Глава II. ПРОБЛЕМЫ ДОСТУПНОСТИ ПРАВОСУДИЯ ПРИ ОБРАЩЕНИИ В СУД ПЕРВОЙ ИНСТАНЦИИ И В ХОДЕ ПРОИЗВОДСТВА ПО ДЕЛУ
1. ПРОБЛЕМЫ ОПРЕДЕЛЕНИЯ НАДЛЕЖАЩЕГО СУДА
И ИЗМЕНЕНИЯ ПОДВЕДОМСТВЕННОСТИ В ХОДЕ РАССМОТРЕНИЯ ДЕЛА
А. Спорные вопросы разграничения подведомственности
Обращение не в тот суд, который по закону правомочен рассмотреть по существу правовое требование заявителя, в арбитражном и гражданском процессе влечет за собой отрицательные для заявителя последствия, связанные с тем, что ненадлежащий суд не может осуществлять судебную защиту нарушенного или оспариваемого права либо законного интереса.
Процессуальные последствия обращения в ненадлежащий суд могут быть различны в зависимости от того, является ли дело неподведомственным данной ветви судебной власти в связи с тем, что оно подведомственно другой ветви, либо оно, будучи подведомственным данной ветви, неподсудно конкретному суду. В первом случае по ГПК в принятии искового заявления должно быть отказано, а по АПК заявление подлежит принятию с последующим прекращением производства по делу. Во втором случае и по ГПК, и по АПК заявление подлежит возвращению. В обоих случаях по причине обращения заявителя в ненадлежащий суд не происходит судебной защиты. Это, в принципе, является нормальным при условии четкого определения законодателем правил подведомственности и подсудности, позволяющих и суду, и лицам, обращающимся к суду, с ясностью представлять, какой суд является надлежащим для рассмотрения того или иного требования. Если такая ясность отсутствует, то возникает проблема с доступностью правосудия, поскольку при нечетком разграничении подведомственности и подсудности гражданских дел определение надлежащего суда затруднено, в том числе и для самого суда.
Проблема разграничения компетенции суда существует во всех странах <*>. Не является исключением в этом плане и Россия, в которой судебная система представляет достаточно сложное устройство, включающее три высшие судебные инстанции (Конституционный Суд РФ, Верховный Суд РФ и Высший Арбитражный Суд РФ), федеральные суды общей юрисдикции, военные суды, арбитражные суды, конституционные (уставные) суды субъектов Российской Федерации и мировых судей. Каждый из этих судов имеет свою компетенцию. Хотя законодателем и разграничена подведомственность и подсудность разрешаемых этими судами гражданских дел, тем не менее остаются некоторые сферы, в которых это сделано недостаточно четко. В результате этого возникают ситуации, когда суды рассматривают не относящиеся к их компетенции дела (что при обнаружении этого в вышестоящих инстанциях влечет отмену вынесенных судебных актов с прекращением производства по делу либо с передачей дела по подсудности) и не рассматривают дела, относящиеся к их компетенции. Крайними проявлениями ошибочности суждений суда об отсутствии у себя полномочий рассмотреть то или иное гражданское дело являются известные практике случаи, когда, например, суд общей юрисдикции отказывал в принятии искового заявления, считая, что спор подведомственен арбитражному суду, а последний отказывал в принятии заявления, считая, что дело подведомственно суду общей юрисдикции, причем оба определения оставлялись в силе и во второй инстанции. Практически это означает отказ в правосудии, поэтому необходимы адекватные процессуальные механизмы, исключающие возникновение подобных ситуаций. Как справедливо отмечалось в литературе, "вопрос о подведомственности является прежде всего вопросом о доступности правосудия" <**>.
--------------------------------
<*> Так, в Германии существуют пять высших федеральных судов (п. 1 ст. 95 Конституции Германии), которым соответствуют пять судебных систем, три из которых рассматривают дела, возникающие из публично-правовых отношений (административные, налоговые и социальные суды), дела же частноправового характера рассматриваются в судах общей юрисдикции и трудовых делах. См. об этом: Брайг Б., Бабаков В.А. Гражданский процесс России и Германии: сравнительный анализ некоторых проблем // Вестник ВАС РФ. 2001. N 1. С. 19.
<**> Арбитражное судопроизводство: процессуальные проблемы: Интервью с Б.Я. Полонским // Журнал российского права. 2002. N 4. С. 27.
Проблемы разграничения компетенции существуют между всеми ветвями судебной власти. Они выявились, например, между судами общей юрисдикции и арбитражными судами, с одной стороны, и Конституционным Судом РФ - с другой, в вопросе о праве судов общей юрисдикции и арбитражных судов рассматривать требования о признании недействительными (незаконными) нормативных правовых актов.
Однако самой серьезной остается проблема разграничения компетенции между судами общей юрисдикции и арбитражными судами, хотя с принятием нового АПК ее острота несколько снизилась вследствие появления в АПК института специальной подведомственности, вследствие ликвидации института отказа в принятии искового заявления и вследствие допущения участия в деле в качестве третьих лиц без самостоятельных требований граждан, не являющихся индивидуальными предпринимателями.
Круг дел, по которым еще остаются проблемы разграничения подведомственности, включает корпоративные споры, дела об административных правонарушениях и налоговые споры.
1) Корпоративные споры
Одной из важнейших новелл АПК 2002 г. является отнесение к исключительному ведению арбитражных судов значительного числа корпоративных споров.
Речь идет о п. 4 ч. 1 ст. 33 Кодекса, согласно которому к специальной подведомственности арбитражных судов отнесены дела по спорам между акционером, акционерным обществом, участниками иных хозяйственных товариществ и обществ, вытекающим из деятельности хозяйственных товариществ и обществ, за исключением трудовых споров. Такое решение законодателя позволило в значительной степени устранить получившую в последние годы огромный размах конкуренцию между судебными актами судов общей юрисдикции и арбитражных судов по одним и тем же требованиям, предъявляемым различными субъектами.
Такая ситуация породила уникальные в своем роде технологии перераспределения собственности с использованием противоположных, исключающих друг друга судебных актов по одному и тому же вопросу. Как справедливо отмечается в литературе, в подобных случаях возникает пагубное для государства явление: конкуренция судебных актов, которая приводит к утрате доверия к судебной власти <*>.
--------------------------------
<*> Степанов Д.И. Корпоративные споры и реформа процессуального законодательства // Вестник ВАС РФ. 2004. N 2. С. 131.
Ясно, что этим извращалась сама суть правосудия, поскольку противоправный захват собственности осуществлялся с санкции суда, который использовался в качестве инструмента такого захвата. При этом заинтересованные лица имели возможность выбирать "удобный" для себя суд, например, по месту жительства кого-то из акционеров, т.е. практически по всей стране.
Вместе с тем формула п. 4 ч. 1 ст. 33 АПК не позволяет в полной мере устранить проблему разграничения подведомственности корпоративных споров между судами общей юрисдикции и арбитражными судами, а следовательно, и проблему конкуренции решений. На недостаточную последовательность законодателя, слишком узко сформулировавшего соответствующее положение п. 4 ч. 1 ст. 33 АПК, уже обращалось внимание в литературе. Так, Д.И. Степанов приводит примеры, когда корпоративный спор маскируется под трудовой спор в целях перехвата корпоративного контроля <*>.
--------------------------------
<*> Там же. С. 133.
Сохранение в ведении судов общей юрисдикции споров между хозяйственным обществом (товариществом) и его руководителем о восстановлении на работе (в частности, при досрочном прекращении его полномочий общим собранием участников, советом директоров) консервирует возможности оспаривания в разных судах соответствующих решений указанных органов <*>.
--------------------------------
<*> В литературе небезосновательно отмечалось, что, с точки зрения содержания, возможности прекращения отношений и ответственности руководителя, его трудовая функция имеет больше общего с деятельностью, осуществляемой в рамках возмездного оказания услуг, нежели с трудовой функцией других категорий работников (Степанов И. Правовая квалификация отношений, возникающих между единоличным исполнительным органом и акционерным обществом // Хозяйство и право. 2002. N 12. С. 92).
Из формулы п. 4 ч. 1 ст. 33 АПК не следует, что споры между акционерами также отнесены к специальной подведомственности арбитражных судов (в законе использована формула "между участниками иных хозяйственных обществ и товариществ"). Из буквального значения данной нормы следуют два вывода: 1) споры между акционерами, когда хотя бы один из них является физическим лицом, арбитражным судам неподведомственны, даже если спор связан с деятельностью акционерного общества; 2) споры между участниками иных хозяйственных обществ и товариществ, связанные с деятельностью таких обществ и товариществ, арбитражным судам подведомственны, однако споры между участником и обществом (товариществом), связанные с деятельностью такого общества (товарищества), арбитражным судам неподведомственны (при том, что аналогичные споры между акционером и акционерным обществом арбитражному суду подведомственны в силу прямого указания закона).
Такое решение вопросов о подведомственности свидетельствует о непоследовательности законодателя, так как в силу приведенного нормативного регулирования оказалось, что одинаковые по своему характеру споры между участниками хозяйственных обществ (товариществ), а также между участниками и обществами (товариществами) должны рассматриваться судами, относящимися к разным ветвям судебной власти, в зависимости от вида хозяйственного общества.
Между тем общим критерием всех дел, указанных в п. 4 ч. 1 ст. 33 АПК, во-первых, позволяющим отнести их к категории экономических споров и, во-вторых, обусловившим отнесение их к делам специальной подведомственности, является названная в законе связанность спора с деятельностью хозяйственного общества (товарищества), т.е. характер спорного материального правоотношения, а не субъектный состав спорящих сторон и вид хозяйственного общества (товарищества) <*>.
--------------------------------
<*> В связи с этим трудно согласиться с высказанным в литературе мнением, согласно которому иски о выкупе акций не вытекают из деятельности АО,.. поэтому их подведомственность должна определяться на общих основаниях (Устюжанинов В.А. О подведомственности арбитражным судам корпоративных споров // Арбитражная практика. 2003. N 12. С. 41).
На это совершенно справедливо указывается в п. 6 Постановления Пленума Высшего Арбитражного Суда РФ от 9 декабря 2002 г. N 11 <*>, согласно которому "положения п. 4 ч. 1 ст. 33 подлежат применению с учетом ч. 1 ст. 27 Кодекса: арбитражным судам подведомственны споры между участником хозяйственного товарищества и общества и хозяйственным товариществом и обществом, вытекающие из деятельности хозяйственных товариществ и обществ и связанные с осуществлением прав и выполнением обязанностей участниками хозяйственных товариществ и обществ".
--------------------------------
<*> Вестник ВАС РФ. 2003. N 3. С. 5.
Если споры между акционерами вытекают из деятельности акционерного общества, то эти споры по букве закона не отнесены к исключительной компетенции арбитражных судов. Следовательно, если их участниками являются физические лица, соответствующие дела подведомственны судам общей юрисдикции. Такая противоестественная ситуация, как представляется, связана не столько с действительным намерением законодателя оставить соответствующие споры в сфере общей судебной юрисдикции, сколько с некорректной формулировкой п. 4 ч. 1 ст. 33 АПК, т.е. с дефектом законодательной техники. Однако данный дефект, допущенный законодателем, тем не менее может быть корректно исправлен только самим законодателем путем соответствующего изменения редакции нормы п. 4 ч. 1 ст. 33 АПК.
Иные способы исправления ситуации (такие, например, как дача разъяснений судам высшими судебными инстанциями) не могут быть признаны приемлемыми, поскольку в таком случае Верховный Суд РФ и Высший Арбитражный Суд РФ вынуждены были бы решать вопрос о распределении компетенции между двумя ветвями судебной власти иначе, чем это прямо определено законом, т.е., по сути, "подправлять" закон, что они делать не вправе.
Видимо, не случайно, что и Пленум Высшего Арбитражного Суда РФ, и Пленум Верховного Суда РФ в своих Постановлениях соответственно от 9 декабря 2002 г. N 11 <*> (п. п. 5, 6) и от 20 января 2003 г. N 2 <**> (п. 3), по сути, ограничились воспроизведением нормы закона, и данные ими разъяснения (о применении п. 4 ч. 1 ст. 33 АПК с учетом ч. 1 ст. 27 АПК, о круге дел по спорам между акционером и акционерным обществом, относящихся к трудовым спорам, и т.п.) не затрагивают вопроса о подведомственности споров между акционерами, когда эти споры связаны с деятельностью акционерного общества.
--------------------------------
<*> Вестник ВАС РФ. 2003. N 2. С. 5.
<**> БВС РФ. 2003. N 3. С. 1.
Правда, в абз. 2 п. 6 Постановления Пленума ВАС от 9 декабря 2002 г. N 11 указано: "Споры между участниками хозяйственных товариществ и обществ, если хотя бы один из них является гражданином, не имеющим статуса индивидуального предпринимателя, не подлежат рассмотрению в арбитражном суде, за исключением случаев, когда указанные споры связаны с предпринимательской или иной экономической деятельностью указанных хозяйственных товариществ и обществ".
В судебной практике вопрос о том, можно ли считать споры по сделкам между акционерами связанными с деятельностью акционерных обществ, продолжает вызывать затруднения.
Некоторые суды полагают, что в принципе формулировка ст. 33 Арбитражного процессуального кодекса позволяет сделать вывод о подведомственности этого спора именно арбитражному суду, так как оборот и регистрация акций являются одной из составляющих деятельности любого акционерного общества. Данная позиция не представляется убедительной, поскольку в этом случае спор может быть не связан с оспариванием записей в реестре, а в обороте акций общество в данном случае не участвует, так как оспаривается сделка между акционерами. Кроме того, если акционер, оспаривающий сделку с его акциями, не числится в реестре, то вновь возникает проблема подведомственности - может ли он предъявлять соответствующее требование в арбитражный суд, не будучи акционером.
Согласно п. 7 Постановления Пленума ВАС РФ от 9 декабря 2002 г. N 11 "арбитражным судам подведомственны споры по искам заинтересованных лиц к держателю реестра акционеров общества или к депозитарию, связанные с осуществляемой ими деятельностью, в том числе учету прав на акции и иные эмиссионные ценные бумаги общества". В связи с этим возникает вопрос: подведомственны ли арбитражному суду споры, когда стороной выступает заинтересованное лицо - гражданин, не имеющий статуса индивидуального предпринимателя (например, приобретатель акций, но не включенный в реестр акционеров; залогодержатель акций, сведения о котором не внесены в реестр либо залог которого преждевременно снят; доверительный управляющий, чье право также не внесено в реестр), в том числе и в тех случаях, когда держателем реестра акционеров является не само акционерное общество, а сторонняя организация?
Приведенная выше формула абз. 2 п. 6 Постановления Пленума ВАС имеет общий характер, из нее прямо не следует, что и споры между акционерами подлежат рассмотрению в указанных случаях арбитражными судами. Исходя же из системной связи формулы абз. 2 п. 6 указанного Постановления с нормой п. 4 ч. 1 ст. 33 АПК, корректным будет вывод, что положения абз. 2 п. 6 Постановления относятся только к спорам между участниками иных (т.е. не акционерных) хозяйственных обществ и товариществ, как это указано в законе. Иного, очевидно, Пленум не мог разъяснить, не впав в прямое противоречие с нормой закона (п. 4 ч. 1 ст. 33 АПК). В результате сложилась ситуация, когда и суды общей юрисдикции, и арбитражные суды, по сути, оказались дезориентированы в этом важнейшем (учитывая значительное количество соответствующих дел) вопросе <*>.
--------------------------------
<*> О некоторых практических трудностях разграничения подведомственности дел по корпоративным спорам см.: Машкина Т.И., Вахитов Р.С. О подведомственности дел арбитражным судам // Арбитражная практика. 2004. N 2. С. 44 - 49.
Если основываться на букве закона, то соответствующие дела должны оставаться в ведении судов общей юрисдикции. Исходя же из существующего в правовой доктрине постулата о непротиворечивости и единстве воли законодателя <*> (отнесшего корпоративные споры к специальной подведомственности арбитражных судов) и всей логики соответствующего его решения (имеющего целью исключить принятие противоположных судебных актов по одним и тем же вопросам общими и арбитражными судами), следует прийти к выводу, что споры между участниками любых хозяйственных товариществ и обществ (в том числе споры между акционерами), связанные с деятельностью таких товариществ и обществ, несомненно, должны были бы рассматриваться в арбитражных судах. Однако использование этого постулата (как и других случаев применения аналогии закона и права) возможно лишь в случаях, когда воля законодателя прямо не выражена в отношении данного спорного отношения, но выражена в отношении сходного, т.е. когда закон не содержит прямого регулирования и в других подобных случаях (ч. 4 ст. 1 ГПК). Невозможно использовать институт аналогии вопреки явно выраженной в букве закона воле законодателя, тем более в случае со специальным регулированием, каковым являются все положения ст. 33 АПК.
--------------------------------
<*> Примером практического применения этого постулата в судебной практике является Постановление Пленума Высшего Арбитражного Суда РФ от 28 февраля 2001 г. N 5 (Вестник ВАС РФ. 2001. N 7. С. 5). В п. 12 этого Постановления Пленум, основываясь на закрепленном в п. 1 ст. 3 НК принципе всеобщности и равенства налогообложения, предлагает судам исходить из универсальности воли законодателя, выраженной в п. 3 ст. 48 НК в отношении давности взыскания в судебном порядке сумм недоимок.
Ныне каждый конкретный судья на практике вынужден решать эти вопросы в меру своего правосознания. При этом не исключаются ситуации, когда и суды общей юрисдикции, и арбитражные суды приходят к выводу о неподведомственности споров между акционерами соответствующим судам, что приводит, по сути, к отказу в правосудии. Норма п. 4 ч. 1 ст. 33 АПК вызывает, пожалуй, наибольшие дискуссии, связанные с ее толкованием. Практические работники считают необходимым разделять внешнюю и внутреннюю стороны деятельности хозяйственных обществ и товариществ, полагая, что споры, связанные с внутренней, организационно-управленческой деятельностью, не связаны с предпринимательской (экономической) деятельностью и, следовательно, не отнесены к делам специальной подведомственности. В частности, делается вывод о неподведомственности арбитражным судам споров с участием физических лиц об исключении из числа участников, о взыскании стоимости доли в уставном капитале хозяйственного товарищества и общества, споры между учредителями об определении долей, если при этом не меняется размер уставного капитала, и т.д. <*>. С таким подходом обоснованно не соглашается В.В. Ярков <**>.
--------------------------------
<*> Виноградская Н.В., Кимов А.А. К вопросу о подведомственности корпоративных споров в новом Арбитражном процессуальном кодексе Российской Федерации // Вестник ВАС РФ. 2003. N 9. С. 72.
<*> Ярков В.В. Правила подведомственности в новом АПК РФ // Арбитражная практика. 2003. N 1. С. 54.
Полагаем, что имеется настоятельная необходимость оперативного внесения законодателем изменений в п. 4 ч. 1 ст. 33 АПК, где должно быть четко указано, что споры между акционерами, вытекающие из деятельности акционерных обществ, подведомственны арбитражным судам, как и дела по аналогичным спорам между участниками иных хозяйственных обществ. Впредь до принятия соответствующих поправок суды общей юрисдикции, как представляется, не вправе отказывать в принятии соответствующих исковых заявлений, передавать их в арбитражные суды либо прекращать по ним производство, так как юридических оснований считать, что эти дела и сегодня отнесены законом к ведению арбитражных судов, нет.
Имеются сложности подведомственности и по делам, связанным с действиями в отношении прав на акции, когда, например, после решения органа корпорации об эмиссии или продаже акций уже совершены определенные действия (сделки) и акции вовлечены в гражданский оборот, что предполагает спор по сделке, подпадающий под компетенцию суда общей юрисдикции, если учесть, что основная часть акционеров - граждане. Таким образом, спор, возникший из корпоративных отношений, вновь оказывается изъятым из юрисдикции арбитражных судов.
Другой пример. Участник общества с ограниченной ответственностью обращается с заявлением о выходе из состава общества. В силу ст. 26 Федерального закона "Об обществах с ограниченной ответственностью" от 08.02.1998 г. N 14-ФЗ <*> его доля переходит к обществу с момента подачи заявления, а следовательно, его право участия в управлении, обусловленное владением доли, преобразуется в право требовать лишь долю в имуществе общества. Такое право возникает у него по истечении шести месяцев с момента окончания финансового года, в котором было подано данное заявление. Размер действительной доли будет определяться по данным годового баланса этого года исходя из чистых активов. К моменту составления годового баланса общество может изменить состояние чистых активов искусственно, тем самым намеренно занижая размер действительной доли выходящего. Суд вряд ли может в процессе рассмотрения спора по доле игнорировать данные баланса, поскольку его данные фиксируются в налоговых органах, влияют на размер налоговых обязательств, которые к моменту рассмотрения спора, как правило, исполняются. Очевидно, что надлежащим выходом из создающейся ситуации было бы обжалование решения годового собрания об утверждении годового баланса и годовой отчетности, но вправе ли это сделать бывший участник общества, утративший данный статус? Немаловажным вопросом является и вопрос подведомственности спора о взыскании действительной доли арбитражному суду, поскольку к этому моменту выбывший участник утратил свой статус. Полагаем, что данный спор подведомствен арбитражному суду. Ведь с момента подачи заявления до фактической выплаты доли положение выбывшего участника аналогично положению финансового вкладчика в товариществе на вере, поскольку его доля продолжает находиться у общества и используется им в предпринимательских целях. Финансовый же вкладчик является одним из участников корпоративных правоотношений. Однако надо понимать, что такое толкование является вынужденным и небесспорным, поскольку в ином случае оспаривать выбывшему участнику занижение размера его действительной доли затруднительно. В любом случае требование о выплате доли подведомственно суду общей юрисдикции.
--------------------------------
<*> СЗ РФ. 1998. N 7. Ст. 785.
Сходная проблема подведомственности возникает при применении ст. 34 Федерального закона "Об акционерных обществах" <*> и п. 4 ст. 23 Федерального закона "Об обществах с ограниченной ответственностью" <**>. Как правило, вопрос о том, что акционер или участник не оплатили акции (доли), возникает при обращении таких акционеров (участников) с иском о признании недействительными решений общих собраний, решений совета директоров. Именно в этом случае представители хозяйственных обществ заявляют об отсутствии у истца прав на обжалование ввиду неоплаты акций или долей в установленные законом сроки. При этом в суде выясняется, что в течение всего предыдущего периода после окончания срока оплаты акций (долей) истцы допускались к участию в голосовании на других общих собраниях, никакие изменения по этому вопросу не вносились ни в реестры акционеров, ни в учредительные документы. Должен ли суд в этом случае отказывать в удовлетворении иска со ссылкой на автоматическую утрату истцом прав акционера или участника? При ответе на данный вопрос необходимо учитывать, что таким решением может быть поставлена под сомнение действительность всех предыдущих решений собраний. В обществах с ограниченной ответственностью этот вопрос еще более усложняется в связи с обязанностью общества выплатить выбывшему участнику действительную стоимость доли в имуществе общества в оплаченной участником части доли.
--------------------------------
<*> СЗ РФ. 1996. N 1. Ст. 1.
<**> СЗ РФ. 1998. N 7. Ст. 785.
Возникает вопрос о том, вправе ли суд вообще выносить решение по такому спору или он должен прекратить производство по делу ввиду неподведомственности <*>. Видимо, остается исходить из формального момента - даты записи в реестре о переходе неоплаченных акций в собственность общества, если таковая имеется; в противном случае, видимо, следует считать, что до этого момента акционер остается собственником акций, хотя бы и по истечении срока их оплаты.
--------------------------------
<*> По мнению некоторых судей, дела, где стороной выступает гражданин, бывший участник общества, его правопреемник, наследник, арбитражным судам не подведомственны. См., напр.: Грибова А.И., Лотникова Н.Л. Определение подведомственности споров // Арбитражная практика. 2003. N 6. С. 43.
При рассмотрении дел, связанных со сделками с акциями, чаще всего возникает вопрос о наличии у участвующих в деле лиц права собственности на акции. Как известно, единственным доказательством существования у акционеров права собственности на акции является запись в реестре акционеров. Между тем нередки ситуации, когда суд встает перед фактом существования двух реестров акционеров одного акционерного общества. В такой ситуации, прежде чем решать по существу заявленное требование, суду приходится выяснять, кто является надлежащим держателем реестра и какой реестр акционеров должен быть признан действующим, что зачастую далеко уводит от предмета спора, а иногда и приводит к необходимости приостановления производства по делу. Практика некоторых арбитражных судов сводится к тому, что, поскольку реестр акционеров может находиться лишь у держателя реестра, суд не принимает в качестве доказательств подлинные реестры акционеров, представляемые в суд лицами, участвующими в деле, если лица, представляющие реестр, не выступают по поручению реестродержателя. Определение надлежащего держателя реестра производится в каждом конкретном случае с учетом представленных сторонами доказательств (договоров на ведение реестра и т.п.).
Надо сказать, что арбитражные суды стремятся расширительно истолковать норму п. 4 ч. 1 ст. 33 АПК. Они рассматривают и требования о признании недействительными актов государственной регистрации учредительных документов хозяйственных обществ и товариществ, их изменений, предъявляемые физическими лицами - участниками таких обществ, не имеющими статуса индивидуальных предпринимателей, поскольку оспаривание таких актов затрагивает интересы общества (товарищества). В то же время это не дела искового производства, предметом требования является признание недействительным акта госоргана, осуществившего регистрацию, следовательно, они рассматриваются по правилам гл. 24 АПК.
Причина такого положения понятна: первоначально все дела такого рода на основании Федерального закона "О введении в действие Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации" от 24.07.2002 г. N 96-ФЗ <*> передавались общими судами в арбитражные суды, а последние вынуждены были принимать их к рассмотрению. Однако эта ситуация временная, проблема подведомственности объективно остается.
--------------------------------
<*> СЗ РФ. 2002. N 30. Ст. 3013.
Высший Арбитражный Суд РФ указал, что споры между участниками хозяйственных обществ и товариществ, если хотя бы один из них является гражданином, не имеющим статуса индивидуального предпринимателя, не подлежат рассмотрению в арбитражном суде, за исключением случаев, когда указанные споры связаны с предпринимательской или иной экономической деятельностью указанных хозяйственных товариществ и обществ (п. 6 Постановления Пленума ВАС РФ от 9 декабря 2002 г. N 11). В отличие от этого Верховный Суд РФ дает более упрощенную трактовку нормы п. 4 ч. 1 ст. 33 АПК (без учета ч. 1 ст. 27 АПК). Согласно п. п. 3, 4 Постановления Пленума ВС РФ от 20 января 2003 г. N 2 Верховный Суд исходит из подведомственности судам общей юрисдикции только трудовых споров между акционером (участником) и обществом, тем самым презюмируя подведомственность всех остальных корпоративных споров арбитражным судам.
2) Дела об административных правонарушениях
Следующая крупная категория дел, по которой имеются проблемы разграничения подведомственности, - это дела об административных правонарушениях.
В отличие от дел о привлечении юридических лиц и предпринимателей к административной ответственности (по которым компетенция арбитражных судов определена в ч. 3 ст. 23.1 КоАП исчерпывающим образом путем прямого перечисления статей КоАП, предусматривающих соответствующие правонарушения), подведомственность арбитражным судам дел об оспаривании решений административных органов о привлечении к административной ответственности определяется более сложно, а именно в зависимости от того, связано привлечение к административной ответственности юридического лица или предпринимателя с их экономической деятельностью или нет. В последнем случае следует прийти к выводу, что с учетом ст. 207 АПК обжалование юридическими лицами и предпринимателями постановлений административных органов о привлечении их к административной ответственности должно производиться по правилам КоАП и ГПК, а не АПК, т.е. в суд общей юрисдикции или вышестоящий административный орган (п. п. 2 - 4 ч. 1 ст. 30.1 КоАП).
Подобное регулирование разграничения подведомственности вкупе со сроками оспаривания решений административных органов с очевидностью затрудняет доступ к правосудию. На оспаривание (обжалование) постановления о привлечении к административной ответственности закон отводит 10 дней. Ошибка заявителя в подведомственности соответствующего дела практически означает пропуск срока на обжалование. Однако в данном случае два федеральных закона, имеющих одинаковую юридическую силу, фактически по-разному определяют подведомственность дел об оспаривании постановлений, которыми на юридическое лицо или индивидуального предпринимателя налагаются достаточно серьезные санкции.
Если исходить из предметного признака подведомственности (в данном случае - связи между привлечением лица к административной ответственности и осуществлением им экономической деятельности), то следует прийти к выводу, что, например, практически любая деятельность коммерческих организаций (исключая разве что благотворительность) всегда так или иначе связана с предпринимательством, сохранением либо развитием бизнеса, созданием для него наиболее комфортных условий, поскольку извлечение прибыли является основной целью коммерческой организации (п. 1 ст. 50 ГК). Следовательно, любое административное правонарушение, субъектом которого является коммерческая организация, будь то подкуп избирателей (ст. 5.16 КоАП), самовольный захват земельного участка (ст. 7.1 КоАП) или нарушение санитарно-эпидемиологических требований к организации питания населения (ст. 6.6 КоАП), связано либо с неправомерной реализацией ее экономических интересов и устремлений в связи с осуществляемой правомерно экономической деятельностью, либо с неправомерным осуществлением самой предпринимательской деятельности, включая занятие незаконным предпринимательством.
Однако КоАП в вопросе о подведомственности судам (судьям) дел об административных правонарушениях придерживается иных подходов. В ряде случаев даже те дела, в которых связь правонарушения с экономической деятельностью лица очевидна, КоАП относит к подведомственности судов общей юрисдикции и мировых судей. Например, дела о таких административных правонарушениях, как нарушение законодательства о товарных биржах и биржевой торговле (ч. ч. 2 и 3 ст. 14.24 КоАП), нарушение кредитной организацией законодательства о банках и банковской деятельности (ст. 15.26 КоАП), невыполнение в срок законного предписания органа, осуществляющего государственный надзор (контроль) (ст. 19.5 КоАП), непредставление сведений (информации) (ст. 19.7 КоАП), несоблюдение порядка государственной регистрации прав на недвижимое имущество и сделок с ним (ст. 19.21 КоАП), нарушение правил производства, хранения и продажи тех или иных предметов (ст. 20.23 КоАП), рассматриваются не арбитражными судами, а судьями районных судов или мировыми судьями, независимо от субъектного состава указанных правонарушений.
Отчасти такое регулирование объясняется тем, что КоАП разграничивает компетенцию судов и мировых судей по рассматриваемым ими делам об административных правонарушениях в зависимости от того, проводилось по делу об административном правонарушении административное расследование или нет.
Согласно ст. 28.7 КоАП в случаях, если после выявления административного правонарушения в области антимонопольного законодательства, законодательства о рекламе, валютного законодательства, законодательства о защите прав потребителей, в области налогов и сборов, таможенного дела, охраны окружающей среды, производства и оборота этилового спирта, алкогольной и спиртосодержащей продукции, пожарной безопасности, дорожного движения и на транспорте осуществляются экспертиза или иные процессуальные действия, требующие значительных временных затрат, проводится административное расследование.
Если по делу об административном правонарушении, подлежащем согласно ст. 23.1 КоАП рассмотрению в судебном порядке, не проводилось административное расследование, то дело согласно КоАП подлежит рассмотрению мировым судьей (единственное исключение - дела, рассматриваемые судьями районных судов, по которым наказанием является административное выдворение лица за пределы Российской Федерации (ч. 3 ст. 23.1 КоАП)). Поскольку административное расследование может проводиться лишь по ограниченному кругу дел и, кроме того, его назначение зависит от усмотрения лица, составившего протокол об административном правонарушении, фактически право выбора компетентного рассматривать дело суда принадлежит этим лицам. Связь правонарушения с осуществлением экономической деятельности лица в данном случае никакого значения не имеет, в чем легко убедиться, проанализировав виды административных правонарушений, дела о которых рассматриваются мировыми судьями.
Но если по делам о привлечении к административной ответственности распределение компетенции судов общей юрисдикции, мировых судей и арбитражных судов все же исчерпывающим образом, хотя и не всегда последовательно, определено непосредственно в КоАП (ст. 23.1), то по делам об оспаривании постановлений административных органов определить компетенцию по предметному признаку, исходя из приведенных выше подходов КоАП, абсолютно невозможно.
Куда следует обжаловать постановления административных органов по делам о нарушении законодательства об охране природы и природопользования (гл. 8 КоАП), о правонарушениях в области промышленности, в строительстве, энергетике (гл. 9 КоАП), в сельском хозяйстве, ветеринарии и мелиорации (гл. 10 КоАП), на транспорте (гл. 11 КоАП), в области связи и информации (гл. 13 КоАП), таможенного дела (гл. 16 КоАП), если ни одно из указанных в этих главах правонарушений, дела о которых рассматриваются судами (ч. 1 ст. 23.1 КоАП), не подведомственно арбитражным судам?
Совершенно ясно, что практически по каждому делу об оспаривании постановлений административных органов о привлечении к административной ответственности за правонарушение, субъектами которого являются юридические лица и индивидуальные предприниматели, возможен спор о подведомственности, в том числе между судами <*>. Во избежание таких ситуаций, очевидно, и появилась формулировка, использованная в ч. 3 ст. 30.1 КоАП. Ее смысл, как представляется, состоит в том, что постановление по любому делу об административном правонарушении, вынесенное административным органом в отношении юридического лица или индивидуального предпринимателя, подлежит обжалованию в арбитражный суд. Ссылка же на арбитражное процессуальное законодательство в данном контексте, очевидно, означает лишь необходимость следования требованиям АПК при оформлении и подаче соответствующего заявления, а вовсе не возможность иного решения в АПК вопроса о подведомственности. Из такого понимания исходят и авторы комментария к КоАП <**>.
--------------------------------
<*> Вполне сбывается предсказание Л.А. Грось о том, что "трудности в определении подведомственности дел по жалобам на постановления по делам об административных правонарушениях с участием граждан-предпринимателей и юридических лиц - дело скорого будущего" (Грось Л.А. Кодекс РФ об административных правонарушениях: игнорирование норм гражданского процессуального права // Арбитражный и гражданский процесс. 2002. N 12. С. 15).
<**> Комментарий к Кодексу РФ об административных правонарушениях / Под ред. Ю.М. Козлова. М., 2002. С. 1137 (автор главы - Л.А. Калинина).
Часть 2 ст. 207 АПК сформулирована с учетом предметного признака подведомственности дел арбитражным судам, т.е. дело подведомственно арбитражному суду, если лицо было привлечено к административной ответственности в связи с осуществлением им предпринимательской или иной экономической деятельности. Это означает, что при решении вопроса о подведомственности дел по заявлениям об оспаривании решений административных органов о привлечении к административной ответственности арбитражный суд всякий раз должен выяснять вопрос о том, связано привлечение лица к административной ответственности с его экономической деятельностью или нет.
Указанное несоответствие формулировок ч. 3 ст. 30.1 КоАП и ч. 2 ст. 207 АПК был вынужден исправлять Пленум ВАС РФ, который в Постановлении от 27 января 2003 г. N 2 (п. 11) <*> признал приоритет нормы ч. 3 ст. 30.1 КоАП, которая исходит исключительно из субъектного признака подведомственности соответствующих дел арбитражным судам. Однако такое решение не снимает необходимости устранения указанного несоответствия между двумя федеральными законами в законодательном порядке.
--------------------------------
<*> Вестник ВАС РФ. 2003. N 3. С. 24.
Вместе с тем в реальной правоприменительной практике арбитражные суды исходят из иного толкования норм ч. 1 ст. 27, ч. 3 ст. 29 АПК и ч. 3 ст. 30.1 КоАП в их совокупности, полагая, что арбитражным судам подведомственны жалобы на те постановления по делам об административных правонарушениях, совершенных организациями и индивидуальными предпринимателями именно в связи с осуществлением ими предпринимательской или иной экономической деятельности. По этим основаниям признаются неподведомственными арбитражным судам жалобы на привлечение индивидуальных предпринимателей к административной ответственности за нарушения законодательства о труде (ч. 1 ст. 5.27 КоАП) <*>.
--------------------------------
<*> Вестник ВАС РФ. 2004. N 3. С. 42.
3) Налоговые споры
Одним из спорных вопросов разграничения подведомственности между судами общей юрисдикции и арбитражными судами является вопрос о подведомственности налоговых споров.
Здесь действуют общие правила определения подведомственности исходя из ее предметного (ст. 1 АПК) и субъектного (ч. 2 ст. 27 АПК) признаков. Вместе с тем имеется неопределенность в том, подведомственны ли арбитражному суду дела о взыскании обязательных платежей, санкций с граждан, осуществляющих экономическую деятельность, не требующую регистрации в качестве индивидуального предпринимателя, и дела по заявлениям указанных лиц об оспаривании нормативных и ненормативных актов налоговых органов, нарушающих права заявителей в сфере осуществляемой или экономической деятельности.
В соответствии с п. 2 ст. 11 НК для целей данного закона под индивидуальными предпринимателями понимаются физические лица, зарегистрированные в установленном порядке и осуществляющие предпринимательскую деятельность без образования юридического лица, а также частные нотариусы, частные охранники, частные детективы. В подп. 2 п. 1 ст. 227 НК установлен единый порядок исчисления и уплаты налога на доходы физических лиц для индивидуальных предпринимателей и других лиц, занимающихся в установленном порядке частной практикой, по суммам доходов, полученных от такой деятельности. Подпунктом 2 п. 1 ст. 235, п. 3 ст. 241 и п. 1 ст. 245 НК к индивидуальным предпринимателям для целей исчисления и уплаты единого социального налога за незначительными изъятиями (п. 4 ст. 241) приравнены также адвокаты. В силу п. 2 ст. 138 НК судебное обжалование актов налоговых органов, действий и бездействия их должностных лиц индивидуальными предпринимателями осуществляется в арбитражный суд.
Деятельность частных нотариусов, частных детективов, а также частных охранников хотя и не считается предпринимательской, но тем не менее является экономической, связанной с осуществлением частной практики. Собственно, именно этим и обусловлено приравнивание их законодателем в налоговых отношениях, возникающих в связи с осуществлением такой деятельности, за специально оговоренными изъятиями, к индивидуальным предпринимателям.
Правда, в отношении взыскания именно налоговых платежей НК указывает, что заявление о взыскании налога за счет имущества налогоплательщика - физического лица подается в арбитражный суд в отношении имущества физического лица, зарегистрированного в качестве индивидуального предпринимателя, или в суд общей юрисдикции в отношении имущества физического лица, не имеющего статуса индивидуального предпринимателя (п. 2 ст. 48 НК).
В отношении взыскания налоговых санкций НК использует иную формулу: заявление о взыскании санкции с индивидуального предпринимателя подается в арбитражный суд, а с физического лица, не являющегося индивидуальным предпринимателем, - в суд общей юрисдикции (п. 2 ст. 104 НК). Как можно заметить, в данном случае (в отличие от п. 2 ст. 48 НК) не упоминается о регистрации индивидуального предпринимателя как об условии обращения в арбитражный суд.
В литературе положения НК, относящие к подведомственности арбитражных судов налоговые споры с участием лиц, занимающихся частной практикой и приравненных в силу п. 2 ст. 11 НК к индивидуальным предпринимателям, иногда подвергаются критике <*>. Как указывает В.М. Жуйков, "суды общей юрисдикции, исходя из того, что Налоговый кодекс, устанавливая указанные правила, вышел за пределы предмета своего регулирования и вторгся в сферу отношений, регулируемых процессуальным (подведомственность) и гражданским (предпринимательская деятельность) законодательством, сохранили в своей подведомственности дела указанной категории и продолжают их рассматривать" <**>.
--------------------------------
<*> Комментарий к АПК РФ / Под ред. Г.А. Жилина. М., 2003. С. 68 (автор главы - В.М. Жуйков).
<**> Там же.
С данной позицией трудно согласиться. Процессуальные нормы, в том числе определяющие подведомственность, содержатся в ряде федеральных законов, что не исключается ни АПК (ч. 2 ст. 3), ни ГПК (ч. 1 ст. 1). Что же касается п. 1 ст. 2 ГК, то в силу п. 3 той же статьи гражданское законодательство не применяется к налоговым отношениям; институты, понятия и термины гражданского права и других отраслей законодательства, используемые в НК, применяются в налоговых отношениях в том значении, в каком они используются в этих отраслях законодательства, если иное не предусмотрено НК (п. 1 ст. 11). Последний же в п. 2 ст. 11 расширил понятие индивидуальных предпринимателей для целей налогообложения, что нельзя признать противоречащим ГК. Кроме того, все федеральные законы имеют одинаковую юридическую силу.
Главное же состоит в том, что ч. 2 ст. 27 АПК не исключает рассмотрения арбитражными судами экономических споров и иных дел с участием граждан, не имеющих статуса индивидуального предпринимателя, в случаях, предусмотренных Кодексом и иными федеральными законами. Часть 1 ст. 212 АПК, а также вышеуказанные положения НК как раз и устанавливают такие случаи. Как можно заключить из п. 4 Постановления Пленума ВАС РФ от 9 декабря 2002 г. N 11, других подходов к этому вопросу в настоящее время не обозначено, хотя и практика рассмотрения соответствующих налоговых споров арбитражными судами пока тоже отсутствует.
Из приведенных выше положений НК нельзя сделать однозначных выводов о том, насколько сознательно законодатель вкладывает различие в формулировки "индивидуальный предприниматель", "лицо, зарегистрированное в качестве индивидуального предпринимателя" применительно к подведомственности тех или иных налоговых споров суду общей юрисдикции либо арбитражному суду.
Лица, осуществляющие частную практику, занятие которой не рассматривается как предпринимательская деятельность, выступают в качестве самозанятых граждан; кроме того, они могут выступать в качестве работодателей. Соответственно они являются налоговыми агентами, на которых возлагаются обязанности по исчислению, удержанию и уплате в бюджет сумм налога с доходов работающих у них лиц. В качестве самозанятых граждан и работодателей они являются и плательщиками единого социального налога.
Возникающие в связи с этим споры между налоговыми агентами и налоговыми органами относятся к экономическим спорам, подведомственным арбитражным судам. Поэтому было бы логично закрепить в законе подведомственность арбитражным судам налоговых споров с участием лиц, приравненных для целей налогообложения к индивидуальным предпринимателям.
Суммируя изложенное, полагаем целесообразным уточнить в АПК распределение судебной компетенции между арбитражными судами и судами общей юрисдикции в вопросах подведомственности корпоративных споров, дел об административных правонарушениях и налоговых споров, для чего предусмотреть в АПК расширение круга дел специальной подведомственности, включив в их число:
а) дела по спорам между акционерами, вытекающие из деятельности акционерных обществ, дела по спорам между участниками иных хозяйственных товариществ и обществ и товариществом (обществом); дела по спорам, связанным с учетом прав лиц на ценные бумаги, эмитированные обществом, в системе ведения реестра, независимо от того, числится истец в системе ведения реестра в качестве акционера или нет; дела по спорам о внесении изменений в учредительные документы хозяйственных обществ (товариществ), связанных с участием лица в таких обществах (товариществах), а также споры о регистрации указанных изменений, в том числе споры о включении или исключении заявителя из числа участников; дела по спорам о прекращении полномочий единоличного исполнительного органа общества (товарищества), включая дела о восстановлении на работе лиц, выполняющих функции единоличного исполнительного органа;
б) дела об оспаривании решений административных органов о привлечении к административной ответственности юридических лиц и индивидуальных предпринимателей;
в) дела по налоговым спорам с участием самозанятых граждан, осуществляющих экономическую деятельность, но не являющихся индивидуальными предпринимателями (частные детективы, частные охранники, частные нотариусы, адвокаты).
В. Определение местонахождения
и территориальной юрисдикции надлежащего суда
Процессуальные законы, определяя подсудность дел тем или иным судам, мировым судьям, не содержат никаких правил относительно дислокации соответствующих судов. Соответствующие указания в общей форме имеются лишь в некоторых судоустройственных законах. Например, в ст. 115 Федерального конституционного закона "О Конституционном Суде Российской Федерации" <*> указано, что местом постоянного пребывания Конституционного Суда является столица Российской Федерации г. Москва. В п. 1 ст. 52 ФКЗ "Об арбитражных судах в Российской Федерации" <**> аналогичное указание имеется в отношении места постоянного пребывания Высшего Арбитражного Суда РФ. В п. 3 той же статьи определено, что местом постоянного пребывания арбитражного суда субъекта Российской Федерации является административный центр соответствующего субъекта. Место пребывания федеральных арбитражных судов округов, арбитражных апелляционных судов, постоянных судебных присутствий арбитражного суда согласно п. п. 2, 2.1, 3.1 той же статьи определяется Пленумом ВАС РФ. На ВАС РФ возложено официальное извещение о месте постоянного пребывания арбитражного апелляционного суда, постоянного судебного присутствия арбитражного суда.
--------------------------------
<*> СЗ РФ. 1994. N 13. Ст. 1447.
<**> СЗ РФ. 1995. N 18. Ст. 1589.
В отношении места постоянного пребывания федеральных арбитражных судов округов, постоянных судебных присутствий арбитражных апелляционных судов аналогичную обязанность ФКЗ "Об арбитражных судах..." не предусматривает. В соответствии со ст. 33.11 и п. 2 ст. 35 ФКЗ судебные присутствия арбитражного апелляционного суда, арбитражного суда субъекта Российской Федерации создаются по решению Пленума ВАС РФ вне места постоянного пребывания соответствующего суда.
Территориальная юрисдикция федеральных арбитражных судов округов и апелляционных арбитражных судов определена непосредственно в ФКЗ (ст. ст. 24 и 33.1). Территориальная юрисдикция арбитражных судов субъектов РФ ст. 34 ФКЗ определена в достаточно общей форме. Согласно п. 1 этой статьи в субъектах Российской Федерации действуют арбитражные суды республик, краев, областей, городов федерального значения, автономной области и автономных округов, а согласно п. 2 ст. 34 на территории нескольких субъектов РФ судебную власть может осуществлять один арбитражный суд, а на территории одного субъекта - несколько арбитражных судов.
Что касается общих судов, то их территориальная юрисдикция прямо определена только в отношении районного суда. Согласно ст. 21 Закона РСФСР "О судоустройстве РСФСР" <*> (в ред. Федерального закона N 88-ФЗ от 2 июля 2003 г. <**>) районный суд создается в судебном районе, территория которого охватывает территорию одного района, города или иной соответствующей им административно-территориальной единицы субъекта Российской Федерации. Районный суд может быть создан также в судебном районе, территория которого охватывает имеющие общие (смежные) границы территории нескольких районов или иных соответствующих им административно-территориальных единиц субъекта Российской Федерации. Судебные участки и должности мировых судей создаются законами субъектов РФ.
--------------------------------
<*> Ведомости Верховного Совета РСФСР. 1981. N 28. Ст. 976.
<**> СЗ РФ. 2003. N 27 (часть 1). Ст. 2702.
Между тем, даже точно зная, какому суду подведомственно дело и какого уровня суду оно подсудно, заявитель не сможет воспользоваться своим правом на обращение в надлежащий суд, не зная, во-первых, точные территориальные границы его юрисдикции, во-вторых, его точное наименование и, в-третьих, его местонахождение.
В системе арбитражных судов эта проблема решается путем опубликования в Вестнике ВАС полного наименования всех арбитражных судов с указанием их почтового адреса и справочных телефонов. Следует отметить, что, хотя такую практику следует всячески приветствовать, она тем не менее не устраняет необходимости законодательного регулирования вопроса об обязательности, порядке и периодичности публикации соответствующей исчерпывающей информации на этот счет, позволяющей любому заинтересованному лицу воспользоваться ею в целях обращения в суд.
Арбитражные суды дислоцированы в центрах регионов, юрисдикция каждого из них охватывает как минимум территорию субъекта Федерации, а потому уяснение их местонахождения не составляет особых трудностей для лиц, обращающихся в арбитражные суды, тем более, что это является обычным делом в предпринимательских спорах. Вместе с тем уяснение местонахождения и наименования районных, межрайонных, городских судов общей юрисдикции, а тем более мировых судей весьма затруднено, в особенности для граждан, которые и составляют подавляющую часть заявителей.
В отечественной процессуальной литературе доступность правосудия традиционно связывается с территориальной близостью суда для тяжущихся. С этим тезисом было бы трудно не согласиться, имея в виду, что тяжущимися являются две стороны и суд равноудален (а следовательно, и равнодоступен) для обеих сторон.
Однако в условиях нашей страны равноудаленность суда для тяжущихся имеет место только в том случае, если обе стороны находятся на территории, охватываемой юрисдикцией одного суда. В иных случаях по общему правилу территориальной подсудности суд приближен к местонахождению ответчика, т.е. предположительно неправой стороны в споре. Следовательно, правило подсудности по месту нахождения ответчика в плане доступности правосудия удобно для ответчика, а не для лица, обращающегося в суд за защитой права.
Не ставя под сомнение в принципе это правило, тем не менее нельзя не видеть, что в отсутствие доступной информации о наименовании, дислокации соответствующего суда, территории, на которую распространяется его юрисдикция, граждане, обращающиеся в суд, вынуждены разыскивать надлежащий суд.
В особенности усугубилась эта проблема с созданием мировой юстиции. Идея, которая декларировалась при создании мировых судей, состояла в том, что правосудие таким образом приближается к населению. На самом деле оно еще больше приближается к ответчику и еще более отдаляется от истца. Если раньше истцу, находящемуся в другом регионе, нужно было найти информацию о местонахождении суда, находящегося в административном центре (городе, районе) и являющегося в этом центре единственным, то теперь, когда судебные районы разделены на судебные участки, он должен выяснить, к мировому судье какого именно судебного участка ему следует обратиться, где находится офис этого мирового судьи. Соответствующую информацию по судебным участкам заявитель может получить лишь в районном суде, следовательно, обращение в суд существенно усложняется.
Так, Законом г. Москвы от 15 октября 2003 г. N 60 "О создании судебных участков и должностей мировых судей города Москвы" <*> предусмотрено создание 354 судебных участков, при этом в юрисдикции Нагатинского районного суда таких участков должно быть 28, Перовского районного суда - 21 и т.д.
--------------------------------
<*> Вестник Мэра и Правительства Москвы. 2003. N 11. С. 14.
Территории судебных участков определяются в Законе следующим образом: "Судебный участок N 15 включает в себя территорию, граница которой проходит: на запад по оси русла р. Битцы, далее по городской черте г. Москвы, оси полосы отвода МКАД, внешней границы полосы отвода МКАД (включая транспортную развязку Куликовской ул.), юго-западной и южной границам транспортной развязки Симферопольского ш. до реки Битцы"; "Судебный участок N 2 включает в себя территорию, граница которой проходит: по оси Центрального просп., далее по северным границам пл. Юности, западным границам территории лесопарка, далее на юго-восток по границе г. Зеленограда (включая транспортную развязку на 37 км Ленинградского ш.), далее по восточным границам территории лесопарка, восточной границе территории студгородка МГПЭГ, осям: ул. Юности, Московского пр., Савелкинского пр. до Центрального пр.".
Подобный способ описания территориальной юрисдикции судебных участков предполагает, что заявитель должен знать границы отводов земельных участков, располагать детальной картой местности, что затруднительно для истца, находящегося в другой местности. При этом место нахождения офисов мировых судей в законе никак не определено, что вынуждает заинтересованных лиц осуществлять розыск компетентного суда.
В стране отсутствует не только законодательно определенная, но и вообще какая-либо система информирования населения о местонахождении и территориальной юрисдикции судов общей юрисдикции и мировых судей. Зная местонахождение ответчика, истец вынужден затрачивать время и средства на розыск надлежащего суда, что неприемлемо.
Между тем в Добавлении к Рекомендации N R(81)7 относительно путей облегчения доступа к правосудию КМСЕ предлагает учитывать государствам - членам СЕ принцип информирования общественности (разд. "А"), согласно которому, в частности, следует принять все меры по информированию общественности о месте нахождения и компетенции судов, а также о порядке обращения в суд. Как указано далее в этом Добавлении (п. 2 разд. "А"), необходимо, чтобы информация общего характера могла быть получена либо в самих судах либо в иной компетентной службе или органе.
Создание системы общедоступной и регулярно обновляемой информации о всех судах в России является актуальнейшей необходимостью, особенно с учетом размеров нашей страны. Создание такой системы не требует сколь-нибудь существенных затрат - она может быть размещена на сайтах Верховного Суда РФ, краевых, областных судов, издаваться в виде соответствующих брошюр и т.д. Обязанность обеспечить доступность соответствующей информации должна быть законодательно возложена на судебный департамент Верховного Суда РФ, Высший Арбитражный Суд РФ.
В связи с изложенным предлагается внести дополнения в АПК и ГПК, предусматривающие размещение в судах, а также в Интернете информации о дислокации соответственно арбитражных судов и судов общей юрисдикции, включая информацию о мировых судьях и их территориальной юрисдикции.
С. Влияние изменения субъектного состава
участвующих в деле лиц на подведомственность дела
И арбитражные суды, и суды общей юрисдикции рассматривают дела, возникающие из гражданских и публичных правоотношений. В значительном числе случаев разграничить подведомственность между ними можно не по предметному признаку (по характеру спора), а только по кругу спорящих субъектов. Один и тот же спор (например, о признании права собственности, возврате неосновательно приобретенного имущества и т.п.) в зависимости от субъектного состава тяжущихся может быть подведомствен арбитражному суду или суду общей юрисдикции. Следовательно, при изменении субъектного состава участников спора возникают ситуации, когда дело, принятое судом в соответствии с правилами подведомственности, впоследствии перестает быть ему подведомственным.
Оба процессуальных закона (АПК и ГПК) исходят из того, что в таком случае производство по делу не может быть продолжено. В соответствии со ст. 220 ГПК и п. 1 ч. 1 ст. 150 АПК суд прекращает производство по делу, если оно, соответственно, не подлежит рассмотрению и разрешению в порядке гражданского судопроизводства либо не подлежит рассмотрению в арбитражном суде. Последствия такого регулирования для защиты прав спорящих субъектов достаточно негативны.
Так, если спор возник между гражданином и юридическим лицом, он подлежит разрешению судом общей юрисдикции. В условиях развитого имущественного оборота смена правообладателя становится достаточно обыденным явлением. Например, если права гражданина, за защитой которых он обратился в суд, перешли к юридическому лицу, то последнее становится процессуальным правопреемником гражданина.
Однако при осуществлении правопреемства в деле оказываются только юридические лица, в связи с чем дело перестает быть подведомственным суду общей юрисдикции и производство по нему подлежит прекращению. В таком случае юридическое лицо - правопреемник гражданина вынуждено обращаться с иском в арбитражный суд, т.е. начинать процесс заново, что, в частности, связано с риском пропуска срока исковой давности, с утратой позитивных результатов рассмотрения дела в суде общей юрисдикции, необходимостью заново собирать и представлять суду доказательства и т.д. Аналогичная ситуация возникает, когда дело, возбужденное и, возможно, уже рассмотренное арбитражным судом, становится вследствие правопреемства стороны или третьего лица с самостоятельными требованиями на предмет спора подведомственным суду общей юрисдикции.
Практике известны технологии, с помощью которых можно воспрепятствовать продолжению процесса посредством искусственного изменения подведомственности по ходу процесса, в том числе неоднократно, что парализует судебную защиту прав, вынуждает управомоченное лицо ходить по кругу от одного суда к другому. В особенности уязвимым в этом отношении было и остается производство в арбитражных судах.
В процессе применения АПК 1995 г. институт вступления в дело третьих лиц без самостоятельных требований активно эксплуатировался заинтересованными лицами для прекращения производства по делу и, таким образом, избавления от иска.
Например, по иску о досрочном расторжении договора аренды и выселении арендатора из занимаемых помещений в связи с нарушением условий договора ответчик заявляет ходатайство о привлечении к участию в деле третьим лицом без самостоятельных требований гражданина - правопреемника субарендатора. В принципе, данное ходатайство обосновано, поскольку решение по делу, несомненно, может повлиять на права и обязанности субарендатора по отношению к сторонам спора (в силу п. 1 ст. 618 ГК досрочное прекращение договора аренды влечет прекращение заключенного в соответствии с ним договора субаренды). Вместе с тем у суда нет обязанности удовлетворять подобное ходатайство. Отказ в нем (даже необоснованный) не влечет отмены решения, поскольку вопрос о правах субарендатора суд не рассматривал и не решал, в то время как удовлетворение такого ходатайства по АПК 1995 г. означало одновременное прекращение производства по делу. Соответственно к подобным ходатайствам, преследующим цель прекращения процесса, у арбитражных судов выработался стойкий иммунитет. Привлечение гражданина в качестве третьего лица без самостоятельных требований осуществлялось арбитражными судами достаточно редко.
Тем не менее по некоторым делам привлечение к участию в деле в качестве третьего лица без самостоятельных требований гражданина, не являющегося индивидуальным предпринимателем, считается необходимым. Так, дела о защите деловой репутации в сфере предпринимательской и иной экономической деятельности в период действия АПК 1995 г. фактически полностью оказались исключенными из сферы юрисдикции арбитражных судов, поскольку это было связано с привлечением автора распространенной информации, каковым всегда является гражданин.
Учитывая значительное число таких дел и то, что автор информации может быть не только третьим лицом, но и ответчиком по делу (либо одним из ответчиков), а обладателем деловой репутации в сфере экономической деятельности и соответственно истцом может быть не только юридическое лицо или индивидуальный предприниматель, но и гражданин, не зарегистрированный в таком качестве, законодатель обоснованно отнес такие дела к делам специальной подведомственности (п. 5 ч. 1 ст. 33 АПК).
Таким образом, если до принятия нового АПК появление в числе участвующих в деле лиц граждан, не являющихся индивидуальными предпринимателями, делало невозможным продолжение арбитражного процесса, так как дело автоматически становилось неподведомственным арбитражному суду, то с введением института специальной подведомственности острота проблемы значительно сгладилась.
Другим важнейшим положением, направленным на возможность завершения процесса с вынесением решения при появлении в процессе гражданина, не являющегося предпринимателем, стала норма ч. 4 ст. 27 АПК, предусматривающая, что заявление, принятое арбитражным судом к своему производству с соблюдением правил подведомственности, должно быть рассмотрено им по существу, даже если в дальнейшем к участию в деле будет привлечен гражданин, не имеющий статуса индивидуального предпринимателя, в качестве третьего лица, не заявляющего самостоятельных требований относительно предмета спора.
Вместе с тем проблема появления в арбитражном деле физического лица и влияния этого обстоятельства на продолжение процесса осталась. Речь идет о случаях, когда гражданин, не являющийся индивидуальным предпринимателем, вовлекается в арбитражное дело в качестве: другого ответчика в порядке процессуального соучастия, в том числе обязательного; надлежащего ответчика при замене ответчика; правопреемника лица, участвующего в деле; третьего лица с самостоятельными требованиями. Во всех указанных случаях арбитражный суд вынужден либо прекратить производство по делу (если гражданин привлечен к участию в нем или вступил в него), либо не совершать предписываемых процессуальным законом действий, если вследствие этих действий гражданин вовлекается в дело, рассматриваемое арбитражным судом. В обоих случаях имеет место умаление права доступа к суду, так как в первом случае начатый в соответствии с правилами подведомственности процесс не завершился защитой права, а во втором - процесс хотя и продолжается, но является дефектным, поскольку лица, которые должны были бы участвовать в нем, в процесс не допущены либо допущены в ненадлежащем качестве. Например, гражданин, заявляющий самостоятельные требования на предмет спора, привлечен к участию в деле в качестве третьего лица без самостоятельных требований, что позволяет формально продолжить процесс, но искажает суть и цель участия в нем такого гражданина, так как его правовое требование не принято к рассмотрению и не разрешено судом, хотя именно это и было целью его вступления в процесс.
В литературе высказываются различные подходы к данной проблеме и предлагаются различные пути ее решения. Так, В.М. Жуйков, анализируя норму ч. 4 ст. 27 АПК, справедливо указывает: "Совершенно очевидно, что, хотя в комментируемой статье указано о сохранении дела в подведомственности арбитражного суда лишь в случае привлечения (имеется в виду привлечение судом по ходатайству стороны или по своей инициативе) в качестве третьего лица, не заявляющего самостоятельных требований относительно предмета спора, гражданина, не имеющего статуса индивидуального предпринимателя, это правило действует и в случаях вступления в дело такого гражданина по его инициативе" <*>. Следует согласиться и с выводами автора о неурегулированности в АПК сходных отношений с участием иных лиц.
--------------------------------
<*> Комментарий к АПК РФ / Под ред. Г.А. Жилина. М., 2003. С. 72.
Решение проблемы В.М. Жуйков видит в том, чтобы в случаях, когда со всей очевидностью выясняется, что без участия указанных лиц невозможно разрешить дело, находящееся в производстве арбитражного суда, и невозможно разделить заявленные требования, допустить вступление этих лиц в дело с последующей передачей его на рассмотрение суда общей юрисдикции; исключение составляют лишь дела, для которых ст. 33 АПК установлена специальная подведомственность <*>.
--------------------------------
<*> Как указывает В.М. Жуйков, "если после замены ненадлежащего ответчика дело становится неподведомственным арбитражному суду, то формально производство по нему должно быть прекращено. Было бы правильным включить в ГПК РФ и АПК РФ нормы, допускающие взаимную передачу принятых к своему производству судами общей юрисдикции и арбитражными судами дел по подведомственности. Представляется, что и отсутствие этих норм не является препятствием в такой передаче, однако для этого необходим согласованный подход обеих судебных систем, например, выраженный в совместном постановлении Пленума Верховного Суда РФ и Пленума Высшего Арбитражного Суда РФ" (Жуйков В.М. Принцип диспозитивности в гражданском судопроизводстве // Российская юстиция. 2003. N 7. С. 16).
Данное предложение вполне могло бы быть принято, если бы субъектный состав участвующих в деле лиц оставался неизменным. Однако, как отмечалось выше, граждане и юридические лица часто меняются в спорном правоотношении, это нередко делается искусственно в целях затягивания процесса, изменения подведомственности. Так, если вследствие вступления в дело гражданина, заявляющего самостоятельные требования на предмет спора, дело будет передано из арбитражного суда в суд общей юрисдикции, а впоследствии гражданин уступит свои права требования юридическому лицу, то дело снова придется возвращать в арбитражный суд. Ясно, что это не самый оптимальный путь.
Решение рассматриваемой проблемы видится в установлении в АПК и ГПК общего правила, в соответствии с которым дело, принятое судом к своему производству в соответствии с правилами подведомственности, подлежит рассмотрению этим судом по существу, хотя бы в дальнейшем состав участвующих в деле лиц изменился, вследствие чего оно станет подведомственным другому суду. В настоящее время сходное установление имеется только в отношении изменения подсудности в процессе рассмотрения дела (ч. 1 ст. 33 ГПК, ч. 1 ст. 39 АПК).
В плане обеспечения доступности правосудия главным является то, чтобы правовое требование было рассмотрено судом и защита права была осуществлена. Если дело принято судом к производству правомерно, то прекращать по нему производство вследствие изменения подведомственности нет никакой необходимости. Безразлично, какой именно суд (общей юрисдикции или арбитражный) осуществит защиту права; главное, чтобы такая защита состоялась, чему не должно мешать изменение по ходу процесса субъектного состава участвующих в деле лиц.
В связи с изложенным предлагается внести следующие изменения в АПК и ГПК:
1) предусмотреть в АПК возможность вступления в дело, возбужденное арбитражным судом в соответствии с правилами подведомственности, гражданина, не являющегося индивидуальным предпринимателем, в качестве третьего лица с самостоятельными требованиями либо правопреемника стороны;
2) включить в АПК и ГПК положение, согласно которому изменение субъектного состава участвующих в деле лиц и характера спора не влечет изменения подведомственности дела и прекращения производства по делу.
2. ПРЕПЯТСТВИЯ В ВОЗБУЖДЕНИИ И РАЗВИТИИ ДЕЛА
A. Исходные положения
Право обращения в суд вытекает из конституционного права на судебную защиту, закрепленного ст. 46 Конституции РФ. Из Постановления Конституционного Суда РФ от 3 мая 1995 г. N 4-П <*> следует, что это право имеет абсолютный характер и не может быть ограничено ни при каких обстоятельствах. Соответствующие разъяснения применительно к деятельности арбитражных судов содержатся также в информационном письме ВАС РФ от 14 июня 1995 г. N С1-7/ОП-328 "О некоторых выводах из Постановления Конституционного Суда Российской Федерации от 3 мая 1995 г. N 4-П, имеющих значение для деятельности арбитражных судов" <**>.
--------------------------------
<*> СЗ РФ. 1995. N 19. Ст. 1764.
<**> Вестник ВАС РФ. 1995. N 9.
Право на судебную защиту в суде первой инстанции реализуется посредством подачи иска, а по делам, возникающим из публичных правоотношений, делам особого производства и о несостоятельности (банкротстве) - заявления.
В дореволюционный период российские процессуалисты называли иском ходатайство заинтересованного лица перед государством в лице судебного органа о постановлении законного судебного решения на основании всестороннего и полного разбирательства дела. Вынесение такого решения признавалось конечной целью процесса, этой же целью определялось содержание иска <*>.
--------------------------------
<*> Энгельман И.Е. Курс русского гражданского судопроизводства. Юрьев, 1912. С. 233.
Предъявление иска признавалось возможным при соблюдении ряда условий:
а) иск может заявляться только таким управомоченным лицом, которое оценивает свое право нарушенным, оспоренным или находящимся в опасности быть оспоренным;
б) тяжущиеся стороны должны быть дееспособны и управомочены законом распоряжаться теми правами, которые предстоит обсуждать в заявленном споре;
в) надлежащей правоспособностью должен обладать сам суд;
г) представители лиц, участвующих в деле, должны располагать не общей, а специальной, частной правоспособностью;
д) исковое прошение должно отвечать требованиям формы и способа его подачи <*>.
--------------------------------
<*> Там же. С. 231 - 233.
Необходимыми приложениями к подаваемому иску признавались подлинные документы или их надлежащим образом заверенные копии, на которых основывались исковые требования. В противном случае истец должен был письменно объяснить причины непредставления им подлинников документов, необходимых для рассмотрения иска.
В науке гражданского и арбитражного процесса в качестве оснований возникновения права на обращение в суд длительное время рассматривалась система предпосылок. Процессуальные предпосылки права на предъявление иска исследовались в работах Н.Т. Арапова, А.Т. Боннера, М.А. Викут, В.П. Воложанина, Р.Е. Гукасяна, М.А. Гурвича, А.А. Добровольского, И.М. Зайцева, С.А. Ивановой, А.Ф. Клейнмана, С.В. Курылева, А.А. Мельникова, Ю.К. Осипова, Г.Л. Осокиной, В.К. Пучинского, М.С. Шакарян, В.М. Шерстюка, В.Н. Щеглова и других процессуалистов <*>.
--------------------------------
<*> Подробный обзор теории иска см.: Исаенкова О.В. Иск в гражданском судопроизводстве. Саратов, 1997.
Предложенная впервые в советской литературе профессором М.А. Гурвичем система предпосылок различала предпосылки общие и специальные <*>.
--------------------------------
<*> Гурвич М.А. Право на иск. М.; Л., 1949. С. 87; Добровольский А.А., Иванова С.А. Основные проблемы исковой формы защиты права. М., 1979; Гукасян Р.Е. Материально-правовые предпосылки и процессуальная природа элементов иска // Вопросы теории и практики гражданского процесса. Саратов, 1984. С. 47; Пушкар Е.Г. Конституционное право на судебную защиту. Львов, 1982; Мельников А.А. Правовое положение личности в советском гражданском процессе. М., 1969. С. 111 и др.; Машутина Ж.Н. Судебная защита и проблема соотношения материального и процессуального: Автореф. дис. ... канд. юрид. наук. Томск, 1972. С. 17, 20.
Иной подход был обоснован К.И. Комиссаровым, который писал, что система предпосылок создает впечатление о сложности обращения в суд, однако указанные предпосылки являются отдельными исключениями, закрывающими возможность обращения к суду <*>.
--------------------------------
<*> Комиссаров К.И. Полномочия суда второй инстанции в советском гражданском процессе. М., 1962.
В последних исследованиях разделяется концепция широкого понимания права на обращение в суд как субъективного права любого лица, не связанного с чрезмерно сложным фактическим составом. Столь же широко понимается и заинтересованность, которая предполагается в самом факте обращения к суду <*>.
--------------------------------
<*> Арбитражный процесс: Учебник / Под ред. В.В. Яркова. М., 2003. С. 271 (автор главы - В.В. Ярков).
В п. 1 ч. 1 ст. 134 ГПК ныне предусмотрено самостоятельное основание для отказа в принятии искового заявления: когда в заявлении, поданном лицом от своего имени, оспариваются акты, которые не затрагивают права, свободы и законные интересы заявителя. Последнее обстоятельство дает определенные основания для вывода о том, что по крайней мере по некоторым категориям дел (а именно дел об оспаривании нормативных и ненормативных актов) соответствующие предпосылки для обращения в суд все же существуют, а это вряд ли отвечает общей тенденции развития процессуального законодательства, исходящего из того, что вопрос об обоснованности обращения в суд лица, требующего защиты собственных прав, не подлежит выяснению при принятии заявления.
Как справедливо отмечается в литературе, реализацию права на предъявление иска в арбитражном процессе следует связывать с двумя юридическими обстоятельствами: арбитражной процессуальной правосубъектностью и подведомственностью. Если правоспособность определяет субъекта права на предъявление иска, то подведомственность определяет границы реализации данного права в соответствии с иными формами судебной защиты. При этом право на предъявление иска представляет собой общее дозволение, которое может быть реализовано любым заинтересованным лицом <*>.
--------------------------------
<*> Арбитражный процесс: Учебник / Под ред. В.В. Яркова. М., 2003. С. 273 (автор главы - В.В. Ярков).
B. Принятие заявления и возбуждение производства по делу
1) Срок, отводимый для решения вопроса
о принятии заявления
В регулировании порядка принятия заявления лица, обратившегося в суд, и возбуждения производства по делу с принятием новых АПК и ГПК произошли существенные изменения, направленные на облегчение доступа к суду путем жесткой регламентации деятельности суда при решении вопроса о принятии заявления.
Так, в ст. 129 ГПК РСФСР содержалась запись о том, что судья единолично решает вопрос о принятии заявления по гражданским делам, а также устанавливались основания, по которым судья отказывает в принятии заявления. Вместе с тем ст. 99 ГПК РСФСР начало течения сроков подготовки гражданских дел к судебному разбирательству связывала не с датой поступления заявления в суд, а с днем принятия его судом. Согласно ч. 1 ст. 99 ГПК РСФСР подготовка гражданских дел к судебному разбирательству должна быть проведена не позднее, чем в семидневный срок со дня принятия заявления. Лишь в исключительных случаях по делам особой сложности допускалось продление этого срока до 20 дней по мотивированному определению судьи, за исключением дел о взыскании алиментов, о возмещении вреда, причиненного увечьем или иным повреждением здоровья, смертью кормильца и по требованиям, вытекающим из трудовых правоотношений. Срок рассмотрения дел, в свою очередь, начинал исчисляться со дня окончания подготовки дела к судебному разбирательству и по общему правилу составлял один месяц с указанного дня (ч. 4 ст. 99 ГПК РСФСР).
Такое регулирование создавало видимость скорого суда, поскольку по общему правилу с учетом сроков на подготовку дело подлежало рассмотрению в течение месяца и семи дней, по ряду категорий дел - от 17 до 27 дней (в зависимости от того, в одном или разных городах или районах находятся стороны) и даже по особо сложным делам дело подлежало завершению в течение одного месяца и 20 дней.
Данные сроки всегда мало имели отношения к реальности, однако механизм их исчисления позволял сколь угодно долго не рассматривать дело, поскольку Кодекс не устанавливал сроков, в течение которых суд обязан решить вопрос о принятии заявления. До тех пор, пока судья не вынес соответствующего определения, дело не считалось возбужденным, следовательно, течение сроков на его подготовку и рассмотрение не начиналось. Статистика дел, рассмотренных с нарушением сроков, базировалась на порядке их исчисления в соответствии с указанными предписаниями закона, что позволяло судам месяцами не рассматривать поступившие в них заявления, при этом не нарушая никаких сроков.
К середине 1990-х гг. ситуация с принятием заявлений по гражданским делам в судах общей юрисдикции приобрела катастрофический характер. В большинстве судов был установлен прием заявлений только на личном приеме у судьи, запись на который растягивалась на многие месяцы. Заявления, направленные в суд по почте, многие месяцы дожидались своей очереди, при этом статистика дел, рассмотренных с нарушением сроков, оставалась вполне приличной. Лица, обращающиеся в суды общей юрисдикции, в течение длительного времени пребывали в процессуальном вакууме: заявление подано в суд, но вопрос о его принятии либо непринятии оставался нерешенным и каких-либо сроков для решения этого вопроса закон не устанавливал. При этом судья, не решающий вопрос о принятии заявления, юридически оказывался неуязвимым: он не мог быть обвинен в волоките, поскольку не нарушил никаких сроков, обжалование же непринятия заявления исключалось по причине отсутствия какого-либо судебного акта, которым так или иначе была бы разрешена судьба поданного заявления (определение о принятии, отказе в принятии, оставлении заявления без движения).
Складывалась достаточно безвыходная для обращающихся в суд лиц ситуация: им фактически отказывалось в правосудии без права обжалования такого отказа. Причины такого положения главным образом были связаны с проблемами финансирования судов и численности судей, приобретшими в указанный период крайнюю остроту. Загрузка судей даже по принятым к производству делам превысила мыслимые пределы. На одного судью районного суда общей юрисдикции в месяц в 1999 г. приходилось в среднем 10 уголовных и 40 гражданских рассмотренных дел <*>.
--------------------------------
<*> Российская юстиция. 2000. N 9. С. 6.
Как отмечалось Генеральным директором Судебного департамента при Верховном Суде РФ, объемы бюджетных ассигнований, выделявшихся государством в 1995 - 1998 гг., заведомо не позволяли поддерживать жизнедеятельность судов общей юрисдикции и процесс отправления правосудия в цивилизованных рамках, поскольку обеспечивали их потребности на 31 - 44%. И хотя объем финансирования в 2000 г. (по сравнению с 1999 г.) увеличен почти в 1,7 раза, тем не менее расчеты показывают, что эти средства обеспечивают лишь 46,1% реальной потребности судов. Задолженность федерального бюджета перед судами составила 964,6 млн. руб.; состояние зданий и инженерных систем судов, а также их обеспеченность основными материально-техническими средствами, судейскими кадрами остается неудовлетворительной; предельно обострилась проблема обеспечения безопасности судей; основное звено судебной системы - районные суды - не обеспечено источниками правовой информации, кодифицированного законодательства; материалы судебной практики из-за отсутствия электронных баз данных в суды не поступают <*>.
--------------------------------
<*> Чернявский В. Проблемы организационного обеспечения деятельности судов // Российская юстиция. 2000. N 9. С. 57.
Но судья мог сам определять, сколько дел и какие именно дела ему следует принять в тот или иной период времени. Возможность этого, безусловно, создавал и процессуальный закон.
Учитывая негативный опыт практики судов общей юрисдикции в вопросе о принятии заявлений по гражданским делам, законодатель предусмотрел в арбитражном процессе важное правило (ч. 2 ст. 106 АПК 1995 г.), согласно которому судья обязан принять исковое заявление, поданное с соблюдением требований, предусмотренных настоящим Кодексом. Статья же 114 АПК 1995 г. предусматривала, что дело должно быть рассмотрено и решение принято в срок, не превышающий двух месяцев со дня поступления искового заявления в арбитражный суд.
Данные принципиальные положения были воспроизведены с некоторыми изменениями и в АПК 2002 г. В соответствии с ч. 1 ст. 127 АПК вопрос о принятии искового заявления к производству арбитражного суда решается судьей в пятидневный срок со дня поступления искового заявления в арбитражный суд. Согласно ст. 134 АПК подготовка дела к судебному разбирательству должна быть завершена в срок, не превышающий двух месяцев со дня поступления заявления в арбитражный суд.
Аналогичный подход был воспринят и ГПК 2002 г., ст. 133 которого предусматривает обязанность судьи в течение пяти дней со дня поступления искового заявления в суд рассмотреть вопрос о его принятии к производству суда. Согласно ч. 1 ст. 154 ГПК 2002 г. гражданские дела рассматриваются и разрешаются судами до истечения двух месяцев со дня поступления заявления в суд. Таким образом, новый ГПК позволяет более корректно учитывать в судебной статистике реальные сроки рассмотрения гражданских дел, исходя из фактического времени нахождения заявления в суде, а следовательно, дисциплинирует судей, дает реальные инструменты владения объективной информацией о сроках рассмотрения дел вышестоящим судам и в целом по системе судов общей юрисдикции, позволяет делать организационные выводы в отношении судей, допускающих волокиту при принятии исковых заявлений и при рассмотрении гражданских дел. Кроме того, это повышает прозрачность судебной деятельности для общества, которое, располагая соответствующей корректной статистикой по срокам нахождения гражданских дел в судах, имеет возможность со своей стороны контролировать ситуацию с доступностью правосудия в рассматриваемом аспекте.
Практика арбитражных судов показывает, что установление в законе сроков, в течение которых суд обязан решить вопрос о принятии заявления, вкупе с увязкой сроков подготовки дела к судебному разбирательству с датой поступления заявления в суд в целом позволяет практически исключить случаи несвоевременного принятия заявлений и вынесения определений, которыми возбуждается дело. Коль скоро течение срока началось с момента поступления заявления в суд, судья заинтересован в скорейшем вынесении определения, с тем чтобы успеть совершить в отведенный на подготовку дела срок все необходимые процессуальные действия.
В данном контексте выглядит абсолютно непоследовательным, выпадающим из общей логики законодателя регулирование в ГПК 2002 г. начала течения срока для рассмотрения дел мировыми судьями. Согласно ч. 1 ст. 154 ГПК течение соответствующего срока для мировых судей начинается не с момента поступления заявления мировому судье, а со дня принятия заявления к производству. Это положение не может быть объяснено тем, что мировые судьи должны рассматривать отнесенные к их подсудности дела в месячный срок, а не в двухмесячный, как дела, рассматриваемые по первой инстанции другими судами общей юрисдикции.
Правила ч. 1 ст. 154 о начале срока, в течение которого должно быть завершено рассмотрение гражданского дела судом, имеют общий характер и распространяются также и на те случаи, когда законом установлены сокращенные сроки рассмотрения и разрешения отдельных категорий гражданских дел. Так, ч. 2 ст. 154 ГПК предусматривает, что дела о восстановлении на работе, о взыскании алиментов рассматриваются и разрешаются до истечения одного месяца. Согласно ч. 2 ст. 252 ГПК заявление об оспаривании нормативного правового акта рассматривается в течение месяца со дня его подачи, заявление об оспаривании решений, действий (бездействия) государственных органов, органов местного самоуправления в силу ч. 1 ст. 257 ГПК рассматриваются в течение десяти дней, заявления о неправильностях в списках избирателей - в течение трех дней со дня его подачи (ч. 1 ст. 260 ГПК), а если оно подано в ходе избирательной кампании или подготовки референдума - пяти дней со дня подачи. Во всех указанных случаях начало течения срока определяется по правилам ч. 1 ст. 154 ГПК, хотя приведенные сроки существенно короче месяца.
Другим, столь же выпадающим из общего правила случаем исчисления срока не с момента поступления заявления в суд, а с момента возбуждения дела является норма ч. 1 ст. 304 ГПК. Согласно ей заявление о принудительной госпитализации гражданина в психиатрический стационар или о продлении срока принудительной госпитализации гражданина, страдающего психическим расстройством, суд рассматривает в течение пяти дней со дня возбуждения дела, а не с момента поступления заявления о принудительной госпитализации, которое должно быть подано в течение 48 часов с момента помещения гражданина в психиатрический стационар.
Очевидно, что данные изъятия из общего правила должны быть устранены законодателем, с тем чтобы полностью исключить ситуации, когда срок рассмотрения дела начинается лишь с момента вынесения судом или мировым судьей определения о принятии заявления к производству.
2) Момент возбуждения дела и его процессуальное оформление
Следующий вопрос, требующий рассмотрения, - это вопрос об акте, которым дело возбуждается. В литературе о ГПК 1964 г. и АПК 1995 г. справедливо отмечалось, что различие между арбитражным процессуальным и гражданским процессуальным законами в части принятия искового заявления к производству состоит в том, что содержание определения арбитражного суда о принятии искового заявления к производству может быть изложено в определении о подготовке дела к судебному разбирательству, в то время как гражданский процессуальный закон требует вынесения по указанным вопросам двух определений.
С учетом практики отправления правосудия судами общей и арбитражной юрисдикции следует признать более оптимальным тот порядок, который установлен арбитражным процессуальным законом, в ином случае нарушается логика развития процесса.
Согласно ч. 3 ст. 127 АПК о принятии искового заявления суд выносит определение, которым возбуждается производство по делу. В этом определении указывается на подготовку дела к судебному разбирательству, действия, которые надлежит совершить лицам, участвующим в деле, и сроки их совершения (ч. 4 ст. 127). ГПК 2002 г., напротив, исходит, как и прежде, из необходимости вынесения двух определений: 1) о принятии заявления к производству, на основании которого возбуждается производство по делу (ст. 133 ГПК), и 2) о подготовке дела к судебному разбирательству, которое выносится после принятия заявления (ч. 1 ст. 147).
Формула, используемая ГПК, очевидно, неудачна: из нее неясно, в какой момент возбуждается гражданское дело на основании определения о принятии заявления, через какое время после принятия заявления суд должен вынести второе определение (определение о подготовке дела к судебному разбирательству), обязан ли суд выносить оба определения одновременно. Возбуждение производства по делу означает включение механизма последовательных действий судьи, предусмотренных законом и обеспечивающих поступательное развитие дела (в этом и состоит реализация права доступа к суду на стадии принятия искового заявления). Между принятием заявления и назначением подготовки не должно быть никакого разрыва во времени, в течение которого по принятому судом заявлению не назначена подготовка дела к судебному разбирательству, следовательно, не совершаются необходимые для последующей защиты права действия.
Процессуальный закон должен определять такую последовательность действий суда, которая служит достижению целей и задач судопроизводства, к числу которых относится своевременное рассмотрение гражданских дел (ст. 2 ГПК).
3) Фиксация поступления заявления и извещение
о результатах его рассмотрения на предмет приемлемости
И в АПК, и в ГПК отсутствуют специальные положения, касающиеся порядка фиксации даты поступления заявления в суд, с которой закон связывает начало течения соответствующих сроков. Ныне этот вопрос решается в инструкциях по делопроизводству.
В арбитражных судах не существует возможности подачи заявления на личном приеме у судьи, технология поступления заявления в суд и его движение внутри суда к конкретному судье максимально формализованы, что, в конечном счете, облегчает доступ к суду, поскольку фиксация соответствующих заявлений происходит без участия судьи, к которому впоследствии заявление поступит на рассмотрение.
Каждое поступившее в арбитражный суд заявление фиксируется, снабжается штампом суда, на котором отмечается дата поступления заявления в суд и ставится подпись сотрудника аппарата суда, получившего заявление. Такая технология исключает возможность для судьи, к которому поступит дело, как-либо повлиять на фиксацию даты поступления заявления в суд (например, пометить более позднюю дату, не помечать ее вовсе и т.д.).
Любое лицо, обращающееся в арбитражный суд, имеет возможность сдать свое заявление в экспедицию суда и получить отметку суда на копии заявления с датой его сдачи в суд.
Дополнительный контроль за своевременным принятием заявления обеспечивается положением ч. 5 ст. 127, согласно которой копии определения о принятии искового заявления к производству арбитражного суда направляются лицам, участвующим в деле, не позднее следующего дня после его вынесения. Аналогичный порядок установлен для высылки определений, которыми заявление оставлено без движения (ч. 2 ст. 128 АПК) либо возвращено заявителю (ч. 3 ст. 129 АПК).
ГПК РСФСР не предусматривал обязанность суда известить заявителя о принятии его заявления. Статья 129 ГПК РСФСР содержала лишь указания, что в случае отказа в принятии искового заявления определение об отказе вручается заявителю одновременно с возвращением поданных им документов. Однако и в этом случае никаких сроков для совершения данного действия закон не предусматривал, как не предусматривал и обязанности суда направить определение заявителю.
Технология вручения определения предполагает, что суд сам не совершает никаких позитивных действий по информированию заявителя о судьбе поданного им заявления; заявитель должен сам озаботиться выяснением этого вопроса. Такое регулирование приводило к ситуациям, когда заявитель, не получив в течение длительного времени вызова в суд и узнав при явке в суд, что в принятии заявления отказано, оказывался в ситуации, когда срок на обжалование определения об отказе в принятии искового заявления давно пропущен, хотя копия определения ему не направлялась и об отказе в принятии заявления заявитель судом не информировался.
Направление заявителю копии определения об отказе в принятии искового заявления было предусмотрено лишь Временной инструкцией по делопроизводству в районном суде, утвержденной Приказом Генерального директора Судебного департамента при Верховном Суде РФ от 29 января 1999 г. N 8 (п. 44) <*>. Во Временной инструкции по делопроизводству в верховных судах республик, краевых и областных судах, судах городов федерального значения, судах автономной области и автономных округов, утвержденной Приказом N 169 от 28 декабря 1999 г. <**>, аналогичное положение отсутствовало; по делам, рассматриваемым указанными судами по первой инстанции, данная Инструкция (п. 9.2) предусматривала лишь рассылку повесток и извещений о месте и времени рассмотрения дела. В отношении делопроизводства у мировых судей соответствующая инструкция и по настоящее время вовсе отсутствует.
--------------------------------
<*> Делопроизводство в судах. М., 2001. С. 132.
<**> Там же. С. 75.
Извещение заявителя о наличии препятствий к принятию заявлений ГПК РСФСР предусматривал лишь при оставлении заявления без движения (ст. 130), однако и в этом случае обязанности направления ему копии определения об оставлении заявления без движения, а также срок, в течение которого суд обязан направить соответствующее извещение, закон не предусматривал. Данный вопрос опять же решался лишь во Временной инструкции от 29 января 1999 г. N 8 (п. 40) и только применительно к районному суду.
В новом ГПК отчасти устранены наиболее одиозные из приведенных выше недостатков ГПК РСФСР. Так, согласно ч. 2 ст. 134 ГПК 2002 г. определение об отказе в принятии искового заявления должно быть в течение пяти дней со дня поступления в суд вручено или направлено заявителю. Аналогичная норма содержится в ч. 2 ст. 135 ГПК в отношении определений о возвращении искового заявления.
В то же время обязанности суда направить заявителю и другим участвующим в деле лицам определение о принятии заявления ст. 133 ГПК 2002 г. по-прежнему не предусматривает. Не предусматривает этого и новая Инструкция по судебному делопроизводству в районном суде, утвержденная Приказом Генерального директора Судебного департамента при Верховном Суде РФ от 29 апреля 2003 г. N 36 <*>. В силу п. 6.2 указанной Инструкции согласно определению о назначении дела к слушанию рассылке подлежат лишь повестки и извещения.
--------------------------------
<*> Текст Приказа официально опубликован не был. Доступен в справочно-информационной системе.
У суда вообще нет обязанности хоть как-то известить лицо о принятии его заявления. Такая обязанность предусмотрена лишь при оставлении заявления без движения (ч. 1 ст. 136 ГПК), однако и в этом случае закон не содержит срока, в течение которого суд должен известить лицо об оставлении заявления без движения, как не предусматривает и обязанности суда направить заявителю копию соответствующего определения. Данные процессуальные вопросы снова решаются лишь в Инструкции по судебному делопроизводству в районном суде (п. 3.24).
Между тем в силу ч. 3 ст. 136 ГПК определение об оставлении заявления без движения может быть обжаловано. Получив извещение об оставлении заявления без движения (которое на практике нередко оформляется письмом), но не получив копии определения, заявитель обрекается на пропуск срока обжалования, который исчисляется с момента вынесения определения.
Совершенно ясно, что при принятии искового заявления, а также при оставлении его без движения необходимо в законодательном порядке предусмотреть направление заявителю копий соответствующих определений, а также установить, что это делается в течение пяти дней со дня поступления заявления в суд, так как в указанный срок судом должен быть решен вопрос о принятии заявления или оставлении его без движения.
Указанные и другие пробелы в ГПК ныне восполняются Судебным департаментом при Верховном Суде РФ посредством издания инструкций по делопроизводству. Так, в Инструкции по судебному делопроизводству в районном суде от 29 апреля 2003 г. N 36 (п. п. 3.24, 3.26, 6.2, 7.8, 7.12, 8.2, 8.8, 8.15 - 8.17, 10.1.2, 10.1.4 и др.) решается ряд сугубо процессуальных вопросов: способ возврата заявления после его оставления без движения, а именно сопроводительным письмом (п. 3.24); указание о допустимости проведения предварительного судебного заседания за пределами установленных ГПК сроков рассмотрения гражданских дел (п. 6.2); проставление отметок на копии судебного постановления о дате его вступления в силу или о том, что оно в силу не вступило (п. 7.8); предоставление возможности ознакомления с протоколом судебного заседания только по письменному ходатайству участников процесса, установление 5-дневного срока с момента подписания протокола, в течение которого протокол должен быть предоставлен для ознакомления (п. 7.12), и др.
Представляется, что подобное ведомственное нормотворчество в сфере, непосредственно затрагивающей права граждан и юридических лиц, не основано на законе и не входит в компетенцию Судебного департамента, хотя нельзя не признать, что отдельные положения Инструкции (например, о необходимости направления судом некоторых определений, о сроках их рассылки) объективно способствуют обеспечению прав лиц, обращающихся в суд, и иных участников процесса.
Однако последнее обстоятельство лишь подтверждает общий вывод о необходимости детального регулирования в ГПК обозначенных выше вопросов путем использования положительного опыта их решения в арбитражном процессе, что обеспечивает несравненно больше гарантий тяжущимся в плане информирования их обо всех значимых процессуальных действиях арбитражного суда, совершаемых им с момента поступления заявления.
Так, в силу ч. 1 ст. 121 АПК извещение лиц, участвующих в деле, о времени и месте судебного заседания или проведении отдельного процессуального действия осуществляется путем направления копии судебного акта. Согласно ч. 1 ст. 186 АПК направлению подлежат также все определения, выносимые в виде отдельного судебного акта, к числу которых, в частности, относятся все определения, которые могут быть обжалованы отдельно от финального судебного акта (ч. 3 ст. 184).
Содержащиеся в АПК императивные предписания обязывают суд направлять заинтересованным лицам фактически все значимые определения: о принятии искового заявления, жалобы (ч. 5 ст. 127, ч. 3 ст. 261, ч. 3 ст. 278), об объединении дел в одно производство и выделении требований в отдельное производство (ч. 5 ст. 130 АПК), о возобновлении производства по делу и отказе в этом (ч. 1 ст. 147) и т.д. Установлены также сроки, в течение которых арбитражный суд должен направлять соответствующий судебный акт, и порядок их исчисления.
В ГПК, напротив, отсутствует правило об извещении лиц, участвующих в деле, путем направления им копии судебного акта. Между тем требования к оформлению и содержанию судебных повесток и иных судебных извещений (ст. 114 ГПК) иные, чем к содержанию определений (ст. 225 ГПК). Информационная и доказательственная ценность судебных повесток существенно ниже, чем определений суда. Последние, в частности, должны быть подписаны судьей, в них должны быть указаны соответствующие реквизиты и т.д. Не упоминает ГПК и о процессуальном оформлении принятия апелляционной (ст. ст. 325, 327 ГПК) и кассационной (ст. 343) жалоб, о направлении копий определения об их принятии, об оставлении без движения (ст. ст. 323, 341), возвращении (ст. ст. 324, 342), прекращении апелляционного или кассационного производства (ст. ст. 326, 345) и т.д. Изложенные процессуальные "частности" существенно осложняют тяжущимся доступность судебной защиты. Получение необходимой информации обо всех этапах движения дела, вынесенных судебных актах и после принятия ГПК 2002 г. остается серьезной проблемой.
Практически в ГПК и АПК реализованы два разных подхода законодателя к вопросам доступности правосудия в гражданском и арбитражном процессах. АПК возлагает на арбитражные суды обязанность исчерпывающим образом информировать участвующих в деле лиц обо всех значимых процессуальных действиях суда путем рассылки в установленные сроки копий соответствующих судебных актов. ГПК, напротив, исходит из того, что заинтересованные лица должны сами добывать соответствующую информацию в суде, рассылка же судебных актов предусмотрена лишь в качестве особого исключения в специально предусмотренных законом случаях.
Для заявителя контроль за движением судебного производства по его иску или жалобе при существующем в ГПК правовом регулировании сопряжен с несоразмерными затратами времени и средств. Такое положение противоестественно, поскольку совершенно очевидно, что уровень процессуальных гарантий тяжущимся в гражданском процессе не может быть ниже, чем в арбитражном.
Однако приведенные примеры иллюстрируют, что в новом ГПК так и не были восприняты те позитивные подходы, которых в рассматриваемом аспекте законодатель последовательно придерживается при совершенствовании арбитражного процесса. Последний сформировался с учетом в том числе и негативного опыта применения ГПК РСФСР, а потому лишен многих его недостатков. Новый ГПК, напротив, консервирует умолчание законодателя по таким процессуальным "деталям", совокупность которых, в конечном счете, и определяет степень реализации доступности судебной защиты средствами процессуального законодательства. В связи с этим нельзя не согласиться с В.В. Ярковым, указывавшим в период подготовки нового ГПК, что проект Кодекса носит в целом ординарный и нетворческий характер, представляя собой отредактированный ГПК РСФСР с осовремененной терминологией <*>.
--------------------------------
<*> Ярков В.В. К проекту Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации // Арбитражный и гражданский процесс. 2001. N 3. С. 2.
C. Препятствия в возбуждении дела
Препятствия в возбуждении дела по действующему процессуальному законодательству, как правило, связываются исключительно с дефектностью действий самого заявителя, обращающегося в суд. Эта дефектность может выражаться в обращении в ненадлежащий суд, обращении в защиту не своего, а чужого интереса при отсутствии на то полномочий, в нарушении формальных требований к содержанию заявления, в неприложении к заявлению предписанных законом документов, в соединении не связанных между собой требований. В зависимости от характера нарушения установленных требований при обращении в суд законодатель устанавливает различные последствия для судьбы поданного заявления.
Гражданское процессуальное законодательство для устранения недостатков искового заявления предусматривает институт оставления заявления без движения (ст. 130 ГПК 1964 г., ст. 136 ГПК 2002 г.). Данный институт теперь воспринят и в арбитражном процессе (ст. 128 АПК 2002 г.). С другой стороны, известный только АПК институт возвращения заявления теперь включен и в ГПК (ст. 135 ГПК 2002 г.). Напротив, институт отказа в принятии искового заявления, известный и арбитражному процессуальному, и гражданскому процессуальному законодательству, в новом АПК не фигурирует.
Выбор каждого из указанных способов непринятия заявления обусловлен характером причин, препятствующих возбуждению дела, возможностью их устранения и другими факторами.
1) Отказ в принятии искового заявления
Важнейшим достижением нового АПК в плане доступности правосудия является ликвидация института отказа в принятии искового заявления, который был закреплен в ст. 107 АПК 1995 г. В новом Кодексе нет и самого понятия отказа в принятии искового заявления. Наличие обстоятельств, указанных в ст. 107 АПК 1995 г. как основания к отказу в принятии иска, не препятствует обращению в арбитражный суд и возбуждению дела. Даже если дело не подлежит рассмотрению в арбитражных судах, в том числе ввиду неподведомственности его арбитражному суду, суд не может по этому основанию отказать в принятии искового заявления или возвратить его.
По АПК 1995 г. вопрос о наличии оснований для отказа в принятии искового заявления ввиду неподведомственности дела арбитражному суду решался судьей без вызова сторон. Между тем в практике встречались случаи, когда суды общей юрисдикции отказывали в принятии искового заявления по п. 1 ст. 129 ГПК, полагая, что дело подведомственно арбитражному суду, а арбитражный суд в свою очередь отказывал в принятии искового заявления по ч. 1 ст. 107 АПК, считая, что дело подлежит разрешению в суде общей юрисдикции. В результате заявитель по существу оказывался лишенным возможности получения судебной защиты.
Вопросы подведомственности не всегда очевидны, нередко они требуют выяснения обстоятельств, побудивших заявителя обратиться именно в арбитражный суд. Так, дела об оспаривании решений административных органов о привлечении юридических лиц или индивидуальных предпринимателей к административной ответственности (§ 2 гл. 25 АПК) подлежат рассмотрению арбитражным судом, если указанные лица были подвергнуты административному наказанию именно в связи с их предпринимательской или иной экономической деятельностью (ст. 207 АПК). Следовательно, для решения вопроса о подведомственности арбитражному суду дела по заявлению об оспаривании такого решения суду необходимо выяснить это обстоятельство в судебном заседании с учетом доводов и объяснений лиц, участвующих в деле, и представленных ими доказательств.
Разумеется, в некоторых случаях неподведомственность дела арбитражному суду может явствовать из содержания искового заявления, характера предъявленного требования, субъектного состава спорящих сторон. Однако такого рода случаев в арбитражных судах встречается очень немного. На практике ошибочность представлений и заявителей, и судов о подведомственности дела арбитражному суду связана все-таки с отсутствием в соответствующих случаях очевидности в этом вопросе.
Если арбитражный суд придет к выводу о том, что дело не подлежит рассмотрению в арбитражном суде, он прекращает производство по делу (п. 1 ч. 1 ст. 150 АПК).
Также не является по Кодексу препятствием к принятию иска и наличие иных обстоятельств, исключающих рассмотрение дела арбитражным судом (п. п. 2 - 4 ч. 1 ст. 107 АПК 1995 г.), связанных, в частности, с наличием в суде общей юрисдикции, арбитражном суде, третейском суде дела или вступившего в законную силу судебного акта либо решения третейского суда по спору между теми же лицами, о том же предмете и по тем же основаниям. Отказ в принятии иска по указанным основаниям и ранее практически не встречался, так как судья узнает об их наличии из возражений ответчика и других лиц, участвующих в деле, уже после возбуждения дела. При установлении в судебном заседании такого рода обстоятельств, исключающих повторное рассмотрение тождественного иска, дело подлежит прекращению (п. п. 2 - 3 ч. 1 ст. 150 АПК) либо иск оставляется без рассмотрения (п. 1 ст. 148 АПК).
В ГПК сохранен институт отказа в принятии искового заявления, однако он претерпел существенные изменения. В ГПК РСФСР (ст. 129) содержались две группы оснований, по которым суд должен был отказать в принятии искового заявления.
Первая группа - это основания, исключающие повторное обращение в суд с заявлением по тому же делу. К ним относились обстоятельства, которые не могут быть устранены заявителем. Это случаи, когда заявление не подлежит рассмотрению и разрешению в порядке гражданского судопроизводства, поскольку рассматривается и разрешается в ином судебном порядке (п. 1 ст. 129 ГПК РСФСР); когда имеется вступившее в законную силу, вынесенное по спору между теми же сторонами о том же предмете и по тем же основаниям решение суда или определение суда о принятии отказа истца от иска или об утверждении мирового соглашения сторон (п. 3 ст. 129 ГПК РСФСР); когда в производстве суда имеется дело по спору между теми же сторонами о том же предмете и по тем же основаниям (п. 4 ст. 129 ГПК РСФСР); когда состоялось решение товарищеского суда, принятое в пределах его компетенции по спору между теми же сторонами о том же предмете и по тем же основаниям (п. 5 ст. 129 ГПК РСФСР); когда между сторонами заключен договор о передаче данного спора на разрешение третейского суда.
Вторую группу составляли основания, которые не исключали вторичное обращение в суд после устранения допущенных нарушений, - это несоблюдение лицом, обратившимся в суд, установленного законом для данной категории дел порядка предварительного внесудебного разрешения дела (п. 2 ст. 129 ГПК РСФСР); неподсудность дела данному суду (п. 7 ст. 129 ГПК РСФСР); недееспособность лица, подавшего исковое заявление (п. 8 ст. 129 ГПК РСФСР); подача заявления от имени заинтересованного лица лицом, не имеющим полномочий на ведение дела (п. 9 ст. 129 ГПК РСФСР).
По новому ГПК вторая группа оснований непринятия искового заявления представляет собой повод для возвращения искового заявления (ст. 135), а не для отказа в его принятии. Соответственно перечень оснований к отказу в принятии искового заявления в ГПК 2002 г. по сравнению с ГПК РСФСР сократился, в нем сохранены только такие основания, которые препятствуют повторному обращению заявителя в суд с иском к тому же ответчику, о том же предмете и по тем же основаниям. Сохранены в Кодексе (п. п. 1 и 2 ст. 134) основания к отказу в принятии искового заявления, указанные в п. п. 1 и 3 ст. 129 ГПК РСФСР.
Наличие в производстве суда дела по тождественному иску само по себе не исключает при определенных условиях возможность повторного обращения в суд, если это дело не закончится вынесением решения или определения о прекращении производства по делу вследствие принятия судом отказа истца от иска или заключения мирового соглашения. Поэтому соответствующее основание не является поводом к отказу в принятии искового заявления, оно включено в перечень оснований, влекущих возвращение искового заявления (п. 5 ст. 135 ГПК).
Заключение соглашения о передаче спора в третейский суд само по себе не препятствует обращению в суд общей юрисдикции и принятию искового заявления, поскольку препятствие к его рассмотрению может возникнуть лишь в случае, если до начала рассмотрения дела по существу от ответчика поступит возражение относительно рассмотрения и разрешения спора в суде. В таком случае иск подлежит оставлению без рассмотрения (абз. 6 ст. 222 ГПК). По этой причине наличие третейского соглашения не включено в новом ГПК в число оснований, препятствующих возбуждению дела.
Вместе с тем в Кодекс включены и новые основания к отказу в принятии искового заявления. Это прежде всего наличие ставшего обязательным для сторон и принятого по тождественному спору решения третейского суда, исключая случаи, когда суд отказал в выдаче исполнительного листа на принудительное исполнение решения третейского суда (п. 3 ч. 1 ст. 134 ГПК).
К более значимым изменениям относится появление в Кодексе новых оснований к отказу в принятии искового заявления. Это случаи, когда заявление не подлежит рассмотрению и разрешению в порядке гражданского судопроизводства, поскольку заявление рассматривается и разрешается в ином судебном порядке; когда заявление предъявлено в защиту прав, свобод или законных интересов другого лица государственным органом, органом местного самоуправления, организацией или гражданином, которым настоящим Кодексом или другими федеральными законами не предоставлено такое право; когда в заявлении, поданном от своего имени, оспариваются акты, которые не затрагивают права, свободы или законные интересы заявителя. Тем самым в ГПК возобладала позиция, согласно которой наличие или отсутствие права на обращение в суд проверяется при решении вопроса о принятии заявления <*>.
--------------------------------
<*> Комментарий к Гражданскому процессуальному кодексу Российской Федерации / Под ред. В.М. Жуйкова, В.И. Пучинского, М.К. Треушникова. М., 2003. С. 314 (автор главы - С.А. Иванова).
Применительно к отказу в принятии искового заявления, поданного заявителем в защиту не собственных интересов, а интересов другого лица, такой подход является приемлемым при условии, что из содержания заявления ясно следует, что заявитель не считает нарушенными свои права и интересы, а действует исключительно в защиту прав и интересов другого лица.
Что же касается следующего основания для отказа в принятии искового заявления (в заявлении, поданном от своего имени, оспаривается акт, который не затрагивает права, свободы и законные интересы заявителя), то данное основание представляется не соответствующим праву на судебную защиту. В литературе предлагается истолковывать данное основание ограничительно, понимая под ним лишь случаи, когда заявитель оспаривает акт, затрагивающий права других лиц. Как справедливо указывает Г.А. Жилин, данное обстоятельство должно осознаваться самим заявителем и с очевидностью следовать из содержания его заявления, иначе отказ в принятии заявления будет противоречить конституционному праву данного лица на судебную защиту (ст. 46 Конституции РФ) <*>.
--------------------------------
<*> Комментарий к Гражданскому процессуальному кодексу Российской Федерации / Под ред. Г.А. Жилина. М., 2003. С. 280 - 281 (автор главы - Г.А. Жилин).
Заблуждение заявителя относительно действительного наличия у него субъективного материального права, которое могло быть нарушено оспариваемым актом, относительно факта такого нарушения не является поводом к отказу в принятии искового заявления при всей очевидности такого заблуждения <*>. Наличие права на судебную защиту в материально-правовом смысле суд может определить лишь после соблюдения всей установленной законом процедуры рассмотрения и разрешения гражданского дела.
--------------------------------
<*> Там же.
Разделяя позицию Г.А. Жилина, что именно таким образом и определяет законодатель право на оспаривание актов в других главах Кодекса (ч. 1 ст. 251, ч. 1 ст. 254, ч. 1 ст. 259), отметим, что формулировка последнего указанного в п. 1 ч. 1 ст. 134 ГПК основания к отказу в принятии искового заявления значительно шире и оставляет возможность для судейского усмотрения.
Практика арбитражных судов показывает, что ликвидация в арбитражном процессе института отказа в принятии искового заявления не привела по этой причине к какому-либо увеличению числа дел, не подлежащих рассмотрению в арбитражных судах. Вряд ли есть основания опасаться иного развития событий в случае принятия законодателем аналогичного решения применительно к гражданскому процессу.
2) Оставление искового заявления без движения
a) Основания оставления заявления без движения
Институты возвращения искового прошения и оставления его без движения были известны еще дореволюционному процессуальному законодательству.
Если исковое прошение не удовлетворяет всем законным формальностям, оно, в зависимости от важности формального упущения в прошении, подлежало возвращению либо оставлению без движения.
По Уставу гражданского судопроизводства 1864 г. возвращение прошения имело место в следующих случаях: во-первых, при столь существенных нарушениях установленной законом формы, что поданная истцом бумага не может быть даже признана исковым прошением, именно, если из нее не видно, кто истец и кто ответчик, или неизвестно, чего просит истец, или если она написана так неразборчиво, что ничего нельзя понять; во-вторых, при несоблюдении правила об указании цены иска; в-третьих, когда подавшее прошение лицо действует от чужого имени, но не представило полномочия на это.
В перечисленных случаях прошение со всеми приложениями возвращается истцу при объявлении, в котором указывается причина непринятия прошения. Если истец находится налицо, то прошение отдается ему непосредственно; в противном случае оно посылается ему через судебного пристава, или судебного рассыльного, или по почте.
Возвращенное прошение считается неподанным и не прерывает течения исковой давности. Но истец сохраняет право вторично предъявить тот же самый иск.
Оставление прошения без движения - более мягкая мера. Прошение считается принятым, иск предъявленным, давность прерванной, но дальнейшее движение процесса приостанавливается до исправления истцом сделанных упущений. Председатель суда распоряжается о посылке истцу объявления с указанием причины, по которой прошение не получило законного хода, и назначает ему семидневный срок с добавлением поверстного для исправления допущенной при подаче искового прошения погрешности. При неуказании истцом своего адреса объявление вывешивается в приемной суда. Если истец сделает эти исправления в срок, прошению дается законный ход; если не сделает, оно возвращается истцу и наступают все последствия, связанные с возвращением прошения.
Оставление без движения применяется председательствующим к исковым прошениям, страдающим формальными недостатками, не ведущими за собой, по закону, возвращения прошения <*>.
--------------------------------
<*> Васьковский Е.В. Учебник гражданского процесса. М., 2002. С. 291.
Оставление искового заявления без движения некоторые авторы небезосновательно рассматривают как своего рода процессуальную льготу, поскольку это дает возможность истцу устранить недостатки искового заявления с фиксацией даты первоначального обращения к суду, избежав тем самым пропуск срока исковой давности <*>.
--------------------------------
<*> Арбитражный процесс / Под ред. В.В. Яркова. М., 2003. С. 277 (автор главы - В.В. Ярков).
Применительно к современному нормативному регулированию оставление искового заявления без движения можно определить как процессуальное действие, совершаемое судьей при рассмотрении вопроса о принятии искового заявления, если судья придет к выводу, что по своей форме или содержанию оно не соответствует установленным требованиям либо к нему не приложены необходимые документы.
Оставление искового заявления без движения имеет целью предоставление истцу возможности исправить различного рода недочеты и упущения формального характера, представить надлежащие документы, не приложенные к исковому заявлению, без возвращения заявления.
В АПК 1995 г. институт оставления искового заявления без движения отсутствовал. В соответствии со ст. 108 АПК 1995 г. несоблюдение установленных законом формы и содержания искового заявления и отсутствие необходимых приложений к нему, указанных в законе, являлись основаниями для возвращения иска. Их устранение без подачи искового заявления заново допускалось, лишь если они не были выявлены судом при принятии иска (п. п. 8, 9 Постановления Пленума Высшего Арбитражного суда РФ от 31 октября 1996 г. N 13 "О применении Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации при рассмотрении дел в суде первой инстанции") <*>.
--------------------------------
<*> Вестник ВАС РФ. 2001. Специальное приложение к N 1. С. 61.
В силу ст. ст. 128, 129 АПК нарушение формальных требований при подаче искового заявления не влечет за собой его возвращения без предоставления лицу возможности оперативно устранить препятствующие принятию иска нарушения, выявленные судом.
Вместе с тем не все дефекты искового заявления, препятствующие его принятию, могут быть исправлены заявителем без возвращения искового заявления. В указанных в ст. 129 АПК случаях дефектность обращения в арбитражный суд не влечет оставления искового заявления без движения, оно возвращается истцу.
Некоторые основания оставления искового заявления без движения (если заявление не подписано надлежащим лицом - ч. 1 ст. 125 АПК, либо отсутствуют сведения и документы о соблюдении претензионного или иного досудебного порядка урегулирования, когда это предусмотрено федеральным законом или договором, - п. 8 ч. 2 ст. 125, п. 7 ст. 126 АПК) совпадают с основаниями оставления иска без рассмотрения (п. п. 2, 7 ст. 148 АПК). Оставление иска без рассмотрения производится, если указанные обстоятельства установлены после принятия иска к производству.
Не производится оставление без движения заявления об увеличении размера исковых требований в случае неоплаты госпошлины сообразно с увеличенной ценой иска. Согласно ч. 2 ст. 102 АПК в случае непредставления документа об уплате госпошлины заявление об увеличении размера исковых требований возвращается по правилам ст. 129 Кодекса.
Встречное исковое заявление, поданное при отсутствии специальных условий принятия иска как встречного, предусмотренных ч. 3 ст. 132 АПК, возвращается арбитражным судом (ч. 4 ст. 132 АПК). Если такие условия имеются, а причины, препятствующие его принятию, вызваны несоблюдением требований ст. ст. 125 и 126 АПК, встречный иск в отсутствие иных указаний в законе подлежит оставлению без движения на общих основаниях (ст. 128 АПК).
Оставление заявления без движения применяется не только по делам искового производства (разд. II АПК). По смыслу закона данное процессуальное действие осуществляется судом и по другим делам, в отношении которых в Кодексе указано, что они рассматриваются по общим правилам искового производства (ч. 1 ст. 189, ч. 1 ст. 191, ч. 1 ст. 197, ч. 1 ст. 202, ч. 1 ст. 207, ч. 1 ст. 212 и ч. 1 ст. 217 АПК), поскольку иное не предусмотрено Кодексом либо другим федеральным законом, устанавливающим особенности либо иные правила соответствующего производства.
Заявления, подаваемые по делам, возникающим из административных и иных публичных правоотношений (разд. III АПК), делам особого производства (гл. 27 АПК), оставляются без движения по правилам ст. 128 АПК, если при их подаче не соблюдены требования, содержащиеся в ст. ст. 125 и 126 АПК (при подаче заявлений по делам, рассматриваемым в порядке гл. 22 Кодекса), либо в соответствующих случаях специальные требования, указанные в ч. ч. 1 и 2 ст. 193, ч. ч. 1 и 2 ст. 199, ст. ст. 204, 209, 214, 220 АПК.
Статья 130 ГПК 1964 г. предусматривала оставление искового заявления без движения в случае его несоответствия требованиям формы и содержания искового заявления, либо если к нему не приложены указанные в законе документы <*>, либо если оно не оплачено госпошлиной. При наличии иных препятствий к принятию заявления, указанных в ст. 129 ГПК 1964 г., суд должен был отказать в принятии заявления.
--------------------------------
<*> В литературе обращается внимание на следующую проблему: суд оставляет исковое заявление без движения, если к нему не приложены документы, на которые ссылается заявитель, получить же указанные документы заявитель может лишь по запросу суда (Гусев В. Защита права на правосудие в стадии обращения в суд // Российская юстиция. 2003. N 12. С. 16).
В новом ГПК нормы об оставлении искового заявления без движения (ст. 136) подверглись некоторым уточнениям. Так, в ч. 1 ст. 136 ГПК указано, что предоставляемый заявителю судом срок для исправления недостатков искового заявления должен быть разумным. В ГПК РСФСР такое прямое указание отсутствовало. Не упоминается в ст. 136 ГПК о неоплате искового заявления госпошлиной как о самостоятельном основании оставления искового заявления без движения (ст. 130 ГПК РСФСР). Данное обстоятельство содержательно ничего не меняет в имевшемся регулировании, поскольку при неприложении к исковому заявлению документа об оплате госпошлины (абз. 3 ст. 132 ГПК) заявление будет считаться поданным с нарушением требований, установленных ст. 132 ГПК, что влечет оставление заявления без движения.
Более точно сформулирована ч. 2 ст. 136 ГПК. Часть 2 ст. 130 ГПК РСФСР предусматривала, что исковое заявление считается поданным в день первоначального представления его в суд, если заявитель выполнит все перечисленные в законе требования. В отличие от этого в норме ч. 2 ст. 136 ГПК говорится о выполнении заявителем указаний судьи, перечисленных в определении, и соответственно возвращение искового заявления связывается с невыполнением заявителем конкретных данных судьей указаний. Такое уточнение вполне разумно, оно ориентирует судью на формулирование в определении об оставлении искового заявления без движения всех выявленных судьей недостатков и не допускает возвращения искового заявления в случаях, когда после выполнения заявителем всех указаний судьи судья обнаруживает в заявлении новые недостатки, не оговоренные в определении. Если такая ситуация все же возникла, то по смыслу ч. 2 ст. 136 ГПК суд должен вынести повторное определение об оставлении искового заявления без движения, указав в нем не обнаруженные сразу недостатки, поскольку в ином случае негативные последствия неполноты определения об оставлении заявления без движения (т.е. дефекты уже судебного акта) перелагались бы на заявителя, а это неправильно.
Содержащийся в ст. 136 ГПК перечень оснований к оставлению искового заявления без движения не является исчерпывающим. В соответствии с ч. 3 ст. 247 ГПК в случае, если при подаче в суд заявления по делам, возникающим из публичных правоотношений, будет установлено, что имеет место спор о праве, подведомственный суду, судья оставляет заявление без движения и разъясняет заявителю необходимость оформления искового заявления с соблюдением требований ст. ст. 131 и 132 ГПК. В случае если при этом нарушаются правила подсудности дела, судья отказывает в принятии заявления.
Сравнивая круг оснований, по которым АПК и ГПК предусматривают оставление искового заявления без движения, можно заключить, что основное различие состоит в том, что АПК в отличие от ГПК не предусматривает оставление без движения заявлений по делам, возникающим из публичных правоотношений, по мотивам наличия спора о праве.
Подход, заложенный в АПК, представляется более логичным, поскольку в делах, возникающих из публичных правоотношений, как и в исковых, нельзя отрицать наличие спора о праве, так как вопросы о том, какое именно право заявителя нарушено, принадлежит ли это право заявителю, в чем состоит нарушение его права, входят в предмет доказывания по указанной категории дел, и, следовательно, соответствующие обстоятельства, относящиеся к правам, подлежат установлению и могут опровергаться другой стороной.
Полагаем, что в контексте ч. 3 ст. 247 ГПК под наличием спора о праве подразумевается обнаружение судом других лиц, позиционирующих себя носителями права, за защитой которого обращается заявитель по делу, возникшему из публичных правоотношений, или оспаривающих право заявителя по иным основаниям. То есть речь идет не о правовом споре между заявителем и органом, чей акт, действия (бездействие) оспаривает заявитель, а о возникшем между заявителем и другим лицом споре по вопросу о принадлежности именно заявителю указанного в заявлении права, в том числе в связи с обращением заявителя в суд за защитой этого права по делу, возникающему из публичных правоотношений.
Таким образом, реально в данном случае имеет место ситуация, когда при принятии заявления выясняется, что помимо двух спорящих субъектов (заявителя и органа, чей акт, действия (бездействие) оспариваются) в спорном правоотношении фигурирует и третий субъект, который позиционируется как имеющий собственные права на предмет спора. В исковом производстве такое лицо может вступить в дело в качестве третьего лица с самостоятельными требованиями на предмет спора либо заявить свои притязания путем предъявления самостоятельного иска.
В исковом производстве невозможна ситуация, когда суд не принимает иска либо оставляет его без рассмотрения по тем основаниям, что помимо истца и ответчика имеется и иное лицо, имеющее или могущее иметь собственные притязания относительно предмета спора.
В делах, возникающих из публичных правоотношений, ГПК освобождает государственный или муниципальный орган, чьи акт, действия (бездействие) оспариваются заявителем, от заявленного притязания до того, как в отношения между заявителем и третьим лицом не будет внесена юридическая определенность относительно принадлежности права, указанного в заявлении по делу, возникающему из публичных правоотношений, в качестве предмета испрашиваемой судебной защиты.
Оставление заявления без движения производится до его принятия, следовательно, на этом этапе еще неизвестно, оспаривается ли кем-либо право заявителя, т.е. имеется ли реально спор о праве, поскольку предположительный претендент на это право еще не обозначил себя в каком-либо процессуальном качестве, в том числе ввиду отсутствия самого дела. Таким образом, законодатель предписывает лицу, обратившемуся за защитой своего действительного или предполагаемого права по делу, возникающему из публичных правоотношений, вначале оспорить право другого лица, которому реально или гипотетически может принадлежать данное право. В ГПК указано, что заявителю разъясняется его право оформить в таком случае исковое заявление, если при этом не нарушаются правила подсудности.
Если бы речь шла просто о переоформлении заявления в исковое заявление с указанием в нем двух ответчиков (органа, чьи акт, действия (бездействие) оспариваются, и лица, чье право оспаривается), то указание в ч. 3 ст. 247 на соблюдение правил подсудности было бы лишено смысла: подсудность не меняется, если в деле появляется второй ответчик. Следовательно, речь идет о другом: о предъявлении иска к не участвующему в деле лицу, что действительно может повлечь изменение подсудности.
Что же в этом случае происходит с требованием, заявленным по делу, возникающему из публичных правоотношений? Очевидно, что с ним ничего не происходит. Суд не принял заявление, оставив его без движения, но в заявлении нет недостатков, требующих устранения. Заявителю предлагается не устранить недостатки его заявления, поданного по делу, возникшему из публичных правоотношений, а подать иск к другому лицу, если такой иск в соответствии с правилами подсудности может быть предъявлен в суд, оставивший заявление без движения. В ином случае в принятии иска суд обязан отказать. Значит, предъявление и рассмотрение требования, указанного в заявлении по делу, возникающему из публичных правоотношений, невозможно по крайней мере до того момента, пока будет рассмотрено другое дело по иску заявителя к иному, не участвующему в этом деле лицу.
По сути, законодатель ввел судебный иммунитет для государственных и муниципальных органов, обусловив возможность предъявления к ним требований по делам, возникающим из публичных отношений, предварительной "очисткой" права заявителя, защиты которого он просит у суда, от любых заявленных или незаявленных, но гипотетически могущих быть заявленными притязаний со стороны любых третьих лиц.
Фактически такой порядок означает серьезнейшее препятствие к получению судебной защиты по заявленному требованию: лицо, к которому это требование предъявлено, освобождается от него, поскольку дело по такому требованию не может быть возбуждено, если у суда имеются основания полагать, что право заявителя не является бесспорным, хотя бы оно никем не оспаривалось в судебном порядке.
Между тем дела, возникающие из публичных правоотношений, рассматриваются по общим правилам искового производства, которому известны различные способы вхождения или вовлечения в дело новых лиц, имеющих свой интерес в деле. Наличие таких лиц, однако, никак не препятствует принятию и рассмотрению правового требования лица, инициировавшего судебное дело.
По этой причине подход АПК, не предусматривающий оставление без движения заявлений по делам, возникающим из публичных правоотношений, по мотивам наличия спора частноправового характера о праве, за защитой которого обратился заявитель, является правильным. Нет никаких препятствий рассмотреть в одном судебном процессе спор о таком праве и привлечь к участию в деле в соответствующем качестве заинтересованных лиц. Так, по делам об оспаривании акта государственной регистрации права собственности на недвижимое имущество арбитражные суды в соответствии с ч. 2 ст. 46 АПК привлекают к участию в деле другим ответчиком титульного собственника того имущества, чье право оспаривается заявителем в деле, возникшем из публичных правоотношений.
В то же время, нельзя не признать, что в вопросе об основаниях оставления заявления без движения АПК также не свободен от некоторых недостатков. Так, Кодекс не дает прямого ответа на вопрос о возможности оставления без движения заявления о признании должника банкротом. Согласно п. 1 ст. 43 Федерального закона "О несостоятельности (банкротстве)" <*> заявление о признании должника банкротом, не соответствующее требованиям, предусмотренным ст. ст. 32 - 40 данного Закона, возвращается арбитражным судом.
--------------------------------
<*> СЗ РФ. 2002. N 43. Ст. 4190.
В соответствии с ч. 1 ст. 223 АПК дела о несостоятельности рассматриваются арбитражными судами по правилам АПК с особенностями, установленными федеральными законами, регулирующими вопросы несостоятельности (банкротства). Следовательно, специальные нормы, содержащиеся в указанных законах, имеют приоритет по отношению к АПК. Норма п. 1 ст. 43 Федерального закона "О несостоятельности (банкротстве)" <*> предусматривает специальное последствие - возвращение заявлений, не соответствующих специальным требованиям, которые предъявляются при подаче заявлений по делам о несостоятельности. Значит, возможен вывод, что ст. 128 АПК в этих случаях не может применяться. В случае, когда обращение с заявлением должника в арбитражный суд для руководителя должника является обязательным и к указанному заявлению не приложены документы, предусмотренные ст. 34 этого Закона, такое заявление принимается арбитражным судом, а недостающие документы истребуются при подготовке дела о банкротстве к судебному разбирательству. Следовательно, оставление искового заявления без движения и в этом случае не производится, поскольку это препятствует развитию дела о банкротстве, когда оно подлежит обязательному возбуждению.
--------------------------------
<*> Там же.
По делам об оспаривании решений третейских судов и о выдаче исполнительного листа на принудительное исполнение решения третейского суда (гл. 30 АПК) оставление соответствующих заявлений без движения в случае, если при их подаче не соблюдены требования ст. ст. 231, 237 АПК, специально предусмотрено ч. 4 ст. 231 и ч. 4 ст. 237 АПК, поскольку данные дела рассматриваются не по правилам искового производства, а в соответствии с процедурами, установленными в гл. 30 АПК.
О возможности оставления без движения (как и о возвращении) заявлений о признании и приведении в исполнение решения иностранного суда и иностранного арбитражного решения (гл. 31 АПК) Кодекс умалчивает, хотя ст. 242 АПК предусматривает ряд специальных требований как к содержанию таких заявлений, так и к перечню и форме прилагаемых к нему документов: необходимость удостоверения соответствующих документов, их легализации либо апостилирования, представления заверенного перевода и т.п. (ч. 6 ст. 242 АПК, ст. 255 АПК).
Подобный прием законодателя вызывает недоумение, особенно в сравнении норм ст. 242 с ч. 4 ст. 237 АПК, поскольку получается, что никаких последствий несоблюдения требований ст. 242 АПК Кодекс не содержит. Нельзя исключить, что практика пойдет по пути применения в соответствующих случаях ст. ст. 128 и 129 АПК и по этой категории дел, поскольку альтернативой оставлению заявления без движения (возвращению заявления) мог бы быть только отказ в удовлетворении заявления о признании и приведении в исполнение решения иностранного суда либо иностранного арбитражного решения. Но случаи, когда такой отказ возможен, сформулированы исчерпывающим образом в ст. 244 АПК, которая подобного основания отказа в признании и приведении в исполнение иностранного решения не содержит.
b) Порядок и последствия оставления заявления без движения
В соответствии с ч. 1 ст. 128 АПК об оставлении искового заявления без движения арбитражный суд выносит определение. Определение выносится судьей единолично в срок, отведенный законом для решения вопроса о принятии искового заявления (ч. 1 ст. 127 АПК), т.е. в течение пяти дней со дня поступления заявления в арбитражный суд.
Закон обязывает судью указать в определении основания для оставления искового заявления без движения, а также срок для устранения недостатков искового заявления или приложенных к нему документов.
По смыслу ч. 2 ст. 128 АПК в определении должна содержаться ссылка на конкретную норму ст. ст. 125, 126 АПК, которая, по мнению суда, была нарушена заявителем, с тем чтобы заявитель мог понять, какой именно недостаток усмотрел суд в его заявлении либо в приложенных к нему документах и соответственно имел возможность оперативно устранить недостатки.
Определение об оставлении искового заявления без движения выносится в виде отдельного судебного акта, его копия направляется только истцу, поскольку дело на этой стадии еще не возбуждено. Копия определения направляется не позднее следующего дня после дня его вынесения.
При устранении заявителем указанных в определении суда обстоятельств, послуживших основанием к оставлению искового заявления без движения, арбитражный суд выносит определение о принятии заявления со дня его первоначального поступления в суд. Соответственно с этого дня наступают все процессуальные и материально-правовые последствия подачи и принятия заявления. Заявление, недостатки которого не устранены в установленный судом срок, возвращается заявителю (п. 4 ч. 1 ст. 129 АПК).
ГПК содержит сходные положения, однако не устанавливает срока, в течение которого суд должен направить извещение истцу об оставлении заявления без движения. АПК, в отличие от ГПК, не упоминает о том, что срок для устранения обстоятельств, послуживших основанием для оставления искового заявления без движения, должен быть разумным.
Сразу же после введения АПК в действие практика столкнулась со следующей проблемой: как, с одной стороны, предоставить заявителю достаточный срок для того, чтобы заявитель, получив копию определения, реально имел возможность исправить недостатки, на которые указано судом, и успеть представить исковое заявление в исправленном виде или недостающие документы в суд до истечения установленного судом срока, а с другой - не нарушить сроки, отведенные АПК на подготовку и рассмотрение дела.
Согласно ст. 134 АПК срок подготовки дела к судебному разбирательству исчисляется со дня поступления заявления в арбитражный суд и составляет два месяца, а по ряду категорий дел значительно меньше этого времени (ч. 1 ст. 194, ч. 1 ст. 200, ч. 1 ст. 205, ч. 1 ст. 210, ч. 1 ст. 215, ч. 2 ст. 228, ч. 1 ст. 232 АПК). Время, в течение которого исковое заявление оставалось без движения, не исключается из срока, отводимого законом на подготовку и рассмотрение дела, поскольку Кодекс не содержит соответствующего положения, а заявление считается принятым со дня его первоначального поступления в суд.
Заимствуя из ГПК РСФСР институт оставления искового заявления без движения (что является положительным моментом), законодатель на тот момент не учел, что в судах общей юрисдикции в период действия ГПК РСФСР сроки подготовки исчислялись лишь со дня принятия заявления. Следовательно, пока не вынесено определение о принятии иска, не началось течение сроков, за которые отвечает суд, и время, пока заявление оставалось без движения в период подготовки и рассмотрения дела, в эти сроки, естественно, не засчитывалось.
В арбитражных судах на момент принятия Кодекса сложилась иная ситуация. АПК 2002 г. (как и АПК 1995 г.) совершенно обоснованно связывает начало отсчета сроков с днем поступления заявления в суд, а не с днем вынесения определения о принятии иска, поскольку при таком порядке определения начала течения срока исключаются ситуации, распространенные в судах общей юрисдикции, когда по поданным исковым материалам длительное время не выносится вообще никакого определения и при этом срок рассмотрения дела не считается нарушенным, т.е. "дела" еще нет. Но при таком порядке исчисления сроков, который установлен в АПК, необходимо было включить в Кодекс норму, предусматривающую, что время, в течение которого исковое заявление находилось без движения, не засчитывается в срок, отведенный на подготовку и рассмотрение дела.
Комментируя соответствующие нормы АПК сразу после его принятия, автор настоящей работы указывал, что в связи с включением в Кодекс положений об оставлении искового заявления без движения имеется настоятельная необходимость в том, чтобы Высший Арбитражный Суд РФ дал соответствующее толкование ч. 3 ст. 128 АПК; в противном случае арбитражные суды либо не смогут уложиться в отведенные сроки рассмотрения дел, особенно подлежащих рассмотрению в десяти- или пятнадцатидневный срок (ч. 1 ст. 205, ч. 1 ст. 210 АПК), либо будут устанавливать заявителям заведомо нереальные сроки устранения недостатков <*>.
--------------------------------
<*> Комментарий к Арбитражному процессуальному кодексу Российской Федерации / Под ред. Г.А. Жилина. М., 2003. С. 317.
Данное предложение было учтено при подготовке Постановления Пленума Высшего Арбитражного Суда РФ от 9 декабря 2002 г. N 11 "О некоторых вопросах, связанных с введением в действие Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации", в п. 15 которого разъяснено, что время, в течение которого заявление или жалоба оставались без движения, не учитывается при определении срока совершения судом процессуальных действий, связанных с рассмотрением заявлений, в том числе срока на совершение действий по подготовке дела к судебному разбирательству (ст. 135 Кодекса). Течение такого срока начинается со дня вынесения определения о принятии заявления.
В отношении порядка исчисления сроков совершения аналогичных процессуальных действий при оставлении искового заявления в гражданском процессе соответствующие разъяснения Верховным Судом РФ даны не были, хотя по новому ГПК течение сроков подготовки и рассмотрения дела исчисляется так же, как и по АПК, с момента поступления искового заявления в суд.
Важной новеллой ГПК 2002 г. является включение в ч. 3 ст. 136 Кодекса нормы, прямо предусматривающей возможность обжалования определения суда об оставлении искового заявления без движения.
АПК (ст. 128) не упоминает о возможности обжалования определения об оставлении искового заявления без движения <*>. Тем не менее такое право, как представляется, вытекает из ч. 1 ст. 188 АПК <**>. Последняя в отличие от АПК 1995 г. (ст. ст. 160, 179) предусматривает обжалование определений не только в случаях, когда это прямо предусмотрено Кодексом, но и если определение препятствует дальнейшему движению дела <***>.
--------------------------------
<*> В литературе были высказаны противоположные точки зрения по вопросу о возможности обжалования определения об оставлении искового заявления без движения. См., напр.: Кулаков Г.Ф., Орловская Я.О. Вопросы применения статей 128, 129 АПК РФ // Арбитражная практика. 2004. N 2. С. 62.
<**> Широкий спектр мнений по вопросу о возможности обжалования определений об оставлении искового заявления без движения приведен в материале "Оставление искового заявления или жалобы без движения" (Арбитражная практика. 2003. N 6. С. 55 - 62).
<***> Крайне обстоятельно данная проблема рассмотрена в: Кожемяко А.С. Обжалование определений арбитражного суда // Арбитражная практика. 2003. N 5. С. 43. Как справедливо отмечается в данной работе, "под движением арбитражного дела надо понимать всю совокупность действий суда по осуществлению правосудия в установленные законом сроки".
Препятствующий движению дела характер определений об оставлении искового заявления без движения очевиден (хотя некоторыми учеными это отрицается). Обоснованно или нет, но дело не получает развития, оно даже не возбуждено. Следовательно, препятствие в рассмотрении правового требования заявителя вследствие дефектов (истинных или мнимых) поданного им искового заявления налицо.
Тем не менее в некоторых арбитражных судах, в частности в арбитражных судах Московского региона, практика пошла по иному пути <*>. В ее обоснование указывается, что определение об оставлении искового заявления без движения не является препятствующим движению дела, поскольку до принятия искового заявления дела еще нет. С данной аргументацией трудно согласиться, поскольку под препятствием дальнейшему движению дела в смысле ч. 1 ст. 188 АПК следует понимать препятствие рассмотрению материально-правового требования заявителя независимо от того, возникло это препятствие до возбуждения дела или после этого момента.
--------------------------------
<*> Эта практика, к сожалению, была поддержана и в п. 12 информационного письма ВАС РФ от 13 августа 2004 г. N 82 (Вестник ВАС РФ. 2004. N 10. С. 108), в котором указывается, что АПК не предусматривает возможности обжалования определения об оставлении искового заявления без движения.
3) Возвращение искового заявления
a) Основания возвращения искового заявления
ГПК РСФСР не предусматривал возвращение искового заявления в качестве самостоятельного способа непринятия иска. Возвращение искового заявления указывалось в ГПК РСФСР как последствие реализации иных способов непринятия иска, а именно как последствие отказа в принятии искового заявления (ст. 129) или как последствие оставления его без движения при невыполнении заявителем в установленный судом срок недостатков формы и содержания искового заявления либо прилагаемых к нему документов (ч. 2 ст. 130).
В ГПК 2002 г. (ст. 135) предусмотрен круг оснований, по которым суд возвращает исковое заявление. О возвращении искового заявления суд выносит мотивированное определение, направляемое заявителю, которое может быть обжаловано. Соответственно возвращение искового заявления по новому ГПК является самостоятельным способом непринятия иска.
Основаниями для возвращения искового заявления в ГПК указаны те обстоятельства, которые ранее (по ГПК 1964 г.) влекли за собой отказ в принятии искового заявления, но не препятствовали вторичному обращению в суд после их отпадения. Кроме того, в Кодексе появилось и новое основание: поступление в суд заявления истца о возвращении искового заявления до вынесения определения о принятии иска (п. 6 ст. 135 ГПК).
В АПК 1995 г. содержалось девять оснований для возвращения искового заявления. В новом Кодексе значительная часть обстоятельств, которые по АПК 1995 г. влекли за собой возвращение искового заявления, теперь имеют иные последствия, а именно оставление заявления без движения. Соответственно число оснований, по которым исковое заявление возвращается истцу, сократилось до пяти. Одно из них является новым - это неустранение заявителем в установленный судом срок обстоятельств, послуживших основанием для оставления искового заявления без движения (п. 4 ч. 1 ст. 129 АПК). Перечень оснований к возвращению искового заявления является исчерпывающим и расширительному толкованию не подлежит (п. 8 Постановления Пленума ВАС РФ от 31 октября 1996 г. N 13) <*>.
--------------------------------
<*> Вестник ВАС РФ. 1997. N 1. С. 22.
Неподсудность дела арбитражному суду исключает возможность его рассмотрения данным арбитражным судом. Соответствующее исковое заявление может быть направлено заявителем лишь в надлежащий арбитражный суд. Поэтому дефектность искового заявления, связанная с неправильным определением арбитражного суда, в который оно адресовано, влечет не оставление искового заявления без движения, а его возвращение по п. 1 ч. 1 ст. 129 АПК. АПК 2002 г., как и АПК 1995 г., не предусматривает передачи дел по подсудности из одного арбитражного суда в другой арбитражный суд, если нарушение правил подсудности выявлено до принятия искового заявления (п. 3 ч. 2 ст. 39 АПК).
Соединение нескольких требований, не связанных между собой, означает необходимость преобразования иска в несколько исков. Недостаток искового заявления такого свойства является основанием для возвращения искового заявления по п. 2 ч. 1 ст. 129 АПК.
Обращение лица в суд с заявлением о возвращении искового заявления является безусловным основанием к его возвращению, если заявление поступило до возбуждения дела, т.е. до вынесения судом определения о принятии искового заявления.
При наличии дефектов искового заявления, которые могут быть устранены, суд не возвращает исковое заявление, а оставляет его без движения, указывая в определении недостатки заявления и срок для их устранения (ст. 128 АПК).
Неустранение обстоятельств, послуживших основанием оставления иска без рассмотрения, означает, что исковое заявление сохраняет дефекты, препятствующие его принятию и рассмотрению. Следовательно, оно не может быть принято, в связи с чем возвращается заявителю (п. 4 ч. 1 ст. 129 АПК).
Последний абзац ч. 1 ст. 129 АПК в качестве самостоятельного основания возвращения искового заявления называет отклонение ходатайства о предоставлении отсрочки или рассрочки уплаты государственной пошлины, об уменьшении ее размера.
Статья 128 АПК не называет неуплату госпошлины или уплату в меньшем размере, чем это необходимо, в качестве самостоятельного основания для оставления искового заявления без движения.
Возвращение искового заявления по мотивам неуплаты госпошлины, как представляется, возможно только в том случае, если заявитель, не оплативший госпошлину или уплативший ее в меньшем размере, чем это необходимо, приложил к исковому заявлению ходатайство о предоставлении отсрочки или рассрочки госпошлины либо об уменьшении ее размера. При отсутствии такого ходатайства по смыслу данной нормы и ч. 1 ст. 128 АПК суд не вправе возвращать исковое заявление, он должен оставить исковое заявление без движения по мотивам несоблюдения заявителем требований п. 2 ст. 126 АПК (отсутствие документа, подтверждающего уплату госпошлины в установленном размере) и установить срок для представления такого документа, либо документа, подтверждающего освобождение от уплаты госпошлины, либо ходатайства о предоставлении отсрочки или рассрочки, об уменьшении размера госпошлины.
Сравнивая различия в основаниях возвращения искового заявления, содержащиеся в ГПК и АПК, можно заключить, что совпадают в них только два основания: это неподсудность дела данному суду (п. 2 ч. 1 ст. 135 ГПК, п. 1 ч. 1 ст. 129 АПК) и поступление в суд заявления о возвращении искового заявления до его принятия (п. 6 ч. 1 ст. 135 ГПК, п. 3 ч. 1 ст. 129 АПК). АПК не предусматривает таких содержащихся в ГПК оснований для возвращения искового заявления, как несоблюдение установленного федеральным законом для данной категории споров или предусмотренного договором сторон досудебного порядка урегулирования спора либо непредставление истцом документов, подтверждающих соблюдение такого порядка (п. 1 ч. 1 ст. 135 ГПК).
Между тем узнать, соблюден или не соблюден истцом досудебный порядок при поступлении в суд заявления, практически невозможно, если только сам истец не укажет это в своем заявлении. Другое дело - отсутствие документов, подтверждающих соблюдение такого порядка. Если такие документы не приложены к исковому заявлению, то это означает, что заявителем нарушены требования ст. 132 ГПК (абз. 7), но не обязательно свидетельствует об отсутствии таких документов и соответственно о несоблюдении истцом установленного досудебного порядка урегулирования.
Несоблюдение требований ст. 132 ГПК влечет не возвращение искового заявления, а его оставление без движения, поскольку при предоставлении истцом недостающих документов препятствий к принятию искового заявления нет. Если же таких документов вовсе не существует, то тогда заявитель не сможет их представить и исковое заявление по истечении установленного судом срока для устранения недостатков, допущенных при его подаче, подлежит возвращению в соответствии с ч. 2 ст. 136 ГПК. Таким образом, норма п. 1 ч. 1 ст. 135 ГПК не вписывается в общую логику законодателя, исходящего из необходимости предоставить заявителю возможность восполнить недостающие документы без возвращения искового заявления. Ее сохранение в Кодексе затруднительно к объяснению и лишено практического смысла.
Что касается недееспособности заявителя, то данное обстоятельство также трудно установить при поступлении в суд искового заявления, если только заявитель не приложит к нему документ о собственной недееспособности. Даже если исковое заявление составлено бессвязно либо при его подаче заявитель кажется суду душевнобольным, это не является основанием для возвращения искового заявления в отсутствие доказательств признания лица недееспособным.
Дефектность искового заявления влечет за собой оставление его без движения, а обнаружившаяся в процессе недееспособность стороны - оставление заявления без рассмотрения (абз. 3 ст. 222 ГПК). Отсутствие подписи на заявлении, а равно подписание и подача его лицом, не имеющим полномочий на его подписание и представление в суд (п. 4 ч. 1 ст. 135 ГПК), относится к такого же рода обстоятельствам, т.е. является нарушением формальных требований ст. ст. 131 и 132 ГПК, которые могут быть устранены без возвращения искового заявления.
Включать в ГПК нахождение в третейском суде дела по тождественному спору в качестве основания для возвращения искового заявления нецелесообразно с практической точки зрения, поскольку узнать об этом суд может лишь от другой стороны, т.е. после принятия искового заявления, а не до этого момента. Именно поэтому АПК без какого-либо ущерба отказался от этого основания возвращения искового заявления, поскольку и в период действия АПК 1995 г. соответствующая норма (п. 3 ч. 1 ст. 107), предусматривавшая отказ в принятии искового заявления, не получила практического применения.
Заимствовав из АПК 1995 г. ряд оснований для возвращения искового заявления, от которых законодатель отказался в новом АПК прежде всего в целях облегчения доступа к суду и в целях сокращения поводов для непринятия заявления, ГПК демонстрирует движение в противоположном направлении, делая в ст. 135 неоправданные изъятия из ст. 136 Кодекса, предусматривающей универсальное последствие нарушения требований к форме и содержанию искового заявления, к полноте прилагаемых к нему документов (ст. ст. 131 и 132 ГПК), а именно оставление заявления без движения.
Вместе с тем не все предусмотренные АПК основания возвращения искового заявления могут рассматриваться как безусловно необходимые. Речь идет о возвращении искового заявления, в котором соединено несколько требований к одному или нескольким ответчикам, если эти требования не связаны между собой (п. 2 ч. 1 ст. 129 АПК). Анализ данной нормы в системной связи с нормой ч. 1 ст. 130 АПК позволяет заключить, что возвращение искового заявления по этому основанию возможно в случае, если требования не связаны между собой по основаниям возникновения или представленным доказательствам. Возвращение искового заявления по этому основанию не является обязательным в отличие от остальных случаев, указанных в ч. 1 ст. 129 АПК. Суд вправе (если это возможно) при принятии искового заявления выделить одно или несколько соединенных требований в отдельное производство (ч. 3 ст. 130 АПК), хотя на практике это встречается крайне редко. Арбитражные суды предпочитают возвращать в таких случаях исковые заявления, даже когда связанность содержащихся в них требований налицо.
Так, суды в ряде случаев считают несвязанными требования о расторжении договора и возмещении убытков, вызванных неисполнением договора, а также требования о признании недействительным учредительного договора о создании юридического лица и протокола собрания его участников, содержащего аналогичное решение, и т.д. В подобных случаях заявитель вынужден оформлять самостоятельные иски по каждому требованию, что ведет к искусственному умножению количества судебных дел и соответственно общего числа правоприменительных циклов, включающих в себя пересмотр вынесенных решений в вышестоящих инстанциях.
Нет сомнений в том, что причинами такого положения являются, во-первых, возможность включить в статистическую отчетность большее число рассмотренных дел, чем это имело бы место при рассмотрении в рамках одного дела нескольких требований, а во-вторых, то, что в рамках одного суда, как правило, существует общий подход первой и апелляционной инстанций по вопросу о возвращении исковых заявлений, содержащих несколько требований, в связи с чем соответствующие определения бесперспективно обжаловать в апелляционную инстанцию. Дожидаться же истечения срока на апелляционное обжалование с тем, чтобы иметь возможность обжаловать определение о возвращении искового заявления в кассационном порядке, и вовсе бессмысленно - гораздо проще и быстрее разделить требования и предъявить их в качестве самостоятельных исков.
По этой причине обжалование определений о возвращении исковых заявлений по п. 2 ч. 1 ст. 129 АПК почти не встречается. Так, предъявленные требования о взыскании задолженности за три года к одному и тому же ответчику по длящемуся договору на водоснабжение и водоотведение арбитражный суд посчитал не связанными между собой, предложив истцу при повторном обращении с иском разделить требования по годам, уплатив за каждый иск государственную пошлину. Определение о возвращении искового заявления оставлено без изменения и апелляционной, и кассационной инстанциями и было отменено лишь Президиумом ВАС РФ <*>.
--------------------------------
<*> Постановление N 1202/01 от 19 июня 2001 г. // Вестник ВАС РФ. 2001. N 10. С. 28.
Зная о существующей практике, лица, обращающиеся в арбитражные суды, вынуждены во избежание возврата заявления заранее оформлять каждое требование в качестве самостоятельного иска, что влечет появление нескольких связанных между собой дел, имеющих связанные основания и общие доказательства.
В.С. Анохин отмечает, что возвращение исковых заявлений по мотивам несвязанности требований между собой, как правило, происходит в случаях долголетних бездоговорных отношений по поставкам товаров, когда длительное время счета поставщиков не оплачиваются <*>. Между тем несложно заметить, что именно в такого рода случаях доказать поставку и неоплату конкретных партий товаров возможно, лишь сопоставив все отгрузки и платежи. При разделении же требований этого сделать как раз не удастся, следовательно, при таком подходе истец обрекается на отказ в судебной защите, поскольку лишается возможности доказывать неоплату конкретных счетов в условиях множественности платежей со стороны ответчика. Разумеется, этим облегчается работа суда, который в такой ситуации последовательно откажет в удовлетворении всех исков по причине их недоказанности, вместо того, чтобы определить реальное положение вещей (наличие либо отсутствие долга).
--------------------------------
<*> Анохин В.С. Возвращение искового заявления: Практика и проблемы применения судами статьи 108 Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации // Вестник ВАС РФ. 2000. N 12. С. 66.
Статья 135 ГПК не предусматривает подобного основания непринятия иска. В данном случае имеет место недостаток искового заявления, который может быть устранен судом путем выделения одного или нескольких соединенных требований в отдельное производство (ч. 2 ст. 151 ГПК). Вместе с тем было бы логично предоставить и самому истцу такую возможность посредством оставления искового заявления без движения, тем более, что решение вопроса о несвязанности требований между собой в значительной степени зависит от субъективного усмотрения судьи.
Соединение нескольких не связанных между собой требований не влечет объективных препятствий к рассмотрению дела. Каждое из требований подлежит оплате госпошлиной, следовательно, их рассмотрение уже оплачено истцом, соответствующие суммы зачислены в бюджет.
В чем смысл возвращения искового заявления в указанных случаях? Истцу придется возвращать из бюджета госпошлину, он вынужден заново оплачивать ею каждое исковое заявление, и все их, в конечном счете, суду придется рассматривать. Никакой процессуальной экономии не происходит, напротив, возрастает риск появления конкурирующих судебных актов, поскольку в рамках нескольких самостоятельных дел, рассматриваемых разными судьями (а тем более в разных судах, если разделение требований связано и с изменением подсудности), велика вероятность того, что одни и те же обстоятельства в зависимости от полноты представленных в каждое дело доказательств могут быть оценены судом противоположным образом, а значит, создаются еще и преюдициальные связи между несколькими делами, рассматриваемыми с разной скоростью и с разным результатом, что, естественно, ведет к росту жалоб.
Кроме интереса каждого конкретного судьи в том, чтобы предъявленный иск был максимально простым для рассмотрения и не содержал осложнений в виде нескольких требований (это может создать препятствия для рассмотрения дела в отведенный законом срок), трудно найти иные причины тому, чтобы не принимать иски, содержащие несколько требований, хотя бы и не связанных между собой.
Интересам правосудия в целом, как и интересам лиц, обращающихся в суды и вовлекаемых в судебный процесс, соответствует рассмотрение всех требований в рамках одного дела, что способствует быстрейшему внесению определенности в спорные правоотношения сторон.
Нет оснований для опасений, что исключение из ст. 129 АПК п. 2 ч. 1 приведет к появлению в арбитражных судах значительного числа исков, содержащих множество никак не связанных между собой требований. Во-первых, лица, обращающиеся в арбитражные суды, и их представители не заинтересованы в "перегрузке" иска обилием не связанных между собой требований, поскольку понимают, что этим объективно усложняется дело и соответственно увеличивается необходимое на его рассмотрение время, а значит, отдаляется получение судебной защиты. Во-вторых, практика судов общей юрисдикции не свидетельствует о наличии таких проблем, хотя ГПК, как отмечалось выше, не содержит соответствующего основания для непринятия иска.
b) Порядок возвращения искового заявления
В ГПК 2002 г. (ч. 2 ст. 135) предусматривается, что о возвращении искового заявления суд выносит мотивированное определение, в котором указывает, в какой суд следует обратиться заявителю, если дело неподсудно данному суду, или как устранить обстоятельства, препятствующие возбуждению дела. Определение о возвращении заявления может быть обжаловано (ч. 3 ст. 135 ГПК).
АПК 2002 г. (ч. ч. 2 - 3 ст. 129) более подробно, чем АПК 1995 г. (ст. 108), регламентирует порядок возвращения искового заявления. Так, в новом Кодексе установлено (ч. 2 ст. 129), что в определении указываются основания для возвращения заявления, а также решается вопрос о возврате госпошлины из федерального бюджета. Копия определения о возвращении искового заявления направляется истцу не позднее следующего дня после дня вынесения определения или после истечения срока, установленного судом для устранения обстоятельств, послуживших основанием для оставления заявления без движения, вместе с заявлением и прилагаемыми к нему документами. Соответствующие положения в АПК 1995 г. отсутствовали.
При сравнении регулирования, содержащегося в нормах ч. ч. 2 - 6 ст. 129 АПК и в нормах ч. ч. 2 - 3 ст. 135 ГПК, обращает на себя внимание неточность формулировок последних. Очевидно, что суд не может во всех случаях указать в определении о возвращении искового заявления (как то предписывает закон - ч. 2 ст. 135 ГПК), как именно устранить обстоятельства, препятствующие возбуждению дела, например, если в производстве этого или другого суда либо третейского суда имеется дело по тождественному спору (п. 5 ч. 1 ст. 135 ГПК). Ясно, что такое препятствие истец устранить не в состоянии.
В ч. 3 ст. 135 говорится о возможности повторного обращения заявителя в суд с тождественным иском, если им будет устранено допущенное нарушение. Но истец не допустил никакого нарушения тем, что в другом деле рассматривается тождественный иск. Нарушением является его обращение при наличии этого обстоятельства в суд, возвративший исковое заявление. Данное нарушение уже пресечено судом, возвратившим заявление, истцу больше нечего устранять, и никакого нарушения с его стороны больше не существует. Точно так же нет никакого нарушения (а тем более требующего устранения) и при возвращении искового заявления по просьбе самого истца (п. 6 ч. 1 ст. 135).
Далее, ГПК, в отличие от АПК (п. 4 ч. 1 ст. 129), не включил в ст. 135 в качестве самостоятельного основания для возвращения искового заявления случай, указанный в ч. 2 ст. 136 Кодекса (невыполнение заявителем перечисленных в определении об оставлении искового заявления без движения указаний суда в установленный им срок). Согласно ч. 2 ст. 136 ГПК заявление в таком случае считается неподанным и возвращается заявителю.
Коль скоро заявление считается неподанным, вынесение отдельного определения о его возвращении в этом случае не требуется. Именно такая интерпретация ч. 2 ст. 136 дана в Инструкции по судебному делопроизводству в районном суде от 29 апреля 2003 г. N 36 (п. 3.24), согласно которой такое заявление и приложенные к нему документы возвращаются заявителю с сопроводительным письмом. Значит, обжаловать возвращение заявления в отсутствие определения об этом невозможно, можно обжаловать только определение об оставлении искового заявления без движения. Если же оснований для обжалования определения об оставлении заявления без движения не имеется, а заявитель не согласен именно с возвращением его заявления, поскольку считает, что выполнил все указания судьи в установленный срок, то получается, что обжаловать ему нечего: законность и обоснованность оставления заявления без движения не ставится под сомнение, а значит, и обжалование его лишено смысла, финального же судебного акта о возвращении заявления суд не принимал, а обжалования сопроводительных писем ГПК не предусматривает.
Данное обстоятельство является серьезным препятствием в доступе к суду, поскольку проверка обстоятельств возвращения искового заявления, правомерно оставленного судом без движения (а именно - были ли устранены заявителем в действительности допущенные нарушения, сделано ли это в установленный судом срок, не подавалось ли заявление о продлении этого срока, каков результат его рассмотрения и т.д.), выведена из-под проверки и контроля со стороны вышестоящих судебных инстанций.
Как и оставление заявления без движения, возвращение заявления по основаниям, указанным в ч. 1 ст. 129 АПК и ч. 1 ст. 135 ГПК, может иметь место не только по делам искового производства, но и по другим делам, рассматриваемым судом. Если препятствия к принятию иска выявились после принятия искового заявления, суд не вправе его возвращать. Как разъяснил Пленум ВАС РФ в п. 8 Постановления N 13 от 31 октября 1996 г. <*>, в соответствующих случаях дело подлежит рассмотрению по существу. При необходимости рассмотрение дела может быть отложено, в частности, до направления другим лицам, участвующим в деле, копий исковых материалов. Неосновательно объединенные требования могут быть разъединены арбитражным судом, государственная пошлина - взыскана при вынесении решения. Аналогичный подход вполне уместен и в практике применения ст. 135 ГПК.
--------------------------------
<*> Вестник ВАС РФ. 1997. N 1. С. 22.
В связи с изложенным предлагается:
1. Предусмотреть в ГПК:
1) единообразный порядок исчисления начала течения срока на подготовку и рассмотрение дел мировыми судьями и федеральными судами общей юрисдикции, а также порядок исчисления начала течения сроков рассмотрения дел о принудительной госпитализации гражданина в психиатрический стационар, а именно с момента поступления заявления мировому судье или в районный суд, а не с момента возбуждения дела;
2) возбуждение дела одним определением о принятии искового заявления, в котором указывается на действия по подготовке дела к судебному разбирательству;
3) обязанность суда направить лицам, участвующим в деле, копии определения о принятии искового заявления или об оставлении заявления без движения, а также установить, что это должно быть сделано не позднее, чем в пятидневный срок с момента поступления заявления в суд;
4) определенный срок, в течение которого копия определения о возвращении искового заявления подлежит направлению заявителю;
5) порядок фиксации поступления заявления в суд посредством проставления подписи работника суда, ответственного за прием корреспонденции, и штампа суда с указанием даты и времени поступления заявления, фамилии и должностного положения лица, получившего заявление;
6) упразднение института отказа в принятии искового заявления и заявления по делам, возникающим из публичных правоотношений;
7) отмену такого основания оставления без движения заявления, подаваемого по делам, возникающим из публичных правоотношений, как наличие спора о праве;
8) отмену таких оснований для возвращения искового заявления, как:
- несоблюдение истцом досудебного порядка урегулирования спора либо непредставление документов, подтверждающих такое урегулирование, если это предусмотрено федеральным законом или договором (п. 1 ч. 1 ст. 135 ГПК);
- подача искового заявления недееспособным лицом (п. 3 ч. 1 ст. 135 ГПК);
- подача неподписанного искового заявления, а равно искового заявления, подписанного лицом, не имеющим полномочий на его подписание и предъявление в суд (п. 4 ч. 1 ст. 135 ГПК);
- нахождение в производстве этого же или другого суда либо третейского суда дела по спору между теми же сторонами, о том же предмете и по тем же основаниям (п. 5 ч. 1 ст. 135 ГПК);
9) исключение из ч. 2 ст. 135 ГПК положения об обязанности судьи указать в определении о возвращении искового заявления, как устранить обстоятельства, препятствующие возбуждению дела;
10) включение в ч. 1 ст. 135 ГПК самостоятельного основания для возвращения искового заявления: неустранение заявителем обстоятельств, повлекших оставление заявления без движения, с вынесением соответствующего определения, которое может быть обжаловано.
2. Предусмотреть в АПК:
1) возможность обжалования определения об оставлении искового заявления без движения (ст. 128 АПК);
2) исключение такого основания для возвращения искового заявления, как соединение в одном исковом заявлении нескольких требований, не связанных между собой (п. 2 ч. 1 ст. 129 АПК), если они адресованы одному ответчику, и обязанность суда принять соответствующее заявление.
D. Препятствия в развитии дела
1) Оставление иска без рассмотрения
Институт оставления иска без рассмотрения претерпел с принятием новых АПК и ГПК некоторые изменения.
В АПК 2002 г. не включены некоторые основания для оставления искового заявления без рассмотрения, предусматривавшиеся в АПК 1995 г. Так, в новый АПК (ст. 148) не включено содержавшееся в п. 4 ст. 87 АПК 1995 г. положение, согласно которому иск подлежит оставлению без рассмотрения, если истец не обращался в банк или иное кредитное учреждение за получением с ответчика задолженности, когда она согласно закону, иному нормативному правовому акту или договору должна быть получена через банк или иное кредитное учреждение. Соответствующее основание поглощается основанием, предусмотренным п. 2 ст. 148 АПК: несоблюдение досудебного порядка урегулирования спора.
Также не включена в новый Кодекс в качестве основания для оставления искового заявления без рассмотрения неявка истца в заседание арбитражного суда при отсутствии заявления о рассмотрении дела без участия истца (п. 6 ст. 87 АПК 1995 г.). Нет теперь в Кодексе и такого основания, как выявление спора о праве при рассмотрении заявления об отказе или уклонении от государственной регистрации (п. 7 ст. 87 АПК 1995 г.). В то же время в новом АПК восполнен пробел АПК 1995 г. о последствиях для судьбы иска возбуждения арбитражным судом дела о банкротстве ответчика. Соответственно Кодекс дополнен новым основанием оставления искового заявления без рассмотрения: если заявленное требование в соответствии с федеральным законом подлежит рассмотрению в деле о банкротстве (п. 4 ст. 148).
В качестве нового основания к оставлению иска без рассмотрения в Кодекс включено выявление в деле об установлении фактов, имеющих юридическое значение, спора о праве (п. 3 ст. 148 АПК). Содержавшееся и в АПК 1995 г. основание - наличие соглашения сторон о передаче дела в третейский суд, если возможность обращения к третейскому суду не утрачена и ответчик, возражающий против рассмотрения дела в арбитражном суде, не позднее своего первого заявления по существу спора не заявит ходатайство о передаче спора на разрешение третейского суда (п. 2 ст. 87 АПК 1995 г.), - подверглось модификации. По новому Кодексу (п. 5 ст. 148) иск оставляется без рассмотрения, если соответствующее заявление сделано любой из сторон, а не только ответчиком. Кроме того, Кодекс иначе подходит к такому условию оставления иска без рассмотрения по этому основанию, как неутраченная возможность обращения в третейский суд.
По новому АПК оставление иска без рассмотрения производится, если арбитражный суд не установит, что третейское соглашение недействительно, утратило силу или не может быть исполнено. Новым основанием к оставлению заявления без рассмотрения является заключение сторонами соглашения о передаче спора на разрешение третейского суда во время рассмотрения дела до принятия судебного акта, которым заканчивается рассмотрение дела по существу, если любая из сторон заявит по этому основанию возражение в отношении рассмотрения дела в арбитражном суде (п. 6 ст. 148 АПК). Исключения из этого правила те же, что и по п. 5 ст. 148 Кодекса.
В литературе были высказаны различные точки зрения на проблему соотношения компетенции государственных и третейских судов. Согласно одной из них третейский суд автоматически утрачивает свою компетенцию, если одна из сторон возражает против рассмотрения спора третейским судом <1>. Другая точка зрения сводится к тому, что государственные суды вообще не могут вмешиваться в деятельность третейских судов, исключая исполнение вынесенных ими решений <2>. Т.Н. Нешатаева полагает, что истина находится посередине <3>. По ее мнению, механизм, обеспечивающий, с одной стороны, право каждого на доступ к правосудию, а с другой - возможность урегулирования частных коммерческих споров во внесудебном порядке, включает в себя, в частности, проверку государственными судами действительности арбитражного соглашения и надзор с их стороны за соблюдением процессуальных прав сторон в ходе третейского разбирательства <4>. Чрезмерное вмешательство государства в частные отношения может привести к нарушению баланса публичных и частных интересов <5>. К сожалению, второе предложение Т.Н. Нешатаевой (надзор) не получило должной реализации в законе. Так, ч. 1 ст. 235 АПК предусматривает возможность обращения стороны третейского разбирательства в арбитражный суд с заявлением об отмене постановления третейского суда предварительного характера о наличии у него компетенции в случаях, предусмотренных законом или международным договором. Между тем Федеральным законом "О третейских судах" таких случаев не предусматривается, вследствие чего норма ч. 1 ст. 235 АПК остается нереализуемой. Такая позиция законодателя затрудняет доступ к правосудию, поскольку исключает судебную проверку компетенции третейского суда до вынесения им окончательного решения по существу спора <6>.
--------------------------------
<1> Данная точка зрения была сформулирована М.К. Юковым (Законодательство. 2000. N 7. С. 4).
<2> Минаков А.И. Арбитражные соглашения и практика рассмотрения внешнеэкономических споров. М., 1985.
<3> Нешатаева Т.Н. Третейские суды: Проблема прав на правосудие // Вестник ВАС РФ. 2000. N 10. С. 85.
<4> Там же. С. 91.
<5> Подробнее об этом см.: Нешатаева Т.Н., Старженецкий В.В. Соблюдение баланса публичного и частного интересов // Вестник ВАС РФ. 2000. N 4. С. 110 - 118.
<6> В настоящее время спорным в судебной практике является даже вопрос о возможности рассмотрения арбитражным судом заявления об отмене постановления третейского суда об отсутствии компетенции в случае, предусмотренном Европейской конвенцией о внешнеторговом арбитраже 1961 г. (Вестник ВАС РФ. 1993. N 10. С. 57 - 64). Согласно ей решение третейского суда по вопросу своей компетенции может быть обжаловано в компетентный государственный суд в соответствии с законом страны суда. Однако в проекте Обзора обобщения практики рассмотрения дел об оспаривании решений третейских судов и о выдаче исполнительных листов на принудительное исполнение решений третейских судов, о признании и приведении в исполнение решений иностранных судов и иностранных арбитражных решений, подготовленном в Высшем Арбитражном Суде РФ в октябре 2004 г., ответ на этот вопрос дается в двух вариантах, один из которых предусматривает прекращение производства по делу об отмене постановления третейского суда предварительного характера об отсутствии компетенции.
Изменения в основаниях оставления иска без рассмотрения в новом ГПК по сравнению с ГПК РСФСР минимальны.
В связи с тем что согласно ст. 54 ГПК полномочия не только на подписание, но и на подачу искового заявления требуют специального указания в доверенности, в ст. 222 ГПК отсутствие соответствующей оговорки в доверенности указано в качестве нового основания для оставления иска без рассмотрения. ГПК РСФСР предусматривал в качестве такого основания отсутствие полномочий на ведение дела. Данная формулировка была не совсем точной, поскольку лицо может быть уполномочено на совершение лишь некоторых процессуальных действий, таких, например, как подписание и предъявление иска. Следовательно, если такие полномочия имеются, оставлять исковое заявление без рассмотрения нет оснований. Именно это теперь и отражено в Кодексе.
Нахождение на рассмотрении этого же или другого суда тождественного иска влечет за собой оставление иска без рассмотрения. Есть лишь одно различие между формулировками ст. 221 ГПК РСФСР и ст. 222 ГПК 2002 г. в этом отношении: в новом Кодексе дополнительно указано, что такие последствия наступают, если дело находится на рассмотрении арбитражного суда. Кроме того, уточнено, что речь идет о деле по иску, возбужденному ранее того дела, по которому иск оставляется без рассмотрения.
В качестве нового основания к оставлению иска без рассмотрения указано наличие соглашения сторон о передаче данного спора на рассмотрение и разрешение третейского суда, если до начала рассмотрения дела по существу от ответчика поступило возражение относительно рассмотрения и разрешения спора в суде.
Несколько иначе, чем в ГПК РСФСР, формулируется в новом Кодексе последствие неявки сторон в суд по вторичному вызову. В отличие от прежнего порядка, суд теперь не вправе рассматривать дело, если стороны не просили о его разбирательстве в их отсутствие, даже если имеющиеся в деле материалы позволяют это сделать (п. 5 ст. 221 ГПК РСФСР).
Анализ приведенных новелл позволяет прийти к выводу о том, что законодатель в гражданском и арбитражном процессах по-прежнему сохраняет неоправданные различия в правовом регулировании института оставления искового заявления без движения. Это упорство законодателя вызывает тем большее недоумение, что необходимость заимствования Кодексами друг у друга некоторых оснований для оставления иска без рассмотрения вообще не вызывает никаких сомнений. Так, в АПК по-прежнему не фигурирует в числе подобных оснований подача искового заявления недееспособным лицом. Это тем более странно, что и в ГПК и в АПК включены специальные статьи, посвященные гражданской процессуальной правоспособности и гражданской процессуальной дееспособности (ст. ст. 36, 37 ГПК, ст. 43 АПК). Если в арбитражный суд или суд общей юрисдикции обратилось лицо, не обладающее процессуальной правоспособностью или дееспособностью, то совершенно очевидно, что поданный таким лицом иск не может быть рассмотрен. Что же должен делать в этом случае арбитражный суд, если соответствующее основание не предусмотрено в АПК для оставления искового заявления? Получается, что он должен прекратить производство по делу по п. 1 ст. 150 АПК (дело не подлежит рассмотрению в арбитражном суде). Если же после прекращения производства по делу в арбитражный суд от имени недееспособного лица обратится его законный представитель, то формально арбитражный суд должен прекратить производство по делу по п. 2 ст. 150 АПК, поскольку имеется вступивший в законную силу судебный акт по тождественному иску, либо должен применять аналогию процессуального закона (ст. 222 ГПК) и оставлять в таком случае заявление без рассмотрения. Ясно, что пробел создан фактически на пустом месте, вследствие упорства составителей Кодексов в нежелании признать допущенный ранее в АПК 1995 г. пробел.
Аналогичная ситуация сложилась с невключением в ГПК такого основания оставления иска без рассмотрения, как нахождение тождественного иска на рассмотрении третейского суда (п. 1 ч. 1 ст. 148 АПК). Причем, когда ранее в п. 4 ст. 221 ГПК РСФСР говорилось о наличии соответствующего дела в производстве этого или другого суда, то это позволяло термин "другой суд" рассматривать в обобщенном смысле (т.е. другой суд - это и суд общей юрисдикции, и арбитражный суд, и третейский суд). Теперь же после "уточнения", внесенного законодателем в ст. 222 ГПК (а именно добавлением к словам "другого суда" слов "арбитражного суда"), расширительное толкование термина "другой суд" в таком контексте становится невозможным, тем более в сравнении с формулировкой п. 1 ч. 1 ст. 148 АПК, где указаны арбитражный суд, суд общей юрисдикции и третейский суд. Таким образом, редакция нормы, содержавшейся в ч. 4 ст. 221 ГПК РСФСР, в результате произведенных изменений не улучшилась, а ухудшилась, поскольку появилась возможность двоякого толкования соответствующей нормы в ст. 222 ГПК 2002 г.
Эта проблема также создана искусственно, поскольку совершенно ясно, что нахождение тождественного иска на рассмотрении третейского суда исключает продолжение производства в суде общей юрисдикции. Поскольку решение третейским судом еще не принято, прекращать производство по делу по ст. 220 ГПК нет оснований, следовательно, иск должен быть оставлен без рассмотрения. Никакого другого приемлемого способа окончить производство по делу не существует.
Не включено в ст. 222 ГПК и такое основание для оставления иска без рассмотрения, как переход к процедуре банкротства ответчика, в которой в соответствии с Федеральным законом "О несостоятельности (банкротстве)" <*> подлежат рассмотрению требования кредиторов (п. 4 ст. 148 АПК). В данном случае расхождение между Кодексами, похоже, имеет концептуальный характер. ГПК исходит из того, что возбуждение дела о банкротстве ответчика и переход к соответствующей процедуре банкротства не имеют значения для продолжения производства по гражданскому делу, рассматриваемому судом общей юрисдикции. Такой подход действительно возможен, тем более с учетом Постановления Конституционного Суда РФ от 12 марта 2001 г. N 4-П <**>, в котором Конституционный Суд признал непротиворечащими Конституции положения абз. 2 п. 1 ст. 57, абз. 6 ч. 1 ст. 69, абз. 2 - 3 п. 2 и п. 3 ст. 70, абз. 7 п. 1 ст. 98 Федерального закона от 8 января 1998 г. "О несостоятельности (банкротстве)" <***>, поскольку указанные положения не препятствуют обращению граждан в суд с исковыми заявлениями.
--------------------------------
<*> СЗ РФ. 2002. N 43. Ст. 4190.
<**> СЗ РФ. 2001. N 12. Ст. 1138.
<***> СЗ РФ. 2002. N 43. Ст. 4190.
Однако в таком случае возникает проблема защиты равным образом прав лиц, обращающихся в арбитражные суды, и прав лиц, обращающихся в суды общей юрисдикции. Требования лиц, обращающихся в аналогичной ситуации в арбитражные суды, рассматриваются в упрощенной процедуре, предусмотренной Федеральным законом "О несостоятельности (банкротстве)", которая не предполагает предъявления иска. В случае предъявления иска в арбитражный суд он подлежит оставлению без рассмотрения; если же иск предъявлен в суд общей юрисдикции, препятствий для его рассмотрения ГПК не содержит. Получается, что для лиц, обращающихся в арбитражные суды, исковая форма защиты права при введении соответствующей процедуры банкротства невозможна, в то время как в судах общей юрисдикции она сохраняется и в этом случае, что ставит участников споров в неравное положение.
Трудно также объяснить различия между АПК и ГПК в плане последствий заключения сторонами в период рассмотрения гражданского дела судом общей юрисдикции соглашения о передаче дела в третейский суд. ГПК 2002 г. заимствовал норму п. 2 ст. 87 АПК 1995 г., воспроизведя ее в усеченном виде в абз. 6 ст. 222. Между тем АПК, последовательно развивая принцип диспозитивности, обязывает арбитражный суд уважать право сторон на передачу их спора на разрешение третейского суда, даже если соглашение об этом было заключено во время судебного разбирательства. Поскольку третейское соглашение обязательно для обеих сторон и каждая из них вправе требовать перенесения разбирательства в согласованный сторонами третейский суд, АПК вполне обоснованно полагает достаточным для оставления искового заявления без рассмотрения волеизъявление любой стороны спора, выраженного в соответствующем заявлении к арбитражному суду.
Регулирование вопросов оставления искового заявления без рассмотрения ввиду наличия третейского соглашения, содержащееся в норме абз. 6 ст. 222 ГПК, значительно беднее регулирования тех же вопросов, содержащегося в п. п. 5 и 6 ст. 148 АПК, так как предполагает оставление искового заявления без рассмотрения, во-первых, только по инициативе ответчика, тем самым лишая такого же права истца, и, во-вторых, допускает совершение соответствующего процессуального действия исключительно до начала рассмотрения дела по существу.
Отмеченные различия в подходах законодателя в двух родственных Кодексах трудно обосновать.
При оставлении искового заявления без рассмотрения государственная пошлина по общему правилу не возвращается, в том числе и когда окончание дела происходит вследствие заключения третейского соглашения. В силу п. 6 ч. 1 ст. 93 ГПК возврат госпошлины происходит только в случаях, когда оставление искового заявления без рассмотрения происходит по основаниям, предусмотренным абз. 2 и 3 ст. 222 ГПК, которые к рассматриваемому случаю не относятся. Оставление иска без рассмотрения экономит время суда, который освобождается от необходимости продолжения разбирательства, обоснования решения и т.д., хотя судебный процесс в принципе уже полностью проплачен истцом путем внесения госпошлины. Непоследовательно принимать во внимание пожелание ответчика не продолжать дело в суде общей юрисдикции по причине наличия третейского соглашения и не принимать во внимание аналогичное пожелание истца - инициатора этого дела. Если любая из сторон требует окончания процесса оставлением искового заявления без рассмотрения, то это выгодно государству и соответствует интересам правосудия, поскольку вынесение решения во что бы то ни стало не является целью правосудия по гражданским делам.
В аспекте доступности правосудия существенно предпочтительнее регулирование, содержащееся в п. п. 5 и 6 ст. 148 АПК: к чему продолжать процесс, если имеется возможность рассмотрения дела третейским судом, если сторона просит оставить иск без рассмотрения и при этом арбитражный суд проверил, что третейское соглашение действительно не утратило силы и может быть исполнено? Право тяжущихся на доступ к суду в этом случае не нарушается, поскольку стороны, действуя свободно, по своему усмотрению и в своем интересе вольны отнести свой спор к юрисдикции третейского суда, решения которого в соответствующих случаях проверяются государственным судом. В то же время имеются лица, которые не имеют такой альтернативы и при этом испытывают трудности в получении судебной защиты. Оставление искового заявления в соответствующих случаях без рассмотрения пусть и незначительно, но все же способствует разгрузке суда, освобождая ему время для рассмотрения требований тех лиц, которые не имеют альтернативы и чье дело может рассмотреть только данный суд.
С этих позиций вряд ли следует считать полезным отсутствие в АПК такого основания оставления искового заявления без рассмотрения, как повторная неявка сторон по вторичному вызову при отсутствии их заявления о рассмотрении дела в отсутствие сторон (абз. 7 ст. 222 ГПК). Если стороны уведомлены надлежащим образом, не являются в суд и не просят рассмотреть дело в их отсутствии, значит, они не желают продолжения рассмотрения дела; они так распорядились своим правом на получение судебной защиты, не требуя больше вмешательства суда в разрешение их частноправового конфликта, в том числе по причине его исчерпания. Стороны не желают при этом составления мирового соглашения, которое подлежит проверке и утверждению судом, они решили разойтись миром без участия суда. Такое поведение не затрагивает ничьих интересов, кроме самих тяжущихся, следовательно, в рассмотрении дела нет необходимости.
Возможно, логика законодателя, не предусмотревшего в АПК возможности оставления искового заявления без рассмотрения при неявке сторон, состояла в том, чтобы раз и навсегда разрешить дело по предъявленному требованию и тем самым избежать повторного обращения в арбитражный суд с тождественным иском. В данном случае законодатель как бы наказывает стороны за их неявку, рассматривая дело без их участия и по имеющимся в деле материалам, т.е. в заведомо ущербном судебном процессе. Представляется, что в данном случае решаются исключительно интересы самого суда, который действительно освобождается от риска повторного обращения и необходимости вновь рассматривать то же самое дело, хотя, возможно, и ценой ущербного решения. Между тем подобное регулирование явно выпадает из общей концепции АПК, придающего исключительно важное значение примирению сторон, урегулированию правового спора без вмешательства суда.
Кодекс в целом ряде норм нацеливает суд на содействие добровольному урегулированию, примирительным процедурам. Неявка сторон является явным внешним признаком того, что соответствующее урегулирование состоялось, зачем же навязывать сторонам защиту, в которой они более не нуждаются? Даже если после оставления искового заявления без рассмотрения истец вновь обратится в арбитражный суд с тождественным иском, интересы правосудия не пострадают. Истец вновь заплатит госпошлину и получит таким образом право судиться заново.
К тому же вовсе не обязательно, что такое повторное обращение действительно состоится. Реально это может произойти, если договоренность сторон не продолжать судебное разбирательство не исполняется. Однако, во-первых, как справедливо отмечает В.Ф. Яковлев <*>, исполнимость добровольно достигнутых самими сторонами условий прекращения правового конфликта значительно выше, чем исполнимость принуждения, осуществляемого судом, следовательно, риск повторного обращения минимизируется. Во-вторых, повторные обращения в суд происходят и при неисполнении условий мирового соглашения. В-третьих, решение, принятое вопреки воле не явившихся в суд сторон, не соответствует их интересам, следовательно, законодатель провоцирует обжалование решения, тем самым разжигая конфликт заново. Непредставленные в суд первой инстанции доказательства возникнут в суде апелляционной инстанции, который вынужден будет повторно рассматривать дело и, возможно, ревизовать вынесенное решение. В результате никакой экономии судейского времени не получится, напротив, суду апелляционной инстанции придется осуществлять те же самые процессуальные действия повторно, только уже в коллегиальном составе.
--------------------------------
<*> Яковлев В.Ф. Экономика, суд, право. М., 2003. С. 493.
По сходным основаниям едва ли можно признать оптимальным невключение в новый АПК нормы п. 6 ст. 87 АПК 1995 г., предусматривавшей оставление искового заявления без рассмотрения при неявке в суд истца, не заявившего о рассмотрении дела в его отсутствие. Подобное поведение истца чаще всего связано с выявившимися дефектами его иска, в том числе связанными с поведением ответчика, в связи с чем рассмотрение судом иска в заявленном виде становится бесперспективным для истца при том, что модифицировать иск в процессе не всегда возможно, проще предъявить его заново, хотя это и влечет потерю уплаченной госпошлины.
Встречаются и иные ситуации, когда, например, ответчик погасил свою задолженность перед истцом, получив копию искового заявления, но истец узнает об этом уже после подачи иска. Продолжение процесса теряет для истца смысл, поскольку его требование удовлетворено, следовательно, в иске ему должно быть отказано с возложением на истца судебных расходов <*>. Не будучи заинтересованным в таком повороте дела, истец не является в судебное заседание, тем самым демонстрируя свое нежелание продолжать процесс. Если и ответчик не настаивает на рассмотрении дела, то это означает, что у участников спора отпала необходимость в помощи суда, навязывать же ее в принудительном порядке едва ли есть основания.
--------------------------------
<*> В отличие от ГПК (ч. 1 ст. 101) АПК не предусматривает отнесения судебных расходов на ответчика при добровольном удовлетворении исковых требований ответчиком после предъявления иска.
Резервы для совершенствования имеет правовое регулирование последствий неявки сторон или истца, содержащееся и в АПК, и в ГПК. Так, в норме ч. 3 ст. 223 ГПК сохранено важное положение, содержавшееся в ч. 3 ст. 222 ГПК РСФСР и отсутствующее в АПК, согласно которому в случае, если исковое заявление было оставлено без рассмотрения вследствие вторичной неявки сторон или неявки истца, а стороны впоследствии представят доказательства, подтверждающие уважительность причин неявки, то суд по ходатайству стороны отменяет свое определение об оставлении иска без рассмотрения. Данная норма весьма полезна, поскольку не требуется обжалование определения об оставлении иска без рассмотрения для его отмены. Обжаловано может быть определение суда, если им отказано в удовлетворении ходатайства об отмене определения об оставлении иска без рассмотрения.
В арбитражном процессе обжалование определений об оставлении искового заявления без рассмотрения требует оплаты госпошлиной, дело по апелляционной или кассационной жалобе передается в другой апелляционный суд либо в суд кассационной инстанции. При этом сам судья не может отменить свое определение об оставлении искового заявления без рассмотрения, даже когда убежден в том, что причины неявки имели уважительный характер. Видимо, регулирование, содержащееся в ГПК (ч. 3 ст. 223), более оптимально, поскольку устраняет препятствие в доступе к суду наиболее простым и коротким способом.
Однако при наличии такого механизма вряд ли необходимо сохранять возможность оставления иска без рассмотрения при вторичной неявке сторон в суд. Если стороны извещены надлежащим образом, то едва ли есть необходимость откладывать дело и заново вызывать стороны. Конечно, суд тратит в этом случае не слишком много времени, тем более что по ГПК (ст. ст. 167 - 169), в отличие от АПК (ч. 8 ст. 158, ч. ч. 1 и 2 ст. 121), вынесение определения об отложении судебного заседания и его высылка лицам, участвующим в деле, не являются обязательными. Тем не менее график работы суда нарушается, что не способствует его оптимальной работе, поскольку в отведенное на рассмотрение спора время судья вынужден "сидеть без дела" <*>. Эта ситуация повторяется при вторичной неявке сторон, в связи с чем, возможно, следовало бы установить возможность оставления искового заявления без рассмотрения и при однократной неявке сторон, как это происходило при неявке истца по п. 6 ст. 87 АПК 1995 г. Возможность защиты от необоснованного оставления иска без рассмотрения обеспечивается дважды: путем возможности отмены определения судом, его вынесшим, и путем обжалования отказа в удовлетворении ходатайства об отмене определения. Следовательно, если стороны желают продолжить разбирательство, то они имеют такую возможность. В данном случае более важно не количество вызовов в суд, а то, чтобы суд, назначая явку, надлежащим образом известил стороны, без чего число вызовов не имеет никакого значения и не создает никаких гарантий в доступности правосудия.
--------------------------------
<*> Практикой выработаны средние данные о количестве дел, назначаемых судьей к рассмотрению на один день (как правило, это 5 - 6 дел). Планируемое время для рассмотрения одного дела составляет 1 - 1,5 часа. Но при этом в журнале дел, назначенных к рассмотрению, судьи предусматривают временные резервы, с тем чтобы в случае превышения планируемой продолжительности рассмотрения дела обеспечить рассмотрение всех дел. См. об этом: Берестнев Б.А. Некоторые вопросы организации работы судьи арбитражного суда по рассмотрению дел // Вестник ВАС РФ. 2000. N 7. С. 108.
Изложенное относимо и к случаям неявки истца. Едва ли есть необходимость увязывать возможность оставления искового заявления без рассмотрения с неявкой истца именно по вторичному вызову.
Автор настоящей работы осознает, что приведенные выше предложения не способны радикальным образом повлиять на разгрузку судов и соответственно на создание условий для улучшения ситуации с доступностью правосудия. Однако даже малые подвижки, помноженные на масштабы нашей страны, имеют значение. Все, что способствует разгрузке суда, должно делаться, тем более, когда это не требует никаких дополнительных финансовых затрат.
АПК и ГПК по-разному подходят к вопросу о необходимости формулирования исчерпывающего перечня оснований для оставления заявления без рассмотрения в соответствующих статьях, посвященных этому институту.
В АПК законодатель стремится в одной статье (ст. 148) перечислить все случаи оставления без рассмотрения исковых и иных заявлений, хотя бы и в ущерб точности заголовка и абз. 1 этой статьи, в которых говорится об оставлении без движения именно искового заявления, хотя в п. 3 ст. 148 АПК речь идет об оставлении без движения заявления об установлении фактов, имеющих юридическое значение, не являющегося исковым. Данная норма дважды продублирована в ч. 3 ст. 217 и в ч. 4 ст. 221 АПК. Тем не менее перечень оснований к оставлению исковых заявлений без движения не является исчерпывающим. В этом перечне отсутствует основание, предусмотренное ч. 1 ст. 252 АПК (нахождение на рассмотрении иностранного суда тождественного иска, не относящегося к исключительной компетенции арбитражного суда в Российской Федерации).
Президиум ВАС фактически расширяет перечень оснований для оставления заявления без рассмотрения по сравнению с тем, как он определен законом, считая, что заявление о пересмотре судебного акта в порядке надзора, поданное за пределами трехмесячного срока, подлежит оставлению без рассмотрения <*>. Аналогичным образом Президиум поступает, если заявление об оспаривании судебного акта подано лицом, на которое не распространяется действие ст. 42 АПК <**>.
--------------------------------
<*> Постановление N 10775/02 от 5 августа 2003 г. // Вестник ВАС РФ. 2004. N 1. С. 78.
<**> Постановление N 1326/03 от 15 июля 2003 г. // Вестник ВАС РФ. 2003. N 12. С. 47.
В ГПК нормы об оставлении без движения заявлений по неисковым делам рассредоточены в главах, регламентирующих соответствующие производства (ч. 3 ст. 263, ч. 1 ст. 298, ч. 2 ст. 315, ч. 2 ст. 406). По делам, возникающим из публичных правоотношений, ГПК не предусматривает оставление заявления без рассмотрения, если спор о праве выявится уже после принятия заявления. Образовавшийся пробел был вынужден восполнить Пленум Верховного Суда РФ, который в п. 10 Постановления от 20 января 2003 г. N 2 <*> указал на необходимость применения в таких случаях в порядке процессуальной аналогии нормы, регулирующей сходные отношения, а именно ч. 3 ст. 263 ГПК. АПК в аналогичных ситуациях не предусматривает оставление заявления без рассмотрения, поскольку обоснованно исходит из того, что наличие спора о праве не препятствует рассмотрению дел, возникающих из публичных правоотношений.
--------------------------------
<*> БВС РФ. 2003. N 3. С. 1.
Приведенные примеры показывают, что использованные в АПК и ГПК приемы законодательной техники затрудняют уяснение всех случаев, когда исковые и иные заявления подлежат оставлению без рассмотрения, тем более что в ст. 148 АПК и ст. 222 ГПК перечни оснований для этого сформулированы как исчерпывающие, а гл. 19 ГПК, как и гл. 17 АПК, имеет заголовок "Оставление заявления без рассмотрения", хотя и расположена в разделе, относящемся к исковому производству (подразд. II разд. I в ГПК, разд. II в АПК).
Между тем анализ указанных в ст. 148 АПК и в ст. 222 ГПК оснований для оставления заявлений без рассмотрения позволяет заключить, что ряд из них имеет общий характер, в связи с чем они применяются во всех производствах, а не только в исковом. Это относится к случаям нахождения в производстве суда тождественных дел неискового характера, к случаям подачи заявления недееспособным лицом или лицом, не имеющим полномочий на подписание и подачу заявления, к случаям повторной неявки заявителя по делам особого производства. Во всех указанных случаях соответствующие нормы ст. 148 АПК и ст. 222 ГПК применяются по аналогии, что является крайне нежелательным в случаях с преграждающими определениями, к которым относятся и определения об оставлении заявления без рассмотрения.
Основания, по которым дело не получает дальнейшего развития, должны формулироваться в законе точно, четко и исчерпывающим образом, их уяснение не должно создавать трудностей для лиц, обращающихся в суд, и самих судей. Исходя из этого, более предпочтительным представляется подход АПК, который в меньшей степени, чем ГПК, содержит разброс соответствующих норм по тексту Кодекса, хотя тоже не свободен от недостатков, о которых говорилось выше.
2) Приостановление производства по делу
a) Основания приостановления производства
В дореволюционном законодательстве России возможность приостановления производства по делу увязывалась с дефектами формы и содержания искового прошения и отличалась от оставления прошения без движения только моментом, в который были выявлены указанные дефекты (до принятия прошения судом либо уже после этого, но до того, как начато его обсуждение по содержанию). Как указывал Е.В. Васьковский, приостановка производства аналогична оставлению прошения без движения, а потому должна быть применяема в тех случаях, когда исковое прошение страдает такими формальными погрешностями, которые должны были по закону повлечь за собою оставление прошения без движения.
Современное процессуальное законодательство четко разделяет основания для приостановления производства по делу, прекращения производства и оставления иска без рассмотрения. Все указанные процессуальные действия могут совершаться только после принятия судом искового заявления, оформленного соответствующим определением. Отказ в принятии искового заявления, его возвращение и оставление без движения, напротив, могут быть осуществлены судом только до принятия иска.
Новые АПК и ГПК содержат некоторые новеллы в регулировании вопросов приостановления производства по делу.
В АПК 2002 г. самым существенным является ограничение по сравнению с АПК 1995 г. такого основания для приостановления производства по делу, рассматриваемому арбитражным судом, как невозможность его рассмотрения до разрешения другого дела (п. 1 ст. 143 АПК). По АПК 1995 г. арбитражный суд был обязан приостановить производство по делу при невозможности его рассмотрения до принятия решения по другому делу или вопросу, рассматриваемому в порядке конституционного, гражданского, уголовного или административного судопроизводства. По новому Кодексу суд должен приостановить производство по делу при невозможности его рассмотрения до разрешения другого дела, рассматриваемого Конституционным Судом РФ, конституционным (уставным) судом субъекта РФ, судом общей юрисдикции, арбитражным судом. Тем самым новый АПК исключил возможность приостановления производства по делу, рассматриваемому арбитражным судом, по причине наличия производства по уголовному делу, не переданному в суд.
Кроме того, уточнены нормы, содержавшиеся в п. п. 3 и 4 ч. 1 ст. 81 АПК 1995 г., предусматривавшие обязанность суда приостановить производство по делу в случае смерти гражданина (если спорное правоотношение допускает правопреемство) и утраты гражданином дееспособности. В новом Кодексе прямо предусмотрено, что приостановление производства по делу по указанным основаниям осуществляется, если гражданин являлся именно стороной в деле.
В то же время в новом АПК расширены основания, по которым арбитражный суд вправе приостановить производство по делу. Помимо предусматривавшихся и в АПК 1995 г. (п. п. 1 - 3 ст. 82) оснований, по которым арбитражный суд вправе приостановить производство по делу (назначение судом экспертизы; реорганизация юридического лица, участвующего в деле; привлечение гражданина - лица, участвующего в деле, для выполнения государственной обязанности), АПК 2002 г. предусматривает и два новых основания: 1) нахождение гражданина, являющегося лицом, участвующим в деле, в лечебном учреждении или длительной служебной командировке, 2) рассмотрение международным судом или судом иностранного государства другого дела, решение по которому может иметь значение для рассмотрения данного дела (п. п. 4 и 5 ст. 144).
В ГПК число оснований, по которым суд обязан приостановить производство, в сравнении с ГПК РСФСР также несколько расширен, кроме того, некоторые из таких оснований формулируются иначе.
ГПК РСФСР (п. 1 ст. 214) предусматривал приостановление производства в случае смерти гражданина, если спорное правоотношение допускает правопреемство, а равно при прекращении существования юридического лица, являвшихся стороной в деле. В соответствии с ГК прекращение существования юридического лица возможно путем его ликвидации либо реорганизации. При ликвидации юридического лица правопреемства не происходит, поэтому в этом случае производство по делу прекращается, если организация являлась стороной в споре (абз. 7 ст. 220 ГПК). При реорганизации юридического лица его права и обязательства переходят к другому юридическому лицу (лицам), в связи с чем до определения правопреемника (правопреемников) реорганизуемого юридического лица производство по делу подлежит приостановлению, что и отражено в Кодексе (абз. 2 ст. 215). Кроме того, в той же норме уточнено, что приостановление производства при наличии указанных в ней обстоятельств осуществляется, если умерший или реорганизуемое юридическое лицо были сторонами в деле или третьими лицами с самостоятельными требованиями.
Наряду с признанием стороны недееспособной новый ГПК устанавливает в качестве самостоятельного основания для обязательного приостановления производства по делу отсутствие законного представителя у лица, признанного недееспособным (абз. 3 ст. 215). Данное основание требует уяснения в его взаимосвязи с нормой абз. 3 ст. 222 ГПК, предусматривающей оставление заявления, поданного недееспособным лицом, без рассмотрения. Оба указанных процессуальных действия (оставление требования без рассмотрения и приостановление производства по делу) могут быть осуществлены только после возбуждения дела. Разница состоит в том, что в абз. 3 ст. 222 ГПК говорится о подаче заявления недееспособным лицом, т.е. о случае, когда после возбуждения гражданского дела выясняется, что на момент подачи искового заявления лицо уже являлось недееспособным.
Исходя из непротиворечивости регулирования, содержащегося в абз. 3 ст. 222 и абз. 3 ст. 215 ГПК, следует заключить, что в последнем случае речь идет о ситуациях, когда на момент подачи заявления лицо являлось дееспособным (в связи с чем оставлять заявление без рассмотрения нет оснований), однако впоследствии утратило дееспособность и, следовательно, не может самостоятельно участвовать в рассмотрении дела. В случаях, когда выясняется, что недееспособным является ответчик, для приостановления производства по делу не имеет значения, в какой момент лицо признано недееспособным - до или после возбуждения дела, поскольку препятствий для предъявления иска к недееспособному лицу закон (ст. ст. 134 - 136) не содержит.
Новыми основаниями для приостановления производства по делу являются такие, как выполнение ответчиком задач в условиях чрезвычайного или военного положения, а также в условиях военных конфликтов. Эти основания не связаны с участием ответчика в боевых действиях (по ГПК РСФСР - пребывание в действующей части Вооруженных сил, что то же самое), они формулируются как самостоятельные. Те же самые обстоятельства указаны в качестве основания приостановления производства по делу, если в них оказался истец, при условии, что им заявлена соответствующая просьба.
Наряду с предусматривавшимся в п. 4 ст. 214 ГПК РСФСР основанием (невозможность рассмотрения данного дела до разрешения другого дела, рассматриваемого в гражданском, административном или уголовном производстве) ГПК предусмотрел новое основание: обращение суда в Конституционный Суд РФ с запросом о соответствии закона, подлежащего применению, Конституции РФ.
Частично изменены в новом ГПК и основания, по которым суд вправе приостановить производство по делу. Исключено такое содержавшееся в п. 1 ст. 215 ГПК РСФСР основание, как пребывание стороны в составе Вооруженных Сил на действительной срочной военной службе или привлечение ее для выполнения какой-либо государственной обязанности. Наличие у стороны документально подтвержденного заболевания, которое препятствует явке в суд (п. 3 ст. 215 ГПК РСФСР), по новому Кодексу не рассматривается как повод для приостановления производства по делу. Таким основанием может являться, как и по ГПК РСФСР, нахождение стороны в лечебном учреждении.
Новыми основаниями приостановления производства в ГПК 2002 г. указаны: назначение органом опеки и попечительства обследования условий жизни усыновителей по делам об усыновлении и другим делам, затрагивающим права и законные интересы детей (абз. 5 ст. 216 ГПК); направление судебного поручения в соответствии со ст. 62 Кодекса. Как и по ГПК РСФСР (п. 5 ст. 215), суд вправе приостановить производство по делу при назначении экспертизы (абз. 4 ст. 216 ГПК), а также при розыске ответчика.
Сравнение произошедших в АПК и ГПК изменений в основаниях для приостановления производства по делу позволяет прийти к следующим выводам.
Перечень обязательных для приостановления производства по делу оснований в новом АПК существенно уже, чем по АПК 1995 г. и по ГПК 2002 г. Последний, напротив, содержит более широкий круг таких оснований, чем ГПК 1964 г.
Главным препятствием доступности правосудия в рассматриваемом аспекте представляется сохранившаяся в новом ГПК крайне широкая формула абз. 5 ст. 215, предусматривающего обязанность суда приостановить производство по делу в случае невозможности его рассмотрения до разрешения другого дела, рассматриваемого в административном и уголовном производстве. В данном случае речь идет не только о случаях, когда другое дело находится на рассмотрении суда, но и о случаях, когда это другое дело рассматривается иными юрисдикционными органами. В законодательстве отсутствует понятие "административное производство", в теории также не выработано единое понимание административного процесса. Соответственно под административным производством можно понимать не только производство по делам об административных правонарушениях, осуществляемое административными органами, но и антимонопольные расследования, налоговые проверки и т.д. Практически это может означать возможность приостановления производства по делу по мотивам проведения административными органами практически любых проверочных мероприятий, если их результат может повлиять на будущее решение суда.
Сходная норма содержалась в АПК 1992 г., однако уже в АПК 1995 г. законодатель от нее отказался, поскольку, во-первых, она создавала почву для слишком широкого судебного усмотрения, а во-вторых (и это главное), рассмотрение того или иного дела или вопроса административным органом, даже если это дело или вопрос связаны с делом, рассматриваемым судом, не создает именно невозможности рассмотрения судом этого дела, поскольку выводы, содержащиеся в решении административного органа, не обязательны для суда. Установленные решением административного органа обстоятельства не имеют преюдициального значения, они могут быть оспорены в судебном порядке независимо от того, было ли оспорено само решение административного органа.
Вступивший в законную силу приговор по уголовному делу, в отличие от решения административного органа, имеет преюдициальное значение для суда, рассматривающего дело о гражданско-правовых последствиях действий лица, в отношении которого вынесен приговор суда относительно того, имели ли место эти действия и совершены ли они данным лицом (ч. 4 ст. 61 ГПК). Поэтому в случае, если на рассмотрении суда находится уголовное дело, приговор по которому может иметь преюдициальное значение по указанным вопросам для гражданского дела, приостановление производства по гражданскому делу необходимо. Иная ситуация, когда уголовное дело находится лишь в стадии расследования. Последнее может и не закончиться вынесением приговора, уголовное дело может и не быть передано в суд, а прекращено на стадии предварительного следствия или дознания.
На практике достаточно широкое распространение получили случаи возбуждения уголовных дел по инициативе ответчиков, участвующих в делах, рассматриваемых арбитражными судами, с единственной целью - приостановить производство по делу в арбитражном процессе. Вместе с тем арбитражные суды в период действия АПК 1995 г. выработали устойчивый иммунитет к ходатайствам о приостановлении производства по делу мотивированным возбуждением уголовного дела. Подобные ходатайства почти всегда отклонялись, если уголовное дело на момент заявления ходатайства не передано в суд.
Теперь эта практика закреплена в АПК. Такой подход законодателя иногда подвергается критике. Соответствующие доводы основываются на преюдиции для арбитражного суда приговора по уголовному делу по вопросам, указанным в ч. 4 ст. 69 АПК, в частности, при установлении судом, рассматривающим уголовное дело, фактов обмана, насилия, угрозы, злонамеренного соглашения и других обстоятельств, указанных в ст. 179 ГК в качестве оснований недействительности сделки.
В то же время в силу того, что подобные сделки являются оспоримыми, установление в приговоре суда соответствующих фактов само по себе незначимо для арбитражного суда, рассматривающего требование, основанное на оспоримой сделке, в отсутствие иска о ее признании недействительной. Даже при наличии оснований для признания оспоримой сделки недействительной (в том числе при выявлении обстоятельств, указанных в ст. 179 ГК) арбитражный суд не вправе отказать в требовании, основанном на оспоримой сделке, если соответствующий иск ответчиком не заявлен, а значит, отсутствует презумпция необходимости "автоматического" приостановления производства по делу, рассматриваемому арбитражным судом, в случае возбуждения уголовного дела в связи с совершением сделки, на которой основывает свои требования истец в арбитражном процессе.
Изменения в правовом регулировании, закрепленные в ч. 1 ст. 143 АПК, отражают реалии развития судебно-арбитражной практики и учитывают имеющийся негативный опыт "затягивания" рассмотрения дел в арбитражных судах по мотивам возбуждения уголовного дела.
ГПК (абз. 6 ст. 215) по общему правилу не считает невозможным рассмотрение дела по причине нахождения на разрешении Конституционного Суда другого дела, в котором рассматривается вопрос о соответствии Конституции закона, подлежащего применению в первом деле, если сам суд не обращался с соответствующим запросом в Конституционный Суд. Такой подход представляется более предпочтительным, чем содержащийся в формуле п. 1 ч. 1 ст. 143 АПК. Действительно, приостанавливая дело, суд прежде всего должен быть сам убежден в том, что имеются сомнения в соответствии Конституции РФ подлежащего применению закона или изданного на его основе постановления Правительства РФ. В таком случае суд обязан направить запрос в Конституционный Суд РФ. Если же конституционность закона оспаривается в Конституционном Суде иными субъектами, а у суда, рассматривающего гражданское дело, никаких сомнений в соответствии закона Конституции нет, то оснований для приостановления производства по делу нет.
В литературе по этому вопросу высказываются и иные суждения. По мнению некоторых авторов, рассмотрение арбитражным судом дела до получения постановления КС было бы неправильным: признание закона, примененного по делу, неконституционным повлечет за собой обязательную отмену решения, поэтому вносятся предложения изменить Федеральный конституционный закон "О Конституционном Суде Российской Федерации" <*>, ныне не обязывающий суд приостанавливать производство по делу, в котором применен или подлежит применению обжалуемый закон. В соответствии со ст. 98 Федерального конституционного закона суд, получивший уведомление Конституционного Суда о принятии к рассмотрению жалобы на нарушение законом конституционных прав и свобод граждан, вправе приостановить производство по делу до принятия решения Конституционного Суда.
--------------------------------
<*> СЗ РФ. 1994. N 13. Ст. 1447.
Между тем признание КС не соответствующим Конституции закона, примененного арбитражным судом в конкретном деле, в связи с принятием решения по которому заявитель обращался в КС, является согласно п. 6 ст. 311 АПК основанием для пересмотра судебных актов по вновь открывшимся обстоятельствам. Следовательно, законодатель исходит из того, что решение КС по общему правилу не влечет за собой пересмотра решений других судов, ранее применявших признанный неконституционным закон. Единственное исключение из этого правила - когда в КС обращалось лицо, участвовавшее в деле, в котором был применен этот закон, что влечет пересмотр по заявлению этого лица решения именно по данному конкретному делу. При таких обстоятельствах отсутствует видимая невозможность рассмотрения дела по причине рассмотрения КС другого дела, в котором оспаривается закон, подлежащий применению в первом деле, если, конечно, сам суд не обратился с соответствующим запросом в КС.
Процедура рассмотрения в КС запросов и жалоб достаточно длительна. ФКЗ "О Конституционном Суде Российской Федерации" не устанавливает каких-либо сроков, в течение которых рассмотрение соответствующих запросов и жалоб должно быть завершено. Приостановление на длительное время производства по делу затрагивает право на судебную защиту участвующих в деле лиц, поэтому может допускаться лишь в исключительных случаях.
Так, в КС обратился ряд юридических и физических лиц на предмет проверки на соответствие Конституции нормы ч. 5 ст. 59 АПК, содержащей ограничения на судебное представительство. Инициаторами обращения являлись как раз те лица, которых арбитражный суд не допустил к участию в процессе, поскольку они не являлись ни штатными работниками организаций, участвующих в деле, ни адвокатами. КС принял соответствующие жалобы, в настоящее время они удовлетворены <*>. Однако означает ли это, что арбитражные суды должны были приостановить производство по всем делам, в которых полномочия представителей участвующих в деле лиц не признаны арбитражными судами в силу вышеуказанной нормы? Ясно, что это было бы "подарком" для всех, кто заинтересован в затягивании процесса, прежде всего ответчиков, поскольку деятельность арбитражных судов оказалась бы парализована: для приостановления производства по делу ответчику было бы достаточно наделить полномочиями представителя лицо, которое не относится к указанным в ч. 5 ст. 59 АПК и, следовательно, чьи полномочия не могут быть признаны арбитражным судом с последующим направлением жалобы в КС.
--------------------------------
<*> Постановление КС РФ от 16 июля 2004 г. N 15-П // Российская газета. 2004. 27 июля. N 28/469. С. 12.
Если в отношении обязательного приостановления производства по гражданскому делу по причине рассмотрения другого дела в порядке конституционного судопроизводства регулирование, содержащееся в ГПК (абз. 6 ст. 215) выглядит более оптимальным, чем имеющееся в АПК (п. 1 ч. 1 ст. 143), то в отношении приостановления производства по мотивам рассмотрения дела другим судом предпочтительнее выглядит формулировка АПК. Как отмечалось выше, ГПК (в абз. 5 ст. 215) называет такое основание для приостановления производства, как невозможность рассмотрения дела до разрешения дела, рассматриваемого в гражданском, административном или уголовном производстве. Данная формула не дает однозначного ответа о необходимости приостановления производства по делу, если другое дело рассматривается арбитражным судом. В окончательной редакции нового АПК законодатель, как известно, отказался от содержавшегося в проекте его новой редакции (ст. 1) положения о том, что арбитражные суды рассматривают подведомственные им дела в порядке гражданского и административного судопроизводства. В действующем Кодексе термин "гражданское судопроизводство" не используется. Соответственно возникает вопрос: что имеет в виду законодатель, когда упоминает в ст. 215 ГПК "гражданское производство"? Представляется обоснованной позиция тех авторов, которые считают, что арбитражные суды осуществляют гражданское судопроизводство. Автор настоящей работы поддерживал закрепление этого в проекте новой редакции АПК. Однако законодатель в конечном счете отказался от этой идеи, следовательно, это обстоятельство необходимо было учитывать и в ГПК, с тем чтобы не создавать несогласованности между двумя Кодексами и через ГПК определять виды судопроизводства, осуществляемые арбитражными судами.
Приостановление производства по делу препятствует его движению и отдаляет получение судебной защиты, следовательно, в интересах доступности правосудия основания для приостановления производства должны определяться предельно точно и ясно, в особенности когда речь идет об обязательном приостановлении. Понятие "гражданское производство" не фигурирует нигде, кроме ст. 215 ГПК, следовательно, правоприменителю остается домысливать, что имел в виду законодатель и является ли "гражданским производством" в смысле ст. 215 ГПК судопроизводство по делам, возникающим из гражданских правоотношений, осуществляемое арбитражными судами (ст. 28 АПК), тем более что в иных сходных случаях (например, в абз. 5 ст. 222) законодатель, формулируя основания для оставления заявления без рассмотрения, не упоминает о видах производства, а прямо указывает на нахождение дела в производстве этого или другого суда либо арбитражного суда.
Расхождение в формулировках заставляет предположить, что законодатель, упоминая арбитражный суд в одних случаях и не упоминая в других, вкладывает в эти различия некое содержание. Например, в абз. 3 ст. 220 ГПК предусмотрено такое основание для прекращения производства по делу, как наличие вступившего в законную силу и принятого по спору между теми же сторонами, о том же предмете и по тем же основаниям решения суда или определения суда о прекращении производства по делу в связи с принятием отказа истца от иска или утверждением мирового соглашения сторон. Арбитражный суд в данной норме, в отличие от нормы абз. 6 ст. 222, не упоминается, хотя совершенно ясно, что в данном случае под "судом" имеется в виду как суд общей юрисдикции, так и арбитражный суд.
Исходя из тех же позиций, трудно расценить как вносящее ясность в содержание нормы положение абз. 2 ст. 215 ГПК, в котором указано на приостановление производства по делу вследствие смерти гражданина или реорганизации юридического лица, когда они являлись третьими лицами с самостоятельными требованиями на предмет спора. По существу не вызывает никакого сомнения, что в таком случае производство должно быть приостановлено, но надо ли специально указывать в данном случае на третьих лиц с самостоятельными требованиями? В соответствии с ч. 1 ст. 42 ГПК третьи лица с самостоятельными требованиями пользуются всеми правами и несут все обязанности истца, следовательно, законодатель фактически рассматривает их как третью сторону в споре, и поэтому, когда в дальнейшем законодатель упоминает в тех или иных нормах стороны, подразумевается, что к ним относятся и третьи лица с самостоятельными требованиями относительно предмета спора. В случаях, когда законодатель говорит о правах истца, он подразумевает и третьих лиц с самостоятельными требованиями. В силу универсальности нормы ч. 1 ст. 42 ГПК не требуется отдельного упоминания о третьих лицах с самостоятельными требованиями, когда речь идет о сторонах или истце. Это вытекает из системного анализа всех норм Кодекса: под стороной либо истцом всегда понимается и третье лицо с самостоятельными требованиями, идет ли речь о предъявлении встречного иска (ст. 137 ГПК), заключении мирового соглашения, изменении предмета и оснований иска, увеличении или уменьшении размера исковых требований (ст. 39 ГПК), наличии решения по тождественному спору (абз. 3 ст. 220 ГПК) и т.д.
Положение абз. 2 ст. 215 разрушает системность в изложении правового текста, поскольку создает ложное представление о том, что, когда законодатель связывал те или иные правовые последствия с участием третьих лиц с самостоятельными требованиями, он специально указывал на это в соответствующей правовой норме. Так, в абз. 3 - 4 той же статьи говорится о недееспособности стороны и просьбе истца, участвующего в боевых действиях, как об основаниях приостановления производства по делу. Если в этих абзацах в отличие от абз. 2 ст. 215 не упоминается о третьих лицах с самостоятельными требованиями, означает ли это, что недееспособность указанных лиц или их участие в боевых действиях (при наличии ходатайства) не влечет обязанности суда приостановить производство по делу? Исходя из техники изложения законодателем норм ст. 215 ГПК, создается именно такое представление, хотя в действительности это, разумеется, не так.
В ст. 220 ГПК, напротив, было бы правильным указать последствия участия третьих лиц с самостоятельными требованиями для судьбы дела, которое в иных случаях подлежало бы прекращению. Отказ истца от иска не препятствует рассмотрению в том же деле самостоятельного требования третьего лица на предмет спора. Точно так же смерть или ликвидация одной из сторон в споре не может служить основанием для прекращения производства по делу, если в деле участвует третье лицо с самостоятельными требованиями к оставшейся стороне. Однако всего этого в ст. 220 нет, а специальное упоминание в абз. 2 ст. 215 ГПК третьих лиц с самостоятельными требованиями создает еще больше неясностей в уяснении других норм Кодекса, в том числе той же ст. 220.
Сравнение норм ст. 144 АПК и ст. 216 ГПК, содержащих основания, по которым суд вправе приостановить производство по делу, позволяет заключить, что они в основном совпадают. Некоторые различия связаны с действительной спецификой ГПК: наличие отсутствующего в АПК института розыска ответчика по некоторым категориям дел, что может повлечь приостановление производства; рассмотрение судами общей юрисдикции особой категории дел об усыновлении, по которым обязательным является назначение обследования условий жизни усыновителей (п. 1 ч. 2 ст. 272 ГПК).
Другие различия не могут быть объяснены объективными причинами. Так, направление судебного поручения по ГПК может являться основанием для приостановления производства по делу, в то время как по АПК у арбитражного суда такого права нет. Приостановление производства по этому основанию ГПК связывает с направлением судебного поручения в порядке ст. 62 ГПК, т.е. при необходимости получения доказательств, находящихся в другом городе или районе. При этом ГПК не устанавливает срока, в течение которого другой суд должен выполнить судебное поручение; АПК, напротив, предусматривает, что арбитражный суд, которому дано поручение, должен выполнить его не позднее чем в десятидневный срок со дня получения копии определения. Естественно, что при наличии столь непродолжительного срока выполнения поручения в приостановлении производства нет никакой надобности. Исключение, видимо, могут составлять только дела об административных правонарушениях, по которым установлены исключительно короткие сроки их рассмотрения (15 дней - по делам о привлечении к административной ответственности - ч. 1 ст. 205, и 10 дней - по делам об оспаривании решений административных органов о привлечении к административной ответственности - ч. 1 ст. 210 АПК).
Таким образом, единственной причиной наличия соответствующего основания для приостановления производства по ГПК является отсутствие в Кодексе срока для выполнения судебного поручения другим судом. Это, разумеется, недоработка законодателя, которая привела к неопределенности времени выполнения судебного поручения и соответственно к появлению дополнительного основания к приостановлению производства.
Вместе с тем время, затрачиваемое на выполнение судебного поручения другим российским судом, относящимся к той же ветви судебной власти, неизмеримо меньше времени, в течение которого суду придется ожидать выполнения своего поручения иностранным судом. Направление соответствующих поручений иностранным судам регламентировано не ст. 62, а ч. 4 ст. 407 ГПК. Между тем в ст. 216 ГПК указаны лишь судебные поручения, выдаваемые судом в порядке ст. 62 Кодекса, ч. 4 ст. 407 ГПК в ней не упоминается. Не содержит ГПК в гл. 43 и 44 и специальных положений о сроках рассмотрения дел с участием иностранных лиц при том, что рассмотрение таких дел, когда это сопряжено с извещением иностранных лиц, находящихся за пределами Российской Федерации, в общеустановленные сроки (ст. 154 ГПК) заведомо нереально.
В АПК, напротив, учтена имеющаяся практика и установлено, что при направлении поручения об извещении иностранного лица в компетентный орган иностранного государства срок рассмотрения дела продлевается арбитражным судом на срок, установленный договором о правовой помощи, а при отсутствии в договоре такого срока либо при отсутствии указанного срока - не более чем на шесть месяцев. Данный срок, впрочем, тоже имеет мало отношения к реальности, поскольку в арбитражном процессе проведение предварительного заседания является обязательным (в отличие от ГПК), а следовательно, иностранное лицо, не явившееся в предварительное заседание, придется извещать как минимум еще один раз о дате судебного разбирательства и соответственно исходить при его назначении из шестимесячного срока. При наличии же договора о правовой помощи сроки извещения могут и превышать шесть месяцев. Так, Гаагской конвенцией "О вручении за границей судебных и внесудебных документов по гражданским или торговым делам" <*> установлено, что ответчик должен быть извещен не менее чем за шесть месяцев до даты слушания дела, т.е. не считая времени на перевод соответствующих документов и их доставление ответчику через уполномоченный орган иностранного государства.
--------------------------------
<*> Вестник ВАС РФ. 2000. Специальное приложение к N 10. С. 7.
Однако и с учетом указанных сложностей дело в арбитражном суде не приостанавливается по мотивам направления поручения в иностранное государство, что, безусловно, предпочтительнее, поскольку при этом не исключается совершение судом процессуальных действий, не требующих вызова сторон (например, принятие обеспечительных мер, что, очевидно, невозможно в период, когда производство по делу приостановлено).
Вряд ли оправданны и различия АПК и ГПК в подходах к возможности приостановления производства по делу в случае нахождения гражданина, являющегося лицом, участвующим в деле, в длительной служебной командировке или привлечения его к выполнению государственной обязанности (п. п. 4 и 3 ст. 144 АПК). ГПК в подобных случаях не предоставляет суду права приостановить производство по делу. Нахождение гражданина в лечебном учреждении по ГПК может повлечь приостановление производства по делу, лишь если этот гражданин является стороной. По АПК это возможно, если гражданин является лицом, участвующим в деле. Регулирование, содержащееся на этот счет в ГПК, представляется более последовательным. Уважительные причины невозможности участия при рассмотрении дела третьих лиц без самостоятельных требований не должны служить поводом для отдаления на неопределенный срок предоставления судебной защиты сторонам правового конфликта и внесения определенности в их правоотношения. Для участников экономических споров, рассматриваемых арбитражными судами, это особенно важно.
Расширение по новому АПК возможности участия в арбитражном процессе граждан, не являющихся индивидуальными предпринимателями, еще не дает оснований для более либерального к ним подхода в плане приостановления производства по делу по причине невозможности личного участия в судебном разбирательстве вследствие тех или иных уважительных причин, по сравнению с ГПК, который не считает это поводом для приостановления, если только речь не идет о стороне (включая, естественно, третье лицо с самостоятельными требованиями).
В то же время включение в ст. 144 АПК нового основания, при наличии которого арбитражный суд вправе приостановить производство по делу (рассмотрение международным судом, судом иностранного государства другого дела, решение по которому может иметь значение для рассмотрения данного дела), видимо, является правильным.
ГПК подобного основания не содержит. Между тем ГПК предусматривает в ст. 406 процессуальные последствия рассмотрения судом иностранного государства дела по спору между теми же лицами, о том же предмете и по тем же основаниям (аналогичная норма имеется и в ст. 252 АПК). Если же спор, рассматриваемый иностранным судом, не тождествен рассматриваемому российским судом, то может возникнуть ситуация, когда решение иностранного суда способно повлиять на решение российского суда (например, когда истец требует защиты одного и того же права разными способами). От того, удовлетворено или нет требование истца в суде иностранного государства, может зависеть будущее решение российского суда. Так, если иностранный суд присудит истцу истребуемое имущество в натуре, то российский суд не сможет взыскать в его пользу стоимость того же имущества, поскольку это означало бы неосновательное обогащение истца, и т.п.
Другой пример связан с оспариванием в суде иностранного государства сделки, подчиняющейся праву этого государства, исполнения которой истец требует в российском суде, например, по месту нахождения имущества иностранного лица <*>. Видимо, в подобных случаях уместнее было бы обязательное приостановление производства по делу, однако АПК пока не идет так далеко, проявляя разумную взвешенность и осторожность и полагая, что достаточно ограничиться наделением суда правом приостановить производство по делу в такого рода ситуациях.
--------------------------------
<*> О наиболее характерных ситуациях, обуславливающих взаимосвязь параллельных процессов в судах различных юрисдикций, см: Светланов А.Г. Проблемы взаимосвязи судопроизводства в международном гражданском процессе // Государство и право. 2002. N 10. С. 41.
В ГПК соответствующее регулирование отсутствует, что свидетельствует о негибком подходе законодателя, не учитывающего возникновение аналогичных ситуаций и в гражданском процессе, которые с учетом расширения международных контактов, несомненно, получат распространение и в некоммерческих спорах.
b) Сроки и порядок приостановления производства
В АПК 1995 г., в отличие от ГПК РСФСР (ст. 216), не содержалось специальной статьи о сроках приостановления производства по делу. Статья 83 АПК 1995 г. содержала общую формулу - производство по делу возобновляется после устранения обстоятельств, вызвавших его приостановление, - которая не отличалась точностью, поскольку из нее не следовало, когда именно после отпадения соответствующих обстоятельств производство по делу подлежало возобновлению.
В новом АПК данная неясность устранена. Статья 145 Кодекса более четко определила сроки, на которые производство по делу приостанавливается. Наиболее важным в указанной статье является однозначное решение о сроках приостановления производства по делу в случаях, когда приостановление было вызвано невозможностью его рассмотрения до принятия решения по другому делу (п. 1 ч. 1 ст. 143).
Данная формулировка вызывала трудности в судебной практике, связанные с тем, что принятие решения по другому делу до вступления его в силу еще не устраняет невозможности рассмотрения дела, производство по которому было приостановлено, ведь суд не может опереться на обстоятельства, установленные не вступившим в законную силу решением, которое может быть отменено или изменено в апелляционной инстанции. Для возобновления производства по делу необходимо, чтобы решение по другому делу вступило в законную силу, и, следовательно, до этого момента оно и должно было бы приостанавливаться. Между тем из буквального толкования норм п. 1 ч. 1 ст. 81 и ст. 83 АПК 1995 г. следовало, что устранением препятствий, вызвавших приостановление производства по делу, является именно принятие решения по другому делу, а не вступление его в законную силу.
Теперь это недоразумение устранено: согласно п. 1 ст. 145 АПК 2002 г. производство по делу в случаях, установленных п. 1 ч. 1 ст. 143 и п. 5 ст. 144, приостанавливается до вступления в законную силу судебного акта соответствующего суда. Указание на судебный акт вместо решения является правильным, поскольку другое дело, в связи с которым было приостановлено производство по данному делу, может и не закончиться вынесением решения, что, естественно, не должно препятствовать возобновлению приостановленного производства, если по другому делу принят и вступил в законную силу финальный судебный акт, которым окончено производство (например, определение о прекращении производства по делу).
Уточнено в новом АПК и по чьей инициативе возобновляется производство по делу. Согласно ст. 146 АПК это может быть сделано по заявлению лиц, участвующих в деле, или по инициативе суда, если обстоятельства, вызвавшие приостановление, отпали.
Включено в Кодекс и новое основание для возобновления производства по делу. В соответствии со ст. 146 АПК производство по делу может быть возобновлено и до устранения обстоятельств, вызвавших его приостановление, если соответствующее заявление будет подано лицом, по ходатайству которого производство по делу было приостановлено. Как представляется, по указанному основанию производство по делу может быть возобновлено не во всех случаях, а лишь в тех, когда приостановление производства было вызвано субъективными факторами, такими как ходатайство гражданина-истца, находящегося в действующей части Вооруженных Сил РФ (п. 2 ч. 1 ст. 143 АПК); привлечение гражданина, являющегося лицом, участвующим в деле, для выполнения государственной обязанности (п. 3 ст. 144 АПК); нахождение гражданина, являющегося лицом, участвующим в деле, в лечебном учреждении или длительной служебной командировке (п. 4 ст. 144 АПК). В указанных случаях в силу принципа диспозитивности лицо, по ходатайству которого было приостановлено производство по делу, вправе отказаться от личного участия в процессе, прибегнуть к услугам судебного представителя и т.д. Невозможность личного участия гражданина в процессе не влечет невозможности рассмотрения дела, если гражданин однозначно выразил свою волю на возобновление производства, понимая, что, возможно, не сможет по тем или иным причинам участвовать в судебном разбирательстве. Иная ситуация, если имеются объективные препятствия к рассмотрению дела, такие, например, как неопределенность правопреемника стороны (п. 3 ч. 1 ст. 143, п. 2 ст. 144 АПК), невозможность рассмотрения дела до разрешения другого дела (п. 1 ч. 1 ст. 143 АПК). В подобных случаях заявление о возобновлении производства по делу, сделанное лицом, по ходатайству которого производство было приостановлено, едва ли может влечь за собой возобновление производства, если сохраняются обстоятельства, в силу которых возникла невозможность продолжения производства.
Уточнен в новом АПК и порядок приостановления производства по делу.
Прежде всего, в Кодексе теперь прямо предусмотрено, что арбитражный суд обязан разрешить определением не только вопрос о приостановлении производства по делу и его возобновлении (ч. 1 ст. 84 АПК 1995 г., ч. 1 ст. 147 АПК 2002 г.), но и об отказе в возобновлении производства по делу. Также установлено, что копии всех указанных определений подлежат высылке лицам, участвующим в деле (ч. 1 ст. 147 АПК). Данная новелла имеет значение для определения о возобновлении производства по делу, которое не обжалуется. В соответствии с ч. 3 ст. 184 АПК арбитражный суд выносит определение в виде отдельного судебного акта во всех случаях, если настоящим Кодексом предусмотрена возможность обжалования определения отдельно от обжалования судебного акта, которым заканчивается рассмотрение дела по существу. В других случаях арбитражный суд вправе вынести определение как в виде отдельного судебного акта, так и в виде протокольного определения. Норма абз. 2 ч. 1 ст. 147 АПК о высылке лицам, участвующим в деле, копии определений, указанных в абз. 1 ч. 1 ст. 147, означает, что определение о возобновлении производства по делу должно выноситься в виде отдельного судебного акта.
Также важной новеллой АПК 2002 г. является предоставление лицам, участвующим в деле, возможности обжаловать определение об отказе в возобновлении производства по делу. Соответствующая возможность по АПК 1995 г. отсутствовала, что, разумеется, не способствовало эффективному преодолению препятствий в развитии дела, вызванных необоснованным отказом в возобновлении производства по делу. Содержавшаяся в АПК 1995 г. возможность обжалования определения о приостановлении производства по делу не решала данной проблемы, поскольку в случаях, когда приостановление производства было осуществлено судом правомерно, и впоследствии причины, вызвавшие приостановление, отпали, заинтересованные лица не имели возможности инициировать судебную проверку правомерности отказа в возобновлении производства по делу.
Изменения в правовом регулировании сроков и порядка приостановления производства по делу, внесенные в ГПК 2002 г., менее значительны, чем в АПК.
ГПК РСФСР в отличие от АПК 1995 г. содержал специальную статью о сроках приостановления производства по делу (ст. 216). Ее положения (п. п. 1 - 3) фактически без изменений включены в ст. 217 ГПК 2002 г. (абз. 2 - 4). Новой является норма абз. 5 ст. 217 ГПК, согласно которой при обращении суда в КС с запросом о соответствии закона, подлежащего применению, Конституции РФ производство по делу приостанавливается до принятия КС соответствующего постановления.
Нормы об обжаловании определения суда о приостановлении производства по делу (ст. 217 ГПК РСФСР) и о возобновлении производства по делу (ст. 218 ГПК РСФСР) не претерпели изменений. Они практически дословно воспроизведены в ст. ст. 218 и 219 ГПК 2002 г.
Как и прежде, по общему правилу суд не обязан направлять лицам, участвующим в деле, копии определений, выносимых в связи с приостановлением производства по делу. Единственная позитивная подвижка в этом плане - включение в Кодекс нормы о высылке лицам, участвующим в деле, если они не явились в судебное заседание, копии определения о приостановлении производства по делу (ст. 227 ГПК). Копии такого определения высылаются не позднее чем через три дня со дня вынесения определения, а срок на его обжалование составляет десять дней со дня вынесения определения (ст. ст. 332, 372 ГПК). Таким образом, к моменту получения определения срок на его обжалование, как правило, уже истек, что вызывает необходимость подачи заявления о восстановлении срока, которое рассматривается в судебном заседании с вызовом сторон (ч. 2 ст. 112 ГПК), т.е. обжалование соответствующего преграждающего движению дела определения предельно затруднено. Лицам, явившимся в судебное заседание, копии определения о приостановлении производства по делу не высылаются.
Обязанности суда оформлять определением возобновление или отказ в возобновлении производства по делу Кодекс, как и ГПК РСФСР, прямо не предусматривает.
Сравнение соответствующего регулирования, содержащегося в АПК и ГПК 2002 г., позволяет заключить, что в ГПК практически ничего не сделано для создания дополнительных возможностей по устранению преград в получении судебной защиты вследствие приостановления производства по делу. Кодекс консервирует регулирование, установленное еще в 1964 г., не воспринимая позитивных изменений в рассматриваемом аспекте, которые появились в АПК 2002 г. Очевидно, что соответствующие новеллы АПК 2002 г. было бы полезно включить и в ГПК.
3) Прекращение производства по делу
В дореволюционном законодательстве прекращение производства по делу рассматривалось как мера, равносильная оставлению без рассмотрения и отличающаяся от него тем, что применяется судом во время производства, когда исковое прошение рассмотрено и обсуждается по содержанию, так что оставить его без рассмотрения уже поздно.
В современных исследованиях прекращение производства по делу рассматривается как форма окончания дела без вынесения решения, применяемая ввиду отсутствия у истца (заявителя) права на предъявление иска (на обращение в суд) либо в связи с ликвидацией спора и препятствующая повторному обращению в суд с тождественным иском.
ГПК и АПК 2002 г. несколько изменили основания для прекращения производства по делу в сравнении с основаниями, содержащимися в ГПК РСФСР и АПК 1995 г.
Наиболее существенным изменениям подверглось регулирование, содержавшееся в ГПК РСФСР. Согласно п. 1 ст. 219 ГПК РСФСР (в ред. ФЗ от 7 августа 2000 г. N 120-ФЗ) производство по делу прекращается, если дело не подлежит рассмотрению и разрешению в порядке гражданского судопроизводства. В действующей редакции формулировка дополнена указанием на основания, предусмотренные п. 1 ч. 1 ст. 134 ГПК. В новом ГПК из числа оснований для прекращения производства по делу исключено несоблюдение установленного для данной категории дел предварительного внесудебного разрешения спора, когда возможность применения этого порядка утрачена (п. 2 ст. 219 ГПК РСФСР). Уточнена формулировка такого основания, как отказ истца от иска (п. 4 ст. 219 ГПК РСФСР). В действующей редакции она дополнена указанием на то, что производство по делу в этом случае прекращается, если отказ от иска принят судом. Из числа оснований для прекращения производства по делу исключено основание, ранее предусматривавшееся п. 6 ст. 219 ГПК РСФСР (наличие решения товарищеского суда, принятого в пределах его компетенции по спору между теми же сторонами, о том же предмете и по тем же основаниям). Заключение сторонами договора о передаче данного спора на разрешение третейского суда (п. 7 ст. 219 ГПК РСФСР) теперь также не является основанием для прекращения производства по делу. В соответствии с абз. 6 ст. 220 ГПК 2002 г. это возможно, если имеется ставшее обязательным для сторон решение третейского суда, принятое по тождественному иску, за исключением случаев, если суд отказал в выдаче исполнительного листа на принудительное исполнение решения третейского суда. Перечень оснований к прекращению производства по делу дополнен указанием на завершение ликвидации организации, являвшейся одной из сторон по делу (абз. 7 ст. 220 ГПК 2002 г.). Перечень указанных в ст. 220 ГПК оснований прекращения производства по делу не является исчерпывающим. Соответствующие основания указаны также в ст. ст. 248, 318 ГПК.
В АПК уточнены основания для прекращения производства по делу, связанные с изменением полномочий арбитражных судов при отмене решений третейских судов (п. 3 ст. 85 АПК 1995 г., п. 3 ч. 1 ст. 150 АПК 2002 г.). Поскольку теперь арбитражный суд не вправе возвратить дело на новое рассмотрение в третейский суд, принявший решение, то решение третейского суда по тождественному спору является основанием для прекращения производства по делу, исключая единственный случай, когда арбитражный суд отказал в выдаче исполнительного листа на принудительное исполнение решения третейского суда.
АПК 1995 г. (п. 2 ст. 85) предусматривал в качестве основания прекращения производства по делу наличие вступившего в законную силу решения суда общей юрисдикции или арбитражного суда, принятого по спору между теми же лицами, о том же предмете и по тем же основаниям. АПК 2002 г. расширил данное положение, заменив указание на решение указанием на вступивший в законную силу судебный акт, а также включив в число таких актов судебные акты компетентного иностранного суда, исключая случаи, когда арбитражный суд отказал в признании и приведении в исполнение решения иностранного суда.
Сужено такое основание для прекращения производства по делу, как ликвидация организации - лица, участвующего в деле, и смерть гражданина - лица, участвующего в деле, если спорное правоотношение не допускает правопреемства (п. п. 4 и 5 ст. 87 АПК 1995 г.). Теперь прекращение производства по делу в связи с указанными обстоятельствами допускается, если гражданин или юридическое лицо являлись именно стороной в споре (п. п. 5 и 6 ст. 150 АПК).
В связи с недопущением по новому Кодексу повторного оспаривания по тем же основаниям нормативных актов, проверенных судом в другом деле (ч. 7 ст. 194 АПК), соответствующее основание для прекращения производства по делу включено в п. 7 ч. 1 ст. 150 АПК. Вопреки принятой в литературе позиции, основания для прекращения производства по делу в судебной практике иногда истолковываются расширительным образом. Так, ВАС РФ прекратил производство по делу, рассмотренному арбитражными судами трех инстанций по иску ООО "ЛВлаДИ" к Генеральной прокуратуре РФ о взыскании с казны РФ вреда, причиненного должностными лицами Генеральной прокуратуры РФ, отказавшими заявителю в принесении протеста на судебные акты арбитражного суда по другому делу. Президиум ВАС РФ указал, что, обратившись с исковым заявлением о возмещении вреда за счет казны, ООО "ЛВлаДИ" по существу "требовало пересмотра судебных актов, вступивших в законную силу. Подобного рода требования не подлежат судебной защите, и, следовательно, данный спор не может быть рассмотрен в арбитражном суде" <*>.
--------------------------------
<*> Постановление N 1824/00 от 13 июня 2000 г. // Вестник ВАС РФ. 2000. N 9. С. 68.
В плане доступности правосудия наибольший интерес из приведенных новелл представляют положения абз. 2 ст. 220 ГПК. Это связано с расширением оснований для отказа в принятии искового заявления в ч. 1 ст. 134 ГПК, что соответственно привело и к аналогичному расширению оснований для прекращения производства по делу. Как отмечалось выше, формулировки п. 1 ст. 134 ГПК далеки от идеала и допускают возможность широкого усмотрения для суда при решении вопроса об отсутствии у обратившегося в суд лица юридического интереса в деле. Поэтому устранение препятствий в судебной защите, возникающих из-за прекращения производства по делу по указанным основаниям, связано с упразднением института отказа в принятии искового заявления и с исключением возможности прекращения производства по делу вследствие отсутствия у заявителя, подавшего заявление от своего имени и в защиту собственных прав, юридического интереса в обращении в суд.
Нормы, посвященные порядку и последствиям прекращения производства по делу, в новых АПК и ГПК также претерпели некоторые изменения. Так, в ч. 1 ст. 151 АПК появилось положение, согласно которому в определении о прекращении производства по делу суд разрешает вопросы о распределении между сторонами судебных расходов. В АПК 1995 г. это формулировалось лишь как право суда. Указанные изменения направлены на защиту интересов лица, необоснованно вовлеченного в судебный процесс, в получении компенсации его издержек с лица, инициировавшего возбуждение дела. Вместе с тем в случае ликвидации юридического лица или смерти гражданина, являющихся стороной в споре (п. п. 5 и 6 ст. 150 АПК), решить вопрос о распределении судебных издержек невозможно по причине отсутствия либо лица, в пользу которого могло бы производиться взыскание, либо лица, с которого оно должно было бы производиться. Кроме того, при прекращении производства по делу по указанным основаниям невозможно определение неправой стороны в отличие от большинства иных случаев (п. п. 1 - 4, 7 ч. 1 ст. 150 АПК), когда неправомерность действий лица, по требованию которого возбуждено дело, очевидна. Видимо, было бы более точным прямо указать в ч. 1 ст. 151 АПК случаи, когда вопрос о распределении судебных расходов в соответствующих случаях судом не решается.
В ГПК, как и в ГПК РСФСР, нормы о распределении между сторонами судебных расходов при прекращении производства по делу отсутствуют. Положения ст. ст. 98 - 100, 102 - 103 гл. 7 ГПК касаются только случаев вынесения решения, а также случаев отказа от иска и заключения мирового соглашения (ст. 101 ГПК). Следовательно, возмещение судебных расходов при прекращении производства по делу по основаниям, не связанным с заключением мирового соглашения и отказом от иска, по ГПК не предполагается. Такое регулирование едва ли удачно. Во всех случаях законодатель встает на защиту интересов лица, по инициативе которого было возбуждено впоследствии прекращенное гражданское дело, освобождая истца от необходимости возмещать судебные издержки другой стороне, вовлеченной в не получивший развития процесс, и тем самым отказывая в судебной защите ответчику.
Вне зависимости от субъективных представлений лица о перспективах развития возбужденного по его инициативе дела заявитель должен возместить другой стороне понесенные ею издержки в связи с вовлечением в судебный процесс, если дело не получило развития по причинам, не зависящим от ответчика. Истец знает или должен знать о наличии соответствующих оснований, препятствующих возбуждению дела, и если он тем не менее обращается в суд, то должен нести все риски, связанные с возможностью прекращения производства по делу и необходимостью возмещения в связи с этим расходов другой стороны.
Изложенное в настоящем параграфе позволяет сформулировать следующие основные выводы и рекомендации. Целесообразно устранить в АПК и ГПК неоправданные различия в основаниях оставления исковых и иных заявлений без рассмотрения, а также приостановления и прекращения производства по делу, оптимизировав и унифицировав круг таких оснований. В этих целях, в частности, предлагается:
1) в АПК:
- включить в число оснований, по которым исковое заявление оставляется без рассмотрения, новое основание: подача заявления недееспособным лицом;
- восстановить предусматривавшееся в п. 6 ст. 87 АПК 1995 г. оставление искового заявления без рассмотрения при неявке в суд истца, не заявившего о рассмотрении дела в его отсутствие;
- предусмотреть возможность отмены определения об оставлении искового заявления без рассмотрения по причине неявки истца арбитражным судом, вынесшим это определение, в случае представления заявителем доказательств, подтверждающих уважительность причин неявки;
- указать в ст. 148 предусмотренные законом основания для оставления искового заявления без рассмотрения, включив с этой целью в ст. 148 основание, предусмотренное ч. 1 ст. 252 АПК (нахождение на рассмотрении иностранного суда тождественного иска, не относящегося к исключительной компетенции арбитражного суда РФ);
- предусмотреть приостановление производства по делу по мотивам невозможности его рассмотрения до разрешения другого дела, рассматриваемого Конституционным Судом РФ лишь в случае, если сам арбитражный суд обратился в КС с запросом о соответствии Конституции РФ подлежащего применению закона;
- сузить основания для приостановления производства по делу по мотивам привлечения гражданина, являющегося лицом, участвующим в деле, для выполнения государственной обязанности либо нахождения его в лечебном учреждении или длительной служебной командировке, отнеся соответствующие основания только к случаям, когда гражданин является стороной;
2) в ГПК:
- уточнить редакцию нормы абз. 5 ст. 222, включив в нее указание на третейский суд;
- включить в число оснований, по которым исковое заявление оставляется без рассмотрения, новое основание: заявление требования, которое в соответствии с федеральным законом подлежит рассмотрению в деле о банкротстве;
- предусмотреть оставление искового заявления без движения при наличии третейского соглашения по заявлению не только ответчика, но и истца, и не только до начала рассмотрения дела по существу, но и во время судебного разбирательства до вынесения решения;
- предусмотреть оставление заявления без рассмотрения при однократной неявке истца, надлежащим образом извещенного и не просившего о рассмотрении дела в его отсутствие, независимо от того, требует ли ответчик рассмотрения дела по существу;
- исключить в качестве самостоятельного основания оставления искового заявления без рассмотрения неявку сторон, не просивших о разбирательстве дела в их отсутствие, по вторичному вызову;
- указать в ст. 222 все предусмотренные законом основания для оставления заявления без рассмотрения, включив с этой целью в ст. 222 основания, предусмотренные ч. 3 ст. 263, ч. 1 ст. 298, ч. 2 ст. 315, ч. 2 ст. 406 ГПК;
- исключить из абз. 2 ст. 215 указание на третьих лиц с самостоятельными требованиями;
- исключить из абз. 5 ст. 215 такое основание для приостановления производства по делу, как наличие другого дела, рассматриваемого во внесудебном порядке, а также уточнить редакцию данного абзаца, заменив в нем указание на виды производств (гражданское, административное, уголовное) указанием на суды, рассматривающие соответствующее другое дело (общей юрисдикции и арбитражные);
- предусмотреть в ст. 62 срок для выполнения судебного поручения, исключив одновременно из ст. 216 такое основание для приостановления производства по делу, как направление судом судебного поручения в соответствии со ст. 62 ГПК;
- предусмотреть в ст. 216 право суда приостановить производство по делу в случае рассмотрения международным судом или судом иностранного государства другого дела, решение по которому может иметь значение для рассмотрения данного дела;
- предусмотреть в ст. 227 высылку лицам, участвующим в деле, копии определения о приостановлении производства по делу, а также всех иных определений, которые могут быть обжалованы, независимо от того, явились эти лица в судебное заседание или нет;
- предусмотреть в ст. 219 обязанность суда вынести по заявлению лица, участвующего в деле, определение о возобновлении производства по делу либо об отказе в возобновлении производства, а также установить, что определение об отказе в возобновлении производства может быть обжаловано.
3. ВОПРОСЫ ПОЗИЦИОНИРОВАНИЯ ЛИЦ, УЧАСТВУЮЩИХ В ДЕЛЕ,
ВСТУПЛЕНИЯ В ДЕЛО И УСТРАНЕНИЯ ИЗ ПРОЦЕССА
A. Проблема корректного определения круга
участвующих в деле лиц и их позиционирования в процессе
Термин "позиционирование лица в судебном процессе" не используется в научной литературе. Тем не менее проблема позиционирования лица в процессе давно известна и теории <*>, и судебной практике. По сути, речь идет о корректности расстановки процессуальных фигур, об определенности надлежащего процессуального качества лиц, участвующих в деле, и иных участников процесса. Процессуальные возможности лица, вовлеченного в судебный процесс, в немалой степени зависят от того процессуального положения, которое оно занимает в процессе. Поскольку эти возможности неодинаковы, юридическая корректность определения процессуального положения лиц, вовлеченных в судебный процесс (или в отдельные его стадии), последующего возможного изменения этого положения и прекращения участия в процессе является существенным обстоятельством, влияющим на доступность правосудия как для соответствующих заинтересованных лиц, так и для лица, инициировавшего судебный процесс. Указанное обстоятельство в конечном счете может повлиять и на эффективность судебной защиты прав и интересов всех этих лиц либо некоторых из них.
--------------------------------
<*> Данная проблема в контексте права заинтересованного лица на участие в процессе в надлежащем качестве поднималась, в частности, М.А. Викут в ее статье "Юридическая заинтересованность - основания участия в судебном разбирательстве граждан и организаций" (Вопросы теории и практики судебного разбирательства гражданских дел. Саратов, 1998. С. 29 - 38).
Конечно, природа судебного процесса предполагает достаточно жесткую ролевую заданность для участвующих в нем лиц. Истец всегда остается истцом, ответчик - ответчиком и т.д. Однако, во-первых, эта ролевая заданность не безусловна. По ходу развития процесса стороны могут фактически поменяться местами. Например, истец отказался от иска, а ответчик настаивает на рассмотрении встречного иска; третье лицо без самостоятельных требований может заявить собственные притязания на предмет спора и таким образом превратиться в третье лицо с самостоятельными требованиями; последнее, в свою очередь, может превратиться в другого или второго ответчика и т.д. Во-вторых, проблема состоит в том, кто, в какой момент и в каком качестве позиционирует лицо в процессе и каковы процессуальные возможности лица, не согласного с позицией, в которую оно было поставлено усмотрением суда или других лиц, изменить свое процессуальное положение в процессе, войти в него в ином качестве или вовсе устраниться из процесса с целью получения более эффективных процессуальных инструментов для защиты своих интересов.
Судебный процесс инициируется истцом (заявителем), позиционирующим себя в качестве обладателя нарушенного материального права или законного интереса, обратившегося с требованием к суду о защите этого права или интереса способом, избранным им из числа допускаемых законом (ст. 12 ГК). Соответственно в делах искового производства и делах, возникающих из административных правоотношений, истец (заявитель) позиционирует и полагаемого им нарушителя права - ответчика по иску (органа, лица, чьи действия (бездействие) обжалуются).
Представления истца (заявителя) о наличии у него материального права, за защитой которого он обратился в суд, о наличии нарушения этого права, о лице, которое истец полагает нарушителем, об иных лицах, полагаемых им участниками спорного или связанного с ним правоотношения, могут соответствовать действительности, а могут и не совпадать с ней. Представления истца на стадии предъявления иска о круге лиц, участвующих в деле, и об их процессуальном положении имеют предположительный, вероятностный характер. По ходу развития процесса может выясниться, что ответчик является ненадлежащим, в связи с чем может быть осуществлена его замена (ст. 47 АПК, ст. 41 ГПК), суд может привлечь другого ответчика в порядке процессуального соучастия (ст. 46 АПК, ст. 40 ГПК). Требования могут предъявляться несколькими лицами, позиционирующими себя в качестве соистцов, или к нескольким ответчикам. К каждому соответчику может быть предъявлено одно совпадающее требование (например, о возврате совместно удерживаемого ответчиками имущества) либо раздельные требования (например, о выплате соответствующей части общего долга каждым из соответчиков при солидарном обязательстве); наконец, требования к каждому из соответчиков могут быть разными, хотя и возникающими из одного основания (например, о признании права собственности истца на ценные бумаги, обращенное к лицу, учтенному в реестре в качестве владельца спорных ценных бумаг, и, кроме того, требование к регистратору о внесении соответствующих изменений в данные реестра и т.п.). Процессуальная расстановка фигурантов может меняться в ходе процесса вследствие процессуального правопреемства (ст. 48 АПК, ст. 44 ГПК), вступления в дело третьих лиц с самостоятельными требованиями (ст. 50 АПК, ст. 42 ГПК), предъявления встречного иска (ст. 132 АПК, ст. 137 ГПК), объединения или разделения дел (ч. ч. 2 и 3 ст. 130 АПК, ст. 151 ГПК).
Истец, безусловно, имеет право определить полагаемого им надлежащим ответчика, но не может осуществлять расстановку иных лиц, участвующих в деле, определять их круг и процессуальное положение, хотя он вправе (как и любое лицо, участвующее в деле) высказывать свое мнение по этим вопросам, в том числе указать, например, предполагаемых третьих лиц в исковом заявлении. Заинтересованные лица могут позиционировать себя и самостоятельно в соответствующем качестве, в частности, вступив в дело в качестве третьих лиц с самостоятельными требованиями относительно предмета спора или без таковых, а также в качестве правопреемника лица, участвующего в деле.
Между тем после того, как круг лиц, участвующих в деле, и их процессуальное положение определены судом (в том числе без их согласия и ведома на это, что в ряде случаев возможно и вопреки их воле), изменить что-либо в состоявшемся распределении ролей не всегда возможно, хотя от процессуального статуса лица в процессе, как отмечалось выше, зависит набор доступных ему процессуальных средств судебной защиты своих прав и интересов. Практике известно немало примеров, когда права лица, вовлеченного в дело, не могут быть эффективно защищены исключительно по причине дефектного определения его процессуального положения в деле <*>.
--------------------------------
<*> Так, по иску прокурора области в интересах ФГУП ОКБ "Салют" к ИЧП ФПК "Столица" о признании недействительным договора уступки требования, заключенного между указанными лицами, и применении последствий недействительности сделки в виде взыскания с ИЧП в пользу ГУП "Российский научно-исследовательский институт космического приборостроения" 1568960 руб. последний был привлечен к участию в деле в качестве третьего лица без самостоятельных требований. Отменяя решение, Президиум ВАС РФ указал на необходимость определить при новом рассмотрении процессуальное положение института, правовую природу отношений сторон (Постановление N 1570/00 от 19 сентября 2000 г. // Вестник ВАС РФ. 2000. N 12. С. 56). В Постановлении N 4016/98 от 1 января 1998 г. признано ошибочным привлечение Мингосимущества третьим лицом без самостоятельных требований по иску прокурора о возврате государственного имущества из владения ответчика (Вестник ВАС РФ. 1999. N 2. С. 71).
Нередко, конструируя иск, истец намеренно ставит заинтересованных лиц, способных активно противостоять иску, в пассивное качество, в котором это лицо не может прибегнуть к эффективным инструментам защиты, например, не предъявляя иска к этому лицу, а привлекая его в качестве третьего лица без самостоятельных требований <*>.
--------------------------------
<*> Как справедливо отмечала Л.Ф. Лесницкая, в подобных случаях происходит нарушение прав стороны, участвовавшей в деле в ненадлежащем качестве (Лесницкая Л.Ф. Основания к отмене обжалованных судебных решений. М., 1962. С. 81).
Так, один из банков, созданный в форме акционерного общества, предъявил иск о признании недействительным кредитного договора к унитарному предприятию по мотивам наличия заинтересованности в сделке, совершенной без согласия совета директоров банка (ст. ст. 81 - 84 Федерального закона "Об акционерных обществах"). Ответчик заявил о применении срока исковой давности, в связи с чем в иске было отказано. Банк обжаловал данное решение, полагая, что суд неправильно исчислил начало течения срока исковой давности. В то же время, не будучи уверенным в перспективах дела и желая добиться признания договора недействительным, банк организовал предъявление иска к самому себе со стороны одного из своих акционеров о признании недействительным того же договора и по тем же основаниям. Вторая сторона в сделке (унитарное предприятие) была указана в исковом заявлении в качестве третьего лица без самостоятельных требований. Тем самым она лишалась возможности заявить об истечении срока исковой давности (исковая давность в силу п. 2 ст. 199 ГК применяется судом только по заявлению стороны в споре, третье же лицо не является стороной) <*>. Привлечь вторую сторону в сделке в качестве другого ответчика в порядке процессуального соучастия суд не мог, поскольку против этого возражал истец (ч. 2 ст. 46 АПК). Не могла вторая сторона в сделке быть привлечена к участию в деле и в качестве второго ответчика в порядке ч. 2 ст. 47 АПК, ведь использование механизма привлечения второго ответчика возможно, лишь если иск предъявлен к ненадлежащему ответчику, в данном же случае банк, безусловно, являлся надлежащим ответчиком и основания для его замены отсутствовали. В то же время признание сделки недействительной по иску акционера банка создавало преюдицию и для второй стороны этого договора, поскольку она была привлечена к участию в деле, хотя бы и в качестве третьего лица (ч. 2 ст. 69 АПК), и, следовательно, при удовлетворении иска лишалась возможности требовать что-либо от банка, основываясь на этом договоре.
--------------------------------
<*> Как обоснованно указано в п. 4 Постановления N 15/18 Пленума Верховного Суда РФ и Пленума Высшего Арбитражного Суда РФ от 12, 15 ноября 2001 г. "О некоторых вопросах, связанных с применением норм Гражданского кодекса Российской Федерации об исковой давности" (Вестник ВАС РФ. 2002. N 1. С. 5), заявление о пропуске срока исковой давности, сделанное третьим лицом, не является основанием для применения судом исковой давности, если соответствующее заявление не сделано стороной по спору.
В другом случае требование о признании государственной регистрации права собственности на недвижимое имущество недействительной было предъявлено к регистрирующему органу с привлечением титульного собственника в качестве третьего лица, что также лишало это лицо возможности сослаться на истечение срока исковой давности, хотя судебным актом оно и лишалось титула собственника.
В описанных ситуациях непривлечение к участию в деле соответствующих третьих лиц было бы для них предпочтительнее, поскольку судебные акты не создавали бы преюдиции в отношении не участвующих в деле лиц, при том, что в указанном качестве они не могут эффективно противодействовать иску, оставаясь его "заложниками", поскольку несут все негативные последствия его удовлетворения, формально не будучи стороной в споре. Отказ в ходатайстве третьего лица без самостоятельных требований на предмет спора об изменении его процессуального положения и привлечении его в качестве ответчика, а равно оставление такого ходатайства без рассмотрения Президиум ВАС РФ считает нарушением закона <*>, однако механизма такого изменения закон не содержит. В аспекте доступности правосудия это означает, что вовлеченное в судебный процесс заинтересованное лицо остается, по сути, безоружным против иска, при этом истец, получив положительное для себя судебное решение, в силу преюдиции освобождается от необходимости последующего предъявления иска к заинтересованному лицу и, следовательно, избегает получения отрицательного для себя решения по мотивам истечения срока исковой давности. Имеются и иные ситуации, когда истец, являясь ответчиком в другом деле, нейтрализует подобным образом предъявленный к нему иск либо вовсе избегает риска предъявления иска к себе со стороны этого лица.
--------------------------------
<*> См., напр.: Постановление N 7904/02 от 11 февраля 2003 г // Вестник ВАС РФ. 2003. N 7. С. 31.
Выше были приведены примеры, касающиеся третьих лиц без самостоятельных требований. Но подобные же ситуации возникают при отказе в осуществлении процессуального правопреемства либо, наоборот, в случае необоснованной замены судом лица его правопреемником. Усмотрением суда можно исключить полагаемого им правопредшественника стороны из идущего процесса либо не допустить правопреемника в уже идущий процесс в соответствующем качестве. Сходная ситуация возникает с исками третьих лиц с самостоятельными требованиями и встречными исками.
Изложенное и обуславливает необходимость рассмотрения соответствующих вопросов в рамках темы настоящего исследования.
B. Проблемы вступления в процесс новых лиц
Новыми лицами являются все лица (кроме истца и лица, к которому предъявлен иск), вступающие в процесс по своей инициативе или вовлекаемые в него усмотрением самого суда, по ходатайству стороны либо без оного.
Действующему арбитражному процессуальному и гражданскому процессуальному законодательству известны следующие новые лица, вступающие или вовлекаемые в начатый истцом судебный процесс: 1) соистцы, присоединяющиеся к иску после его принятия; 2) другой ответчик; 3) второй ответчик; 4) третьи лица, заявляющие самостоятельные требования относительно предмета спора; 5) третьи лица, не заявляющие самостоятельных требований относительно предмета спора; 6) правопреемники сторон; 7) прокурор <*>. ГПК, кроме того, предусматривает возможность вступления в дело государственных органов и органов местного самоуправления в случаях, предусмотренных федеральным законом.
--------------------------------
<*> Правом обжалования судебных актов, которыми разрешены вопросы о правах и обязанностях не участвующих в деле лиц, наделены также указанные лица, которые вступают в процесс в случае принятия их жалоб и пользуются правами лиц, участвующих в деле. Подробнее об этом см. п. 3 гл. 3 настоящей работы.
Цели участия в деле указанных лиц, определяемые их процессуальным статусом, различны. С одной стороны, возможность их вступления в дело в надлежащем статусе (что позволяет им реализовать соответствующие цели участия в процессе) связана с обеспечением права доступа к правосудию для указанных лиц либо - в иных случаях - других лиц, в чьих интересах новые лица вступают в чужой процесс. С другой стороны, вступление либо вовлечение в дело соответствующих лиц может оказывать влияние на доступность судебной защиты, прежде всего в плане сроков судебного разбирательства, для лица, предъявившего иск, и для лица, к которому предъявлен иск. Это влияние может быть двояким: вступление в дело новых лиц может способствовать достижению целей судопроизводства, а может и воспрепятствовать этому.
В связи с этим возникает проблема оптимизации правового регулирования вопросов вступления либо вовлечения в начатый процесс новых лиц, решение которой связано в том числе с выбором приоритетов в обеспечении доступности правосудия для сторон спора и новых лиц.
1) Процессуальное соучастие
АПК и ГПК 2002 г. внесли ряд изменений в регулирование процессуального соучастия. Впервые в Кодексах (ч. 1 ст. 46 АПК, ч. 1 ст. 40 ГПК) появилось само упоминание данного понятия, выработанного в теории гражданского процессуального права.
В ГПК (ч. 2 ст. 40) теперь прямо перечислены случаи, когда процессуальное соучастие допускается: 1) если предметом спора являются общие права или обязанности нескольких истцов или ответчиков; 2) если права и обязанности нескольких истцов или ответчиков имеют одно основание; 3) если предметом спора являются однородные права и обязанности. АПК такого перечня не содержит, хотя в судебной практике имеются примеры, когда арбитражные суды полагают процессуальное соучастие обязательным <*>. ГПК, в свою очередь, не формулирует понятия обязательного соучастия; соответствующее понятие используется только в АПК (ч. 2 ст. 46).
--------------------------------
<*> В Постановлении N 876/98 от 2 февраля 1999 г. (Вестник ВАС РФ. 1999. N 5. С. 69) указано, что привлечение автора распространенных сведений в качестве одного из ответчиков является необходимым, поскольку он является заинтересованным лицом в деле и решение суда может повлечь для него определенные правовые последствия. В информационном письме ВАС РФ от 23 апреля 2001 г. N 63 (Вестник ВАС РФ. 2001. N 7. С. 81) (заголовок п. 10) указано, что в случае предъявления акционером иска о признании недействительным выпуска акций ответчиками должны выступать акционерное общество и регистрирующий орган. Данный вывод мотивирован тем, что признание недействительным выпуска акций невозможно без правовой оценки решения государственного органа о регистрации выпуска акций, которая не должна проводиться без участия указанного органа. Вместе с тем в том же пункте суду предлагается решать вопрос о привлечении соответствующего органа в качестве второго ответчика либо третьего лица.
По-разному определяют Кодексы и возможность привлечения судом соответчика (ГПК) или другого ответчика (АПК). В соответствии с ч. 2 ст. 46 АПК при невозможности рассмотрения дела без участия другого ответчика арбитражный суд по ходатайству или с согласия истца привлекает к участию в деле другого ответчика <*>. По ГПК (ч. 3 ст. 40) в таком случае суд привлекает соответчика по собственной инициативе, кроме того, в ГПК указано, что невозможность рассмотрения дела должна быть связана с характером спорного правоотношения.
--------------------------------
<*> Как указывает В.М. Шерстюк, обязательное соучастие не зависит от субъективного фактора, а предопределяется многосубъектным составом материальных правоотношений (Шерстюк В.М. Новые положения проекта третьего Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации // Хозяйство и право. 2001. N 5. С. 72).
В некотором смысле в норме ч. 2 ст. 46 АПК заложено известное противоречие: если дело действительно было бы невозможно рассмотреть без участия другого ответчика, а истец на его привлечение не согласен, то что должен был бы делать в этом случае суд, если такого основания для завершения процесса без вынесения решения АПК (ст. ст. 148, 150) не содержит? Ответ очевиден: рассматривать дело по заявленному иску и выносить по нему решение. Но тогда формула о невозможности рассмотрения дела без участия другого ответчика не работает.
Как представляется, содержащееся в АПК и ГПК указание на существование принципиальной невозможности рассмотрения дела без участия другого ответчика едва ли соответствует действительности. Дело всегда можно рассмотреть и при имеющемся ответчике. Видимо, не случайно как АПК, так и ГПК не называют прямо ни одного случая, когда дело невозможно рассмотреть без участия другого ответчика.
Анализируя перечисленные в ч. 2 ст. 40 ГПК случаи, когда допускается процессуальное соучастие (охватывающие и обязательное соучастие, которое ГПК признает только на стороне ответчика, - абз. 2 ч. 3 ст. 40), следует прийти к выводу, что ни один из этих случаев не влечет за собой видимой невозможности рассмотрения дела.
Правила, относящиеся к исполнению обязательства, в котором участвуют несколько кредиторов или несколько должников, установлены ст. ст. 321 - 326 ГК и позволяют каждому из кредиторов защитить свои права, не предъявляя совместного иска или иска к нескольким должникам. Так, истец вправе требовать исполнения солидарного обязательства от всех солидарных должников или от любого из них, причем как полностью, так и в части (п. 1 ст. 323 ГК). В чем смысл привлечения всех солидарных должников к участию в деле в качестве соответчиков, если истец уже выбрал самого платежеспособного из них и именно с него намерен получить все искомое?
В случае если общее обязательство не является солидарным, каждый из кредиторов вправе требовать исполнения, а каждый из должников обязан исполнить обязательство в равной доле с другими постольку, поскольку из закона или условий обязательства не вытекает иное (ст. 321 ГК). Тем более нет невозможности рассмотрения дела, если права и обязанности нескольких истцов или ответчиков имеют одно основание или предметом спора являются однородные права и обязанности (п. п. 2 и 3 ч. 2 ст. 40 ГПК). Как справедливо отмечалось в литературе, в указанных случаях соучастие имеет факультативный характер <*>.
--------------------------------
<*> Комментарий к ГПК РФ / Под ред. В.М. Жуйкова, В.К. Пучинского, Н.К. Треушникова. М., 2003. С. 155 (автор главы - С.А. Иванова).
Думается, что указанный в ГПК критерий обязательного соучастия (невозможность рассмотрения дела в связи с характером спорного материального правоотношения) в концептуальном плане является неверным. Дело всегда можно рассмотреть без привлечения соучастников. Однако в определенных случаях это может привести к отказу в иске, если избранный истцом способ защиты права, который истец испрашивает у суда, не может быть реализован в силу характера спорного правоотношения, в котором участвует несколько лиц. В таком случае истец, не предъявляя иска ко всем указанным лицам, избирает ненадлежащий способ защиты права, что, как и в других случаях невозможности защитить право ненадлежащим способом, не создает именно невозможности рассмотрения дела, хотя и влечет за собой отказ в предоставлении судебной защиты.
Совсем другое дело - обязательность соучастия, которая предусмотрена законом. Нормы, предусматривающие обязательность процессуального соучастия на стороне ответчика, содержатся в некоторых законодательных актах. Рассмотрим их на предмет соответствия сформулированному в ч. 3 ст. 40 ГПК постулату о невозможности рассмотрения дела в силу характера спорного материального правоотношения.
В соответствии с п. 4 ст. 325 КТМ <*> по искам о возмещении ущерба от загрязнения ответчик имеет право во всех случаях требовать, чтобы собственник судна был привлечен к участию в деле в качестве соответчика. В рассматриваемом случае ответчиком является страховщик или лицо, предоставившее иное финансовое обеспечение ответственности собственника судна за ущерб от загрязнения. Ответчик, если даже собственник судна не имеет права ограничить свою ответственность в соответствии со ст. 321 КТМ, может воспользоваться пределами своей ответственности, установленными ст. 320 Кодекса. Ответчик может также представить те возражения, на которые мог бы ссылаться сам собственник судна, за исключением ссылок на банкротство либо ликвидацию его организации. Кроме того, ответчик может воспользоваться для своей защиты тем возражением, что ущерб от загрязнения причинен умышленно самим собственником судна и ответчик не может использовать никакое другое средство защиты, на которое ответчик имеет право ссылаться в деле, возбужденном против него собственником судна <**>.
--------------------------------
<*> СЗ РФ. 1999. N 18. Ст. 2207.
<**> В литературе отмечается, что и правила АПК, и правила КТМ в равной степени являются нормами арбитражного процессуального права, причем первые - общие нормы, а вторые - специальные. Их соотношение между собой определяется по правилам о соотношении специальных и общих норм законодательства (Маковская А.А. Арест морских судов по российскому законодательству // Хозяйство и право. 2002. N 3. С. 86).
Возникает вопрос: в чем, исходя из приведенных выше возможностей защиты ответчика от иска, состоит его правовой интерес в привлечении соответчиком собственника судна? Если ответчик не является лицом, ответственным за возмещение ущерба, то в иске к нему должно быть отказано. Забота о том, чтобы иск был непременно удовлетворен за счет надлежащего ответчика - собственника судна, - в задачу ненадлежащего ответчика не входит, это должно беспокоить истца, а не ответчика.
Если ответчик является надлежащим, то в случае удовлетворения иска у него при определенных обстоятельствах может возникнуть право предъявления регрессного требования к собственнику судна, что, однако, не освобождает его от предъявленного иска и от ответственности за возмещение ущерба.
Чем может защитить ответчика от иска привлечение в качестве соответчика другого лица? Ответчик не может принудить истца разделить свои требования между соответчиками или отнести их полностью либо в части к другому ответчику. Истец вправе требовать присуждения искомого с избранного или назначенного им ответчика; если последний является надлежащим ответчиком, т.е. в силу норм материального права должен отвечать по обязательству полностью либо в части, то освободиться от иска путем привлечения другого ответчика ответчику не удастся.
Что изменится, если суд привлечет другого ответчика вопреки воле истца? Истец не предъявлял к другому ответчику никаких требований, следовательно, суд не может ни удовлетворить незаявленное требование, ни отказать в нем. По существу, привлекая другого ответчика, суд нарушает принцип диспозитивности: если истец намерен заявить требование к другому ответчику, он вправе это сделать, однако и основание и предмет такого требования должны быть сформулированы самим истцом, который в таком случае несет и все риски, связанные с возможными дефектами такого иска.
Возможный иск к другому ответчику может отличаться и по предмету и по основаниям от того иска, который уже предъявлен к наличному ответчику. Привлекая же другого ответчика по наличному иску, суд ставит истца в затруднительное положение, ведь иск, пригодный для получения удовлетворения с ответчика, к которому он был предъявлен, может быть совершенно непригоден для получения удовлетворения с другого ответчика. В таком случае истец вынужден либо модифицировать свой иск, что не всегда возможно, поскольку это может быть связано с одновременным изменением и предмета и оснований иска, либо обрекать себя на отказ в иске ввиду его непригодности для предъявления именно к другому ответчику.
Получается, что суд сначала привлек другого ответчика к участию в деле вопреки воле истца, а затем отказал ему в иске ввиду того, что другой ответчик не может отвечать по иску в том виде, в котором он предъявлен. В дополнение к этому истец может получить для себя и нежелательную преюдицию, которая впоследствии будет мешать ему в предъявлении другого (надлежащего) иска к привлеченному судом другому ответчику.
Практически суд, привлекая другого ответчика вопреки воле истца, делает последнего заложником его иска, распространяя этот иск на иное лицо, чем то, к которому он был изначально предъявлен, исходя из представлений истца о предмете и основаниях иска, приемлемого для предъявления именно к указанному истцом ответчику, а вовсе не к другому лицу. Очевидно, что в подобных ситуациях право лица, обратившегося в суд, на получение судебной защиты именно по предъявленному иску нарушается.
В случае отказа в иске к лицу, к которому иск не предъявлялся, ответчик тем не менее должен будет возмещать судебные расходы, понесенные другим ответчиком, вовлеченным в дело судом, а не истцом. Если истец согласился на привлечение другого ответчика, то такой исход является нормальным, в ином случае расходы возлагаются на лицо, которое ничего не требовало с другого ответчика, более того, даже отказ истца от своего не заявленного к другому ответчику требования влечет такие же последствия. Истец вынужден либо поддерживать свои первоначальные требования, понимая их бесперспективность применительно к другому ответчику, увеличивая тем самым размер собственных издержек и издержек других участвующих в деле лиц, либо отказываться от требования, которого он к данному лицу не заявлял и, более того, возражал против его привлечения к участию в деле.
Приводимые в литературе случаи, когда соучастие рассматривается как обязательное в силу закона, по нашему мнению, в действительности таковыми не являются.
Так, С.А. Иванова полагает обязательным соучастие по иску родителей в случае их нуждаемости или нетрудоспособности к своим совершеннолетним детям о взыскании средств на содержание или в случае предъявления иска о выселении всех совместно проживающих лиц на данной жилой площади к одному из них <*>.
--------------------------------
<*> Комментарий к ГПК РФ / Под ред. В.М. Жуйкова, В.К. Пучинского, М.К. Треушникова, М., 2003. С. 154.
Между тем п. 4 ст. 87 СК предусматривает лишь, что при определении размера алиментов суд вправе учесть всех трудоспособных совершеннолетних детей данного родителя независимо от того, предъявлено требование ко всем детям, к одному из них или к нескольким из них. Данное право суда означает, что суд, определяя в соответствии с п. 3 ст. 87 СК твердую сумму алиментов, взыскиваемую с ответчика, должен учитывать, что имеются и иные лица, которые несут перед истцом алиментные обязанности, хотя иск к ним и не предъявляется, и сообразно этому обстоятельству установить размер алиментных платежей, присуждаемых с данного ответчика. Ни о каком обязательном привлечении в качестве соответчиков всех детей, имеющих алиментные обязанности, и возложении на них алиментных платежей в данной норме речи не идет. Привлечение в качестве соответчиков лиц, которые выполняют свои обязанности по содержанию в добровольном порядке, абсолютно бессмысленно: с ними нет никакого спора, с них нечего взыскивать и истец этого не просит.
Во втором случае, когда иск о выселении всех проживающих предъявляется только к одному из них, законом также не установлена обязанность суда привлечь указанных лиц в качестве соответчиков. Такой иск может быть удовлетворен только в части выселения лица, к которому предъявлен иск; в части требования о выселении иных лиц в иске должно быть отказано, поскольку в этой части оно предъявлено к ненадлежащему ответчику. Таким образом, и в данном случае отсутствует невозможность рассмотрения дела, обусловленная множественностью обязанных лиц.
В.М. Жуйков в качестве примеров обязательного соучастия приводит привлечение судом по делу о признании ордера недействительным всех лиц, включенных в ордер, хотя бы иск предъявлялся только к некоторым из них <*>. Остается неясным, что, собственно, препятствует рассмотрению такого дела в отношении лиц, к которым предъявлен иск, в чем заключается "невозможность" рассмотрения подобного иска?
--------------------------------
<*> Жуйков В.М. Принцип диспозитивности в гражданском судопроизводстве // Российская юстиция. 2003. N 7. С. 16.
М.С. Шакарян указывала следующие случаи, когда соучастие является обязательным: 1) по иску о расторжении договора жилищного найма или о признании недействительной сделки приватизации жилья должны привлекаться все члены семьи; 2) иск о выделе доли или о разделе общей собственности не может быть рассмотрен без участия всех собственников; 3) требование о признании завещания недействительным рассматривается с участием всех наследников по закону <*>. В качестве одного из оснований обязательного соучастия на стороне ответчика некоторые авторы рассматривают существование субсидиарной ответственности лица по обязательствам ответчика, полагая, что по искам к государственным и муниципальным учреждениям при недостаточности у последних средств в качестве соответчика должен привлекаться собственник учреждения <**>.
--------------------------------
<*> Комментарий к ГПК РФ / Под ред. М.С. Шакарян. М., 2003. С. 100.
<**> Алехина С. О процессуальном соучастии в арбитражном процессе по делам о защите права собственности // Хозяйство и право. 2000. N 9. С. 41. Арбитражные суды исходят из того, что привлечение в качестве второго ответчика лица, несущего субсидиарную ответственность по долгам ответчика, не является необходимым. См., напр.: Постановление N 4492/00 от 26 сентября 2000 г. // Вестник ВАС РФ. 2000. N 12. С. 21.
Полагаем, что в указанных случаях также нет, во-первых, обязанности суда привлекать указанных лиц к участию в деле в качестве соответчиков и, во-вторых, невозможности рассмотрения дела.
Иск о расторжении договора или признании его недействительным может быть предъявлен только к одному из участников без обязательного привлечения в качестве соответчиков всех участников договора. В этом случае могут быть прекращены или признаны не возникшими правоотношения между истцом и ответчиком в связи с указанным договором, что не затрагивает их правоотношений, связанных с заключением данного договора, с другими участниками, как и правоотношений других участников этого договора между собой. Для указанных правоотношений расторжение договора (либо признание его недействительным) между истцом и ответчиком не имеет значения: он сохраняет свою силу в отношении всех участников, в отношении которых и истец и ответчик сохраняют свои права и обязанности, связанные с их участием в договоре. Правоотношения по нему прекратились (или сочтены невозникшими) только между истцом и ответчиком.
Подобные ситуации встречаются достаточно часто: один из участников договора не выполняет своих обязательств перед другим участником, в связи с чем этот другой участник требует расторжения договора с участником, нарушившим обязательство. Но участник, заявляющий соответствующий иск, не имеет оснований требовать расторжения договора также и со всеми другими участниками того же договора, выполняющими свои обязательства перед истцом. В случае предъявления к ним иска либо привлечения их в качестве соответчиков в иске к указанным лицам придется отказать, поскольку они не нарушали прав истца.
По требованиям о выделе доли из общей собственности иск также может быть предъявлен только к тем участникам долевой собственности, которые оспаривают право истца на выдел. Те лица, с которыми у истца нет спора, не должны привлекаться в качестве соответчиков. Что же касается примера с оспариванием завещания наследниками по закону, то в данном случае указанные наследники выступают не ответчиками, а истцами.
Практически, говоря о невозможности рассмотрения дела как об условии привлечения соответчиков, законодатель подразумевает случаи невозможности удовлетворения требований истца, что, разумеется, не одно и то же. Если считать, что невозможность рассмотрения дела без обязательного соучастия кроется в характере спорного правоотношения, тогда придется признать, что обязательное соучастие должно существовать прежде всего на истцовой стороне. Между тем АПК и ГПК не предусматривают привлечение к участию в деле соистцов, что вполне понятно, поскольку никто не может быть понужден к предъявлению иска.
Обязательное соучастие создает серьезную проблему в плане доступности правосудия. Реализация истцом своего права на получение судебной защиты увязывается с множественностью лиц на стороне ответчика при том, что истец ничего не требует от соответчиков, но они тем не менее привлекаются к участию в деле.
Может ли суд присудить что-либо истцу с соответчиков, если истец об этом не просит? Может ли суд отказать в удовлетворении незаявленного к данным субъектам требования? Очевидно, что ответ должен быть отрицательным. Но тогда в чем же состоит цель участия соответчиков в процессе? Интересам истца может соответствовать предъявление требования только к одному из ответчиков; он может быть вовсе не заинтересован в получении решения против других обязанных лиц, тем более, если не уверен в реальности получения с них исполнения.
Привлечение по инициативе суда нескольких соответчиков отягощает и удорожает процесс. Так, суд в соответствии со ст. 50 ГПК должен назначить соответчику адвоката в том случае, если его местонахождение неизвестно. При отказе в иске соответствующие расходы будут взысканы с истца, хотя истец не предъявлял иска к этому соответчику, не просил суд привлечь его к участию в деле.
Следующая проблема связана с возможностью вступления в начатый процесс соистцов. Новые АПК (ч. 1 ст. 46) и ГПК (ч. 1 ст. 40), как и прежде, содержат следующую формулу: иск может быть предъявлен совместно несколькими истцами. Данная формула буквально относится к ситуации, когда несколько соистцов подают единый иск. Такая ситуация встречается не слишком часто, в особенности в исках о присуждении.
Каждый из соистцов имеет собственный интерес, который не всегда совпадает с интересами остальных. В ситуации, когда ответчик обладает ограниченной платежеспособностью, в выигрыше оказывается тот, кто раньше предъявил иск и получил исполнение. Поэтому истец далеко не всегда заинтересован в совместном предъявлении иска с другими лицами, имеющими аналогичные притязания к ответчику, удовлетворение которых снижает реальность получения присужденного истцом.
В связи с этим актуализируется последующее вступление этих лиц в процесс с целью присоединения к поданному иску. Прямо о такой возможности упоминает ГПК, правда, не в ст. 40 "Участие в деле нескольких истцов или ответчиков", а в ст. 150 "Действия судьи при подготовке дела к судебному разбирательству", согласно п. 4 ч. 1 которой на этой стадии процесса суд, в частности, разрешает вопрос о вступлении в дело соистцов. В АПК (п. 5 ч. 1 ст. 135) указано, что суд рассматривает вопрос о вступлении в дело других лиц, не конкретизируя, каких именно. Таким образом, возможность вступления в дело после его возбуждения соистцов АПК не урегулирована, хотя и прямого запрета на это тоже нет.
В принципе, институт процессуального соучастия на стороне истца имеет единственную цель - процессуальную экономию. Требования каждого соистца имеют самостоятельный характер, каждый из них обязан указать в своем исковом заявлении (если только они не подают единый иск), что конкретно он требует с ответчика. В соответствии с п. 4 ч. 2 ст. 125 АПК в исковом заявлении должны быть указаны требования истца к ответчику со ссылкой на законы и иные нормативные акты, а при предъявлении иска к нескольким ответчикам - требование к каждому из них. Если требования обоснованы несовпадающими правовыми основаниями или фактическими обстоятельствами, то трудно утверждать, что предъявившие такие иски лица являются соистцами. Предъявлению и рассмотрению их как самостоятельных исков ничто не препятствует, следовательно, едва ли возможно считать, что отказ в допуске лица в начатый процесс в качестве соистца ограничивает или умаляет его право доступа к суду. Обосновать его юридический интерес именно в совместном рассмотрении исков едва ли возможно.
Задача процессуальной экономии не формулируется ни в АПК, ни в ГПК. Если лицо оплатило госпошлину за подачу своего требования, оно вправе требовать рассмотрения своего дела независимо от поведения других истцов, которые, действуя в процессе самостоятельно, вправе заявлять различные ходатайства (в том числе о назначении экспертиз, вызове свидетелей, подтверждающих основания и размер их собственных требований, которые могут не иметь никакого отношения к требованиям истца). При изменении ими предмета или оснований иска в относящейся к ним части, при увеличении исковых требований кем-то из соистцов рассмотрение дела начинается с самого начала. Соистец или соистцы могут обжаловать промежуточные судебные акты, выносимые по ходу процесса, что может совершенно не отвечать интересам первоначального истца, желающего скорейшего рассмотрения дела.
В принципе, можно сказать, что соистцы являются обузой для первоначального истца, поскольку он оказывается заложником их требований в том смысле, что рассмотрение его собственного требования зависит от рассмотрения требований других лиц. Например, по делам о возмещении вреда, причиненного нескольким лицам, каждое из них будет доказывать обстоятельства, которые могут не иметь отношение к первоначальному истцу: о причинной связи между действиями ответчика и причиненном соистцу ущербе, о размере этого ущерба. Ответчик, в свою очередь, может доказывать грубую неосторожность некоторых из соистцов и т.д. Все это усложняет и удлиняет процесс. Поэтому представляется, что регулирование, содержащееся по данному вопросу в АПК, более оптимально. Если все истцы выразили свою волю на предъявление единого совместного иска, то никаких препятствий к его принятию судом нет.
Иное дело - последующее вступление лица в начатый (т.е. чужой) процесс в качестве соистца. Нельзя не видеть, что допущение этого, в особенности без согласия первоначального истца, открывает возможность для фальшивого соучастия, когда вступление в дело соистца инспирируется самим ответчиком, с тем чтобы с его помощью надолго затянуть процесс. Ясно, что такой "союзник" истцу не нужен. ГПК, к сожалению, не учитывает приведенных выше негативных последствий для истца появления в процессе после его начала соистцов.
В связи с изложенным было бы оправданным:
1) упразднить в АПК и ГПК институт обязательного соучастия;
2) исключить из норм федеральных законов, в частности из п. 4 ст. 325 КТМ, указания на право лица требовать привлечения его к участию в деле в качестве соответчика;
3) предусмотреть в ГПК, что вступление в дело соистца (соистцов) после возбуждения дела возможно только с согласия истца.
2) Замена ненадлежащей стороны
ГПК РСФСР (ст. 36) и АПК 1995 г. (ст. 36) предусматривали возможность замены ненадлежащего истца и ненадлежащего ответчика. Делать это суд мог только с согласия истца. Если истец был не согласен на замену его другим лицом, это лицо могло вступить в дело в качестве третьего лица с самостоятельными требованиями, о чем суд должен был известить данное лицо. Если истец был не согласен на замену ответчика, суд мог привлечь это лицо в качестве второго ответчика. По АПК 1995 г. это было возможно только с согласия истца, ГПК 1964 г. такого требования не содержал.
Замена стороны означает ее устранение из процесса, поэтому данный процессуальный институт имеет непосредственное отношение к праву доступа к суду.
В новых АПК и ГПК исключен институт замены ненадлежащего истца, что, как представляется, соответствует принципу диспозитивности. Замена истца означает, что новое лицо, которому предположительно принадлежит право, за защитой которого обратился первоначальный истец, вовлекается в процесс помимо своей воли. Суд должен был выяснить согласие лица, предъявившего иск, на его устранение из процесса и вовлечение вместо истца нового лица, но испрашивать согласия самого этого лица на его вступление в процесс в качестве надлежащего истца суд не был обязан. Получалось, что новое лицо, вовлекаемое в процесс без своего согласия, оказывалось заложником иска, предъявленного иным лицом. Если такой иск содержал неустранимые дефекты (например, дефектны и основания, и предмет иска), то негативные последствия этого перелагались на лицо, которое к данному иску никакого отношения не имеет.
Интересам лица может соответствовать выбор другого способа защиты, чем тот, который определил в своем иске ненадлежащий истец, выбор иных оснований иска, иного момента для его предъявления. Наконец, лицо, обладающее правом требования, вправе воздержаться от предъявления иска, избрав иные пути урегулирования спора. Поэтому ликвидация института замены истца является правильной, хотя в литературе это иногда подвергается критике <*>.
--------------------------------
<*> Комментарий к АПК РФ / Под ред. В.Ф. Яковлева, М.К. Юкова. М., 2003. С. 155 (автор главы - Р.Ф. Каллистратова); Осокина Г.Л. Гражданский процесс: Общая часть. М., 2003. С. 161 - 162.
Что касается замены ненадлежащего ответчика, то этот институт сохранился в новых АПК и ГПК, хотя и претерпел некоторые изменения. Так, ст. 41 ГПК предусматривает возможность замены ответчика только по ходатайству или с согласия истца. Если истец не согласен на замену ненадлежащего ответчика другим лицом, суд рассматривает дело по предъявленному иску. Таким образом, привлечение судом второго ответчика при несогласии истца на замену ответчика, как это было по ГПК РСФСР, ныне невозможно. АПК (ч. 2 ст. 47), напротив, сохранил возможность привлечения второго ответчика. По новому АПК, как и по АПК 1995 г. (ст. 36), это возможно только с согласия истца. О замене ненадлежащего ответчика или привлечении надлежащего ответчика арбитражный суд выносит определение (ч. 4 ст. 47 АПК). ГПК (ст. 41) подобной формулировки не содержит, зато более точно, чем АПК, устанавливает порядок рассмотрения дела после замены ответчика: в этом случае подготовка к рассмотрению дела производится с самого начала. АПК не упоминает о том, возвращается ли дело после замены или привлечения второго ответчика, если это происходит во время судебного разбирательства, в стадию подготовки; ч. 3 ст. 47 предусматривает лишь, что в таком случае рассмотрение дела производится с самого начала.
Отличие замены ответчика от процессуального правопреемства на стороне ответчика в литературе связывается, в частности, с тем, возникло правопреемство в материальном правоотношении до предъявления иска или уже в ходе процесса. В первом случае осуществляется замена ненадлежащего ответчика, во втором - процессуальное правопреемство <*>. Такой подход имеет под собой основания в формуле закона (ч. 1 ст. 47, ч. 1 ст. 48 АПК). Вместе с тем замена ответчика может и не быть связана с правопреемством в материальном правоотношении, а вызываться исключительно ошибочным представлением истца о том, кто должен отвечать по иску. Избранный истцом ответчик может вообще не иметь никакого отношения к надлежащему ответчику.
--------------------------------
<*> Комментарий к АПК РФ / Под ред. В.Ф. Яковлева, М.К. Юкова. М., 2003. С. 156 - 157 (автор главы - Р.Ф. Каллистратова). Аналогичная позиция высказана в: Комментарий к ГПК РФ / Под ред. В.И. Радченко. М., 2003. С. 100 (автор главы - Д.Б. Абушенко).
В ходе подготовки новых АПК и ГПК автор настоящей работы указывал на слишком узкую формулировку нормы ч. 1 ст. 36 АПК 1995 г. (в ГПК РСФСР - ст. 36), согласно которой замена ответчика производится, если иск предъявлен не к тому лицу, которое должно отвечать по иску. Закон умалчивает, как следует поступать суду, если иск был предъявлен к надлежащему ответчику, а по ходу процесса ответчик перестал быть надлежащим, в то время как надлежащее лицо не является правопреемником первоначального ответчика. Например, собственник предъявляет виндикационный иск к владельцу имущества, а после этого ответчик передает отыскиваемое имущество другому лицу. Последнее не является правопреемником прежнего владельца имущества, следовательно, процессуальное правопреемство невозможно. Однако и замена ответчика, строго говоря, тоже невозможна, поскольку иск был предъявлен надлежащему ответчику (тому, кто фактически владел спорным имуществом на момент предъявления иска, хотя, возможно, и не имел на него никаких прав). Формально в таком случае в иске следует отказать, а значит, истец вынужден будет предъявлять иск за иском по мере перехода отыскиваемого имущества от одного незаконного владельца к другому. Ясно, что это не самый оптимальный путь. Не имея юридической возможности заменить ставшего ненадлежащим ответчика, суд не имеет оснований и применить в отношении надлежащего ответчика обеспечительные меры, так как в рамках данного дела с него ничего не может быть взыскано.
В новом ГПК (ст. 41) отсутствует формула "если иск предъявлен не к тому лицу, которое должно отвечать по иску". Теперь в гражданском процессе суд может осуществить замену ненадлежащего ответчика надлежащим и в том случае, когда иск первоначально был предъявлен надлежащему ответчику, но в ходе процесса ответчик перестал быть надлежащим. Например, арендатор, выселения которого требует истец, после предъявления иска передал помещение в субаренду. Хотя арендатор и не вправе был этого делать без согласия арендодателя, но выселить арендатора тем не менее нельзя, коль скоро он фактически больше не занимает помещения. Значит, надо заменить его на субарендатора, ставшего в ходе процесса надлежащим ответчиком, хотя он, разумеется, и не стал правопреемником арендатора (по договору субаренды к нему вообще не перешли никакие права в силу ничтожности такого договора, заключенного без согласия арендодателя).
АПК же, к сожалению, сохранил прежнюю формулу, которая препятствует замене ответчика в подобных случаях. Правда, на практике это препятствие иногда игнорируется арбитражными судами, которые считают возможным осуществлять "процессуальную замену" ответчика и в случаях, когда он стал ненадлежащим уже в ходе процесса. В плане доступности правосудия для истца такая практика безусловно полезна, однако это не избавляет от необходимости ее узаконения. Кроме того, в настоящее время у арбитражного суда нет обязанности осуществлять по ходатайству истца соответствующую замену, так как она не предусмотрена Кодексом. По своему усмотрению суд может заменить ставшего ненадлежащим ответчика, а может и отказать в иске. Все судебные расходы в таком случае относятся на фактически правую сторону в споре, поскольку иск не был дефектным, ответчик был определен истцом на момент подачи иска правильно, а отказ в иске вызван исключительно последующим неправомерным поведением ответчика.
Очевидно, есть необходимость в уточнении нормы ч. 1 ст. 47 АПК, которую было бы целесообразно изложить применительно к ч. 1 ст. 41 ГПК.
В связи с изложенным предлагается следующее. Необходимо предусмотреть в АПК возможность замены ответчика в порядке ст. 47 и в том случае, когда иск был предъявлен к тому лицу, которое должно отвечать по иску (надлежащему ответчику), но при подготовке дела к судебному разбирательству или во время судебного разбирательства в суде первой инстанции установлено, что по иску должно отвечать другое лицо, не являющееся правопреемником ответчика.
3) Процессуальное правопреемство
Новые АПК и ГПК внесли некоторые изменения в регулирование вопросов процессуального правопреемства. Во-первых, и в АПК (ч. 1 ст. 48), и в ГПК (ч. 1 ст. 44) в числе оснований процессуального правопреемства указана реорганизация юридического лица. В ГПК РСФСР использовалась иная формула: прекращение существования юридического лица (ст. 40 ГПК). Данная формулировка являлась неточной, так как при ликвидации юридического лица правопреемство не наступает. Во-вторых, в ГПК наряду с уступкой требования и переводом долга указаны и другие случаи перемены лиц в обязательствах, которые влекут правопреемство (АПК и ранее не содержал исчерпывающего перечня случаев выбытия стороны из правоотношения, влекущего правопреемство). Данное уточнение связано с тем, что переход прав возможен не только по договору, но и в силу закона, например, вследствие исполнения обязательств должника его поручителем или залогодателем, не являющимся должником по этому обязательству, при суброгации страховщику прав кредитора к должнику, ответственному за наступление страхового случая (ст. 387 ГК).
Вместе с тем между ст. 48 АПК и ст. 44 ГПК сохраняются и некоторые различия. Во-первых, Кодексы по-разному формулируют функцию суда по осуществлению процессуального правопреемства. АПК 2002 г., как и АПК 1995 г. (ст. 40), использует формулу "суд производит замену", в то время как ГПК сохраняет прежнюю формулу ГПК РСФСР (ст. 40) "суд допускает замену", которая может быть истолкована как право, а не как обязанность суда. Во-вторых, в новом АПК указано, что о произведенной замене стороны правопреемником суд указывает в судебном акте. Прямого предписания выносить отдельное определение о процессуальной замене новый АПК, как и АПК 1995 г., не содержит, следовательно, об этом может быть указано как в определении, так и в решении, в постановлении арбитражного суда. Из ч. 3 ст. 44 ГПК, напротив, следует, что замена или отказ в замене правопреемника всегда должны оформляться определением. В-третьих (и это самое существенное), Кодексы по-разному подходят к возможности обжалования замены стороны ее правопреемником. АПК (ч. 2 ст. 48) предусмотрел возможность обжалования судебного акта, которым произведена замена, ГПК (ч. 3 ст. 44) предусматривает возможность обжалования как определения о замене, так и определения об отказе в замене правопреемника.
Оба Кодекса по-прежнему предусматривают замену правопреемником только стороны, хотя правопреемство возможно и в отношении иных участвующих в деле лиц.
Заблуждение суда относительно правопреемства, необоснованная замена стороны ее правопреемником, а также необоснованный отказ в этом непосредственно затрагивают право доступа к суду для соответствующих заинтересованных лиц.
Необоснованная замена ответчика его предполагаемым преемником освобождает ответчика от иска, а необоснованная замена истца в порядке процессуального правопреемства исключает его из процесса. В обоих случаях очевиден отказ в правосудии, если истец не согласен с такой заменой. Между тем согласия истца ни на устранение истца из дела вследствие предполагаемого правопреемства на истцовой стороне, ни на замену ответчика его правопреемником как ранее действовавшие, так и новые АПК и ГПК не предусматривают.
Положением ч. 2 ст. 48 АПК о возможности обжалования судебного акта, которым произведена замена стороны ее правопреемником в порядке процессуального правопреемства, исключается наиболее одиозная возможность устранения лица из процесса в порядке процессуального правопреемства без учета его воли (при том, что как по АПК 1995 г., так и по ГПК РСФСР возможность обжалования определения об осуществлении процессуального правопреемства не предусматривалась). А поскольку соответствующее определение не подлежало обжалованию, оно вступало в силу с момента вынесения, и, следовательно, с этого же момента лицо считалось устраненным из процесса. Соответственно, не будучи лицом, участвующим в деле, оно лишалось возможности обжалования и финального судебного акта, которым заканчивается рассмотрение дела. Это означает, что лицу, по сути, могло быть отказано в судебной защите без права дальнейшего обжалования такого отказа.
Безусловно, поддерживая включение в новый АПК положения о возможности обжалования определения о замене лица, произведенной в порядке процессуального правопреемства, в то же время полагаем, что это лишь частичное решение проблемы, которая в действительности шире.
Каковы последствия необоснованного отказа суда в осуществлении процессуального правопреемства, в частности, когда об этом ходатайствует и сторона, и ее предположительный правопреемник в материально-правовом отношении? Ведь, если правопреемство в материальном правоотношении произошло, а в процессуальном правопреемстве отказано, то это означает, что "состязающимся" в процессе остается лицо, утратившее материальный интерес в деле. Отказ в обоснованном правопреемстве делает процесс бессодержательным, поскольку утрачены его материально-правовые предпосылки <*>.
--------------------------------
<*> Приходько И.А., Пацация М.Ш. Вопросы процессуального правопреемства в судебно-арбитражной практике // Комментарий судебно-арбитражной практики. Вып. 8. М., 2001. С. 153.
Правопреемник стороны в материальном отношении даже при отказе в процессуальном правопреемстве продолжает оставаться заложником дела, развивающегося без его участия: все действия его правопредшественника, утратившего материальный интерес к спору, обязательны для правопреемника, при этом усмотрением суда он может быть впоследствии вовлечен в процесс в любой его стадии, в том числе когда он уже ничего реально не может предпринять в свою защиту. Будучи привлечен в качестве, например, правопреемника истца в неблагоприятной для себя стадии процесса, он не сможет впоследствии предъявить и самостоятельный иск о том же предмете и по тем же основаниям в силу уже принятого судебного акта по тождественному иску между теми же лицами <*>.
--------------------------------
<*> Приходько И.А., Пацация М.Ш. О "препятствующих" определениях в гражданском и арбитражном процессе // Юридический консультант. 2001. N 6. С. 27 - 31.
Вступление лица в идущий процесс в качестве правопреемника стороны является законным способом осуществления права на судебную защиту, таким же, как, например, вхождение в процесс в качестве третьего лица с самостоятельными требованиями на предмет спора. В этом праве лицу не может быть произвольно отказано. Для того чтобы такая защита была эффективной, лицо должно иметь возможность вступить в процесс до вынесения решения, когда оно реально имеет возможность осуществлять защиту своих прав с использованием всего набора процессуальных средств, предоставленных стороне. Понятно, что последующее принудительное вовлечение лица в качестве, например, правопреемника ответчика на стадии исполнительного производства совсем не равнозначно вхождению его в процесс в первой инстанции. Поэтому отказ в процессуальном правопреемстве препятствует лицу в получении судебной защиты избранным им (и предусмотренным процессуальным законом) способом. Следовательно, есть основание считать соответствующее определение преграждающим, а значит - обжалуемым.
Конечно, лицо, позиционирующее себя в качестве правопреемника истца, которому отказано во вступлении в процесс в порядке процессуального правопреемства, все же может использовать механизм вхождения в процесс путем предъявления иска в качестве третьего лица с самостоятельными требованиями на предмет спора (хотя при отсутствии спора между истцом и его правопреемником о том, кому из них принадлежат материальные права по иску, это достаточно противоестественный способ, ведь требования истца и третьего лица с самостоятельными требованиями на предмет иска, как правило, имеют взаимоисключающий характер; к тому же, непринятие иска третьего лица по сложившейся практике не признается обжалуемым, а значит, вхождение в процесс и этим способом не гарантировано) либо предъявить самостоятельный иск.
А каков иной (кроме правопреемства) механизм вступления в дело для правопреемника ответчика? Такого механизма не существует, и, значит, правопреемник ответчика, которому отказано во вступлении в дело, вынужден оставаться сторонним наблюдателем процесса при пассивности ставшего ненадлежащим ответчика, утратившего интерес к делу, что вполне устраивает истца. Между тем отвечать по иску придется не ответчику, а его правопреемнику, ведь в законе нет никаких указаний на то, что после вынесения решения процессуальное правопреемство возможно лишь в случае, если правопреемство в материальном правоотношении также произошло уже после завершения рассмотрения дела судом; в противном случае необходимо предъявление нового иска. А значит, в ст. 48 АПК необходимо было предусмотреть обжалование не только определения об осуществлении процессуального правопреемства, но и об отказе в этом.
В ином случае правопреемник, не вовлеченный в процесс, лишается впоследствии возможности обжаловать и финальный судебный акт, так как не является лицом, участвующим в деле, и вопрос о его правах этим (финальным) актом не решался. Между тем, отказав в процессуальном правопреемстве (например, оценив как ничтожный договор об уступке прав или переводе долга), суд, по сути, разрешил вопрос о правах (в смысле их отсутствия) лица, не привлеченного к участию в деле.
Однако у суда нет обязанности указывать в решении, что в процессуальном правопреемстве отказано, а также давать мотивировку такого отказа; все это может быть отражено в определении, в том числе протокольном. Соответственно при оценке финального (обжалуемого) судебного акта у суда вышестоящей инстанции нет оснований для вывода о том, что суд решил вопрос о правах не вовлеченного в процесс правопреемника стороны. Ведь в этом акте правопреемник даже не упоминается, а оценивать законность необжалуемых определений у суда также нет прямой обязанности, тем более, если нет прямых оснований считать, что такое определение привело или могло привести к незаконному или необоснованному решению. Во всяком случае судебная практика ныне идет именно по такому пути, а значит, права на судебную защиту правопреемника стороны фактически нереализуемы. В особенности это касается правопреемника ответчика, которому в первой инстанции может быть отказано во вступлении в процесс, а впоследствии он все же будет в него вовлечен, когда все средства защиты от иска исчерпаны (или вовсе не использовались) его правопредшественником. Такое положение явно нетерпимо.
Альтернативой обжалованию определения об отказе в процессуальном правопреемстве могло бы быть установление правила, согласно которому процессуальное правопреемство осуществляется только в той стадии процесса, в которой произошло материальное правопреемство. Например, если правопреемство в материальном отношении произошло при рассмотрении дела в первой инстанции, то и процессуальное правопреемство при таком регулировании может быть осуществлено только в этой же инстанции. Если же этого не произошло, то в апелляционной, кассационной и надзорной инстанции, а тем более на стадии исполнительного производства процессуальное правопреемство в отношении ответчика без его согласия не должно было бы производиться. Истец в этом случае вправе предъявлять лишь новый иск, поскольку решение против правопреемника ответчика не выносилось и в деле он не участвовал.
Неосуществление процессуального правопреемства в некоторых случаях приводит к парадоксальным ситуациям. Правопреемник истца, которому отказано во вступлении в процесс вместо истца, вправе предъявить самостоятельный иск - другого способа защиты своих прав (если не считать вступление в дело в качестве третьего лица с самостоятельными требованиями) у него не остается. Удовлетворение первого иска (фактически в пользу ставшего ненадлежащим истца) не может служить препятствием к удовлетворению иска правопреемника истца к тому же ответчику, о том же предмете и по тем же основаниям. Практически это означает, что ответчику придется платить свой долг дважды. При этом он не сможет требовать и пересмотра по вновь открывшимся обстоятельствам первого решения, поскольку о состоявшемся правопреемстве на стороне истца и суду, и лицам, участвующим в первом деле, было известно, поскольку соответствующее ходатайство заявлялось в суде. По новому АПК подобные обстоятельства не являются основанием и для пересмотра в порядке надзора: в данном случае решение по первому делу не "препятствует принятию законного решения по другому делу" (п. 2 ст. 304 АПК). Вряд ли возможен и последующий иск ответчика о взыскании с истца неосновательного обогащения: трудно представить себе что-либо полученное более основательно, чем полученное во исполнение вступившего в законную силу судебного акта, никем (в том числе и в порядке надзора) не отмененного.
Сказанное иллюстрирует не только значимость вопросов надлежащего осуществления процессуального правопреемства, но и актуальность создания особых процессуальных механизмов, позволяющих устранить последствия неосуществления правопреемства, когда о правопреемстве заявлено в суде.
Автор настоящей работы в период подготовки новых АПК и ГПК неоднократно обращал на это внимание законодателя <*>. К сожалению, в АПК соответствующие предложения отразились лишь частично. Более оптимальным является регулирование, содержащееся в ГПК, который предусматривает возможность обжалования не только определения о процессуальном правопреемстве, но и определения об отказе в этом.
--------------------------------
<*> См., напр.: Приходько И.А. Проблемы оптимизации состава суда и позиционирования сторон в проекте АПК в свете доступности правосудия // Проблемы защиты прав и законных интересов граждан и организаций. Краснодар, 2002. С. 296.
Как справедливо отмечает Р.Ф. Каллистратова, "в ч. 2 ст. 48 Кодекса (имеется в виду АПК. - прим. автора) должно было быть указано на возможность обжалования определения об отказе в привлечении к делу правопреемника, так как вывод о том, что подобное определение препятствует рассмотрению дела, не лежит на поверхности" <*>. Подобная проблема возникала и при применении АПК 1995 г.
--------------------------------
<*> Комментарий к АПК РФ / Под ред. В.Ф. Яковлева, М.К. Юкова. М., 2003. С. 156 (автор главы - Р.Ф. Каллистратова).
Формула ст. 40 АПК 1995 г., как и действующая редакция ст. 48 АПК 2002 г. ("в случаях выбытия одной из сторон в спорном... правоотношении... суд производит замену этой стороны ее правопреемником"), выглядит как абсолютная обязанность суда во всех случаях, когда после возбуждения процесса состоялось правопреемство стороны в материальном правоотношении, осуществить и адекватную процессуальную замену.
По смыслу закона у арбитражного суда нет права усмотрения допускать или не допускать замену стороны в порядке процессуального правопреемства, естественно, если у суда нет сомнений в том, что состоялось правопреемство в материальном правоотношении и что это произошло уже в ходе идущего процесса (если правопреемство произошло еще до предъявления иска, то ст. 40 АПК 1995 г. или ст. 48 АПК 2002 г. неприменимы; в таком случае возможна лишь замена ненадлежащей стороны).
По буквальному смыслу ст. 40 АПК 1995 г. и ст. 48 действующего АПК суд не связан ни отсутствием ходатайств по поводу осуществления правопреемства, ни возражениями против замены стороны ее правопреемником.
Но, конечно, суд не может произвести замену, если ему ничего не известно о состоявшемся правопреемстве. Действующие АПК и ГПК, как и ранее действовавшие, не определяют процессуальный механизм инициирования рассмотрения судом вопроса о процессуальном правопреемстве (по ходатайству стороны, выбывшей из спорного материального правоотношения; по заявлению ее правопреемника, не участвующего в деле; по инициативе самого суда, когда из материалов дела достоверно усматривается правопреемство). Как представляется, формулировки Кодекса позволяют суду осуществить замену стороны как по ходатайству любого лица, участвующего в деле, так и по собственной инициативе. Замена, очевидно, возможна и по заявлению лица, не участвующего в деле (правопреемника стороны, заинтересованного во вступлении вместо нее в идущий процесс), хотя процессуально такая возможность никак не урегулирована.
Если суд уведомлен истцом о состоявшейся уступке прав требования, дальнейшее вовлечение (или невовлечение) в процесс предполагаемого правопреемника истца происходит уже помимо воли заинтересованных лиц, не требует от них совершения каких-либо позитивных действий (например, соответствующего заявления от предполагаемого правопреемника и т.п.) и зависит исключительно от того, сочтет ли суд представленные доказательства в подтверждение правопреемства достаточными или придет к выводу о недоказанности правопреемства.
Выше был обоснован вывод о том, что при наличии оснований для осуществления правопреемства суд не вправе произвольно отказать в этом. Тем не менее, если суд делает это, является ли соответствующее определение преграждающим движение дела?
Формально препятствий к движению дела нет, поскольку процесс продолжен. Однако фактически этот процесс бессодержателен, это процесс ради процесса. Истец, ставший ненадлежащим в результате уступки материальных прав по иску, не может поддерживать свои исковые требования и вообще утрачивает интерес в продолжении процесса. Лицо же, позиционировавшее себя в качестве правопреемника истца в материальном правоотношении, в процесс не допущено и, следовательно, лишено возможности защищать свои права в рамках данного дела, используя допускаемый процессуальным законом механизм вхождения в дело посредством процессуального правопреемства. Собственно говоря, дело, возбужденное по инициативе истца, перестало быть его делом, оно стало делом правопреемника истца в материальном отношении, по сути, поменялась сторона в споре. Отказ в осуществлении правопреемства в этой ситуации, по нашему мнению, препятствует движению этого дела.
Формула "преграждение дальнейшего движения дела", на наш взгляд, должна пониматься не как препятствие для развития самого дела (такое понимание нередко в судебной практике). Эта формула означает, что имеется преграда к рассмотрению материально-правового требования лица, обратившегося в суд за защитой своих прав, в избранной им процессуальной форме (из числа допускаемых законом). При узком понимании формулы "преграждения дальнейшего движения дела" само это дело может "нормально" двигаться, только уже без лица, предъявившего иск, в том числе помимо его воли, поскольку согласия лица на замену его правопреемником по закону не требуется.
В связи с изложенным предлагается предусмотреть в АПК и ГПК дополнительные процессуальные гарантии как для истца, так и для лиц, вступающих или вовлекаемых в процесс в качестве правопреемника стороны, установив с этой целью, что:
1) замена истца его правопреемником, а равно замена ответчика его правопреемником без согласия на это истца не допускаются;
2) замена стороны ее правопреемником без согласия последнего может производиться лишь до вынесения судом первой инстанции судебного акта, которым завершается рассмотрение дела. В этом случае рассмотрение дела начинается с самого начала.
4) Вступление в дело третьих лиц,
заявляющих самостоятельные требования
относительно предмета спора
Законодательное регулирование вопросов вступления в процесс третьих лиц с самостоятельными требованиями относительно предмета спора с принятием новых АПК и ГПК претерпело некоторые изменения.
Так, более точно сформулирована норма, содержащаяся в п. 4 ч. 1 ст. 150 ГПК (п. 3 ч. 1 ст. 142 ГПК РСФСР). Согласно прежней редакции данной нормы суд в порядке подготовки дела к судебному разбирательству разрешал вопрос о вступлении в дело соистцов, соответчиков и третьих лиц. В новой редакции уточнено, что речь идет о третьих лицах без самостоятельных требований на предмет спора, поскольку привлечь к участию в деле третьих лиц с самостоятельными требованиями, которые наделены правами истца, суд в силу принципа диспозитивности не может, что не исключает выяснение судом круга заинтересованных в исходе дела лиц, которые могли бы вступить в дело с самостоятельными требованиями на предмет спора, и извещение их о месте и времени разбирательства дела (п. 5 ч. 1 ст. 142 ГПК РСФСР, п. 6 ч. 1 ст. 150 ГПК), с тем чтобы они могли воспользоваться своим правом вступления в дело.
АПК 1995 г. (п. п. 1 и 2 ст. 112) содержал аналогичные ГПК 1964 г. положения о привлечении к участию в деле третьих лиц и извещении заинтересованных лиц о производстве по делу. АПК 2002 г. (п. 5 ч. 1 ст. 135) несколько сузил функции арбитражного суда в плане выяснения круга заинтересованных лиц и их информирования о производстве по делу. Согласно действующей норме арбитражный суд при подготовке дела к судебному разбирательству рассматривает вопросы о вступлении в дело других лиц; информировать всех заинтересованных лиц, которые предположительно могли бы заявить самостоятельные притязания на предмет спора, в задачу арбитражного суда не входит.
Более развернутым в ГПК и в АПК 2002 г. стало регулирование вопроса о порядке признания заявителей третьими лицами с самостоятельными требованиями на предмет спора.
Во-первых, Кодексами восполнен имевшийся в ГПК РСФСР (ст. 37) и АПК 1995 г. (ст. 38) пробел в вопросе о том, как должно оформляться вступление в дело третьего лица с самостоятельными требованиями. Оба Кодекса указывали лишь, что соответствующие лица могут вступить в дело до принятия решения, однако прямых указаний о том, каким судебным актом должен суд разрешать вопрос о принятии соответствующего заявления, Кодексы не содержали. Теперь АПК (ч. 4 ст. 50) прямо предусмотрено, что о вступлении в дело третьего лица с самостоятельными требованиями суд выносит определение. По ГПК (ч. 1 ст. 42) суд выносит определение о признании лица третьим лицом с самостоятельными требованиями в рассматриваемом деле или об отказе в признании их третьими лицами. По ГПК данное определение может быть обжаловано.
Во-вторых, оба Кодекса прямо предусмотрели, что при вступлении в дело третьего лица с самостоятельными требованиями относительно предмета спора рассмотрение дела производится с самого начала. Различие состоит в том, что АПК (ч. 4 ст. 50) предусматривает разбирательство сначала только в том случае, если третье лицо с самостоятельными требованиями вступает в процесс после начала судебного разбирательства, в то время как ГПК (ч. 2 ст. 42) не содержит указанной оговорки.
Производство в суде первой инстанции включает подготовку дела к судебному разбирательству (гл. 14 АПК, гл. 14 ГПК) и само судебное разбирательство (гл. 15 АПК, гл. 15 ГПК). Означает ли формула "рассмотрение дела начинается с самого начала", что оно начинается с повторной подготовки дела к судебному разбирательству или речь идет только о собственно судебном разбирательстве? В пользу первого толкования говорит характер этого заявления, которое содержит правовое требование к суду, является иском, а потому дело требует подготовки заново с учетом указанного нового требования. Суду предстоит выполнить все действия, которые предписаны гл. 14 - 15 АПК, что он сделать не в состоянии, не возвратившись в стадию подготовки. В пользу второго толкования говорят нормы ч. 4 ст. 51 АПК, ч. 2 ст. 43 ГПК, которые содержат идентичную формулу о рассмотрении дела с самого начала и при вступлении в дело третьих лиц без самостоятельных требований. Любое из предложенных толкований имеет свои последствия в плане доступности правосудия для участвующих в деле лиц, причем эти последствия не могут быть оценены однозначно.
Для сторон возвращение в стадию подготовки означает существенное удлинение процесса, но в то же время дает возможность подготовиться к борьбе против требований третьего лица (ознакомиться с его доказательствами, собрать контрдоказательства, получив при необходимости содействие суда, и т.д.). Делать все это непосредственно в ходе разбирательства значительно сложнее. Что касается третьего лица с самостоятельными требованиями, то и оно, пользуясь всеми правами истца, должно иметь возможности, которые предоставляет стадия подготовки дела.
С учетом изложенного полагаем, что при вступлении в дело третьего лица с самостоятельными требованиями дело должно возвращаться в стадию подготовки.
Сравнивая приведенные изменения, нельзя не заметить, что АПК не решает вопрос о том, как следует поступать арбитражному суду, если предусмотренные законом условия вступления в дело третьих лиц с самостоятельными требованиями относительно предмета спора отсутствуют (например, заявление подано после вынесения решения судом первой инстанции или заявленное требование не относится к предмету спора). АПК в отличие от ГПК не предусматривает института отказа в принятии иска, заявление же третьего лица с самостоятельными требованиями на предмет спора является иском, хотя и заявляемым в уже идущем процессе, поэтому изложенное в ГПК регулирование (отказ в признании третьим лицом, что равносильно отказу в принятии искового заявления) для АПК оказалось неприемлемым.
Следовательно, в отсутствие специальных указаний в законе арбитражный суд, не принявший заявление третьего лица, заявляющего самостоятельные требования на предмет спора, связан общими правилами, определяющими основания возвращения искового заявления (ст. 129 АПК). Вместе с тем ст. 129 АПК не содержит подобного основания возвращения искового заявления, как отсутствие условий, предусмотренных ст. 50 АПК. В такой ситуации следует прийти к выводу, что в отсутствие как предусмотренных ст. 50 АПК оснований для принятия заявления, так и предусмотренных ст. 129 АПК оснований его возвращения оно подлежит принятию в качестве самостоятельного иска, при условии, что заявление остается подсудным данному суду. В противном случае оно возвращается на общих основаниях (п. 1 ч. 1 ст. 129 АПК). Тем не менее практика идет по другому пути. Остающийся в этом отношении пробел тем более досаден, что соответствующая проблема активно обсуждалась в литературе в период подготовки нового АПК.
Данная проблема не является новой, она была известна еще дореволюционному процессуальному законодательству. В теории гражданского процесса вступление в дело третьих лиц с самостоятельными требованиями на предмет спора рассматривалось как главное вступление в отличие от участия третьих лиц без самостоятельных требований, вступающих в процесс в роли помощников одного из тяжущихся. Последняя форма участия в деле третьих лиц получила название пособничества.
Е.В. Васьковский определял главное вступление как присоединение третьего лица к производящемуся процессу с самостоятельным иском относительно объекта этого процесса против одного или обоих первоначальных тяжущихся <*>. Определение Е.В. Васьковского остается более точным и верным, чем ныне действующее нормативное определение третьих лиц, заявляющих самостоятельные требования относительно предмета спора. Неточность действующего нормативного определения, сохранившаяся в новых АПК и ГПК, заключается в том, что требование связывается с предметом спора, в то время как Е.В. Васьковский связывал требование с объектом процесса.
--------------------------------
<*> Васьковский Е.В. Учебник гражданского процесса. С. 323.
В судебной практике достаточно часто встречается отождествление предмета спора, понимаемого как предмет первоначальных исковых требований, и предмета требований третьего лица, заявляющего свои притязания. Если предмет требования истца и предмет требований третьего лица различны, то на этом основании некоторые судьи отказывают во вступлении в дело лицу, заявляющему собственные притязания в идущем процессе, полагая, что предмет его требований - иной, нежели рассматриваемый судом в данном деле.
Так, если первоначальный истец, позиционирующий себя в качестве собственника имущества, требует возврата ему этого имущества, находящегося в аренде и полученного арендатором (ответчиком) от другого лица, предъявляя соответствующий иск к арендатору, этим затрагиваются интересы того лица, которое передало имущество в аренду. Это лицо вправе предъявить иск о признании своих прав на указанное имущество, вступив в дело в качестве третьего лица с самостоятельными требованиями на предмет спора. Хотя предмет требований истца и предмет требований третьего лица не совпадают, оба они спорят о правах в отношении одного и того же материального объекта, чем и обуславливается рассмотрение обоих требований в одном процессе.
Очень точно на разницу между предметом спора и предметом требования указывала М.С. Шакарян: "Под предметом спора понимается спорное материальное правоотношение, но применительно к основанию вступления в процесс третьих лиц более точным будет утверждение, что они заявляют самостоятельные требования на тот же материальный предмет, составляющий объект спорного материального правоотношения" <*>.
--------------------------------
<*> Комментарий к ГПК РФ / Под ред. М.С. Шакарян. М., 2003. С. 65.
Вместе с тем объектом спорного материального правоотношения может быть и нематериальный предмет. Например, при оспаривании действительности сделки, когда требование о применении ее последствий не заявляется; при оспаривании ненормативного акта, нарушающего права заявителя, и т.д. Требованию лица, полагающему себя носителем права, нарушение которого он указывает в основании своего требования, может быть противопоставлено требование лица, позиционирующего себя обладателем этого права и соответственно владельцем того требования, которое предъявляет истец.
Третье лицо с самостоятельными требованиями может и не считать, что соответствующее требование у него в данный момент имеется; по этой причине оно не предъявляет иск к ответчику, противопоставляя свое право праву, которое указано истцом в основание его требования. Например, кредитор, уступивший право требования другому лицу, предъявляет иск к должнику, требуя исполнения обязательства, поскольку считает состоявшуюся уступку прав ничтожной. Цессионарий не требует от должника исполнения, поскольку предоставил ему отсрочку, однако, полагая себя новым кредитором, вступает в процесс третьим лицом с самостоятельными требованиями, обращенными к истцу, суть которых состоит в признании себя кредитором и оспаривании соответствующих прав у истца.
В современной процессуальной литературе и судебной практике вопрос о том, всегда ли противопоставляется право третьего лица праву истца, вызывает дискуссию. Как указывает Р.Ф. Каллистратова, "если требования соистца всегда направлены к ответчику по первоначальному иску, то требования третьего лица... могут быть обращены как к истцу, так и одновременно к истцу и ответчику. Требования... третьего лица и соистца всегда имеют взаимоисключающий характер" <*>.
--------------------------------
<*> Комментарий к АПК РФ / Под ред. В.Ф. Яковлева, М.К. Юкова. М., 2003. С. 164.
С данной позицией можно согласиться лишь отчасти. Требование истца и требование третьего лица не обязательно противостоят друг другу. Е.В. Васьковский приводит следующий пример непротиворечивости требований истца и третьего лица. Собственник имения, находящегося в долгосрочной аренде, завещал его в пожизненное владение своей жене и в собственность племяннику. Так как после смерти собственника арендатор стал выдавать себя за давностного владельца, то племянник наследодателя предъявил к нему иск о признании права собственности. В свою очередь, вдова наследодателя вправе предъявить иск о признании своего пожизненного владения. Этот иск будет направлен против одного ответчика-арендатора, ибо она не отрицает право собственности истца <*>.
--------------------------------
<*> Васьковский Е.В. Учебник гражданского процесса. С. 324.
Изложенное показывает, что недостаточно четкое нормативное определение понятия "предмет спора" применительно к третьим лицам с самостоятельными притязаниями затрудняет защиту прав соответствующих лиц, заявляющих самостоятельные требования в идущем процессе.
Следующей проблемой, связанной со вступлением третьих лиц с самостоятельными требованиями в начатый процесс, является неопределенность в вопросе о последствиях несоблюдения формы и содержания искового заявления третьего лица.
АПК и ГПК предусматривают оставление без движения искового заявления, не отвечающего требованиям формы и содержания либо не имеющего в качестве приложений указанных в законе документов. Применяется ли данное правило в отношении исков третьих лиц? Нет прямых оснований считать, что правила ст. 128 АПК, ст. 136 ГПК в подобных случаях не должны применяться. Разумеется, вступление в процесс новых лиц (в особенности третьих лиц с самостоятельными требованиями) всегда отягощает процесс, отдаляет вынесение решения, а следовательно, осуществление защиты права, тем более, когда третье лицо заявило свои требования на финальной стадии процесса. Если при этом заявление третьего лица дефектно, то оставление его без движения еще более затянет процесс.
ГПК 2002 г. предусмотрел в ч. 3 ст. 39 важную норму, согласно которой при изменении основания или предмета иска и при увеличении размера исковых требований течение срока рассмотрения дела начинается со дня совершения соответствующего процессуального действия. АПК подобной нормы, к сожалению, не содержит.
Однако вступление в процесс третьих лиц с самостоятельными требованиями не рассматривается ни АПК, ни ГПК в качестве основания для начала течения срока рассмотрения дела заново, хотя в данном случае на рассмотрение суда представляется не просто модифицированный, а совершенно новый иск, к которому ни суд, ни стороны не готовы. В такой ситуации суд, будучи вынужденным рассматривать дело с самого начала, обречен на пропуск срока рассмотрения дела, что не способствует мотивации суда принимать соответствующее заявление вообще, а тем более оставлять его без движения.
Часто суд использует любые поводы к непринятию заявлений третьих лиц с самостоятельными требованиями на предмет спора. Нежелание нарушать срок рассмотрения дел может перевесить только еще большее нежелание последующей отмены решения. Между тем превышение установленного законом срока рассмотрения дела при вступлении третьего лица на финальной стадии процесса очевидно, в то время как вероятность отмены решения по причине непривлечения третьего лица минимальна, так как третье лицо не лишено права заявить свои требования путем предъявления самостоятельного иска, а вопрос о его правах судом не оценивался и не решался.
Таким образом, процессуальные законы объективно ориентируют суды на отрицательную мотивацию к принятию заявлений третьих лиц с самостоятельными требованиями на предмет спора. В данном случае законодателю придется выбирать между оперативностью процесса и непротиворечивостью судебных актов. Недопущение в процесс третьего лица с самостоятельными требованиями на предмет спора позволит оперативно разрешить спор между сторонами по представленным ими доказательствам, но без учета правовой позиции и доказательств третьего лица, которые последнее представит в другом процессе и, возможно, с иным результатом.
Видимо, более оптимальным было бы создание условий для рассмотрения и разрешения в одном процессе всех заявленных требований, тем более когда они конкурируют между собой. Применительно к третьим лицам, заявляющим самостоятельные требования относительно предмета спора, вполне достаточным могло бы быть включение в ст. 50 АПК и в ст. 42 ГПК положения, согласно которому при вступлении в дело третьего лица с самостоятельными требованиями течение срока рассмотрения дела начинается со дня вступления в дело этого лица.
Нельзя исключить, что и без внесения соответствующих изменений в закон решение данной проблемы возможно путем системного истолкования норм АПК и ГПК о сроках рассмотрения дела при вступлении в него третьего лица с самостоятельными требованиями.
Если признать, что в последнем случае дело возвращается в стадию подготовки, то и срок на подготовку следует исчислять заново. Соответственно срок на проведение судебного разбирательства в таком случае будет исчисляться с момента завершения подготовки и назначения судебного разбирательства. В таком случае, очевидно, необходимы разъяснения ВАС и ВС по указанным вопросам в их взаимосвязи.
5) Вступление в дело третьих лиц
без самостоятельных требований
относительно предмета спора
Исход процесса может затрагивать не только интересы тяжущихся сторон, но и посторонних - третьих лиц. Интерес третьего лица без самостоятельных требований заключается в предотвращении для себя неблагоприятных юридических последствий, которые в будущем может вызвать для него исход дела. Поэтому третьему лицу желательно вмешаться в процесс и помочь той стороне, победа которой представляет для него выгоду <*>.
--------------------------------
<*> Там же. С. 325.
Е.В. Васьковский определял присоединение третьего лица, заинтересованного в исходе чужого процесса, к одной из тяжущихся сторон с целью помочь ей одержать победу как пособничество <*>.
--------------------------------
<*> Там же.
Действующие АПК и ГПК исходят из того же понимания цели участия третьих лиц без самостоятельных требований в чужом процессе: они вступают в дело или привлекаются к нему на стороне истца либо ответчика. Наличие у соответствующих лиц юридического интереса вмешаться в чужой процесс обуславливает допущение их вступления в дело процессуальными законами; последнее же обстоятельство позволяет утверждать наличие у третьих лиц права доступа к суду, решение которого может повлечь для них в будущем определенные юридические последствия.
Новые АПК и ГПК внесли некоторые изменения в правовое регулирование участия в деле третьих лиц без самостоятельных требований относительно предмета спора. Так, в ч. 1 ст. 43 ГПК предусмотрено, что третьи лица могут вступить в дело до принятия судом первой инстанции судебного постановления по делу (по ст. 38 ГПК РСФСР - решения по делу), если оно может повлиять на их права и обязанности по отношению к одной из сторон.
Сомнительно, что указанное изменение редакции нормы способствует более точному уяснению условий, при которых третье лицо может вступить в дело. Суть указанных изменений сводится к тому, чтобы учесть в законе ситуации, когда рассмотрение дела в суде первой инстанции завершается без вынесения решения (например, при оставлении иска без рассмотрения, при прекращении производства по делу). Ясно, что после вынесения такого акта вступление третьих лиц в дело невозможно. Именно таким образом сформулирована аналогичная норма в ч. 1 ст. 51 АПК. Согласно ей вступление третьих лиц в дело возможно до принятия судебного акта, которым заканчивается рассмотрение дела в суде первой инстанции. Между тем никакой иной судебный акт, принимаемый судом первой инстанции, исключая решение, в принципе, не может повлиять на права и обязанности третьих лиц, поскольку им не разрешается судьба спора.
Поскольку в момент вступления третьих лиц в дело неизвестно, закончится судебный процесс вынесением решения или будет завершен иным образом, формула норм ч. 1 ст. 43 ГПК и ч. 1 ст. 51 АПК не достигает цели, ради которой вносились соответствующие уточнения. В принципе, формулировка норм ст. 38 ГПК РСФСР и ст. 38 АПК 1995 г. ("третьи лица могут вступить в дело до принятия решения") была вполне ясной: она подразумевала, что поскольку дело предположительно должно завершиться вынесением решения и это возможное решение способно повлиять на права и обязанности третьих лиц по отношению к одной из сторон, то третьи лица могут вступить в дело или быть привлеченными судом. После же того, как производство по делу в суде первой инстанции закончено (вынесением решения или иного финального судебного акта), третьи лица вступить в дело не могут.
Именно так данные нормы понимались и применялись на практике до тех пор, пока Пленум ВАС РФ не принял Постановление от 19 июня 1997 г. N 11 "О применении Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации при рассмотрении дел в апелляционной инстанции" <*>, п. 6 которого допустил вступление или привлечение третьих лиц при рассмотрении дела в апелляционной инстанции. Ныне ч. 3 ст. 266 АПК прямо исключает привлечение в арбитражном суде апелляционной инстанции третьих лиц, однако не дает ответа на вопрос, могут ли третьи лица самостоятельно вступить в дело при рассмотрении дела в суде апелляционной инстанции.
--------------------------------
<*> Вестник ВАС РФ. 1997. N 12. С. 12.
ГПК (ч. 2 ст. 327) предусматривает, что рассмотрение дела судом апелляционной инстанции производится по правилам производства в суде первой инстанции. Единственное исключение содержится в ч. 2 ст. 322 ГПК, согласно которой в апелляционной жалобе не могут заявляться требования, не заявленные мировому судье. Следовательно, можно заключить, что препятствий к вступлению или привлечению третьих лиц без самостоятельных требований в суде апелляционной инстанции ГПК не содержит. Иначе обстоит дело с кассационной инстанцией судов общей юрисдикции. Порядок производства в суде кассационной инстанции изложен непосредственно в гл. 40 ГПК и не предполагает вступление или привлечение третьих лиц.
Институт третьих лиц, не заявляющих самостоятельных требований относительно предмета спора, известен и праву других государств. ГПК ФРГ, например, вступление в дело третьих лиц без самостоятельных требований рассматривает как присоединение.
Согласно п. 1 § 66 ГПК ФРГ лицо в споре между другими лицами, юридически заинтересованное в победе одной стороны, может присоединяться к этой стороне в целях ее поддержки. Вступление в процесс третьего лица без самостоятельных требований возможно на любой стадии разбирательства спора до вынесения решения суда по этому спору.
Согласно § 67 ГПК ФРГ "лицо, вступающее в процесс без самостоятельных требований, должно принять спор на той стадии его разбирательства, на которой он находится в момент вступления; это лицо вправе использовать средства судебного нападения и судебной защиты и совершать все необходимые процессуальные действия, если они не противоречат действиям основной стороны.
Права третьих лиц без самостоятельных требований по ГПК ФРГ значительно уже, чем в российском гражданском и арбитражном процессе. Согласно § 68 ГПК ФРГ лицо, вступающее в процесс без самостоятельных требований, в отношении основной стороны не может быть выслушано по утверждению, что спор в том виде, в каком он находился на рассмотрении судьи, был разрешен неправильно. По утверждению, что основная сторона вела спор с недостатками, оно заслушивается лишь постольку, поскольку положение спора, существовавшее в момент его вступления в процесс, или объяснения и действия основной стороны воспрепятствовали использованию средств судебного нападения или судебной защиты или поскольку средства судебного нападения или судебной защиты, бывшие ему неизвестными, не были использованы основной стороной умышленно либо по грубой вине.
Гражданское процессуальное законодательство ФРГ содержит не известный российскому законодательству институт вступления в процесс третьего лица без самостоятельных требований в порядке процессуального соучастия. Согласно § 69 ГПК ФРГ, поскольку в соответствии с предписаниями гражданского права законная сила решения, вынесенного в основном процессе, действует в отношении правоотношения между третьим лицом, вступившим в процесс без самостоятельных требований, и противником, указанное третье лицо считается в смысле § 61 процессуальным соучастником основной стороны. Согласно § 70 ГПК ФРГ:
(1) Вступление в процесс третьего лица без самостоятельных требований производится посредством представления процессуального документа в суд, ведущий процесс, и, если оно связано с использованием средства обжалования, посредством представления процессуального документа в суд, рассматривающий средство обжалования. Указанный процессуальный документ должен быть доставлен обеим сторонам и содержать:
1. Наименование сторон и спора.
2. Указание на правовой интерес лица, вступившего в процесс без самостоятельных требований.
3. Заявление о вступлении в процесс.
(2) Наряду с этим действуют общие предписания о подготовительных процессуальных документах.
Институт привлечения в процесс третьих лиц без самостоятельных требований по инициативе суда или сторон в ГПК ФРГ отсутствует. Также не допускает ГПК ФРГ участия третьих лиц в апелляционной инстанции.
Важной новеллой АПК является положение ч. 3 ст. 51, согласно которому о вступлении в дело третьего лица, не заявляющего самостоятельных требований относительно предмета спора, либо о привлечении третьего лица к участию в деле или об отказе в этом арбитражным судом выносится определение.
ГПК (ч. 1 ст. 43) содержит несколько иную формулу: о вступлении в дело третьих лиц, не заявляющих самостоятельных требований относительно предмета спора, выносится определение. Фактически это может означать, что суд не вправе отказать третьему лицу во вступлении в дело, если оно подало соответствующее заявление. Такое регулирование не вполне последовательно, учитывая, что третьему лицу с самостоятельными требованиями относительно предмета спора суд вправе отказать в признании его третьим лицом, т.е. вправе не допустить его к участию в деле.
Таким образом, АПК и ГПК заняли противоположные позиции по вопросу о возможности отказа во вхождении в процесс третьих лиц. АПК (ч. 3 ст. 51) допускает такой отказ в отношении третьих лиц без самостоятельных требований относительно предмета спора и не допускает этого в отношении третьих лиц с самостоятельными требованиями (ч. 4 ст. 50); ГПК, напротив, содержит прямо противоположное регулирование. Такой подход законодателя к институту вступления в дело третьих лиц свидетельствует об отсутствии в отечественной доктрине процессуального права единых воззрений на проблему участия в деле третьих лиц.
Институт вступления и привлечения в дело третьих лиц обусловлен исключительно соображениями процессуальной экономии <*>. Целью участия в процессе третьих лиц без самостоятельных требований является лишь пособничество той стороне, в успехе которой заинтересовано третье лицо; непосредственно свои права третье лицо будет защищать в ином судебном процессе, где оно будет выступать в качестве стороны (истца либо ответчика). Неучастие в деле третьего лица не создает для него преюдиции в этом будущем возможном процессе. Трудно представить ситуацию, когда непривлечение к участию в деле третьего лица может реально нарушить его права, более того, как было показано выше, участие в деле именно в качестве третьего лица без самостоятельных требований для заинтересованного лица не всегда желательно, а порой и просто вредно.
--------------------------------
<*> Как отмечалось в литературе, ч. 4 ст. 32 АПК 1992 г. возвела право арбитражного суда рассматривать в одном деле первоначальный иск к ответчику и регрессный иск ответчика к третьему лицу без самостоятельных требований в правило. Однако широкого применения в практике данная норма не нашла (Грось А. Арбитражное процессуальное законодательство: спорные моменты // Хозяйство и право. 1994. N 2. С. 53).
В иерархии целей и задач гражданского судопроизводства и судопроизводства, осуществляемого арбитражными судами, цель обеспечения помощи тяжущимся со стороны третьих лиц и цель обеспечить последним возможности защитить свой юридический интерес в чужом деле едва ли должны иметь приоритет над целью обеспечения судебной защиты непосредственным участникам судебного спора. Следовательно, вступление и вовлечение в дело третьих лиц без самостоятельных требований не должно допускаться, если это повлечет существенное затягивание процесса, отдаление получения судебной защиты правой стороной в споре. Третье лицо может оказать помощь стороне в основном доказательствами, которыми не располагает сторона. Сделать это можно и без вхождения в процесс третьего лица (в том числе путем истребования доказательств, если в этом возникнет необходимость).
Ныне достаточно распространенной является практика, когда сторона, заинтересованная в затягивании процесса, инициирует вступление в дело или привлечение к участию в нем третьих лиц исключительно с целью затягивания процесса. Заинтересованная сторона с легкостью может изготовить доказательства существования лица, на права или обязанности которого может повлиять будущее решение. Так, арендатор нежилого помещения, к которому предъявлен иск о расторжении договора аренды и выселении, ходатайствует о привлечении в качестве третьего лица субъекта, с которым он заключил, например, договор залога прав аренды этого помещения. Разумеется, ответчик не вправе заключать такой договор без согласия арендодателя; коль скоро такого согласия не было, договор залога ничтожен. Однако суд, рассматривая такое ходатайство и понимая, что договор залога ничтожен, не может привести этот мотив в своем определении об отказе в удовлетворении ходатайства, поскольку этим он разрешал бы вопрос о правах (в смысле их отсутствия) по этому договору третьего лица, не привлеченного к участию в деле. Этого суд делать не вправе, следовательно, если такое определение будет обжаловано не привлеченным к участию в деле лицом, существует риск его отмены.
Заявление подобного ходатайства, в принципе, юридически вполне корректно: если предположить, что залог прав аренды существует, то расторжение договора аренды прекращает заложенное право, следовательно, арендатор должен привлечь залогодержателя к участию в деле.
Как правило, в подобных случаях заинтересованная в затягивании дела сторона привлекает аффилированное с ним лицо, находящееся за пределами Российской Федерации. Соответственно возникает проблема надлежащего уведомления такого лица, связанная с необходимостью перевода определения суда, его направления за границу, в том числе через министерства юстиции страны отправителя и страны получателя, что влечет отложение рассмотрения дела на срок до шести месяцев (ч. 3 ст. 253 АПК). Как показывает, например, практика рассмотрения дел с участием иностранных лиц Арбитражным судом Хабаровского края, для извещения лица, находящегося в Европе или США, требуется не меньше года <*>.
--------------------------------
<*> Кочергин В.В., Жолокдзь Ж.В. Справедливое правосудие с точки зрения международного процессуального права и новый Арбитражный процессуальный кодекс Российской Федерации // Вестник ВАС РФ. 2003. N 9. С. 61.
Подход ГПК, по сути, не допускающего отказа во вступлении в дело третьего лица без самостоятельных требований, если указанное лицо изъявило такое намерение, отчасти может быть объяснен тем, что в судах общей юрисдикции вступление в процесс третьих лиц с целью затягивания процесса пока не получило такого распространения, как в арбитражных судах. Вместе с тем нет сомнений в том, что соответствующие технологии со временем получат распространение и в общих судах. Задача законодателя состоит в том, чтобы предвидеть развитие событий и последствия принимаемых им решений, тем более, что соответствующий негативный опыт арбитражных судов давно известен.
В связи с изложенным предлагается упразднить институт третьих лиц, не заявляющих самостоятельных требований относительно предмета спора. Во-первых, их вступление в дело (привлечение к участию в деле) существенно осложняет процесс. Во-вторых, цель их участия в процессе - помощь стороне - может быть достигнута иными способами (предоставление необходимых доказательств, услуги судебного представителя), не требующими непосредственного участия в деле третьего лица. В-третьих, участие в процессе третьего лица с ограниченными полномочиями не всегда позволяет ему эффективно защищать свои интересы, при том, что решение по делу создает для него отрицательные преюдициальные последствия.
6) Вступление в дело прокурора
Вопрос о необходимости и степени участия прокурора в арбитражном и гражданском процессе в течение последних десяти лет вызывает в литературе острую дискуссию. Эта проблема в плане доступности правосудия увязывается с различными аспектами, касающимися: 1) несоразмерности численности прокурорского корпуса в сравнении с численностью судейского корпуса (число прокуроров до недавнего времени втрое превышало число судей); 2) действия принципов состязательности и равноправия сторон в делах с участием прокурора; 3) недоступности профессионального юридического представительства; 4) конфликтов частного и публичного интереса, защищаемого прокурором, и т.п.
Необходимо отметить, что споры по вопросу об участии прокурора в гражданских делах идут и в других странах, в том числе странах - членах Совета Европы <*>.
--------------------------------
<*> Показательна в этом плане дискуссия, развернувшаяся в связи с решением Европейского суда от 20 февраля 1996 г. по делу Вермюллен против Бельгии (Европейский суд по правам человека: Избранные решения. Т. 2. М., 2000. С. 174 - 181).
Участие прокурора в судопроизводстве российское процессуальное законодательство связывает с выполнением прокурором определенной публичной миссии, которую в широком смысле часто связывают с основной функцией прокуратуры (как она в настоящее время определена в п. 1 ст. 1 Федерального закона "О прокуратуре в Российской Федерации" <*>) и которая состоит в надзоре "за соблюдением Конституции и исполнением законов, действующих на территории Российской Федерации" <**>.
--------------------------------
<*> СЗ РФ. 1995. N 47. Ст. 4472.
<**> Карлин А. Участие прокурора в арбитражном судопроизводстве как элемент многоотраслевого прокурорского надзора // Законность. 1999. N 5.
Однако данную формулировку Федерального закона вряд ли можно признать удачной, поскольку она предполагает фактически тотальный государственный надзор во всех сферах общественной жизни, что, во-первых, невозможно осуществить практически, и, во-вторых, в такой всеобъемлющей постановке эта функция не согласуется с конституционным принципом разделения властей и вообще вряд ли уместна вне системы тоталитарного государства.
Поэтому сначала в п. 2 ст. 1 Федерального закона, а затем и в разд. III "Прокурорский надзор" сфера надзора сужается. Сделана попытка вычленить из нее отдельные секторы и направления надзора (гл. 2, 3, 4 разд. III Федерального закона). Из сферы прокурорского надзора п. 2 ст. 1 Федерального закона изъят надзор за исполнением законов судами. Теперь в силу абз. 2 п. 1 и п. 3 ст. 1, а также разд. IV Федерального закона участие прокурора в рассмотрении дел судами относится к выполнению "иных функций, установленных федеральными законами" (абз. 2 п. 1 ст. 1 Федерального закона).
В п. 3 ст. 1 и в ст. 35 Федерального закона достаточно жестко и последовательно проводится положение о верховенстве процессуального закона над законом о прокуратуре, когда речь идет об участии прокурора в рассмотрении дел судами. Согласно п. 1 ст. 35 Федерального закона "прокурор участвует в рассмотрении дел судами в случаях, предусмотренных процессуальным законодательством Российской Федерации и другими федеральными законами". В п. 3 этой же статьи формулировка еще более недвусмысленна: "Прокурор в соответствии с процессуальным законодательством Российской Федерации вправе обратиться в суд с заявлением или вступить в дело в любой стадии процесса, если этого требует защита прав граждан и охраняемых законом интересов общества или государства".
Отсылки к процессуальному законодательству поставили участие прокурора в рассмотрении дел судами в жесткие процессуальные рамки, и это, безусловно, правильно, в том числе и потому, что ряд основополагающих принципов судопроизводства (таких, как независимость судей, равенство всех перед законом и судом, равноправие и состязательность сторон) закреплен непосредственно в Конституции РФ и федеральных конституционных законах (ст. ст. 5, 7, 15, 16 Федерального конституционного закона "О судебной системе Российской Федерации" <*>, ст. 6 Федерального конституционного закона "Об арбитражных судах в Российской Федерации" <**>).
--------------------------------
<*> СЗ РФ. 1997. N 1. Ст. 1.
<**> Там же. 1995. N 18. Ст. 1589.
Тем не менее рудименты прежней системы, когда на прокуратуру возлагался надзор за соблюдением законов судами, долгое время продолжали сохраняться (хотя и в разной степени) и в гражданском процессуальном, и в арбитражном процессуальном законодательстве. В некоторых случаях попытки поставить прокуратуру фактически над судом уже после принятия Конституции РФ продолжали предприниматься в том числе на законодательном уровне. Так, в п. 1 ст. 36 Закона о прокуратуре (в том числе в редакции Федерального закона от 10 февраля 1999 г. N 31-ФЗ <*>) было сохранено положение о принесении прокурором протестов и жалоб на "незаконное и необоснованное решение, приговор, определение или постановление суда". Это означало не что иное, как право прокурора по своему усмотрению определять, является ли судебный акт законным и обоснованным.
--------------------------------
<*> Ведомости СНД и ВС РФ. 1992. N 8. Ст. 366.
Между тем предусмотренное процессуальным законом право обжалования судебного акта никак не связано с его законностью и обоснованностью. Лицо вправе обжаловать законный и обоснованный акт и не обжаловать незаконный и необоснованный. Однако в силу обязательности вступившего в законную силу судебного акта никто (в том числе и прокурор) не вправе признавать его незаконным или необоснованным, пока он не отменен или не изменен судом в установленном порядке.
Новые АПК и ГПК существенно ограничили вмешательство прокурора в частноправовые споры, хотя и сохранили возможность его участия в арбитражном и в гражданском процессе. Так, за прокурором сохранено право предъявления исков в защиту других лиц, хотя соответствующая возможность теперь существенно ограничена (ч. 1 ст. 45 ГПК).
Сохранена в ГПК и вторая форма участия прокурора в деле: путем его вступления в процесс для дачи заключения, хотя теперь такая возможность ограничена лишь некоторыми категориями дел. Так, согласно ч. 3 ст. 45 ГПК 2002 г. прокурор вступает в процесс и дает заключение по делам о выселении, о восстановлении на работе, о возмещении вреда, причиненного жизни и здоровью, а также в иных случаях, предусмотренных Кодексом и другими федеральными законами. Заключение прокурора теперь должно даваться непосредственно после исследования всех доказательств, т.е. до судебных прений (ст. 189 ГПК 2002 г.). В суде кассационной инстанции прокурор, принесший кассационное представление, выступает первым, как и любой другой заявитель кассационной жалобы (ст. ст. 357, 359 ГПК 2002 г.). При отказе истца от предъявленного в его интересах прокурором иска суд прекращает производство по делу, если это не противоречит закону и не нарушает права других лиц (ч. 2 ст. 45 ГПК).
В новом Кодексе институт протеста прокурора заменен на более мягкий - представление прокурора. Ликвидировано право прокурора приостанавливать исполнение судебных постановлений. Возможность инициировать апелляционное и кассационное производство, подавать представление о пересмотре судебных постановлений в порядке надзора, а также по вновь открывшимся обстоятельствам по новому ГПК обусловлена участием прокурора в деле (ч. 2 ст. 320, ст. 336, ч. 3 ст. 376, ст. 394 ГПК). Тем не менее в новом ГПК сохранена возможность отвода прокурора (ст. 18), обязанность суда сообщать прокурору об обнаружении признаков преступления в действиях участников процесса (ч. 3 ст. 226 ГПК).
В арбитражном процессе прокурор изначально не имел столь широких полномочий, как в гражданском процессе. В новом АПК законодатель существенно ограничил право прокурора на обращение в суд. В Кодексе отсутствует существовавшая в АПК 1995 г. (ч. 1 ст. 41) весьма широкая формула о праве прокурора предъявлять иски в защиту государственных и общественных интересов. Данная формула подвергалась критике (в том числе и автором настоящей работы), поскольку закон не только никак не очерчивал понятие публичного интереса, но и не содержал никаких критериев, которые позволяли бы суду уяснить, действительно ли наличествует такой интерес, в чем именно он выражается в конкретном правоотношении, по поводу которого прокурором предъявлен иск, и соответственно определить, доказано ли само право на иск. Не случайно в литературе отмечалось, что "право констатировать нарушение общественных интересов в каждом конкретном случае принадлежит только прокурору, обратившемуся с иском" <*>. Такая позиция вызывала критику, поскольку она предполагает, что суд должен априорно, без каких-либо обоснований и доказательств со стороны прокурора (по сути, на веру) принимать его утверждение о наличии публичного интереса в конкретном деле.
--------------------------------
<*> Карлин А. Участие прокурора в арбитражном судопроизводстве...
Между тем публичный интерес не абстрактен, он проявляется в конкретном материальном правоотношении, спор по поводу которого рассматривается судом и реализуется как притязание публичной власти в отношении спорного правоотношения. Из этого, в свою очередь, следует, что существует лицо, которому принадлежат и материальные права по иску, предъявляемому прокурором в публичных интересах. Так, например, если прокурор просит признать сделку недействительной как противоречащую основам нравственности и правопорядка (ст. 169 ГК) и взыскать в доход Российской Федерации полученное по такой сделке, то материальные права по иску будут принадлежать Российской Федерации, т.е. Российская Федерация и будет материальным истцом, в интересах которого прокурор предъявил иск. При отсутствии же какого-либо собственного материально-правового притязания публичной власти на предмет иска иск прокурора теряет свою публичность, а при отсутствии материального истца становится и вовсе бессодержательным.
В новом АПК (ст. 52) законодатель пошел по пути перечисления исчерпывающим образом всех исков и заявлений, с которыми может обращаться прокурор в арбитражный суд. Теперь закон допускает обращение прокурора лишь по ограниченному кругу дел: это дела об оспаривании нормативных и ненормативных правовых актов государственных органов и органов местного самоуправления, затрагивающих права и интересы граждан и организаций в сфере предпринимательской деятельности; о признании недействительными, а также о применении последствий недействительности сделок, совершенных с участием государственных и муниципальных органов, государственных и муниципальных унитарных предприятий, государственных учреждений, юридических лиц, в уставном капитале которых есть доля участия Российской Федерации, либо субъекта Российской Федерации, либо муниципального образования. Данное регулирование значительно лучше, чем содержавшееся в АПК 1995 г. (ч. 1 ст. 41), однако все еще не является оптимальным.
В предприятиях с долей участия государства или муниципальных образований соответствующие субъекты публичного права выступают в роли обычных участников хозяйственных обществ и товариществ. Последние по общему правилу не обладают правом требовать признания недействительности сделки, совершенной хозяйственным обществом или товариществом. Они имеют возможность предъявлять в связи с деятельностью таких обществ лишь косвенные иски, в частности, о признании недействительными крупных сделок и сделок с заинтересованностью, причем и те, и другие являются оспоримыми сделками, по которым установлены сокращенные сроки исковой давности.
Можно ли считать, что процессуальный закон, наделяя прокурора правом оспаривать сделку, совершенную унитарным предприятием или предприятием с долей участия государства или муниципального образования, по любым основаниям, тем самым вторгается в сферу регулирования гражданского права, ставя участников хозяйственных обществ и товариществ в неравноправное положение в зависимости от формы собственности? Если ответить на этот вопрос положительно, то придется признать, что государство как акционер может посредством иска прокурора оспорить любую сделку, совершенную акционерным обществом, по любому основанию, в то время как другие акционеры могут делать это только в двух прямо указанных в законе случаях.
Едва ли такое толкование ч. 1 ст. 52 АПК согласовывалось бы с положением ст. 8 Конституции, согласно которому все формы собственности защищаются равным образом, а также с положениями Закона "Об акционерных обществах" <*> и Закона "Об обществах с ограниченной ответственностью" <**>, которыми в интересах стабильности гражданского оборота, во-первых, установлены исчерпывающие основания, по которым сделка, совершенная обществом, может быть оспорена его участником, и, во-вторых, определено, что такие сделки являются оспоримыми.
--------------------------------
<*> СЗ РФ. 1996. N 1. Ст. 1.
<**> Там же. 1998. N 7. Ст. 785.
Следовательно, норму ч. 1 ст. 52 АПК следует рассматривать как общее дозволение прокурору предъявлять соответствующие иски (т.е. определены пределы его права на иск в процессуальном смысле). Удовлетворение такого иска зависит не только от того, имеются ли на самом деле указанные в заявлении прокурора основания для признания сделки недействительной, но и от наличия у субъекта спорного материального правоотношения (собственника имущества унитарного предприятия, акционера, участника права на иск в материальном смысле).
Иными словами, требование прокурора о признании сделки недействительной может быть предъявлено по любым основаниям, а удовлетворено лишь в том случае, когда соответствующее публично-правовое образование, участвующее в капитале хозяйственного общества либо являющееся собственником имущества, находящегося в хозяйственном ведении, само наделено правом заявлять соответствующее требование. Следствием последнего обстоятельства является вывод о невозможности удовлетворения иска прокурора о признании недействительной сделки, совершенной хозяйственным обществом, в уставном капитале которого есть доля участия Российской Федерации или субъектов Российской Федерации, по основаниям, относящимся к ничтожности сделки.
Проблема имеет и другой аспект. Признание сделки недействительной по общему правилу предполагает двустороннюю реституцию. Если ни одна из сторон в сделке не заинтересована в этом, исполнить соответствующее решение суда невозможно ввиду отсутствия фигуры взыскателя, которым прокурор, предъявивший иск, не является.
Практике известны случаи, когда удовлетворенные иски прокурора о признании сделок недействительными и применении последствий недействительности остаются без исполнения, прежде всего по той причине, что сами стороны сделки не заинтересованы в этом, а механизма их принуждения исполнить соответствующие решения не существует. Подобные иски прокурора имеют лишь разрушительное последствие: сделка (а следовательно, и права по ней) уничтожена, но позитивных последствий в виде реституции не происходит. В такой ситуации стороны вынуждены заключать сделку повторно, что может повлечь новый иск прокурора, и так далее.
В плане доступности правосудия соответствующие иски прокурора имеют негативные последствия, поскольку суды загружаются бессмысленными исками, не влекущими восстановления нарушенного права при отсутствии интереса в этом у лиц, обладающих соответствующим правом, к которым прокурор, будучи процессуальным истцом, не относится. Более конструктивным было бы наделение финансовых органов правом предъявления исков о применении последствий недействительности тех сделок, по которым закон предписывает взыскивать полученное стороной или сторонами в доход государства, т.е. казны. В данном случае иск предъявляется лицом, которое, будучи материальным истцом, имеет возможность требовать исполнения решения. Однако таким правом финансовые органы ныне не наделены.
Вторая форма участия прокурора в арбитражном процессе - вступление его в чужой процесс на любой его стадии по делам, предусмотренным ч. 1 ст. 52 АПК, в целях обеспечения законности (ч. 5 ст. 52 АПК) <*>. Из данной формулировки следует, что в отличие от ГПК (ч. 3 ст. 45) АПК не предусматривает дачу прокурором заключения по делу. АПК 1995 г. также не предусматривал вступление прокурора в дело в целях дачи заключения. Такой подход законодателя представляется оправданным.
--------------------------------
<*> Как указывал В.М. Шерстюк, направленность этой нормы не вполне понятна. Неясно, зачем и с какой целью прокурору надо вступать в уже начатое дело в арбитражном процессе (Шерстюк В.М. Новые положения проекта третьего Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации // Хозяйство и право. 2001. N 5. С. 75).
Самостоятельная значимость для судебного познания формулирования прокурором собственных представлений о фактических обстоятельств спора сомнительна. Неясно также, чем такие представления могут дополнить оценку фактической стороны дела, которую осуществляет суд, тем более что оценка фактической стороны спора, даваемая прокурором, не участвовавшим в его рассмотрении, не может быть основана на всестороннем, полном, объективном и непосредственном исследовании имеющихся в деле доказательств. Между тем лишь последнее признается законодателем надлежащей оценкой доказательств и отнесено им к прерогативам суда.
Также сомнительна значимость для суда представлений прокурора о необходимости применения (либо неприменения) того или иного закона. В этом случае прокурор, по сути, выступает неким правовым экспертом. Между тем jura novit curia (законы знает суд), т.е. суду лучше знать, какие законы следует применять независимо от того, ссылаются ли на них участвующие в деле лица.
Вступление прокурора в арбитражный процесс законодатель (ч. 5 ст. 52 АПК) связывает с целью обеспечения законности. Данная формулировка выглядит двусмысленно в двух отношениях. Во-первых, законность рассмотрения дела и законность вынесенного решения обеспечивает сам суд, а также вышестоящие судебные инстанции, проверяющие решение на предмет его законности по жалобам участвующих в деле лиц. Получается, что целью вступления прокурора в процесс является обеспечение законности деятельности суда, но прокурор ныне лишен надзорных функций по отношению к суду. Во-вторых, прокурор, вступающий в процесс, наделен правами лица, участвующего в деле. Последние указаны в ст. 41 АПК и не предусматривают никаких полномочий участвующих в деле лиц по обеспечению законности.
Вступление в дело прокурора (как и любое вступление нового лица) отягощает процесс, и если по делам об оспаривании нормативных правовых актов вступление в дело прокурора действительно может быть оправдано, то по всем другим делам, указанным в ч. 1 ст. 52 АПК, в этом вряд ли есть необходимость. Прокурор может приводить свои доводы и представлять доказательства, обжаловать судебные акты, но не может распоряжаться правами по чужому требованию. Лицо, инициировавшее судебный процесс, вправе отказаться от своего требования, ответчик - признать иск, стороны могут заключить мировое соглашение. Воспрепятствовать этому прокурор юридически не в состоянии, тем более, когда речь идет об оспоримых сделках, об оспаривании ненормативных правовых актов, а значит, его вступление в дело лишь обременяет процесс, отдаляет разрешение правового конфликта и в этом смысле также отрицательно влияет на доступность правосудия для непосредственных участников спора, которые могут быть не заинтересованы в дальнейшем продолжении процесса, в том числе в судах вышестоящих инстанций, что, в частности, требует дополнительных затрат.
В случаях, когда речь идет о защите субъективных гражданских прав хозяйствующих субъектов, нет оснований для вмешательства прокуратуры, поскольку участники гражданских правоотношений действуют своей волей и в своем интересе, осуществляют свои права по своему усмотрению (ст. ст. 1 и 9 ГК). Они вольны обращаться за защитой своих прав в суд либо не делать этого, неся риск соответствующих неблагоприятных последствий. К сфере публичных интересов это, как представляется, никакого отношения не имеет.
В имущественных правоотношениях, связанных с нарушением права собственности, государство выступает не в качестве суверена, а как участник гражданских правоотношений, носитель соответствующих гражданских прав. Публично-правовые образования, указанные в п. 1 ст. 124 ГК, которым принадлежат соответствующие субъективные гражданские права, выступают в гражданском обороте по тем же правилам, что и юридические лица. К сожалению, в АПК и в ГПК допускается возможность предъявления прокурором исков в отсутствие фигуры материального истца. Между тем уяснение лица, в защиту прав или интересов которого предъявлен иск прокурором (т.е. материального истца), необходимо прежде всего для решения вопроса о судьбе такого иска. Если лицо, интересами которого мотивируется предъявление прокурором иска, само не обладает правом на иск, то и в иске прокурору должно быть отказано. Участие в деле процессуального истца - прокурора само по себе не создает у соответствующих публично-правовых образований материально-правового интереса, который бы защищался законом.
Анализ вопросов участия прокурора в гражданском и арбитражном процессе в аспекте доступности правосудия приводит к следующим выводам. В доктрине процессуального права в вопросе о возможности и степени участия прокурора в гражданском судопроизводстве выявились два основных подхода.
Первый из них, в значительной степени воспринятый в новых ГПК и АПК, состоит в том, что участие прокурора в рассматриваемых судами гражданских делах должно быть минимизировано и рассматриваться, скорее, как исключение, обусловленное либо необходимостью защиты публичного интереса, либо невозможностью или крайней затрудненностью для лица самостоятельно обратиться к правосудию за защитой своих прав и получить такую защиту. Соответственно по мере устранения препятствий в доступности правосудия (что в первую очередь связано с расширением доступности профессионального юридического представительства в судах и шире - квалифицированной юридической помощи) участие прокурора в частноправовых спорах при таком подходе должно сокращаться. В арбитражном процессе оно уже и сегодня становится исключением.
Другой - противоположный - подход состоит в том, что необходимо сохранить полномочия прокурора, которые были предусмотрены ГПК РСФСР, а в АПК расширить полномочия прокурора до такого же объема, а также наделить его особым процессуальным статусом.
Эти два подхода к в общем-то частному вопросу (проблеме участия прокурора в гражданском и арбитражном процессе) на самом деле отражают борьбу по существу двух систем взглядов на гражданское судопроизводство в целом. В еще более широком плане речь идет о различных воззрениях на допустимые пределы государственного вмешательства в частные дела, о способах разрешения конфликтов с участием государства (в том числе когда последнее выступает в качестве субъекта гражданских правоотношений), а также о возможностях и пределах использования государством свойств и приемов суверена, публичной власти при защите им своих субъективных гражданских прав, т.е. о частноправовых в этом смысле отношениях.
По мнению автора настоящей работы, участие прокурора в гражданском и особенно в арбитражном процессе требует дальнейшего ограничения. Прокурор в гражданском судопроизводстве не должен подменять собой адвоката, юридического представителя стороны, в том числе и в тех случаях, когда иск предъявляется в защиту интересов Российского государства и других публично-правовых образований (субъектов Федерации, муниципальных образований). Он не должен являться "стряпчим по государевым делам". Дела государства и публично-правовых образований должны вести соответствующие государственные органы (антимонопольные, природоохранные, по управлению государственным и муниципальным имуществом и т.д.) либо адвокаты и юридические фирмы, т.е. профессиональные юридические представители. Стороной в таких спорах являются Российская Федерация, ее субъекты и муниципальные образования, которые участвуют в гражданском и арбитражном процессе на общих основаниях без каких-либо привилегий и по общим правилам с соблюдением процессуальных принципов состязательности, равенства перед законом и судом, равноправия сторон, диспозитивности.
Обеспечение интересов граждан, которые не могут самостоятельно обратиться в суд в силу возраста, состояния здоровья, недееспособности и других уважительных причин (ст. 45 ГПК), следует осуществлять через развитие доступной юридической помощи и создание юридических служб в органах опеки и попечительства, поскольку обеспечение юридического представительства их подопечных собственно и составляет главную функцию этих органов и само содержание опеки и попечительства, как его определяет ГК (п. п. 1 - 2 ст. 31, п. 2 ст. 32 и п. 2 ст. 33).
Данная функция в силу ее социальной значимости требует постановки дела юридического представительства подопечных на постоянную и профессиональную основу, что предполагает наделение соответствующих служб квалифицированными юридическими кадрами. Соответствующие организационные мероприятия можно осуществить без дополнительных бюджетных затрат путем увеличения штатной численности юридических служб органов опеки и попечительства за счет аналогичного сокращения численности прокурорского корпуса.
В связи с изложенным в АПК и ГПК следовало бы сохранить возможность для обращения прокурора в суд и вступления его в процесс только по делам об оспаривании нормативных правовых актов, поскольку именно в этой сфере непосредственно затрагиваются собственно публичные интересы, заключающиеся в поддержании основ правопорядка, обеспечение которого и является основной функцией правового государства.
C. Спорные вопросы судебной практики,
связанные с изменением процессуального положения лица,
участвующего в деле, и устранением его из процесса
В судебной практике имеются случаи, когда по ходу процесса суд сначала изменяет процессуальное положение лица, участвующего в деле, а затем исключает это лицо из процесса, прекращая в отношении него производство по делу. В качестве примера можно привести следующую ситуацию.
Государственное унитарное предприятие "Книга" предъявило иск к частной компании с ограниченным акционерным капиталом "Кобра Лимитед" (Кипр) об истребовании нежилого помещения (выселении) и обязании передать помещение истцу в освобожденном виде.
Суть исковых требований сводилась к тому, что истец с 1990 г. являлся арендатором спорного помещения и не утратил прав на спорное помещение, поскольку в установленном порядке договор аренды не расторгался. В связи с этим последующее заключение созданным трудовым коллективом истца ТОО "Книга" договора аренды с правом выкупа спорного помещения не влечет правовых последствий ввиду ничтожности этой сделки (что было установлено арбитражным судом в другом деле). Соответственно ничтожными являются также договор купли-продажи между Фондом имущества и ТОО "Книга", по которому последнее выкупило это помещение, а также все последующие сделки с ним. По этим сделкам помещение неоднократно меняло владельцев и, кроме того, сдавалось в аренду различным организациям, в том числе в период рассмотрения дела.
В качестве третьего лица без самостоятельных требований было привлечено ООО "Бэта", передавшее спорное помещение по соглашению об отступном ответчику. В ходе рассмотрения дела выяснилось, что компания "Кобра Лимитед", полагаемая истцом как последний приобретатель, до предъявления иска продало спорное помещение кипрской компании с ограниченной ответственностью "Сигма Лимитед", а ООО "Бэта" ликвидировано. Суд привлек компанию "Сигма Лимитед" к участию в деле в качестве второго ответчика, а в отношении ООО "Бэта" производство по делу прекратил. Также суд привлек в качестве третьих лиц без самостоятельных требований арендаторов спорного помещения.
В связи с принятым судом отказом истца от иска в отношении компаний "Кобра Лимитед" и "Сигма Лимитед" дело в отношении них было прекращено. В качестве ответчиков определением суда были привлечены арендаторы помещения. Тем же определением суд исключил их из числа третьих лиц. В связи с расторжением договоров аренды с указанными арендаторами и заключением договоров аренды с иными лицами последние были привлечены в качестве ответчиков. В отношении прежних арендаторов истец заявил отказ от иска, принятый судом, в связи с чем дело в отношении них было прекращено.
Решением суда, оставленным без изменения постановлением апелляционной инстанции, исковые требования удовлетворены в отношении привлеченных ответчиков. Постановлением ФАС округа решение и постановление были отменены, и дело передано на новое рассмотрение. В процессе нового рассмотрения выяснилось, что помещение фактически занимают уже другие организации, ранее не участвовавшие в деле, в связи с чем они были привлечены к участию в деле сначала в качестве третьих лиц без самостоятельных требований, а затем - в качестве ответчиков с одновременным исключением их из числа третьих лиц. По результатам нового рассмотрения соответствующим решением суда, оставленным без изменения постановлением апелляционной инстанции, исковые требования в отношении последних удовлетворены.
Постановлением ФАС округа указанные решение и постановление отменены, и дело направлено на новое рассмотрение. При новом рассмотрении к участию в деле в качестве ответчиков привлечены новые лица, которые к этому моменту занимали спорное помещение.
До принятия решения истец заявил отказ от иска в отношении предыдущих ответчиков, так как указанные лица на момент рассмотрения дела не занимают спорных помещений. Заявленный отказ принят судом, и производство по делу в отношении этих лиц прекращено. В отношении остальных ответчиков иск был удовлетворен. Апелляционная инстанция решение отменила, в иске отказала. Постановление апелляционной инстанции оставлено в силе Федеральным судом.
Все судебные инстанции, проверявшие решения суда первой инстанции, лишь констатировали совершение судом соответствующих процессуальных действий, квалифицировав их как "процессуальную замену", не дав им никакой оценки. Причины отмен судебных актов были связаны с иными обстоятельствами.
Таким образом, в рассматриваемом деле истец последовательно заявлял ходатайства о "замене" ответчика, об отказе от иска в отношении соответствующих лиц и о прекращении производства по делу "в части", так как по ходу процесса (дело рассматривалось в общей сложности около двух лет) выяснялось, что полагаемый истцом ответчик (ответчики) к моменту очередного судебного заседания фактически уже не занимает спорного помещения, в том числе в связи с тем, что в ходе процесса оно последовательно передавалось в аренду иным лицам. Указанные ходатайства о замене ответчика суд неизменно удовлетворял.
Рассматриваемый пример позволяет сформулировать два вопроса, имеющих отношение к проблеме доступности правосудия:
1) возможно ли прекращение производства по делу в отношении только некоторых из участвующих в нем лиц и каковы процессуальные последствия для лица, исключенного из процесса, оценки в судебном акте доводов и доказательств, имеющих отношение к данному лицу, в том числе представленных им до его устранения из дела, а также выводов суда в отношении юридической квалификации его правоотношений с другими лицами, включая выводы о действительности сделок, совершенных этим лицом?
2) возможно ли исключение из процесса третьих лиц, а также вовлечение их в дело в ином качестве (в качестве ответчиков)?
Полагаем, что на оба вопроса ответ должен быть отрицательным. Арбитражный суд в ходе рассмотрения анализируемого дела исключил лиц, участвующих в деле, из процесса путем прекращения производства по делу в отношении ликвидированного третьего лица, третьих лиц, переведенных в статус ответчиков, а также лиц, впоследствии привлеченных в качестве ответчиков.
В первом случае (при прекращении производства по делу в отношении ликвидированного третьего лица - ООО "Бэта") суд сослался на п. 4 ст. 85 АПК <*>. Между тем ст. 85 АПК 1995 г., как и ст. 150 действующего АПК, посвящена прекращению производства по делу (в том числе по тому основанию, что организация - лицо, участвующее в деле, - ликвидирована) <**>. Прекращение производства по делу не предполагает его продолжения, в данном же случае суд использовал неизвестную АПК формулу прекращения производства по делу в отношении только некоторых из участвующих в деле лиц.
--------------------------------
<*> Дело рассматривалось в период действия АПК 1995 г.
<**> По АПК 2002 г. (п. 5 ч. 1 ст. 150) прекращение производства по делу производится, если ликвидированное юридическое лицо являлось стороной в споре.
Не вызывает сомнения, что буквальное следование судом п. 4 ст. 85 АПК 1995 г. означало бы процессуальный тупик: ответчик освобождается от иска вследствие ликвидации третьего лица, истец лишается возможности получения судебной защиты по своему требованию, причем навсегда, ведь наличие определения о прекращении производства по делу по спору между теми же лицами, о том же предмете и по тем же основаниям влечет за собой невозможность рассмотрения и последующего тождественного иска, т.е. в таком случае имел бы место отказ в правосудии. Поэтому очевидно, что в данном случае суд не должен был прекращать производство по делу и должен был не применять п. 4 ст. 85 АПК 1995 г. как исключающий право иных лиц, участвующих в деле, на получение судебной защиты и в этом смысле противоречащий ст. 46 Конституции РФ.
Суд был также не вправе использовать такие способы восполнения пробела в законе, как расширительное толкование либо аналогия закона, так как в самом законе (п. 4 ст. 85 АПК) содержится однозначное и исчерпывающее регулирование именно на случай ликвидации одного из лиц, участвующих в деле. Следовательно, речь могла идти только о неприменении этой нормы по мотивам ее неконституционности, т.е. о непосредственном применении ст. 46 Конституции.
Сказанное в полной мере относится и к возможности прекращения судом производства по делу по п. 6 ст. 85 АПК 1995 г. в отношении тех ответчиков, от требований к которым истец отказался, если при этом в деле остается ответчик (ответчики), от требований к которым истец не отказался. В последнем случае п. 6 ст. 86 АПК не должен был применяться, поскольку дело не прекращается. Сказанное относится и к действующей норме (п. 4 ч. 1 ст. 150 АПК 2002 г.). Процессуально это означает, что все указанные лица (третьи лица, ответчики, в отношении которых истец отказался от иска) юридически остаются в процессе в прежнем качестве.
Прекращение производства по делу в отношении лишь некоторых лиц, участвующих в деле, с нашей точки зрения, не может осуществляться и в силу следующего. Несмотря на то что суд исключил то или иное лицо, участвующее в деле, из процесса, тем не менее он вынужден подвергать оценке доводы и доказательства, представленные этим лицом, делать выводы о характере его правоотношений с другими лицами, участвующими в деле, давать им юридическую квалификацию. Без этого он в ряде случаев просто не сможет разрешить спор между оставшимися в деле лицами.
Так, несмотря на прекращение дела в отношении компании "Кобра Лимитед", суд в принятом решении оценил все доводы и доказательства, приведенные этой компанией, а также и другими лицами, ранее участвовавшими в деле и впоследствии исключенными из него (например, компанией "Сигма Лимитед"). Суд мотивировал это тем, что сделки, на которые ссылалась компания "Кобра Лимитед", оцениваются, так как они "представлены как доказательства по рассматриваемому спору". В этих обстоятельствах суд посчитал возможным "оценить их на предмет действительности вне зависимости от того, требовал ли истец признать их недействительными" (хотя речь шла о доказательствах, представленных лицом, уже исключенным из процесса).
Сделав этот вывод, далее суд оценил все сделки со спорным имуществом (в том числе и совершенные исключенными из дела компаниями "Кобра Лимитед" и "Сигма Лимитед") как ничтожные, т.е. не порождающие прав и обязанностей у лиц, их заключивших.
Может ли в подобных случаях лицо, устраненное из процесса, обжаловать финальный судебный акт и в каком качестве? Ведь разумных оснований для обжалования определения о прекращении в отношении себя производства по делу ввиду отказа истца от иска у исключенного ответчика нет. Финальный же судебный акт, в котором отрицательно для ранее исключенного ответчика оценены совершенные им сделки, принят значительно позднее, и, более того, этот финальный акт вообще не подлежит рассылке лицу, исключенному из процесса, так как соответствующее определение вступило в силу еще до вынесения решения, и это лицо, следовательно, не может рассматриваться как участвующее в деле на момент его вынесения, а значит, и обжаловать финальный судебный акт, даже если ему впоследствии и стало известно его содержание. Ему будет трудно обжаловать решение и как лицу, не участвующему в деле, но о чьих правах и обязанностях принято решение, так как остается спорным вопрос о том, можно ли считать, что оценка в мотивировочной части сделок, заключенных с его участием, как ничтожных и есть принятие решения о его правах и обязанностях при том, что в резолютивной части это лицо даже не упоминается.
В вопросе о том, разрешил ли суд вопрос о правах лиц, не привлеченных к участию в деле, если они даже не упомянуты в судебном акте, судебная практика многие годы колеблется. Так, в Постановлении N 2409/98 Президиум ВАС РФ посчитал, что поскольку суд не выяснил, кому и на каком праве фактически принадлежат в спорном доме жилые и нежилые помещения, то решением суда затронуты права лиц, не привлеченных к участию в деле по иску о признании права собственности на указанный дом, предъявленному покупателем к продавцу <*>. Вместе с тем в аналогичных ситуациях обосновывается вывод, что поскольку ни в мотивировочной, ни в резолютивной частях решения не содержится выводов относительно прав лица, не привлеченного к участию в деле, то такое лицо не вправе обжаловать судебный акт, хотя его права и затрагиваются в результате выводов суда о принадлежности объекта, в отношении которого данное лицо имеет собственные притязания <**>.
--------------------------------
<*> Вестник ВАС РФ. 1999. N 10. С. 99.
<**> Шпачева Т.В. Некоторые проблемы применения норм процессуального права в кассационной инстанции // Вестник ВАС РФ. 1999. N 10. С. 112.
Распространенными являются случаи, когда сделка, заключенная арбитражным управляющим, признается недействительной, что впоследствии служит причиной предъявления иска к управляющему о взыскании убытков. Тем не менее арбитражные суды не считают, что решением о признании сделки недействительной затрагиваются права и обязанности арбитражного управляющего, в связи с чем привлечение его к участию в деле не требуется, хотя он и упоминается в решении <*>. Правда, решение суда о признании сделки недействительной не рассматривается как имеющее преюдициальное значение для арбитражного управляющего в деле о взыскании с него убытков <**>.
--------------------------------
<*> Постановление N 3723/03 от 15 июля 2003 г. // Вестник ВАС РФ. 2003. N 11. С. 48.
<**> Там же. С. 50.
Между тем оценка в финальном судебном акте доводов и доказательств, представленных лицами, устраненными из процесса, и юридическая квалификации совершенных им сделок могут приводить к нарушению прав соответствующих лиц, так как в силу их исключения из процесса они не могут в полной мере воспользоваться правами, предоставленными АПК РФ лицам, участвующим в деле (например, представлять доказательства о правомерности сделок, оцениваемых судом как недействительные). Очевидно, что в подобных случаях эти лица могут лишаться доступа к правосудию, поскольку не смогут реализовать свое право быть выслушанными судом.
Норма ч. 1 ст. 166 ГК РФ о недействительности ничтожной сделки независимо от признания ее таковой судом не освобождает суд от обязанности производить оценку действительности соответствующих сделок лишь при обеспечении полноценного участия в разбирательстве дела всех ее участников. Вопрос о правомерности применения норм о преюдиции по обстоятельствам, установленным в судебном акте, применительно к лицам, исключенным из процесса, не имеет однозначного отрицательного ответа в действующем процессуальном законодательстве и доктрине процессуального права (ибо неясно, можно ли их однозначно считать лицами, не участвовавшими в деле, когда они там поименованы, их доводы и доказательства оценены, более того, они в какой-то период участвовали в процессе, хотя и не во всех его стадиях, и т.д.). В этих условиях сама оценка обстоятельств действительности сделок, заключенных этими лицами, вряд ли правильна.
Так, в рассматриваемом финальном судебном акте суда первой инстанции в отношении частной компании с ограниченным акционерным капиталом "Кобра Лимитед", исключенной из числа ответчиков, установлено не только то, что она являлась участником ничтожных сделок, но и то, что спорное нежилое помещение у нее "приобретено безвозмездно" и что отчуждать его, по мнению суда, она была не вправе. Эта компания, будучи исключенной из числа ответчиков в первой инстанции, разумеется, не могла привести доводы и доказательства, опровергающие указанные выше выводы суда, в том числе на последующих стадиях. Это означает, что "участие", о котором говорится в ч. 2 ст. 69 АПК 2002 г. (ранее - ч. 2 ст. 58 АПК 1995 г.), в отношении исключенного лица не является полноценным, оно ограничивается какими-то эпизодами и заканчивается в первой инстанции задолго до вынесения финального судебного акта. Между тем при рассмотрении иного дела с участием тех же лиц эти обстоятельства могут быть истолкованы как преюдициально установленные в рамках данного дела, что может повлечь за собой негативные последствия для соответствующего лица и в рамках другого дела.
В данном конкретном деле суд апелляционной инстанции пришел к иным выводам, посчитав действительными сделки, оцененные как ничтожные судом первой инстанции. Но сами участники этих сделок оставались сторонними наблюдателями этого процесса, ибо уже не являлись лицами, участвующими в деле. Их интересы не пострадали только потому, что в деле оставались лица с совпадающими интересами, которые и инициировали пересмотр дела в апелляционной инстанции, а затем и защиту соответствующих интересов в кассационной инстанции.
Однако подобные ход и исход процесса нельзя признать нормальными с точки зрения адекватной защиты прав лиц, производство по делу в отношении которых было прекращено, поскольку в таком случае они лишаются возможности самостоятельно защищать свои права на всех стадиях разбирательства дела. Также и по этой причине прекращение производства по делу в отношении только некоторых лиц, участвующих в нем, не может быть осуществлено, поскольку этим нарушалось бы их право на судебную защиту (ст. 46 Конституции РФ).
Второй способ исключения (или, точнее, изменения процессуального статуса) лица, который использовал суд, - перевод лица из разряда третьего лица без самостоятельных требований в ответчика. Остается неясным, на каких нормах АПК РФ может быть основано исключение лиц, участвующих в деле, из числа третьих лиц без самостоятельных требований. Ни в АПК 1995 г., ни в действующем Кодексе соответствующего регулирования не содержится, что вряд ли правильно, ибо судебная практика (в том числе и приведенный пример) "сигнализирует", что, видимо, есть ситуации, которые не подпадают ни под замену ненадлежащей стороны, ни под процессуальное правопреемство, и регулирование этих процессуальных ситуаций необходимо.
В литературе выдвигались соответствующие предложения в период подготовки АПК 2002 г. <*>. Можно сказать, что частично они были восприняты законодателем, который в новом АПК сузил такие основания для прекращения производства по делу, как ликвидация организации - лица, участвующего в деле, и смерть гражданина, участвовавшего в деле, при отсутствии правопреемства (п. п. 5 и 6 ч. 1 ст. 150 АПК), отнеся соответствующие последствия к случаям, когда соответствующие лица являются стороной в споре.
--------------------------------
<*> Приходько И.А., Пацация М.Ш. Суд не вправе изменять процессуальный статус лица, участвующего в деле, а также прекращать в отношении него производство по делу // Комментарий судебной арбитражной практики. Вып. 9. М., 2002. С. 139.
Однако в полной мере рассматриваемую проблему это не решает, поскольку описанные процессуальные ситуации остаются неурегулированными законом. Кроме того, остается проблема с множественностью лиц на стороне ответчика.
Восполнению соответствующего пробела способствовало бы принятие обосновываемых выше предложений об упразднении института третьих лиц без самостоятельных требований относительно предмета спора и о возможности замены ответчика, ставшего ненадлежащим в ходе процесса при отсутствии процессуального правопреемства на стороне ответчика. Кроме того, требуют уточнения п. п. 4, 5 и 6 ч. 1 ст. 150 АПК. Указанные в этих пунктах основания прекращения производства по делу не могут применяться, если отказ от иска относится только к некоторым из ответчиков, а при ликвидации (смерти) одного из ответчиков в деле остаются другие ответчики.
4. МОДИФИКАЦИЯ ИСКА: ЕЕ ПРЕДЕЛЫ И ВЛИЯНИЕ
НА ДОСТУПНОСТЬ ПРАВОСУДИЯ
A. Вопросы структуры иска в контексте
доступности правосудия
Модификация иска представляет собой изменение одного или нескольких элементов иска. В теории гражданского процессуального права вопрос об элементах иска многие годы является одним из самых дискуссионных. Е.В. Васьковский называл три составные части в каждом иске: содержание, предмет и основание <*>.
--------------------------------
<*> Васьковский Е.В. Учебник гражданского процесса. С. 170.
Под содержанием иска (или его целью) понимается действие суда, совершения которого истец требует, т.е. постановление решения определенного рода. М.А. Гурвич характеризовал содержание иска как такой его элемент, который содержит указание истца на вид судебной защиты <*>.
--------------------------------
<*> Советский гражданский процесс / Под ред. М.А. Гурвича. М., 1975. С. 102.
А.А. Добровольский и С.А. Иванова предлагают не принимать во внимание содержание иска в качестве его структурного элемента, поскольку оно не имеет никакого значения для установления тождества исков <*>. По мнению указанных авторов, все элементы иска выполняют лишь служебную роль, а потому их выделение может иметь только чисто практическое значение. Трехчленная структура иска, включающая в себя его содержание, является бессмысленной, поскольку требование, обращенное к суду, во всех исках звучит по существу одинаково и состоит в предоставлении защиты нарушенному или оспоренному праву. Способы же судебной защиты указаны в законе, а суд должен знать, какой закон следует применить.
--------------------------------
<*> Добровольский А.А., Иванова С.А. Основные проблемы исковой формы защиты права. М., 1979. С. 49.
Указанная позиция разделяется Д.А. Фурсовым, который полагает, что применимые нормы материального права и соответствующие им способы судебной защиты являются прерогативой суда общей юрисдикции и арбитражного суда <1>. В соответствии с этой позицией способ (форма) защиты субъективного права зависит вовсе не от волеизъявления истца, а от характера спорного материально-правового отношения и от "характера нарушения спорного права" <2>. Способы защиты субъективных прав и охраняемых законом интересов объективно зависят от содержания обязанностей другой стороны <3>. По мнению Г.Л. Осокиной, способ защиты права или охраняемого законом интереса является предметом иска <4>. И.М. Пятилетов, напротив, включает содержание иска в составные части иска <5>.
--------------------------------
<1> Фурсов Д.А. Предмет, система и основные принципы арбитражного процессуального права: проблемы теории и практики. М., 1999. С. 292.
<2> Добровольский А.А., Иванова С.А. Основные проблемы исковой формы защиты права. М., 1979. С. 49.
<3> Братусь С.Н. Юридическая ответственность и законность. М., 1976. С. 70.
<4> Осокина Г.Л. Иск: Теория и практика. М., 2000. С. 118 - 119.
<5> Гражданское процессуальное право / Под ред. М.С. Шакарян. М., 2004. С. 199 - 200.
Рассматривая приведенные позиции в связи с темой настоящего исследования, следует отметить, что определение применимых к спорному правоотношению норм материального права действительно является прерогативой суда, как справедливо указывают А.А. Добровольский, С.А. Иванова и Д.А. Фурсов.
Однако такое определение имеет лишь отрицательный характер: по действующему закону суд не должен определять, какой именно способ защиты права является надлежащим. Дело суда - разрешить на основе норм материального права, подлежит ли защите полагаемое истцом право именно тем способом, который истец просит применить. При отрицательном ответе суд отказывает в иске, а не отыскивает иной (надлежащий) способ защиты права, применение которого соответствовало бы спорному материальному правоотношению.
В плане доступности правосудия применение судом с согласия или по ходатайству истца надлежащего способа защиты права, если суд придет к выводу о том, что избранный истцом способ является ненадлежащим, было бы предпочтительнее существующего регулирования, не допускающего для суда такой возможности. В ином случае заблуждение истца относительно содержания действия, которого он ожидает от суда, не влекло бы за собой отказа в защите нарушенного права. Установив, что право истца действительно нарушено, но требуемый истцом способ его защиты является ненадлежащим, суд мог бы исправить это заблуждение, осуществив защиту права надлежащим способом, если истец против этого не возражает. Но наделение суда таким правом вряд ли согласовывалось бы с теми принципами, на которых покоится наш гражданский и арбитражный процесс, хотя некоторые исключения ему известны.
Так, в соответствии с п. 3 ч. 5 ст. 201 АПК в резолютивной части решения по делу об оспаривании действий (бездействия) государственных и иных публичных органов должно содержаться указание на признание оспариваемых действий (бездействия) незаконными и обязанность соответствующих органов совершить определенные действия, принять решение или иным образом устранить допущенные нарушения прав и законных интересов заявителя в установленный судом срок либо указание на отказ в удовлетворении требования заявителя полностью либо в части. Сходная формулировка содержится и в п. 3 ч. 4 той же статьи в отношении требований к резолютивной части решения по делу об оспаривании ненормативных правовых актов, решений соответствующих органов.
Следовательно, указание на способ защиты права в случае признания ненормативного акта недействительным, решения, действия (бездействия) соответствующего органа - незаконным является обязательным требованием к резолютивной части решения, без чего оно не может считаться полным.
Однако в числе требований к заявлению, подаваемому по делам, указанным в гл. 24 АПК, не указана необходимость для заявителя формулировать требование о способе защиты его права, нарушенного оспариваемым актом, решением, действием, бездействием. Согласно п. п. 3, 5 ч. 1 ст. 199 АПК заявитель должен указать на права и законные интересы, которые, по его мнению, нарушаются оспариваемым актом, решением, действием, бездействием, и предъявить требование о признании акта недействительным, решений и действий (бездействия) - незаконными. Согласно ст. 13 ГК в случае признания акта недействительным нарушенное право подлежит восстановлению либо защите иными способами, предусмотренными ст. 12 ГК.
Если заявитель не указал конкретного способа защиты, а суд обязан указать на это в решении в силу императивного предписания закона, то суд сам определяет надлежащий, по его мнению, способ защиты нарушенного права. Если же заявитель включил в свое заявление указание на испрашиваемый им способ защиты (что он делать не обязан, поскольку закон этого не требует), то должен ли суд, установив, что данный способ ненадлежащий, отказать заявителю в этой части либо применить надлежащий способ защиты? Полагаем, что формулировки п. 3 ч. 4 и п. 3 ч. 5 ст. 201 АПК в их взаимосвязи с п. п. 3 и 5 ч. 1 ст. 199 АПК склоняют, скорее, ко второму выводу; а значит, применение судом надлежащего способа защиты возможно, хотя только и по некоторым делам, даже если истец и вовсе не указывал этого в своем заявлении либо указывал неверно.
Предмет иска Е.В. Васьковский определял как все то, относительно чего истец домогается судебного решения <*>. Ученый разделял иски по их предмету на исполнительные иски, содержащие материально-правовое требование истца к ответчику (например, собственник требует возврата своего имущества, кредитор - уплаты долга), и установительные и преобразовательные иски, которые направлены на признание наличности или отсутствия, на создание, изменение и прекращение юридических отношений, предметом которых следует считать юридические отношения.
--------------------------------
<*> Васьковский Е.В. Учебник гражданского процесса. С. 170.
Предмет иска, по мнению Е.В. Васьковского, характеризуется известным содержанием, а во многих случаях еще и особым предметом <*>. Содержанием требований являются определенного рода действия ответчика (возвратить, уплатить), а предметом - материальный объект, относительного которого действие ответчика должно быть совершено (имущество, деньги).
--------------------------------
<*> Там же.
Юридические отношения, составляющие предмет установительных и преобразовательных исков, по мнению Е.В. Васьковского, различаются между собой своим содержанием, хотя и не имеют особого материального или нематериального объекта. В связи с этим Е.В. Васьковский различал предмет иска в собственном смысле (или ближайший, непосредственный объект) и материальный объект или материальный предмет иска, приводя в качестве иллюстрации этого тезиса следующие примеры: собственник заявляет в иске требование (предмет иска) о возвращении (содержание требования) своего имущества (предмет требования, или материальный предмет иска); кредитор требует (предмет иска) уплаты (содержание требования) занятой ответчиком суммы (предмет требования, или материальный предмет иска); собственник имения просит признать недействительным (содержание иска) арендный контракт (предмет иска - вредное правоотношение) на свое имение (материальный объект иска) <*>.
--------------------------------
<*> Там же.
В теории гражданского процессуального права существует несколько точек зрения на вопрос о предмете иска.
М.С. Шакарян предлагала под предметом иска понимать заявленное субъективное гражданское право либо охраняемый законом интерес или правоотношение в целом (например, право собственности на имущество) <1>. С данной позицией не согласен Д.А. Фурсов, указывающий, что в такой трактовке объект спорного правоотношения включается в предмет иска в качестве составной части, что приводит к смешению общественных отношений с объектами реального материального мира <2>. И.М. Пятилетов предлагает рассматривать предмет иска как нарушенное или оспариваемое субъективное материальное право <3>. Данная позиция была обоснованно подвергнута критике Д.А. Фурсовым, который указывал, что в таком случае не разграничивается субъективное право, которое подлежит защите, и право требования, которое направлено на защиту субъективного гражданского права <4>.
--------------------------------
<1> Гражданский процесс / Отв. ред. М.С. Шакарян. М., 1993. С. 218.
<2> Фурсов Д.А. Предмет, система и основные принципы арбитражного процессуального права: проблемы теории и практики. М., 1999. С. 293.
<3> Пятилетов М.И. Изменение предмета иска // Труды ВЮЗИ. Т. 38. М., 1975. С. 170 - 171.
<4> Фурсов Д.А. Предмет, система и основные принципы арбитражного процессуального права. С. 293.
Имеются и другие воззрения на предмет иска, который определяется как спорное правоотношение, как материально-правовое требование и спорное правоотношение в исках о присуждении, как спорное правоотношение в установительных и преобразовательных исках, как материально-правовое требование в исках о присуждении и спорное правоотношение в других исках.
Действующее процессуальное законодательство и судебная практика понимают под предметом иска материально-правовое требование истца к ответчику. Вместе с тем Президиум ВАС РФ исходит из того, что сама формулировка заявленного требования не должна иметь решающего значения, важно существо спора. Так, в Постановлении N 1149/99 указано: "Из содержания искового заявления усматривается, что требования истца были направлены на признание недействительными договоров купли-продажи,.. хотя сформулированы как требования об их расторжении" <*>.
--------------------------------
<*> Вестник ВАС РФ. 1999. N 10. С. 50.
Под основаниями иска Е.В. Васьковский предлагал понимать те данные, из которых истец выводит свои требования <*>. И.Е. Энгельман различал основания иска в материально-правовом смысле, под которыми понимаются те субъективные гражданские права и отношения, из которых иск действительно вытекает, и основания иска в процессуальном смысле, под которыми разумеются те обстоятельства, из которых истец выводит свой иск (хотя бы и ошибочно) <**>. Как указывал Е.В. Васьковский, это материально-правовое понятие основания иска в процессе, построенном на состязательном начале, неприменимо. Суд сам не исследует юридических отношений между сторонами и не доискивается действительного основания требований истца, а только проверяет наличность того основания, которое приведено истцом, так что материально-правовое основание иска может иметь в исковом процессе только косвенное значение в том смысле, что суд, усмотрев несовпадение действительного основания иска с тем, которое выставлено истцом, убеждается в неправильности заявления истца <***>.
--------------------------------
<*> Васьковский Е.В. Учебник гражданского процесса. С. 171.
<**> Энгельман И.Е. Курс русского гражданского судопроизводства. Юрьев, 1912. С. 236.
<***> Васьковский Е.В. Учебник гражданского процесса. С. 173.
Субъективное право основывается, как правило, не на одном юридическом факте, а на их совокупности, следовательно, фактическим основанием иска является определенный фактический состав. В теории гражданского и арбитражного процессуального права факты, входящие в основание иска, традиционно подразделяются на три группы: 1) факты, непосредственно правопроизводящие, из которых непосредственно вытекает требование истца; 2) факты активной и пассивной легитимации, посредством которых определяется надлежащий характер сторон; 3) факты повода к иску, указывающие, что наступило время для обращения в суд за судебной защитой <*>.
--------------------------------
<*> Арбитражный процесс / Под ред. В.В. Яркова. М., 2003. С. 264 (автор главы - В.В. Ярков).
По мнению М.С. Шакарян, под основаниями иска следует понимать те обстоятельства, указываемые истцом, с которыми связывается материально-правовое требование, составляющее предмет иска <*>. Указанная точка зрения среди процессуалистов является преобладающей.
--------------------------------
<*> Гражданский процесс / Отв. ред. М.С. Шакарян. М., 1993. С. 219.
А.А. Добровольский и С.А. Иванова полагают, что основанием иска является как само субъективное право, из которого истец выводит требование к ответчику, так и все те обстоятельства, которые подтверждают наличие субъективного права и вытекающих из него требований. В иске следует различать наряду с фактическим и правовое основание, ибо иск вытекает не просто из общественного отношения, а из правоотношения <*>.
--------------------------------
<*> Добровольский А.А., Иванова С.А. Основные проблемы исковой формы защиты права. М., 1979. С. 41, 45.
Д.А. Фурсов отмечает, что процессуальный аспект оснований иска включает два элемента: фактические обстоятельства и так называемые правовые основания, указывающие на нормы права, которые связывают с фактическими обстоятельствами правовые последствия. По мнению указанного автора, по правовым последствиям преобладающего в процессуальной теории толкования оснований иска только как фактических обстоятельств современная судебная практика является для ответчика неприемлемой <*>.
--------------------------------
<*> Фурсов Д.А. Предмет, система и основные принципы арбитражного процессуального права. С. 296.
Ответчик, имея право избрать для себя пассивный способ защиты, не являясь в судебное заседание, не представляя отзыва и т.д., должен быть уверен, что исковые требования будут рассмотрены исключительно в заявленном виде и объеме. Между тем, как справедливо указывает Д.А. Фурсов, "из той трактовки оснований исковых требований, которая дается в современной судебной практике следует иной вывод: заявив требование о взыскании долга, истец имеет возможность в судебном заседании беспрепятственно дополнить свое требование убытками, неустойкой, процентами за удержание денежных средств и др., поскольку все дополнительно заявленные составные части иска вытекают из одних и тех же фактических обстоятельств. Все дополнительно названные требования имеют другое правовое основание в сравнении с первоначально заявленным, но этому факту судебная практика значения не придает" <*>.
--------------------------------
<*> Там же. С. 297. О возможности заявлять дополнительные требования, связанные с уже предъявленными, см.: Шерстюк В.М. Комментарий к главе 13 АПК РФ "Предъявление иска" // Арбитражная практика. 2003. N 2. С. 35. См. также: Иевлев И.А. Дополнение исковых требований // Арбитражная практика. 2003. N 11. С. 61.
Современное процессуальное законодательство не позволяет прийти к выводу о наличии единого понятия оснований иска применительно к гражданскому и арбитражному процессу.
Как отмечал Е.В. Васьковский, "каждое отдельное лицо узнает о существовании своих прав, подводя свои фактические отношения под сформулированные в законе фактические составы... Таким образом, конкретные субъективные права являются результатом логической операции, результатом вывода из юридических норм и фактических обстоятельств и основываются, с одной стороны, на юридических нормах, а с другой - на фактических составах, подходящих под определения норм" <*>.
--------------------------------
<*> Васьковский Е.В. Учебник гражданского процесса. С. 172.
Но в ГПК (ч. 2 ст. 131) от истца не требуется указывать в исковом заявлении на законы или иные нормативные акты, предусматривающие способы защиты нарушенного или оспариваемого права или интереса. Такое требование закон (ч. 3 ст. 131 ГПК) относит только к исковому заявлению, предъявляемому прокурором. Следовательно, в ГПК законодатель исходит из того, что суд обязан знать юридические нормы, относящиеся к требованию заявителя, и применять те, которые подходят к данному случаю, хотя бы истец вовсе на них не ссылался или предполагал, что будут применены не относящиеся к данному случаю нормы.
Как указывал Е.В. Васьковский, "истец должен только изложить фактические обстоятельства дела, дать суду только меньшую посылку для силлогизма; отыскать же соответствующие законы и построить из них большую посылку составляет задачу суда. Ввиду этого под основанием субъективного права нужно понимать только те фактические составы, из которых истец выводит возникновение своего права и которые можно назвать правопроизводящими фактами" <*>.
--------------------------------
<*> Там же.
Данному Е.В. Васьковским определению оснований иска отвечает норма п. 4 и п. 5 ч. 2 ст. 131 действующего ГПК. Согласно этой норме истец должен указать в исковом заявлении, в чем заключается нарушение либо угроза нарушения его прав, свобод или законных интересов, а также обстоятельства, на которых истец основывает свои требования.
В АПК содержится иное регулирование. Согласно п. 4 ч. 2 ст. 125 АПК в исковом заявлении требования истца должны содержать ссылку на законы и иные нормативные акты, а не только обстоятельства, на которых основаны исковые требования (п. 5 ч. 2 ст. 125 АПК). Следовательно, и основания иска в арбитражном процессе включают как фактические обстоятельства, из которых истец выводит свой иск, так и юридические нормы, предусматривающие соответствующий фактический состав и связывающие с ним возникновение того материального права, на котором истец основывает свой иск.
По мнению С.М. Амосова, юридическая квалификация не относится к фактам и обстоятельствам, подлежащим доказыванию, а представляет собой отдельный элемент иска, который должен быть отражен в АПК. В связи с этим указанным автором предлагалось предусмотреть в Кодексе, что "правовое обоснование иска может быть изменено судом при вынесении решения, если при этом не изменяются предмет и основания иска" <*>. Между тем реально приводимые С.М. Амосовым примеры отказов в иске, связанные с неверным правовым обоснованием истцами своих требований, показывают, что изменение правовых оснований иска в действительности невозможно без изменения предмета и (или) оснований иска <**>.
--------------------------------
<*> Амосов С. Предмет доказывания в арбитражном процессе // Хозяйство и право. 1997. N 9. С. 115.
<**> Там же. С. 113 - 115.
Дискуссионным является вопрос о содержании процессуального аспекта оснований иска. Должен ли указывать истец в заявлении, предъявляемом в арбитражный суд, нормы только материального права, удостоверяющие существование того права, защиты которого просит истец, или также нормы процессуального права, влекущие именно те процессуальные последствия, применения которых требует истец?
Полагаем, что с учетом требований, которые закон предъявляет к резолютивной части решения по делам искового производства (ч. 5 ст. 170 и ст. ст. 171 - 175 АПК), и того обстоятельства, что суд связан заявленными требованиями, в основаниях иска согласно норме п. 4 ч. 2 ст. 125 должны быть указаны и нормы процессуального права, на основании которых истец требует от суда вынесения того или иного решения, хотя судебная практика не придает этому значения. Указание в исковом заявлении всех существенных элементов иска (а именно "то, чего просит истец", "то, о чем он просит" и "обстоятельства, из которых иск проистекает") необходимо для определения объекта процесса.
Элементы иска, как указывал Е.В. Васьковский, должны быть определены настолько точно и ясно, чтобы индивидуальность иска была несомненной. Иначе ни противная сторона, ни суд не будут в состоянии решить, имеют ли они дело с новым иском или же с повторением старого, уже разрешенного судом окончательно или находящегося в производстве того же или другого суда <*>.
--------------------------------
<*> Васьковский Е.В. Учебник гражданского процесса. С. 214.
B. Возможность модификации иска
как фактор облегчения получения судебной защиты
Изменение любого из элементов иска влечет за собой его преобразование в другой иск, не тождественный первоначально предъявленному.
В дореволюционном процессуальном законодательстве России изменение иска по общему правилу допускалось только до получения ответчиком повестки с копией искового прошения и документами. До этого момента истец был вправе прекратить дело, взяв свое исковое прошение назад или обратившись с ходатайством к суду не давать делу хода, а затем мог предъявить новый тождественный иск или более или менее значительно отличающийся от него.
После получения ответчиком уведомления о предъявленном к нему иске положение менялось. Считалось, что ответчик уже потревожен иском, его юридическое положение подвергнуто сомнению, следовательно, у него возникал интерес в том, чтобы раз и навсегда выяснить спорное отношение, по поводу которого было возбуждено дело, и обеспечить себя раз и навсегда от притязаний истца в будущем. Ответчик получал право требовать не только разрешения иска по существу, но и разрешения его именно в таком виде, как он был заявлен. После того, как исковые требования были сообщены ответчику, истец не вправе был подвергать их существенным изменениям без явного или молчаливого согласия ответчика.
Как отмечает Е.В. Васьковский, истец не может изменять ни содержания иска (например, предъявив иск о присуждении купленной вещи, заменить его требованием признать куплю недействительной), ни предмета (например, вместо вознаграждения за убытки, причиненные непередачей купленной вещи, потребовать передачи ее), ни основания (например, взыскивая 100 руб. по договору займа, потребовать уплаты этой суммы ввиду незаконного обогащения).
В то же время не рассматривались как изменение исковых требований: представление истцом во время производства дела и даже во второй инстанции новых доказательств (документов, свидетелей) или доводов в виде, например, ссылки на не указанные раньше законы; изменение юридической квалификации актов (например, признание документа сначала задаточной распиской, а потом договором купли) и квалификации прав (например, признание истцом своего права на спорное имущество сначала правом собственности, а потом чиншевым правом). Изменение истцом ссылки на способ приобретения права собственности (например, ссылка сначала на куплю, а потом на приобретательную давность) сначала рассматривалось Сенатом как представление нового доказательства, а впоследствии было признано недопустимым изменением иска <*>.
--------------------------------
<*> Там же. С. 223.
Не считались существенными, способными ухудшить процессуальное положение ответчика такие изменения иска, как более точное его формулирование, уменьшение требования, добавление к требованию новых требований, непосредственно из него вытекающих (например, присоединение к иску о возвращении капитала требования уплаты процентов на капитал, наросших во время производства по делу, или замена первоначального требования возвращения имущества взысканием его стоимости, если оно уничтожено или отчуждено во время процесса).
Как указывала М.С. Шакарян, "основу института изменения иска составляет идея защиты определенного интереса и его неизменности" <*>. Вместе с тем впоследствии эта идея не получила дальнейшей разработки в науке процессуального права, в связи с чем критерии определенности и неизменности сохраняющегося интереса истца при изменении им иска так и не были сформулированы.
--------------------------------
<*> Гражданский процесс / Под ред. М.С. Шакарян. М., 1999. С. 165.
Современное процессуальное законодательство допускает следующие модификации иска после его предъявления: изменение предмета или оснований исковых требований, увеличение или уменьшение размера исковых требований. С одной стороны, возможность изменения иска позволяет истцу в одном процессе получить в конечном счете защиту права, хотя бы и другим способом, чем это первоначально полагал возможным истец, и по иным, чем это было указано вначале, основаниям, возможно, и с другого ответчика, чем это предполагалось при предъявлении иска. С другой стороны, вовлечение в процесс, в котором истец вправе без ограничений изменять свой иск, может не соответствовать интересам ответчика, если он желает скорейшего завершения процесса и внесения определенности по поводу заявленных истцом притязаний.
По мнению В.М. Шерстюка, введенное законом запрещение истцу одновременно изменить предмет и основание иска обусловлено необходимостью соблюдения и укрепления судебной защиты прав ответчика; исходя из принципа диспозитивности, и здесь возможно определенное расширение полномочий истца. Предоставление ему права одновременно изменять и предмет, и основание иска, безусловно, должно сопровождаться укреплением гарантий защиты прав ответчика в арбитражном процессе (отложение разбирательства дела, вручение копии нового искового заявления, предоставление ответчику возможности изложить свои возражения в отзыве на иск и времени на подготовку к процессу и т.п.) <*>.
--------------------------------
<*> Шерстюк В.М. Комментарий к главе 13 АПК РФ "Предъявление иска". С. 74.
Не поддаются однозначной оценке и последствия изменений иска для интересов правосудия. С одной стороны, установление ограничений для изменения иска позволяет избежать затягивания процесса и своевременно рассмотреть дело, что является одной из задач судопроизводства. С другой стороны, процесс, завершившийся отказом в иске по причине дефектности иска в связи с выбором истцом ненадлежащего способа защиты права, не соответствующего характеру его нарушения, провоцирует предъявление новых исков с иными предметом и основаниями, т.е. вместо одного судебного дела возникает несколько дел.
Истец, зная, что его право нарушено, но в его защите отказано судом вследствие дефектности иска, естественно, не может быть удовлетворен. Он будет продолжать "искать в суде правды", с одной стороны, обжалуя состоявшееся решение, а с другой - предъявляя новые иски. Это увеличивает загрузку суда, не способствует рациональному использованию его времени и затрудняет получение судебной защиты для участников других споров.
В литературе установленные процессуальным законодательством ограничения возможности истца по модификации иска (прежде всего, в плане одновременного изменения и предмета, и оснований иска) связываются с тем, что если бы это было позволено истцу, то и суд и ответчик столкнулись бы с совершенно новым иском, который не предъявляется, не оплачивается госпошлиной и который истец вправе предъявить в качестве самостоятельного иска <*>.
--------------------------------
<*> Недопущение изменения и предмета и основания иска увязывается в литературе также с тем, что в таком случае происходит замена одного иска другим, защищающим совершенно иной интерес (Советский гражданский процесс / Под ред. М.А. Гурвича. М., 1975. С. 122).
Действительно, замена и предмета и оснований иска означает, что иск подвергся мутации, превратившись не в тот иск, который был первоначально заявлен. Однако достаточно ли это обстоятельство само по себе для принципиального недопущения законодателем такой возможности? Очевидно, что ответ на этот вопрос связан с оценкой позитивных и негативных последствий такого решения законодателя и с уяснением последствий допускаемых законом частичных модификаций иска в сравнении с последствиями его полной замены.
Видимыми позитивными моментами в недопущении изменения и предмета, и оснований иска могло бы быть то, что это позволило бы избежать затягивания процесса (поскольку в ином случае суд должен был бы рассматривать новый иск, что требует дополнительного времени) и помогло бы обеспечить интересы ответчика, который, как отмечалось выше, должен быть уверен в том, что требование будет рассмотрено судом в том виде, как оно заявлено.
Однако в реальности, с учетом имеющегося нормативного регулирования, допускающего возможность изменения предмета или оснований иска, указанный выше позитивный эффект недостижим.
Во-первых, при изменении предмета или оснований иска и при увеличении исковых требований в соответствии с ч. 3 ст. 39 ГПК течение срока рассмотрения дела начинается со дня совершения соответствующего процессуального действия. Смысл вышеуказанной нормы очевиден: указанные изменения иска предполагают совершение судом всех предусмотренных законом процессуальных действий, которые он должен предпринять после принятия искового заявления. В частности, об изменении иска должны быть уведомлены лица, участвующие в деле, которые должны получить копию заявления истца о соответствующих изменениях иска и копии доказательств, обосновывающих фактические основания иска; ответчик должен иметь возможность представить возражения относительно измененных требований и доказательства, обосновывающие эти возражения; суд должен разрешить вопрос о вступлении в дело в связи с изменением иска новых лиц, известить их и т.д., т.е. дело возвращается в стадию подготовки к судебному разбирательству (гл. 14 ГПК).
АПК (ст. 49) не содержит аналогичной нормы, однако и арбитражный суд должен обеспечить доведение до участвующих в деле лиц, в том числе не присутствующих в судебном заседании, информации об осуществленной истцом модификации иска, обязав истца вручить им или направить соответствующее заявление; последние должны иметь время для ознакомления с этим заявлением, представленными доказательствами и т.д., т.е. рассмотрение дела должно быть отложено, если кто-либо из участвующих в деле лиц не присутствует в судебном заседании либо возражает против рассмотрения измененного иска в данном судебном заседании. Практически это означает, что и в арбитражном процессе изменение иска влечет необходимость рассмотрения дела с самого начала. Следовательно, никакой процессуальной экономии не получается, что теперь прямо признано законодателем в ГПК (ч. 3 ст. 39).
Но если при изменении предмета или оснований иска и при увеличении исковых требований дело подлежит рассмотрению с самого начала, то допущение изменения и предмета, и оснований ничего не добавляет в плане удлинения сроков рассмотрения дела. По действующему закону истец может сколь угодно раз менять или предмет, или основание иска, и каждый раз срок рассмотрения дела по ГПК будет начинаться заново, а участвующие в деле лица в обязательном порядке подлежат уведомлению о состоявшихся изменениях иска.
Во-вторых, недопущение изменений и оснований, и предмета иска влечет к необходимости предъявления нового иска; следовательно, вместо одного судебного дела появляются два или более дел. Решение по каждому из них может быть обжаловано, следовательно, вышестоящие судебные инстанции вынуждены рассматривать двойное или более количество жалоб. Ясно, что никакой процессуальной экономии это не дает.
В-третьих, при отмене в кассационном или надзорном порядке решения, постановленного по одному из рассмотренных дел, и при направлении дела на новое рассмотрение создается неопределенность в отношении уже рассмотренных исковых требований, в удовлетворении которых отказано, что, в свою очередь, создает неопределенность в отношении дел по новым искам, которые подал истец, считая, что первоначально поданный иск, в котором испрашивался тот или иной способ защиты, утратил судебную перспективу. Следовательно, актуализируется возможность приостановления производства по конкурирующим требованиям, когда исключается возможность удовлетворения одного иска в случае удовлетворения другого.
В-четвертых, параллельное рассмотрение судом нескольких дел, связанных по предмету или основаниям, создает риск возникновения конкурирующих решений, которые трудно или даже невозможно исполнить.
Проблема имеет и иной аспект. В реальности возможность изменения или оснований, или предмета иска в большинстве случаев является иллюзорной. Изменение предмета иска, как правило, затрагивает и его основания <*>. Так, если истец потребовал имущество в натуре, а в ходе рассмотрения дела выяснилось, что ответчик после предъявления иска реализовал его, в связи с чем первоначально заявленное требование не может быть удовлетворено, то вызванное этим изменение предмета первоначального требования (возврат имущества в натуре) на требование о возмещении его стоимости в деньгах вызывает изменение и фактических, и правовых оснований иска. Новым фактическим основанием, первоначально не заявлявшимся истцом, будет утрата имущества. Новым юридическим основанием иска будет наличие у истца убытков, вызванных утратой имущества, либо неосновательное обогащение ответчика вследствие реализации ответчиком имущества истца и т.д.
--------------------------------
<*> На это обстоятельство обращает внимание ряд авторов. См., напр.: Рожкова М. К вопросу об иске, изменении его предмета и основания // Хозяйство и право. 2002. N 11. Ст. 87, 90.
Даже при увеличении исковых требований происходит изменение и предмета, и оснований иска. Так, если истец, взыскивающий с ответчика плату за хранение имущества ответчика, увеличивает размер исковых требований, требуя взыскать соответствующую плату за период рассмотрения дела в суде, то тем самым он меняет и основание, и предмет иска. Новым основанием иска будет неуплата ответчиком платы за хранение в период рассмотрения дела в суде, что не указывалось в первоначальных основаниях иска. Новым предметом будет являться плата за хранение за указанный период.
Такая же ситуация возникает при взыскании процентов за неосновательное пользование чужими денежными средствами в период рассмотрения дела в суде. Истец, просивший взыскать соответствующие проценты на дату предъявления иска, при увеличении исковых требований меняет и предмет, и основание иска. Новым основанием иска является просрочка должника, наступившая после предъявления иска, а новым предметом - денежная сумма, составляющая проценты за период рассмотрения дела в суде.
В практике этому не придается значения, но приведенные примеры показывают, что изменение и предмета, и оснований иска реально допускается и сегодня. Предмет и основания иска всегда тесно связаны, и изменить одно без другого в чистом виде практически едва ли возможно.
Как отмечает М.А. Рожкова, "практически любое изменение предмета иска влечет за собой хотя бы частичное изменение его оснований, даже если истец не преследовал такой цели" <*>. Так, если покупатель заявил исковое требование о безвозмездном устранении недостатков, а затем заменил его требованием о возмещении своих расходов на устранение недостатков товара, то обстоятельства дела примут иной вид: истцу будет необходимо обосновать происхождение и размер понесенных им расходов, тогда как при первоначальном иске данные обстоятельства не должны были указываться.
--------------------------------
<*> Рожкова М.А. Предмет и основания иска в судебно-арбитражном процессе // Вестник ВАС РФ. 2000. N 9. С. 110.
В литературе предлагается расширительно толковать нормы, регламентирующие возможность изменения иска, а именно - допускать изменение предмета иска, влекущее за собой некоторое преобразование его оснований, в случаях, когда интерес истца остается прежним <*>.
--------------------------------
<*> Гражданский процесс / Под ред. В.В. Яркова. М., 1999. С. 257; Гражданское процессуальное право России / Под ред. М.С. Шакарян. М., 1999. С. 165. Аналогичную позицию занимает Президиум ВАС РФ, признавая возможность замены требования о взыскании процентов по ст. 395 ГК на требование о взыскании штрафа за нарушение правил о совершении расчетных операций, поскольку в данном случае защищается один и тот же интерес (Вестник ВАС РФ. 1997. N 2. С. 76).
В судебной практике весьма распространена формула "уточнение исковых требований". Так, согласно п. 1 ч. 2 ст. 149 ГПК ответчик при подготовке дела к судебному разбирательству уточняет исковые требования истца и фактические основания этих требований. Суд согласно п. 2 ч. 1 ст. 150 ГПК опрашивает истца по существу его требований и предлагает представить дополнительные доказательства. Сходные формулировки содержатся и в п. 1 ч. 1 ст. 135 АПК. В принципе, включение в АПК нормы ч. 2 ст. 133 о подготовке к судебному разбирательству по каждому делу, как и появление в Кодексе самостоятельной главы (гл. 14), объясняется в том числе и тем, чтобы на стадии подготовки можно было уточнить, что же требует истец и по каким конкретно основаниям.
Соответствующие "уточнения исковых требований" не рассматриваются в судебной практике как изменение оснований и предмета иска, хотя фактически речь идет именно об этом. Так, в Постановлении N 1461/03 от 3 июня 2003 г. Президиум ВАС РФ указал: "При новом рассмотрении дела необходимо потребовать от истца уточнения исковых требований в части предмета и основания иска" <*>.
--------------------------------
<*> Вестник ВАС РФ. 2003. N 11. С. 41.
Формализм законодателя, не допускающего изменения и предмета, и основания исковых требований, затрудняет получение судебной защиты правой стороне в споре. Так, в приведенном примере, когда вещь, которую истец требует передать ему, после предъявления иска реализована ответчиком, формально суд не вправе допустить изменение истцом своего первоначального требования на требование о взыскании стоимости этой вещи, поскольку это связано также с изменением и оснований иска. Строго говоря, суд должен отказать в иске, т.е. отказать в защите права, нарушенного ответчиком, не возвратившим истцу вещь добровольно до предъявления иска, по единственной причине: по причине повторного нарушения права истца ответчиком, неправомерно реализовавшим имущество истца в период рассмотрения дела. Очевидно, что при отказе в иске на истца будут возложены и все судебные расходы, поскольку получается, что именно истец был неправой стороной в споре, так как его право было нарушено ответчиком не единожды, а дважды.
В то же время, если бы ответчик скрыл в суде факт реализации вещи, вследствие чего иск был бы удовлетворен, то это не препятствовало бы истцу, обнаружившему впоследствии, что у ответчика нет присужденного истцу имущества, требовать в процессе исполнения решения суда изменения способа его исполнения (ст. 434 ГПК, ст. 324 АПК), т.е. взыскания денежной стоимости взамен утраченного имущества.
Между тем рассмотрение вопроса об изменении способа исполнения представляет собой минипроцесс, в котором взыскатель должен указать основания, по которым он просит изменить способ исполнения (утрата вещи), представить доказательства этого обстоятельства, обосновать и доказать действительную стоимость имущества, наконец, сформулировать правовое требование (взыскать с должника соответствующую сумму денег). Должник, в свою очередь, вправе оспаривать указанное требование, представляя свои возражения и обосновывающие их доказательства.
Определение о замене способа исполнения может быть обжаловано, т.е. фактически возникает второе дело с измененными предметом и основаниями. Если истец вправе воспользоваться такой возможностью на стадии исполнительного производства, трудно понять, почему не предоставить ему эту возможность в процессе рассмотрения дела в суде первой инстанции, когда о невозможности передачи вещи истцу стало известно еще до вынесения решения. В литературе отмечается, что иск о взыскании основного долга и иск о взыскании неустойки имеют разные предметы и основания, в связи с чем делается вывод, что заявление о взыскании санкций, подаваемое в дополнение к первоначальному иску, следует рассматривать как отдельное исковое требование, которое должно предъявляться в самостоятельном порядке <*>. Между тем вполне очевидно, что судьба второго иска зависит от судьбы первого: если в первом иске будет отказано, то и вопрос о взыскании неустойки отпадет. Следовательно, вынуждая истца предъявлять два иска вместо одного, законодатель и судебная практика инспирируют и существенное умножение дел.
--------------------------------
<*> Рожкова М.А. Предмет и основания иска в судебно-арбитражном процессе. С. 106.
Запрет на изменение и предмета, и оснований иска в ряде случаев вынуждает истца "ходить по кругу", добиваясь защиты нарушенного права. Например, после отказа в иске о передаче имущества истцу в связи с отсутствием у ответчика данного имущества истец может предъявить новый иск о взыскании стоимости этого имущества. Однако после предъявления такого иска имущество может вновь обнаружиться у ответчика. В таком случае ответчик вправе возражать против иска, ссылаясь на то, что имущество не утрачено, истец имеет возможность требовать его возврата, в связи с чем у него отсутствуют какие-либо убытки, связанные с утратой его имущества. Поэтому в иске придется отказать снова и т.д.
Так, по договору о переработке давальческого сырья (принадлежащей истцу руды цветных металлов) ответчик должен был произвести из указанного сырья рафинированную медь (собственником которой становился истец) и отгрузить ее по разнарядкам истца потребителям. Истец произвел оплату работ по аффинажу, однако в установленный срок ответчик не отгрузил медь, сообщив истцу о невозможности выполнения договора.
На запрос истца о судьбе переданной на переработку руды и произведенной из нее рафинированной меди ответчик ничего не ответил. Истец, полагая, что медь реализована ответчиком, предъявил иск о возмещении убытков, причиненных неисполнением договора, выразившихся в стоимости переданного ответчику сырья и расходах по оплате аффинажа и упущенной выгоды, составляющей разницу между расходами истца на приобретение руды и ее переработку и рыночной стоимостью рафинированной меди за минусом расходов по ее транспортировке и реализации.
Ответчик возражал против иска, ссылаясь на то, что истец не доказал убытков. Ведь истец не представил доказательств тому, что руда действительно была переработана и истец лишился принадлежавшей ему руды. Также истец не доказал, что лишился меди, произведенной из этой руды. По этим причинам в иске было отказано.
Понятно, что при предъявлении иска о возврате меди ответчик заявил бы, что он либо еще не переработал руду, либо уже реализовал произведенную из нее медь истца, в связи с чем истец может требовать только возмещения убытков, возврата руды и т.п.
Изменить в подобных ситуациях иск таким образом, чтобы не менять одновременно и основания, и предмет исковых требований, невозможно, ведь основанием для требования о возмещении убытков является утрата ответчиком имущества истца, а основанием для возврата имущества - неправомерное удержание ответчиком этого имущества.
Действующее процессуальное законодательство не допускает предъявление альтернативных требований <*>, например, когда истец, предполагая различные варианты развития событий и не имея возможности получить достоверную информацию о судьбе материального предмета спора, просит суд в зависимости от фактического положения дел, удовлетворить одно из двух или нескольких требований, таких как изъятие у ответчика вещи и передача ее истцу, а если это по каким-то причинам окажется невозможным - взыскание ее стоимости в деньгах <**>.
--------------------------------
<*> В литературе альтернативные требования иногда называют факультативными. См., напр.: Комментарий к ГПК РСФСР / Под ред. М.С. Шакарян. М., 2000. С. 34. М. Рожкова называет взаимоисключающими (альтернативными) такие требования, удовлетворение одного из которых исключает удовлетворение другого, поскольку оба они преследуют один и тот же интерес. Она полагает, что возможность "факультативного" изложения искового заявления следует устранить, поскольку это осложняет определение круга подлежащих доказыванию обстоятельств, вынуждает суд в одном процессе фактически рассматривать два иска, хотя госпошлиной был оплачен только один из них, и т.д. (Рожкова М.А. Предмет и основания иска в судебно-арбитражном процессе. С. 86).
<**> Так, в Постановлении N 4016/98 при новом рассмотрении дела суду предложено с участием истцов "установить предмет иска относительно способа возврата государственного имущества, соответствующий одному из оснований, приведенных в исковом заявлении" (Вестник ВАС РФ. 1999. N 1. С. 71).
Заявление альтернативных требований допускается в международных арбитражах. Допущение этого и российским процессуальным законодательством наряду с возможностью изменения и предмета, и оснований иска способствовало бы реальной процессуальной экономии, поскольку позволяло бы в одном судебном процессе разрешить вопрос о приемлемом способе защиты права, избежав необходимости рассмотрения двух или нескольких дел, а главное - отвечало бы главной цели судопроизводства: осуществлению судебной защиты нарушенного права <*>. В последних исследованиях также обосновывается необходимость расширения возможностей изменения иска <**>.
--------------------------------
<*> Примером тому может служить ряд дел, когда иски о применении последствий недействительности сделки Президиум ВАС РФ предлагал разрешать как виндикационные иски, хотя предмет требований не изменялся. См., напр.: Постановление N 3772/98 от 20 октября 1998 г. // Вестник ВАС РФ. 1999. N 1. С. 63.
<**> См., напр.: Иевлев И.А. Изменение иска в судебной и судебно-арбитражной практике: Автореф. дис. ... канд. юрид. наук. М., 2004.
Едва ли главным приоритетом для законодателя при установлении им пределов модификации иска должно являться обеспечение ответчику гарантии неизменности иска. Такой гарантии нет и сегодня, поскольку, хотя и в ограниченных пределах, модификация иска возможна и по действующему законодательству. Интересы ответчика не страдают вследствие любого изменения иска, если он заблаговременно уведомлен о таких изменениях и ему предоставлена возможность защищаться от измененных требований. Ныне это условие соблюдено.
Предлагаемые изменения закона не влекут за собой увеличения затрат на судебную деятельность, связанных с увеличением продолжительности процесса, по сравнению с существующим положением дел, когда при изменении предмета или оснований иска и при увеличении размера исковых требований рассмотрение дела начинается сначала. В то же время было бы уместно предусмотреть более гибкий порядок взимания госпошлины и распределения судебных издержек в случаях модификации истцом своего иска. Если истец меняет свой иск, то он должен уплатить госпошлину, как если бы он предъявил новый иск, поскольку последствием модификации иска является рассмотрение дела заново.
Очевидно, что и ответчик вправе получить компенсацию своих издержек, которые он понес до модификации истцом своего иска, поскольку был вынужден нести расходы по защите от первоначально заявленного иска, который истцом более не поддерживается в части предмета иска или его оснований или и того, и другого. Исключение из этого правила следовало бы сделать для случаев, когда модификация иска осуществлена истцом вследствие недобросовестности самого ответчика, предоставившего истцу не соответствующую действительности информацию по фактическим или юридическим обстоятельствам спора либо не предоставившего ее вовсе, что повлекло неверное указание истцом предмета и (или) оснований своих требований при предъявлении иска, а равно при совершении ответчиком неправомерных действий, если это привело к необходимости соответствующей модификации иска. В данном случае имело бы место установление последствий, сходных с последствиями удовлетворения ответчиком требований истца уже после предъявления иска (ч. 1 ст. 101 ГПК), т.е. отнесение судебных расходов на ответчика.
В связи с изложенным предлагается:
1) внести изменения в ст. ст. 49, 130 АПК и в ст. ст. 39, 151 ГПК, предусмотрев в них возможность изменения и предмета, и оснований иска, а также заявления альтернативных и дополнительных требований;
2) предусмотреть в АПК и ГПК положения, предусматривающие, что при изменении истцом предмета и оснований иска ответчик вправе независимо от результатов рассмотрения требовать возмещения истцом судебных расходов ответчика, понесенных им до указанного изменения иска, кроме случаев, когда изменение иска было вызвано недобросовестными действиями или бездействием самого ответчика.
5. ПРОБЛЕМА КОНКУРЕНЦИИ ИСКОВ И ОБЕСПЕЧЕНИЯ
НЕПРОТИВОРЕЧИВОСТИ СУДЕБНЫХ АКТОВ
Противоположные суждения суда о юридической квалификации спорного правоотношения и последствиях этой квалификации оказывают деструктивное воздействие на гражданский оборот, подрывают саму суть правосудия. Так, если в одном деле суд исходит из действительности договора, на котором основывает свои требования истец, и удовлетворяет иск, а в другом деле признает тот же самый договор недействительным и применяет последствия его недействительности, то возникают два противоположных решения, по-разному определяющие как характер спорного правоотношения, так и вытекающие из этого правовые последствия для сторон. В подобных ситуациях сохраняется неопределенность в правоотношении, в связи с чем защиту права, несмотря на удовлетворение обоих исков, нельзя признать состоявшейся.
Противоположные выводы суда о юридической квалификации правоотношения, как правило, обусловлены раздельным рассмотрением конкурирующих исков. Конкурирующие иски - это иски, последствием удовлетворения которых является появление противоположных решений судов, исключающих друг друга.
Конкурирующие иски могут предъявляться как встречные (например, иски о признании недействительным договора, на котором основывает свои требования истец); в этом случае рассмотрение обоих исков - первоначального и встречного - не ведет к появлению противоположных решений, поскольку оба иска рассматриваются совместно. Суд в одном судебном процессе оценивает доводы истца по первоначальному иску и доводы ответчика, указанные в основаниях его встречного иска, и с учетом этого определяет, подлежит ли удовлетворению встречный иск, опровергающий права истца по первоначальному иску.
Иная ситуация, когда соответствующие требования рассматриваются в разных делах, в том числе когда они рассматриваются параллельно разными судьями. Разумеется, если первым будет рассмотрено и удовлетворено требование о признании недействительным договора, то в деле по требованию, основанному на этом договоре, суд должен отказать в иске после вступления в силу решения о признании договора недействительным. Если же первым удовлетворено требование, основанное на договоре, то это не исключает последующего удовлетворения требования, подрывающего основания первого, если обстоятельства, на которых основано это требование, в первом деле не заявлялись и не оценивались судом.
В подобных случаях возникают конкурирующие решения, каждое из которых обладает свойством обязательности и подлежит исполнению. Между тем исполнить противоположные решения в ряде случаев невозможно, что влечет за собой неисполнимость обоих решений, приводит к подаче заявлений о пересмотре состоявшихся решений, предъявлению новых исков, т.е. к продолжению правового конфликта и к дополнительной загрузке суда. Следовательно, минимизация рисков возникновения подобных ситуаций процессуальными средствами входит в задачу облегчения доступа к суду и предоставления судебной защиты, чем и обусловлено рассмотрение проблем, связанных с заявлением и разрешением конкурирующих исков, в настоящей работе.
Право на иск является таким же правом ответчика, как и истца. Ответчик может защищаться от иска как с помощью возражений, так и с помощью собственного иска, в том числе встречного. По этой причине право на предъявление встречного иска служит реализации доступности правосудия для ответчика, в связи с чем исследование проблем конкуренции исков целесообразно начать с проблем принятия и рассмотрения встречных исков, которые служат средством непосредственной защиты от первоначального иска.
A. Спорные вопросы предъявления и принятия встречного иска
Встречный иск является одним из важнейших процессуальных средств ответчика как в защите от первоначального иска, так и в одновременном удовлетворении собственных требований ответчика к истцу. По этой причине вопрос о принятии встречного иска непосредственно связан с реализацией ответчиком права доступа к суду избранным им и допускаемым процессуальным законом способом.
Между тем анализ законодательства и судебной практики показывает, что это средство удается реализовать далеко не во всех случаях. Нет единства в судебной практике и по вопросу об условиях принятия встречных исков и о дальнейшей судьбе принятых к рассмотрению встречных исков, например, при прекращении производства по первоначальному иску или оставлении его без рассмотрения.
Важнейшим вопросом является разграничение случаев, когда защита против первоначального иска может осуществляться как с помощью встречного иска, так и путем возражений против первоначального иска, от случаев, когда она может осуществляться только одним из этих способов. Не менее важен вопрос о последствиях реализации каждого из указанных случаев.
Вначале необходимо рассмотреть сам правовой феномен встречного иска. В литературе дореволюционного периода вопрос о встречном иске вызывал оживленную дискуссию среди ученых-процессуалистов. Проблеме встречного иска посвящены, в частности, труды Адамовича <1>, Анненкова <2>, Боровиковского <3>, Васьковского <4>, Вербловского <5>, Глаголева <6>, Гольмстена <7>, Горановского <8>, Дьякова <9>, Иосилевича <10>, Исаченко <11>, Карновича <12>, Короновского <13>, Малышева <14>, Полетаева <15>. Более поздние специальные исследования сущности встречного иска, а также его места и роли в гражданском и арбитражном процессах не слишком многочисленны <16>. В качестве наиболее полного системного исследования этой правовой категории можно указать лишь ставшую классической работу Н.И. Клейн <17>, хотя в некоторых современных исследованиях общего характера, посвященных арбитражному процессу, также содержатся отдельные замечания, касающиеся роли встречного иска <18>.
--------------------------------
<1> Адамович В.И. Встречный иск, к учению о зачете // Журнал Министерства юстиции. 1899. N VII. С. 161.
<2> Анненков. Опыт комментария к уставу гражданского судопроизводства. СПб., 1887. Т. I. С. 488.
<3> Боровиковский. Отчет судьи. СПб., 1908. Т. 1. С. 146, 147.
<4> Васьковский Е.В. Встречный иск: Недостатки Устава гражданского судопроизводства // Журнал СПб Юридического общества. 1894. N Х. С. 88 - 94.
<5> Вербловский. Движение русского гражданского процесса, изложенное на одном примере. СПб., 1910.
<6> Глаголев П. Процессуальные вопросы, вытекающие из зависимости встречного иска от главного // Журнал Министерства юстиции. 1907. N 7.
<7> Гольмстен. Учебник русского гражданского судопроизводства. СПб., 1907. С. 216.
<8> Горановский М.Я. Как следует понимать срок для предъявления встречного иска, указанный в ст. 340 УГС? // Журнал Министерства юстиции. 1907. N 7. С. 160.
<9> Дьяков. Встречный иск // Судебный вестник. 1875. N 85.
<10> Иосилевич. О встречных исках // Журнал гражданского и уголовного права. 1885. N VI. С. 1 - 36.
<11> Исаченко В. Гражданский процесс: практический комментарий на вторую книгу Устава гражданского судопроизводства. СПб., 1910. Т. I. С. 227, 233, 234.
<12> Карнович К. Встречные иски // Судебный вестник. 1868. N 84.
<13> Короновский. Заметки по вопросам гражданского судопроизводства // Журнал Министерства юстиции. 1898. N Х. С. 39.
<14> Малышев К. Курс гражданского судопроизводства. СПб., 1874. Т. 1. С. 270.
<15> Полетаев. Пределы встречного иска // Журнал СПб Юридического общества. 1897. N III. С. 80.
<16> См., напр.: Арапов Н.Т. Встречный иск в советском гражданском процессе: Автореф. дис. ... канд. юрид. наук. Томск, 1965; Клейнман А.Ф. Процессуальные средства защиты ответчика: возражения и встречный иск // Советский гражданский процесс. М., 1970; Васильева Г.Д. Защита ответчика против иска в гражданском судопроизводстве. Красноярск, 1982.
<17> Клейн Н.И. Встречный иск в суде и арбитраже. М., 1964.
<18> См., напр.: Фурсов Д.А. Предмет, система и основные принципы арбитражного процессуального права: проблемы теории и практики. М., 1999. С. 308 - 309.
Как справедливо указывает Н.И. Клейн, встречный иск - это заявленный ответчиком в уже возникшем процессе по первоначальному иску и рассматриваемый совместно с ним иск, которым ответчик предъявляет к истцу требования, служащие средством защиты против первоначального требования или связанные с ним близостью оснований <*>. С учетом современного нормативного регулирования встречного иска в процессуальных законах (ст. 132 АПК РФ, ст. ст. 137 - 138 ГПК РФ), на наш взгляд, под ним следует понимать иск, заявленный ответчиком до принятия решения по первоначальному иску для совместного рассмотрения с последним и содержащий обращенные к суду требования либо о зачете первоначального требования, либо полностью или в части исключающие его удовлетворение, либо иным образом связанные с первоначальным иском, в силу чего их совместное рассмотрение приведет к более быстрому и правильному разрешению спора.
--------------------------------
<*> Клейн Н.И. Встречный иск в суде и арбитраже. С. 12.
Из приведенного выше определения видны как общие для встречного иска и иных исков в гражданском и арбитражном процессах признаки, так и особенные черты, присущие только встречным искам. Главный из общих признаков заключается в том, что встречный, как и всякий иной иск, обращен к суду за защитой нарушенных либо оспариваемых прав, а также охраняемых законом интересов заявителя.
В то же время встречный иск характеризуется определенной спецификой, отличающей его от иных видов исков (в том числе и от первоначального). Речь идет о следующем. Во-первых, право заявления встречного иска имеет не всякий участник арбитражного процесса, а лишь ответчик по первоначальному иску; предъявляется же он к первоначальному истцу. Во-вторых, предъявление встречного иска возможно лишь до вынесения судом первой инстанции решения по первоначальному иску. В-третьих, встречный иск имеет целью защиту от первоначального иска либо осуществлением зачета, либо путем опровержения его в части или полностью, либо рассмотрением в одном арбитражном процессе хотя и различных, но взаимосвязанных требований.
Ответчик по первоначальному иску располагает рядом процессуальных средств отстаивания собственных интересов: заявление встречного иска, представление возражений, подача ходатайств и т.д. При рассмотрении дела он вправе самостоятельно выбирать процессуальные способы защиты своих прав и законных интересов. Основными из них при этом являются представление возражений на иск и заявление встречных исковых требований. Каждый из этих процессуальных способов, которыми располагает ответчик (и представление возражений, и заявление встречного иска), имеет как свои преимущества, так и недостатки. Выбор оптимального способа защиты зависит от тех или иных конкретных правоотношений, связывающих истца и ответчика, от того, достижение каких целей в рамках возникшего спора ставит перед собой ответчик.
Однако есть определенные общие положения, которые следует учитывать при уяснении различий между указанными процессуальными способами защиты (между представлением возражений и заявлением встречного иска).
Во-первых, в гражданском процессе у суда в силу ст. ст. 196 и 198 ГПК нет прямой обязанности давать ответ по существу заявленных ответчиком возражений. Это связано с тем, что суд может отклонить иск и по иным соображениям, чем те, которые содержатся в соответствующих возражениях <*>.
--------------------------------
<*> Анисимова Л.И. Встречный иск и возражения против иска // Правоведение. 1961. N 1. С. 143 - 147. В АПК 2002 г. содержится иное регулирование: в соответствии с ч. 1 ст. 168 АПК при принятии решения арбитражный суд должен оценить доводы, приведенные лицами, участвующими в деле. Корреспондирующая норма теперь содержится и в п. 2 ч. 4 ст. 170 АПК.
Во-вторых, встречный иск должен быть заявлен с обязательным соблюдением правил, установленных ст. ст. 125 - 126, 132 АПК и ст. ст. 131 - 132, 137 - 138 ГПК (т.е. подан в письменной форме, оплачен госпошлиной и т.д.). Что касается возражений, то они не оплачиваются госпошлиной и могут быть заявлены как в устной, так и в письменной форме до вступления решения в законную силу. Следует оговориться, что АПК 2002 г. сделал одно исключение из правила о предъявлении встречного иска до принятия решения. Согласно ч. 5 ст. 270 АПК при отмене решения по безусловным процессуальным основаниям (ч. 4 ст. 270 АПК) арбитражный суд апелляционной инстанции рассматривает дело по правилам, установленным Кодексом для рассмотрения дела в арбитражном суде первой инстанции. Практически это подразумевает возможность предъявления в указанном случае встречного иска в апелляционной инстанции; так как никаких изъятий из правил рассмотрения дела по правилам, действующим в первой инстанции, АПК для указанного случая не содержит, следовательно, они действуют в полном объеме.
В-третьих, встречный иск в гражданском и арбитражном процессе <*> может быть предъявлен только в первой инстанции. Возражения же против иска могут приводиться в любой инстанции, хотя допустимость тех или иных возражений определяется с учетом установленных законом пределов рассмотрения дела в соответствующей инстанции.
--------------------------------
<*> Исключая оговоренный выше случай отмены решения арбитражного суда апелляционной инстанцией по безусловным процессуальным основаниям (ч. 5 ст. 270 АПК).
В-четвертых, ч. 1 ст. 49 АПК и ч. 1 ст. 39 ГПК позволяют истцу изменить предмет или основания иска; это положение, естественно, распространяется и на истца по встречному иску. Однако, определившись с предметом и основаниями встречного иска, его заявитель впоследствии связан избранными им предметом и основаниями, в то время как, защищаясь от иска с помощью возражений, ответчик вправе, не отказываясь от прежних, приводить все новые и новые возражения, которые могут быть никак не связаны между собой (кроме того, что все они являются средством защиты против иска). Единственное ограничение здесь состоит лишь в проблеме доказывания обстоятельств, на которые ответчик ссылается в своих возражениях. В тех случаях, когда новые возражения выдвигаются, например, в арбитражном процессе в апелляционной инстанции, а в гражданском - в кассационной, ответчик может представлять новые доказательства в подтверждение обстоятельств, на которые он ссылается, лишь обосновав невозможность их представления в первой инстанции по не зависящим от него причинам (ч. 2 ст. 268 АПК); сходное регулирование применительно к кассационной инстанции содержится в ч. 1 ст. 347 ГПК.
Однако есть обстоятельства, которые во многом предопределяют выбор ответчиком одного из двух указанных выше процессуальных способов защиты <*>. Так, в том случае, когда ответчик, защищаясь против иска, ссылается не на наличие своего собственного права, а лишь на отсутствие соответствующего права у истца, способом защиты должно быть представление возражений.
--------------------------------
<*> Анисимова Л.И. Встречный иск и возражения против иска. С. 147.
Например, защищаясь от иска о взыскании по договору, который, по мнению ответчика, является ничтожной сделкой, нет безусловной обязательности облекать свои возражения против иска, возникшего из этого договора, в форму встречного иска о признании этого договора ничтожным. В случае с ничтожной сделкой суд обязан оценить соответствующие доводы ответчика, а истец по первоначальному иску - опровергнуть их; следовательно, обстоятельства, относящиеся к ничтожности сделки, входят в предмет доказывания по иску независимо от того, указаны ли эти обстоятельства в качестве оснований встречного иска или сформулированы в качестве возражений по первоначальному иску <*>.
--------------------------------
<*> О некоторых вопросах, связанных с заявлением возражений по иску, см.: Рожкова М.А. Возражения: процессуальный и материальный аспекты // Вестник ВАС РФ. 2002. N 6. С. 97.
Если у ответчика есть собственное право, основываясь на котором он просит о присуждении в его пользу чего-либо (недвижимого имущества, денежных средств и т.д.), то надлежащий способ защиты при этом - заявление встречного иска <*>. Это происходит, например, когда, защищаясь от денежных требований истца, ответчик предъявляет направленный к зачету иск о взыскании денежных сумм с самого истца. Возможен и другой случай. Как известно из судебной практики, предъявление иска о признании недействительным договора, на котором истец основывает свои требования, является весьма распространенным способом защиты против иска, возникшего в связи с неисполнением этого договора. Применительно к оспоримой сделке ответчик по первоначальному иску может противопоставить материально-правовому требованию истца свои возражения, основанные на недействительности договора, лишь сформулировав их как встречный иск; в противном случае соответствующие доводы ответчика по существу не должны оцениваться, и истцу нет необходимости их опровергать.
--------------------------------
<*> В литературе тезис о невозможности зачета путем заявления возражений иногда мотивируется тем, что это может привести к необоснованному двойному исполнению в его пользу, поскольку ответчик не лишен права в будущем предъявлять к истцу самостоятельный иск по тому же предмету и по тем же основаниям, по которым он возражал против иска (Макеева Т.И., Кресс В.В. О практике разрешения арбитражным судом Томской области гражданско-правовых споров, связанных с зачетами и взаимозачетами // Вестник ВАС РФ. 2000. N 11. С. 74). Здесь следует отметить, что предъявление такого иска действительно возможно, однако его удовлетворение после проведенного зачета исключается независимо от того, был сделан зачет в ходе производства по делу или еще до предъявления иска, поэтому данный аргумент едва ли корректен. Вместе с тем имеется и иная практика, в частности, арбитражных судов Центрального округа, когда судебный зачет производится на основании возражения ответчика, независимо от предъявления встречного иска. См., напр.: Разрешение споров, связанных с зачетом встречных однородных требований // Арбитражная практика. 2001. N 4. С. 58.
Наконец, если при защите от иска ответчик ссылается на некое свое право, на основании которого просит о признании наличия (отсутствия) между ним и истцом определенных правоотношений, то способом защиты может быть и заявление встречного иска, и представление возражений на первоначальный иск.
Одной из наиболее актуальных процессуальных проблем, связанных с реализацией права доступа к суду по встречному требованию ответчика, является проблема усмотрения суда при решении вопроса о принятии встречного иска. Как следует из буквального значения ч. 3 ст. 132 АПК и ст. 138 ГПК, при наличии любого из указанных в этих нормах условий встречный иск должен быть принят в обязательном порядке (естественно, если нет других препятствий к принятию данного иска по основаниям, предусмотренным ст. ст. 128, 129 АПК и ст. ст. 134 - 136 ГПК). Этот вывод подтверждается ч. 2 ст. 127 АПК и ст. 133 ГПК, предусматривающими, что судья обязан принять к производству исковое заявление, поданное с соблюдением установленных требований. Данное положение, как представляется, в полной мере относится и к встречному иску; единственная особенность применения этой нормы к встречному иску состоит в том, что при предъявлении иска как встречного должны быть соблюдены не только общие требования, предъявляемые к любому иску (ст. ст. 125, 126 АПК и ст. ст. 131, 132 ГПК), но и требования, содержащиеся в ст. 132 АПК и ст. ст. 137 - 138 ГПК.
Изложенное означает, что решение вопроса о принятии встречного иска по закону зависит не от усмотрения судьи, а от наличия предусмотренных законом (ст. 132 АПК и ст. 138 ГПК) условий, при которых допускается предъявление встречного иска.
Однако судебная практика демонстрирует иные подходы. Как отмечается в литературе, в ряде случаев суды вообще никак не реагируют на попытки предъявления встречных исков и процессуально не оформляют их непринятие либо указывают в протоколе судебного заседания на отклонение "ходатайства" о принятии встречного иска. Мотивы отказа нередко формулируются таким образом: "Ходатайство отклонить, так как всем имеющимся в деле документам суд дает надлежащую правовую оценку"; "Ходатайство рассмотрено и отклонено. Исковое заявление возвращено представителю ответчика" и т.д. <*>. Суммируя эту практику применительно к трем условиям принятия встречного иска, предусмотренным ч. 3 ст. 132 АПК и ст. 138 ГПК, можно сделать следующие выводы.
--------------------------------
<*> Логинова О.П. Встречный иск в арбитражном процессе // Арбитражные споры. Федеральный арбитражный суд Северо-Западного округа. 2002. N 4. С. 105.
Первое. Что касается зачетных исков (п. 1 ч. 3 ст. 132 АПК, абз. 2 ст. 138 ГПК), то суды обычно принимают их как встречные в тех случаях, когда требования по первоначальному и встречному искам вытекают из оснований, в составе которых имеются одни и те же юридические факты (например, требования из одного и того же договора). Требования, вытекающие из иных оснований, чем требования по первоначальному иску, в качестве встречного иска судами, как правило, не принимаются. Это происходит, например, когда истец по первоначальному иску просит взыскать с ответчика его задолженность перед истцом по одному договору, а ответчик во встречном иске просит взыскать с истца задолженность по другому договору.
Второе. Применительно к опровергающим искам (п. 2 ч. 3 ст. 132 АПК и абз. 3 ст. 138 ГПК) суды как правило принимают их как встречные лишь в наиболее очевидных случаях: когда, например, ответчик по иску о взыскании долга по договору предъявляет встречный иск о признании его недействительным.
Третье. Иски, не направленные к зачету, не вызывающие отказ в первоначальном требовании, а связанные с первоначальным иском иным образом (п. 3 ч. 3 ст. 132 АПК), как правило, принимаются судами, если они возникают из одного правоотношения и если в основаниях обоих требований лежат одни и те же факты.
В подтверждение этого можно привести следующий пример.
Истец (коммерческий банк) предъявил требования о признании недействительной сделки купли-продажи иностранной валюты, по которой истец продал ответчику иностранную валюту, и о взыскании с ответчика приобретенной им по данной сделке валюты. Требование о признании сделки недействительной мотивировалось банком тем, что она была совершена в условиях заинтересованности без получения согласия совета директоров банка (ст. ст. 81 - 84 Федерального закона "Об акционерных обществах"). Ответчик, не оспаривая факта недействительности сделки по заявленным банком основаниям, предъявил встречный иск о взыскании с банка рублевых сумм, переданных банку в оплату купленной по той же сделке у банка валюты. Предъявление данного иска как встречного ответчик мотивировал тем, что он направлен к зачету первоначального.
Возражая против принятия встречного иска, банк указал, что требования по первоначальному и встречному иску не являются однородными (ст. 410 ГК), так как банк требует с ответчика не рубли, а валюту. Соответственно валютные требования банка к ответчику не могут быть прекращены путем зачета встречных рублевых требований ответчика к банку, а значит, предусмотренное п. 1 ч. 3 ст. 132 АПК условие принятия встречного иска как направленного к зачету первоначального отсутствует.
Предполагая возможность принятия данного иска как встречного по основаниям п. 3 ч. 3 ст. 132 АПК, банк указал, что наличие связи между исками как возникшими из одного правоотношения само по себе является недостаточным для принятия встречного иска, поскольку п. 3 ч. 3 ст. 132 АПК помимо обязательного наличия взаимной связи между первоначальным и встречным исками называет и другое условие принятия иска как встречного, а именно, если их совместное рассмотрение приведет к более быстрому и правильному рассмотрению спора.
Между тем в данном случае принятие встречного иска никак не может привести к более быстрому рассмотрению спора: встречный иск заявлен непосредственно в судебном заседании после того, как дело уже один раз откладывалось; принятие и рассмотрение встречного иска в этой ситуации объективно приведет к затягиванию процесса. Что же касается правильного рассмотрения спора, то правильность решений по обоим искам именно в случае их совместного рассмотрения может быть поставлена под сомнение, так как при их раздельном рассмотрении решение по иску, заявленному как встречный, может быть иным, чем при рассмотрении его в качестве встречного.
В обоснование этой позиции банк привел следующие доводы.
Требования банка о признании сделки недействительной как сделки с заинтересованностью и взыскании в его пользу полученной ответчиком валюты по существу являются бесспорными, поскольку фактические обстоятельства совершения в относимый период нескольких однородных сделок в условиях заинтересованности без получения согласия совета директоров уже установлены вступившими в законную силу решениями суда, которыми аналогичные сделки были признаны недействительными, и при этом установлено, что совет директоров банка не проводил заседаний в период, когда совершались эти сделки (включая оспариваемую). Соответственно для удовлетворения в данном процессе требования о возврате банку полученного по сделке нет никаких препятствий.
Что же касается возможности рассмотрения одновременно и требования ответчика о возврате ему полученных банком рублевых средств, то возможность реституции применительно к ответчику не очевидна и связана с наличием у банка возражений против возврата рублевых средств ответчику, основанных на том, что банк полагает данную сделку не только совершенной в условиях заинтересованности (что вполне достаточно для удовлетворения его исковых требований), но еще и кабальной (ст. 179 ГК). Обстоятельства же, относящиеся к кабальной сделке, не входят в предмет доказывания в рамках иска о признании сделки недействительной как сделки с заинтересованностью.
Однако при предъявлении к банку иска о возврате полученных им рублевых средств банк намерен воспользоваться своим правом защищаться против этого иска доводом о кабальности сделки, поскольку в случае, если она будет признана также и кабальной, в требовании о возврате полученного банком должно быть отказано, так как в силу ст. 179 ГК полученное по кабальной сделке потерпевшей стороной не реституируется другой стороне, а подлежит взысканию в доход Российской Федерации. Соответственно ответчик по требованию банка о возврате полученного по недействительной сделке будет являться ненадлежащим истцом при предъявлении им встречного требования о возврате полученного банком.
В случае предъявления ответчиком такого требования в качестве самостоятельного иска банк может защищаться от него встречным (опровергающим) иском, в котором потребует признания данной сделки кабальной, что исключает удовлетворение требования о возврате полученных банком рублевых средств.
Если же суд примет данный иск ответчика как встречный, то в таком процессе банк будет лишен возможности защищаться против этого иска: во-первых, он не может защищаться с помощью возражений, основанных на доказывании кабальности сделки, поскольку такая сделка является оспоримой; во-вторых, он не может защищаться путем предъявления встречного иска о признании сделки кабальной на встречный иск ответчика, так как ст. 132 АПК не предусматривает возможности подачи встречного иска на встречный иск, даже когда второй встречный иск направлен на опровержение первого; в-третьих, банк лишен возможности в данном процессе таким образом изменить свой первоначальный иск, чтобы он мог опровергнуть встречный, поскольку это было бы связано с изменением как оснований, так и предмета поданного банком иска, что в силу ст. 49 АПК не допускается. Кроме того, банку нет никакого практического смысла отказываться от своих, по сути, бесспорных требований, основанных на недействительности сделки с заинтересованностью в пользу гораздо более труднодоказуемого требования о признании сделки кабальной.
Следовательно, допустимым способом защиты для банка в этой ситуации является предъявление самостоятельного иска о признании той же сделки недействительной как кабальной. На этом основании можно будет ходатайствовать о приостановлении производства по делу до рассмотрения этого иска банка. Если такое ходатайство будет удовлетворено, то это, безусловно, приведет к затягиванию процесса, что не согласуется с положением п. 3 ч. 3 ст. 132 АПК о более быстром рассмотрении спора; если же в таком ходатайстве будет отказано и если встречный иск будет рассмотрен и удовлетворен, то в случае последующего удовлетворения самостоятельного иска банка о признании сделки кабальной пострадает правильность решения, так как это явится основанием для пересмотра решения об удовлетворении встречного иска.
Суд не согласился с этими доводами и принял встречное исковое заявление ответчика со ссылкой на п. 3 ч. 3 ст. 132 АПК и по собственной инициативе отложил рассмотрение дела. Предположительно, суд руководствовался в данном случае не столько буквой закона, сколько собственными представлениями о справедливости.
Статья 167 ГК предусматривает двустороннюю реституцию при признании сделки недействительной. ГК не содержит указаний на то, что такая реституция должна производиться обязательно одновременно в отношении полученного сторонами по недействительной сделке (соответствующие требования сторон подлежат рассмотрению судом по мере предъявления ими соответствующих исков). Однако временной разрыв в удовлетворении взаимных требований истца и ответчика в условиях падения курса рубля давал истцу определенные экономические преимущества: в случае отказа в принятии встречного иска ответчику пришлось бы предъявлять его заново, уже после вынесения решения о взыскании с него валютных средств. Соответственно за время до удовлетворения рублевых требований ответчика к истцу их реальный объем в валютном исчислении уменьшится, в результате чего реституция не будет эквивалентной, что, по-видимому, по мнению суда, не являлось правильным.
Но, с другой стороны, анализируя применение судом п. 3 ч. 3 ст. 132 АПК, абз. 4 ст. 138 ГПК, нельзя не отметить, что в самой конструкции этих норм законодателем и в новых Кодексах сохранено известное внутреннее противоречие, на что небезосновательно указывалось в литературе. Например, Д.А. Фурсов отмечал, что "встречный иск никогда не может привести к более быстрому рассмотрению первоначального, как того требует закон... Встречный иск всегда обременяет первоначально заявленное требование" <*>.
--------------------------------
<*> Фурсов Д.А. Предмет, система и основные принципы арбитражного процессуального права. С. 309.
Полагаем, однако, что требование закона о более быстром рассмотрении дела может быть отнесено не ко всем случаям, когда закон допускает принятие встречного иска (п. п. 1 - 3 ч. 3 ст. 132 АПК, абз. 2 - 4 ст. 138 ГПК), а только к встречным искам, принимаемым по основаниям, предусмотренным п. 3 ч. 3 ст. 132 АПК, абз. 4 ст. 138 ГПК.
Что касается зачетных исков и исков, исключающих удовлетворение требований по первоначальному иску, то возможность их принятия закон не связывает с более быстрым рассмотрением спора. Между тем на практике отказ в принятии и зачетных, и опровергающих исков суды нередко связывают, во-первых, с тем, что первоначальный и встречный иски возникли из разных оснований, а во-вторых, с тем, что между первоначальным и встречным исками отсутствует взаимная связь со ссылкой на п. 3 ч. 3 ст. 132 АПК и ст. 138 ГПК, что, как представляется, не основано на законе.
Рассматривая эту аргументацию судов, необходимо отметить, что между первоначальным и встречным исками, безусловно, всегда существует взаимная связь; именно наличием этой связи и объясняется сам правовой феномен встречного иска. Однако характер связей между первоначальным и встречным исками может быть различным. Эти связи могут вытекать из общности оснований, а могут и не иметь такой общности. Как справедливо отмечала Н.И. Клейн, "предметом встречных исков о праве, исключающем право первоначального истца, и исков, подрывающих основание первоначального иска, могут быть требования, вытекающие как из общего с первоначальным требованием правового основания, так и из различных оснований. Однако для этих исков характерно не наличие близости оснований. Связь подобных встречных исков с первоначальным иском заключается прежде всего в таком их соотношении, когда удовлетворение встречного требования исключает удовлетворение первоначального требования полностью или в части. То же самое можно сказать о характере связи первоначального и встречного требования, предъявленного к зачету. Встречные требования, заявленные к зачету, и первоначальные требования могут вытекать как из разных оснований, так и из оснований, в составе которых имеются одни и те же юридические факты. Однако сущность связи между первоначальным и встречным требованием в такого рода случаях заключается именно в возможности прекращения требования истца путем зачета требований ответчика" <*>.
--------------------------------
<*> Клейн Н.И. Встречный иск в суде и арбитраже. С. 39.
Данные выводы остаются справедливыми и применительно к действующим АПК и ГПК, которые рассматривают наличие зачетного или опровергающего требования, заявленного в виде встречного иска, самостоятельным основанием для его принятия, поскольку связь таких требований с первоначальным иском очевидна и самодостаточна в отличие от иных связей между обоими исками. Признание этих связей, о которых говорит п. 3 ч. 3 ст. 132 АПК, достаточными для принятия встречного иска фактически целиком зависит от усмотрения судьи и его собственных представлений о том, приведет ли принятие встречного иска к более быстрому и правильному рассмотрению дела.
Между тем судья объективно не может на этой стадии просчитать весь ход движения процесса, поскольку это движение будет зависеть в том числе и от дальнейших процессуальных ходов лиц, участвующих в деле, и суду неизвестно, какие именно шаги ими будут предприняты; следовательно, предположения судьи о возможностях более быстрого и правильного рассмотрения дела всегда условны и субъективны.
В таких обстоятельствах - и это признается в некоторых случаях даже самими судьями - "часто суд использует любые поводы к тому, чтобы встречный иск не принимать к производству и рассмотрению одновременно с первоначально заявленным иском" <*>. Анализируя причины такого положения, Д.А. Фурсов приходит к выводу о том, что "суд часто принимает все меры к отказу в принятии встречного иска. В большинстве случаев мотивы выносимого судебного акта бывают надуманными. На этом основании судей упрекают в непрофессионализме, поскольку в данных условиях имеет место явная или скрытая форма отказа в правосудии" <**>. С этими выводами нельзя не согласиться.
--------------------------------
<*> Фурсов Д.А. Предмет, система и основные принципы арбитражного процессуального права. С. 309.
<**> Там же. С. 310.
Остановимся на причинах такого положения. В литературе помимо внутреннего противоречия, содержащегося в ч. 3 ст. 132 АПК и абз. 4 ст. 138 ГПК, о чем говорилось выше, называются также следующие обстоятельства, по которым суды не принимают встречные иски.
Во-первых, все доказательства, которые ответчик намерен предъявить во встречном иске, вследствие необходимости наличия взаимной связи между первоначальным и встречным исками ответчик может представить и по первоначально заявленному требованию.
Во-вторых, ответчик не лишен возможности обратиться со встречными требованиями в самостоятельном порядке и при необходимости заявить ходатайство о приостановлении производства по ранее заявленному иску до вступления в законную силу решения по более позднему иску, предъявленному ответчиком в адрес истца.
В-третьих, по смыслу процессуального закона встречный иск может быть подан в любое время, на любой стадии развития процесса до удаления суда в совещательную комнату в целях вынесения судебного акта по существу первоначально заявленного спора. Подача встречного иска как одностороннее процессуальное действие ответчика неизбежно порождает множество трудностей для всех других лиц, участвующих в деле, и для самого суда, поскольку требуется предоставить необходимое время для подготовки к слушанию встречного иска лицам, участвующим в деле, исследовать новые доказательства, заслушать объяснения сторон и др., что несовместимо с требованиями процессуального закона о рассмотрении спора в общеустановленный процессуальный срок, который не может при названных условиях быть изменен либо приостановлен.
В-четвертых, по смыслу процессуального закона вопрос о предъявлении встречного иска инициируется стороной по делу, а решается в части его принятия либо непринятия судом <*>.
--------------------------------
<*> Там же. С. 309.
С этими выводами можно согласиться лишь отчасти.
Ответчик далеко не всегда может представить по первоначальному требованию все доказательства, которые он намерен предъявить во встречном иске. Например, без предъявления встречного иска о признании недействительной оспоримой сделки, на которой основан первоначальный иск, суд, как представляется, не должен принимать и оценивать представляемые ответчиком доказательства, подтверждающие недействительность оспоримой сделки.
Возможность обратиться со встречными требованиями в самостоятельном порядке совсем не тождественна возможности предъявления встречного иска. Это связано, во-первых, со сроками исковой давности; во-вторых, с возможным обесцениванием предмета встречного требования или вовсе утратой предмета иска; в-третьих, с тем, что удовлетворение самостоятельного иска не предотвращает взыскания по первоначальному (при зачетных требованиях). Что же касается приостановления производства по ранее заявленному иску, то в ряде случаев это именно то, чего и добивается ответчик, желая предотвратить или отсрочить вынесение неблагоприятного для себя решения по первоначальному иску. Приостановление производства по делу являет собой прекрасную возможность для недобросовестного затягивания процесса ответчиком - сначала он может предъявить в качестве самостоятельного иск о признании недействительным договора, на котором основывает свои права истец по первоначальному иску, по одним основаниям, затем - по другим и т.д.
Если в течение всего этого времени производство по первоначальному иску будет оставаться приостановленным, то фактический отказ в правосудии будет относиться уже не к ответчику, у которого суд не принял встречный иск, а к истцу по ранее заявленному иску, поскольку его требование не будет рассмотрено до тех пор, пока ответчик не исчерпает все возможные основания для оспаривания сделки, на которой основан этот иск.
При принятии встречного иска подобные процессуальные упражнения хотя и не исключены полностью, однако все же существенно затрудняются: истец по встречному иску связан основаниями и предметом иска; в случае изменения им оснований иска дело рассматривается в одном процессе; заявление ответчиком в этой ситуации также и самостоятельного иска по другим основаниям вряд ли будет для суда убедительным доводом в пользу приостановления производства по делу, поскольку все свои доводы, которыми ответчик был намерен защищаться от первоначального иска, он имел возможность реализовать в иске встречном.
Полагаем, что действительными причинами непринятия встречного иска являются объективное усложнение и удлинение процесса, к чему судья в условиях неизменности срока рассмотрения дел вряд ли может быть побужден.
В арбитражно-судебной практике встречаются случаи, когда, оставляя без рассмотрения первоначальный иск (либо прекращая производство по нему), суд оставляет без рассмотрения и иск встречный (либо прекращает производство). При этом суды ссылаются на то, что встречный иск заявляется для совместного рассмотрения с первоначальным иском. Поскольку последний оставлен без рассмотрения (либо производство по нему прекращено), то ввиду отсутствия "совместности" и встречный иск должен быть оставлен без рассмотрения (либо производство по нему должно быть прекращено).
Подобная практика, на наш взгляд, не может быть признана правомерной. Несмотря на то что встречный иск имеет свои специфические черты, тем не менее он принадлежит к разновидностям исков, предусмотренных АПК и ГПК. Тем самым на него распространяются общие правила как принятия исков, так и, например, такого варианта завершения производства по конкретному делу, как оставление иска без рассмотрения либо прекращение производства по иску. Следовательно, оставление любого, в том числе и встречного, иска без рассмотрения либо прекращение производства по нему должно производиться лишь при наличии оснований, исчерпывающим образом изложенных соответственно в ст. ст. 148 и 150 АПК и ст. 222 и ст. 220 ГПК. В случае их отсутствия оставление встречного, как и любого иного, иска без рассмотрения либо прекращение производства по нему нельзя признать правомерным.
С учетом этого полагаем правильным, что встречный иск остается предметом рассмотрения суда и в том случае, когда первоначальное требование (иск) не будет рассмотрено ввиду отказа первоначального истца от иска или по иным основаниям, указанным в законе. Не случайно Президиум Высшего Арбитражного Суда РФ в Постановлении N 4436/98 от 26 января 1999 г. указал, что "доводы протеста о том, что Арбитражный процессуальный кодекс Российской Федерации... не предусматривает возможности прекращения производства по делу по встречному иску в связи с прекращением производства по первоначальному иску, являются правильными" <*>. Следовательно, можно утверждать, что сам факт принятия встречного иска, соединения его с первоначальным для совместного рассмотрения возлагает на суд обязанность дать мотивированный ответ по каждому из заявленных (и принятых судом к рассмотрению) требований: и первоначальному, и встречному. Отсутствие в судебном акте, принятом впоследствии арбитражным судом, ответа по существу на требование, заявленное в качестве встречного иска, нельзя признать правомерным. В этом случае финальный судебный акт нельзя считать полным, поскольку в нем суд без наличия оснований, указанных в процессуальном законе, уклонился от ответа на заявленное и принятое к рассмотрению встречное требование - встречный иск.
--------------------------------
<*> Приводится по СПС "КонсультантПлюс".
Нормы ч. 5 ст. 170 АПК, ч. 5 ст. 198 ГПК, в которых зафиксировано, что суд решает, подлежит ли иск удовлетворению, на наш взгляд, относятся не только к иску первоначальному, но и встречному; их несоблюдение применительно к встречному иску следует рассматривать как основание для пересмотра состоявшегося решения, так как суд не выполнил императивно возложенной на него обязанности.
В этом плане можно указать на конкретное дело, рассмотренное Президиумом Высшего Арбитражного Суда РФ. Президиум Высшего Арбитражного Суда в своем Постановлении N 3605/96 от 26 ноября 1996 г. указал, что суд "первой инстанции, приняв встречные иски, не рассмотрел их по существу, не дал оценки доводам заявителя, изложенным в этих заявлениях, тем самым дело не рассмотрено в полном объеме" <*>. Учитывая изложенное, Президиум Высшего Арбитражного Суда отменил соответствующие судебные акты и направил дело на новое рассмотрение.
--------------------------------
<*> Вестник ВАС РФ. 1997. N 3. С. 60.
В обязанности суда решить вопрос о судьбе встречного требования состоит одно из значительных отличий встречного иска ответчика от его же возражений. Последние полностью поглощаются судьбой первоначального иска, в том числе его оставлением без рассмотрения (либо прекращением производства по нему). Между тем в силу ст. 170 АПК и ст. 198 ГПК по требованию ответчика по первоначальному иску, которое им заявлено в качестве встречного иска, суд, безусловно, обязан дать ответ в принятом решении, причем этот ответ должен содержаться в его резолютивной части. Что касается возражений, то их оценка может содержаться лишь в мотивировочной части решения.
Дискуссионным остается вопрос о последствиях рассмотрения судом возражений ответчика для возможности последующего обращения его в суд с самостоятельным иском по тем же основаниям, на которых базировались его же возражения против ранее предъявленного к нему иска <*>. Так, Н.И. Клейн указывала, что "возможность использования ответчиком возражения для предъявления в процессе требования к истцу означает, что суд и арбитраж не вправе оставить без рассмотрения это требование только по тем мотивам, что оно не оформлено в качестве встречного иска" <**>. Из этого в большинстве случаев справедливого (с определенными оговорками) и сегодня вывода Н.И. Клейн делает следующее заключение: "Решение, вынесенное по требованию ответчика к истцу, заявленному в виде возражений, вызывает те же последствия, что и решение по встречному иску - придание правоотношениям определенности и бесспорности. Факты и правоотношения, установленные судом или арбитражем как при рассмотрении встречного иска, так и при рассмотрении возражений, имеют преюдициальное значение для всех споров, которые в дальнейшем возникают между теми же сторонами и не могут быть вторично предметом обсуждения суда или арбитража". Следовательно, заключает Н.И. Клейн, "рассмотрение судом требования, предъявленного в форме возражения, лишает ответчика права предъявить по этому требованию самостоятельный иск" <***>.
--------------------------------
<*> Президиум ВАС РФ неоднократно обращал внимание на необходимость объединения дел, когда в них участвуют одни и те же лица и рассматривается вопрос о действительности одного и того же договора, в том числе когда в одном деле доводы о недействительности договора оформлены как возражения на иск, а в другом деле - в качестве самостоятельного искового требования. См., напр.: Постановление N 6103/99 // Вестник ВАС РФ. 2000. N 6. С. 75.
<**> Клейн Н.И. Встречный иск в суде и арбитраже. С. 30.
<***> Там же. С. 33.
Прежде всего, необходимо отметить, что, говоря о рассмотрении встречного требования, заявленного в форме возражений, Н.И. Клейн фактически имеет в виду лишь отрицательное требование ответчика, а именно требование об отказе в иске (полностью или частично), поэтому о встречном требовании, заявленном в форме возражений, в принципе, можно говорить лишь с известной долей условности, имея в виду указанную оговорку.
Далее, если говорить о действующих АПК и ГПК, наличие преюдициальных связей между уже рассмотренным и вновь возбуждаемым делом не является процессуальным препятствием для предъявления нового иска и его рассмотрения судом. В силу п. 2 ч. 1 ст. 150 АПК препятствием к рассмотрению иска, влекущим прекращение производства по делу, является наличие вступившего в законную силу принятого по спору между теми же лицами, о том же предмете и по тем же основаниям решения или определения о прекращении производства по делу либо об утверждении мирового соглашения арбитражного суда или суда общей юрисдикции. По ГПК (п. 2 ч. 1 ст. 134) наличие таких обстоятельств влечет отказ в принятии искового заявления. Следовательно, если хотя бы один из этих трех элементов (состав лиц, предмет и основания иска) меняется, препятствий в принятии и рассмотрении искового заявления не имеется. Установление же судебным решением по ранее рассмотренному делу неких обстоятельств, имеющих значение при рассмотрении другого дела, в силу ст. 69 АПК и ст. 61 ГПК не требует их повторного доказывания в этом деле, если в нем участвуют те же лица. Таким образом, наличие преюдиции может повлиять на конечный исход другого дела, но не на саму возможность рассмотрения соответствующего иска.
Вместе с тем говорить как об установленных судом обстоятельствах применительно к обстоятельствам, на которые ответчик ссылался как на основание своих возражений по иску, также можно лишь с известной долей условности.
АПК (ч. ч. 2 - 4 ст. 69) не дает прямого ответа, касаются ли установленные в другом деле обстоятельства только фактической основы ранее вынесенного решения или же под установленными судом обстоятельствами подразумевается также и юридическая квалификация спорного правоотношения, данная судом на основе указанных фактических обстоятельств. Например, суд, установив факт отгрузки товара, его оплаты, наличие переписки между сторонами, пришел к выводу о том, что между сторонами заключен договор купли-продажи. Вывод о заключении договора купли-продажи относится к юридической квалификации фактических действий сторон. Если фактическая основа вступившего в законную силу решения неизменна, то юридическая квалификация отношений сторон в другом деле связана, прежде всего, с предметом рассматриваемого в этом деле иска и определяемого им предмета доказывания. Соответственно при ином предмете доказывания может меняться круг фактических обстоятельств, подлежащих доказыванию в новом деле, в частности, в предмет доказывания могут входить обстоятельства, не входившие в предмет доказывания по ранее рассмотренному делу. В подтверждение этих обстоятельств, как представляется, допустимо ссылаться на факты, которые могут опровергать факты, установленные в ранее рассмотренном деле, где предмет доказывания и относимые к нему доказательства были иными. Соответственно юридическая квалификация спорных правоотношений в другом деле может быть иной.
Новый ГПК (ч. 2 ст. 209), напротив, содержит прямой запрет сторонам, другим лицам, участвующим в деле, а также их правопреемникам оспаривать в другом гражданском процессе как установленные судом факты, так и установленные им правоотношения, что с учетом вышеизложенных доводов едва ли является правильным.
Как представляется, "установленность обстоятельств", в принципе, может относиться только к положительным фактам; в отношении же фактов недоказанных можно сделать лишь вывод об их недоказанности, но не об установленности факта их отсутствия, поскольку такой задачи суда АПК и ГПК не предусматривают. Косвенно это подтверждается ч. 1 ст. 168 АПК и ч. 1 ст. 196 ГПК, которые в числе вопросов, разрешаемых судом при принятии решения, называют определение имеющих отношение к делу обстоятельств, установленных и не установленных. К последним, очевидно, и относятся недоказанные обстоятельства. А значит, недоказанность ответчиком оснований его возражений против иска не создает и преюдиции в отношении этих оснований, когда они являются основаниями предъявленного им впоследствии самостоятельного иска.
Можно также проследить различия между встречным иском и возражениями по иску: если во встречном иске отказано ввиду недоказанности обстоятельств, указанных в основаниях встречного иска, то в гражданском процессе в принятии впоследствии такого же иска, но в качестве самостоятельного, безусловно, должно быть отказано на общих основаниях по п. 2 ч. 1 ст. 134 ГПК, а в арбитражном процессе дело подлежит прекращению по п. 2 ч. 1 ст. 150 АПК. В принятии же и рассмотрении иска, основания которого ранее заявлялись в качестве оснований возражений по иску, отказано быть не может ввиду отсутствия в АПК и ГПК оснований соответственно для прекращения производства по делу либо для отказа в принятии искового заявления, при том что отрицательная оценка судом в ранее рассмотренном деле этих возражений ввиду их недоказанности не создает и преюдициальных препятствий к их доказыванию в рамках последующего самостоятельного иска.
С учетом соответствующих тенденций в судебной практике ответчик, не имея уверенности в принятии встречного иска, нередко предъявляет свое требование к истцу в качестве самостоятельного иска. В некоторых случаях это происходит уже после отказа в принятии встречного иска, в других - ответчик предъявляет соответствующие требования к истцу сразу в двух формах: в виде встречного и в виде самостоятельного иска, в том числе с тем же предметом и по тем же основаниям.
Согласно п. 1 ст. 148 АПК и абз. 5 ст. 222 ГПК нахождение в суде дела по спору между теми же лицами, о том же предмете и по тем же основаниям влечет за собой оставление искового заявления без рассмотрения. По ГПК (п. 5 ч. 1 ст. 135) соответствующее обстоятельство, выяснившееся до принятия искового заявления, влечет за собой его возвращение. Считать дело находящимся в производстве суда можно только после вынесения судом определения о принятии искового заявления (ч. 3 ст. 127 АПК, ст. 133 ГПК). Соответственно до тех пор, пока не вынесено определение о принятии предъявленного ответчиком иска либо как встречного, либо как самостоятельного, нет препятствий к предъявлению им тождественных исков.
Таким образом, первая причина, по которой встречное требование, направленное на опровержение первоначального, предъявляется в форме самостоятельного иска, состоит либо в уже состоявшемся отказе в принятии, либо в высокой степени риска непринятия судом такого иска как встречного. Существуют и другие причины, в том числе связанные с желанием ответчика затянуть процесс путем заявления ходатайства в деле по первоначальному иску о приостановлении производства по этому делу до рассмотрения связанного с ним другого дела (по самостоятельному требованию ответчика к истцу, подрывающему основания требования по ранее предъявленному им иску).
Как было показано выше, встречный иск называется так, поскольку в одном процессе ответчиком предъявляется собственное требование навстречу требованиям истца, которое, как правило, является средством защиты от них. Будучи предъявленным в качестве самостоятельного иска, встречное требование может сохранять защитную функцию от первоначального иска, а может и утратить свой защитный характер.
Рассмотрим возникающие здесь ситуации применительно к случаям предъявления встречного иска как средства защиты от первоначального иска. Встречный иск выполняет защитную функцию только в тех случаях, когда он ведет либо к зачету требований истца, либо к отказу в первоначальном иске.
Согласно п. 1 ч. 3 ст. 132 АПК и абз. 2 ст. 138 ГПК встречный иск принимается, если встречное требование направлено к зачету первоначального требования. Как и встречный иск, исключающий удовлетворение первоначального иска, зачетный иск позволяет предотвратить возможное взыскание с ответчика путем проведения судебного зачета. Защитный характер зачетного встречного иска проявляется, таким образом, в предусмотренной законом возможности или полной нейтрализации первоначального иска (ч. 2 ст. 127 АПК) либо в минимизации неблагоприятных для ответчика последствий. В случае предъявления ответчиком собственного требования к истцу, однородного с требованиями истца, в самостоятельном порядке его удовлетворение судом не приводит к судебному зачету. Следовательно, исполняться будут в полном объеме как решение по первоначальному иску, так и по иску ответчика о взыскании с истца.
Ни АПК и ГПК, ни Федеральный закон "Об исполнительном производстве" <*> не предусматривают возможности проведения зачета по вступившим в законную силу решениям суда, которыми удовлетворены однородные требования истца и ответчика друг к другу. Не производится такой зачет и в судебной практике.
--------------------------------
<*> СЗ РФ. 1997. N 30. Ст. 3591.
Так, арбитражным судом были удовлетворены три иска Банка к Корпорации, по которым в пользу Банка было взыскано в общей сложности около 500 тыс. долларов США в качестве применения последствий недействительности трех валютообменных (конверсионных) сделок. Параллельно в другом деле судом были применены последствия недействительности двух кредитных договоров, по которым с Банка в пользу Корпорации взыскано около 300 тыс. долларов США. Корпорация реально не располагала ни рублевыми, ни валютными средствами, поэтому Банк не мог получить исполнение по вынесенным в его пользу решениям. Корпорация же приступила к взысканию с Банка присужденных ей сумм. В такой ситуации Банк был заинтересован в проведении зачета, поскольку этим предотвращалось бы взыскание с Банка по требованиям Корпорации, которые были значительно меньше удовлетворенных встречных требований Банка к Корпорации. С этой целью Банком было сделано заявление о зачете и одновременно подано заявление в арбитражный суд по делу о взыскании с Банка полученного им по недействительным кредитным договорам, содержащее просьбу к суду изменить в соответствии со ст. 324 АПК порядок исполнения решения о взыскании с Банка 300 тыс. долларов США путем проведения зачета (т.е., по существу, Банк просил прекратить исполнение в пользу Корпорации в связи с тем, что он в добровольном порядке исполнил решение суда о взыскании с него указанной суммы, проведя зачет по бесспорным (признанным судом) собственным требованиям).
Арбитражный суд отказал в заявлении об изменении порядка исполнения, сославшись на ст. 16 АПК, а также на то, что АПК предусматривает возможность проведения судебного зачета лишь в одном случае, а именно при удовлетворении встречного иска (ч. 5 ст. 170 АПК). Следует отметить, что формальные основания для такой позиции суда действительно имелись. АПК в ст. 325 предусматривает лишь один случай прекращения взыскания: если не приведенный в исполнение судебный акт отменен или изменен и принят новый судебный акт о полном или частичном отказе в иске, либо производство по делу прекращено, либо иск оставлен без рассмотрения полностью или в части, арбитражный суд принимает судебный акт о полном или частичном прекращении взыскания по отмененному или измененному в соответствующей части судебному акту.
Федеральный закон "Об исполнительном производстве" решает этот вопрос несколько иначе. Согласно п. 6 ст. 23 этого Закона достаточным основанием прекращения исполнительного производства является отмена судебного акта (т.е. в отличие от ст. 325 АПК для прекращения взыскания не требуется принятия нового судебного акта, разрешающего судьбу иска). Однако и ст. 23 Федерального закона "Об исполнительном производстве" не знает такого основания для прекращения исполнительного производства, как состоявшийся зачет взаимных встречных требований.
Нельзя рассматривать заявление о зачете и как основание для окончания исполнительного производства по мотивам фактического исполнения исполнительного документа (п. 1 ч. 1 ст. 27 указанного Закона).
Федеральный закон "Об исполнительном производстве" хотя и предусматривает в п. 3 ст. 9 и п. 3 ст. 44 возможность добровольного исполнения содержащихся в исполнительном листе требований, однако не прописывает конкретного механизма добровольного исполнения. При таких обстоятельствах добровольным исполнением применительно к денежным обязательствам судебная практика признает перечисление суммы долга на счет, указанный взыскателем. Заявление о зачете не прекращает обязанности по исполнению судебного акта и не может рассматриваться как добровольное исполнение требований, содержащихся в исполнительном листе, поскольку этим изменялся бы порядок исполнения судебного акта (вместо перечисления взыскателю денежных средств должник использует иной способ прекращения обязательства, который хотя и является допустимым с точки зрения ст. 410 ГК, но неприменим в случаях с вступившим в законную силу судебным актом).
Следовательно, зачет встречных требований в исполнительном производстве имеет свои особенности и возможен лишь путем заключения сторонами мирового соглашения (ст. ст. 37, 121 АПК), т.е. только по взаимному согласию сторон. Заключить же мировое соглашение при множественности дел достаточно трудно, поскольку при наличии нескольких вступивших в законную силу решений (в приведенном выше примере трех - в пользу Банка и одного - в пользу Корпорации) мировое соглашение, учитывающее зачет удовлетворенных встречных требований, должно было бы заключаться по всем четырем делам (поскольку в противном случае нарушался бы баланс интересов сторон). Кроме того, мировые соглашения по всем четырем делам необходимо было бы утверждать одновременно. В противном случае, утвердив в суде мировое соглашение по одному делу, сторона лишается возможности взыскания по имеющемуся у нее исполнительному листу, но при этом не гарантировано, что в другом деле другая сторона не откажется от заключения мирового соглашения, тем самым сохранив для себя возможность принудительного взыскания с другой стороны.
Очевидно, что синхронизировать заключение мировых соглашений по всем делам невозможно, поскольку даже при одновременной подаче в суд мировых соглашений по всем делам каждая из сторон до их утверждения сохраняет возможность в любой момент отказаться от заключения мирового соглашения по тем делам, где решение состоялось в ее пользу <*>.
--------------------------------
<*> Подобные примеры известны и практике ВАС. Так, в заседание Президиума было представлено мировое соглашение, предметом которого являлось окончание путем мирного урегулирования по делу, рассматриваемому Президиумом в порядке надзора, и другому делу, рассматриваемому Арбитражным судом Белгородской области. Президиум указал, что утверждение мирового соглашения только по одному делу не представляется возможным (Постановление N 8217/98 от 6 июня 2000 г. // Вестник ВАС РФ. 2000. N 9. С. 55).
Таким образом, даже при наличии у сторон желания заключить мировое соглашение, учитывающее зачет взаимных встречных требований, сделать это практически невозможно без несоразмерного риска для каждой стороны лишиться возможности принудительного взыскания с другой стороны по признанным судом требованиям, в случае если другая сторона откажется заключить мировое соглашение по ее удовлетворенным требованиям и будет настаивать на принудительном исполнении решения, вынесенного в ее пользу. Следовательно, удовлетворение встречного требования, заявленного в форме самостоятельного иска, не приводит к судебному зачету встречных требований, в том числе и на стадии исполнительного производства, а значит, защитное свойство однородного встречного требования полностью утрачивается при предъявлении его не как встречного, а как самостоятельного иска. В этом состоит одно из важнейших отличий встречного иска, направленного к зачету, от однородного встречного требования, предъявленного в виде самостоятельного иска.
В случае с встречным требованием, удовлетворение которого исключает удовлетворение первоначального требования, ситуация иная. Защитный характер встречного требования ответчика при опровергающем иске сохраняется и в том случае, если такой иск предъявлен и в самостоятельном порядке. Однако степень этой защиты, ее сила значительно снижаются в сравнении с опровергающим встречным иском.
Сохранение защитной функции встречного требования, несовместимого с требованием по первоначальному иску, обусловлено довольно простым соображением. Несовместимость встречных требований в случае их удовлетворения приводит к несовместимости судебных актов. Например, истец требует отобрания имущества у ответчика, обосновывая свой иск принадлежностью этого имущества на праве собственности истцу. Ответчик же предъявляет встречное требование о признании за ним права собственности на то же самое имущество. Ясно, что при предъявлении ответчиком такого требования, как встречный иск, удовлетворение одновременно и первоначального и встречного иска исключено, ибо суд должен определиться, кого - истца или ответчика - следует полагать законным собственником спорного имущества и соответственно отказать в иске тому лицу, которого суд не посчитал собственником, удовлетворив требования собственника. Следовательно, процессуальная защита ответчика при предъявлении им требования, опровергающего первоначальное, в качестве встречного иска обеспечена: его встречное требование должно быть в обязательном порядке оценено судом, как и первоначальное требование истца, и разрешено по существу.
При предъявлении ответчиком такого же встречного требования к истцу в качестве самостоятельного иска, оно (при наличии у ответчика самого материального права и его доказанности) должно быть удовлетворено. В этом случае ранее вынесенное решение, удовлетворяющее требование истца по первоначальному иску, становится несовместимым с решением, удовлетворяющим встречное требование ответчика. Соответственно у него появляется возможность требовать пересмотра решения по первоначальному иску путем его обжалования либо по вновь открывшимся обстоятельствам, и, следовательно, какое-то из решений должно быть отменено.
В силу этого распространенным является приостановление в соответствии с п. 1 ч. 1 ст. 81 АПК производства по первоначальному иску до рассмотрения дела по требованию ответчика, опровергающему первоначальное требование и заявленному как самостоятельный иск. В случае вынесения решения об удовлетворении такого иска первоначальный иск, как правило, теряет судебную перспективу.
Таким образом, защита против первоначального иска при предъявлении опровергающего его встречного требования как самостоятельного иска сохраняется, но осуществляется иначе, чем при предъявлении встречного иска: либо путем пересмотра решения по первоначальному иску в случае удовлетворения встречного требования, либо путем приостановления дела по первоначальному иску до рассмотрения дела по опровергающему встречному требованию ответчика с последующим использованием преюдиции, достигнутой в другом деле, т.е. защита против первоначального иска осуществляется не непосредственно (как при рассмотрении встречного иска), а опосредованно, через использование преюдициальных связей. Нельзя не заметить, что надежность такой защиты существенно ниже, чем при встречном иске.
Во-первых, у суда нет прямой обязанности приостановить производство по делу, начатому в связи с подачей первоначального иска по мотивам наличия в производстве суда дела по опровергающему иску ответчика. Отказ же в приостановлении производства не подлежит обжалованию, поскольку соответствующее определение суда не препятствует дальнейшему развитию дела.
Во-вторых, в отсутствие определения о приостановлении производства по первоначальному иску возможен разрыв во времени между вынесением решений по первоначальному и встречному требованиям, когда последнее предъявлено как самостоятельный иск. Следовательно, решение по первоначальному иску может вступить в законную силу, перспективы же принятия и вступления в законную силу решения по второму делу (по требованию ответчика) по времени не очевидны и зависят в том числе от процессуальных действий другой стороны.
В-третьих, возможность обжалования первого решения может быть исчерпана, в то время как решение по встречному требованию еще не вынесено или не вступило в законную силу. Последующий же пересмотр решения по первому делу по вновь открывшимся обстоятельствам (каковыми является положительное для ответчика решение по его встречным требованиям) не предотвращает взыскания с ответчика, а поворот исполнения в силу ст. 208 АПК станет возможным только после вынесения нового решения.
Наконец, в-четвертых, вступление в законную силу решения по первоначальному требованию может создать преюдицию в отношении встречного требования, предъявленного в самостоятельном порядке, в особенности, если доводы ответчика о несовместимости требования истца с правом ответчика, изложенные в форме возражений, каким-то образом получили оценку в мотивировочной части решения по первому делу.
Изложенное позволяет прийти к следующим выводам:
1) принятие и рассмотрение встречного иска минимизирует возможности вынесения судом противоположных решений относительно спорного правоотношения, поскольку позволяет суду дать исчерпывающую квалификацию правоотношения, которая не может быть пересмотрена в другом деле, поскольку все доводы и доказательства ответчика, изложенные в его встречном иске, оценены судом при совместном рассмотрении первоначального и встречного иска, что исключает почву для последующего оспаривания соответствующей квалификации с помощью тождественного самостоятельного иска, позволяет избежать приостановления производства по первоначальному иску до рассмотрения иска ответчика, оспаривающего основание требований истца по первоначальному иску, а также искусственного умножения числа дел по спорам между теми же сторонами относительно характера и квалификации одного и того же спорного правоотношения;
2) встречный иск является законным средством защиты ответчика; непринятие встречного иска умаляет право ответчика на использование эффективного средства правовой защиты, право доступа к суду и право на справедливое разбирательство;
3) любой встречный иск всегда отягощает процесс, но вместе с тем позволяет рассмотреть первоначальный и встречный иски в рамках одного дела, следовательно, принятие и рассмотрение встречного иска в конечном счете способствует сокращению количества дел и разгрузке суда;
4) в случае, когда основываемое на сделке право истца оспаривается ответчиком по основаниям, относящимся к оспоримой сделке, путем предъявления самостоятельного иска, у суда, рассматривающего первоначальный иск, нет иного выбора, как приостановить производство по делу, поскольку соответствующие доводы ответчика могут быть оценены лишь в рамках дела по его иску о признании оспоримой сделки недействительной. Следовательно, перед ответчиком открывается возможность практически неограниченного по времени затягивания процесса путем оспаривания сделки, на которой основывается первоначальный иск, в отдельном процессе.
Для решения указанных проблем предлагается:
1) установить обязанность суда принять встречный иск независимо от его связи с первоначальным иском;
2) предусмотреть в АПК и ГПК правило, согласно которому при принятии встречного иска срок подготовки и рассмотрения дела начинает течь с даты вынесения определения о принятии встречного иска.
B. Последствия предъявления в самостоятельном порядке
требования, конкурирующего с требованием истца
по первоначальному иску
Если ответчик по первоначальному иску предъявляет истцу в самостоятельном порядке (т.е. не как встречный) иск, удовлетворение которого исключает полностью либо в части удовлетворение первоначального иска, то возникают два самостоятельных дела, решения по которым при удовлетворении обоих исков будут исключать друг друга. Интерес представляет подход Президиума ВАС РФ к вопросам о последствиях предъявления встречных требований в качестве самостоятельного иска, изложенный в Постановлении N 333/99 от 24 августа 1999 г. <*>.
--------------------------------
<*> Вестник ВАС РФ. 1999. N 11. С. 51.
Установив, что в момент предъявления иска ООО к Комитету по управлению имуществом о признании права собственности на имущество в производстве арбитражного суда имелось дело по иску Комитета к ООО об истребовании указанного имущества, удовлетворенному решением суда, не вступившим в законную силу, Президиум указал, что ООО "по существу был заявлен встречный иск, который представляет собой спор между теми же лицами, о том же предмете и по тем же основаниям". Президиум посчитал, что суд не вправе был принимать и рассматривать такой иск. При новом рассмотрении дела Президиум предложил суду обсудить возможность объединения дел для одновременного рассмотрения иска комитета и встречного иска общества.
Желательно, чтобы решения судов не противоречили друг другу, поэтому и законодатель, и судебная практика стремятся минимизировать риск возникновения подобных ситуаций <*>. Однако анализ соответствующей судебной практики показывает, что подходы судов к выбору процессуальных решений, позволяющих избежать вынесения противоположных судебных актов по конкурирующим искам, неоднозначны.
--------------------------------
<*> Президиум ВАС РФ в своей практике обоснованно исходит из необходимости объединения дел, в которых действительность одной и той же сделки оспаривается по разным основаниям, усматривая в неосуществлении судом этого полномочия достаточное основание для отмены решения (Постановление N 4056/01 от 26 апреля 2002 г. // Вестник ВАС РФ. 2002. N 9. С. 113).
Суммируя соответствующую практику, можно обнаружить следующие закономерности.
Первое. В суде первой инстанции предъявление ответчиком опровергающего первоначальный иск требования к истцу в самостоятельном порядке принимается судом во внимание как обстоятельство, безусловно влияющее на судьбу ранее предъявленного иска в том случае, когда арбитражным судом принят к производству иск о признании недействительной сделки, являющейся основанием первоначально поданного иска. Результатом этой практики является появление технологий, позволяющих ответчику отсрочить вынесение неблагоприятного для него решения на весьма длительный срок, продемонстрировав истцу тщетность его усилий в получении судебной защиты и тем самым вынудив его к заключению мирового соглашения на выгодных для ответчика условиях.
Поскольку требования хозяйствующих субъектов друг к другу, как правило, основаны на договоре и составляют основную часть хозяйственных споров, рассматриваемых арбитражными судами, ответчик всегда имеет возможность предъявить иск о признании любого договора недействительным <*>. Серьезность оснований такого иска не имеет никакого процессуального значения: их оценку суды, как правило, не считают входящей в компетенцию судьи, рассматривающего иск, основанный на оспариваемом договоре, коль скоро это относится к предмету исследования в рамках иного спора по самостоятельному иску ответчика, принятому судом к своему производству (что вряд ли можно считать правильным применительно к сделкам, в отношении которых ответчик заявляет об их ничтожности, пусть и в рамках самостоятельного иска).
--------------------------------
<*> Как указывал В.В. Витрянский, "вместо реализации задачи обеспечения стабильности договорных отношений путем всемерного осложнения процесса оспаривания совершенной сделки мы получаем дополнительное средство защиты недобросовестных участников гражданского оборота, которые, не исполняя обязательства, могут добиться, по сути, автоматического признания договора, исполненного контрагентом, недействительной сделкой. Практически во всех случаях, когда совершенные сделки признавались арбитражными судами недействительными, в том числе и в связи с тем, что руководители и другие представители юридических лиц действовали с превышением полномочий, речь шла о сделках, обязательства по которым были исполнены одной из сторон..." (Витрянский В.В. Новый гражданский кодекс и суд // Хозяйство и право. 1997. N 6. С. 85 - 86).
Иски, опровергающие основания ранее поданного иска, никогда не предъявляются как встречные, если они преследуют цель затягивания процесса, поскольку в противном случае никакого затягивания процесса не получится: встречный иск подлежит рассмотрению совместно с первоначальным. Хотя наиболее естественным способом защиты от первоначального иска (если речь идет действительно о защите) является предъявление именно встречного иска либо опровержение иска с помощью соответствующих возражений (естественно, когда такая форма защиты от иска является допустимой с учетом характера возражений).
Предъявление ответчиком определения о принятии судом иска о признании недействительным договора, на котором основаны требования первоначального истца, достаточно часто ведет к удовлетворению ходатайства ответчика о приостановлении производства по делу до разрешения спора о действительности договора, причем независимо от того, оспоримой или ничтожной полагает ответчик оспариваемую им в другом процессе сделку, хотя обстоятельства, относящиеся к ничтожной сделке, вполне могут быть проверены судом и при рассмотрении первоначального иска, поскольку применительно к ничтожной сделке ответчик имеет возможность защищаться от иска с помощью возражений.
Дальнейшая технология затягивания процесса ответчиком состоит в том, что после отказа в иске о признании сделки недействительной по основаниям, указанным в иске, ответчик предъявляет новый иск о признании той же сделки недействительной уже по другим основаниям. В случаях, когда недействительность сделки мотивируется несоответствием ее требованиям закона (ст. 168 ГК), ответчик имеет обширные возможности последовательно предъявлять множество исков, мотивируя недействительность сделки противоречием ее сначала одному, затем другому закону и т.д. На какой-то стадии процесса права на признание сделки недействительной и применение ее последствий могут быть уступлены иностранному лицу, в том числе находящемуся в стране, с которой Российская Федерация не имеет договора о правовой помощи, соответственно процедура уведомлений этого лица растягивается как минимум на шесть месяцев, а дело затягивается подчас на годы.
В случаях, когда иск ответчика, опровергающий первоначально поданный иск, не связан с оспариванием действительности сделки, на которой основан ранее поданный иск, судебная практика демонстрирует более гибкие подходы. Здесь не прослеживается автоматизм в приостановлении производства (как при оспаривании действительности сделки), что следует признать правильным, ибо ответчик, как правило, имеет возможность защищаться от иска, опровергая права истца и/или доказывая собственное право в рамках начатого процесса, а суд имеет возможность оценить соответствующие доводы и доказательства ответчика и в уже начатом процессе.
Второе. В суде апелляционной инстанции довод о предъявлении опровергающего иска принимается в качестве основания для удовлетворения ходатайства ответчика о приостановлении производства по делу скорее как исключение из общего правила. Это относится и к искам о признании недействительными сделок, на которых основывались требования истца, удовлетворенные судом первой инстанции, хотя трудно усмотреть принципиальную разницу с подобной же ситуацией, когда она складывается в суде первой инстанции.
Одним из объяснений такой тенденции, видимо, может быть то, что в случае оставления апелляционной инстанцией решения, удовлетворяющего иск, основанный на договоре, вероятность появления конкурирующего решения существенно снижается, поскольку решение, исходящее из действительности договора, вступает в силу. Юридически это не имеет никакого значения для опровергающего иска, поскольку вступившее в законную силу решение не создает преюдиции в отношении оснований, указанных в опровергающем иске, если только эти основания не заявлялись надлежащим образом в качестве возражений по первоначально рассмотренному иску и при этом были оценены судом.
Третье. Рассматривая приведенные выше примеры решения судами вопроса о приостановлении конкретных дел до разрешения других дел, соотнесем их с положениями п. 1 ч. 1 ст. 143 и ст. 142 АПК, абз. 5 ст. 215, ст. 216 ГПК. Из сопоставления этих статей видно, что приостановление производства по делу по мотивам наличия в производстве суда другого дела по требованию, опровергающему основания ранее поданного иска, не является правом суда, реализация которого полностью зависит от его усмотрения. Статья 144 АПК и ст. 216 ГПК содержат исчерпывающий перечень случаев, когда приостановление производства по делу является правом суда, в котором отсутствует подобное основание.
Что же касается случаев, когда суд обязан приостановить производство по делу, то такая обязанность в силу п. 1 ч. 1 ст. 143 АПК, абз. 5 ст. 215 ГПК возникает именно при невозможности рассмотрения дела до принятия решения по другому делу, рассматриваемому в порядке конституционного, гражданского, уголовного или административного судопроизводства.
Каковы критерии именно "невозможности" рассмотрения дела, с чем конкретно она может быть связана? Очевидно, что наличие в производстве арбитражного суда или суда общей юрисдикции другого связанного с рассматриваемым дела само по себе не создает невозможности рассмотрения первого дела. Невозможность рассмотрения спора до разрешения другого дела на практике часто связывается с влиянием фактора возможной преюдиции установления в другом деле фактов, по существу определяющих судьбу рассматриваемого дела. Вместе с тем всегда ли есть препятствия для того, чтобы выяснить существование соответствующих обстоятельств и в рассматриваемом деле, оценить их и, возможно, именно в этом деле создать преюдицию для другого дела, до рассмотрения которого и заявлялось ходатайство о приостановлении рассматриваемого?
Как представляется, есть по крайней мере одно явное препятствие к этому: когда в другом деле ответчиком оспаривается действительность сделки, являющейся основанием иска в рассматриваемом деле, по обстоятельствам, относящимся к оспоримым сделкам. В таком случае, действительно, оценить эти основания невозможно иначе как по иску лица, оспаривающего такую сделку. Поскольку соответствующий иск уже заявлен как самостоятельный и принят судом, ответчик не сможет вторично заявить его как встречный в рассматриваемом деле и, следовательно, реализовать свое право на защиту от иска.
В большинстве иных случаев подобной явной невозможности оценить в рассматриваемом деле доводы и возражения ответчика, составляющие основания его иска в другом деле, а также подтверждающие их доказательства, не наблюдается. Конечно, в каких-то случаях такая невозможность может иметь место (например, когда в другом деле сосредоточены подлинные доказательства и представить их в рассматриваемое дело нет никакой возможности), но это означает, что приостановление производства по рассматриваемому делу не должно производиться автоматически, по одному лишь факту нахождения в суде конкурирующего иска, а должно мотивироваться наличием каких-то других действительных препятствий к рассмотрению данного дела (невозможностью истребования доказательств из другого дела и т.п.). Между тем подобного рода препятствия в ряде случаев отсутствуют, особенно когда оба дела находятся в производстве одного суда <*>.
--------------------------------
КонсультантПлюс: примечание.
Монография М.И. Брагинского, В.В. Витрянского "Договорное право. Общие положения" (Книга 1) включена в информационный банк согласно публикации - М.: Издательство "Статут", 2001 (издание 3-е, стереотипное).
<*> Как справедливо указывает В.В. Витрянский, "арбитражно-судебная практика не использует все реальные возможности применения норм о недействительных сделках в ситуациях, когда незаконность совершенных сделок представляется очевидной" (Брагинский М.И., Витрянский В.В. Договорное право: Общие положения. М., 1997. С. 661). По замечанию А.А. Арифулина, примеров уклонения арбитражных судов от оценки сделок с точки зрения их соответствия закону можно привести десятки и сотни (Арифулин А.А. Некоторые вопросы оценки сделок в арбитражном процессе // Хозяйство и право. 2001. N 10. С. 47).
Во всяком случае похоже, что под невозможностью рассмотрения арбитражным судом дела до рассмотрения другого дела следовало бы понимать не столько вероятность возникновения в этом другом деле преюдиции для рассматриваемого дела (хотя, как было показано выше, это возможно в случае, например, с оспоримой сделкой), сколько наличие иных причин, не позволяющих рассмотреть дело.
Хотя устойчивой судебной практики в этом вопросе не наблюдается, нельзя не заметить постепенно намечающийся отход от автоматизма в приостановлении производства по делу по одному лишь факту наличия в производстве суда по другому делу конкурирующего иска. Эта тенденция, как представляется, отражает понимание судьями того, что необоснованно расширительное применение п. 1 ч. 1 ст. 143 АПК и абз. 5 ст. 215 ГПК в сочетании с фетишизацией преюдициальных связей, о которых говорится в ч. ч. 2 - 4 ст. 69, ч. 3 ст. 16, п. 5 ст. 311 АПК, ч. ч. 2 - 4 ст. 61, ч. 4 ст. 13 и ч. 2 ст. 209 ГПК (о чем будет сказано ниже), на практике создает обширные возможности для использования процессуальных средств с целью воспрепятствования в получении искомой судебной защиты наличествующего или полагаемого истцом материального права, что не может не девальвировать основную функцию суда по осуществлению защиты субъективных гражданских прав и охраняемых законом интересов граждан и юридических лиц (ст. 2 АПК, ст. 2 ГПК).
Задачи арбитражного и гражданского судопроизводства включают в себя необходимость своевременного и эффективного рассмотрения правовых споров, а это в условиях действия принципов диспозитивности и состязательности предполагает осуществление сторонами своих материальных и процессуальных прав по их собственному усмотрению, своей волей и в своем интересе, невмешательство суда в осуществление сторонами этих прав, строгое следование правилам процедуры и процессуальным срокам. Именно такой суд и такой процесс востребованы экономически активной частью общества, хозяйствующими субъектами, споры между которыми рассматриваются арбитражными судами. Значительные достижения, которых достигли арбитражные суды в этом плане за небольшой период своего существования, имеют несомненную ценность и не должны быть утрачены.
Четвертое. Категория преюдиции, как представляется, по-прежнему продолжает пониматься и применяться судами слишком широким образом. Как справедливо отмечала И.В. Решетникова, "доказательственное право в России, возникнув в следственном процессе при активности суда на всех стадиях доказывания, необходимости установления объективной истины по делу, не может быстро изменить свою природу... Доказательственное право, взращенное на принципах активности суда и объективной истины, должно быть концептуально пересмотрено в соответствии с переходом российского судопроизводства к состязательности" <*>.
--------------------------------
<*> Решетникова И.В. Доказательственное право Англии и США. М., 1999. С. 37.
Смена ориентиров в российском гражданском процессе привела к отказу от принципа объективной истины. Существование преюдиции в отношении обстоятельств, установленных вступившим в законную силу решением суда по другому делу, непосредственно связано с представлением об их достоверности, которое, в свою очередь, базируется на концепции установления судом объективной истины и соответственно активной роли суда в процессе, в том числе в отношении собирания и оценки доказательств. Как отмечал В.К. Пучинский, "факты, которые входили в предмет доказывания, были исследованы и затем отражены судебным актом, приобретают качества достоверности и незыблемости, пока акт не отменен или не изменен путем надлежащей процедуры" <*>.
--------------------------------
<*> Комментарий к Арбитражному процессуальному кодексу Российской Федерации / Под ред. В.Ф. Яковлева и М.К. Юкова. М., 1997. С. 136.
"Отнесение фактов к... преюдициально установленным означает не только освобождение заинтересованных лиц от доказывания их в обычном порядке. Другое значительное последствие - запрещение эти факты оспаривать и опровергать в данном процессе с целью замены ранее сделанных выводов на противоположные" <*>.
--------------------------------
<*> Там же. С. 135.
"Преюдициально установленные факты освобождаются от доказывания потому, что они с истинностью уже установлены в решении суда... и нет никакой необходимости их устанавливать вновь, т.е. подвергать сомнению истинность вступившего в законную силу судебного акта, его стабильность" <*>.
--------------------------------
<*> Треушников М.К. Судебные доказательства. М., 1999. С. 32.
В условиях состязательности процесса, когда в процессуальном законе закреплена конструкция формальной истины, законным и обоснованным признается не тот судебный акт, который соответствует действительным обстоятельствам дела, а тот, который соответствует материалам дела, собираемым исключительно по инициативе лиц, участвующих в деле <*>. Соответственно представления об истинности обстоятельств, установленных вступившим в законную силу решением суда, и истинности и незыблемости самого этого судебного акта также условны и подвижны. Они имеют, скорее, вероятностный характер и могут меняться от решения к решению в зависимости от предметов и оснований соответствующих исков и определяемых ими предмета доказывания в конкретных делах, субъектного состава лиц, участвующих в деле, их активности в процессе и т.д. Как отмечал М.К. Треушников, судебное или процессуальное доказывание - это урегулированный нормами гражданского (арбитражного) процессуального права путь (переход) от вероятных суждений к истинному знанию, обеспечивающему вынесение обоснованных и законных решений <**>.
--------------------------------
<*> Фурсов Д.А. Предмет, система и основные принципы арбитражного процессуального права: проблемы теории и практики. М., 1999. С. 384.
<**> Треушников М.К. Судебные доказательства. С. 34.
Познавательная деятельность направлена на приближение к истине. Эта познавательная деятельность может завершиться в рамках одного конкретного дела вынесением соответствующего судебного акта, адекватного представлениям суда как об обстоятельствах, составляющих фактическую основу решения, исходя из представленных сторонами и истребованных по их инициативе доказательств, так и юридической квалификации этих фактических обстоятельств, а может и не завершиться в рамках этого дела.
В зависимости от судьбы, например, встречного иска о признании договора недействительным возможны различные решения суда относительно наличия или отсутствия оснований для удовлетворения требования по первоначальному иску, основанному на этом договоре. При отсутствии встречного иска (в том числе в результате оставления его без рассмотрения) решение суда о взыскании по договору будет законным и обоснованным, исходящим из имеющихся при таких обстоятельствах у суда правовых представлениях о действительности этого договора. При этом суд может полностью отдавать себе отчет в том, что имеются все фактические основания для признания этого договора недействительным, однако лишен возможности, учитывая оспоримость сделки, вынести иное суждение об этом договоре, кроме как о том, что он является действительным. Такое решение будет законным и обоснованным <*>.
--------------------------------
<*> В литературе высказываются и иные позиции, связанные с расширительным толкованием положений о преюдиции в отношении юридической оценки обстоятельств дела, данной судом в другом деле См., напр.: Березий А.Е., Мусин В.А. О преюдиции судебных актов // Вестник ВАС РФ. 2001. N 6. С. 61. Вместе с тем указанными авторами справедливо подмечено, что "оценка одних и тех же обстоятельств в свете юридических норм различной отраслевой принадлежности... может быть неодинаковой" (там же. С. 65).
Если впоследствии этот договор будет оспорен ответчиком путем предъявления иска о признании его недействительным, то предыдущее решение не будет иметь преюдициального значения для нового спора, поскольку фактические обстоятельства, составляющие основания нового иска, в первом деле не могли оцениваться в условиях отсутствия встречного иска. Соответственно законным и обоснованным будет и решение по новому спору, в котором данный договор может быть признан недействительным.
Означает ли это, что первое решение может или должно быть пересмотрено в связи с принятием судом другого (по существу, противоположного) решения? Возможность его пересмотра, очевидно, существует в случае обжалования решения в апелляционном, кассационном (если не истекли сроки на такое обжалование) или в надзорном порядке либо по вновь открывшимся обстоятельствам. Однако это зависит от того, сохранились ли процессуальные возможности для такого пересмотра (в том числе по срокам), и от того, реализовала ли заинтересованная сторона эти возможности. В противном случае оба решения останутся в силе, конкурируя между собой.
Сама возможность существования конкурирующих решений не исключается ни АПК, ни ГПК, а в некоторых случаях презюмируется ими.
Во-первых, это случаи, не подпадающие под п. п. 2, 3 и 4 ч. 1, ч. 2 ст. 150 АПК и п. п. 1 - 3 ст. 134 ГПК. При отсутствии имеющегося в производстве юрисдикционного органа или разрешенного либо прекращенного им по соответствующим основаниям спора между теми же лицами, о том же предмете и по тем же основаниям нет оснований в отказе в принятии искового заявления, а значит, нет и препятствий в виде вступившего в законную силу судебного акта (иного, кроме как между теми же лицами, о том же предмете и по тем же основаниям) к удовлетворению такого иска. Это означает, что если хотя бы один из этих трех элементов (состав лиц, предмет и основания иска) меняется (например, появляется новое лицо), то решение суда по одному и тому же вопросу может быть иным, что совершенно не исключает возможности сосуществования двух или более разных (конкурирующих) решений в качестве вступивших в законную силу судебных актов.
Во-вторых, применительно к ч. 2 ст. 69 АПК и ч. 2 ст. 61 ГПК свойством преюдиции по отношению к рассматриваемому судом делу обладает не само решение по ранее рассмотренному делу, вступившее в законную силу, а лишь обстоятельства, установленные им, что далеко не одно и то же. Между тем это различие на практике нередко игнорируется судами.
По смыслу ч. 1 ст. 64 АПК и ч. 1 ст. 55 ГПК под обстоятельствами, устанавливаемыми с помощью доказательств, понимаются факты, имеющие юридическую значимость применительно к предмету спора, т.е. только те факты, которые могут обосновывать требования и возражения лиц, участвующих в деле, либо иным образом иметь значение для правильного разрешения спора. Однако набор имеющих юридическую значимость фактических обстоятельств, обосновывающих требования и возражения лиц, участвующих в деле, может меняться от дела к делу. Основания исков и подтверждающие их доказательства (равно как и возражения против них) меняются, соответственно выводы, базирующиеся на знании судом имеющейся в деле фактуры, могут быть иными в другом деле, где наряду с фактами, ранее установленными судом, появляются иные факты, которые способны изменить юридическую квалификацию правоотношения в новом деле.
Сказанное не означает призыва к полному отказу от преюдиции. Это проблема, которая в условиях отказа от задачи суда устанавливать объективную истину требует углубленного теоретического осмысления. Совершенно ясно, тем не менее, что фетишизация этой процессуальной категории как в теории, так и на практике имеет свои корни в постулате установления объективной истины.
По сути, здесь существует прямая зависимость, которая состоит в том, что коль скоро на суд возлагалась обязанность установления объективной истины всеми возможными и невозможными способами и без выполнения этой обязанности в полном объеме решение суда не могло быть признано законным и обоснованным, то вступившее в законную силу решение не могло не считаться истинным, иначе оно должно было бы считаться незаконным, для чего без его отмены действительно нет оснований. Если в другом деле с иным предметом доказывания или участием иных лиц появляются факты, опровергающие выводы суда в ранее рассмотренном деле, то в условиях необходимости установления объективной истины это могло бы свидетельствовать только о том, что суд не выяснил всех обстоятельств дела или не все обстоятельства выяснил полно, т.е. о дефектности судебного акта, что является основанием для его пересмотра в вышестоящей инстанции либо по вновь открывшимся обстоятельствам, но не для юридической индифферентности установленных им фактов для другого дела.
Соответственно активность в процессе, ответственность за поиск доказательств и обоснованность вынесенного решения, по сути, перелагались не на стороны, а на суд; предмет доказывания расширялся до пределов, позволяющих прийти к выводу о том, что суд полностью выяснил и учел все обстоятельства по делу и, следовательно, установил объективную истину, а ее поиски и собирание соответствующих доказательств растягивались на годы. В результате общество имело процесс, эффективность и быстрота которого прекрасно известны практикам, что в конечном счете не могло не привести к умалению как авторитета судебной власти, так и возможности получения судебной защиты.
Переход к состязательному процессу, исключению суда из числа его активных участников или по крайней мере уменьшение соответствующей активности позволило динамизировать и профессионализировать процесс (что взаимосвязано, поскольку за процесс, по большому счету, отвечает не суд, а сами стороны, которые, неся риски неблагоприятного исхода дела, в том числе вследствие недоказанности оснований иска или возражений по нему, прибегают к услугам профессиональных юридических представителей, а это, в свою очередь, ведет к более тщательной подготовке дела и, как следствие, к более быстрому и эффективному его рассмотрению), а главное - обеспечить реальную судебную защиту.
Переход к презумпции формальной истины предполагает необходимость отказаться как минимум от практики преюдиции самого судебного акта, когда, например, вывод суда о недействительности договора, сделанный в одном деле, признается преюдициально установленным фактом в другом деле, в котором появляется иное лицо, хотя в данном случае преюдиция отсутствует вовсе, поскольку обстоятельства, на основании которых судом сделан вывод о недействительности договора, подлежат доказыванию на общих основаниях при изменении субъектного состава лиц, участвующих в деле, которые, не участвуя в первом деле, не имели возможности ни опровергать доводы и доказательства, на которых основано решение по первому делу, ни приводить собственные доводы и доказательства в подтверждение действительности договора.
Фактор преюдиции решения по ранее рассмотренному делу довлеет над судом, вынуждая его либо уклоняться от оценки любых доводов, ставящих под сомнение выводы суда по ранее вынесенному решению, либо изыскивать любые аргументы для опровержения таких доводов. Крайним проявлением такой практики является препятствие суда в формировании доказательственной базы рассматриваемого нового дела. В принципе, логика судьи в таких случаях понятна: выстроить решение, опираясь исключительно на преюдицию ранее вынесенного судебного акта, весьма просто, а сломать такое решение исключительно трудно, поскольку на преюдицию опираются суды и вышестоящих инстанций. Исходя из этой логики, все, что опровергает выводы суда по ранее рассмотренному делу, является в деле лишним, ненужным, мешающим судье опереться на вступивший в законную силу судебный акт и вынуждающим его изыскивать аргументы в защиту правильности вынесенного ранее решения. Таким образом, судья вольно или невольно становится адвокатом своего коллеги и вынесенного им решения, а состязательность сторон трансформируется в состязательность с судом, что вряд ли имеет отношение к правосудию. Справедливости ради надо признать, что часть судей признает необходимость доказывания обстоятельств, установленных судом в другом деле, в случаях, когда основания освобождения от доказывания, предусмотренные ч. 2 ст. 69 АПК и ч. 2 ст. 61 ГПК, отсутствуют (в частности, при изменении субъектного состава лиц, участвующих в деле). Однако это почти никогда не влияет на финальный вывод суда, который, как правило, совпадает с выводом суда по ранее рассмотренному делу, хотя нет сомнений в том, что квалифицированные судьи прекрасно понимают, что если бы доводы и доказательства, приводимые в новом деле, были представлены в ранее рассмотренном, то и финальный вывод суда в первом деле мог бы быть или был бы иным.
Конструкция формальной истины, заложенная в АПК и ГПК, как представляется, позволяет в большей степени отказаться от догмы предыдущего решения, коль скоро последнее перестает претендовать на абсолютную (объективную) истину в последней инстанции.
Гибкость суда и его адекватность меняющемуся калейдоскопу фактов и подтверждающих из доказательств, предъявляемых его обозрению в зависимости от меняющихся предметов и оснований конкурирующих исков и определяемых ими предметов доказывания, состава лиц, участвующих в деле, способности их юридических представителей выстраивать различные правовые конструкции на основе подручного фактического материала не умаляет законности и обоснованности ранее внесенного решения. Просто при других обстоятельствах решение в другом деле может быть иным.
Способность суда к принятию этого иного решения как раз и демонстрирует независимость суда, его объективность, беспристрастность и полный учет всех обстоятельств дела, на что и ориентирует суд процессуальный закон. Более того, именно благодаря конкурирующим искам и происходит расширение границ судебного познания, а значит, приближение к складывающейся из множества формальных истин объективной истине, возражать против достижения которой именно как конечной цели судебного познания, осуществляемого в условиях состязательного процесса, при активности и по усмотрению самих сторон не имеет никакого смысла.
Изложенное, однако, не означает, что законодатель не должен стремиться избегать появления конкурирующих решений. В тех случаях, когда это возможно, следует стремиться к тому, чтобы исчерпывающее судебное знание о правоотношении было достигнуто в рамках одного дела <*>.
--------------------------------
<*> По мнению некоторых авторов, решение может состояться только тогда, когда вероятность превращается в достоверность (Амосов С.М. О вероятности и достоверности выводов арбитражного суда // Хозяйство и право. 1997. N 12. С. 130).
В этих целях представляется актуальным установление в АПК и ГПК правила об обязанности суда объединять дела, в которых предметом спора является наличие и/или юридическая квалификация правоотношения, по поводу которого заявлены конкурирующие иски. Ныне такая возможность в полной мере не реализуется в силу действия совокупности следующих факторов.
Во-первых, у суда нет прямой обязанности объединить такого рода дела, ныне это право суда, реализация которого зависит от его собственных представлений о целесообразности объединения дел (ч. 2 ст. 130 АПК и ч. 4 ст. 151 ГПК).
Во-вторых, в АПК вообще отсутствуют нормативно установленные критерии, которыми арбитражный суд должен руководствоваться при объединении дел. В Кодексе сформулированы лишь условия, при которых это возможно: это однородность дел и участие в них одних и тех же лиц. Между тем дело по требованию, основанному на договоре, и дело по требованию о признании этого договора недействительным не являются однородными, в них различны и предмет, и основания соответствующих требований. Кроме того, конкурирующие требования могут заявляться и лицами, не участвующими в деле, решение по которому может вступить в противоречие с решением по делу, в котором рассматривается конкурирующее с первоначальным требование. В литературе отмечалось, что каждая собственная инициатива суда, ограничивающая действие принципа диспозитивности, должна носить характер исключения из общего правила и в законе должны содержаться условия, с которыми связано предоставление суду такого права <*>. По мнению Т.Е. Абовой, реализация права суда объединять несколько однородных дел в одно производство должна быть поставлена в зависимость от согласия истца <**>. Данное предложение, верное в общем плане, едва ли может быть распространено на случаи объединения дел по конкурирующим искам, в которых истец по одному иску является ответчиком по другому.
--------------------------------
<*> Абова Т.Е. Арбитражный суд в судебной системе России // Государство и право. 2000. N 9. С. 11.
<**> Там же.
В ГПК условия для объединения дел несколько шире, чем в АПК. В гражданском процессе возможно объединение не только однородных дел, в которых участвуют одни и те же лица, но и нескольких дел по искам одного истца к различным ответчикам либо различных истцов к одному ответчику. Однако и эта формула не включает возможности объединения дел, в которых ответчик по одному делу является истцом в другом деле, где истец по первому делу сам является ответчиком. Между тем это именно та ситуация, которая возникает в случаях с конкурирующими требованиями, предъявляемыми в качестве самостоятельных исков.
Кроме того, в ГПК (ч. 4 ст. 151) наличествует и еще одно условие объединения дел, отсутствующее в АПК: объединение дел возможно, если суд признает, что такое объединение будет способствовать правильному и своевременному рассмотрению и разрешению дела. Однако объединение дел, естественно, усложняет и удлиняет процесс, между тем ни в АПК, ни в ГПК нет нормы, которая бы устанавливала, что при объединении дел течение срока их рассмотрения начинается заново, как это происходит при изменении предмета и (или) оснований исковых требований либо увеличении их размера (ч. 3 ст. 39 ГПК). В такой ситуации у суда нет ни мотивации, ни юридической возможности объединить дела по конкурирующим искам.
В-третьих, препятствием к объединению дел по конкурирующим искам является и то, что в случае, когда дела по конкурирующим искам находятся в производстве разных судей или судов, механизм их объединения в законе отсутствует. Ни в АПК, ни в ГПК нет положений, предусматривающих возможность передачи дела от одного судьи другому, исключая случаи отвода или длительного отсутствия судьи (ч. 2 ст. 18 АПК и ст. 21 ГПК), а также передачи дела из одного суда в другой (ч. 2 ст. 39 АПК и ч. 2 ст. 33 ГПК). Следовательно, реально объединить дела в одно производство судья может лишь в том случае, если все объединяемые дела находятся в его производстве.
В случаях с конкурирующими исками этого, как правило, не происходит, поскольку конкурирующий иск по общим правилам территориальной подсудности предъявляется в суд по месту нахождения ответчика, т.е. истца по первоначальному иску. Изъятие из этого правила законом сделано лишь для встречного иска, который предъявляется по месту рассмотрения первоначального иска (ч. 10 ст. 38 АПК и ч. 2 ст. 31 ГПК). В отношении конкурирующего с первоначальным иска, заявленного в самостоятельном порядке, такого изъятия не сделано.
В связи с этим предлагается предусмотреть в АПК и ГПК механизм объединения дел по конкурирующим требованиям, когда удовлетворение одного требования исключает удовлетворение другого.
Этот механизм должен включать:
1) порядок объединения дел, рассматриваемых разными судьями одного и того же суда, а также порядок передачи таких дел из одного суда в другой, когда они рассматриваются разными судами; этот порядок во избежание споров о подведомственности и подсудности может заключаться в передаче дела по конкурирующему требованию судье или в суд по месту рассмотрения первоначально возбужденного дела с последующим их объединением;
2) формулирование в АПК и ГПК самостоятельного основания объединения дел по конкурирующим требованиям в обязательном порядке; в качестве такого основания должна быть установлена возможность вынесения исключающих друг друга решений суда; объединение дел по данному основанию не должно быть связано с усмотрением суда, однородностью дел, участием в них одних и тех же лиц;
3) установление обязанности суда объединять дела, в которых участвуют одни и те же лица, если это не создает препятствий в движении объединенного дела, либо по ходатайству сторон;
г) установление в АПК и ГПК положения, согласно которому при объединении дел течение срока их рассмотрения начинается заново.
C. Проблема надлежащего истца при встречном иске
и при встречном требовании, предъявленном
в качестве самостоятельного иска
Обращение в арбитражный суд в силу ст. 4 АПК и ст. 3 ГПК возможно за защитой нарушенного права или законного интереса. Следовательно, условиями предоставления судебной защиты лицу, обратившемуся в суд с соответствующим требованием, являются, во-первых, установление наличия у истца принадлежащего ему субъективного материального права или охраняемого законом интереса <*>, во-вторых, установление факта его нарушения и, в-третьих, установление факта нарушения права истца именно ответчиком.
--------------------------------
<*> На актуальность данной проблемы в судебной практике на конкретных примерах указывает Н. Рогожин в статье "Некоторые проблемы и особенности доказывания материально-правового интереса при рассмотрении исков о недействительности сделок" (Хозяйство и право. 2002. N 9. С. 120).
Установив в процессе рассмотрения дела, что спорное право принадлежит не истцу, а другому лицу или не существует вовсе, суд отказывает в иске. Такие же последствия наступают, если суд установил, что принадлежащее истцу право не нарушено или нарушено, но не тем лицом, к которому предъявлен иск (если только это лицо не отвечает за данное нарушение либо его последствия).
В случаях, когда ответчик предъявляет встречный иск или встречное требование в качестве самостоятельного иска, опровергающего требования истца по первоначальному иску, обосновывая такое требование наличием у ответчика права, несовместимого с правом ответчика, имеет место иск о признании права. Например, когда ответчик просит признать за ним право, которое истец полагает принадлежащим ему и именно им обосновывает свои притязания к ответчику.
В таких случаях проблемы надлежащего истца по встречному требованию не существует: независимо от того, предъявлено встречное требование ответчика к истцу как встречный или как самостоятельный иск, ответчик будет являться надлежащим истцом по заявленному встречному требованию, поскольку существование у ответчика соответствующего материального права, признания которого он просит у суда, не зависит от того, в какой процессуальной форме ответчик предъявил это требование.
Сложнее обстоит дело в случаях, когда, защищаясь от иска, ответчик не ссылается на принадлежность именно ему того права, которым обосновывает свои требования истец. Для защиты от иска этого, в принципе, и не требуется; вполне достаточно опровергнуть наличие этого права у истца, так как в этом случае истец не может считаться надлежащим.
Опровержение права истца может осуществляться как в форме возражений, так и в форме опровергающего первоначальный иск требования, заявляемого как встречный иск либо как самостоятельный иск. В последних двух случаях возникает вопрос о том, надлежащим ли истцом по встречному требованию является ответчик по первоначальному иску, если он не заявляет о каких-либо собственных притязаниях на право истца, лежащее в основании его иска, а указывает лишь на дефектность этого права или на его отсутствие, т.е. когда заявляется встречное требование о признании с отрицательным характером.
Предположим, лицо полагает принадлежащим ему право, хотя в действительности им не обладает (например, вследствие ничтожности сделки, которой обосновывается это право). Может ли другое лицо, не участвовавшее в этой сделке и не заявляющее собственных притязаний на декларируемое первым лицом право, требовать по суду признания такой сделки недействительной или аннулирования титула, основанного на этой сделке? Очевидно, что ответ должен быть отрицательным, ибо это другое лицо не является надлежащим истцом по подобному иску: его права никак не нарушаются тем, что первое лицо заключило ничтожную сделку и, например, зарегистрировало как принадлежащее ему право, которым в действительности не обладает. Отсутствует у него и какой-либо материально-правовой интерес в признании недействительными данной сделки и соответствующего акта государственного органа, зарегистрировавшего на ее основании за первым лицом соответствующее право (титул).
Меняется ли ситуация, если первое лицо, основываясь на этом титуле (или на этой сделке), предъявляет некие требования к другому лицу? Рассмотрим следующие примеры из судебной практики.
ООО обратилось с иском к фирме о взыскании задолженности за поставки нефтепродуктов, осуществленные ЗАО по заключенному им с фирмой (ответчиком) договору. Истец обосновывал свои права на взыскание задолженности договором об уступке требования, по которому ЗАО уступило истцу свои права на получение задолженности с фирмы. Ответчиком был предъявлен встречный иск к ООО о признании договора уступки требования недействительной (ничтожной) сделкой. Встречный иск был принят судом. После этого истец перестал являться на заседания суда, и после нескольких отложений дела слушанием (на чем настаивал ответчик) первоначальный иск был оставлен без рассмотрения. Затем был оставлен без рассмотрения и встречный иск, предъявленный ответчиком, вследствие его неявки.
В рассматриваемом примере иск о признании недействительным договора уступки требования, как представляется, мог быть удовлетворен только в случае, если он был заявлен как встречный. Действительно, предъявление его в качестве самостоятельного не имело судебной перспективы: ответчик не являлся стороной этого договора, его права как должника именно уступкой прав требования не нарушались, личность кредитора значения не имела, право выдвигать против нового кредитора те же возражения, которые ответчик мог бы иметь против первоначального кредитора, сохранилось.
Заинтересованным лицом, имеющим право требовать признания такого договора недействительным, фирма стала лишь после предъявления к ней искового требования, основанного на этом договоре. Следовательно, с этого момента у фирмы возник охраняемый законом интерес, подлежащий судебной защите. Этот интерес состоит в опровержении прав истца, которыми тот обосновывает свои притязания к ответчику, т.е. в защите от предъявленного к ответчику неосновательного требования.
В другом деле истец (ЗАО) предъявил иск о выселении ответчика (ООО) из нежилого помещения, которое было внесено в уставный капитал истца его учредителем (компанией). Компания приобрела данное помещение с публичных торгов, проводившихся во исполнение решения арбитражного суда о взыскании с учредителя ответчика (ОАО) имевшегося долга. Торги проводились риэлторской фирмой, действовавшей на основании договора поручения с Департаментом юстиции, в состав которого входит служба судебных приставов-исполнителей. Компания, купившая помещение с торгов, не была уведомлена о правах третьих лиц на спорное помещение, какие-либо обременения его в регистрационных органах также не значились.
Ответчик занимал спорное помещение на том основании, что право пользования им на срок 25 лет было внесено в уставный капитал компании его учредителем - ОАО, которое на тот момент являлось собственником этого помещения. От заключения договора аренды с новым владельцем (истцом) ответчик отказался, мотивируя это тем, что в течение срока, на который право пользования спорным помещением внесено в его уставный капитал, он сохраняет право пользования им. Поскольку право пользования помещением было вкладом одного из учредителей ответчика в уставный капитал последнего и учредительный договор о создании ответчика не предусматривал, что за пользование помещением будет взиматься арендная плата, ответчик полагал, что он не должен уплачивать арендную плату и новому собственнику, в связи с чем последним и был предъявлен иск о выселении.
Первой инстанцией исковые требования были удовлетворены. Суд посчитал истца собственником помещения, а ответчика - не имеющим правовых оснований для занятия помещения. Истец ссылался на дефектность прав ответчика, мотивируя это тем, что по иску прокуратуры признано недействительным распоряжение Госкомимущества РФ об акционировании государственного предприятия (правопредшественника акционерного общества, впоследствии внесшего право пользования помещением в уставный капитал ответчика), и установленность судебным актом факта ничтожности сделки по внесению помещения в уставный капитал акционерного общества, созданного путем незаконного акционирования госпредприятия. Истец полагал, что в силу ничтожности сделки приватизации у акционерного общества не возникло право собственности на помещение. Свидетельство собственности, выданное акционерному обществу на основании ничтожной сделки, также признано недействительным по иску прокуратуры, следовательно, акционерное общество, не будучи собственником помещения, не могло внести право пользования им в уставный капитал ответчика. В силу этого сделка по оплате уставного капитала ответчика правом пользования помещением является ничтожной, а регистрация учредительных документов ответчика, в которых было зафиксировано это право, - незаконной.
Ответчик, возражая против этого довода, указал, что ничтожность сделки приватизации означает, что истец также не приобрел права собственности на помещение, поскольку оно отчуждалось у акционерного общества, которое само не обладало правом собственности на него. Однако предъявить иски о недействительности соответствующих сделок с помещением, в результате которых сначала учредитель истца, а затем и истец приобрели спорное помещение, ответчик не мог, поскольку он изначально обладал лишь правом пользования этим имуществом. Последующие сделки купли-продажи помещения не затрагивали напрямую его право пользоваться помещением до тех пор, пока не возник иск о выселении. Соответственно, даже зная о совершении соответствующих сделок купли-продажи и зная об их ничтожности, ответчик по первоначальному иску не имел возможности их оспорить, поскольку не являлся заинтересованным лицом в смысле п. 2 ст. 166 ГК. Не может ответчик воспользоваться для опровержения прав истца и встречным иском о признании недействительными сделки купли-продажи помещения компанией на торгах и последующей сделки по внесению помещения в уставный капитал истца. Первая сделка является оспоримой, а вторая (в случае признания первой недействительной) должна рассматриваться как ничтожная, поскольку компания, не обладая правом собственности на помещение, не могла вносить его в уставный капитал истца.
Нет сомнений в том, что требование о признании второй сделки недействительной (ничтожной) может быть предметом встречного иска. Однако суд лишен возможности установить ее ничтожность без признания недействительной первой (оспоримой) сделки. Ответчику, очевидно, было бы трудно предъявить в качестве встречного иск о признании первой сделки недействительной, поскольку истец не являлся стороной в этой сделке, а получил имущество в качестве вклада от учредителя. Предъявление же такого иска в качестве самостоятельного также лишено судебной перспективы ввиду того, что ответчик не относится к числу лиц, которые по закону могут требовать признания оспоримой сделки недействительной.
В данной ситуации ответчик также не может использовать возражения как форму защиты против иска, поскольку с помощью возражений допустимо обосновывать ничтожность сделки; при оспоримой же сделке такая форма неприменима, так как оспоримая сделка может быть признана недействительной лишь по иску ограниченного круга лиц, указанных в законе.
Таким образом, в рассматриваемом примере как истец, так и ответчик основывались исключительно на незаконных сделках. Однако истец был защищен тем, что одна из этих сделок (продажа с публичных торгов) являлась оспоримой и не была признана недействительной, в отличие от ответчика, который пользовался помещением на основании цепочки только ничтожных сделок.
Приведенные примеры позволяют прийти к следующему выводу. Лицо, не являющееся надлежащим истцом по самостоятельному иску, при встречном иске может оказываться истцом надлежащим. Ибо с предъявлением к этому лицу иска у него возник материально-правовой интерес в защите от предъявленного к нему материально-правового требования, который ранее отсутствовал. Встречный иск в этой ситуации направлен не на защиту нарушенного права, а является установительным притязанием, выступая в качестве процессуального средства защиты охраняемого законом интереса ответчика в сохранении существующего положения <*>.
--------------------------------
<*> Вопрос о понятии и содержании юридического интереса в литературе является одним из самых дискуссионных, ему посвящен целый ряд исследований. См., напр.: Гукасян Р.Е. Проблема интереса в советском гражданском процессуальном праве: Дисс. ... докт. юрид. наук. Саратов, 1971. С. 124; Грибанов В.П. Осуществление и защита гражданских прав. М., 2000. С. 238, 243; Добровольский А.А., Иванова С.А. Основные проблемы исковой формы защиты права. М., 1979. С. 150; Малько А.В. Основные теории законных интересов // Журнал российского права. 1999. N 5/6. С. 65. Вопросы заинтересованности по так называемым отрицательным искам о признании и имеющаяся судебная практика рассматриваются в работе М. Рожковой "Защита законного интереса в арбитражном суде" (Хозяйство и право. 2001. N 6. С. 53).
Установительное притязание, как справедливо указывает Е.А. Крашенинников, "опосредует защиту, осуществляемую судом путем признания наличия или отсутствия определенных регулятивных гражданских прав и обязанностей. Но то, что выступает предметом подтверждения по установительному притязанию, не может вместе с тем фигурировать в качестве предмета судебной защиты. В противном случае пришлось бы признать, что при удовлетворении установительного притязания с отрицательным характером требования, т.е. при подтверждении отсутствия известных прав (и обязанностей), суд оказывает защиту несуществующим правам... Не подлежит никакому сомнению, что в указанной ситуации предметом судебной защиты является охраняемый законом интерес истца..." <*>.
--------------------------------
<*> Крашенинников Е.А. К теории права на иск. Ярославль, 1995. С. 51 - 52.
Судебная практика последовательно исходит из того, что у ответчика с предъявлением к нему иска возникает юридическая заинтересованность в оспаривании права, на котором основываются требования истца, и в тех случаях, когда ответчик не позиционирует себя в качестве обладателя указанного права, не заявляет в отношении этого права собственных притязаний, а преследует исключительно цель опровергнуть наличие такого права у истца. Содержание этого интереса заключается в защите от иска, поэтому при предъявлении иска, опровергающего право истца как встречного, такой интерес подлежит судебной защите.
Что же касается предъявления иска в самостоятельным порядке, то в судебной практике нет единого подхода к возможности его удовлетворения, поскольку интерес ответчика по первоначальному иску здесь менее очевиден, ведь положительное решение по самостоятельному иску ответчика, опровергающему право истца по первоначальному иску, непосредственно не влечет отказа в иске истцу по первоначальному иску, как при удовлетворении встречного иска, исключающего удовлетворение первоначального. Между тем в случаях с ничтожной сделкой наличие у ответчика правового интереса в признании ее недействительной вряд ли должно ставиться в зависимость от того, заявлено им соответствующее требование в качестве встречного или самостоятельного иска. Ответчик вообще может ограничиться представлением возражений, сославшись в них на ничтожность сделки, на которой основывает свое право истец.
В случае принятия предлагаемого выше (подпункты А и В настоящего пункта) регулирования вопросов принятия встречных исков и объединения дел по конкурирующим требованиям различие в способе опровержения прав истца (встречный либо самостоятельный иск) окончательно утратит значение для признания ответчика в рассмотренных случаях заинтересованным лицом (ч. 2 ст. 166 ГК).
D. Эволюция теории и практики в подходах к вопросам
принятия и рассмотрения встречных исков
Несмотря на то что встречный иск является важнейшим (а иногда и единственным) средством эффективной защиты от правопритязания, он пока не получил широкого распространения. Причиной тому не отсутствие желания у заинтересованных лиц прибегнуть к этому законному средству защиты, а достаточно устойчивое негативное восприятие встречных исков у значительной части судей.
Тем не менее ситуация, как представляется, все же начинает меняться в лучшую сторону. Немаловажным импульсом к этому является информационное письмо Президиума ВАС РФ от 29 декабря 2001 г. N 65 <*>. Собственно встречным искам в этом письме посвящен лишь один пункт, но его значение для судебной практики трудно переоценить. Так, арбитражные суды до последнего времени в ряде случаев отказывали в принятии встречных исков по мотивам "несвязанности" их с первоначальным (например, когда первоначальный иск основан на одном договоре, а встречный - на другом либо на внедоговорном обязательстве).
--------------------------------
<*> Вестник ВАС РФ. 2002. N 3. С. 5.
Приведем пример, описанный в Комментарии судебно-арбитражной практики за 2000 г. <*>.
--------------------------------
<*> Комментарий судебно-арбитражной практики. Вып. 7. М., 2000. С. 170 - 171.
В арбитражный суд был предъявлен иск о взыскании денежных средств, полученных по недействительной сделке. При его рассмотрении ответчиком последовательно было заявлено три встречных иска, направленных к зачету (п. 1 ч. 3 ст. 132 АПК). В них ответчик истребовал от истца проценты за неосновательное пользование им денежными средствами (ст. 395 ГК), возникшее в связи с тем, что истец не исполнил собственные обязательства по возврату ответчику денежных средств, полученных по другим сделкам, ранее признанных недействительными вступившими в законную силу решениями суда.
Протокольными определениями арбитражного суда по данному делу в принятии встречных исковых заявлений ответчику было отказано в связи с тем, что первоначальный и встречные иски не имеют взаимной связи и их совместное рассмотрение не приводит к более быстрому и правильному разрешению спора.
Между тем сам характер зачетного или опровергающего требования, заявленного в виде встречного иска, является самостоятельным основанием для его принятия. Связь таких требований с первоначальным иском очевидна и самодостаточна в отличие от иных связей между обоими исками, о которых говорят п. 3 ч. 3 ст. 132 АПК и абз. 4 ст. 138 ГПК, признание которых достаточными для принятия встречного иска фактически целиком зависит от усмотрения судьи и его собственных представлений о том, приведет ли принятие встречного иска к более быстрому и правильному рассмотрению дела.
В упомянутом информационном письме ВАС приведен следующий пример. Ответчик в отзыве на иск указал, что он заявляет о зачете встречного однородного требования, поскольку истец имеет перед ним денежный долг по другому договору. Суд, изучив материалы дела и установив, что между сторонами действительно имеются встречные денежные требования, основанные на разных договорах, удовлетворил иск, сославшись на то, что ответчик не воспользовался своим правом на предъявление встречного иска и, кроме того, не лишен возможности защиты своих прав посредством предъявления отдельного иска. Как указал суд, ответчик может защитить свои права лишь предъявлением встречного искового требования, направленного к зачету первоначального требования, либо посредством обращения в арбитражный суд с отдельным исковым заявлением.
Из приведенного примера видно, что, хотя встречные денежные требования ответчика были основаны на ином договоре, чем требования истца, это само по себе не является препятствием к принятию встречного иска. Напротив, дефектность процессуального поведения ответчика при защите от иска суд как раз и усмотрел в том, что ответчик в этой ситуации не предъявил встречный иск, который, по мнению суда, был бы надлежащим способом защиты.
Нередко возвращение встречных исков, направленных к зачету, мотивируется судами неоднородностью первоначальных и встречных требований. Например, суды в ряде случаев полагают неоднородными требования о взыскании основного долга и требования о взыскании процентов, неустойки, убытков. Это заблуждение отчасти можно объяснить различным смыслом понятия "однородность" в материальном (ст. 410 ГК) и процессуальном (ч. 2 ст. 105 АПК) законе. Так, под однородными делами в смысле ч. 2 ст. 105 АПК в судебной практике понимаются дела, относящиеся к одной категории. Однако это процессуальное понимание однородности оснований и предметов соответствующих требований в судебной практике нередко распространяется и на однородность требований, о которых говорит ст. 410 ГК, что неправомерно.
В литературе и судебной практике однородность требований нередко смешивается с их бесспорностью. Так, суды считают неоднородными требования об уплате основного долга и санкции. Последнее требование действительно может быть уменьшено судом в порядке ст. 333 ГК, однако, если этого не сделано на момент проведения зачета, препятствий к зачету нет. В литературе указывалось, что для зачета необходима бесспорность требований, т.е. на момент заявления о зачете они не должны оспариваться <*>, однако к однородности требований это обстоятельство никакого отношения не имеет.
--------------------------------
<*> Мейер Д.И. Русское гражданское право. Ч. 2. М., 1997. С. 344 - 345; Шершеневич Г.Ф. Учебник русского гражданского права. М., 1995. С. 302.
Однородность требований в смысле ст. 410 ГК означает лишь такое свойство взаимных требований, которое позволяет беспрепятственно погашать их путем зачета. Как справедливо указывает М.С. Фалькович, это денежные требования и требования по передаче в натуре имущества, определяемого родовыми признаками (зерно, металл одной и той же марки и т.п.) <*>. Основания же их возникновения для зачета (а значит, и для соответствующего встречного иска) не имеют значения. Теперь это, наконец, прямо признано и в п. 7 информационного письма.
--------------------------------
<*> Фалькович М.С. Особенности предъявления встречного иска // Вопросы правоприменения. Судебно-арбитражная практика Московского региона. 2002. N 1. С. 18.
В ряде случаев при решении вопроса о возможности принятия встречного иска суды исходят из необходимости полного тождества в деле лиц: истца (ответчика по встречному иску) и ответчика, предъявляющего встречный иск. Такая позиция имеет некоторые основания в самой формуле ч. 1 ст. 132 АПК: "ответчик вправе... предъявить к истцу". При узком понимании этой формулы ответчик не может, например, предъявить как встречный иск о признании недействительной сделки, на которой основывает свои права истец, к двум ответчикам: истцу по первоначальному иску и второй стороне этой сделки, не участвующей в деле. Между тем такой иск, безусловно, является опровергающим право истца; его удовлетворение полностью исключает удовлетворение первоначального иска (п. 2 ч. 3 ст. 132 АПК). В случае с оспоримой сделкой встречный иск о признании ее недействительной вообще является единственным способом защиты от иска, основанного на этой сделке, поскольку в отсутствие соответствующего иска суд не вправе оценивать обстоятельства, относящиеся к недействительности оспоримой сделки.
В некоторых случаях суды вообще исходят из того, что даже наличие в деле третьего лица без самостоятельных требований исключает принятие встречного иска. Например, такая позиция была изложена в Постановлении Президиума ВАС от 1 июня 1999 N 1439/99 <*>.
--------------------------------
<*> Вестник ВАС РФ. 1999. N 9. С. 32.
По нашему мнению, следует согласиться с позицией М.С. Фальковича, полагающего, что закон не исключает предъявление встречного иска одним из ответчиков по первоначальному иску к одному или нескольким либо ко всем истцам, а также совместное предъявление встречного иска несколькими или всеми ответчиками по первоначальному иску к нескольким или всем истцам <*>. Правда, не исключено, что М.С. Фалькович имеет в виду ситуацию, когда состав лиц, участвующих в деле с предъявлением встречного иска, не изменяется. Однако полагаем, что такой же подход применим и к случаям, когда один или несколько ответчиков по встречному иску первоначально не участвовали в деле, а их привлечение было обусловлено именно встречным иском. Важно лишь, чтобы кто-то из ответчиков по встречному иску одновременно являлся и истцом по первоначальному, в этом случае формула ч. 1 ст. 132 АПК будет соблюдена. Наличие в деле (или появление вследствие предъявления встречного иска) иных субъектов, в том числе третьих лиц, не указано в ст. 132 АПК и ст. 138 ГПК в качестве препятствий к принятию встречного иска.
--------------------------------
<*> Фалькович М.С. Особенности предъявления встречного иска. С. 17.
В своей работе М.С. Фалькович справедливо указывает, что встречный иск не может быть предъявлен к третьему лицу без самостоятельных требований на предмет спора <*>. А может ли он быть предъявлен к третьему лицу с самостоятельными требованиями на предмет спора?
--------------------------------
<*> Там же.
При узкой трактовке ст. 132 АПК, ст. 137 ГПК встречное требование ответчика противопоставляется только первоначальному иску, следовательно, при таком понимании встречный иск к третьему лицу с самостоятельными требованиями невозможен.
Полагаем, что такая трактовка вряд ли являлась бы верной. Третье лицо с самостоятельными требованиями может появиться в деле уже после принятия встречного иска. Никаких процессуальных препятствий к этому закон не содержит, и в случае появления иска третьего лица с самостоятельными требованиями на предмет спора ответчику придется защищаться и от его требования. Более того, такая защита становится еще более актуальной, чем защита от первоначального иска: в последнем ответчику поможет само третье лицо с самостоятельными требованиями, интерес которого, как правило, противостоит интересу первоначального истца. Третье лицо с самостоятельным требованием, совпадающим с требованием первоначального истца, обязано доказать принадлежность себе права, носителем которого позиционирует себя первоначальный истец.
Лишаясь возможности предъявить встречный иск третьему лицу с самостоятельными требованиями, ответчик остается безоружным против его иска, следовательно, не достигается цель судопроизводства (ст. 2 АПК): осуществление защиты прав (в данном случае - ответчика), тем более, если речь идет об иске, исключающем удовлетворение иска третьего лица. Непринятие встречного иска в такой ситуации обрекает суд на ошибку, ведь в случае последующего удовлетворения самостоятельного иска ответчика к этому третьему лицу решение по ранее начатому делу придется пересматривать.
Конечно, по своему буквальному значению ст. 132 АПК и ст. 137 ГПК рассчитаны прежде всего на простейшую ситуацию, когда ответчику приходится защищаться только от первоначального иска. Но, с другой стороны, ни АПК, ни ГПК не предусматривают и каких-либо специальных (отличных от встречного иска) механизмов защиты ответчика от иска третьего лица, да и в их изобретении нет никакой необходимости в силу универсальности встречного иска как средства защиты от любого иска. Поэтому полагаем, что встречный иск может быть предъявлен ответчиком и к третьему лицу с самостоятельными требованиями, если эти требования адресованы и к ответчику.
Непринятие встречного иска может быть вызвано как причинами, указанными в п. п. 2 - 4 ч. 1 ст. 129 АПК, ст. 134, п. п. 1, 3 - 6 ч. 1 ст. 135, ч. 2 ст. 136 ГПК, так и отсутствием специальных условий, указанных в ст. 132 АПК, ст. ст. 137 - 138 ГПК. По нашему мнению, не подлежит сомнению, что в первом случае определение об отказе в принятии либо возвращении искового заявления может быть обжаловано в силу прямого указания ч. 4 ст. 129 АПК, ч. 3 ст. 134, ч. 3 ст. 135 и ч. 3 ст. 136 ГПК. Как справедливо отмечает М.С. Фалькович, "определение об отказе в принятии заявления по встречному иску обжалуется, если он вызван указанными (т.е. в связи с отсутствием общих оснований к принятию иска. - И.П.) причинами" <*>.
--------------------------------
<*> Там же. С. 18.
Полагая, что отказ в принятии встречного иска при отсутствии специальных условий (ныне установленных ч. 3 ст. 132 АПК) по АПК 1995 г. не мог быть обжалован, М.С. Фалькович приходит к очень важному выводу: "Арбитражный суд, не считая предъявленный иск встречным, принимает его к рассмотрению не как встречный при условии, что этот иск подсуден данному суду". Развернутая аргументация в пользу этого справедливого вывода применительно к АПК 1995 г. ранее уже была приведена в ряде публикаций по этому вопросу, в связи с чем здесь опускается <*>.
--------------------------------
<*> См., напр.: Приходько И.А., Пацация М.Ш. Обжалование определений арбитражного суда об отказе в принятии и возвращении заявления третьего лица с самостоятельными требованиями и встречного иска // Комментарий судебно-арбитражной практики. Вып. 7. М., 2000. С. 175.
К сожалению, АПК 2002 г. предусмотрено возвращение встречного искового заявления при отсутствии специальных условий его принятия (ч. 4 ст. 132). Между тем, если не принятый в качестве встречного иск остается подсудным данному суду, то объективных препятствий к его принятию и рассмотрению не имеется. При действующем же регулировании заявителю в такой ситуации придется заново подавать тот же самый иск в тот же самый арбитражный суд, заново оплачивать его госпошлиной, в то время как возвращенный встречный иск не страдает никакими дефектами, препятствующими его принятию в качестве самостоятельного иска.
ГПК (ст. 138) умалчивает о том, что должен сделать с встречным иском суд, если не усматривает оснований его принятия. Перечень оснований, по которым в соответствии с ГПК возможно непринятие иска, не включает такого основания, как предъявление встречного иска при отсутствии условий, установленных ст. 138 ГПК. Следовательно, в гражданском процессе иск, не принятый как встречный, должен быть принят в качестве самостоятельного, если наличествуют общие условия принятия иска, в противном случае наступают последствия, предусмотренные ст. ст. 134 - 136 ГПК.
Часть 3 ст. 132 АПК и ст. 138 ГПК сконструированы таким образом, что абсолютно ясно: каждое из указанных в этих статьях оснований к принятию иска как встречного является самостоятельным и самодостаточным, не зависящим от других. Не требуется, чтобы иск, опровергающий право истца, был одновременно и зачетным (это и невозможно) и при этом приводил бы к более быстрому и правильному рассмотрению спора. Между тем, отказывая в принятии встречных исков, суды практически всегда ссылаются на п. 3 ч. 3 ст. 132 АПК и на возможность предъявления иска и в качестве самостоятельного, хотя ответчик мотивирует необходимость принятия его иска как встречного именно его защитными свойствами (п. 1 и 2 ч. 3 ст. 132 АПК), а вовсе не быстротой и удобством его рассмотрения.
Понятна субъективная мотивация судей, не желающих "отягощения" процесса (что неизбежно при встречном иске) и аргументирующих подобным образом непринятие встречного иска. Однако и в статье М.С. Фальковича мы, к сожалению, находим, по сути, такой же подход: "Вопрос о принятии встречного иска должен решаться, в частности, с учетом удобства и быстроты рассмотрения возникшего спора" <*>. При таком подходе позиция о возможности принять любой встречный иск лишь при наличии условий, указанных в п. 3 ч. 3 ст. 132 АПК и абз. 4 ст. 138 ГПК, означает, что принятие защитных встречных исков (п. 1 и п. 2 ч. 3 ст. 132 АПК, абз. 2 - 3 ст. 138 ГПК) зависит исключительно от усмотрения судьи.
--------------------------------
<*> Фалькович М.С. Особенности предъявления встречного иска. С. 17.
Между тем обязанность принять иск (в том числе и встречный при наличии условий, указанных в законе) вытекает непосредственно из ст. 127 АПК и ст. 133 ГПК. В принятии защитных встречных исков, в отличие от встречных исков, не имеющих защитного характера (п. 3 ч. 3 ст. 132 АПК, абзац четвертый ст. 138 ГПК), не может быть отказано по тем основаниям, что это не приводит к более быстрому и правильному рассмотрению дела.
Ссылки на возможность предъявления встречного иска как самостоятельного неюридичны, тем более что повторное обращение само по себе не устраняет негативных последствий неправомерного отказа в принятии встречного иска, которые достаточно подробно уже рассматривались в литературе <*>.
--------------------------------
<*> См., напр.: Приходько И.А., Пацация М.Ш. Встречный иск в арбитражном процессе // Хозяйство и право. 2000. N 8. С. 16 - 26; Приходько И.А. Недействительность сделок и арбитражный суд: Процессуальные аспекты // Хозяйство и право. 2000. N 5 - 6.
В вопросе о возможности рассмотрения встречного иска в апелляционной инстанции М.С. Фалькович однозначно и категорично занимает отрицательную позицию. Действительно, в ч. 1 ст. 110 АПК 1995 г. и ч. 1 ст. 132 АПК говорится о возможности предъявления встречного иска до вынесения решения или иного судебного акта, которым заканчивается рассмотрение дела по существу. И все же, как представляется, здесь нет полной однозначности.
Поскольку непринятие встречного иска могло повлечь вынесение неправильного решения, включение в апелляционную жалобу доводов о необоснованности непринятия встречного иска представляется вполне правомерным, соответствующим п. 4 ч. 2 ст. 260 АПК.
В силу ч. 1 и ч. 3 ст. 268 АПК суд апелляционной инстанции повторно рассматривает дело, проверяет законность и обоснованность решения в обжалуемой части. Следовательно, суд апелляционной инстанции должен проверить законность и обоснованность непринятия встречного иска, оценить соответствующие доводы заявителя. Правда, в п. 6 Постановления N 11 Пленума ВАС РФ от 19 июня 1997 г. <*> было прямо указано, что в апелляционной инстанции не применяются правила о предъявлении встречного иска. Ныне эта формула закреплена в АПК 2002 г. (ч. 3 ст. 266). Полагаем, однако, что в данном случае в Постановлении Пленума и в ч. 3 ст. 266 АПК речь все же идет именно о предъявлении встречного иска в апелляционной инстанции, т.е. о ситуации, когда в первой инстанции встречный иск не предъявлялся.
--------------------------------
<*> Вестник ВАС. 1997. N 12. С. 12.
Эта ситуация, очевидно, существенно отличается от той, когда встречный иск предъявлялся в первой инстанции, но в принятии его было неправомерно отказано. В данном случае, настаивая на рассмотрении своего встречного иска, ответчик не заявляет новых требований, которые не были предметом рассмотрения в суде первой инстанции (ч. 3 ст. 257 АПК). Суд первой инстанции хотя и не рассматривал встречный иск по существу, но тем не менее оценивал его на предмет приемлемости, следовательно, требования, содержащиеся во встречном иске, все же были предметом рассмотрения в суде первой инстанции, по крайней мере в указанном аспекте.
Следует учитывать, что Пленум ВАС РФ в Постановлении N 11 от 19 июня 1997 г. <*> разъяснил, что положения разд. I АПК носят общий характер и могут применяться в апелляционной инстанции с учетом конкретных обстоятельств, поскольку при рассмотрении дела в апелляционной инстанции арбитражный суд в соответствии со ст. 155 АПК (1995 г.) повторно рассматривает дело, проверяет законность и обоснованность решения; согласно ст. 157 АПК (1995 г.) он вправе изменить или отменить решение суда первой инстанции и принять новое решение. Соответствующие полномочия суда апелляционной инстанции сохранены и в новом АПК.
--------------------------------
<*> Вестник ВАС РФ. 1997. N 12. С. 12.
Как иначе (не рассматривая встречный иск) может апелляционная инстанция исправить судебную ошибку, если придет к выводу, что, не приняв встречный иск, суд первой инстанции лишил ответчика избранного им законного способа защиты, что повлекло принятие неправильного решения?
Другое дело (и здесь М.С. Фалькович абсолютно прав), что суд апелляционной инстанции, удовлетворяя встречный иск, не мог одновременно не изменять резолютивную часть решения в отношении первоначального требования. Поскольку встречный иск имел зачетный характер, в резолютивной части должна указываться сумма, подлежащая взысканию в результате зачета (ч. 5 ст. 170 АПК).
Отраженная в п. 1 информационного письма ВАС позиция (разделяемая и обосновываемая М.С. Фальковичем) о том, "что если право перешло в правопритязание, если заявлен иск, возбуждено дело в арбитражном суде, возникает новое публично-правовое отношение с участием суда, то автоматически право действовать уже не должно", не представляется нам убедительной. М.С. Фалькович указывает, что право "должно действовать в рамках имеющегося публично-правового отношения, т.е. судебного процесса. А процессуальное законодательство требует в таком случае заявления встречного иска..." <*>. Заметим, что при этом не приводится никаких ссылок на закон, из которого, по мнению сторонников такой позиции, вытекает невозможность сделать заявление о зачете до принятия судом решения, хотя и после возбуждения дела.
--------------------------------
<*> Фалькович М.С. Особенности предъявления встречного иска. С. 20.
Между тем выдвинутая Н.И. Клейн теория защиты от иска как с помощью встречного иска, так и с помощью возражений против иска <*> не только никем не опровергнута, но и, более того, получила новые подтверждения в связи с развитием материального права.
--------------------------------
<*> Клейн Н.И. Встречный иск в суде и арбитраже.
Может ли ответчик защищаться от иска в форме возражений по иску, ссылаясь, например, на ничтожность сделки, на которой основывает свое требование истец? Никаких сомнений на этот счет в судебной практике не наблюдается (ведь, если отсутствует право, заявленное в качестве основания иска, суд не может удовлетворить основанное на нем требование), а значит, суд обязан оценить доводы ответчика о ничтожности сделки, хотя бы он и не предъявлял встречного требования о признании ее недействительной, несмотря на то что дело уже возбуждено судом.
Вместе с тем ответчик вправе использовать в этой ситуации и другую форму защиты: предъявление встречного иска (п. 2 ч. 3 ст. 132 АПК). Данная норма не ограничивает меру дозволенного поведения ответчика (только предъявление встречного иска), а лишь указывает на возможность также и такого способа защиты от иска. Ответчик, защищаясь от иска, вправе предъявлять суду любые доводы и доказательства, подтверждающие изначальное отсутствие своего обязательства по отношению к истцу либо прекращение оного. Например, доказывая, что после возбуждения дела он полностью исполнил обязательство либо уплатил истцу неустойку за неисполнение обязательства, возместил убытки (ч. 2 ст. 396 ГК) и т.д. Почему же должно делаться исключение для зачета? На чем нормативно основана иная позиция?
Если материальное право истца прекращено к моменту вынесения решения по любым допускаемым законом основаниям, то суд не вправе осуществлять защиту несуществующего права, и публично-правовой характер судебного процесса здесь ни при чем. Правопритязание само по себе не консервирует материальное право и его заявление не является препятствием к погашению права, на котором основано правопритязание.
Что же касается самой формы защиты против правопритязания (встречный иск или возражение), то, как отмечалось выше, есть единственное известное нам препятствие к использованию возражений в качестве защиты от иска. Это невозможность использования доводов о недействительности сделки, на которой основывает свое требование истец по основаниям, относящимся к оспоримой сделке. Во всех остальных случаях отсутствия обязательства (в силу ничтожности сделки, прекращения обязательства допускаемыми законом способами) соответствующие доводы и доказательства подлежат оценке судом. И никакой обязанности защищаться от иска именно с помощью встречного иска закон (в том числе ст. 132 АПК) не содержит.
Ныне АПК не предусматривает института отказа в принятии иска, что в полной мере распространяется и на встречный иск. В соответствии с ч. 4 ст. 132 АПК арбитражный суд возвращает встречный иск, если отсутствуют условия, предусмотренные ч. 3 ст. 132 Кодекса, по правилам, установленным ст. 129 АПК.
Ссылка в ч. 4 ст. 132 АПК на ст. 129 Кодекса, по мнению автора настоящей работы, может означать следующее. Во-первых, если имеется хотя бы одно из условий, предусмотренных ч. 3 ст. 132 АПК, но при этом не соблюдены требования ст. ст. 125, 126 АПК, то встречный иск должен оставляться без движения по правилам ст. 128 АПК, поскольку никаких иных последствий, в том числе и в виде возвращения встречного иска, для таких случаев законом не предусмотрено. Во-вторых, при отсутствии условий, указанных в ч. 3 ст. 132 АПК, встречный иск не оставляется без движения ввиду бессмысленности этого действия (так как отсутствие указанных условий не может быть восполнено при оставлении искового заявления без движения); в указанных случаях встречное исковое заявление возвращается заявителю. В-третьих, возвращение искового заявления по любым основаниям может быть обжаловано.
6. ПРОБЛЕМЫ УСТРАНЕНИЯ НЕПОЛНОТЫ СУДЕБНОГО АКТА
A. Исходные положения
Неполнота судебного акта означает наличие в его содержании пробела о такой информации, которая в силу требований процессуального закона подлежит обязательному включению в судебный акт. Неполнота судебного акта всегда означает его ущербность, но наиболее вредные последствия влечет за собой неполнота финального вывода суда по результатам рассмотрения им дела, жалобы или вопроса. Прежде всего, это относится к резолютивной части решения суда, общие требования к которой сформулированы в ч. 5 ст. 170 АПК и ч. 5 ст. 198 ГПК.
Отсутствие в резолютивной части решения исчерпывающих сведений о выводах суда, относящихся к судьбе всех заявленных требований и распределению судебных расходов, означает, что судебная защита предоставлена не в полном объеме. Если суд, удовлетворив иск, не указал в резолютивной части решения всей необходимой информации, без которой решение не может быть исполнено, то в этом случае защиту права нельзя признать состоявшейся <*>.
--------------------------------
<*> Как указывал Е.А. Нефедьев, назначение судебной власти заключается в решении вопроса "о том, вытекает ли из тех фактов, которые ей указаны, то или иное право на основании закона. Деятельность судебной власти состоит, таким образом, в подведении фактов под закон и в извлечении отсюда известного вывода" (Нефедьев Е.А. Учебник русского гражданского судопроизводства. М., 1909. С. 20).
Изложенным выше и предопределяется рассмотрение в настоящей работе вопросов, связанных с неполнотой судебных актов, со способами и порядком исправления недостатков такого рода. Доступ к суду и справедливое разбирательство оказываются иллюзорными, если вопрос о праве, за защитой которого лицо обратилось в суд, остался неразрешенным.
Неполнота решения означает дефектность судебного акта, но это дефектность особого рода, не связанная с ошибочностью суждения суда по тому или иному вопросу. Судебные ошибки, связанные с неверностью или неубедительностью суждения суда, относящегося к его выводам о фактической и юридической сторонам спора и к оценкам правомерности заявленных требований, устранимы путем отмены или изменения судебного акта полностью либо в части в апелляционном, кассационном или надзорном порядке, путем вынесения вышестоящим судом нового решения либо путем направления дела на новое рассмотрение.
Дефектность судебного акта, связанную с тем, что он не является полным, трудно устранить подобным образом. Действительно, если суд не разрешил какого-то требования, не определил своей правовой позиции по нему, то едва ли можно отменить либо изменить вынесенное решение в несуществующей части, тем более если в решении нет других дефектов.
Суды вышестоящих инстанций не могут подменять собой суд первой инстанции, вынося вместо него решение в неразрешенной судом первой инстанции части. В подобных случаях отсутствует предмет обжалования и соответственно предмет судебной проверки, поскольку позиция суда первой инстанции по неразрешенному вопросу осталась невыясненной, а следовательно, не подлежащей исправлению вышестоящим судом.
Устранить неполноту судебного акта может только суд, его вынесший; лишь после того, как позиция суда определена и сформулирована, открывается возможность для оспаривания соответствующих выводов суда в вышестоящих инстанциях.
Процессуальное законодательство предусматривает возможность устранения дефектов решения, связанного с неполнотой финального вывода суда, особым образом, а именно путем вынесения дополнительного решения, в котором и восполняются соответствующие пробелы. Неиспользование заинтересованным лицом этого (предписанного законом) способа восполнения указанных пробелов в решении по существу исключает повод для инициирования судебной проверки решения по мотивам его неполноты.
Лишь после принятия судом первой инстанции дополнительного решения либо определения об отказе в принятии дополнительного решения появляется предмет для обжалования, каковым по существу является суждение суда о наличии или отсутствии оснований для вынесения дополнительного решения.
Вместе с тем не всякий пробел резолютивной части решения может быть устранен подобным образом. Ведь общее правило состоит в том, что суд, вынесший решение, не вправе сам изменить или отменить его. Лишь в отдельных специально указанных в процессуальном законе случаях недостатки решения могут быть устранены вынесшим его судом.
B. Основания для принятия дополнительного решения
И АПК 2002 г. (ч. 1 ст. 178), и ГПК 2002 г. (ч. 1 ст. 201) воспроизвели с минимальными редакционными уточнениями те основания для принятия дополнительного решения, которые содержались соответственно в АПК 1995 г. (ч. 1 ст. 138) и ГПК РСФСР (ст. 205).
Оба Кодекса предусматривают три таких основания: 1) если по какому-либо требованию, в отношении которого лица, участвовавшие в деле, представили доказательства (по ГПК - представляли доказательства и давали объяснения), не было принято решение (п. 1 ч. 1 ст. 178 АПК, п. 1 ч. 1 ст. 201 ГПК); 2) если суд, разрешив вопрос о праве, не указал в решении размер присужденной денежной суммы, подлежащее передаче имущество или не указал действий, которые должен совершить ответчик (п. 2 ч. 1 ст. 178 АПК, п. 2 ч. 1 ст. 201 ГПК); 3) неразрешенность судом вопроса о судебных расходах (п. 3 ч. 1 ст. 178 АПК, п. 3 ч. 1 ст. 201 ГПК).
Первое основание увязывает возможность вынесения дополнительного решения с тем, представлялись ли лицами, участвующими в деле, доказательства по заявленному, но не разрешенному судом требованию. Различия АПК и ГПК в формулировании соответствующего основания, как представляется, не могут рассматриваться как чисто редакционные. В АПК говорится о представленных доказательствах, а в ГПК - о представлявшихся. Разница, очевидно, состоит в том, что АПК связывает возможность вынесения дополнительного решения с наличием в деле представленных (и соответственно принятых судом) доказательств относительно заявленного требования (т.е. подтверждающих и/или опровергающих его), а ГПК исходит из того, что достаточным основанием для вынесения дополнительного решения по заявленному, но не разрешенному судом требованию является сама попытка участвующих в деле лиц представить такие доказательства. На это указывает содержащееся в п. 1 ч. 1 ст. 201 ГПК слово "представляли" (в отличие от слова "представили", употребленного в п. 1 ч. 1 ст. 178 АПК), т.е. по ГПК представлявшиеся доказательства могли и не быть приняты судом по причине отклонения ходатайства об их приобщении к материалам дела, но тот факт, что соответствующая попытка предпринималась кем-либо из лиц, участвующих в деле, и это отражено в материалах дела (определении, протоколе судебного заседания), признается достаточным для вынесения дополнительного решения.
Правда, ГПК связывает такую возможность еще и с тем, давались ли лицами, участвующими в деле, объяснения по заявленному требованию, но этим добавлением, видимо, можно пренебречь, поскольку объяснения участвующих в деле лиц рассматриваются как один из видов доказательств (ст. 68 ГПК), следовательно, дача объяснений и без специального на то указания охватывается формулой п. 1 ч. 1 ст. 201 ГПК о представлении доказательств.
Таким образом, как ранее действовавшие, так и новые АПК и ГПК рассматривают факт представления (или попытки представления) доказательств относительно заявленного требования главным условием для вынесения дополнительного решения в случаях, когда по соответствующему требованию судом не принято решения.
Это представляется довольно странным, ведь главной причиной, по которой возникает необходимость вынесения дополнительного решения, является неразрешенность судом заявленного требования. Если по нему не представлены доказательства, то это должно было бы влечь отказ в иске в соответствующей части по причине недоказанности истцом оснований своего требования, судьба которого не разрешена судом. Но законодатель считает иначе: непредставление доказательств влечет за собой оставление спора по заявленному требованию неразрешенным. Последнее обстоятельство предполагает, что должен быть найден адекватный процессуальный способ выхода из этой ситуации; в противном случае нарушалось бы право лица, обратившегося в суд с соответствующим требованием, не нашедшим в суде то или иное разрешение, на судебную защиту.
При наличии указанного пробела в решении и отсутствии оснований для вынесения дополнительного решения просматриваются два способа для судебного разрешения заявленного требования: обжалование решения и/или предъявление нового иска.
Например, истец просил взыскать сумму основного долга и проценты, суд же взыскал основной долг, а требование о процентах не разрешил. Какие доказательства истец должен был бы представить в подтверждение правомерности второго требования? Для присуждения суммы основного долга истец должен доказать основания возникновения обязательства ответчика (предоставление кредита, продажа имущества и т.п.) и наступление срока исполнения обязательства. Если ответчик не представит доказательств возврата долга, то требование истца правомерно и подлежит удовлетворению как в части основного долга, так и процентов за все время просрочки. Доказывать отдельно основание второго требования (просрочку в возврате долга) нет никакой необходимости, поскольку невозврат долга в срок автоматически, если иное не предусмотрено законом или договором, порождает обязательство уплатить проценты за время просрочки.
Неразрешенность второго требования вследствие недосмотра суда лишает истца возможности получения причитающихся ему процентов с ответчика.
Обжаловать такое решение истцу невозможно, ведь суд признал правоту истца, удовлетворив его требование о взыскании основного долга; суд не отказывал истцу и во втором требовании. Так какую же часть решения ему обжаловать? Истец, конечно, вправе обжаловать решение в целом, но это означает, что он вынужден оспаривать состоявшееся в его пользу решение и в постановленной части, при том что считает его в этой части законным и обоснованным.
При отмене решения вышестоящей инстанцией по просьбе истца будет уничтожен положительный для истца результат и истец не сможет получить того, что уже присуждено ему. Но вышестоящий суд, отменяя решение, не сможет присудить истцу проценты, поскольку суд первой инстанции не решал этого вопроса, хотя, в известной степени, и предрешил его, установив, что долг не был возвращен в срок. Апелляционный суд не вправе разрешить вопрос о процентах, не вправе он и направить дело на новое рассмотрение. Значит, истец должен добиваться отмены положительного для себя решения в кассационном суде с тем, чтобы последний направил дело на новое рассмотрение в суд первой инстанции.
А может ли кассационный суд отменить решение об удовлетворении требования истца о взыскании основного долга, если оно в этой части является законным и обоснованным, а никакой другой части в этом решении нет? Видимо, для этого нет оснований, значит, истец должен предъявлять новый иск о взыскании процентов. Но подобный выход не выглядит оптимальным способом защиты права; не говоря уже о том, что истец должен будет повторно уплачивать пошлину и заново предъявлять то же самое требование, возникают и формальные препятствия к рассмотрению такого иска. Ведь требование о взыскании процентов за соответствующий период уже заявлялось истцом, основания его иска те же (невозврат в срок основного долга); получается, что истец инициирует дело по тождественному спору, относительно которого имеется вступившее в законную силу решение суда, а это является препятствием для принятия искового заявления судом общей юрисдикции (п. 2 ч. 1 ст. 134 ГПК), а в арбитражном суде - препятствием к рассмотрению дела (п. 2 ч. 1 ст. 150 АПК).
Неясно также, как быть со сроком исковой давности. С одной стороны, он прервался предъявлением первоначального иска, но с другой - что с ним происходит дальше, после вступления в законную силу решения суда, которым соответствующее требование не было разрешено? Следует ли считать, что, однажды прервав срок исковой давности, истец получает возможность требовать процентов в течение ничем не ограниченного времени, т.е. право требования по обязательству становится вечным? Или следует считать, что срок должен течь заново с момента вступления в законную силу решения по первоначальному иску? Но это нормативно ни на чем не основано.
Изложенное не является моделированием искусственных, не существующих в практике ситуаций. Приведем пример.
ОАО (кредитор) предъявило иск к ООО (заемщик) и ЗАО (залогодатель) о взыскании суммы задолженности по кредитному договору (включающей основной долг, плату за пользование кредитом и неустойку за просрочку возврата долга) и обращении взыскания на заложенное недвижимое имущество, предоставленное залогодателем (другим ответчиком).
Иск был удовлетворен в полном объеме. Во исполнение решения арбитражного суда недвижимое имущество, на которое было обращено взыскание, было реализовано с публичных торгов.
Впоследствии торги были признаны арбитражным судом недействительными по иску залогодателя, поскольку в решении арбитражного суда, обратившего взыскание на заложенное недвижимое имущество, в нарушение п. 3 ст. 350 ГК не была указана начальная цена, с которой заложенное имущество должно быть выставлено на продажу.
Новый кредитор (покупатель объекта недвижимости, проданного с торгов, которому ОАО уступило также и свои права по кредитному договору) обратился в арбитражный суд, обративший взыскание на заложенное имущество, с заявлением об осуществлении процессуального правопреемства на стороне взыскателя и о вынесении дополнительного решения, в котором просил указать начальную цену заложенного имущества в сумме, в которую это имущество было оценено независимым оценщиком, заключение которого прилагалось к заявлению о вынесении дополнительного решения. Суд заменил взыскателя новым кредитором и вынес дополнительное решение, указав в нем цену недвижимого имущества, с которой начинаются торги (начальную цену).
Суд кассационной инстанции отменил дополнительное решение по жалобе залогодателя, указав в постановлении, что требование об установлении начальной цены заложенного имущества не содержалось в первоначальном исковом заявлении и не обосновывалось какими-либо доказательствами. При таких обстоятельствах суд кассационной инстанции указал, что дополнительное решение суда первой инстанции вынесено в нарушение требований закона, определяющего условия, при которых возможно вынесение дополнительного решения.
Между тем обращение нового кредитора в суд с новым иском, содержащим единственное требование об установлении начальной цены заложенного имущества, невозможно, поскольку такое требование не является самостоятельным предметом судебной защиты: цена должна быть указана в решении об обращении взыскания на заложенное имущество, без чего оно является неисполнимым. Исполнить самостоятельное решение об определении начальной цены, с которой должно быть продано заложенное имущество, также невозможно. Кроме того, в рамках подобного иска было бы трудно сформулировать, в чем состоит нарушение ответчиком права истца, ведь не ответчик, а суд должен был назначить начальную цену в своем решении. То, что суд этого не сделал, является упущением суда, ответчик к этому не имеет никакого отношения, поэтому иск, по сути, был бы направлен против суда, вынесшего неисполнимое решение. Однако обязать суд исправить соответствующий дефект его решения невозможно, закону подобный способ исправления дефектов судебных актов не известен.
Новый кредитор не мог обжаловать в надзорном порядке первоначальное решение, поскольку оно не обжаловалось первоначальным кредитором ни в апелляционном, ни в кассационном порядке, так как его иск был полностью удовлетворен, решение суда исполнено, иск же о признании торгов недействительными был предъявлен намного позже, чем истекли сроки на обжалование решения. Кроме того, этот иск был предъявлен не к первоначальному кредитору, который в торгах не участвовал, а к покупателю имущества, который не участвовал в деле о взыскании задолженности и обращении взыскания на заложенное имущество и, следовательно, не имел возможности обжаловать решение по этому делу, не имея к нему никакого отношения.
Таким образом, к моменту, когда покупатель был признан процессуальным правопреемником взыскателя в этом деле, возможности обжалования решения были утрачены. Кроме того, как отмечалось выше, непонятно, в какой части возможно обжалование решения, полностью устраивающее взыскателя за исключением отсутствия в нем указания на начальную цену, с которой должны быть объявлены торги.
Очевидно, что вынесение дополнительного решения в такой ситуации являлось бы не только наиболее простым и эффективным способом устранения дефекта решения и соответственно защиты прав взыскателя без ущемления каких-либо прав должника, но и, по сути, единственным средством правовой защиты. Однако при действующей редакции закона (п. 1 ч. 1 ст. 178 АПК, п. 1 ч. 1 ст. 201 ГПК) использовать это средство в ряде случаев не удается.
Между тем требования к содержанию решения суда в ряде случаев формулируются в нормах материального права. Так, ст. 54 Федерального закона "Об ипотеке (залоге недвижимости)" <*> предусмотрено, что, принимая решение об обращении взыскания на имущество, заложенного по договору об ипотеке, суд должен определить и указать в нем: 1) суммы, подлежащие уплате залогодержателю из стоимости заложенного имущества, за исключением сумм расходов по охране и реализации имущества, которые определяются по завершении его реализации; 2) имущество, из стоимости которого удовлетворяются требования залогодержателя; 3) способ его реализации; 4) начальную продажную цену. При этом "начальная продажная цена имущества на публичных торгах определяется на основе соглашения между залогодателем и залогодержателем, а в случае спора - самим судом" (подп. 4 п. 2).
--------------------------------
<*> СЗ РФ. 1998. N 29. Ст. 3400.
Указанные положения и положения процессуальных законов, определяющих требования к содержанию решения (ст. ст. 170 - 174 АПК и ст. ст. 198, 204 - 206 ГПК) плохо увязаны: суд не может после вынесения решения определять суммы, подлежащие уплате залогодержателю из стоимости заложенного имущества по завершении его реализации, и разрешать спор о начальной цене имущества, поскольку все необходимые для исполнения решения сведения должны быть изложены в самом решении, а именно в его резолютивной части. Истец не должен заявлять в качестве самостоятельных требования о решении сопутствующих вопросов, таких как способ реализации имущества и т.п., поскольку их разрешение не представляет собой самостоятельного способа защиты права (ст. 12 ГК).
Исходя из задач судопроизводства (ст. 2 ГПК, ст. 2 АПК), было бы логично допустить возможность вынесения дополнительного решения и в тех случаях, когда по заявленному требованию (а тем более по сопутствующему вопросу) не представлялись доказательства, поскольку ничто не препятствует их представлению при рассмотрении в судебном заседании заявления о вынесении дополнительного решения по не разрешенному судом требованию или вопросу. Кроме того, необходимо предусмотреть, что дополнительное решение может быть вынесено во всех случаях, когда неполнота судебного акта препятствует его исполнению. Неисполнимость судебного акта, обусловленная неполнотой решения, делает весь судебный процесс бессодержательным, поскольку он не заканчивается защитой права. Суд не должен выносить заведомо неисполнимого решения, а если это все же произошло, то должен быть эффективный механизм устранения соответствующего дефекта решения, не связанный с его полной отменой и рассмотрением заново уже разрешенных судом требований.
Второе предусмотренное АПК (п. 2 ч. 1 ст. 178) и ГПК (п. 2 ч. 1 ст. 201) основание для вынесения дополнительного решения сформулировано вполне корректно и не требует уточнения.
Что касается третьего основания - неразрешенность вопроса о судебных расходах, - то здесь существует проблема соотношения нормы ч. 3 ст. 98 и нормы п. 3 ч. 1 ст. 201 ГПК. Речь идет о достаточно распространенном в судебной практике явлении, когда суды вышестоящей инстанции, изменяя или отменяя решение суда первой инстанции, в лучшем случае решают вопрос о взыскании госпошлины, перераспределение же между сторонами бремени несения судебных издержек, как правило, не осуществляется. В особенности это относится к практике судов общей юрисдикции, в которых кассационная инстанция чрезмерно перегружена и по этой причине не имеет возможности заниматься перераспределением понесенных издержек. В отличие от госпошлины, размер которой известен, судебные издержки стороны, против которой было вынесено отмененное или измененное в вышестоящей инстанции решение, ей не присуждались, следовательно, выяснение их состава и размера требует определенного времени, которого у суда кассационной инстанции не хватает. Соответствующая практика получила настолько широкое распространение, что потребовала включения в ГПК 2002 г. альтернативного способа разрешения вопроса о перераспределении судебных расходов при принятии нового решения или при изменении решения в вышестоящей инстанции. Согласно ч. 3 ст. 98 ГПК в случае, если суд вышестоящей инстанции, отменяя или изменяя решение, не изменил его в части распределения судебных расходов, этот вопрос должен решить суд первой инстанции по заявлению заинтересованного лица. Кодекс не определил форму судебного акта, которым это должно быть сделано. Однако маловероятно, что для этого подходит дополнительное решение.
В данном случае суд первой инстанции восполняет неполноту не собственного (отмененного) решения, а судебного акта вышестоящей судебной инстанции, которая не разрешила вопрос о перераспределении судебных расходов при отмене решения с принятием нового решения или изменении решения, хотя вообще-то должна была это сделать в силу прямого указания первого предложения ч. 3 ст. 98 ГПК, согласно которому суд вышестоящей инстанции изменяет распределение судебных расходов, если он принимает новое решение или изменяет состоявшееся решение. Институт же дополнительного решения предназначен для исправления судом, вынесшим решение, его собственного решения, а не решения другого суда.
Поскольку никакого другого решения, кроме дополнительного, суд вынести не может, а принятие дополнительного решения в силу вышеизложенного невозможно, следует заключить, что вопрос о распределении судебных расходов в указанных случаях суд первой инстанции разрешает определением (ст. 104 ГПК).
C. Условия и порядок принятия дополнительного решения
АПК 1995 г. (ч. 2 ст. 138) предусматривал, что вопрос о принятии дополнительного решения может быть поставлен до вступления решения в законную силу. ГПК РСФСР (ст. 205) устанавливал, что это должно быть сделано в течение десяти дней со дня вынесения решения, т.е. в течение срока на его обжалование, по истечении которого решение, если оно не обжаловано, вступает в законную силу (ч. 1 ст. 208 ГПК).
В новых АПК и ГПК содержатся иные формулировки. Согласно ч. 1 ст. 178 АПК арбитражный суд, принявший решение, до вступления этого решения в законную силу вправе по своей инициативе или по заявлению лица, участвующего в деле, принять дополнительное решение. ГПК, напротив, заимствовал в ч. 2 ст. 201 формулировку, содержавшуюся в ч. 2 ст. 138 АПК 1995 г. Указанные различия имеют содержательное значение.
Так, формула ст. 205 ГПК РСФСР не связывала возможность постановки вопроса о вынесении дополнительного решения со вступлением его в законную силу. Действительно, если отведенный для этого десятидневный срок истек, а решение тем не менее не вступило в законную силу по причине его обжалования, то получалось, что вопрос о вынесении дополнительного решения поставлен быть не может, если только пропущенный срок не будет восстановлен судом при уважительности причин его пропуска заявителем.
АПК 1995 г. подходил к указанному вопросу значительно либеральнее. Во-первых, срок обжалования не вступившего в законную силу решения составлял один месяц, а не десять дней, как то устанавливал ГПК РСФСР.
Во-вторых, и по истечении месячного срока, вплоть до вынесения постановления апелляционной инстанции заинтересованные лица сохраняли возможность инициировать вынесение дополнительного решения, поскольку в течение всего времени рассмотрения апелляционной жалобы решение не считалось вступившим в законную силу. С учетом того что на рассмотрение жалобы в суде второй инстанции АПК 1995 г. (ст. 147) отводил месяц, а ГПК (ч. 1 ст. 284.1) по общему правилу - 10 дней, возможности для постановки вопроса об устранении неполноты решения в арбитражном процессе по срокам втрое превышали аналогичную возможность по ГПК РСФСР.
В ГПК 2002 г. установлено, что вопрос о принятии дополнительного решения может быть поставлен до вступления решения в законную силу, т.е. и после истечения десятидневного срока, если решение обжаловано.
Постановка вопроса о вынесении решения до вступления решения в законную силу не равнозначна вынесению дополнительного решения. Так, если лицо, участвующее в деле, подало соответствующее заявление до вступления решения в законную силу, то это не означает, что и суд должен рассмотреть это заявление и вынести дополнительное решение также до вступления решения в законную силу. Напротив, законодатель исходил из того, что дополнительное решение может быть принято судом и после вступления решения в законную силу. Действительно, для рассмотрения заявления о вынесении дополнительного решения суд должен назначить дату судебного заседания, известить о нем лиц, участвующих в деле, судебное заседание может быть отложено и т.д. Если заявление подано, например, в последний день отведенного на это срока, то совершенно ясно, что рассмотреть его до вступления решения в законную силу может оказаться невозможным, тем более если решение не обжаловано. Из этого следует, что вступление решения в законную силу не является каким-либо значимым юридическим фактом, с которым законодатель связывает возможность вынесения дополнительного решения.
На самом деле трудно представить, какие препятствия к вынесению дополнительного решения возникают вследствие его вступления в законную силу.
Дополнительное решение может быть обжаловано отдельно от решения, как и определение об отказе в вынесении дополнительного решения (ч. 2 ст. 201 ГПК, ч. 5 ст. 178 АПК), следовательно, при отмене судом вышестоящей инстанции дополнительного решения или определения об отказе в принятии дополнительного решения вопрос о его вынесении будет разрешаться судом значительно позднее, чем вступит в силу первоначальное решение. Между тем формула абз. 1 ч. 1 ст. 178 АПК 2002 г. позволяет заключить, что законодатель в арбитражном процессе отказался от прежнего подхода, указав, что дополнительное решение может быть принято лишь до вступления решения в законную силу.
Трудно понять причины, побудившие законодателя пойти на столь существенное ограничение по срокам в возможности устранения неполноты решения. Казалось бы, с учетом закрепления в АПК (п. 2 ст. 2) задачи обеспечения доступности правосудия в сфере предпринимательской и иной экономической деятельности законодатель должен облегчать, а не усложнять возможность и для заинтересованных лиц, и для суда устранить дефекты решения, страдающего неполнотой, в особенности, если такая неполнота делает невозможным исполнение решения. Но в данном случае законодатель почему-то счел необходимым ограничить возможность устранения соответствующих дефектов решения.
Трудно также в полной мере представить механизм реализации нормы абз. 1 ч. 1 ст. 178 АПК. Получается, что в принятии дополнительного решения может быть отказано практически всегда: для этого достаточно, чтобы к моменту проведения судебного заседания по рассмотрению заявления о вынесении дополнительного решения решение вступило в законную силу, независимо от того, когда поступило это заявление. Между тем назначение даты судебного заседания зависит от усмотрения судьи. В ст. 178 и гл. 20 АПК не установлено, в течение какого срока должно быть рассмотрено заявление о вынесении дополнительного решения.
После вынесения решения дело считается рассмотренным, соответственно суд не связан сроками, установленными ст. ст. 134, 152 АПК. Следовательно, назначая дату судебного заседания, суд должен руководствоваться правилами ч. 1 ст. 121 АПК, которая устанавливает в качестве общего правила направление участвующим в деле лицам копии судебного акта не позднее чем за 15 дней до начала судебного заседания, что практически наполовину сокращает срок, в течение которого может быть подано заявление о вынесении дополнительного решения. Следовательно, подавая соответствующее заявление, участвующие в деле лица должны учитывать время, необходимое суду для рассмотрения этого заявления, что лишает срок для подачи заявления какой-либо определенности, поскольку заранее точно не известно, сколько времени потребуется суду, чтобы рассмотреть заявление.
Это, как представляется, противоречит природе процессуальных сроков, которые определяются точной календарной датой, указанием на событие, которое обязательно должно наступить, или периодом, в течение которого может быть совершено процессуальное действие (ч. 2 ст. 113 АПК). И дело даже не в том, что суд затянет рассмотрение заявления. Отложение судебного разбирательства может быть вызвано объективными причинами, например, отсутствием информации об извещении лица, участвующего в деле, не явившегося в судебное заседание, и т.д. В подобных случаях суд не может рассмотреть заявление в отсутствие не явившегося в заседание лица, но, отложив проведение заседания, суд практически обречен отказать заявителю в вынесении дополнительного решения, поскольку к моменту проведения следующего судебного заседания решение вступит в силу, а значит, заинтересованное лицо вынуждено обжаловать решение с единственной целью прервать срок его вступления в силу. Тем самым инициируется бессмысленное производство в суде второй инстанции, что позволяет заявителю выиграть еще три дня после истечения месячного срока, в течение которых апелляционная жалоба вместе с делом должна быть передана в апелляционный суд (ч. 2 ст. 257 АПК).
Указанные изменения в АПК серьезно затрудняют заинтересованным лицам возможность требовать исправления дефектов решения, относящихся к его полноте, и получить защиту права.
В процессуальной науке срок на подачу заявления о вынесении дополнительного решения всегда рассматривался как процессуальный срок, который может быть восстановлен судом. Авторы комментария к АПК 2002 г. также указывают, что в случае пропуска указанного срока по уважительной причине он может быть восстановлен <*>.
--------------------------------
<*> Комментарий к Арбитражному процессуальному кодексу Российской Федерации / Под ред. В.Ф. Яковлева, М.К. Юкова. М., 2003. С. 495 (автор главы - В.М. Шерстюк).
Но, во-первых, теперь в АПК нет срока, в течение которого заинтересованным лицом может быть поставлен вопрос о вынесении дополнительного решения. Ныне срок установлен не для лиц, участвующих в деле, а для суда, который не может вынести дополнительное решение после вступления решения в силу. Во-вторых, восстановление срока при указанных обстоятельствах лишено какого-либо практического смысла: если решение вступило в силу, то восстановление срока на подачу соответствующего заявления ничего не дает, в принятии дополнительного решения все равно должно быть отказано.
Данный подход воспринимается и судебной практикой. Так, в приведенном выше деле об обращении взыскания на заложенное недвижимое имущество суд первой инстанции восстановил заявителю срок на подачу заявления о принятии дополнительного решения спустя пять лет после вынесения решения. Заявитель обосновал уважительность причин пропуска срока тем, что он не участвовал в деле, а вступил в него в качестве правопреемника истца на стадии исполнения, после того, как торги по продаже заложенного имущества были признаны недействительными и истец уступил покупателю этого имущества свои права по кредитному договору.
Суд кассационной инстанции отменил дополнительное решение. Уважительность причин пропуска срока судом кассационной инстанции не была поставлена под сомнение; причиной отмены, как указал суд, явилось то, что дополнительное решение вынесено после вступления решения в силу, что противоречит ч. 1 ст. 178 АПК.
Иногда возникают ситуации, когда дефектность судебного акта по причине его неполноты не может быть обнаружена при принятии и даже при исполнении решения. В рассмотренном примере иск о признании торгов, произведенных во исполнение решения суда, был предъявлен спустя почти год после их проведения. Почти столько же времени дело по этому иску рассматривалось в различных судебных инстанциях, после чего стало окончательно ясно, что решение в том виде, как оно вынесено, не может быть исполнено. В подобных случаях восстановление срока вполне уместно, в противном случае консервируется неисполнимость решения. Отрицательные последствия судейской недоработки перелагаются на лицо, испрашивающее судебной защиты, без реальной возможности их устранения.
Вряд ли есть смысл в сохранении действующего порядка, связывающего подачу заявления о вынесении дополнительного решения (ГПК) или вынесение такого решения (АПК) именно со вступлением решения в законную силу.
Более оптимальным, обеспечивающим защиту прав, порядком было бы исчисление сроков на подачу заявления с момента, когда заявителю стало известно об обстоятельствах, препятствующих исполнению решения вследствие имеющейся в нем неполноты. В данном случае уместно было бы установление порядка, аналогичного тому, который предусмотрен для подачи заявлений о пересмотре судебных актов по вновь открывшимся обстоятельствам: соответствующее заявление может быть подано в течение трех месяцев со дня открытия соответствующих обстоятельств (ст. 312 АПК, ст. 394 ГПК).
Вряд ли имеет смысл заботиться о стабильности решения, которое не может быть исполнено, в связи с чем подходы законодателя в отношении возможностей вынесения дополнительного решения, в том числе по срокам, как представляется, должны быть серьезным образом пересмотрены.
D. Проблемы восполнения неполноты определений
и постановлений, а также решений,
не подлежащих обжалованию
Неполнотой могут страдать не только решения суда, но и иные судебные акты.
Во-первых, это определения суда, в которых должен быть решен вопрос о возврате госпошлины, а в соответствующих случаях - и об иных судебных расходах. К ним относятся следующие определения: о возвращении искового заявления (ч. 2 ст. 129 АПК); о прекращении производства по делу (ч. 1 ст. 151 АПК); об оставлении искового заявления без рассмотрения (ч. 1 ст. 149 АПК); о возвращении апелляционных жалоб (ч. 2 ст. 264 АПК) <*>; о прекращении производства по кассационной жалобе (ч. 2 ст. 282 АПК) <**>. Кроме того, вопрос о распределении судебных расходов должен быть решен при вынесении определений арбитражного суда по делам об оспаривании решений третейских судов и о выдаче исполнительных листов на принудительное исполнение решений третейских судов. Указанные определения в соответствии с ч. 1 ст. 234 и ч. 1 ст. 240 АПК выносятся по правилам, установленным в гл. 20 Кодекса. Это дает основание полагать, что, хотя ч. 2 ст. 234, ч. 2 ст. 240 и не содержат положений, обязывающих суд решить в этих определениях вопрос о судебных расходах, такая обязанность вытекает из гл. 20 АПК, а именно из ч. 5 ст. 170 АПК.
--------------------------------
<*> Аналогичное положение при возвращении кассационных жалоб в ст. 281 АПК не предусмотрено, однако представляется, что вопрос о возврате госпошлины при возврате кассационной жалобы должен решаться так же, как и при возврате апелляционной жалобы (ч. 3 ст. 264 АПК).
<**> В ст. 265 АПК, напротив, отсутствует аналогичное положение в случае прекращения производства по апелляционной жалобе, что, видимо, не должно рассматриваться как препятствие к тому, чтобы разрешить вопрос о судебных расходах в этом случае так же, как и при прекращении производства по кассационной жалобе (ч. 2 ст. 282 АПК).
ГПК не содержит положений, обязывающих суд в аналогичных случаях разрешать вопрос о судебных расходах в аналогичных определениях. Согласно ч. 3 ст. 93 ГПК возврат госпошлины осуществляется отдельным определением, а о возможности взыскания судебных издержек в случаях, когда спор не разрешается по существу, Кодекс не упоминает.
Во-вторых, это судебные акты, принимаемые по результатам рассмотрения апелляционных, кассационных и надзорных жалоб. Согласно ч. 3 ст. 271 АПК в постановлении арбитражного суда апелляционной инстанции указывается на распределение между сторонами судебных расходов, в том числе расходов, понесенных в связи с подачей апелляционной жалобы.
В постановлении кассационной инстанции должно быть указано на распределение между сторонами судебных расходов, понесенных в связи с подачей кассационной жалобы, кроме случаев отмены решения с направлением дела на новое рассмотрение. Следовательно, если вопрос о судебных расходах не разрешен в указанных постановлениях, то они не могут считаться полными. Кроме того, постановления, которыми выносится новое решение, могут содержать те же дефекты, связанные с их неполнотой, о которых указано в п. п. 1 - 2 ч. 1 ст. 178 АПК и п. п. 1 - 2 ч. 1 ст. 201 ГПК.
В связи с этим возникает вопрос о возможности и способах устранения пробелов в следующих судебных актах: 1) в определениях суда первой инстанции, которые могут быть обжалованы в суд второй инстанции; 2) в определениях арбитражного суда первой инстанции, которые могут быть обжалованы только в кассационном порядке; 3) в решениях суда первой инстанции, которые вступают в силу с момента их вынесения; 4) в постановлениях арбитражных судов апелляционной, кассационной и надзорной инстанций, в апелляционных решениях и определениях, в кассационных определениях, в определениях надзорной инстанции судов общей юрисдикции. Полагаем, что неполнота всех указанных судебных актов может быть восполнена путем принятия дополнительного судебного акта.
Применительно к АПК 1995 г. (который, как и АПК 2002 г., не содержал положений о возможности принятия дополнительных постановлений) ВАС РФ подтвердил право суда апелляционной и кассационной инстанций принимать такие постановления <*>, хотя и по не совпадающему для каждой из этих инстанций кругу оснований <**>.
--------------------------------
<*> Постановления Пленума ВАС РФ от 19 июня 1997 г. N 11 (п. 10) и от 24 сентября 1999 г. N 13 (п. 16).
<**> В кассационной инстанции, в отличие от апелляционной, не допускалось принятия дополнительного постановления по основаниям, указанным в п. 1 ч. 1 ст. 138 АПК 1995 г. (ныне - п. 1 ч. 1 ст. 178 АПК).
Указанный подход применим и в условиях действия новых АПК и ГПК. Иное означало бы процессуальный тупик. Так, решения ВАС РФ, принятые им по первой инстанции, вступают в силу немедленно после их принятия (ч. 2 ст. 180 АПК), они не могут быть обжалованы в кассационном порядке (ч. 2 ст. 181 АПК). Постановления Президиума Высшего Арбитражного Суда также вступают в законную силу со дня их принятия (ч. 1 ст. 307 АПК), они не могут быть пересмотрены и в надзорном порядке. Если встать на позицию о невозможности принятия дополнительного решения при обнаружении обстоятельств, указанных в ч. 1 ст. 178 АПК, то это означало бы невозможность устранения соответствующих дефектов, связанных с неполнотой решения, что может повлечь неисполнимость решения.
Такой вывод не согласовывался бы с задачами судопроизводства (ст. 2 АПК), поскольку суд не может считаться выполнившим свою функцию, если не разрешил спора о праве либо принял решение, которое не может быть исполнено по причинам, относящимся к дефектности самого решения. Практически это означает, что правосудие не свершилось по причинам, зависимым от самого суда.
Если же допустить, что вынесение дополнительного судебного акта возможно не только до вступления его в законную силу, но и после этого, то возникает вопрос о сроке, в течение которого может быть подано заявление о вынесении дополнительного судебного акта <*>.
--------------------------------
<*> В упомянутых Постановлениях Пленума ВАС РФ от 19 июня 1997 г. N 11 и от 24 сентября 1999 г. N 13 этот вопрос был обойден.
В случаях, когда судебный акт вступает в силу со дня его вынесения, вопрос о вынесении дополнительного судебного акта может быть поставлен только после вступления судебного акта в силу. Следовательно, предусмотренные ч. 1 ст. 178 АПК и ч. 2 ст. 201 ГПК сроки неприменимы к случаям подачи заявлений о вынесении дополнительного судебного акта, когда первоначально вынесенный судебный акт вступает в силу немедленно. Это означает, что возможность обращения с заявлением о вынесении дополнительного судебного акта в указанных случаях не ограничена по срокам. Очевидно, что при совершенствовании правового регулирования вопросов вынесения дополнительных судебных актов этот пробел должен быть восполнен, поскольку в ином случае неразрешенное судом требование оставалось бы вечным.
С учетом изложенного предлагается:
1) исключить из ч. 1 ст. 178 АПК положение о том, что дополнительное решение может быть принято только до вступления решения в силу;
2) расширить предусмотренные п. п. 1 - 2 ч. 1 ст. 178 АПК и п. п. 1 - 2 ч. 1 ст. 201 ГПК основания, по которым возможно принятие дополнительного решения, установив, что дополнительное решение принимается в случае, если по какому-либо заявленному требованию судом не было принято решение либо решение содержит иные дефекты, связанные с его неполнотой, препятствующие исполнению решения;
3) установить возможность принятия по указанным в ч. 1 ст. 178 АПК, ч. 1 ст. 201 ГПК основаниям не только дополнительных решений, принимаемых судом первой инстанции, но и дополнительных судебных актов, принимаемых судом апелляционной, кассационной и надзорной инстанций, в целях восполнения пробелов их собственных судебных постановлений;
4) установить в АПК и ГПК, что заявление о вынесении дополнительного судебного акта может быть подано в течение трех месяцев со дня, когда заявитель узнал о его неполноте, а если неполнота судебного акта препятствует его исполнению - в течение трех месяцев со дня, когда заявитель узнал об обстоятельствах, препятствующих исполнению судебного акта.
7. НЕКОТОРЫЕ ВОПРОСЫ ПРОИЗВОДСТВА ПО ДЕЛАМ,
ВОЗНИКАЮЩИМ ИЗ ПУБЛИЧНЫХ ПРАВООТНОШЕНИЙ,
В КОНТЕКСТЕ ДОСТУПНОСТИ ПРАВОСУДИЯ
A. Влияние дифференциации судебных производств
на доступность правосудия
Как справедливо отмечается в литературе, выделяются два основных пути дифференциации в процессуальном праве: усложнение и упрощение процессуальной формы <*>.
--------------------------------
<*> Лукьянова Е. Дифференциация правого регулирования в процессуальном законодательстве // Российская юстиция. 2003. N 1. С. 26.
На состоявшемся в июне 1996 г. в Будапеште Двадцатом совещании по теме "Эффективность и справедливость правосудия по гражданским, уголовным и административным делам" отмечалось, что трудности, которые испытывают государства в выполнении ст. 6 Конвенции, большей частью связаны с перегруженностью судов и определенной сложностью процедуры. С годами судебное разбирательство стало более продолжительным, дорогостоящим и сложным для частных лиц, что затрудняет осуществление ими права на доступ к правосудию <*>.
--------------------------------
<*> Смоленский М.Б. Адвокатура в Российской Федерации. СПб., 2003. С. 291.
В Рекомендации N R(84)5 КМСЕ от 28 февраля 1984 г. государствам-членам относительно принципов гражданского судопроизводства, направленных на совершенствование судебной системы, указывалось, что гражданское судопроизводство необходимо упростить и сделать более гибким и оперативным, одновременно сохранив гарантии, предоставляемые участникам процесса традиционными процессуальными нормами, и защитить их от злоупотреблений или задержки, в частности, наделив суд полномочиями вести судопроизводство более эффективно <*>.
--------------------------------
<*> Обоснованию предпосылок, оснований и пределов дифференциации гражданского процессуального и арбитражного процессуального законодательства посвящено интересное исследование М.З. Шварца (Шварц М.З. Систематизация арбитражного процессуального законодательства: проблемы теории и практики применения: Автореф. дис. ... канд. юрид. наук. СПб., 2004).
Устанавливая дифференциацию судебных производств, законодатель предусматривает обусловленные соответствующим производством особенности в рассмотрении тех или иных дел. Эти особенности в зависимости от вида производства выражаются, в частности, в различных требованиях к форме и содержанию обращения к суду, являющегося основанием для возбуждения судом дела в рамках соответствующего судебного производства, предусмотренного процессуальным законом; в необходимости оплаты соответствующего обращения госпошлиной, в указаниях о ее размере; в перечне прилагаемых в обязательном порядке документов, в сроках для обращения в суд; в распределении бремени доказывания; в процессуальных правах и обязанностях участвующих в деле лиц; в полномочиях суда; в порядке рассмотрения соответствующих дел и вынесения судебного акта, которым завершается разбирательство дела; в порядке и сроках его обжалования.
Следовательно, возможность возбуждения дела в рамках предписанного законодателем (т.е. надлежащего) производства зависит от того, соблюдены ли заявителем при обращении в суд те требования, которые предусмотрены именно для данного судебного производства. Таким образом, дифференциация судебных производств оказывает на доступность правосудия двоякое влияние: с одной стороны, дифференциация направлена на наиболее эффективную защиту права с наименьшими затратами времени и средств, а с другой - наличие множества различных производств затрудняет для заявителя правильный выбор надлежащего и корректное выполнение предписанных законом требований к обращению в суд для соответствующего производства.
Такие же проблемы возникают и перед судом, на который возлагается обязанность определить, в каком именно производстве надлежит рассматривать поданное в суд обращение, проверить, соответствует ли оно полагаемому судьей надлежащим производству, в каком составе и в какие сроки надлежит рассмотреть данное дело, имеются ли особенности в его подготовке, порядке извещения или вызова заинтересованных лиц и т.д.
От вида производства зависят порядок и сроки обжалования выносимых по делу судебных актов, т.е. доступ к надлежащему суду, осуществляющему рассмотрение жалобы и проверку вынесенных судебных актов. Умножая количество производств, устанавливая специфику рассмотрения соответствующих дел, законодатель должен учитывать и те трудности, которые это создает и для суда, и для лиц, обращающихся в суд.
В настоящей работе данная проблема рассматривается на примере одного из производств - производства по делам, возникающим из административных и иных публичных правоотношений. Такой выбор обусловлен тем, что соответствующее производство в АПК 2002 г. было обособлено впервые, а в ГПК 2002 г. подверглось наибольшим изменениям по сравнению с другими производствами.
Более того, АПК и ГПК концептуально по-разному рассматривают вопрос о природе соответствующих дел, их круге и видах судопроизводства, в котором они рассматриваются.
Наконец, соответствующие дела представляют собой значительную часть всех дел, рассматриваемых арбитражными судами и судами общей юрисдикции, приближающуюся по величине к числу дел искового производства, и, следовательно, в немалой мере определяют объем загрузки судов.
B. Производство по делам, возникающим из публичных
правоотношений, в арбитражном и гражданском процессе:
проблемы теории и законодательного регулирования
И.Е. Энгельман определял назначение суда как охрану "гражданского строя через ограждение гражданских прав отдельных лиц против непризнания и нарушения их со стороны кого бы то ни было, хотя бы это непризнание или нарушение происходили со стороны органов государства и под прикрытием якобы государственных интересов" <*>.
--------------------------------
<*> Энгельман И.Е. Курс русского гражданского судопроизводства. Юрьев, 1912. С. 83.
Теоретические проблемы производства по делам, возникающим из административных и иных публичных правоотношений, связаны с темой административного судопроизводства и шире - административной юстиции, которая в последние годы широко обсуждается в обществе в контексте сближения российского законодательства и правоприменительной практики с международно-правовыми стандартами в области защиты прав и свобод человека и в связи с проводимой в нашей стране судебной реформой.
Ссылаясь на необходимость улучшения ситуации с судебной защитой прав и интересов граждан и юридических лиц в публично-правовых конфликтах (прежде всего в делах об оспаривании (обжаловании) актов, действий (бездействия) властеорганов) и опираясь на зарубежный (прежде всего европейский) опыт, ряд ученых видит решение проблемы доступности и эффективности правосудия в данной области в расширении сферы административного судопроизводства. Эта идея была поддержана и значительной частью судейского корпуса, депутатами Государственной Думы и частично реализована в проекте ФКЗ "Об административных судах в Российской Федерации", внесенном в Государственную Думу Верховным Судом РФ.
Об административном судопроизводстве, осуществляемом судами и сегодня в рамках арбитражного и гражданского процесса, стали говорить как о правовой реальности, дискуссия же, по сути, сместилась в плоскость выбора наиболее оптимальных организационных и процессуальных форм данного вида судопроизводства.
Между тем вопросы административного судопроизводства в теоретическом плане по-прежнему остаются недостаточно разработанными, а законопроектная практика - противоречивой, в чем легко убедиться, сравнивая соответствующие положения новых АПК и ГПК. Как известно, п. 2 ст. 118 Конституции РФ предусматривает осуществление судебной власти посредством конституционного, гражданского, административного и уголовного судопроизводства. АПК 1995 г. (ст. ст. 2, 3) использовал термин "судопроизводство в арбитражных судах", не уточняя при этом, какое именно судопроизводство из названных в ст. 118 Конституции осуществляют арбитражные суды. Тем не менее из сопоставления целей и задач судопроизводства в арбитражных судах (ст. 2 АПК 1995 г.) с целями и задачами гражданского судопроизводства (ст. 2 ГПК РСФСР), из характера дел, рассматриваемых арбитражными судами и судами общей юрисдикции по гражданско-правовым и административно-правовым спорам, а также из единства основных процессуальных институтов, которыми оперируют АПК и ГПК, и из сходства процессуальной формы можно сделать вывод, что арбитражные суды и суды общей юрисдикции при разрешении таких споров и при рассмотрении иных дел (об установлении юридических фактов и т.д.) осуществляли гражданское судопроизводство, хотя и в несколько различающихся процессуальных формах. Последнее обстоятельство обусловлено различиями в субъектном составе лиц, участвующих в гражданском и арбитражном процессе, их обеспеченностью профессиональным юридическим представительством и рядом других объективных факторов.
Следует согласиться с В.В. Ярковым, который полагает неправильным отождествлять гражданское судопроизводство и гражданский процесс <*>. Из ст. 1 ГПК РСФСР и ст. 1 ГПК 2002 г. не следует, что ГПК определяет порядок отправления правосудия по гражданским делам любыми судами. Напротив, в ст. 1 ГПК прямо оговорено, что в сферу регулирования ГПК входит определение порядка осуществления гражданского судопроизводства только федеральными судами общей юрисдикции, а также мировыми судьями; при этом порядок гражданского судопроизводства у мирового судьи определяется также Федеральным законом "О мировых судьях в Российской Федерации". Из этого следует, что гражданское судопроизводство могут осуществлять и иные суды, но порядок отправления ими правосудия ГПК не регламентируется.
--------------------------------
<*> См., напр.: Ярков В.В. К проекту Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации // Арбитражный и гражданский процесс. 2001. N 3. С. 3.
В связи с этим до недавнего времени вопрос о видах судопроизводства, осуществляемых арбитражными судами и судами общей юрисдикции в контексте п. 2 ст. 118 Конституции, выглядел относительно ясно, по крайней мере, в одном аспекте: арбитражные суды, как и суды общей юрисдикции, осуществляют гражданское судопроизводство, а суды общей юрисдикции - также административное и уголовное судопроизводство. При этом в порядке гражданского судопроизводства и арбитражные суды, и суды общей юрисдикции рассматривали не только дела, возникающие из гражданских правоотношений, но и дела, возникающие из административных правоотношений. Для некоторых дел из последней категории (например, по делам об оспаривании актов, действий или бездействия органов и лиц) процессуальные законы устанавливают и некоторые особенности их рассмотрения <*>.
--------------------------------
<*> Как справедливо отмечалось в учебнике гражданского процесса под редакцией Н.А. Чечиной и Д.М. Чечота, объем процессуальных прав и обязанностей участвующих в этих делах лиц иной, нежели у сторон в исковом производстве (Советский гражданский процесс. М., 1988. С. 323).
Что же касается административного судопроизводства, то при всей неудачности и внутренней противоречивости этого термина <*> было ясно, что, по сути (с учетом сложившейся к моменту принятия Конституции системы отраслей законодательства, которыми, собственно, и оперирует Конституция), речь идет о судебной деятельности, в процессе которой суд в особой процессуальной форме рассматривает дела об административных правонарушениях и непосредственно (как и в уголовном процессе) назначает виновному наказание (установленную законом меру административной ответственности) <**>.
--------------------------------
<*> Судопроизводство как деятельность по отправлению правосудия отделено от юрисдикционной деятельности всех иных, несудебных органов и, следовательно, по определению не может осуществляться в "административном" порядке.
<**> Как справедливо указывает Т.К. Андреева, "являясь органами судебной власти, арбитражные суды не могут осуществлять правосудие в иных формах судопроизводства, чем те, которые установлены в ст. 118 Конституции РФ" (Андреева Т.К. Вопросы компетенции арбитражных судов в новом Арбитражном процессуальном кодексе Российской Федерации // Хозяйство и право. 2002. N 9. С. 47).
Эта юрисдикционная деятельность суда действительно является совершенно особой, не укладывающейся в деятельность по осуществлению гражданского судопроизводства, не совпадающей с последним ни по целям, ни по способам судебного воздействия и имеющей, по сути, большее сходство с уголовным судопроизводством.
Защиту прав и интересов лиц называют своей задачей все законы, определяющие порядок судопроизводства: ГПК (ст. 2), АПК (ст. 2), УПК (ст. 6). Выделение видов судопроизводств, следовательно, обуславливается законодателем не по этому признаку, а по способам защиты прав и интересов, требующим адекватной процессуальной формы соответствующей судебной деятельности.
Значимым критерием отграничения гражданского судопроизводства от административного и от уголовного является наличие в двух последних выраженной карательной составляющей, связанной с наказанием лица, виновного в совершении административного правонарушения либо преступления. Именно эта составляющая, по сути, и обусловливает все значимые процессуальные различия в рассмотрении соответствующих дел и обособление этих видов судопроизводства. Гражданское судопроизводство не имеет этой составляющей, ему имманентна компенсационная природа.
Гражданское дело возникает с момента его возбуждения судом, и соответственно процессуальные отношения формируются также только с этого момента. В суде же гражданское дело и заканчивается. В административном и уголовном процессе иная ситуация: дело об административном правонарушении (как и уголовное) возбуждается не судом, а иными органами, а значит, административно-процессуальные (как и уголовно-процессуальные) отношения возникают вне суда, рассмотрение же дела в суде (т.е. судопроизводство) является лишь одной из стадий его движения, причем не всегда обязательной, поскольку дело может закончиться и без передачи его в суд либо после возвращения из суда без участия последнего.
Дело об административном правонарушении, рассматриваемое судьей, может быть направлено на рассмотрение в иной орган (п. п. 1 - 2 ч. 2 ст. 29.9 КоАП), протокол об административном правонарушении и другие материалы могут быть возвращены в орган, должностному лицу, составившему протокол, в случае неправильного оформления либо неполноты представленных материалов, которая не может быть восполнена в суде (п. 4 ч. 1 ст. 29.4 КоАП), т.е., по сути, на "доследование". Ничего этого в гражданском судопроизводстве, основанном на принципе диспозитивности, нет.
Ряд ученых включает в предмет административного судопроизводства часть дел, возникающих из властеотношений, а именно дела по требованиям о признании недействительными (недействующими) нормативных и ненормативных актов, жалобы на действия и бездействие органов и должностных лиц (в том числе жалобы на действия судебных приставов-исполнителей) и, конечно, дела об административных правонарушениях.
Критерием их объединения указывается общий для всех этих дел характер материально-правового отношения, из которого выводится и необходимость особой процессуальной формы их рассмотрения. Однако в таком случае логично было бы включать сюда дела по требованиям властеорганов к гражданам и юридическим лицам, рассматриваемые судами. По этой причине в действующем АПК эти дела обозначены как рассматриваемые в порядке административного судопроизводства (гл. 26 "Рассмотрение дел о взыскании обязательных платежей и санкций").
Спорным в доктрине процессуального права является вопрос о том, к какому виду судопроизводства относится рассмотрение судами дел по оспариванию (обжалованию) постановлений других органов и должностных лиц, налагающих взыскания в административном порядке.
АПК 1995 г. вообще не проводил каких-либо различий между этой категорией дел и всеми остальными делами об оспаривании ненормативных актов, что представляется вполне соответствующим целям и задачам судопроизводства в арбитражных судах. В ГПК РСФСР и КоАП, напротив, содержалось "пересекающееся" (а по сути конкурирующее) правовое регулирование соответствующих процессуальных отношений. Нормы, касающиеся порядка рассмотрения судами дел об обжаловании действий органов, налагающих административные взыскания, содержались одновременно и в ГПК РСФСР (ст. 231, гл. 24) и в КоАП РСФСР (гл. 22), причем в целом ряде существеннейших моментов эти нормы не совпадали.
Несмотря на принятие КоАП РСФСР, гл. 24 ГПК РСФСР не была признана утратившей силу, хотя уже после принятия КоАП РСФСР в ГПК РСФСР вносились многочисленные изменения, в том числе и вытекающие из новой Конституции. Правовой смысл сохранения в ГПК РСФСР гл. 24 после принятия КоАП РСФСР видится только в том, что законодатель исходил из того, что рассмотрение жалоб на постановления других органов по делам об административных правонарушениях относится к гражданскому судопроизводству. Из такого же понимания уже после принятия КоАП РСФСР исходил и Пленум Верховного суда РФ (п. 1 Постановления N 4 от 14 апреля 1988 г. с изм. и доп. от 25 октября 1996 г. "О некоторых вопросах рассмотрения судами в порядке гражданского судопроизводства жалоб на постановления по делам об административных правонарушениях" <*>).
--------------------------------
<*> Сборник постановлений Пленума Верховного Суда Российской Федерации. 1961 - 1996. М., 1997. С. 89.
Иную позицию занял Конституционный Суд РФ. В Постановлении N 9-П от 28 мая 1999 г. <*> (п. 3) КС указал: "Суды (судьи) в рамках осуществления административного судопроизводства наделены как полномочиями по рассмотрению дел об административных правонарушениях и привлечении к административной ответственности, так и полномочиями по контролю за законностью и обоснованностью постановлений о наложении административных взысканий, выносимых другими уполномоченными органами...". Применительно к арбитражным судам такая позиция, естественно, потребовала осмысления процессуального аспекта проблемы и ответа на вопрос о применимости (непосредственно или в порядке аналогии) в арбитражном процессе процессуальных норм, содержавшихся в КоАП РСФСР, в частности, о возможности и допустимости использования арбитражными судами таких полномочий, как: отмена акта и направление дела на новое рассмотрение органу, наложившему взыскание (п. 2 ч. 1 ст. 273 КоАП РСФСР); отмена акта и прекращение производства по делу (п. 3 ч. 1 ст. 273 КоАП РСФСР); изменение меры взыскания (п. 4 ч. 1 ст. 273 КоАП РСФСР); отмена акта, вынесенного органом (должностным лицом), неправомочным решать данное дело, и направление дела на рассмотрение компетентного органа (ч. 2 ст. 273 КоАП РСФСР). К этой же проблеме относилась возможность применения: сроков (ст. 268 КоАП РСФСР) и порядка судебного обжалования (ст. 267 КоАП РСФСР); сроков рассмотрения таких дел судом (ст. 271 КоАП РСФСР); пределов рассмотрения дела (ст. 272 КоАП РСФСР), включающих выяснение смягчающих и отягчающих обстоятельств (ст. ст. 34, 35, 259 КоАП РСФСР); освобождения заявителя от уплаты госпошлины (ч. 3 ст. 267 КоАП РСФСР) и автоматического (по общему правилу) приостановления взыскания до рассмотрения дела судом (ст. 270 КоАП РСФСР).
--------------------------------
<*> СЗ РФ. 1999. N 23. Ст. 2890.
Ничего подобного АПК 1995 г. не предусматривал, и арбитражные суды в правоприменительной практике длительное время применяли процедуры, установленные АПК, а не КоАП РСФСР, тем более что на юридические лица последний вообще не распространялся. Соответствующие дела рассматривались по правилам искового производства как дела о признании недействительными ненормативных актов государственных органов. Правомерность такой практики косвенно признал КС в п. 4 Постановления от 28 мая 1999 г. N 9-П применительно к праву индивидуальных предпринимателей обжаловать решение арбитражного суда первой инстанции по делам о правонарушениях административного характера (в частности, налоговых) в апелляционном и кассационном порядке по правилам АПК. Не ставя эту практику под сомнение, КС отметил, что в силу требований ч. 1 ст. 19 Конституции, согласно которой все равны перед законом и судом, "законодатель не может вводить различное регулирование в отношении деяний, однородных по своей юридической природе, по степени общественной опасности и по характеру мер административной ответственности, установленных законом за их совершение".
Сопоставляя регулирование, содержащееся в АПК, со ст. 266 КоАП РСФСР в плане возможностей обжалования судебного акта, КС указал, что "объем процессуальных прав в одном виде судопроизводства ставится законодателем в зависимость от правового статуса гражданина, обусловленного родом и характером его занятий. Однако существование - в связи с таким статусом граждан - в одном виде судопроизводства столь различающихся в части пересмотра судебных решений правил также несовместимо с требованиями ст. 19 Конституции Российской Федерации..." <*>.
--------------------------------
<*> Там же.
Несмотря на спорность проблемы, все же представляется, что деятельность суда по рассмотрению жалоб на акты (действия) других органов и лиц, которыми лицо подвергнуто мерам административной ответственности, по своей природе является не административным, а гражданским судопроизводством, хотя ныне законодатель занял в этом вопросе иную позицию. В данном случае суд не выполняет какой-либо карательной функции, он лишь рассматривает спор, возникший между лицом, подвергнутым административному взысканию, и органом, рассматривавшим дело об административном правонарушении. В этом смысле дела по оспариванию (обжалованию) как актов органов (должностных лиц) по применению мер собственно административной ответственности (в смысле законодательства об административных правонарушениях), так и вообще любых санкций, применяемых уполномоченными органами в административном порядке (в том числе к юридическим лицам), в принципиальном плане мало чем отличаются от дел по оспариванию любых других ненормативных актов, а равно действий (бездействия) властеорганов (гл. 24.1 ГПК РСФСР). Собственно, именно поэтому обе эти главы в ГПК РСФСР были помещены в один подраздел разд. II, в АПК 1995 г. соответствующие дела и вовсе никак не разграничивались.
Проблема разграничения видов судопроизводств в конце 90-х гг. еще более усугубилась в результате спора о полномочиях судов в области абстрактного нормоконтроля. В Постановлении от 16 июня 1998 N 19-П "По делу о толковании отдельных положений статей 125, 126 и 127 Конституции Российской Федерации" КС указал, что Конституция не исключает "права законодателя специально предусматривать осуществление судами общей юрисдикции и арбитражными судами в порядке административного судопроизводства полномочий по проверке соответствия перечисленных в ст. 125 (п. п. "а" и "б" ч. 2) нормативных актов ниже уровня федерального закона" <*>.
--------------------------------
<*> СЗ РФ. 1998. N 25. Ст. 3004.
Эта фраза (точнее, указание на административное судопроизводство применительно к абстрактному судебному нормоконтролю) привела к еще более ожесточенным спорам о том, что же входит в предмет административного судопроизводства и какие конкретно дела должны рассматриваться в этом судопроизводстве. Одни ученые стали рассматривать в качестве такового дела по так называемым "административным искам", т.е. дела об оспаривании (обжаловании) нормативных и ненормативных актов, действий (бездействия) властеорганов. Другие относили к административному судопроизводству вообще все дела, возникающие из административно-правовых (в материальном смысле) правоотношений, включая и дела по требованиям (искам) властеорганов. Третьи встали на позицию, что и арбитражные суды, и суды общей юрисдикции осуществляют правосудие посредством как гражданского, так и административного судопроизводства без уточнения при этом, какие же дела рассматриваются в порядке административного судопроизводства <*>.
--------------------------------
<*> В рамках настоящей работы нет возможности обозначить весь разброс мнений по этой проблеме. Систематизация и анализ соответствующих воззрений энциклопедически полно приведены в монографии: Попова Ю.А. Судопроизводство по делам, возникающим из публично-правовых отношений: теоретические проблемы. Краснодар, 2002.
В проекте ФКЗ "О федеральных административных судах в Российской Федерации" предлагалось отнести к компетенции административных судов, создаваемых в системе судов общей юрисдикции, часть так называемых "административных" дел. При этом подведомственность и подсудность остальных (не перечисленных в проекте) дел, возникающих из административных правоотношений, в том числе дел об административных правонарушениях, а равно и порядок их рассмотрения, не изменялись. Для разрешения дел, относимых к компетенции административных судов, не создавалось также самостоятельного административного процесса. В связи с этим стало очевидно, что административные суды смогут разрешать соответствующие дела, руководствуясь лишь ГПК, а значит, осуществлять гражданское, а не административное судопроизводство.
Таким образом, круг замкнулся: в законопроекте не удалось сформулировать сколь-либо внятной материально-правовой основы, предметного признака "административного судопроизводства". К юрисдикции административных судов были отнесены лишь некоторые дела, возникающие из административно-правовых отношений, в частности, дела об оспаривании актов, действий (бездействия) властеорганов, в то время как указанная категория дел в принципиальном плане ничем не отличается от дел по требованиям властеорганов, также основанных на административных правоотношениях (например, иски налоговых, таможенных и других органов), что было сразу же верно подмечено административистами <*>.
--------------------------------
<*> См., напр.: Кряжков В., Старилов Ю. Административные суды: какими им быть? // Российская юстиция. 2001. N 1. С. 18.
При отсутствии одновременно и адекватной процессуальной формы (административно-процессуального законодательства) основания для утверждений о новом содержании административного судопроизводства, как представляется, и вовсе отпали. Наличие как материальных, так и процессуальных предпосылок для этого оказалось не только недоказанным, само их содержание даже не было сформулировано, ибо единственный довод сторонников расширения сферы административного судопроизводства, распространения ее на указанные категории дел, сводится к необходимости создания неких процессуальных механизмов, компенсирующих неравенство сторон в материально-правовом отношении <*>. Между тем практически все известные в то время ГПК РСФСР (подразд. 2 разд. II) так называемые "компенсирующие" механизмы (или "особенности") в реальности являлись не чем иным, как созданием искусственных препятствий судебной защиты лиц, пострадавших от действий власти. Эти механизмы не только не компенсировали неравенства в материально-правовом отношении, а напротив, максимально ограждали власть от правомерных притязаний граждан и юридических лиц и, следовательно, усугубляли это неравенство.
--------------------------------
<*> В литературе справедливо указывалось, что подобные аргументы не выдерживают критики, поскольку такие различия наблюдаются только за стенами суда (Фурсов Д.А. Предмет, система и основные принципы арбитражного процессуального права: проблемы теории и практики. М., 1999. С. 315).
Тем не менее правовая позиция КС, согласно которой дела об оспаривании нормативных актов должны рассматриваться в порядке административного судопроизводства, вынуждала искать некий процессуальный выход, позволяющий арбитражным судам, не ломая принципиально арбитражный процесс, в то же время не только сохранить уже имеющиеся полномочия по осуществлению абстрактного нормоконтроля, установленные законом (например, п. 2 ст. 138 НК), но и расширить такие полномочия.
Дело в том, что необходимость расширения компетенции арбитражных судов за счет отнесения к их ведению дел об оспаривании нормативных актов в сфере экономической деятельности вряд ли может быть поставлена под сомнение, ибо, осуществляя правоприменение в этой области и оценивая соответствие нормативных актов правовым актам, имеющим большую юридическую силу в конкретных спорах, арбитражные суды должны обладать компетенцией и признавать такие акты недействительными (недействующими) в порядке абстрактного нормоконтроля. В противном случае складывается ситуация, когда оценка акта в порядке абстрактного нормоконтроля осуществляется судами общей юрисдикции (которые не занимаются правоприменением в сфере экономических споров), а арбитражные суды при разрешении таких споров так или иначе связаны позицией общих судов о законности или незаконности того или иного нормативного акта, регулирующего вопросы экономической деятельности, тем более, когда эта позиция применительно к актам федеральных министерств и ведомств формулируется в соответствующих решениях Верховного Суда РФ, рассматривающего дела о законности таких актов по первой инстанции (ст. 116 ГПК РСФСР).
В проекте АПК был найден довольно изящный на первый взгляд выход из этой проблемы. Для того чтобы иметь возможность рассматривать дела о недействительности нормативных актов с учетом правовой позиции КС, в проекте АПК появилась запись о том, что арбитражные суды рассматривают отнесенные к их ведению дела в порядке гражданского судопроизводства и административного судопроизводства. Под последним подразумевались и некоторые дела в сфере экономической деятельности, вытекающие из административных правоотношений, перечисленные в разд. III проекта АПК (дела об оспаривании нормативных и ненормативных актов, действий и бездействия государственных и муниципальных органов, дела по жалобам на постановления органов, уполномоченных налагать административные взыскания, дела по жалобам на действия судебных приставов). Для этих категорий дел проект АПК предусматривал некоторые особенности их рассмотрения, сохранившиеся и в принятом Кодексе.
Между тем в обоих проектах нового ГПК (один из которых был внесен в Государственную Думу Верховным Судом РФ, а другой - группой депутатов) сохранялось рассмотрение большинства аналогичных категорий дел, вытекающих из административных правоотношений, но при этом из проектов ГПК прямо следует, что все предусмотренные им дела, в том числе возникающие из публичных правоотношений, рассматриваются в порядке гражданского судопроизводства.
Такой же подход сохранен и в принятом ГПК 2002 г. При этом по делам об оспаривании актов, действий (бездействия) властеорганов ГПК 2002 г. в основном сохраняет ранее существовавшие особенности их рассмотрения (которые в значительной степени были заимствованы и действующим АПК).
Таким образом, ныне сложилась ситуация, когда одни и те же дела и в арбитражных судах, и в судах общей юрисдикции рассматриваются с одинаковыми особенностями. Но при этом по действующему ГПК наличие таких особенностей не рассматривается как появление административного судопроизводства в гражданском процессе, в то время как в АПК 2002 г. законодатель занял иную позицию, согласно которой рассмотрение дел, возникающих из административных и иных публичных отношений, представляет собой административное судопроизводство.
Между тем всякий вид судопроизводства характеризуется совокупностью специфических признаков, позволяющих четко отграничить его от других видов судопроизводства, в том числе по их целям, задачам и способам осуществления правосудия. Признание недействительными актов и незаконными - действий (бездействия) властеорганов, нарушающих субъективные гражданские права юридических и физических лиц, является одним из способов защиты гражданских прав (ст. ст. 12 и 13 ГК). Соответственно арбитражные суды, рассматривая споры в сфере экономической деятельности (в том числе и возникающие из публично-правовых отношений), осуществляют прежде всего защиту гражданских прав субъектов экономической деятельности (в отличие от судов общей юрисдикции, на которые возложена защита также и гражданских свобод). Однако даже и последнее обстоятельство не рассматривается в ГПК как повод считать соответствующую процессуальную деятельность суда по рассмотрению указанных дел самостоятельным (административным) судопроизводством, поскольку гражданское процессуальное законодательство (как и арбитражно-процессуальное) обладает таким единством процессуальной формы, которое позволяет рассматривать любые споры о праве с применением универсальных способов защиты права. Существование некоторых процессуальных особенностей в рассмотрении некоторых категорий дел (вопрос об их обоснованности - особый) в рамках единой процессуальной формы никак не доказывает, что эти дела рассматриваются не в гражданском судопроизводстве. В порядке гражданского судопроизводства, как известно, рассматривается масса дел, возникающих из административно-правовых отношений, прежде всего, все дела по искам (заявлениям) властеорганов, для которых никаких особенностей действующий ГПК не предусматривает вовсе, хотя это дела, возникающие в сфере публичных правоотношений.
В то же время собственно административное судопроизводство (рассмотрение судом отнесенных к его компетенции дел об административных правонарушениях, по которым санкция в соответствии с КоАП может быть применена только судом), по сути, остается в зачаточном состоянии. КоАП 2002 г., являясь комплексным правовым актом (как и КоАП РСФСР), регулирует прежде всего материально-правовые отношения. Процессуальные же нормы, содержащиеся в КоАП, минимальны и не обеспечивают необходимых гарантий состязательности и равноправия сторон. Как отмечал В.В. Ярков, неприемлемы варианты совершенствования процессуального регламента, предполагающие такое его упрощение, которое нивелирует различие судебного процесса и административной процедуры, низводит суд до положения административного органа <*>. В настоящее время в КоАП не только не реализованы, но даже не обозначены некоторые важнейшие общепроцессуальные принципы любого судопроизводства, такие, например, как принципы непосредственности (ст. 10 АПК, ст. 157 ГПК), гласности (ст. 123 Конституции).
--------------------------------
<*> Судебная реформа в свете гражданской юрисдикции // Хозяйство и право. 1997. N 3. С. 64.
В отсутствие четко обозначенного законодателем предмета административного судопроизводства, в отсутствие определения принципов такого судопроизводства и внятного процесса трудно утверждать, что административное судопроизводство в нашей стране можно считать сформировавшимся. Применительно к ГПК процессуалисты совершенно справедливо отмечали, что "логика так называемого производства по делам, возникающим из административно-правовых отношений, в конце концов должна привести к его полной ликвидации... Суды компетентны рассматривать любые споры о праве, предметом которых является проверка правомерности действий субъектов, наделенных властными полномочиями, в порядке искового производства... В принципе же, какие-либо исключения из общих правил гражданского судопроизводства при рассмотрении судом споров о праве абсолютно не нужны. Проверка правомерности действий... государственных и иных органов может осуществляться с использованием в полном объеме гражданской процессуальной формы, приспособленной для рассмотрения судом любых споров о праве" <*>.
--------------------------------
<*> Комментарий к ГПК РСФСР / Под ред. М.С. Шакарян. М., 2001. С. 471 (автор главы - А.Т. Боннер).
Правовые позиции КС не всегда могут быть уяснены однозначно и недвусмысленно из той или иной формулировки, использованной в конкретном постановлении. Чаще всего их конституционно-правовой смысл выявляется во взаимосвязи с другими правоположениями, формулируемыми КС. Эволюция судебной практики характерна для любой ветви судебной власти, в том числе и для КС. Однажды рассмотренная правовая проблема в другом деле может проявиться новыми гранями, что вызывает необходимость рассмотреть ее в ином аспекте, под другим углом зрения. Это приводит суд к новым выводам, не всегда совпадающим с ранее сделанными, что и составляет новое судебное знание о применимом праве. Как представляется, не является исключением и Постановление КС N 19-П от 16 июня 1998 г. <*>. Упомянув в этом Постановлении (п. 7) об административном судопроизводстве в контексте проверки нормативных актов в порядке абстрактного нормоконтроля, в более позднем Постановлении N 6-П от 11 апреля 2000 г. <**> КС уже не возвращается к этому термину. Напротив, в указанном Постановлении применительно к делам по заявлению прокурора о проверке нормативных актов субъектов Федерации КС пришел к выводу о праве судов общей юрисдикции вне связи с каким-либо другим спором признавать законы субъектов Федерации противоречащими федеральному закону в порядке, установленном ГПК РСФСР для рассмотрения дел, возникающих из административно-правовых отношений, с теми особенностями, которые дополнительно к общим правилам, в том числе допускающим возможность применения процессуальной аналогии, предусмотрены для этой категории дел в ГПК РСФСР.
--------------------------------
<*> СЗ РФ. 1998. N 25. Ст. 3004.
<**> СЗ РФ. 2000. N 16. Ст. 1774.
Хотя КС указал, что поскольку ГПК РСФСР был принят ранее действующей Конституции, то потому не подлежит оценке на предмет его соответствия Конституции по форме (в том числе в зависимости от того, является ли он федеральным или федеральным конституционным законом) главным является то, что КС однозначно указал, что соответствующие дела рассматриваются в порядке, установленном ГПК для дел, возникающих из административных правоотношений. То есть в гражданском, а не административном судопроизводстве.
Из сопоставления двух рассматриваемых Постановлений КС можно сделать вывод, что в контексте Постановления от 16 июня 1998 г. N 19-П под "административным судопроизводством" фактически имелись в виду дела, возникающие из административно-правовых отношений, рассматриваемые арбитражными судами и судами общей юрисдикции в порядке гражданского судопроизводства. Иное толкование Постановления N 19-П от 16 июня 1998 г. означало бы исключение правовой позиции, сформулированной в Постановлении от 11 апреля 2000 г. N 6-П, ибо в последнем КС признал возможность осуществления общими судами абстрактного нормоконтроля в порядке, установленном гражданским судопроизводством. Отмеченное же КС обстоятельство, что ГПК РСФСР был принят ранее Конституции, а потому не проверялся КС на соответствие ей по форме, не меняет сути дела, поскольку вопрос о видах судопроизводства, безусловно, не охватывается вопросом о форме акта, тем более в том контексте, который был отмечен КС, а именно: федеральным или федеральным конституционным законом должен быть оформлен правовой акт, устанавливающий возможность и порядок абстрактного судебного нормоконтроля.
Таким образом, первоначальная правовая позиция КС о том, что в отсутствие соответствующего регулирования (ФКЗ, определяющего предметную, территориальную и инстанционную подсудность, субъектов, управомоченных обращаться в суд, основания обращения, виды актов, подлежащих проверке судами, правила, обеспечивающие юридическую силу судебных решений как обязательных для всех правоприменителей, включая их официальное опубликование) суды общей юрисдикции и арбитражные суды не обладают полномочиями по прекращению юридической силы нормативных актов, перечисленных в п. п. "а" и "б" ч. 2 ст. 125 Конституции, впоследствии подверглась трансформации. В конечном счете КС признал возможность проверки общими судами нормативных актов ниже уровня федерального закона в порядке абстрактного нормоконтроля и в отсутствие соответствующего ФКЗ путем применения процессуальной аналогии в рамках ГПК РСФСР. Практически это означало восприятие КС в более позднем Постановлении аргументов, изложенных в Особом мнении судьи КС Н.В. Витрука и в Особом мнении судьи КС Г.А. Гаджиева к Постановлению N 19-П. Суть их позиции состояла в том, что запрет федеральным судам на проверку законности подзаконных нормативных актов в порядке абстрактного нормоконтроля противоречит ст. 46 Конституции РФ о праве каждого на судебную защиту: проверять соответствие подзаконных нормативных актов федеральному закону в порядке абстрактного нормоконтроля в таком случае не имел бы права ни один суд в Российской Федерации, в том числе и Конституционный Суд.
Изменение АПК сложившейся отраслевой системы судопроизводства (а по сути и системы процессуальных отраслей) - только одно из следствий буквального понимания правовой позиции КС, изложенной в Постановлении N 19-П, без учета последующей эволюции этой позиции. Второе следствие - указание КС на то, что полномочия арбитражных судов и судов общей юрисдикции по проверке соответствия нормативных актов ниже уровня федерального закона иному имеющему большую силу акту (кроме Конституции) могут быть установлены федеральным конституционным законом. Иначе, указал КС, суды не вправе признавать незаконными соответствующие нормативные акты. Эта позиция остается в силе применительно к действующим АПК и ГПК. Наконец, третье следствие - актуализация проблемы административно-процессуального законодательства. Если признать, что дела об оспаривании актов, действий (бездействия) подлежат рассмотрению в порядке административного судопроизводства, то актуализируется проблема адекватного процессуального законодательства. Между тем в отличие от гражданско-процессуального и арбитражно-процессуального законодательства, которое в соответствии с Конституцией (п. "о" ст. 71) является предметом ведения Российской Федерации, административно-процессуальное законодательство отнесено к сфере совместного ведения Российской Федерации и ее субъектов (п. "к" ст. 72 Конституции).
Строго говоря, вопрос о виде судопроизводства, в порядке которого подлежат рассмотрению дела о проверке нормативных актов в порядке абстрактного нормоконтроля, как представляется, выходит за рамки предмета запросов, рассмотренных КС в Постановлении N 19-П, поскольку в запросе Законодательного Собрания Республики Карелия и запросе Государственного Совета Республики Коми ставился лишь вопрос о возможности признания неконституционности нормативных актов иными, помимо Конституционного Суда, судами.
Если учесть, что арбитражно-процессуальное законодательство, как справедливо отмечалось в литературе, <*> является отраслью, дублирующей гражданско-процессуальное законодательство, то представляется, что нет препятствий при дальнейшем совершенствовании арбитражного процессуального законодательства в вопросе о виде судопроизводства, в рамках которого арбитражные суды должны рассматривать дела об оспаривании актов, действий (бездействия) властеорганов, исходить из тех же базовых принципов, которые заложены и в действующем ГПК, а именно, что все эти дела составляют предмет гражданского судопроизводства.
--------------------------------
<*> См., напр.: Фурсов Д.А. Предмет, система и основные принципы арбитражного процессуального права. С. 38.
В высказывающихся иногда в процессуальной литературе суждениях, что арбитражные суды и суды общей юрисдикции в рамках АПК и ГПК осуществляют и гражданское, и административное судопроизводство, не раскрываются основные значимые признаки последнего: каков в таком случае предмет административного судопроизводства, каковы критерии, по которым одни дела, вытекающие из административных правонарушений, рассматриваются в порядке гражданского, а другие - административного судопроизводства, каковы материально-правовые и процессуально-правовые предпосылки такого деления.
В процессуальной науке в качестве критерия обособления судопроизводства принято рассматривать процессуальные различия, а не характер материально-правового отношения сторон. Последний может влиять на обособление судопроизводства лишь опосредованно, через обусловленные содержанием материального правоотношения процессуальные нормы, закрепленные в законе.
Можно ли в делах, возникающих из публично-правовых отношений, выделить такие процессуальные признаки, которые, с одной стороны, являются общими для всех этих категорий дел, а с другой - значимо отличаются от содержащихся в процессуальном законе общих положений, что позволяло бы обособить производство по всем этим делам от других производств? Только при положительном ответе на оба этих вопроса возможно доказательно утверждать об отнесении всех дел, возникающих из властеотношений, к сфере административного судопроизводства.
Подобная попытка была сделана в проекте нового АПК. Так, в ч. 1 ст. 1 проекта, внесенного в Государственную Думу Высшим Арбитражным Судом РФ, было указано, что арбитражные суды "осуществляют судебную власть посредством гражданского судопроизводства и административного судопроизводства (далее - судопроизводство в арбитражных судах)". Таким образом, в одном процессуальном законе предлагалось регламентировать два различных судопроизводства.
В принятом Кодексе эта формулировка исчезла, как исчезло и упоминание об осуществлении арбитражными судами гражданского судопроизводства. Вместе с тем упоминания об административном судопроизводстве, осуществляемом арбитражными судами в порядке, установленном АПК, в Кодексе сохранены. Так, ст. 29 Кодекса называется "Подведомственность экономических споров и иных дел, возникающих из административных и иных публичных правоотношений". В ней предусматривается, что такие дела рассматриваются "в порядке административного судопроизводства". Эту статью уместно сравнить со ст. ст. 28, 30 - 32.
Статья 28 Кодекса называется "Подведомственность экономических споров и иных дел, возникающих из гражданских правоотношений". В этой статье нет указаний на то, что они рассматриваются в порядке гражданского судопроизводства, зато предусмотрено, что такие дела "арбитражные суды рассматривают в порядке искового производства" <*>. В ст. 30, посвященной подведомственности дел об установлении юридических фактов, указывается: такие дела "арбитражные суды рассматривают в порядке особого производства". И наконец, в ст. ст. 31, 32, посвященных подведомственности дел об оспаривании решений третейских судов, о признании и исполнении решений иностранных судов и иностранных арбитражных решений, содержится лишь ссылка на гл. 30 и 31, в соответствии с которыми рассматриваются эти дела. Из сопоставления этих норм видно, что административное судопроизводство фактически рассматривается в АПК не как вид, а лишь как разновидность производства наряду с исковым и особым производством.
--------------------------------
<*> Хотя совершенно понятно, что исковое производство видом судопроизводства в смысле ч. 2 ст. 118 Конституции не является.
В гл. 22 АПК "Особенности рассмотрения дел, возникающих из административных и иных публичных правоотношений" содержится следующая формулировка (ч. 1 ст. 189): "Дела, возникающие из административных и иных публичных правоотношений, рассматриваются по общим правилам искового производства... с особенностями, установленными в настоящем разделе, если иные правила административного судопроизводства не предусмотрены федеральным законом". Из нее следует, что, во-первых, исковое производство рассматривается как общее по отношению к другим производствам <*>, в частности, к административному судопроизводству, и во-вторых, что рассмотрение судом дел, возникающих из административно-правовых отношений, и есть административное судопроизводство, т.е. эти понятия фактически отождествляются.
--------------------------------
<*> Что, очевидно, неверно, поскольку общим для судопроизводства в арбитражных судах является разд. I "Общие положения"; исковое производство "общим" не является.
Таким образом, никакой самостоятельной общности процессуальных норм в отношении дел, рассматриваемых в порядке административного судопроизводства, сформулировать в этой главе не удалось. Напротив, в качестве общего для всех этих дел указано, что они рассматриваются по правилам искового производства (т.е. по логике законодателя - не административного судопроизводства).
В гл. 25 АПК "Рассмотрение дел об административных правонарушениях" использована следующая конструкция: дела о привлечении лица к административной ответственности "рассматриваются по общим правилам искового производства с особенностями, установленными в настоящей главе и федеральном законе об административных правонарушениях" (ст. 202). Но КоАП предусматривает не "особенности" искового производства, а совершенно иные процедуры производства по делам об административных правонарушениях, рассмотрение которых отнесено к ведению не только судов, но и других юрисдикционных органов, рассматривающих такие дела (гл. 29 КоАП), и не имеет никакого отношения к исковому производству. Никаких "особенностей" в соответствующей судебной деятельности и возможностей их установления законом КоАП не предусматривает в отличие от рассмотрения жалоб на постановления по делам об административных правонарушениях (гл. 30 КоАП). Так, ч. 3 ст. 30.1 КоАП предусматривает, что постановление по делу об административном правонарушении, совершенном юридическим лицом или лицом, осуществляющим предпринимательскую деятельность без образования юридического лица, обжалуется в арбитражный суд в соответствии с арбитражным процессуальным законодательством.
Что касается обжалования постановлений административных органов в суды общей юрисдикции, то КоАП не содержит подобной ссылки на порядок, установленный ГПК, и, более того, непосредственно устанавливает общую процедуру для всех органов, компетентных пересматривать постановления и решения по делам об административных правонарушениях, кроме арбитражных судов.
Таким образом, КоАП сделал исключение из установленных им процедур только для случаев обжалования постановлений по делам об административных правонарушениях в арбитражные суды; в отношении же рассмотрения дел об административных правонарушениях (гл. 29 КоАП) никаких изъятий в отношении арбитражных судов из установленных им процедур КоАП не сделал.
Судопроизводство по рассмотрению дел об административных правонарушениях по КоАП (гл. 29) осуществляется всеми судами (в том числе арбитражными) по одним правилам, имеющим свои значимые особенности, позволяющие обособить соответствующее судопроизводство совокупностью общих именно для этого судопроизводства процессуальных норм, специфика которых обусловлена наличием материально-правовой предпосылки - административного наказания (гл. 3 КоАП) как карательной составляющей соответствующей юрисдикционной деятельности. Только это судопроизводство, с нашей точки зрения, и может рассматриваться в качестве административного судопроизводства.
АПК не содержит прямых указаний на то, в порядке какого судопроизводства осуществляется рассмотрение апелляционных и кассационных жалоб на решения арбитражного суда по делам о привлечении к административной ответственности, по делам об оспаривании решений административных органов и по делам об административных правонарушениях. Исходя из нормы ст. 29 АПК можно делать вывод, что административное судопроизводство по делам, возникающим из административных и иных публичных правоотношений, осуществляется во всех инстанциях. Однако из гл. 34 и 35 АПК, регулирующих апелляционное и кассационное производство, следует, что порядок рассмотрения апелляционных и кассационных жалоб по делам, возникающим как из гражданских, так и из административных правоотношений, единый. Единственное исключение - сокращенный срок подачи апелляционных жалоб на решения по делам об административных правонарушениях (ч. 4 ст. 206, ч. 5 ст. 211). Нет различий в рассмотрении этих категорий дел и в надзорном производстве (гл. 36 АПК), что подтверждено и в ч. 4 ст. 30.11 КоАП. В чем же тогда состоит суть "административного судопроизводства" во всех этих инстанциях? Как "обособить" его от "неадминистративного"? Какое же судопроизводство из числа перечисленных в Конституции РФ осуществляют арбитражные суды, рассматривая все другие дела, кроме возникающих из административных правонарушений?
Ответ видится в следующем. Хотя АПК в принятой редакции тщательно избегает упоминания о гражданском судопроизводстве, представляется, что и по новому Кодексу арбитражные суды осуществляют именно гражданское судопроизводство, в том числе и по делам, возникающим из публично-правовых правоотношений, несмотря на то что действующий АПК и именует это "административным судопроизводством". Единственное исключение, с нашей точки зрения, - это дела об административных правонарушениях, отнесенные к компетенции арбитражных судов, по которым право наложения взыскания принадлежит только суду (ст. 23.1 КоАП, § 1 гл. 25 АПК). Только в этих делах арбитражный суд выполняет вообще-то не свойственную ему (пожалуй, даже чуждую) функцию назначения наказания, т.е. карательную функцию.
В других же делах, возникающих из публично-правовых отношений, арбитражный суд рассматривает соответствующие экономические споры по правилам гражданского судопроизводства. Наличие некоторых процессуальных особенностей (значимость которых порой сильно преувеличивается) в рассмотрении этих дел не дает оснований для вывода о том, что они рассматриваются не в порядке гражданского судопроизводства, тем более что гражданско-правовые и публично-правовые отношения в предпринимательских спорах тесно переплетаются, а это, в частности, не позволяет выделить в них "административную" составляющую, рассмотрев дело в этой части в ином судопроизводстве. Так, издание ненормативного акта может влечь гражданско-правовые последствия, например причинение вреда; его возмещение - сфера регулирования гражданского законодательства, а разрешение соответствующего спора - сфера гражданского судопроизводства.
Предварительное признание акта недействительным не является (кроме случаев, предусмотренных законом) необходимым условием для удовлетворения требования о возмещении вреда, причиненного изданием незаконного акта. Суд не вправе применять такой акт, если он противоречит закону, независимо от наличия требования о признании его недействительным (ст. 12 ГК), и, если истец заявил требование о возмещении ущерба, причиненного изданием акта, обосновывая свое требование незаконностью акта, суд обязан в мотивировочной части решения дать оценку правомерности акта, хотя требование о признании его недействительным и не заявлялось. Суд не может уклониться от оценки оснований иска, связанных с незаконностью акта, в деле о возмещении вреда, иначе он не сможет законно разрешить дело.
Неприменение нормативного и ненормативного акта (равно как и признание акта недействительным) является способом защиты гражданских прав (ст. 12 ГК), которая осуществляется в порядке гражданского судопроизводства, и возникновение вследствие издания акта наряду с гражданско-правовыми отношениями также административно-правовых отношений не дает оснований для вывода, что возникающие здесь споры (в том числе связанные с оценкой правомерности акта) должны рассматриваться не в порядке гражданского судопроизводства. Тем более что в случае незаконности акта никаких административно-правовых отношений между органом, его издавшим, и лицом, права которого этот акт затрагивает, не возникает вовсе, ибо незаконный акт не может породить иных правовых последствий, кроме последствий, связанных с его недействительностью, в частности обязанности возместить вред (ст. 1069 ГК).
Защита прав лица, нарушенных изданием незаконного акта, осуществляется гражданско-правовыми способами (ст. ст. 12, 13 ГК), т.е. посредством гражданского, а не административного судопроизводства. В отсутствие научной проработки этих вопросов и при противоположном их понимании в ГПК и АПК едва ли можно признать оправданным произвольное перекраивание законодателем сложившихся видов судопроизводства. Как совершенно справедливо отмечала М.А. Викут, "в основе деления гражданского производства на виды в качестве четкого критерия должно быть использовано такое обстоятельство, которое есть в одной группе категорий дел и отсутствует в другой" <*>. Исходя из этого, ученый приходит к выводу, что "есть только один безусловный критерий, который может быть положен в основу деления судопроизводства по гражданским делам на виды, - это спор о праве" <**>.
--------------------------------
<*> Викут М.А. О видах судопроизводства по гражданским делам // Арбитражный и гражданский процесс. 1999. N 2. С. 16.
<**> Там же. С. 17.
Главной целью совершенствования и арбитражного и гражданского процесса является повышение эффективности судебной защиты лиц, вовлеченных в правовой конфликт, т.е. участников спорного материального правоотношения, субъектов спора.
Соотносимость тех или иных предлагаемых либо уже реализованных в законе изменений с этой целью и служит критерием отношения к ним со стороны общества, мерилом их оценки и обоснованием предложений по модификации соответствующих изменений.
C. Проблема определения надлежащего производства
и применимых к нему правил
Производству по делам, возникающим из публичных правоотношений, посвящены разд. III АПК и подразд. III разд. II ГПК. Оба Кодекса относят к делам, возникающим из публичных правоотношений, дела об оспаривании нормативных правовых актов (гл. 23 АПК и гл. 24 ГПК), дела об оспаривании ненормативных правовых актов, действий (бездействия) государственных и муниципальных органов, должностных лиц (гл. 24 АПК и гл. 25 ГПК).
АПК, кроме того, относит к делам, возникающим из публичных правоотношений, дела о привлечении к административной ответственности (§ 1 гл. 25), дела об оспаривании решений административных органов о привлечении к административной ответственности (§ 2 гл. 25) и дела о взыскании обязательных платежей и санкций (гл. 26).
ГПК в отличие от АПК не включает в сферу своего регулирования рассмотрение судами дел об административных правонарушениях и жалоб на постановления административных органов по таким делам. Согласно п. 7 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 20 января 2003 г. N 2 порядок производства по делам об административных правонарушениях с 1 июля 2002 г. устанавливает КоАП <*>.
--------------------------------
<*> БВС РФ. 2002. N 3.
С принятием Кодексов стали очевидными существенные различия в подходах законодателя к правовому регулированию производства по делам, возникающим из публичных правоотношений. Не стали неожиданностью и выявившиеся в практике арбитражных судов трудности, связанные с разграничением искового производства и производства по делам, возникающим из публичных правоотношений, с возможностью трансформации соответствующих неисковых дел в исковые и наоборот, с выбором надлежащих (из числа предлагаемых законодателем) производств в рамках разд. III АПК, подразд. III разд. II ГПК и ряд других. Подобного рода проблемы не являются новыми, они давно известны практике судов общей юрисдикции и подробно описаны в процессуальной литературе <*>.
--------------------------------
<*> Как справедливо отмечал М.К. Треушников применительно к ГПК РСФСР, "три вида судопроизводства стали мешать судьям, они думают не как дело разрешить, а какой вид судопроизводства выбрать, и зачастую меняют решение из-за того, что дело пошло не по тому виду судопроизводства. Надо помочь практике, чтобы суды думали не о формальной стороне дела, а о деле по существу" (Материалы научно-практической конференции "Принципы гражданского процессуального права, их реализация в проекте ГПК России". Тверь, 1999. С. 9 - 10). Сходной позиции придерживается А.Т. Боннер. См., напр.: Комментарий к ГПК РСФСР. М., 2001. С. 498 - 499, 504 - 505 (автор главы - А.Т. Боннер).
Приходится констатировать, что правовое регулирование процессуальной деятельности судов (как арбитражных, так и общей юрисдикции) по рассмотрению дел, возникающих из публичных правоотношений, не стало с принятием АПК и ГПК ни более упорядоченным, ни более последовательным. Так, сопоставление содержащихся в разд. I АПК норм, относящихся к делам административного судопроизводства, с нормами, содержащимися в разделе III АПК, позволяет заключить, что в Кодексе использована законодательная техника, отличающаяся от обычно используемой законодателем в кодифицированных актах.
Положения, вынесенные в общие положения Кодекса, обычно не дублируются в специальных разделах; нормы, относящиеся ко всем главам раздела, принято выделять в общую главу либо в подраздел и т.д. В АПК наблюдается несколько иная ситуация. Нормы, содержащиеся в разд. I Кодекса (ч. 2 ст. 17, ч. 1 ст. 65, ч. 5 ст. 66), повторяются с минимальными вариациями или вовсе практически дословно в разд. III (ч. 3 ст. 189, ч. 6 ст. 194, ч. 5 ст. 200, ч. 5 ст. 205, ч. 4 ст. 210, ч. 4 ст. 215), порой по несколько раз; в гл. 22 - 23 вводится дублирующее регулирование вопросов, уже решенных в разд. I; обилие внутренних отсылок (ч. 1 ст. 189, ст. 190, ч. 1 ст. 191, ч. 1 ст. 197, ч. 1 ст. 212), естественно, также не украшает Кодекс и затрудняет практическое пользование им, тем более что видимая необходимость такого способа построения структуры Кодекса отсутствует. Нельзя не видеть, что ряд положений гл. 22 - 26 АПК либо вовсе не содержит никаких значимых особенностей производства по соответствующим делам, либо такие особенности минимальны, а некоторые выглядят очевидно искусственными. К последним, в частности, следует отнести нормы ст. ст. 193, 199, 204, 209, 214, формулирующие специальные требования к заявлениям и изъятия из требований, содержащихся в ст. 125 АПК, при том что в отношении иных дел, возникающих из публичных правоотношений, не упомянутых в гл. 23 - 26 АПК, правила ст. 125 АПК действуют в полном объеме, без каких-либо изъятий и дополнений.
Использованные в разд. I - III АПК приемы законодательной техники создают сложности в уяснении соотношения норм разд. III АПК с нормами других его структурных единиц. Например, вопрос о составе суда исчерпывающим образом решен в ст. 17 АПК. Между тем в гл. 23 - 26 Кодекса снова указывается, в каком составе рассматриваются каждая из соответствующих категорий дел. В ст. ст. 200, 205, 210, 215 АПК предусмотрено единоличное рассмотрение дел. Но в п. 4 ч. 2 ст. 17 указано, что дела, возвращенные на новое рассмотрение в суд первой инстанции с указанием на коллегиальное рассмотрение, рассматриваются коллегиальным составом. Как соотносятся эти нормы, можно ли из их сопоставления заключить, что по делам, предусмотренным гл. 24 - 26 АПК, не может быть дано указание о рассмотрении их в коллегиальном составе при направлении дела на новое рассмотрение? Очевидно, ответ зависит от того, следует ли считать включение в соответствующие статьи гл. 24 - 26 АПК положения о единоличном рассмотрении дел значимой особенностью их рассмотрения, исключающей применение п. 4 ч. 2 ст. 17 АПК, либо эти положения следует рассматривать лишь как дублирующие норму ч. 1 ст. 17 АПК; в последнем случае п. 4 ч. 2 ст. 17 Кодекса применяется и в делах административного судопроизводства. Коль скоро по данному вопросу возможны различные выводы, создается место для противоположного толкования соответствующих норм правоприменителем.
Между тем рассмотрение дела в незаконном составе (в том числе коллегиальном, когда закон предписывает единоличное рассмотрение, и наоборот) является безусловным основанием для отмены судебного акта (п. 1 ч. 4 ст. 270, п. 1 ч. 4 ст. 288 АПК), поскольку никто не может быть лишен права на рассмотрение его дела в том суде и тем судьей, к подсудности которых оно отнесено законом.
В действительности же проблема создана фактически на пустом месте: если бы законодатель действительно хотел исключить применение п. 4 ч. 2 ст. 17 АПК в делах, указанных в гл. 24 - 26 АПК, то ему достаточно было бы включить соответствующую оговорку в п. 4 ч. 2 ст. 17 АПК, не повторяя норму ч. 1 ст. 17 АПК в гл. 24 - 26 Кодекса, что не только не вносит ясность и четкость в правовом регулировании, а напротив, затрудняет уяснение действительной воли законодателя. Подобных примеров в разделе III АПК немало.
Обособление производства по делам, возникающим из публичных правоотношений (введенное в АПК и сохраненное в ГПК), наименование его в АПК административным судопроизводством, как отмечалось выше, отчасти обусловлено правовыми позициями Конституционного Суда РФ, в связи с чем в значительной степени имеет вынужденный характер.
Круг рассматриваемых арбитражными судами и судами общей юрисдикции дел по спорам, возникающим из публичных правоотношений, не ограничивается прямо поименованными в гл. 23 - 26 АПК и гл. 24 - 26 ГПК. Согласно ст. 29 АПК и ст. 245 ГПК арбитражные суды и суды общей юрисдикции рассматривают и другие дела, возникающие из публичных правоотношений. К ним, в частности, могут быть отнесены следующие категории дел:
- о возврате налогоплательщикам и налоговым агентам излишне уплаченных или излишне взысканных сумм налогов, сборов, пеней (гл. 12 НК);
- о признании не подлежащими исполнению инкассовых поручений (распоряжений) налоговых и иных органов, которым предоставлено право взыскания в безакцептном (бесспорном) порядке, а также исполнительных документов (постановлений) о взыскании налога за счет имущества организации - налогоплательщика или налогового агента (ст. 47 НК);
- о ликвидации юридических лиц по основаниям, предусмотренным законодательством, когда соответствующие требования предъявляются уполномоченными на то государственными органами (п. 16 ч. 1 ст. 31 НК; п. 3 ст. 26 Федерального закона "О государственной регистрации юридических лиц" от 8 августа 2001 г. N 129-ФЗ <*>; п. 2 ст. 14 Федерального закона "О защите прав и законных интересов инвесторов на рынке ценных бумаг" от 5 марта 1999 г. N 46-ФЗ <**>; п. 6 ст. 51 Федерального закона "О рынке ценных бумаг" от 22 апреля 1996 г. N 39-ФЗ) <***>;
--------------------------------
<*> СЗ РФ. 2001. N 33 (ч. 1). Ст. 3431.
<**> СЗ РФ. 1999. N 10. Ст. 1163.
<***> СЗ РФ. 1996. N 17. Ст. 1918.
- о прекращении размещения, проектирования, строительства, реконструкции, ввода в эксплуатацию, эксплуатации, консервации и ликвидации зданий, строений и иных объектов при нарушении требований в области охраны окружающей среды (п. 3 ст. 34 Федерального закона "Об охране окружающей среды" от 10 января 2002 г. N 7-ФЗ) <*>;
--------------------------------
<*> СЗ РФ. 2002. N 2. Ст. 133.
- о приостановлении или прекращении деятельности юридических лиц, осуществляемой с нарушением законодательства РФ в области обращения с отходами (п. 1 ст. 29 Федерального закона "Об отходах производства и потребления" от 24 июня 1998 г. N 89-ФЗ) <*>;
--------------------------------
<*> СЗ РФ. 1998. N 26. Ст. 3009.
- об аннулировании лицензий (п. 1 ст. 13 Федерального закона "О лицензировании отдельных видов деятельности" от 8 августа 2001 г. N 128-ФЗ <*>; п. 3 ст. 20 Федерального закона "О государственном регулировании производства и оборота этилового спирта, алкогольной и спиртосодержащей продукции" от 22 ноября 1995 г. N 171-ФЗ) <**>;
--------------------------------
<*> СЗ РФ. 2001. N 33 (ч. 1). Ст. 3430.
<**> СЗ РФ. 1995. N 48. Ст. 4553.
- об обратном взыскании неосновательно списанных средств в порядке формирования обязательных резервов кредитных организаций в Банке России (ст. 38 Федерального закона "О Центральном банке Российской Федерации (Банке России)" от 10 июля 2002 г. N 86-ФЗ) <*>;
--------------------------------
<*> СЗ РФ. 2002. N 28. Ст. 2790.
- об обратном взыскании неосновательно взысканных соответствующими органами сумм штрафов, пеней, санкций, исполнительного сбора и расходов по совершению исполнительных действий;
- о приостановлении деятельности или ликвидации политических партий, общественных объединений, религиозных организаций и ряд других.
По каким правилам должны рассматриваться соответствующие дела? В отсутствие на этот счет специального регулирования в АПК и ГПК следует признать, что такие дела должны рассматриваться по правилам гл. 22 АПК и гл. 23 ГПК, хотя применимых к этим делам положений в гл. 23 ГПК очень немного, а в гл. 22 АПК их практически нет вовсе. Реально это означает, что в силу ч. 1 ст. 246 ГПК и ч. 1 ст. 189 АПК соответствующие дела рассматриваются "по общим правилам искового производства" без каких-либо особенностей, если, конечно, не считать "особенностью" возбуждение дела не иском, а заявлением (ч. 1 ст. 247 ГПК, ч. 4 ст. 4 АПК) <*>.
--------------------------------
<*> В литературе встречается и иная точка зрения. "Специфическая форма возбуждения дел данной категории, - указывает Т.К. Андреева применительно к делам об оспаривании нормативных актов, - путем подачи заявления, а не предъявления иска обусловлена неравным положением сторон,.. а также специфической функцией арбитражного суда, состоящей в защите прав и интересов предпринимателей и в осуществлении судебного контроля за законной деятельностью властных органов..." (Комментарий к АПК РФ / Под ред. В.Ф. Яковлева и М.К. Юкова. М., 2003. С. 518). Полагаем, что в различиях в наименовании соответствующих обращений в суд вряд ли стоит искать содержательное значение. Следует согласиться с позицией по этому вопросу Р.Ф. Каллистратовой (Там же. С. 150 - 151).
Выбор надлежащих судебных процедур из числа предусмотренных гл. 22 - 26 АПК и гл. 23 - 26 ГПК актуален и по делам, связанным с оспариванием действий административных органов при осуществлении ими производства по делам об административных правонарушениях, прежде всего при проведении административного расследования (когда производится взятие проб и образцов товаров и иных предметов (ст. 26.5 КоАП)), при применении административными органами мер обеспечения производства по делам об административных правонарушениях (когда производится изъятие вещей и документов (ст. 27.10 КоАП), запрещение эксплуатации транспортных средств (ст. 27.13 КоАП), арест товаров, транспортных средств и иных вещей (ст. 27.14 КоАП) и т.д.). Соответствующие процессуальные действия административных органов и должностных лиц, совершаемые в связи с производством по делам об административных правонарушениях, могут нарушать права граждан и юридических лиц. Между тем КоАП не содержит указаний на порядок судебного оспаривания такого рода действий; гл. 30 КоАП предусматривает лишь порядок обжалования постановлений по делам об административных правонарушениях, т.е. актов, которыми оформляется результат рассмотрения дела об административном правонарушении.
Поскольку сама возможность судебного оспаривания действий административных органов в процессе производства по делам об административных правонарушениях вряд ли может быть поставлена под сомнение, то в отсутствие иного судебного порядка рассмотрения соответствующих дел, очевидно, должны применяться правила гл. 24 АПК и гл. 25 ГПК <*>.
--------------------------------
<*> Из такого подхода исходит и судебная практика (Федеральный арбитражный суд Уральского округа: Практика. Комментарии. Обзоры. 2003. N 2. С. 12).
Дела о взыскании в судебном порядке установленных законом налоговых и иных санкций имущественного характера за невыполнение публично-правовых обязанностей, которые не признаются по КоАП административными правонарушениями, арбитражными судами рассматриваются по правилам гл. 26 АПК.
Суды общей юрисдикции в отсутствие в Кодексе главы, аналогичной гл. 26 АПК, очевидно, должны рассматривать подведомственные им дела о взыскании налоговых санкций по правилам гл. 23 ГПК, поскольку в приказном порядке в силу ст. 122 ГПК могут быть взысканы только недоимки, но не санкции.
Между тем гл. 23 ГПК мало приспособлена для рассмотрения дел, инициируемых государственными органами, предъявляющими требования гражданину. Вся логика построения этой главы основывается на том, что по указанным в подразд. III разд. II ГПК делам, в отношении которых гл. 23 устанавливает общие положения, заявителем выступает гражданин либо юридическое лицо, т.е. субъект частного, а не публичного права. Это видно из круга дел, поименованных в ст. 245 ГПК, в числе которых не названы дела по требованиям, предъявляемым публичными органами к субъектам частного права, а также из требований к заявлениям, подаваемым в суд заинтересованным лицом. Так, согласно абз. 2 ч. 1 ст. 247 в заявлении должно быть указано, какие решение, действие (бездействие) должны быть признаны незаконными и какие права и свободы нарушены этими действиями (бездействием). Ясно, что применительно к требованиям налоговых органов о взыскании с налогоплательщиков налоговых санкций или к требованиям лицензирующих органов об аннулировании выданных лицензий и в других подобных случаях данные требования к заявлению не применимы, точно так же, как не применимы в подобных делах положения ч. ч. 2 и 3 ст. 247 ГПК.
В порядке гражданского судопроизводства (а именно по правилам гл. 25 ГПК в силу норм ст. 255 Кодекса) должны рассматриваться и дела об оспаривании актов о привлечении лица к ответственности публично-правового характера, не рассматриваемой законодателем в качестве административной ответственности. Арбитражные суды могут рассматривать аналогичные дела по правилам гл. 24 либо § 2 гл. 25 АПК.
Дела по жалобам должника или взыскателя на действия и акты судебных приставов-исполнителей в силу ст. 441 ГПК рассматриваются не по правилам гл. 25 ГПК, а по правилам разд. VII Кодекса, хотя это дела, возникающие из публичных правоотношений. В ст. ст. 441, 442 ГПК законодатель оставил открытым вопрос о порядке оспаривания в судах общей юрисдикции действий судебных приставов другими лицами (не являющимися сторонами в исполнительном производстве) в случаях, когда этими действиями нарушаются права этих лиц и при этом их требования не связаны с освобождением имущества от ареста. Очевидно, что в отсутствие иных правил в таких случаях должны применяться положения гл. 25 ГПК. В АПК этот вопрос прямо решен в ст. ст. 197, 329 Кодекса, в том числе для случаев оспаривания актов и действий судебных приставов-исполнителей сторонами исполнительного производства. Представляется, что это соответствует природе дел, рассматриваемых по правилам гл. 24 АПК.
В ГПК прямо не урегулирован вопрос о том, в каком производстве осуществляется обжалование постановлений квалификационных коллегий судей (п. 2 ст. 26 Федерального закона от 14 марта 2002 г. N 30-ФЗ "Об органах судейского сообщества в Российской Федерации") <*>. Указанные коллегии не являются государственными органами, следовательно, нет прямых оснований считать, что их решения могут быть оспорены по правилам гл. 25 ГПК. Но вместе с тем они выполняют публичные функции, так как правомочны лишить судью его статуса, прекратить или приостановить его полномочия и т.д. <**>.
--------------------------------
<*> СЗ РФ. 2002. N 11. Ст. 1022.
<**> Машкина Т., Морозова Н. Правовая природа квалификационных коллегий судей // Российская юстиция. 2003. N 12. С. 20. Указанные авторы рассматривают квалификационные коллегии судей как органы публичной корпорации или корпорации публичного права.
Для применения положений гл. 25 ГПК в порядке процессуальной аналогии (ч. 4 ст. 1 ГПК), видимо, все же нет оснований, поскольку имеются другие (применимые) нормы процессуального закона, а именно положения гл. 23 ГПК, в порядке которой и должны рассматриваться все другие (не подпадающие под регулирование гл. 24 - 26 ГПК) дела, возникающие из публичных правоотношений.
По-видимому, аналогичный подход должен применяться и в других случаях, когда предметом оспаривания являются решения (действия) негосударственных образований при осуществлении ими возложенных на них законом публичных функций. Это относится, например, к публичным функциям Торгово-промышленной палаты РФ (подп. "д" п. 1, п. 2 ст. 12, п. 3 ст. 15 Закона РФ "О Торгово-промышленных палатах в Российской Федерации") <*>, к функциям апелляционной комиссии, образуемой при Министерстве юстиции РФ совместно с Федеральной нотариальной палатой на паритетных началах, решения которой могут быть обжалованы в суд (ст. 4 Основ законодательства о нотариате) <**>, к некоторым функциям квалификационных комиссий при адвокатских палатах субъектов Российской Федерации и советов этих палат (п. 5 ст. 10, п. 2 ст. 12, п. 5 ст. 16, п. 5 ст. 17 ФЗ "Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации") <***> и т.д.
--------------------------------
<*> Ведомости СНД и ВС РФ. 1993. N 33. Ст. 1309.
<**> Ведомости СНД и ВС РФ. 1993. N 10. Ст. 357.
<***> СЗ РФ. 2002. N 23. Ст. 2102.
Изложенное показывает, что обособление производства по делам, возникающим из публичных правоотношений, создает ряд сложностей даже в таком, казалось бы, простом вопросе, как выбор при рассмотрении этих дел надлежащих процедур из числа предлагаемых АПК (разд. III) и ГПК (подразд. III разд. II).
АПК последовательно придерживается избранного в Кодексе материально-правового признака отграничения дел административного судопроизводства от других дел, рассматриваемых арбитражными судами, а именно по характеру спорного правоотношения, независимо от того, кем предъявляются соответствующие притязания: гражданами и юридическими лицами к органам власти и местного самоуправления либо этими органами к хозяйствующим субъектам.
В ГПК этот вопрос решен иначе. Во-первых, все дела, возникающие из публичных правоотношений и рассматриваемые по правилам ГПК, являются гражданскими делами, разрешаемыми по правилам гражданского, а не административного судопроизводства. Во-вторых, не все дела, возникающие из публичных правоотношений, рассматриваются судами общей юрисдикции по правилам, установленным в подразд. III разд. II ГПК. Так, дела о взыскании недоимок (а это, без сомнения, дела, возникающие из властеотношений) в силу ст. 122 ГПК рассматриваются по правилам приказного производства. В таком же порядке рассматриваются дела по требованиям органов внутренних дел, судебных приставов-исполнителей о взыскании расходов, связанных с осуществлением указанными органами публичной деятельности (розыск ответчика или должника, его имущества и т.п.).
Как отмечалось выше, дела по жалобам на действия судебных приставов-исполнителей рассматриваются судами общей юрисдикции также не по правилам подразд. III разд. II ГПК, хотя сомнений в том, что это также дела, возникающие из публичных правоотношений, казалось бы, нет. Следовательно, несмотря на положения гл. 23 ГПК, следует признать, что в Кодексе отсутствуют общие для всех дел, возникающих из публичных правоотношений, положения, позволяющие обособить производство по этим делам от иных судебных производств, выделить общие для всех этих дел значимые процессуальные особенности, характеризующие соответствующее производство.
В АПК также не удалась попытка сформулировать значимые общие процессуальные особенности дел административного судопроизводства. Глава 22 АПК включает две статьи (ст. 189 и ст. 190), которые никаких общих особенностей для всех поименованных и не поименованных в разд. III АПК категорий дел, возникающих из публичных правоотношений, не формулируют. Единственная норма, которая претендует на общую для всех этих дел процессуальную особенность, - это ч. 3 ст. 189 АПК, касающаяся распределения бремени доказывания по делам об оспаривании актов, действий (бездействия) государственных и иных органов. Однако данная норма в действительности не является общей для всех дел административного судопроизводства, поскольку к указанным делам относятся и дела, где правовое притязание заявляют соответствующие административные (§ 1 гл. 25 АПК) или контрольные органы (гл. 26 АПК). Кроме того, данная норма практически дословно воспроизводит соответствующее положение ч. 1 ст. 65 АПК, что лишает ее какого-либо самостоятельного значения.
Нет сомнений в том, что отношения, связанные с наложением судебных штрафов (ст. 119 АПК и ст. 105 ГПК), - это публичные правоотношения. ГПК (ст. 106) фактически рассматривает дела по заявлениям о сложении или уменьшении судебных штрафов как самостоятельные дела. Сходных подходов придерживается АПК (ст. 120). Однако положения гл. 22 АПК и гл. 23 ГПК на данные дела не распространяются, следовательно, содержащиеся в них положения нельзя считать относящимися ко всем делам, возникающим из публичных правоотношений.
Отсутствие в обоих процессуальных законах действительно общих для всех дел, возникающих из публичных правоотношений, отсутствие особенностей их рассмотрения наряду с различными подходами АПК и ГПК к самому содержанию административного судопроизводства, к его соотношению с гражданским судопроизводством (о котором АПК не упоминает вовсе) свидетельствует об отсутствии у законодателя внятной позиции по этому вопросу.
Дифференциация судебных производств служит достижению целей и задач судопроизводства наиболее оптимальными способами. Соответствующие процессуальные особенности рассмотрения тех или иных дел, вводимые законодателем, обусловлены объективно имеющимися предпосылками, как в делах особого производства, упрощенного производства, производства по делам о несостоятельности. Дифференциация судебных производств должна способствовать комфортности процесса как для тяжущихся, так и для суда, она не должна создавать затруднений для осуществления правосудия, для получения эффективной защиты прав и законных интересов.
С обособлением производства по делам, возникающим из публичных отношений, с введением неоправданных процессуальных особенностей их рассмотрения и с изъятиями из правил искового производства, как представляется, создалась противоположная ситуация.
Так, дела, возникающие из публичных правоотношений, не являются исковыми, хотя они и рассматриваются по общим правилам искового производства, за изъятиями, предусмотренными разд. III АПК, подразд. III разд. II ГПК. В связи с этим возникает практический вопрос о применимости тех или иных правил искового производства в делах, возникающих из публичных правоотношений. Возможно ли, например, предъявление встречных требований по таким делам? Возможно ли вступление в дело третьих лиц с самостоятельными требованиями на предмет спора? Возможно ли соединение нескольких связанных между собой требований, из которых одни должны рассматриваться в порядке искового производства, а другие - по иным правилам (например, при предъявлении требования о признании права собственности на недвижимое имущество и признании недействительным акта органа по государственной регистрации прав, которым нарушены права заявителя, позиционирующего себя как собственника этого имущества)? Все эти вопросы пока не имеют однозначного ответа, между тем все они непосредственно связаны с правом доступа к суду, в связи с чем правоприменителю предстоит значительная работа по формированию соответствующих подходов в судебной практике.
Полагаем, что при этом необходимо исходить из того, что в структуре АПК разд. III занимает подчиненное положение по отношению к разд. I и II Кодекса, нормы которых имеют общее значение. Сходным образом размещен в структуре ГПК подразд. III разд. II Кодекса. В свою очередь, в структуре разд. III АПК общее по отношению к остальным главам этого раздела значение имеет гл. 22 АПК. В ГПК аналогичную функцию выполняет гл. 23.
Таким образом, в структуре разд. III АПК гл. 22 (в ГПК - гл. 23) выполняет две функции. Во-первых, она устанавливает общие правила рассмотрения всех дел, возникающих из административных и иных публичных правоотношений, т.е. общие правила административного судопроизводства, как оно определяется Кодексом; во-вторых, она содержит особенности рассмотрения дел административного судопроизводства, не указанных в гл. 23 - 26 Кодекса.
В то же время следует учитывать, что ч. 1 ст. 189 АПК устанавливает соотношение только между административным и исковым производствами. Правила искового производства признаются имеющими общий характер по отношению к административному. Между тем общие правила судопроизводства в арбитражных судах содержатся не только в разд. II Кодекса ("Производство в арбитражном суде первой инстанции. Исковое производство"), но и в разд. I "Общие положения", в котором также содержится ряд специальных положений, относящихся к рассмотрению дел, возникающих из административных и иных публичных правоотношений, в том числе особенности в рассмотрении некоторых категорий таких дел (ч. 4 ст. 4, ч. 2 и ч. 3 ст. 17, ст. 29, ч. 2 ст. 34, ч. 6 ст. 38, ст. 45, ч. 2 ст. 46, ст. ст. 52, 53, ч. 1 ст. 65, ч. 5 ст. 66 АПК).
При уяснении соотношения норм, содержащихся в разделе III АПК, с другими положениями Кодекса необходимо учитывать не только применимость в делах административного судопроизводства правил искового производства, но и указанные выше нормы разд. I АПК, устанавливающие специфику действия общих положений Кодекса в делах, возникающих из властеотношений.
Юридическая природа дел, возникающих из административных и иных публичных правоотношений (как и дел искового производства), заключается в том, что при их рассмотрении суд разрешает спор о праве, который отсутствует в делах особого производства. Этим и обусловлено применение при рассмотрении соответствующих дел правил искового производства.
Изъятия (исключения и дополнения) из правил искового производства в делах административного судопроизводства можно разделить на две группы. Во-первых, это изъятия, которые установлены непосредственно в гл. 22 - 26 Кодекса. Во-вторых, это изъятия, которые могут содержаться в других федеральных законах, устанавливающих иные правила административного судопроизводства. Следует признать, что за исключением предусмотренных законом изъятий из правил искового производства, правила, содержащиеся в разд. I - II АПК, действуют в полном объеме.
АПК и ГПК не дают прямого ответа на вопрос о том, как именуются лица, к которым обращено соответствующее правовое требование по делам, возникающим из публичных правоотношений, и соответственно каковы их процессуальное положение, объем процессуальных прав и обязанностей.
В гл. 5 АПК и гл. 4 ГПК определен круг лиц, участвующих в деле, и особенности процессуального положения каждого из них. В ст. 40 АПК указывается, что лицами, участвующими в деле, являются, в частности, заявители и заинтересованные лица (по делам особого производства, по делам о несостоятельности (банкротстве) и в других случаях, предусмотренных Кодексом). Можно ли, основываясь на этой формулировке, сделать вывод о том, что в делах, возникающих из публичных правоотношений, лиц, к которым обращено требование заявителя (ответчики в исковом производстве), следует считать "заинтересованными лицами"? Полагаем, что ответ должен быть отрицательным. Фигура "заинтересованного лица" (в отличие от стороны спора) присутствует в делах, где отсутствует спор о праве. Поэтому ст. 40 АПК и не упоминает о заинтересованных лицах как о лицах, участвующих в делах, возникающих из публичных правоотношений.
В некоторых статьях гл. 23 - 26 разд. III Кодекса упоминается о заинтересованных лицах, однако смысл, который вкладывается в это понятие в различных нормах разд. III АПК, неодинаков. Так, в ч. 3 ст. 192, ч. 8 ст. 194 и ч. 2 ст. 197 АПК под заинтересованным лицом понимается заявитель, оспаривающий нормативные и ненормативные правовые акты, решения, действия (бездействие) государственных органов, органов местного самоуправления и иных органов, должностных лиц. В ч. 2 ст. 194, ч. 2 ст. 200 и ч. 2 ст. 210 АПК о заинтересованных лицах говорится как об иных (кроме заявителя и органа, издавшего оспариваемый акт, принявшего оспариваемое решение, совершившего оспариваемые действия (бездействие)) участниках процесса. В ч. 3 ст. 205 и ч. 2 ст. 215 АПК не упоминается о заинтересованных лицах; в соответствующих нормах использована формула "лица, участвующие в деле". Таковыми (помимо заявителя) являются лицо, привлекаемое к административной ответственности, и лицо, к которому обращено требование о взыскании обязательных платежей и санкций.
Таким образом, из указанных формулировок уяснить обобщенное наименование лица, к которому обращено требование, по делам, возникающим из публичных правоотношений, и определить объем его процессуальных прав и обязанностей невозможно. Понятие "лицо, участвующее в деле" является обобщающим, подобной самостоятельной процессуальной фигуры не существует.
Кем же являются "ответчики" в рассматриваемых делах в смысле гл. 5 АПК? Заинтересованными лицами в смысле ст. 40 они, очевидно, не являются, поскольку не указаны в качестве таковых ни в этой статье, ни в соответствующих нормах разд. III АПК. Между тем, для того чтобы лицо рассматривалось в качестве заинтересованного лица как самостоятельной процессуальной фигуры, об этом должно быть прямо указано в Кодексе (ст. 40 АПК). Следует учитывать, что в Кодексе имеются фактически прямые положения, свидетельствующие о том, что законодатель в делах, возникающих из публичных правоотношений, рассматривает лицо, к которому предъявлено требование, как ответчика. Такой вывод следует из ч. 2 ст. 46 АПК, согласно которой при невозможности рассмотрения дела без участия другого ответчика он может быть привлечен арбитражным судом по ходатайству сторон или с согласия истца; при этом по делам, возникающим из административных и иных публичных правоотношений, суд по своей инициативе привлекает другого ответчика. Очевидно, что поскольку есть другой ответчик, то должен быть и ответчик, к которому непосредственно обращено требование.
Наконец, в ст. 190 АПК говорится о примирении сторон, каковыми могут быть лицо, предъявившее требование, и лицо, к которому это требование предъявлено. Если не считать, что лицо, к которому обращено требование заявителя, пользуется правами стороны (в данном случае правами ответчика), то это привело бы к абсурдному выводу, что в делах, рассматриваемых в порядке разд. III АПК, принцип равноправия сторон (ч. 3 ст. 123 Конституции РФ, ст. 8, ч. 4 ст. 44 АПК) вообще не действует, поскольку в деле есть только одна "сторона". Это, разумеется, не так. В споре о праве всегда присутствуют стороны, как бы они ни именовались. В гл. 23 - 26 АПК участники спора по делам, возникающим из публичных правоотношений, не называются сторонами, однако суть процессуального правоотношения, складывающегося между лицом, обращающимся с правовым требованием, и лицом, к которому оно обращено, от этого не меняется.
Стороны спора в делах административного судопроизводства занимают положение, аналогичное положению истца и ответчика, и соответственно пользуются как материальными, так и процессуальными правами и несут обязанности соответствующей стороны, если иное не предусмотрено Кодексом (ч. 4 ст. 44, ст. 45 АПК). В отсутствие в законе прямых ограничений их процессуальных прав они пользуются всеми правами соответственно истца и ответчика, предусмотренными разд. I и II АПК. Таким образом, вопрос о наименовании спорящих сторон не имеет содержательного значения, так как их название не меняет процессуальную расстановку участников правового конфликта и вызвано причинами, о которых указывалось выше.
В ГПК (ст. 34) заявители и другие заинтересованные лица названы лицами, участвующими в делах, возникающих из публичных отношений. В ГПК отсутствует норма, аналогичная ст. 45 АПК, наделяющая заявителя правами и обязанностями стороны. Тем не менее с учетом вышеизложенных соображений, которые представляются справедливыми и для гражданского процесса, следует заключить, что заявители и заинтересованные лица в гражданском процессе занимают процессуальное положение сторон.
Если исходить из предложенного понимания принципа расстановки субъектов спора в делах, возникающих из публичных отношений, то следует признать, что из этого следует и возможность участия в таких делах третьих лиц, заявляющих самостоятельные требования на предмет спора, а также третьих лиц без самостоятельных требований на предмет спора. Из этого же следует и возможность процессуального соучастия, замены ответчика, изменения предмета или основания требования, предъявления встречного требования и т.д.
Полагаем, что предлагаемый подход может быть рекомендован к применению арбитражным судам и судам общей юрисдикции при формировании судебной практики по делам, возникающим из публичных правоотношений.
D. Дела об оспаривании нормативных правовых актов
1) Проблемы разграничения подведомственности
В соответствии с п. 1 ст. 29, ч. ч. 1 и 3 ст. 191 АПК дела об оспаривании нормативных правовых актов, затрагивающих права и законные интересы заявителей в сфере предпринимательской и иной экономической деятельности, рассматриваются арбитражными судами, если федеральным законом их рассмотрение отнесено к компетенции арбитражных судов.
В настоящее время к подведомственности арбитражных судов отнесены лишь некоторые дела об оспаривании юридическими лицами и индивидуальными предпринимателями нормативных правовых актов. Соответствующее разъяснение содержится в п. 3 Постановления Пленума Высшего Арбитражного Суда РФ от 9 декабря 2002 г. N 11, в котором также указаны некоторые федеральные законы, предусматривающие компетенцию арбитражного суда по рассмотрению дел об оспаривании нормативных правовых актов.
Кроме того, в соответствии со ст. 52 Федерального закона от 28 августа 1995 г. N 154-ФЗ "Об общих принципах организации местного самоуправления в Российской Федерации" <*> решения органов местного самоуправления могут быть обжалованы в установленном порядке в суд или в арбитражный суд. В данном контексте термин "решения" можно рассматривать как охватывающий и нормативные и ненормативные правовые акты, поэтому представляется, что нормативные правовые акты, изданные органами местного самоуправления, могут быть оспорены заинтересованными лицами в арбитражном суде по правилам гл. 23 Кодекса, если заявители полагают, что оспариваемым актом нарушаются их права в сфере предпринимательской или иной экономической деятельности. Из такого понимания пока исходит и судебная практика <**>, хотя ВАС РФ пока не определил к ней своего отношения.
--------------------------------
<*> СЗ РФ. 1995. N 35. Ст. 3506.
<**> Вестник ВАС РФ. 2003. N 6. С. 63, 66; N 7. С. 43, 49, 57; N 8. С. 45, 48; N 9. С. 45.
В некоторых случаях подведомственность арбитражным судам дел об оспаривании нормативных актов уясняется через компетенцию органов, управомоченных в соответствии с федеральным законом обращаться в арбитражный суд с соответствующим требованием.
Так, в соответствии с п. 6 ст. 12 Закона РФ "О конкуренции и ограничении монополистической деятельности на товарных рынках" <*> антимонопольный орган вправе обращаться в суд или в арбитражный суд с заявлениями о признании недействительными полностью либо в части противоречащих антимонопольному законодательству актов федеральных органов исполнительной власти, органов государственной власти субъектов Российской Федерации, органов местного самоуправления, иных наделенных функциями или правами указанных органов власти органов или организаций. Следовательно, если оспариваемый им нормативный акт, по мнению антимонопольного органа, нарушает права граждан и юридических лиц в сфере предпринимательской и иной экономической деятельности, заявление антимонопольного органа о признании такого акта недействующим подведомственно арбитражному суду. Иные нормативные правовые акты ниже уровня федерального закона могут быть оспорены в судах общей юрисдикции, в том числе в случаях, когда указанными нормативными актами затрагиваются права юридических лиц и предпринимателей в сфере предпринимательской и иной экономической деятельности. Такое регулирование нельзя признать последовательным. В соответствии со ст. 1 АПК правосудие в сфере предпринимательской и иной экономической деятельности осуществляется арбитражными судами.
--------------------------------
<*> Ведомости СНД и ВС РСФСР. 1991. N 16. Ст. 499.
Задачами судопроизводства в арбитражных судах согласно ст. 2 АПК являются защита нарушенных или оспариваемых прав лиц, осуществляющих предпринимательскую или иную экономическую деятельности, обеспечение в этой сфере доступности правосудия, укрепление законности и предупреждение правонарушений в области предпринимательской и иной экономической деятельности. Осуществляя правосудие путем разрешения экономических споров и рассмотрения иных дел, осуществляя правоприменение в сфере предпринимательской и иной экономической деятельности, арбитражные суды постоянно сталкиваются с необходимостью оценки законности нормативных правовых актов, регулирующих соответствующие отношения, и возможности их применения в конкретном деле.
В соответствии с ч. 2 ст. 13 АПК арбитражный суд, установив при рассмотрении дела несоответствие нормативного правового акта иному, имеющему большую юридическую силу нормативному правовому акту, в том числе издание его с превышением полномочий, принимает судебный акт в соответствии с нормативным правовым актом, имеющим большую юридическую силу. Поэтому именно в арбитражных судах по результатам рассмотрения конкретных дел накапливается практика, содержащая выводы суда по вопросам о соответствии нормативного акта закону и возможности его применения (или неприменения) судом в конкретных делах.
Так, если только арбитражные суды рассматривают дела о несостоятельности (банкротстве), то именно им и приходится оценивать и применять нормативные правовые акты, издаваемые федеральным органом по делам о несостоятельности (банкротстве) либо Центральным Банком РФ (в делах о несостоятельности кредитных организаций). Аналогичная ситуация - с нормативными актами антимонопольных органов, органов валютного контроля, экспортного контроля, по регулированию финансовых рынков и ряда других федеральных органов, в сферу деятельности которых входит регулирование отношений, связанных с экономической деятельностью, либо на которые возложены контрольные функции в данной сфере.
Суды общей юрисдикции, не имея практики и опыта правоприменения соответствующих нормативных актов в конкретных спорах (поскольку соответствующие дела рассматриваются арбитражными судами), вынуждены осуществлять в порядке абстрактного нормоконтроля проверку законности нормативных актов в сфере экономической деятельности, что, естественно, не способствует специализации и разделению труда при осуществлении судебной деятельности, а в некоторых случаях приводит к противоположным выводам (и к формированию противоположной практики) в отношении применимости тех или иных нормативных актов, что не способствует доступности правосудия в этой сфере.
Осуществляя правоприменение в экономических спорах, арбитражные суды должны быть наделены компетенцией рассматривать все дела об оспаривании нормативных актов, принимаемых в сфере предпринимательской и иной экономической деятельности, а не только те, в отношении которых на это имеется специальное указание законодателя <*>.
--------------------------------
<*> В то же время имеются и иные точки зрения. Так, В.В. Ершов полагает, что действующее распределение компетенции между арбитражными судами и судами общей юрисдикции следует сохранить (Ершов В. Признание нормативных правовых актов противоречащими Конституции РФ и федеральным законам: законотворческие идеи // Российская юстиция. 2003. N 6. С. 17).
2) Вопросы юридического интереса заявителя
В соответствии с ч. 1 ст. 191 АПК дела об оспаривании нормативных правовых актов рассматриваются арбитражным судом по общим правилам искового производства, предусмотренным Кодексом, с особенностями, установленными в гл. 23 АПК.
Дела об оспаривании нормативных правовых актов характеризуются особым характером правоприменительной деятельности, осуществляемой арбитражным судом и обусловленной целями абстрактного нормоконтроля. Нормативные правовые акты устанавливают правовые нормы (правила поведения), обязательные для неопределенного круга лиц, они рассчитаны на неоднократное применение и действуют независимо от того, возникли или прекратились конкретные правоотношения, предусмотренные актом. Нормативные правовые акты затрагивают интересы широкого круга субъектов.
Нормативные правовые акты, не соответствующие нормативным актам, имеющим большую юридическую силу, подрывают основы правопорядка, поскольку вводят конкурирующее правовое регулирование, отличное от установленного законом. Тем самым незаконный нормативный акт подменяет собой действие закона, препятствует его прямому применению. До тех пор пока этот акт не отменен органом, его издавшим, либо не признан недействующим в судебном порядке, правоприменитель остается дезориентированным в отношении возможности его неприменения, даже если убежден в его незаконности. Представления правоприменителя о законности или незаконности нормативного акта могут не совпадать с представлениями других правоприменителей, и прежде всего с представлениями органа, издавшего акт. Эти представления могут соответствовать действительности, а могут быть ошибочными.
Судебная проверка законности нормативного правового акта, таким образом, служит внесению определенности в вопрос о возможности его применения для всех правоприменителей. Признание нормативного акта недействующим прекращает продуцирование споров о возможности или невозможности его применения в конкретных правоотношениях. Следовательно, в прекращении действия нормативного акта, не соответствующего нормативному акту, имеющему большую юридическую силу, заинтересовано прежде всего само государство.
По АПК инициировать в суде дело о признании нормативного правового акта незаконным и недействующим в целях защиты своих прав и интересов может любое лицо, полагающее, что его права в сфере экономической деятельности нарушены оспариваемым нормативным актом. Однако наличие факта нарушения прав конкретного лица, оспаривающего нормативный акт, по рассматриваемой категории дел является факультативным. Как справедливо отмечает Т.К. Андреева, "независимо от оснований, мотивов, которые приведены в заявлении об оспаривании нормативного правового акта, их связанности с конкретными нарушениями прав заявителя арбитражный суд фактически по собственному усмотрению проверяет оспариваемое положение в полном объеме... Оценку нормативному правовому акту арбитражный суд должен дать независимо от того, установит он нарушение прав заявителя оспоренным актом или нет..." <*>.
--------------------------------
<*> Комментарий к АПК РФ / Под ред. В.Ф. Яковлева, М.К. Юкова. М., 2003. С. 527.
Права заявителя могут и не нарушаться непосредственно оспариваемым актом: либо заявитель не может сформулировать свой интерес, либо доказать нарушение прав - для возбуждения, продолжения и завершения дела это не имеет никакого значения, поскольку обращение заявителя в суд необходимо лишь для возбуждения процесса судебной проверки оспариваемого нормативного акта, дальнейшее развитие дела мало зависит от материально-правовой и процессуальной позиции заявителя, его активности в процессе, распоряжения им своими материальными и процессуальными правами в связи с заявленным требованием.
Коль скоро оспариваемый нормативный акт затрагивает интересы не только заявителя, но и других лиц, суд обязан разрешить вопрос о его законности, хотя бы заявитель и отказался от своего требования. Все процессуальные особенности рассмотрения дел об оспаривании нормативных правовых актов, предусмотренные гл. 23 АПК, обусловлены этой целью и служат ее реализации, что представляется абсолютно правильным.
В ГПК (гл. 24) содержится сходное правовое регулирование. Вместе с тем в п. 1 ст. 134 ГПК предусмотрено, что суд отказывает в принятии заявления, поданного от своего имени, если в нем оспариваются акты, которые не затрагивают права, свободы или законные интересы заявителя. Поскольку в данной норме не сделано исключения для случаев оспаривания нормативных правовых актов, а гл. 24 ГПК также не содержит изъятия из указанного правила, то возможности судов общей юрисдикции по осуществлению абстрактного судебного нормоконтроля оказались увязанными с нарушением прав заявителя оспариваемым нормативным актом, что едва ли служит интересам поддержания правопорядка, который не может не нарушаться консервацией действия нормативного правового акта, противоречащего федеральному закону или иному нормативному правовому акту, имеющему большую юридическую силу.
По вопросу о возможности для любого лица оспорить нормативный правовой акт вне зависимости от того, нарушены права заявителя этим актом или нет, в литературе высказываются противоположные точки зрения.
Так, И.Л. Петрухин полагает, что абстрактный нормоконтроль нельзя доводить до крайности: "Вряд ли правильна точка зрения, согласно которой каждый гражданин вправе обжаловать в суд любой нормативный акт еще до того, как он нарушил его права в конкретном правоотношении" <*>. С данной позицией трудно согласиться по двум соображениям.
--------------------------------
<*> Судебная власть / Под ред. И.Л. Петрухина. М., 2003. С. 97.
Во-первых, она основывается на отрицании возможности предотвращения угрозы имеющемуся праву заявителя, которое может быть нарушено в случае применения к нему нормативного акта. Между тем, как отмечалось выше (подп. "А" п. 1 гл. 1), ГПК в п. 4 ч. 2 ст. 131 уже фактически допустил принципиальную возможность предъявления превентивных исков, направленных на ликвидацию угрозы нарушения права <*>, хотя именно в том, что касается возможности оспаривания актов, законодатель сделал в п. 1 ч. 1 ст. 134 ГПК исключение, что вряд ли логично, поскольку угроза применения нормативных актов наиболее очевидна в силу их обязательности. Трудно предположить, что нормативный акт не будет применен к лицу, его оспаривающему, если предписания этого акта не будут им выполняться. В данном случае предотвращение соответствующих негативных последствий для заявителя путем оспаривания нормативного акта представляется наиболее естественным и оптимальным способом защиты права от угрозы его нарушения в случае применения этого акта к заявителю. Как справедливо указывает Э.М. Мурадьян, цель превентивного иска - "обеспечить свободное, беспрепятственное осуществление права истца, предупредить реальные и формально-юридические осложнения, исключить вероятные вредные последствия" <**>.
--------------------------------
<*> См. также: Мурадьян Э.М. Превентивные иски // Государство и право. 2001. N 4. С. 23.
<**> Судебная власть. С. 656.
Во-вторых, заинтересованность лица в признании нормативного акта недействующим, по мнению автора настоящей работы, является заинтересованностью особого рода, которая может быть и не связана с нарушением субъективных прав заявителя изданием оспариваемого акта, в том числе ввиду отсутствия у него соответствующего субъективного права. Поскольку нормативный правовой акт устанавливает правила поведения, является обязательным для исполнения, всякое лицо, действующее в юрисдикции российского права, может рассматриваться как заинтересованное в поддержании основ правопорядка, нарушение которого изданием незаконного нормативного правового акта так или иначе затрагивает юридический интерес любого субъекта, на которого распространяется правовая система государства и который вправе требовать от государства внесения определенности в отношении того, должен применяться тот или иной изданный государством нормативный правовой акт или нет.
Данный интерес следует признать охраняемым законом. Как указывал в 2000 г. Председатель Верховного Суда РФ В.М. Лебедев, "не должно быть такой правовой ситуации, при которой гражданин не мог бы в судебном порядке поставить вопрос об отмене неконституционного или незаконного нормативного акта (федерального или субъекта Российской Федерации)" <*>. Хотя данное высказывание было сделано в контексте вопроса о полномочиях судов общей юрисдикции рассматривать дела о признании недействующими законов субъектов Российской Федерации по заявлениям прокурора и относилось к позициям судей КС РФ Г. Гаджиева и Н. Витрука, выраженным в их особых мнениях к Постановлению КС РФ от 11 апреля 2000 г., изложенная позиция В.М. Лебедева представляется справедливой и в более общем плане, т.е. применимой и к случаям, когда оспариваемый нормативный акт не затрагивает прав заявителя.
--------------------------------
<*> Лебедев В.М. От идеи судебного нормоконтроля к административному судопроизводству // Российская юстиция. 2000. N 9. С. 3.
К сожалению, в новом ГПК этот вопрос оказался решенным иначе, в связи с чем предусмотренное в п. 1 ч. 1 ст. 134 ГПК основание отказа в принятии заявления по мотивам ненарушения прав и интересов заявителя оспариваемым актом применительно к нормативным правовым актам следует признать нарушением права на судебную защиту.
3) Проблемы определенности и окончательности
судебного решения
Признание нормативного правового акта недействующим решением суда по своим юридическим последствиям ничем не отличается от признания акта утратившим силу органом, издавшим акт, так как в обоих случаях нормативный акт прекращает свое действие. Следовательно, деятельность суда в сфере абстрактного нормоконтроля представляет собой не что иное, как элемент правотворческой деятельности, а именно деятельности по "расчистке" законодательства от нормативных актов, не соответствующих иным нормативным актам, имеющим большую юридическую силу.
Убедившись в том, что оспариваемый нормативный акт либо изначально (т.е. на момент его издания) не соответствовал нормативному акту, имеющему большую юридическую силу, либо пришел в противоречие с принятым впоследствии нормативным актом, имеющим большую юридическую силу, суд должен признать его недействующим. Признание нормативного акта недействующим по решению суда, строго говоря, не означает лишение акта юридической силы, ведь он и без решения суда не имел ее с того момента, как вошел в противоречие с нормативным актом, имеющим большую юридическую силу.
Согласно ч. 2 ст. 13 АПК, ч. 2 ст. 11 ГПК суд, установив при рассмотрении дела, что нормативный акт не соответствует нормативному акту, имеющему большую юридическую силу, руководствуется последним, следовательно, неприменяемый судом нормативный акт не может считаться сохраняющим свою юридическую силу независимо от его отмены органом, издавшим такой акт. В законопроектной и правоприменительной практике такие акты принято именовать "фактически утратившими силу" (ФУС).
Признавая оспоренный нормативный акт недействующим, суд лишь официально подтверждает отсутствие у такого акта юридической силы, внося тем самым юридическую определенность в представления всех правоприменителей относительно того, какому именно нормативному акту, имеющему большую юридическую силу, противоречит оспариваемый нормативный акт и с какого времени он не может применяться. Следовательно, собственно правотворческий аспект деятельности суда при рассмотрении дел об оспаривании нормативного правового акта состоит в том, что суд своим решением оформляет признание нормативного акта утратившим свое действие.
Сложнее обстоит дело в случаях, когда суд отказал в удовлетворении требования о признании нормативного акта недействующим. Законодатель исходит из того, что по делам об оспаривании нормативных правовых актов арбитражный суд не связан доводами заявителя и обязан проверить оспариваемое положение нормативного акта в полном объеме (ч. 5 ст. 194 АПК). В гражданском процессе правило о том, что суд не связан основаниями и доводами заявленных требований, рассматривается как применимое ко всем делам, возникающим из публичных правоотношений (ч. 3 ст. 246 ГПК).
В АПК и в ГПК содержатся специальные положения о нормативных правовых актах, имеющие целью внесение судебным решением определенности в вопрос о том, является оспоренный нормативный акт действующим или нет. Этой цели служат положения Кодексов, направленные на недопущение повторного оспаривания нормативного правового акта, единожды проверенного судом на предмет его соответствия нормативному акту, имеющему большую юридическую силу (ч. 7 ст. 194, ч. 7 ст. 150 АПК, ст. ст. 248, 250, ч. 8 ст. 251 ГПК), правила об обязательном опубликовании соответствующих решений (ст. 196 АПК, ч. 3 ст. 253 ГПК), о направлении копии решения в арбитражные суды и иным организациям (ч. 6 ст. 195 АПК). По указанной категории дел законодатель уделяет особое внимание недопущению противоположных судебных решений, содержащих различные выводы относительно действия оспоренного нормативного акта.
Вместе с тем выводы суда, однажды проверившего нормативный правовой акт на предмет его соответствия другому нормативному акту, имеющему большую юридическую силу, и не усмотревшего между ними противоречия, не могут рассматриваться как исчерпывающее подтверждение законности проверенного акта, как его соответствие всем нормативным актам, имеющим большую силу и действовавшим на момент издания оспариваемого акта либо принятым впоследствии, а также международным договорам Российской Федерации, имеющим приоритет над внутренним законодательством. Вполне очевидно, в частности, что выводы суда не могут распространяться на будущее время, поскольку нормативный акт, признанный судом не противоречащим закону на момент вынесения решения, впоследствии может прийти в противоречие с законом в случае принятия нового закона, на соответствие которому нормативный акт судом не проверялся. Все эти обстоятельства учтены в ч. 7 ст. 194 АПК, которая предусматривает прекращение производства по делу об оспаривании нормативного правового акта, если он ранее был проверен судом именно по тем же основаниям.
В ГПК содержится усложненное, с точки зрения юридической техники, регулирование последствий принятия судом решения по делам, возникающим из публичных правоотношений. Статья 248 ГПК предусматривает, что судья отказывает в принятии заявления или прекращает производство по делу, если имеется вступившее в законную силу решение суда, принятое по заявлению о том же предмете; ст. 250 ГПК устанавливает запрет лицам, участвующим в деле, возникающем из публичных правоотношений, а также иным лицам заявлять после вступления в законную силу решения по такому делу в суде те же требования и по тем же основаниям; наконец, ч. 8 ст. 251 ГПК предусматривает отказ в принятии заявления об оспаривании нормативного акта, ранее проверенного судом, по основаниям, указанным в заявлении, что подразумевает возможность повторного оспаривания нормативного акта по иным основаниям.
В литературе были высказаны противоположные суждения по вопросу о соотношении вышеуказанных норм. В.М. Жуйков полагает, что "норму, содержащуюся в ч. 8 ст. 251, необходимо толковать во взаимосвязи со ст. 248 ГПК, которая регулирует общие положения производства по делам, возникающим из публичных правоотношений, и, следовательно, распространяется и на производство по делам об оспаривании нормативных правовых актов, поскольку в гл. 24 нет специального указания о ее неприменении к данному судебному производству" <*>. Аналогичную позицию занимает В.Ю. Зайцев <**>.
--------------------------------
<*> Комментарий к ГПК РФ / Под ред. В.М. Жуйкова, В.И. Пучинского, М.К. Треушникова. М., 2003. С. 526.
<**> Комментарий к ГПК РФ / Под ред. Г.А. Жилина. М., 2003. С. 447 - 448.
Иной точки зрения придерживается Е.С. Ганичева, которая полагает, что "содержащееся в ст. 248 понятие предмета заявления не должно толковаться в ограничительном смысле... и указанная норма в целом не может быть истолкована как полностью исключающая возможность повторной судебной проверки соответствующих актов..." <*>. По мнению Е.С. Ганичевой, "возбуждение дела, возникающего из публичных правоотношений, по требованиям, которые были рассмотрены судом, допускается только в том случае, если основания этих требований не совпадают с основаниями, по которым соответствующий акт или действие оспаривались в состоявшемся процессе и, следовательно, входили в предмет рассмотрения и получили правовую оценку" <**>.
--------------------------------
<*> Там же. С. 468.
<**> Там же. С. 471.
Автор настоящей работы разделяет выводы Е.С. Ганичевой. Что же касается позиций В.М. Жуйкова и В.Ю. Зайцева, то представляется, что предлагаемая указанными авторами трактовка соотношения общих положений, содержащихся в гл. 23, и специальных положений, содержащихся в п. 8 ст. 251 ГПК, едва ли корректна. Положения ст. 248 и ст. 250 ГПК о предмете и основаниях требований по делам, возникающим из публичных правоотношений, следует рассматривать в их непротиворечивом единстве, а именно как единую норму. Тогда все встает на свои места: между ст. 248 и ст. 250 нет противоречия, а ч. 8 ст. 251 ГПК не содержит иного, отличного от содержащейся в этих статьях единой нормы регулирования.
В то же время, если бы в нормах ч. 7 ст. 194 АПК, ч. 8 ст. 251 ГПК речь шла только о таких основаниях, которые, во-первых, возникли уже после осуществленной судом проверки нормативного акта (и, следовательно, судом не оценивались) и, во-вторых, относились к изменению правовой ситуации после вступления решения в силу (принятие нового нормативного акта, имеющего большую юридическую силу, с которым ранее проверенный судом нормативный акт пришел в противоречие; признание нормативного акта, имеющего большую юридическую силу, не соответствующим Конституции и т.п.), то можно было бы считать, что цель законодателя - создать определенность в отношении действия проверенного судом нормативного акта, сделать вступившее в законную силу решение суда окончательным - была бы достигнута. Однако в законе соответствующие указания отсутствуют, в связи с чем повторное оспаривание нормативного акта возможно по любым иным основаниям, чем указанные в рассмотренном судом заявлении, в том числе по основаниям, возникшим до того, как оспоренный нормативный акт был проверен судом.
В таком случае положения АПК и ГПК, обязывающие суд осуществить исчерпывающую проверку оспоренного нормативного акта, независимо от доводов и оснований, содержащихся в заявлении, не достигают своей цели, коль скоро, несмотря на такую исчерпывающую проверку, нормативный акт может быть оспорен повторно по основаниям, которые возникли до принятия судом решения. Следовательно, несмотря на очевидное желание законодателя исключить принятие противоположных решений суда по рассматриваемой категории дел, реализовать это пожелание в полной мере не удалось, что сохраняет неопределенность в вопросе о действии нормативного акта, несмотря на то что суд проверил его и признал действующим.
Неопределенность в вопросе о действии проверенного судом нормативного акта может быть связана и с отсутствием в решении суда указания на точную дату, с которой оспоренный нормативный акт признается недействующим. В таком случае неопределенность создается в отношении действия акта во времени <*>.
--------------------------------
<*> Так, усмотрев несоответствие отдельных положений Инструкции Госналогслужбы РФ от 15 мая 1996 г. N 42 "По применению Закона Российской Федерации "О государственной пошлине" части первой Налогового кодекса Российской Федерации, Верховный Суд РФ указал, что данные положения не порождают правовых последствий с момента, когда возникло указанное несоответствие, т.е. с момента введения в действие части первой НК, а не с момента вынесения судом решения (решения Судебной коллегии по гражданским делам Верховного Суда Российской Федерации // БВС РФ. 2001. N 8). В то же время указанную практику нельзя признать устойчивой. В ряде других случаев Верховный Суд, усмотрев противоречие оспариваемого нормативного акту сразу нескольким нормативным актам, имеющим большую юридическую силу и приятым в разное время, не указывает, с какого же времени нормативный акт следует считать недействующим.
В практике имеются случаи, когда оспариваемый нормативный акт на момент рассмотрения дела уже является недействующим, в частности, в связи с тем, что истек срок его действия либо он отменен органом, издавшим акт, и т.п. Некоторые суды в подобных случаях, придя к выводу о несоответствии оспариваемого акта акту, имеющему большую юридическую силу, отказывают в удовлетворении заявления, полагая невозможным в силу ч. 2 ст. 195 АПК признать недействующим нормативный акт, который уже не действует <*>.
--------------------------------
<*> Вестник ВАС РФ. 2003. N 8. С. 66.
Полагаем, что в действительности данная норма не препятствует признанию оспариваемого акта недействующим. Напротив, с учетом положений п. 3 ч. 3 ст. 195 АПК отказ в удовлетворении заявленного требования возможен лишь в том случае, если суд признает оспариваемый нормативный акт соответствующим нормативному акту, имеющему большую юридическую силу. В ином случае может создаваться неопределенность в отношении того, имелось ли нарушение закона вследствие издания оспоренного нормативного акта, с чем могут быть связаны определенные правовые последствия для заявителя, независимо от того, что впоследствии данный нормативный акт прекратил свое действие.
Следующая проблема, относящаяся к определенности решения по делам об оспаривании нормативных правовых актов, связана с толкованием нормы ч. 5 ст. 195 АПК. Согласно ей нормативный правовой акт или его отдельные положения, признанные арбитражным судом недействующими, не подлежат применению с момента вступления в законную силу решения суда. Означает ли данная формула, что до признания в судебном порядке нормативного акта недействующим его положения подлежат применению? Полагаем, что ответ должен быть отрицательным. Норма ч. 5 ст. 195 АПК представляет собой частное проявление положения ч. 1 ст. 16 АПК об обязательности судебных актов и не более того.
С момента вступления в силу решения суда о признании нормативного акта недействующим все органы и лица, безусловно, не вправе руководствоваться этим актом и применять его. Но из этого, с нашей точки зрения, вовсе не следует, что до этого момента соответствующий акт мог и должен был применяться, даже если он изначально (т.е. на момент его издания) противоречил акту, имеющему большую юридическую силу, либо перестал соответствовать такому акту впоследствии.
Как правило, при введении в действие нового закона в его переходных положениях либо во вводном законе формулируется правило, что впредь до приведения в соответствие с новым законом ранее принятых нормативных актов последние с момента введения нового закона в действие применяются в части, не противоречащей новому закону. Следовательно, в части, противоречащей новому закону, ранее принятые нормативные акты не подлежат применению, независимо от того, что они формально не отменены или не изменены. Признав акт противоречащим закону, суд, естественно, не может "продлить жизнь" этого акта по сравнению с тем, как это определил законодатель во вводном законе, т.е. действовать вопреки воле законодателя.
Правило о неприменении судом нормативного правового акта, не соответствующего акту, имеющему большую юридическую силу, содержится и в ч. 2 ст. 13 АПК. Системный анализ этой нормы с ч. 5 ст. 195 и ст. 16 АПК позволяет заключить, что между ними нет противоречия.
Хотя нельзя не признать, что формула, использованная для аналогичных ситуаций в ГПК (ч. 2 ст. 253), выглядит более точно: суд признает нормативный правовой акт недействующим полностью или частично со дня его принятия или иного указанного судом срока. Совершенно ясно, что в данном случае речь идет не о судебном усмотрении в этом вопросе, а о случаях, когда оспариваемый нормативный акт изначально не противоречил какому-либо иному акту, имеющему большую юридическую силу. Признавать оспариваемый нормативный акт недействующим с момента его принятия в подобных ситуациях нет оснований, в таком случае на суд возлагается обязанность указать точную дату, с которой акт следует считать пришедшим в такое противоречие и, следовательно, недействующим <*>.
--------------------------------
<*> В литературе были высказаны и иные точки зрения. См., напр.: Комментарий к ГПК РФ / Под ред. В.М. Жуйкова, В.И. Пучинского, М.К. Треушникова. М., 2003. С. 531 (автор главы - В.Ю. Зайцев); Комментарий к ГПК РФ / Под ред. М.А. Викут. М., 2003. С. 473 - 474 (автор главы - А.С. Набока).
Проблемы, связанные с внесением определенности в вопрос о действии нормативного правового акта в период, предшествующий вынесению судебного решения, в котором фиксируются выводы суда на этот счет, имеют отношение к доступности правосудия. В идеале суд, проверив оспоренный нормативный правовой акт, должен был бы дать исчерпывающий ответ, является ли этот акт действующим на момент вынесения решения, а если нет, то с какого именно времени. В таком случае его повторное оспаривание действительно было бы возможно лишь по обстоятельствам, возникшим после вступления соответствующего решения в законную силу.
Разумеется, желательно, чтобы закон создавал для всех заинтересованных лиц ясность в том, при каких условиях возможно повторное оспаривание нормативного правового акта. Существующее ныне правовое регулирование не обеспечивает такой ясности: с одной стороны, суд проверил нормативный акт, признал его действующим, а с другой - он может быть вновь оспорен по другим основаниям, хотя суд по закону должен был проверить оспариваемое положение в полном объеме.
Суд не способен проверить, противоречил ли оспоренный нормативный акт на момент его издания всем другим действовавшим на тот момент нормативным актам, имеющим большую юридическую силу, а также международным договорам РФ и не пришел ли он в противоречие со всеми принятыми впоследствии нормативными актами (договорами РФ). Такая проверка предполагает сплошной анализ всего нормативного материала, как имевшегося до издания оспариваемого акта, так и появившегося после этого. Это огромная работа, и возложение ее на суд означало бы явное преувеличение его возможностей.
Реально суд может проверить лишь соответствие оспариваемого положения нормативного акта тому конкретному положению нормативного акта, имеющего большую юридическую силу, на который ссылается заявитель. Лишь в очевидных для самого суда случаях, когда оспариваемый нормативный акт хотя и не противоречит тому, на который ссылается заявитель, но противоречит другому, суд может и должен признать оспариваемый акт недействующим.
Иначе говоря, суд может признать нормативный акт недействующим и по иным, чем указано в заявлении, основаниям, при этом было бы желательно, чтобы суд, не усмотрев противоречия оспариваемого акта с тем, на который ссылается заявитель, не ограничивался этим и проверил, нет ли видимых противоречий оспариваемого акта другим нормативным актам, имеющим большую юридическую силу. Только в этом и видится смысл регулирования, содержащегося на этот счет в процессуальном законодательстве и отражающего специфику рассмотрения соответствующих дел.
Однако из этого вовсе не следует, что если суд не усмотрел таких противоречий, то проверенный им нормативный акт тем самым признан действующим и его последующая судебная проверка исключается навсегда. Судебная деятельность по проверке нормативных правовых актов весьма схожа с рассмотрением дел, связанных с действительностью сделок. Отказ суда в признании сделки недействительной по указанному истцом основанию вовсе не исключает последующего признания ее недействительной по другому основанию.
В связи с изложенным предлагается:
1) улучшить корреспонденцию норм ст. ст. 248, 250, ч. 8 ст. 251 ГПК между собой, дополнив ст. 248 ГПК указанием на то, что вступившее в законную силу решение принято по заявлению, содержащему те же основания;
2) включить в ч. 5 ст. 195 АПК указание на то, что нормативный правовой акт, противоречащий нормативному акту, имеющему большую юридическую силу, не подлежит применению со дня его принятия или с иного указанного судом времени.
E. Дела об оспаривании ненормативных правовых актов,
решений, действий (бездействия) государственных
и муниципальных органов и должностных лиц
1) Препятствия в получении судебной защиты,
относящиеся к сроку для обращения в суд
АПК 1995 г. не устанавливал каких-либо сроков, ограничивающих право лица, оспаривающего ненормативный правовой акт, на обращение в арбитражный суд за защитой своего права. ГПК РСФСР (ст. 239.5), напротив, устанавливал для обращения в суд по делам об обжаловании действий государственный органов, общественных организаций и должностных лиц, нарушающих права и свободы граждан, трехмесячный срок, исчисляемый со дня, когда гражданину стало известно о нарушении его прав и свобод.
Данное положение ГПК РСФСР было заимствовано АПК (ч. 4 ст. 198) и ГПК (ч. 1 ст. 256) 2002 г. Кроме того, в ГПК (ч. 2 ст. 156) установлено, что пропуск трехмесячного срока обращения в суд не является для суда основанием для отказа в принятии заявления. Причины пропуска срока выясняются в предварительном судебном заседании и могут служить основанием для отказа в удовлетворении заявления. Установление в ГПК РСФСР достаточно жестких по времени ограничений для обращения в суд по рассматриваемой категории дел имело свои исторические причины.
Глава 24.1 была включена в Кодекс в январе 1988 г. после принятия Закона СССР от 30 июня 1987 г. "О порядке обжалования в суд неправомерных действий должностных лиц, ущемляющих права граждан" <*>, впервые допустившего возможность судебного обжалования действий должностных лиц, не связанных с применением взысканий с граждан в административном порядке (гл. 24 ГПК РСФСР). Ограничения по срокам на обжалование соответствующих действий, введенные законодателем, были вызваны не оправдавшимися на практике опасениями, что суды не смогут справиться с огромным объемом жалоб. Между тем Закон СССР от 30 июня 1987 г. не получил широкого применения, поскольку не позволял гражданам обжаловать решения коллегиальных органов, чаще всего нарушавших права граждан <**>.
--------------------------------
<*> Свод законов СССР. Т. 1. С. 376-2.
<**> Жуйков В.М. Права человека и власть закона. М., 1995. С. 11.
Более поздний Закон СССР от 2 ноября 1989 г. несколько расширил возможности для обжалования действий коллегиальных органов, а с 17 сентября 1991 г. применялась принятая Съездом народных депутатов СССР Декларация прав и свобод человека, закрепившая право каждого на судебное обжалование незаконных действий должностных лиц, государственных органов и общественных организаций. Соответствующие положения Декларации были впоследствии закреплены и в Законе РФ от 27 апреля 1993 г. "Об обжаловании в суд действий и решений, нарушающих права и свободы граждан" <*>.
--------------------------------
<*> Ведомости СНД и ВС РФ. 1993. N 19. Ст. 685.
Таким образом, с 1991 г. подведомственность судам общей юрисдикции соответствующих дел в реальности не расширялась. Тем не менее при многочисленных поправках, вносившихся в ГПК вплоть до 2000 г., сроки на обращение в суд с жалобами на неправомерные действия органов и должностных лиц сохранились неизменными, хотя доля дел по таким жалобам в районных судах составляет лишь 4,4% от общего числа рассмотренных этими судами гражданских дел, а в верховных судах республик, краевых, областных и равных им судах - 0,8% <*>. В арбитражных судах доля дел о признании недействительными ненормативных правовых актов, решений и действий государственных и муниципальных органов составила в 2002 г. 5,6%, в 2003 г. - 6,6% <**>.
--------------------------------
<*> Российская юстиция. 2003. N 8. С. 73, 76.
<**> Вестник ВАС РФ. 2004. N 4.
В такой ситуации сохранение в новом ГПК и установление в АПК 2002 г. столь жестких ограничений по срокам на обращение в суд по указанным делам едва ли оправданно. По существу этим сроком в значительной степени обесценивается такой способ судебной защиты нарушенного гражданского права, как признание соответствующих актов недействительными (ст. ст. 12, 13 ГК). Возможность использования других способов судебной защиты (признание права и т.п.) не компенсирует утраты данного способа, коль скоро незаконный публичный акт остается действующим; более того, при судебном отказе в признании его недействительным вследствие пропуска срока на оспаривание он создает реальную конкуренцию праву, хотя бы и признанному судом в другом деле.
В судебной практике достаточно распространенными являются дела о признании недействительными актов государственной регистрации юридических лиц, в частности, в связи с тем, что они регистрируются на умерших лиц, по утерянным паспортам и т.п. Подобные образования, как правило, создаются в целях уклонения от налогообложения. Они нелегитимны с момента создания, поскольку не имеют учредителя и, следовательно, не могут сформировать органы юридического лица.
Если лицо, по утерянному паспорту которого зарегистрирована организация, пропустило без уважительных причин срок на оспаривание акта государственной регистрации, то в удовлетворении его требования суд вправе отказать. Разумеется, от этого лицо не стало учредителем и не несет ответственности за деятельность юридического лица, созданного без его ведома, однако в гражданском обороте гражданин будет продолжать фигурировать в качестве учредителя юридического лица, не имея к нему никакого отношения.
В литературе установление трехмесячного срока на обращение в суд по рассматриваемой категории дел иногда объясняется необходимостью наиболее быстрого урегулирования конфликтов в публично-правовой сфере <*>. Вряд ли в приведенном примере и других подобных случаях (а их масса) можно считать, что конфликт в публично-правовой сфере оказался вообще урегулированным в силу сохраняющегося несоответствия данных государственной регистрации реальному положению вещей. Совершенно ясно, что никакого отношения ни к стабильности в публично-правовой сфере, ни к стабильности гражданского оборота, в котором сохраняется нелегитимное юридическое лицо, установление данного срока не имеет. В любом случае он не должен применяться к длящимся правонарушениям, к числу которых, в частности, относится противоправное бездействие органа, действие неправомерно изданного ненормативного акта и т.п.
--------------------------------
<*> См., напр.: Комментарий к ГПК РФ / Под ред. Г.А. Жилина. М., 2003. С. 488 (автор главы - Е.С. Ганичева).
Публичные правоотношения тесно переплетены с частноправовыми, в большинстве случаев их невозможно разграничить. Это относится как к порядку разрешения соответствующих дел, так и к срокам судебной защиты права в исковом производстве и производстве по делам, указанным в гл. 24 АПК и гл. 25 ГПК. Практически положения ст. 256 ГПК и ч. 4 ст. 198 АПК создают максимум условий для консервации неправового акта, что дезорганизует публичные и частные правоотношения, вводит в заблуждение тех, кто должен ориентироваться на соответствующий публично-правовой акт, в том числе обращенный к неопределенному кругу лиц, каковым является, например, акт государственной регистрации права, акт государственной регистрации юридического лица и т.п.
Практическое применение установленного в указанных нормах срока на обращение в суд, последствий его пропуска связано с уяснением правовой природы данного срока. По отношению к арбитражному процессу вопрос о природе данного срока в доктрине процессуального права пока не нашел своего разрешения. Некоторые ученые однозначно полагают, что этот срок имеет не материально-правовой, а процессуальный характер. Так, А.Т. Боннер указывает, что этот срок "не является сроком исковой давности, а частным случаем процессуальных сроков, порядок исчисления и восстановления которых регулируется нормами гл. 10" <*>.
--------------------------------
<*> Комментарий к АПК РФ / Под ред. М.С. Шакарян. С. 452.
С указанной позицией трудно согласиться как в теоретическом плане, так и исходя из практических последствий такого вывода. Течение данного срока начинается со дня, когда заявителю стало известно о нарушении его прав и законных интересов, т.е. когда никаких арбитражно-процессуальных отношений еще не существует. Последние во всяком случае не могут возникнуть раньше, чем лицо обратилось в арбитражный суд.
В практическом плане признание данного срока процессуальным означало бы, что его пропуск должен влечь за собой последствия, предусмотренные ч. 2 ст. 115 АПК (т.е. возвращение заявлений, поданных по истечении процессуального срока). Но ст. 129 АПК не предусматривает подобного основания для возвращения заявления, следовательно, оно подлежит принятию, если соответствует требованиям, предъявляемым Кодексом к его форме и содержанию (ч. 2 ст. 127 АПК).
Указанный срок заимствован АПК из ГПК РСФСР (ст. 239.5) и имеет одинаковую правовую природу в арбитражном и гражданском процессе. В практике судов общей юрисдикции данному сроку всегда придавалось значение, аналогичное сроку исковой давности <*>. Теперь данная практика прямо закреплена в ч. 2 ст. 256 ГПК. Следует согласиться с высказанной в литературе позицией, согласно которой данный срок "является сроком давности судебной защиты интересов лица, право которого нарушено, а не процессуальным сроком" <**>.
--------------------------------
<*> См.: п. 11 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 21 декабря 1993 г. N 10.
<**> Елькин С.К. Применение сроков осуществления и защиты субъективного права в сфере соприкасаемых правоотношений // Арбитражная практика. 2003. N 10. С. 47.
Поэтому установленный ч. 4 ст. 198 АПК срок, по нашему мнению, имеет материально-правовую природу, хотя и может быть восстановлен арбитражным судом применительно к правилам гл. 10 АПК. Тем не менее его упразднение в гражданском и арбитражном процессе, как это предлагается рядом авторов <*>, в наибольшей степени отвечало бы как частным, так и публичным интересам, способствовало бы обеспечению доступности правосудия в публично-правовых спорах.
--------------------------------
<*> См., напр.: Шварц М.З. Систематизация арбитражного процессуального законодательства: проблемы теории и практики применения: Автореф. дис. ... канд. юрид. наук. СПб., 2004.
2) Спорные вопросы приостановления действия
оспариваемого акта
АПК (ч. 3 ст. 199) и ГПК (ч. 4 ст. 254) 2002 г. предусматривают право суда приостановить действие оспариваемого ненормативного акта или решения. По АПК это может быть сделано только по ходатайству заявителя. В судебной практике имеются определенные трудности при применении указанных мер, связанные с уяснением их правовой природы. Одни суды рассматривают приостановление действия акта или решения как разновидность обеспечительных мер, другие считают, что, реализуя соответствующее полномочие, суды не связаны положениями гл. 8 АПК, гл. 13 ГПК. Последняя точка зрения применительно к ГПК имеет под собой определенные основания, поскольку принятие мер по обеспечению иска в силу ст. 139 ГПК возможно лишь по заявлению лиц, участвующих в деле, в то время как ч. 4 ст. 254 ГПК позволяет суду приостановить действие оспариваемого решения по своей инициативе.
Большинство авторов, рассматривавших данный вопрос, исходят из того, что предусмотренные ч. 3 ст. 199 АПК меры являются обеспечительными и, следовательно, подпадающими под регулирование гл. 8 АПК <*>. Сходную позицию занимают и некоторые авторы, комментировавшие соответствующие положения ГПК <**>. Вместе с тем рассматриваемые нормы, как представляется, требуют уяснения их взаимодействия с нормами других федеральных законов, в частности с Федеральным законом "Об исполнительном производстве".
--------------------------------
<*> Комментарий к АПК / Под ред. В.Ф. Яковлева, М.К. Юкова. М., 2003. С. 538, 559 (автор глав - Т.К. Андреева); Комментарий к АПК / Под ред. М.С. Шакарян. М., 2003. С. 455, 485 - 486 (автор глав - А.Т. Боннер); Комментарий к АПК / Под ред. Г.А. Жилина. М., 2003. С. 486 (автор главы - С.В. Никитин).
<**> Комментарий к ГПК / Под ред. М.А. Викут. М., 2003. С. 487 (автор главы - А.С. Набока).
Приостановление действия (исполнения) оспариваемого акта не тождественно приостановлению исполнительного производства (ст. ст. 20 - 21 ФЗ "Об исполнительном производстве"). Так, в силу ст. 46 НК исполнение банками инкассовых поручений (распоряжений) налоговых органов о списании и перечислении в бюджет денежных средств со счетов налогоплательщиков (налоговых агентов) - юридических лиц, имеющих задолженность по налогам и сборам, осуществляется без участия судебного пристава-исполнителя и без возбуждения исполнительного производства. Следовательно, приостановление исполнения соответствующих инкассовых поручений возможно лишь по правилам ч. 3 ст. 199 АПК (гл. 8 АПК) при оспаривании этих поручений (распоряжений) или решений налоговых органов, на основании которых были направлены соответствующие поручения (распоряжения).
Иная ситуация с взысканием налога и сбора за счет иного имущества юридического лица - налогоплательщика или налогового агента. В силу п. 1 ст. 47 НК исполнение соответствующих решений налоговых органов осуществляется судебными приставами-исполнителями в порядке, установленном Федеральным законом "Об исполнительном производстве", согласно ст. 20 которого в указанных в этой статье случаях (в частности, при оспаривании исполнительного документа и при предъявлении иска об освобождении имущества от ареста) суд обязан приостановить исполнительное производство, при этом соответствующие судебные процедуры не имеют отношения к положениям ч. 3 ст. 199 и гл. 8 Кодекса.
F. Дела об административных правонарушениях
На доступность правосудия в делах об административных правонарушениях отрицательно влияют два основных фактора.
Первый состоит в том, что предусмотренные КоАП процедуры рассмотрения дел об административных правонарушениях, которые охватывают и соответствующую правоприменительную деятельность судей, в силу их предельной упрощенности трудно считать приемлемыми для отправления правосудия. Как справедливо указывал В.В. Ярков, при осуществлении реформы в сфере гражданской юрисдикции важно "закрепить качественное своеобразие гражданского процессуального регламента, его сущностные черты, отличающие гражданский процесс от административных процедур, не допуская нивелирования и упрощения судопроизводства и сведения его по ряду показателей к административному процессу" <*>. Эти процедуры трудно совместимы с такими основополагающими принципами любого судопроизводства, как принципы состязательности и равноправия сторон. Нельзя не согласиться с высказываемой в литературе негативной оценкой норм КоАП, посвященных судебной деятельности, которые, как отмечает, в частности, Л.А. Грось, противоречат нормам процессуальных отраслей <**>.
--------------------------------
<*> Ярков В.В. К проекту Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации // Арбитражный и гражданский процесс. 2001. N 3. С. 2.
<**> Грось Л.А. КоАП: игнорирование норм гражданского процессуального права // Арбитражный и гражданский процесс. 2002. N 12. С. 17.
Автор настоящей работы разделяет позицию, согласно которой "на основе анализа соответствующих статей КоАП, которыми определяется место судей в производстве по делам об административных правонарушениях и характер осуществляемой ими процессуальной деятельности, возможен вывод, что в данном контексте они не выступают в роли субъектов судебной власти, т.е. не осуществляют функции правосудия. Вся их деятельность регламентирована нормами Кодекса, причем в одинаковой мере с регламентацией аналогичной деятельности исполнительных органов и должностных лиц" <*>. При такой постановке вопроса судьи, будучи вынуждены руководствоваться в своей деятельности процедурами КоАП, оказываются, по сути, в положении одного из субъектов управленческой деятельности исполнительной власти в сфере применения административной ответственности.
--------------------------------
<*> Комментарий к КоАП / Под ред. Ю.М. Козлова. М., 2002. С. 84 (автор главы - Ю.М. Козлов).
Применительно к гражданскому процессу законодатель избрал наиболее простое решение, вовсе исключив из сферы гражданского судопроизводства дела об административных правонарушениях по причине очевидной невозможности обеспечения рассмотрения этих дел по правилам ГПК без существенного реформирования предписываемых КоАП процедур, в которых осуществляется соответствующая судебная деятельность, что предполагает их корреляцию с общими положениями ГПК и с принципами гражданского процессуального права. В результате право суда для лиц, привлекаемых к административной ответственности, по делам, рассматриваемым общими судами, исчерпывается теми крайне ограниченными возможностями, которые предоставляет в этом отношении КоАП <*>.
--------------------------------
<*> В литературе отмечается, что "распыление процессуальных норм по двум кодексам - ГПК и КоАП, их пробельный характер неоправданно усложняет работу, создает условия различного толкования и применения этих норм и, как следствие, ведет к усугублению проблем в сфере защиты прав и свобод, провозглашенных в Конституции РФ" (Серков П. Введение административного судопроизводства - конституционный долг законодателей // Российская юстиция. 2003. N 12. С. 54).
Применительно к арбитражному процессу законодатель избрал принципиально иной подход, постаравшись скорректировать, насколько это возможно, содержащиеся в КоАП процессуальные нормы, адаптировать их принципам арбитражного процесса и, тем самым, создать более или менее приемлемые с точки зрения отправления правосудия правила рассмотрения соответствующих дел, чем это позволяет КоАП.
Разумеется, сделать это было значительно труднее, чем вовсе исключить процедуры рассмотрения дел об административных правонарушениях из сферы регулирования АПК, предоставив соответствующее регулирование исключительно КоАП. Поэтому, несмотря на сохраняющиеся проблемы с доступностью правосудия граждан и юридических лиц в делах об административных правонарушениях, рассматриваемых арбитражными судами, подход, избранный законодателем в АПК, представляется более оптимальным, чем в ГПК, поскольку все же позволяет ввести (хотя и с целым рядом ограничений) соответствующую судебную деятельность в русло относительно цивилизованного процесса.
Вместе с тем законодатель не мог при этом вовсе проигнорировать регулирование, содержащееся в КоАП, что наложило свой отпечаток на правила рассмотрения соответствующих дел, сформулированные в АПК, который при рассмотрении дел об административных правонарушениях предписывает руководствоваться как положениями, содержащимися в главе 25 АПК, так и положениями федерального закона об административных правонарушениях (ч. 1 ст. 189, ч. 1 ст. 202, ч. 1 ст. 207 АПК), т.е. КоАП. Отсюда возникают проблема применимости в арбитражном процессе тех или иных положений КоАП и проблема их соотношения и взаимодействия с регулированием, содержащимся в АПК. Трудности, которые встают при этом как перед заинтересованными лицами, так и перед судом, образуют второй фактор, отрицательно влияющий на доступность правосудия по указанным делам.
Поскольку порядок рассмотрения дел об административных правонарушениях ныне не входит в предмет регулирования ГПК, автор настоящей работы ограничивается рассмотрением проблем доступности правосудия по указанным делам, разрешаемым арбитражными судами.
Дела об административных правонарушениях АПК подразделяет на две категории: 1) дела о привлечении к административной ответственности (§ 1 гл. 25 АПК); 2) дела об оспаривании решений административных органов о привлечении к административной ответственности (§ 2 гл. 25 АПК).
1) Дела о привлечении к административной ответственности
КоАП (гл. 29) не делает различий в процедурах рассмотрения дел об административных правонарушениях в зависимости от того, рассматривается ли дело судьей либо административным органом (должностным лицом).
Раздел IV "Производство по делам об административных правонарушениях" КоАП исходит из того, что производство по делу об административном правонарушении включает несколько стадий: возбуждение дела уполномоченным органом или должностным лицом (гл. 28 КоАП); подготовку и рассмотрение дела судьей, административным органом, должностным лицом, к которым оно направлено органом (лицом), возбудившим дело (гл. 29 КоАП); пересмотр вынесенных постановлений по делу об административном правонарушении в случае их обжалования (ст. ст. 30.1 - 30.10 КоАП), пересмотр вступивших в законную силу постановлений по делу об административном правонарушении и решений по результатам рассмотрения жалоб (ст. 30.11 КоАП). Раздел V КоАП посвящен исполнению постановлений по делам об административных правонарушениях. Таким образом, рассмотрение дела об административном правонарушении по КоАП - одна из стадий его развития, как и стадия пересмотра вынесенных постановлений по результатам рассмотрения такого дела. Для целей арбитражного процесса соответствующие стадии дела об административном правонарушении рассматриваются как самостоятельные категории дел (§§ 1 и 2 гл. 25 АПК).
После возбуждения арбитражным судом дела о привлечении к административной ответственности либо дела об оспаривании решения административного органа о привлечении к такой ответственности дальнейшее его развитие (включая апелляционное, кассационное производство) происходит в соответствии со стадиями и в порядке, которые установлены арбитражным процессуальным законодательством, а не КоАП. Поэтому стадия пересмотра постановления по делу об административном правонарушении (ст. 30.6 КоАП) по АПК является либо апелляционным производством по делу о привлечении к административной ответственности, либо рассматриваемым по первой инстанции самостоятельным делом об оспаривании постановлений административных органов.
Терминология, используемая АПК, отличается от терминологии КоАП. Постановление по делу об административном правонарушении (ст. 29.10 КоАП) АПК называет решением, обращение с жалобой на постановление (ст. 30.2 КоАП), если оно вынесено административным органом (должностным лицом), - заявлением, обжалование такого постановления (ст. 30.1 КоАП) - оспариванием (§ 2 гл. 25 АПК) и т.д.
Подавляющее большинство дел об административных правонарушениях, в том числе совершенных юридическими лицами и предпринимателями, рассматриваются во внесудебном порядке. Правом рассмотрения дел об административных правонарушениях только на федеральном уровне наделены 58 органов исполнительной власти, указанных в ст. ст. 23.3 - 23.61 КоАП. В судебном порядке рассматриваются лишь некоторые дела, связанные с привлечением лиц к административной ответственности. Это связано прежде всего с тем, что некоторые виды наказаний за административные правонарушения в силу указаний закона могут быть назначены только судом. К таким наказаниям относятся, в частности, возмездное изъятие, конфискация орудия совершения или предмета административного правонарушения, а также дисквалификация (ст. ст. 3.6, 3.7, 3.11 КоАП).
Согласно ч. 1 ст. 1.1, ч. 1 ст. 2.1 КоАП на федеральном уровне законодательство об административных правонарушениях исчерпывается КоАП. В соответствии со ст. 5 Федерального закона "О введении в действие Кодекса Российской Федерации об административных правонарушениях" от 30 декабря 2001 г. N 196-ФЗ <*> производство по делам об административных правонарушениях, признанных административными правонарушениями в соответствии с законодательными актами РСФСР и РФ и не признающихся таковыми в соответствии с КоАП, подлежит прекращению.
--------------------------------
<*> СЗ РФ. 2002. N 1 (ч. 1). Ст. 2.
Вместе с тем в настоящее время на федеральном уровне имеется ряд законодательных актов, устанавливающих различные экономические санкции за правонарушения, в том числе штрафного характера, но при этом соответствующие правонарушения не именуются в этих законодательных актах "административными". Например, ст. 80 Федерального закона "О федеральном бюджете на 2002 год" от 30 декабря 2001 г. N 194-ФЗ <*> предусмотрена ответственность юридических лиц в виде штрафа за нецелевое использование бюджетных кредитов. Судебная практика исходит из того, что бюджетные правоотношения, в том числе возникающие в связи с предоставлением бюджетных кредитов, имеют публично-правовой характер. До принятия нового КоАП арбитражные суды исходили из применимости норм КоАП РСФСР к соответствующим правоотношениям в отсутствие специального регулирования в бюджетном законодательстве, в частности, по вопросу применения давности совершения правонарушения, влекущего наложение штрафа <**>.
--------------------------------
<*> СЗ РФ. 2001. N 53 (ч. 1). Ст. 5030.
<**> См., напр.: Арбитражная практика. 2002. N 9. С. 64.
С принятием КоАП и АПК следует прийти к выводу, что подведомственные арбитражным судам дела о взыскании предусмотренных законодательством РФ штрафов и иных санкций имущественного характера за правонарушения, в отношении которых в законе отсутствует указание на то, что они являются административными правонарушениями, должны рассматриваться по правилам гл. 26 АПК.
Из всех дел об административных правонарушениях, рассматриваемых в судебном порядке (ст. 23.1 КоАП), к ведению арбитражных судов КоАП относит лишь дела о некоторых правонарушениях (если они совершены юридическими лицами или индивидуальными предпринимателями), прямо указанных в ч. 3 ст. 23.1 КоАП. По большинству из этих правонарушений в качестве административного наказания могут быть назначены конфискация орудия либо предмета административного правонарушения (ст. 6.14, ч. 2 ст. 14.1, ст. 14.10, ч. ч. 1 и 2 ст. 14.16, ч. ч. 1, 3 и 4 ст. 14.17, ст. 14.18, ч. ч. 1 и 2 ст. 19.19 КоАП) или дисквалификация (ст. ст. 14.12, 14.13, 14.21, 14.22 КоАП), что и обуславливает обязательный судебный порядок рассмотрения соответствующих дел (ст. ст. 3.7, 3.11 КоАП).
Однако в некоторых предусмотренных федеральным законом случаях только в судебном порядке могут назначаться и административные наказания, не связанные с конфискацией либо дисквалификацией. Из числа дел, отнесенных КоАП к подведомственности арбитражных судов, это дела об административных правонарушениях, предусмотренные ст. ст. 7.24, 14.11, 14.14, 14.23, 15.10 КоАП. За указанные правонарушения КоАП предусматривает в качестве административного наказания штраф.
Разумеется, приведенный выше перечень не охватывает все дела о привлечении к административной ответственности в судебном порядке юридических лиц и индивидуальных предпринимателей. Подавляющее большинство таких дел отнесено КоАП к ведению мировых судей и судов общей юрисдикции.
Такое регулирование вопросов подведомственности нельзя признать вполне последовательным, поскольку в сфере общей судебной юрисдикции оказались дела, относящиеся к предпринимательской и иной экономической деятельности, что означает вряд ли оправданное сужение полномочий арбитражных судов по рассматриваемой категории дел как по сравнению с регулированием, содержащимся в ст. 1, ч. ч. 1 и 2 ст. 27 АПК, так и с тем, как определял компетенцию арбитражных судов АПК 1995 г. Согласно ст. 22 АПК 1995 г. дела по экономическим спорам были подведомственны арбитражным судам независимо от того, возник ли спор из гражданских, административных либо иных правоотношений. Сужение полномочий арбитражных судов отражает существующие правовые реалии, к которым относится закрепление в КоАП соответствующего распределения судебной компетенции по рассмотрению дел об административных правонарушениях.
Административная ответственность в виде штрафов может устанавливаться не только КоАП, но и законами субъектов Российской Федерации (ст. ст. 1.1, 3.2 КоАП). Однако дела о взыскании соответствующих штрафов, т.е. о привлечении к административной ответственности, не могут быть отнесены к подведомственности арбитражных судов законами субъектов Российской Федерации, поскольку это прерогатива федерального закона (ч. 3 ст. 29, ч. 1 ст. 202 АПК).
АПК установил иной порядок рассмотрения арбитражными судами дел об административных правонарушениях, чем предусмотренный КоАП (гл. 29). Согласно КоАП стадия возбуждения дела об административном правонарушении лицами, уполномоченными составлять протоколы об административных правонарушениях (ч. 3 ст. 28.1 КоАП), завершается направлением протокола об административном правонарушении и других материалов дела судье, в орган или должностному лицу, которые уполномочены рассматривать дело об административном правонарушении (ст. 28.8 КоАП). КоАП неизвестна процедура предъявления со стороны лиц, возбудивших дело об административном правонарушении, требования к органу, компетентному принять по нему решение о привлечении лица к административной ответственности.
АПК исходит из иного принципа: дело в арбитражном суде может быть возбуждено лишь по заявлению заинтересованных лиц, содержащему конкретное правовое требование и оформленному в соответствии с установленными процессуальным законом правилами (ст. 4 АПК). Из ч. 1 ст. 202 АПК следует, что особенности рассмотрения дел, указанных в гл. 25 АПК, устанавливаются как этой главой, так и федеральным законом об административных правонарушениях. Вместе с тем содержащееся в КоАП (разд. IV) регулирование в основном отражено непосредственно в гл. 25 АПК.
Некоторые положения разд. IV КоАП не включены в АПК по причине их несовместимости с принципами судопроизводства в арбитражных судах, в отдельных случаях АПК вводит противоположное регулирование, чем содержащееся в КоАП, положения гл. 29 КоАП, посвященные рассмотрению дел об административных правонарушениях, практически не имеют применения в арбитражном процессе по причине схематичности и приблизительности правового регулирования, содержащегося в этой главе, в то время как АПК (разд. I - III) содержит подробную регламентацию соответствующей процессуальной деятельности. Соответственно за пределами АПК осталось очень немного положений КоАП, требующих их непосредственного применения в арбитражном процессе в дополнение к регулированию, содержащемуся в АПК. Тем не менее они достаточно значимы.
Из числа положений КоАП, в отношении которых АПК не содержит прямого ответа на возможность их применения в арбитражном процессе, самым важным, как представляется, является положение п. 2 ч. 1 ст. 30.7 КоАП о недопустимости усиления наказания или иного ухудшения положения лица, в отношении которого вынесено постановление, путем его изменения по результатам рассмотрения жалобы на это постановление. В АПК (гл. 34 - 36) соответствующее положение отсутствует, не указано в этих главах (в отличие от ч. 1 ст. 202 АПК) и на возможность применения в суде апелляционной, кассационной и надзорной инстанций каких-либо особенностей, установленных КоАП. Как известно, АПК исходит из того, что "поворот к худшему" для заявителя возможен во всех инстанциях при пересмотре судебных актов.
Из анализа норм ст. ст. 30.7, 30.11 КоАП и их сопоставления со ст. ст. 268 - 271, 286 - 289 АПК возможен вывод, что с учетом специфики пересмотра судебных актов в арбитражном процессе положение п. 2 ч. 1 ст. 30.7 КоАП не может применяться при рассмотрении апелляционных и кассационных жалоб на решение арбитражного суда по делам о привлечении к административной ответственности, в частности, при отказе в удовлетворении требования административного органа (§ 1 гл. 25 АПК), что, однако, не исключает применения данной нормы КоАП при рассмотрении арбитражным судом дел об оспаривании решений административных органов о привлечении к административной ответственности.
КоАП не исключает "поворота к худшему" для лица, обжаловавшего постановление по делу об административном правонарушении. Согласно п. 4 ч. 1 ст. 30.7 КоАП по результатам рассмотрения жалобы может быть вынесено решение об отмене постановления и о возращении дела на новое рассмотрение судье, в орган или должностному лицу, которые правомочны рассмотреть дело. Это возможно в случаях существенного нарушения процессуальных требований, предусмотренных КоАП, что не позволило всесторонне, полно и объективно рассмотреть дело, а также в связи с необходимостью применения закона об административном правонарушении, влекущем назначение более строгого административного наказания, если потерпевшим подана жалоба на мягкость примененного административного наказания. Следовательно, при новом рассмотрении дела усиление наказания возможно: п. 2 ч. 1 ст. 30.7 КоАП запрещает это делать только путем изменения постановления судьей или органом, рассматривающим жалобу на постановление по делу об административном правонарушении.
Арбитражный суд апелляционной инстанции не обладает полномочиями направлять дело на новое рассмотрение при отмене решения суда первой инстанции. Следовательно, механизм исправления судебной ошибки, предусмотренный п. 2 ч. 1 ст. 30.7 КоАП, не может быть использован при проверке решения арбитражного суда в апелляционной инстанции. Решение арбитражного суда может быть обжаловано не только лицом, привлеченным к административной ответственности, но и органом, обратившимся в суд с требованием о привлечении к административной ответственности, в частности, если в удовлетворении такого требования отказано.
При рассмотрении дела в порядке апелляционного производства арбитражный суд по имеющимся в деле и дополнительно представленным доказательствам повторно рассматривает дело (ч. 1 ст. 268 АПК). В полномочия арбитражного суда апелляционной инстанции входит право отменить или изменить решение суда первой инстанции полностью либо в части и принять по делу новый судебный акт (п. 2 ст. 269 АПК).
В случае отмены решения в связи с процессуальными нарушениями, указанными в ч. 4 ст. 270 АПК, суд апелляционной инстанции рассматривает дело по правилам, установленным Кодексом для рассмотрения дела в первой инстанции (ч. 5 ст. 270 АПК) без каких-либо изъятий. Условия, при которых решение арбитражного суда первой инстанции может быть отменено или изменено судом кассационной инстанции с принятием нового судебного акта, определены п. 2 ч. 1 ст. 287 АПК также без каких-либо изъятий для дел об административный правонарушениях. Однако принятие во всех инстанциях нового судебного акта о привлечении к административной ответственности и об изменении судебного акта, влекущего усиление ответственности, возможно лишь в пределах давностных сроков, установленных ст. 4.5 КоАП (см. п. 3 комментария к ст. 206 АПК). Не применимо в арбитражном процессе и правило ч. 1 ст. 30.6 КоАП о единоличном рассмотрении жалобы на постановление по делу об административном правонарушении, когда предметом обжалования является решение арбитражного суда по делу о привлечении к административной ответственности. Такой вывод следует из ч. 4 ст. 17, ч. 1 ст. 266 и ч. 1 ст. 284 АПК.
Дела о привлечении к административной ответственности рассматриваются арбитражным судом в основном по тем же правилам, что и дела искового производства. Вместе с тем присущие большинству дел, возникающих из административных и иных публичных правоотношений, особенности их рассмотрения, связанные со смещением некоторых акцентов в действии принципов состязательности и диспозитивности, с распределением бремени доказывания, с мерой активности арбитражного суда (возможность в соответствующих случаях истребования доказательств судом по собственной инициативе, право суда признавать обязательной явку лиц, участвующих в деле), наличествуют и в делах об административных правонарушениях.
Обращаться в арбитражный суд с требованием о привлечении лица к административной ответственности могут органы и должностные лица, уполномоченные составлять протоколы об административных правонарушениях. В соответствии со ст. 28.4 КоАП по указанным в ней статьям Кодекса дело об административном правонарушении возбуждается прокурором. Из числа дел, отнесенных к подведомственности арбитражных судов, это дела об административных правонарушениях, предусмотренных ст. 7.24 (нарушение порядка распоряжения объектом нежилого фонда, находящимся в федеральной собственности, и использования указанного объекта) и ст. 15.10 (неисполнение банком поручения государственного внебюджетного фонда) КоАП.
О возбуждении дела прокурор выносит постановление, которое направляется органу (лицу), уполномоченному рассматривать дело об административном правонарушении. Протокол в этом случае не составляется (ч. 1 ст. 28.2 КоАП), но постановление прокурора должно содержать сведения, указываемые в протоколе (ч. 2 ст. 28.4 КоАП).
Перечень заявлений и исков, с которыми прокурор может обратиться в арбитражный суд, исчерпывающим образом определен ст. 52 АПК и не включает в себя заявлений о привлечении к административной ответственности. Этот перечень является закрытым, причем такое решение законодателя является совершенно осознанным, принятым в результате длительных дискуссий об участии прокурора в арбитражном процессе. Однако по административным правонарушениям, указанным в ст. ст. 7.24 и 15.10 КоАП, дело не может быть возбуждено иными лицами, кроме прокурора. Это следует как из ч. 1 ст. 28.4 КоАП, так и из ст. 28.3 КоАП, определяющей, по каким правонарушениям должностные лица каждого из указанных в этой статье органов могут составлять протоколы. Правонарушения, указанные в ст. ст. 7.24 и 15.10 КоАП, в ст. 28.3 КоАП не фигурируют.
Таким образом, если встать на позицию, что прокурор не может обратиться в арбитражный суд с заявлением о привлечении к административной ответственности по делам о правонарушениях, указанных в ст. ст. 7.24 и 15.10 КоАП, то инициировать соответствующее судебное производство будет некому и рассмотреть дело окажется невозможно. Поскольку такой исход вряд ли входил в намерение законодателя, включившего соответствующие правонарушения в КоАП как влекущие административное наказание, следует прийти к выводу, что в указанных случаях прокурор вправе обратиться с заявлением в арбитражный суд как орган, возбудивший дело об административном правонарушении в соответствии с полномочиями, предоставленными ему КоАП, и в отсутствие иных уполномоченных на то органов. В данном случае участие прокурора по рассматриваемой категории дел в качестве заявителя, очевидно, следует рассматривать как одну из особенностей, установленную КоАП, которая подлежит применению арбитражным судом при рассмотрении дел об административных правонарушениях, о чем говорится в ч. 1 ст. 202 АПК.
В соответствии с правилом подсудности дел искового производства, установленным ст. 35 АПК, иск предъявляется в арбитражный суд субъекта Российской Федерации по месту нахождения ответчика. КоАП определяет место рассмотрения дела об административном правонарушении иначе. Согласно ч. 1 ст. 29.5 КоАП дело об административном правонарушении по общему правилу рассматривается по месту его совершения. Дело, по которому проводилось административное расследование, рассматривается по месту нахождения органа, проводившего расследование (ч. 2 ст. 29.5 КоАП). Таким образом, КоАП создает наиболее комфортные условия рассмотрения дела для органа, должностное лицо которого составило протокол об административном правонарушении и возбудило таким образом дело об административном правонарушении.
Статья 203 АПК, напротив, сохраняет по делам о привлечении лиц к административной ответственности тот же порядок подсудности, что и по делам искового производства: заявление административным органом, требующим привлечь лицо к административной ответственности, подается по месту жительства физического лица или месту нахождения юридического лица, в отношении которого составлен протокол об административном правонарушении. Включение данной нормы в § 1 гл. 25 АПК имеет целью установить иное регулирование в вопросе подсудности, чем содержащееся в КоАП (ч. ч. 1 и 2 ст. 29.5).
КоАП не предусматривает необходимости подачи административным органом, должностное лицо которого составило протокол об административном правонарушении, в суд или орган, компетентный рассмотреть дело, заявления, содержащего требование о привлечении лица к административной ответственности. Согласно ст. 28.8 КоАП в течение суток после составления протокол направляется в суд или орган, полномочный рассмотреть дело об административном правонарушении.
АПК, в отличие от КоАП, напротив, требует формализации соответствующего обращения. Дело о привлечении лица к административной ответственности рассматривается по общим правилам искового производства, поэтому соответствующее обращение, оформленное в виде заявления, должно отвечать основным требованиям, которые предъявляются к иску (ст. 125 АПК). Так, заявление должно быть подано в письменной форме, подписано заявителем или его представителем (ч. 1 ст. 125 АПК). В заявлении должны быть указаны наименование арбитражного суда, в который подается заявление (п. 1 ч. 2 ст. 125 АПК), наименование лица, инициирующего рассмотрение его правового требования арбитражным судом (п. 2 ч. 2 ст. 125 АПК), перечень прилагаемых документов (п. 10 ч. 2 ст. 125 АПК), в том числе уведомление о вручении, а в соответствующих случаях - иных документов, подтверждающих направление лицам, участвующим в деле, копии заявления в арбитражный суд и прилагаемых к нему документов, которые у них отсутствуют (ч. 3 ст. 125, п. 1 ст. 126 АПК).
Помимо указанных выше требований в заявлении должны быть указаны дата и место совершения действий, послуживших основанием для составления протокола об административном правонарушении, т.е. обстоятельства, на которых заявитель основывает свои требования (п. 5 ч. 2 ст. 125 АПК). Различие формулировок п. 1 ч. 1 ст. 204 и п. 5 ч. 2 ст. 125 имеет в данном случае содержательное значение: по требованиям о привлечении лиц к административной ответственности основания требования должны быть изложены предельно точно, с указанием конкретной даты и места совершения правонарушения, что не является обязательным при предъявлении иска.
Поскольку КоАП (ст. 28.2) предписывает определенную форму фиксации совершения административного правонарушения, а именно составление протокола об административном правонарушении уполномоченным на то должностным лицом (ст. 28.3 КоАП), в заявлении о привлечении лица к административной ответственности должны быть указаны также должность, фамилия и инициалы лица, составившего протокол об административном правонарушении. Составление протокола неуполномоченным лицом согласно п. 4 ч. 1 ст. 29.4 КоАП влечет за собой возврат протокола и других материалов дела органу, должностному лицу, которые составили протокол. Статья 129 АПК не предусматривает подобного основания возвращения искового заявления, отсутствует указание на такую возможность и в § 1 гл. 25 АПК. Полномочия органа, составившего протокол, проверяются арбитражным судом при рассмотрении дела по существу (ч. 6 ст. 205 АПК). Следовательно, составление протокола неуполномоченным лицом не препятствует принятию заявления, а является основанием к отказу в удовлетворении требования о привлечении лица к административной ответственности.
В отличие от формулировки п. 3 ч. 2 ст. 125 АПК, предписывающей указать в исковом заявлении лишь наименование ответчика и место его нахождения либо место жительства, п. 3 ч. 1 ст. 204 АПК обязывает заявителя по делам о привлечении лица к административной ответственности указывать сведения о лице, в отношении которого составлен протокол об административном правонарушении (ч. 2 ст. 28.2 КоАП). В контексте п. 3 ч. 1 ст. 204 АПК это означает необходимость включения в заявление сведений, которые впоследствии подлежат включению в резолютивную часть решения, если лицо будет привлечено к административной ответственности (п. 1 ч. 3 ст. 206 АПК), т.е. наименование лица, привлеченного к административной ответственности, его местонахождение или место жительства, сведения о его государственной регистрации в качестве юридического лица или индивидуального предпринимателя. Заявление должно содержать точное указание на норму закона, предусматривающего административную ответственность.
По букве закона (п. 5 ч. 1 ст. 204) требование заявителя может ограничиваться просьбой привлечь лицо к административной ответственности, выбор вида и меры наказания (в установленных законом пределах) принадлежит суду. С другой стороны, данное положение ст. 204 АПК не отменяет действия принципа состязательности в арбитражном процессе и по рассматриваемой категории дел. Для того чтобы лицо имело возможность защищаться от требования, последнее должно быть ясно сформулировано. В зависимости от характера правового требования лицо, привлекаемое к ответственности, может выбирать адекватные доводы и возражения и представлять подтверждающие их доказательства. Так, КоАП предусматривает различные варианты назначения наказания, в частности, назначение основного и дополнительного наказания (ст. 3.3 КоАП); дополнительное наказание может назначаться в обязательном порядке (например, конфискация предметов, содержащих незаконное воспроизведение товарного знака, - ст. 14.10 КоАП) либо факультативно (ч. 2 ст. 14.1 КоАП). Основные наказания могут иметь альтернативный характер, например, фиктивное банкротство может влечь наложение штрафа или дисквалификацию (ст. 14.12 КоАП).
Лицо, привлекаемое к ответственности, должно знать, какой именно санкции либо санкциям из числа предусмотренных законом и в каком размере просит подвергнуть его административный орган, обратившийся в суд с соответствующим заявлением, в противном случае ему затруднительно сформулировать свою правовую позицию по требованию заявителя, заявленному в столь общей и, следовательно, неопределенной форме, т.е. состязательность фактически утрачивается. Поэтому желательно сориентировать судебную практику таким образом, чтобы в заявлениях о привлечении к административной ответственности указывалось конкретное наказание, назначения которого требует "сторона обвинения" <*>.
--------------------------------
<*> Правда, практика пока движется в ином направлении.
Особенности рассмотрения дел о привлечении к административной ответственности сформулированы в ст. 205 АПК. Одной из таких наиболее значимых для доступности правосудия особенностей является сокращенный срок подготовки и рассмотрения подобных дел. Согласно ч. 1 ст. 205 АПК этот срок не может превышать 15 дней со дня поступления в арбитражный суд заявления о привлечении к административной ответственности, если иной срок не установлен федеральным законом об административных правонарушениях.
КоАП (ч. 1 ст. 29.6) также установлен пятнадцатидневный срок для рассмотрения дел о привлечении к административной ответственности, однако порядок его исчисления в АПК и КоАП несколько различается. Согласно ч. 1 ст. 29.6 КоАП начало отсчета срока - день получения судьей или иным органом, правомочным рассматривать дело об административном правонарушении, протокола об административном правонарушении и других материалов дела. Часть 1 ст. 205 АПК связывает начало течения срока рассмотрения дела с днем поступления в суд заявления о привлечении к административной ответственности.
Сокращенные сроки для рассмотрения дел о привлечении к административной ответственности, установленные ч. 1 ст. 205 АПК, отчасти объясняются тем, что собственно рассмотрение дела об административном правонарушении по КоАП является частью правоприменительного цикла по делу, увязанной (в том числе по срокам) с остальными стадиями дела об административном правонарушении.
Установленные КоАП сроки составления протоколов об административных правонарушениях (ст. 28.5 КоАП), сроки направления протокола в суд либо органам, компетентным рассматривать дело об административном правонарушении (ст. 28.8 КоАП), и сроки рассмотрения соответствующих дел (ст. 29.6 КоАП) связаны с давностью совершения административного правонарушения. Согласно ч. 1 ст. 4.5 КоАП постановление по делу об административном правонарушении не может быть вынесено по истечении двух месяцев со дня совершения административного правонарушения, а за нарушение законодательства о внутренних морских водах, территориальном море, континентальном шельфе, об исключительной экономической зоне, таможенного, антимонопольного, валютного законодательства, законодательства об охране окружающей природной среды, об использовании атомной энергии, о налогах и сборах, о защите прав потребителей и о рекламе - по истечении одного года со дня совершения административного правонарушения. При длящемся правонарушении сроки давности начинают исчисляться со дня его обнаружения (ч. 2 ст. 4.5 КоАП). Истечение указанных сроков исключает вынесение постановления административного органа или судебного акта о применении мер административной ответственности.
АПК не называет лиц, участвующих в деле о привлечении к административной ответственности, кроме заявителя, который пользуется правами стороны (ч. 2 ст. 45 АПК). КоАП исходит из иного подхода: в делах об административных правонарушениях по КоАП отсутствует сторона обвинения; должностное лицо, составившее протокол об административном правонарушении, лишь направляет его судье, органу, должностному лицу, уполномоченному рассматривать дело об административном правонарушении, дальнейшее рассмотрение дела происходит без участия лица, органа, составившего протокол. Таким образом, судья или иной орган рассматривают дело как в отсутствие сформулированного правового требования, так и в отсутствие фигуры его заявителя, т.е., по сути, совмещают и функцию обвинения, и функцию принятия решения по делу.
Соответственно КоАП не упоминает о принципе состязательности сторон при рассмотрении дел об административных правонарушениях ввиду отсутствия самих сторон в административном процессе. Так, в гл. 25 КоАП "Участники производства по делам об административных правонарушениях, их права и обязанности" отсутствует упоминание о лицах, составивших протокол об административном правонарушении, соответственно их вызов при назначении дела к рассмотрению не производится (п. 2 ч. 1 ст. 29.4 КоАП).
При осуществлении судопроизводства (в том числе арбитражными судами) действие принципа состязательности проистекает непосредственно из ч. 3 ст. 123 Конституции РФ. Ее положение о том, что судопроизводство осуществляется на началах состязательности и равноправия сторон, распространяется и на административное судопроизводство, в том числе на дела о привлечении к административной ответственности.
В соответствии со ст. 25.1 КоАП участником производства по делу об административном правонарушении является лицо, в отношении которого ведется такое производство. Дело об административном правонарушении рассматривается с участием данного лица (ч. 2 ст. 25.1 КоАП). Лицо, в отношении которого ведется производство по делу об административном правонарушении, вправе пользоваться юридической помощью защитника (ч. 1 ст. 25.1 КоАП) - самостоятельной процессуальной фигуры, не упоминаемой АПК. Участником дела об административном правонарушении является потерпевший (ст. 25.2 КоАП). Нет прямых оснований считать, что участие защитника и потерпевшего в арбитражном процессе исключается по причине того, что гл. 5 АПК о них не упоминает. Видимо, следует исходить из того, что процессуальное положение указанных лиц определяется применительно к полномочиям соответственно представителя (гл. 16 АПК) и третьего лица без самостоятельных требований на предмет спора (ст. 51 АПК).
Извещение лиц, участвующих в деле о привлечении к административной ответственности, производится судом на общих основаниях (гл. 12 АПК). Вместе с тем, учитывая, что срок рассмотрения указанной категории дел не должен превышать 15 дней со дня поступления заявления в арбитражный суд, если иное не предусмотрено Кодексом, при назначении дела к слушанию практически затруднено применение положения ч. 1 ст. 121 АПК о направлении копии соответствующего судебного акта не позднее, чем за 15 дней до начала судебного заседания.
Определению предмета доказывания по делам о привлечении к административной ответственности и особенностям распределения бремени доказывания посвящены ч. ч. 5 - 6 ст. 205 АПК. Обстоятельства, указанные в качестве основания требования о привлечении лица к административной ответственности, доказываются заявителем. Такой вывод вытекает из общего правила распределения бремени доказывания, установленного ч. 1 ст. 65 АПК, согласно которому каждое лицо, участвующее в деле, обязано доказать обстоятельства, на которые оно ссылается как на основание своих требований и возражений.
Указание на недопустимость возложения на лицо, привлекаемое к административной ответственности, обязанности доказывания обстоятельств, послуживших основанием для составления протокола об административном правонарушении (ч. 5 ст. 205 АПК), вытекает из того же правила: ответчик не обязан доказывать основания предъявленного к нему требования, он должен доказывать лишь обстоятельства, являющиеся основанием его собственных возражений. По данной категории дел норма ч. 5 ст. 205 АПК означает невозможность истребования судом у лица, привлекаемого к административной ответственности, доказательств совершения им правонарушения, в том числе и когда заявитель - административный орган - ходатайствует об этом (ч. 4 ст. 66 АПК).
В силу п. 5 ст. 205, ч. 5 ст. 66 АПК доказательства могут быть истребованы судом у административного органа, составившего протокол, по собственной инициативе. Осуществление этого полномочия арбитражным судом обусловлено непредставлением административным органом доказательств, необходимых для рассмотрения дела и принятия решения. Между тем административный орган должен доказывать лишь обстоятельства, подтверждающие основания его требования и опровергающие основания возражений лица, привлекаемого к административной ответственности. Именно эти доказательства в том случае, если они не представлены административным органом либо недостаточны для вынесения решения о привлечении к административной ответственности, арбитражный суд и истребует по своей инициативе. Право суда истребовать по собственной инициативе иные доказательства Кодекс не предусматривает. Истребование доказательств у других лиц возможно лишь по ходатайству лиц, участвующих в деле, по правилам ч. ч. 4, 6 ст. 66 АПК.
По общему правилу решение арбитражного суда первой инстанции вступает в законную силу по истечении месячного срока со дня его принятия, если не подана апелляционная жалоба (ч. 1 ст. 180 АПК). В изъятие из этого правила решения по делам об административных правонарушениях (в том числе по делам о привлечении к ответственности) вступают в силу в течение 10 дней со дня их принятия. Датой принятия решения считается дата изготовления решения в полном объеме (ч. 2 ст. 176 АПК).
Начало течения этого срока АПК устанавливает иначе, чем КоАП (ст. 30.3). Согласно КоАП срок для обжалования исчисляется со дня вручения или получения постановления по делу об административном правонарушении, а не со дня его вынесения. Установление десятидневного срока для обжалования решения по делам о привлечении к административной ответственности обусловлено в основном теми же причинами, что и установление сокращенных сроков рассмотрения таких дел.
В случае отмены решения арбитражного суда по делу об административном правонарушении по любым основаниям, новый судебный акт о привлечении к административной ответственности может быть вынесен, лишь если к этому времени не истекли давностные сроки, установленные ст. 4.5 КоАП <*>. Это же относится и к случаям изменения судебных актов при их пересмотре, если при этом усиливается административное наказание. Такой вывод проистекает из смысла ст. 4.5 КоАП, заключающегося в том, что за пределами установленных в этой статье сроков давности привлечение к административной ответственности невозможно, в связи с чем соответствующее решение не может быть вынесено. Возможность вынесения нового судебного акта об отказе в привлечении к административной ответственности давностными сроками не ограничена.
--------------------------------
<*> На отсутствие в КоАП положений о перерыве срока давности привлечения к административной ответственности после вынесения постановления по делу как на недостаток Кодекса указывалось сразу после его введения в действие. См., напр.: Ренов Э.Н. К принятию нового Кодекса об административных правонарушениях // Вестник ВАС РФ. 2002. N 7. С. 85. Предложения по внесению в КоАП изменений, предусматривающих приостановление течения срока давности привлечения к административной ответственности, в частности, при назначении экспертизы, уклонении лица от явки в суд, высказаны также в статье: Ламонов Е. Протокол рассмотрения судьей дела об административном правонарушении // Российская юстиция. 2002. N 10. С. 57.
В соответствии с ч. 3 ст. 30.1 КоАП постановление по делу об административном правонарушении, совершенном юридическим лицом или индивидуальным предпринимателем, обжалуется в арбитражный суд в соответствии с арбитражным процессуальным законодательством. В силу этого в арбитражных судах не применяются процедуры обжалования, предусмотренные КоАП (гл. 30), отличающиеся от порядка обжалования решений арбитражных судов, установленных АПК. В частности, решение арбитражного суда по делу о привлечении к административной ответственности может быть обжаловано не только лицом, привлекаемым к ответственности, но и заявителем - административным органом, составившим протокол. КоАП подобной возможности не предусматривает. Решение арбитражного суда по делу о привлечении к административной ответственности по АПК не может быть опротестовано прокурором в отличие от КоАП (ст. 30.10).
Изложенные особенности рассмотрения арбитражными судами дел об административных правонарушениях позволяют сформулировать следующие выводы.
1) Срок рассмотрения дел о привлечении к административной ответственности (15 дней со дня поступления заявления о привлечении к административной ответственности) слишком краток для того, чтобы обеспечить справедливое судебное разбирательство, если лицо, привлекаемое к административной ответственности, оспаривает требование административного органа. В указанный срок, например, практически невозможно назначить и провести экспертизу по ходатайству привлекаемого к ответственности лица либо по инициативе арбитражного суда, обеспечить вызов свидетелей и т.д.
Продление срока (не более чем на один месяц) хотя и допускается законом, но ограничено сроками давности привлечения к административной ответственности, по истечении которых продолжение судебного разбирательства вообще теряет всякий смысл. Следовательно, суд поставлен в крайне жесткие временные рамки, вследствие чего оказывается перед дилеммой - обеспечить полноценные подготовку и рассмотрение дела, реализацию участвующими в деле лицами их процессуальных прав, рискуя при этом не уложиться в давностные сроки, установленные ст. 4.5 КоАП, либо стремиться завершить процесс в отведенный срок, хотя бы и в ущерб законности и обоснованности решения.
Ставить суд перед таким выбором неправильно, срок для рассмотрения дела должен быть разумным, позволяющим участвующим в деле лицам и, прежде всего, лицу, привлекаемому к ответственности, реализовать свои процессуальные права. Сделать это без изменения порядка исчисления сроков давности, установленного ст. 4.5 КоАП, по крайней мере, в тех случаях, когда их продолжительность составляет два месяца, вряд ли возможно.
Между тем ныне складывается достаточно парадоксальная ситуация: в случае, если административный орган обратился с заявлением о возбуждении уголовного дела в связи с совершенным правонарушением, срок давности привлечения к административной ответственности начинает течь лишь с момента отказа в возбуждении уголовного дела или прекращения уголовного дела (ч. 4 ст. 4.5 КоАП), т.е. независимо от времени совершения или обнаружения правонарушения. Обращение же в суд, компетентный рассмотреть дело об административном правонарушении, не прерывает давности. Коль скоро законодатель полагает особенно важным, чтобы в установленных в законе случаях административное наказание назначалось именно судом, и это сделано для повышения гарантий прав лиц, привлекаемых к административной ответственности, необходимо обеспечить и справедливую судебную процедуру рассмотрения соответствующих дел, без которой введение суда в круг юрисдикционных органов, применяющих меры административной ответственности, теряет какой-либо смысл.
2) Анализ дел, по которым согласно КоАП административное наказание может назначить только суд, не позволяет прийти к выводу, что данные наказания являются наиболее тяжелыми (чем, собственно, и могло бы обусловливаться введение судебной юрисдикции в отношении соответствующих дел). Предусмотренные в ч. ч. 3 - 4 ст. 3.5 КоАП размеры штрафов (5000 МРОТ в отношении юридических лиц, трехкратный размер стоимости предмета административного правонарушения), которые могут применяться во внесудебном порядке, вполне сопоставимы с такой мерой, как конфискация орудия совершения или предмета административного правонарушения, которая в отличие от штрафа может применяться только судьей (ч. 1 ст. 3.7 КоАП). В связи с этим есть смысл пересмотреть круг дел, по которым в настоящее время административное наказание назначается судом, в сторону его сокращения с одновременным расширением возможностей оспаривания в рамках полноценной судебной процедуры решений административных органов по применению мер административной ответственности.
Такое направление развития законодательства, во-первых, способствовало бы освобождению суда от рассмотрения дел об административных правонарушениях, в которых нет спора, и, во-вторых, позволило бы суду сосредоточиться на рассмотрении тех дел, в которых заявитель оспаривает правомерность привлечения его к административной ответственности, т.е. собственно споров.
2) Дела об оспаривании решений административных органов
о привлечении к административной ответственности
Дела об оспаривании решений административных органов и должностных лиц, уполномоченных рассматривать дела об административных правонарушениях, как и дела о привлечении к административной ответственности лиц, осуществляющих предпринимательскую и иную экономическую деятельность, по АПК 1995 г. рассматривались арбитражными судами по правилам искового производства.
В действующем Кодексе дела об оспаривании решений административных органов о привлечении к административной ответственности выделены в самостоятельную категорию дел в рамках дел об административных правонарушениях, рассматриваемых арбитражными судами. Порядок рассмотрения соответствующих дел по сравнению с АПК 1995 г. существенно изменился, и не в лучшую сторону для заявителей - юридических лиц и граждан, обращающихся в арбитражный суд за судебной защитой от действий административных органов.
Процедуры рассмотрения жалоб на постановления по делам об административных правонарушениях, содержащиеся в КоАП (гл. 30), не распространяются на дела об оспаривании таких постановлений, разрешаемые арбитражными судами в силу прямого указания на это в ч. 3 ст. 30 КоАП. Тем не менее соответствующие положения КоАП не могли не учитываться законодателем при принятии АПК, поскольку при осуществлении правосудия в сфере, относящейся к одному виду судопроизводства, процедуры, используемые арбитражными судами, не могут кардинальным образом отличаться от процедур, используемых судами общей юрисдикции и мировыми судьями, также рассматривающими аналогичные дела. Как отмечалось выше, в свое время Конституционный Суд обращал на это внимание законодателя, хотя и несколько в ином контексте, в связи с невозможностью кассационного обжалования и проверки в еще одной судебной инстанции решений судов общей юрисдикции по жалобам на решения административных органов о применении мер административной ответственности (Постановление Конституционного Суда РФ от 28 мая 1999 г. N 9-П) <*>.
--------------------------------
<*> СЗ РФ. 1999. N 23. Ст. 2890.
Соответственно в АПК отражена та правовая реальность, каковой являются, в частности, предельно сжатые сроки для обращения в суд (ч. 2 ст. 208 АПК), для рассмотрения дела (ч. 1 ст. 210 АПК) и обжалования решения (ч. 5 ст. 211 АПК). Все эти сроки заимствованы Кодексом из КоАП (ч. 1 ст. 30.3, ч. 1 ст. 30.5, ч. 3 ст. 30.9) <*>. Между тем, как отмечалось выше, по делам об оспаривании постановлений административных органов о привлечении к административной ответственности указанные сроки не имеют такого значения, как в делах о привлечении к административной ответственности, в связи с чем в сохранении столь сжатых сроков нет необходимости.
--------------------------------
<*> Как отмечалось в литературе, указанные сроки изначально нереальны для данной категории дел. См., напр.: Анохин В.С. Проблемы правового регулирования арбитражного производства // Вестник ВАС РФ. 2003. N 10. С. 111, 117; Александрова Л.Б. Особенности рассмотрения дел об административных правонарушениях // Арбитражная практика. 2003. N 9. С. 55.
Есть и еще одно обстоятельство, которое нельзя не учитывать при характеристике процессуальных особенностей рассмотрения дел, указанных в § 2 гл. 25 АПК: предусмотренные КоАП (разд. IV) сроки, в том числе сроки на обжалование вынесенных решений, применимы лишь в крайне упрощенном и мало формализованном производстве, каковым являются процедуры, содержащиеся в КоАП. Так, КоАП не требует от подателя жалобы прилагать к ней какие-либо документы, в том числе уведомление о вручении жалобы административному органу; к форме и содержанию жалобы не предъявляются какие-либо требования, следовательно, она может составляться в произвольной форме (ст. 30.2 КоАП); рассмотрение жалобы может производиться без вызова органа, должностного лица, вынесшего обжалуемое постановление; срок рассмотрения жалобы (ст. 30.5 КоАП) исчисляется лишь с момента поступления жалобы со всеми материалами дела об административном правонарушении, представление которых возлагается на орган, вынесший обжалуемое постановление (ст. 30.2 КоАП), и т.п.
В арбитражном суде применяются иные правила. Совмещение в § 2 гл. 25 АПК указанных в разд. IV КоАП сроков с формализованными процедурами судопроизводства в арбитражных судах и с необходимостью следования арбитражной процессуальной форме затрудняет как получение судебной защиты для заинтересованных лиц, так и осуществление судопроизводства самим судом. Пункт 1 ст. 6 Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод упоминает о разумном сроке судебного разбирательства. В практике Европейского суда по правам человека жалобы о нарушении права лица на рассмотрение его дела в разумный срок до сих пор были связаны с длительностью судебных разбирательств (см., например, дело Аллене де Рибемот против Франции) <*>. Однако вряд ли есть сомнения в том, что разумный срок предполагает и необходимую его продолжительность, достаточность для того, чтобы судебный процесс был подготовлен и проведен без спешки, а заявитель, обращающийся за судебной защитой, имел для этого достаточно времени. С учетом закрепления в п. 2 ст. 2 АПК цели обеспечения доступности правосудия восстановление и продление соответствующих сроков по рассматриваемой категории дел, возможно, станет обычной практикой, как это имеет место по аналогичным делам в судах общей юрисдикции.
--------------------------------
<*> Европейский суд по правам человека: Избранные решения. М., 2000. Т. 2. С. 85.
Другой возможностью реализации права на судебную защиту в случае пропуска срока на оспаривание решения административного органа может являться предъявление требования о возврате незаконно взысканного штрафа в порядке, установленном гл. 22 АПК. Наличие неоспоренного решения административного органа о наложении штрафа не препятствует предъявлению такого требования и не освобождает суд от необходимости оценки правомерности решения, на основании которого осуществлено взыскание, если заявитель указывает на незаконность решения в качестве основания своего требования <*>. Лицо, подвергнутое взысканию, вправе предъявить также требование о признании не подлежащим исполнению постановления административного органа как исполнительного документа, по которому производится взыскание.
--------------------------------
<*> Согласно другой точке зрения АПК не предусматривает возможность оспаривания решения о привлечении к административной ответственности не по правилам гл. 25 АПК, а в ином процессуальном порядке, путем подачи заявления о возврате взысканного штрафа и т.д. (Рекомендации научно-консультационного совета при ФАС Уральского округа по вопросам практики применения арбитражными судами законодательства об административных правонарушениях // Федеральный арбитражный суд Уральского округа: Практика. Комментарии. Обзоры. 2003. N 2. С. 12).
Дела об оспаривании решений административных органов генетически связаны с делами об оспаривании ненормативных актов, действий (бездействия) государственных и иных органов, рассматриваемых в порядке, установленном гл. 24 АПК. Поэтому различия процедуры рассмотрения дел об оспаривании решений о привлечении к административной ответственности и процедуры рассмотрения дел об оспаривании других ненормативных актов, действий (бездействия) государственных органов, органов местного самоуправления, иных органов, должностных лиц минимальны. Тем не менее они имеются.
Наиболее значимые различия состоят в следующем. Во-первых, в возможности изменения и отмены судом оспариваемого решения органа, рассмотревшего дело об административном правонарушении (ч. 3 п. 4 ст. 211 АПК) (по делам об оспаривании ненормативных актов суд не отменяет и не изменяет соответствующий акт, в случае незаконности ненормативного акта или его части суд признает его недействительным полностью либо в части - ч. 3 п. 4 ст. 201 АПК). Во-вторых, различия имеются в сроках обращения в суд, в сроках рассмотрения дела и в сроках апелляционного обжалования решения суда. По делам об оспаривании ненормативных актов некоторые из указанных сроков хотя и являются сокращенными (три месяца для обращения в арбитражный суд - ч. 4 ст. 198 АПК; два месяца - для рассмотрения дела - ч. 1 ст. 200 АПК), все же они существенно больше, чем сроки, установленные гл. 25 АПК. Наряду с месячным сроком апелляционного обжалования решений, выносимых по делам об оспаривании ненормативных актов (ч. ч. 1, 3 ст. 180 и ч. 1 ст. 259 АПК), сроки, установленные гл. 24 АПК, несомненно, либеральнее сроков, содержащихся в гл. 25, в том числе и в § 2 этой главы. Наконец, третьим значимым отличием является положение ч. 7 ст. 210 АПК, предусматривающее, что суд не связан доводами, содержащимися в заявлении об оспаривании решения административного органа, и проверяет оспариваемое решение в полном объеме. Данное положение отсутствует в ст. 200 Кодекса.
Согласно ч. 1 ст. 207 АПК дела об оспаривании решений о привлечении к административной ответственности рассматриваются по правилам искового производства с особенностями, установленными в гл. 25 АПК и федеральным законом об административных правонарушениях. Часть 3 ст. 30.1 КоАП, напротив, содержит обратную отсылку к арбитражному процессуальному законодательству. Согласно указанной норме постановление по делу об административном правонарушении, совершенном юридическим лицом или лицом, осуществляющим предпринимательскую деятельность без образования юридического лица, обжалуется в арбитражный суд в соответствии с арбитражным процессуальным законодательством.
Вместе с тем сопоставление норм ч. 1 ст. 206 АПК и ч. 3 ст. 30.1 КоАП позволяет обнаружить и существенное различие между ними. КоАП (ч. 3 ст. 30.1) не устанавливает предметного признака подведомственности арбитражным судам дел по жалобам юридических лиц и индивидуальных предпринимателей на решения административных органов о привлечении соответствующих субъектов к административной ответственности. АПК (ч. 2 ст. 207), напротив, указывает, что § 2 гл. 25 регламентирует производство по заявлениям соответствующих лиц, привлеченных к административной ответственности именно в связи с осуществлением ими предпринимательской и иной экономической деятельности. О негативных последствиях такого регулирования для доступности правосудия указывалось в подп. "А" п. 1 настоящей главы.
Часть 1 ст. 208 АПК устанавливает подсудность арбитражным судам дел об оспаривании решения административного органа о привлечении к административной ответственности по месту нахождения или жительства заявителя. Заявление подается непосредственно в арбитражный суд, в отличие от порядка, предусмотренного КоАП. Согласно ст. 30.2 КоАП жалоба подается либо через орган или должностное лицо, вынесшее постановление по делу об административном правонарушении (которые должны в течение трех суток направить ее со всеми материалами дела по подведомственности), либо непосредственно в суд или вышестоящий орган, управомоченный ее рассматривать. Таким образом, норма ч. 1 ст. 208 АПК делает изъятие из правила подсудности, установленного ст. 35 АПК (по месту нахождения ответчика).
Срок подачи заявления согласно ч. 2 ст. 208 АПК составляет 10 дней со дня получения копии оспариваемого решения, если иной срок не установлен федеральным законом. Срок, установленный КоАП (ч. 1 ст. 30.3) для подачи жалобы совпадает со сроком, указанным в ч. 2 ст. 208 АПК.
Природа этого срока не имеет однозначного определения в доктрине процессуального права. Его едва ли можно рассматривать как процессуальный (как и срок, установленный ч. 4 ст. 198 АПК). Хотя обжалование постановления органа, наложившего административное взыскание, и является стадией производства по делам об административном правонарушении (разд. IV, гл. 30 КоАП) и соответственно административно-процессуальные отношения в связи с возбуждением дела уже возникли, тем не менее это производство осуществляется арбитражным судом в ином (самостоятельном) процессе и в соответствии с иным (процессуальным) законом (АПК).
Соответствующие арбитражно-процессуальные отношения трудно считать возникшими еще до возбуждения дела в арбитражном суде, а тем более еще до подачи заявления, инициирующего судебное производство. В данном случае указанный срок имеет значение, близкое к значению срока исковой давности, т.е. срока на судебную защиту нарушенного права. Пропуск этого срока (как и пропуск срока исковой давности) не влечет за собой возвращения заявления лица, обратившегося в суд, поскольку подобного основания для возврата ст. 129 АПК не предусматривает, следовательно, заявление, поданное с пропуском десятидневного срока, подлежит принятию и рассмотрению судом. В этом его отличие от процессуального срока, с истечением которого лицо утрачивает право на совершение процессуального действия, а заявление и другие поданные по истечении процессуальных сроков документы не рассматриваются арбитражным судом и возвращаются лицу, которым они были поданы (ст. 115 АПК).
В случае пропуска указанного срока он может быть восстановлен судом по ходатайству заявителя, как и процессуальный срок. Возможность восстановления срока ч. 2 ст. 208 АПК (как и ч. 2 ст. 30.3 КоАП) не увязывает с уважительностью причин его пропуска, как при восстановлении процессуальных сроков (ч. 2 ст. 117 АПК). Следовательно, по усмотрению суда пропущенный срок по указанной категории дел может быть восстановлен по ходатайству заявителя и в случае пропуска его по неуважительным причинам. Истечение срока может являться основанием к отказу в удовлетворении требования, если суд отказал в восстановлении срока либо соответствующее ходатайство не заявлялось.
АПК, как и КоАП, не предусматривает приостановления исполнения постановления административного органа о привлечении к административной ответственности самим фактом подачи жалобы. Приостановление исполнения оспариваемого решения возможно лишь по ходатайству заявителя (ч. 3 ст. 208 АПК). Вместе с тем практическая необходимость в приостановлении исполнения постановления административного органа возникает лишь в том случае, если заявление об оспаривании этого постановления подано по истечении срока, установленного ч. 2 ст. 208 АПК. Это связано с тем, что приостановление исполнения постановления административного органа возможно, лишь если оно вступило в законную силу; до этого момента надобность в приостановлении отсутствует, поскольку исполнению подлежит лишь вступившее в законную силу постановление (ч. 2 ст. 31.2 КоАП).
Согласно ст. 31.1 КоАП постановление по делу об административном правонарушении вступает в законную силу: 1) после истечения срока, установленного для его обжалования, если оно не было обжаловано; 2) после истечения срока, установленного на обжалование решения по жалобе, если указанное решение не было обжаловано, за исключением случаев, когда решением отменяется вынесенное постановление; 3) немедленно после вынесения не подлежащего обжалованию решения по жалобе, за исключением случаев, если решением отменяется вынесенное постановление.
Вопрос о сроках вступления в силу постановления административного органа о привлечении к административной ответственности находится вне рамок отношений, регулируемых АПК, это сфера действия КоАП. Следовательно, согласно ст. 31.1 КоАП постановление о привлечении к административной ответственности, вынесенное административным органом, не считается вступившим в законную силу, даже если в удовлетворении требования заявителя отказано в арбитражном суде первой либо апелляционной инстанции и соответствующий судебный акт вступил в законную силу, при условии, что заявитель обжаловал состоявшиеся решение или постановление суда в кассационном порядке <*>.
--------------------------------
<*> Следует иметь в виду, что п. 14 Постановления Пленума ВАС РФ от 2 июня 2004 г. N 10 "О некоторых вопросах, возникших в судебной практике при рассмотрении дел об административных правонарушениях" (Вестник ВАС РФ. 2004. N 8. С. 5) закреплена иная позиция.
Иная ситуация складывается, если арбитражный суд изменил постановление административного органа и соответствующее решение суда вступило в законную силу. В таком случае исполнению подлежит уже не постановление административного органа, а вступивший в законную силу судебный акт, в котором указана иная мера ответственности, назначенная судом (п. 3 ч. 4 ст. 211 АПК).
Обращение в арбитражный суд с требованием о признании незаконным и отмене решения административного органа о привлечении к административной ответственности либо изменении этого решения АПК называет заявлением. Статья 30.1 КоАП именует обращение о пересмотре постановления по делу об административном правонарушении жалобой. По АПК 1995 г. инициирование лицом, подвергнутым административному взысканию, рассмотрения его требования о признании недействительным соответствующего ненормативного акта административного органа осуществлялось посредством предъявления иска. Суть, однако, не в названии соответствующего обращения, а в наличии рассматриваемого в состязательном процессе спора между заявителем (лицом, привлеченным к административной ответственности) и административным органом, наложившим административное наказание, о правомерности либо соразмерности примененной санкции.
Универсальной формой инициирования рассмотрения спора о праве является иск, поэтому заявлению об обмене либо изменении решения административного органа о привлечении к административной ответственности свойственны все основные признаки иска, что нашло свое отражение в содержащихся в ст. 209 АПК требованиях к заявлению об оспаривании такого решения.
Глава 25 АПК не называет административные органы в делах об оспаривании их актов, действий (бездействия) ответчиками. Поэтому в заявлении не указывается ответчик, но указывается наименование административного органа, принявшего оспариваемое решение (п. 1 ч. 1 ст. 209 АПК).
В отличие от п. 4 ч. 2 ст. 125 АПК, в заявлении не обязательно должны содержаться ссылки на законы и иные нормативные акты, на которых основаны требования заявителя. Также не обязательно указывать в заявлении доказательства, подтверждающие обстоятельства, на которых основано требование (п. 5 ч. 2 ст. 125 АПК).
Вместе с тем требование п. 3 ч. 1 ст. 209 АПК указывать в заявлении, какие именно права и законные интересы заявителя нарушены оспариваемым решением, по рассматриваемой категории дел является формальностью, несоблюдение которой, как представляется, не может рассматриваться как дефект заявления, препятствующий его принятию. В делах об оспаривании решений о привлечении к административной ответственности из самого факта наложения на лицо административного наказания явствует, что его имущественные и иные права затрагиваются оспариваемым постановлением. Так, если лицо подвергнуто штрафу, то этим затрагивается его право иметь имущество в собственности (ст. 35 Конституции РФ). В том числе и в этом состоит различие между делами об оспаривании ненормативных актов, действий (бездействия) соответствующих органов и делами, указанными в § 1 гл. 25 АПК: по делам, рассматриваемым в порядке гл. 24 АПК, далеко не всегда очевидно нарушение прав лица вследствие издания акта, совершения действий (бездействия), которые им оспариваются. Поэтому п. 3 ч. 1 ст. 199 АПК обоснованно предписывает указывать в заявлении на права и законные интересы, которые, по мнению заявителя, нарушаются соответствующим актом, решением, действиями (бездействием), в отличие, например, от ч. 1 ст. 214 АПК, которая не требует от контрольных органов в делах о взыскании обязательных платежей обосновывать, какие права нарушены в результате неуплаты обязательного платежа, ввиду бессмысленности предъявления подобного требования к такого рода заявлениям.
По рассматриваемой категории дел закон не требует приложения к заявлению всех указанных в ст. 126 АПК документов, которые должны быть приложены к исковому заявлению. Это связано с исключительно коротким сроком на подачу заявления (10 дней со дня получения копии оспариваемого решения), в течение которого у лица может не быть возможности приложить к заявлению документы, подтверждающие основания его требования (п. 3 ст. 126 АПК), свидетельство о регистрации (п. 4 ст. 126 АПК) и полномочия на подписание заявления (п. 5 ст. 126 АПК). Правовой статус обратившегося лица и полномочия на подписание заявления могут быть выяснены судом уже после принятия заявления. Согласно ч. 2 ст. 209 АПК к заявлению достаточно приложить текст оспариваемого решения и уведомление о вручении или иной документ, подтверждающий направление копии заявления об оспаривании решения в административный орган, его принявший (п. 1 ст. 126 АПК). Часть 2 ст. 209 АПК не требует приложения к заявлению копии оспариваемого постановления. Вместе с тем текст постановления может быть приложен, лишь если лицо ознакомлено с ним.
В соответствии с ч. 2 ст. 29.11 КоАП копия постановления по делу об административном правонарушении вручается лицу, в отношении которого оно вынесено, либо высылается ему в течение трех дней со дня вынесения указанного постановления. Если в нарушение указанной нормы копия постановления не вручена и не направлена заявителю, вследствие чего он не может приложить к заявлению текст оспариваемого постановления, и об этом указано в заявлении, данное обстоятельство, как представляется, не препятствует принятию заявления, поскольку суд вправе истребовать копию постановления от органа, его вынесшего, по ходатайству заявителя (п. 4 ст. 66 АПК) либо по собственной инициативе в случае непредставления данного документа административным органом (ч. 5 ст. 66, ч. 5 ст. 210 АПК).
Как и ч. 1 ст. 30.5 КоАП, ч. 1 ст. 210 АПК устанавливает десятидневный срок рассмотрения арбитражным судом заявления об оспаривании решения административного органа, считая этот срок со дня поступления заявления в суд. В указанный срок должна быть осуществлена подготовка дела к судебному разбирательству и принято решение по делу.
Дела об оспаривании решений административных органов о привлечении к административной ответственности юридических лиц и предпринимателей в связи с осуществлением ими предпринимательской и иной экономической деятельности имеют свою специфику. Дело в том, что по ряду административных правонарушений, прежде всего связанных с осуществлением экономической деятельности, КоАП (ст. 28.7) предусматривает проведение административного расследования, предшествующего составлению протокола об административном правонарушении.
В отличие от дел о привлечении к административной ответственности (§ 1 гл. 25 АПК), когда материалы дела об административном правонарушении, в том числе материалы, на основании которых составлен протокол об административном правонарушении, представляются в арбитражный суд административным органом при подаче заявления (ч. 2 ст. 204 АПК), ситуация по делам об оспаривании решений административных органов иная. Суд при принятии заявления не имеет ни материалов дела об административном правонарушении, ни документов, опровергающих выводы административного органа, поскольку прилагать их к заявлению лицо, оспаривающее решение, не обязано (п. 2 ст. 209 АПК). Не может на этой стадии арбитражный суд и истребовать по своей инициативе материалы дела от административного органа, поскольку такая возможность открывается лишь при непредставлении административным органом соответствующих доказательств.
В то же время суд не связан доводами заявителя, он обязан проверить оспариваемое решение в полном объеме (ч. 7 ст. 210 АПК), что является особенностью рассматриваемой категории дел. При таких обстоятельствах вынесение решения в десятидневный срок со дня поступления заявления не гарантировано.
Между тем ст. 210 АПК (в отличие от ч. 2 ст. 205, предусматривающей возможность продления срока рассмотрения дела о привлечении к административной ответственности) не допускает продления срока по делам об оспаривании решений административных органов. Порядок рассмотрения дел об оспаривании решений административных органов, установленный ч. ч. 2 - 6 ст. 210 АПК, фактически ничем не отличается от порядка рассмотрения дел о привлечении к административной ответственности. Соответствующие нормы ст. 210 АПК практически дословно дублируют нормы ч. ч. 3 - 6 ст. 205 АПК. Различие в формулировках ч. 6 ст. 205 и ч. 6 ст. 210 имеют скорее терминологический характер, поскольку при оспаривании решений о привлечении к административной ответственности суд должен установить и все те обстоятельства, которые он выясняет по делам о привлечении к административной ответственности (ч. 6 ст. 205).
Положение, содержащееся в ч. 7 ст. 210 АПК, аналогично норме ч. 5 ст. 194 АПК. Данная норма означает, что арбитражный суд не связан ни основаниями, ни предметом заявленного правового требования. Проверка оспариваемого решения в полном объеме предполагает право суда выйти за пределы требований заявителя. Например, если заявитель оспаривает решение по мотивам несоразмерности назначенного наказания и просит изменить решение в этой части, а суд пришел к выводу о том, что решение принято административным органом, не управомоченным на это законом, либо нарушен порядок привлечения к ответственности, либо на момент вынесения оспариваемого решения истек срок давности привлечения к ответственности, либо наличествуют иные обстоятельства, исключающие применение административной ответственности, то решение признается незаконным и отменяется арбитражным судом, хотя бы заявитель и не просил об этом.
Вместе с тем в ст. 210 АПК отсутствует положение, аналогичное норме ч. 8 ст. 194 АПК, предусматривающей, что отказ заинтересованного лица, обратившегося с заявлением об оспаривании нормативного правового акта, от своего требования и признание требования органом или лицом, принявшими оспариваемый акт, не препятствуют рассмотрению дела арбитражным судом. Следовательно, положения ст. 49 АПК о возможности отказа от требования, признания требования, заключения мирового соглашения применяются и по рассматриваемой категории дел.
Таким образом, если сторона либо стороны правового конфликта реализовали соответствующее правомочие и это принято арбитражным судом, дело подлежит прекращению по п. 4 ч. 1, ч. 2 ст. 150 АПК. Если же заявитель отказался от требования только в части, то это, как представляется, не препятствует проверке оспариваемого решения в полном объеме, поскольку рассмотрение дела продолжается и суд не связан доводами заявителя, относящимися к части требования, от которого заявитель не отказался.
Решение по делам об оспаривании решений административных органов о привлечении к административной ответственности должно соответствовать общим требованиям к решению, установленным гл. 20 АПК. Вместе с тем Кодекс предусмотрел и значительные особенности решений, принимаемых по рассматриваемой категории дел. Эти особенности сводятся к следующему.
По АПК 1995 г. суд мог либо признать недействительным (полностью либо частично) ненормативный акт государственного и иного органа (в том числе акт, которым на лицо налагалось взыскание) либо отказать заявителю в иске. По Кодексу полномочия суда шире. По результатам рассмотрения заявления об оспаривании решения административного органа о привлечении к административной ответственности суд может признать решение незаконным и отменить его полностью или в части, либо изменить решение, либо отказать в удовлетворении требования заявителя полностью или в части.
Отмена и изменение решения административного органа относятся к новым полномочиям арбитражных судов, неизвестных АПК 1995 г. Указанные полномочия вытекают из положений КоАП, определяющих порядок производства по делам об административных правонарушениях, в соответствии с которым суд является своего рода "второй инстанцией" по отношению к органу, рассматривавшему дело об административном правонарушении и вынесшему постановление в отношении привлеченного к административной ответственности лица.
Поскольку из АПК не следует иное, при изменении постановления административного органа по рассматриваемой категории дел суд должен учитывать важнейший принцип законодательства об административных правонарушениях о недопустимости усиления административного наказания при рассмотрении жалоб на постановления по делам об административных правонарушениях. Согласно п. 2 ч. 1 ст. 30.7 КоАП по результатам рассмотрения жалобы на постановление по делу об административном правонарушении решение об изменении постановления может быть вынесено, если при этом не усиливается административное наказание или иным образом не ухудшается положение лица, в отношении которого вынесено постановление. Так, арбитражный суд не может увеличить размер штрафа, наложенного административным органом; заменить вид наказания более строгим; назначить дополнительное наказание, если оно не было применено.
Арбитражный суд вправе снизить меру взыскания, если его размер определен с нарушением предусмотренного КоАП предела (ч. 1 ст. 4.1 КоАП) либо без учета характера совершенного административного правонарушения, личности виновного физического лица, его имущественного положения, финансового положения юридического лица, обстоятельств, смягчающих ответственность за административное правонарушение (ч. ч. 2 - 3 ст. 4.1 КоАП). Смягчение административной ответственности возможно лишь в рамках санкции, предусмотренной соответствующими статьями Особенной части КоАП и законами субъектов Российской Федерации. Если обстоятельства, смягчающие ответственность, указаны в диспозиции конкретной нормы, они влияют на квалификацию правонарушения и в этом случае не могут рассматриваться как смягчающие.
Перечень смягчающих обстоятельств, указанных в ст. 4.2 КоАП, не является исчерпывающим. Согласно ч. 2 ст. 4.2 КоАП судья, орган, должностное лицо, рассматривающие дело об административном правонарушении, могут признать смягчающими обстоятельства, не указанные в КоАП и законах субъектов Российской Федерации об административных правонарушениях.
Изменение решения (с учетом недопустимости усиления наказания) предполагает право арбитражного суда не только снизить размер взыскания в пределах данного его вида, но и заменить одну меру взыскания на другую в пределах нормы, определяющей возможность выбора вида наказания. По рассматриваемой категории дел наказание не может быть усилено по сравнению с назначенным административным органом и в суде апелляционной или кассационной инстанций, что не исключает возможность изменения либо отмены судебного акта, изменившего постановление административного органа в сторону уменьшения наказания.
КоАП предусматривает возможность отмены постановления по делу об административном правонарушении и возвращения дела на новое рассмотрение в орган или должностному лицу, правомочным рассматривать дело. Возвращение дела возможно в случаях существенного нарушения процессуальных требований, предусмотренных КоАП, если это не позволило всесторонне, полно и объективно рассмотреть дело, а также в связи с необходимостью применения закона об административном правонарушении, влекущем назначение более строгого наказания, если потерпевшим по делу подана жалоба на мягкость примененного административного наказания (п. 4 ч. 1 ст. 30.7 КоАП). Возвращение дела производится также при отмене постановления и направлении дела на рассмотрение по подведомственности, если при рассмотрении жалобы установлено, что постановление было вынесено неправомочным органом или должностным лицом (п. 5 ч. 1 ст. 30.7 КоАП).
В арбитражном процессе указанные положения КоАП не могут применяться, поскольку обжалование постановлений по делам об административных правонарушениях в арбитражный суд в силу ч. 3 ст. 30.1 КоАП производится в соответствии с арбитражным процессуальным законодательством, следовательно, приоритет отдается процессуальным нормам АПК, а последний не только не предусматривает возможности направления дела об административном правонарушении на новое рассмотрение органу (должностному лицу), вынесшему оспариваемое постановление, или органу, компетентному рассматривать соответствующее дело, но и исчерпывающим образом формулирует пределы полномочий арбитражного суда при принятии решения (ч. 1 и п. 3 ч. 4 ст. 211). Эти полномочия не включают направление дела на новое рассмотрение. Признав решение незаконным, арбитражный суд может только отменить или изменить его.
Часть 5 ст. 211 АПК устанавливает сокращенный срок на обжалование решений арбитражного суда по делам об оспаривании решений о привлечении к административной ответственности. Этот срок составляет 10 дней, после чего решение, если на него не подана апелляционная жалоба, вступает в силу. В силу ч. 3 ст. 30.9, ч. 1 ст. 30.3 КоАП десятидневный срок для подачи жалоб на решения по делу об административном правонарушении исчисляется со дня вручения или получения решения.
Аналогичным образом исчисляется срок для обжалования определений арбитражного суда о наложении судебных штрафов (ч. 6 ст. 120 АПК). По рассматриваемой категории дел срок на обжалование исчисляется с момента принятия решения, его копия направляется лицам, участвующим в деле, в трехдневный срок со дня принятия решения. Апелляционная жалоба на решение по рассматриваемой категории дел подается по общим правилам, установленным гл. 34 АПК. В частности, копии жалобы должны быть направлены лицам, участвующим в деле, в жалобе должны быть указаны основания, по которым лицо, подающее жалобу, обжалует решение со ссылкой на законы, иные нормативные правовые акты, обстоятельства дела и имеющиеся в деле доказательства (п. 4 ч. 2 ст. 260 АПК).
Таким образом, АПК, с одной стороны, устанавливает более короткий даже по сравнению с КоАП срок на обжалование решения, вынесенного по заявлению лица, привлеченного к административной ответственности, а с другой стороны, предполагает соблюдение всех правил подачи апелляционной жалобы. С учетом времени пробега почты у лиц, участвующих в деле, практически не остается времени для подготовки и оформления аргументированной апелляционной жалобы, что препятствует получению эффективной судебной защиты в апелляционной инстанции.
В связи с изложенным предлагается:
1) предусмотреть в КоАП (ст. 4.5), что в случаях, когда в соответствии с законом дело об административных правонарушениях подлежит рассмотрению судьей, течение срока давности привлечения к административной ответственности приостанавливается на время рассмотрения дела об административном правонарушении в судебном порядке;
2) предусмотреть в КоАП возможность применения любых предусмотренных законом имущественных санкций во внесудебном порядке, если лицо, подвергаемое этим санкциям, не оспаривает правомерность соответствующих действий административных органов;
3) исключить из § 2 гл. 25 АПК указания на сроки обращения в арбитражный суд с заявлением об оспаривании решения административного органа о привлечении к административной ответственности (ч. 2 ст. 208), на сроки рассмотрения соответствующих дел (ч. 1 ст. 210) и на сроки вступления решения арбитражного суда в законную силу (ч. 5 ст. 211 АПК).
G. Дела о взыскании обязательных платежей и санкций
В порядке, предусмотренном гл. 26 АПК, рассматриваются две разные категории дел, каждая из которых имеет свои особенности: 1) дела о взыскании обязательных платежей; 2) дела о взыскании санкций.
Дела о взыскании обязательных платежей характеризуются следующими особенностями.
Взыскание обязательных платежей (т.е. налогов, включая обязательные платежи в государственные внебюджетные фонды, сборов, а также начисленных пеней) осуществляется с организаций, как правило, во внесудебном порядке по решению налогового либо иного органа, уполномоченного на то федеральным законом (разд. III НК) путем направления в банк, в котором открыты счета налогоплательщика или налогового агента, инкассового распоряжения на списание средств со счета налогоплательщика или налогового агента (п. 2 ст. 46 НК). При недостаточности или отсутствии денежных средств на счете либо при отсутствии информации о счетах налогоплательщика и налогового агента налоговый орган вправе взыскать налог за счет иного имущества организации путем направления соответствующего постановления судебному приставу-исполнителю (п. 1 ст. 47 НК). Постановления налоговых органов об обращении взыскания на имущество юридических лиц являются исполнительными документами (п. 5 ч. 1 ст. 7 Федерального закона "Об исполнительном производстве").
При несогласии организации с решениями или действиями (бездействием) соответствующего органа, связанными с исчислением или взысканием налога или сбора, пеней, с отказом в изменении в установленных случаях срока его уплаты, она может оспорить соответствующие акты или действия в арбитражном суде в порядке гл. 24 АПК. Требование о признании не подлежащим исполнению инкассового поручения или постановления о взыскании налога за счет имущества организации может быть предъявлено в арбитражный суд в порядке, установленном гл. 22 АПК, поскольку предмет такого требования отличается от предмета требований, рассматриваемых в соответствии с гл. 24 АПК (признание недействительным акта или незаконными решения, действия (бездействия) - п. 5 ч. 1 ст. 199 АПК). Лишь в случаях, прямо предусмотренных законом (абз. 6 пп. 16 п. 1 ст. 31, п. 1 ст. 45, абз. 2 п. 7 ст. 50, абз. 2 п. 4 ст. 60 НК и др.), взыскание с юридических лиц налогов, сборов и пеней производится в судебном порядке.
С физическими лицами, в том числе индивидуальными предпринимателями, иная ситуация. Согласно ст. 48 НК в случае неисполнения индивидуальным предпринимателем в установленный срок обязанности по уплате налога или сбора налоговый орган (таможенный орган) вправе обратиться в суд с иском о взыскании налога (сбора). Взыскание налогов, сборов и пеней с физических лиц во внесудебном порядке невозможно. Данное правило распространяется как на налогоплательщиков - физических лиц, так и на физических лиц - налоговых агентов. С принятием АПК требование о взыскании недоимок по налогам, сборам и пеням предъявляется не в форме иска, а в форме заявления (ч. 4 ст. 4, ст. 214 АПК).
Наибольшую сложность вызывают дела о взыскании санкций.
Проблема санкций имеет не процессуальный, а материально-правовой характер, связанный с уяснением соотношения норм КоАП, НК и других федеральных законов, предусматривающих имущественные санкции (как правило, штрафного характера) и санкции иного рода в отношении субъектов экономической деятельности за совершение правонарушений. Однако эта проблема имеет и процессуальный аспект, связанный с применением надлежащих процедур из числа предусмотренных Кодексом, в частности, с разграничением дел о привлечении к административной ответственности (§ 1 гл. 25 АПК) и дел о взыскании санкций, рассматриваемых в порядке гл. 26 АПК.
Хотя различия в рассмотрении дел об административных правонарушениях и дел о взыскании санкций не слишком значительны, тем не менее они имеются. Эти различия связаны со сроками рассмотрения соответствующих дел, которые составляют 15 дней по делам о привлечении к административной ответственности (ч. 1 ст. 205 АПК) и два месяца по делам о взыскании санкций (ч. 1 ст. 215 АПК); со сроками вступления решения в законную силу и соответственно со сроками обжалования решений арбитражного суда (10 дней - ч. 4 ст. 206, и месяц - ч. 1 ст. 180, ч. 1 ст. 259 АПК); с применимостью в соответствующих случаях наряду с АПК также норм, содержащихся в КоАП (ч. 1 ст. 202 АПК); с требованиями к содержанию заявлений и перечню документов, прилагаемых к заявлениям (ст. ст. 204, 214 АПК); с требованиями к резолютивной части решений (ч. 3 ст. 206, ч. 2 ст. 216); с необходимостью направления требования об уплате взыскиваемой суммы санкций до обращения в арбитражный суд (ч. 2 ст. 213 АПК), что не требуется по делам о привлечении к административной ответственности (ст. 203, ч. 2 ст. 204 АПК).
Несколько иначе, чем в гл. 25 АПК, сформулирована в гл. 26 АПК роль арбитражного суда в вопросе применения мер ответственности. Глава 26 вообще не содержит различий в рассмотрении дел о взыскании задолженности по недоимкам и дел о взыскании санкций: в делах о взыскании санкций назначение наказания не формулируется в качестве функции суда в отличие от дел о привлечении к административной ответственности (ч. 6 ст. 205 АПК). По делам, рассматриваемым в порядке гл. 26 АПК, суд, установив наличие оснований для взыскания санкций и полномочия органа, обратившегося с требованием о взыскании, лишь "проверяет правильность расчета и размера взыскиваемой суммы". В делах о привлечении к административной ответственности суд сам назначает наказание, выбирая его вид и размер. Однако данное различие в формулировках едва ли имеет содержательный характер, поскольку в делах о применении санкций, как и в делах об административных правонарушениях, суд не может ограничиться проверкой правильности расчета взыскиваемой суммы, а должен выяснить и обстоятельства, с которыми закон связывает возможность снижения санкций.
К рассматриваемым в порядке гл. 26 АПК относятся дела о взыскании санкций за правонарушения, не подпадающие под административные правонарушения (§ 1 гл. 25 АПК). К ним относятся, в частности, дела о взыскании налоговых санкций и других штрафов за нарушение законодательства о налогах и сборах. Согласно НК пени за просрочку уплаты налога не рассматриваются в качестве санкций. Они взыскиваются в таком же порядке, как и недоимка (п. 9 ст. 46, п. 7 ст. 47 НК).
Иная ситуация со штрафами за совершение налоговых правонарушений. Согласно ст. 114 НК налоговая санкция является мерой ответственности за совершение налогового правонарушения, субъектами которого, как правило, являются налогоплательщики и налоговые агенты. Кроме того, налоговые санкции в виде штрафов налагаются на физических лиц, не выступающих в качестве налогоплательщиков в налоговом правонарушении: на свидетелей, вызванных по делу о налоговом правонарушении, в случае их неявки (ст. 128 НК), на экспертов, переводчиков и специалистов в случае отказа от участия в проведении налоговой проверки, дачи заведомо ложного заключения или осуществления заведомо ложного перевода (ст. 129 НК), а также в случае неправомерного несообщения сведений или несвоевременного сообщения налоговому органу лицом, которое в соответствии с НК должно сообщать такие сведения (ст. 129.1 НК). Налоговая санкция представляет собой денежное взыскание (штраф) в размерах, установленных гл. 16 НК. Согласно п. 7 ст. 114 НК налоговые санкции с налогоплательщиков взыскиваются только в судебном порядке.
Не все санкции, дела о взыскании которых рассматриваются в порядке гл. 26 АПК, являются налоговыми санкциями. Так, ст. 114 НК не рассматривает в качестве налоговых санкций штрафы, налагаемые на банки за нарушения, предусмотренные гл. 18 НК. Указанные штрафы взыскиваются в таком же порядке, как и налоговые санкции (ст. 136 НК), т.е. по правилам гл. 26 АПК. Кроме того, взыскиваемые в судебном порядке штрафы и иные экономические санкции предусмотрены и в других федеральных законах. К ним, в частности, относятся:
- штрафы за нарушение кредитной организацией нормативов обязательных резервов, депонируемых в Банке России, а также за невыполнение в установленный срок предписаний ЦБ РФ, за непредставление информации, за представление неполной или недостоверной информации и за другие нарушения законодательства о банках и банковской деятельности (ст. ст. 38, 74 Федерального закона "О Центральном Банке Российской Федерации (Банке России)" N 86-ФЗ от 10 июля 2002 г.) <*>;
--------------------------------
<*> СЗ РФ. 2002. N 28. Ст. 2790.
- взыскание с хозяйствующих субъектов в федеральный бюджет прибыли, полученной в результате нарушения антимонопольного законодательства, в случае неисполнения ими решения (предписания) федерального антимонопольного органа (п. 1 ст. 29 Закона "О конкуренции и ограничении монополистической деятельности на товарных рынках") <*>;
--------------------------------
<*> Ведомости СНД и ВС РСФСР. 1991. N 16. Ст. 499.
- штрафы за проведение биржевых торгов без лицензии и другие нарушения, предусмотренные п. 3 ст. 36 Закона от 20 февраля 1992 г. "О товарных биржах и биржевой торговле" <*>;
--------------------------------
<*> Ведомости СНД и ВС РФ. 1992. N 18. Ст. 961.
- взыскание средств, полученных от реализации ценных бумаг сверх объявленного в проспекте эмиссии количества, если эмитент не обеспечил их выкуп и погашение в течение двух месяцев, а также сумм доходов, полученных в результате безлицензионной деятельности на рынке ценных бумаг (ст. 26, п. 6 ст. 51 Федерального закона "О рынке ценных бумаг" от 22 апреля 1996 г. N 39-ФЗ) <*>;
--------------------------------
<*> СЗ РФ. 1996. N 17. Ст. 1918.
- финансовые санкции в виде взыскания с работодателей и иных плательщиков страховых взносов всех сокрытых или заниженных при начислении страховых взносов сумм выплат, начисленных в пользу работников по всем основаниям, и штрафа в размере тех же сумм (Федеральный закон "О бюджете Пенсионного фонда Российской Федерации на 1997 год" от 27 мая 1998 г. N 79-ФЗ) <*>.
--------------------------------
<*> СЗ РФ. 1998. N 22. Ст. 2334.
Возможность применения указанных санкций, подведомственность соответствующих дел арбитражным судам и процедуры их рассмотрения требуют уяснения соотношения между собой соответствующих норм НК, КоАП, Федерального закона "О введении в действие Кодекса Российской Федерации об административных правонарушениях" N 196-ФЗ от 30 декабря 2001 г. и норм, содержащихся в других указанных выше законодательных актах.
Согласно ст. 1.1 КоАП законодательство об административных правонарушениях состоит из настоящего Кодекса и принимаемых в соответствии с ним законов субъектов Российской Федерации об административных правонарушениях. Статья 2.1 КоАП признает административным правонарушением противоправное виновное действие физического или юридического лица, за которое настоящим Кодексом или законами субъектов Российской Федерации установлена административная ответственность. Следовательно, на федеральном уровне административная ответственность физических и юридических лиц наступает лишь за административные нарушения, предусмотренные непосредственно в КоАП.
Статьей 5 Федерального закона от 30 декабря 2001 г. предписано прекратить с 1 июля 2002 г. находящиеся в производстве уполномоченных судей, органов, должностных лиц дела об административных правонарушениях, признанных административными правонарушениями в соответствии с законами РСФСР, законами РФ, федеральными законами, указами Президиума Верховного Совета РСФСР, указами Президиума Верховного Совета РФ и не признающиеся административными правонарушениями в соответствии с КоАП.
Сопоставление Общей и Особенной частей КоАП с положениями разд. VI НК "Налоговые правонарушения и ответственность за их совершение" позволяет заключить, что штрафы, предусмотренные НК, по сути, являются не чем иным, как мерами административной ответственности. Это видно из сопоставления ст. ст. 15.3 - 15.9, 15.11 КоАП со ст. ст. 116 - 120, 126, 132 - 134 НК, которые отличаются друг от друга лишь субъектным составом (субъектами аналогичных правонарушений по НК являются налогоплательщики, налоговые агенты и банки, в то время как по КоАП - их должностные лица), а также обусловленными субъектным составом размерами штрафов и подведомственностью соответствующих дел (ст. 23.1 КоАП, п. 2 ст. 104, ст. 136 НК).
Вместе с тем нормы НК, предусматривающие ответственность налогоплательщиков и налоговых агентов - юридических лиц и индивидуальных предпринимателей - за те же самые правонарушения, не включены в КоАП. Напротив, в КоАП (примечание к ст. 15.3) содержатся прямые указания, исключающие привлечение к административной ответственности по ст. ст. 15.3 - 15.9 и 15.11 КоАП индивидуальных предпринимателей (которые в силу ст. 2.4 КоАП несут административную ответственность как должностные лица, если законом не установлено иное). Данное исключение подтверждает, что законодатель исходил из того, что за правонарушения, предусмотренные соответствующими статьями КоАП, предприниматели несут ответственность по нормам НК, а не КоАП, т.е. что нормы гл. 16 и 18 НК сохраняют свое действие.
В то же время указанные нормы не включены и в перечень законодательных актов, признанных утратившими силу в связи с введением в действие КоАП, за исключением п. 4 ст. 91, ст. 124 и п. 3 ст. 126 НК (ст. 2 Федерального закона от 30 декабря 2001 г.). Подобный прием законодателя (внесение в акт частичных изменений) также означает подтверждение действия не включенных в перечень норм и после введения в действие КоАП, поскольку необходимые, по мнению законодателя, изменения в связи с принятием КоАП уже внесены путем признания утратившими силу либо путем изменения редакции противоречащих КоАП норм НК. На практике это, видимо, должно означать, что нарушения, ответственность за которые не включена в КоАП, не рассматриваются законодателем как административные правонарушения, поскольку иное противоречило бы ст. 5 Федерального закона от 30 декабря 2001 г., предусматривающей прекращение дел об административных правонарушениях, не предусмотренных КоАП и законами субъектов Российской Федерации.
Из этого следует, что нормы КоАП не применяются при рассмотрении дел о взыскании санкций, предусмотренных другими федеральными законами, в частности НК. Об этом свидетельствует и то, что в НК сохранены общие положения об ответственности за совершение налоговых правонарушений (гл. 15 НК), в частности, такие, как вина, возраст, по достижении которого наступает ответственность, обстоятельства, смягчающие и отягчающие ответственность, давность привлечения к ответственности и другие, содержащиеся также в общей части КоАП (разд. I). Указанные категории, как видно из сопоставления ст. ст. 106 - 115 НК со ст. ст. 2.1 - 2.10, 4.1 - 4.5 КоАП, имеют некоторые различия в понимании их НК и КоАП. Следовательно, при рассмотрении дел о взыскании налоговых санкций необходимо руководствоваться правилами привлечения лиц к ответственности, которые предусмотрены гл. 15 НК, а не КоАП.
Изложенное не означает, что нормы, устанавливающие санкции и содержащиеся в других федеральных законах и иных законодательных актах, считаются автоматически действующими по причине их невключения в перечень актов, признанных утратившими силу в связи с введением в действие КоАП. Некоторые нормы, содержащиеся в этих законах, пришли в противоречие еще с положениями, содержащимися в ч. 1 НК. Это относится к нормам, предусматривающим взыскание всех сокрытых или заниженных при начислении страховых взносов сумм выплат в пользу работников (ст. 11 Федерального закона N 79-ФЗ от 27 мая 1998 г., продублированная впоследствии в ст. 10 Федерального закона N 56-ФЗ от 30 марта 1999 г.). Порядок и условия применения штрафных санкций за сокрытие или занижение сумм соответствующих выплат в настоящее время регламентирован гл. 15 и 16 НК, следовательно, взыскание их производится только в судебном порядке, размер штрафа не может превышать размеров, установленных ст. 122 НК, финансовая санкция в виде взыскания суммы сокрытых или заниженных сумм выплат не может применяться (см. также письмо ПФ РФ от 6 декабря 1999 г. N КА-16-27/10932) <*>.
--------------------------------
<*> Справочно-правовая система "КонсультантПлюс".
В некоторых случаях закон называет санкцией приостановку или аннулирование лицензии (например, п. п. 1, 2 и 5 ст. 36 Закона "О товарных биржах и биржевой торговле"). Поскольку в гл. 26 АПК речь идет об имущественных санкциях, подлежащих взысканию, следует прийти к выводу, что дела о применении санкций, не связанных с денежными требованиями, рассматриваются в порядке гл. 22 АПК.
Требования о прекращении деятельности индивидуальных предпринимателей, осуществляющих профессиональную деятельность на рынке ценных бумаг (п. 2 ст. 14 Федерального закона "О защите прав и интересов инвесторов на рынке ценных бумаг" от 3 марта 1999 г. N 46-ФЗ <*>), требования об аннулировании выпуска ценных бумаг имеют характер публично-правового притязания, заявляемого органами, уполномоченными осуществлять контроль в данной сфере, поэтому соответствующие дела, как представляется, должны рассматриваться также в порядке, установленном гл. 22 АПК.
--------------------------------
<*> СЗ РФ. 1999. N 10. Ст. 1163.
В том же порядке, очевидно, должны рассматриваться дела о передаче в доход федерального бюджета (конфискации) контрафактных экземпляров программ для ЭВМ или базы данных, если они не передаются истцу по его просьбе в счет возмещения убытков (ст. 18 Закона "О правовой охране программ для электронных вычислительных машин и баз данных" от 23 сентября 1992 г.) <*>, а также дела о конфискации материалов и оборудования, используемых для изготовления и воспроизведения контрафактных экземпляров произведений или фонограмм (п. 1 ст. 49.1 Закона от 9 июля 1993 г. "Об авторском праве и смежных правах") <**>.
--------------------------------
<*> Ведомости СНД РФ и ВС РФ. 1992. N 42. Ст. 2325.
<**> Ведомости СНД РФ и ВС РФ. 1993. N 32. Ст. 1242.
Штрафы за неисполнение исполнительного документа банком или иной кредитной организацией, предусмотренные ст. 86 Федерального закона "Об исполнительном производстве", рассматриваются как судебные штрафы, налагаемые арбитражным судом в порядке, установленном гл. 11 АПК.
Вместе с тем Кодекс не позволяет во всех случаях однозначно разграничить дела, рассматриваемые в порядке искового производства, и дела, рассматриваемые в порядке административного производства, когда соответствующее требование мотивируется публичным интересом. Так, п. 2 ч. 1 ст. 103 АПК устанавливает, что по искам о признании не подлежащим исполнению исполнительного или иного документа, по которому взыскание производится в бесспорном (безакцептном) порядке, цена иска определяется исходя из оспариваемой денежной суммы. Следовательно, из ст. 103 АПК можно заключить, что данные дела являются исковыми. Но ведь в бесспорном порядке взыскание производится, как правило, именно по требованиям органов, осуществляющих контрольные функции, их же требования, оформленные в установленном порядке, как и постановления органов (должностных лиц), уполномоченных рассматривать дела об административных правонарушениях, относятся к исполнительным документам (п. п. 5 - 6 ч. 1 ст. 7 Федерального закона "Об исполнительном производстве"), а такие дела п. 5 ст. 29 и ст. 189 АПК относят к административному производству.
Предусмотренные АПК процессуальные особенности рассмотрения дел о взыскании обязательных платежей и санкций относительно правил искового производства минимальны. Значимые особенности в основном сводятся к сокращенному сроку рассмотрения соответствующих дел (ч. 1 ст. 215 АПК) и возможности истребования доказательств по инициативе арбитражного суда (ч. 5 ст. 215 АПК).
Процедуры, установленные гл. 26 АПК, не в полной мере описывают специфику рассмотрения дел о взыскании санкций. Указанные дела, связанные с требованием о привлечении к ответственности, характеризуются, в частности, тем, что требуют выяснения указанных в законе (гл. 15 НК) обстоятельств, аналогичных большинству из тех, что названы в ч. 6 ст. 205 АПК. Решение о взыскании санкций представляет собой, по сути, назначение судом наказания, что предполагает использование процедур, аналогичных предусмотренным § 1 гл. 25 АПК.
Дела о взыскании обязательных платежей характеризуются отсутствием выраженного спора о праве. Как правило, налогоплательщик знает о наличии у него задолженности, не оспаривает ее. В ряде случаев истребуемые суммы незначительны. Для дел, в которых требования носят бесспорный характер, признаются ответчиком или иск заявлен на незначительную сумму, процессуальное законодательство обычно предусматривает упрощенный порядок их разрешения. ГПК такие дела (в том числе дела о взыскании недоимок с граждан) относит к приказному производству. АПК не предусматривает приказного производства. Как отмечал М.К. Юков, заимствование арбитражным процессом упрощенных процедур, установленных ГПК, не упрощает, а усложняет процесс, поскольку при возражениях ответчика упрощенная процедура превращается в обычную усложненную, которая в итоге приводит к "двойному процессуальному рассмотрению этого спора" <*>.
--------------------------------
<*> Юков М.К. Современные проблемы развития арбитражно-процессуального законодательства // Арбитражный и гражданский процесс. 1999. N 2. С. 2.
Упрощенное производство предусмотрено и АПК (гл. 29). Возможно ли рассмотрение дел о взыскании обязательных платежей и санкций (или только обязательных платежей) в порядке упрощенного производства? Критериям, которые указаны в ст. 226 АПК для рассмотрения дел в порядке упрощенного производства (бесспорность требования, признание его должником, незначительность суммы), отвечает и значительная часть дел, указанных в гл. 26 АПК.
Приведенный в ст. 227 АПК перечень требований, дела по которым рассматриваются в упрощенном порядке, не является закрытым (п. 4 ст. 227 АПК). В то же время сопоставление норм гл. 26 и 29 АПК, как представляется, не позволяет прийти к выводу о возможности рассмотрения дел о взыскании обязательных платежей и санкций в порядке упрощенного производства.
Во-первых, в гл. 29 АПК отсутствует какое-либо упоминание о возможности применения предусмотренных ею процедур в делах, возникающих из административных и иных публичных правоотношений. В гл. 22 - 26 АПК, в свою очередь, также отсутствует какое-либо упоминание о возможности рассмотрения соответствующих дел в порядке упрощенного производства. Напротив, вся специфика дел, возникающих из административных и иных публичных правоотношений, изложена непосредственно в гл. 22 - 26 АПК, и, если законодатель имел намерение сделать изъятия также и из правил разд. III по всем (или некоторым) категориям дел, он должен был бы сделать это недвусмысленно.
Во-вторых, гл. 29 АПК в структуре Кодекса расположена после разд. II и III. Следовательно, если бы в ней имелись в виду общие для разд. II и III положения, то в таком случае в гл. 29 было бы неуместно упоминать только истца и ответчика (ч. ч. 1 и 2 ст. 226 АПК), а также только исковое заявление (ч. ч. 2 и 3 ст. 228 АПК). Вместе с тем в гл. 26 АПК не содержится указаний на возможность рассмотрения дела в ином порядке, чем это предусмотрено гл. 26 АПК, в зависимости от того, известило ли лицо контрольный орган либо суд о признании задолженности или, напротив, направило возражения по ней и т.п.
Отсутствие видимой возможности рассмотрения арбитражными судами дел о взыскании недоимок в порядке упрощенного производства вызывает сожаление. Введение в АПК упрощенных процедур, предусмотренных гл. 29 АПК, имеет своей целью упростить и ускорить рассмотрение бесспорных дел, что способствует разгрузке суда и тем самым оказывает положительное влияние на эффективность судопроизводства и доступность правосудия. Однако причины, обусловившие введение в арбитражный процесс административного судопроизводства и связанного с этим обособления в разд. III соответствующих дел, очевидно, не позволили пойти по пути рассмотрения дел о недоимках в упрощенном порядке без риска разрушить и без того достаточно хрупкую конструкцию административного судопроизводства, особенностью которого, в частности, являются (как и в делах упрощенного производства) сокращенные сроки подготовки и рассмотрения соответствующих дел.
В соответствии с ч. 1 ст. 214 АПК заявление о взыскании обязательных платежей и санкций должно соответствовать основным требованиям, предъявляемым к исковому заявлению. Сопоставление ч. 1 ст. 214 АПК с ч. ч. 1 - 2 ст. 125 АПК показывает, что формулирование специальных требований к заявлениям, подаваемым по рассматриваемой категории дел, наряду с изъятиями из требований, предъявляемых к исковым заявлениям, имеет искусственный характер, обусловленный непризнанием АПК участников материально-правового спора, возникающего из публичных правоотношений, истцом и ответчиком. По рассматриваемой категории дел это привело к тому, что в заявлении о взыскании обязательных платежей и санкций не требуется указывать лицо, с которого контрольный орган просит взыскать задолженность, так как требования п. 3 ч. 2 ст. 125 АПК, предусматривающего необходимость указать в исковом заявлении наименование ответчика, место его нахождения или жительства, в силу ч. 1 ст. 214 АПК не применяется к заявлениям, подаваемым в порядке гл. 26 АПК.
По указанным делам нет необходимости формулировать в заявлении правовое требование к лицу, с которого заявитель просит взыскать задолженность либо санкции, а при предъявлении требования к нескольким ответчикам - требование к каждому из них (п. 4 ч. 2 ст. 125). Между тем налоговому законодательству известны случаи, когда налоговая обязанность является солидарной. Так, согласно п. 8 ст. 50 НК, если в результате выделения из состава юридического лица одного или нескольких юридических лиц налогоплательщик не имеет возможности исполнить в полном объеме обязанность по уплате налогов и такая реорганизация была направлена на неисполнение обязанности по уплате налогов, то по решению суда выделяющиеся юридические лица могут солидарно исполнять обязанность по уплате налогов реорганизованного лица. Следовательно, в подобных случаях налоговые органы вправе предъявить требования и к нескольким лицам.
Невозможность рассмотрения дела без участия другого ответчика является основанием для его привлечения к участию в деле арбитражным судом по ходатайству сторон или с согласия истца (ч. 2 ст. 46 АПК). При этом по делам, возникающим из административных и иных публичных правоотношений, арбитражный суд по своей инициативе привлекает к участию в деле другого ответчика. У заявителя также нет обязанности указывать обстоятельства, на которых основаны требования, и подтверждающие эти обстоятельства доказательства (п. 5 ч. 2 ст. 125 АПК). Вместе с тем к заявлению должны прилагаться документы, подтверждающие обстоятельства, на которых основано правовое требование (п. 3 ст. 126 АПК). Такое регулирование усложняет работу суда, поскольку при неуказании в заявлении точного наименования и местонахождения лица, с которого производится взыскание, суд вынужден самостоятельно выяснять эти сведения из приложенных документов, которые могут относиться к различным периодам времени, содержать несовпадающие данные и т.п.
Неуказание в заявлении обстоятельств, которые призваны подтвердить приложенные к нему доказательства, затрудняет уяснение того, что именно должны подтвердить приложенные документы, с какой целью они представляются в арбитражный суд. На заявителя возлагается обязанность доказывания обстоятельств, послуживших основанием для взыскания (ч. 4 ст. 215 АПК), в то время как обязанности формулирования этих оснований в заявлении не предусмотрено. Очевидно, что все эти образовавшиеся пробелы законодательного регулирования придется восполнять судебной практике, используя соответствующие положения ст. 125 АПК.
По делам о взыскании обязательных платежей и санкций и по другим делам, возникающим из публичных правоотношений, имеются особенности в распределении бремени доказывания и истребовании доказательств. Согласно ч. 5 ст. 215 АПК право суда истребовать доказательства, необходимые для рассмотрения дела и принятия решения, обусловлено непредставлением их заявителем. Однако на заявителя - контрольный орган - возлагается обязанность доказывания лишь обстоятельств, послуживших основанием для взыскания обязательных платежей и санкций (ч. 4 ст. 215 АПК). Доказывать обстоятельства, исключающие их взыскание полностью или в части, заявитель не должен. Между тем их выяснение в силу ч. 5 ст. 215 необходимо для рассмотрения дела и вынесения решения. В случае непредставления соответствующих доказательств лицом, в отношении которого производится взыскание, суд не вправе истребовать их по собственной инициативе.
Таким образом, суд вправе истребовать лишь доказательства, подтверждающие возможность взыскания, т.е. активность суда нацелена исключительно на помощь взыскателю - контрольному органу. Если по АПК 1995 г. суд вправе был отказать в иске органу, предъявляющему требование о взыскании, ввиду недоказанности им оснований иска, то по Кодексу сделать ему это значительно труднее, поскольку истребование доказательств по инициативе суда как раз и является, пожалуй, самой значимой процессуальной особенностью рассмотрения дел, указанных в гл. 23 - 26 Кодекса.
По сути, суду предоставляется возможность (которая на практике вполне может трансформироваться и в обязанность) собирать доказательства за органы исполнительной власти, т.е. выполнять их функцию. Совершенно ясно, что в данном случае возлагаемая на суд мера активности не имеет никакого отношения к созданию неких процессуальных механизмов, призванных компенсировать неравенство участников спорного материально-правового отношения. В создании таких процессуальных механизмов нет необходимости, вполне достаточно установления одинаковых правил. Очевидно, что норма ч. 5 ст. 215 имеет целью обеспечить приоритет в защите имущественных интересов государства, что едва ли согласуется с принципом защиты всех форм собственности равным образом (ст. 8 Конституции РФ) и с принципом разделения властей (ст. 10 Конституции РФ). В данном случае имеет место отход от принципов состязательности и равноправия сторон (ч. 3 ст. 123 Конституции РФ) и в известном смысле внедрение в судопроизводство, осуществляемое арбитражными судами, элементов розыскного процесса, обвинительного уклона, от чего законодатель отказался даже в уголовном судопроизводстве. Хотя по рассматриваемой категории дел, как и по другим делам, возникающим из публичных правоотношений, АПК не признает наличия сторон, участники соответствующих споров о праве фактически выступают как стороны (ч. 2 ст. 45 АПК).
В делах о взыскании недоимок и санкций особо актуализируется проблема защиты от соответствующих требований контрольных органов посредством предъявления встречного требования, в частности о зачете. Подобные ситуации возникают в налоговых спорах, когда налогоплательщик, имеющий задолженность по одному налогу, переплатил излишние суммы по другому налогу. Статья 78 НК предусматривает в подобных случаях возможность погашения недоимки суммой излишне уплаченного налога, если оба налога зачисляются в один и тот же бюджет или внебюджетный фонд (п. 5 ст. 78 НК). Налоговый орган принимает по заявлению налогоплательщика решение о направлении излишне уплаченной суммы налога на погашение недоимки (п. 5 ст. 78 НК). Если налоговый орган отказался зачесть переплату в погашение недоимки и предъявил требование о взыскании недоимки, то у лица, к которому предъявлено такое требование, должно быть право защищаться от такого требования предъявлением встречного требования, направленного к зачету. Как представляется, явных препятствий к этому гл. 22 - 26 АПК не содержат, поскольку дела о взыскании обязательных платежей и санкций, как и все другие дела, указанные в разд. III АПК, рассматриваются по общим правилам искового производства, никаких положений, прямо исключающих предъявление встречного требования, не содержат, а участвующие в них лица (заявители) пользуются правами и несут обязанности стороны (ч. 2 ст. 45 АПК).
Необходимость рассмотрения требования лица, к которому предъявлено требование о взыскании обязательных платежей и санкций, как встречного актуальна и в случаях, когда лицо оспаривает акт или решение заявителя, на основании которого с него производится взыскание (например, просит признать не соответствующим закону и недействующим нормативный акт либо недействительным ненормативный акт налогового органа, на основании которого последний предъявляет свое требование). Нарушение прав лица изданием таких актов, собственно, и состоит в их применении либо угрозе применения к этому лицу, тем более что нормативный акт не подлежит применению лишь с момента вступления в силу решения суда о признании его недействующим (ч. 5 ст. 195 АПК), следовательно, возврат уже взысканного на основании такого акта невозможен, и предъявление встречного требования имеет целью предотвратить неправомерное взыскание.
Конечно, нельзя исключить, что судебная практика пойдет по иному пути. Структура разд. III АПК дает некоторые основания для того, чтобы считать, что поскольку каждая из указанных в гл. 23 - 26 АПК категорий дел рассматривается с присущими только ей особенностями, то совместное рассмотрение дел, относящихся к разным категориям, невозможно. Так, требование об обратном взыскании излишне уплаченного или взысканного налога или сбора может быть предъявлено в порядке гл. 22 АПК. Поскольку в этой главе не предусмотрено иное, дело подлежит рассмотрению в срок, установленный ст. ст. 134, 152 АПК, т.е. в течение трех месяцев со дня поступления в арбитражный суд (включая срок на подготовку дела к судебному разбирательству); дела же, указанные в гл. 26 АПК, рассматриваются в двухмесячный срок; дела о признании нормативных актов рассматриваются коллегиально, а дела о взыскании обязательных платежей и санкций - единолично и т.д. Вместе с тем данные различия, как представляется, не создают очевидной несовместимости дел, указанных в гл. 22 - 26 разд. III, исключающей их совместное рассмотрение в случае предъявления встречного требования (заявления).
Подобного рода различия в рассмотрении соответствующих дел имелись и ранее, что не препятствовало совместному рассмотрению встречных требований. Так, в связи с требованием лица о признании недействительным постановления антимонопольного органа о наложении штрафа за неисполнение в срок предписания о прекращении нарушения законодательства о рекламе антимонопольный орган предъявил встречное требование о принудительном взыскании штрафа. Организация возражала против принятия арбитражным судом встречного требования по тому мотиву, что п. 3 ст. 31 Закона "О рекламе" <*> предусмотрена добровольная уплата штрафа. Пунктом 4.14 Порядка рассмотрения дел по признакам нарушения законодательства Российской Федерации о рекламе, утвержденного Приказом МАП N 147 от 13 ноября 1995 г. <**>, для этого установлен тридцатидневный срок с момента вынесения постановления, который еще не истек. Арбитражный суд доводы организации отклонил и принял к рассмотрению встречное требование. При этом суд исходил из следующего. Предъявление антимонопольным органом в суд требования о взыскании с организации штрафа не препятствует ей реализовать предоставленную законом возможность уплатить этот штраф в добровольном порядке. То обстоятельство, что организация оспорила в суде постановление антимонопольного органа о наложении штрафа, свидетельствует о ее несогласии с законностью и обоснованностью данного Постановления.
--------------------------------
<*> СЗ РФ. 1995. N 30. Ст. 2864.
<**> Бюллетень нормативных актов министерств и ведомств РФ. 1996. N 3. С. 11.
При рассмотрении каждого из предъявленных требований арбитражный суд обязан проверить одни и те же факты, связанные с наличием нарушения со стороны организации и с правомерностью избранной антимонопольным органом меры ответственности. Учитывая это, суд сделал обоснованный вывод о том, что между встречным и первоначальным требованием имеется взаимная связь и их совместное рассмотрение приведет к более быстрому и правильному рассмотрению спора, а также позволит избежать второго судебного процесса.
Важным в этом решении представляется подход арбитражного суда к понятию взаимной связи исков, один из которых касался оспаривания акта государственного органа о взыскании штрафа, а второй - взыскания штрафа <*>. Вряд ли есть правовые основания для иного подхода в делах, где заявитель встречного требования является не государственным органом, а лицом, с которого взыскиваются недоимки и (или) санкции.
--------------------------------
<*> Фалькович М.С. Особенности предъявления встречного иска: Вопросы правоприменения. Судебно-арбитражная практика Московского региона. 2002. N 1. С. 18 - 19.
Часть 6 ст. 215 АПК определяет круг обстоятельств, подлежащих установлению по рассматриваемой категории дел. Вместе с тем, как отмечалось выше, между делами о взыскании санкций и делами о взыскании обязательных платежей имеются определенные различия; при решении вопроса о взыскании испрашиваемой заявителем санкции суд не может ограничиться проверкой правильности расчета и размера взыскиваемой суммы. Закон предусматривает случаи, когда размер санкции подлежит снижению в обязательном порядке. Так, согласно п. 3 ст. 114 НК при наличии хотя бы одного смягчающего ответственность обстоятельства размер штрафа подлежит уменьшению не меньше чем в два раза, по сравнению с размером, установленным соответствующей статьей гл. 16 НК за совершение налогового правонарушения.
Хотя дела о взыскании обязательных платежей принято считать делами, где нет выраженного спора о праве, решение о взыскании обязательных платежей и также санкций должно соответствовать требованиям, установленным гл. 20 АПК. В ст. 216 АПК нет никаких изъятий из правил принятия решения, предусмотренных ст. 167 АПК, и требований к содержанию решения. Решение по рассматриваемой категории дел должно состоять из вводной, описательной, мотивировочной и резолютивной части (ч. 1 ст. 170 АПК).
В отличие от ГПК, предусматривающего минимальные требования к судебному приказу (в нем имеются только вводная и резолютивная части), АПК исходит из необходимости соблюдения во всех случаях общих правил, предъявляемых к решению и предусмотренных гл. 20 Кодекса, в том числе и по делам, рассматриваемым в порядке упрощенного производства (ч. 2 ст. 229 АПК).
Решение арбитражного суда по делам о взыскании обязательных платежей и санкций содержательно фактически ничем не отличается от решения по делам о взыскании денежных средств, рассматриваемых в порядке искового производства. В соответствии с ч. 1 ст. 171 АПК в решении о взыскании денежных сумм указывается общий размер подлежащих взысканию денежных средств с раздельным определением основной задолженности, убытков, неустойки (штрафов, пени) и процентов. Именно это и указано в п. 2 ч. 2 ст. 216 АПК применительно к рассматриваемой категории дел.
Единственной особенностью решений по делам о взыскании обязательных платежей и санкций является требование об указании в резолютивной части решения не только наименования лица, обязанного уплатить сумму задолженности, но также и его местонахождения или места жительства, сведений о его государственной регистрации. Эти дополнения вносятся в резолютивную часть решения только в случае удовлетворения требования о взыскании обязательных платежей и санкций и имеют целью облегчить контролирующим органам исполнение судебных решений.
С учетом изложенного предлагается:
1) упразднить судебный порядок взыскания недоимок, пеней и санкций с индивидуальных предпринимателей и других самозанятых граждан, осуществляющих на постоянной основе экономическую деятельность, в том числе в случаях, когда они выступают в налоговых правоотношениях в качестве налоговых агентов, а также санкций с юридических лиц;
2) наделить органы, обладающие в соответствии с федеральным законом контрольными функциями, правом осуществлять взыскание указанных платежей и санкций в бесспорном порядке;
3) предусмотреть обязательность приостановления взыскания в случае оспаривания заявителем решения контрольного органа о взыскании обязательных платежей и санкций при условии предоставления встречного обеспечения в размере оспариваемой суммы взыскания.
«все книги «к разделу «содержание Глав: 9 Главы: < 2. 3. 4. 5. 6. 7. 8. 9.