1.       ЭКСТРАДИЦИОННЫЕ ПРЕСТУПЛЕНИЯ: ПРАВИЛО «ДВОЙНОГО ВМЕНЕНИЯ»

Выдача лица запрашивающему государству предполагает в качестве важнейшего условия определение того, что следует понимать под жстрадиционным, т.е. влекущим выдачу, преступлением. Не будет преувеличением отметить, что именно согласованная формулировка — «преступления, влекущие выдачу» — составляет основу любого договора об экстрадиции. С другой стороны, даже в том в случае, когда в качестве правового основания для выдачи рассматриваются национальные законодательные акты, экстрадиция оговаривается соответствием деяния правилу «двойного вменения». Именно указанное правило определяет круг тех деяний, которые при соответствующих обстоятельствах влекут выдачу. Чрезвычайная важность «двойного вменения» связана с тем, что оно, по существу, имеет определяющее значение для экстрадиции лица. Подтверждением тому является международно-правовая практика выдачи.

О том, какое значение имеет правило «двойного вменения», свидетельствует, в частности, дело Эйслера.

Герхард Эйслер, опасаясь уголовного преследования, в 1948 г. бежал из США в Великобританию. Соединенные Штаты обратились с запросом о выдаче к Соединенному Королевству, в порт которого должно было зайти судно, на котором находился Г. Эйслер. Как только судно вошло в английский порт, власти арестовали Г. Эйслера, и вопрос о его выдаче рассматривался британским судом. Правовые основания для экстрадиции при этом предусматривал Договор о выдаче между США и Великобританией от 1931 г. Однако суд отказал в выдаче, поскольку лжесвидетельство, в совершении которого обвинялся Г. Эйслер, не было включено в список экстрадиционных преступлений и не являлось уголовно наказуемым по законодательству Великобритании1.

1 Finch G.A. The Eisler Extradition Case // Am. J. Int'l L. 1949. Vol. 43. P. 487; Harris D. Cases and Materials on International Law. P. 418; Jacob P.E. International Extradition: Implications of the Eisler Case // Yale L. J. 1950. Vol. 59. P. 622.

52         Особенности правового регулирования экстрадиции

Другим известным случаем, связанным с «двойным вменением», было дело голландского пивного магната Хейнекена (Heineken). В 1983 г. Хейне-кена похитили и незаконно удерживали в Нидерландах. В 1984 г. по запросу голландских властей обвиняемых в совершении данного преступления арестовали во Франции. Однако французский суд отказал в их экстрадиции, поскольку рассматриваемое деяние не было включено в перечень преступлений, являющихся основанием для выдачи в соответствии с Договором об экстрадиции между Францией и Нидерландами 1898 г. Проблема заключалась в том, что, согласно указанному Договору, экстрадиции подлежали только лица, виновные в похищении и незаконном удерживании детей2. Указанные прецеденты еще раз наглядно показывают, какую важную роль играет правило «двойного вменения» для осуществления выдачи.

При рассмотрении проблем, связанных с «двойным вменением», необходимо иметь в виду, что определение преступности деяния — это вопрос внутренней компетенции каждого государства. В свою очередь различный подход к оценке деяния влечет за собой различия в мерах правового реагирования, режиме отбывания назначенного наказания и т.д. Нельзя не учитывать и существенной разницы в правовой терминологии. Порой одно и то же деяние в уголовных кодексах вовлеченных в процесс экстрадиции государств охватывается различными терминами, что при практическом решении вопроса о выдаче лица создает существенные проблемы. Поэтому применительно к экстрадиции международная практика развивается по пути выработки согласованных принципов и правил выдачи. Важнейшим из них является отмеченное нами правило (принцип) «двойного вменения» (он именуется также правилом «тождественности», «двойной преступности», «двойной криминальности»), согласно которому лицо выдается в тех случаях, когда совершенное им деяние признается преступным по законодательству как запрашивающего государства, так и государства, которое должно принять решение относительно выдачи. Указанное положение является общепризнанным в доктрине международного права, а также в договорно-правовой и судебной практике.

Как указывает Берт Сварт, суверенитет, равенство, взаимность, наличие либо отсутствие взаимных интересов и защита индивида от несправедливого обращения в запрашивающем государстве являются главными детерминантами межгосударственного сотрудничества. Вместе с тем, по существу, все экстрадиционные договоры (как, впрочем, и национальные законы о выдаче) предусматривают в качестве основного требования возможной экстрадиции криминализацию деяния как преступления по законодательству запрашиваемого государства3.

2          Ministere Public v. Van Hout, 1983. Paris Court of Appeal.

3          Swart B. Arrest and Surrender // The Rome Statute of the International Criminal

Court: A Commentary. P. 1591.

Экстрадиционные преступления: правило «двойного вменения»-           53

Само правило (принцип) «двойного вменения» было впервые введено в научный оборот в 1887 г. немецким юристом X. Ламмашем4. Институт международного права в известной Оксфордской резолюции, подчеркивая важность рассматриваемого правила, указывал на необходимость того, чтобы деяния, к которым применяется выдача, были наказуемы по законодательству обоих государств — как запрашивающего, так и запрашиваемого5.

Определения правила «двойного вменения» чаще всего можно встретить в специальной литературе, а в некоторых случаях и в судебной практике. Л. Оппенгейм сущность данного правила усматривал в том, что оно не допускает экстрадиции лица, чье деяние не признается преступлением по уголовному законодательству государства, у которого запрашивают экстрадицию, так же как и государства, которое требует выдачи6. Согласно А. Ши-реру, деяние не является экстрадиционным в случае, если только оно не предусмотрено в качестве преступления по законодательству запрашиваемого государства7.

Термин «двойное вменение» либо «двойная преступность» в основном используется в специальной литературе и по общему правилу не встречается ни в договорно-правовой практике, ни в актах национального законодательства. Обычно, правило «двойного вменения» в международных соглашениях и национальных законах охватывается нормами о преступлениях, влекущих выдачу (ст. 2 Европейской конвенции об экстрадиции, ст. 2 Типового договора об экстрадиции, ст. 4 Соглашения об экстрадиции между США и Европейским союзом, ст. 64 Закона Великобритании об экстрадиции) либо устанавливающих условия экстрадиции (ст. 8 Закона Мальты об экстрадиции, ст. 2 Закона Азербайджанской Республики «О выдаче»).

Использование в юридической литературе термина «двойная преступность» вызвало возражения, поскольку, по мнению некоторых авторов, термин «преступность» имеет устоявшееся криминологическое значение и его употребление в контексте определения экстрадиционных преступлений неуместно. Применительно к данному случаю (т.е. экстрадиции) речь идет вовсе не о преступности, а о том, чтобы совершенное деяние квалифицировалось как преступление на основе законодательства запрашивающей и запрашиваемой стран. При этом сторонники данного подхода ссылаются на французские источники, где используется термин «incrimination*, который

4          Lammasch H. Auslieferungspflicht und Asylrecht. Eine Studie uber Theorie und Praxis

des Internationalen Strafrechts. Leipzig, 1887. B. 1. S. 56.

5          Am. J. Int'l L. 1935. No 1-2. P. 300-301.

6          Oppenheim L. International Law. 8lb ed. L., 1955. Vol. 1. P. 701.

7          Shearer I. Extradition in International Law. P. 37.

54         Особенности правового регулирования экстрадиции

не может быть переведен в значении «преступность» в отличие от английского термина «criminality»s.

Прежде всего надо отметить, что для определения экстрадиционных преступлений в научной литературе используются различные термины — «двойная преступность* (Л.Н. Галенская, А.И. Бойцов)9, «двойная криминальность* (И.И. Лукашук)10, «двойное вменение* (P.M. Валеев, Л.Н. Аниси-мов)и. В англоязычной литературе используются равнозначные по существу термины «double criminality»12, «dual criminality*13, хотя и встречаются иные терминологические интерпретации. В частности, в Предложении по проекту Рамочного решения о Европейском ордере на арест и процедурах передачи лиц между государствами — участниками Европейского союза, подготовленному Комиссией Европейских сообществ, применялся термин «принцип двойной уголовной ответственности» («...principle of double criminal liability...»)1*.

Несколько иной терминологический подход демонстрирует Ю.Г. Васильев, который использует термин «двойная подсудность», хотя и приводит его английский эквивалент — «double criminality»'5, не идентичный, однако, понятию подсудности. Ю.В. Минкова также оперирует понятием «двойнаая подсудность» применительно к двустороннему определению преступности экстрадицонного деяния16. Указанные в последних двух случаях терминологические интерпретации представляются нам не совсем удачными, так как термин «подсудность», имеющий процессуальный характер, не несет должной смысловой нагрузки, которую отражает «двойное вменение» применительно к определению экстрадиционного деяния.

На наш взгляд, за исключением последнего случая, в вышеуказанные термины следовало бы вкладывать один и тот же смысл — квалификацию

8 См.: Звирбулъ В.К., Шупилов В.П. Выдача уголовных преступников. М., 1974. С. 25. 3 См.: Галенская Л.Н. Международная борьба с преступностью. С. 127; Бойцов АИ. Указ. соч. С. 401.

10         См.: Лукашук И.И., Наумов А.В. Выдача обвиняемых и осужденных. М, 1998.

С. 33; Лукашук И.И., Наумов А.В. Международное уголовное право. С. 213.

11         См.: Валееев P.M. Указ. соч. С. 39; Международное право / Отв. ред. Ю.М. Ко

лосов, Э.С. Кривчикова. М., 2000. С. 458.

12         Bassiouni M.C. International Extradition: United States Law and Practice. P. 388.

13         Betti S. New Prospects for Inter-State Cooperation in Criminal Matters: The Palermo

Convention // Int'l Crim. L. Rev. 2003. Vol. 3. No 2. P. 162.

14         Proposal for a Council Framework Decision on the European arrest warrant and the

surrender procedures between the Member States // Commission of the European

Communities. COM (2001) 522 Final / 2. P. 5.

15         См.: Васильев Ю.Г. Институт выдачи преступников (экстрадиции) как отдель

ный институт права // ГиП. 2003. № 3. 2003. С. 72;

16         См.: Минкова Ю.В. Принципы института выдачи (экстрадиции) в международ

ном праве. М., 2002. С. 9.

Экстрадщионные преступления: правило *двойного вменения» 55

экстрадиционного деяния как преступления по законодательству обоих заинтересованных (запрашивающего и запрашиваемого) государств. Кроме того, использование различной терминологии, и в частности термина «двойная преступность», применительно к двустороннему определению состава экстрадиционного преступления следует признать допустимым, так как в данном случае речь идет не о криминологическом понятии «преступность», а о специфических подходах национального уголовного законодательства вовлеченных в экстрадиционный процесс стран, объявляющих то или иное действие (бездействие) преступным, т.е. рассматриваемым как уголовное преступление. Использование термина «преступность» в данном случае находится в неразрывной связи с конкретным контекстом — осуществлением выдачи лица. То обстоятельство, что применительно к определению преступности экстрадиционного деяния речь идет именно о «двойном вменении», свидетельствует и его непосредственное употребление в практике экстрадиции. В частности, А. Кас-сезе использует термин «double incrimination principle», ссылаясь на решение Верховного суда Аргентины от 2 ноября 1995 г. по экстрадиционному делу Priebke".

Говоря о значении рассматриваемого правила, Ю.Г. Васильев отмечает, что относительно запрашивающего государства «...принцип двойной подсудности содействует поддержанию общего духа социального правосознания в обществе через уверенность в том, что оно не связано обязательством выдать лицо, которое по его внутригосударственным стандартам законности не является виновным в совершении актов, заслуживающих наказания. Таким образом, принцип двойной подсудности обеспечивает соблюдение справедливости в аспекте должного поведения как по линии права, так и по линии моральных категорий»18.

На наш взгляд, в данном случае дается не вполне верная трактовка значения принципа «двойного вменения», и в особенности в той части, которую автор называет «моральными категориями». Значение «двойного вменения» чисто прикладное, предопределяющее саму возможность экстрадиции путем обеспечения согласованного юридического подхода к совершенному лицом преступлению вовлеченных в данный процесс государств. Речь при этом идет о чисто юридической квалификации деяния, которое послужило основанием для запроса о выдаче — является оно преступлением по законодательству обоих государств либо нет, ибо экстрадиция a priori предполагает сотрудничество вовлеченных государств только в

17         Cassese A. International Criminal Law. P. 283. См. об этом деле: ConsigliJ-A. The

Priebke Extradition Case before the Argentine Supreme Court // Y.B. Int'l H. L. 1998.

Vol. 1. p. 341-343.

18         См.: Васильев Ю.Г. Институт выдачи преступников (экстрадиции) в современ

ном международном праве. М., 2003. С. 106.

56         Особенности правового регулирования экстрадиции

связи с преступлением. Поэтому связь данного правила с «моральными категориями» представляется нам неудачной.

Хотя на первый взгляд кажется, что трактовка рассматриваемого правила не вызывает особых трудностей, тем не менее в правовой практике немало примеров, когда судебные органы сталкивались со сложными вопросами интерпретации «двойного вменения». В качестве иллюстрации может быть отмечено уже упоминаемое нами и рассмотренное Верховным судом США дело Factor ш Laubenheimer™, по которому обвиняемый в связи с запросом Англии об экстрадиции был задержан в штате Иллинойс.

Джон Якоб Фактор оспаривал правомерность выдачи на том основании, что деяние, в совершении которого его обвиняли английские власти (завладение деньгами в результате мошеннических действий), не было преступным по законодательству штата Иллинойс. Проблема состояла в том, что нужно было найти четкий ответ на вопрос, требовали ли условия Договора об экстрадиции между США и Англией 1842 г. признания экстрадиционного деяния преступным в любом из американских штатов и надо ли было при решении вопроса исходить из законов Иллинойса. Хотя деяние, за которое запрашивалась выдача лица, было криминализировано в законодательстве большинства штатов США, законы Иллинойса не относили его к преступлениям.

Верховный суд США признал, что рассматриваемое условие Договора недостаточно понятно и для того, чтобы уточнить его значение, решил обратиться к материалам процесса переговоров и дипломатической корреспонденции сторон применительно к предмету обсуждения. При этом Суд указал: «...из достоверной дипломатической переписки ясно видно, что правительство заявляло о том, что Договор 1842 г. обязывает обе стороны выдавать беглецов, обвиняемых в совершении любых деяний, предусмотренных в ст. 9, без учета криминальной оценки в соответствии с законами места убежища...». Выдача, по определению Суда, могла быть осуществлена с учетом того, что деяние рассматривается как преступление в Договоре и в юриспруденции обеих стран. Решив, что требования Договора были соблюдены, Суд постановил экстрадировать Фактора в Англию. Таким образом, в данном деле Верховный суд высказался в пользу либерального толкования экстрадиционных договоров, и в частности в случаях, когда рассматривается вопрос о технических различиях (technical differences) между схожими видами преступлений20.

По делу Demjanuk к Petrovsky Апелляционный суд США рассматривал понятие «преступления против человечности» только в плане того, как это

19         290 U.S. 276 (1933).

20         Hudson M.O. The Factor Case and Double Criminality in Extradition // Am. J. Int'l

L, 1934. Vol. 28. P. 274; BorchardE. The Factor Extradition Case // Am. J. Int'l L. 1934.

Vol. 28. P. 742.

Экстрадиционные преступления: правило «двойного вменения»            57

определялось в Законе Израиля «О нацистах и нацистских коллаборационистах (об их наказании)» 1950 г. Это было сделано для того, чтобы соблюсти принцип «двойного вменения». Суд при этом установил что, «хотя совершенное лицом преступление имеет различную трактовку в двух странах, поскольку умышленное противоправное лишение жизни одного или нескольких людей в соответствии с законодательством США наказывается как убийство, а не как преступление против человечности или массовое убийство, оно вместе с тем является достаточным, чтобы конкретное действие, за совершение которого добиваются выдачи правонарушителя, считалось преступным в обеих странах»21.

Десятый Международный конгресс уголовного права, состоявшийся в Риме в 1969 г., в своей резолюции (п. 4) предложил, чтобы запрашиваемое государство рассматривало правило «двойного вменения» «in abstractor, в соответствии с которым для выдачи достаточно, если экстрадиционное деяние криминализировано как таковое в качестве преступления. При этом необязательно, чтобы все параметры деяния соответствовали друг другу по законодательству обоих государств. Что же касается запрашивающего государства, то в плане осуществления выдачи оно должно руководствоваться подходом «in concrete», в соответствии с которым деяние, являющееся основанием для экстрадиции, должно быть криминализировано в качестве преступления22, исчерпывающим образом охватывающего все субъективные и объективные элементы состава деяния, совершенного требуемым лицом. Иными словами, в последнем случае имеет место полное соответствие действий (бездействия) лица конкретной норме уголовного закона, криминализирующего данное преступное поведение. Подобная трактовка призвана облегчить экстрадицию с учетом того, что законодательство государств серьезно различается даже в отношении определения составов одних и тех же преступлений. В этом отношении необходимо подчеркнуть, что правило «двойного вменения» призвано обеспечить согласованный подход к деянию, которое обусловливает экстрадицию. Выдача была бы невозможна, если бы предъявлялся запрос о выдаче за деяние, которое расценивалось бы запрашивающим государством как преступление, а запрашиваемым государством не криминализировалось бы вообще либо входило в категорию иных (например, административных) правонарушений23.

С другой стороны, роль «двойного вменения» заключается в том, что оно определяет преступность деяния. При этом возможные различия, которые неизбежно присущи определению составов преступлений по законодательству запрашивающего и запрашиваемого государств, не должны препятство-

21         776 Е 2nd. 571.

22         X Congress International de Droit Penal. Les Problemes Actuels de Extradition //

Rev. Int'le de Droit Penal. 1970. Vol. 41. No 12.

23         См.: Сафаров НА. Комментарий к Закону Азербайджанской Республики «О вы

даче (экстрадиции) лиц, совершивших преступления». С. 29.

58         Особенности правового регулирования экстрадиции

вать экстрадиции лица, если нет предусмотренных международными договорами либо национальными законами иных оснований для отказа от экстрадиции. Как указывал В. Кавалло, для выдачи лица является достаточным, если по законам запрашивающего и запрашиваемого государств совершенное им деяние будет признаваться преступлением. Иные особенности деяния не должны приниматься во внимание24. Совпадение основных элементов состава преступления в принципе позволяет осуществить экстрадицию, невзирая на некоторые несущественные различия. Сказанное наиболее наглядно можно продемонстрировать на примере такого преступления, как отмывание доходов, добытых преступным путем.

Уголовное законодательство подавляющего большинства стран криминализирует данное деяние как преступление, устанавливая за его совершение суровые меры наказания. Вместе с тем существуют и определенные различия в подходах государств к определению состава преступления.

Во-первых, имеются вполне объяснимые различия в терминологии. Например, УК Швейцарии (ст. 305-bis), Германии (§ 261) и Австрии (§ 165), устанавливающие ответственность за рассматриваемое деяние, называют его «отмыванием денег». УК Российской Федерации (ст. 174) аналогичное деяние именует «легализацией (отмыванием) денежных средств или иного имущества, приобретенных лицом в результате совершения преступления». В УК Польши ст. 299, разд. XXXVI «Преступления против хозяйственного оборота», устанавливающая ответственность за указанное преступление, вообще не имеет наименования. Кроме терминологических можно выявить и различия в определении конкретных элементов состава преступления. Однако эти различия не должны трактоваться как обстоятельство, позволяющее отказать в экстрадиции лица. Главным здесь должно быть объявление деяния (в данном случае — отмывания денег) преступлением как таковым. Подобный подход, не посягая на принцип «двойного вменения», позволяет без излишних проблем, связанных с отдельными несущественными различиями в юридической трактовке соответствующих преступлений, решать вопросы экстрадиции.

Следует согласиться с С. Беди, который указывает, что для осуществления экстрадиции не требуется совпадения правового наименования деяния, достаточно чтобы действия, признаваемые преступлением в запрашивающем государстве, квалифицировались как преступление и в стране, в которой беглец разыскивается для выдачи25.

Показательно в этом плане решение Верховного суда Канады 1992 г. по делу U.S. v. Moscow II.

Соединенные Штаты запросили Канаду о выдаче лица, обвиняемого в незаконном экспорте оборудования высоких технологий и в сообщении при этом ложных сведений таможенной службе США. Как известно, правовые

ы Cavallo V. Drittio penale. I. Napoli, 1962. P. 455. 25 Bedi S. Op. cit. P. 76.

Экстрадиционные преступления: правило «двойного вменения*            59

основания для экстрадиции предусматривались в Договоре о выдаче между США и Канадой 1971 г., который, однако, не содержал в перечне экст-радиционных преступлений сообщение ложных сведений. Тем не менее Верховный суд Канады признал выдачу требуемого лица обоснованной, поскольку по законодательству Канады деяние правонарушителя могло быть квалифицировано как подлог, а данное преступление подпадало под перечень преступлений, влекущих выдачу26.

По делу Riley a Commonwealth of Australia указывалось, что требованию двойной преступности удовлетворяют деяния, которые относятся к преступным согласно обеим системам (законодательства вовлеченных в экстрадицию государств), даже если соответствующие преступления имеют различные названия и элементы27.

Вместе с тем сама по себе юридическая квалификация деяния как преступления по законодательству обоих заинтересованных государств не является достаточным условием для экстрадиции. Другим не менее важным требованием выступает возможность осуждения за экстрадиционное деяние к лишению свободы на взаимосогласованный срок. Именно критерий тяжести наказания, установленного за экстрадиционное преступление, служит основой для определения круга преступлений, влекущих выдачу.

Фарук Ерем отмечает, что квалификация действий лица как преступных по законодательству заинтересованных сторон не может считаться удовлетворительным основанием для его выдачи, необходимо также учитывать, что деяние должно быть наказуемо лишением свободы на взаимосогласованный срок28.

Как считают специалисты, этот способ (т.е. определение экстрадици-онных преступлений через критерий тяжести наказания) следует признать наиболее удачным, ибо он позволяет выдавать преступников без сложных правовых исследований относительно состава преступления, действующего законодательства и т.д.29 К тому же данный способ превалирует в международной договорно-правовой и национальной законодательной практике.

В соответствии с ч. 1 ст. 2 Европейской конвенции об экстрадиции, выдача применяется к преступлениям, за совершение которых по законодательству запрашиваемой и запрашивающей Договаривающихся Сторон предусматривается наказание в виде лишения свободы на срок не менее одного года или другое, более суровое наказание30.

26         См. об этом: Лукашук ИМ. Выдача обвиняемых // РЮ. 1997. № 1. С. 50-51.

27         Riley v. Commonwealth of Australia [1985] 159 CLR 1.

28         Erem F. Turk Ceza Hukuku. Cilt: I. Genel Hukumler. Ankara, 1995. S. 221.

29         См.: Галенская Л.Н. Международная борьба с преступностью. С. 127.

См.: Международные акты о правах человека. Сборник документов. М., 1998. С. 589.

60         Особенности правового регулирования экстрадиции

Конвенция о правовой помощи СНГ в ст. 66 (2) («Обязанность выдачи») устанавливает, что выдача для привлечения к уголовной ответственности производится за такие деяния, которые по законам запрашивающей и запрашиваемой Договаривающихся Сторон являются наказуемыми и за совершение которых предусматривается наказание в виде лишения свободы на срок не менее одного года или другое, более тяжкое наказание31.

Часть 2 ст. 61 Договора между Азербайджанской Республикой и Российской Федерацией о правовой помощи предусматривает, что выдача производится за деяния, которые в соответствии с законодательством обеих Договаривающихся Сторон являются преступлениями и за совершение которых предусматривается наказание в виде лишения свободы на срок свыше одного года или другое, более тяжкое наказание. Аналогичные положения о преступлениях, влекущих выдачу, содержатся: в ч. 2 ст. 61 Договора между Российской Федерацией и Киргизской Республикой о правовой помощи и правовых отношениях по гражданским, семейным и уголовным делам от 14 сентября 1992 г.32; в ч. 2 ст. 33 Договора о правовой помощи по гражданским, торговым и уголовным делам между Азербайджанской Республикой и Турецкой Республикой от 2 ноября 1992 г. и др.

Закон Великобритании об экстрадиции в ст. 64 предусмотрел, что экст-радиционное деяние в числе других должно удовлетворять требованию о наказуемости лишением свободы на срок не менее 12 месяцев либо другим, более суровым наказанием33. Аналогичный подход содержится и в шведском Законе о выдаче 1957 г.

В целом преобладающей является тенденция указывать в договоре минимальный предел наказания в виде лишения свободы, установленного за преступление, влекущее выдачу. Однако в ряде случаев может указываться и максимум наказания. Например, согласно Закону Канады «Об экстрадиции» 1999 г., лицо может быть выдано из страны за преступление, наказуемое лишением свободы с максимальным сроком на два года34. Согласно ст. 31 португальского Закона об международном правовом сотрудничестве по уголовным делам (в редакции Закона от 22 августа 2003 г. № 48), лицо может быть выдано за преступление (включая попытку совершения преступления), наказуемое лишением свободы по законодательству запрашивающего государства и Португалии с максимальным сроком по крайней мере в один год35.

31         <http://www.cis.minsk.by/russian/sgg_7_10_2002_kishinev/sgg/1062717.php>.

32         См.: Действующее международное право: В 3 т. / Сост. Ю.М. Колосов и Э.С. Крив-

чикова. М., 1997. Т. 3. С. 127.

33         См. подробнее: HardyJ. The Law and Practice of Extradition: The Extradition Act

2003. L., 2003.

34         См. подробнее: Krivel E., Beveridge Т., HaywardJ. Practical Guide to Canadian

Extradition. Scarborov GH, 2002.

35         См.: <http://www.gddc.pt>.

Пределы уголовного преследования выданного лица    61

Рассмотренные выше варианты применения данного критерия относятся к решению вопроса о выдаче обвиняемых. Что же касается экстрадиции осужденных, то и в отношении этой категории выдаваемых лиц за основу берется минимальный срок лишения свободы, к которому они осуждены. В частности, Европейская конвенция об экстрадиции (ч. 1 ст. 2) в отношении выдачи осужденных предусматривает, что лишение свободы, к которому приговорено требуемое лицо, должно составлять как минимум не менее четырех месяцев.

Конвенция СНГ о правовой помощи (ч. 3 ст. 66) установила, что выдача для приведения приговора в исполнение производится за такие деяния, которые в соответствии с законодательством запрашиваемой и запрашивающей Договаривающихся Сторон являются наказуемыми и за совершение которых запрашиваемое лицо было приговорено к лишению свободы на срок не менее шести месяцев или к более тяжкому наказанию.

В практике определения деяний, влекущих выдачу, используется и система установления перечня экстрадиционных преступлений. Например, согласно ст. III Договора об экстрадиции между Израилем и Австралией от 3 января 1976 г., предусматривается 28 преступлений, позволяющих осуществить выдачу, и в частности убийство, похищение человека, неосторожное убийство, изнасилование, разбой, грабеж, торговля людьми и т.д. Однако подобную систему нельзя признать удачной как по причине существенных различий правовой терминологии, так и ввиду того, что изменение внутреннего законодательства, как правило, влечет изменение международного договора36. Кроме того, способ перечисления ограничивает государства в выдаче за преступления, не предусмотренные в перечне37. С. Беди указывал, что большей четкости можно было бы достичь заменив перечень преступлений, влекущих выдачу, статьей, предусматривающей, что выдача гарантируется лишь за совершение деяния, которое по законодательству обеих Договаривающихся Сторон признается преступлением и является наказуемым38.

При использовании рассматриваемого варианта (т.е. метода перечисления) всегда существует опасность исключения из перечня экстрадиционных преступлений деяния, которое впоследствии может причинить существенный ущерб интересам государств — участников соответствующего договора об экстрадиции. В связи с этим как в международном праве, так и в национальном законодательстве наблюдается тенденция к отказу от данной системы. Указанный вывод подтверждается нормативным развитием, имеющим место в ряде государств, и в частности в Великобритании. Закон об экстрадиции 1870 г. предусматривал перечень преступлений, обусловли-

36         См.: Галенская Л.Н. Международная борьба с преступностью. С. 126.

37         Swift R. International Law. N.Y., 1969. P. 389.

38         Bedi S. Op. cit. P. 83.

62         Особенности правового регулирования экстрадиции

вающих выдачу, в который периодически вносились изменения. Например, этот перечень был дополнен преступлениями, связанными с незаконным оборотом наркотиков. Впоследствии Закон об экстрадиции 1989 г. отказался от данного подхода, отдав предпочтение критерию тяжести уголовного наказания. Закон о выдаче 2003 г. подтвердил неизменность указанного метода определения экстрадиционных преступлений.

Таким образом, суммируя рассмотренное, можно констатировать, что запрос об экстрадиции лица, совершившего преступление и скрывающегося на территории иностранного государства, может быть удовлетворен лишь в том случае, если деяние соответствует правилу «двойного вменения» и наказывается лишением свободы на взаимосогласованный срок.