§ 1. Уровни действия права

В гносеологическом плане понятие «уровень действия права» позволяет осмыслить возможности действия права: сферы, степень, формы распространения в общественном сознании и социальной практике; специфику и силу правового воздействия на жизнедеятельность отдельной личности и общества в целом; характер выполнения правом своего предназначения. Уровень действия права характеризует, таким образом, глубину проникновения права в общественную систему, характер произведенных в ней изменений.

Сообразуясь с основными направлениями правового воздействия, можно выделить два основных уровня действия права: 1) уровень существования;

2) уровень социально-правовых действий (реального функционирования). Каждый из них отражает особенности, формы, способы и механизмы внедрения права в общественную жизнь.

Уровень существования отражает главным образом информативное и ценностно-ориентационное действие права, хотя полностью к нему и не сводится. Этот уровень характеризует особое состояние права, а именно проявление его на той стадии внедрения в общественную систему, когда еще не происходит реализация правовых предписаний и принципов в их специально-юридическом значении, однако право уже оказывает ощутимое 'воздействие на социальную среду, «обнаруживая» в ней своих адресатов и вступая с ними в «контакт». Следовательно, рассматриваемый уровень отражает ту стадию бытия права, когда правовое (нормы права, юридическая практика, правовая политика, юридическая наука, правовая идеология в целом) оказывает непосредственное влияние на сознание отдельной личности, коллективов людей, предопределяя характер восприятия и реальное поведение в сфере его действия.

СТР.95

На нынешнем этапе развития юридической науки можно считать в определенной мере преодоленными представления о внеличностном (внесубъективном) характере действия права, укладывающегося в кибернетическую схему «команда–действие». Однако и сейчас информативное и ценностное-ориентационное действие права явно недооценивается или представляется упрощенным. Между тем право только путем проникновения в сознание (психику) социального субъекта может оказывать на него влияние, направлять его поведение и деятельность, а значит, входить в социальную практику. Другими словами, адекватная реакция на правовые раздражители имеет строго определенную закономерность, суть которой заключается в том, что, лишь преломившись в психике человека, вызвав у него соответствующее отношение, правовое предписание реализуется в практических действиях.

Психический (идейно-мотивационный) характер действия права отмечен сравнительно давно. В частности, уже Ф. Регельсбергер отмечал, что, «когда правовой закон не проникает в сознание граждан и не черпает оттуда своих сил, он дряхлеет, как дерево, которое лишилось соков». Также оценивал характер действия права русский правовед А.С. Алексеев. «Для того, чтобы жить в праве, – писал он, – необходимо, прежде всего, чтобы это право жило в нас». Принципиально важное методологическое значение в этой связи имеют теоретические обобщения родоначальника психологической школы права Л. И. Петражицкого. В его представлении «право есть психический фактор общественной жизни, и оно действует психически. Его действие состоит, во-первых, в возбуждении или подавлении мотивов к разным действиям и воздержаниям (мотивационное или импульсивное действие 'права), во-вторых, в укреплении и развитии одних склонностей и. черт человеческого характера, в ослаблении и искоренении других, вообще в воспитании народной психики в соответствующем характеру и содержанию действующих правовых норм направлении (педагогическое действие права)».

Выводы Л. И. Петражицкого и его последователей широко используются и развиваются в современной правовой науке, в том числе и в отечественной теоретической литературе. Возникшее в русле проблематики социального действия права, психологическое направление в юридической науке призвано теоретически осмыслить принципиально важный аспект действия права: отобразить его идейно-мотивационный, личностный

СТР.96

характер, обосновать неразрывную связь личностного и правового.

Итак, уровень существования характеризует исходный и вместе с тем необходимый этап движения правового в социальную практику. Из этого вытекает положение методологического характера: юридически должное (нормы «права»), «не пропущенное через сознание, психику своих адресатов, имеет лишь формально-юридическое значение и не приобретает качества правового регулятора. Восприимчивость 'правовой нормы ее адресатом – свидетельство того, что она произведет эффект в общественной жизни, достигнет предусмотренных в ней целей.

В этой связи нельзя согласиться с весьма распространенным в юридической литературе представлением о том, что те нормы права, которые не применяются, являются недействующими. На этом основании некоторыми специалистами по административному и уголовному праву делается вывод о необходимости изъятия неприменяемых норм из уголовного закона либо о переквалификации предусмотренных 'в них уголовно-правовых составов в административно-правовые проступки. Такой подход к декриминализации представляется несколько упрощенным. Возможно, что означенные предписания (точнее их санкции) потому и не применяются, что оказывают мотивационно-сдерживающее воздействие на адресатов.

Разумеется, нужны репрезентативные расчеты, основанные на результатах исследований, экспериментальных данных, экспертных оценках. Однако нельзя не учитывать зафиксированного многочисленными обследованиями вывода о том, что одна треть граждан соблюдают правовые запреты главным образом по мотивам боязни быть привлеченными к ответственности. Восприимчивость предписаний права его адресатами – свидетельство того, что они не утратили свойства нормативности (правового характера), а значит, остаются действительными.

Таким образом, «юридическое бытие нельзя сводить лишь к осуществлению нормы права», а действие права в рассматриваемом качестве далеко не всегда может быть зафиксировано через его реализацию. Прав Д. А. Керимов: «Уже сам факт

СТР.97

общеобязательности права является мощным стимулом, побудительным мотивом такого поведения, которое соответствует требованиям правовых предписаний: под влиянием права формируются определенные правомерные мотивы поведения, действий и вообще деятельности людей, которые 'и обеспечивают массовый характер соблюдения его предписаний. Этот социально-психологический «канал» воздействия на сознание и деятельность людей настолько значителен, что его трудно переоценить: без его существования вообще трудно представить реализацию права». С этой точки зрения утверждение С. Н. Братуся о том, что «закон, после того как он издан и вступил в силу, обладает относительной самостоятельностью–он действует независимо от воли и сознания того, кому он адресован, независимо от реципиента», представляется ошибочным. Де-юре ставший действующим, такой закон без соприкосновения с созданием субъекта фактически действующим не станет. Практика убедительно свидетельствует о том, что в тех случаях, когда юридическое предписание находится в явном рассогласовании с ориентациями и интересами его адресатов, оно с большей вероятностью будет нарушено, чем исполнено.

С уровнем существования права нельзя смешивать наличие ^неработающих, хотя и не отмененных в установленном порядке, правовых установлении. С этой точки зрения необходимо различать реальное (действительное) и формальное существование права. В первом случае имеются в виду те предписания, права, которые связаны с реальными предпосылками для воплощения при соответствующих условиях в практические действия адресатов. Формальными же являются такие предписания, которые не соотнесены с конкретными условиями (объективными и субъективными), «а потому бессодержательные, неопределенные, тождественные несбыточной мечте, пустой фантазии, иллюзии». Формальное существование такого рода предписаний, идей, принципов, по сути дела, равнозначно невозможности перехода их в действительность.

Реальное, или действительное существование юридически должного в праве, в свою очередь, может быть абстрактным и конкретным. Абстрактные возможности, выражающие в данное время в данных условиях несущественные тенденции, выступают как зародыши конкретных возможностей. Если абстрактная правовая возможность в той или иной мере отражает тенденции социально-правовой действительности, то она при определенных условиях переходит в категорию конкретной. «В действительность превращается лишь та реальная возможность, которая созрела, достигла высокой степени вероятности, стала

СТР.98

конкретной возможностью. Сущность сформировалась, сложился полный круг детерминирующих факторов, из двух противоположных возможностей одна исчерпала себя...».

В связи с рассматриваемой проблемой нужно обратить внимание на два принципиально важных момента. Во-первых, действительные предписания права могут в какой-то период времени оказаться юридически недействующими по внешним по отношению к ним обстоятельствам, т. е. среде, в которой они только и могут оказаться реально действующими. В данном случае означенные нормы, по выражению Л. М. Магазинера, находятся в «анабиозе» (спячке). Но они не окончательно «утеряны» для правовой системы, и если будут найдены средства их пробуждения, то вольются в систему регулирующих норм права. Во-вторых, это проблема издания заведомо бездействующих законов. По мнению норвежского ученого Торстейна Экхофа, закон имеет определенную латентную функцию, и если он не ведет к реальным изменениям, то может удовлетворять определенные потребности путем официального выражения некоторых идеалов. Такого рода действие закона он называет «символическим» эффектом. По его утверждению, издание заведомо бездействующих законов может иметь целью предотвращение конфликтов в определенных сферах. Одних удовлетворяет наличие закона как такового, других – его неэффективность.

Думается, что в последнем случае мы имеем дело не с бездействующим законом, а с особенностями его конструирования и действия. Если закон вызывает ожидаемую реакцию даже у части адресатов, то, видимо, он не является 'бездействующим. Это акт, сконструированный на основе компромиссов и соответственно рассчитанный на избирательное восприятие и реализацию. Такое действие в конкретном случае устраивает законодателя, поскольку закон приносит планируемый (пусть и неполный) результат. И если иными средствами достичь организации поведения людей в данной сфере нельзя, то законодатель должен идти на риск, в определенной мере «жертвовать» правовыми средствами. Но такой риск всегда должен быть оправданным и основываться на экономном расходовании «юридической энергии» в социальном пространстве.

Значит, уровнем существования охватываются не все, а лишь реальное или действительное юридически должное. В этом аспекте понимание действительных правовых норм как «норм, которые, отражая потребности общественной жизни, реализуются, определенным образом регулируют соответствующие общественные отношения», представляется «узким» по

СТР.99

содержанию. Действующей норма права становится уже с того момента, когда она входит в «контакт» с социальным субъектом, становится достоянием его сознания. К тому же, как отмечалось, действие права проявляется уже в процессе его генезиса.

Итак, уровень существования права, представленный прежде всего действительными правовыми нормами, оказывающими непрерывное идейно-мотивационное влияние на участников регулируемых отношений, есть необходимая веха, обязательное условие, создающее базу для регулятивного действия права, достижения им в конечном счете своих целей. Вне идейно-мотивационного влияния права его специально-юридическое действие оказывается невозможным. С этой точки зрения требуют переосмысления устоявшиеся в юридической теории подходы к оценке специфики идеологического действия права. И прежде всего вывод о том, «что влияние права как идеологического, ^воспитательного фактора по своей основе не является для него специфическим. В принципе рассматриваемая сторона юридического воздействия, основанная на особенностях права как форма общественного сознания, не отличается от влияния на общественную жизнь других идеологических форм и средств (средств агитации, пропаганды, массовой политической информации, нравственного воспитания и т. д.)».

Анализируя приведенную позицию, отметим, что если не 'проводить различия между идеологическим (объективным) действием права и другими формами идеологического влияния, то нужно признать целесообразным помещение в текстах законодательных и иных нормативных актов призывов, деклараций и т. п., что в недавнем прошлом особо отличало советское законодательство и против чего решительно возражал С. С. Алексеев.

Необходимо проводить различие между разными по своей природе процессами–идеологическим, или объективным действием права (воспитанием правом) и специальными видами идеологической деятельности – правовым воспитанием, правовым обучением, правовой пропагандой и т. д. Это не всегда учитывается специалистами. Так, обоснованно критикуя довольно распространенное мнение о том, что действие права воз-

СТР.100

можно лишь при условии его реализации, и, следовательно, правильно акцентируя внимание на роли идеологического аспекта в действии права, авторы коллективной работы «Эффективность правовых норм» вместе с тем весьма своеобразно его истолковывают. Основываясь на известных высказываниях В. И. Ленина, они усматривают идеологическую направленность законодательства в использовании его в качестве средства для пропаганды проводимой государством политики. По мнению данных авторов, «учет пропагандистских, идеологических целей названных актов также позволяет оценить их действительную эффективность».

В действительности здесь юридический нонсенс, иллюстрация того, как уникальные правовые средства использовались государством не по их прямому назначению. Пропаганда политического – это удел политики и ее институтов, но не права. Только если рассматривать право и законодательство (форму его выражения), как всецело подчиненные политике, как меру политического, вывод критикуемых авторов о специфике идеологического действия права будет логичным.

Теоретическая неразработанность проблемы идейно-мотивационного действия права неблагоприятно сказывается в правовой политике. Недооценка нормотворческими органами специфики восприятия права его адресатами приводит к тому, что отдельные законы, президентские указы, иные нормативные акты не только не воспринимаются общественным сознанием в качестве ориентиров поведения и деятельности, но нередко выполняют роль бумеранга.

В этой связи чрезвычайно важной в практическом плане представляется разработка юридической наукой проблемы восприятия права, т. е. теоретическое обоснование закономерностей, способов, источников воспроизведения права в психике людей, формирования у них его образа, правовой чувствительности, усвоения индивидуальным и массовым сознанием духа права.

Анализ проблемы показывает, что рассматриваемый уровень действия права, хотя и проявляется главным образом через информационное и ценностно-ориентационное воздействие, тем не менее полностью к нему не сводится. Есть разновидность правовых норм, которые хотя и не реализуются в специально-юридическом их значении, но вместе с тем проявляют себя в общественной практике, оказывают на нее существенное влияние.

Во-первых, к такого рода нормам относятся запреты, а также часть гражданских прав и свобод, прав наций и народов, за-

СТР.101

фиксированных в конституции. По мнению Ж. Карбонье, эффективность закона, закрепляющего права и свободы, в возможности выбрать любой допустимый вариант действия. Такие нормы он образно сравнивает с открытым окном: «Тебе не обязательно из него вылезать, но дышится легко» .

Во-вторых, это часть первичных законодательных предписаний (дефиниции, общеправовые принципы, юридические аксиомы и т. д.) и так называемых внутриорганизационных, «нетипичных» норм права, действие которых не вписывается в традиционные формы реализации права. Уже фактом своего существования эти нормы оказывают как идейно-мотивационное, так и регулятивное влияние на правореализующие процессы. Более того, без таких норм в целом ряде случаев вообще оказывается невозможным организовать поведение участников отношений, регулируемых правом. Очевидно, что к означенным предписаниям следует отнести нормы, содержащиеся в федеральных Основах законодательства, реализация которых также носит опосредованный характер.

В-третьих, это нормы международного права, вытекающие из соглашений, участником которых является государство. В отличие от реализации норм национального законодательства имплементация международно-правовых норм носит опосредованный характер. Однако уже с самого своего появления такие нормы оказывают мощное влияние на правотворческую, правореализующую практику и процессы действия права в обществе.

Уровень существования необходимо рассматривать лишь во взаимосвязи с уровнем социально-правовых действий (реального функционирования права) и, более того, как подчиненный по отношению к последнему. С этой точки зрения «право потому и имеет огромную идеологическую силу, что обладает способностью самореализовываться в массовых действиях, поведения и деятельности людей».

Анализ законотворческой практики показывает, что это обстоятельство не всегда является методологическим ориентиром для законодателя. Принимаемые законы часто рассчитаны на то, чтобы произвести главным образом идеологический (психологический), 'преимущественно политический эффект в социальной среде: заявить средствами права о собственных приоритетах в политической области, обозначить исключительные пре-

СТР.102

рогативы в сфере экономики и др. В недавнем прошлом по этой причине наблюдалась парадоксальная правотворческая ситуация' стоило союзному парламенту издать законодательный акт, затрагивающий область политических и экономических интересов республик, как тут же парламенты республик учреждали «свой» закон, в значительной мере повторяющий то, что уже содержалось в федеральном акте Одновременно были нередки случаи, когда союзный парламент «пускался вдогонку» за республиканскими законодателями.

Правотворческое соперничество «раздваивает» правосознание непосредственных исполнителей (адресатов) закона и не способствует эффективному его действию. В такой ситуации, как представляется, законодателей не особенно «заботит» и качество самих законов, их реализуемость На первый план выступают иные, неправовые по своей сути, цели К сожалению, с ликвидацией Союза ССР отмеченные проблемы не устранены и при определенных условиях могут актуализироваться в правовых системах государств с федеративным устройством

Уровень социально-правовых действии связан с реальным функционированием права, той стадией его бытия, когда право реализует свой потенциал, выполняя свое предназначение в обществе Если уровень существования связан преимущественно с правовым воздействием, то рассматриваемый уровень – с осуществлением принципов и предписаний права Он отражает особое состояние правового развития, а именно–право в действии, в практических действиях участников общественных отношений, находящихся в зоне действия права Этот уровень связан с фактической правомерной деятельностью адресатов права–граждан и их организаций и многообразными правоприменительными (правообеспечительными) действиями государственных органов и их должностных лиц.

Социально-правовые действия, таким образом, есть сущностная черта данного уровня С этой точки зрения характер, степень и сферы распространения социально-правовых действий позволяют судить о характере действия права в обществе, его реальной силе и значении.

Мера «присутствия» правовой активности в социальных действиях субъекта позволяет выделить три уровня социально-правовых действий высокий – уровень инициативных действий, средний–уровень исполнительных действий и низкий–уровень репродуктивных действий Если исходить из нынешней социально-правовой ситуации, то применительно к отдельной личности, социальным группам людей, иным общественным структурам указанные уровни имеют универсальное значение Что же касается общественной системы в целом, для нее характерен преимущественно низкий уровень социально-правовой активности (социально-правового действия) Удельный вес не-

СТР.103

правовой активности в сфере действия права преобладает над правомерной фактической деятельностью. Практика свидетельствует о том, что весьма часто при решении социально значимых проблем не только крупные общности, но и государственные структуры отдают предпочтение неправовым средствам. Конституционные акты, международно-правовые нормы при совершении такого рода действий либо вообще не принимаются в расчет, либо весьма своеобразно интерпретируются. Качество и темпы социально-правовых действий в обществе, таким образом, не согласуются с провозглашенной в обществе идеей господства права, а значит, безусловного приоритета правовых 'действий перед неправовыми.

Применительно к правовому положению носителей социально-правовых действий и характеру этих действий можно выделить три относительно обособленных уровня правовых действий. 1) саморегуляции, 2) опосредованных или организуемых правовых действий, 3) действий правообеспечительного характера. В первом и втором случаях речь идет о правовых действиях непосредственных адресатов права – граждан и их организаций. В первом случае граждане (организации) осуществляют права и обязанности, вытекающие из закона или природы права, их правового положения в обществе, самостоятельно, без чьей-либо помощи; во втором – фактическая правомерная деятельность адресатов права протекает при посредничестве специальных государственных органов и их должностных лиц Для третьего случая характерен специальный субъект – правоприменяющий орган, который обеспечивает нормальный ход правореализационного процесса, не являясь непосредственным его участником.

В зависимости от специально юридических функций права можно различать уровни регулятивных и охранительных действий. Их соотношение, характер, область распространения зависят от социально-экономического строя, общей культуры и отношения к праву населения и должностных лиц, юридической атмосферы общества и др. Это соотношение отражает своеобразие социально-правовой жизни общества, и прежде всего характер отношения государства к праву связанность правом (когда господствует так называемое «мягкое» право) или произвол по отношению к нему (когда право выступает исключительно средством подчинения поведения граждан) В цивилизованном гражданском обществе регулятивный потенциал права является преобладающим.

Это проявляется, в частности, в наличии развитого гражданского (цивилистического) законодательства, в том числе включающего такие законодательные комплексы, как биржевое, налоговое, антимонопольное, торговое, страховое, налоговое, банковское право, в утверждении договора как универсального

СТР.104

средства правового общества и развития партнерских взаимоотношений между гражданами и организациями.

Значительный удельный вес охранительного в правовой системе может быть предопределен политическим режимом. В тоталитарном обществе, где уровень правовой свободы граждан ограничен, а сфера запретов существенно преобладает (как следствие правонарушающего законодательства государства), область охранительных действий достаточно обширна. В этом случае принудительные (охранительные) действия лишь сохраняют видимость юридической формы, утрачивая свое правовое значение.

Качество, удельный вес охранительных актов должны соответствовать характеру социально-правовой среды общества, состоянию его безопасности. Чем больше права присутствует в действиях социальных субъектов и соответственно в общественных отношениях, тем меньше нужды в применении принуждения, совершении актов охранительного свойства, и, наоборот, ложно понимаемая гуманизация и связанный с этим отказ правоприменительных структур от применения репрессивных мер по отношению к правонарушителям причиняет не меньший вред, чем злоупотребление правом.

Сказанное не означает, что право в условиях неблагоприятной для него среды должно быть «отменено». Речь идет о необходимости предпринятая общественной системой комплекса мер, реализация которых способствовала бы усилению правовых начал в обществе. И к таким мерам, несомненно, следует отнести принудительные, разумеется, если они основываются на правовом законе. Иных средств защиты от деструктивных проявлений от преступности для современного цивилизованного общества 'попросту не существует. Нежелание, а равно и неумение государственных структур проявить правоохранительную активность в условиях нарастающего правового хаоса, роста преступности чреваты негативными последствиями.

В зависимости от форм реализации правовых норм можно различать уровни действий, связанных с исполнением и использованием права. Их соотношение свидетельствует о рациональном правовом устройстве (когда характер и степень реализуемости правовых возможностей согласуется с правовым долгом участников правоотношений) либо о нежелательных «перекосах» в правовой системе (когда, например, использование гражданами предоставленных законом возможностей превращается в свою противоположность, в правовой «беспредел»). Последнее нередко характерно для переходного состояния общества от тоталитаризма к демократии. В условиях господства авторитарного режима при минимуме правовых свобод и соответствующих им действий исполнение государственных установлении, наоборот, абсолютизируется, закрепощая и сознание, и поведение граждан.

СТР.105

Учитывая специфику восприятия права индивидуальным и массовым сознанием, а также основываясь на том, что «индивидуальное поведение всегда обладает большей неопределенностью и большей вероятностью отклонения от соответствующих нормативных предписаний», ибо «чем крупнее социальные группы, слои, классы, тем явственнее вырисовываются устойчивые закономерности их поведения». На этом основании правомерно рассматривать действие права на уровне общества, социальной группы и отдельной личности. Внутри этой классификации возможно свое подразделение, скажем, применительно 'к существующей стратификации общества, демографическим ^признакам населения и другим признакам.

Уровень социально-правовых действий может быть охарактеризован также с точки зрения дифференциации режимов действия правовых норм и по другим основаниям.

 В реальной действительности идейно-мотивационное и собственно регулятивное (специально-юридическое) действие права синкретично. Поэтому анализ рассматриваемой проблемы требует более укрупненного подхода, позволяющего исследовать характер действия права в единстве его идейно-мотивационного и регулятивного воздействия. Исходя из этого, а также в зависимости от результативности, социального эффекта, производимого правом в общественной жизни, сфер его распространения, социального престижа можно выделить три следующих уровня: 1) локальный, 2) промежуточный и 3) инструментальный.

Локальный уровень присущ неразвитым социально-правовым системам, например рабовладельческим, феодальным, ранне-буржуазным системам и современным странам с тоталитарными режимами правления. Его особенности заключаются в том, что правовое проявляет себя на ограниченных участках социального пространства: права и свободы действуют избирательно, т. е. по отношению к определенным субъектам;

право не признается приоритетной формой (системой) регуляции общественных отношений; вследствие огосударствления общественной жизни и абсолютизации разрешительного порядка регулирования наблюдается гипертрофированное соотношение должного и возможного поведения; видимое правовое благополучие достигается ценой тотального применения принуждения, которое воспринимается как приоритетное средство обеспечения осуществления государственных установлении; государство отдает приоритет обеспечению законопослушности граждан и фактически не обеспечивает использование ими правовых возможностей; правовое мышление адресатов носит консерватив-

СТР.106

ный характер, что отражает социально-правовое состояние личности – ее правовую закрепощенность.

Промежуточный уровень свойствен социально-правовым системам тех стран, которые становятся на демократический путь развития. Как правило, общество заявляет о своей приверженности верховенству закона, эффективной юстиции, 'обеспечению реальности прав и свобод граждан и т. д. Активно развивается законотворчество, происходит реорганизация правовых структур, перераспределение типов правового регулирования, устраняются архаичные правовые институты и учреждения. В общественном и индивидуальном сознании складывается новый тип правового мышления. Вместе с тем данный уровень отражает сложность и противоречивость правового развития, обусловленные экономической и политической нестабильностью общества. Резкое расширение границ правовой свободы, не обеспеченное ростом правовой культуры и организационно-правовыми мерами государства, порождает массовые злоупотребления правом: правовая дозволенность воспринимается за норму, а правовой диктат становится едва ли не наиболее «эффективным» инструментом для достижения узкогрупповых интересов. Попытки правоохранительных органов удержать поведение граждан в границах дозволенного вызывают раздражение и неподчинение. Значительно распространяются так называемые односторонние юридические действия как в политической области, так и в хозяйственной практике. К тому же государственные и общественные структуры не обладают достаточными организационными и материальными ресурсами для организации эффективного исполнения законов.

Рассматриваемый уровень характеризуется в целом неэффективным использованием правового инструментария, однако по мере успехов в социально-политическом и экономическом преобразованиях сфера действия права расширяется, удельный вес правового в социальном пространстве увеличивается.

Уровень инструментального действия права характерен для правового общества с развитой правовой государственностью. Он отличается постоянным действием права в обществе, высокой результативностью и одновременно рентабельностью правовых средств. Юстиция оправдывает материальные затраты, система информирования, правового образования и юридического обслуживания населения с социальной точки зрения приносит значительный эффект, общественную пользу. Правовая система снабжена добротными механизмами ограничения противоправного и стимулирования правомерного поведения. Высок удельный вес инициативного и вообще правового (конструктивного) действия. В целом данный уровень характеризует общество, отличающееся достаточно высоким уровнем прогрессивного правового развития.

СТР.107

Следует иметь в виду, что описанные уровни в «чистом» виде не существуют. Между ними есть переходы, промежуточные этапы (стадии). Вместе с тем те или иные элементы означенных стадий в определенной мере присущи каждому из выделенных уровней. Это обстоятельство требует глубокого осмысления правового опыта предыдущих исторических эпох и использования его в современной социально-правовой практике.

Точное представление относительно уровня правового развития общества имеет принципиально важное значение для определения стратегии и тактики правового развития. Неправильный правовой диагноз общества чреват серьезными негативными последствиями, отрицательно сказывается на выборе правовых средств обеспечения правомерного поведения, удельном весе используемого государством принуждения, типах, методах правовой регуляции и т. д.