Заключение

В работе сделана попытка показать социальное на­значение уголовно-правовых норм и выразить их соци­альную обусловленность посредством категории общест­венной опасности преступного деяния.

Многие страницы работы посвящены проблеме уго­ловно-правового регулирования до факта совершения преступления. Принципиальное значение при таком подходе приобретает вопрос о том, действует ли лицо при совершении преступления свободно. В юридической литературе единодушно признается, что преступник дей­ствует вопреки закономерностям общественного разви­тия Рядом авторов вместе с тем развивается положе­ние о наличии двух аспектов в философском понимании свободы воли: деятельность в соответствии с познанной необходимостью и выбор различных вариантов поведе­ния, а отдельными авторами свобода воли, по существу, отождествляется с психическим отношением к общест­венно опасному деянию. Отчасти это объясняется, ви­димо, тем, что свобода воли рассматривается в юриди­ческой литературе преимущественно в плане обоснова­ния ретроспективного аспекта ответственности.

В марксистско-ленинском понимании свобода дей­ствительно неотделима от ответственности. Но ответст­венность имеет в первую очередь позитивную сторону; ответственность направляет свободу личности, вводит ее в определенные пределы, согласуя с интересами госу­дарства и общества. «Нельзя не обратить внимание,— пишет Б Л. Назаров,— на довольно существенное про­тиворечие, сложившееся между теорией и практикой. В то время как законодатель все больше наполняет нормативный материал конкретным содержанием пози­тивной юридической ответственности, в теории все еще продолжаются споры по поводу целесообразности и направленности самой ее идеи» (379, с. 31). В статье «Дебаты о свободе печати и об опубликовании прото­колов сословного собрания» К. Маркс писал: « ..отсут­ствие законодательства о печати следует рассматривать как изъятие свободы печати из сферы юридической сво-

160

боды, так как юридически признанная свобода сущест­вует в государстве в форме закона .. Законы — это по­ложительные, ясные, всеобщие нормы, в которых сво­бода приобретает безличное, теоретическое, независи­мое от произвола отдельного индивида существование. Свод законов есть библия свободы народа... И только когда действительный поступок человека показал, что человек перестал подчиняться естественному закону свободы, последний в форме государственного закона принуждает человека быть свободным, подобно тому, как физические законы только тогда вступают как не­что чуждое мне, когда моя жизнь перестает быть жизнью этих законов, когда она поражен^ болезнью-» (1, с. 62—63). «Если под свободой воли,— указывает видный советский философ Б. М. Кедров,— понимать готовность индивида принимать решения, не считаясь ни с чем, в том числе и с объективными законами приро­ды, общества или духовной жизни, то такая «свобода», разумеется, предоставляется каждому, но она тожде­ственна со вздорностью и капризом индивида, и ника­ких разумных решений она не предполагает» (380, с. 30). Рассматривая специфику свободы в сравнении с другими гносеологическими категориями, М. Н. Рут-кевич также подчеркивает, что наиболее точно она вы­ражена в употребляемом Ф Энгельсом в «Анти-Дюрин­ге» термине «господство над самим собой и над внеш­ней природой» (381, с. 201).

В связи с этим мы присоединяемся к мнению тех авторов, которые отрицают наличие свободного поведе­ния в действиях преступника, речь в этом случае долж­на идти не о свободе воли, а лишь о том, что, имея возможность действительно свободного поведения, лицо избирает противоположный путь.

Социальная ценность и специфика социалистическо­го уголовного права, как мы стремились показать, как раз в том и состоит, что его нормы направляют пове­дение лиц с антисоциальной направленностью в русло свободы, согласуй его с интересами всех членов совет­ского общества.