§ 1. Определение понятия неосторожности в уголовном законодательстве

Раскрытие   содержания  умысла   и   неосторожности имеет большое значение для установления уголовной ответственности. При помощи этих понятий не только намечается граница, отделяющая область виновного поведения от невиновного, но и уточняются признаки, характери зующие психическую сферу индивида, с которыми связы вается  определенная  степень  общественной  опасности лица. Если не существует большей или меньшей причинной связи, большей или меньшей противоправности (в отношении них может быть поставлен лишь вопрос о том, существуют они или нет), то вина может иметь самые различные степени и оттенки. Это бесконечное многообразие возможных субъективных отношении лица к совершенному им общественно-опасному деянию необходимо свести к некоторым определенным  формам  отношений,  имеющим общие, типические.черты. Указанную задачу должен выполнить закон путем определения содержания отдельных видов вины.

Целесообразность определения в самом законе понятий умысла и неосторожности не признается некоторыми буржуазными уголовными кодексами. Например, Французский Уголовный кодекс 1810 года и Германское Уголовное Уложение 1871 года не дают определения умысла и неосторожности и предоставляют решение этого вопроса науке уголовного права и судебной практике.

Позиция, занятая некоторыми буржз'азными уголов-

ными кодексами, не считающими нужным давать определения отдельных видов вины, объясняется желанием законодателя предоставить судам свободу в решении вопросов вины, не стесняя их какими-либо постановлениями. Судебным органам предлагается самостоятельно ориентироваться в таких сложных вопросах, действует ли субъект виновно или невиновно, совершено ли деяние умышленно или по неосторожности. Насаждаемое в таком виде свободное усмотрение суда неизбежно ведет к подрыву законности, который характерен для буржуазного уголовного права. Отказ от законодательного регулирования основных понятий не может быть оправдан и по другим соображениям. Законодатель должен ясно представлять себе, с какими моментами он связывает уголовную ответственность и, в частности, что следует понимать под субъективной стороной преступления. Оперируя понятиями умысла и неосторожности и связывая с ними различную уголовную ответственность, законодатель не должен скрывать оснований, вследствие которых умышленное совершение преступления он карает более суровым наказанием, чем его неосторожное совершение. Эти основания могут быть раскрыты лишь в том случае, если в самом законе будет указано, какое содержание вкладывается в понятие умысла и неосторожности.

Конечно, четкая и ясная в законе формулировка понятий умысла и неосторожности не является простым и легким делом. Однако чем сложнее вопрос, тем настоятельнее потребность его законодательного регулирования. И потому, какие бы трудности ни лежали на пути нахождения четких формулировок, отражающих сущность этих понятий, законодатель не должен освобождать себя от решения данного вопроса и переносить всю тяжесть на плечи науки уголовного права и судебной практики Лишь в этом случае будет устранена возможность искусственных и произвольных теоретических построений указанных понятий и ликвидирован разнобой в судебной прак тике.

В первом советском законодательном акте, сформулировавшем общие принципы уголовной ответственности — в «Руководящих началах по уголовному праву РСФСР» 1919 года — не содержится постановлений, определяющих отдельные виды вины. Однако в нем уже проводится различие меж ну деянием, совершенным умышленно, и дея-

185

нием, совершенным по неосторожности. Так, в п. «в» ст 12 «Руководящих начал» предлагалось учитывать, «совершено ли деяние в сознании причиненного вреда или по невежеству и несознательности». Точно так же в пункте «з» указанной статьи подчеркивалось, что следует различать, «обнаружены ли совершающим деяние заранее обдуманное намерение, жестокость, злоба, коварство, хитрость, или деяние совершено в состоянии запальчивости, по легкомыслию и небрежности».

Начиная с Уголовного кодекса РСФСР 1922 года, в советском уголовном законодательстве провозглашается принцип, что наказание может быть назначено лишь в том случае, если лицо совершило общественно-опасное деяние умышленно или по неосторожности При этом в кодексе дается развернутое определение этих понятий.

В соответствии со ст 11 Кодекса, «Наказанию подлежат лишь те, которые: а) действовали умышленно ... или б) действовали неосторожно, то есть легкомысленно надеялись предотвратить последствия своих действий или же не предвидели их, хотя и должны были их предвидеть»

Аналогичное  определение   неосторожности дается в ст. 6 Основных начал уголовного законодательства Союза ССР и союзных республик Ст 6 «Основных начал» признает неосторожно действующими тех, которые «не предвидели последствий своих действий, хотя и должны были их предвидеть, или легкомысленно надеялись предотвра тить таковые последствия» Это определение почти дослов но повторяется в уголовных кодексах союзных республик

Мы рассмотрим некоторые вопросы, касающиеся законодательного определения понятия неосторожности.

Прежде всего необходимо выяснить, следует ли ограничиться в законе общей характеристикой понятия неосторожной вины или же необходимо дать определение отдельных видов неосторожной вины — преступной самонадеянности и преступной небрежности

Уголовные кодексы некоторых стран дают лишь общую формулировку неосторожной вины, не раскрывая сущности ее отдельных видов. Так поступает Швейцарский Уголовный кодекс 1937 года, который в ст 18 ограничивается общей характеристикой неосторожной вины, не проводя различия между ее видами

Такую законодательную конструкцию нельзя признать правильной Как мы уже отмечали, преступная самона-

186

деянность и преступная небрежность имеют самостоятельные границы, отделяющие их от «случая»

Если лицо, совершая действие, не опрометчиво, а обоснованно рассчитывает избежать общественно-опасного последствия, то его наступление не может быть вменено в вину деятелю, так как это относится к области «случая». В то же время к «случаю» относится и причинение такого непредвиденного последствия, которое не должно было или не могло предвидеться лицом. Таким образом, для того чтобы ясно наметить границу, отделяющую виновною область от невиновной, необходимо обрисовать в законе оба вида неосторожной вины.

Вместе с тем для установления границы, отделяющей неосторожность от умысла, важно охарактеризовать в законе преступную самонадеянность, которая непосредственно примыкает к косвенному умыслу.

Наконец, следует учитывать, что хотя небрежность и самонадеянность относятся к области неосторожной вины, но между ними существует различие, которое суд должен учитывать при выборе конкретной меры наказания. При прочих равных условиях лицо, действующее с преступной самонадеянностью, заслуживает большего упрека, чем лицо, действующее с преступной небрежностью В первом случае лицо предвидит отвлеченную возможность наступления общественно-опасного последствия, осознает, что нарушает норму предосторожности, и это не оказывает на него воздействия в смысле более вдумчивого и осмотрительного отношения к сложившейся обстановке Требованиям норм предосторожности лицо противопоставляет субъективное убеждение, что последствие в данном случае будет отклонено

Приведенные соображения убеждают, что законодательная формулировка неосторожной вины должна содержать определение обоих видов этой вины. Действующее советское уюловное законодательство так и поступает. По тому же пути идут, например, Уголовный кодекс Чехословацкой Республики (п. (2) § 3), Уголовный кодекс Народной республики Болгарии (ч. 3 ст. 4), Уголовный кодекс Народной Республики Албании (п б ст. 5).

Далее необходимо уточнить определение преступной самонадеянности. Давая определение преступной самонадеянности, ст. 10 Уголовного кодекса РСФСР и соответствующие статьи уголовных кодексов союзных республик

187

говорят о лицах, которые «легкомысленно надеялись предотвратить» наступление общественно-опасных последствий. Но легкомысленно надеятся избежать общественно-опасного последствия и те лица, которые верят в свою «счастливую звезду» или действуют «на авось» или «на удачу» и т. п , без всякого основания предполагая, что все обойдется благополучно. Между тем в советской уголовно-правовой литературе> и в судебной практике таких лиц рассматривают как действующих с косвенным умыслом2. В случаях преступной самонадеянности )5»лица существует субъективная уверенность в ненаступленип последствия, которая основана на опрометчивом расчете, что определенные обстоятельства предотвратят его наступление Последний момент ясно оттеняем Уголовный кодекс Чехословацкой Республики, п. (2) § 3 которого определяет: «Последствия, предусмотренные законом, считаются причиненными по неосторожности, если лицо, совершившее преступление: а) сознавало, что может причинить эти последствия, но без достаточных оснований надеялось, что они не наступят ...» Подчеркнутые слова ясно раскрывают один из существенных признаков преступной самонадеянности: а именно то, что при ней 1ицо, рассчитывая избежать общественно-опасные последствия, опирается на какие-либо основания, хотя и недостаточные для их предотвращения.

В будущем советском уголовном законодательстве было бы желательно учесть приведенные соображения и уточнить формулировку преступной самонадеянности, указав, при этом виде неосторожной вины лицо «н е-обоснованно» (или «без достаточных оснований») рассчитывает предотвратить наступление общественно-опасных последствий».

Более спорным и сложным является определение в законе второго вида неосторожной вины — преступной небрежности.

Буржуазные уголовные кодексы содержат иеодинако-

1                    См,  например,  Советское  уголовное право   Часть  общая, ВИЮН, Госюриздат, 1952, стр 235

2                    Эта точка зрения получила отражение в руководящем постановлении Пленума Верховного Суда СССР от 15 сентября 1950 г «О квалификации преступлений, связанных с нарушением правил авижения на автотранспорте» См анализ этого постановления  на сгр 40—41 настоящей работы

188

вое определение этого вида вины. В основании законодательных формулировок преступной небрежности лежат различные точки зрения, касающиеся сущности неосторожной вины Тот круг идей, который возник в буржуазном уголовноvi праве в связи с учением о критериях неосторожности, получил отражение и в законодательстве

Некоторые буржуазные кодексы и проекты придерживаются чисто объективной конструкции преступной небрежности. В качестве примера приведем проект Германского Уголовного Уложения, составленный в 1911 году немецкими криминалистами Калем, Листом, Лилиенталем и Гольдшмндтом. Параграф 22 этого проекта гласит: «Неосторожно действует тот, кто действовал хотя и без умысла, но при условиях, когда у него должно было бы явиться указанное в § 20 ч. I представление1, и последнее должно было бы удержать его от учинения деяния».

Таким образом, приведенный параграф проекта ничего не говорит о субъективной возможности лица предвидеть причиненные им последствия, по-вилимому, считая, чго ответственность обоснована и тогда, когда такая возможность отсутствовала, если только на лице лежала обязанность предвидеть последствие.

Своеобразную попытку учесть индивидуальные свойства действующею лица при формулировке небрежности пре щриияли авторы русского Уголовного Уложения 1903 года В ст 48 этого Уложения определяется: «Преступное деяние почитается неосторожным ..., когда виновный его (то есть запрещенного последствия. — В.М.) не предвидел, хотя мог или должен был оное предвидеть .. .»2. Предлагаемую формулу — «мог или должен был предвидеть» — нельзя признать удачной; она, правда, содержит указание на субъективную возможность лица, но использует этот момент лишь для расширения ответственности за неосторожность. По этой конструкции ответственность за наступившее последствие обоснована и в тех

1                      То есть «представление об относящихся к законному cociaBy наказуемого деяния фактических обстоятельствах» — В  М

2                    Аналогичную формулировку преступной небрежности содержит § 2 ст 14 Уголовного кодекса Польши 1932 года Это определение сейчас не удовлетворяет польских криминалистов, которые предлагают изменить формулировку преступной небрежности в будущем УК народно-демократической Польши (см В А Стачик, Уголовное .   право Польской Народной Республики,  Госюриздат,  1955, стр 158)

189

случаях, когда лицо, благодаря исключительным личным свойствам, могло предвидеть наступление преступного результата и избежать его, хотя бы им не была нарушена общеобязательная предусмотрительность. Будучи убежденным сторонником объективного масштаба, дореволюционный криминалист Г. Колоколов с особенной силой обрушивался на этот вывод, вытекающий из редакции ст. 48 Уголовного Уложения 1903 года. «Такое постановление, — писал Колоколов при обсуждении проекта Уложения, — является неудачным уже потому, что, в аилу его буквального смысла, для принятия данного вида неосторожной вины отнюдь не требуется необходимо, чтобы субъект должен был предусматривать последствия (между словами «мог» и «должен» в проекте поставлен союз разделительный). Оказывается, таким образом, что субъект может быть наказан, между прочим, и в таких случаях, где он не нарушил со своей стороны никакой обязанности, но такое положение нельзя не признать абсурдом. Если субъект не только не предвидел последствия, но и не обязан был его предвидеть, то за что же, спрашивается, мы будем его наказывать? Ясно поэтому, что negligentia только тогда и может быть принята, когда суд признает, что преступник должен был предусматривать противозаконный результат; в противном случае последний должен быть рассматриваем, как casus» '.

Формула неосторожной вины, данная в ст. 48 Уголовного Уложения 1903 года, расширяет ответственность и в другом направлении. Она допускает ответственность во всех случаях, когда субъект должен был предвидеть преступный результат, независимо от того, была ли у данного лица, - в соответствии с его личными свойствами и состоянием, субъективная возможность предвидения.

Таким образом, альтернативная формула «мог или должен» был предвидеть соединяет отрицательные стороны объективной и субъективной точек зрения и ведет к, необоснованному усилению ответственности за неосторожность.

Более прогрессивный характер носят те определения неосторожности в буржуазных уголовных кодексах, которые предлагают принять во внимание и требования буржуазного правопорядка относительно  предусмотритель-

1 Уголовное Уложение. Проект редакционной комиссии и объяснения к нему, т. I, С.-Петербург, 1897, стр. 404, примечание 3.

190

ности, и субъективную возможность данного лица выполнить эти требования, и которые считают, что каждый из указанных моментов, взятый в отдельности, недостаточен для обоснования ответственности. Эта конструкция намечается в ст. 18 Швейцарского уголовного кодекса 1837 года, которая определяет: «Неосмотрительность является виновной, когда виновник деяния не принял мер предосторожности, диктуемых обстоятельствами и его личными условиями». В этой недостаточно четкой фурмулировке Швейцарский уголовный кодекс, с одной стороны, устанавливает объективные пределы ответственности за неосторожность, а с другой стороны, предписывает учитывать субъективные возможности данного лица.

Работа по созданию ныне действующего Швейцарского Уголовного кодекса была давно начата буржуазным криминалистом Карлом Штоссом, который еще в 1893 году составил предварительный проект, оказавший влияние на некоторые последующие проекты других стран. Так, § 60 проекта Германского Уголовного Уложения 1909 года содержит сходное со ст. 18 Швейцарского Уголовного кодекса постановление о неосторожности, причем законодательная мысль получила здесь более четкую формулировку. «Неосторожно действует тот, -— гласит § 60 проекта, — кто совершает деяние, хотя и без умысла, но вследствие недостатка той внимательности, которую виновный, по обстоятельствам дела и по личным условиям, в коих он находится, обязан и в состоянии соблюсти». По этому же пути пошли проекты Германского Уголовного кодекса 1919 и 1925 годов, которые содержат аналогичные постановления о неосторожности.

Постановления приведенных проектов уголовного кодекса, которым так и не суждено было превратиться в действующее право, отражали буржуазно-демократические принципы, ставшие, по мере обострения противоречий капиталистического общества, помехой при осуществлении классового «правосудия». Указанные попытки ограничить, хотя бы формально, понятие неосторожности не соответство-вали тенденциям карательной политики эпохи империализма. Все сильнее ощущается потребность в появлении нового буржуазного уголовного законодательства, которое открыто узаконяет отказ от принципа виновной  ответственности.   Проводником  этой   реакционной

191

точки зрения явился Итальянский Уголовный кодекс 1930 года. В ст. 43 он считает, что неосторожность имеет место в тех случаях: «когда результат, хотя бы и предвиденный, не был желаем действовавшим лицом и наступил вследствие небрежности, • неблагоразумия, неопытности или несоблюдения законов, уставов, распоряжений или правил».

Такая формулировка неосторожности открыто относит к ней «случайные» последствия, которые не охватываются виной деятеля. Закон прямо предлагает не учитывать индивидуальных свойств лица, неумышленно причинившего вредный результат. Так, безусловно, вменяется в неосторожность результат, вызванный всякой «неопытностью», всяким «неблагоразумием». Закон лишает суд права войти в обсуждение вопроса о том, можно ли или нет упрекнуть лицо в отсутствии опыта и благоразумия, для ответственности достаточно лишь установить, что результат наступил вследствие указанных обстоятельств.

Статья 43 Итальянского Уголовного кодекса ничего не говорит об отношении лица к возникшему вреду. Если лицо не соблюдает законов, уставов, распоряжений или правил и в результате такого нарушения наступает запрещенное законом последствие, то его следует вменить в неосторожность. Суду не предлагается выяснить ни того, существовала ли у правонарушителя субъективная воз можность предвидеть результат, ни даже того, была ли у него обязанность это сделать. Ответственность наступит и в случае необычного течения причинности, предвидеть которое не было возможности Таким образом, в Итальянском Уголовном кодексе в неприкрытом виде воскрешается в области ответственности за неосторожность доктрина средневекового права versanti in re illicila imputantur omnia quae sequuntur ex delicto (тому, кто занимается незаконным делом, вменяется все, что проистекает из деликта). Эта доктрина считала, что лицу вменяются все последствия, вытекающие из совершенного запрещенного действия, безотносительно к тому, охватываются ли они виной деятеля

Каноническая доктрина versanti in re illicita находит применение в англо-американском праве. Так, например, смерть, наступившая вследствие совершения тяжелого преступления, вменяется лицу независимо от того, была ли у него какая-либо вина по отношению к лишению

192

жизни. Доктрины versanti in re illicita нередко придерживается общее право и еще чаще статутное право, которое в целом ряде случаев допускает ответственность за наступившее невиновно последствие, если только оно причинено в результате совершения запрещенного действия 1. Правда, в XVIII веке под влиянием прогрессивных буржуазно-демократических идей область применения доктрины versanti in re illicita в практике английских судов стала суживаться, но в период империализма, в связи с ломкой буржуазной законности,"средневековые канонические воззрения на вину и на ответственность опять получили широкое распространение в англо-американском праве 2.

Действующее советское уголовное законодательство в постановлениях, посвященных преступной небрежности, стоит на совершенно других позициях. Советскому уголовному законодательству чужды всякого рода презумпции и схоластические конструкции, подрывающие демократический принцип индивидуальной ответственности. Уголовные кодексы союзных республик определяют, что ответственность за преступную небрежность обоснована в том случае, если лицо должно было предвидеть наступление общественно-опасных последствий3. Следовательно, вопрос о психическом отношении лица к последствию ставится по Уголовному кодексу и в отношении преступной небрежности.

Некоторые авторы, как мы уже отмечали, считают, что обязанность предвидения общественно-опасных последствий, о которой говорит закон, предполагает субъективную возможность лица сделать это. По их мнению, указанная обязанность не существует, если лицо по своим индивидуальным свойствам не могло предвидеть последствий своего поведения. Однако, по нашему мнению, оба момента — долженствование предвидеть и субъективная

1                      См К Кении, Основы уголовного права, перевод с английского В И Каминской под ред Б С Никифорова, Издательство иностранной литературы, 1949, стр 41, 46, 47 и др.

2                   Анализ этого процесса см. во вступительной статье Б С Никифорова к указанной кнш е К. Кении, Основы уголовного права, стр XXXVIII—XLVII

3                    Аналогичное определение преступной небрежности содержится в Уголовном кодексе Народной Республики Албании, который в ст. 5 определяет, что лицо действует неосторожно, если оно «не предвидело этих (то есть общественно-опасных —В М.) последствий, хотя по обстоятельствам дела должно было их предвидеть». И здесь указывается лишь момент долженствования предвидеть.

193

возможность выполнить згу обязанность — имеют самостоятельное значение; они не могут охватывать или предполагать друг друга, и должны найти четкое выражение в определении преступной небрежности. Поэтому законодательная формулировка данного вида вины в Уголовном кодексе нуждается в уточнении.

Как мы видели, наша судебная практика принимает во внимание субъективную возможность лица предвидеть и отклонить наступление общественно-опасных последствий, исключая ответственность за неосторожность в тех случаях, когда лицо, благодаря своим личным свойствам и особому психическому состоянию в момент действия, не может этого сделать. Таким образом, судебная практика, в соответствии с основными принципами советского уголовного права, уточняет смысл законодательного определения преступной небрежности, данного в Уголовном кодексе. В .решениях Верховного Суда СССР встречаются более полные и точные формулировки, касающиеся этого вида неосторожности.

Судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда СССР в определении от 23 июля 1947 г. по делу Г. прямо указывает: «Для осуждения по ст. 139 УК РСФСР требуется, чтобы виновный предвидел возможность последствий своих действий и надеялся легкомысленно их избежать (так называемая преступная самонадеянность) или, чтобы виновный не предвидел последствий своих действий, но мог и должен был их предвидеть (так называемая преступная небрежность)»1.

Оба момента — и долженствование предвидеть общественно-опасные последствия, и субъективная возможность выполнить эту обязанность — отражаются и в других определениях Судебной коллегии Верховного Суда СССР. Так, в определении от 26 января 1946 г., отвергая квалификацию деяния 3. по ч. 1 ст. 141 УК РСФСР, Коллегия отмечает: «Нет основания считать, что 3. мог и должен был предвидеть возможность наступления такого последствия»2.

Точная формулировка преступной небрежности содержится в Уголовном кодексе Народной Республики Волга-

1                       «Судебная практика Верховного Суда  СССР  1947 г», вып. VIII, 1948, стр 22

2                   «Судебная практика Верховного Суда СССР 1946 г.», вып III. 1947, стр. 13.

194

рии, абз. Ill ст. 4 которого гласит: «Деяние считается совершенным по неосторожности, если лицо не предвидело наступления общественно-опасных последствий, но должно было и могло их предвидеть...». Оттеняет указанные моменты, хотя и не в такой четкой форме, и Уголовный кодекс Чехословацкой Республики, который дает следующее определение преступной небрежности: «Последствия, предусмотренные законом, считаются причиненными по неосторожности, если лицо, совершившее преступление: ... б) не сознавало, что может их причинить, хотя, если принять во внимание обстоятельства дела и личные свойства виновного, могло это сознавать» (§ 3 п. (2)).

В настоящее время стоит задача дать в законе полное определение преступной небрежности, намечающее признаки, необходимые для установления ответственности за нее. Как правильно замечает Т. Л. Сергеева, «определение преступной небрежности в законе более четко выражало бы то понятие эгой формы вины, из которого... исходит советская судебная практика, если бы в текст' этого определения было включено указание на возможность предвидения» '.

Однако некоторые проекты Уголовного кодекса при определении преступной небрежности придерживаются в основном той формулировки этого вида неосторожности, которая содержится в уголовных кодексах союзных республик.

По нашему мнению, законодательная формула преступной небрежности должна сочетать объективный и субъективный критерии, которые отражают различные принципы, лежащие в основании уголовной ответственности. Только при условии правильного сочетания этих моментов будут достигнуты полная ясность и определенность при установлении уголовной ответственности за преступные деяния, совершенные по неосторожности.

Можно предложить следующее определение преступной небрежности: «Преступление признается совершённым по неосторожности и тогда, когда лицо не предвидело общественно-опасных последствий своего поступка, хотя по обстоятельствам дела должно было и по личному состоянию могло предвидеть их наступление».

'Т Л. Сергеева, К вопросу об определении преступной небрежности, «Советское государство и право» 1947 г. № 4, стр. 25

13*                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                195