Глава 4. Внешняя политика России и общественные науки

Для понимания роли взаимодействия политики и общественных наук представляет интерес формирование в 1980-е гг. концепции нового политического мышления, связанной с именем М.С. Горбачева. Не будучи специалистом в области внешней политики, он создал команду, состоявшую из опытнейших дипломатов и видных ученых. При этом М.С. Горбачев подчеркивал роль науки в формировании и реализации концепции: "Мы, разумеется, не импровизируем, хотя творческое воображение нам сейчас очень необходимо. Ведем дело на основе научного анализа..."*(79) Была даже выдвинута идея непосредственного включения науки в мировую политику. При этом особо подчеркивалась роль общественных наук*(80).

Усилилась связь Министерства иностранных дел с учеными. Стали проводиться научно-практические конференции. В ходе их подтверждалось, что только тесная взаимосвязь, постоянное взаимообогащение науки и практики могут гарантировать успех внешней политики, оградить ее от крупных просчетов. Дефицит такого сотрудничества в прошлом дает о себе знать и по сей день. Ответственность за такое положение была возложена на обе стороны. Наука выступала в основном в роли регистратора и потребителя мидовской продукции, не уделяла внимания тематике, предполагавшей не только анализ прошлого, но и прогнозирование будущего. Со своей стороны, дипломатия не использовала в должной мере ученых и их труды*(81).

Необходимость более тесного сотрудничества с наукой регулярно подчеркивалась Министерством иностранных дел. В обзоре МИД "Внешнеполитическая деятельность СССР" за 1989 г. говорилось: "Одним из ключевых направлений деятельности МИД по реализации нового политического мышления является укрепление научных основ внешней политики, эффективное использование потенциала советской и зарубежной науки"*(82). В обзорах появился раздел "Расширение связей МИД СССР с наукой"*(83).

Углубление сотрудничества с наукой диктовалось сложностью подлежавших решению задач. Новое мышление было вызвано к жизни объективными обстоятельствами. В условиях разрядки международной напряженности и углубления процесса глобализации стала очевидной необходимость поиска новой модели организации международного сообщества. Политики и ученые заговорили о необходимости новых идей, одновременно далеко идущих и достаточно практических, способных обеспечить решение новых проблем глобального развития*(84).

Речь шла о коренной перестройке международной системы. История человечества была в значительной мере историей войн, которые требовали все больших жертв. Войны настолько вплелись в ткань истории, что многие стали считать их неизбежным злом, а некоторые даже полагали, что они необходимы. Задача состояла в том, чтобы доказать возможность предотвратить ядерную катастрофу. Это диктовало необходимость изменений в политическом мышлении. "Интересы сохранения человеческой цивилизации в ядерно-космическую эру, - подчеркивал М.С. Горбачев, - настоятельно требуют нового политического мышления"*(85). Оно должно опираться на осознание того факта, что гонка ядерных вооружений не только не упрочивает безопасность, но и делает реальной глобальную катастрофу.

Концепция нового мышления была призвана определить курс советской внешней политики в новых исторических условиях, наметить пути решения проблем, от которых зависела судьба не только Советского государства, но и всего человечества. Стремление обеспечить стратегическое равновесие крайне отрицательно сказывалось на экономическом и социальном состоянии советского общества, приближая его к грани кризиса. На достижение этой цели была направлена политика США*(86). Благодаря неимоверным усилиям, стоившим советскому народу бесчисленных жертв и лишений, удавалось в течение четырех десятилетий сохранять примерное равновесие сил и тем самым удерживать мир от катастрофы. Такое положение не могло продолжаться бесконечно. Будучи основан на конфронтации, "мир с позиции силы" был внутренне противоречив и в любой момент мог привести к конфликту.

Как известно, развитие событий не раз приближалось к опасной черте. Достаточно вспомнить ситуацию, связанную с Западным Берлином в 1961-1962 гг., Карибский кризис 1962 г., военные конфликты на Ближнем Востоке 1967 и 1973 гг., войну во Вьетнаме, события в Анголе, Эфиопии и др.

Достижение поставленных целей требовало установления мирного, демократического международного порядка. Задача установления такого порядка была поставлена всем ходом истории. Новое политическое мышление содействовало осознанию актуальности этой задачи как политиками, так и учеными. Государственный секретарь США Дж. Бейкер говорил, что "необходимо установить новый международный порядок". При этом отмечал, что "никогда у нас не было больших возможностей для сотрудничества между США и Советским Союзом"*(87). Известный американский ученый Б. Ференц писал о том, что мир находится в состоянии коренных социальных преобразований, и доказывал, что доминирующий в отношениях государств менталитет "дикого Запада" "постепенно заменяется формирующейся мировой системой международного права и порядка"*(88).

Критики концепции нового политического мышления нередко обвиняли ее авторов в прозападном уклоне. Думается, что для этого не было достаточных оснований. Концентрация усилий на западном направлении объяснялась тем, что именно в отношениях с западными державами, и прежде всего с США, могли быть решены вопросы безопасности. Так называемый прозападный уклон ни в коей мере не препятствовал критике действий США, нарушавших права и интересы не только СССР, но и других стран.

Так, в марте 1986 г. М.С. Горбачев заявил: "По всему видно: правящая группировка США поставила узкокорыстные интересы военно-промышленных кругов выше интересов всего человечества и своего собственного народа. Причем немаловажно и то, как это делается: демонстративно, высокомерно, с пренебрежением к мнению мирового сообщества. Ни чувства реальности, ни чувства ответственности!"*(89)

В этой связи отмечу, что идея ответственности перед мировым сообществом была одной из центральных в новом политическом мышлении. Отмечая большое позитивное международное значение советской политики: для мирового прогресса, для укрепления мира и безопасности, М.С. Горбачев заявил: "Мы всегда будем помнить об этой ответственности, о своем долге перед мировым сообществом"*(90).

Идея ответственности каждого государства за положение дел в мире нашла отражение и во внешнеполитической концепции России. Выступая в 1994 г. на сессии Генеральной Ассамблеи ООН, Б.Н. Ельцин сказал: "Любая страна - большая и малая - должна ощущать свою ответственность за поддержание порядка, основанного на праве и морали: Только глубокое понимание своей уникальной ответственности каждым участником международного взаимодействия складывается в общую ответственность за положение в мире"*(91).

Речь идет о позитивной ответственности, понимаемой как долг каждого государства в пределах его возможностей приложить усилия во имя поддержания международного порядка, основанного на праве и морали. Вытекает эта ответственность из того обстоятельства, что только таким путем можно обеспечить национальные и общие интересы великих и малых государств. Задача решаема лишь совместными усилиями.

Институт позитивной ответственности в отношении наиболее важных интересов закреплен Уставом ООН. Главную ответственность за поддержание международного мира и безопасности государства-члены возложили на Совет Безопасности (ст. 24.1). Новым этапом в становлении института позитивной ответственности явилась сессия тысячелетия Генеральной Ассамблеи ООН 2000 г. В Декларации тысячелетия руководители государств и правительств заявили, что наряду с ответственностью перед своими обществами они несут коллективную ответственность перед народами мира за обеспечение их благополучия.

В Декларации содержится особый пункт "Общая ответственность". Она понимается как ответственность за управление мировой экономикой и социальным развитием, а также за обеспечение мира и безопасности. Ответственность должна быть общей для всех государств и реализовываться на многосторонней основе. Это положение заслуживает особого внимания. Оно характеризует новый мировой порядок. Необходимость признания общей ответственности подчеркивается не первый год. Генеральный секретарь ООН К. Аннан говорит, что "государства должны прочно осознать свою двойную роль в нашем глобальном мире. В дополнение к своей самостоятельной ответственности, которую каждое государство несет в отношении своего общества, государства совместно являются гарантами нашей общей жизни на этой планете: Нет ни одного образования, способного конкурировать или заменить государство"*(92).

Утверждение института позитивной политической ответственности обусловлено потребностями современного международного сообщества и свидетельствует о достижении им определенного уровня зрелости, о его дальнейшей социализации.

Отстаивая права и интересы других государств, прежде всего стран третьего мира, СССР активно выступал против того, что новое мышление определило как "неоглобализм", который рассматривался как главное препятствие на пути всемирного прогресса. Термин "неоглобализм" не очень удачен, но кроющееся за ним содержание достаточно точно отражает важное явление. "Концепция неоглобализма" определялась как "наиболее обобщенное выражение политики современного колониализма и милитаризма: Это механизм, через который развитые капиталистические страны выкачивают национальные богатства, ресурсы из развивающихся стран. При этом не гнушаются ничем"*(93).

Новое мышление исходило из необходимости осознания новых реальностей, реальностей многообразного, противоречивого и вместе с тем целостного мира. Такой мир требует "уважения к выбору каждого народа, к его праву на самостоятельность и собственный голос в мировых делах"*(94). Исходя из этого обосновывалась недопустимость односторонних действий, прежде всего США.

Положение о недопустимости односторонних действий и необходимости решать международные проблемы путем широкого сотрудничества получило значительную международную поддержку. Генеральный секретарь ООН Перес де Куэльяр подчеркивал необходимость многостороннего подхода к решению международных проблем. При этом отмечалось, что многосторонность - "это не техника, используемая или не используемая по усмотрению. Наоборот, она является необходимой функциональной реакцией на все более усложняющийся и взаимозависимый мир"*(95).

Таким образом, концепция нового политического мышления была вызвана к жизни не только национальными интересами СССР, но и интересами всего международного сообщества. Необходимость новой политической философии доказывали видные специалисты из разных стран, ссылаясь на то, что "сегодня мы живем в качественно новых условиях, не имеющих прецедента"*(96). Этот момент подчеркивался и концепцией нового политического мышления, которая констатировала отставание доминирующего политического мышления от требований современности. Обращалось внимание на то, насколько тяжелую плату приходится нести за авантюризм, амбициозность, за нежелание и неумение считаться с реалиями*(97). Доказывалось, что в сложившихся условиях интересы сохранения человеческой цивилизации требуют нового политического мышления, основанного на осознании реальностей современного мира.

В новых условиях надежная безопасность может быть только всеобщей и всеобъемлющей. Такая безопасность должна охватить все страны и регионы, а также учитывать все факторы, воздействующие на международную систему, - военные, политические, экономические, экологические, гуманитарные. Безопасность неделима*(98). Создание всеобъемлющей системы международной безопасности рассматривалось как задача не только многогранная, но и глобальная.

Исходным пунктом нового мышления явилось осознание целостности мира, его взаимосвязанности. Приоритетное значение придавалось общечеловеческим интересам*(99). Реализацией нового мышления должен был явиться новый международный порядок*(100). Выступая на сессии Верховного Совета СССР в апреле 1991 г., М.С. Горбачев говорил о строительстве "нового миропорядка, который представляет главную, как бы обобщающую цель нашего участия в международной политике"*(101). Это принципиальное положение сохраняет свою силу и для внешней политики России. В качестве одного из главных внешнеполитических приоритетов России И.С. Иванов указывал: "Формирование справедливой демократической модели мироустройства, основанной на общепризнанных нормах международного права и опирающейся на многосторонние институты..."*(102).

Установление нового мирового порядка требует совместных усилий государств, организуемых на демократической основе*(103). Важное место отводилось международным организациям, в первую очередь ООН. Подчеркивалось возрастающее значение международных институтов и организаций. Констатировались изменения в их характере. "...Сообщество государств расширилось, голос окрепших и набравших опыта самостоятельных государств стал в ООН тверже и независимее...". Доказывалась несостоятельность разговоров о "кризисе" ООН и осуждались действия, рассчитанные на то, чтобы затруднить ее нормальную деятельность*(104).

Эти положения нашли отражение и развитие в современной политике России. В.В. Путин говорит: "Мы за такую систему международных механизмов, которая базируется на балансе международных интересов, обеспечивает целостность и безопасность мира, позволяет эффективно решать общие проблемы. Мы считаем, что все ключевые вопросы должны решаться только на основе соблюдения норм международного права, через коллективные механизмы, в первую очередь через механизмы Организации Объединенных Наций"*(105).

Особое место в достижении поставленных целей новое мышление отводило международному праву. Всеобъемлющая безопасность должна включать и правовую безопасность*(106). Современный мир должен быть миром права. Выступая в Риме в конце 1989 г., М.С. Горбачев сказал: "Нашим общим устремлением должны быть, мы убеждены, мир права и мир через право"*(107). Значение этого положения подчеркивается тем, что прежнее советское руководство относилось к правовым аспектам международных отношений без должного внимания*(108). Особого внимания заслуживает беспрецедентный для советской внешней политики шаг - Указом Президиума Верховного Совета СССР от 10 февраля 1989 г. была признана обязательная юрисдикция Международного Суда по ряду международных договоров. Все это нашло определенное отражение и во внешнеполитической позиции России*(109).

По-новому стала решаться проблема взаимодействия международного и внутреннего права. В Постановлении Съезда народных депутатов СССР "Об основных направлениях внутренней и внешней политики СССР" 1989 г. говорилось: "Опираясь на международные нормы и принципы: приводя внутреннее законодательство в соответствие с ними, СССР будет способствовать созданию мирового содружества правовых государств"*(110).

Благодаря своему интернационализму, и в частности признанию приоритетности общечеловеческих интересов и ценностей, новое политическое мышление получило значительное признание как в теории, так и в международной практике. Что касается теории, то ограничусь высказыванием известного американского профессора Т. Франка: "Если Запад и третий мир отреагируют должным образом, хотя и с соответствующей осторожностью и заботой о собственных интересах, на новый прагматизм советского руководства, то мы окажемся на пороге золотого века реформы глобальной системы"*(111).

Подчеркивая органическую связь политики и науки, новое мышление указывало на рост ответственности науки, ученых всех стран за то, чтобы их идеи и открытия служили мирным созидательным целям, способствовали благосостоянию народов всех стран. От ученых и политиков жизнь в равной мере требует нового мышления, основанного на глубоком понимании реальностей ядерно-космической эры.

Новое мышление нашло отражение как в двусторонних, так и в многосторонних актах. Примером первых может служить советско-финляндская Декларация "Новое мышление в действии" 1989 г.*(112) Примером вторых - Резолюция Генеральной Ассамблеи ООН 1987 г. "Всеобъемлющая система международного мира и безопасности", в которой говорилось, что Ассамблея, "будучи убеждена, что новое мышление, основанное на осознании того, что государства могут выжить лишь вместе друг с другом, а не против друг друга, должна руководить их действиями..."*(113).

В сравнительно короткий срок новое мышление оказало влияние на международную политику. В мае 1987 г. Дж. Киркпатрик с тревогой заявила, что в странах, относящихся к числу самых главных друзей Америки, падает репутация Соединенных Штатов и растет доверие к Советскому Союзу*(114). Все это нашло отражение в заключении целой серии принципиально новых договоров, что свидетельствовало о результативности нового мышления. 1979 г. - подписание Договора ОСВ-2, 1987 г. - Договор по РСМД, 1990 г. - Договор по ОБСЕ. В это время получил значительное признание принцип верховенства права в международных отношениях. В Договоре о согласии и сотрудничестве между СССР и Францией 1990 г. говорилось: "Стороны признают примат международного права в международных отношениях" (ст. 7).

Ориентированная на общие интересы и общечеловеческие ценности концепция нового политического мышления нашла значительное отражение в международном праве, в его содержании и характере. Узко понимаемые национальные интересы не могли на это рассчитывать. По самой своей природе международное право, его цели и принципы ориентированы на общие интересы. В этом плане международное право является важным фактором противодействия национализму.

Все это содействовало приближению международного права к уровню требований современной эпохи, особенно на европейском уровне. Касаясь этого вопроса, М.С. Горбачев не без оснований говорил, что теперь международное право "становится системой обязательств, основанных на взаимном интересе, на взаимном понимании зависимости собственного, национального благополучия от благополучия и стабильности у других"*(115).

Таким образом, по весьма широкому признанию, новое политическое мышление явилось важным шагом в развитии политической мысли, и в частности в ее интернационализации. К сожалению, авторитет этой концепции был существенно подорван недостаточно квалифицированным проведением ее положений в жизнь. В результате пострадали национальные интересы России. Достаточно напомнить о способе решения германской проблемы и о морском разграничении с США (линия Шеварднадзе).

Из этого печального опыта следует сделать два основных вывода. Во-первых, признание значения общих интересов государств не должно вести к ущемлению национальных интересов. Необходимо именно оптимальное их сочетание, позволяющее обеспечить и те, и другие. Во-вторых, даже самые обоснованные концепции должны проводиться в жизнь профессионалами.

Президент РФ Б.Н. Ельцин не имел команды квалифицированных экспертов, что не замедлило сказаться на качестве политики. Уникальным исключением в этом плане была процедура разработки проекта новой Конституции России. В Конституционном совещании принял участие широкий круг ученых разных специальностей, что содействовало тому, что принятая Конституция отвечает высоким мировым стандартам. Она знаменует коренной поворот к системе цивилизованного правового государства*(116). Речь идет о Конституции члена международного сообщества, заинтересованного в обеспечении мирного демократического миропорядка. В ее преамбуле подчеркивается, что народ Российской Федерации принимает Конституцию, "сознавая себя частью мирового сообщества"*(117). Нормы международного права были признаны частью правовой системы страны, обладающими приоритетом применения перед нормами внутреннего права. Человек, его права и свободы были признаны высшей ценностью. Они признаются и гарантируются согласно общепризнанным нормам международного права и в соответствии с Конституцией.

Что же касается нового мышления, то о нем постарались забыть, главным образом из-за его связи с именем М.С. Горбачева. Однако, как свидетельствует исторический опыт, похоронить идеи, отражающие требования жизни, невозможно. Новое мышление продолжало оказывать влияние на внешнюю политику. Это обстоятельство не раз отмечалось в литературе*(118). Новое мышление продолжало находить отражение и в международной практике России. Так, в Совместном российско-китайском заявлении от 10 ноября 1997 г. говорилось: "Только коллективными усилиями можно создать обращенную в XXI век структуру глобальной, региональной и субрегиональной безопасности, безопасности равной и неделимой для всех"*(119).

Тем не менее внешнеполитическое руководство сочло целесообразным официально отречься от нового мышления. В Концепции внешней политики Российской Федерации 1993 г. признавалось значение "концепции "нового политического мышления", которая стала первой попыткой преодоления тупика тотальной конфронтации"*(120). Вместе с тем ее обвинили в том, что она "страдала увлечением абстрактными понятиями своего рода "бесконфликтного глобализма" и вместе с тем "сохранением устаревших представлений о противостоянии "двух систем"". И далее: "при всей промежуточной значимости "нового мышления" в этой двойственности были заложены его недостатки и слабости". Было осуждено "шараханье от конфронтации к утопиям".

Прежде всего отмечу некорректность утверждения о том, что новое мышление было "первой попыткой преодоления тупика тотальной конфронтации". Нельзя забывать о периоде разрядки международной напряженности, во время которого был сформулирован кодекс разрядки - хельсинкский Заключительный акт 1975 г.

В новом мышлении действительно нашло отражение "противостояние двух систем", которое в то время было реальным фактом. Можно было бы найти и некоторые противоречия между положениями о конфронтации и "утопиями". В определенном идеализме новое мышление упрекали и некоторые западные авторы*(121). Но такого рода идеализм был неизбежен, поскольку речь шла о коренных изменениях отнюдь не идеальной политики государств. Невольно приходит на ум высказывание классика мировой юриспруденции Л. Оппенгейма, сделанное еще в 1908 г.: "Наш метод действительно должен быть позитивным методом, но он может успешно применяться только теми, кто вдохновлен идеалистическим взглядом на жизнь..."*(122)

История знает немало случаев, когда в момент своего рождения идеи настолько не соответствовали реальности, что казались фантастическими, однако со временем они находили признание, поскольку отвечали тенденциям общественного развития.

В противовес новому мышлению была выдвинута концепция абсолютного примата национальных интересов России*(123). Причины, по которым абсолютный примат был отдан национальным интересам, ясны. Они носят внутриполитический характер. Внешняя политика была призвана содействовать улучшению крайне тяжелого положения внутри страны. Б.Н. Ельцин по этому поводу заявил: "Внешняя и внутренняя политика не разделены стеной. И в основе их сегодня интересы российского народа. Думаю, не нужно убеждать, что для нашей страны самое важное - выбраться из глубокой трясины кризиса..."*(124)

Процесс формирования Концепции внешней политики России был подчинен интересам внутренней борьбы, что не могло не сказываться на ее обоснованности. Снизился уровень последовательности, стабильности внешней политики. Противостоящие силы стремились изобразить из себя подлинных поборников национальных интересов. Жизнь подтвердила опасность стремления формировать внешнюю политику на основе узко понимаемых "национальных интересов" популистской политики.

Согласно Концепции внешней политики во имя национальных интересов "Россия должна решительно взять курс на развитие отношений с теми странами, сотрудничество с которыми может стать подспорьем в решении первоочередных задач национального возрождения, прежде всего с соседями, экономически мощными и технологически развитыми западными государствами и новыми индустриальными странами...". Более того, именно с этой группой государств Россию "сближает общее понимание основных ценностей мировой цивилизации и общность интересов в ключевых вопросах развития глобальной обстановки...".

Трудно найти более четкое выражение прозападной ориентации внешней политики. Это обстоятельство отмечалось как отечественными, так и зарубежными специалистами*(125). В коллективной работе сотрудников Кембриджского университета "Россия в поисках будущего" говорилось, что "было избрано направление, которое делало упор на выгоды интеграции с Западной Европой и Западом в целом"*(126).

Ближайшие же годы доказали несостоятельность такого рода односторонней ориентации. Рухнули и надежды на получение помощи в решении первоочередных задач. Этот опыт не следовало бы игнорировать некоторым бывшим социалистическим государствам, которые рассчитывают поправить свои дела за счет иностранной помощи и во имя этого идут на значительное подчинение своей политики интересам западных держав, прежде всего США*(127).

Недостатки принятой Концепции и ее осуществления потребовали ее пересмотра, что и было сделано принятием Концепции внешней политики РФ 2000 г., которая была определена как "новая редакция". Она была утверждена Указом Президента РФ в 2000 г.*(128) В ней были отмечены и недостатки прежней редакции Концепции. "Не оправдались некоторые расчеты, связанные с формированием новых равноправных, взаимовыгодных, партнерских отношений России с окружающим миром, как это предполагалось в Основных положениях концепции внешней политики Российской Федерации, утвержденных распоряжением Президента Российской Федерации от 23 апреля 1993 г. N 284-рп, и в других документах"*(129).

В Концепции 2000 г. новое политическое мышление не упоминается, но его положения нашли ощутимое отражение. Значительное внимание уделяется общим интересам государств и их связи с национальными интересами России. Гарантией эффективности и надежности нового мироустройства является взаимный учет интересов. "Миропорядок XXI века должен основываться на механизмах коллективного решения ключевых проблем, на приоритете права и широкой демократизации международных отношений".

Рассматривая роль ученых в области внешней политики, нельзя не обратить внимание на следующий факт. Первоначальный вариант Концепции внешней политики РФ был разработан в основном сотрудниками МИД*(130). Несмотря на высокую квалификацию работников этого ведомства, многие из которых обладают учеными степенями, Концепция, принятая министерством в 1993 г., носила ведомственный характер, основное внимание уделяла тактике*(131). Положение не изменилось и после обсуждения проекта Концепции другими ведомствами. В этом нет ничего удивительного, чиновник есть чиновник, и его возможности ограничены.

В этой связи замечу, что критическая оценка политиков и их деятельности является функцией науки. Вместе с тем критика должна быть конструктивной и не превращаться в негативную оценку всего и вся. К сожалению, не обоснованные оценки учеными общего характера политиков и их деятельности нередко встречаются. Так, известный политолог С.А. Караганов заявил, что "подавляющее большинство практиков от внешней политики просто не понимают, что происходит, цепляются за старые постулаты или становятся слишком податливыми к новым модам. Налицо "кризис мышления", вакуум конструктивных идей, а главное - нежелание действовать"*(132). Отмеченные недостатки действительно имеют место, но то, что они относятся к "подавляющему большинству практиков", едва ли можно признать обоснованным. Подобного рода неконструктивная критика лишь затрудняет налаживание сотрудничества между учеными и практиками.

Пересмотр Концепции внешней политики 1993 г. был осуществлен при активном участии теоретиков. Касаясь этого вопроса, И.С. Иванов отметил "ту важную роль, которую сыграли наши ученые-международники и политологи в разработке концептуальных основ российской внешней политики. Мы благодарны за этот интеллектуальный вклад и рассчитываем на дальнейшее тесное взаимодействие. Убежден, что потребность в таком сотрудничестве дипломатов-практиков и ученых сегодня не только не снижается, а в условиях динамичного развития мировых процессов, наоборот, возрастает"*(133). Нельзя вместе с тем не заметить, что в самой Концепции о значении науки для практики, о сотрудничестве с учеными ничего не сказано.

Основной формой осуществления сотрудничества с учеными является Научный совет при министре иностранных дел, состоящий из руководителей ведущих научных центров, видных ученых в области международных отношений и международного права. Совет призван быть формой продуктивного диалога дипломатов и ученых в целях совместного осмысления новых мировых реалий и выстраивания с учетом такого анализа внешнеполитического курса страны*(134). Несмотря на то что сделано немало в направлении налаживания сотрудничества дипломатов и ученых, едва ли можно считать, что такое сотрудничество достигло необходимого уровня.

Показателен в этом плане следующий факт. Закон о федеральном бюджете на 2003 г. включил в расходы МИД расходы на подпрограмму федеральной целевой программы "Мировой океан" - "Международно-правовые вопросы и их политический аспект"*(135). Нет сомнений в большом значении правовых и политических проблем, связанных с Мировым океаном. Но разве меньшее значение имеют эти проблемы для обеспечения безопасности, формирования нового мирового порядка, экономических связей, сохранения окружающей среды и т.д.? Было бы более обоснованным принятие в качестве программы Международно-правовой концепции России.

Научная обоснованность новой редакции Концепции внешней политики РФ, а точнее - новой концепции, ощутимо упрочилась. В основу новой редакции в значительной мере положен прагматический подход, ориентированный на национальные интересы. Но понимается такой подход в широком интернациональном плане. В Послании Президента РФ Федеральному Собранию говорится, что "российская внешняя политика и в дальнейшем будет строиться сугубо прагматично, исходя из наших возможностей и национальных интересов...". Однако имеются в виду не примитивный прагматизм и не узко понимаемые национальные интересы. Прагматическая политика и обеспечение национальных интересов увязываются с общими интересами. Достаточно сказать, что в том же Послании Президента подчеркивается: "Наша важнейшая цель во внешней политике - это обеспечение стратегической стабильности в мире"*(136). И.С. Иванов говорил: "Именно в миропорядке, основанном на верховенстве права и многосторонних механизмах регулирования международных отношений, Россия видит наилучшие условия для реализации своих национальных интересов"*(137).

Концепция внешней политики, несомненно, должна исходить из национальных интересов. Должны быть четко обозначены коренные национальные интересы и их связь с интересами интернациональными. Это необходимо и с точки зрения внутренней политики, а именно для содействия становлению гражданского общества в стране, достижению общественного согласия и тем самым для упрочения социальной основы политики в целом. Только таким путем можно сегодня обеспечить национальные интересы. Это принципиальное положение стало чаще подчеркиваться российскими дипломатами. Выступая на собрании Российской ассоциации международного права, С.А. Орджоникидзе сказал: "...Одна из примечательных черт эпохи глобализации состоит в том, что без обеспечения общих интересов невозможно гарантировать и интересы отдельных государств"*(138). Новый мировой порядок может быть эффективным лишь при условии учета тесной взаимосвязи национальных и общих интересов государств.

России следует поднять знамя обеспечения общих интересов и в этом контексте обеспечивать и свои национальные интересы. Опытные политики не раз отмечали значение положения, согласно которому, лишь представив свои национальные интересы в связи с общими интересами, государство может получить международную поддержку. Один из наиболее авторитетных американских дипломатов послевоенного времени Дж. Болл в 1960-е гг. доказывал, что США занимают "уникальное положение в мировой истории" в силу того, что их внешняя политика не ограничена национальными интересами. В этом он видел причину успехов политики. В отличие от этого европейцы "не имеют опыта осуществления ответственности, отделенной от узких и специфических национальных интересов".

Специалисты отмечают разительный контраст между отношением к США других стран в послевоенный период и в наше время. Государственный секретарь Д. Ачесон говорил, что США были страной с чувством социальной ответственности. США преодолели рамки своих собственных узких национальных интересов. Об этом, в частности, свидетельствовали активное участие в создании ООН, План Маршалла, оказание помощи другим странам и т.д. Бывший помощник госсекретаря Р. Спирс пишет, что в отличие от настоящего в то время США пользовались уважением и даже восхищением. Он обоснованно доказывает, что "американцы являются частью международного сообщества и должны действовать в этом качестве"*(139).

Приведенные высказывания имеют свой резон. Вместе с тем было бы неправильно переоценивать альтруизм США. Наличие могучей советской державы побуждало их оказывать помощь странам Западной Европы, пострадавшим во время войны. Отсюда не только План Маршалла, но и НАТО. Подтверждением тому служит и то обстоятельство, что с прекращением существования СССР положение изменилось.

Абсолютизация национальных интересов всегда характеризовала внешнюю политику государств. Вспомним афоризм выдающегося политика XIX в. - главы британского ведомства иностранных дел лорда Пальмерстона: "У государств нет друзей, у них есть интересы". По мере углубления взаимосвязанности государств и их социализации такой подход становился все менее оправданным. Сегодня приведенное высказывание примерно столь же оправданно, как если бы кто-либо сказал: "У человека нет друзей, у него есть интересы".

В наше время проблема сочетания национальных и интернациональных интересов стала одной из центральных проблем внешней политики. Она привлекает к себе внимание не только ученых и политиков, но и более широких кругов общественности и соответственно средств массовой информации.

***

Из всего ранее сказанного следует, что глубинные перемены в нашей стране, изменение ее роли в международных отношениях делают как никогда актуальной задачу достижения оптимального сочетания внутренней и внешней политики, от чего в растущей мере зависят успехи и той, и другой. Решение этой сложнейшей задачи невозможно без активного участия ученых. Нельзя не заметить, что доминирование внутренней политики присуще внешнеполитическим концепциям и других государств, что, естественно, не может не сказываться на характере их влияния на международную систему.

России принадлежит особая роль в решении межцивилизационных проблем обеспечения мирового порядка. По ее периметру расположены государства со всеми основными цивилизационными системами. Однако усилия в этом направлении пока недостаточны. Член Совета Федерации РФ Р. Сафин считает, что "стратегическое сотрудничество России и исламского мира пока что не привлекает политиков"*(140). Между тем приглашение Президента В.В. Путина для участия в сессии Исламской конференции - одно из свидетельств того, что участвующие в ней государства понимают необходимость активного диалога по важнейшим вопросам нового мирового порядка и признают роль России в этом диалоге. Проблема далеко не из простых. Попытка США продиктовать другим странам демократию американского образца явно обречена на неудачу.

Заслуживает внимания тот факт, что наличие в той или иной форме официальной концепции внешней политики стало характерной чертой современного государства*(141). Цель такого рода концепций в значительной мере носит информационно-пропагандистский характер. Они призваны дать представление о внешней политике государства и тем самым влиять на общественное мнение внутри страны и за рубежом, которое становится все более важным фактором внешней политики. Значение этого фактора все чаще подчеркивают специалисты. Гарвардский профессор Дж. Най назвал "мягкой властью" (soft power) государства то, как оно видится другими.

Достижение указанной цели зависит от сотрудничества дипломатов и ученых. И.С. Иванов отмечал, что "дипломатия и наука - естественные партнеры в деле формирования правильного восприятия российским и международным общественным мнением наших внешнеполитических приоритетов, а по большому счету - образа России в мире"*(142).

Следует особо отметить значение формирования соответствующего общественного мнения внутри страны. Внешняя политика требует все больших усилий, включая материальные затраты. Поэтому она нуждается в широкой социальной основе. Задача указанных концепций как раз и состоит в том, чтобы обосновать соответствующий внешнеполитический курс, показать его соответствие национальным интересам и тем самым обеспечить ему необходимую поддержку со стороны населения. В этом одна из причин того, что национальным интересам придается особое значение. При этом, к сожалению, далеко не всегда раскрывается связь национальных интересов с общими интересами государств.

Все это подтверждает, что обеспечение оптимального взаимодействия внутренней и внешней политики в значительной мере зависит от уровня политического мышления широких слоев населения, от их интернациональной культуры. Положение дел в этой области трудно признать удовлетворительным. Массовое политическое сознание существенно отстает от темпов интернационализации общественной жизни, что не может не иметь негативных последствий для решения международных проблем.

Ответственность за подобное положение лежит на политиках. Во-первых, многие из них не отдают себе отчета в значении политического просвещения населения. Во-вторых, низкий уровень политических знаний облегчает манипулирование общественным мнением. В результате уровень политической культуры населения зачастую не повышается, а деградирует, падает ниже того, который был достигнут ранее*(143). Вспомним хотя бы то, что современным религиям в большей или меньшей мере присуща идея о том, что человек является частью мироздания. Опытный американский дипломат Дж. Гудбай заметил: "Прогресс цивилизации и сущность большинства религий призывают всех нас к борьбе за замену права джунглей верховенством права"*(144).

Для того чтобы человек мог активно, со знанием дела участвовать в политической жизни общества, он должен обладать соответствующими знаниями. Воспитывать и просвещать гражданина следует начиная со средней школы. Однако даже в высших учебных заведениях, за исключением специальных, общественные науки не занимают должного места. На это обстоятельство обращают внимание государств международные организации. Во Всемирном докладе ЮНЕСКО по социальным наукам отмечается: "Парадокс социальных наук состоит в том, что они не смогли занять центральное место в начальной и средней школе, где воспитывается молодое поколение граждан: Социальные науки не входят в учебные планы, как неотъемлемые элементы знания и общей культуры, необходимой каждому гражданину"*(145). В результате не только широкие круги населения, но и политики не имеют должного представления о содержании и возможностях общественных наук. В некоторых случаях от них ждут слишком многого, но в большинстве - они становятся предметом недопустимого пренебрежения.

Все большее число международных общественных движений обращают внимание на необходимость образования и воспитания населения в духе демократии. Состоявшийся в ноябре 2002 г. в Сеуле Международный форум призвал демократические правительства организовать обучение демократии на уровне начальной и средней школы с тем, чтобы упрочить свои демократии. В принятом обращении говорится: "Демократия высокого уровня, характеризующаяся широким участием и легитимностью, зависит от наличия информированного гражданского общества, которое ценит и понимает демократию"*(146).

Особое значение приобрело усвоение основ политических знаний журналистами. Средства массовой информации занимают центральное положение в механизме просвещения, повышения политической культуры широких слоев населения*(147). К сожалению, общий уровень профессиональной подготовки журналистов в политической области остается довольно низким, особенно когда речь идет о мировой политике*(148).

В нашей стране роль СМИ в освещении международной политики минимальна. Весьма популярна идея превратить их в чисто коммерческое предприятие. Для иллюстрации приведу своеобразное кредо, опубликованное под названием "Не надо стремиться делать мир лучше". Его автор, глава одного из издательских домов, пишет: "...Для меня журналистика - это одна из разновидностей шоу-бизнеса"*(149). Это кредо так называемой желтой прессы.

Между тем в современных условиях как никогда велико значение СМИ как "четвертой власти". Именно они должны дать представление о происходящих в мире событиях и предоставить возможность читателю, зрителю определять свои позиции. В нашей печати игнорируются основные внешнеполитические акты. Идет, например, сессия Генеральной Ассамблеи ООН, но о ней нет ни слова. Вместо этого целые полосы отводятся интервью, которые можно было бы изложить в краткой заметке. Показательна в этом плане "Российская газета", на которой лежит особая ответственность за освещение внешнеполитической деятельности государства. В этом плане было бы целесообразно воспользоваться опытом серьезных зарубежных СМИ, которые достаточно внимательно освещают внешнеполитические события.

Необходимо стимулировать интерес журналистов к международной политике. СМИ должны представлять гражданам более или менее полную картину основных международных событий. Целесообразно помещение в газетах кратких комментариев специалистов по наиболее важным вопросам. Желательно также размещать отклики читателей на события в мире. СМИ должны стимулировать интерес к международной жизни, от которой зависит все большее число жизненно важных для каждого проблем.

Интернационализация жизни общества не повлекла за собой интернационализации образования. Между тем от решения международных проблем зависит решение и растущего числа внутренних проблем. Сегодня гражданин не может быть национально ограниченным.

Международные отношения стали настолько сложными и многоотраслевыми, что при Президенте РФ должен активно функционировать квалифицированный Совет по внешней политике. Совет Безопасности явно не решает многих проблем. Совет по внешней политике должен поддерживать тесные связи с научными учреждениями.

Успех в построении нового мирового порядка зависит от своевременного определения его основных параметров, что возлагает большую ответственность как на политиков, так и на ученых. Традиционный метод проб и ошибок способен поставить человечество на грань катастрофы. Глобальные проблемы характеризуются, в частности, тем, что опоздание с их решением может иметь необратимый характер. Необходима превентивная мировая политика, призванная не допустить катастрофического развития событий.

Такая политика невозможна без достаточно надежной научной основы. Однако общественные науки в основном заняты изучением настоящего и прошлого. Мало внимания уделяется будущему. Зачастую описание будущего рассматривается как легкий, ненаучный жанр. Трудность выяснения будущего, помимо всего прочего, объясняется и тем, что оно связано с активным вмешательством в политику. Тем не менее, несмотря на все трудности, научная прогностика социального развития должна получить приоритетное развитие*(150).

Особого внимания заслуживает то обстоятельство, что еще не изучены закономерности функционирования глобальной системы. Значение этого постоянно отмечается в литературе*(151). Глобализация представляет собой настолько сложное явление, что для ее исследования необходимо объединение усилий широкого круга общественных наук, которые пока изолированы друг от друга.

В наше время особенно остро ощущается потребность в фундаментальных обобщениях, развитии целостного взгляда на мир в полноте его реальных противоречий и тенденций развития. При этом необходим трезвый учет существующих реалий, а не отвлеченные мечты. Невозможно немедленно изменить социально-политическую природу участников международного общения. Приходится учитывать, что, несмотря на растущую целостность мира, он разделен многими, и весьма существенными, противоречиями. Этим определяется значение создания эффективного механизма мирного урегулирования*(152). Над противоречивыми национальными интересами стоят общие интересы, и прежде всего интерес выживания. Обеспечить жизненно важные национальные и интернациональные интересы государств можно лишь при помощи должной организации международных отношений. Мир не устанавливается сам по себе. Его установление и поддержание необходимо планировать, контролировать и коррегировать.

Мировое сообщество становится все более важной и сложной социально-политической системой. Ее нормальное функционирование зависит от достаточно высокого уровня управления. Основой такого управления не может быть гегемония тех или иных держав. Оно должно опираться на общность основных целей, ценностей и принципов. Такое управление необходимо для обеспечения интересов не только малых, но и великих держав.

Таким образом, в наше время все более осознается тот факт, что эффективная политика государства невозможна без научной основы. Недооценка этого момента чревата все большими опасностями для общества и государства. Лауреат Нобелевской премии А. Сент-Джорджи в статье "Наука и управление неразделимы" подчеркивал: "Одной из современных угроз является отделение науки от управления..."*(153)

Осознание этой проблемы побудило ученых выдвинуть концепцию комплексной отрасли знания - науки о властном управлении. Показательна в этом плане работа философа В.Ф. Халилова "Кратология - наука о власти" (М., 2002). Автор пишет, что "окончательное оформление науки о власти и ее практическое использование - одна из важнейших задач начавшегося XXI века" (с. 18). Кроме того, в будущем кратология станет играть ведущую роль "в общей системе наук" (с. 269). Помимо всего прочего, упомянутая работа свидетельствует о том, что наука о властном управлении может быть лишь комплексной отраслью знаний, развиваемой усилиями широкого круга специалистов.

Сказанное свидетельствует о том, что достижение оптимального взаимодействия между политиками и учеными становится все более актуальным. Задача, как мы видели, не относится к числу простых. Тем не менее усилия, затрачиваемые на ее решение, окупятся сторицей.