§ 2. Возможность сознания общественно-опасного характера деяния

Выше нами было отмечено, что признание вины в действиях лица не означает только голое установление определенного комплекса психологических фактов. Вместе с тем вина содержит момент неодобрения лица, упрек, который вытекает из этого установления. Поскольку вина означает порицаемое и осуждаемое психическое состояние, постольку это психическое состояние должно свидетельствовать о наличии враждебного или небрежного отношения лица к требованиям социалистического правопорядка. Такое отношение может иметь место лишь в том случае, если у лица имеется психическое отношение к общественной значимости своего поступка. Что этот момент является необходимым составным элементом вины, в настоящее время почти общепризнано в советской уголовно-правовой литературе2.

1                     См «Социалистическая законность» 1953 г № 1, стр 89

2                    См   «Уголовное право».   Общая часть   ВИЮН,   Юризда^ 1948, стр 341—342, В. Г. М а к а ш в и л и, Вина и сознание

Ф

Опасение, что такая точка зрения может создать привилегию безнаказанности для лиц, не пожелавших ознакомиться с велениями и запретами правопорядка, с правилами социалистического общежития, что она может поколебать твердость защиты существенных интересов, нельзя считать обоснованным. Во всяком, случае это опасение лишено значения в социалистическом государстве. Граждане* социалистического государства, где отсутствует коллизия между правосознанием народных масс и требованиями социалистического правопорядка, где полностью осуществилось морально-политическое единство всего народа, глубоко сознают те принципы, на которых строится социалистическое общество. Советские граждане ясно представляют себе, какие поступки являются общественно-опасными и запрещенными с точки зрения социалистического правопорядка. Поэтому в подавляющем большинстве случаев вместе с представлением о фактических признаках совершаемого деяния у лица имеется и сознание общественно-опасного характера своего поведения. Ссылка обвиняемого на отсутствие такого сознания не может быть принята судом во внимание и легко будет опровергнута при существующей системе свободной оценки доказательств.

Но, с-другой стороны, в вопросе об уголовной ответственности нельзя создавать неопровержимых презумпций. В отдельных случаях, под влиянием особо сложившихся обстоятельств лицо может извинительно заблуждаться относительно общественной значимости совершенного им деяния. Игнорирование этого момента может привести к подрыву принципа виновной ответственности. Советский суд не может порицать и осуждать лицо, которое в данных конкретных условиях не могло представлять противоправного или общественно-опасного характера своего деяния.

Это положение подтверждается материалами судебной практики. Так, Судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда СССР определением от 31 января 1945 г.

воправности, Методические материалы ВЮЗИ, М, 1948, Б. С. Маньковский, Проблема ответственности в советском уголовном праве, Издательство Академии наук СССР, М—Л., 1949, стр. 107—111; Б. С. У т ев с к и й, Вина в советском уголовном праве, Госюриздат, 1950, стр. 211—234; А. Н. Т р а й я и н, Состав преступления по советскому уголовному праву, Госюрнздат, 1951, сгр 126—128; В Ф Кириченко, Значение ошибки по советскому уголовному праву, Издательство Академии наук СССР, М., 1952, стр. 19—38 и др.

176

признала невиновной гр. Б., которая с разрешения ответственного дежурного отделения милиции выкопала картофель, посаженный гр. Ш. на спорном участке земли. Отмечая незаконный характер разрешения, данного представителем милиции, Судебная коллегия, однако, признала, что «при таких условиях в действиях Б., которая едва ли могла разобраться в полномочиях должностного лица, к которому она обращалась, нет состава преступления» •

Признание необходимости психического отношения к общественной значимости деяния требует уточнения вопроса о том, что должно быть непосредственным предметом этого отношения?

Если лицо сознает или имеет возможность сознавать противоречие деяния нормам социалистического уголовного права, то ответственность обоснована. Такое лицо вполне заслуживает как правового, так и нравственного осуждения, так как оно открыто восстало против велений и запретов советского правопорядка или проявило к ним небрежное отношение. В этих случаях лицо всегда сознаег или имеет возможность сознавать и общественно-опасный характер своего поведения. Каждый гражданин советского государства ясно понимает, что нормы социалистического уголовного права служат осуществлению задач коммунистического строительства, а противоречие этим нормам может нанести ущерб такому строительству.

Но как быть в тех случаях, когда лицо не знает о запрещенное™ своего поступка уголовным законом, но сознает (или имеет возможность сознавать), что такое деяние противоречит правилам социалистического общежития, что оно является общественно-опасным.

Освобождение таких лиц от уголовной ответственности, по нашему мнению, привело бы к ничем не обоснованному сужению уголовной ответственности. Оно послужило бы основанием для недобросовестных утверждений о незнании законов и невозможности поэтому осознать противоречие деяния нормам права. Наконец, такое требование несовместимо с ответственностью по аналогии, когда сознание противоправности логически и не может иметь места, так как деяние, за которое лицо привлекается к уго- . ловной ответственности, прямо не предусмотрено уголовным законом.

1 «Судебная ппакшка Верховного Суда СССР 1945 г.», Юр-издат, 1946, вып II, сгр. 8.

12 В. Г. Макашвили                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                    UJ

Таким образом, по нашему мнению, для существования вины достаточно, если лицо сознавало или имело возможность сознавать обществен и о-о п а с н ы й характео своего поступка.

Было бы целесообразно в законодательном порядке закрепить указанное положение примерно в следующей формулировке: «Лицо освобождается от уголовной ответственности, если оно по исключительным обстоятельствам дела не могло сознавать общественно-опасного характера совершенного деяния».

Таким образом, лицо должно быть освобождено от уголовной ответственности даже в том случае, когда оно представляет результат своего поведения, а также причинную связь своего действия или бездействия с наступившим последствием, но не имеет возможности представить общественно-опасный характер своего поведения Здесь будет иметь место «случай», то есть невиновное причинение общественно-опасного последст вия.

Если применить установленные нами положения к вопросу о неосторожной вине, то мы получим следующие выводы:

Преступная небрежность будет иметь место тогда, когда лицо имеет возможность предвидеть причиняющий характер своего поступка по отношению к последствию и в то же время имеет возможность осознать общественно-опасный характер своего поведения. Как правильно замечает В. Ф. Кириченко, при преступной небрежности «порицание основывается на том, что лицо имело возможность сознать общественную опасность совершаемого» '. Если же лицо, имея возможность представить фактический процесс своей деятельности, не имеет возможности осознать ее общественную опасность, то здесь будет иметь место «случай» (casus). Наконец, если лицо не предвидит и не может предвидеть фактической стороны своего поступка, исключается самая постановка вопроса о предвидении общественной опасности: ибо тот, кто не может представить фактической связи между поступком и вредным последствием, тем самым не может осознать и его общественной опасности.

Вопрос о психическом отношении лица к общественной

'В * Кириченко, Значение ошибки по советскому уголовному праву, Издательство Академии наук СССР, М, 1952, стр 28

178

значимости деяния стоит и при преступной самонадеянности. Но здесь этог момент получает своеобразное выражение. При преступной самонадеянности лицо сознает, что действует вопреки требованиям правил предосторожности, но в то же время оно уверено, что в данном случае это нарушение не создает конкретной опасности для пра-воохраненного интереса. Лицо определенно рассчитывает избежать нарушения норм уголовного права Таким образом, при преступной самонадеянности, в конечном счете, речь идет не о сознательном причинении общественно-опасного последствия, а о возможности предвидеть такое причинение в данных конкретных условиях.

В советской юридической литературе спорными являются те случаи, когда лицо правильно представляет все фактические обстоятельства своего поступка и хотя не осознает общественной опасности этого поступка, но при проявлении должной внимательности и заботливости могло бы ее осознать Остается ли в этом случае поступок субъекта умышленным или же он превращается в неосторожное преступное деяние? От того или иного решения этого вопроса зависит установление границы, которая отделяет область умышленной вины от неумышленной.

Часть авторов полагает, что для умысла необходимо сознание лицом общественной опасности своего поступка. Поэтому в тех случаях, когда лицо, сознавая фактическую сторону своего поступка, не сознает, а лишь имеет возможность сознавать его общественную опасность, по мнению этих авторов, умысел исключается, и может иметь место лишь ответственность за неосторожность (если наказывается и неосторожное совершение данного деяния). Таким образом, эти авторы, наряду с так называемой «фактической» неосторожностью признают «правовую неосторожность» '.

В советской уголовно-правовой литературе сторонниками «правовой неосторожности» являются В. Ф. Кири-

1 Термином «правовая неосторожность» мы пользуемся условно для краткого обозначения рассматриваемой группы случаев, в отличие от остальных, хотя и считаем, что не всегда психическое отношение к общественной значимости деяния совпадает с психическим отношением к правовым свойствам деяния, поскольку понятие общественной опасности и противоправности не тождественные понятия.

12 В Г  Макашвичи                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                          179

ченко, В. Д. Меньшагин и 3. А. Вышинская '. Однако это понятие с логической последовательностью должны признать и те криминалисты, которые необходимым признаком умысла считают сознание лицом общественной опасности своего поступка и не довольствуются признанием возможности сознания общественной опасности элементом умысла 2.

Понятие «правовой неосторожкости», мало обещающее в теоретическом отношении, противоречит и простому здравому смыслу. Представим себе, что лицо из сострадания к безнадежно больному по его просьбе дает ему смертельную дозу морфия, ошибочно полагая, что его поступок является дозволенным. В этом случае, по мнению сторонников «правовой неосторожности», должно быть признано неосторожное убийство. «То обстоятельство, — говорит В. Ф. Кириченко, — что лицо намеренно причиняет смерть, — еще не превращает это причинение в умышленное... Намерение при умысле должно быть направлено не на причинение результата вообще, а на причинение результата, общественная опасность которого очевидна для лица, совершившего деяние» 3. С таким мнением вряд ли можно согласиться. Если лицо правильно представляет себе причиняющее значение своего поступка и желает наступления общественно-опасного последствия, то считать такое поведение неосторожным причинением смерти значило бы вкладывать в понятие неосторожности содержание, которое противоречит его сущности. Понятие «правовой неосторожности» является искусственным понятием, способным внести только неясность и путаницу в отправление уголовного правосудия. Так, например, пришлось бы считать действующим по неосторожности лицо, причинившее смерть другому в результате явного превышения пределов необходимой обороны, даже в тех случаях, когда оно представляет возможность причинения смерти и желает этого, если лицо заблуждается относительно

1                    См. В. Ф. Кириченко, цитированное сочинение, стр 29—31; В. Д. Меньшагин и 3 А. Вышинская, Советское уголовное право, Госюриздат, 1950, стр. 118.

2                  См А А. Г е р ц е н з о и, Уголовное право Часть общая, Издательство ВЮА, М., 1948, стр. 333, 337, 341, Б С Маньковский, Проблема ответственности в уголовном праве, Издательство Академии наук СССР, М—Л., 1949, стр 110—111, 117—122.

3                    В, Ф. Кириченко, цитированное сочинение, стр. 31.

180

[общественно-опасного характера деяния, считая, чго простив незаконного нападения дозволено любое средство ■ защиты.

Кроме того, разбираемый взгляд влечет полную безнаказанность тех деяний, которые не могут быть совершены по неосторожности. Предположим, кто-либо преподносит должностному лицу ценный «подарок» за совершение в своих интересах законного действия по службе, не представляя запрещенного или общественно-опасного характера своего поступка. Если считать, что для умысла требуется сознание общественной опасности (или противоправности) , то такое лицо пришлось бы вовсе освободить от уголовной ответственности. Между тем для всех очевидно, что каждый советский гражданин располагает полной возможностью осознать предосудительный и общественно-опасный характер такого поведения; неприменение наказания в указанных случаях противоречило бы карательной политике советского государства, проводимой в целях борьбы со взяточничеством.

Преимущество предлагаемой точки зрения заключается не только в том, что она не оставляет безнаказанными лиц, у которых вследствие равнодушия или легкомыслия отсутствует знание требований социалистического правопорядка, но и в том, чго она дает возможность избегнуть практических трудностей, неизбежно связанных с обязательностью установления для умысла сознания общественно-опасного характера деяния. Так, теряет значение вопрос, следует ли требовать для умысла, чтобы лицо со всей определенностью представляло себе общественную опасность своего поступка или достаточно менее ясное осознание общественной значимости своего поступка. Устраняются также сомнения, которые могут возникнуть при преступлениях, совершенных в состоянии сильного душевного волнения, когда лицо хотя вообще и сознаег преступность такого поведения, но под влиянием охватившего его аффекта в момент совершения деяния забывает об этом. Во всех указанных случаях умысел обоснован, если установлено, что лицо могло и должно было сознавать общественно-опасный характер причиняемых последствий. Напротив, от уголовной ответственности освобождается тот, кто под влиянием внешних обстоятельств или личных условий не мог сознавать, что поступает вопреки велениям или запретам правопорядка.

Е*                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                               lot

181

Наконец, не лишено оснований и соображение, приводимое проф. Э. Я- Немировским против понятия «правовой неосторожности»: «На практике, однако, из того, что субъект мог знать, будет сделан вывод, что его ссылка на неведенье простая отговорка, и будет признан умысел: возможность знания приобретает значение действительного знания, которое, за редкими исключениями, не мож'ег быть прямо установлено, как и констатированье ошибки в праве сведется к доказательству невозможности приобрести знание запрещенности: отвергнув невозможность, придется отвергнуть и все возражения обвиняемого» '.

Поэтому следует признать правильным взгляд, что умысел обоснован и тогда, когда фактические признаки деяния охватываются представлением и волей лица и когда, кроме того, у него имеется возможность сознания общественно-опасного характера причиняемых последствий. Такое психическое отношение к общественной значимости деяния достаточно для того, чтобы придать умыслу характер порицаемого отношения. Наличие же сознания общественной опасности или его отсутствие при возможности такого сознания может быть учтено судом в рамках наказания, предусмотренного за умышленное совершение данного преступления. В частности, отсутствие сознания общественной опасности при возможности такого сознания может быть учтено судом как смягчающее вину и ответственность обстоятельство.

Таким образом, защищаемый взгляд, отклоняясь от крайностей, связанных с отрицанием для понятия вины значения психического отношения к оценочному моменту, с одной стороны, и с требованием для умысла сознания общественно-опасного (или противоправного) характера деяния, с другой стороны, намечает путь, по которому должно пойти решение одного из сложных вопросов, относящихся к области учения о вине.

В советской юридической литературе приведенная точка зрения начинает приобретать сторонников. Разделяют ее авторы Учебника уголовного права (1952 г.). Учебник относит к умыслу не только те случаи, когда лицо сознает общественную опасность своего поведения, но и те, когда обвиняемый, предвидя последствия своего

1 Э. Я. Немировский, Основные начала уголовного права, Одесса, 1917, стр. 331.

182

поступка, не сознает, хотя может и должен сознавать такой характер своего поведения. «Было бы политически неправильным, — говорится в Учебнике, — освобождать таких лиц от уголовной ответственности за умышленное совершение общественно-опасного деяния, запрещенность которого они могли и должны были сознавать» 1.

1 «Советское уголовное право». Часть общая, ВИЮН, Госюр-издат, 1952, стр. 230. В первых трех изданиях учебник ВИЮН защищал иной взгляд. Исходя из того, что «нельзя отговариваться незнанием общественно-опасного характера совершенного деяния», учебник отрицал необходимость психического отношения к общественной значимости деяния.—Уголовное право. Часть общая, ВИЮН, Юриздат 1943, стр. 149. В четвертом издании 1948 года учебник не придерживался до конца единой точки зрения. На стр. 341 выставлено положение- «Наличие вины умышленной предполагает не только сознание лица о фактических обстоятельствах, образующих соответствующий состав преступления, но и сознание общественной опасности совершаемого деяния». А на стр. 353 указано другое: Юридическая ошибка, заключающаяся в ошибочном представлении лица о неприступности совершаемых действий, в то время как в действительности они являются общественно-опасными, не устраняет виновности лица и не влияет на форму его виновности».