10.2. Участие сторон и их представителей в заседании третейского суда

Как уже отмечалось, в российской теории третейского разбирательства начинает формироваться понятие арбитрабельности, под которой понимается предметная подведомственность споров третейским судам. Одним из элементов арбитрабельности является так называемая субъективная арбитрабельность, под которой подразумевается способность лица быть субъектом третейского соглашения, т.е. иметь право заключать соглашение о передаче гражданско-правового спора на разрешение третейского суда.

Основу субъективной арбитрабельности составляет общая правосубъектность лица, которая, в свою очередь, предполагает материальную правосубъектность (т.е. возможность и способность совершать гражданско-правовые сделки) и процессуальную правосубъектность (т.е. возможность и способность своими действиями защищать свои материальные права в процессуальном режиме). Субъективная арбитрабельность суть порождение как материальной, так и процессуальной правосубъектности лица. В то же время для возникновения субъективной арбитрабельности недостаточно правосубъектности заинтересованного лица. В том случае, если речь идет о физическом лице, необходимо, чтобы такое лицо было еще и дееспособным. Что касается предпринимателей, то, как известно, эти лица обретают дееспособность с момента легитимации в качестве предпринимателя. Таким образом, можно говорить о презумпции дееспособности предпринимателей и, следовательно, презумпции их субъективной арбитрабельности, т.е. возможности и способности собственными действиями заключать соглашение о передаче гражданско-правового спора на разрешение третейского суда.

Пункт 1 ст. 27 Федерального закона "О третейских судах в Российской Федерации" устанавливает норму, обязывающую обеспечить каждой из сторон равные возможности для изложения своей позиции и защиты своих прав и интересов. Эта норма является реализацией принципа равноправия сторон, закрепленного в ст. 18 Федерального закона "О третейских судах в Российской Федерации". Практически принцип равных возможностей сторон обеспечивается предоставлением им равного права участвовать в судебном заседании, выступать в судебном заседании, заявлять ходатайства, знакомиться с материалами дела, представлять доказательства, участвовать в исследовании доказательств и пр. В качестве гаранта равных возможностей участников по делу должен выступать третейский суд, рассматривающий спор. Другими словами третейский суд является в данном случае обязанным субъектом, в чьи обязанности входит обеспечение процессуальных прав тяжущихся лиц. В п. 2 ст. 27 Федерального закона "О третейских судах в Российской Федерации" зафиксировано правило, согласно которому устанавливается форма участия сторон в процедурах третейского разбирательства. В частности, предусмотрено, что стороны вправе участвовать в заседании третейского суда как лично, так и через представителей. Впрочем, стороны могут предусмотреть и иное. Закон не расшифровывает, что подразумевается под "иным", однако из контекста данной нормы следует, что третейское разбирательство может проводиться, согласно договоренности сторон, и в их отсутствие или исключительно по письменным документам, представленным третейскому суду. Редакция п. 2 ст. 27 Федерального закона "О третейских судах в Российской Федерации" представляется не вполне удачной. Говоря о формах участия в процедурах третейского разбирательства, закон устанавливает, что "третейское разбирательство осуществляется в заседании третейского суда с участием сторон или их представителей" (выделено мною. - О.С.). Представляется, что данная норма не должна трактоваться ограничительно: в заседании участвуют либо стороны, либо их представители. Исходя из общих начал реализации процессуальных прав участников судебных процедур следует признать, что в третейском разбирательстве (так же как в гражданском процессе и в арбитражном процессе) в соответствии с волеизъявлением заинтересованной стороны могут участвовать одновременно как непосредственно стороны, так и их представители.

Вопросы представительства в отличие от арбитражного и гражданского процесса в Федеральном законе "О третейских судах в Российской Федерации" подробным образом не регламентированы. Таким образом, для анализа представительства в процедурах третейского разбирательства необходимо обращение к Федеральному закону "Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации", а также к соответствующим главам Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации (гл. 5 "Представительство в суде") и Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации (гл. 6 "Представительство в арбитражном суде").

В юридической литературе высказано суждение, что представительство в третейском суде "следует рассматривать как специфическую разновидность судебного представительства"*(566). Под процессуальным институтом судебного представительства понимается "совокупность правовых норм, регулирующих особые правоотношения между лицом, участвующим в деле, и его представителем, в рамках которых судебный представитель в пределах предоставленных ему полномочий совершает процессуальные действия от имени и в интересах представляемого им лица (доверителя). При этом процессуальные права и обязанности, возникающие в результате участия представителя в судопроизводстве, принадлежат непосредственно его доверителю"*(567).

Однако представительство в третейском процессе обладает целым рядом особенностей, существенным образом отличающих этот институт от представительства в гражданском (арбитражном) процессе. Федеральный закон "О третейских судах в Российской Федерации" не содержит тех ограничений в отношении представителей, которые формулируются в арбитражном процессуальном и в гражданском процессуальном праве. Это означает, что, к примеру, ограничения, установленные в арбитражном процессе для ведения дел от организаций представителями (представителями организаций могут выступать в арбитражном суде по должности руководители организаций, действующие в пределах полномочий, предусмотренных федеральным законом, иным нормативным правовым актом, учредительными документами, или лица, состоящие в штате указанных организаций, либо адвокаты - ч. 5 ст.  59 АПК РФ*(568), не могут быть применены в третейском процессе. Третейский суд не связан императивным характером этой нормы. К участию в третейском разбирательстве может быть допущено любое лицо, являющееся дееспособным в соответствии с гражданским законодательством и представившее надлежащим образом оформленную доверенность, подтверждающую полномочия этого лица на ведение дела.

Что касается оформления доверенности, то следует обратить внимание на то обстоятельство, что Федеральный закон "О третейских судах в Российской Федерации" не предусматривает каких-либо требований к таковой. В частности, неясно, должно ли быть в доверенности специальным образом оговорено право на подписание искового заявления. Представляется, что в данном случае уместна аналогия с гражданским (арбитражным) процессом, в рамках которого полномочие на подписание искового заявления рассматривается как специальное. Это означает, что для подтверждения полномочий представителя в доверенности должно содержаться прямое указание на его право подписания искового заявления. В противном случае представитель рассматривается как лицо, не обладающее соответствующим полномочием со всеми вытекающими отсюда процессуальными последствиями.

Требует своего толкования и вопрос о заключении третейского соглашения на основании общих полномочий, предусмотренных доверенностью. В литературе высказывалось суждение о том, что лицо, которое уполномочено на совершение гражданско-правовой сделки, вправе включить в соответствующий договор и третейскую оговорку*(569). Противоположную точку зрения поддерживают Н.В. Немчинов и В.Н. Тарасов, которые полагают, что представитель вправе заключить третейское соглашение только в том случае, если такое правомочие специально оговорено в тексте доверенности*(570). Правильной представляется последняя точка зрения. Ее обоснование лежит в контексте развития теории "автономности третейского соглашения". Третейское соглашение представляется значимым юридическим актом, с которым связываются существенные процессуальные последствия. Это делает необходимым специальное разрешение доверителя на распоряжение теми процессуальными правами, которые вытекают вследствие изменения способа защиты материального права.

Порядок уведомления тяжущихся сторон о времени и месте заседания третейского суда является одной из гарантий обеспечения условий для справедливого, всестороннего исследования всех обстоятельств дела. В соответствии с установленным порядком уведомление о времени и месте заседания третейского суда должно быть направлено сторонам заблаговременно. Это означает, что стороны должны быть уведомлены с таким расчетом, чтобы они успели не только подготовить и направить в третейский суд необходимые документы и материалы, но и имели реальную возможность явиться в заседание третейского суда. Особенно это касается случаев, когда лица, участвующие в деле, находятся далеко от места, в котором будет проходить третейское разбирательство.

Стороны могут договориться, что передачу документов и иных материалов по делу они осуществляют путем непосредственного направления другой стороне по делу. Если стороны этого прямо не предусмотрели, то такая обязанность возлагается на третейский суд. Документы и иные материалы направляются третейским судом сторонам по указанным ими адресами и в согласованном ими порядке. Таким образом, как отмечает профессор Н.Г. Вилкова, "за сторонами третейского разбирательства признается право (а не обязанность) согласования порядка направления документов и иных материалов, тогда как третейскому суду предписывается осуществление направления сторонам документов и иных материалов именно в согласованном сторонами порядке, в чем усматривается уважение к проявлению свободной воли сторон по данному вопросу"*(571).

В законе установлена норма, посредством которой реализуется один из принципов третейского разбирательства, - принцип конфиденциальности. По общему правилу, вопрос о том, в какой форме - открытой или закрытой - проводится судебное заседание, решается соглашением сторон. Если стороны не установили, что дело рассматривается в открытом заседании, третейское разбирательство проводится в закрытом заседании. При таких обстоятельствах ограничение гласности третейского процесса следует признать в качестве общего правила. Практическое следствие закрытости третейского разбирательства означает, что публика не может свободно присутствовать на заседаниях третейского суда, журналисты не вправе требовать получения информации о деле, если третейский суд, с согласия сторон, не объявит рассмотрение дела открытым. Правило о конфиденциальности третейского разбирательства следует распространять и на стадию оглашения решения третейского суда, которое в соответствии с п. 1 ст. 32 Федерального закона "О третейских судах в Российской Федерации" объявляется в заседании третейского суда.

Нормы, регулирующие правовые последствия, которые вызываются бездействием сторон, направлены на обеспечение стабильности третейского разбирательства. В п. 1 ст.  28 Федерального закона "О третейских судах в Российской Федерации" речь идет о негативных процессуальных последствиях, которые обусловливаются несовершением стороной тех действий, которые необходимы для объективного третейского разбирательства. Причем неблагоприятные последствия ложатся на ту сторону, которая не совершила соответствующих процессуальных действий. В данной норме регулируются и процессуальные возможности для движения дела. В том случае, если одна из сторон, будучи надлежащим образом уведомленной о времени и месте третейского разбирательства, не явилась в судебное заседание, это не является препятствием для разрешения спора, включая как процедуру проведения третейского разбирательства, так и принятие третейским судом решения по существу спора. Данная норма важна с точки зрения динамики процесса, поскольку лишает возможности недобросовестную сторону злоупотреблять своими процессуальными правами путем блокирования проведения судебных заседаний и затягивания процесса.

В то же время для того, чтобы в случае неявки сторон или непредставления документов иметь возможность продолжать третейское разбирательство, третейский суд должен убедиться в том, что несовершение указанных процессуальных действий имеет неуважительный характер. Уважительность причин непредставления необходимых документов и неявки в судебное заседание препятствует дальнейшему третейскому разбирательству. В этом случае дело должно быть отложено. Вопрос о том, имеют ли причины непредставления документов и неявки стороны в судебное заседание, решается усмотрением третейского суда. В этой связи возникает вопрос о том, какие причины могут рассматриваться как уважительные, что является критерием уважительности? Аналогичный вопрос неоднократно возникал и в практике арбитражных судов, как правило, при рассмотрении проблем, связанных с восстановлением процессуальных сроков. В арбитражно-судебной практике были сформулированы определенные критерии для определения уважительного характера пропуска процессуальных сроков, которые могут быть использованы и в практике третейского разбирательства. К примеру, арбитражные суды в качестве критерия уважительности причин пропуска процессуального срока рассматривают такие причины, которые обусловлены событиями, не зависящими от воли стороны, совершающей соответствующее процессуальное действие. Таким образом, если неисполнение предписанной законом обязанности (в данном случае обязанности соблюсти установленные законом сроки для совершения процессуального действия) стало следствием обстоятельств, которые заявитель не мог преодолеть либо предотвратить, такие причины являются уважительными*(572).

Очевидно, что уважительной необходимо считать неявку стороны в том случае, если она не была надлежащим образом уведомлена о времени и месте третейского разбирательства.

В литературе предлагается довольно жесткий подход к оценке неявки сторон в заседание третейского суда. К примеру, К.К. Лебедев предлагает третейскому суду при неявке стороны, заявившей в письменной форме ходатайство об отложении слушания дела по уважительной причине, исходить из следующего: "Необходимо принять во внимание позицию другой стороны; если эта сторона возражает против отложения дела, слушание дела может быть отложено в виде исключения при наличии особых исключительных обстоятельств, которые могут быть признаны уважительными причинами неявки стороны; причем откладывание дела возможно только один раз и на самый минимальный срок, необходимы для явки сторон в третейский суд на следующее судебное заседание с учетом места их фактического нахождения; в случае вторичной неявки стороны, не явившейся на предыдущее заседание третейского суда, слушание дела не может быть отложено вновь, если другая сторона возражает против отложения дела. Но, во всяком случае, отложение дела по времени может иметь место только в пределах общего срока, установленного для производства по делу в третейском суде"*(573). При всей дискуссионности обозначенного подхода, следует отметить, что он направлен на стимулирование сторон к более активному участию в третейском разбирательстве и пресечению недобросовестных действий по затягиванию процесса, а, в конечном итоге, на оперативное и наиболее экономичное для сторон рассмотрение дела.

Следует отметить и то обстоятельство, что на стороны возлагается бремя уведомления заинтересованных лиц и третейского суда о перемене адреса. В том случае, если такого уведомления не последовало, то сторона несет риски, связанные с тем, что ей не было направлено извещение о времени и месте третейского разбирательства. В основе такого подхода лежит применение фикции, согласно которой повестка о третейском разбирательстве считается врученной, даже если адресат и не находится по известному третейскому суду адресу. Так, в одном из дел, рассмотренных Третейским судом для разрешения экономических споров при Торгово-промышленной палате Российской Федерации (дело N 23/99; решение от 28 сентября 1999 г.), было зафиксировано: если ответчик не сообщил Третейскому суду об изменении своего адреса во время производства по делу и повестка с определением даты и времени проведения заседания была направлена по последнему известному Третейскому суду адресу, то повестка считается врученной и тогда, когда адресат отказался от ее принятия или не получил, несмотря на почтовое извещение, в том числе и тогда, когда адресат по этому адресу более не находится"*(574).

Те же суждения касаются и представления документов суду. Недобросовестность стороны при представлении (или непредставлении) документов должна влечь неблагоприятные для такой стороны процессуальные последствия. Как правило, такие последствия выражаются в том, что третейский суд, установив недобросовестность лица, представляющего документы, отказывает в их принятии. Так, по одному из дел, рассмотренных Третейским судом для разрешения экономических споров при Торгово-промышленной палате, третейский суд отказал истцу в приобщении документов к материалам дела, поскольку из-за бездействия истца они не были своевременно получены от истца судом и не могли быть направлены последним ответчику в установленном порядке, в связи с чем не могут считаться полученными ответчиком*(575).

В п. 2 ст. 28 Федерального закона "О третейских судах в Российской Федерации", напротив, предусмотрено, что ответчик, не совершивший определенных процессуальных действий, которые бы способствовали благоприятному развитию третейского процесса, огораживается от неверного толкования его бездействия. То обстоятельство, что ответчик не отреагировал на предъявленное к нему исковое требование нельзя рассматривать как его согласие с иском. В данном случае не применимо правило, зафиксированное в поговорке "молчание - знак согласия". Однако при такой ситуации для ответчика возможны определенные неблагоприятные последствия, вызванные тем, что он не представил своих возражений. Эти последствия заключаются в том, что ответчик не использует имеющуюся у него процессуальную возможность опровергнуть те доказательства, на которые ссылается истец. В то же время, как справедливо отмечает К.К. Лебедев, "если ответчик не представил отзыва на исковое заявление, у него имеется возможность изложить свою позицию в ходе устного слушания дела"*(576).