§ 1.

Центральной проблемой современной гражданско-правовой систематики является проблема деления гражданских прав на вещные и обязательственные. При этом никакой другой вопрос, никакая другая проблема гражданского права не требует, быть может, пересмотра с такою настоятельностью и столь решительного, как именно эта проблема. В вопросе о делении гражданских прав, — на первый взгляд имеющем лишь внешнее, чисто классификационное значение, — сплетаются, как в узловой точке, нити многочисленных, более частных проблем. Мало того: в данном вопросе отражаются глубочайшие основы теории и методологии права, в частности права гражданского. Всякое деление должно соответствовать в известной мере определению, т. е. тому или иному пониманию подразделяемых явлений. А именно в этом отношении современное положение рассматриваемой проблемы, хотя и имеющее за собой прочность долголетней традиции, отнюдь не стоит (и уже по этой самой причине) на уровне современного понимания права. Сохранение этого положения представляется поэтому фактором, действующим консервативно, не благоприятствующим успешной научной разработке гражданского права. В виду этого пересмотр указанной проблемы, — в области коего настоящая работа является лишь одним из начальных шагов, — имеет значение не столько догматическое, сколько теоретическое, а вместе с тем, несомненно, и практическое. Этот пересмотр должен послужить к углублению социального и хозяйственного понимания гражданского права в целом и его отдельных институтов, к превращению его в подлинно хозяйственное право. Он должен также привести к созданию стройной научной и законодательной системы хозяйственных прав, основанной не на формально-догматических, а на социально-экономических признаках.

Современное состояние рассматриваемой проблемы характеризуется господством двух противостоящих друг другу теорий, давно уже разделяющих между собою общее признание в науке. Согласно одной из них (более ранней), вещные права отличаются от обязательственных тем, что они дают управомоченному «непосредственное господство над телесными вещами», являясь «юридической невидимой связью между вещью и субъектом», «формою юридических отношений лиц к вещам», в то время как обязательственные права «устанавливают только отношение одного лица к другому», являются «формой юридических отношении лиц к лицам».

Согласно другой (более поздней) теории, «все права существуют между лицами, а не между лицом и вещью», и различие между вещными и обязательственными правами состоит в том, что последние действуют лишь между определенными лицами (относительные права), в то время как первые действуют, в пользу управомоченного, против всех, совершенно безотносительно к каким-либо определенным лицам, «безлично, против каждого одинаковым образом» (абсолютные права).

Впрочем, обе теории, несмотря на указанное принципиальное разногласие, совершенно солидарны друг с другом практически, в самой группировке гражданско-правового материала по рубрикам «вещных» и «обязательственных» прав. В частности, право застройки, право залога, сервитуты и другие «права на чужую вещь» («jura in re aliena») обе спорящие теории относят к числу вещных прав, а имущественный наем и т. п. права пользования — к числу прав обязательственных.

Быть может, этим отсутствием практических разногласий между обоими господствующими теориями объясняется в известной мере то обстоятельство, что нет недостатка в стремлениях примирить их и теоретически, соединить их исходные положения воедино то на началах подчинения одной теории другой, то, напротив, на началах равноправия.

Таким образом, положение нашего вопроса в науке характеризуется на первый взгляд известной устойчивостью. Но эта устойчивость только внешняя. Она не идет далее поверхности современной правовой жизни, не распространяется на ее внутренние, более глубокие слои. В них, напротив, замечаются явления, порождающие кризис установившихся понятий, ощущаются «сдвиги» целых институтов, ломающие рамки привычных категорий вещного и обязательственного права.