Предисловие

Идея настоящего исследования зародилась у автора при ознакомлении с русским проектом вотчинного устава 1893 г. Проект вотчинного устава целится насадить у нас тот самый вотчинно-ипотечный режим, который с неодинаковым успехом давно завоевал себе почетное место в праве наших западных соседей и который явился там результатом сложной серии разнообразных факторов. Тем более это новшество нуждалось у нас в научном освещении. Освещая новинку нашего правообразования, возможно было пойти двояким путем: или дать чисто догматическое исследование формального и материального ипотечного права, или же наметить процесс его исторического образования. Первый путь был бы более легким, так как в настоящее время на западе сделано уже не мало попыток такого рода, которые могли бы помочь автору в его предприятии. Но стоило только ознакомиться с огромной и пестрой массой теорий, чтобы убедиться, что этим путем мало чего достигнешь. Теории делятся на два резко различных лагеря: романисты не склонны придавать современному вотчинно-ипотечному режиму никакого иного значения, как только чисто формальной системы, не затрагивающей римской сущности правовых организаций новейшего времени; германисты, напротив, за каждой новинкой новейшего правообразования готовы видеть реставрацию германского правовоззрения, реакцию римскому праву.

При таких условиях добиться истины можно было только путем более трудного исторического исследования современного вотчинно-ипотечного режима и идя путем, на котором нередко приходилось быть почти одиноким, так как исторический процесс образования современного вотчинно-ипотечного права разработан уже менее, чем догматическое строение его. Для уяснения современного режима необходимо было не только намечать с возможной обстоятельностью различные стадии развития современного вотчинно-ипотечного режима, но и углубляться в сложные бытовые условия, поведшие новейшее правообразование на тот, а не иной путь. А для этого приходилось изучать, кроме огромной массы источников права, самые законодательные материалы, парламентские акты, постороннюю юриспруденции литературу.

При таких условиях было трудно избежать разного рода погрешностей в работе, особенно технических. По крайней мере, материальную истину автор старался установить с возможной точностью. И результаты своей работы автор осмеливается предложить ученым судьям как свое крайнее разумение по исследуемому вопросу.

1 марта 1900 г.

И. Базанов