ЕСТЕСТВЕННО-ПРАВОВОЕ СОЗНАНИЕ

Существует совершенно очевидная теоретическая целесообразность выделения двух ипостасей правосознания — естественно-правовой и позитивно-правовой. Она позволяет сгладить остроту многих научных споров и ликвидировать ряд недоразумений, возникающих исключительно на почве отсутствия такого разграничения.

Важнейшей чертой естественного права является его универсальная нормативность, проявляющаяся в предписательной, дол-женствовательной, императивной форме его суждений. Эта универсальная предписательность носит безлично-авторитарный характер.

Нормы естественного права, имея максимально широкое, универсальное значение, адресованы ко всем, без исключения, правоспособным субъектам и призывают следовать сформулированным в них предписаниям, потому что те отвечают требованиям высшей, абсолютной справедливости. Эти требования категоричны в том смысле, что не оставляют возможности для сомнений и колебаний. Они гарантируют индивидуальному правосознанию высшую правоту, если его обладатель будет действовать в должном направлении.

Повеления естественно-правовых императивов далеко не всегда соответствуют житейским интересам, конъюнктурным соображениям социальных субъектов. Между теми и другими постоянно возникают различные противоречия. Эмпирическая действительность чаще всего с большим трудом находит общие точки соприкосновения и пункты обоюдного согласия между своими потребностями и требованиями высшей справедливости. На почве этих расхождений возникают практические и духовные коллизии, составляющие содержание мировой религиозно-этической и фило-софско-правовой мысли на протяжении вот уже двух с половиной тысячелетий:

Естественно-правовое сознание мыслит нормативными категориями долженствования: «человек (я, ты, он) должен поступать таким-то образом». Фокусируя в суждениях такого рода требования некой сверхличной воли, ориентированной на организацию, укрепление и поддержание твердого социального порядка, естественное право ждет от адресатов ответных волевых усилий по исполнению сформулированных предписаний. Если естественно-правовое требование универсально, то ответные формы субъективных реагирований на него бесконечно разнообразны по характеру, содержанию, степени адекватности. То есть возможно множество типов отношений между всеобщим императивом и конкретной формой его практического воплощения. Более того, между этими эмпирическими формами возможны столь значительные различия и расхождения, что это способно затруднить взаимопонимание социальными субъектами друг друга и послужить основанием для возникновения проблемы относительности правовых требований, а следовательно, сомнений в их всеобщности и обязательности.

Естественное право оценивает соблюдение субъектами своих предписаний как социальное благо, а нарушения их — как социальное зло. При этом сами эти оценки уже в своем собственном содержании несут регулятивный потенциал. Одобряющие и осуждающие суждения отнюдь не индифферентны, а насыщенны значительной эмоциональной энергией, подвигающей индивидов на те или иные действия и поступки.

В естественно-правовой норме универсальная императивность всегда сфокусирована таким образом, что она не «растекается» по социальному пространству, а устремляется со всей своей силой, максимальной энергией в каждую конкретную социальную точку, где пребывает субъект — носитель индивидуального естественно-правового сознания. Это, во-первых, сообщает субъекту ощущение непосредственной обращенности универсального императива к нему лично. Во-вторых, возникающий эффект «фокусировки» существенно повышает энергетический потенциал естественно-правовой нормы.

Естественно-правовые императивы имеют сверхличный характер. Но их сверхличность не носит явно выраженного социогенного характера, как, например, в нормах позитивного права со стоящим за ними надличным авторитетом государства. Она сверх-физична, метафизична, то есть апеллирует к высшим первоначалам бытия и в них черпает уверенность в собственной правоте, в необходимости ее отстаивать, а также энергию и волю для соответствующих усилий.