3.3.1. Состязательность в судебном следствии в российском суде присяжных

Сама сущность суда присяжных требует максимально полной реализации принципа состязательности в судебном следствии для обеспечения правосудности выносимых присяжными вердиктов. Огромную важность приобретает отделение функций обвинения и защиты от функций правосудия и размежевание их между собой. Малейшее смешение этих функций может ввергнуть присяжных в заблуждение относительно процессуальной роли стороны.

Профессиональный судья в процессе должен занимать положение беспристрастного арбитра, одинаково относящегося и к обвинению и к защите. Любое его отклонение от этой роли, даже не зафиксированное в протоколе судебного заседания, запечатлевается в сознании присяжного и может оказать воздействие на вердикт.

Процессуальное равноправие сторон — основа реализации принципа состязательности в суде присяжных. Незнакомство присяжных с материалами дела до судебного разбирательства, разрешение оценивать только доказательства, представленные сторонами в процессе, независимость от судьи в этой оценке делает решающим для исхода дела то влияние, которое стороны смогут оказать на присяжных. Залогом состязательности судебного следствия являются правила, закрепленные в ст.ст. 426–429, 446 УПК РСФСР, устанавливающие обязательность участия в судебном следствии обвинителя и защитника, новые процедуры, обеспечивающие соблюдение этого принципа на практике.

Проведенные исследования свидетельствуют, что состязательные начала не в полной мере проявляются в судебном следствии по причине пробельности уголовно-процессуального законодательства, а также вследствие стереотипного поведения участников судебного разбирательства, перенесения традиций несостязательного судопроизводства в суд присяжных. В целях выявления указанных нарушений принципа состязательности представляется необходимым более подробно рассмотреть основные части судебного следствия с использованием результатов исследований конкретных уголовных дел, рассмотренных судом присяжных.

1. Начало судебного следствия (представление дела присяжным заседателям)

В соответствии с ч. 1 ст. 446 УПК РСФСР судебное следствие в суде присяжных начинается с оглашения резолютивной части обвинительного заключения именно государственным обвинителем, что является существенной новеллой, служащей более четкому разграничению процессуальных функций162.

162 В связи с возможностью изменения государственным обвинителем в ходе предварительного слушания обвинения, не связанного с изменением квалификации, возникла проблемная ситуация: кем должно оглашаться постановление суда о назначении дела к слушанию в части, фиксирующей изменение обвинения, — обвинителем или председательствующим? Мы согласны с точкой зрения Л.Б.Алексеевой (см.: Алексеева Л.Б. Судебное следствие. Прения сторон. Возвращение дела на дополнительное расследование со стадии судебного разбирательства. С. 134), предлагающей в качестве решения этой проблемной ситуации пересоставление прокурором обвинительного заключения во всех случаях изменения обвинения либо оглашение обвинителем резолютивной части обвинительного заключения с учетом решения принятого по результатам предварительного слушания, без оглашения судьей указанного постановления. Такие способы решения данной проблемы позволяют сохранить данную новеллу, обеспечивающую состязательность судебного следствия.

Такое начало судебного следствия в суде присяжных существенно отличалось от начала этого этапа в традиционной форме судопроизводства, поскольку по сложившемуся в практике обыкновению обвинительное заключение оглашалось председательствующим. Этому во многом способствовала неопределенность части первой статьи 278 УПК РСФСР, в которой не было четкого указания на субъект рассматриваемого процессуального действия. И лишь только 21 декабря 2000 г. Конституционный Суд РФ в своем определении № 278-0 указал, что «…не может вытекать из части первой статьи 278 УКП РСФСР… возложение на суд каких-либо обязанностей, связанных с предъявлением, поддержанием и доказыванием обвинения, которые… не соответствовали бы конституционной функции суда, обеспечивающего осуществление правосудия на основе состязательности и равноправия сторон». Конституционный Суд отметил в этом определении, что «осуществление уголовного судопроизводства на началах состязательности и равноправия сторон предполагает, что формулирование обвинения и его поддержание перед судом обеспечивается названными в законе органами и должностными лицами, а также потерпевшими и не может перелагаться на суд».

Но, успешно решив эту задачу, законодатель «забыл» создать обвинению и защите равные условия: оглашая обвинительное заключение, прокурор, по сути, в самом начале процесса произносит перед присяжными вступительную речь, а подсудимый и защитник лишены права представить присяжным свою позицию по делу до начала исследования доказательств. Проведенные исследования показывают, что по многоэпизодным делам государственные обвинители нередко помимо оглашения резолютивной части обвинительного заключения дополнительно разъясняют коллегии присяжных некоторые аспекты предъявленного обвинения, сокращают оглашаемый текст, высказывают свое мнение о доказанности обвинения, что окончательно превращает это процессуальное действие в типичное для англо-американского типа процесса представление дела («opening the case»).

Так, при разбирательстве многоэпизодного дела И., Б., К. государственный обвинитель допустил два существенных отступления от правил, закрепленных в ч. 1 ст. 446 УПК РСФСР:

а) с разрешения председательствующего, он огласил резолютивную часть обвинительного заключения только в отношении одного подсудимого Б., а в отношении остальных подсудимых, которые обвинялись в совершении аналогичных деяний (в соучастии), вместо оглашения соответствующих частей обвинительного заключения подчеркнул тождественность данной части обвинения и только пояснил, в чем каждый из них дополнительно обвиняется, помимо такого же обвинения, как и у Б.;

б) прокурор, с разрешения председательствующего, не стал оглашать формулировку обвинения Б. (и, соответственно, других подсудимых) в совершении разбоя (ст. 146 ч. 2 УК РСФСР), т.к. она была абсолютна идентична формулировке обвинения их по ст. 102 п.п. «а» и «е» УК РСФСР, которая была доведена до присяжных. Вместо этого он пояснил присяжным, что «подсудимых обвиняют еще и в разбое по тем же основаниям, что и в убийстве»163.

163 Дело по обвинению Иванникова В.А., Белова В.Ю., Кукулиной Е.Е.

Представляется, что хотя данные действия обвинителя и были обоснованы некоторыми обстоятельствами, но они противоречат предписаниям ст. 446 ч. 1 УПК РСФСР, согласно которой резолютивная часть обвинительного заключения оглашается полностью, за исключением данных о предыдущих судимостях подсудимого и фактах признания его особо опасным рецидивистом. Закон запрещает какие-либо другие исключения из данного правила. Санкционирование председательствующим этих действий, на наш взгляд, не делает их законными, т.к. в данном случае председательствующий не наделен правом изменять предписание императивной нормы. Такое отступление от одного из императивных предписаний уголовно-процессуального права можно объяснить объективно существующей проблемой способа оглашения резолютивной части обвинительного заключения, с тем чтобы оно было понятно присяжным заседателям, однако такое решение этой проблемы (единственно возможное, на наш взгляд) только усугубляет процессуальное неравноправие в самом начале судебного следствия.

Кроме того, в соответствии со ст. 278 ч. 3 УПК РСФСР председательствующий имеет право дополнительно разъяснить подсудимому предъявленное обвинение, если последнему оно не понятно. Тем самым позиция обвинения может быть еще раз воспроизведена перед присяжными, теперь уже председательствующим. Конечно, и подсудимый может раскрыть перед присяжными свою позицию по делу до начала исследования доказательств, отвечая на вопрос суда об отношении к предъявленному обвинению. Тем более что согласно ч. 3 ст. 278 УПК РСФСР «по желанию подсудимого председательствующий предоставляет ему возможность мотивировать свой ответ» на данный вопрос суда. Однако проведенные исследования показали, что подсудимые ни в одном случае при ответе на указанный вопрос суда не раскрывали своей позиции по делу, ограничиваясь кратким и односложным высказыванием («вину не признаю», «признаю полностью», «признаю частично»).

Такой подход подсудимых к содержанию своего ответа на данный вопрос можно объяснить устоявшимся в практике разрешения дел в общем порядке толкованием ст. 278 УПК РСФСР, согласно которому в этой части подсудимый, как правило, не дает развернутых объяснений, а должен ограничиться кратким ответом. Подробное объяснение, по мнению судей, он вполне может изложить при даче показаний, которые практически всегда исследуются прежде остальных доказательств по делу. Представляется, что данное «обыкновение» оказалось перенесенным и в судебное следствие в суде присяжных, поскольку в исследованных процессах судьи не разу не разъясняли подсудимому, что он может мотивировать свой ответ на вопрос об отношении к предъявленному обвинению, но в то же время тоном и интонацией подчеркивали, что ответ должен быть кратким.

Кроме того, Л.Б.Алексеевой справедливо отмечено, что «далеко не каждый подсудимый способен дать мотивированный ответ, который был бы понятен не только профессиональному судье… но и… присяжным заседателям»164. Именно поэтому, на наш взгляд, нельзя рассматривать предоставленное подсудимому право «мотивировать ответ на вопрос о виновности» как «уравнивающее» обвинение и защиту, ведь позицию обвинения излагает профессиональный юрист, обладающий достаточными знаниями, чтобы сделать это с максимальной эффективностью. Защитник подсудимого вообще лишен права высказать свою позицию по делу в начале и в ходе судебного следствия. Данное процессуальное неравноправие влечет ряд негативных последствий.

164 Алексеева Л.Б. Судебное следствие. Прения сторон. Возвращение дела на дополнительное расследование со стадии судебного разбирательства. С. 139.

Во-первых, если подсудимый желает давать показания в конце судебного следствия (это его право), то присяжные до этого момента не смогут узнать его позицию по делу и вследствие этого могут не понять вопросов со стороны подсудимого к свидетелям, не смогут адекватно оценить свидетельские показания. Таким образом, подсудимый оказывается в менее выгодном положении при исследовании доказательств по сравнению с прокурором, изложившим присяжным свою позицию и имеющим возможность более ясно ее доказывать в ходе судебного следствия.

Так, при разбирательстве дела Т. присяжные узнали, что подразумевал подсудимый под частичным признанием вины (отрицал совершение отдельных действий) только к концу судебного следствия, когда он стал давать показания. До этого момента ни одно из исследованных доказательств не раскрывало присяжным его позицию165 [Прим., 12].

165 Дело по обвинению Терехова А.Ф. по ст. 102 п. «г» УК РСФСР, архив Московского областного суда, № 2-99-6/94.

Во-вторых, такой подход законодателя и судей вынуждает подсудимого давать показания не тогда, когда он пожелает, а в самом начале судебного следствия, чтобы присяжные смогли уяснить его позицию. Иными словами, имеет место вынужденный отказ стороны от принадлежащего ей права, что усугубляет процессуальное неравноправие. В связи с этим возникает вопрос: может ли подсудимый «передать» право мотивировать свою позицию своему защитнику? У.Бернэм полагает, что толкование статьи 249 УПК РСФСР позволяет считать законными действия подсудимого, «если он поручит своему адвокату представить мотивацию его отказа в признании себя виновным»166. По мнению Л.Б.Алексеевой, «передача такого рода прав ни общими, ни специальными нормами закона не предусмотрена и… может быть расценена кассационной палатой как существенное нарушение уголовно-процессуального закона»167.

166 Бернэм У. Российский и американский суд присяжных. Сравнительно-правовой анализ // Бернэм У., Решетникова И.В., Прошляков А.Д. Судебная адвокатура. СПб.: Изд-во Санкт-Петербургского ун-та, 1996. С. 124.

167 Алексеева Л.Б. Судебное следствие. Прения сторон. Возвращение дела на дополнительное расследование со стадии судебного разбирательства. С. 140.

На наш взгляд, верной является точка зрения Л.Б.Алексеевой, а единственным способом частичного решения данной проблемы на практике могло бы стать изменение судьями устоявшегося обыкновения, если бы они стали дополнительно разъяснять подсудимому право мотивировать этот ответ в том объеме, в каком он сочтет нужным. Полное устранение этого нарушения возможно, на наш взгляд, только при изменении процессуального законодательства и наделении защитника правом выступать в начале судебного следствия со вступительной речью. Такое право закреплено за защитником в проекте УПК РФ, согласно ч. 1 ст. 383 которого «судебное следствие в суде присяжных… начинается со вступительных заявлений государственного обвинителя и защитника». В проекте под «вступительными заявлениями» сторон понимается изложение обвинителем и защитником существа позиции по делу и мнения о порядке исследования доказательств. На наш взгляд, регламентацию вступительных заявлений следует дополнить указанием на недопустимость раскрытия содержания конкретных доказательств и ссылок на конкретные доказательства в обоснование сторонами позиции по делу.

Кроме того, представляется необходимым уточнить момент и условия произнесения вступительных заявлений. Мы полагаем нецелесообразным отказываться от предложения судом подсудимому вопроса о виновности и считаем, что этот вопрос должен задаваться сразу же после вступительного заявления обвинителя. Вступительное заявление защиты должно следовать именно после этого вопроса (а не сразу за заявлением обвинителя, как в проекте), причем, на наш взгляд, у подсудимого должно быть право: либо сделать такое заявление самому, либо передать это право своему защитнику. С учетом данных уточнений изложенные новации не только повысят уровень состязательности в судебном следствии, но и будут обеспечивать большее его соответствие сущностным признакам суда присяжных.

2. Установление порядка исследования доказательств

После выяснения отношения подсудимых к предъявленному обвинению суд переходит к определению порядка судебного следствия, под которым по смыслу закона понимается «установленная… последовательность (очередность) исследования и проверки доказательств»168.

168 Перлов Д.И. Указ. соч. С. 69.

Согласно ст. 446 УПК РСФСР порядок судебного следствия определяется в зависимости от признания либо отрицания подсудимым своей вины, что позволяет говорить о наличии двух различных вариантов порядка исследования доказательств на рассматриваемом этапе: обычного и сокращенного.

В случае «если все подсудимые полностью признали себя виновными», то «председательствующий сразу же предлагает каждому из них дать показания по поводу предъявленного обвинения и других обстоятельств дела». Если сделанные признания не оспариваются сторонами и не вызывают сомнений, он вправе либо объявить об окончании судебного следствия, либо, с согласия сторон, ограничиться исследованием только тех доказательств, «на которые они укажут».

В каком же порядке должны исследоваться эти доказательства? Статья 446 УПК РСФСР не содержит на этот счет никаких указаний.

На наш взгляд, по общему смыслу изложенных положений закона, этот порядок должен соответствовать последовательности заявления сторонами ходатайств об исследовании дополнительных доказательств: т.е. сначала должны исследоваться доказательства, «на которые укажет» обвинитель, а после этого — доказательства, «на которые укажет» защитник.

Очевидно, что такой порядок сокращенного судебного следствия в наибольшей степени будет соответствовать состязательным началам, поскольку он с максимальной четкостью обеспечивает разграничение и персонификацию процессуальных функций. Вместе с тем пробел в законе не исключает возможности использования судьей и общих правил об установлении порядка судебного следствия, базирующихся на необязательности для судьи любых мнений сторон по этому вопросу и позволяющих ему установить порядок этого этапа, не соответствующий состязательным началам.

Таким образом, порядок исследования доказательств при проведении сокращенного судебного следствия, определяемый ст. 446 УПК РСФСР, в целом соответствует состязательным началам, однако необходимо некоторое уточнение положений закона, обязывающих судью исследовать дополнительные доказательства, на которые укажут стороны, в последовательности, указанной ими в ходатайствах.

В случае отрицания подсудимым своей вины либо частичного ее признания, а также в случае возникновения сомнений в признании им вины судебное следствие в суде присяжных проводится в полном объеме. Однако ст. 446 УПК РСФСР, регулирующая особенности этого этапа в суде присяжных, не предусматривает никакой особенной процедуры определения порядка исследования доказательств, никаких новелл, обеспечивающих более состязательный порядок судебного следствия. Следовательно, надлежит руководствоваться общими правилами установления порядка судебного следствия, закрепленными в ст. 279 УПК РСФСР, согласно которой порядок исследования в суде доказательств определяет председательствующий судья с учетом мнения сторон. Таким образом, действующее законодательство не устанавливает даже общих критериев для определения порядка судебного следствия в суде присяжных, предоставляя такую возможность судебной практике.

Однако на практике уже длительное время господствует «традиционный» подход к установлению порядка судебного следствия, который заключается в том, что первым всегда допрашивается подсудимый, а остальные доказательства исследуются после этого. Теоретическое обоснование такого подхода изложено в работе Д.И.Перлова «Судебное следствие», который подчеркивал: «Нет лучшей гарантии для правосудия, чем выявление в самом начале судебного следствия отношения подсудимого к обвинению, всех возражений, выставляемых подсудимым против… обвинения… т.к. только это может направить и целеустремить исследование… других доказательств, под углом зрения тщательного разбора сомнительных и шатких моментов, эффективнее и быстрее приведет суд… к раскрытию истины по делу»169.

169 Там же. С. 58.

Вместе с тем такой порядок судебного следствия нельзя назвать состязательным, что обусловлено следующим:

1) подобный порядок судебного следствия нарушает свойственную для состязательного процесса последовательность и порядок исследования доказательств обвинения и защиты в судебном следствии (сначала исследуются доказательства обвинения, а потом — защиты). Поэтому «традиционный подход» не способствует четкому обозначению сторонами своих процессуальных функций в доказывании в ходе судебного разбирательства;

2) такой подход нацеливает присяжных не на проверку версии обвинения, а на проверку показаний подсудимого в ходе дальнейшего разбирательства по делу, что может исказить в представлении присяжных процессуальные функции сторон (в особенности, защиты) в судебном следствии.

Проведенные исследования показывают, что «традиционный» порядок постепенно становится обыкновением и для судебного следствия в суде присяжных. Анализ судебной практики позволяет выделить следующие, наиболее распространенные, случаи выбора судьями «традиционного» порядка и иных отступлений от состязательных начал при определении очередности исследования доказательств.

А. Выбор судьей «традиционного» порядка исследования доказательств вопреки мнению подсудимого и защитника.

Исследованные процессы показали, что нередки случаи выбора судьями «традиционного» порядка исследования доказательств, несмотря на желание подсудимого давать показания в конце судебного следствия.

Представляется, что такой подход к исследованию доказательств не только нарушает принцип состязательности, но и право подсудимого на защиту170.

170 Такой подход к определению порядка судебного следствия, традиционный для разбирательства дел без присяжных заседателей (и для инквизиционной формы судопроизводства), не будет, однако, отступлением от состязательных начал, если сам подсудимый выразил желание давать показания первым или поддержал аналогичное мнение своего защитника (т.к. подсудимый вправе давать показания в любой части судебного следствия).

Нарушение принципа состязательности состоит в данном случае в том, что председательствующий, ограничивая права подсудимого (на дачу показаний в любой части судебного следствия), ставит его в неравноправное положение по сравнению с государственным обвинителем.

Подобное отступление от состязательных начал часто вызвано желанием судьи довести до присяжных версию подсудимого до того, как будут исследованы все доказательства по делу, чтобы присяжным был понятен ход и результат исследования каждого доказательства.

Поскольку вступительное слово защиты не предусмотрено действующим законодательством, данный подход к определению порядка исследования доказательств является единственным способом раскрыть перед присяжными позицию подсудимого в самом начале судебного следствия, пусть даже с нарушением его права на защиту.

Можно предположить, что на такую позицию судей в некоторых случаях оказывает влияние вышеизложенный «традиционный» подход к построению судебного следствия, главная цель которого — изобличить подсудимого, а не проверять версию обвинения.

Интересно отметить один факт, связанный с данным отступлением от состязательного построения судебного следствия: ни один из подсудимых, ранее изъявлявших желание давать показания последним, не заявил возражения на действия судьи и не отказался давать показания в начале судебного следствия после того, как судья принял решение об этом.

Представляется, что связано это с тем, что подсудимые после того, как судья принял и огласил свое решение, не решаются настаивать на своем предложении, опасаясь подорвать у присяжных доверие к своим показаниям. В то же время при желании они могли бы реализовать свое право на дачу показаний на любом этапе судебного следствия, и судья был бы вынужден согласиться с подходом к определению порядка судебного следствия, предложенным защитой, т.к. в противном случае имело бы место нарушение права подсудимого на защиту (необоснованное ограничение прав).

Б. Необоснованное принятие судьей порядка судебного следствия, предложенного одной стороной (необоснованное отклонение такого порядка, предложенного другой стороной).

Изучение дел в Московском областном суде показало, что в некоторых случаях судьи принимали решение о порядке исследования доказательств, полностью соответствующее предложению одной из сторон (чаще всего — обвинителя), без достаточных на то оснований. Предложение же другой стороны (чаще — защиты) безмотивно отвергалось.

На наш взгляд, подобный подход является отступлением от состязательных начал судебного следствия, поскольку здесь прослеживается явное предпочтение суда одной из сторон (обвинения) в ущерб правам другой (защиты). Принимая подобное решение, судья фактически утрачивает статус «беспристрастного арбитра», становясь деятельным сторонником обвинения.

Так, при разбирательстве дела С. на этапе определения порядка исследования доказательств государственный обвинитель предложил сначала допросить свидетелей, затем потерпевшую, исследовать материалы дела, а в конце судебного следствия допросить подсудимого. Потерпевший согласился с прокурором. Подсудимый заявил, что он желает давать показания первым, в самом начале судебного следствия. Защитник, основываясь на праве подсудимого давать показания в любой части судебного разбирательства, предложил начать исследование доказательств с допроса подсудимого. Судья постановил исследовать доказательства в порядке, предложенном прокурором171.

171 Дело по обвинению Степина Ю.А.

Комментируя этот пример, можно предположить, что прокурор, предлагая свой порядок исследования доказательств, хотел сконцентрировать внимание присяжных на факте убийства и особой жестокости содеянного, прежде чем они узнают от подсудимого (признававшего факт убийства) причины, толкнувшие его на совершение преступления. Вероятно, таким способом прокурор намеревался исключить возможность признания подсудимого заслуживающим снисхождения в вердикте присяжных. Представляется, однако, что эти мотивы не являются достаточными для принятия судьей решения в пользу обвинителя, тем более что таким решением председательствующий ограничивает право подсудимого на защиту и тем самым ставит его в неравноправное положение по сравнению с государственным обвинителем.

В. Оказание воздействия на подсудимого с целью «убедить» его согласиться с порядком исследования доказательств, наиболее приемлемым для судьи.

Исследованные процессы позволили выявить, что в некоторых случаях, когда подсудимый желал давать показания только на определенном этапе судебного следствия, а председательствующий полагал (по различным причинам), что более целесообразен иной порядок исследования доказательств, судья старался переубедить подсудимого. Так, при разбирательстве дела Т. подсудимый заявил судье, что желает давать показания в конце судебного следствия. Но это противоречило мнению председательствующего, и судья вежливо предложила подсудимому обсудить этот вопрос с защитником, после чего подсудимый согласился быть допрошенным первым172. Представляется, что это — самый «мягкий» по сравнению с изложенными вариант отступлений от принципа состязательности при определении порядка судебного следствия. В такой ситуации подсудимые почти всегда соглашаются с «предложением» председательствующего, поскольку не желают обострять с ним отношения. Следует подчеркнуть, что судьи, предлагая подсудимым изменить свое мнение, не допускали бестактных выражений, обращались к ним вежливым и спокойным тоном, иногда даже приводили определенные аргументы («Ваша позиция затянет процесс»), всегда предоставляли неограниченное время для обдумывания этого предложения и обсуждения его с защитником.

172 Дело по обвинению Терехова А.Ф.

Настораживает лишь одно внешне незначительное обстоятельство — ни одна из таких «дискуссий» ни разу не была отражена в протоколе судебного заседания, также в нем не фиксировалась и первоначальная позиция подсудимого, а вынужденное согласие с предложенным порядком исследования доказательств всегда отражалось как единственное и ненавязанное мнение подсудимого.

На наш взгляд, изложенный подход к определению порядка судебного следствия также нарушает принцип состязательности, поскольку имеет место завуалированное принуждение стороны к отказу от принадлежащего ей права, что ставит ее в неравное положение с другой стороной. Кроме того, это свидетельствует об утрате председательствующим объективности и беспристрастия в отношениях со сторонами.

Наряду с перечисленными примерами отступления от состязательных начал при определении порядка судебного следствия, исследованные процессы позволяют выявить примеры установления судьями порядка исследования доказательств с учетом требований состязательности.

Так, при разбирательстве дела Т. государственный обвинитель предложил начать судебное следствие с допроса подсудимого, затем допросить всех лиц, указанных в приложении к обвинительному заключению, исследовать письменные материалы дела. Подсудимый заявил, что желает давать показания последним. Защитник предложил допросить сначала свидетелей обвинения, затем свидетелей защиты (подсудимого в их числе), исследовать материалы дела. Выслушав мнение сторон, председательствующий установил порядок исследования доказательств, аналогичный предложенному защитником173.

173 Дело по обвинению Томилова Д.В.

Представляется, что во всех случаях председательствующий должен определять порядок судебного следствия с учетом положений принципа состязательности. Все вышеприведенные отступления от состязательных начал в решении этой задачи могут быть легко исключены из практической деятельности судей, поскольку действующее законодательство не закрепляет строго определенного порядка (структуры) судебного следствия. Для этого необходимо лишь осознание ценности состязательных начал в осуществлении правосудия.

Вместе с тем мы полагаем необходимым закрепление состязательного порядка судебного следствия в суде присяжных в новом УПК РФ. В связи с этим представляется удачной формулировка ч. 1 ст. 320 проекта УПК РФ, согласно которой «порядок исследования доказательств определяется судом исходя из позиции стороны обвинения относительно очередности исследования доказательств обвинения и позиции стороны защиты относительно очередности исследования доказательств защиты. Первой представляет доказательства… сторона обвинения». И хотя разделение доказательств на представленные обвинением и защитой вызовет определенные затруднения, о чем будет сказано ниже, данная формулировка закона позволит избежать возникновения многих рассмотренных выше проблемных ситуаций, связанных с определением порядка судебного следствия.

3. Исследование доказательств в суде присяжных

Особое значение для определения уровня состязательного характера судебного следствия имеет проявление принципа состязательности в правилах исследования доказательств, в ходе этого этапа судебного разбирательства.

Законом РСФСР от 16 июля 1993 г. в уголовно-процессуальное законодательство был введен ряд новелл, обеспечивающих в суде присяжных более состязательную, чем при разбирательстве дел в общем порядке, процедуру исследования доказательств.

Так, согласно ч. 4 ст. 446 УПК РСФСР стороны получили право допрашивать свидетелей и потерпевших раньше судьи, что полностью соотносится с распределением процессуальных функций в судебном следствии. В ст. 429 УПК РСФСР подчеркивается, что в суде присяжных «обеспечивается равенство прав сторон, которым суд, сохраняя объективность и беспристрастие, создает необходимые условия для… исследования обстоятельств дела». В Постановлении Пленума Верховного суда от 20 декабря 1994 г. в развитие данных положений закона указывается, что «оглашать в ходе судебного разбирательства протоколы следственных действий, заключения экспертов, другие приобщенные к делу документы должны, как правило, стороны, заявившие об этом ходатайства».

Изучение конкретных дел, рассмотренных с участием присяжных заседателей, показывает, что судебному следствию в этой форме судопроизводства в большей степени свойственны состязательные начала, чем при разбирательстве дел в общем порядке.

Вместе с тем анализ действующего законодательства и результатов судебной практики российского суда присяжных позволяет сделать вывод о наличии ряда отступлений от состязательных начал при исследовании доказательств, что требует изучения этих нарушений и поиска путей практического и законодательного преодоления.

Рассмотрим данные нарушения принципа состязательности и возможные способы их устранения.

Первое отступление от состязательных начал в порядке исследования доказательств в суде присяжных, связанное с процедурой допроса свидетеля, на наш взгляд, состоит в наличии в структуре этого «допроса» так называемого «свободного рассказа» свидетеля, обращенного к суду.

Как уже отмечалось выше, состязательные системы судебного следствия не приемлют «свободного рассказа», поскольку стороны должны контролировать вопросами показания «своих» свидетелей, определяя необходимый объем показаний, а также вследствие опасности, что в ходе свободного повествования свидетель может сообщить присяжным какие-либо недопустимые сведения либо свидетельствующие против той стороны, в интересах которой он вызван в суд. Напротив, в несостязательных системах судебного следствия, ориентированных исключительно на поиск судом истины, «свободный» рассказ — составная часть допроса судом свидетеля наряду с вопросами сторон, оказывающих только содействие суду в исследовании доказательств. Как уже отмечалось, ч. 4 ст. 446 УПК РСФСР устанавливает более состязательный порядок допроса свидетелей, предоставляя сторонам бо#льшую свободу в исследовании этого доказательства, чем при разбирательстве дел в общем порядке. Однако в этой статье четко не указывается, с чего в суде присяжных должен начинаться допрос свидетелей: со «свободного рассказа», свойственного несостязательным системам, либо с предложения вопросов допрашивающей стороной, что последовательно развивало бы уже закрепленные состязательные начала судебного допроса.

Как нами уже было отмечено, такой пробел закона, устанавливающего особенности судебного следствия в суде присяжных, свидетельствует о действии в данном случае общих положений закона, закрепляющих несостязательную конструкцию допроса, что, в свою очередь, создает скрытую (внутреннюю) коллизию двух норм УПК РСФСР: «части 1 ст. 283, предписывающей необходимость свободного рассказа, и части 4 ст. 446, в которой закреплен противоречащий этому положению принцип состязательности»174.

174 Насонов С.А. Судебное следствие в суде присяжных: законодательство, теория, практика (обобщение результатов исследования) // Вестник Саратовской гос. акад. права. 1996. № 3. С. 173.

Л.Б.Алексеева, оспаривая данную позицию, указывает, что «никакого умолчания здесь нет… в ч. 3 ст. 446 УПК совершенно четко говорится, что допрос обвинителем следует после дачи подсудимым показаний, т.е. после свободного рассказа»175. На наш взгляд, позиция Л.Б.Алексеевой совершенно верна применительно к ч. 3 ст. 446 УПК РСФСР, где говорится о допросе подсудимого, в то время как в ч. 4 этой же статьи, посвященной допросу свидетелей, такой «совершенной четкости» нет. Хотя, конечно, нельзя отрицать, что намеренный «пробел» в ч. 4 ст. 446 УПК РСФСР предполагает отсылку к ч. 1 ст. 283 (но не к ч. 3 ст. 446) Кодекса, где содержится правило, предписывающее необходимость «свободного рассказа». На практике судьи по разному подходят к восполнению этого «пробела» в ч. 4 ст. 446 УПК РСФСР.

175 Алексеева Л.Б. Судебное следствие. Прения сторон. Возвращение дела на дополнительное расследование со стадии судебного разбирательства. С. 143.

Так, посещение процессов в Московском областном суде позволило установить, что один из судей всегда предлагает свидетелю рассказать все, что ему известно по делу, но как только последний начинает спрашивать, о чем ему рассказывать, судья сразу же предлагает обвинителю перейти к его допросу. Другой судья того же суда никогда не делает предложений «свободного рассказа» свидетелю, так как, по его мнению, это противоречит принципу состязательности.

Каким же образом может быть устранено, до внесения изменений в законодательство, это отступление от состязательных начал?

На наш взгляд, приемлемой является позиция авторов комментария к УПК, считающих, что предложение свидетелю свободного рассказа следует передать той стороне, которая начинает допрос176.

176 Научно-практический комментарий к Уголовно-процессуальному кодексу РСФСР / Под общ. ред. В.М.Лебедева. М.: Спарк, 1995. С. 572.

С другой стороны, Л.Б.Алексеевой точно указано, что этот подход в настоящее время многократно усилит обвинение, поскольку «при таком положении вещей… мы… полный контроль за доказательствами отдаем в руки государственного обвинителя»177. Поэтому мы полностью согласны с позицией указанного автора о необходимости сохранения status quo в этом вопросе во избежание большего нарушения состязательных начал. Вместе с тем в проектируемом процессуальном законодательстве данный вопрос должен быть разрешен с состязательных позиций путем передачи права предлагать свидетелю изложить «свободный рассказ» той стороне, которая начинает этот допрос, причем закрепить данное положение именно как право, а не как обязанность этой стороны.

177 Алексеева Л.Б. Судебное следствие. Прения сторон. Возвращение дела на дополнительное расследование со стадии судебного разбирательства. С. 143.

В связи с этим следует обратить внимание на то, что в ст. 324 проекта УПК РФ («Допрос свидетеля») ничего не говорится о «свободном рассказе» и, в то же время, не содержится запрета на предложение сторонами допрашиваемым лицам таких вопросов, которые влекут ответы в форме повествования. Мы полагаем возможным уточнить текст проекта в этой части и, с учетом вышеизложенного, сформулировать соответствующее положение ч. 3 ст. 324 проекта УПК РФ следующим образом: «Первой предлагает свидетелю рассказать все, что ему известно по делу, и задает вопросы, либо сразу задает вопросы та сторона, по ходатайству которой этот свидетель вызван в судебное заседание».

Вторым существенным отступлением от состязательных начал в правилах исследования доказательств в суде присяжных является наличие у обвинителя абсолютного права первого допроса всех свидетелей, указанных в обвинительном заключении, экспертов и даже подсудимого, который в состязательных типах судебного следствия считается «первым свидетелем защиты». Единственным исключением из этого положения является правило, закрепленное в ч. 3 ст. 283 УПК, которое предоставляет право стороне, вызвавшей свидетеля, первой и допросить его. Однако во время судебного следствия такие свидетели вызываются защитой довольно редко, а все свидетели, указанные в обвинительном заключении, считаются вызванными обвинением. Негативные последствия такого процессуального неравноправия для защиты очевидны.

Приступая вторым к допросу свидетеля, защитник вынужден преодолевать сложившееся мнение присяжных, часто негативное по отношению к подсудимому, что не всегда удается. Ухудшает его положение и усиливает воздействие обвинителя на присяжных немедленное оглашение прокурором предшествующих показаний свидетеля (подсудимого) в случае их противоречия с показаниями, данными в суде.

В процессе по делу С. и др. адвокат подсудимого заявил возражение по поводу такого оглашения, так как защита лишается возможности немедленно после прокурора задать вопросы свидетелям и тем самым оказать на них равное воздействие. Судья отклонил это возражение. Адвокат смог приступить к допросу свидетеля лишь после часового допроса со стороны обвинителя (свидетель был уже крайне утомлен, вследствие чего совершенно невнятно отвечал на вопросы, а впоследствии вообще отказался давать показания)178.

178 Дело по обвинению Степина Ю.А.

Истоки этого отступления от состязательных начал лежат в особенностях российского предварительного следствия, на котором собирание (проверка, оценка) доказательств осуществляется только следователем, обязанным собирать как уличающие, так и оправдывающие обвиняемого доказательства.

Естественно, что любые доказательства, полученные в ходе следствия, будут считаться собранными обвинением, даже те, что были собраны по ходатайству защиты. Поэтому все свидетели, эксперты, указанные в обвинительном заключении, считаются «свидетелями обвинения» вне зависимости от содержания их показаний, что дает право государственному обвинителю первому приступить к их допросам.

Каким же образом может быть устранено это отступление от состязательных начал в судебном следствии?

Единственной предпосылкой законодательного решения данной проблемной ситуации могло бы стать положение, обязывающее следователя при составлении обвинительного заключения разделить всех свидетелей, в зависимости от содержания их показаний, на свидетелей защиты и обвинения, что позволило бы установить правило о праве защитника первым допрашивать «своих» свидетелей.

Однако данное предложение вряд ли может быть реализовано на практике, поскольку указанное разделение свидетелей на две группы практически невозможно, т.к. в показаниях одного и того же свидетеля часто имеются сведения, которые могут быть использованы и для защиты, и для обвинения. Непреодолимые трудности возникнут при реализации этого правила и по так называемым «групповым» делам, где показания одного того же свидетеля могут быть «обвинительным» доказательством для одного соучастника и «оправдательным» для другого. Поэтому, на наш взгляд, единственным способом законодательного решения данной проблемы могло бы стать предоставление защитнику права первым приступать к допросу подсудимого, что в какой-то степени уравняло бы его с обвинителем. Именно такой подход нашел отражение в проекте УПК РФ, согласно ст. 321 которого «при согласии подсудимого дать показания первым его допрашивают защитник и участники процесса со стороны защиты».

Практический способ решения данной проблемы предложен В.В.Золотых, который полагает, что с учетом необходимости обеспечения равенства сторон в судебном следствии «свидетелей защиты государственный обвинитель должен передать стороне защиты, которая самостоятельно должна определять, допрашивать этих лиц или нет»179. Очевидно, что право первого допроса этих лиц в таком случае будет принадлежать защите.

179 Золотых В.В. Указ. соч. С. 192.

Полностью соглашаясь с данным подходом, мы, тем не менее, сомневаемся в его практическом осуществлении, поскольку вряд ли прокуроры пойдут на добровольный отказ от принадлежащего им права первыми допрашивать «свидетелей защиты». Кроме того, как справедливо отметила Л.Б.Алексеева, предоставление в настоящее время защитнику права первого допроса подсудимого противоречит ч. 3 ст. 446 и будет являться существенным нарушением уголовно-процессуального закона180.

180 Алексеева Л.Б. Судебное следствие. Прения сторон. Возвращение дела на дополнительное расследование со стадии судебного разбирательства. С. 142.

На наш взгляд, единственным реальным подходом к частичному решению данной проблемы на практике могла бы стать активизация деятельности защиты по привлечению новых свидетелей в судебное следствие, которых в соответствии со ст. 283 УПК РСФСР защитник имел бы право допрашивать первым.

Следующим существенным отступлением от состязательных начал при исследовании доказательств, на наш взгляд, является отсутствие у каждой из сторон закрепленного в законе права на производство перекрестного допроса свидетеля (потерпевшего, эксперта), первоначально допрошенного другой стороной. Этот очевидный пробел законодательства предопределяет неравенство защитника и обвинителя, поскольку прокурор, как уже отмечалось, допрашивает первым практически всех свидетелей по делу.

Следует отметить, что ряд авторов указывает на возможность проведения «перекрестного» допроса сторонами и в рамках ныне действующего законодательства о судебном следствии в суде присяжных. Так, М.В.Немытина пишет, что «опытный прокурор или адвокат всегда сумеет провести перекрестный допрос… свидетеля даже при отсутствии регламентации стадий допроса в законодательстве»181. Авторы комментария УПК утверждают, что «перекрестный допрос в суде присяжных» уже «используется на практике, хотя в законе он прямо не предусмотрен»182.

181 Немытина М.В. Суд присяжных: российская традиция или западная модель? // Вестник Саратовской гос. акад. права. 1996. № 3. С. 23.

182 Научно-практический комментарий к Уголовно-процессуальному кодексу РСФСР / Под общ. ред. В.М.Лебедева. М.: Спарк, 1995. С. 144.

Представляется, что эти позиции обусловлены различными представлениями о сущности и значении «перекрестного допроса». В отечественной процессуальной литературе устоялось понимание перекрестного допроса как допроса свидетеля (потерпевшего) одной из сторон после того, как его допросит другая сторона, «в разъяснение или в дополнение ответов, данных на вопросы другой стороны», и проводимого по тем же правилам, что и первоначальный допрос183.

183 Перлов Д.И. Указ. соч. С. 208.

Между тем «классический» перекрестный допрос, возникший в состязательных системах судебного следствия, существенно отличается от первоначального допроса, поскольку он ориентирован исключительно на проверку свидетельских показаний, данных в ходе прямого допроса, и включает в себя процессуальные средства, обеспечивающие эффективность этой проверки в ходе вторичного допроса.

Как уже указывалось при описании англо-американской модели судебного следствия в суде присяжных, такими процессуальными средствами выступают наводящие вопросы (leading questions) и вопросы о репутации. Право пользоваться этими процессуальными средствами — исключительная привилегия стороны, проводящей перекрестный допрос, и только данное право в какой-то степени уравнивает ее со стороной осуществляющей первоначальный (прямой) допрос.

Без этих процессуальных средств (привилегий) равенства сторон при допросе не будет, так как сторона, первой осуществляющая допрос, всегда находится в более благоприятном положении, поскольку фактически раскрывает присяжным целостную картину показаний того или иного свидетеля. Только эти процессуальные средства позволяют другой стороне в ходе вторичного допроса, избегая повторов и излишней затраты времени, предельно четко обозначить все слабые места в показаниях свидетеля, осуществить проверку его показаний.

Поскольку данные процессуальные средства перекрестного допроса направлены лишь на проверку уже полученных показаний, они не могут использоваться при производстве прямого допроса, что обеспечивается правилом тождественности объемов прямого и перекрестного допросов.

Обобщая все вышеизложенное, можно сделать вывод, что использование перекрестного допроса в нынешнем российском суде присяжных зависит вовсе не от «опытности» прокурора или адвоката, а от допущения в законе использования указанных процессуальных средств этого допроса.

Анализ процессуальных норм УПК РСФСР приводит к выводу, что среди положений, регулирующих судебное следствие (и судебное следствие в суде присяжных), нет правовых норм, прямо запрещающих сторонам использовать при допросах как наводящие вопросы (запрет в ч. 4 ст. 446 УПК обращен только к присяжным), так и вопросы «о репутации» свидетелей.

Возможность использования сторонами этих процессуальных средств в настоящее время пресекается только на практике. Исследования процессов с участием присяжных показывают, что судьи во всех случаях отводили наводящие вопросы сторон, даже если они задавались в ходе так называемого «перекрестного» допроса и не выходили за рамки показаний, изложенных свидетелями в ходе первоначального допроса. Аналогичная картина наблюдается и в отношении судей к попыткам сторон исследовать «репутацию» свидетеля.

Мы полностью разделяем позиции тех авторов (Л.Б.Алексеевой, В.В.Золотых), которые указывают на возможность допущения использования на практике наводящих вопросов, «если информация, которая „подбрасывается“, уже сообщалась свидетелем ранее». Такой вопрос ничему новому научить свидетеля уже не сможет, поэтому он вполне допустим в ходе вторичного допроса свидетеля другой стороной184. Кроме того, мы полагаем, что на практике должен измениться подход к допустимости вопросов о личности свидетеля. Представляется, что далеко не все вопросы этой категории следует отклонять как неотносимые к делу и направляющие присяжных на неверную оценку показаний свидетеля, основанную исключительно на его личностных качествах. Следует полностью согласиться с критикой Д.И.Перловым теории «общей достоверности» свидетелей и с его суждением, что «нельзя заранее наклеивать на свидетелей ярлыки заслуживающих и не заслуживающих доверия вообще безотносительно к содержанию их показаний»185. Однако тот же автор указывал, что «проверка достоверности свидетельских показаний непосредственно связана с углубленным исследованием взаимоотношений подсудимого и свидетелей», поскольку, например, «неприязненные отношения, сложившиеся между свидетелем и подсудимым, желание отомстить, опозорить, причинить ущерб побуждают иногда некоторых свидетелей давать ложные показания»186.

184 Данное процессуальное средство, на наш взгляд, может быть использовано защитой хотя бы потому, что оно прямо не запрещено законом (ст. 446 УПК РСФСР).

185 Перлов Д.И. Указ. соч. С. 205.

186 Там же. С. 197.

Конечно, предлагаемые изменения судебной практики решат рассматриваемую проблему только частично. Наиболее полно все вышеизложенные затруднения могут быть решены только при законодательном закреплении некоторых элементов перекрестного допроса.

Нам представляется, что следующие изменения в законодательстве устранят процессуальное неравенство сторон в допросе свидетелей:

– разрешение использования наводящих вопросов в пределах раскрытых первоначальным допросом обстоятельств;

– в остальной части допрос свидетеля другой стороной должен производиться по правилам первоначального допроса;

– вопросы о личности свидетеля допустимы только в рамках выяснения возможных мотивов для лжесвидетельства;

– при протоколировании допроса следует записывать не только ответы, но и вопросы, предлагаемые допрашиваемому.

Между тем проект УПК РФ, так же, как и действующее законодательство, не предусматривает процедуры перекрестного допроса. Подтверждением тому является указание о запрете наводящих вопросов в ст. 321 проекта, а также отсутствие в ст.ст. 233, 234 проекта, регламентирующих процедуру допроса свидетелей и потерпевших, каких-либо упоминаний о возможности применения сторонами процессуальных средств перекрестного допроса. В связи с этим представляется возможным дополнить указанные статьи проекта УПК РФ предложенными выше положениями.

С учетом указанных изменений российский перекрестный допрос станет одной из гарантий, обеспечивающих эффективную проверку доказательств и поддерживающих высокий уровень состязательности в судебном следствии.

4. Процедура сокращенного судебного следствия

Как уже указывалось выше, существенным отличием процедуры судебного следствия в суде присяжных от традиционного порядка этого этапа является возможность её сокращения в зависимости от признания подсудимым своей вины и ряда иных процессуальных условий, закрепленных в ч. 2 ст. 446 УПК РСФСР187. Связь процедуры сокращенного судебного следствия с состязательным построением этого этапа судебного разбирательства очевидна: согласно доктрине состязательного судопроизводства судебное разбирательство может иметь место только при наличии спора сторон и только по поводу этого спора. И.Я.Фойницкий писал по этому поводу: «Предметом разбирательства на суде всегда бывает какой-либо спор, если данное обстоятельство бесспорно, доказывать его нечего»188. Признание подсудимым своей вины, представляющее собой по сути отказ от спора с обвинением по вопросу о виновности, делает ненужным исследование большинства обстоятельств дела, что и предопределяет производство судебного следствия по сокращенному варианту.

187 Выше отмечалось, что с 7 августа 2000 г. процедура сокращенного судебного следствия применяется и при производстве у мирового судьи.

188 Фойницкий И.Я. Указ. соч. Т. 2. С. 249.

Однако, несмотря на очевидную обусловленность состязательными началами, процедура сокращенного судебного следствия была по-разному оценена как теоретиками, так и практиками.

Так, В.М.Савицкий, критикуя «пагубное пристрастие… к получению признательных показаний», подчеркивает, что «любая попытка записать в кодексе самую возможность прекратить исследование обстоятельств дела по той причине, что подсудимый сказал: „да, я виновен“ …сразу же поворачивает голову дознавателя, следователя, прокурора, судьи в сторону получения признания, заставляет ждать признания, объективно движет к его переоценке»189. По мнению указанного автора, процедура сокращенного судебного следствия не может применяться и при рассмотрении дел о нетяжких преступлениях, т.к. это нарушает единые правила доказывания: «Если подсудимому грозит смертная казнь, то нужно все исследовать в суде до конца, чтобы… не произошла ошибка. А если ему светит меньшее наказание, то можно ограничиться признанием вины…»190 Исходя из изложенного, В.М.Савицкий считает позитивным, что «одиозные, забракованные» нормы о сокращенном судебном следствии были исключены из последнего варианта проекта УПК РФ.

189 Савицкий В.М. Традиционен в лучшем смысле слова // Судебная реформа: итоги, приоритеты, перспективы. М.: Московский общественный научный фонд, 1997. С. 68.

190 Там же.

Л.Б.Алексеева поддерживает «ту умеренную позицию, которая отражена в проекте, предусматривающую возможность сокращения следствия лишь при рассмотрении… дел о преступлениях небольшой тяжести»191.

191 Алексеева Л.Б. Некоторые вопросы реализации принципа состязательности в проекте нового УПК // Судебная реформа: итоги, приоритеты, перспективы. М.: Московский общественный научный фонд, 1997. С. 123.

По мнению В.В.Золотых, «действующие в настоящее время условия проведения сокращенного судебного следствия… полностью обеспечивают законность и обоснованность выносимых по таким делам приговоров»192. Ю.А.Ляхов, указывая на то, что сокращенное судебное следствие — «необходимое звено состязательного процесса», подчеркивает, что этот институт «действительно противоречит прежним… правилам доказывания, напрочь игнорирующим состязательность, обязывающим суд наравне с прокурором, следователем и дознавателем… выявлять как уличающие, так и оправдывающие обвиняемого доказательства»193.

192 Золотых В.В. Каким быть Российскому суду присяжных по новому УПК // Судебная реформа: итоги, приоритеты, перспективы. М.: Московский общественный научный фонд, 1997. С. 183.

193 Ляхов Ю.А. Сокращенное судебное следствие в суде присяжных РФ // Вестник Саратовской государственной академии права. Саратов. 1996. № 3. С. 204.

Столь же неоднозначное отношение к процедуре сокращенного судебного следствия проявляется и на практике194, где этот институт не имеет широкого применения. По мнению Ю.А.Ляхова, «судьи относятся к нему (сокращенному судебному следствию. — С.Н.) настороженно и предпочитают идти проверенным путем — не сокращать судебное следствие»195. С.А.Пашин, анализируя при подведении итогов мониторинга суда присяжных отношение судей к рассматриваемому институту, отмечает, что «новое правоположение пока отторгается на подсознательном уровне»196.

194 Значительной практики применения этого процессуального института в настоящее время не имеется. Имеющаяся практика в различных судах не превышает 1–2 % от количества дел, рассмотренных в общем порядке (без сокращения судебного следствия).

195 Ляхов Ю.А. Сокращенное судебное следствие в суде присяжных РФ. С. 208.

196 Пашин С.А. Суд присяжных: первый год работы. М.: Международный комитет содействия правовой реформе, 1995. С. 29.

Все вышеизложенное показывает, что какие-либо окончательные выводы по данной проблеме делать еще рано, науке, по-видимому, еще предстоит решить данный вопрос на основе сколько-нибудь значительной практики применения этого процессуального института. Вместе с тем мы полагаем возможным сохранить институт сокращенного судебного следствия в суде присяжных в новом УПК РФ, несколько преобразовав его с целью максимального предотвращения тех возможных негативных последствий, о которых пишет В.М.Савицкий. В этой связи представляется удачной следующая редакция статьи 320-1 проекта УПК РФ, действие которой, на наш взгляд, следует распространить и на судебное следствие в суде присяжных:

«Сокращенное судебное следствие.

(1) В ходе судебного следствия по ходатайству сторон суд вправе ограничить исследование доказательств объемом, достаточным для вынесения окончательного решения по делу. Во всяком случае должны быть допрошены подсудимый, потерпевший, их представители, гражданский истец и гражданский ответчик, исследованы необходимые письменные доказательства, после чего суд может объявить судебное следствие законченным и перейти к судебным прениям.

(2) При этом суд должен разъяснить сторонам, что отказ от исследования доказательств влечет недопустимость обжалования или опротестования приговора по этому основанию.

(3) Правила, изложенные в части первой настоящей статьи, не применяются по делам о преступлениях, за которые может быть назначено лишение свободы на срок свыше пяти лет, пожизненное лишение свободы или смертная казнь; в случаях, когда по делам о преступлениях, совершенных группой лиц, хотя бы один из подсудимых не признает своей вины и дело в отношении невозможно выделить в отдельное производство, а также по всем делам несовершеннолетних».

Преобразование института сокращенного судебного следствия в его нынешнем виде в контролируемую судом договоренность сторон о пределах судебного следствия при отказе от жесткой ориентации на «признательные» показания подсудимого, на наш взгляд, позволит обеспечить бо#льшую реализацию состязательных начал на этом этапе судебного разбирательства в суде присяжных.

5. Председательствующий судья в судебном следствии

Особое значение для определения уровня реализации принципа состязательности в судебном следствии в суде присяжных имеет статус профессионального судьи (председательствующего). Анализ законодательства указывает на существенные отличия этого статуса в суде присяжных от положения председательствующего при разбирательстве дел в общем порядке.

Так, в ч. 1 ст. 429 УПК РСФСР установлено, что «суд, сохраняя объективность и беспристрастие», только создает сторонам условия для «всестороннего и полного исследования обстоятельств дела». Часть 2 ст. 429 УПК РСФСР не допускает возбуждения дела в суде присяжных «по новому обвинению или в отношении нового лица», а часть четвертая этой же статьи исключает возможность направления дела, рассматриваемого в суде присяжных, для производства дополнительного расследования только лишь по инициативе председательствующего судьи.

В Постановлении Пленума Верховного Суда РФ от 20 декабря 1994 г. процессуальные нормы, определяющие статус председательствующего в судебном следствии в суде присяжных, истолкованы исключительно с позиции состязательных начал. Так, в п. 15 указанного Постановления сказано: «…В отличие от общих правил уголовного судопроизводства суд присяжных не обязан по собственной инициативе собирать новые доказательства, выявлять как уличающие, так и оправдывающие обвиняемого, а также смягчающие и отягчающие его ответственность обстоятельства». Далее в этом же пункте постановления подчеркивается, что суд присяжных не только не обязан самостоятельно собирать новые доказательства, но и «не связан мнением сторон о пределах исследования доказательств» лишь в трех случаях:

когда сделанное подсудимым признание своей вины вызывает у председательствующего сомнения, несмотря на согласие сторон провести сокращенное судебное следствие;

когда присяжные возвращаются из совещательной комнаты с просьбой дополнительного исследования каких-либо обстоятельств, и председательствующий возобновляет судебное следствие (ч. 1 ст. 455 УПК РСФСР);

в случае необходимости получения и исследования заключений экспертов по вопросам, перечисленным в ст. 79 УПК РСФСР.

По смыслу данной формулировки Постановления Пленума во всех остальных случаях судья должен быть «связан мнением сторон о пределах исследования доказательств» и без ходатайства сторон не вправе (а не только не обязан) исследовать какие-либо доказательства дела.

Данные положения закона и разъяснения Пленума Верховного Суда вызвали оживленные научные споры о роли председательствующего и объеме его прав в судебном следствии в суде присяжных. Все высказанные позиции и подходы по этому вопросу представляется возможным разделить на две группы.

Первая группа авторов полагает, что данные нормы и их разъяснения Пленумом Верховного Суда полностью соответствуют статусу председательствующего судьи в суде присяжных — положению «беспристрастного арбитра», только контролирующего соблюдение сторонами правил доказывания и не проявляющему активности в собирании доказательств. Так, Н.В.Григорьева пишет, что «в соответствии с принципом состязательности суд выносит решение только на основе того материала, который представили стороны, даже если, по мнению суда, он не отражает полностью всех обстоятельств дела»197.

197 Григорьева Н.В. Принципы уголовного судопроизводства и доказательства (обсуждаем проекты УПК) // Российская юстиция. 1995. № 8. С. 40.

Ю.А.Ляхов, В.В.Золотых полагают, что «только в суде присяжных они (председательствующие. — С.Н.) действительно решают дело объективно, беспристрастно и не втягиваются в оказание помощи обвинителю в изобличении подсудимого»198.

198 Ляхов Ю.А., Золотых В.В. Не допустить возврата к «следственному» суду // Российская юстиция. 1997. № 10. С. 8.

По мнению других авторов, Пленум Верховного Суда необоснованно урезал права председательствующего. Так, Ю.Кореневский пишет: «Судья не вправе… по собственной инициативе осмотреть и показать присяжным приобщенное к делу вещественное доказательство, огласить важный для дела документ… Каким образом столь жесткая связанность судьи мнением сторон о пределах исследования доказательств согласуется с независимостью суда, его главенствующим положением в процессе?»199 По мнению Н.Н.Ковтуна, ситуация, когда «суд, полностью отдав инициативу в судебном заседании сторонам, должен быть лишь беспристрастно-пассивным статистом, словно компьютер… точно фиксирующим плюсы и минусы состязающихся сторон, автоматически отдающим победу тому, чьи аргументы оказались весомее», не соответствует целям правосудия, которые «неразрывно связаны с установлением по делу объективной истины»200.

199 Кореневский Ю. Указ. соч. С. 23.

200 Ковтун Н.Н. И состязательность и поиск истины (О роли и месте суда в доказывании по уголовному делу) // Российская юстиция. 1997. № 7. С. 7.

Представляется, что каждая из приведенных позиций является научно обоснованной и соответствующей действующему законодательству, однако решение проблемы статуса председательствующего, на наш взгляд, должно осуществляться не путем противопоставления состязательных начал и идеи поиска истины, а путем их синтеза, сочетания.

По нашему мнению, даже в судебном следствии, построенном на началах состязательности, судья не может быть пассивным арбитром, а должен обладать определенным кругом прав, позволяющих ему участвовать в доказывании наряду со сторонами.

Этот подход можно обосновать, во-первых, историческим аргументом. Так, ни в одной из рассмотренных выше моделей судебного следствия в суде присяжных председательствующий не занимает положения пассивного арбитра, но наделен правами, позволяющими ему максимально разъяснять присяжным представленные сторонами доказательства, а в отдельных случаях — восполнять пробелы в доказательственной деятельности сторон.

Во-вторых, к указанному выводу приводит и анализ действующего законодательства. Несмотря на все изменения статуса председательствующего, обусловленные более глубокой реализацией состязательных начал, за судьями оставлено право участия в допросах, именно судья принимает решение о назначении экспертиз, приобщении к делу доказательств, представляемых сторонами, и их исследовании, решает вопрос о допустимости доказательств, о наличии оснований для направления дела на дополнительное расследование и т.д.

Таким образом, проблема статуса председательствующего судьи в судебном следствии в суде присяжных состоит вовсе не в том, должен или не должен участвовать он в доказывании (это очевидно), а в том, какие процессуальные гарантии обеспечивают сочетание этого права судьи с охраной состязательных начал. Представляется, что такими процессуальными гарантиями должны быть:

– четкое обозначение круга прав председательствующего судьи применительно к исследованию доказательств;

– указание на вторичный характер этих прав по сравнению с правами сторон и ориентация их в основном на разъяснение доказательств, а не на собирание;

– обязательное обсуждение со сторонами вопроса об истребовании любых новых доказательств.

С учетом изложенного представляется, что в новом УПК РФ статус председательствующего судьи в сфере доказывания на этапе судебного следствия в суде присяжных должен основываться на следующих положениях:

1. Суд, сохраняя объективность и беспристрастность, обеспечивает стороне обвинения и защиты надлежащие условия для реализации их прав на полное исследование обстоятельств дела;

2. Суд задает вопросы допрашиваемым лицам после их допроса сторонами, без применения правил перекрестного допроса;

3. Председательствующий вправе по собственной инициативе, с учетом мнения сторон, истребовать и исследовать дополнительные доказательства в следующих случаях:

а) если это имеет отношение к доказательствам, подлежащим обязательному исследованию в силу закона при заявлении сторонами ходатайств о проведении сокращенного судебного следствия;

б) когда присяжные заседатели возвращаются из совещательной комнаты с просьбой дополнительного исследования обстоятельств дела в случае принятия председательствующим решения о возобновлении судебного следствия;

в) в случае необходимости получения заключений экспертов по вопросам, перечисленным в соответствующей статье УПК РФ (ст. 79 УПК РСФСР).

Следует отметить, что данные положения будут обеспечивать состязательное построение судебного следствия только в том случае, если кассационные основания отмены приговора суда в связи с односторонностью и неполнотой судебного следствия не будут превращать права судьи на самостоятельное истребование доказательств в его обязанности. Представляется, что этот вопрос удачно решен в ч. 1 п. 1 ст. 465 УПК РСФСР и именно такой подход должен быть сохранен в новом УПК РФ.

Бо#льшая часть указанных выше положений в том или ином виде отражена в проекте УПК РФ (например, ст.ст. 19, 321, 324, 392 и др.). Однако мы считаем, что указанные положения должны быть более четко закреплены в нормах нового УПК РФ и именно в том его разделе, который регулирует производство в суде присяжных, независимо от подобных норм, содержащихся в других разделах кодекса.

Не менее важное значение для решения проблемы статуса председательствующего в судебном следствии при разбирательстве дела судом присяжных имеет анализ правоприменительной практики, тем более что часть изложенных выше гарантий имеется и в действующем законодательстве (например, указание на вторичность права председательствующего на участие в допросах по сравнению с аналогичным правом сторон и т.д.). Вместе с тем отдельные пробелы в законе с учетом неполного восприятия некоторыми судьями состязательной идеологии судебного следствия приводят к ряду отступлений от состязательных начал на практике.

Исследованные процессы позволили выявить ряд случаев очевидного выхода судьи за рамки своего процессуального статуса в суде присяжных.

Первый из таких случаев связан с нарушением предписаний ч. 4 ст. 446 УПК РСФСР, согласно которой судья имеет право допрашивать потерпевших и свидетелей только «после того, как они будут допрошены сторонами».

Наличие в структуре допроса института «свободного рассказа» позволяет судьям нейтрализовать указанный запрет и фактически первыми допрашивать свидетеля либо потерпевшего.

Так, при разбирательстве дела И. и др. председательствующий, используя «свободный рассказ», первым допросил потерпевших и важнейших свидетелей по делу. Во время «свободного рассказа» свидетеля Комолова председательствующий задал ему вопросов (до того, как к его допросу приступили стороны) больше, чем в последующем ему задали стороны. При допросе потерпевшей Забелиной судья разрешил прокурору перейти к ее допросу только после того, как задал ей 42 вопроса по существенным обстоятельствам дела (продолжительность этого допроса потерпевшей, проведенного председательствующим, составила 70 минут)201 [Прим., 3].

201 Дело по обвинению Иванникова В.А., Белова В.Ю., Кукулиной Е.Е.

Следует подчеркнуть, что вопросы, предлагаемые судьей свидетелям и потерпевшим, выходили за рамки «уточняющих» вопросов, характерных для этапа «свободного рассказа», поскольку они касались существенных обстоятельств дела, о которых до вопроса судьи свидетели и не упоминали. Подобная картина наблюдалась нами приблизительно в 70 % исследованных процессов.

К этой же группе отступлений от состязательных начал, на наш взгляд, можно отнести и выявленные случаи несоблюдения председательствующими судьями разъяснения Пленума Верховного Суда РФ от 20 декабря 1994 г. о том, что оглашать в ходе судебного разбирательства документы и иные доказательства «должны, как правило, стороны, заявившие об этом ходатайства». Конечно, оговорка «как правило» в этом разъяснении не позволяет считать нарушением состязательности отдельные случаи оглашения судьей некоторых доказательств дела. Вместе с тем такие действия судьи не должны становиться «общим правилом», число оглашенных таким способом документов не должно превышать число документов, оглашенных сторонами, поскольку в противном случае присяжные утратят понимание того, как разграничены процессуальные функции в судебном следствии и на кого возложено их исполнение.

Следующая группа выявленных нарушений принципа состязательности связана с проявлением председательствующим в ходе судебного следствия необъективного отношения к одной из сторон, необоснованным ограничением принадлежащих ей прав, что существенно сказывается на процессуальном равноправии сторон и, кроме того, делает очевидной для присяжных необъективность председательствующего.

Можно привести следующие примеры наиболее типичных отступлений такого рода от состязательных начал.

По смыслу ст. 280 УПК РСФСР допрос подсудимого начинается «предложением председательствующего дать показания по поводу обвинения и известных ему обстоятельств дела», т.е. со «свободного рассказа» подсудимого. Однако при разбирательстве дела И. и др. председательствующий применил свой, особый метод допроса подсудимых, который, на наш взгляд, является нарушением состязательных начал. Судья, предоставляя право подсудимому дать показания по существу предъявленного ему обвинения («свободный рассказ»), в то же время предупредил его, чтобы он не торопился, так как его показания фиксируются секретарем судебного заседания. После первой фразы подсудимого председательствующий прервал его и громко, отчетливо воспроизвел сказанное подсудимым «для секретаря», повторяя данную тактику действий на протяжении всего допроса. При этом «монолог» подсудимого превратился в диалог его с судьей, т.к. прерывание свободных показаний делает непонятным некоторые высказывания допрашиваемого, что заставляет судью задавать уточняющие вопросы подсудимому, т.е. фактически первым осуществлять его допрос. Кроме того, подсудимый при таком методе допроса возобновляет дачу показаний только после соответствующего предложения судьи, что заставляет последнего много раз повторять фразы типа «А дальше что?» (судья К. повторял эту фразу при допросе каждого из подсудимых более 40 раз)202 [Прим., 3].

202 Дело по обвинению Иванникова В.А., Белова В.Ю., Кукулиной Е.Е.

С одной стороны, такой метод допроса подсудимого позволяет максимально четко довести его показания до присяжных, т.к. они дважды воспроизводятся перед ними, все неясности немедленно устраняются председательствующим, наконец, показания подсудимого повторяются судьей настолько четко и громко, что присяжный не может не расслышать их или не понять то или иное слово (вследствие неправильного произношения или акцента подсудимого).

Однако, с другой стороны, в таком методе допроса, на наш взгляд, проявляется очевидное отступление от состязательных начал судебного следствия, что выражается в следующем: повторение судьей каждого слова, сказанного подсудимым, разбивает рассказ подсудимого на мелкие фрагменты, что может вызвать у присяжных затруднения в целостном его восприятии, т.е. имеет место лишение подсудимого права довести до присяжных целостную картину происшествия. При таком методе допроса судья добивается, чтобы все, даже малейшие, детали показаний были выяснены с максимальной точностью и отчетливостью, что иногда может противоречить намерениям подсудимого, который во время своего свободного рассказа вправе сам определять степень полноты раскрытия тех или иных фактов. В дальнейшем степень полноты раскрытия тех или иных обстоятельств в показаниях подсудимого определяется сторонами в соответствии с их тактическими задачами и процессуальной функцией.

Как было показано выше, такой способ допроса объективно предполагает активное участие в нем председательствующего на этапе «свободного рассказа», что дает ему возможность первым допросить подсудимого до того, как стороны приступят к этому допросу.

Исследованные процессы показывают, что некоторые случаи выхода судей за пределы процессуальной роли беспристрастного арбитра связаны с демонстрацией присяжным заседателям своего мнения, причем не только содержанием вопросов и реплик, тоном и интонацией, но и невербально.

В процессе по делу У. судья, убедившись в полном совпадении показаний свидетеля (отбывающего наказание) с показаниями подсудимого, задала последнему следующие вопросы (насмешливым тоном): «Хорошо у вас „тюремная почта“ работает? Вы в одной камере со свидетелем сидите?»203 [Прим., 7.] Трудно согласиться, что возможность использования судьями во время допроса подобных вопросов соотносится с их процессуальной ролью беспристрастного арбитра. Эти вопросы выдают в судье деятельного сторонника обвинения.

203 Дело по обвинению Уханова И.Н.

Совершенно не соответствуют процессуальному статусу председательствующего и встречающиеся попытки некоторых судей исследовать «репутацию» допрашиваемых свидетелей с целью подорвать доверие присяжных к их показаниям.

Так, при разбирательстве дела И., Б., К. имел место случай намеренной дискредитации в глазах присяжных потерпевшей Забелиной, что можно проиллюстрировать следующим фрагментом этого допроса:

«Председательствующий: Забелина, Вы ранее судимы? За что?

Защитник: Возражаю, нельзя исследовать данные о судимости.

Председательствующий: А почему? Она же не подсудимая… Я имею право задавать такой вопрос потерпевшим. Подсудимых я не имею права спрашивать о судимости. Возражение отклоняется. Забелина, отвечайте!

Забелина: Да, я была ранее судима за растрату и спекуляцию»204 [Прим., 3].

204 Дело по обвинению Иванникова В.А., Белова В.Ю., Кукулиной Е.Е.

Такие действия председательствующего вызывают серьезные сомнения в его объективности и беспристрастности.

Изучение процессов с участием присяжных заседателей позволило выявить еще одно отступление от состязательных начал в исследовании доказательств, обусловленное неверным, на наш взгляд, толкованием законодательства. Так, при разбирательстве дела К. судья запретил защитникам задавать вопросы свидетелям и потерпевшим до того, как им зададут вопросы подсудимые, мотивируя запрет тем, что «это (допрос свидетелей и потерпевших защитниками до подсудимых. — С.Н.) нарушает установленный законом порядок допроса свидетелей»205 [Прим., 4]. В итоге защита оказалась в худшем положении при допросе свидетелей, чем прокурор, т.к. подсудимые, желая выяснить значимые для себя обстоятельства, но не обладая знанием тактики судебного допроса, задавали вопросы в такой форме (повествовательно-наводящие вопросы), что свидетели без особого труда обходили опасные для себя места в своих ответах, легко избегали противоречий. После такого «допроса» свидетеля подсудимым, защитнику практически нечего делать, т.к. все его попытки задать аналогичные вопросы пресекаются председательствующим, который всегда в такой ситуации указывает защитнику, что свидетель уже ответил на данный вопрос. Даже если адвокату удается отстоять в споре с судьей свое право и задать подобные вопросы, то свидетель уже «подготовлен» к ответу, а у присяжных может создаться впечатление, что защитник только запутывает свидетелей.

205 Дело по обвинению Ковалева А.А.

Анализ уголовно-процессуального закона показывает, что такое утверждение судьи о порядке допроса свидетеля прямо противоречит ст. 283 УПК РСФСР, согласно которой после остальных участников судебного разбирательства свидетелей и потерпевших допрашивают «защитники и подсудимые», т.е. защитник имеет право первым приступить к такому допросу. Указанная норма не противоречит ст. 446 УПК РСФСР, т.к. в последней говорится лишь о том, что первыми свидетеля допрашивают «стороны», но не указывается, что право первого допроса после обвинителя принадлежит подсудимому. Поэтому, на наш взгляд, в данном случае имеет место завуалированное ограничение председательствующим прав защиты и нарушение состязательных начал. Представляется, что решение вопроса об очередности участия в допросах защитника и подсудимого следует полностью отдать на их усмотрение, это придаст судебному следствию бо#льшую состязательность.

Обобщая все вышеизложенное, можно сделать вывод, что российская модель судебного следствия, хотя и является более состязательной по сравнению с традиционным порядком этой стадии судебного разбирательства, тем не менее, нуждается в дальнейшем совершенствовании с целью большей реализации состязательных начал на этом этапе. Предложенные изменения законодательства и судебной практики, на наш взгляд, в определенной степени позволят решить данную проблему и обеспечить большее соответствие российского судебного следствия в суде присяжных сущностным признакам этой формы судопроизводства.