Глава II. Значение давности в современных законодательствах

7. Французское право. Институт давности заимствованный Европейскими законодательствами у Римского права, своим дальнейшим развитием обязан преимущественно праву французскому. Так еще в XVII в., некоторые особенности юридического быта вызвали необходимость распространять погашающее влияние давности и на судебные приговоры. Этот новый вид давности, признанный законодательствами революционного периода, получил более законченный вид в Уставе Уголовного судопроизводства (code d'instruction criminelle) 17 Ноября 1808 года и затем был заимствован многими Германскими Уложениями.

Обращаясь к рассмотрению постановлений о давности ныне действующего Устава, мы должны заметить что составители его имели в виду, определить правильное соотношение обоих видов давности и отстранить неправильности вкравшиеся в постановления кодексов 25 Сентября и 6 Октября 1791 года и 6 Брюмэра IV года. Недостаточность. этих кодексов проявлялась как мы видели 1) в безразличии давностных сроков для преступлений тяжелых и легких и 2) в неправильном определении того момента, с которого начиналось течении давности. По отношению к первому вопросу, Уставом введена дотоле неизвестная французскому праву система разнообразных давностных сроков. В основание этой системы он положил созданное им трехчленное деление всех законопротивных деяний на преступления, проступки и полицейские нарушения,. Для погашения судебных приговоров были назначены сроки более продолжительные, чем для погашения уголовного преследования.

Столь же важные поправки были сделаны Уставом и относительно момента истечения давности, он отбросил определение кодекса 6 Брюмера считавшего исходом давности тот день, в который существование преступления сделалось известным и было Официальным образом подтверждено. Устав вернулся к системе французского дореволюционного права и признал за начало давности день совершения преступления (а в случае прервания давности-день в который был составлен последний из актов нарушивших ее течение.) Граф Реаль, при обсуждении этих поправок в Законодательном Собрании сказал между прочим: "Давность видоизмененная таким. образом, не будет более сопряжена с какими либо злоупотреблениями и ее благотворное влияние не замедлит вполне обнаружиться. Давность обеспечивает, достояние, честь и жизнь людей; вселяя в преступника надежду на то, что давно содеянное преступление может быть забыто, она удерживает его от содеяния новых преступлений и в то же время, она сама, продолжительностью сроков ею определяемых, как бы берет на себя наказание за это преступление. И в самом деле, можно ли вообразить пытку более жестокую, чем эта томительная неизвестность, чем этот невыносимый страх, отнимающий у преступника спокойствие днем и отдых ночью. 20 лет повседневных мучений, 20 лет постоянных бессонниц. Каращий меч правосудия висящий 20 лет над годовою преступника! Законодатели! неужели эта пытка, более тяжкая чем сама смерть, не достаточно покарает преступника, неужели она не узаконит давности?" С этим цветком французского красноречия мы сочли необходимым познакомить читателя, потому, что большинство французских писателей ссылается на речь графа Реаля, как на самое убедительное доказательство разумности и необходимости давности*(53).

Давности погашаюoей уголовное преследование посвящены статьи 637, 638, 640 и 643, Давности погашающей наказание статьи 635,636, 639, 641 и 642. Принимая во внимания как значение этих постановлений в теоретическом отношении, так и то влияние которое они оказали на определения других кодексов считаем необходимых привести их в переводе.

Ст. 637 Частный и общественный иск (l'akcion civile et l''action publique) вызванные преступлением за которое, полагается смертная казнь или бессрочные наказания соединенные с страданием телесным (peines afflictives perpetuelles), или же вызванное каким-либо иным преступлением влекущим за собою наказание соединенное с страданием телесным, или осрамительное (peine afflictive ou infamante), погашаются десятилетнею давностью, течение который начинается со дня совершения преступления, если с этого времени не было начато ни следствия, ни преследований. Если же в промежуток этого времени были составлены какие либо следственные акты или акты для преследования, за которыми не последовало решения, общественный и гражданский иски погашаются только по истечении полной 10-летней давности, начиная с того времени, в которое составлен последний акт, и это положение распространяется и на тех причастных к делу лиц, которых помянутые акты даже на касались."

Ст. 638. "В двух случаях указаных в предществующий статье и согласно с установленным ею различием в исчислении давности, срок давности превращается в 3 х-летний, если дело идет о проступке, за который положено исправительное наказание."

Ст. 640. "Общественый и частный иски о полицейском нарушении погашаются годичною давностью, которая начинается со дня совершения нарушения, если только в этот промежуток времени не воспоследовало по ним приговора, не смотря на то, что был составлен протокол, наложен арест, начато слествие или преследование; если же было окончательное решение суда первой степени, на которые дозволено приносить апелляцию, то общественый и частный иски погашаются годичною давностью, начинающеюся со дня объявления об апелляции."

Ст. 643 "Положения настоящей главы не отменяют собою тех частных законов, которые касаются погашения давностью исков возникающих из совершения известных проступков или нарушений." Все эти статьи относились к давности погашающей уголовное преследование; о давности погашающей наказание говорят следующие статьи:

Ст. 635. Наказания назначенные приговорами или решениями постановлеными по делам уголовным, погашаются истечением полных 20-ти лет, начиная со дня постановления упомянутых приговоров или решений. Однако осужденный не может жить в том департаменте, где или живет то лицо, против которою лично или против собственности которого совершено преступление, или где пребывают его прямые наследники. Правительство может назначить осужденному определенное место для жительства его."

Ст. 636. "Наказания назначенные приговорами или решениями постановленными по делам исправительным, погашаются истечением полных 5-ти лет, начиная со дня постановления упомянутого приговора или решения, на которые не дозволяется приносить апелляцию, что же касается до наказаний, к которым приговорили суды первой степени, то упомянутый 5-ти летний срок начинается со дня истечения срока назначенного для принесения апелляции."

Ст. 639 "Наказания, назначенные решениями постановленными по делам о полицейских нарушениях (contraventions de police), погашаются двухлетнею давностью, срок которой начинается: -для погашения наказаний назначенных приговорами или решениями, на которые не дозволяется приносить апелляцию, со дня постановления приговора; а для наказаний, к которым приговорили суды первой степени-со дня истечения срока назначенного для подачи апелляции на решение этих судов."

Ст. 641 "Ни в каком случае, лица осужденные заочно по случаю неявки в суд, или по случаю укрытия (par defaut ou par contumace) наказание которых погашено давностью, не могут просить о дозволение им явиться в суд, для того, чтобы суд, отменив решение постановленное заочно вследствие неявки или укрытия, постановил новое."

Ст. 642 "Гражданские присуждения (condemnations civiles) назначенные приговорами или решениями постановленными по делам уголовным исправительным или полицейским и не могущие быть более отмененными,. погашаются по правилам установленным сводом законов гражданских."

8 Бельгия. Определения Французского устава применялись в Бельгии, без особо важных изменений, до издания нового уголовного уложению в 1867 году. При составлении проекта к этому уложению было замечено, что постановления о давности погашающей наказание относятся по существу своему, не к процессу, а исключительно к уголовному праву и что по этому их следует перенесть из устава уголовного судопроизводства в уголовный кодекс*(54). Постановлении о давности погашающей преследование по прежнему предусмотрены уставом, а определения о давности наказания вошли в состав уложения (Code penal Art. 91-99) Независимо от этого, Бельгийское законодательство уклоняется от Французского установляя, иные давностные сроки и не признавая определения второй части 635 ст. Французского устава.

9. Северо-Германский союз. Новое уложение 31-го мая 1870 года, по отношению к вопросу о давности, значительно опередило прежний Прусский кодекс 1851 года. Составители проекта этого уложения, следуя примеру некоторых немецких законодательств и желая поставить Северо-Германское уложение в уровень с требованиями современной науки, признали (вопреки _ 49 Прусского кодекса) давность погашающую судебный приговор*(55). На сколько общественное сознание было подготовлено к уразумению целесообразности этого рода давности, видно из того, что _ 64 проекта посвященный этому вопросу был принят рейхстагом без всяких изменений. (см. _ 66 Ул.). Точно также нельзя не признать вполне основательной отмену, новым уложением прежнего 47 параграфа, в силу которого давность не погашала вину лиц бежавших после возбуждения против них судебного преследования. Мотивы объясняют это изменение тем, что в настоящее время бегство вообще не признается. обстоятельством исключающим давность. Далее новое уложение распространяет погашающее влияние давности на все преступления без изъятия (__ 67 и 70) и значительно сокращает давностные сроки. Так, вместо 30ти летнего срока назначаемого _ 46 Прусского уложения для погашения преступлений влекущих за собою смертную казнь, _ 67 вводит 20-ти летний срок. и т. д. Давности посвящены __ 6672*(56).

В мотивах к новому уложению и в парламентских прениях вызванных __ 64-70 проекта, мы напрасно будем искать разрешения вопроса об основаниях на которых покоится давность в северогерманском уложении. Правда в заседании 18 марта 1870 года, один из лучших ораторов Рейхстага Ласкер и утверждал, что на давность нельзя смотреть как на помилование, а что она скорее основывается на весьма вероятной утрате доказательств и на проистекающей отсюда невозможности успешного исхода, процесса*(57). Но мнение это, как бы оно не было правильно, есть не более как личное воззрение Ласкера и оно гири том относится только к давности погашающей уголовное преследование*(58).

10. Законодательства немецких государств не вошедших в состав Северо-Германского союза.

1) Бавария. Уложение 1813 г. ставило давность в самые тесные рамки, ст. 139 несколько доктринальноопределяла что "протечение известного времени, само его себе взятое, не есть еще правовое основание для погашения преступления и сопряженного с ним наказания". Для бытия давности требовалось чтобы преступник вел себя безукоризненно в течении всего давностного срока. Законы 1822 и 1827 г. не произвели никаких существенных изменений, Проект 1831 г. совершенно умалчивает о давности. Новое уложение 10 ноября 1861 г. (ст. 92-100) признает оба вида давности. Приговоры вошедшие в законную силу погашаются в сроки более продолжительные (30, 20,10 лет и 2 года)-чем уголовное преследование (20, 5 лет, 2 года и 6 месяцев). Приговоры, присуждающие к смертной казни или пожизненному заключению в смирительный дом, не подлежат действию давности, но по истечении 20-ти летнего срока смертная казнь заменяется пожизненным заключением в смирительный дом (ст. 100). Течение давности прерывается, не только разными процессуальными действиями направленными против обвиняемого, не только применением к осужденному приговора, но и всяким преступлением и предумышленным проступком - содеянными этими лицами до истечения давностного срока*(59).

2) Вюртембергское уложение 1-го марта 1839 г. (ст. 129 - 133) признает давность наказания. Совершение всякого нового противозаконного деяния прерывает давность*(60).

3) Баденское уложение 6 марта 1845 /5 февр. 1851 (__ 190-198) также распространяет погашающее действие давности и на наказание. Но относительно смертной казни и пожизненного заключения в смирительный дом встречается то же постановление, как и в Баварском уложении. Давность наказания прерывается совершением того же самого или однородного преступления (_ 197). На некоторые особенности при исчислении давностных сроков будет указана ниже*(61).

11. Австрия. Уложение 27-го мая 1852 г. (__ 227 - 232, 531 и 532) воcпроизводит с самыми ничтожными изменениями определения прежнего кодекса 1803 г., при составлении которого законодателю, по отношению к вопросу о давности, пришлось считаться с крайне противоположными воззрениями. Так в необходимости признания давности его убеждали, и пример остальных Европейских кодексов, и само общегерманское право. С другой же стороны он находился под влиянием, существовавшего в науке, воззрения отрицавшего давность и попытки сделанной в том же смысле, Австрийским законодательством при Иосифе II (1787 - 1803). Взаимнодействие этих влияний придало постановлениям о давности значение какого-то компромисса, какой-то сделки между этими двумя друг друга исключающими воззрениями и этим обстоятельством вполне объясняется крайняя 'неудовлетворительность всех законоположений о давности и тот совершенный недостаток какого либо общего руководящего начала. Насколько тесны те рамки, в которые Австрийское законодательство ставит давность видно из определения _ 229, в силу которого, давность покрывает преступника: 1) если он более не пользуется плодами своего преступления (Die Verjahrung kommt nur demjenigen zu Statlen der von dem Verbrechen keinen Nutzen mehr in Handen hat), 2) если он, насколько это допускает само преступление, позаботился о восстановлении причиненного им вреда, 3) если он не спасся бегством за пределы государства и наконец, 4) если он, в течение всего давностного срока, не совершил нового преступления. Те же условия, за исключением 3-го, необходимы в силу 531 и для погашения проступков и полицейских нарушений. Преступления воспрещенные под страхом смертной казни изъяты от действия давности, но смертная казнь, при наличности всех необходимых для бытия давности условий, заменяется по истечении 20 летнего срока заключением в тюрьму (Schwerer Kerker) на 10 или 20 лет. Давность погашающая приговор неизвестна Австрийскому праву. Начальные слова _ 227 хотя и гласят, что давностью погашается преступление и наказание, но как и самого _ 227 так и из всех следующих за ним параграфов видно, что под этой весьма недостаточной редакцией подразумевается только одна давность уголовного преследования. Постановления о давности нарушений законов о печати (Pressgesetz vom Decembre 1867 __ 27 и 40) не отличаются никакими особенностями-Срок для возбуждения преследования подобных нарушений назначен 6-ти месячный*(62).

Проект нового уложения 1867 г.*(63) __ (97101) высказывается в пользу распространение погашающего влияния давности на приговоры вошедшие в законную силу. Затем, уклоняясь в некоторых частностях от ныне действующего уложения, проект ставит давность в зависимость от указанных нами выше условий с тою лишь разницею, что вопрос о том пользуется ли преступник плодами своего преступления, он признает для давности безразличным.

12. Швейцария. Законодательства некоторых кантонов придерживаются, по отношению к вопросу о давности, исключительно германско-правовых воззрений*(64). В других же кантонах, как например в Женевском, на постановления о давности оказало более сильное влияние Французское право. Законодательства Базеля и Валлиса относят давность к уголовному процессу. Давность наказания признают союзное уложение (Bundesgesetz 1853 ст. 35) и законодательства кантонов Ваадта, Золотурна и Шафгаузена. В Фрейбурге давность (5-ти летняя) погашает только наказания налагаемые за проступки. В Граубюндене смертная казнь, по истечении 20-тилетнего срока, заменяется пожизненным заключением в смирительный дом*(65). Новое Цюрихское уложение 8 Января 1871 г. (__ 52- 56) установляет для обоих видов давности одинаковые сроки (25, 15, 10 и 5 лет). Проступки, преследование которых зависит от произвола лица пострадавшего , погашаются в 6 месяцев (_ 53). Совершение всякого однородного преступления нарушает течение давности наказания*(66). Действие давности распространяется на все преступления и приговоры без изъятия.

13. Италия. Сплочение всех государств Апенинского полуострова в единое Итальянское королевство привело, к сознанию необходимости заменить все законоположения действовавшие в этих государствах*(67), уголовным кодексом обязательным для всех частей нового королевства. Как ни живо чувствовалась настоятельная потребность в этой законодательной реформе, но внутренние неустройства и беспримерно частые перемены министров, были причиною того, что ни один из четырех проектов, выработанных правительственными комиссиями с 1864 года, не только не получил силы закона, но даже и не был до 1871 г. представлен парламенту на рассмотрение. Первый из этих проектов известен под названием - progelto de Falco (10 сентября 1864 года) *(68). Вторый*(69) был с 1866 до 1868 г. на рассмотрении комиссии учрежденной для составления нового кодекса. 17 мая 1868, комиссия эта представила в министерство третий проект*(70). Наконец 15 апреля 1870 г. Министру юстиции был предложен на рассмотрение четвертый проект. Давности преступавши посвящены статьи 81-85, давности наказания - ст. 89-82. Не вдаваясь в подробности заметим, относительно давности уголовного преследования, что ее погашающее влияние распространяется на все противозаконные деяния без исключения. Система давностных сроков несколько сложна (6 категорий). Неопределенностью отличается ст. 84 в силу которой, все процессуальные действия прерывают течение давности*(71). На основании 83 ст. иск гражданский, вчиненный единовременно с иском уголовным, подчиняется правилам установленным для давности уголовной*(72). Что же касается до давности наказания, то ст. 89 изъемлет от ее действия смертную казнь, пожизненное заключение и лишение служебных, политических и гражданских прав*(73). Весьма интересно постановление ст. 90-й определяющей: 1) что все собственно уголовные наказания погашаются в сроки на 5 лет более продолжительные, чем время назначенное в приговоре, 2) что приговоры присуждающие к заключению в тюрьму, не менее как на 3 года и 6 месяцев-погашаются в 8-милетний срок и 3), что все остальные наказания погашаются в 5 лет.

Если судебный приговор разрешает также и гражданский иск возбужденный единовременно с иском уголовным, то менее продолжительная гражданско-правовая давность погашается по правилам установленным гражданским кодексом. (ст. 92) *(74).

Все вышеупомянутые проекты имеют в научном отношении тот несомненный интерес, что они признают давность погашающую наказание. Из законодательств действовавших в отдельных итальянских государствах этот вид давности был известен кодексам Сардинскому и Моденскому*(75).

14. Испания. Новый Испанский уголовный кодекс 1870 г. Codigo penal*(76) признает оба вида давности и устанавливает для них одинаковые сроки. Так 1) 20-ти летнею давностью погашаются как приговор присуждающей к смертной казни или к пожизненному тюремному заключению, так и преступления воспрещенные под страхом этих наказаний; 2) 15-ти летним сроком погашаются все остальные уголовный наказания, а также и преступления влекущие их за собою; 3) 10-ти летнею давностью погашаются наказания исправительные и проступки. Для более легких взысканий определен годичный срок. Тот же срок установлен и для преследования клеветы. Личная обида погашается 6-ти месячною, а некоторые легкие нарушения 2-х месячною давностью*(77).

На постановления о моменте истечения давности и об обстоятельствах ее прерывающих будет указано ниже. Гражданская ответственность вытекающая из преступления или нарушений, подчиняется в силу 135 ст. определениям права гражданского*(78).

В заключение заметим, что давность погашающую наказание признает не только Испанский кодекс но и проект нового Португальского уложения *(79).

15. Швеция. Уложение 16 февраля 1864 г. ставит институт давности в самые тесные рамки. Так в силу _ 14-го: "1) давностью двухлетнею погашаются все преступления не влекущие за собою наказания более строгого, чем тюремное заключение; 2) давность 5ти летняя покрывает преступления, наказания которых не превышают 2-х летнего заключения в рабочий дом". Приговоры присуждающие к наказаниям не переступающим через эту границу погашаются в 10-ти летний срок (_ 17). На все более тяжкие преступления и более строгие приговоры не распространяется действие давности.

16. Англия, Шотландия и Северо-Американские Штаты.

1) Англия. Недостаточное знакомство с литературой источниками Английского уголовного права, было причиной того, что в немецкой науке сложилось неосновательное мнение о том, что Английскому праву, будто бы, совершенно неизвестен институт давности. Общее право (Common law), действительно, не содержит никаких постановлений о давности, но другой источник Английского права, право статутарное ограничивает известными сроками преследование некоторых преступлений*(80). Криминалисты, отрицающее существование давности в Английском законодательстве, быть может, были введены в заблуждение тем, что слово prescription неизвестно этому законодательству. Не находя, далее, этого термина в алфавитных указателях и в сочинениях посвященных исключительно Английскому праву, ученые эти пришли к неосновательному отрицание давности и при том совершенно упустили из виду, что статуты, говоря о давности, прибегают к другому термину-к слову limitation.

Обращаясь к определенно значения давности в Английском праве, нельзя не обратить внимание на самый Факт ее признания, не общим, а статуарным правом. Обстоятельство это указываешь самым красноречивым образом, что постановления о давности не имеют характера меры применяемой, ко всем аналогическим случаям, а только к тем из них, которые прямо предусмотрены специальным законом. Но и в этой тесной сфере, погашающее влияние давности распространяется, только на незначительные нарушения, от действия ее изъяты как крупные преступления так и судебные приговоры. Сроки установляемые статутами отличаются своею краткостью, так они упоминают о давности 3-х и 2-х летней, годовой и 6-ти месячной*(81).

Сравнивая постановлена Английских статутов с определениями других кодексов, нельзя не прийти к тому убеждению, что в Англии институт давности находится только в зародыше. Причина этого явления кроется в том незначительном влиянии, которое Римское право имело на развитие английского законодательства.

2) В Шотландию континентальные учреждения нашли несравненно более легкий доступ, чем в Англию, и Шотландское законодательство сложилось под несомненным влиянием Римского права. Отсюда становится понятным признаваемый Шотландским правом 20-ти летний давностный срок. О значении этой давности Алисон говорит*(82) "что общественный и частный обвинители могут начать уголовный иск в течении двадцати лет следующих за днем совершения преступления, но что истечение этого срока есть абсолютная граница для всякого дальнейшего преследования".

Последнее из положений Алисона, весьма важно в научном отношении, оно указывает на то, что право Шотландское, в отличие от всех современных Европейских законодательству не признает обстоятельств прерывающих давность. Независимо от 20-ти летнего срока, в Шотландии известен, также и срок 3-х летний. Так статут 1701 г. определяет, что преследование противозаконного заключения погашается давностью, если оно не будет вчинено в течении трех лет, начиная с последнего из дней дня неправильного заключения. Далее тот же статут замечает, что если процесс и будет начат, но не разрешен в годичный срок, то и он также будет подлежать действии давности*(83).

3. Северная Америка. Заимствует у Вартона*(84) следующие сведения о законодательствах отдельных штатов. В Массачузете, преследование убийства (murder) не ограничено никаким сроком, все же остальные преступления погашаются в шесть лет (Rev. Stat. Mas. cap. 136 sect 16) В Нью-Йорке убийство также изъято от действия давности, а для преследования других преступлений назначен 3-х летний срок (Rev. Stat. N. Y. part IV cap. 11 tilte 4, art. 2). В Пенсильвании, преследование всех преступлений и проступков, за иcключeнием подлога (forgerie) и лжеприсяги (perjurie), может быть начато в течение 5-ти лет, со дня совершения противозаконного деяния*(85) (Act of 10 April 1848). В следующем году преследования некоторых противонравственных поступков (fornication and bastardy) были ограничено 2-х летним сроком В Виргинии, все наиболее тяжкие преступления, воспрещенные под страхом смертной казни, или тюремного заключения (death or confinement in the penitentiary) изъяты от действия давности. Некоторые преступления погашаются в 5 лет и некоторые в 3 года а все особо мелкие нарушения в 1 год.

17. Россия.-Постановления о давности манифеста 1775 года, незначительно видоизмененные, применялись до самого издания Уложения в 1845 г. Редакторы проекта этого уложения*(86), определяя те основы, на которых, по их мнению, покоится давность, и объясняя необходимость различных давностных сроков, утверждали между прочим, что давность "во всех законодательствах установляется сколько по невозможности открыть следы противозаконного деяния и изобличить виновного по истечении долгого времени, сколько и из сострадания и снисхождения к человеку, который, впав однажды в преступление, после сего в продолжении многих лет, вел жизнь честную и неукоризненную. При сем должно заметить, что чем важнее преступление, т. е., чем важнее, нарушенное преступником, право, или чем более от сего было вреда и опасности, тем глубже и продолжительнее следы преступления и тем удобнее они к отысканию, и также, что чем более преступление зловредно и важно, чем более оно доказывает порочность и развращение нравов виновного, тем менее он имеет права на сострадание и снисхождение. Так, напр., и сего как кажется, нет нужды доказывать убийство, зажигательство и подобные сему злодеяния, оставляют более следов и суть пocлeдcтвиe большей порочности преступника, нежели маловажное воровство и обман. Из сего следует ясно, что и установление разных мер давности, смотря по важности совершенного противозаконного деяния, сообразно с обоими основаниями самого закона о давности в делах уголовных, т. е. и с удобностию суда, и с требованиями справедливости. По сим причинам мы в проекте своем предполагаем три рода оной именно: 1) давность 10-ти летнюю в делах по преступлениям, за которые определена ссылка на поселение или временная, с лишением всех прав, ссылка в Сибирь и отдача в арестантские роты; 2) давность 5-ти летнюю в тех случаях, когда за преступления определена ссылка временная в отдаленных губерниях, кроме Сибирских, или же заключение в рабочем, или смирительном доме, или в крепости; 3) давность 3-х летнюю в делах по преступлениям и проступкам, за которые определяется заключение в тюрьме, или легкое телесное наказание, или же денежное взыскание" При рассмотрении проекта уложения в государственном, совете, к этим трем давностным срокам был прибавлен четвертый. Для преступлений, воспрещенных под страхом высших исправительных наказаний, был назначен восьмилетний срок. Далее, редакторы уложения высказались в пользу признания исправлении преступника условием давности. Так, проект допускал давность только в тех случаях, когда виновный, в течении всего давностного срока, не совершал равного с первым или более тяжкого преступления. При окончательной редакции уложения, условие это было отброшено.

Уложение 1845 года посвящает давности ст. 163- 169. Постановления эти, самым несущественным образом видоизмененные, воспроизводятся и в последнем издании уложения 1866 года (ст. 158-164). Далее о давности говорит 21 ст устава о наказ. налагаемых мировыми судьями и 2-й п. 16 ст. устава уголовного судопроизводства, в силу которого "судебное преследование, в отношении к уголовной ответственности обвиняемого, не может быть возбуждено, а начатое подлежит прекращению-за истечением давности".

В ст. 158 уложения 1866 года изображено: "Наказаниe отменяется за давностью:

1) Когда со времени учинения какого-либо, кроме лишь означенных ниже сего, в статьях 161 и 162, преступления, за которое в законах определяются лишения всех прав состояния и ссылка в каторжные работы или на поселение прошло десять лет, и когда во все cиe время то преступлении не сделалось гласным, т. е., когда по оному не было никакого производства, или следствия, ниже донесения или жалобы, извета или иного показания, или же когда в течение того же времени, то есть полных со дня содеяния преступления десяти лет, виновный в оном, не смотря на произведенное следствие, не был обнаружен;

2) Когда со времени учинения преступления, за которое в законах определяется лишение всех особенных, лично и по состояние присвоенных, прав и преимуществ и ссылка на житье в Сибирь или отдача в исправительные арестантские роты гражданского ведомства, прошло восемь лет, и когда также во все то время преступление не сделалось гласным или же когда виновный в том преступлении, не смотря на произведенное об оном следствие, в течение того же времени не был обнаружен;

3) Когда со времени учинения преступления, за которое определяется законом лишение всех особенных, лично и по состоянию присвоенных, прав и преимуществ и ссылка на житье в одну из отдаленных губерний, кроме Сибирских, или заключение в рабочем доме, или же заключение в смирительном доме или крепости, с некоторым ограничением личных прав и преимуществ или же без ограничения оных, прошло пять лет, и когда оное также во все cиe время не сделалось гласным, или же когда виновный в том преступлении, несмотря на произведенное об оном следствие, в течении того ж времени не был обнаружен.

4) Когда со времени учинения проступков, за которые определяется законом заключение в тюрьме, прошло два года, а тех, за которые определяются лишь арест, или денежные взыскания, или выговоры, или замечания, или же внушения, прошло шесть месяцев, и когда оные в течение означенных сроков не сделались гласными, или виновные в оных следствием, в течение того же времени, не были обнаружены.

Примечание: Срок для возбуждения судебного преследования по нарушениям постановлении о печати полагается, со дня совершения нарушения, годовой.

Редакция 158 ст. отличается крайней недостаточностью. Применяя к ее начальным словам: "наказание отменяется за давностью", значение и смысл установленный за ними наукой и большинством европейских кодексов, мы пришли бы к тому убежденно, что уложение распространяет погашающее влияние давности на судебные приговоры и на наказания ими определяемые. Но одного поверхностного знакомства с дальнейшим содержанием 158 ст. достаточно для того, чтобы убедиться в том, что. она признает одну лишь давность уголовного преследования, да и то в размерах крайне ограниченных. То же самое явствует из 2-го пункта 16 ст. устава уголовного судопроизводства, на основании которой, за давностью прекращается одно только уголовное преследование, а не приговор, постановленный судом. Быть может нам возразят, что указанная нами неточность редакции не имеет ничего важного, потому что уложение, хотя и не признает давности погашающей приговор, но что самое существенное значение давности заключается в том, что выгораживая лицо от запоздалого преследования, она тем самым делает невозможным применение к нему наказания. В этом отстранении наказания действительно высказывается самым наглядным образом погашающее влияние давности,-наказание не применяется как в тех случаях, когда давностью погашается уголовное преследование, так отчасти и в тех, когда ею погашается судебный приговор; но, не смотря на это внешнее сходство, разница между обоими видами давности настолько велика, что их нельзя безразлично называть одним общим термином. Давность погашающая преступление, освобождая виновного от уголовной ответственности, исключает возможность осуждения его судом и выгораживает его от всех неблагоприятных, вытекающих из приговора, последствий. Так политическая правоспособность лица, преступление которого погашено давностью, нисколько не умаляется. Лицо это не лишается принадлежащих ему почетных прав; преступление, снова им совершенное, не будет подходить под понятие о рецидиве и т. д. Совершенно иные последствия будет иметь давность погашающая наказание. Она выгораживает преступника только от физического страдания, сопряженного с применением к нему наказания; но не смывает с него позора, наброшенного на него осуждающим приговором,-бесчестье, вытекающее из этого приговора, не сглаживается никакою давностью, политическая правоспособность навсегда умаляется и т. д." Из этого краткого сопоставления обоих видов давности понятно, что уложение, признав только давность преступления, избрало крайне недостаточную редакцию, постановив, что "наказание отменяется давностью в случаях, предусмотренных 158 статьею.

Из дальнейшего рассмотрения этой статьи, мы узнаем, что она признает, как неоднократно замечал сенат, в своих кассационных решениях, давность двух родов: "давность происшествия и давность обнаружения виновного. Под давностью происшествия закон понимает тот случай, когда преступление не сделалось известным в продолжении определенного законом времени, по истечении которого виновные в совершении его не подвергаются наказанию; под давностью второго рода следует понимать тот случай, когда преступление сделалось известным, но произведенным по оному исследованием в продолжении того же времени не обнаружено виновного". (кас. решение 1868 г.14 февраля по делу крестьянина Миронова).

Это подразделение давности уголовного преследования на давность происшествия и давность виновника есть исключительная особенность нашего законодательства, особенность, которую нельзя одобрить ни в теоретическом, ни в практическом отношении, во 1) подразделение, созданное отечественным правом, не соответствует, установленному в науке, воззрению на давность, и с другой стороны идет в разрез с воззрением на преступление, как на акт преступной воли виновного, как на явление, в котором неразрывно соединены представления о виновном и о деянии им совершенном. Так, виновный судится только потому, что он совершил известное противозаконное деяние, и, обратно, известное событие становится предметом судебного разбирательства, потому что содеяние его приписывается тому или другому лицу. К области уголовного правосудия относятся далеко не все происшествия жизни частной или общественной, а только те из них, которые могут быть рассматриваемы, как проявления преступной воли какого либо лица. Так, уголовному правосудии нет никакого дела до пожара, истребившего целый город, до взрыва газа, убившего несколько человек, во всех тех случаях, когда события эти были вызваны какой либо естественною причиной; и, напротив, оно начиняет ведать эти Факты, если содеяние их будет приписываться одному или нескольким лицам. Итак, уголовное правосудие не ведает преступления отдельно от преступника, и, когда мы говорим, что давность погашает преступление, то мы этим хотим сказать, что давность сглаживает не внешнюю, Фактическую сторону деяния, а уголовно-правовое значение преступления, т. е., что преступление, по истечении давностного срока, перестает быть объектом уголовного преследования, и что лицо, подозреваемое в совершении преступления, не может быть привлечено к уголовной ответственности.

Во 2) Независимо от своей теоретической несостоятельности, подразделение это оказывается непригодным и в практическом отношении. Так 158 ст. для бытия давности считает сначала необходимой полную безгласность преступления, а затем допускает ее и в том случае, когда, несмотря на гласность преступления, виновный в оном не был, в течении того же срока, обнаружен. Второй случай несравненно шире первого и полнота, и обстоятельность закона ни сколько не пострадали бы, если бы он, не вдаваясь в многословное и совершенно излишнее определение гласности преступления прямо постановил, что давность погашает преступление в случае необнаружения виновного.

После этих общих замечаний, обратимся к более близкому рассмотрению текста 158 ст. Так она, прежде всего, допускает давность в тех случаях, когда, "в течении законом определенного срока преступление не сделалось гласным". Слову "гласный" статья эта придает несколько более тесное значение, чем то, которое оно имеет в языке его литературном и разговорном. В силу 158 ст., преступление не признается гласным, когда "по оному не было никакого делопроизводства или следствия, ниже донесения или жалобы, извета или иного показания". Из этого определения понятно, что под преступлением гласным Уложение разумеет преступление, известное органам уголовного правосудия, а потому ясно, что газетная статья, рассказывающая об известном преступлении, или народная молва, повествующая о нем, не подходит под постановление 158-ой ст.; в них нельзя видеть "извета или иного показания", и сами по себе взятые, они не придают деянию характера гласности, в смысле этой статьи.

Далее 158 ст., установив понятие о безгласности преступления и создав, таким образом, не имеющую никакого практическая значения, давность происшествия, переходит к определению давности виновного и постановляет, что "наказание отменяется за давностию, когда виновный в течение законом установленного срока, несмотря на произведенное следствие, не был обнаружен". Из прямого смысла этого постановления, следует, что факт обнаружения виновного имеет значение обстоятельства, абсолютно исключающего давность. Но спрашивается, как понимать слова "когда виновный не был обнаружен?". Неклюдов считает преступника необнаруженным во всех случаях. "когда следователем или судьею не было принято мер к пресечении подсудимому способов уклоняться от следствия или суда или хотя таковые меры и были приняты но не были приведены в исполнение в течение давностного срока. С интерпретацией г. Неклюдова нельзя согласиться, во 1) потому, что обнаружение преступника нельзя сопоставить с тою или другою частью предварительного следствия; так обнаружение может совпадать с началом процесса и точно также обнаружению может предшествовать более или менее продолжительное исследование факта преступления. Если, например, преступник будет пойман с поличным, то начало процесса и обнаружение будут совпадать; если же, напротив, при наличности преступного деяния, не будет известно, кто совершил его и когда эта известность будет добыта только следствием, то понятно, что момент, обнаружения значительное отодвинется. Во 2) толкование г. Неклюдова нельзя применить к целому ряду весьма часто повторяющихся случаев. Так, вор, пойманный с поличным, лицо, совершившее какое-либо преступление при свидетелях, должны быть сочтены обнаруженными совершенно независимо от того, были ли приняты меры к пресечении им способов уклониться от суда и следствия.

Решения нашей судебной практики, как говорит г. Неклюдов, по этому вопросу весьма разнообразны: "но вобще, по его словам, была заметна наклонность считать виновника необнаруженным почти вплоть до того .времени, пока он не был изобличен по суду". С этим толкованием тоже нельзя согласиться, но не потому, что оно, как утверждаешь г. Неклюдов, слишком широко, а потому, что оно находится в явном противоречии с теми случаями, в которых личность виновного обнаруживается с самого начала уголовного процесса.

Что же касается до нашего мнения, то мы были бы склонны считать виновного обнаруженным с того самого времени, когда, по имеющимся в деле данным, оказывается возможным допустить, что он есть лицо, совершившее преступление, или, говоря иначе, мы считаем виновного обнаруженным с того момента, с которого судебной власти становится известным, что именно он, а не кто иной совершил преступление. В том же смысле разрешил этот вопрос и сенат. Так, во 1) решением по делу князя Трубецкого (1868 г. N 98) он признал подсудимого обнаруженным "первым заявлением извета о подложности росписок," так как извет этот указывал на подсудимого, как на лицо, виновное в представлении их ко взысканию с знанием о подложности оных. Сенат не убедился доводами защитника подсудимого, утверждавшего в своей кассационной жалобе, что виновный, "в продолжении следственного производства не был обнаружен, ибо, по точному смыслу закона, виновным признается лишь тот, о котором обвинительный приговор вошел в законную силу." Итак, по мнении защитника подсудимого, преступник должен быть сочтен обнаруженным с момента признания его виновным. Аргументация эта клонится в пользу подсудимого; но с ней вряд ли можно согласиться. Обнаружение, в том значении, которое мы ему придали, должно во всяком случае, предшествовать производству, направленному против известного лица. Преследовать можно только того, кто в большей или меньшей степени навлек на себя подозрение. Но понятно, что подобное преследование всегда предполагает, что обвиняемый известен, что он обнаружен. С этой точки зрения, обнаружение преступника и признание его виновнымдва противуположных момента; один из них находится в начале преследования, направленного против известного лица, другимэто преследование заканчивается.

С обнаружением виновного внимание суда сосредоточивается на нем, как на возможном преступнике; судебная власть привлекает его в качестве подсудимого и затем уже определяет на сколько в действительности основательны падающие на него подозрения, по каким побуждениям и при каких обстоятельствах преступление было им совершено. Только после тщательного рассмотрения всех этих вопросов может последовать приговор осуждающий виновного. Итак, обнаружением виновного нельзя считать приговор его осуждающий.

Во 2) в кассационном .решети, по делу коллежского регистратора Строгонова (1870 г. N 242), сенат счел невозможным применить давность обнаружения виновного, так как проступки, вызвавшие судебное преследование, сделались известными полиции в то же время, когда они были совершены, и так как по полицейскому акту тогда же составленному по поводу этих проступков, в совершении их обвинялся подсудимый. В 3) решением по делу бывших дворовых людей Самойловых (1868 г. N 288), подсудимые сочтены обнаруженными, потому что следствие, возбужденное вскоре после совершения преступления, во все время производства было направлено против личности самих подсудимых Самойловых.

Итак, преступника мы считаем обнаруженным с того момента, когдасудебная власть начинает смотреть на него, как на лицо совершившее преступление.

Исходя от этого определения обнаружения преступника, и принимая во внимание, что наступление этого момента безусловно исключает возможность применения давности, мы приходим к тому убеждению, что давность виновного, поставлена уложением в рамки столь тесные, что применение еена практике может встречаться лишь весьма редко.

Ничего подобного мы не встречаем ни в одном из рассмотренных нами иностранных кодексов; придавая известным следственным действиям, направленным против обвиняемого, значение обстоятельств прерывающих течение давности, они, вместе с тем, постановляют, что, с прекращением деятельности, нарушившей давность, начинается течение новой давности,столь же продолжительной, как и прежняя; следовательно, кодексы эти не исключают абсолютно давности, а только несколько отодвигают момент ее истечения. Законодательство наше, как мы уже видели, совершенно иначе отнеслось к этому вопросу и сенат, точно интерпретируя 138 ст., решил, по делу бывших дворовых людей Самойловых (1868г. N 288), ,,что срок давностиисчисляется со времени совершения преступления, а не с какого бы то ни было перерыва в производства оного, и что медленность Полиции или Следователя, задержавшего дело без всякого движения в продолжении известного периода времени, не подходит под понятие о давности и не служит основанием к применению 158 ст. Улож".

Из примечания к 158 ст. мы узнаем, что для возбуждения преследования по нарушениям постановлений о печати полагается со дня совершения нарушения годовой срок. Краткость этого срока находит, как увидим из дальнейшего изложения, свое полное оправдание в природе и отличительных свойствах этих нарушений*(87).

Ознакомившись с содержанием 158 ст., мы можем приступить к рассмотрению весьма интересного вопроса о том, исключает ли бегство виновного возможность применения к нему давности. Теоретически вопросэтот разрешен в том смысле, что бегство преступника вообще бессильно оказать какое-либо влияние на давность и только некоторый из современных законодательств придерживаются устарелого воззрения и смотрят на бегство, как на обстоятельство исключающее давность. Уложение совершенно умалчивает об этом вопросе, и нам думается, что бегство виновного, до егообнаружения. не будет отстранять давности погашающей его преступление. После же обнаружения., для существа дела становится совершено равносильным, бежал ли обвиняемый, или нет; с наступлением этого момента давность, как мы видели, исключается безусловно.

В тесной связи с рассмотренною нами 158 ст. Уложения находится 21ст. Устава о наказ, налаг. Мировыми Судьями, постановляющая, "что виновные освобождаются от наказания, когда кража, мошенничество и присвоение чужого имущества в течении двух лет, лесоистребление в течение года, а прочие проступки в течении 6 месяцев, со времени их совершения, не сделались известными Мировому Судье или полиции, или когда в течениетех же сроков не было никакого по ним производства".

Смысл этого постановления прост и ясен, и, казалось, не должен бы допускать каких либо сомнений; так, статья эта для бытия давности считает необходимым, чтобы в течение всего давностного срока не было никакого поделу производства, и отсюда понятно, что течение давности прерывается всяким вообще, а не каким либо известным производством. Сенат (решение по делу крестьянина Миронова 1868 N129) совершенно иначе интерпретирует 21 статью; слова, "никакого производства" он толкует в смысле производства, направленного против известного лица, а потому всякое иное производствоон не считает, прерывающим давность. Виновный, в этих случаях, остается, по мнению сената, необнаруженным, а потому и преступление его погашенным давностью.

Придерживаясь буквального и единственно возможного толкования 21 ст., мы не можем признать правильным как это решение, так и решение поделу о порубке леса в Нижнегридинской даче (1869 г. N1027) в той его части, которая посвящена рассматриваемому нами вопросу. Так, кассационную жалобу Курского Управляющего Государственными Имуществами на решение Суджанского съезда сенат признал незаслуживающею уважения, потому что при возбуждении дела не было указано виновных в этой порубке, а самоеразбирательство последовало по истечении давностного срока. В данном случае протокол, составленный и переданный Мировому Судье до истечения законом установленная годичного срока, не был признан производством в смысле 21 ст., потому что в нем не были обозначены имена и фамилии обвиняемых лиц, а только вообще указано на общество крестьян деревниНежнегридинской. Мы совершенно согласны с сенатом в том, что в уголовных делах всякий несет ответственность только сам за себя и что к суду нельзя привлекать юридических лиц; но в рассматриваемом нами деле особую важность приобретает не этот, а иной вопрос, именно вопрос о непризнании передачи протокола о порубке Мировому Судье-производством отстраняющим инарушающим давность. Если бы к делам о порубках и вообще к случаям предусмотренным 21 ст. устава, применялась 158 ст. Уложения, то подобное разрешение вопроса было бы вполне удовлетворительно в виду необнаружения виновного в течении всего законом установленного срока; но так как данный случай должен быть разрешен на точном основании 21 ст.,выставляющей главным условием давности отсутствие всякого по делу производства, то мы считаем неправильным непризнание производством преследования, возбужденного у Мирового Судьи.

21 ст. Мирового Устава, считая, для бытия давности необходимым, чтобы преступление не было известно Мировому Судье или полиции и чтобы поним не было никакого производства, не делает никаких оговорок относительно того, какое именно производство нарушает давность; а потому нам кажется произвольным и нарушающим прямой смысл 21 ст. толкование, допущенное сенатом.

Ошибка сената заключается в том, что он хотел согласовать разноречие между 21 ст. Устава и 158 ст. Уложения. Из сопоставления этих двух статеймы легко убеждаемся в том, что определение 158 ст. о давности покрывающей виновного осталось неизвестным 21 ст. Устава. Так, давность происшествия существует в силу 158 ст. во всех тех случаях, когда в течении законом определенного срока преступление "не сделалось гласным, т. е. когда по оному не было никакого делопроизводства или следствия, ниже донесения илижалобы, извета или оного показания," т. е. когда происшествие осталось неизвестным и когда по отношению к нему не было никакого производства.

Ст. 21 Мирового Устава допускает давность, когда преступления и проступки в продолжении ею определенных сроков не сделались известными Мировому Судье или Полиции, или когда по ним не было никакогопроизводства. Постановление это лишь немного разнствует в словах, по содержанию совершенно тождественно с приведенным нами определением давности происшествия. Давности обнаружения виновного ст. 21 не посвящает никаких определений и в этом то заключается то разноречие с 158 ст. Уложения, которое сенат думал устранить, приписав второй части 21 ст.Устава совершенно ей несвойственное значение.

Если бы статья эта постановляла, что преступления погашаются давностью и в том случае, когда, не смотря на известность Мировому Судье или Полиции, виновный в оном не будет обнаружен, то при такой редакции ее, конечно, можно бы утверждать, что Мировой Устав признает давность виновного.

Считая для перерыва давности необходимым, чтобы производство было направлено против известного лица, сенат, решением по делу купчихи Труновой (1869 г. N 71), признал производством-cлeдcтвиe и разбирательство в полиции, у следователя или мирового судьи. Решением же по делу крестьян села Покровского (1868 г. N 942) сенатом былопостановлено, что предварительная переписка о поступке, подсудном мировому судье, происходившая до заявления ему об известном деле, не признается производством отстраняющим давность, в силу 12 ст. Устава.

Для того, чтобы производство могло прервать течение давности необходимо, чтобы оно было законно, т. е. чтобы оно было начато установленнымпорядком ив подлежащем месте (решение по делу купца Белобородова 1871 г. N 356), Из решения по делу Елизаренкова (1871 г. N 108) мы видим, что силу перерыва будет иметь только производство, исходящее от компетентной власти*(88).

Указав на отличительный свойства производственных действий, нам остается заметить, что, и 21 ст. Устава, и практика сената придают им значение абсолютно исключающее давность. Так, сенат неоднократноопределял, что давность исчисляется со времени совершения преступления, а не с какого бы то ни было перерыва в производстве оного, и что медленность со стороны полиции или следователя, задержавшего дело без всякого движения в продолжение известного периода времени, не подходит под понятие о давности и не служит основанием к применение 158 ст.Уложения и 21 ст. Устава. (Решение по делу бывших. дворовых людей Самойловых 1868 г. N 288.) Из длинного ряда сенатских решений, относящихся к этому вопросу, укажем на решение во 1) по делу крестьянина Петра Иванова (1868 г. N 7) в силу которого медленность со стороны полиции не составляет такого обстоятельства, которое служило быоснованием к прекращению дела и к применению к оному 21 ст. Устава, во 2) на решение по делу крестьянина Калинникова (1868 N 769.) которым сенат постановил, что "по делам о проступках, преследуемых независимо от воли частных лиц, медленность Полиции, или Следователя, или Мирового Судьи в производстве дела не может служить основанием к применению означеннойстатьи, если самое дело возбуждено до истечения срока давности"*(89).

Статья 159 Уложения определяешь: "Если преступите или. проступок такого рода, что оные, на основании законов, не иначе могут подлежать ведении и рассмотрении суда, как вследствие жалоб, обиженным или оскорбленным чрез cиe противозаконное деяние частным лицом принесенной,то наказание отменяется за давностию и во всех тех случаях, когда принесший жалобу оставит потом дело без хождения в продолжение всего, определенная в статье 158, смотря по свойству преступления или проступка, времени. Из сего исключаются также особенные, в статьях 395, 1,523-1530, 1532, 1542, 1543 и 1549- 1551 сего уложения означенные, случаи".

Статья эта, как видно из ее текста, устанавливаешь порядок погашения давностью тех правонарушений, преследования которых предоставляется усмотрении лица обиженного или оскорбленного. Уголовное правосудие считает себя, по отношению к этим преступлениям и проступками, заинтересованным лишь настолько, насколько того требует интерес лицапострадавшего. Истцу предоставляется в делах этого рода полный процессуальный простор: от его доброй воли зависит начать процесс; он может в известных пределах отказаться от требуемого удовлетворения, на него же падают все не благоприятные последствия, вытекающие из его нерадения к ограждению собственных интересов. В силу 159 ст.,преступления и проступки, преследование которых начинается не иначе как по частной жалобе, и которые могут быть прекращены примирением, погашаются давностью, когда, несмотря на их гласность, лицо, подавшее жалобу, оставит дело без хождения в продолжение всего давностного срока. Между этим определением и постановлением 158 ст. есть несомненнаяразница; здесь указание в жалобе на известное лицо, т. е. обнаружение виновного не будет обстоятельством исключающим давность. Но спрашивается, что же должно разуметь под словом хождение? Г. Неклюдов говорит*(90), что "не ходившим по своему делу должен считаться всяк тот, кто не подал жалобы на медленность до истечения давностного срока."

Подача жалобы на медленность производства есть несомненно хождение .по делу, но далеко не одною только этой мерой должно быть ограничено понятие о хождении. Сенат в решении по делу мещанки Щербаковой (1867г. N313) дал этому термину более широкое определение; так, хождением сенат признал заботливость лица обиженного или оскорбленного о том, чтобы делоне осталось без движения. Далее, решением по делу жены рядового Ирины Прошко (1869 г. N 740), лицо, узнававшее о положении дела и просившее о скорейшем разрешении его, было признано ходившим по делу, и наконец, решением по делу отставного фельдфебеля Евдокимова (1868 г. N 929), определено, что дело, остававшееся без всякого производства, должно бытьсочтено оставшимся без хождения.

Весьма интересен вопрос о том, применяется ли постановление 159 ст. к делам, производимым в мировых учреждениях. В решениях сената усматривается разноречие; так, по делу крестьянина Кочеткова (1868 г. N 381), сенат высказался в том смысле, что "159 ст. улож. о наказ., в силу которой по тем делам которые, на основании законов подлежат ведению ирассмотрению суда не иначе, как вследствие жалобы, принесенной обиженным или оскорбленным лицом, наказание отменяется за давностию, когда принесший жалобу оставить потом дело без хождения в продолжении всего определенного законом времени, распространяется и на дела, производящиеся в Мировых Съездах".

В совершенно противоположном смысле высказался сенат в решении по делу титулярной советницы Смирновой (1867 г. N,°2W). Из обстоятельств дела видно, что Смирнова принесла кассационную жалобу на решение Муромского Мирового Съезда, по делу о заочном оскорблении ее почетным гражданином Смольяниновым и о завладении сим последним бывшим в общем ихвладении и пользовании колодцем. Предмет последняго иска, как подлежавший рассмотрению мировых установлений отдельно от уголовного дела, за силою 114 ст. Учр. Суд. Уст. не мог быть рассмотрен Уголовным Кассационным Департаментом, который, "обращаясь к жалобе Смирновой относительно нанесения ей Смольяниновым личного оскорбления, принял на вид, чтоприведенные Мировым Съездом 16 ст. (п. 2) Уст. Угол. Суд. и 21 ст. Уст. о наказ, налаг. Мир. Суд. не могут иметь применения к настоящему делу, потому что по жалобе Смирновой, поданной своевременно Полицейскому Начальству, возбуждено было производство, которое и продолжалось сначала у Следователя, а потом в Мировых Установлениях".

Решение это нельзя не признать ошибочным; личное оскорбление есть именно такое преступление, преследование которого может быть начато не иначе, как по жалобе оскорбленного лица, и потому к данному случаю следовало бы применить 159 ст., тем более, что мировым судьею, рассматривавшим это дело по существу, было удостоверено, что "в настоящемслучае прошло несколько таких (шестимесячных) давностей, и что, почти со времени заявления Смирновой не было никакого хождения". Сенат неправильно применил к этому случаю 21 ст. Устава, и признал жалобу о личном оскорблении, поданную до истечения давностного срока производством исключающим давность за силою 21 ст. Устава*(91). "160 ст. Наказания, определяемые законами сообщникам и пособникам в преступлениях, совершенных по предварительному согласно нескольких лиц, и участникам в преступлениях, учиненных несколькими без предварительная на то соглашения, отменяются за давностью не прежде, как по истечении срока давности, для самих зачинщиков или главных виновных определенного".

Статья эта не содержит никаких постановлений о давности погашающей вину подговорщиков или подстрекателей, вероятно, потому что они несут ту же ответственность как главные виновники и начинщики. Далее 160 ст. умалчивает о лицах прикосновенных к преступлении, т. е. о попустителях, укрывателях и недоносителях.

Молчание это может быть истолковано в том только смысле, что законодатель счел несправедливым причислить этих лиц к одной категории с главными виновными, и что, следовательно, продолжительность давностных сроков, погашающих преступления этих лиц, будет сообразоваться с наказанием, соответствующим степени у частя каждого из них. В этом жесмысле истолковывают эту статью гг. Лохвицкий*(92) и ЯневичЯневский*(93).

Теория и большинство действующих законодательств распространяют давность на все вообще преступления. Убийство и другие, особенно тяжкие преступления не составляют исключения и погашаются только более продолжительными сроками. Иначе отнеслась к этому вопросу 161 ст.Уложения, постановляющая, что "наказания за преступления государственные, означенные в статьях 241, 244, 249 и 253 сего уложения, а равно и наказание, определенное за умышленное убийство отца или матери, не отменяются за давностью; но если со времени содеяния преступления прошло двадцать лет и во все cиe время оно не сделалось гласным, то есть когдапо оному не было ни делопроизводства или следствия, ниже донесения, или жалобы и извета, или иного показания, или же когда в течение того ж времени, то есть полных, со дня, в которое учинено преступление, двадцатилет, виновные в оном, несмотря на произведенное следствие не были обнаружены: то вместо смертной казни или каторжной работы, они присуждаются к ссылке на поселение в отдаленнейших местах Сибири".

161 ст. стоит в научном отношении на одном уровне с прежними германскими Уложениями, исключавшими давность во всех подобных случаях; отличается она от этих постановлений только в том отношении, что, поистечении давности, наказание применяется не вполне, а в несколько смягченном виде*(94).

О преступлениях, изъятых от действия давности, говорит также 162 ст. Статья эта распадается на две части: первая часть определяет, что "сила постановлению о давности не распространяется на вину перешедших из православия в другое, хотя и пользующееся свободою богослужения в России, христианское исповедание, и тем менее еще на преступления отпавших вовсе от веры христианской, как беспрерывно продолжающиеся, доколе они не обратились к долгу".

Из прямого смысла этого постановления следует, что, с момента воссоединения лиц отпадших, с православною церковью, или тем исповеданием, к которому они прежде принадлежали, деяние их утрачивает совершенно преступный характер, и, следовательно об их дальнейшем преследовании и наказании, а вместе с тем и о давности не может быть и речи. Воззрение это находит поддержку в 185 и 188 ст. Уложения, в силу которых, все меры, принимаемые против лиц, отступивших от православной или христианской веры, имеют значение только до воссоединения их с прежним исповеданием. После этого воссоединения, объект преступления не существует более. Виновный исправился; соблазн, вызванный его поступком, .им же самим отстранен. Ни церковь, ни светская власть не наказывают подобных лиц , и в отделе о преступлениях против веры, мы не найдем ни одной статьи, которая преследовала бы лиц, возвратившихся в прежнее вероисповедание, за то, что они прежде отступили от него.

Ст. 162 составляет одну из особенностей, резко отличающих Уложение от всех современных кодексов. На переход лица из одного вероисповедания в другое, они не смотрят, как на преступление, а потому в своих законоположениях умалчивают совершенно о подобных деяниях. Не приступая к рассмотрению вопроса, в какой степени разумно и целесообразно воззрите, усвоенное на этот предмет Уложением, заметим только, что преступления, предусмотренные в первой части 162 ст., характеризованы, совершенно правильно, преступлениями беспрерывно продолжающимися, Состав этих преступлении указывает на то, что они совершаются не мгновенно., а продолжаются до тех пор, пока воля лица не перестанет выражаться известным преступным образом "доколе виновный не обратится к долгу".

Первая часть, рассмотренной нами, 162 ст. не может представлять на практике никаких затруднений, но зато редакция второй части отличается крайней недостаточностью. Так в ней изображено: "На сем же основании давность не распространяется и на вступивших заведомо в противозаконный брак, и на виновных в присвоение себе непринадлежащих им состояния, должности, чина, ордена, почетного титула, или имени". Уложение, рассуждая таким образом, сопоставляет преступления существенно различные по своему внутреннему характеру; вероотступничество, составляя нарушение религиозной обязанности с обращением виновного к долгу, перестает быть преступлением. Но ясно, что этот момент нравственного возрождения, не может иметь подобного значения в преступлениях, исчисленных во второй части 162 ст. Двоеженец и вообще лицо вступившее в противозаконный брак будут подлежать преследованию, не смотря на все обнаруженное ими желание обратиться к долгу. Присвоение виновными не принадлежащих им состояния, должности и т. д., точно также не может быть рассматриваемо, как грех, сглаживаемый покаянием.

Вероотступничество*(95), как мы прежде видели, не влечет за собою никакого уголовного наказания; правоспособность виновного ограничивается только на время его отпадения от церкви. Все же остальные преступления воспрещены под страхом более или менее тяжких наказаний. (Ст. 1416 и 1417 не упоминают о каких-либо мерах принимаемых временно до обращения виновных к долгу).

Итак, сопоставление и подведение под один уровень деянии столь различных по своему существу ни в каком случае не может быть оправдано; но сопоставление это является еще более неуместным, если мы примем во внимание, что его конечным результатом является изъятие от действия давности всех преступлений предусмотренных во второй части 162 ст. Преступления эти могут быть разделены на две категории: одни из них, по своему составу, могут быть только преступлениями беспрерывно продолжающимися (например, противозаконный брак и особенно двоеженство); другие же, смотря по обстоятельствам дела, могут быть и длящимися и простыми (например, известный титул можно присваивать в течении одного или нескольких месяцев, но точно также можно воспользоваться им и для одного какого либо отдельного случая). Всматриваясь в существо этих преступлений, нельзя найти никакого разумного основания для того, чтобы, не распространить на них погашающего влияния давности. Если давность покрывает и убийство и разбой, то почему же двоеженство, присвоение титула или ордена должны быть изъяты от ее действия? Вся разница между этими преступлениями заключается в том, что одни из них совершаются мгновенно, другие же - в течении более или менее продолжительного времени, в продолжении которого давность, конечно, не может воспринять своего начала. По общему правилу давность начинается с момента совершения известного преступления; но преступления длящиеся можно считать оконченными тогда, когда прекратится противозаконное состояние, созданное волею преступника; так, например, двоебрачие можно считать оконченным со смертью одной из жен или с расторжением брака. Присвоение ордена или титула с той минуты, когда виновный перестанет ими пользоваться. До наступления подобного окончания давность не приложима к длящимся преступлениям, затем, для дальнейшего изъятия давности нет никакой разумной причины.

Г. Неклюдов говорит*(96), что преступления, предусмотренные во второй части 162 ст., "могли бы весьма удобно погашаться давностью по отношению к наказанию". Но, стоя на почве Уложения, едва ли можно утверждать что-либо подобное.158 ст. весьма определенно постановляет, что наказания отменяются за давностью во всех случаях, кроме лишь означенных в статьях 161 и 162. Толкование г. Неклюдова противоречит, следовательно, прямому смыслу закона и, кроме того, оно вносит некоторую неясность в изложение предмета. Если Уложение относится безразлично к юридической терминологии, то было бы желательно, чтобы в трудах теоретических правовые институты назывались их надлежащими именами; а давность погашающую преступление, как мы выше старались доказать, нельзя называть давностью погашающей наказание*(97).

Ст. 163 установляет правила применения давности к преступлениям должностных лиц по службе; так, она определяешь, что "вина судей и других чиновников, изобличенных в неприведение в исполнение вошедших в законную силу судебных решении, или же в неучинении нужных по установленному порядку распоряжений о объявлении сих решений и посылки следующих по оным указов, покрывается давностью в таком лишь случае, если прошло десять лет со времени, в которое решение, через неисполнение оного, потеряло свою силу."

Особенность этой статьи заключается в том, что, она, преступления по службе, считает преступлениями продолжающимися до тех пор, пока должностное лицо имеет возможность исполнить ту или другую служебную обязанность. Так, законы гражданские установляют десятилетний срок, по истечении которого, решение неприведенное в исполнение теряет законную силу. Из прямого смысла 163 ст. следует, что, до истечения этого десятилетнего срока, судьи и должностные лица, имея полную возможность привести решение в исполнение, и, не делая этого, постоянно нарушают возложенную на них обязанность и тем исключают давность, течение которой может начаться только с того времени, когда известное служебное действие не окажется более возможным. Г. ЯневичЯневский весьма верно замечает*(98), "что 163 ст. изложена не довольно ясно и определительно и может подать повод к разнообразному толкованию и применению к частным случаям на практике".

Ст. 164 совершенно основательно изъемлет гражданские последствия преступления от действия уголовной давности; так она постановляешь, что ,,право на вознаграждение за причиненные преступлением вред и убытки и право на имущество приобретенное посредством преступления подчиняются правилам о давности, в законах гражданских определенным"*(99).

Статья 167 Проекта уложения 1845 года также посвященная этому вопросу определяла что: "Протечение определенной в законе давности не утверждает полученного чрез подлог или иное преступление какого-либо имущества во владении сделавшего сей подлог или иное преступление, а равно и наследников его. Оно от них возвращается тому лицу или тем лицам, коим по закону следует, даже и в случае, если виновный в противозаконном оного получении, на основании постановлении о давности, будет вовсе освобожден от наказания за свое преступление"*(100).

Воинский Устав о наказаниях (изд. 1868 г.) посвящает давности 102 -104 ст. В общих чертах устав этот придерживается системы усвоенной уложением. Видоизменения им допущенные обусловливаются характером некоторых специально военных проступков и наказаний с ними сопряженных.

"102 ст. Наказание отменяется за давностью; 1) Когда со времени учинения преступления, за которое определяется смертная казнь, или ссылка в каторжные работы или на поселение или же заточение в крепости, прошло десять лет и когда во все cиe время то преступление не сделалось гласным, т. е. когда по оному не было никакого делопроизводства, или следствия, ниже донесения или жалобы, извета или иного показания или же когда в течение тогож времени, т. е. полных со дня содеяния преступления десяти лет, виновный в оном, не смотря на произведенное следствие, не был обнаружен.

2) Когда со времени учинения законопротивного деяния, за которое определяется ссылка на житье в Сибирь или отдаленные, кроме Сибирских, губернии, или отдача в военно-исправительные роты, прошло восемь лет и когда также во все то время законопротивное деяние не сделалось гласным, или же когда виновный в оном, несмотря на произведенное следствие, в течение тогож времени не был обнаружен.

3) Когда со времени учинения законопротивного деяния, за которое определяется разжалование в рядовые, или заключение в крепости с лишением некоторых прав и преимуществу или исключение из службы, или же отставление от оной, а также одиночное заключение по первым трем степеням, прошло пять лет, и когда преступление во все cиe время не сделалось гласным, или же когда виновный в оном, не смотря на произведенное следствие, в течение тогож времени не был обнаружен.

4) Когда со времени учинения законопротивного деяния. за которое определяется заключение в крепости, с ограничением некоторых лишь прав и преимуществ по службе, или содержание на гауптвахте, или лишение нашивок и других знаков отличия, или одиночное заключение по последними, двум степеням, или денежные взыскания, прошло три года и когда законопротивное деяние во все cиe время не сделалось гласным, или виновный в оном следствием в течение тогож времени не был обнаружен.

В преступлениях и проступках общих военнослужащим с лицами гражданского звания, учиненных независимо от службы, сроки давности исчисляются на основании общих уголовных законов."

Не приступая к подробному рассмотрению этой статьи, укажем только. на одну особенность резко отличающую ее от Уложения и от большинства современных кодексов. Преступления, за который Воинский Устав определяет смертную казнь, погашаются в необычайно краткий десятилетний срок.

Ст. 103 постановляет; "что сверх изъятий, установленных общими уголовными законами (см. ст. 161 и 162 Уложения), сила постановлении о давности не распространяется также на побеги нижних чинов".

Законодательство наше не распространяет давность на дезертирство не потому, что причисляет его к преступлениям длящимся, а потому, что преступление это по своему существу не может быть безгласным Так, государственный совет мнением, Высочайше утвержденным 11 июня 1829 года положил, что "так как манифест 1775 года повелевает предавать забвению такие преступления, кои в течении 10-ти лет остались в безгласности; но побеги нижних воинских чинов, сколько бы долго они не продолжались, в безгласности не остаются; ибо не токмо о сем тотчас же объявляется от начальства, да и во все время продолжения побега дезертир преследуется розысканием местных полиций".

V. Яневичу-Яневскому*(101) кажется неправильным нераспространение нашим законодательством, давности на дезертирство, С теоретической точки зрения, мы с ним совершенно согласны; но, придерживаясь при разрешении этого вопроса воззрения на давность, усвоенного уложением, нельзя не изъять от ее действия побега воинских чинов. Г. Яневич-Яневский находит, что ссылка государственного совета на гласность побега не убедительна, и что отсутствие в течении давностного срока производства в смысле действительной "следственной или судебной функции" (пассивное розыскание присутственных мест он производством не признает), не может иметь последствием исключения давности. Было бы, думается, гораздо проще изъятие дезертирства от давности объяснять тем, что побег со службы всегда предполагает обнаружение виновного, и что, следовательно, всякая ссылка на давность с тем вместе становится невозможною.

Последняя из статей Воинского Устава, посвященных давности, предусматриваем случай применения ее к некоторым исключительно военным нарушениям. Так ст. 104 определяет, что "в преступлениях и проступках по службе, которые могут быть обнаруживаемы начальством только при инспекторских смотрах или ревизии дел, давность считается со времени окончания смотра или ревизии".

Окончив обзор постановлении отечественная) права о давности, посмотрим какие начала наше законодательство кладет в ее основу. По мнении редакторов Уложения, давность "во всех законодательствах установляется сколько по невозможности открыть следы противозаконного деяния и изобличить виновного по истечении долгого времени, столько и из сострадания и снисхождения к человеку, который, впав однажды в преступление, после сего в продолжении многих лет вел жизнь честную и безукоризненную. При сем должно заметить, что чем важнее преступление, т. е. чем важнее нарушенное преступником право, или чем более было от сего вреда и опасности, тем глубже и продолжительнее следы преступления, и тем удобнее они к отыскании, и также, что чем более преступление зловредно и важно, чем более оно доказывает порочность и развращение нравов виновного, тем менее он имеет права на сострадание и снисхождение. Так, например, и сего, как кажется, нет нужды доказывать убийство, зажигательство и подобные сему злодеяния оставляют более следов и суть последствие большей прочности преступника, нежели маловажное воровство или обман. Из сего следует ясно, что и установление разных мер давности, смотря по важности совершенного противозаконного деяния, сообразно с обоими основаниями самого закона о давности в делах уголовных, т. е. и с удобностию суда, и с требованиями справедливости".

Это воззрение на существо давности, воспроизведено почти текстуально, с самой незначительной перефразировкой, кассационным решением по делу полковника Суходольского, коллежского советника Потулова и титулярного советника КорибутКобутовича (1870 г. N 278),

Имея в виду посвятить следующую главу исключительно вопросу об основаниях давности и желая избегнуть излишних повторений, ограничимся только несколькими замечаниями. Редакторы Уложения, как видно из вышеприведенной выдержки, основывают давность, как на трудности ведения процесса по истечении продолжительного времени, так и на сострадании к исправившемуся преступнику*(102). Но, признав исправление виновного основанием давности, редакторы Уложения ошиблись не только в теоретическом отношении, но и впали в серьезное противоречие, не придав по примеру баварского кодекса, всякому новому преступлению значения обстоятельства, прерывающего течение давности. Далее, говоря о необходимости установить должное соотношение между продолжительностью давностного срока и тяжестью преступления, они указали на некоторые несомненно верные соображения, но вместе с тем допустили никоторую неточность, утверждая, что, чем важнее преступление, тем более, оно доказываешь порочность и развращенность виновного. В большинстве случаев положение это хотя и оказывается правильным, но безусловно верным признать его все-таки нельзя. Так, практика уголовных судов показывает, что убийство не редко совершается под влиянием минутной вспышки, а какая-нибудь кража-по привычке. Мучение совести, сознание величины содеянного зла могут несравненно более способствовать нравственному возрождение преступника в первом случае, чем во втором. Давность погашающая преступления тяжкие должна быть продолжительнее давности мелких нарушений, но не вследствие гадательных предположений о высшей степени нравственной порочности виновных, а потому, что преступление тяжкое возмущает в высшей степени общественное спокойствие и вызывает более строгую и продолжительную реакции со стороны карающего правосудия*(103).

В изложенном нами кратком очерке законодательных определений о давности мы имели в виду представить в самых общих чертах характер и значение постановлений о давности в современных нам кодексах. Более подробное изложение всех частных вопросов читатель найдет в догматической части нашего исследования.