ГЛАВА 111 МЕЖПРАВОВЫЕ   КОЛЛИЗИИ

(коллизии норм   национального уголовного

законодательства с нормами  уголовного

законодательства     иностранных государств;

По образному выражению А. А Рубанова, «совре­менный мир, рассматриваемый под юридическим углом зрения, — это своеобразная мозаика, образуемая на­циональным правом более чем 160 юсударств и между­народным правом»1. Как в мозаике каждое стеклышко имеет свое место и определенным образом дополняет другие, образуя единую картину, так и правовые сис­темы всех государств связаны между собой, и все вм<--сте и каждая в отдельности связаны с международным правом. Как национальному праву всех государств, тяк и международному праву присущи согласованность, не­противоречивость составляющих элементов, т. е. правит поведения, правовых предписании, правовых норм. Вла-имодействие, взаимоотношения правовых спечем - это факт объективной реальности.

Отношения между правовыми снс1смами А. А, Р\ба-иов предлагает именовать международными мсжпр'1-вовыми отношениями'1. В этой снязи коллизии норм, принадлежащие к различным правовым системам, бы­ло бы логично называть межправовыми коллизиями. К ним относятся и коллизии внутригосударственного права с нормами международного права, и коллизии норм права различных государств. Поскольку первая р:.ъно-видность межправовых коллизий была рассмотрена на­ми в главе II настоящей работы, в данной главе ана-лпшруются коллизии норм российского уголовного правя с нормами уголовного права иностранных государств. Термин «межправовые коллизии» используется для крат­кости и удобства шложепия.

Отношения, возникающие на международной арене между национальными правовыми системами, весьма разнообразны. Классификацию межправовых отношены! можно проводить но многим основаниям. Остановил­ся лишь на нескольких.

Первое основание носило политический характер: содержание межправовых отношений определялось сущ­ностью правовых систем. До недавнего времени выде­лялись взаимоотношения, возникающие между право, выми системами социалистических государств, отноше­ния между правом буржуазных государств, а также от­ношения между правовыми системами социалистические и капиталистических государств 3.

Принципиальные различия в социальной направ­ленности, классовой сущности правовых систем накла­дывали значительный отпечаток на характер межпра­вовых отношений. Достаточно сказать, что бывший СССР имел двухсторонние международные договоры о правовой помощи по уголовным делам и о выдаче пре­ступников со всеми бывшими социалистическими стра­нами и почти не имел договоров с капиталистическими странами.

В настоящее время в связи с распадом мировой со­циалистической системы подобное деление межправо­вых отношений утратило смысл. Однако возникли но­ше обстоятельства: распад бывшего федеративного ю-сударства, именуемого Советский Союз, на суверенные государства, а вслед за этим и деление единой правовой системы СССР на самостоятельные национальные пр;-,-вовые системы суверенных государств.

Сложившаяся ситуация столь своеобразна, в том чи­сле и с юридической точки зрения, что не может ае отражаться и на характере межправовых отношений между национальными правовыми системами государств, образовавшихся на территории распавшейся федера­ции.

Отмеченные обстоятельства играют весьма сущест­венную роль и при выборе метода преодоления колли­зий норм уголовного законодательства различных го­сударств — членов бывшего СССР. Однако более под­робно об этом далее.

Второе основание для классификации межправовых отношений носит юридический характер. Различиями в юридической связи между национальными правовыми системами обусловливается существование трех типов межправовых отношений4:

1. Появление в национальном праве одного государ­ства правовых норм, построенных по образцу другой

136

национальной правовой системы. Примером можег слу­жить  рецепция.

Одновременное  изменение   норм  права  двух   или

нескольких  национальных   правовых  систем,  например,

в процессе имплемеиташш  положений  международного

договора.

Возникновение отношений, связанных с междуна­

родным   взаимодействием  национальных  правовых   сп­

ечем.

Тема  нашего исследования  предполагает рассмотре­ние лишь третьего типа этих отношений.

Международное правовое взаимодействие весьма многообразно. А. А. Рубанов выделяет такие его фор-мы:

Применение  иностранной  правовой   нормы,  ко[да

национальная   правовая  система  придает норме иност­

ранного  законодательства  то  же   юридическое    злач'--

ние, которое она имеет в собственной стране.

Правовое регулирование отношений    с иностра'7-

ным   элементом.

Наличие в   национальной  правовой   системе  нор­

мы, наделяющей иностранные правовые нормы качест­

вами  юридического  факта

Все отмеченные формы межправового взаимодей­ствия национальных правовых систем с позиций уголов­ного права фактически не исследованы. Между тем многие вопросы в этом плане вызошают большой науч­ный интерес и имеют не только теоретическое, но и сугубо практическое (правоприменительное) значение.

Достаточно назвать такую проблему, как учет на­циональным уголовным законом и национальным!) су­дебными органами одного государства преступлений, совершенных на территории другого (других) государ­ства, и проблему признания приговоров иностранных судов.

Коллизии же норм уголовного права различных го­сударств могут возникнуть лишь при второй форме меж-правового взаимодействия, а именно — при регулирова­нии общественных отношений с иностранным элемен­том.

В уголовном праве иностранный элемент может вы­ражаться либо в иностранном месте совершения пре­ступления, либо в иностранном субъекте преступления. Двум этим признакам соответствуют и два типа (прин-

137

ципа) действия уголовного закбпа: территориальный    и принцип гражданства.

Поскольку причины возникновения коллизий з ре­зультате действия уголовных законов в пространстве различны, неодинаковы и методы преодоления тюдоО-ных коллизий. В связи с этим указанные гр\нпы колл!.-зпй будут рассмотрены отдельно.

Каковы же причины возникновения коллизий в сере-ре взаимодействия межправовых систем по территори­альному принципу?

Главной объективной причиной является простран­ственная ограниченность правовых норм. Любые пра­вовые нормы, и том числе и уголовные, распространя­ют свою юридическую силу лишь в том пространстве, которое подвластно законодательном) органу, издавше­му данны» закон, т. е. законы ограничивают свое дей­ствие пределами территории суверенного государства.

Вторая причина возникновения межправовых кол­лизий заключается в пространственной протяженности некоторых категори» преступлений. В принципе, любое преступление может иметь весьма значительную про-'ьженность в пространстве: может совершаться в тер­риториальных пределах не одного, а двух и нескольких юсударстз. Скажем, такое простое с точки зрения юри­дической конструкции преступление -лак убийство мо жет быть начато на территории одного юсударстьа, а закончено на территории другого государства. И в этой ситуации происходит столкновение территориальной уголовной юрисдикции двух государств.

Некоторые категории преступлений имеют знё'ЧН-1ельпую пространственную протяженность и шитому не признают государственных границ. Пример тому — экологические преступления. Пространственная про­тяженность характерна также для длящихся и продол­жаемых преступлений.

В процессе правоприменительной деятельности ..чеиь часто возникает несовпадение пространственной сферы действия уголовных законов и регулируемых ими прес­тупных деяний, что приводит к возникновению мсж-правовых коллизий, т. е. коллизий между правовыми нормами, принадлежащими к сиаемам национального уголовного права нескольких государств.

Третья   причина   возникновения   межправовых   про-

138

страпствепных коллизии обусловливается возможными изменениями государственно-территориального ус'роь-С1ва государств, в связи с чем меняется пространствен­ная протяженность действия законов данного государ­ства.

Анализ причин появления межправовых коллизии позволяет, сделать вывод, что ;ю споен природе данные коллизии являются пространственными.

В обшей теории нрава коллизию норм в простран­стве (пространственную коллизию) рассматривают как конфликт норм, возникающий в результате того, что одно общественное отношение может быть \рег_лире-иапо прапочыми нормами, действующими на рампой территории (пространстве)5.

Исходя из эюго просгранствсг'чую коллизию уго­ловно-правовых норм можно определить как отношения между двумя плп несколькими нормами, дсйствуюил-мн на разной территории и призванными урсгулпро-т.агь одно преступление.

Таким образом, причины возникновения пространст­венных коллизий в уголовном праве, равно как и в дру-1п\ отраслях права, носят объективный характер и вы­ражаются в следующих факторах:

а)             несовпадении  пространственной  сферы   действия

уголовных законов   и  регулируемых    ими     преступно \

деянии;

б)            изменении границ территорий.

Рассмотрим некоторые разновидности простр^пс г-вепных коллизий.

Первая разновидность возникает в результате того, что одно преступное деяние может быть урегулировано уголовно-правовыми нормами, действующими в разных пространственных пределах. Устранению коллизий сгп-собствус1' принятие кол/ш знойных норм, регулирующих правила преодоления конфликтов правовых норм в про­странстве. В национальном уголовном прайс к чнсл\' пространственных коллизионных норм, по мпешго большинства учсныл, огногптгч прежде всего ч. 1 сг. 4 о> К РФ 1960 г.: «Лица, совершившие преступления на территории РСФСР, подлежат ответственности по нас­тоящему кодексу». Однако А. В. Наумов считает, ч го данную нор\1у псчьзя считать коллизионной, ибо о-та фактически не регулирует выбор законодательств;! н( и

139

столкновении, конфликте норм. С его точки зрения, коллизионной в уголовном праве является только норма, содержащаяся в ст. 4 Основ уголовного законодатель­ства Союза ССР и союзных республик 1958 г.: «Липа, совершившие преступление на территории СССР, подле­жат ответственности по уголовным законам, действую­щим в месте совершения преступления*. А. В. Науме в полагает, что только эта норма диктует выбор законода­тельства союзных республик в случаях его столкнове­ния 6.

Н. А.  Власенко справедливо подверг критике     при веденное суждение, отметив, что А. В. Наумов не учи­тывает деление коллизионных норм на односторонние и двухсторонние7.   В  односторонних  нормах  указывается, что    определенный круг отношений подпадает под дей­ствие определенного государства. Двухсторонние колли­зионные нормы указывают, законодательство какого госу­дарства   подлежит   применению   к  данному  правоотно­шению8. Потому ч.  1  ст. 4 Основ уголовного законода­тельства   следует  считать  двухсторонней  коллизионной нормой, а ч. 1 ст. 4 УК РФ есть не что иное, как одно­сторонняя  коллизионная  пространственная   норма.

В Соглашении о создании СНГ указывалось, что с момента ликвидации СССР и создания СНГ па терри­тории вошедших в нее государств прекращают дейст­вовать все законы и иные ноомативные акты бывшего Союза9. Значит ли это, что Основы уголовного закож> дательства 1958 г. утратили на территории России свою юридическую силу и применению не подлежат?

В постановлении Верховного Совета Российской Фе­дерации <Ю ратификации Соглашения о создании Со­дружества Независимых Государств» от 12 декабря 1991 г.10 отмечалось, что на территории СССР до при­нятия соответствующих законодательных актов РСФСР нормы бывшего Союза ССР применяются в части, не противоречащей Конституции РСФСР, законодательст­ву РСФСР и настоящему Соглашению.

Коллизионная норма, предусмотренная ч. 1 ст. 4 Ос­нов 1958 г., не протпооп-мшг ни Конституции РФ, ни законодательству РФ. В ю же время сейчас не суще­ствует иной коллизионной нормы, которая регулирова­ла бы правило выбора уголовного закона в случаях конкуренции уголовного законодательства различных

140

суверенных государств — бывших членов  СССР. Пот­ребность же в ее существовании значительна, ибо гра­ницы остались «прозрачными»      и  на территории быв­шего  Союза   сохранилось  стабильное  криминальное я юридическое   пространство.

Потому следует признать, что ч. 1 ст. 4 Основ 1958г. сохранила юридическую силу и должна применчться впредь при решении вопросов правоприменительной деятельности до внесения соответствующих изменений в УК РФ или создания коллизионного права государств — членов СНГ. Но так или иначе, с помощью односто­ронних или двухсторонних коллизионных норм, нацио­нальные уголовные законы всех государств для прео­доления межправовых пространственных коллизии ио-пользуют правило о месте совершения преступления.

До недавне! о времени при разрешении коллизий уго­ловно-правовых норм в пространстве основное внимание как законодательством, так и теорией уголовного права уделялось  проблеме  квалификации   преступлений,    со­вершенных на  территории различных  союзных респуб­лик. Подобный подход определялся федеративным уст­ройством  государства.   Что   касается   проблемы  прост­ранственных коллизий национального уголовного зако­нодательства   и   законодательства   иностранных    гос\-дарств, то она изучалась специалистами в области меж­дународного  права.  Специалистов      в  области уголов­ного права  этот вопрос касался больше в    теоретиче­ском, чем в  практическом плане, а для  правопримени­телей данная      проблема в  абсолютном     большинстве случаев носила  чисто умозрительный характер.

В настоящий момент с изменением государственно-правового статуса страны должны быть иными и прин­ципиальные подходы к разрешению пространственных коллизий в уголовном праве. Поскольку каждое из бы­вших союзных образований стало суверенным государ­ством, обладающим всей полнотой власти в области уголовной юрисдикции и собственным уголовным за­конодательством, вопрос должен ставиться иначе: не коллизии УК союзных республик в рамках единого уго­ловного законодательства Союза, а колли-ши самосто­ятельных уголовных законов суверенных государств. Другими словами, то, ч го ранее в уголовном праве име­новалось коллизией советского уголовного права с

141

правом иностранных государств, следует перенести и на колчизии уголовных законов бывших союзных рес­публик бывшего Союза. Следовательно, взаимодейст­вие уголовно-правовых систем государств — бывших членов СССР должно строиться на общепризнанных международно-правовых принципах взаимодействия нч-циональных правовых систем.

Возможность подобного взаимодействия обусловле­на прежде всего их единой социальной сущностью, я также общностью правовых систем, сформированных ;$ рамках бывшего федеративною государства. Сотруд­ничество государств — членов бывшего С( СР в эконо­мической, политической, культурной, юридической сфе­рах тоже служит условием эффективного взаимодействия правовых систем, включая криминальный комтекс.

Необходимость взаимодействия национальных право­вых систем любых государств, а тем более государств — членов СНГ — императив настоящего времени. Особая политическая, экономическая и юридическая ситуация, сложившаяся на территории бывшего Союза, усиливает этот императив многократно. Если политики до сих пор не могут договориться о сохранении единого экономиче­ского или финансового пространства, то дружный, бес­предельно интернациональный преступный мир во мно­гом определяет реальные на сегодня границы государст­венного суверенитета ". Уже сейчас в сфере уголовной юстиции царит беспредел, связанный с пространственны­ми коллизиями.

Вот несколько примеров. Один из них —- из илтсг-выо заместителя Генерального Прокурора Беларуси И. Сащенко12. На территории Литвы был убит кяг,итл>1 белорусской милиции. Сго брат, прихватив двух друж­ков, отправился в Лигву, где они убили охранника из департамента охраны края, невиновного в смерти бе­лорусского гражданина. То есть действовали по прин­ципу Талиона. В Беларуси задержали своих граждан за убийство, совершенное на территории Литвы. В Лит­ве задержали убийцу белорусского гражданина. Но Литва прекратила уголовное дело за отсутствием со­става преступления, потребовав при этом выдачи убш;-иы охранника на том основании, что преступление бы­ло совершено на территории Литвы. Беларусь отказа-

142

лась, сославшись на отсутствие договора о взаимной выдаче преступников. Преступники, совершившие пре­ступление в Литве, были осуждены судебными органа­ми Беларуси по УК Литвы. Верховный Суд Республики Беларусь пс согласился с подобным решением, укпзлп, что преступники должны понести наказание по белорус­ским законам.

Правы, как говорится, и те, и другие. Однако и те, и другие не правы.

Должны ли члены бывшего СССР выдавать друг другу преступников?

На основе каких принципов это должно проводиться? Л как быть с преступниками-гастролерами, совершив­шими преступления на территории нескольких госу­дарств? А как поступать с продолжаемыми и длящи­мися преступлениями, если их пространственная про­тяженность охватывав'1- территорию нескольких госу­дарств? Названные и ряд других пространственны < уголовно-правовых коллизий ждут разрешения. И воз­можно это только па основе международно-правовые стандартов, разработанных в международном праве13.

Основной формой разрешения коллизий, возникаю­щих между законодательством различных государств при совершении преступлений, являются двухсторон­ние договоры о правовой помощи по гражданским, со-мейным, уголовным делам, заключенные между государ­ствами. Бывший Советский Союз имел более двадцати договоров, в основном с бывшими социалистическими странами. Поскольку Российская Федерация является гравопрсемником СССР на международной арене, она стала правопреемником и по этим международным до­говорам.

В названных международных договорах определя­ются категории преступлений, влекущих выдачу прес­тупников. Общепринято, что к данным преступлениям относятся такие деянии, ьоторые в соответствии с уго­ловным законодательством обеих договаривающихся сторон являются преступлениями и за совершение ко­торых законом предусматривается наказание в виде лишения свободы на срок свыше либо не менее одною года или иное более тяжкое наказание.

Сроки   наказания,  тяжесть  совершенного   преступ­ления  могут быть и другими, по при всех    обстоятслт-сгвах к  преступлениям, влекущим выдачу, должны от­носиться лишь такие дгянпя, которые по законодатель­ству  обеих   сторон  считаются  уголовно  наказуемыми.

В  двухсторонних   договорах   фиксируются   правиле;, когда   выдача   не   производится.   Это  происходит   з   те\ случаях, когда   преступление, влекущее выдачу,  совер­шается на территории юго государства, к котором,  об­ращено требование. Во  многих многосторонних между­народных конвенциях и соглашениях по борьбе с прес­туплениями международного характера также отмечает­ся, что в случае, если выдачи одного и того же престу­пника  требуют сразу  несколько государств, прсдплше-ние отдается тому государству, па территории которого совершено  преступление.  Другими  словами,  определя­ющее значение при преодолены! пространственных кол­лизий   уголовно-правовых  норм  должно   иметь     место совершения  преступления.  Именно то  государство,   г/к-совершено   преступление,   должно  обладать  преимуще­ственным правом на привлечение преступника к уголов­ной ответственности по своим законам. Это справедли­во не только с точки зрения материального уголовного права, но и обоснованно с позиции процессуального за­конодательства, так как у правоохранительных органов государства места совершения преступления наилучшие возможности для расследования всех обстоятельств де­ла  и  вынесения  приговора.

Представляется, что именно из верховенства терри­ториального принципа действия уголовного закона до­лжны исходить государства — члены бывшего СССР при урегулировании вопросов взаимодействия нацио­нальных правовых систем.

В международном праве как в двухсторонних, та,<: и в многосторонних ак!ах принято правило, что выдача не имеет места, если лицо, выдача которого треб\ст-ся, является гражданином того государства, к которому обращено требование. Таким образом, в соответствии с общепризнанными международно-правовыми нормами собственные граждане не издаются. В ст. 7 Закона о гражданстве СССР 1978 г. отмечалось, что «Гражданин СССР не может быть выдан иностранному государст­ву»14. Новое законодательство о гражданстве Латвии

144

тоже предусматривает невозможность выдачи государ­ством граждан Латвии. Однако этот общепризнанный международно-правовой принцип вряд ли применим и настоящее время к взаимоотношениям между государ­ствами — членами бывшего СССР. При свободных гра­ницах, существующих между странами бывшего Сою.*л, привлечь к уголовной ответственности гражданина од­ного государства, совершившего преступление на тер­ритории другого государства, станет практически не­возможно, если только не взять преступника с полич­ным на месте совершения преступления. Правда, в меж­дународные договоры в связи с применением правила о невыдаче собственных граждан государства включа­ются правила относительно обязательности возбужде­ния уголовного преследования по национальному уго­ловному законодательству. Часть 1 ст. 62 Договора между СССР и НРБ, например, предусматривает: «Ка­ждая договаривающаяся сторона обязуется по требо­ванию другой договаривающейся стороны возбуждать в соответствии со своим законодательством уголовное преследование против своего гражданина, подозревае­мого в том, что он совершил на территории другой до­говаривающейся сторочы преступление, влекущее вы­дачу»15. Однако данное правило не подкреплено соответ­ствующими процессуальными возможностями.

Закон РФ «О гражданстве РФ» от 23 ноября 1991 г.16 содержит более оптимальную по сравнению ? бывшим законом СССР «О гражданстве» и законода­тельством некоторых государств формулировку относи­тельно выдачи собственных граждан: «Гражданин РФ не может быть выдан другому государству иначе как на основании закона или международного договора РФ-'.

Таким образом, пространственные коллизии уголов­но-правовых норм можно разрешить с помощью двух­сторонних международно-правовых договоров о помо­щи по гражданским, семенным и уюловпым делам, за­ключаемых Российской Федерацией с государствами — членами СНГ и с иностранными государствами.

Думается, однако, что более оптимальным было бы заключение многосторонней конвенции (соглашения) по правовым вопросам. Опыт подобного взаимодсй ствия имеется. Речь идет о Конвенции о передаче лип,

145

осужденных к лишению свободы, для отбывания нака­зания в государстве, гражданами которого они являют­ся17. Президиумом Верховного Совета СССР 10 анкета 1979 г. был издан Указ о порядке выполнения обязу-тельств, вытекающих для СССР из данной Конвенции'8.

В соответствии с Конвенцией пространственная кол­лизия уголовных законов разрешается в пользу закона места совершения преступления. Лицо, совершившее преступление на территооии того пли иною государ­ства, привлекается к уголовной ответственности и оел -ждаеюя по законам места совершения преступления, какое бы гражданство оно пи имело. После вынесения приговора и вступления его в законною силу осужден­ный для отбывания наказания передается в то г<х\-дарсгво, чьим гражданином он является. Таким обра­зом, пространс!венная коллизия уголовно-исподни тельного законодательства разрешается в пользу закс-на гражданства преступника.

Подобное правило преодоления пространстве шь;\ коллизий кажс1ся нам наиболее оптимальным, ибч> оно не только соответс!вусг основным международным ак­там в сфере борьбы с преступностью и сложившейся международно-правовои практике, но и отвечает прин­ципам целесообразности и разумности закочодате.т стаа и правоприменительной деятельности.

Многообразие юридических, политических, эконо­мических позиций государств, образовавшихся на тер­ритории бывшей федерации, весьма богатый спек!р и\ взаимоотношений позволяют предполагать, что скорее-всего будет выбран, если можно так выразиться, комби­нированный способ преодоления пространственных кол­лизий. С одними государствами будут заключены только двухсторонние договоры, учитывая их особое мнение гю юму пли иному уголовно-правовому вопросу (напри­мер, возможности выдачи собственных граждан). С дринми государствами возможно заключение мною-сторонней конвенции

Бесспорно, односторонних пространсIвенных колчи-зпонных норм в законодательстве государств — бывших членов СССР явно недостаточно для снятия всех возни­кающих коллизий уюловных законов. Без псмедленпо.-о созданная системы коллизионною законодательства, в

146

том числе и уголовно-правового, невозможна  дальткм-шая эффективная борьба с преступностью.

Для полного разрешения вопроса о пространивсн-пых коллизиях в уголовном праве необходимо остано­виться на еще одном весьма злободневном вопросе изменении и обновлении Российской Федерлции. В пре­жние времена даже федерация в рамках бывшего Союзт носила скорее номинальный, чем реальный характер. А уж федеративное устройство России вообще было символическим.

Процесс самоонределе! ля различных народов, уси­лившиеся после распада Союза центробежные тендеп ции привели к возникновению сложных национальных проблем в рамках российской Федерации. Некоторые бывшие автономные республики РСФСР (например, Чечня) заявили о своем полном суверенитет и незави­симости от органов власти России. Государственны'! же сувереншет предполагает полноту власти и в сфере уголовно-правовой юрисдикции. Таким образом, возни­кает еще одна разновидность коллизий в уголовном праве: коллизии уголовно-правовых норм в рамках территории Российской Федерации Правда, пока ^ ч коллизия носит более политический, нежели юридиче­ский характер, что не только снижает, а, скорее, повы­шает остроту конфликта.

В соответствии с Федеративным договором о раз­граничении предметов ведения и полномочий меж,:} органами государственной власти Российской Федера­ции и органами власти республик в составе Федерации, •а также Конституцией РФ, уголовное, уголовно-процес­суальное и уголовно-исполнительное законодательст­во, судоустройство, амнистия и помилование отнесены к ведению федеральных органов власти Российской Фе­дерации.

Данное положение Конституции означает, что на территории Российской Федерации действует сдипс-с уголовное законодательное — Уголовный кодекс РФ, а потому пространственные коллизии уголовно-право­вых норм внутри территориальных пределов Российской Федерации возникать не могут.

К ведению федеративных органов отнесено и при­нятие федерального коллизионного нрава. Хотя в нас­тоящий момент такого права не существует и нсизвест-

147

но, что понимается под коллизионным правом, само по­явление в Федеративном договоре данного понятия сле­дует приветствовать. Возможно, с разработкой такой отрасли права процесс взаимоотношений национальной правовой системы России с правовыми системами дру­гих государств будет соответствовать международно-пра вовым стандартам. С точки зрения уголовного права, наличие федерального коллизионного права говорит о том, что все коллизии правовых норм, в том числе и пространственные, буд\т решены на уровне, федерации, что избавит от коллизий уголовно-правовых, норм но крайней мере в рамках Российской Федерации.

Как видим, в уголовном законодательстве существует значительное число пространственных коллизионных норм, регулирующих правчла выбора закона при столк­новении уголовных законов в результате несовпадения их пространственной сферы действия. И хотя они нуж­даются в совершенствовании, следует признать, что эта разновидность пространственных коллизий и простран­ственных котлизионпых норм наиболее подробно раз­работана как в законодательстве, так и в теории уго­ловного права.

К сожалению, этого нельзя сказать о разновидности пространственных коллизий и коллизионных норм, воз­никающих в результате сространственной протяженно­сти самого общественного отношения (т. е. самого пре­ступления), подпадающего под уголовно-правовую рег­ламентацию.

В действующем уголовном законодательстве Рос­сии (УК 1960 г.) вопросы преодоления данной разно­видности коллизий полностью игнорируются. Назван­ная проблема находит разрешение в теории уголовного права.

Однако, несмотря на значительное количество ра­бот как учебного, так и научного плана, посвященных проблеме действия уголовного закона в пространстве, многие вопросы, связанные с определением места совер­шения преступления, до сих пор остаются дискуссион­ными.

Между тем точное определение места совершения преступления имеет не тотько теоретическое, но и сугу­бо практическое значение: от этого зависит выбор за­конодательства того или ыюго государства и, в конеч-

148

ном счете, решение судьбы лица, совершившего престу­пление.

Вопрос о месте совершения преступления не пред­ставлял бы сложности, если бы все преступления носи­ли простой характер. Оанако большинство прес^плг-пий имеют весьма сложтю внутреннюю структхру г, кроме того, протяженность как во времени, гак и н про­странстве.

По объективным и субъективным признакам прес­тупления подразделяются на несколько категории, ц в зависимости от их особенностей решается вопрос о ме­сте совершения преступления.

Прежде всего, в теории уголочного права принято выделять формальные составы преступлений, для на­личия которых достаточно совершения общественно опа­сного действия или бездействия, а наступление ил.1 не-наступление общественно опасных последствий лежим }же за рамками данного состава преступления. В тео­рии уголовного права общепризнано также, что месгчм совершения преступления с формальным составом сле­дует считать территорию -ого государства, где соверше­но деяние (действие или бездействие).

Данное определение правильно и может быть при­знано в качестве общего правила для формальныл пре--ступленнй. Оно, однако, не учитывает того обстоятель­ства, что преступления, состав которых изложен с зч-коне как формальный, также имеют много разновидно­стей, отличающихся друг от друга по многим элемен­там, в том числе и по пространственной протяженности деяния.

К формальным составам преступлений относятся так называемые альтернативные составы. Особенность их в том, что каждого и? указанных в препозиции уго­ловно-правовых норм деяний уже достаточно для признания преступления совершенным. В то же время лицо не совершает нового преступления, если оно поо-тедовательно осуществляет все или несколько назван­ных в диспозиции статьи УК деяний.

К альтернативным относятся преступления, связан­ные, скажем, с незаконным ношением, хранением, при­обретением, изготовлением или сбытом огнестрельного оружия, боеприпасов, взрывчатых веществ, либо с не­законным изготовлением, приобретением, перевозкой,

пересылкой с целью  сбыт т,  а равно незаконным    соы-юм   наркошчсских   всшес1В

Каждое из преступлений, перечисленных в днспози-пип статьи Особенной части УК, может быть совсрич-по па территории различных государств. Подобная пространавенная протяженность \арак!ерпа для пре­ступлении, связанных с незаконным оборотом нарко-шков, которые из мест своею произрастания (юсу-тарств Средней Азии, Северного Кавказа) транспорш-руюгся к местам их изготовления и переработки, а за­тем к местам потребления. Потому приобретаться нар-кошки могут па территории одною государства, ..срс-возпться или пересылался по территории другою пли даже нескольких, изготовляться и перерабатываться па тсррнюрнн [ремьею. а сбываться на территории чет чертою

Сложное!ь с определением места совершения зшх пресыщении зак"ючас!ся " том, но любое из а :ьтер-натпвных деяний образует самодеятельный состав нрестх тения, а 11оюм\ каждое из юсударств, па тер­пи горни которою было совершено хотя бь; одно дея­ние, у-1 о мом см прпв тчь чиновного к уголовной ответ-*.!вешюсги по своим законам на основании н'рритор1:-а тыюго принципа де"С1вич уголовною закона в пр >ет ранете

Вопрос об установлении уголовной   юрисдикции   го-ю пли  иною государства  осложняется  юм, что нарко­бизнес  представ1яе1  собой  вид  профессиональной   кя-, сльностн   организованных  преступных       группировок, отличительной  чертой  которых  явтяется  интернацноча-тизм.

Думается, чю в прест\ плепиях, связанных с пе^.'!-копным обращс.шем с наркотикахтп, равно как и 15 лю­бом другом альтернативном преетуп 1еппп, местом сг-вершения деяния следует считать территорию, где оно было пресечено

Даже в простых, не хело/кпеш.ых преступления ч формальным составом иногда юзникают серьезные за-Ф^днения при онреде^онии места совершения пр^сту-|. ;епия Вот, казалось бы такое простое посступлсние, как заведомо ложны» юное. Письмо, заявление, содер­жащее заведомо ложные сведения о совершенном или готовящемся преступлении може! быть написано па

150

территории одного юсудсрства (положим, России), а отравлено в правоохранительные органы другого го­сударства, где якобы было совершено или готовится преступление. Что в этой ситуация считать местом ^о-вершения пресцплепия." Все действия, предусмотрен пые объективной стороной состава заведомо ложно о доноса, бы т выполнены па территории одного юсч-дарства, пострадали же интересы другою юс;>дарстпс>. Именно правоохранительные органы данного государ­ства вынуждены были проверять изложенную в письме информацию, они установили ее ложность, именно оь.ч должны по закону принять решение о возбуждении уго­ловного дела по факту заведомо ложного доноса.

Аналогичная ситуаьчя может произойти с тякьи преступлением, как клевета: заведомо ложные позоря­щие сведения могут распрос~ранягься на территории одного государства с тем расчетом, что они получат о, . ласку на территории другого государства, пострадает честь и достоинство граждан, находящихся в другом юсударстве. Скажем, в Москве гражданин Н. сообщил двум своим приятелям, жителям Риги, находящимся > пего в гостях, заведомо ложные позорящие сведения о гражданине Р., также проживающем в Риге, рас­считывая на то, что сообщенная им информация по­вредит отношениям Р. с приятелями и его служебным делам Вправе ли Р. обратиться в правоохранительные органы Латвии с требованием привлечь Н. к уголовной ответственности за клевету? И по законам какО|0 государства?

Для ответа па вопрос о месте совершения подобных формальных составов преступлений позволим себ? о^-влечься от непосредственной темы разговора и обра­титься, что называется, к «истокам» — к понятию фор мальных составов преступлений Некоторые кримина­листы расценивали формальные составы преступлений как не имеющие общественно опасных последствий, чс причиняющие вреда объектам, на которые они посяга ют 19. Однако большинство ученых отмечают, что в формальных составах преступлений последствия просто находятся за рамками состава преступления 2°.

Под  преступными  логледстниями понимаются изме­нения в объекте уголовно-правовой охраны. Всякое пре-

151

ступное деяние причиняет вред охраняемым уголовном законом общественным отношениям. Именно вредоно^-пость поведения человека, его способность причинять вред общественным отношениям свидетельствуют об об­щественной опасности данного поведения и признании его преступным. С этой точки зрения беспоследсгвен-ных преступлений не бывает. Деление преступлений ;;« формальные и материальные является условным. Пре­ступления, сформулированные в законе в качестве, фор­мальных составов, так-кс причиняют вред объектам уголовно-правовой охраны. В эгом заключается их со­циальная и правовая е/шность. Потому вполне разум­но считать местом совершения преступлений с формаль­ным составом территорию того государства, где насту­пили или должны были насг\пить изменения в объекте посягательства.

В составе заведомо ложного доноса непосредствен­ным объектом преступления являются интересы пра­восудия в широком смысле слова. Поэтому доносчик должен и может быть привлечен к уголовной ответствен­ности по законам того государства, интересам право­охранительных органов которого нанесен ущерб. Очс-ьидно, интересы правосудия того государства, где оылз написано письмо, содержащее заведомо ложные сведе­ния о совершенном преступлении, никоим образом не были нарушены.

То же самое можно сказать и о таких преступлени­ях, как клевета и оскорбление. Объектом этих престу­плений является честь и достоинство личности, а точ­нее, честь и достоинство конкретного физического лиц?. Если честь и достоинство человека страдают в Латвии, там и следует считать преступление совершенным

Еще большие споры в теории уголовного права вы­зывает вопрос о месте совершения так называемых ма­териальных составов преступлений. Напомним, мате­риальными признаются составы преступлений, обяза­тельным признаком которых является реальное насту­пление вредных последствий. По вопросу о месте со­вершения данных преступлений в правовой литературе сложилось две точки зрения. По мнению сторонников одной из них, местом совершения материального состав*! преступления следует считать территорию, где совершены

152

общественно опасные деяния, обуславливающие насту­пление преступного результата 21. Данной же позиции придерживаются и авторы теоретической модели УК РФ, которые изложили свои взгляды следующим образом. «Лицо, совершившее на территории РСФСР предусмот­ренное уголовным законом общественно опасное дейст­вие или бездействие, подлежит ответственности и в том случае, если вредные последствия, с которыми связыва­ется ответственность, наступили на территории другой союзной республики»22.

Основные их аргументы заключаются в том, что ирл выполнении деяния лицо делает все от него зависящее для совершения преступления. Наступление или нена''-тупление общественно опасных последствий нередко обусловлено случайными обстоятельствами, чаще всею не контролируемыми волей и сознанием лица, совер­шившего деяние31.

В соответствии со второй точкой зрения тля преступ­лений, состав которых предусматривает в качестве обя­зательного  признака   наступление  последствий,  местом совершения деяния  признается  территория,  где   насту­пили  последствия.  Подобной   позиции  придерживаются большинство ученых24.    В  пользу се разумности и убе­дительности говорят следующие доводы.  Согласно ч.  1 ст. 3 УК РФ  1960 г. основанием привлечения лица      к уголовной ответственности  служит наличие в его пове­дении всех признаков состава преступления,  предусмо­тренного уголовным законом. Обязательными признака­ми   (элементами)   объективной  стороны   всех    матери­альных  составов  преступлений  являются     (как   мини­мум)   деяние,      последствия  и  причинно-следственная связь между ними. Преступление  следует считать    со­вершенным и законченным лишь после наступления по­следствий. Лицо же можно привлекать к уголовной от­ветственности по законам того государства, на террито­рии которого состав преступления  был выполнен  пол­ностью •— т. е. в месте наступления последствий.

Особую сложность представляет решение вопроса о месте совершения так называемых длящихся и про­должаемых преступлений.

Под длящимися преступлениями понимается «дей­ствие или бездействие, сопряженное с последующим

153

длительным невыполнением обязанностей, возложенных на виновного законом под угрозой уголовною преследо­вания»'"'. Длящееся преступление начинается с момен а совершения преступного действия или с акта преступною бездействия и кончается в результате действий самою виновного, направленных на прекращение преет} плиьг-1 (явка с повинной), или в результате наступления собы­тий, препятствующих продолжению преступления (пре­сечение преступления работниками правоохранительных органов). Пространственная, равно как и временная про­тяженность длящихся преступлений может быть весьма значительной.

В уголовно-правовой литера^рс наибольшее раслро-сгранение получило мнение, что место совершения для­щегося преступления определяется местом окончанье или пресечения преступной деятельности лица лпОо местом привлечения его к уголовной ответственности '. Насколько нам известно, анало1ичиой позиции п[И11ср-живаются и официальные правоприменители при ква­лификации длящихся престуитений. Данная нозиния представляется небесспорной.

Все длящиеся преступления оп.есень' законодатель­ством к формальным и умышленным. И\ можно объеди­нить в две группы: 1) уклонения от выполнения во--ложенных законом обязательств, 2) хранение запре­щенных предметов (оружия, наркотиюв и т. п.).

Юридически, с точки зпения стадий преступной дея­тельности, любое длящееся преспупление счигнется законченным сразу же после совершения деяния (дей­ствия или бездействия), а затем, уже на стадии окон­ченного преступления, длится определенное время. Ска­жем, при совершении побега из-под стражи, преступле­ние будет закопчено независимо о г того, будет ли пре­ступник задержан через пять минут после побега ершу за забором ИТУ, либо через 5 лет на территории др\ го-го государства''7. С моментом явки с повинной или с мо­ментом задержания преступника закон связывает лишь начало течения сроков давности привлечения к уголовной ответственности, по никак не место или время совершения преступлений.

Изложенные аргументы позволяют сделать вывод: местом совершения длящегося преступления является место исполнения деяния (действия или бездействия},

154

которым начинается  последующее длительное преиун-ное   состояние"8.

Согласно постановлению Пленума Верховного Суда СССР продолжаемыми считаются преступления, скла­дывающиеся из ряда юждествснных преступных дсйс"-вий, преследующих общую цель и составляющих в со­вокупности единое преступление29.

При продолжаемом преступлении совершается ряд тождественных действий. Причем каждое из них (кроме первого) по объективным и субъективным признакам является продолжением предшествующего. По сути дела, продолжаемые преступления — это особая комп лексная форма преступлений, обустовтемная повюрным их совершением. Решить вопрос, являются ли два или более эпизода тождественного деяния единым продол­жаемым преступлением, либо это два самостоятельных преступления, образующих квалифицирующую повтор-пость, можно только исходя 113 анализа объективных и субъективных признаков прес1упления.

В том случае, если правоприменитель придет к вы­воду, что несколько эпизодов тождественных деянии, совершенных па терришоии различных государстг,, об­разуют самосюятельпые преступления, должны дейст­вовать правила о реальной совокупности преступления. Местом совершения каждого из этих эпизодов будет считаться территория того государства, 1де данный преступный эпизод был закончен. Каждый из этих эпи­зодов должен получить юридическую оценку по уго­ловному закон}' того государства, на территории котс'-рого он был совершен.

В том же случае, если несколько тождественных эпизодов образуют единое продолжаемое преступление, местом его совершения стедуег считать территорию то­го государства, где продолжаемое преступление было закончено (совершен последний преступный эпизод), либо пресечено.

В настоящий момент ь связи с образованием на тер­ритории бывшею СССР суверенных государств возни­кают проблемы при определении места совершения пре­ступлений с администратнгной преюдицией. Для насту­пления уголовной ответственности за данный вид пре­ступления требуется, чтобы субъект ранее привлекался

155

к административной ответственности за совершенле правонарушения и вновь совершил аналогичное (тож­дественное) деяние. Обычно в преступлениях с админи­стративной преюдицией в диспозициях статей Особенной части УК имеется прямое указание на обязательность и количественные характеристики административной преюдиции (однократная, двукратная, трехкратная) как основания уголовной ответственности. Следует сказать, что в проекте УК РФ отмечается тенденция к значитель­ному увеличению числа составов с административной преюдицией, особенно из числа хозяйственных престу­плений.

Пространственная протяженность преступлений с административной преюаипией также очевидна. Первое правонарушение лицо может совершить на территории одного государства, там же быть привлеченным к адми­нистративной ответственности. А второе тождественное правонарушение, дающее основание для привлечения к уголовной ответственности, может быть совершено на территории другого государства. Может и должна ли учитываться административная преюдиция, имевшая место в иных юридических пространственных пределах?

Правда, из-за нерасторопности, слабой информи­рованности и плохого взаимодействия правоохранитель-ных органов весьма маловероятно, что следователю или оперативному работнику в Екатеринбурге станет извест­но, что несколько месяцев назад гражданин был прив­лечен к административной ответственности, скажем, за самовольное использование товарного знака где-нибудь в Перми, не говоря уже о другом государстве. Нельзя исключать, однако, что такая ситуация возможна. Кро­ме того, решение данного вопроса интересно с теоретиче­ской точки зрения. Государственный суверенитет пред­полагает полноту власти при решении всех вопросов жизнедеятельности государства, в том числе и админи­стративной юрисдикции. В соответствии со ст. 9 Кодек­са об административных правонарушениях РФ «лицо, совершившее административное правонарушение, под­лежит ответственности на основании законодательства, действующего во время и по месту совершения право, нарушения». Таким образом, в административном прав.-1 действует тот же самый территориальный коллизионный пространственный принцип, что и в уголовном. Стало

156

быть, административные правонарушения, совершенные на территории других государств, не могут быть учте­ны при квалификации действий виновного по статьям УК РФ. Для того, чтобы местом совершения преступ­ления с административной преюдицисй была признала территория РФ, все правонарушения должны быть со­вершены на ее территории, здесь же лицо должно при­влекаться к административной ответственности.

Иначе решается вопрос при определении мести со­вершения преступления в так на;ываемых преступле­ниях с необходимой тождественной повторностью и систематичностью. Напомним, в ряде статей УК зако­нодатель устанавливает уголовную ответственность ч а повторное или систематическое совершение тождест­венных поступков, единичный факт совершения которых может влечь лишь дисциплинарную, административ­ную, общественную ответственность, либо не влечь ни­какой ответственности вообще. Преступления, образо­ванные необходимой тождественной повторностью, пред­полагают привлечение к уголовной ответственности в случае двукратного совершения тождественного дсяпнч. Преступления, образованные пеоблодимой тождествен­ной систематичностью, предполагают совершение тож­дественного деяния три и более раз. Примером можсг служить такой состав как систематическое нанесение побоев.

Возможно ли  привлечение лица  к уголовной ответ­ственности  по  законодательству  России,   если    на     ее территории было совершено только третье   (последнее) деяние, а два предыдущих на территории  других гос^1. дарств?

Нанесение побоев обоазует состав преступления только в случае подачи жалобы потерпевшим, ибо они отнесены УПК к делам частного обвинения. Коль ски-ро жалоба не была подала, деяние нельзя считать пре­ступным, и, значит, уголовная юрисдикция государства места совершения данного деяния на него не распрост­раняется. Лишь систематическое (не менее трех раз^ нанесение побоев образует состав преступления. Стало быть, местом совершения данного преступления следует считать место совершения последнего деяния. При зтом должны учитываться и тс эпизоды, которые были со­вершены на территории других государств. Просграп-

157

ственной   колли.ши  )1сложных  законов  в  данном   слу­чае  не   возникает.

Раскрывая вопрос о месте совершения преступле­ния в случаях неоконченной преступной деятельноеш, большинство авторов ограничиваются следующим пра­вилом. Преступление признается совершенным на тер­ритории РФ, если оно начато па территории РФ, а окончено за 1раницей, а также если оно начато за гра­ницей, а окончено на территории РФ30. Правило это на­столько устоявшееся, что авторы теоретической модели УК сочли необходимым закрепить его в законодаю.ть-ром порядке21.

Между тем в самом его содержании кроется нроп.-воречие, которое становится еще более очевидным с учетом территориального принципа действия уголовно­го закона.

По общему правилу, местом совершения преступле­ния признается та территория, где преступление было окончено или пресечено. Данное правило содержит как УК РФ, так и уголовные законы других государств. Получается, что одно и то же преступление может под­падать под юрисдикцию сразу двух государств: того, где преступление было начато, и кто, где оно было за­кончено. Названная кол^ичия уголовною законодатель­ства должна разрешаться в пользу места окончание преступления.

Однако подобной коллизии вполне мзжно тьбеж;Н[,, если применить более точные формулирован места со­вершения преступления на стадиях преступной дея­тельности. В соответствии с теорией уголовного арава стадии, образующие предварительную преступную дея­тельность (приготовление и покушение), имеют самостоя тельное уголовно-правовое значение лишь в том слу­чае, если преступная деятельность субъекта была пре­сечена на этих стадиях. Если же преступление было закончено (пресечено на стадии оконченного преступ­ления), приготовление и покушение охватываются соста­вом оконченного преступления и самостоятельного пра­вового значения не имеют. Потому если преступление было начато (совершено приготовление или покушение) на территории РФ, а закончено на территории другого государства, то должен применяться закон места окоп, чания преступления. Вопрос о месте совершения нс-

158

оконченной преступной деятельности имеет самостоя­тельное значение лишь в том случае, если преступле­ние было прекращено или пресечено на стадиях поку­шения или приготовления.

Местом совершения преступления, совершенно; о в соучастии, признается юрритория, на которой совершил преступление исполнитель. Опальные соучастники (ор­ганизатор, подстрекатель, пособник), если они совер­шили свои деяния на территории иностранного юсу-дарства, должны нести ответственность по УК, РФ в том случае, если исполнитель совершил преступление или покушался на его совершение в России.

Вряд ли можно согласиться со следующим утвер­ждением И. А. Семенова' «Если соучастники (органи­затор, подстрекатель, пособник) совершили свои дейст­вия в пределах РФ, а исполнитель действовал за гра­ницей, то действия признаются совершенными на ее территории, и они несут ответственность в соответствии со ст. 17 УК, так как реатыю совершили свои деист -вня на территории РФ»'"'.

Хотя уголовное право исходит из тезиса о самосто­ятельности ответственности каждого соучастника {а совместно совершенно;1 деяние'1, квалификация и уго­ловная ответственность организатора, подстрекателя и пособника во многом определяются деянием исполни­теля. По общем}' правилу, действия соучастника ква­лифицируются по той же статье УК, что и действия ис­полнителя, но со ссылкой ча ст. 17 УК-

Как же может осуществляться квалификация в си­туации, предложенной И. А. Семеновым? Соучастник отвечает по ст. 17 УК РФ и статье Особенной част УК Украины? Применять соответствующую статью Особен­ной части УК РФ нельзя, так как исполнитель совер­шил преступление на Украине, применять же статью УК Украины, в которой говорится о соучастии, могут толь­ко правоохранительные органы Украины.

Самостоятельное уголовно-правовое значение дей­ствия соучастников имеют при так называемом неудав­шемся соучастии: неудавшейся организационной дея­тельности, неудачном пособничестве или подстрекатель­стве. Однако по теории уголовного права подобное пове­дение соучастия не образует, а рассматривается и квали­фицируется по правилам неоконченной преступной дея-

159

тельности как форма лриготовления к преступлению. В случае неудавшегося соучастия на территории РФ оьи будут подпадать под ее юрисдикцию. Т аилы образом, местом совершения преступления в соучастии следует считать место окончания или пресечения преступной деятельности исполнителя.

Некоторую специфику имеет место совершения пре­ступления организованной преступной группой, состоя­щей из двух или более лиц, предварительно объеди­нившихся в устойчивую группу в целях совершения преступлений. Теорией соучастия разработано правиле., в соответствии с которым вес участники организова!. ной преступной группы, независимо от выполненных ими функций, должны нести ответственность как испол­нители 34. Если же организованная группа действует и совершает преступления на территории нескольких гос\-дарств, возникает пространственная коллизия уголоь-ных законов, ибо местом совершения преступлений в принципе может быть признано место совершения любо­го деяния, совершенного участником цанной группы. По нашему мнению, все члены организованной преступной группы, где бы они ни осуществили свою преступную деятельность, должны нести ответственность по уголов­ному закону того государства, где была пресечена пре­ступная деятельность группы.

Следовательно, в уголовном праве место совершения различных категорий преступлений так или иначе связы­вается  с местом  пресечения преступной    деятельносл; Данное  положение  и должно  считаться  общим  прави лом.

Данную коллизионную норму следовало бы изло­жить в такой редакции: «Преступление считается со­вершенным на территории РФ, если оно было зчкоч-чено или пресечено па территории РФ». Эго была бы общая коллизионная норма. Кроме нее необхотимо создание ряда специальных коллизионных норм. связу-[ю это с тем, что преступления весьма неоднородны по объективным и субъективным признакам, потому место их совершения может определяться с учетом раллич. ных моментов в зависимости от категории преступле­ния.

Как отмечалось ранее, место совершения преступле­ния имеет огромное значение для решения не только

160

|еоретических, но и практических вопросов. Потому •равила преодоления коллизий, возникающих вследсг-тзие пространственной протяженности преступления, следовало бы закрепить в уголовном законодательстве в виде специальной коллизионной пространственной нор­мы. Отсутствие ее в действующем уголовном кодексе приводит к тому, что этот пробел в законе приходится восполнять с помощью актов толкования, в частности руководящих разъяснений высших судебных инстанций страны.

С учетом выводов, которые были сделаны при рас­смотрении вопроса о месте совершения преступления, можно предложить следующие дополнения в УК РФ:

«Преступление считается совершенным па территории РФ, если оно было пресечено или закончено на терри­тории РФ.

Преступление считается совершенным на террито­рии РФ и в том случае, если предусмотренные уголов­ным законом общественно опасные деяния были совер­шены на территории другого государства, но на террито­рии РФ наступили и яи должны были наступить иред-ьые изменения в обьекте посягательства.

Лицо, совершившее длящееся преступление на тер­ритории нескольких государств, подлежит ответствен­ности по настоящему Кодексу, если на территории РФ им было совершено предусмотренное уголовным -.ако-ном общественно опасное деяние, которым начинается последующее длительное невыполнение возложенных на него обязанностей.

Лицо, совершившее на территории нескольких госу­дарств продолжаемое преступление, подлежит ответст­венности по настоящему Кодексу, если на территории РФ было закончено или пресечено продолжаемое престу­пление».

Еще одна коллизионная пространственная норма со­держится в Циркуляре Военной коллеги Верховною Суда СССР, утвержденном Пленумом Верховного Суда СССР 29 апреля 1926 г. «О применении военными три­буналами УК и УПК союзных республик при соверше­нии лицами плавающего состава союзного флота пре­ступлений во время нахождения в море». В соответствии с указаниями Циркуляра «при совершении плавающим

161

составом союзного флота преступлений во время нахо­ждения в море применяются нормы уголовного и уголен-но-процессуалыюго кодекса той союзной республики, к порту которой приписано судно; при совершении тем же составом, а также и личным составом стационар­ных частей флота преступлений на суше применяются нормы уголовного и уголовно-процессуального код^к-са той союзной республики, на территории которой о -всршены эти преступные деяния»1*5. Данная норма со­хранила свое юридическое значение.

Но так ли уж необходима специальная пространст­венная коллизионная норма относительно выбора зако­нодательства при совершении преступления на борту морского, речного и воздушного судна. Не является ли это законодательным излишеством, ибо общая коллизь-онная норма, предусмотренная ч. \. ст, 4 УК, уже по­зволяет сделать вывод о методах преодоления межпг-л-вовых коллизий: «Все лица, совершившие преступления на территории РФ, подлежат ответственности по насто­ящему кодексу».

Действительно, в юридической литературе морские, печные, воздушные суда принято именовать «объекта­ми, приравненными к государственной территории»", а в уголовно-правовой литературе вопрос о совершении преступлений на военных и торговых судах, воздушных судах всегда рассматривается в рамках вопроса о по­нятии государственной территории87.

Между тем, с точки зрения как государственного, так и международного права, считать эти объекты при­равненными к государственной территории нельзя, иби ни то, ни другое право не знает такого понятия, как «объ­екты, приравненные к государственной территории».

В соответствии с международным правом открытое море, воздушное пространство над ним, морское дно ча пределами континентального шельфа, космическое про­странство относятся к территориям с между нарочным режимом, которые не являются чьей-либо государст­венной территорией, находятся в пользовании всех го­сударств и всего человечества, их правовой режим оп­ределяется не национальным законодательством то> о или иного государства, а международным правом"3. В частности, согласно Конвенции об открытом море 1958 г.39 все государства имеют право осуществлять 0

162

открытом море свободу судоходства, рыболовства, поле­тов, прокладки подводных кабелей и трубопроводов. Б то же время государственной территорией данные объе­кты не являются. По международному прав> государ­ство может лишь осуществлять свою юрисдикцию над данным объектом. Так, любое судно имеет националь­ность того государства, под флагом которого оно пла­вает в водах открытого моря, и подчиняется власти только того государства, флаг которого несет («юрис­дикция флага»). В соответствии с международными конвенциями над воздушными судами осуществляется юрисдикция государства регистрации воздушного судна. Следовательно, объекты, находящиеся на террито­риях с международно-правовым режимом, нельзя пол­ностью приравнивать к государственной территории. Они могут быть приравнены к ней лишь в плане осуще­ствления юрисдикции, но, как отмечается в литерату­ре, юрисдикцию нельзя отождествлять ни с государе:-венным суверенитетом, ни с территориальным верхо­венством, ни, тем более, с понятием государственной гер-ритории110.

По международному праву в состав государствен­ной территории не входит континентальный шельф и экономическая зона. Эти районы не находятся под су­веренитетом государств. Согласно Женевской Конвег-ции о континентальном шельфе 1958 г.4', а также Указу Президиума Верховного Совета СССР «О кон­тинентальном шельфе Союза ССР» от 6 февраля 1968 г.42 прибрежное государство осуществляет над кон­тинентальным шельфом суверенные права только «в це­лях разведки и разработки его естественных богатств» (так называемый целевой суверенитет). В остальном же континентальный шетьф и воды над ним находятся в общем пользовании всех народов. Поэтому конти­нентальный шельф и экономическая зона относятся к территориям со смешанным режимом. Уголовная юрис­дикция на континентальном шельфе распространяется ие на все преступления, а лишь на те, которые соверше­ны при разведке и разработке его естественных богатств. Вот почему территориальный принцип действия уго­ловного закона в пространстве следует подразделить на две составные части: а) территориальную юрисдикцию, т. е. действие уголовных законов в отношении преступле-

163

ний, совершенных на территории РФ (ч. 1 ст. 4 УК);  С)

экстерриториальную юрисдикцию 43, т. е. действие зако­нов за пределами ее территории, в том числе на борту воздушного, речного, морского судна.

В международном праве подобное деление доста­точно распространено44. Таким образом, ч. 1 ст. 4 УК РФ следует рассматривать как одностороннюю прост­ранственную коллизионную норму, регулирующую прг-вила выбора закона при территориальной юрисдикции уголовного закона. Данная норма ь принципе не может распространяться на экстерриториальную юрисдикцию, т. е. на действие закона за пределами государственной территории.

Для законодательной регламентации экстерритори­альной юрисдикции необходима самостоятельная уго. ловно-правовая норма. В частости, в уголовно-право­вой и международно-правовой литературе неоднократ­но высказывалось мнение о необходимости законода­тельной регламентации вопроса об уюловной юрисдик-ции над преступлениями, совершенными на борту воз­душного, морского или речного судна4'.

Вопросы юрисдикции государсть над морскими и речными судами регулируются Конвенцией ООП по морскому праву 1982 г., Женевской Конвенцией о тер­риториальном море и прилегающей зоне 1938 г., а так­же рядом двухсторонних соглашений о морском и торго­вом судоходстве.

Указанные правовые акты делают различие в пра-вовом режиме военных и гражданских, торговых (нево­енных) судов. В соответствии с Конвенцией 1982 г. во­енные корабли в открытом море пользуются полным иммунитетом от юрисдикции любого государства, кроме государства своего флага 4('. Международное право при­знает, что военный корабль, находящийся в территори­альных и внутренних водах, а также в портах иностран­ных государств, пользуется иммунитетом от уголовной юрисдикции страны пребывания. В случае несоблюдение иностранным военным кораблем законов и правил при­брежного государства и международных договоров, данному кораблю может быть предложено только по­кинуть порт и воды прибрежного государства.

Иной  правовой режим у гражданских   (невоенных) судов. Согласно Конвенции   1982 г. любое судно имеет

164

национальность того государства, под флагом которо­го плавает в водах открытого моря, и подчиняется власти того государства, флаг которого несет («юрис­дикция флага»). Это касается и уголовной юрисдик­ции.

По Конвенции 1982 г. и Женевской Конвенции 1958 г юрисдикция прибрежного государства распрост­раняется на внутренние морские воды и территориаль­ные воды. Гражданские суда, находящиеся в этих во­дах, подпадают под юрисдикцию прибрежного госу­дарства. Напрашивается вывод, что данное положе­ние касается и уголовной юрисдикция. Наука советско­го уголовного права именно из этого положения и ис­ходила, предлагая след\-ющую схему действия уголов­ного закона: если преступ 1ение совершено на иностраь-1-он торговом судне, находящемся в территориальных или внутренних водах РФ, то на него распространяет­ся юрисдикция российских уголовных законов, если же преступление совершено на российском торговом суд­не, находящемся в поргу, внутренних или территори­альных водах иностранного государства, то на такье преступление распространяется юрисдикция уголовных законов прибрежного государства.

Ошибочность данного правила справедливо отмеча­лась в свое время Г. В. Игнатенко47. Согласно п. I ст. 27 Конвенции о морском праве и п. 1 ст. 19 Кон­венции о территориальном море и прилегающей зоне уголовная юрисдикция прибрежного государства не осуществляется на борту иностранного судна, нахо­дящегося в территориальном море, для ареста ка­кого-либо лица или производства расследования в свя­зи с преступлением, совершенным па борту судна во время его прохода, за исключением случаев, когдч по­следствия преступления распространяются на прибре­жное государство, или совершенное преступление име­ет такой характер, что им нарушается спокойствие в стране или добрый порядок в территориальном морс, или если капитан судна, дипломатический агент, или консульское должностное лицо государства флага об­ратится к местным властям с просьбой об оказании по­мощи, или если это необходимо для пресечения неза­конной торговли наркотическими или психотропными средствами.

165

Таким образом, в международном праве общее пра­вило состоит в том, что уголовная юрисдикция прибре­жного государства не распространяется на прсс[\плс-ння, совершенные на борту гражданского торгового су­дна, находящегося в территориальном море.

Распространение данной юрисдикции является лить исключением из общего правила, а не наоборот, как принято считать в уголовном праве. По замечанию Г. В. Игиатенко, здесь имеет место коллизия между нормами национального уголовного закона и междуна­родно-правовыми нормами.

С учетом сделанных замечаний в целях приведе­ния национального уголовного законодательства в еост-ветствие с требованиями международных конвенций и сложившейся практикой было бы целесообразно изло­жить данную коллизионную норму в другой редакции: «В случае совершения преступления на военно-морском корабле, находящемся в открытом море, территориаль-ных или внутренних водах, а также в портах иностран­ного государства, ответственность наступает по настоя­щему кодексу, если названное судно приписано к порту РФ.

В случае совершения преступления на гражданском морском или речном судне, приписанном к порту РФ, находящемся вне пределов РФ, ответственность насту­пает по настоящему кодексу, если это не противоречит международным соглашениям».

Основываясь па принципах взаимности и требовани­ях международных договоров с участием РФ, было бы целесообразно включить в российское уголовное зако­нодательство норму относительно неприменения рос­сийского уголовного закона к преступлениям, совер­шенным на борту иностранного судна, находящегося з территориальных и внутренних водах России48.

Для этого после ч. 1 ст. 4 УК, закрепляющей общий территориальный принцип действия уголовного закона в пространстве, следовало бы поместить норму такою содержания:

«Лица, совершившие преступление на борту иност­ранного морского или речного судна, находящегося в территориальных, внутренних водах или портах РФ, под­лежат ответственности по настоящему кодексу в случа-

166

ях, предусмотренных международными соглашениями». В соответствии с Чикагской Конвенцией о между­народной гражданской авиации 1944 г. п националь­ным законодательством каждое государство обладает полным и исключительным суверенитетом над воздуш­ным пространством над своей территорией. В свя>и с этим любое воздушное судно, находящееся в полете в воздушном пространстве над территорией иностранно­го государства, находится в предстал территории иност­ранного государства.

Несмотря на это по Токийской Конвенции 1963 г. о преступлениях и некоторых других действиях, совершо.'-ных на борту воздушного судна, в отношении преступ лений, совершенных на борту воздушного судна, нахо­дящегося в полете, осуществляется юрисдикция I осу-дарства регистрации воздушного судна. Причем, дейст­вует это правило независимо от того, где протекает полет: в нейтральном возтушном пространстве или воз­душном пространстве иностранных государств.

Токийская Конвенция, кроме юрисдикции государ­ства регистрации, допускает юрисдикцию и любого другого государства в тех случаях, когда: а) преступ­ление создает последствия на территории такого юсу-дарства; б) преступление совершено гражданами или в отношении гражданина такого государства либо ли­цом, постоянно проживающим в таком государстве, или в отношении такого лица: в) преступление направлено против безопасности такого государства; г) преступле­ние заключается в нарушении действующих в таком государстве правил или регламентов, касающихся по­летов или маневрирования самолета; д) привлечение к суду необходимо для выполнения любого обязательст­ва государства в соответствии с мноюсторонними го­сударственными соглашениями.

С учетом изложенного правило действия уголовных законов на борту воздушного судаа следовало бы за­крепить таким образом: «В случае совершения прест\-пления на борту воздушного судна, приписанного к порту РФ, находящегося в полете, ответственность на­ступает по настоящему Кодексу, если это не противо­речит международным соглашениям с участием РФ,>. Еще одна разновидность межправовых коллизий на­ступает по причине существования в законодательстве

167

большинства государств двух принципов действия уго­ловного закона в пространстве. Рассматривая все пре­дыдущие межправовые коллизии и предлагая способы их разрешения, мы опирались на территориальный прин­цип действия уголовного закона в пространстве, являю­щийся основным, но не единственным. Кроме него вы­деляют также принцип гражданства. В русском уго­ловном праве данный принцип именовался «принци­пом личного подчинения», суть которого состояла в том, что «на какой бы территории подданный государства нл совершил прес!упление, сила уголовного закона е>о отечества на него распространяется»^.

В российском уголовном законодательстве ирьнцип гражданства получил законодательное закрепление в ч. 1 ст. 5 УК-' «Граждане СССР, совершившие преступ­ление за границей, если они привлечены к уюлоьнон ответственности или преданы суду на территории РСФСР, подлежат ответственности по настоящему Ко­дексу», Другими словами, гражданин РФ, где бы он ни совершил преступление: на территории РФ или .'-а се пределами, несет ответственность по российским ую-ловным законам. Гражданство Российской Федерации регулируется Законом о гражданстве РФ от 28 ноября

Принцип гражданства, закрепленный в ст. 5 У\ РФ, определяет, как нам кажется, не пространствекнуо сферу действия уголовного- закона, а пределы действии уголовного закона по кругу лиц. Действительно, прин­цип гражданства лица, совершившего преступление, су­щественным образом корректирует территориальный принцип действия уголовного закона в пространстве. Место совершения преступления значения уже не и\и-ет. При решении вопроса об уголовной ответственности решающую роль приобретает гражданство субъекта. Поэтому данное правило следовало бы именовать не принципом гражданства, а принципом персональной юрисдикции, который означает, что государство распро­страняет действие своих законов на всех своих граж­дан, независимо от места их нахождения и места со­вершения ими преступления.

Кроме того, существование в уголовном закоподг-тельстве сразу двух принципов действия уголовного за­кона в пространстве (территориального и гражданст-

168

ва) приводит к правовой коллизии между нормами различных государств. С одной стороны, лицо, совер­шившее преступление, может быть привлечено к уго­ловной ответственности по законам государства места совершения преступления (на основании территориаль­ного принципа). С другой стороны, государство, гражда­нином которого является преступник, также может привлечь его к уголовной ответственности по своим законам (на основании принципа гражданства).

Казалось бы, в уголовном законе должна существо­вать норма, разрешающая данную коллизию. И она существует. Как следует из содержания ч. 3 ст. 5 УК РФ, граждане России, совершившие преступление ;а границей, должны быть привлечены к уго шиной от­ветственности по российским законам, даже в том слу-'.ае, если они уже прив/окались к ответственности и отбыли наказание по приговору иностранного суда мс^-та совершения преступления. Коллизия норм разреша­лась очень своеобразно. Прилтенеыно подлежали оГе нормы: и закон места совершения преступления, и закон гражданства лица, совершившего преступление. Тем са­мым в национальном законодательстве игнорировалось общепризнанное международным правом положение, что никто не может дважды нести уголовную ответст­венность за одно и то же преступление (п. 7 ст. 14 Ме­ждународного пакта о гражданских и политических пра­вах).

В этом плане более прогрессивным следует считато изложение принципа гражданства в проекте УК РФ, согласно которому граждане Российской Федерации, а также постоянно проживающие в Российской Федера­ции лица без гражданства, совершившие преступлений сне пределов РФ, подлежат ответственности по уголов­ным законам Российской Федерации, если соверш-онпие деяние предусмотрено уголовным законом государства, па территории которого оно было совершено, и если эги лица не были осуждены в иностранном государст­ве.

Правда, данная формулировка также не лишена не­достатков. Неясно, например, должен ли человек при­влекаться к уголовной ответственности по законам Рос­сии в случаях, если он был освобожден от уголовной ответственности по нереабилитирующим основаниям со-

169

отвстствующими правоохранительными органами стрп-ны места совершения преступления. Более точной была бы иная формулировка: «и не привлекался к уголовной ответственности по законам иностранного государства».

Однако, даже с отмеченными недостатками норма позволяет сделать однозначный вывод: при коллизии уголовного закона места совершения преступление и уголовного закона гражданства субъекта предпочтение отдается первому. Персональная юрисдикция должна вступать в действие лишь в том случае, если по каким, либо причинам не срабатывает территориальный пррн-ц.чп действия уголовного закона с пространстве.

Отметим, что использование уголовным законодатель­ством принципа гражданства лица, совершившего пре­ступление, создает еще одну трудноразрешимую кол­лизию. Дело в том, что Закон «О гражданстве Россий­ской Федерации» от 23 ноября 1991 г., вступивший в силу с 6 февраля 1992 г., предусматривает возможность двойного гражданства. Причем в соответствии с ч. 3 ст. 3 Закона граждане РФ, имеющие также иное граж­данство, не могут уклоняться от выполнения обязанно­стей, освобождаться от ответственности на этом основа­нии и быть ограничены з правах, вытекающих из граж­данства РФ.

Двойное гражданство вообще создает серьезные тру­дности при разрешении правовых коллизий. Уголовно-правовые коллизии из числа наиболее сложных. Поло­жим, лицо, являющееся одновременно гражданином РФ и Казахстана, совершает преступление на терри­тории Эстонии. По каким-либо причинам оно не было привлечено к ответственности по законам Эстонии. Ис­ходя из принципа гражданства, лицо может быть при­влечено к ответственности как по законам России, так и по законам Казахстана. Какому из этих двух законов должно быть отдано предпочтение?

В международном праве в некоторых случаях ис­пользуется принцип эффективного гражданства, т. с. применяется закон того юсударства, на территории ко­торого бипатрид и его семья постоянно прожинаю-;, имеют работу, жилье, имущество и пользуются всеми политическими и гражданскими правами. "При разре­шении коллизий уголовно-правовых норм, возникаю­щих по причине двойного гражданства субъекта пррсту-

170

иления,  следует,  очевидно,  руководствоваться   принци­пом  эффективного  гражданства.

Как было установлено ранее, одна из разновиднос­тей пространственных коллизий может возникать в результате изменения пространственных пределов дей­ствия уголовных законов в результате изменения го­сударственных границ. Хотя при подписании Соглаше­ния о создании Содружества Независимых Государи в было заявлено о нерушимости границ, в отношениях между государствами — членами СНГ, а также с дру­гими государствами то и дело возьикаюг территориаль­ные претензии. Достаточно назвать такие территории как Крым, Приднестровье, Нагорный Карабах, Южн>ю Осетию, Чечню, чтобы попять, насколько остро стоят в настоящий момент не только политические, но и юри­дические проблемы изменения государственных границ. Эта проблема осложняется тем, что данная разно­видность пространственных коллизии не имеет реше­ния ни в уголовном, ни в конституционном нраве, ни в других отраслях законодательства.

При переходе той или иной территории из юрисдик­ции одного государства под юрисдикцию другого пе­ред правоприменителями неизбежно возникает вопрос, какими нормами необходимо руководствоваться при решении практических вопросов, в частности, при ква­лификации преступлений.

Вопрос о переходе территории другому государству в большей степени политический, нежели юридический. И все же некоторые предложения по разрешению возни­кающих при этом коллизий уголовно-правовых норм могут быть сделаны.

По всем преступлениям, совершенным до передачи территории, должен применяться уголовный закон то­го государства, под юрисдикцией которого находилась данная территория в момент совершения преступления. Это правило должно применяться независимо от того, когда и где будет обнаружено или раскрыто совершен­ное преступление и когда виновный будет привлечен к-уголовной ответственности и предстанет перед судом.

Ко всем преступлениям, совершенным после юри­дической передачи территории, должен применяться уголовный закон того государства, под чью юрисдик­цию перешла территория. Подобное правило разрсшс--'

171

ния данной разновидности коллизий -сообразуется О принципом верховенства закона на тай территории, которая находится под юрисдикцией данного государ­ства. Кроме того, такое правило будет отвечать уголов­но-правовым принципам субъективного вменения л презумпции знания закона.

Переход территории из одного .осударс!ва в другое и изменение в связи с этим пространственных прсделеь действия уголовного закона — явление, будем наде­яться, исключительное. А поэтом} закреплять длшюе коллизионное правило в виде коллизионной нормы в УК вряд ли целесообразно. Очевидно, все эш вопросы, включая уголовно-правовые, должны и могут быть уре­гулированы разовым двухсторонним соглашением ме­жду государствами. Возможен и иной путь. Коль скоро планируется создание федерального коллизионного пра­ва, то вопросы преодоления коллизий, возникающил при переходе территории и изменении пространственной юрисдикции, могут быть разрешены в нем.

Таким образом, проведенное исследование междуна­родных межправовых коллизий позволяет сделать вывод о необходимости внесения ряда изменений и дополнений в статьи УК- При этом группа норм, регулирующих во­просы действия уголовного закона в пространстве, мо­гла бы быть изложена в следующей редакции:

СТАТЬЯ: Действие уголовного закона на террито­рии Российской Федерации

Лица, совершившие    преступление на территории

Российской  Федерации,  подлежат  ответственности    по

настоящему  кодексу.

Преступление  считается   совершенным  на Терри­

тории Российской Федерации, если оно было закончено

или пресечено на   территории  Российской  Федерации.

Преступление   считается совершенным  на тч-рри-

тории Российской Федерации и в юм случае, если пре­

дусмотренные уголовным законом общественно опасные

деяния были  совершены на территории другого    юс}-

дарства, но на территории РФ наступили    или должны

были наступить вредные изменения в  объекте посяга­

тельства.

Лицо, совершившее длящееся преступление      ьа

территории нескольких государств, подлежит ответствен­

ности по настоящему кодексу, если на территории Рос-

172

сийской Федерации было совершено предусмотренное уголовным законом общественно опасное деяние, ко­торым начинается последующее длительное невыполне­ние возложенных на это лицо обязанностей.

Лицо,   совершившее на территории      нескольких

государств   продолжаемое  преступление,  подлежит   от­

ветственности по настоящему кодексу, если на террито­

рии Российской Федерации было закончено или пресе­

чено  продолжаемое  преступление.

Лицо, совершившее преступление на борту иност­

ранного  морского,  речного или   воздушного судна, на­

ходящегося в портах,   внутренних  или  территориальных

водах пли в воздушном пространстве Российской    Фе­

дерации, подлежит ответственности по настоящему ко­

дексу  лишь  в  случаях,  предусмотренных  международ­

ными договорами с участием      Российской Федерации.

СТАТЬЯ:  Действие  уголовного  закона  за  предела­ми территории Российской Федерации

В случае совершения преступления на военно-мор­

ском  корабле, находящемся в открытом море, террито­

риальных или внутренних водах, а также и портал ино­

странных государств, ответственность наступает па на-

стоящему кодексу,   если   названное  судно  приписано к

порту   Российской   Федерации.

В случае совершения прес|\. плсния    па граждан­

ском морском или речном с\дне,  (Приписанном  к порту

РФ, находящемся вне пределов РФ, ответственность на­

ступает по настоящему кодексу, если иное не предусмот­

рено международными договорами с участием РФ.

В случае совершения преступления    на борту воз­

душного   судна,  приписанного  к  порту РФ,  находяще­

гося в полете, ответствеш-ость наступает  по настояще­

му кодексу, если это не противоречит международным

соглашениям с участием  РФ,

173