Тема 33. Изменения в праве под влиянием глобальных и региональных процессов

Литература

Доморацкая Э. И. Социальное законодательство Франции. М., 1975. — Решетников Ф. М. Правовые системы стран мира. М., 1994. — Крылова Н. Е. Новый уголовный кодекс Франции. М., 1996. — Шапп Я. Основы гражданского права Германии. М., 1996. — Государственная служба (комплексный подход). М., 1999 (Гл. 5. Госслужба зарубежных стран).

Влияние универсального и регионального международного права. Всеобщая декларация прав человека 1948 г. — Религия и права че­ловека. — Европейский Союз: история учреждений межгосудар­ственного сотрудничества и европейского права. — Изменения в современных фундаментальных правовых системах: англосаксон­ская система, романо-германская система, современное мусульман­ское право, современная конфуцианская система. — Общее и осо­бенное в эволюции национальных и фундаментальных правовых систем.

II

Влияние универсального и регионального межлунаролного права. Всеобщая леклараиия прав человека 1948 г.

Современное международное право в отличие от "общенарод­ного права" древних римлян подразделяется на многие структур­ные элементы, среди которых необходимо обратить внимание на универсальное (общее) международное право и региональное об­щее право. Если первое характеризуется общими установлениями относительно защиты прав человека, способов мирного урегулиро­вания межнациональных конфликтов или координации усилий в решении глобальных проблем населения всей планеты (загрязнение окружающей среды, проблемы голода и болезней и др.), то реги­ональное международное сотрудничество протекает главным обра­зом в территориальных границах исторических регионов Старого и Нового света — в Азии, Африке, Латинской Америке и, конеч­но, Европе.

Влияние международного права осуществляется в современ­ный период истории по нескольким основным направлениям. Пер­вое — это защита прав человека, которая является сегодня не только атрибутом правового государства в странах либеральной демократии, но и международно-правовой обязанностью каждого государства, и это стало наиболее устойчивым требованием к правовой и социальной государственной политике.

В качестве следующего важного и давнего направления сле­дует назвать координацию усилий в обеспечении мира, порядка и

692

Часть П. Современная история

Тема 33. Влияние глобальных и региональных процессов

693

устойчивого социального развития в обозримом будущем. На 48-й сессии Генеральной Ассамблеи Организации Объединенных Наций, состоявшейся в мае 1994 г., в докладе Генерального секретаря "Развитие и международное экономическое сотрудничество" были даны следующие измерения развития: мир как фундамент, эко­номика как двигатель прогресса, здоровая окружающая среда как основа устойчивости, справедливость как один из устоев общества и демократия как благое управление. Действительно, имеется ряд исторических событий и фактов из политического и правового опыта стран либерально-демократической ориентации, которые дают основание говорить о "взаимоподкрепляемых связях между демократическим развитием и уважением прав человека". Разуме­ется, этот вывод делается на основании не кратковременного опы­та демократических преобразований в той или иной стране, но опыта, обозреваемого на всем протяжении современной истории, по крайней мере всего XX столетия.

Более основательным по отношению ко всему историческому опыту является вывод о роли справедливости как одного из устоев общества. Этот вывод особенно близок правовому опыту разных народов и стран на всем протяжении их истории, даже в те пе­риоды, когда справедливость имела сомнительные истолкования в духе узкой партийности, агрессивного национализма или группо­вой (сословной, классовой) заинтересованности. Понимание права как воплощения разумности и справедливости характерно не толь­ко для знаменитых греков (Аристотель и софисты), но и для бо­лее древних мыслителей и законодателей (Хаммурапи, Моисей, Будда, Конфуций), их последователей в рамках западной право­вой традиции (англосаксонской и романо-германской), а также, с известными оговорками, для других фундаментальных правовых традиций современного мира (христианской в рамках традиции канонического права, мусульманской, конфуцианской).

Еще одним направлением стало региональное сотрудничество государств, которое оформляется многими соглашениями между­народно-правового характера, накладывающими определенные обязательства на договаривающиеся стороны.

Организация Объединенных Наций и культура прав челове­ка. После окончания Второй мировой войны в 1945 г. совместными усилиями многих государств были достигнуты значительные успехи в деле налаживания мирного сотрудничества народов в рамках Организации Объединенных Наций. В декабре 1948 г. была утвер­ждена Всеобщая декларация прав человека ООН, которая опреде­лила новые стандарты в области права. Согласно прежним чело­век не обладает никакими иными правами, кроме тех, которые ему предоставлены законодательством и правительством своей страны. Одновременно с этим признавалось, что не существует

никаких правовых норм внешнего по отношению к данному госу­дарству происхождения, которые бы связывали правительства в их воздействии на лица и группы, находящиеся под их юрисдикцией.

После принятия Всеобщей декларации прав стало преобладать мнение о том, что государства, входящие в ООН, тем самым принимают на себя юридические обязательства в отношении пра­вил обращения со своими гражданами. Сходным образом поменя­лось мнение относительно юрисдикции государств в отношении этнических и религиозных меньшинств, проживающих на их тер­ритории, а также в отношении прав народов на самоопределение, т. е. на обособленное и независимое существование и на выбор формы правления (в основном это право признавалось за народа­ми, пребывающими в колониальной и иной внешней зависимости и подчинении). Все эти перемены стали реализацией требований, включенных в Устав ООН, где в первой же статье говорится о необходимости "развивать дружественные отношения между наци­ями на основе уважения принципа равноправия и самоопределения народов..." и "осуществлять международное сотрудничество... в по­ощрении и развитии уважения к правам человека и основным сво­бодам для всех, без различия расы, пола, языка и религии".

К разработке исходных философских оснований концепции прав человека были привлечены известные философы и юристы стран Запада и Востока — Ж. Маритен, Ганди, С. И. Гессен и др. В процессе последующего уточнения формулировок прав челове­ка были использованы положения международных конвенций, дек­лараций и резолюций, базирующихся на Всеобщей декларации прав человека и двух Пактах о правах человека (1964—1968 гг.). Таким образом, в настоящее время в категории индивидуальных прав человека признается следующая совокупность прав: право на жизнь, запрет жестокого и бесчеловечного наказания, рабства принудительного труда, свобода мысли и выражения своих взгля­дов, выбора религиозных взглядов и передвижения, а также право быть признанным физическим лицом перед законом, запрет на произвольное и незаконное вмешательство в личную жизнь, право на мирные собрания и на свободу ассоциаций, право на личную безопасность, запрет на обратное действие законов. В основном эти права и свободы представляют собой права так называемого пер­вого поколения прав человека, относимого к периоду первых со­циальных и политических революций XVII—XVIII вв.

К правам второго (преимущественно послевоенного) поколения относятся: гарантирование каждому человеку права на образование и социальное страхование, на создание профсоюзов, на проведение забастовки, на обеспечение физического и психического здоровья, а также гарантирование равноправия женщин, детей и меньшинств и запрета дискриминации на основе пола, расы, религии. Кроме

694

Часть II. Современная история

того, особые гарантии предоставлены таким социальным группам из числа дискриминируемых меньшинств, как, например, лица, со­держащиеся под стражей; коренные жители страны (аборигены) или местности; трудящиеся-мигранты; зависимые народы; лица без гражданства; инвалиды и умственно отсталые.

В настоящее время дебатируется перечень прав, которые со­ставляют "третье поколение" и включают в себя право на мир, на развитие, на чистую и здоровую среду обитания. В принятой ООН в 1977 г. Декларации о социальном прогрессе и развитии говорилось, что "все народы и человеческие существа... должны жить достойно и свободно, получая плоды социального прогресса, и со своей сто­роны вносить в это свой вклад". В другом документе Генеральная Ассамблея ООН объявила, что "право на развитие есть неотъемле­мое право человека... Равенство и благоприятные условия для раз­вития являются в одинаковой мере прерогативой государств и инди­видуумов внутри государства" (Резолюция от 23 ноября 1979 г.).

За полвека существования ООН практически все социалисти­ческие государства и страны "третьего мира", вопреки протестам правительственных и неправительственных американских и евро­пейских организаций, отказывались признавать свои нарушения прав человека, "определяемых в либеральном духе", и всячески противились официальным проверкам, в том числе по линии ООН. Эти же страны, опять-таки наперекор протестам европейцев, пы­тались "переформулировать" права человека, переводя их с язы­ка индивидуализма на коллективистские определения. В этой ситу­ации дискуссии на сессиях Генеральной Ассамблеи о новом между­народном порядке и споры в ЮНЕСКО (Организация Объединенных Наций по вопросам образования, науки и культуры) по поводу но­вого международного порядка в сфере информации сосредоточи­лись на противопоставлении приемлемости либеральных понятий свободы, индивидуализма, ограничения государственной власти и отделения общественной собственности от частной, с одной сторо­ны, и приемлемости альтернатив, основанных на государственно­сти и коллективизме — с другой. "Запад защищал принцип ограни­ченной власти правительства и его подотчетность парламенту, ча­стную инициативу и свободное движение товаров, людей, капитала и информации; другие выступали за ограничение этого движения в интересах общества, интерпретируемого холистически как единое целое и находящегося под защитой государства" (Пучала Д. Дж. Миро­вые имиджи, мировые порядки и "холодные войны": Мифы исто­рии и Объединенные Нации // Международный журнал соци­альных наук. 1995. Нояб. С. 49).

Одна из существенных проблем, связанная с реализацией прав на развитие, заключена, по мнению историков международ­ных отношений, в отсутствии необходимых условий для развития,

.   ____                                                                                                                                                                                                                                                                                        \JO*J

что связано с нехваткой материальных или финансовых ресурсов, слабой экономической развитостью или затяжным кризисом и т. д. С теоретической точки зрения вполне оправданно считать самы­ми необходимыми условиями развития такие, как обеспеченность мира и безопасности, прав человека и социального прогресса. Однако если принять во внимание, что в доктрине развития, согласно официальным высказываниям представителей ООН и многих международных неправительственных организаций и бла­готворительных фондов, следует отдавать предпочтение стратегии "основных нужд" (например, удовлетворение базовых потребно­стей семьи в жилье, пище, одежде и общественных услугах — транспортных, медицинских, в обеспечении питьевой водой), то весьма затруднительным станет решение вопроса о том, каким оперативно-стратегическим путем этого можно и надлежит дос­тигать той или другой стране в Африке, Азии или в районе Карибского бассейна.

Другую проблему составляет критическое восприятие либе­ральных ценностей и традиций рядом политических лидеров стран "третьего мира" — Дж. Неру (Индия), С. Туре (Гвинея), Дж. Нье-рере (Танзания), Л. Сенгором (Сенегал), а также представителя­ми западного неоконсерватизма и постмодернизма — Д. Беллом (США), М. Фуко, Ж.-Ф. Лиотаром (Франция), философами Франк­фуртской школы (Германия). На Венской конференции по правам человека 1993 г. весь мир был поделен по культурно-общинному принципу, что, по всей видимости, знаменует новый этап дискус­сий между представителями отдельных, основанных на религиоз­ных различиях, цивилизаций по вопросам прав человека и стра­тегии развития.

Все возрастающий перечень прав и свобод человека в совре-| менных послевоенных конституциях (41 статья в Конституции Ита­лии 1947 г., 45 — в Конституции Испании 1978 г. и др.) создает новые проблемы, связанные с точным уяснением и классификаци­ей и, возможно, иерархизацией прав и свобод. О последнем весь-I ма проницательно рассуждал Дж. Неру в 1946 г. Он писал: "В ком-I плексной социальной структуре индивидуальные свободы должны быть ограничены, и, вероятно, единственным путем к реальной личной свободе должно стать какое-то ограничение социальной сферы. Меньшие свободы могут нередко требовать ограничения в стремлении к большей свободе" (Nehru J. The Discovery of India. New York, 1964. P. 17). Согласно опросам общественного мнения по проблемам обеспечения свободы и безопасности, многие американ­цы готовы в конце XX в. поступиться своей свободой, и в особен­ности неприкосновенностью сферы частной жизни, во имя защи­ты своей жизни от анархиствующих бомбистов-террористов.

696

Часть II Современная история

Религия и права человека

"Права человека — это неделимые права всех", — заявил в своем послании по случаю Всемирного дня мира (1998 г.) папа1 Иоанн Павел II, которого часто именуют "папой прав человека", поскольку эта тема стала одной из основных в его посланиях на­чиная с 1979 г. Для его истолкования прав человека характерен акцент на личностном начале, и потому в посланиях употребляется фраза "права человеческой личности". В упомянутом послании 1998 г. папа римский воспроизвел уточненный и подробный пере­чень этих незыблемых прав и добавил к этому вопрос о том, в какой мере, с какой правдивостью и честностью эти права призна­ются не только на словах, но и применяются на деле.

Право на жизнь является незыблемым и основополагающим, но надо считаться с тем, насколько оно соблюдается нами. Помогаем ли мы инвалидам развивать все свои возможности и способности; обес­печиваем ли пожилых или больных людей всем тем уходом, всей той заботой, которые им нужны? Право на религиозную свободу — оно в сердце прав, в настоящем смысле существования — как в личном, так и общественном плане. Мы это утверждаем, но найдем ли силы и мужество, чтобы признать за человеком свободу поменять рели­гию, если совесть его этого требует? И еще несколько вопросов, в которых весьма своеобразно и с беспокойством очерчивается совре­менное состояние и возможная перспектива обсуждаемых прав: за­щищаем ли мы безработных, когда предлагаем им унизительную субсидию; имеем ли мы право лишать крестьянина его участка зем­ли, оправдываясь тем, что он его плохо обрабатывает, а мы защи­щаем среду обитания; как мы можем говорить о служении миру, если в то же время торгуем оружием? От чаши до уст далеко; пре­красные обещания слишком часто не находят исполнения. Послание заканчивается молитвенным пожеланием: пусть основой жизни во всем мире становится культура прав человека. Она неразрывно свя­зана с незыблемым достоинством человеческой личности.

Исторически первым посланием папы римского на современные социальные темы стало послание Rerum novarum (Новые реалии) 1891 г. Ровно через сто лет римская церковь в папском послании "Сто лет" признала актуальность и непреходящее значение послания "Но­вые реалии" и определила роль измененной социальной доктрины Церкви как инструмента евангелизации, поскольку эта доктрина го­ворит о Боге и о тайне спасения во Христе каждому человеку, а по­тому "открывает ему самого себя". Обращаясь к политическим, соци­альным и экономическим реалиям последнего десятилетия XX столе­тия, папское послание обосновывает следующий вывод: "В чем при­чина всех зол... как не в той своего рода свободе, которая в экономи­ческой и социальной сферах отстраняется от правды о человеке". Л

Тема 33 Влияние глобальных и региональных процессов

697

"Реальный социализм" заключал в себе "гибельную антропо­логическую ошибку", ибо он не учитывал сверхчеловеческой при­роды человеческой личности. Один из важных факторов, привед­ших его к падению, это то, что "массы трудящихся отреклись от идеологии, выступавшей якобы от ее имени". Но с падением марк­сизма несправедливость и нищета не исчезают — их не удалось преодолеть и в самых богатых странах. Конструктивное решение Церкви основывается на признании достоинства каждого челове­ка, созданного по образу и подобию Бога. Но для этого потребу­ется возрождение в мире "естественного диктата совести" и утвер­ждение "истинной технологии целостного освобождения личности".

Частная собственность имеет свой определенный социальный аспект. Он выводится из тезиса о всеобщем предназначении как духовных, так и материальных благ. "В то время как в прошлом главным фактором производства была земля, а позднее капитал, понимаемый как совокупность средств производства, то теперь все более важную роль играет сам человек, т. е. его знания, в особен­ности научные, его организаторские способности, его умение по­нимать и удовлетворять нужды других людей".

Проблема взаимодействия между людьми — корневая для буду­щего и настоящего. Развитие необходимо основывать на солидарнос­ти, однако этому мешает иностранная задолженность, наркобизнес, экология природы и человека. Экономическая свобода является неотъемлемым аспектом свободы общечеловеческой, но она в любом случае должна способствовать наиболее полной реализации человечес­кой личности и созданию истинной общности трудящихся. Необходи­мо отдавать должное социальной роли государства и создать "целос­тную теорию государства". Государство призвано выполнять иную роль, нежели тоталитаризм, который, как показал исторический опыт, "стремится поглотить и нацию, и общество, и семью, и религи­озные группы, и саму человеческую индивидуальность". Церковь при­знает демократическое устройство общества, но истинная демокра­тия возможна только в государстве, управляемом законами, причем на основе правильного понимания человеческой личности. Лейтмотив папских посланий по социальным вопросам — уверенность в том, что учение Церкви завоюет доверие не только своей внутренней логикой и последовательностью, но также и своей действенностью.

Европейский Союз: история учреждений /межгосударственного сотрудничества и европейского права

Региональное сотрудничество в пределах Западной Европы имеет не только современную историю, но и весьма богатую и разнообразную предысторию. Существует несколько общеевропей-

698

Часть П. Современная история

ских межгосударственных организаций — Европейский Совет (с 1949 г., входит 21 государство), Европейский Союз (создан вначале на базе трех межгосударственных организаций — Европейского экономического сообщества с шестью государствами-членами, Ев­ратома и Европейского объединения угля и стали; все три сооб­щества возникли в 50-е гг.) и др.

Идеи европейской интеграции носились в воздухе с давних пор, отчасти со времен древних и средневековых империй и в особенно­сти со времен острых и кровопролитных национальных конфронта­ции на пороге нового времени. Мысли о необходимости объединения европейских народов и государств высказывали Пъер Дюбра, легист французского короля Филиппа Красивого (XIV в.) и Иржи Подебрад, чешский король (XV в.), английский квакер Уильям Пенн (XVII в.) и французский аббат Сен Пъерре (XVIII в.). В их проектах вынаши­валась идея предотвращения взаимных конфликтов, защиты от мощ­ных и грозных противников. Вначале это объединение мыслилось как союз королей и князей (против этого варианта возражал Руссо, ожидавший революции). На пороге XIX в. немецкий философ Имма­нуил Кант высказал идею федерации европейских государств как средства обеспечения мира на началах республиканизма, федера­лизма и господства права. В 1923 г. австрийский граф Калерти выд­винул лозунг создания Соединенных Штатов Европы.

После окончания Второй мировой войны эта давняя идея была воплощена в создании трех европейских сообществ: Европейского объединения угля и стали (1951 г.), Европейского экономического сообщества и Евратома (оба в 1957 г.). Каждое из них было офор­млено отдельным договором с обозначением целей и разделением функций. Эти договоры действуют и по сей день, являясь одним из основных источников так называемого европейского права.

В 1978 г. Европейский парламент принял решение о пере­именовании Европейского экономического сообщества в Европей­ское сообщество, а Договор 1992 г. в голландском городе Маас­трихте зафиксировал новое официальное название — Европей­ский Союз. В документе, в частности, говорится, что Европей­ский Союз "основывается на европейских сообществах, а также на политических и иных формах сотрудничества, определенных в Договоре" (ст. 77 Маастрихтского договора 1992 г.). Отношения между государствами будут строиться, говорится в Договоре, в духе "постоянства и солидарности". Они в то же время будут со­действовать экономическому и социальному прогрессу, политике безопасности, техническому сотрудничеству. В настоящее время Европейский Союз объединяет 15 государств, в которых прожи­вает 373 млн человек.

Европейский Союз не является государством. Это скорее сла­бая конфедеративная организация с некоторыми постоянно дей-

Тема 33. Влияние глобальных и региональных процессов                                                                                                                                                                                                                                                                                      699

ствующими выборными учреждениями. Основными учреждениями являются Совет Европейского Союза (Совет министров иностран­ных дел или министров соответствующих отраслей) (решающая инстанция), Европарламент (консультативная организация) и Ев-рокомиссия (готовит решения для обсуждения в Европарламенте и последующего их принятия на совещании на высшем уровне — Советом министров). К ним относятся также имеющий консульта­тивную функцию Комитет по социально-экономическим вопросам (состоит в основном из руководителей профсоюзов) и две судебные инстанции — Европейский суд справедливости (15 назначенных на 6 лет судей и 6 генеральных адвокатов) и Суд аудиторов (состо­ит из 12 членов, назначаемых на 6 лет).

Европейский парламент состоит из 629 депутатов, избирае­мых на пять лет, и располагается в г. Страсбурге. Европейская Комиссия состоит из 20 членов, она является исполнительным органом Союза. Срок ее полномочий — также пять лет. Совет министров является органом принятия решений — здесь прово­дятся переговоры, обсуждают законодательные акты, которые затем во втором чтении либо принимаются, либо отвергаются Ев-ропарламентом. Таким образом, Еврокомиссия предлагает вопросы для обсуждения, Европарламент дебатирует их в первом чтении, а Совет министров либо Евросовет (Совет глав государств) реша­ет и направляет на окончательное рассмотрение Европарламента. Наряду с Европарламентом существует еще одна консультирующая организация — Комитет по социально-экономическим вопросам, состоящий из промышленников, профсоюзов и союзов потребите­лей. Он также дает свои консультации по обсуждаемым проблемам. Судебно-контрольные функции осуществляются двумя упомя­нутыми судебными инстанциями. Они рассматривают дела о невы­полнении обязательств по Договорам сообществ: истцом здесь мо­жет быть Еврокомиссия и член сообщества, которые выступают с исковыми требованиями к государствам — членам Евросоюза. Здесь же рассматриваются иски о причинении вреда со стороны органи­заций Евросоюза, даются разъяснения отдельным национальным судам по вопросам содержания и сферы применения права Сооб­щества.

Суд может выступить и в роли суда первой инстанции. Он рассматривает прямые иски физических и юридических лиц, дела о правонарушениях из среды персонала учреждений Европейско­го Союза.

Европраво состоит, таким образом, из следующих групп нор­мативных актов:

• договоров первичного учреждения Сообществ (трех первых Сообществ), в которых фиксировался факт учреждения Сообществ

700

Часть II. Современная история

с протоколами, внешними исправлениями и договорами присоеди­нения;

•                                    общих принципов права, обычного права, международных конвенций, вторичного законодательства (их распоряжения и ре­ализация, директивы и рекомендации Суда, общие и индивидуаль­ные решения Суда);

•                                   договоров между государствами-членами, а также судебных решений по спорам о выполнении этих договоров, создающих еди­нообразие в прецедентном праве Европейского Союза.

Изменения в современных фунламентальных правовых

системах: англосаксонская система, романо-германская

система, современное мусульманское право, современная

конфуцианская система

Правовые семейства современного мира, число которых у разных авторов колеблется от четырех до восьми фундаменталь­ных систем, испытывают в своем функционировании те же воздей­ствия, которые характерны для отдельных отраслей, но только с неодинаковым эффектом, поскольку главным и определяющим фактором в таких воздействиях становится сила сопротивления. Индусское право пережило семивековое воздействие мусульман­ского права, продемонстрировав большую сопротивляемость, чем страны с другими религиозными системами.

Все правовые семьи так или иначе находятся под влиянием последствий расширения источников права, в особенности делегиро­ванного законодательства (законодательства во исполнение законов и/или законодательства по инициативе исполнительной власти Еще один фактор — воздействие усложненного устройства государ­ства, в частности, возникновение практики законодательства на конкурирующей основе в условиях федеративного государственного объединения либо на базе остаточной компетенции субъекта феде­рации и т. д. Сегодня в мире насчитывается около 25 федераций. Влияние их на систему источников права вполне определенное.

Следующим направлением воздействия становится сегодня видоизменение некоторых социальных функций права. Помимо его очевидной и важной роли в регулировании конфликтов и поддер­жании социального контроля в обществе при помощи правил и требований правового назначения, определенную и все возраста­ющую роль приобретает функция социальной защиты во всех ее сегодняшних внеправовых (негосударственных) организационных формах и процедурах.

Дополнительные возможности для уяснения направлений пе­ремен предоставляют исследования современных фундаментальных

Тема 33. Влияние глобальных и региональных процессов

701

правовых систем, которые появились в литературе послевоенно­го периода.

В свое время известный французский правовед Р. Давид пред­ложил трехчленную классификацию основных семейств (романо-германская, англосаксонская и социалистическая) с дополняющи­ми их "религиозными и традиционными системами". В основе раз­личения этих основных современных правовых семейств лежали две группы критериев — идеологические и юридико-технические. К первым были отнесены религия, философия, экономическая и социальная структуры, ко вторым — критерии юридической тех­ники.

Из всех классификаций и определений Давида наиболее упот­ребимым стал термин "правовая семья", заменивший термин "пра­вовая система", который более всего подходит для характеристи­ки национальной (общегосударственной) системы отраслей права или же для анализа отраслевого законодательства.

Вторым распространенным методологическим подходом в этой области стал подход немецкого правоведа-компаративиста К. Цвай-герта, который предложил в качестве критерия различений кон­цепцию "правового стиля". Этот термин предполагает характери­стику из пяти элементов и факторов: происхождение и эволюция правовой системы, своеобразие мышления по правовым вопросам, наличие специфических правовых институтов, природа источников права и способы их толкования, идеологические факторы.

Таким образом, Цвайгерт различал уже не четыре основные правовые семьи (он именует их правовыми кругами, нечто вроде правовых общностей определенного масштаба и структурирова­ния), а целых восемь: романскую, германскую, скандинавскую, англосаксонскую, американскую, социалистическую, а также се­мейства исламского права и индусского права.

Фундаментальные правовые системы в новейшей истории. Англосаксонская система как семейство стран прецедентного, или общего, права включает сегодня правовые системы стран несколь­ких континентов — Англии, США, а также Ирландии, Канады, Австралии и др.

Общее (прецедентное) право как единое право для всей стра­ны создавалось королевскими судами и судом канцлера (судом справедливости). Вплоть до XIX в. вместе с этими судами действо­вали еще суды церковные, разрешавшие споры по брачно-семей-ным и наследственным делам и разбиравшие дела, связанные с нарушением внутрицерковной дисциплины. Расширение числа стран общего права в отличие от Германии, где "общее право" было рецепированным римским правом для внутригосударственно­го употребления, происходило вместе с ростом Британской импе­рии. Это право действовало и в колониях. Кроме того, английский

702

Часть II. Современная история

парламент начал со временем принимать законы (статуты) и для колоний, а Судебный комитет Тайного совета стал для населения колоний высшей апелляционной инстанцией.

С обретением отдельными колониями статуса доминиона дей­ствие английских прецедентов и статутов сузилось, и этот факт однажды пришлось признать официально. Вестминстерским стату­том 1931 г., принятым по инициативе группы доминионов, в ко­торой тон задавала Канада (Британская Северная Америка), уста­новлено, что английский парламент не может издавать законы для доминионов без их согласия, а сами доминионы могут принимать свои местные законы, которые отныне не могут отменяться по причине их расхождения или противоречия законам английского парламента. С 1966 г. Австралия объявила, что никакой акт Соеди­ненного Королевства отныне не будет распространяться на ее территорию. В 1982 г. аналогичного автономного статуса добилась Канада.

Судебный прецедент по самой своей природе и сложившейся традиции использования не предрасположен к быстрым и ради­кальным переменам, отчасти потому, что он нередко основывал­ся на местных правовых обычаях. Радикальным новшеством стало решение Палаты лордов в 1966 г. о том, что она отказывается от "жесткого следования прецеденту". Однако в самой Англии до сих пор используются прецеденты столетней и большей давности.

Со второй половины XX в. значительно возросло значение статутного законодательства. Дело в том, что основной формой упорядочения и систематизации английских законов стали не ко­дексы (книги законов), а консолидированные (укрупненные) зако-в нодательные акты. В то же время в ряде стран общего права (по-| мимо Англии) были приняты кодексы, например в 37 штатах США, а также в Индии. В настоящее время сила статутов выше, чем сила прецедента. Однако в ряде доминионов сохраняет свое значение обычное право аборигенов (Австралия, Новая Зеландия, Канада).

На протяжении многих столетий отрасли права в англосаксон­ской системе различались не вполне четко и последовательно. Очевидное исключение составляли лишь гражданское и каратель­ное право. Во всяком случае комплекс публично-правовых отрас­лей законодательства обособился только в XX столетии в связи с ростом учреждений административной юстиции, более подробным регламентированием организации и деятельности некоторых пра­вительственных учреждений. Важным событием стало объявление лейбористской партии в конце 90-х гг. о своем намерении вырабо­тать и утвердить письменную конституцию. Согласно опросам об­щественного мнения половина взрослого населения выступает за упразднение монархии, другая — не возражает против ее сохра- *

нения при условии, что расходы на ее содержание не будут уве­личиваться.

Наибольшее разнообразие в странах общего права наблюда­ется в области судоустройства. В самой Англии судебная система возглавляется Судебным комитетом Палаты лордов. Ниже рас­полагаются Апелляционный суд (с отделениями гражданского и карательного права), Верховный суд (состоит из Суда короны и Высокого суда с тремя отделениями — канцлерским, по семейным делам и отделением королевской скамьи). В США суды различаются не только по своему положению в конституционно закрепленной иерархии, но также по отношению к прецедентному праву: пос­леднее действует только на уровне штата, тогда как на уровне федеральных судов применяется исключительно статутное право, и это юрисдикционное различие было оформлено решением Вер­ховного суда в 1938 г.

Имеются различия и в способах формирования судейского корпуса. В Англии судьи должны иметь определенный стаж адво­катской деятельности (не менее 15 лет работы барристером) и назначаются на должность лордом-канцлером. В США судьи Вер­ховного суда назначаются Президентом по совету и с согласия Сената, а в штатах судьи избираются и пребывают в должности, пока ведут себя соответствующим образом.

Институт траста (доверенной собственности). Англосаксон­ское право вместе с римским (кодифицированным) правом пред­стают в истории права и правоведения как самые оригинальные и самобытные правовые традиции и остаются таковыми на протяже­нии многих столетий. Однако отдельные правовые понятия и кон­струкции в этих системах не являются застывшими, подвергаясь важным, хотя и не всегда заметным изменениям и трансформаци­ям. Характерный пример таких трансформаций представляет со­бой институт траста (trust — букв, доверие, доверенный).

Становление и эволюция траста (доверенной собственности). Доверенная собственность (trust property, trust fund) — один из наиболее своеобразных и распространенных институтов современ­ного англо-американского права, долгое время служивший знако­вым символом для обозначения самобытности англосаксонской фундаментальной правовой системы в наборе иных фундаменталь­ных систем. Как заметил однажды английский историк права Ф. Мэтланд, когда листаешь иной гражданский кодекс и не встре­чаешь там института трастовой собственности, это все равно что листать названный кодекс и не находить там ничего об институте договора.

Доверенная собственность (в русскоязычной литературе ее не совсем удачно именуют доверительной собственностью) — это осо­бая форма собственности (как вещи) и отношений собственнических

704

Часть II. Современная история

интересов (как имущественных прав), при которых одно лицо яв­ляется доверенным собственником (trustee) имущества, отчужден­ного ему другим лицом для определенных целей, указанных этим отчуждателем, или, как его еще называют, учредителем трасто­вых отношений (settlor). Приобретатель такой собственности (дове­ренный собственник) использует приобретенное имущество не вполне свободно и не всегда с выгодой для себя, поскольку воп­рос о награждении или ненаграждении доверенного собственника устанавливает учредитель. Таким образом, доверенный собствен­ник осуществляет право собственности не для себя, а для других лиц — так называемых выгодоприобретателей (бенефициариев — beneficiaries). Бенефициарием может быть как сам учредитель, так и другие лица, указанные им в договоре траста.

Доверительные отношения известны римскому праву, когда оно регулирует залог и хранение. Доверительные отношения могут быть обязательные (вынужденные) и добровольные. Современный траст вырос из средневекового английского института пользова­ния правами землевладельца в интересах его семьи на время его отсутствия в каком-либо важном предприятии (военном предпри­ятии, крестовом походе). Это пользование получило наименование института "пользования землей" (use of land). Пользование землей предполагало одновременно распоряжение всем хозяйством отсут­ствующего воина с выплатой всех налогов и исполнением всех повинностей, а также обеспечением существования членов семьи отсутствующего. На эту роль обычно приглашался кто-либо из друзей воина или других близких ему лиц. Впоследствии, когда был разработан институт траста в праве справедливости и закреп­лен соответствующими решениями Суда справедливости, он стал использоваться также для уклонения от некоторых обременении, типичных для феодальной аренды (например, переход выморочно­го имущества в казну). В настоящее время отношения с доверен­ной собственностью регулирует Закон о собственности 1925 г., ряд законов о благотворительной деятельности. В США в нескольких штатах действует Единообразный закон о доверенной собственно­сти. Однако он не является достаточно полным. Как и в Англии, судебный прецедент продолжает играть весьма значительную роль.

Институт траста планировался быть включенным в российское гражданское законодательство, но был отклонен. Вместо трасто­вой (доверенной) собственности в Гражданский кодекс было вве­дено "доверительное управление собственностью", которое с боль­шими натяжками может быть отнесено к некой разновидности трастовой собственности. Однако сам факт сближения этой конст­рукции с англо-американским институтом траста сомнений не вы­зывает.

Во всех странах романо-германского семейства признается

Тема 33. Влияние глобальных и региональных процессов

705

деление на публичное и частное право. Однако перечень отраслей и подотраслей публичного или частного права варьируется. Во Франции отраслями публичного права являются конституционное право, административное право, финансовое право (налогообло­жение, займы, денежное законодательство), международное пуб­личное право. В Германии не столь четкое разделение публичного и частного права. В литературе к публичному праву относят кон­ституционное, административное, уголовное, уголовно-процессу­альное, гражданско-процессуальное, церковное право и междуна­родное публичное право. Усилившаяся административно-правовая активность государства в новейший период истории охватила и такие сферы права, в частности уголовного, гражданского, кото­рые раньше считались исключительной прерогативой частнопра­вового регулирования.

Во всех основных правовых системах, включая такие тради­ционные, как мусульманское и индусское право, существует раз­новидность обобщающей правовую и религиозную практику дея­тельности, в результате которой право и правоведение приобре­ли вид упорядоченного знания. Например, иджма как источник мусульманского права предполагает достижение определенного консенсуса в толковании письменного текста. Этот консенсус вос­принимается как некий достигнутый результат — приведение в согласие всех людей. Он же может служить констатацией того, что предлагаемое толкование является истинным и пригодным для использования.

В европейских правовых семействах также наличествуют не­которые "общие принципы", которые могут быть обнаружены в самом законе или вне его, например ориентация на идеалы спра­ведливости, правового государства, соблюдение прав человека и т. д.

Мусульманское законоведение. Современная исламская соци­альная и политическая доктрина во многом обусловлена тенденци­ями и переменами предшествующего XIX в. с его реформаторски­ми тенденциями, которые иногда именуют Исламской реформаци­ей, а отчасти переменами, происходившими под воздействием на­ционально-освободительного движения в бывших колониальных и зависимых странах с исламской ориентацией. Это прежде всего Пакистан, Индонезия, страны современного Арабского Востока, а также Иран после революции 1979 г.

Реформируемый политика-доктриналъный ислам с его стремлением вобрать в себя либеральные и демократические идеи (законность в действиях правителя, обособление действий суда от исполнительной власти, различение трех ветвей власти) дополня­ется сегодня синкретическим (или эклектическим) исламом, ко-

706

Часть II Современная история

торый ближе по основным позициям к реформируемому, нежели ортодоксальному исламу.

В отличие от ортодоксального ислама с его идеями суверени­тета Всевышнего и подчиненности и вторичности власти главы государства (халифа, президента) идеи теодемократии (выраже­ние пакистанских теологов) предполагают жизнь в строгом соответ­ствии с предписаниями Корана и Сунны и признание авторитет­ными знатоками шариата только ограниченного числа лиц. Они совмещаются с предписаниями покорности и подчинения для всех подданных. Синкретический ислам в Пакистане и Индии провоз­глашает следующие идеи:

•                                   вселенский гуманизм;

•                                    оппозиция авторитету муллы ("рай там, где нет муллы");

•                                  дозволение читать помимо классических текстов мусульман­ского законоведения индусскую философскую классику ("Упаниша-ды" и "Бхагават гита");

•                                    признание необходимости расширять границы мусульман­ского сообщества за счет немусульман и признание в этой связи равнодостойности архангела Михаила и Вишну, Адама и Брахмы и т.д.

Значительной новацией XX столетия стал рост кодифициро­ванного исламизированного законодательства. Если в прошлом веке такую кодификацию представляла собой Маджалла — свод граж­данского права в Османской империи, то сегодня конституции и гражданские кодексы стали достоянием едва ли не большинства современных исламских государств. Эта новация имеет ряд суще­ственных последствий. Во-первых, несколько видоизменилось тол­кование содержания термина шариат. Он включает правила бого­словского и юридического характера, присутствующие не только в Коране или Сунне, но и в судебных прецедентах, созданных на их основе и составивших содержание фикха (исламской юриспру­денции). Кроме того, получили новое истолкование и употребле­ние некоторые классические принципы шариата. Запрет на взима­ние ростовщических процентов, поддерживаемый законодатель­ством ряда исламских государств, вынудил законодателей искать компромиссные пути для тех случаев, когда кредитные учрежде­ния не могут довольствоваться одними благодеяниями (например, для банковских учреждений). Выход был найден в связывании до­говаривающихся сторон взамен взимания процентов предусматри­вать тот или иной вариант участия кредиторов в дележе продук-| ции или дохода, получаемых при помощи означенного кредита.

Конфуцианская традиция. Конфуцианскую традицию в обла-1 сти законоведения принято считать противоположной западной! традиции. В этом почти единодушны все представители западной! исследовательской традиции во всеобщей истории правоведения.!

Тема 33. Влияние глобальных и региональных процессов

707

Между тем уже первое знакомство некоторых европейских иссле­дователей с китайским законодательным опытом привело к обна­ружению в древнекитайском законодательном искусстве весьма тщательного и взвешенного отношения к наказаниям за соверша­емые преступления. Уже сам факт наличия в одном из первых карательных кодексов свыше 3000 наказаний многое говорит об этой стороне законодательного регулирования. Преобладание тре­бований и традиций ритуала над требованиями законов свидетель­ствует больше о своеобразии социального регулирования как та­кового, нежели о принципиальном расхождении в оценке регули­рования с помощью законодательных установлений. Во всяком слу­чае позиция древних китайских легистов в оценке роли и назна­чения законов вполне сопоставима и даже родственна своим коман­дным пафосом позиции И. Бентама или Дж. Остина (на это спра­ведливо обращает внимание историк философии права С. П. Синха в своей недавней работе "Философия права". М., 1996, рус. пер.). Трудности в согласовании конфуцианской и западной тради­ций уже неоднократно вставали перед законодателями в процес­се кодификационной работы во многих странах: в Японии прошло­го века — при составлении гражданского и уголовного кодексов с участием французских и немецких правоведов, в гоминьдановском Китае — в 20—30-е гг. во время работы с участием американского юриста Роско Паунда. Однако эти трудности преодолеваются за счет сочетания рецепции западного права с элементами местного архаического права (так было в карательном кодексе в Японии) либо сочетания рецепированных положений с положениями уже существующего законодательства, даже если это законодатель­ство принадлежит к социалистическому семейству права (так было в первых советских кодексах и так произошло при выработке пер­вого в истории социалистического Вьетнама Гражданского кодекса 1996 года, где в отличие от России ощутимо влияние конфуциан­ской традиции).

Обшее и особенное в эволюции национальных и фундаментальных правовых систем

Изучение всеобщей истории права как многоединой истории возникновения правовых обычаев и законов у разных народов в разные исторические эпохи позволяет сделать ряд выводов отно­сительно общих и особенных черт правовых систем национально-государственного и международного, в известной мере общенарод­ного (общего всем народам), характера и назначения.

Прежде всего обратим внимание на то, что все народы так или иначе переживают стадию превращения обычного права в

708

Часть II Современная история

право законное, т. е. у разных народов в разное время осуществ­ляется переход от примирительного права родообщинного строя к примиряющему праву в условиях государственно сплоченного и организуемого общества, которое имеет уже свою историю и свои главные фазы развития (аграрное общество, индустриальное и постиндустриальное общество), накладывающие отпечаток на свой­ства права как социорегулятивной системы. И хотя право до само­го последнего времени сохраняет некую преемственность в своем структурном, функциональном или ценностном измерении, следует признать радикальность многих перемен в правовом регулирова­нии, вызываемом собственной эволюцией общества

Между тем право — настолько сложное по своим свойствам и социальным возможностям образование, что его эволюция свя­зана со многими другими социальными факторами: с наличием или отсутствием письменности в конкретном обществе, с ролью рели­гии и морали в данной исторической обстановке, научно-философ­ским осмыслением права, профессионализацией юридического знания и т. д.

Закономерность смены обычая законом, как, впрочем, и про­должающееся их сосуществование, является наиболее очевидной и бесспорной истиной в характеристике эволюции правовых систем обеих разновидностей — национальной и многонациональной.

Указанная закономерность обусловлена также генезисом пра­вовых норм первобытного и отчасти современного права — из ритуала, ритуальных правил и запретов, которые вначале, по предположениям современных этнографов и антропологов, входили в набор требований некой мононормы (нормы с целым комплексом разнородных требований — дозволительных, запретительных) и лишь впоследствии дифференцировались таким образом, что пре­вратились в более индивидуализированные юридические требова­ния, формулы или принципы.

Следующая группа общих черт характеризует правовые се­мейства (фундаментальные правовые системы). Их всего четыре или чуть больше. Здесь тон задают кодифицированность права и его этико-религиозный (в некотором смысле досовременный) харак­тер. Помимо кодифицированности права (в США она выражена в большей степени, чем в Англии, но в меньшей, чем во Франции или ФРГ) очень существенным фактором следует считать наличие сходства в других (помимо прецедента или кодифицированного законодательства) типичных источниках права: родственность отдельных парламентских законов, наличие делегированного за­конодательства, признание в качестве источника доктрин отдель­ных ученых (так, в 1920 г. Палата лордов Англии определила пре-, рогативу королевской власти, сославшись на мнение выдающего­ся правоведа рубежа столетия А. Дайси).

Тема 33 Влияние глобальных и региональных процессов

709

Еще одним общим признаком некоторые исследователи счи-' тают сходство принимаемых судебных решений по определенны, категориям дел. Так, по подсчетам Рейнштайна, приблизительно 80% гражданско-правовых споров могли бы иметь аналогичны*' результат в США, Канаде, Франции, Аргентине или Японии.1 Однако не все с этим соглашаются, считая данную цифру завы-1 шенной, хотя и не лишенной смысла (Богдан М Сравнительное) право. Гетеборг, 1994. С. 97, англ. изд.).

Весьма заманчивым представляется также отыскание общих смыслов отдельных юридических понятий, употребляемых в раз­ных правовых семействах. Если нелегко найти общие смыслы в названиях самой юридической науки — юриспруденция, фикх, правоведение и т. д., представляются плодотворными поиски общих словесных корней или смыслов отдельных терминов и формул. Так, например, если проанализировать базисные юридические терми­ны английского языка — такие, как суд, истец, ответчик, декла­рация, договор, собственность, тюрьма, даже знаменитые тризн и мисдиминор, — то окажется, что все они французского проис­хождения. Приговор суда присяжных под названием "вердикт" также попадает в эту категорию. Слово "вердикт" ведет свое про­исхождение от словосочетания "voir dire" (говорить правду), кото­рое имеет старофранцузское происхождение, а современную фор­му "вердикт" в значении "решение суда присяжных" оно получило одновременно в английском и новофранцузском языках.

Изучение истории разработки и использования таких фунда­ментальных правоведческих конструкций, как право и закон, бо­жеские и человеческие установления, моральное и законное дол­женствование, закон и справедливость, способно предоставить многие подтверждения тому, как эти категории и термины стано­вились актуальными и полезными у самых разных народов Запа­да и Востока в определенные и даже близкие периоды историчес­кого времени. Достаточно сопоставить, к примеру, использование библейских 10 заповедей и схожих с ними в определенной мере конфуцианских Моральных устоев или проследить родословную новозаветного "золотого правила" с аналогичными правилами-на­ставлениями Будды и Конфуция.

Модернизирующееся мусульманское законоведение в своих конфронтациях с западным правоведением нередко выдвигает ар­гументы, свидетельствующие о том, что в так называемых само­бытных особенностях мусульманской доктрины можно найти чер­ты сходства с западной традицией. Например, иджму можно вос­принимать как вариант согласованного мнения знатоков права, как это было в Древнем Риме после закона о цитировании 426 г., фикх может считаться мусульманским законоведческим вариантом традиции доктринального истолкования права и т. д.

710

Часть II. Современная история

Наконец, есть ряд общих юридических принципов, которые, как гласит ст. 38 Устава Международного Суда Справедливости, "признаны цивилизованными нациями". Одним из таких принципов, бесспорно, является принцип справедливости. Поскольку в некото­рых современных системах "справедливое" сближается с "добрым", то при всех влияниях религиозно-этических доктрин (мусульман­ской, конфуцианской и др.) здесь тем не менее можно усмотреть взаимосвязь с традицией западноевропейского правового семей­ства, которое имеет вполне определенное римское правовое на­следие, и не только в виде категории "справедливости", противо­поставляемой категории "строгого права", но и в виде знаменитой формулы, раскрывающей суть и назначение права: "искусство в оказании пользы и соразмерной справедливости" (ars boni et aequi).

Впрочем, современная юридическая практика, обозреваемая с позиций сравнительной юриспруденции, вносит некоторые кор­рективы, требующие дополнительных размышлений о сходстве и несходстве современных правовых систем. Анализируя деятель­ность американских и английских юридических фирм в сфере международного бизнеса в течение 1995 г., лондонский еженедель­ник "Экономист" констатировал характерную перемену — подрыв доминирующей роли британской правовой традиции в мире со стороны другой традиции прецедентного права — американской, точнее нью-йоркской, с учетом той кодификаторской работы, ко­торая проведена в штатах в послевоенный период. В итоговой таб­лице показателей пяти самых преуспевающих фирм обеих стран упомянута английская юридическая фирма Slaughter and May с доходом в 726 тыс. долл. с каждого партнера (т. е. учреждения-кли­ента) при штате в 548 сотрудников и годовом доходе 210 млн долл. и американская фирма Sullivan and Cromvell с доходом в 1310 тыс. долл. с каждого партнера при штате 387 сотрудников и годовом доходе 318 млн долл.

В этой связи карикатурист журнала изобразил богиню право­судия с мечом и весами, на которых взвешиваются не доводы за или против, а всего лишь вес профессионального юридического авторитета Лондона и Нью-Йорка. Характерный пример неравно­го и даже драматического соперничества этих двух юридических общин имел место в Сингапуре — стране "самой английской пра­вовой традиции". В ходе приватизации (этот термин также изоб­ретен в Англии) сингапурской телекомпании, проводимой амери­канским банком, банк потребовал от местных партнеров отказаться от услуг английской юридической фирмы Allen and Overy в пользу американской фирмы Sullivan and Cromvell (Экономист. 1996. 23 нояб. С. 82).

Еще одним объединяющим моментом всех существующих правовых систем является то обстоятельство, что в наборе элемен-

Тема 33 Влияние глобальных и региональных процессов

711

тов, характеризующих всестороннее развитие общества, право предстает бесспорным неотъемлемым культурным элементом высокой результативности и пользы. Вероятно, это свойство права любой современной системы дало основание Р. Давиду, вы­дающемуся знатоку сравнительной истории права, назвать свой неоднократно переиздававшийся учебный курс не "Основные пра­вовые системы современности", как это сделано в переводе на русский язык, а "Основные системы современного права" (см., например: Les grands systemes de droit contemporain. 10-eme edition. Paris, 1992). Один из основных аргументов в пользу этой позиции сформулирован в следующем виде: "Закон имеет национальный характер. Само же право, однако, не тождественно закону. Пра­вовая наука по самой своей природе носит транснациональный характер" (1996. С. 11, рус. пер.). Вывод оптимистический, даже романтичный, однако не лишенный логики и здравого смысла.

С некоторых пор современные философы и историки права позитивистской ориентации сомневаются в наличии такого крите­рия, как взаимосвязь и в частности взаимодополнительность пра­ва и морали. А между тем отрицание моральности права весьма затрудняет понимание его природы, а также природы государства. Самыми подготовленными к адекватному восприятию этой темы являются специалисты в области уголовного (карательного) права, вероятно, потому, что вред от преступления всегда имеет мораль­ное, а не только материальное измерение. Они, в частности, нис­колько не сомневаются, что "индивид имеет право знать то, что может для него иметь моральное значение при выборе решения совершать или не совершать проступок" (Флетчер Дж., Наумов А. В. Основные концепции современного уголовного права. М., 1998. С. 509). Такой подход к восприятию проступка имеет следствием особое восприятие требований закона, карающего тот или иной проступок, и, таким образом, вполне определенно проясняет воп­рос о справедливости и моральности существующего закона.

Не лишены морального и этического критерия также органи­зация и деятельность различных учреждений государственной вла-, сти. Правовое государство как нормально устроенное предполага-| ет, с учетом современного исторического опыта, не только гаран­тированное пользование правами и свободами и установление си­стемы обособленных и равновесных властей, но также устойчивый режим законности, определенные моральные ценности и уважение к справедливости.

После обсуждения некоторых важных факторов и условий, содействующих унификации функций права в современном обще­стве, уместно указать и на факторы, способствующие сохранению самобытных свойств отдельных систем. Это прежде всего различие

712

Часть II. Современная история

в опыте отдельных стран и школ, обусловливающее их отставание или, наоборот, значительное опережение по сравнению с другими, это излишнее увлечение историзмом в истолковании опыта "пожи­лых" систем — взять, например, французскую (галльскую) школу современных глоссаторов Кодекса Наполеона и пандектизм совре­менных германских юристов, а также голый прагматизм, снижаю­щий уровень и роль доктринальных разработок и судебной практики.

История современного права и государства убеждает более всего в преимуществах и ничем не заменимой ценности обществен­ной и личной жизни в условиях свободы и под защитой закона. Ис­тория зарождения правовых обычаев и законов в различных регио­нах мира приобщает нас к мысли о наличии сходных явлений и про­цессов в правовом и политическом общении у самых разных народов, этнических и расовых общностей от древности до наших дней. Одна­ко эта истина не всегда становится достоянием лиц, изучающих юриспруденцию. Образование юристов стало насыщенным и интен­сивным, но знаний, которые многие века считались необходимыми человеку образованному, стало гораздо меньше. Вместо истолкова­ния правовых принципов и конструкций, реализованных в законе, и логических критериев, необходимых для его истолкования, на первое место выдвигается юридико-догматический (формально-юридический) подход к законодательству. Рост специальных дисцип­лин происходит за счет пренебрежения общеобразовательными дис­циплинами, к которым следует отнести теорию и историю права. В итоге будущего юриста учат не справедливости, а лишь умению пользоваться существующими законами, например заучивая их наизусть. Эта проблема впервые была сформулирована Цицероном применительно к древнеримскому юридическому образованию, о ней напоминал в прошлом веке наш соотечественник Н. Г. Чернышев­ский. Эта же проблема закономерно возникает и сегодня. А между тем каждый предмет общей отраслевой юриспруденции немыслим без изучения его основных характеристик, где наряду с философскими и социальными аспектами вполне достойное место может занимать анализ и обобщение истории права и политических институтов.

Контрольные вопросы

В какой форме оказывает свое воздействие на национальные системы правового регулирования современное универсальное и региональное право?

Тема 33. Влияние глобальных и региональных процессов                                                                                                                                                                                                                                                                                         713

Какие исторические стадии прошло регулирование прав и • свобод человека и гражданина на протяжении современной исто­рии?

Как возникли европейское право и учреждения Европейско­го Союза?

Как соотносятся элементы общего и особенного в различных правовых семействах современного мира на разных стадиях их исторической эволюции?

Литература

Защита прав человека в современном мире / Под ред. Е. А. Лукашевой. М., 1993. — Дженис М., Кэй Р., Брэдли Э. Европейское право в области прав человека: Практика и комментарии. М., 1997. — Топорнин Б. Н. Право европейских сообществ. М., 1998. — Плешов О. В. Ислам и демократия. Опыт Пакистана. М., 1997. — Давид Р. Основные современные правовые системы (любое изда­ние). — Цвайгерт К., Кётц X. Введение в сравнительное правове­дение в сфере частного права / Пер. Ю. М. Юмашева. М., 1998 (Части 1—2). — Флетчер Дж., Наумов А. В. Основные концепции современного уголовного права. М., 1998. — Антология мировой правовой мысли: В 5 т. Т. 1: Восточные цивилизации и античность. М., 1999.