§ 1. Проблема действия права в юридической теории и практике

Исторический подход как методологическое средство исследования проблемы действия права. Современная постановка проблемы действия права имеет давние и глубокие корни в предшествующих социально-правовых системах Безусловно, не следует преувеличивать роли исторического для современной практики и тем более возводить его в абсолют. Однако было бы большой ошибкой отказываться от использования накопленного цивилизацией социально-правового опыта, всего того, что может и должно работать на правовой прогресс «Чтобы хорошо понять смысл современного законодательства, – писал Ш Монтескье, – надо быть знакомым с древним, надо проследить развитие отдельных норм в различнейшие эпохи». Известный в русской дореволюционной юриспруденции профессор Е Н Трубецкой справедливо заметил, что «от того, как мы смотрим на историю права, зависит прежде всего наше отношение к преданиям прошлого и к окружающей нас действительности, в особенности к действующему праву, от нашего понимания истории зависит всецело, какие требования вообще мы можем предъявлять к праву, как понимаем мы вообще задачу, роль законодателя».

Использование исторического подхода позволит максимально учесть опыт, аспекты новизны и преемственности в современных подходах к проблематике, глубоко разобраться в ее состоянии и наметить пути радикального решения Реализация исторического подхода 'предполагает исследование гене-

СТР.7.

зиса и развития проблемы в теоретическом и практическом аспектах

В изначальных формах проявления проблема действия права в практическом аспекте находит отражение на довольно ранних этапах развития человеческой цивилизации Уже в период зарождения государственности право использовалось как мощный инструмент управления обществом. Вместе с законом возникали органы, призванные обеспечивать его исполнение.

Способы обеспечения исполнения законы были разнообразными Прежде всего изданные законы обеспечивались идеологически Равно как и монарх, они признавались творением высшего духа, приобретая таким образом божественное значение.

Принципиально важно обратить внимание на два момента. во-первых, уже древние государства официальное общеобязательное значение придавали лишь устоявшимся, апробированным жизнью, т. е. реально действующим обычаям; во-вторых, удостоверяемые государственной властью нормы закона снабжались достаточно добротными (с точки зрения условий того времени) юридическими механизмами Несмотря на их чрезмерную жесткость, сам подход характеризовал стремление государства обеспечить действенный характер принимаемых установлении

Характерно, что уже в те времена уделялось повышенное внимание «соблюдаемости» законов должностными лицами государства В Древних Афинах, например, законы, являвшиеся уже в V–IV вв до н э главным источником права, были превыше власти, и всякие действия в политике помимо их исключались. По древнекитайскому закону Шан-Шу неисполнение закона должностными лицами преследовалось смертной казнью Конечно, не следует идеализировать правовую систему, столь неадекватно реагирующую на противоправность поведения Однако в тех конкретно-исторических условиях это, видимо, было необходимо для сохранения гомеостазиса социально-правовой системы, нормального функционирования государственного механизма.

К тому же впоследствии такая жесткая система претерпевает существенные изменения и трансформируется в иные, более гуманные механизмы и средства обеспечения исполнения закона.

Показательным в этой связи является обращение к практике обеспечения исполнения договоров в Древнем Риме Первоначально, в так называемый царский период истории этого государства, исполнение договоров обеспечивается «кровью

стр.8

и мясом» В случае, когда у должника оказывалось несколько кредиторов, Закон XII Таблиц предписывал: «Пусть разрубят должника на части» Позже, в 326 г до н э , мера наказания по отношению к должникам несколько «ослабевает» за долги 'продают в рабство. Оценивая эту ситуацию, Ф Энгельс справедливо заметил « Ни одно законодательство позднейшего периода не бросает должника столь безжалостно к ногам кредитора, как законодательство древних Афин и Рима». Ситуация резко меняется в классической и постклассические периоды истории Рима Приоритетным юридическим средством обеспечения договоров становится имущественная ответственность" широко используется институт залога и такая его разновидность, как ипотека недвижимости. Например, в ипотеке мог находиться инвентарь арендатора

Характерно и то, что уже в Древней Греции акцент делался не только на устрашении, но и на добросовестном исполнении предписаний закона Этому, в частности, способствовало широкое использование в законотворчестве механизма согласования интересов различных категорий населения (свободных граждан) и связанное с этим внедрение в правотворческий процесс принципа состязательности.

Показательно, что уже на ранних этапах зарождения цивилизации древние государства придавали исключительно важное значение проблеме восприятия закона его адресатами Изучение проблемы дает все основания предположить, что принцип («незнание закона никого не оправдывает»), служивший мощным стимулом к исполнению установлении государства, возникает вместе с законом.

Общеизвестно, что для обеспечения действенности законодательных актов в правовой жизни древних государств укоренился обычай выставлять изданные законы в общедоступных местах. Способы реализации этого подхода могли быть различными Например, в отличие от греков, римлян и славян, писавших свои законы на деревянных досках, древневосточные народы использовали камень. Однако независимо от специфики таких подходов назначение этой правовой процедуры было единым: «Выставленный на городской площади «столб законов» должен был служить правосудию, совершающемуся здесь же, и одновременно напоминать, никто не может отговариваться незнанием права».

Уместно обратить внимание на то, что содержание законов излагалось в форме, более или менее удобной для их восприятия адресатами. Так, Законы Ману, составление которых отно-

СТР.9

сят ко II в до н э –I в н. э, написаны в форме двустиший ритмической прозой, что, по мнению составителей, должно было облегчить их запоминание

Таким образом, издавая всеобщие установления, древние государства проявляли значительную заинтересованность в доведении их до адресатов Как точно заметил по этому поводу В С. Нерсесянц, «надлежащее обнаружение закона во вне и общедоступное осведомление о нем являются необходимыми составными частями и чертами того, что называется официальным законом государства без этого нет и самого закона как такового».

Для средневековья и начального периода новой истории, где правовое было сильно потеснено догматами церкви, проблема действия права была сведена главным образом к повиновению Полицейское феодальное государство с его мощной карательной машиной, освящаемое в своих решениях и действиях церковью, уже не нуждалось в поиске особых механизмов исполнения издаваемых им установлении Эти механизмы заменила репрессивная мощь государства Там же, где господствует насилие, право уступает место произволу, пусть даже и юридически оформленному. Такими были «кровавое» законодательство Западной Европы, «кулачное право» в России.

Прогрессивные идеи буржуазной революции, утверждавшие принципиально новую систему производственных и соответствующих им правовых отношений, потребовали коренного пересмотра отношений к проблеме действия права Идея господства права над произволом ставится в один ряд с важнейшими общечеловеческими ценностями Основывающаяся на гуманистических идеалах человеческой цивилизации, равенства всех перед законом, признания естественной природы прав и свобод человека идея господства права объективно должна была воплотиться в эффективном действующем праве Зарождающиеся институты правовой государственности непосредственно отвечали этой цели

По особенному идея действующего права утверждалась в условиях российской действительности Ставшее афоризмом высказывание Петра I «всуе законы писать, если их не исполнять», убедительно свидетельствовало о том, сколь важное значение придавалось проблеме регулирующего действия законодательства Однако специфика государственно-правовой жизни России- патерналистский характер государства, отсутствие устойчивых правовых традиций, достаточно позднее проявление на арене общественной жизни «юридического сословия», злоупотребление правом со стороны государства и его органов, гипертрофированный характер государственной администрации (чиновничества), пренебрежение к гражданским правам и сво-

СТР.10

бодам, система отношений, основанная на подавлении экономической свободы личности, непризнании ее автономности – угнетающе сказывалась на правовой жизни общества. Действие права вследствие этих факторов имело ограниченный (локальный) характер.

Наступившие со второй половины XIX века изменения коренным образом повлияли на правовую ситуацию в стране: юридическая наука становится едва ли не самой авторитетной в Европе, учреждается демократическая судебная система, происходят кодификация законодательства, его сближение с законодательством континентальной Европы. Словом, социально-правовая среда общества качественно преобразуется. Однако правовой прогресс мало коснулся «рядовой» личности, а следовательно, широких масс населения и к тому же впоследствии был заблокирован политическим кризисом, разразившимся в стране.

Вслед за развитием права, усилением характера его действия шел процесс накопления знаний об этом явлении. Первые попытки осмыслить проблему действующего права были предприняты в ранних учениях древности. В частности, уже в «Законах» Платона можно найти множество ценных суждений, касающихся совершенства ('в нашем понимании – качества) закона и обстоятельств, определяющих его действенность. В «Законах» обосновывается мысль о том, что творцам права следует соблюдать два условия: первое–законы должны быть «установлены на основе долгого опыта и доброжелательных мнений советников, всякий раз убеждавших народ в необходимости принять эти законы»; второе–«ни в коем случае никогда не позволять нарушать их кому-либо одному, ни толпе».

Неоценимый вклад в развитие теоретической юриспруденции внесли римские юристы. Глубокое проникновение в суть товарных отношений позволило им обосновать множество правовых институтов, сформулировать правовые принципы, аксиомы, нормативные обобщения, которые не утратили своего значения и в настоящее время.

Средние века в силу специфики господствовавшего тогда стиля мышления не дали сколько-нибудь заметного сдвига в осмыслении рассматриваемой проблемы. Поэтому следующим после периода античности важным этапом ее изучения является юриспруденция нового времени. Принципиально важное значение в этой связи имеют труды Ш. Монтескье, работы немецких юристов, среди которых прежде всего выделяются исследования Р. Иеринга.

СТР.11

Существенное значение для уяснения анализируемой проблемы имеет осмысление обширной русской дореволюционной правовой литературы. Хотя проблема действия права в ее концептуальном виде не подвергалась исследованию, тем не менее многие ее вопросы так или иначе рассматривались сторонниками разных школ и направлений.

В этом плане следует прежде всего отметить вклад представителей формально-догматической юриспруденции, поскольку именно в ее русле разрабатывался юридический инструментарий, обеспечивающий должное и возможное поведение в сфере действия права. Другое дело, что на его качестве существенно сказывался специфический взгляд на природу права, его источники и механизм действия в обществе.

Формально-догматический подход к праву (как к некоторой совокупности государственных установлении) закрывал доступ к исследованию тех его сторон, которые связывают право с жизнью, отражают его действующий, преобразующий характер. Разумеется, представители этого направления осознавали, что главное предназначение права, образно говоря, действовать. Именно в догматической юриспруденции активно разрабатывалась проблема правовой политики, представляемая системой тактических способов, приемов, обеспечивающих осуществление права. Однако выйти за пределы ими же начертанных рамок понимания права они были не в состоянии.

«Ближе» к изучению проблемы действующего права подошли представители социологического направления. Заслуга «'первопроходца» здесь по праву принадлежит С. А. Муромцеву, исходившему из того, что исследование правовых норм в контексте социальной жизни позволит создать истинную картину функционирования права. Он обстоятельно анализировал обстоятельства, по которым 'норма не реализуется, и в этой связи обосновывал вывод о наличии «действующих» и «мертвых» норм. С. А. Муромцев справедливо считал, что «ни теория, ни история права не должны подменяться описанием текстов законов. Социологическая история права,–по его мнению,– призвана показать возникновение и развитие права в его конкретной действительности». Принципиально важным представляется то, что С. А. Муромцев обосновал значимость для юридической науки исследования действий. «Потребности, – отмечал он, – удовлетворяются действиями, потому действия представляют интерес и цену». Плодотворными представляются его суждения о среде действия закона, о мотивах поведения людей в правовой сфере и др.

СТР. 12

В работах О. В. Тарановского справедливо обращается внимание на то, что «вопрос об осуществлении права либо вовсе упускается из виду в общем учении о праве, либо рассматривается в чересчур узких пределах, чаще всего с точки зрения анализа судебных решений или же применительно к рассмотрению частных споров о праве». На этом основании сделан вывод о том, что только незначительная часть юридических отношений доходит до суда, а значительная часть правового оборота совершается путем внесудебного осуществления права, что если бы большая часть юридических отношений сопровождалась спором, требованиями судебных решений, право не исполнило бы своей функции и общественная жизнь испытывала непрестанные потрясения. Принципиально важным, имеющим методологическое значение является вывод О. В. Тарановского о том, что «вся сила права в бесспорном и мирном его осуществлении».

Большим вкладом в развитие проблемы действия права можно назвать труды Л. И. Петражицкого, который вслед за С. А. Муромцевым обосновал существование такой отрасли правоведения, как политика права–прикладная дисциплина, призванная обеспечивать реализацию потенциала права. Л. И. Петражицкий одним из первых привлек внимание к ис-' следованию субъективной стороны действия 'права, стоял у истоков и развил целостную теорию обоснования психологического механизма действия права.

В отличие от позитивизма (в его классическом выражении), рассматривающего принуждение едва ли не основным фактором действия права, Л. И. Петражицкий исходил из субъективного, «внутреннего» фактора, т. е. особенностей самого адресата права. Тем самым он высветил в механизме действия права новую грань, на которую раньше если и обращали внимание, то, скорее, попутно, «вскользь», и на этой основе создал теорию, с полным основанием утвердившуюся несколько позже в качестве психологии права.

Просчетом Л. И. Петражицкого является недооценка объективной стороны права. Но в целом его творчество–заметное явление в юриспруденции.

Применительно к изучаемой проблеме заслуживает внимания работа А. А. Кролика «Идеи законодательного творчества и законодательного развития права в новейшей юриспруденции», в которой предложено обоснование мотивационной стороны действия права. «Существо явления права,–пишет он,– заключается в его действии в качестве мотивов поведения, ина-

СТР. 13

че говоря, в его мотивационном действии». Мотивационное действие права, по мнению А. А. Кролика, проявляется в виде сложной системы психологических воздействий на человека в пользу социально необходимого поведения. При этом главной побудительной силой в выборе направленности поведения, регулируемого правом, является долг или «эмоции долга с императивно-атрибутивным характером».

Проблемам действия права посвятил докторскую диссертацию ученик Л. И. Петражицкого Н. А. Гредескул. Вопрос об осуществлении права, писал он, «является настоящей пустыней ,или, вернее сказать, страной, куда еще почти не заглядывали глаза исследователя, и которая кажется нам пустыней по неведению. В эту неизведанную страну надо проникнуть и надо ее тщательно исследовать». Предметом своего исследования Н. А. Гредескул избрал анализ субъективной стороны проблемы осуществления права или, точнее, ее идеологический аспект. Выводы, к которым он пришел, не потеряли своего значения.

Применительно к рассматриваемой проблеме представляют интерес работы дореволюционных юристов, в которых разрабатывалась проблематика правовой государственности. В этой связи следует отметить интересную работу П. Г. Виноградова «Господство права». «В каждом государстве, – писал он, – должны быть способы вырабатывать и провозглашать право, должна быть власть законодательная... Но должны быть и способы подчинять поведение этой общей воле, правила законов к отдельным случаям, к спорам между частными лицами и к случаям, когда частные лица нарушали законы общества, должен быть суд. Наконец, должны быть средства подчинить общей воле, закону и решениям суда тех, кто не хочет повиноваться. Нужна власть исполнительная, обязанность которой исполнять закон, хотя бы пришлось для этого употребить силу». Общий вывод работы П. Г. Виноградова сводится к тому, что государство возникает и функционирует, чтобы обеспечить господство права над произволом.

Изложенное позволяет сделать вывод, что создание научной теории действия права требует внимательного отношения ко всему теоретическому наследию прошлого, к тем высказываниям, взглядам, теориям, в которых эта проблема так или иначе затрагивалась. Изучение ее истории показывает, что многие теоретические источники, включая русскую дореволюционную литературу, содержат ценные положения, имеющие прин-

СТР.14

ципиально важное значение для развития теории действия права

Проблема действия права в советской и современной зарубежной правовой науке. В советской правовой литературе тон для исследования рассматриваемой проблемы задали работы П И Стучки, Е Б Пашуканиса, Н В. Крыленко, в которых уделено значительное внимание анализу объективной природы права, критике абсолютизации роли государства по отношению к праву и др Однако в целом в постреволюционный период проблема действия права длительное время не попадала в поле зрения советских исследователей Исключением является монография Г А Нанейшвили «Действительность права и опыт обоснования нормативных актов», вышедшая впервые в 1938 г (в год, когда был репрессирован ее автор), отдельные рассмотренные вопросы которой имеют непосредственное отношение к рассматриваемой теме.

Попытки вывести право за рамки формально-догматического понимания одним из первых в послевоенное время предпринял А.А. Пионтковский в статье «К методологии действующего права» В ней обосновывается практическое значение изучения действующего права, предлагаются методологические средства исследования этой проблемы, рассматривается соотношение сущего и должного в праве

По мере развития юридической науки шло накопление знаний по проблеме С начала 60-х годов начинает активно осваиваться специально-юридическая проблематика действия права. Появляется цикл работ по проблемам правового регулирования, его предмета, метода, механизма (Н Г Александров, С Н Братусь, С С Алексеев, В М Горшенев, Д А Керимов, Л С Явич и др ) В те же годы объектом исследования становится правоприменение (П Е. Недбайло, Ю. Н. Бро, А Т Боннер, И Н Коренев, В. В Лазарев, И Я Дюрягин, П С Элькинд, Н Н Воп-ленко и др ), от чего впоследствии отпочковалась проблема реализации права

Существенное значение имеют работы по проблемам правотворчества (О А Гаврилов, Н И Колдаева, А В. Мицкевич, А С Пиголкин, С В Поленина, Р О. Халфина и др), комплексному исследованию эффективности правовых норм (В. Н. Кудрявцев, В В Глазырин, В И Никитинский, И С Самощенко), правоприменительным актам (В. В Лазарев), специально-юридического анализа действия закона (А А Тилле, М. Д Шаргородский, В Д Попков), теории юридических норм (М. И. Байтин, В К Бабаев, В М Баранов, Т Н Радько) и др

СТР.15

Теоретическому осмыслению проблемы действия права способствовало определение концептуальных подходов к пониманию права Хотя инициаторы развернувшейся в середине 60-х годов по этой проблеме дискуссии не получили поддержки, сама ее постановка свидетельствовала о том, что прежней монополии на правопонимание придется «потесниться» Широкий подход к пониманию права, развиваемый в работах Я Ф Миколенко, А. К Стальгевича, А А. Пионтковского, В П Казимирчука, Л. М Розина и др , связанный с рассмотрением права в контексте реальной жизни, в его действии надолго приковал к себе внимание ученых, поднял в науке «планку» на высоту, которую суждено было «взять» уже иному поколению ученых Проведенный в 1979 г на страницах журнала «Советское государство и право» «круглый стол» по проблеме правопонимания свидетельствовал о том, что на сторону широкого правопонимания перешла довольно значительная группа ученых-юристов – Н. В Витрук, Н И Гуляев, Б Л Назаров, С Г Дробязко, В. Д Зорькин, Н И. Козюбра, П С Мамут, В С Нерсесянц, В. А. Туманов, Р 3. Лифшиц, Л М. Розин, А И. Экимов и др Хотя такой подход и не стал преобладающим, но определенно наметился сдвиг к многоаспектному пониманию права сторонниками его специально-юридической интерпретации.

Применительно к рассматриваемой теме следует особо отметить серию работ по так называемой личностной проблематике, фокусировавшей в себе различные методологические подходы к праву (В В Копейчиков, Л Д. Воеводин, Н В Витрук, Н. И. Матузов, М Ф Орзих, Н А Придворов, Ф М. Рудинский, В М. Чхиквадзе и др ).

Мощный импульс для осмысления анализируемой проблемы связан с философско-гносеологическим аспектом в праве (Д А. Керимов, В. К Бабаев, П. Е. Недбайло, А М Васильев, А В Венгеров, В А Козлов, А Ф Черданцев, А И Денисов, Н И Козюбра, В М Сырых, И. С Самощенко, Г. В Швеков м др). Исследования в этой области существенно расширили горизонты видения права, методологический инструментарий его исследования

Несомненно, что такой подход явился предтечей «ворвавшегося» в советскую юриспруденцию на рубеже 70-х годов социологического изучения права Обоснованное В П Казимирчуком новое направление приобрело значительное число сторонников и прочно утверждается в правоведении. Появляются серьезные исследования по проблемам правового поведения, правового сознания, правовой активности, правовой культуры (А. Ф Гранин, В Н Кудрявцев, Н Я Соколов, Е А. Лукашева, В В. Окса-мытный, Е. В Назаренко, В П Сальников, В. М Шафиров, И Нурпеисов, В А Сапун, И Ф Покровский, С Н. Кожевников и др ) Комплексному исследованию подвергается проблема социального механизма действия права, анализируется социаль

СТР.16

ная природа его функций. В правоведение входит так называемая поведенческая проблематика, которая от криминалистического видения права «повернулась» к изучению его позитивных свойств и проявлений.

Безусловно, важную роль сыграли работы, связанные с анализом охранительного аспекта в механизме действия права (С. Н. Братусь, О. Э. Лейст, И. Ребане, А.Г.Талюпа, В.А. Ардашкин, Б. Т. Базылев, Н. С. Малеин, П. М. Рабинович, И. С. Самощенко и др.) и проблем деятельности и практики в праве (В. В Карташев, А. В. Венгеров, В. И. Леушин, С. И. Реутов и др.).

В специальной литературе есть работы, в которых проблема действия права подвергалась специальному рассмотрению. В общей теории права к ней впервые обратился С. С. Алексеев, который включил в опубликованное им учебное пособие «Общая теория социалистического права» (1963) специальную главу «Формирование и действие права как единый процесс». Частично эта проблема рассматривается в работах Д. А. Керимова, А. С Пиголкина, Ф. Н. Фаткуллина и др. Некоторым аспектам рассматриваемой темы посвящена кандидатская диссертация В. В. Перфильева «Действие права. Понятие, свойства, эффективность» (1976).

Проблема действия права активно исследуется в зарубежной правовой литературе, в частности немецкими учеными. Ей посвящена коллективная монография «Объективные законы–право–поступки: к исследованию теории действия социалистического права» (1979) под общей редакцией проф. К. Мольнау, а также работы: «Основные теоретические вопросы осуществления права в социалистическом обществе» (1975), «Общественная действенность социалистического права – проблема, определение, их понятия и измерения» (1978). Специальная статья по проблеме опубликована И Вагнером. Эти вопросы рассматривались в трудах известных немецких ученых – К. Кленнера, Е. Бухгольца, Г. Ханей, Л. Лотце, Д. Утке, В. Грана и др. Среди ученых других стран отметим работы И. Сабо, К. Кульчара, Ц. Петери, П. Сцилаги (Венгрия), В. Пешки, Е. Врублевского (Польша), Р. Паунда, Р. Холла, Г. Бермана (США).

В целом, однако, анализ достаточно обширной литературы не свидетельствует о сколько-нибудь удовлетворительной разработке проблемы действия права. Наоборот, в общетеоретическом плане она оказалась едва ли не наименее разработанной и существенно оторвана от практических потребностей общества. Период тотального бездействия закона, когда общество начало терять качество управляемости, лишний раз подтверждает правомерность этого вывода.

Причины неизученности проблемы действия права есть, во-первых, отражение специфики социально-правового развития и связанного с этим отношения к праву (признание его роли, цен

СТР.17

ности в обществе), во-вторых –следствие особенностей развития юридической науки, и прежде всего господствующих в ней подходов к праву Следовательно, неразработанность рассматриваемой проблемы определяется факторами как отологического, так и гносеологического порядка И те, и другие в одинаковой мере важны и требуют основательного научного анализа

Онтологические причины На наш взгляд, можно выделить две основные причины

1 Политический и правовой нигилизм, господствовавший в общественной жизни и оказывающий мощное влияние на теоретическую мысль, сковывавший ее творческое развитие. Как известно, Россия, вследствие противоборства различных политических сил и бездарной политики правительства, вступила в XX век с ярко выраженным поляризованным обществом Эта поляризация еще больше усилилась происшедшими впоследствии событиями в социально-политической жизни страны Правовой нигилизм все прочнее внедрялся в общественный организм Возникшее в революционных бурях и в огне гражданской войны общество, утверждавшее себя на отрицании накопленных цивилизацией ценностей, изначально обрекло себя на выбор "неправового пути развития В этих условиях слово «право» если и произносилось, то, как правило, с оговоркой «буржуазное», а значит, временное, отживающее, требующее отмены Попытки дальновидных политиков, общественных деятелей, юристов изменить правовую ситуацию имели мало шансов на успех Самое большое, на что претендовало государство,–это установить революционные законность, порядок и дисциплину. Но поскольку такая задача достигается революционными, а не правовыми по своей природе мерами, то общество более «правовым» (справедливым, цивилизованным) не становилось, несмотря на то, что развивалось «революционное правосознание», укреплялся «революционный порядок».

Резкие перемены в экономике в период НЭПа могли существенно изменить ситуацию Именно к происходящим в хозяйственной области переменам были приурочены преобразования в правовой системе' реформа суда, кодификация законодательства, отказ от архаичных и недемократичных институтов, присущих периоду военного коммунизма, и др.

Видимо, под влиянием этих обстоятельств советский государствовед А. А Малицкий пришел в то время к выводу о том, что «Советская республика есть государство правовое». Конечно, это было явным преувеличением, идеализацией правовой действительности (к тому же есть основания считать, что автор отождествлял правовое государство с государством законности), но сам факт такого вывода свидетельствовал, что Советское

СТР.18

государство в определенной мере становилось на правовой путь развития.

Однако такой путь оказался неприемлемым для тоталитаризма, который в конечном итоге утвердился в общественной системе. Началось с того, что была предпринята атака на саму идею правового государства, которая «умерла», так и не проявив себя. Период культа личности Сталина ни с экономической, ни с политической, ни тем более с юридической точек зрения был несовместим с концепцией господства права. Происходили явная и неявная подмена правовых принципов, отказ от демократического развития, от цивилизованных форм организации жизнедеятельности общества. Право было «отстранено», и на смену ему пришли регуляторы из арсенала диктаторского режима. Нарождающийся тоталитарный режим, в сущности, отбросил право. Правом признавалось исключительно то, что исходило от государства и основывалось на его принудительной силе.

При таком подходе, естественно, ни в теории, ни на практике проблемы действия права не возникало. Не случайно в рассматриваемый период даже теоретических разработок проблем эффективности законодательства не проводилось. Считалось, что всякое законодательное решение, принятое центральными органами по указанию или с согласия Сталина, продиктовано высшими соображениями и ни в какой проверке эффективности не нуждается.

В постсталинский период в обществе произошли изменения, коснувшиеся и 'правовой системы. Однако эти изменения не были столь существенными, чтобы право заняло надлежащее место. Более того, упрощенная интерпретация сроков и путей построения бесклассового общества, утопии насчет построения коммунистического строя и связанные с этим грубые просчеты в государственно-правовом строительстве усилили правовой нигилизм в обществе. В практическом плане, как и прежде, право оставалось средством государства, занимало подчиненное по отношению к политике отношение. Идея господства права по-прежнему считалась буржуазной «выдумкой» и не воспринималась обществом.

2. Действие права предполагает свободную личность, располагающую 'правами и свободами, имеющую юридические и фактические предпосылки для их реализации. Формальные права, декларируемые Конституцией, признание индивида «винтиком» политического механизма, скованность его действий, по сути, исключали свободное распоряжение правовым инструментарием.

СТР.19

Правовая (точнее – неправовая) среда подавляла личность, требовала от нее проявления активности в ограниченном правовом пространстве.

Длительное использование права исключительно как средства государственного (притом принудительного) воздействия на людей породило неприязненное отношение к нему. В общественном сознании право воспринималось как инструмент устрашения. Тоталитарная система породила не только особый тип правового мышления, отрицающего право, но и сформировала особый тип личности, невосприимчивый к праву, не умеющий и не желающий использовать правовые средства для достижения целей. Это также не способствует активным научным поискам в данной области.

3. Сдерживающие факторы разработки проблемы действия права лежат также в плоскости отношения юридической практики к теории права. Попытки практиков, особенно законодателей, самостоятельно, в отрыве от теоретических разработок решать проблемы, оказывающие негативное воздействие на общественную жизнь, успеха не имели. Помимо прочего сказывалось нежелание, а то и неумение прислушиваться к «голосу» теории, исходить из необходимости взаимодействия с ней, использовать научные рекомендации при решении социальных задач. Безусловно, «вина» лежит и на теории, оказавшейся неготовой предложить практике адекватные способы решения возникающих проблем. Однако в полной мере проявилось и неумение политиков формулировать заказ науке. Видимо, задача интеграции юридической теории и практики является необходимым условием утверждения в обществе эффективно действующего права. При этом важно не только преодолеть отчужденность науки от практики, но и освободить науку от полной зависимости по отношению к практике, создать условия, при которых истинность научных выводов не предопределялась бы конъюнктурными соображениями.

Итак, действие права происходит в общественной среде, которая детерминирует характер, уровни, сферы функционирования права. Действие права в определяющей мере зависит от господствующей системы общественных отношений, характера социальной (материальной, политической) деятельности и соответствующих ей типов, форм взаимодействия людей, их культуры и т. д.

Благоприятные социальные условия стимулируют действие 'права, и, напротив, гипертрофированный характер отношений снижает ценность права, сокращает пространство его действия. Именно в силу этих обстоятельств в эпоху господства тоталитаризма и в периоды проявления в обществе сильных антагонизмов действие права незначительно.

Действие права проявляет себя там, где есть соответствующая для этого социальная среда и где, что очень важно, право

СТР. 20

признается в качестве господствующей в общественной жизни силой, где общество избирает правовой путь развития. Тоталитарный характер государственного строя нивелирует право как социальный институт, оно заменяется иными «регуляторами», которые лишь внешне могут быть с ним сходным. Сохраняющаяся видимость «присутствия» права – функционирующие законодательные органы, суд, конституция с формально декларируемыми правами и свободами – служит лишь декорацией для данного строя и на самом деле свидетельствует не о действии а о бездействии права, господстве произвола

Это характерно и для тех ситуаций, когда диктатура произвола не проистекает «сверху», а навязывается обществу «снизу». В этом случае право также отстраняется, хотя нередко подобные действия и совершаются под флагом демократии, утверждения справедливости и т. д.

Гносеологические причины. Причины такого рода обусловлены господствующими в отечественной правовой науке методологическими подходами к проблеме правопонимания и производными от этого" 1) теоретическими воззрениями относительно имманентности действия норм права; 2) резким размежеванием социологического и специально-юридического подходов к проблеме действия права. Поскольку каждый из названных факторов имеет принципиально важное значение, представляется целесообразным специально рассмотреть их.

1. На ошибочность доктрины, выводившей действие права главным образом или исключительно из принудительной силы государства, обратили внимание представители социологической школы в юриспруденции (правда, на это еще ранее обратил внимание Р. Йеринг). Однако заслуга теоретического обоснования несостоятельности отмеченного подхода принадлежит Н. А. Гредескулу.

Согласно господствующей доктрине, указывал он, нормы права сами по себе обладают силой осуществимости. Следовательно, движение норм права (после их возникновения) к своему осуществлению господствующая теория объясняет очень просто «норма права уже сама по себе обладает-де силою осуществления (принудительной) ».

Такой подход к пониманию природы, источников, механизмов действия права в значительной мере превалирует и в современной юридической теории и практике Прочно утвердилось мнение о том, что «регулирование, не обеспеченное государственным принуждением, потеряет качество правового», что сила права в его принудительности, а следовательно, та норма, которая не подкреплена принуждением, – «бессильна».

СТР.21

Абсолютизация принудительного в праве обусловлена рядом обстоятельств.

Во-первых, подходом к пониманию сущности права. Основываясь на понимании права как системы норм, исходящих от государства и поддерживаемых им, логично было прийти к выводу о том, что истоки, механизм действия права заключены в государственной силе, которая фактически отождествлялась с принуждением. Высказывание В. И. Ленина в работе «Государство и революция» о том, что право есть ничто без аппарата, способного принуждать к его исполнению, стало аксиоматичным. Буквально же оно интерпретируется так, что именно аппарат принуждения придает праву силу, без которого оно правом и не является.

Было бы большим упрощением недооценивать роль государства в обеспечении режима господства права. Период паралича исполнительной власти лишний раз подтвердил справедливость этого вывода. Однако абсолютизировать эту роль – значит допускать иную методологическую неточность, а именно признавать производность действия права всецело от государства. Концепция зависимого от государства права утвердила подход, воспринимаемый как априори, согласно которому источники, силу права выводят главным образом из его взаимосвязи с государством. «Собственная» история права, его глубинные связи с экономическим строем, потребностями и интересами людей, их деятельностью вне такого подхода

Между тем право не только не «порождено» государством, но в известной мере, как справедливо делает вывод С. С. Алексеев, выступает силой, ему противостоящей: «К сожалению, в науке мало внимания обращено на то, что право – и это, кстати, «выдает» его исконную природу – существует и развивается в известном противоборстве с государством – факт, который, впрочем, с достаточной полнотой и наглядностью обнаруживает себя лишь при демократическом режиме». Разумеется, отмеченное противостояние права и государства не следует доводить до абсурда, утверждая полную их свободу по отношению друг к другу Требование примата права отнюдь не означает, что государство – «ничто» по отношению к праву. В демократическом обществе государство было и остается важнейшим инструментом поддержания режима господства права Но есть объективные пределы, за которыми влияние государства на характер действия права теряет свое значение. Это обстоятельство не всегда учитывается.

Во-вторых, неадекватной оценкой соотношения нормативности и принудительности в праве. Ссылаясь на С. С. Алексеева, который в одной из своих публикаций отмечал, что из норма-

СТР. 22.

тивности вытекает правовое принуждение, С. Н. Братусь приходит к выводу о том, что нормативность права неразрывно связана с возможностью государственного принуждения к исполнению его предписаний, что нормативность «предполагает принуждение, без которого нормативность размывается, границы поведения стираются, от масштаба поведения ничего не остается». Аналогичная позиция прослеживается и в новых источниках. Так, по мнению Е. А. Агеевой, «нормативность всегда несет в себе обязанность и принуждение, навязывание определенной нормой эталона поведения применительно к правовому нормированию–государственного принуждения, в том числе и в форме санкций».

Получается так, что нормативно в праве то, что принудительно. Однако нормативность, отражая в праве всеобщее, типичное и обязательное, распространяется на довольно широкий круг явлений. И так называемые первичные (исходные) законодательные установления – нормативные справки (преамбулы), дефиниции, нормативные обобщения, юридические конструкции–отнюдь не предполагают признака принудительности. К тому же есть целый ряд юридических предписаний, действие которых поддерживается средствами, отличными от принуждения.

Принудительность, и этого не учитывают авторы рассматриваемой позиции, напрямую связана с обязательностью, выступающей условием принудительности. Но и обязательность не во всех случаях предполагает принудительность. Поэтому нельзя признать обоснованным вывод о том, что «обязательность всегда предполагает принуждение как свое возможное «продолжение» – проекцию на социальные отклонения». Если бы принудительность во всех случаях обеспечивала обязательность правовых предписаний, то проблема их реализации вообще была бы снята. Дело, однако, в том, что обязательность по большей части имеет объективную природу и этим Предопределены возможности принуждения. Игнорирование данного обстоятельства ведет к тому, что отсутствие объективной заданности обязательности в установлении, принимаемом государством, подменяется принудительностью. Действие права в таких ситуациях принимает вынужденный, дискретный характер и в конечном счете – при ослаблении государственно-принудительного вмешательства–прекращается. Еще опаснее то,

СТР.23

что эффект от подобного рода реализуемых предписаний несравненно меньше, чем ущерб, причиняемый регулируемым отношениям. Следовательно, не все юридические предписания, которые обеспечены принуждением, в действительности (объективно) являются нормативными и обязательными.

В-третьих, настойчиво распространяемой философами и признаваемой многими юристами дихотомией относительно деления систем нормативной регуляции на «внутренние» (автономные) и «внешние» (гетерономные). Право, его нормы по этой классификации отнесены исключительно к гетерономным:

«Оставаясь безразличными к внутренней мотивации субъекта, они определяют границы его поведения и потому опираются преимущественно на внешнюю по отношению к субъекту силу».

Такой подход представляется упрощенным. Право в его юридически должном выражении, как и всякая разновидность социальных норм, предполагает единство внутреннего и внешнего, хотя характер такого соотношения, например для права и морали, права и политических норм, различен. Если принять довод о монополии права на гетерономность, то тогда проблема обеспечения его действия сводится главным образом к принудительности – внешней силе. Между тем в действительности в большинстве случаев реализации требований законодательства определяющее значение имеют средства непринудительного и даже неюридического характера. Значит, чем в большей мере как международное право, так и национальная система законодательства будут утрачивать гетерономный характер, тем выше будет степень их действенности, реализуемости в социальной практике, в фактических действиях конкретных адресатов.

В-четвертых, недостаточно точными представлениями относительно генезиса права. В частности, анализируя эту проблему, Н. А. Боброва приходит к выводу о том, что «санкции, ответственность, весь охранительный потенциал права, явившись его «первородным материалом», продолжают играть правообразующую и, более того, системообразующую роль в праве». Однако это не согласуется с историческими фактами. Генетически право зарождается из позитивных действий, деятельности участников общественного процесса, которые и представляют его «первородный материал». Это находит подтверждение

СТР.24

и в современном правообразовательном процессе. Вначале общественная практика «рождает» определенные формы социально-правовых действий, из которых выкристаллизовываются типичные для данных условий, массовые образцы поведения и деятельности, которые затем получают закрепление в законодательстве (позитивном праве).

В нормативно-юридическом выражении право действительно «родилось» из противоправного, о чем убедительно свидетельствуют древние памятники права. Но из того, что первоначально в таких памятниках появилось понятие кражи, а лишь спустя довольно значительное время – понятие собственности, не должен следовать вывод о первичности охранительного в праве. Между тем именно к такому выводу приходит Н. А. Боброва, своеобразно истолковав высказанные по этому поводу суждения Е. Б. Пашуканиса. Однако Е. Б. Пашуканис, наоборот, обратил внимание на аналогичность древних источников права, а не утверждал это обстоятельство как историческую данность. «Неподчинение норме, нарушение ее, – отмечал он в связи с анализом проблемы генезиса права,–разрыв нормального общения и вытекающий отсюда конфликт – вот что является исходным моментом и главнейшим содержанием архаического законодательства. Наоборот, нормальное не фиксируется сначала как таковое–оно просто существует. Потребность зафиксировать и точно установить объем и содержание взаимных прав и обязанностей возникает там, где спокойное и мирное существование нарушено».

Следовательно, фактическое право в своей первооснове является «позитивным». Не меняет сути дела и то обстоятельство, что данную позитивность, т. е. возникающие в общественной практике социально-правовые действия, связи и соответствующие им правовые нормы, «не замечает» законодатель, отдавая в силу различных причин приоритет законодательному регулированию аномальных действий. Однако наращивание охранительного потенциала права (законодательства) далеко не всегда оправдано. Данные современных наук–психологии, социологии, педагогики, убедительно доказывают неоспоримое преимущество преодоления отклоняющихся форм поведения через поддержание, развитие конструктивных форм поведения и деятельности людей.

Подводя итог анализу некоторых гносеологических причин преувеличения роли принудительного в современной юридической теории, уместно привлечь внимание к положению, высказанному Н. А. Гредескулом. «Это учение об имманентной принудительности норм права,–пишет он,–как и всякое неправильное представление о предмете, вредно не только своей не-

СТР.25

осредственной ошибочностью, но и тем, что оно ведет к нежелательным последствиям: оно повело к полному квистицизму, к полному прекращению исследования тем, где это исследование было безусловно необходимо, а именно в вопросе об осуществлении права». Категоричность данного суждения, думается, не должна умалять его обоснованности.

 Абсолютизация принудительного в законотворчестве приводит к тому, что вместо поиска механизмов обеспечения реального действия правовых установлении законодатель всецело или главным образом ориентируется на возможность привлечения принудительных средств. Тем самым в самом законе закладываются механизмы, которые объективно не способны обеспечить его реализацию в практических действиях адресатов.

Сказанное не принижает значения выработанного теорией и практикой положения о том, что всякое правовое установление сможет стать действительным (действующим) лишь при условии его государственной обеспеченности. Акцент должен быть сделан на то, что весь набор соответствующих средств не следует сводить исключительно к принудительному фактору.

2. Гносеологическим изъяном, оказывающим негативное влияние на степень разработанности проблемы действия права, является также резкое размежевание методологических подходов к проблеме, выражающееся в отрыве социологического осмысления права от специально-юридического и даже в противопоставлении их друг другу.

Исторически формально-юридический, или догматический, подход к исследованию права сформировался раньше, в русле господствовавших в теоретической юриспруденции позитивных представлений о праве. По мнению Г. Ф. Шершеневича, наиболее видного представителя позитивистской школы права в России, «догматика заключается в систематическом изложении норм права, действующих в данное время в известной стране. Задача эта достигается путем описания, обобщения, классификации норм, а также в составлении юридических определений». Соответственно этому догматический подход своим содержанием открывает, собирание материала, разъяснение норм права, обобщение нормативного материала или формулирование правовых принципов, конструирование определений, систематизация его.

Анализируя суть догматики, О. В. Тарановский отмечает, что «при этой разработке не подвергают действующее право критике, но принимают его положения как нечто непреложное; вся задача разработки сводится к возможно лучшему истолкованию действующих положений, которое облегчило бы прило-

СТР.26

жение их к конкретным случаям практики». Очевидно, что такой подход не может охватить все многообразие свойств, присущих праву, и тем более отобразить его связи с внешними явлениями, а значит, проникнуть в самую суть

С точки зрения догматики задача юридической науки сводится исключительно к изучению юридически должного, специально-правовых свойств и признаков права Основываясь на Понимании права как совокупности государственных установлении, приказа, обращенного к адресатам, представители догматической юриспруденции исходили из того, что «достаточно установить то, как требует поведение и кто требует соблюдения норм права». Соответственно такому пониманию формировались и представления о предмете теории права, которая фактически отождествлялась с догмой права За пределами такого понимания оставались социологические аспекты права По мнению Г Ф Шершеневича, «социологическая по духу теория права не имеет права на существование в рамках юриспруденции».

Логическое завершение анализируемые взгляды получили в «чистом учении права» Г Кельзена «Чистое учение права,– отмечал он, – пытается ответить на вопрос, что есть право и как оно есть, но не на вопрос, как оно должно быть или создаваться Оно есть правоведение, но не политика права».

Абсолютизация догматического подхода была подвергнута критике даже родоначальником догматической юриспруденции Р. Йерингом, метко назвавшим ее «юриспруденцией понятий» По мнению Н И Палиенко, находившегося под сильным влиянием догматического подхода, «догматика представляет собой лишь один из видов изучения права, изучение лишь определенной стороны правовых явлений, поскольку последние выражаются в нормах и рассматриваются лишь со стороны содержания правового долженствования, то есть того, что определено в нормах права». Поэтому суждение С А Муромцева о том, что теория права не должна подменяться описанием текстов законов (читай–догмой права), не только справедливо, - но и ныне актуально.

Формальный подход к исследованию права, длительное время господствовавший в юридической науке, не способствовал познанию истинной природы правовых институтов Как следствие этого наука находилась в «отрыве» от действительных

СТР. 27

запросов практики. Даже такая, казалось бы, очевидная по своей природе деятельностная категория права, как правоприменение, фактически во всей дореволюционной правовой литературе и длительное время в советском правоведении рассматривалась главным образом с формально-юридических позиций – в форме определенного силлогизма, в котором норму права относили к большой посылке, случай, требующий разрешения, – к малой, а в качестве вывода признавалось решение По рассматриваемому случаю (делу). Вряд ли уместно оспаривать правомерность такого подхода Но ограничившись только им, мы рискуем оставить за пределами оценки собственную природу правоприменения, его место и роль в механизме действия права

Следовательно, речь идет не о принижении догмы права, а о правильном ее соотнесении с иными подходами в изучении права В Д Зорькин не без основания заметил. «Без формально догматической обработки права юриспруденция не может обойтись Но когда эта первичная и вспомогательная научная задача превращается в самоцель и единственное занятие юриспруденции, то последняя отделяет себя глухой стеной от живого права, от прогрессивного развития и превращается в средство консервации и апологии существующего, даже если это существующее изжило себя».

Таким образом, при всей значимости нормативного, специально-юридического подхода к праву, он все же страдает ограниченными возможностями «Дело заключается не в том, чтобы только перечислить причины сохранения права и определить те сферы человеческой деятельности, в которых оно действует, приносит социальные результаты, – писал Л С Явич. – Самое важное – тщательный анализ действия права и его возможностей». Такая задача не может быть решена без привлечения социологического подхода При этом в отличие от догмы, которая исследует право как систему (совокупное образование) нормативно юридических предписаний, социологический подход «рассматривает действие права как социальный процесс, исследует социальные системы и институты, классы, социальные группы и личность как в формировании, так и в реализации норм». Иначе говоря, акцент смещается на изучение реального функционирования права И если с точки зрения специально юридического анализа достаточно установить то, как требует поведение и кто требует соблюдения норм, то функции права как регулятора поведения людей рассматриваются социологией исходя не из того, что должно быть и что предусмат-

СТР.28

ривается правовыми нормами, а из того, что есть, как в реальной действительности складываются правовые отношения и насколько они соответствуют целям, поставленным в законодательстве. Другими словами, если специально-юридическая теория занимается изучением должного, статики права, то социология права призвана исследовать сущее, правовую практику, то, что складывается под воздействием правового в реальной жизни.

Однако из того, что статика и динамика права лежат в разных плоскостях, не следует вывод об обособленности и тем более «противостоянии» рассматриваемых подходов. Между тем в юридической науке при исследовании правовых реалий это методологически важное положение очень часто не принимается в расчет. «Специализация» достигла такого состояния, при котором специально-юридическое видение проблемы развивается наряду с ее социологическим осмыслением. Нередко при этом один подход противопоставляется другому и выдается за единственно правильный. Расширение социологической проблематики в праве 'породило иллюзии о «сверхвозможностях» этого подхода, его преимуществе перед традиционными средствами правопознания. Вследствие этого появилось немало работ, в которых «правовое» выступает лишь иллюстрацией к «социологическому (социальному) ».

Противостояние социологического подхода специально-юридическому имеет 'историческое объяснение. В юриспруденции социологический подход возник не как дополнение специально-юридического, а как его отрицание, «всячески противопоставляя себя общей теории права как науке позитивистского плана». Такой разрыв иногда доходит до полного отрицания нормативного в праве, «растворения» юридического в социальном. Это, в частности, характерно для так называемой реалистической школы в праве, зародившейся и получившей широкое распространение в США. Право с позиции этой школы сводится исключительно к комплексу действий и поведения человека, в процессе которых нормы создаются, толкуются и изменяются. Здесь наблюдается иная крайность – полный разрыв сущего с должным, игнорирование субстанционного в праве, хотя генетический аспект права здесь выявлен достаточно точно.

На это обстоятельство следует обратить внимание еще и потому, что советская правовая доктрина иногда в противовес узконормативному правопониманию противопоставляет столь широкое по своему содержанию, что право в таком представ-

СТР.29

вении с трудом можно опознать. Стремление, используя возможности социологического подхода, потеснить традиционное правопонимание за счет гиперсоциологизации нельзя признать обоснованным. Предостерегая социологию от чрезмерного абстрагирования от правового, Ж. Карбонье справедливо замерил: «Однако это абстрагирование способно привести к опасным последствиям, поскольку юридическая социология, обращаясь к нормам права, в этом случае сможет полностью игнорировать их обязательный характер. Такой подход, конечно же, неприемлем. Что сказали бы о географе, который захотел бы изучить страну, абстрагируясь от ее рельефа? Власть – это необходимый элемент юридического феномена. Что можно сказать о филологе, который взялся бы изучать синтаксические явления, игнорируя нормативный характер правил синтаксиса?».

Нельзя признать обоснованным и принижение значения социологического подхода. Представляется, что резкое размежевание рассматриваемых методологических подходов к исследованию правовой действительности связано в значительной мере -с попытками исследователей обосновать отличный для каждого из подходов объект познания. Так, по мнению Л. С. Явича, «предметом конкретно-социологических исследований действия Справа являются не сами юридические нормы, субъективные права и юридические обязанности, а фактическое поведение лиц, осуществляющих эти права и обязанности». В. П. Казимирчук считает, что «в отличие от собственно нормативного изучения права... социология права рассматривает законы, нормы в их социальном взаимодействии на общественную жизнь».

Такие суждения в той или иной мере разделяются другими специалистами. Представляется, что между социологией и догмой права нет жестких «перегородок». Они органично связаны между собой, взаимодополняют друг друга, имеют одну и ту же сферу (область) приложения. «Различие между догмой и социологией права следует искать не в объекте этих дисциплин. Это различие точек зрения и угла видения. Тот же самый объект, который догматическая юриспруденция изучает изнутри, социология права рассматривает с внешней стороны, она видит его как явление, не пытаясь проникнуть в его сущность, в его онтологическую глубину».

СТР.30

Признание единого объекта для социологии и догмы права основывается на том, что само понятие права, по мнению Р. Йеринга, состоит из двух моментов: «во-первых, «субстанционального», лежащего в его практической цели, т. е. пользе, или выгоде, доставляемой правом, и, во-вторых, «формального», который есть средство по отношению к указанной цели и который выражается в защите права, в иске». Иначе говоря, право и его проявления всегда есть единство «социального» и «юридического», и выявление этих составляющих требует соответствующих средств познания.

Все сказанное позволяет сделать вывод о том, что специально-юридический подход не может развиваться вне и помимо социологического видения права и, в свою очередь, социологический подход «имеет смысл лишь в том случае, когда мы остаемся в рамках понятий права». Другими словами, теория права не может развиваться иначе, как только в единстве специально-юридического и социологического.

С этой точки зрения требуют переоценки взгляды относительно обособления в рамках общетеоретического правоведения философии, социологии и теории (догмы) права. Если раньше такое размежевание в какой-то мере было оправданно, поскольку способствовало философско-социологическому осмыслению права, вследствие чего наметился определенный отход от формально-догматического его понимания, то применительно к потребностям современной общественной практики нужен подход, направленный на интеграцию социологического и специально-юридического подходов в изучении права. Речь, таким образом, идет об использовании юридической наукой принципиально нового методологического инструмента правопознания, который можно было бы обозначить интегративным подходом, объединяющим возможности социологического и специально-юридического подходов.

Интегративный подход как методологическая основа исследования проблемы действия права. Использование интегративного подхода объективно обусловлено спецификой человеческого познания, характеризующегося двумя тенденциями: с одной стороны, «стремлением выразить единство и целостность мира, а с другой–выявить закономерности специальных частных структур. При этом ход движения науки обнаруживает следующую последовательность: от дифференциации к интеграции, «от специального, частного к более общему, от низшей ступени познания к высшей, от изучения изолированных сторон предмета к единству их рассмотрения».

СТР.31

Дифференциация, как низшая ступень познания в науке, играет ведущую роль на начальном этапе развития. Она является выражением носящих относительно стихийных характер усилий обнаружить и исследовать новые феномены объективной реальности. Интеграция же представляет собой сложное явление, требующее четко продуманного целенаправленного действия, разработки теоретических и методологических средств с «целью осуществления синтеза разных по своему характеру концепций, Подходов, методов познания, с целью формирования более общего, абстрактного типа теорий и решения проблем, требующих комплексного, междисциплинарного подхода».

 Существует ряд реальных предпосылок для утверждения в правоведении интегративного подхода. Прежде всего – это признание за правом качества общесоциального регулятора, что объективно предполагает наделение его интегративными качествами. Еще Т. Парсонс обратил внимание на то, что праву должна быть присуща интегративная функция. В его понимании право призвано и способно обеспечить и функциональную, и структурную связь внутри всей социальной системы путем органической интеграции в нее различных по своим целям, задачам и специфике деятельности социальных, политических и экономических институтов. Словом, как инструмент обеспечения общей воли, право не может не иметь интегративной направленности.

Нарождающееся единое правовое пространство как на международно-правовом, так и на внутригосударственном уровнях также объективно предопределяет усиление интегрирующей роли права. Современное международное и национальное право в этих условиях все более становится отражением объективных интеграционных процессов, происходящих в мире и во внутренней жизни государств.

Интегративный характер права со всей остротой выдвигает в центр внимания юридической науки проблему ее методологического инструментария. Становится все более очевидным, что в отрыве от другого ни сам по себе специально-юридический подход, высвечивающий нормативную суть права, ни социологический, позволяющий рассматривать его в контексте социальных реалий, не способны претендовать на роль общей методологии правопознания. Идея интегративного подхода основывается на учете неизбежности преувеличения роли одного из методов правопознания за счет другого. «Контрастность же противоположных методов, направленных на один и тот же объект исследования, делает их взаимодополняющими». Рассматриваемая проблема диктует необходимость интегрирования в специальную ме-

СТР.31

тодологию разнонаправленных методов правопознания. С этой точки зрения создание научной теория действия права, способной выступать в качестве метода прогрессивного воздействия на юридическую практику, объективно возможно лишь на основе использования возможностей интегративного подхода.

Привлечение такого рода методологических средств исследования позволит вывести проблему действия права на уровень теоретического осмысления, отвечающий запросам современной практики. Констатируя факт наличия обособленных друг от друга социологического и специально-юридического подходов применительно к исследованию механизма правового регулирования, С. С. Алексеев обосновывает положение принципиальной важности: «По-видимому, наиболее теоретически значимых и практически важных выводов можно ожидать от исследований, в которых удастся соединить указанные выше подходы. Уже сейчас видна органическая связь между особым построением глубинных элементов правовой системы... с психологическим механизмом, мотивами поведения, которая характеризует специально-юридические функции права и выражается в отношении дозволений, запретов и обязываний с психологическим механизмом, мотивами поведения людей, а отсюда с теми социальными явлениями, которые можно отнести к социальному механизму действия права (правовыми установками, ориентациями и др.)».

Таким образом, интегративный подход в праве есть способ теоретического познания и практического освоения социально-правовой действительности, основывающийся на комплексном применении методологических подходов – нормативного, институционного, инструментального, личностного, деятельностного, генетического, аксиологического и других, синтезированных в специально-юридическом и социологическом и отображающих в своем единстве многоаспектное видение права: закономерности его формирования и признания (обеспечения) государством, а также восприятия адресатами, воплощения в предметно-практической правомерной деятельности и достижения на этой основе правового (цивилизованного) порядка в общественных отношениях.

В «составе» интегративного подхода выделяются взаимодополняющие друг друга комплексные методологические способы познания и освоения правовой действительности–специаль-

СТР.33

но-юридический и социологический, каждый из которых, в свою очередь, интегрирует набор познавательных средств, отображающих то или иное своеобразие свойств права.

 Специально-юридический подход в праве – это комплексный способ познания явлений, процессов и состояний социально-правой действительности, позволяющий определить их специфически-юридическую природу, т. е. формально-юридические свойства, признаки и закономерности, а также юридические формы бытия.

Нормативно-юридический подход – есть способ правопознания, при котором право рассматривается как совокупность официально признанных государством установлении (норм), выступающих соизмерителями юридического характера и правомерности (законосообразности) поведения социального субъекта.

Инструментальный подход в праве – это специально-юридический способ правового познания, позволяющий определить набор гарантированных государством, правовой системой и всей совокупностью общественных отношений социально юридических средств, предоставляемых законом участникам социально-правового общения для достижения ими цивилизованными способами фактического результата.

Институционный подход в праве – это специально-юридический способ научного осмысления правовой действительности, при котором право рассматривается с точки зрения юридически должного, т. е. в качестве определенным образом структурированного образования юридических норм и институтов, имеющих своей целью оказывать регулятивное воздействие на общественную практику.

Социологический подход в праве – способ теоретического дознания и практического освоения социально-правовой действительности, основывающийся на использовании системы гуманитарных и естественнонаучных (психологических, кибернетических и др.) знаний о закономерностях, природе, механизмах и источниках деятельности индивидов и человеческих общностей в сфере действия права.

Аксиологический подход в праве–способ познания права, в основе которого лежит ценностное восприятие социально-правовой действительности, а критерием истинности правового выступают общечеловеческие начала.

Личностный подход в праве–способ познания, при котором основополагающим в праве (законодательстве, социально-правовой деятельности, правовой науке), мерой «правовых вещей» признается личность, ее приоритеты, интересы и потребности. Формирование права (правовых идей, ценностей и норм) и его осуществление рассматривается данным подходом во взаимосвязи становления личности и реализации ее потенциала вовне.

Деятельностный подход в праве – способ познания права в единстве его норм, практических правомерных действий и соот-

стр.34

ветствующих им фактических социально значимых результатов.

Генетический подход в праве–способ исследования социально-правовых явлений и процессов, основанный на анализе их происхождения и развития.

Использование в праве возможностей интегративного подхода позволяет избежать односторонности в теоретических обобщениях, наиболее полно реализовать принципиально важное методологическое требование о неразрывной связи теории и практики и содействовать тому, чтобы практическая деятельность в сфере действия права имела конструктивный характер.

В последние годы такой подход все более находит отражение в правоведении, в частности, при исследовании проблем правоприменения (В. В. Лазарев), правоотношений (Ю..И. Гревцов), правотворчества (А. В. Мицкевич, Н. И. Колдаева, А. С. Пиголкин, С. В. Поленина); изучении права в контексте правовой системы (А. М. Васильев, В. П. Казимирчук, В.Н. Кудрявцев), правоохранительной системы (А. Г. Братко); обосновании общностей международной и внутригосударственной правовых систем (С. В. Поленина), разработок теории закона (Ю. А. Тихомиров); при анализе взаимосвязей права и общественного сознания (Н. И. Козюбра), права и морали (Е. А. Лукашева) и т. д. Возможности интегративного подхода все более проникают в сферу отраслевых юридических исследований.