4.2.10. Преступления, посягающие на порядок обращения официальных документов и государственных наград (ст. 234, 325, 327 УК РФ)

Деяния, предусмотренные ст. 324, 325 и 327 УК РФ, представляют собой самые различные составы преступлений, содержащие разнообразные альтернативные признаки. Основные различия между ними заложены в характеристике преступных деяний и предметов преступлений, которые альтернативно перечислены в диспозициях статей.

Среди предметов этих преступлений перечисляются: официальные документы, государственные награды, штампы, печати, бланки, паспорта, важные личные документы и др.

Альтернативными деяниями в составах данных преступлений законодатель называет: незаконные приобретение, сбыт, похищение, уничтожение, повреждение, сокрытие, подделка, изготовление, использование какого либо или нескольких перечисленных предметов.

Нет нужды перечислять и анализировать все признаки составов данных преступлений, они слишком многочисленны и в рамках настоящего исследования вряд ли уместно будет останавливаться на них подробно. Как уже упоминалось, те или иные составы преступлений, предусмотренные Особенной частью УК РФ, интересуют нас лишь постольку, поскольку подпадающие под их признаки общественно опасные деяния могут в практике совершаться адвокатами - профессиональными защитниками и представителями, в связи с осуществлением ими профессиональной деятельности в уголовном судопроизводстве.

Исходя из этого ограничения, мы рассмотрим лишь некоторые признаки данных составов преступлений, которые имеют особое значение и вызывают сложности в практическом применении.

Предметом преступлений, предусмотренных всеми тремя статьями УК РФ, может быть официальный документ. Причем, в ст. 324 и 327 УК РФ речь идет об официальных документах, представляющих права и освобождающих от обязанностей, а в ст. 325 УК РФ предметом преступления является просто "официальный документ" (см. приложение 27).

Как отмечается в литературе, понятие и содержание данного термина в законе, науке, следственной и судебной практике существенно различаются. Так, в уголовном законе нет нормативного определения понятия "документ". Оно дано в бланкетном законодательстве, в частности, в Федеральном законе "Об обязательном экземпляре документов" от 29.12.1994 № 77-ФЗ. Более того, в ст. 5 названного Закона дано понятие официального документа. Это произведение печати, публикуемое от имени органов законодательной, исполнительной и судебной власти, носящее законодательный, иной нормативный, директивный или информационный характер.

Но, как отмечается в литературе, судебная, а за ней и следственная практика по уголовным делам пошла другим путем и в большинстве случаев применяет значительно более широкое толкование понятия официального документа. К ним суды причисляют документы, находящиеся в обороте государственных (муниципальных) органов, учреждений, организаций и предприятий и отвечающие определенным требованиям68.

Проблема существует и в отношении толкования довольно размытой формулировки "представляющий права и освобождающий от обязанностей".

В научной, методической и учебной литературе высказываются самые разнообразные, порой противоречивые мнения по двум этим весьма важным в практике вопросам69.

Изучение правоприменительной практики показало, что незаконные действия, прежде всего хищение, подделка, уничтожение, сокрытие и изготовление, совершаются адвокатами в отношении в основном тех документов, которые относятся к материалам уголовных дел или которые подлежат приобщению к этим материалам. Вопросы о том, какие из этих документов являются официальными, какие из них "представляют права или освобождают от обязанностей", в литературе достаточно подробно не рассматривались.

Рассмотрим типичные примеры подобных преступлений.

По делу о получении взятки таможенником Р. подозреваемый первоначально дал подробные признательные показания по трем эпизодам получения взяток в виде денег. В дальнейшем он отказался от этих показаний, и по окончанию расследования, во время ознакомления с материалами уголовного дела Р. и его защитник вырвали из первого тома и уничтожили протокол допроса на четырех листах, в котором Р. признавал и подробно описывал обстоятельства получения взяток.

Протокол допроса подозреваемого - это документ, составленный в порядке, установленном уголовно-процессуальным законом (ст. 166, 190 УПК РФ), должностным лицом государственного органа (следователем), имеющий все необходимые реквизиты, а потому являющийся официальным документом уголовного судопроизводства, а, кроме того, и доказательством по делу.

Однако в описанных действия нет признака фальсификации этого доказательства, т.ч. по ч. 2 ст. 303 УК РФ защитника привлечь к уголовной ответственности нельзя. Но его действия могут быть квалифицированы по ст. 325 УК РФ - уничтожение официальных документов, совершенное из иной личной заинтересованности (если таковая будет установлена по делу). Важно отметить, что протокол допроса подозреваемого, равно как и протоколы допроса других участников процесса, вряд ли можно признать предметом преступлений по ст. 324 и 327 УК РФ, поскольку эти официальные документы, на наш взгляд, не предоставляют какие-либо права и не освобождают от каких-либо обязанностей.

Однако такие процессуальные документы, как постановление об изменении меры пресечения, содержания под стражей на более мягкую (право на освобождение лица), повестка о вызове на допрос (право на оплату расходов связанных с вызовом к следователю, право не явиться на работу в период вызова), постановление о производстве обыска (право уполномоченных лиц произвести обыск в помещении) и многие другие, являются, на наш взгляд, не просто официальными документами, но и предоставляют права (освобождают от обязанностей), т.е. являются и предметами преступлений, предусмотренных ст. 324 и 327 УК РФ. Таким образом, закон криминализировал не только их похищение, уничтожение, повреждение и сокрытие (ст. 325 УК РФ), но и их подделку, сбыт и использование, в случае если они являются подложными документами.

В литературе имеются мнения и о еще более широком толковании термина "официальный документ". Так, в "Курсе уголовного права", подготовленном коллективом авторов юридического факультета МГУ, официальным документом признается расписка, находящаяся в материалах уголовного дела70.

В практике весьма распространены случаи, когда "адвокаты-скандалисты" в конфликтной ситуации на следственном действии рвут, повреждают те или иные документы уголовного дела (протоколы, постановления, расписки и прочее). У нас нет данных, чтобы по таким фактам возбуждались уголовные дела против адвокатов по ст. 325 УК РФ. То есть эти преступления "нераспознаваемые" ("слабо распознаваемые").

Приведем другой пример. По делу об изнасиловании малолетней Л. ее отчимом - П. суд первой инстанции приговорил его к длительному сроку лишения свободы. Родственники подсудимого, с ведома адвоката, под угрозой расправы заставили потерпевшую написать заявление с просьбой "не судить строго" П. Затем от лица представителя потерпевшей защитником подсудимого была отпечатана фиктивная кассационная жалоба с просьбой о снижении П. меры наказания. Родственниками подсудимого были собраны объяснения у разных лиц, характеризующих его с положительной стороны, был добыт протокол собрания трудового коллектива с ходатайством о смягчении наказания. В фиктивной жалобе адвокат собственноручно учинил дополнительную запись: "Приложение на 7 листах" (объяснения и протокол собрания трудового коллектива). Затем эти подложные документы были запакованы в конверт, подписанный от имени представителя потерпевшей, и отправлены по почте в суд второй инстанции. Областной суд отменил приговор, дело вернул на доследование. Только после этого подлог был выявлен следователем.

В действиях адвоката не усматривается фальсификация (ч. 2 ст. 303 УК РФ), поскольку перечисленные документы не являются доказательствами. Ни жалоба, ни заявление потерпевшей, ни объяснения, ни протокол собрания не предоставляют прав и не освобождают кого-либо от обязанностей, т.е. отсутствует обязательный признак преступлений, предусмотренных ст. 324 и ч. 1 ст. 327 УК РФ. Да и будут ли эти документы официальными, если они были сфальсифицированы и отправлены до того, как вошли в оборот государственных органов 71?

Любопытно, что, исходя из буквального толкования закона, действия этого адвоката подпадают под признаки использования заведомо подложного документа - ч. 3 ст. 327 УК РФ. То есть в этой норме законодатель формально не требует от документа признаков "официальности" и "предоставления прав или освобождения от обязанностей". Но эта "лазейка" для стороны обвинения выглядит больше как ошибка законодателя, нежели как его осознанная воля. Должны ли мы применять закон исходя из буквы, вопреки его смыслу, если это выгодно, исходя из интересов обвинения? Наша позиция: все неустранимые сомнения - в пользу обвиняемого (ч. 3 ст. 49 Конституции РФ).

Есть и другая проблема, которая в настоящее время все более серьезно встает перед правоприменительной практикой. Мы отмечали в гл. 1.8, что по новому УПК РФ защитник имеет право собирать доказательства (ч. 3 ст. 86 УПК РФ), в т.ч. путем получения документов, опроса лиц, истребования характеристик, справок и иных документов от различных органов.

Полагаем, что недобросовестная часть адвокатского сословия будет предпринимать все более активные попытки незаконно приобретать, подделывать или наоборот скрывать, уничтожать соответствующие документы.

Если речь идет о доказательствах, то такого защитника можно привлечь к уголовной ответственности за их фальсификацию (ч. 2 ст. 303 УК РФ). А если недобросовестный, "вовлеченный" защитник представляет следователю подделанные документы, которые не являются доказательствами (справки, характеристики и проч.), или наоборот: уничтожает, повреждает, скрывает их?

Вряд ли такие деяния можно квалифицировать по анализируемым статьям УК РФ. Ведь эти документы, если они не изданы от имени органов государственной власти, еще не вошли в оборот уголовного судопроизводства (см. приложение 27).

Аналогичная проблема может возникнуть и с правовой оценкой незаконного приобретения и подделки объяснений опрошенных адвокатом лиц. Доказательствами эти документы, а также содержащиеся в них сведения, на момент их приобретения или подделки адвокатом не являются, поскольку таковыми признаются только показания соответствующего участника процесса, сообщенные им только на допросе и только уполномоченному должностному лицу (п. 2 ч. 2 ст. 74, п. 2, ст. 76-79 УПК РФ и др.). (Подробно мы на этих вопросах останавливались в гл. 1.7-1.8.) Опять-таки получается, что за подобные деяния и по ч. 2 ст. 303 УК РФ адвоката привлечь нельзя, и по ст. 324, 325 и 327 УК РФ, подделанные объяснения не удовлетворяют признакам предмета этих преступлений. Получается, что уголовный закон не ставит надлежащего барьера недобросовестным адвокатам, способным фальсифицировать документы.

Это еще одна причина в пользу того, что собираемые защитником доказательства должны подвергаться самой тщательной проверке и оценке судом, прокурором, следователем, дознавателем с точки зрения относимости, допустимости и достоверности (см. гл. 1.8).

Сложных, неоднозначных и спорных вопросов квалификации совершаемых адвокатами преступлений, подпадающих под признаки ст. 324, 325 и 327 УК РФ, еще очень и очень много. К сожалению, по делам этой категории Верховный Суд РФ не дал руководящих разъяснений в необходимом объеме.

По этой и другим причинам преступления адвокатов, посягающие на порядок обращения официальных документов, при всей их фактической распространенности, являются едва ли не самым латентным и "нераспознаваемым" видом.

Такие из них, как незаконное приобретение и подделка, а также похищение, повреждение и сокрытие, в основном осуществляются скрытно. Уничтожение и повреждение документов часто совершаются явным способом, например, в конфликтной ситуации в ходе процессуального действия. Большая часть подобных преступлений совершается в интересах подзащитных, хотя бывают и случае фальсификации документов вопреки интересам подзащитных (см. приложение 3).

Так, по одному из дел "коррумпированный" адвокат сам отпечатал постановление об аресте в отношении подозреваемого и предъявил документ своему клиенту, пояснив, что это копия, которую он получил от следователя. Таким образом, защитник намеревался "попугать" клиента, чтобы вынудить его заплатить крупный гонорар.

Преступления, посягающие на порядок обращения официальных документов, чаще совершаются адвокатами "с предшествующим опытом", бывшими следователями и оперативниками. "Коррумпированный" адвокат если и пойдет на такое преступление, то, скорее всего только с целью получения денег у клиента, которые затем могут быть поделены с "курирующими" должностными лицами.

Как и по многим другим преступлениям, наиболее опасны подобные посягательства в арсенале "вовлеченных" адвокатов. Незаконное приобретение, подделка, похищение документов и т.п., совершаемые "вовлеченными" адвокатами наиболее изощрены, носят тайный характер и причиняют наибольший ущерб. Особенно опасны такие преступления, если они совершаются "вовлеченным" адвокатом высокой квалификации по делам о должностных и экономических преступлениях, по которым, как известно, изымается и анализируется громадное количество официальной документации. Порой, только один, с виду "безобидный" документ, квалифицировано подделанный и вовремя представленный следствию, может "разрушить" все дело.

Так, по многоэпизодному, групповому делу о контрабанде крупных партий цветного металла и другой сырьевой продукции было установлено, что российская фирма в лице ее директора декларировала и вывозила товар в КНР от своего имени. Однако реально товар приобретался на деньги самих китайцев, скупался у частных лиц "в черную", без оформления закупочных и прочих документов, а затем сделкам придавался вид законности, как будто цветной металл заготавливался российской фирмой. То есть российские граждане, наша фирма, использовались как "подставные лица".

Следователь, не имеющий большого опыта расследования дел о торговой контрабанде, полагал, что вина основного обвиняемого - директора российской фирмы, в контрабанде, совершенной путем недостоверного декларирования (ч. 1 ст. 188 УК РФ) доказана полностью. Однако в день истечения шестимесячного срока следствия защитник представил следователю целый пакет оправдывающих его клиента документов. Среди них был договор с китайской стороной, датированный днем до начала экспортных поставок. По договору российская фирма действует в сделке как посредник, комиссионер, призванный от своего имени декларировать чужой товар. Этот договор и другие представленные документы формально подтверждали правомочия российской фирмы по экспорту товара. Причем было очевидно, что договор фиктивный и оформлен задним числом. Но для проверки этой версии необходимо было продлить срок следствия минимум на три месяца, найти китайца, подписавшего договор, выехать в КНР или послать международное следственное поручение и т.д. Обвиняемый в свою очередь дополнил свои показания, указав, что "забыл" о подписании этого договора, а теперь вспомнил. В дальнейшем уголовное дело было прекращено за недоказанностью участия обвиняемого в совершении преступления (п. 2 ч. 1 ст. 208 УПК РСФСР).

Пример, наглядно показывает, что если следователь распознал в адвокате "вовлеченного" защитника, особенно если тот вступил в дело об экономическом и/или служебном преступлении, он обязан прогнозировать типичные способы подделки документов, которые выгодны стороне защиты, а затем предпринимать все меры к предупреждению, нейтрализации соответствующих незаконных методов защиты. Особенно высока вероятность сбыться такому прогнозу, если "вовлеченный" адвокат является еще и специалистом в той отрасли экономики (законодательства), в которой совершенно преступление. В приведенном примере защитником был бывший сотрудник таможни, высококвалифицированный и опытный специалист в таможенном праве и внешнеэкономической деятельности.