Чельцов-Бебутов М.А. Курс уголовно-процессуального права. СПб., 1995; Чельцов-Бебутов М.А. Очерк истории советского уголовного процесса. М., 1948.

13

Типичной для розыскного (инквизиционного) процесса была так называемая система формальных доказательств, которая характеризовалась прежде всего строгой регламентацей действий по оценке доказательств. Система строилась на исходном положении, опиравшемся на то, что ценность каждого вида доказательства должна заранее устанавливаться волей монарха, облеченной в форму закона. Закон определял, какие доказательства были совершенными (полными), какие второстепенными, и превращал признание обвиняемых! сзоей вины вк"царицу доказательств".

Ценность (доказательственное значение) конкретного доказательства определялась не только его содержанием, но и социальным положением или какими-то иными личными качествами свидетеля, что находило выражение в строгой иерархии доказательств: показания знатного свидетеля имели преимущество перед показаниями незнатного, показания духовного лица - перед показаниями светского, показания мужчины - перед женщиной.

Допустимым методом получения доказательств признавались пытки.

Теория формальных доказательств явилась, на наш взгляд, для своего времени выдающимся достижением, по сравнению с предшествующей ей системой доказательств раннего феодализма, поскольку она достигала своей цели - оградить отправление правосудия от произвола судьи. Но она не достигала самой главной цели, для которой была создана: цели правосудия. Судебный приговор удовлетворял формальным требованиям закона, но не удовлетворял требованиям правосудия.

Теория свободной оценки доказательств, исходя из логической природы доказывания вообще и доказывания в судопроизводстве, в частности, заменила систему формальных доказательств системой свободного убеждения судьи, слагающегося на основании рассмотрения всех обстоятельств дела в их связи и совокупности.

Отмена теории формальных доказательств и замена ее принципом свободной оценки явилась значительным шагом в совершенствовании исторических форм и методов осуществления правосудия.

Интересен тот факт, что, впервые, оценка доказательств по внутреннему убеждению получила свое развитие при состязательном уголовном процессе, получившим свое распространение в государствах с англосаксонской системой права. Однако и здесь еще сохранились некоторые элементы формальных доказательств: придание особого значения признанию обвиняемым своей вины, нормативная фиксация критериев допустимости доказательств и т. д

Теория свободной оценки доказательств, основанная на субъективистских представлениях о непознаваемости объективной истины, предоставила возможность судьям признавать истиной по уголовным делам то, что по их внутреннему убеждению является таковой. Судьи не должны были ссылаться на доказательства, которые привели их к этому убеждению. Их решения не мотивировались.

14

Признание внутреннего убеждения как критерия истины в уголовном судопроизводстве согласовывалось с идеалистической направленностью буржуазной правовой идеологии эпохи расцвета капитализма. При этом следует иметь в виду, что оценка доказательства, производимая судьями по их внутреннему убеждению, определяемая как "свободная", являлась далеко не свободной от классовых интересов буржуазии, ставленниками и выразителями интересов которой они являлись.

Неоправданным является смешение оценки доказательств по внутреннему убеждению с принципом "свободной оценки доказательств", которая, по существу, узаконивпа безотчетность суда присяжных в вы-' водах о доказанности или недоказанности фактов, освобождая его от обязанности привести какие-либо доводы и мотивы в подтверждение этих выводов. "Свобода оценки" здесь состоит в независимости от конкретных фактических данных и их объективных свойств, в возможности иррационального убеждения по впечатлениям. Буржуазные юристы подчеркивали, что в буржуазном государстве часто "оценка доказательств основывается... не на разборе их внутренней силы, а на непосредственном впечатлении присяжных, произведенном на них тем или другим показанием или личностью говорившего перед ними",1 что приговоры такого суда "строятся на показаниях, которые не связаны с существом дела, на данных из прошлого подсудимого и его репутации, на наружности подсудимого и его близких, на внешнем виде", что судьями "при решении вопроса о виновности применяются шаблоны" и "если трудное дело и плохое впечатление совмещаются, то это может быть пагубным для невиновного"2.

Таким образом, подобная "свободная оценка доказательств" не имела ничего общего с оценкой по внутреннему убеждению.

Заметим, что наиболее полно и широко свободная оценка по внутреннему убеждению раскрылась в смешанном уголовном процессе. Первым воспринял новую систему французский Устав уголовного судопроизводства. Наиболее ярко она выразилась в ст. 342 этого Устава, в Инструкции присяжным заседателям.

Закон не требует у присяжных отчета о пути, которым они приходят к своему убеждению; он не предписывает им правила, в зависимости от которых они должны оценивать полноту и достаточность доказательств. Он предписывает им спросить самих себя "в молчании и сосредоточенности, и поискать, в чистоте их совести", какое впечатление произвели на их разум доказательства, выдвинутые против обвиняемого и средства его защиты. Закон не велит им считать истинным каждый факт, подтвержденный определенным числом свидетелей, либо недостоверным доказательство, не подтвержденное каким-либо числом улик. Закон ставит только один вопрос: есть ли у присяжных внутреннее убеждение, что обвиняемый виновен либо невиновен.

1                   Кони А.Ф Избранные произведения. Т. 2. М., 1959. С. 491.

2                См : Fitzgerald P J. Criminal law and Punishment, Oxford, 1961, P. 161. Фаткул-лин Ф.Н. Общие проблемы процессуального доказывания С. 181 - 182.

15

Теория свободной оценки доказательств выражала провозглашение таких принципов организации и деятельности суда, как участие народных представителей, публичность, гласность, состязательность, свобода судейской совести.

Интерес к свободной оценке доказательств в России наиболее остро стал проя&таться в связи с нововведениями, вызванными Судебной ресрормой 1864 года. Этой реформой был введен суд присяжных, и Россия стала причастной к свободной оценке доказательств по внутреннему убеждению.

Принятые в 1864 году Судебные Уставы Уголовного Судопроизводства1 были, по справедливому определению А.Ф. Кони, "плодом возвышенного труда, проникнутого сознанием составителей об их ответственности перед Россией, жаждой осуществления правосудия в его действительном значении"2.

Усилиями отечественных ученых-юристов была разработана теория судебных доказательств русского уголовного процесса.

Пытаясь ограничить произвол в оценке доказательств, они утверждали, что внутреннее убеждение не может быть просто субъективным впечатлением судьи, не имеющим каких-либо оснований. Оно должно быть основано на доказательствах, проверенных в суде.

Вместе с тем некоторые из них признавали, что установление истины является целью доказывания, так как несовершенство доказательств, эмоциональные переживания судей приводят к установлению уголовно-судебной достоверности, которая является степенью вероятности.3

Критерием оценки доказательств в суде было провозглашено внутреннее убеждение судей. "Оно вытекает из объективных оснований, порождающих в судье объективную уверенность; оно должно быть сознательным, т.е. таким, в отношении которого судья мог бы всегда дать себе отчет, почему сложилось оно у него".4

Критикуя воззрения В.К. Случевского, советские процессуалисты часто ссылались на следующее его высказывание: "В делах судебных" нельзя говорить о "полной несомненности".5 Но думается, что эти слова выражали отнюдь не концепцию недостижимости истины в уголовном процессе, и вовсе не отказ от постановки перед судом такой цели. Смысл приведенных слов в другом: предостеречь юристов от чрезмерного оптимизма и веры в непогрешимость своих выводов. В указанном учебнике В.К. Слу-чевский писал, что внутреннее убеждение "должно быть продуктом критического отношения судьи как к наблюдаемым им фактам, так и к тому психологическому процессу, при помощи которого он их воспринял"6.

1                Далее УУС.

2                 Кони А.Ф. Судебные Уставы 1864 года. Петроград, 1914. С. 5.

} См.: Познышев СВ. Элементарный учебник русского уголовного процесса. М., 1913. С. 182.

4                См.

5               См.

6              См.

Случевский В.К. Учебник русского уголовного процесса. С. 379. Случевский В.К. Учебник русского уголовного процесса. С. 379. Случевский В.К Учебник русского уголовного процесса. С. 379.

16

Однако авторы Уставов опасались, что новизна такой оценки может вызвать ряд практических затруднений в судах, особенно в тех случаях, когда оценка доказательств должна будет производиться присяжными заседателями, то есть людьми, не имеющими юридического образования.

Поэтому составители Устава решили, что в нем надлежит (хотя и не в самом тексте, а в виде особого приложения) поместить главнейшие правила оценки доказательств, не имевшие силы закона, но основанные на житейском опыте и логике. Они должны были помогать судьям и присяжным разбираться в сложных делах и приходить к правильным выводам в вопросе о доказанности совершения преступления подсудимым.

В числе намеченных составителями правил об оценке доказательств были следующие положения.

1)                          Подсудимый признается невиновным, доколе противное не будет доказано. Всякое сомнение о вине или о степени виновности подсудимого объясняется в его пользу.

Это положение представляет собой формулу так называемой презумпции невиновности1, признаваемой в теории процессуального права, смысл которой неоднократно подвергался обсуждению2.

2)                     Указывался ряд обстоятельств, при наличии которых "собственное признание подсудимого не принималось в уважение".

3)                     Указывался также ряд обстоятельств, при наличии которых "показания свидетелей не принимались в уважение".

4)                      Признавались достоверными акты, составленные в присутственном месте или у должностного лица в отношении удостоверяемых ими фактов, "доколе противное не будет доказано".

5)                         Давалось следующее определение улик и их доказательственной илы: "Уликою признается всякое обстоятельство, из которого можно

вывести заключение или о событии преступления или о вине подозреваемого лица. Те только улики могут быть приняты во внимание при решении дела, которые имеют несомненную связь с предметом суждения".

6)                   "Ни собственное признание подсудимого, ни показание свидетелей не принимаются в уважение; если оно сделано не на суде, а при предварительном следствии, без присутствия при том посторонних лиц".3

Однако мысль о помещении данных правил в Уставе в дальнейшем была отвергнута. Было признано, что данная инструкция представляла бы судьям и присяжным "легкий способ постановления решений подведением обстоятельств дела под известные и единожды навсегда установ-

1                   См.: Случевский В К. Учебник русского уголовного процесса. С. 74; Фельд-штейн ГС Лекции по уголовному судопроизводству. М , 1915. С. 64 - 65; Розин Н.Н. Уголовное судопроизводство. П., 1916. С. 345.

2                           Против признания "презумпции невиновности" как подлинной правовой презумпции высказывались: И.А. Фойницкий. Курс уголовного судопроизводства. Т. 2. СПб., 1915. С. 216 - 220; и особенно Л.Е. Владимиров. Учение об уголовных доказательствах. 1910. С. 166.

3               См.: Чельцов-Бебутов М.А. Курс уголовно-процессуального права. С. 791 - 792.

17

ленные формулы, без самостоятельного разбора значения каждого обстоятельства и без тщательного соображения силы всех обстоятельств в совокупности"1.

Поскольку председательствующий судья был обязан объяснить присяжным заседателям "общие юридические основания к суждению о силе доказательств, приведенных в пользу и против подсудимого" (ст. 801 УУС), закон выдвигал следующие требования: "Общие основания к суждению о силе доказательств объясняются председателем суда не в виде непреложных положений, но лишь в смысле предостережения от всякого увлечения к обвинению или оправданию подсудимого" (ст. 803 УУС).

В современный период данные правила составляют основу напутственного слова председательствующего присяжным заседателям перед удалением их в совещательную комнату. "Это надо сделать просто и удобопонятно, внимательно оценивая доказательства, не допуская присяжных уклоняться на пути логического мышления в разные закоулки и переулки, и снимая неверно написанные декорации, загораживающие трезвую правду дела".2

Данная теория свободной оценки доказательств была положена в основу создания теории доказательственного права.

Основное ее правило заключалось в том, что для дела имели значение только те обстоятельства, которые являлись содержанием этого дела и входили в состав его элементов, то есть составляли предмет и пределы доказывания.

Из этого следовало, что первое правило доказывания касалось отно-симости доказательств. Относящиеся к делу обстоятельства и представляли вопросы, подлежащие исследованию. Естественно, что они лишь тогда приобретали свое значение, когда стояли в логической связи с содержанием дела и его юридическими элементами. Предмет доказывания мог быть количественно и качественно сложнее или проще, в зависимости от очертаний преступного состава в уголовном законе, с одной стороны, и от необходимости углублять исследование для выяснения отдельных моментов, имеющих процессуальное значение, - с другой.3

При этом был ряд доказательств, имеющих значение для дела и находящихся в связи с ним, который, однако, не нуждался в доказывании. Общепринятыми обстоятельствами являлись государственное устройство страны, территория, физиологические явления, ночь, день, пищеварение, голод, сон и др. Теория формальных доказательств нередко создавала особые презумпции, в силу которых то или другое обстоятельство не подлежало доказыванию, например, презумпция о доказательственной силе собственного признания; об отсутствии состояния необходимой

1                   См : Ст. 766 Устава уголовного судопроизводства в издании Государственной канцелярии. СПб., 1866. С. 275 и далее.

2                 Розин Н.Н. Уголовное судопроизводство. С. 510 - 511.

3                См.: Розин Н.Н. Уголовное судопроизводство. С. 391.

18

обороны, если о ней не было немедленно сообщено органам власти и т. п. Свободная оценка доказательств таких презумпции уже не знает. Не могут также быть доказываемы обстоятельства, по природе своей неопределенные и сверхъестественные, то есть противоречащие законам природы и нормальному человеческому мышлению.

Второе правило доказывания заключалось в том, что обстоятельства, подлежащие доказыванию, должны быть подтверждены лишь доказательствами, с процессуальной точки зрения допустимыми. В этом смысле теория доказательств делила их на первичные, получаемые из первоисточника (свидетель лично наблюдал факт либо факт устанавливает документ), и вторичные, получаемые из вторых рук (свидетель слышал о факте либо существует только копия документа), и рекомендовала суду пользоваться более достоверными, первичными доказательствами, а вторичными -лишь тогда, когда нет возможности добыть первичное доказательство.

По тем же основаниям рекомендовалось лишь осторожное пользование подозрительными доказательствами, например, показаниями заинтересованных свидетелей, духовно ослабленных лиц и т. д. Ряд таких доказательств, как Явно недостоверных, отсекается самим законом. Таковы, например, показания душевнобольных (безумных и сумасшедших),1 равно как и показания, содержание которых составляют "слухи, неизвестно от кого исходящие"2.

С другой стороны, допустимость доказательства могла ограничиваться соображениями, лежащими вне процесса и заключающимися в оберега-нии государством различных интересов, представляющихся более важными, чем интерес допущения к делу того или другого доказательства. К этой группе недопустимых доказательств относились показания лиц, на которых лежит особо уважаемая государством обязанность профессиональной тайны: показания священников в отношении признания, сделанного на исповеди3, поверенных и защитников обвиняемых - в отношении к признанию, сделанному им доверителями во время бесед по делу4.

Третье правило доказывания состояло в том, что для дела имели одинаковое значение все доказательства в указанных пределах их связи с делом и их допустимости. Большая или меньшая степень их убедительности, их доказательственной силы, приводила только к упрощению или усложнению того мыслительного процесса, путем которого суд приходит к убеждению в существовании или несуществовании юридически важных фактов. Теория формальных доказательств делила доказательства на прямые и косвенные (улики) и считала последние доказательства несовершенными.5

1                  См.

2              См. 3См.

4              См.

5              См.

п. 1 ст. 93, п. 1 ст. 704 УУС.

ст. 718 УУС.

п. 2 ст. 93, п. 2 ст. 704 УУС.

п. 3 ст. 93, п. 3 ст. 704 УУС.

Люблинский ПИ. Очерк доказательственного права. 1910. С.

19

При поверхностном взгляде на дело это деление отвечало действительности. Так, совершенными были доказательства, если достоверный свидетель, например, видел, как обвиняемый сорвал часы и цепочку у потерпевшего; и менее совершенными, если все доказательства вины обвиняемого заключаются в том, что у него был найден обрывок часовой цепочки потерпевшего (данный обрывок может быть найден, подброшен и т. д.). Однако и то, и другое доказательство, независимо от степени его убедительности, заключает в себе логический момент, который играет роль в образовании убеждения судьи. Роль суда состоит в том, чтобы, повинуясь общим законам мышления, считаясь с разумными и осторожными сомнениями, оценить этот логический момент и соотнести сним свои выводы.

Это тем более важно, что в судебной практике встречаются дела, в которых нет ни одного прямого доказательства, и вся ткань процесса образуется из малозаметных, рвущихся нитей, по которым суд доходит до истины только ощупью. Сообразно с этим, теория свободной оценки доказа тельств устранила деление доказательств на названные группы, рекомендуя суду одинаковое внимание по отношению ко всем доказательствам.

Для того чтобы формирование внутреннего убеждения судьи остава лось вполне свободным и не переходило в систему произвола в решении] дел, Уставами были предусмотрены общие правила, обязательные для каА ждого судьи "как в силу их разумности, так и ввиду охранения их кассационными судами".

Первое правило гласило, что основанием для приговора должны быт исключительно данные, предоставленные суду и проверенные в судебнок порядке (статьи 119, 733 УУС). Отсюда - не могли быть доказательствами например, обстоятельства, только лично известные судье, данные поли цейского дознания или письмо не опрошенного на суде свидетеля и т. п. Второе правило предусматривало постановление законного приговор только при условии, что он основан на всех обстоятельствах дела, то ест ни одно данное не осталось без обсуждения. Все участвующие в процесс имеют право представлять имеющиеся у них данные или доказательства служащие раскрытию истины, и суд не может отказывать, без особого тому основания, в их рассмотрении. Даже более того: сам, помимо хода тайства того или другого участника процесса, суд должен собирать дока зательства, если имеющихся недостаточно для раскрытия истины.

Третье правило сводится к тому, чтобы все обстоятельства дела обсу ждались не иначе как по их совокупности, то есть, как это мы понимаем r сопоставлении друг с другом: суд должен не только иметь в виду вс< доказательства по делу, им решаемому, но и обсудить значение каждог из них для установления известного факта или отрицания его при нали-j чий других, относящихся к тому же факту и стоящих в противоречии q этим доказательством; только сопоставляя такие доказательства друг і другом и принимая во внимание другие, самостоятельно от них приво дящие к заключению о существовании или несуществовании того ж факта, и можно составить правильное убеждение, руководствусяь, разу-

меется, всеми законами логического мышления. Если из мотивировки приговора высший суд усмотрит нелогичность рассуждения суда, допущенного при сопоставлении обстоятельств дела друг с другом, или в других отношениях, то приговор должен быть "кассирован".

Четвертое правило, наконец, относится к способу оценки каждого отдельного доказательства; оно должно оцениваться: 1) сообразно своей сущности или природе; 2) по "близости его к известному подлежащему доказыванию факту, по его связи с последним". Например, какова заинтересованность в исходе дела свидетеля или какова его нравственная личность, как близко он наблюдал событие, о котором повествует и т. д.1

"Убеждение... не знает других законов, кроме указаний разума и внушений совести. Оценка доказательства есть умственная деятельность, разрешающаяся сомнением или убеждением",2 - писал профессор И.Я. Фойницкий, цитируя мнение составителей Судебных Уставов и отграничивая оценку доказательств по внутреннему убеждению от оценки по впечатлениям, которые являются, по его словам, продуктом одних лишь чувственных восприятий, не проверенных умственным процессом.

Внутреннее убеждение, по этой теории, представляется мерилом "уголовно-судебной достоверности", означающей "нравственную очевидность", то есть ту высокую степень вероятности, при которой "благоразумный человек" считает уже возможным действовать в случаях, когда "судьба собственных и самых высших его интересов зависит от решения вопроса о достоверности фактов, обуславливающих самый акт решимости"3.

Такую  же  формулировку  внутреннего  убеждения,   определяемого нравственными началами "благоразумного человека", мы находим и у [других сторонников этой теории.4

В.К. Случевский определял внутреннее убеждение как известную степень вероятности, именно - как высшую ее степень, или, во всяком случае, такую, при которой "благоразумный человек" считает доказываемый факт достоверным. Различная степень доказательственной силы, по мнению В. К. Случевского, отличала понятие уголовно-судебной вероятности от уголовно-судебной достоверности. Уголовно-судебная достоверность есть "не что иное, как степень вероятности, вытекающая из представленных на суде доказательств, которая способна привести судью к уверенности в том, что прошлое событие, составляющее предмет исследуемого дела, имело место в действительности"5.

1                 См : Викторский СИ. Русский уголовный процесс. М., 1997. С. 71 - 72.

2               Фойницкий И.Я. Курс уголовного судопроизводства. Т. II. С. 216.

3                 Владимиров Л.Е. Учение об уголовных доказательствах. СПб., 1910. С. 14.

4                 См : Случевский В.К О суде присяжных и его противниках. Журнал Министерства юстиции. Кн. III, 1896; Тальберг Г.Г. Русское уголовное судопроизводст-

_   |во. Т. II. СПб., 1891. С. 83; Стефановский Д О пределах исследования в уголов-^Дном суде. СПб., 1894.

^    5 Случевский В К. Учебник русского уголовного процесса. Ч. II, Судопроизводство. СПб., 1892. С 139.

21

20

Ученые-процессуалисты конца XIX века - начала XX века всю задачу судебного решения сводили к субъективной уверенности судьи в правильности своего решения. Они были далеки от объективной или материальной истин, от признания возможности установить в судебном процессе несомненную, абсолютную истину. Они готовы были довольствоваться более простым и легким делом - получением впечатлений, может быть, даже не очень глубоких и не подкрепленных основательным и серьезным анализом.

После Октябрьской революции 1917 года и отмены суда присяжных,, вплоть до 1922 года, в законодательных актах о судах не содержалось регламентации вопросов доказательственного права. Хотя требование оценки доказательств по внутреннему убеждению судей, опираясь на социалистическое правосознание, было провозглашено советским правом с первых же дней его существования.

Уже в Декрете № 1 от 24 ноября 1917 года о суде была подчеркнута особая роль "революционного правосознания" в деятельности суда. Далее на это неоднократно указывалось и в других декретах.1

Проводя ясную ориентировку на внутреннее убеждение судей при оценке доказательств, первые декреты прямо не называли внутреннее убеждение в качестве критерия оценки доказательств. Это было сделано в УПК 1922 года, который провозгласил принцип оценки доказательств по внутреннему убеждению, основанному на рассмотрении всех обстоятельств дела в их совокупности (ст. 57 и ст. 319 УПК 1923 года2).

В 1924 году начало оценки доказательств по внутреннему убеждению утверждается Основами уголовного судопроизводства СССР и союзных республик (статьи 20, 23). Основы уголовного судопроизводства Союза ССР и союзных республик 1958 года в ст. 17 и УПК РСФСР 1960 года в ст. 71 вновь и окончательно закрепили этот принцип оценки доказательств.

Вместе с тем следует заметить, что в советском уголовном процессе существовала теория "объективизации", согласно которой вещественные доказательства, документы, заключения экспертов обладали большей доказательственной силой, чем показания свидетелей.

В 1920 - 1940 гг. ряд советских юристов судебное убеждение понимали не как принцип оценки доказательств, а как критерий истины в уголовном судопроизводстве.3

Но в 1955 - 1966 гг., подвергнув критике понимание внутреннего убеждения как критерия истины и исходя из положений диалектического

1                      См.: Декрет о суде №№ 1, 2, 3; Положение о народном суде от 30 ноября 1918 года. СУ РСФСР, 1917, № 4. Ст. 50; 1918, № 26. Ст. 402; 1918, № 52. Ст. 589; 1918, № 85. Ст. 889.

2                Следует заметить, что тогда правила оценки доказательств относились только к постановлению приговора.

3                       См.: Люблинский П.А. О доказательствах в уголовном судопроизводстве. М.. 1924. С. 11 - 13; Познышев СР. Доказательства в уголовном процессе. М, 1929 С.15 - 28.

22

материализма, доказали, что единственным критерием истины в уголовном судопроизводстве может быть практика.1

В целом проведенный анализ законодательства и процессуальной литературы позволяет сказать, что в советском уголовном процессе с самого начала был установлен принцип свободной оценки доказательств судьями по их внутреннему убеждению на основе объективных данных.

Другими словами, будучи субъективным по субстрату, внутреннее убеждение должно быть объективным по своему содержанию.

Практическим осуществлением этого принципа было то, что закон требовал обоснования убеждения всесторонне исследованными доказательствами.

В настоящее время российская теория доказательств рассматривает оценку доказательств по внутреннему убеждению в диалектическом единстве объективного и субъективного доказательства для суда, прокурора, следователя и лица, производящего дознание, не имеющего заранее установленной силы.