§ 1. Возможность предвидения фактической стороны деяния

Психическое отношение лица к общественно-опасному деянию, как мы видели, характеризует и неосторожную вину. Однако следует уточнить, какие именно моменты преступного деяния должны быть предметом возможного предвидения субъекта при неосторожности. В этом отношении неосторожная вина не отличается от умышленной. Те же обстоятельства, которые охватываются предвидением лица при умысле, составляют предмет возможного предвидения при неосторожности. Этими моментами являются: 1) фактическая сторона предусмотренного законом деяния и 2) общественная значимость совершенного деяния.

К фактической стороне деяния относятся само действие или бездействие, последствие, причинная связь между ними, а также другие признаки, относящиеся к объективной стороне состава преступления.

Определяя понятие неосторожной вины, советское уголовное законодательство указывает, что неосторожно действует тот, кто не предвидит последствий своих поступков, хотя и должен был предвидеть их или легкомысленно надеялся предотвратить такие последствия

155

(ст 10 УК РСФСР и соответствующие статьи уголовных кодексов других союзных республик)

В каком же смысле следует понимать понятие п о-следствия преступного деяния?

Некоторые советские криминалисты понимают понятие последствия в уголовном праве слишком узко, а именно в смысле материального вреда, причиненного объекту посягательства В соответствии с этим принято делить преступления на материальные и формальные- «Те преступления, в которых уголовный закон считает объективной стороной состава преступления самый факт совершения человеком действия или бездействия, независимо от дальнейших последствий, вызванных им во внешнем мире, принято называть формальными преступлениями... Те преступления, в которых уголовный закон для наличия объективной стороны состава преступления требует наступления в результате действия или бездействия определенных вредных последствий, принято называть материальными преступлениями   . » '.

Такое узкое понимание последствия, как правильно отметил проф А Н Трайнин, не может быть согласовано с определением форм вины, даваемым в уголовных кодексах союзных республик Определяя формы вины и указывая, что при умысле имеется предвидение общественно-опасных последствий своих действий, а при неосторожности — возможность предвидения таких последствий. ,акон не может понимать понятие последствия в узком смысле как причинение материального вреда объекту посягательства В противном случае пришлось бы признать, что вина может существовать лишь при так называемых материальных деликтах 2 Причиной утверждения, что последствие означает лишь нанесение материального вреда объек-там, является то, что наличие ущерба правовому благу легко уловимо в тех случаях, когда оно имеет материальный характер В тех же случаях, когда оно не имеет материального характера (например, в преступлениях против чести, против авторитета власти и т п ), последствие выступает не так отчетливо, хотя и тут оно с необходимостью предполагается Проф А Н Трайнин обосновал недостаточ-

1 «Советское уголовное право» Общая часть Госюриздат М, 1952, стр 184—185

2 См А М Трайнин, Состав преступления по советскому уголовному праву, Госюриздат, 1951, стр 197

ность такого узкого понимания последствия и указал на наличие последствия в широком смысле слова при всех преступных деяниях. Он не без основания считает, что «последствиями должны быть признаны не только изменения, происходящие в сфере внешней физической природы, но и факты, относящиеся к сфере политической, психической, моральной»1. Такое широкое понимание последствия проф. А Н. Трайнин связывает с пониманием объекта преступления как социалистического общественного отношения Всякое преступление в советском государстве посягает на определенное социалистическое общественное отношение. Следовательно, осуществление любого состава преступления означает нанесение ущерба этому общественному отношению 2

Такое же широкое понимание последствия обосновывается в трудах криминалистов Германской Демократи ческой Республики  Так, по мнению И. Реннеберга, по скольку с преступным действием или бездействием с необходимостью связано расстройство, дезорганизация  или уничтожение конкретных общественных отношений, постольку «общим для всех преступлений общественно-опасным   последствием   является   нанесение   вреда объекту преступления»3.

Отсюда последовательно вытекает, что в каждом отдельном случае совершения конкретного преступления обычно не требуется специального доказательства того, что преступление повлекло за собой последствие в широком смысле слова, то есть, что действительно имеет место нарушение какого-либо социалистического общественного отношения Вместе с установлением того, что действие лица соответствует признакам состава преступления, опи санного в законе, устанавливается и нанесение вреда определенному общественному отношению, защищаемому уголовным правом. Исходя из такого широкого понимания последствия Уголовный кодекс Народно-демократической республики Чехословакии постановляет. «Под последствием, предусмотренным законом, понимается совокуп

1                       А Н Трайнин, Состав преступления по советскому уголов ному праву, Госюриздат 1951, стр  194

2                    Т а м ж е, стр 189—195

3                       I  Renneberg, Die objective Seite des Verbrechens, Berlin 1955, S 21.

157

ность признаков преступного деяния,   предусмотренных в Особенной части, за исключением вины» (§ 75 п. 3)

Однако наряду с таким широким пониманием последствия преступления в уголовном праве сохраняет свое значение и более узкое его понимание. Социалистические общественные отношения нередко находят свое воплощение в определенных материальных предметах, а посягательство на социалистические общественные отношения нередко осуществляется путем нанесения определенного вреда именно этому материальному предмету   или   личности как носителю этих общественных отношений. Поэтому установленный законом состав преступления нередко предусматривает в качестве самостоятельного признака состава нанесение определенного вреда предмету посягательства как особое последствие преступления. В этом случае последствие понимается в узком смысле слова.

В связи с существованием понятия последствия в узком смысле слова сохраняет свое значение деление преступлений на так называемые формальные и материальные или,   как   их   иначе   называют,   на   простые  деликты содеяния и результативные деликты. Формальные деликты имеют место тогда, когда состав преступления не предусматривает особо последствия деяния, а указывает лишь само действие или бездействие. «Результативными деликтами, — отмечает И. Реннеберг, — являются преступления, при которых объекту наносится вред путем осуществления совершенно определенного повреждения предмета преступления, и это общественно-опасное последствие обозначено в законе как особый признак преступления»'. Само собой понятно, что при результативных преступлениях наличие последствия надо устанавливать в каждом отдельном случае, так же, как и причинную связь между действием  (бездействием) и наступившим последствием. Вследствие того, что в уголовном праве существует как широкое понимание последствия, так и узкое, возникает вопрос:  что подразумевает закон под последствиями, когда он говорит о возможности предвидеть последствие при  неосторожности — последствие в широком  смысле слова или последствие в узком смысле?

Решение этого вопроса должно быть различным в отношении преступной самонадеянности и в отношении пре-

1 i. Renneberg, Die objective Seite des Verbrechens, Berlin 1955, S. 29

158

ступной небрежности. Преступная самонадеянность по самой своей сущности возможна лишь при таких преступных деяниях, в которых имеется последствие в узком смысле слова, так как при этой форме вины лицо, предвидя возможность наступления вреда, рассчитывает отклонить этот вред1. Что же касается преступной небрежности, то хотя по общему правилу она наказывается в тех случаях, когда состав преступления предусматривает последствие в узком смысле, но не исключена возможность ее наказуемости и в тех случаях, когда законом в качестве последствия предусматривается не действительное причинение вреда, а лишь создание опасности для правоохранен-ного блага. Такова, например, ч. 1 ст. 108 ' УК РСФСР, предусматривающая «нарушение технического режима, производственно-технической дисциплины или условий работы, обеспечивающих безопасность производства, а также курение, появление в пьяном виде или сон на производстве во взрывоопасных цехах». Это преступление может быть совершено и без сознания лицом того обстоятельства, что им нарушаются нормы технического режима, производственно-технической дисциплины и других предписаний, обеспечивающих безопасность производства. Лицо будет наказано, если оно могло и должно было сознавать, что своим действием нарушает указанные меры безопасности. При так называемых «материальных» преступлениях для неосторожности необходимо, чтобы лицо имело возможность предвидеть причинную связь между своим поступком (действием или бездействием) и наступившим преступным последствием. При этом не требуется, чтобы лицо могло предвидеть все, без исключения, конкретные звенья развития причинной цепи, а достаточно, если оно могло предвидеть ее развитие в общих, основных чертах.

 ] На это обстоятельство было обращено внимание составителями проекта Уголовного Уложения 1903 г, которые писали: «Комиссия полагает, что этот вид неосторожности (имеется в виду luxuria — В М), как и не прямой умысел, может иметь значение только при тех содеяниях или бездействии, для преступности коих требуется наличность известного последствия; там же, где воспрещается самое содеяние или бездействие, по мнению Комиссии, практически возможны только или прямое желание их учинения, или же непредвидение их наступления» (Уголовное Уложение. Проект Редакционной Комиссии и объяснения к нему, т. I, С -Петербург, 1897, стр 406), также Н. С. Т а г а н u, e в, Русское уголовное право, Лекции, С.-Петербург, 1902, стр 624.

159

При отсутствии такой возможности предвидения действие лица не имеет виновного характера, а является «случаем», не влекущим за собой уголовной ответственности. Это положение твердо усвоено нашей судебной практикой.

В этом отношении представляет интерес дело Л Как было установлено материалами по делу, в ночь с 7 на 8 июня 1953 г. начальник отдела по надзору за органами милиции прокуратуры Сумской области Л., проходя по улице имени Ленина г. Сумы, встретил гр С. с группой его товарищей. Все они были в нетрезвом состоянии, приставали к прохожим, нанося им оскорбления и побои Л потребовал от них, чтобы они прекратили хулиганство. В ответ на это С. нанес Л. несколько ударов пряжкой ремня. В целях прекращения хулиганства и задержания хулиганов Л. и находившийся на улице гр. С-к разыскали постового милиционера Ш. и вместе с ним на дежурной автомашине милиции «ГАЗ-АА» выехали к месту нахождения группы хулиганов. При этом Л. стоял на правом крыле автомашины. Подъезжая к месту происшествия, Л. на ходу привел в боевую готовность свой пистолет и крикнул убегавшим хулиганам: «Стой!-» Шофер Ф., полагая, что этот окрик относится к нему, резко затормозил автомашину. Вследствие этого Л, потеряв равновесие, упал с крыла автомашины и при падении непроизвольно нажал на спусковой крючок пистолета Произошел выстрел, которым был тяжело ранен С.'.

Развитие причинной связи в данном случае носило такой необычный характер, что о возможности предвидения общественно-опасного последствия не может быть речи. Л. не мог предвидеть ни того, что его окрик «Стой», обычный при таких обстоятельствах, шофер отнесет к себе и резко затормозит машину, ни того, что он упадет и вследствие этого непроизвольно нажмет курок пистолета, от которого произойдет выстрел и последует тяжелое ранение С. Поэтому Судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда СССР в определении от 27 августа 1954 г правильно указала, что «в действиях Л. нет состава преступления, а имеет место случай»2.

1                      См «Судебная практика Верховного Суда СССР 1955 г.» № 1, стр 7—8

2                   Там же, стр. 8

160

Аналогичная точка зрения проводится Верховным Судом СССР и по делу Р. Обстоятельства этого дела заключаются в следующем Вовремя охоты на диких кабанов, когда часть охотников выгнала кабанов на охраняемую Р. тропу, Р. выстрелю в бежавшего на него подсвинка, но пуля ударилась о землю, рикошетировала и ранила в живот Я , который появился неожиданно для Р. При этом, по показанию свидетелей, пуля от выстрела Р. попала рикошетом в патронташ Я., и последний был ранен пулей, взорвавшейся в его патронташе >

Судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда СССР в определении от 11 июня 1952 г. сформулировала по этому делу положение, имеющее большое прин- , ципиальное значение. «Если признать, — говорится в этом определении,—что показания свидетелей, потерпевшего Я. и осужденного Р. соответствуют фактическим обстоятельствам ранения Я., то тогда в действиях Р. отсутствует преступная небрежность или преступная самонадеянность, так как Р. не предвидел и по обстоятельствам дела не мог предвидеть, что Я- неожиданно появится там, где он не должен был быть, и что пуля, ударившись о землю, рикошетом попадет в Я-» 2.

Действие, находящееся в причинной связи с наступившим преступным последствием, не может быть вменено и в тех случаях, когда наступление общественно-опасного последствия было обусловлено особыми свойствами потерпевшего, предвидеть которые обвиняемый не мог.

В этом отношении поучительно дело П. Последний был признан виновным в том, что он 1 мая 1950 г., проезжая на подводе по одной из улиц г. Акмолинска, сделал крутой поворот и наехал на игравшую на дороге девочку К., которая при этом получила повреждения в область головы К- была доставлена в больницу, где 18 мая 1950 г. скончалась3. Судебно-медицинская экспертиза дала заключение, что «смерть К. наступила от гнойного воспаления мягкой мозговой оболочки, что организм девочки находился в выраженной степени истощения, вызванного только что перенесенной болезнью, что это, безусловно,

1 См «Судебная практика Верховного Суда СССР 1952 г» № 9, стр. 14—16

2 Т а м же, стр  15

3 См «Судебная практика Верховного Суда СССР 1952 г.» № 1, стр. 27—28.

И В. Г Макашвили                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                           161

снижало сопротивляемость организма к инфекционному процессу В результате этого незначительные повреждения мягких тканей лица от столкновения с подводой явились источником заражения всего организма Вышеуказанные телесные повреждения при отсутствии инфекции повлекли бы легкие телесные повреждения без расстройства здоровья» '. Судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда СССР в определении от 27 июня 1951 г указала, что в действиях П не содержатся признаки ст. 139 (неосторожное убийство), а лишь признаки ч 2 ст. 143 УК РСФСР (легкое телесное повреждение без расстройства здоровья). Такое определение Коллегии мотивировано тем, что «поскольку неосторожными действиями П. потерпевшей К нанесены легкие телесные повреждения, а смерть девочки наступила от инфекционного процесса, вспыхнувшего в связи с ранее перенесенной ею болезнью, то причинная связь между действиями осужденного и наступившими последствиями — смерть К. — отсутствует» 2

Определение Судебной коллегии по уголовным делам Верховного Суда СССР в резолютивной части, безусловно, правильно Однако вряд ли можно согласиться с мнением Коллегии, что причинная связь между неосторожным действием П и смертью К отсутствует.

Анализируя этот случай, В. Н Кудрявцев справедливо указывает, что «именно наезд на девочку и нанесение ей телесных повреждений вызвали инфекцию, которая привела к гибели ребенка» 3. То обстоятельство, что развитие причинной связи приняло своеобразный характер вследствие обиден слабости организма ребенка, не может служить основанием к отрицанию причинной   связи между

1                     «Судебная практика Верховного Ода СССР 1952 г» № 1, стр. 28.

2                   Т а м  же

8В Н Кудрявцев, Ответственность за причинение вредных последствий по советскому уголовному праву М, 1953, стр 43 К та кому выводу должны прийти даже представители теории «необходи мого причинения» по мнению которых уголовная ответственность может быть связана лишь с необходимыми последствиями действий лица Гак, один из главных представителей этой теории проф А А Пионтковский пишет «Наступивший результат является необходимым последствием совершенного действия , когда смерть потерпевшего наступила от сравнительно легкого удара вследствие перенесенной им недавно мозговой болезни» (см Уголовное право. Часть общая, ВИЮН, Юриздат, 1948 стр 304)

162

ударом в гоюву и наступившей смертью Тем не менее наступивший общественно-опасный результат не может быть вменен в вину П, который не знал об особенностях организма потерпевшей, не предвидел и не мог предвидеть наступления смерти Таким образом, основание невменения П. смерти потерпевшей К, как правильно замечает В Н. Кудрявцев, «заключается не в отсутствии причинной связи, а в отсутствии вины» '.

Напротив, если наступлению общественно-опасного последствия способствовали такие свойства организма потерпевшего, о существовании которых обвиняемому было известно, то последствие может быть вменено как причиненное по неосторожности.

Так, по известному делу Е., которая ударила пятилетнего Женю С. рукой по голове, в результате чего ребенок умер от перелома обеих теменных костей с точечным кровоизлиянием под мягкую мозговую оболочку и сотрясения мозга, Пленум Верховного Суда СССР в хорошо мотивированном постановлении от 10 января 1947г. указал: «Однако если Е. в действительности и не предвидела возможности причинения ею тяжкого телесного повреждения, то тем не менее по всем обстоятельствам дела (возраст ребенка, известное ей его слабое физическое здоровье) она обязана была с большей осмотрительностью относиться к возможным последствиям своего поведения. Если она не предвидела последствий своих действий, то все же должна была предвидеть, что нанесение ребенку удара по голове может иметь для него серьезные последствия» 2. Признав, что Е. должна была сознавать возможность наступления смерти ребенка от удара, Пленум квалифицировал ее действия как неосторожное лишение жизни.

На тех же основаниях следует решать и те случаи, когда наступлению общественно-опасного последствия содействовала присоединяющаяся волевая деятельность потерпевшего или третьих лиц.

Буржуазные криминалисты решают этот вопрос неред-

1 В Н Кудрявцев, цитированное сочинение, стр 43 2М М Исаев и А А Пионтковский, Вопросы уголов ного права, военно уголовного права и уголовного процесса в судеб ной практике Верховного Суда СССР, М, 1947, стр 22—23.

11*                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                               163

ко с точки зрения так называемого перерыва причинной связи. При этом перерыв причинной связи обосновывается или с точки зрения особого характера причинно^ связи (теория «наиболее действенного условия» Биркмейера или теория «учитываемой причинной связи» М. Липмааа и т. п.), или с точки зрения постулата свободной воли, всегда открывающей собой новую цепь причинности.

В последнее время на место «перерыва причинной связи» выдвигается учение о так называемом «запрете регресса». Сущность этого учения, по мнению Листа — Шмидта, выражается в том, что «законодатель желает ограничить оценку действия с точки зрения уголовно-правового состава и в соответствии с этим выставляет з а-прет регресса в том смысле, что определенные причины не рассматриваются как имеющие уголовно-правовое значение» '.

Исходя из понятия перерыва причинной связи или из понятия «запрета регресса», буржуазные криминалисты приходят к выводу, что когда к деятельности первоначально действующего присоединяется волевая деятельность (умышленная или неосторожная) потерпевшего или третьих лиц, наступивший окончательно результат не может быть вменен первоначально действующему лицу. Конкурирующая причинность потерпевшего или третьих лиц поглощает причинность первого лица. При конкурирующей неосторожной деятельности нескольких лиц происходит зачет или компенсация вины первого неосторожно действующего. Так, например, известно одно определение Швейцарского высшего суда, вполне соответствующее «правовому чувству» буржуазных криминалистов: на фабрике, вследствие плохой организации, имелись повреждения; когда один рабочий пытался их устранить, он нанес себе телесное увечье. На вопрос о том, должен ли отвечать фабрикант за телесное увечье рабочего, наступившее в результате неправильной организации работы, Швейцарский высший суд дал следующий ответ: «Если даже допустить, что фабричные установки не были безупречны, то все же между постоянным недостатком фабричных приборов и несчастным случаем нет связи, так как

! L i s z t—S с h m i d t, Lehrbuch des Deutschen Strafrechts, Berlin und Leipzig 1927, S. 160.

164

она прервана собственным, самостоятельно вступившим... действием жалобщика» 1.

Из этого примера ясно видно, что учение о «перерыве причинной связи» используется буржуазными судами против рабочих, получающих увечья вследствие несоблюдения мер предосторожности на капиталистических фабриках и заводах. Под прикрытием теоретической концепции «перерыва причинной связи», «запрета регресса», «зачета вины» и т. п. собственники этих предприятий получают легальную возможность безнаказанного повреждения здоровья или даже причинения смерти занятым на производстве рабочим.

В советской науке уголовного права понятие «перерыва причинной связи».подвергалось вполне справедливой критике со стороны проф. М. Д. Шаргородского, который указывал, что ни о каком перерыве причинной связи не может быть речи, так как «диалектически развиваясь, действие раз возникшей причины не прекращается и не прерывается» 2.

И в самом деле, с точки зрения положений диалектического материализма, понятие «перерыва причинной связи» следует признать внутренне противоречивым и лишенным всякого смысла. Термин «перерыв» создает такое представление, что причинная связь уже начала существовать, что между действием и последствием уже была протянута цепь и затем где-то в каком-то месте эта цепь была прервана. Между тем, если причинная связь между действием субъекта преступления и наступившим общественно-опасным последствием уже существовала, то никакая привступающая деятельность потерпевшего или третьих лиц не может сделать ее несуществующей э.

В советском уголовном праве не может быть также речи ни о каком «зачете вины» потерпевшего, то есть об освобождении от уголовной ответственности виновного причинителя вреда на том основании, что наступлению общественно-опасного последствия содействовала и вина

1 G u I d i m a n n, Zur Lehre von der strafrechtlich bedeutsa-men Kausahtat, "Schweizerische Zeitschrift fur Strafresht», 1945, H. I, S. 133.

2M. Д. Шаргородский, Причинная связь в уголовном праве, «Ученые труды ВИЮН», вып. X, 1947, стр  199.

3 См. Т. В Церетели, Причинная связь в уголовном праве, Издательство Тбилисского государственного университета, Тбилиси, 1957, стр. 147—159.

165

самого потерпевшего '. Лицо отвечает за свое неосторожное деяние в пределах своей вины, независимо от участия в причинении потерпевшего.

Можно привести по этому вопросу глубоко-принципиальные и хорошо обоснованные решения советских высших судебных органов.

Ш. был привлечен к уголовной ответственности по ч. 1 ст. 59Зв УК РСФСР за то, что он, будучи дежурным на станции Хролово Московско-Рязанской железной дороги, 6 октября 1943 г., находясь на дежурстве, не осуществил наблюдения за выгрузкой дров. В результате дрова были сложены на станционных путях с нарушением габарита. Принимая пассажирский поезд, Ш. не проверил состояния пути, вследствие чего 6 человек пассажиров, ехавшие на подножках поезда, были сбиты и получили повреждения. Военный трибунал в подготовительном заседании дело производством прекратил, указав, что хотя габарит и был нарушен, но это не создавало опасности прохода поездов, а пассажирам езда на подножках запрещена. Военная железнодорожная коллегия Верховного Суда СССР в определении от 9 ноября 1943 г. указала, что поскольку нарушение габарита по укладке дров привело к несчастному случаю с людьми, у суда не было оснований для прекращения дела. Это определение опубликовано с таким заголовком: «Неосторожность потерпевшего не освобождает обвиняемого от ответственности за нарушение, повлекшее, хотя и по неосторожности потерпевшего, тяжелые для него последствия, возможность которых была бы исключена в случае недопущения инкриминированного нарушения» 2.

1 Необходимо отметить, что зачет вины (умысла или грубой не-осторожности) потерпевшего известен в" советском гражданском праве (ст ст. 403, 404 ГК РСФСР). Однако советская теория и судебная практика не понимает принципа зачета вины формально Как правильно отмечает О. С. Иоффе, «...в зависимости от конкретных обстоятельств каждого дачного дела, суд может при грубой неосторожности потерпевшего, учитывая характер и степень виновности причинителя, либо применить правило о смешанной вине, либо взыскать в пользу потерпевшего полное возмещение, либо, наконец, полностью освободить причинителя от обязанности возмещения» (О. С. Иоффе, Ответственность по советскому гражданскому праву, Издательство Ленинградского университета, 1955, стр  173).

? «Сборник постановлений Пленума и определений коллегии Верховною Суда СССР 1943 г», Юриздат, 1948, стр. 75.

J60

-Аналогичное решение было вынесено по делу К.'.

Вина потерпевшего в указанных случаях, не освобождая от ответственности обвиняемого, в то же время должна быть принята во внимание судом при выборе конкретной меры наказания. Это положение было высказано в определении Судебной коллегии Верховного Суда СССР по делу К- «Однако при определении меры наказания суд не учел, что вина К. смягчается гем обстоятельством, что самим колхозом не было принято элементарных противопожарных мер: на ферме отсутствовали кадки с водой и не было других нужных приспособлений, при наличии которых пожар мог бы быть легко ликвидирован» 2.

Напротив, вина исключается, если неосторожность потерпевшего носит такой характер, что делает невозможным предвидение причинной связи между поступком лица и наступившим общественно-опасным последствием Обычно это имеет место в случае грубой неосторожности потерпевшего. Это положение неоднократно находило подтверждение в решениях наших судебных органов.

Так, по делу Б. было установлено, что во время производства осушки стен при помощи жаровен, Ч. было предложено оставить помещение и она действительно ушла, но затем, несмотря на сделанное ей предупреждение, вернулась в помещение, где производилась осушка, и погибла от угара. Уголовно-судебная коллегия Верховного Суда СССР в определении от 28 марта 1939 г. указала, что Б., производивший сушку не может нести уголовной ответственности за смерть Ч., погибшей по собсшенной неосторожности, так как в его действиях нет состава преступления 3. Коллегия, очевидно, исходила из того, что обвиняемый Б. не мог предвидеть грубую неосторожность Ч., которая вернулась в помещение, где просушивались стены при помощи жаровни, несмотря на предупреждение об опасности.

Аналогичное решение было вынесено Уголовно-судебной коллегией Верховного Суда СССР по делу И. Последний был признан виновным в том, что он, работая начальником смены бензольно-ректификационного отделения коксового цеха Кузнецкого металлургического комбината,

1                     «Сборник  постановлений  Пленума  и определений коллегий Верховного Суда СССР 1944 год», Юриздат, 1948, стр. 193

2                    Т а м   же, стр. 193

3                   См. «Сборник постановлений Пленума и определений коллегий Верховного Суда СССР» (1938 год и первое полугодие 1939 года) Юриздат, 1940, стр. 103.

167

допустил без необходимой аппаратуры и газоспасателя к работе по отсифониванию воды из цистерны, вышедшей из-под припарки, наливщика Г., в результате чего Г. отравился газами. Уголовно-судебная коллегия Верховного Суда СССР определением от 28 декабря 1939 г. дело в отношении И. производством прекратила, указав, что «отравление Г. газами явилось следствием недисциплинированности последнего, который, хорошо зная правила работы в цистерне, грубо нарушил их и опустился в цистерну без аппарата, не предупредив об этом И., несмотря на то, что последний сообщил Г. место, где он будет находиться, и номер телефона» '. Ясно, что в таких условиях И. не имел возможности предвидеть отравления Г. и оказать ему помощь.

Такой же характер носят многочисленные определения наших судебных органов, в которых водители автомашин освобождаются от ответственности за причинение вреда наступившее в результате неосторожных действий потерпевшего, предвидеть которые обвиняемый был не в со стоянии2.

Теми же принципами руководствуется советское уголовное право и в тех случаях, когда общественно-опасный результат причинен совместной неосторожной деятельностью нескольких лиц. Последующая неосторожная деятельность третьего лица, хотя бы эта неосторожность носила грубый характер, не освобождает от ответственности первоначально действующего, если последний мог предвидеть наступление вредного последствия.

Так, П. был признан виновным в том, что, будучи ка питаном парохода и находясь 15 октября 1942 г. на вахте, не имея бортовых огней и видя идущий навстречу пароход, дал согласие на расхождение в то время, как сам не принял мер к беспрепятственному пропуску встречного парохода, что и привело к столкновению судов. П. просил в

1                   «Сборник постановлений Пленума и определений коллегий Вер ховного Суда СССР» за   второе   полугодие 1939 г.), Юризда! 1941, стр. 89; см. аналогичное определение судебной коллегии Вер ховного Суда СССР от 28 октября 1939 г. по делу Л, там же, стр. 88

2                   См., например, дело Л. («Сборник постановлений Пленума и определений коллегий Верховного Суда СССР за второе полугодие 1939 года», Юриздат 1941, стр 88); дело Г, там же, стр 106 дело Л, «Судебная практика  Верховного  Суда  СССР   1944 г», вып. VII, стр. 19.

168

отношении него дело прекратить, ссылаясь на вину капитана парохода. Военная водно-транспортная коллегия Верховного Суда СССР в определении от 13 марта 1943 г. дала указание, имеющее принципиальное значение. «Эта ссылка П., — говорится в определении, — неосновательна, ибо если и имеется виновность капитана встречного парохода Ш., то это не снимет вины с П., которым грубо нарушены правила плавания...» '

Аналогичная точка зрения проводится в постановлении Пленума Верховного Суда СССР от 16 декабря 1949 г. по делу Ц. Последнему инкриминировалось, что он, будучи шофером грузовой автомашины, посадил в нее в качестве пассажиров 22 человека; пересекая ночью железнодорожный путь, Ц. проехал неосвещенный открытый шлагбаум, не убедившись предварительно в безопасности движения. В результате этого на автомашину наехал проходивший мимо резервный паровоз и несколько пассажиров было убито и ранено. По этому делу был осужден и сторож переезда Д., который не обеспечил безопасности движения на переезде, оставив открытым и неосвещенным шлагбаум переезда. Железнодорожная коллегия Верховного Суда СССР приговор в отношении Ц. отменила, мотивируя свое определение тем, что вина в катастрофе ложится на Д., который при приближении автомашины не осветил переезда и не закрыл шлагбаума Пленум не согласился с этим определением, указав, что Ц нарушил правила ведения автомашины при переезде полотна железной дороги, в результате чего и произошел несчастный случай. Вместе с тем Пленум указал, что вина Ц. не исключает неосторожность Д.2. Пленум, очевидно, исходил из тех соображений, что, оставив шлагбаум открытым и неосвещенным, Д. мог предвидеть возможность наступления общественно-опасного последствия, которое является типичным в случаях подобных нарушений. Таким образом, Пленум признал вину Д., несмотря на последующую грубую неосторожность Ц.

Учитывая особенно строгие требования, которые устанавливаются в отношении обращения с огнестрельным

1                     «Сборник постановлений Пленума и определений коллегий Верховного Суда СССР 1943 г », Юриздат, 1948, стр. 75.

М., 1948, стр. 75

2                    См. «Судебная практика Верховного Суда СССР 1950 г.» №2, стр. 12—13.

169

оружием и легкую возможность предвидения общественно-опасных последствий от неосторожного обращения с ним, наша судебная практика не освобождает лицо, виновное в неосторожном обращении с огнестрельным оружием, если эта неосторожность обусловила последующее неосторожное поведение, приведшее к несчастному исходу.

Б., будучи ответственным лицом за исправное состояние огнестрельного оружия, отдал красноармейцам приказ о чистке револьверов, не осмотрев предварительно означенного оружия, вопреки существующему правилу. В момент чистки револьвера красноармеец Ш., в результате небрежного обращения с оружием, по неосторожности убил красноармейца К. Уголовно-кассационная коллегия Верховного суда РСФСР определением о г 22 апреля 1925 г. признала виновным по этому делу не только Ш., но и Б., который своим действием обусловил последующую неосторожность Ш., имея возможность предвидеть общественно-опасное последствие '.

Особенно интересным в этом отношении является определение Судебной коллегии по уголовным делам Верховного Суда СССР от 19 ноября 1947 г. Коллегия признала виновным в убийстве студентки П. не только М., действия которого были непосредственной причиной ее смерти, но и Ч., который «организовал стрельбу в цель и тем самым объективно создал реальную возможность табеля проходивших мимо будки людей. Он не предвидел этих последствий своих действий, но... должен был предвидеть их наступление» 2.

Напротив, когда присоединяющая деятельность третьих лиц делает непредвидимым наступление последствия, советские судебные органы отрицают возможность вменения этого последствия в неосторожную вину.

Д. был признан виновным в том, что он, работая агентом орса трамвайного депо, халатно относился к своим обязанностям, в результате чего у него были похищены полученные из холодильника мясопродукты. На суде было установлено, что Д., получив продукты и погрузив их на подводу, ушел в контору холодильника для оформления документов. Возчик Б. и работница магазина К-, не подо-

1                   См. «Сборник определений Уголовно-кассационной коллегии Верховного суда РСФСР 1925 г.», вып. I, стр. 149.

2                   «Судебная практика Верховного Суда СССР 1948 г», вып. II, стр 15.

170

ждав Д. и не поставив его в известность, поехали с продуктами в магазин. В пути следования подвода, на кото-рсй везли мясопродукты, столкнулась с автомашиной, в результате чего груз, лежавший на подводе, рассыпался и часть продуктов растащили неизвестные люди, пользуясь темнотой. Д., выйдя из магазина, принял меры, чтобы догнать подводу, но возчик поехал другой дорогой. и он не мог их догнать. Судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда СССР в определении от 31 марта 1945 г. не признала халатности в действиях Д., исходя из того, что предвидеть случившуюся катастрофу, а также умышленную преступную деятельность лиц, похитивших продукты, было невозможно. «Д. не мог предвидеть, — говорится в определении,— что Б. и К- поедут другой дорогой, что произойдет наезд автомашины и неизвестные лица растащат часть мясных продуктов» '.

Однако не только умысел, но и неосторожность третьего лица может исключить ответственность за общественно-опасное последствие, если обвиняемый не мог его предвидеть и предотвратить.

Шофер С, управляя автомашиной, в пути следования вышел из машины и зашел в магазин, чтобы купить себе продукты. Оставшийся в машине экскаваторщик Ш. угнал автомашину и совершил аварию, связанную с повреждением машины, следовательно, совершил самоуправство и неосторожное повреждение машины (ст. 108 1 УК Азербайджанской ССР). Само собой разумеется, предвидеть эту грубую неосторожность Ш. не было для С. возможности. Поэтому Уголовно-судебная коллегия Верховного Суда СССР не признала в действиях С. состава преступления и определением от 11 июля 1951 г. дело в отношении него производством прекратила 2.

Лицо не несет ответственности даже в тех случаях, когда нарушило правило предосторожности и это нарушение стоит в причинной связи с наступившим последствием, если только это лицо не могло предвидеть последующей неосторожности другого лица, обоснованно рассчитывая, что последний проявит должную предусмотрительность, которая предотвратит наступление вредного последствия.

1                    «Судебная   практика   Верховного   Суда   СССР   1945   г.»,_

вып. V, стр. 17.

2                     См «Судебная практика Верховного Суда СССР 1951 г.» № 10, стр 10—1!

171

Харьковским линейным транспортным судом проводницы вагонов У. и О. были осуждены за то, что при исполнении своих обязанностей пользовались в служебном купе парафиновой свечей, поставленной прямо на тумбочку без фонаря, в результате чего в вагоне возник пожар, причинивший ущерб государству.

Судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда СССР определением от 10 марта 1956 г. проводницу У. от ответственности освободила, признав виновной в происшедшем пожаре только проводницу О. При этом Коллегия указала, что хотя У. и допустила нарушение, ставив зажженную свечу не в фонаре, однако между ее действием и возникновением пожара нет причинной связи: после ее ухода из вагона в купе оставалась проводница О., которая через некоторое время тоже вышла из вагона, оставив горящую свечу не в фонаре, а на тумбочке, что и вызвало, по мнению Коллегии, пожар '.

С мнением Коллегии, что между действием У. и возникшим пожаром не существует причинной связи, мы не можем согласиться. Пожар возник в результате поведения обеих проводниц. Однако У. должна быть освобождена от ответственноеги по другим основаниям. Она не могла предвидеть, что проводница О , вопреки своему служебному долгу, проявит такую непредусмотрительность: оставит вагон, не потушив зажженную свечу или не поставив ее в фонарь.

Неосторожность может иметь место не только в тех случаях, когда лицо не предвидит обстоятельств, относящихся к составу преступления, но и тогда, когда оно ошибочно предполагает существование обстоятельств, исключающих общественную опасность действия. Таковы случаи, например, так называемой мнимой обороны, когда лицо причиняет вред, считая, что находится в состоянии правомерной необходимой обороны, между тем, как отсутствуют условия для обороны. Указанные случаи следует решать в соответствии с общими правилами о влиянии

1 См «Судебная практика Верховного Суда СССР 1956 г » № 3, стр 12

172

ошибки в факте на вину. В частности, при мнимой обороне ошибка лица исключает умысел. При этом, если сама ошибка носит неизвинительный характер, то есть если лицо могло и должно было знать, что в отношении него не предпринимается противоправное нападение, то оно отвечает за неосторожное причинение вреда, если только данное деяние может быть совершено и по неосторожности. Если же лицо не могло и не должно было предполагать, что оно не подвергается нападению, то тут имеет место невиновный случай, за который никто не может быть подвергнут уголовной ответст венное ш. Такое решение вопроса вполне согласовано с теорией советского уголовного права о влиянии ошибки в факте на вину '.

Аналогично решается указанный вопрос и по законодательству стран народной демократии, уголовные кодексы которых регулируют вопрос об ошибке.

В нашей судебной практике были случаи мнимой обороны, которые исключали ответственность за умышленное преступление В этом отношении интересным является определение Уголовно-кассационной коллегии Верховного суда РСФСР or 14 октября 1925 г. Обстоятельства дела заключались в следующем: К. в два часа ночи сидел с товарищем Д. перед своим домом. В это время к его квартире стали подходить агенты уголовного розыска, которые хотели арестовать его в связи с обвинением в убийстве гражданина А. Агенты скомандовали «руки вверх». К- принял их за бандитов и вбежал в комнату По предложению агентов угрозыска милиционер выстрелил в воздух, а К., еще больше укрепившись в своем предположении, в ответ на это, в свою очередь, выстрелил и ранил в ногу милиционера 3. После этого агенты угрозыска ушли, а явившимся затем милиционерам К без сопротивления сдался. К был оправдан в убийстве А, но осужден судом за сопротивление власти. Уголовно-кассационная коллегия Верховного суда РСФСР отменила приговор суда первой инстанции, указав на извинительный характер ошибки К. «К., — говорится в определении,— не чувствуя за собой никакой вины и не ожидая ареста при приближении к нему в 2 часа ночи неизвестных ему людей с криками: «стой — ни с места» и «руки вверх», вгюлне

1 См   «Советское уголовное право»   Часть общая,   ВИЮН, М, 1952 сгр. 254.

173

добросовестно принял их за бандитов и, вбежав к себе в квартиру, предложил хозяину прятать вещи, так как нападают бандиты и .когда снаружи раздались выстрелы, он нал из окна ответный выстрел в целях своей защиты» '. Таким образом Коллегия Верховного суда РСФСР не признала в действиях К- состава преступления, так как К. н<| только не сознавал, но и не мог сознавать, что на него не нападают бандиты. В этом случае ошибка К- исключает вину и является основанием для освобождения от ответственности.

Но может быть и такой случай, когда лицо хотя и не сознавало, но могло и должно было сознавать, что противоправное нападение против него не имеет места. Такая ошибка освобождает от ответственности за умышленную вину, но является основанием для привлечения к ответственности за неосторожное совершение преступления.

В судебной практике имел место следующий случай. Пьяные хулиганы проникли в квартиру Л. через окно, оторвав доску, которой окно было забито. Когда Л. пришел к себе домой, они набросились на него с ножами, и он вынужден был сопротивляться. После того, как ударом топора он убил одного из хулиганов и ранил другого, остальные хулиганы стали разбегаться. Л. ударил топором еще одного хулигана, которого сумел догнать. Возвратясь затем в квартиру, в которой уже никого не было, и увидав, что с улицы какой-то гражданин заглянул к нему в окно, Л. решил, что это один из хулиганов, который вернулся обратно в целях напасть на него, и ударил его топором по голове, причинив ему тяжкое телесное повреждение. Впоследствии оказалось, что заглянувший в комнату гражданин А не имел никакого отношения к хулиганам, он случайно проходил по улице и, услыхав крики, хотел узнать, что происходит. Определением Судебной коллегии по уголовным делам Новосибирского областного суда от 15 января 1952 г. дело в отношении Л. было прекращено за отсутствием состава преступления. В протесте Генерального Прокурора по данному делу правильно указывалось, что если в отношении двух первых хулиганов Л. находился в состоянии необходимой обороны, то нельзя сказать того же в отношении третьего хулигана, который

1 «Сборник определений Уголовной кассационной коллегии Верховного суда РСФСР за 1925 год», вып. II (июль—декабрь) ,М., 1926, стр. 38.

174

был ранен в тот момент, когда нападение уже кончилось, и в отношении гражданина, случайно заглянувшего в комнату. Далее, в протесте указывается, что в отношении последних потерпевших имеется превышение пределов необходимой обороны'.

По нашему мнению, в отношении А. со стороны Л. имеется мнимая необходимая оборона, вызванная ошибочным предположением, что А. один из хулиганов, который собирается с ним расправиться. Поскольку Л. ошибочно полагает, что все еще существуют обстоятельства, дающие ему право на оборону, постольку умышленное телесное повреждение исключено. Но эта ошибка не освобождает его от ответственности за неосторожное телеснос повреждение: Л. должен был и мог предположить, что в окно может заглянуть не только нападающий, но и не причастное к нападению лицо, и не должен был так необдуманно нападать на человека, который своим поведением не внушал опасения. Поэтому, по нашему мнению, в действиях Л. по отношению к А. следовало признать не превышение пределов необходимой обороны, а неосторожное телесное повреждение.