РИМСКАЯ ПРАВОВАЯ ЦИВИЛИЗАЦИЯ И ФИЛОСОФСКОЕ СОЗНАНИЕ РЕАЛЬНОСТЬ КОСМОПОЛИСА

Средиземноморская античная цивилизация имела две классические формы — греческую и римскую. Влияние первой прямо сказалось на характере более молодой, древнеримской цивилизации. В судьбе последней можно проследить две основные линии. Первая — это логика ее собственного саморазвития, а вторая — логика впитывания ею достижений греческой культуры.

В контексте первой линии имели место следующие социально-исторические процессы:

— становление республиканского Рима, а затем его последующая трансформация в Рим императорский;

—  логика становления психологии, характера, менталитета древнего римлянина как особого культурно-исторического типа — активного и практичного деятеля, сурового воина, любителя дисциплины и порядка, склонного к системотворчеству, чуждого мечтательности и совершенно лишенного метафизической интуиции и чувства апофатизма, то есть трепета перед непознаваемыми глубинами бытия;

— логика постепенной «атомизации» социума и индивидуализации личности;

— логика поиска общих связующих уз, которые могли бы объединить духовно, психологически «атомизированных» индивидуумов в единое могучее целое;

— отыскание такого средства, как внешняя сила римской государственности и неуклонное совершенствование ее административных, политических и правовых механизмов;

— логика постепенной деструкции морального сознания, приведшая к переходу от суровой строгости республиканских нравов к повсеместной распущенности, к массовым проявлениям насилия и жестокости.

Вторая линия характеризуется следующими чертами: — покорение Римом Греции во II в. до Р. X.;

— начавшийся вместе с ввозом в Рим греческих трофеев процесс усвоения римлянами традиций греческой культуры, языка, пантеона богов, идей греческой философии, достижений греческой драматургии, поэзии и риторики, что в целом выглядело как процесс эллинизации римского сознания и римской культуры.

Римляне не любили беспорядка, бесформенности, стихийности и стремились к тому, чтобы все упорядочить, дисциплинировать, привести в систему, подчинить рассудочным предписаниям. Порядок везде и во всем был для них главной манящей целью.

Древняя идея космического порядка своеобразно преломляется в римском сознании. Если для греков космические глубины были полны тайн и вызывали священный трепет, то для римлян они представали как нечто пустое и неинтересное. Их более всего интересует социальный космос. Для них Вселенная как бы сужается до пределов государства, а имперский социум расширяется до масштабов Космоса.

Если для древнего грека первозначимой была его зависимость от природного Космоса, то для римлянина на первом месте стояла его подчиненность социальному космосу, римскому государству.

Государство объединяло «атомизированных» индивидов в единую социальную целостность, связывало их политическими и юридическими узами. Индивид приковывался к государству нормативными «цепями» долга, ответственности, дисциплины. Он твердо знал, что его важнейшая обязанность состоит в том,

чтобы служить государству, а высшая добродетель — повиноваться его законам. Так складывался римский социальный космос, который, подобно древнему Року, властно распоряжался человеческими судьбами.

Развитие римского философско-правового сознания прошло несколько важных этапов и охватило длительный исторический период. Зародившись в недрах религиозно-культовых традиций, оно постепенно секуляризовалось, обретало все более светский и рационалистический характер. Значительное влияние на него оказали греческая философия, логика, этика и риторика. Склонность римских практических юристов и правоведов к эмпирико-праг-матическим мыслительным схемам обрела под влиянием греческой культуры характер способности к системотворчеству, к построению грандиозных мыслительных сооружений, в которых практический опыт реальных правоотношений трансформировался в философские методологические принципы юридического мышления. Оттачивавшиеся на протяжении сотен лет логические и риторические фигуры правомышления достигли в конечном счете такого уровня, что о них можно было говорить как о явлениях культуры. Красноречие вкупе с строгой логичностью доводов и тончайшей проработкой юридических понятий подняли римское правосознание в его наиболее ярких образцах на небывалую высоту, превратили в одно из самых крупных достижений древнеримской цивилизации.

При огромных масштабах римского государства центральная власть нуждалась в эффективном механизме регуляции повседневных социальных отношений между гражданами. Таким практическим инструментом «на каждый день» становится римское право.

В римской идее государственности не было той теплоты и глубины человеческих чувств, которые присутствовали в греческой идее полиса. Римская идея была предельно рассудочной, заформали-зованной и безличной. И римское право, при всех его неоспоримых достоинствах, было, как писал крупнейший знаток античности А. Ф. Лосев, не чем иным, как огромной рационалистической громадой, где живое чувство социальности заменилось беспощадной, свирепой логикой чуть ли не алгебраических уравнений юриспруденции '.

римский стоицизм

Стоицизм — одно из ведущих философских течений эпохи упадка античной цивилизации, именуемой эпохой эллинизма. Он имел две школы — греческую и римскую.

Возник стоицизм в Древней Греции, в конце IV в. до Р. X. Его основатель, философ Зенон, преподавал в собственной школе, в

' Лосев А. Ф. Эллинистически-римская эстетика I—II вв. н. э. М., 1979, с. 14.

зале с портиком из колонн. От греческого слова «stoa» — портик и произошло прозвище учеников Зенона — «стоики». Это случайно возникшее слово впоследствии закрепилось и распространилось также и на римских философов, развивавших сходные идеи, -Сенеку, Эпиктета, Марка Аврелия, Цицерона.

Для стоиков характерно признание высшего абсолютного первоначала, установившего природный и социальный порядок. Всем в мире правит вечный и неизменный естественный Закон, который повсеместно установил необходимые связи причин и следствий. Человек обязан соизмерять свою жизнь, свои мысли и поступки с требованиями вечного Закона. В этом заключаются его высший долг и главная добродетель. Важнейшее из всех требований Закона для человека — это любить себе подобных, каждого в отдельности и все человечество в целом. Мудрец, любящий всех людей, вправе считать себя гражданином Космоса, космополитом.

Универсальный Закон способен выступать в качестве судьбы, обладающей повелевающей силой и требующей, чтобы человек действовал в соответствии с космической необходимостью, жил в согласии с природой. Судьба всевластна, она ведет покорных и тащит сопротивляющихся. Поэтому роль человека чем-то напоминает участь собаки, привязанной к повозке и вынужденной бежать за ней, чтобы ей не было еще хуже.

Все моральные и правовые предписания, которые люди адресуют друг другу, должны соответствовать повелениям естественного Закона.

В учении крупнейшего из римских стоиков, Сенеки, Космос выступает как естественное государство с своими естественными законами, естественным правом и правящим принципом судьбы. Люди, будучи частицами мироздания, являются подданными космического макрогосударства. Что же касается обычных государств, то они представляют собой лишь случайные, преходящие формообразования, имеющие значение только для ограниченных групп людей.

Сенека разделял всех людей на три типа. Первый — это те, кто служит великому сверхгосударству — Космосу и тем самым выказывает наивысшую мудрость. Ко второму типу он относит тех, кто служит своему малому государству. И третий тип — это те, кто служит обоим государствам одновременно.

Для Сенеки высшая человеческая мудрость заключалась в том, чтобы существовать сообразно с природой вещей. А для этого необходимы здравый смысл, энергичная воля и равнодушное отношение к материальным благам. Но на пути к мудрости стоит главное противоречие человеческой природы — противоречие между разумом и страстями. Безудержность вышедших из-под контроля аффектов и разнузданность страстей — это, по мнению

Сенеки, удел трактирщиков и погонщиков ослов и источник пороков и преступлений. Мудрец же обязан владеть своими страстями, подчинять их разуму, проявлять терпимость и снисходительность к окружающим. Ему это не трудно, поскольку его душа закалена занятиями философией, чтением и размышлениями.

Истинный мудрец покорен судьбе и не боится смерти. Каждый раз, отправляясь ко сну, он прощается с жизнью, чтобы наутро с благодарностью принять новый день, посланный ему судьбой. Помня о том, что его родина — весь мир, мудрец любезен с друзьями и кроток с врагами. Он стремится не к власти над людьми, а к господству над собственными страстями и своей плотью. Все это открывает путь к спокойному, уравновешенному состоянию духа.

Для другого известного философа-стоика, Эпиктета, главный интерес представляла проблема свободы. Он полагал, что человек — это странник в мире, которому не следует привязываться ни к местам, ни к вещам, ни к людям. Главное для него — беречь свободу и в первую очередь свободу своего духа. По-настоящему свободен может быть лишь тот, кому ничего не нужно, чей дух совершенно равнодушен к мирским благам.

Человек, обладающий свободным и возвышенным духом, способен все невзгоды преодолевать внутри себя. Эпиктет утверждал, что только глупец способен винить в своих неудачах других людей. Начинающий философ склонен обвинять себя. Истинный же мудрец никого не винит, а спокойно переносит превратности судьбы, принимая все испытания, которые она ему посылает. Он ничего не боится, никому не завидует, равнодушен к богатству, славе, почестям, должностям. Для него даже сенатор — всего лишь раб, ходящий на заседания сената в красивых цепях, лишающих его свободы. С точки зрения мудреца-стоика, высшее счастье состоит в том, чтобы быть не другом Цезаря и даже не самим Цезарем, а просто честным и добрым человеком, живущим в ладу со своей совестью и покорным превратностям судьбы.

Эту же тему высшей стоической мудрости продолжал развивать римский император Марк Аврелий, много времени посвящавший занятиям философией. Его, как и Эпиктета, в наибольшей степени интересовали не мироздание и не природа, а человек и внутренняя жизнь его духа. Окружающая жизнь представлялась ему полной суеты и ничтожества. Мир, погрязший в пороках, заставлял отшатнуться от него, углубиться в себя и пытаться найти внутренние силы, чтобы стойко нести свой жребий.

Марк Аврелий считал, что человеку не следует противиться злу, поскольку оно неискоренимо. Необходимо подчиняться существующим в государстве законам и пытаться, по мере возможностей и сил, творить добро.

Значительное влияние философские идеи стоицизма оказали на такую крупную фигуру, как Марк Туллий Цицерон. Имевший опыт практического юриста, выступавший адвокатом по гражданским и уголовным делам, правовед и философ, Цицерон создал целый ряд сочинений, посвященных философско-правовым проблемам, — «Республика», «Законы», «О высшем благе и зле», «Об обязанностях» и др.

Подобно Платону и Аристотелю, Цицерон много размышлял над тем, каким должно быть идеальное государство. Из всех известных и наиболее распространенных форм — монархии, аристократии и демократии — он ни в одной не видел явных преимуществ. Но если попытаться взять от каждой из них положительные черты и синтезировать их, то в результате, по мысли Цицерона, могла бы получиться оптимальная форма государственного устройства. Главное, чтобы верховная власть нашла эффективные средства по уравновешиванию корпоративных интересов разных социальных групп и сословий.

Подобно стоикам, Цицерон был уверен, что в естественном мире присутствует высшее разумное начало. В максимальной степени оно сосредоточено в человеческом существе и в первую очередь в том, что именуют человеческой душой. Благодаря этому началу Космос предстает как упорядоченное, гармонично организованное целое.

Человеком движут четыре основных стремления, которые являются одновременно и его способностями, — это стремление к истине, порядку, величию и благопристойности. На основе стремления к порядку, под которым Цицерон подразумевает в первую очередь общественный порядок, формируется сознание справедливости, способность ценить ее и ориентироваться на нее. Ориентации на справедливость естественны для человеческого разума, поэтому все, что связано с готовностью людей созидать справедливый общественный порядок, Цицерон называет естественным правом.

В основе естественного права лежит вечный, неписаный Закон, который люди как бы вдыхают вместе с воздухом природы, то есть усваивают его самопроизвольно, бессознательно. Этот естественный Закон в свою очередь восходит к божественному Разуму. Человек не в состоянии каким-либо образом воздействовать на них. Никто из смертных, ни народы, ни властелины не могут их изменить или, тем более, отменить их. Во всех уголках мира, во все времена этот Закон довлел и всегда будет довлеть над людьми. Здесь Цицерон следует по стопам стоиков, универсализуя естественный Закон, чтобы придать всеобщий характер нормам естественного права.

Между естественным Законом и человеческими поступками существует связь, которая носит не непосредственный, а опосре-

дованный характер. Звеньями, связывающими их, служат нравственность и право. Душа человека вмещает внутри себя врожденную предрасположенность к нравственному поведению. Цицерон задолго до Руссо высказывает эту мысль. Он также полагает, что эта способность должна развиваться соответствующим воспитанием, в противном случае она может угаснуть. Само мироздание склоняет человека к нравственным поступкам. Аналогичным образом оно требует от человека и законопослушного поведения, в результате которого и возникает справедливость.

Справедливость требует, чтобы люди, во-первых, не наносили намеренного вреда друг другу, а, во-вторых, чтобы они «общим пользовались как общим, а частным как своим». Цицерон доказывает, что любые формы насилия чужды естественному праву и что они не должны распространяться на собственность. Естественное право запрещает отнимать что-либо у других и присваивать себе. Без уважительного отношения к собственности не может быть надежного социального порядка.

То обстоятельство, что в стоицизме оказалось ярко выражено практическое, ценностно-ориентационное начало, привлекло к нему значительную часть римских юристов. Для Гая, Ульпиана, Павла, Модеста стоицизм служил не только практической философией жизни, но и средством осмысления, обоснования и интерпретации наиболее сложных философско-правовых проблем.

Римское право с его установкой на универсализм, всеохват-ность социальной реальности, на ее подчинение юридическим нормам и принципам, нашло в стоицизме и его космополитических идеях близкое по духу учение. И юристы и философы в данном случае имели серьезные социально-политические основания для того, чтобы мыслить космополитически, поскольку Римская империя сумела объединить под своей эгидой множество стран, народов, культур и создать нечто вроде единого, гигантского Кос-мополиса, поглотившего в себя умонастроения, тяготеющие к национальной обособленности.

Стоическая философия строгого Закона, царящего в мире, способствовала формированию уважения к праву и тем самым препятствовала, насколько это было возможно, моральной деградации римского общества.

Римским юристам была близка стоическая идея естественного права как системы норм, подчиняющихся принципам естественного человеческого разумения и согласующихся с сущностными признаками человеческой природы. Так, например, возрастные особенности человеческого организма предписывали юристам законодательное оформление необходимости опекунства над несовершеннолетними. Естественно-правовые принципы требовали защиты частной собственности. Юрист Павел писал: «Противно

природе, чтобы кто-нибудь другой владел той же вещью, которой владею я». Поэтому закон должен защищать естественное право человека на собственность, а следовательно, и личную свободу и человеческое достоинство владельца собственности.

Стоическая идея равенства всех людей перед высшим нравственным Законом трансформировалась в римском праве в принцип формального равенства всех граждан перед юридическими законами.

Философские идеи стоицизма сообщали всей громаде разнообразных законов римского права и всей массе мнений и позиций практикующих юристов необходимую цельность. Они превращали конгломерат в систему еще до того, как появился кодекс Юстиниана, создавали необходимые идейные мировоззренческие предпосылки будущей кодификации. Рассудочный практицизм юридического мышления нуждался в общей, философской картине мира, в исходных метафизических принципах, которые он и обрел благодаря стоической концепции естественного Закона.

Стоическая философия, призывавшая людей согласовывать свои поступки с природой, с естественной законосообразностью миропорядка, как нельзя лучше согласовывалась с основоположениями римского права. Последние обретали основательность, глубину, предрасположенность к соблюдению требований высшей справедливости. От естественного Закона к общественной законосообразности прокладывался прямой путь причинных и целевых зависимостей. Для этого необходимо было лишь внимательно прислушиваться к голосу «естественного разумения» и проявлять чуткость к природе самих вещей. В итоге возникало естественное право, идеи и принципы которого служили основанием для практического, положительного права, регулирующего в повседневной жизни действительные отношения между людьми.

Для римских юристов естественное право выступало как система предписаний, следующих из природы вещей, равным образом распространяющихся на всех людей в силу единства человеческой природы, неизменных и справедливых. Ульпиан утверждал: «Природа установила между всеми нами некоторую родственную связь». Эта стоическая идея, пронизывающая римское право, сообщила ему огромный запас жизненной силы на последующие века.