Беспомощность адвоката

Изложенные в ряде разделов статьи правовые решения, определяющие статус адвокатуры и расширяющие права адвоката в различных видах судопроизводства, создают иллюзию того, что путь укрепления и формирования «сильной» адвокатуры Россией в значительной мере пройден. Остается вроде бы немного: принять новый ГПК РФ, упорядочить судопроизводство по делам административных правонарушениях. Ну еще, пожалуй, завершить формирование кадрового состава судов общей юрисдикции, включая корпус мировых судей, чтобы ликвидировать очереди за правосудием, пришедшим в годы реформ на смену очередям за колбасой.

Утешает то, что все эти законопроекты наличествуют, организационные решения принимаются и все, вроде бы, скоро образуется.

Но остается место и для пессимизма, для констатации беспомощности адвокатов. Причина тому — утвердившийся в годы реформ правовой нигилизм, падение престижа не только права, но и других социальных норм, анемия властных структур государства, не способных противостоять произволу и нередко насаждающих его.

Оружие адвоката — право, обеспеченное государственным принуждением. Если же право только провозглашается, но реально не действует, если его предписания противоречат друг другу и Конституции, оно уподобляется оружию с холостыми патронами. Треску и шуму много, а результат невелик.

Можно сколько угодно декларировать обеспечение квалифицированной юридической помощи, можно даже иметь многочисленный корпус квалифицированных адвокатов, но если закон плох или его исполнение зависит от прихоти коррумпированного и безответственного чиновника, ситуация к лучшему едва ли изменится.

В этих условиях может ли даже самый активный и добросовестный правозащитник повлиять, например, на своевременность выплаты заработной платы, на исполнение Закона о ветеранах, на ограждение интересов потребителей, которым навязывают продукты с зарубежной свалки, на криминальную приватизацию общественного достояния.

Адвокатам может быть более чем людям других профессий близки и понятны призывы Президента обеспечить диктатуру Закона.

В своем Послании Федеральному Собранию РФ Президент сетовал на нерешительность власти и слабость государства, на то, что на местах попирается Конституция России и Федеральные законы, нарушаются права и свободы граждан России. «На государственной службе, — говорил он, — нужны профессионалы, для которых единственным критерием деятельности является закон. Иначе государство открывает дорогу коррупции. И может наступить момент, когда оно просто переродится, перестанет быть демократическим. Вот почему мы настаиваем на единственной диктатуре — диктатуре Закона» 9.

Хорошие слова, но нечто подобное произносилось с высоких трибун и ранее, а пока продолжает править бал «теневая юстиция» с ее разборками, шантажом, подкупом.

Нужны очень большие усилия, чтобы переломить ситуацию. И Президент понимает это, формулируя свой риторический вопрос в беседе с американским журналистом Л. Кингом: «Настанут ли в России такие времена, когда Законы будут исполняться?» Хочется думать, что этот вопрос продиктован не сознанием обреченности, а надеждой, которая найдет несомненную опору у патриотов России, помнящих о своем гражданском долге и радеющих об интересах Отечества. К ним относятся и адвокаты, ищущие в этих трудных условиях способы легальной защиты прав и свобод человека. О том, какие при этом возникают сложности, приведу несколько иллюстраций из статистики Прокуратуры России, выполняющей функцию надзора за исполнением законов (некоторые из них приводились в первом разделе статьи).

Прокуратурой ежегодно выявляются десятки тысяч правовых актов, противоречащих Федеральному законодательству. Только отмененных и измененных по протестам прокуратуры правовых актов зарегистрировано в 1996 г. — 65.708, в 1997 г. — 76.677, в 1998 г. — 88.905, в 1999 г. — 92.040, в 2000 г. — 103.878. Из них примерно третья часть касается ущемления прав человека.

Я привел этот статистический ряд, чтобы была видна тенденция. Она устрашает. Это значит, что местные законодатели не только ничему не учатся на уже выявленных ошибках, но активно наращивают их.

В сфере соблюдения прав человека помимо незаконных правовых актов отмечаются нарушения трудовых прав, норм права о занятости населения, жилищных прав, об охране прав инвалидов и пенсионеров.

Динамика цифр здесь такова: выявлено нарушений в 1996 г. — 77.176, в 1997 г. — 95.383, в 1998 г. — 108.390, в 1999 г. — 104.436. Если увеличить эти цифры раз в десять (с учетом латентности нарушений) — получим более или менее реальную картину состояния законности в сфере соблюдения прав и свобод человека и гражданина в современной России.

Много ли могут сделать адвокаты в этих условиях?

Добавлю к этому, что даже добившись постановления судебного решения, защищающего конкретные права истца, либо ответчика, адвокат не может констатировать торжество справедливости, ибо до сорока процентов судебных решений не исполняются.

В былые времена советский адвокат, столкнувшись с явным беззаконием, не поддающимся устранению нормальным правовым путем, пытался апеллировать к партийным и советским органам, органам государственного и народного контроля, иногда небезуспешно.

Ныне последним прибежищем адвокатов, как и других правозащитников, стали средства массовой информации. Однако такая практика, оправданная в случаях экстраординарных, как крайнее средство, нередко приобретает уродливые формы.

С расцветом «демократии» и неурезанной свободы, общественность становится ныне свидетелем нового явления — мелькании некоторых адвокатов на экранах телевизоров, комментирующих перед скопищем журналистов происходящее в следственных кабинетах и залах суда.

В обывательских умах утверждается мнение о полном адвокатском благополучии. Ведь это они, адвокаты, выступают бескомпромиссными судьями всей отечественной правоохранительной системы, они клеймят позором органы уголовного преследования и прокурорского надзора за беспринципность, профессиональную безграмотность и политическую ангажированность. Они, адвокаты, главный оплот законности, демократии, защиты прав человека.

Однако специалист, в отличие от наивного обывателя, на все это смотрит несколько иначе.

Из более чем тридцати пяти тысяч российских адвокатов на экране телевизоров с назойливостью «сникерсов и памперсов» отсвечивают пять-шесть лиц, не всегда самых талантливых, победы которых в судебных поединках скорее предполагаются, нежели констатируются.

Невольно возникает аналогия с безголосыми певицами, из которых за большие деньги «раскручивают» звезд эстрады. Технология известная и ныне широко используемая не только артистами и отдельными адвокатами, но и политиками.

Чего хорошего сделали для страны различного рода Хакамады, Новодворские, Немцовы, Мизулины, Жириновские и т. д., и т. п. Однако именно с подобными людьми нас заставляют связывать достижения отечественной демократии.

Кого из безвинно пострадавших граждан защитили телевизионные адвокаты? Разве только некоторых олигархов, но на олигархов работают большие деньги, а адвокаты для них чаще всего не более, чем средство публичного прикрытия, способ формирования их благопристойного имиджа несчастных жертв политического произвола.

Без стеснения эти адвокаты комментируют в перерывах судебных заседаний показания допрошенных лиц, на что права не имеют, оглашают документы, подменяют тезисы обвинений (в экономических преступлениях, шпионаже и т. п.) общими рассуждениями о нарушениях прав человека, покушениях правоохранительных органов на такие святыни, как свобода слова и убеждений. Конфиденциальное, неторопливое правосудие, связанное с трудными поисками истины и справедливости, такие адвокаты вкупе с журналистами превращают в некое развлекательное шоу либо митинг с его «мегафонным правом».

И вот, мы уже видим попытки выплеснуть раздражение, вызванное «раскрученными» адвокатами, на всю адвокатуру, а заодно и дискредитировать процессуальный принцип состязательности.

«Защита, — читаем мы на страницах газет, — охотно позирует в залах аэропорта, на фоне судебных зданий или сизо, где содержатся их клиенты, очень эмоционально и подчас в довольно резких выражениях клеймит возможных оппонентов, осуществляя демонстративный «прессинг» и «игру на опережение»… Как результат, применяемая в России подобная технология защиты создает однобокое общественное мнение, что, безусловно, оказывает психологическое воздействие как на обвинение в ходе расследования, так и на судей, если дело доходит до судебного разбирательства. В конечном итоге принцип состязательности сторон осуществляется в российском судопроизводстве не только и не во время, и не в зале судебного заседания, а по существу на улице, при явном неравенстве сторон… К профессиональным адвокатам подключаются ходатаи с депутатскими мандатами» 10.

Автора следовало бы поддержать, если бы речь шла не о защитниках вообще, а конкретных представителях адвокатуры. Более того, можно было бы добавить, что критикуемые технологии защиты противоречат закону, ибо адвокат вправе использовать только те средства и способы защиты, которые предусмотрены законом 11; только в условиях и рамках судопроизводства он может и должен оценивать доказательства по делу и опровергать обвинения, давая собственную объективную и взвешенную оценку доказательствам. Публичную демагогию, опирающуюся на свободный полет фантазии, сопряженную со спекуляциями на тему о покушении на права человека, ни закон, ни профессиональная этика не одобряют.

Впрочем, о законе и профессиональной этике следует помнить и журналистам, ищущим сведения не об объективных данных, а их эмоциональную интерпретацию предубежденными респондентами. А ведь распространению может подлежать лишь достоверная информация о деятельности государственных органов и должностных лиц (Закон о средствах массовой информации от 27 декабря 1991 г., ст. 38).

Законодательство о средствах массовой информации предусматривает и контроль за объективностью освещения деятельности законодательной, исполнительной и судебной власти (Указ Президента от 31 декабря 1993 г. «О дополнительных гарантиях прав граждан на информацию»).

Однако, как видим, все эти правила действуют не всегда и не везде.

Я не припомню за последние годы ни одного репортажа в СМИ из юридических консультаций, в которых безвестные адвокаты принимают толпы граждан с жалобами на ущемление их трудовых, жилищных, пенсионных, алиментных и других прав нашим социально-опасным чиновничеством. Не видел я и обстоятельных трансляций из зала суда, где адвокаты чаще всего бесплатно, либо за символическую плату обеспечивают защиту рядовых граждан. Не интересны, надо полагать, эти темы для журналистов — на них много не заработаешь.

Профессия и адвоката, и журналиста нередко вынуждает прибегать к крайним средствам. Однако при этом должно соблюдаться чувство меры. Добросовестность и умеренность в приемах «борьбы» — одно из необходимых свойств профессиональной культуры. Когда же изменяет чувство меры, а нравственность отступает, следует помнить о законе, обеспечивающем независимость суда, уважение к суду, невмешательство в отправление правосудия.

Адвокатура должна стать сильной, но таковой она может быть только в нормальном государстве с нормальной правовой системой и нормальными средствами правовой защиты, при должном уровне профессиональной и нравственной культуры.

Примечания

Конституция Российской Федерации. Проблемный комментарий. М., 1997. С. 17.

Там же. С. 18–19.

Исключение — ст. 72 п. 1 о кадрах совместного ведения РФ и субъектов РФ и ч. 2 ст. 48 о праве «пользоваться помощью адвоката (защитника)» каждым задержанным, заключенным под стражу.

См. Состояние законности в Российской Федерации (1998–1999 г.). Издание НИИ проблем укрепления законности и правопорядка при Генеральной прокуратуре РФ. — М., 2000.

Конституция Российской Федерации. Проблемный комментарий. — М, 1997. С. 273.

См. Коммунист. № 10. 1988. С. 87.

Аббревиатура, расшифровывающаяся адвокатами как «максимальное использование клиента сверх таксы».

Создание Федерального союза адвокатов России предусматривалось проектом Закона об адвокатуре в редакции от 29 марта 1999 г., подготовленному ко второму чтению в Государственной Думе.

Из выступления В. В. Путина при представлении ежегодного Послания Президента Российской Федерации Федеральному Собранию РФ 8 июля 2000 г. Российская газета от 11 июля 2000 г. С. 3.

См.: Ничипоренко О. Суд удаляется на совещание // Российская газета. 2000. 25 октября.

При регулировании процессуальных правоотношений неприемлема формула «разрешено все, что не запрещено законом». Правовой статус каждого участника процесса жестко регламентирован. Отношения, не поддающиеся правовой регламентации, составляют предмет профессиональной этики.