3.1. Общая характеристика российской модели судебного следствия в суде присяжных

Действующая российская модель судебного следствия в суде присяжных, подобно идее возрождения в России этой формы судопроизводства, прошла в своем развитии три этапа: теоретического осмысления, законодательного закрепления и практической реализации.

С момента возникновения идеи возрождения в России суда присяжных (вторая половина 80-х годов) до законодательного закрепления этой формы судопроизводства Законом РСФСР от 16 июля 1993 г. прошел немалый срок, на всем протяжении которого особенности важнейшего этапа новой формы судебного разбирательства — судебного следствия — являлись предметом оживленных научных дискуссий и теоретического анализа.

В итоге закрепленная упомянутым законом модель российского судебного следствия соединила в себе, с одной стороны, присущие суду присяжных бо#льшую состязательность, обеспечение презумпции невиновности и другие признаки, а с другой стороны, была максимально приближена к установленным УПК РСФСР 1960 г. правилам судебного следствия.

В соответствии с идеей поэтапного введения новой формы судопроизводства в России практическая реализация норм, закрепивших модель судебного следствия в суде присяжных, началась на территории Ставропольского края, Ивановской, Московской, Рязанской и Саратовской областей с 1 ноября 1993 г., а на территории Алтайского и Краснодарского краев, Ульяновской и Ростовской областей — с 1 января 1994 г.

Однако с тех пор по целому ряду причин новая форма судопроизводства не была распространена и на другие регионы РФ, что само по себе является особенностью российской модели судебного следствия в суде присяжных.

Практическое применение норм УПК, регламентирующих производство на этапе судебного следствия в суде присяжных, указывает на необходимость дальнейшего теоретического осмысления особенностей российской модели этого этапа судебного разбирательства в целях эффективного разрешения возникающих проблемных ситуаций и определения направлений дальнейшего развития этого института.

Для общей характеристики российского судебного следствия в суде присяжных представляется важным определить особенности и источники правового регулирования производства на данном этапе, а также свойства, определяющие его принадлежность к одной из вышеописанных конкретно-исторических моделей судебного следствия в рассматриваемой форме судопроизводства.

В действующем УПК РСФСР основная часть норм, устанавливающих особенности производства на этапе судебного следствия в суде присяжных, содержится в статье 446, имеющей соответственное наименование: «Особенности судебного следствия в суде присяжных». Однако данной статьей регламентация особенностей судебного следствия не исчерпывается, что прямо связано со значением и свойствами этого этапа судебного разбирательства. Так, помимо указанной статьи, положения, относящиеся к регламентации судебного следствия, закреплены в ст. 429 («Состязательность в суде присяжных»), ст.ст. 426, 428 («Обязательность участия защитника в рассмотрении дела судом присяжных» и «Обязательность участия государственного обвинителя в рассмотрении дела судом присяжных»), ст. 430 («Последствия отказа прокурора от обвинения и изменение обвинения в суде присяжных»), ст. 435 («Компетенция профессионального судьи и присяжных заседателей»), ст. 455 ч. 1 («Возобновление судебного следствия»), ст. 458 («Обсуждение последствий вердикта коллегии присяжных») УПК РСФСР.

Вместе с тем большая часть норм, регламентирующих производство на этапе судебного следствия в суде присяжных, содержится не в Х разделе УПК, а в главе 23 Кодекса, регулирующей производство при разбирательстве дела в традиционном порядке. Это обусловлено особым подходом законодателя к закреплению в УПК РСФСР положений, регламентирующих производство в суде присяжных в целом и на этапе судебного следствия в частности. Данный подход отражен в ст. 420 УПК РСФСР, согласно которой производство в суде присяжных «осуществляется в соответствии с правилами, предусмотренными настоящим разделом и общими правилами уголовного судопроизводства в Российской Федерации, которые не противоречат положениям настоящего раздела». Таким образом, законодатель не стал закреплять в Х Разделе УПК РСФСР все процедуры, присущие и традиционному порядку рассмотрения дела, а применил концепцию «особого производства», позволяющую совместить вводимые новации с процедурами традиционного судебного разбирательства.

Применение концепции «особого производства» для закрепления процедуры суда присяжных (и судебного следствия) позволило сделать это без значительных изменений действующего процессуального законодательства, что в некоторой степени облегчило восприятие и применение новых правил профессиональными судьями. Однако этот же подход с неизбежностью обусловил фрагментарность, неполноту «новой» процедуры судебного следствия, что, в свою очередь, привело к возникновению многочисленных пробелов, которые сразу же выявились в правоприменительной деятельности.

Казалось бы, с учетом положений ст. 420 УПК и режима «особого производства» о каких-либо «пробелах» в Х разделе УПК не может быть и речи — ведь любой не урегулированный нормами Х раздела вопрос судебного следствия должен сразу же подпадать под действие норм традиционного судопроизводства.

Однако в суде присяжных это правило не «срабатывает» по следующим причинам:

во-первых, большинство пробелов в законодательстве о судебном следствии напрямую связано со специфическими особенностями суда присяжных, вследствие чего эти пробелы не могут быть восполнены нормами Главы 23 УПК РСФСР;

во-вторых, восполнение многих пробелов нормами общего производства оказалось невозможным, поскольку эти нормы противоречат некоторым принципам судебного следствия в суде присяжных.

Возникновение коллизий между принципами, на которых основано судебное следствие в суде присяжных, и нормами Главы 23 УПК, восполняющими пробелы процедуры, стало причиной, породившей многие проблемные ситуации данного этапа судебного разбирательства на практике.

Фрагментарность процедуры, неразрешимость многих коллизий «общего» и «особого» порядков судебного следствия привели к тому, что основное бремя по восполнению указанных пробелов взяли на себя профессиональные судьи, участвующие в новом судопроизводстве, причем в отдельных случаях они фактически были вынуждены создавать новые правовые нормы («квазинормы»). Ряду авторов (М.В.Немытиной и др.) это дало повод заявить о возникновении «в российской правовой системе нового для нее явления — судебного прецедента» как нового источника регулирования процедуры судебного следствия114. В выпускавшейся Главным правовым управлением Президента РФ «Летописи суда присяжных (прецеденты и факты)» этим судейским решениям придавалась внешняя атрибутика прецедентов (наименование, номер, выделение «ratio decidendi» и т.д.), что должно было содействовать их восприятию в таком качестве. Однако, несмотря на это, «прецеденты» так и не получили официального признания законодателя115.

114 Немытина М.В. Российский суд присяжных. М.: Изд-во БЕК, 1995. С. 102.

115 Обобщение «прецедентов» прекратилось после приостановления выпуска упомянутой Летописи, некоторые «прецеденты» были признаны незаконными Верховным Судом РФ.

Представляется, что в соответствии с действующим процессуальным законодательством прецедент не может являться источником правового регулирования порядка судебного следствия, он не может быть «создан» лишь вследствие того, что закон содержит пробелы. Мы полагаем, что с учетом изложенного правильнее говорить о расширительном толковании закона, о применении аналогии закона и аналогии права, об обыкновениях правоприменительной судебной практики, нежели о прецедентах.

Таким образом, особенностями правового регулирования порядка российского судебного следствия в суде присяжных являются его фрагментарность, возникновение коллизий с «общим» порядком, восполнение пробелов процедуры за счет правоприменительной деятельности судей.

Не менее важным свойством для общей характеристики российского судебного следствия в суде присяжных является его принадлежность (или приближенность) к какой-либо из описанных выше конкретно-исторических моделей этого этапа в рассматриваемой форме судопроизводства. В литературе по этому поводу развернулась дискуссия, в ходе которой были высказаны самые различные точки зрения.

Так, В.И.Басков полагает, что «закон РФ от 16 июля 1993 г. о введении суда присяжных представляет собой слепое копирование судебной реформы 1864 г., принятой в Российской империи», и отмечает, что авторам этого закона «не стоило особо затрудняться в выборе формулировок», т.к. большинство из них совпадает с положениями Устава уголовного судопроизводства 1864 г.116

116 Басков В.И. Поддержание государственного обвинения в суде присяжных // Вестник Московского ун-та. Сер. 11. (Право). 1994. № 5. С. 74.

По мнению В.В.Золотых, в российском суде присяжных «судебное следствие все более и более утрачивает розыскные начала и приобретает… признаки судебного следствия английского типа»117.

117 Золотых В.В. Судебное следствие в суде присяжных (практика применения законодательства Российской Федерации) // Вестник Саратовской гос. акад. права. 1996. № 3. С. 189.

По утверждению М.В.Немытиной, российский суд присяжных «соединяет в себе черты, присущие отечественной дореволюционной процедуре, современному зарубежному уголовно-процессуальному законодательству и советскому уголовному процессу с присущим ему обвинительным уклоном»118.

118 Немытина М.В. Указ. соч. С. 107.

Какая же из этих позиций наиболее соответствует действительности?

Представляется, что ответ на данный вопрос можно дать только после детального рассмотрения всех сущностных признаков и особенностей современного российского судебного следствия в суде присяжных, анализа судебной практики, выявления возникающих проблемных ситуаций.

Именно поэтому, с учетом приведенной выше классификации особенностей теоретической модели, в данной главе рассматриваются предмет, пределы и процедура российского судебного следствия в суде присяжных119.

119 Особенности процессуального статуса субъектов судебного следствия мы рассматриваем в рамках исследования особенностей процедуры.